Грива в сапогах
17
17
Куда идем мы с Пятачком — большой-большой… Пиздец… — выдохнул я, останавливаясь на месте, и сходу заваливаясь спиной прямо в снег.
Сколько часов уже топаю? Сколько песен уже спел? Сколько сигарет скурил? А не похуй ли!? Как же меня всё задолбало...
С минуту повалявшись в сугробе с закрытыми глазами и задранными к верху ногами, я лениво закурил и открыл глаза. Вокруг всё так же была ночная зимняя опушка, и росший по сторонам заснеженный лес. Но мне не было дела до того, что было слева или справа, или даже сзади.
Хорошо-о-о… — расслабленно протянул я, выпуская тонкие колечки дыма, и созерцая звездное небо.
Даже не небо, а всю долбанную галактику. Хаотично рассеянные скопления звезд, переплетающиеся в самых безумных и непредсказуемых узорах. Туманности всех цветов и оттенков, которые я даже не мог описать, настолько они были непривычно яркие и насыщенные. И всё это великолепие закручено в бесконечный водоворот, кружащийся где-то на просторах вселенной.
Сейчас мне было абсолютно фиолетово всё, что было раньше и все, что будет дальше. Сейчас я молча курил и глядел в бескрайнюю бездну, холодную и безразличную, но такую яркую и завораживающую, что ей можно было любоваться бесконечно.
Как и всякий столичный житель, с детства росший в городе и не представлявший, что на ночном небе может быть видно больше пары десятков тусклых звездочек, я отчетливо помню, как первый раз в жизни увидел по-настоящему ночное небо.
Уже на последнем курсе училища, нас за каким-то хреном решили вывезти на дальний полигон и подержать там с месяцок на “окопном” положении. Ничем, кроме разбития палаток, охраны станций от белок и беготни в ближайшую деревню за самогоном, мы почти не занимались.
Так и забылся бы этот полевой выход, как очередная блажь командования, если бы меня не приставили в охрану нашей колонны техники взамен проштрафившегося курсанта.
Небо с самого нашего выхода с территории училища было плотно затянуто тучами, так что ни о каком солнце или звездах и думать не приходилось. Честно попинав весь день баклуши, и дождавшись пока дежурный уйдет на ночь в свою палатку, я попытался завалится дрыхнуть на ближайшую “Мотолыгу” в надежде, что мне приснится какая-нибудь симпатичная и очень распутная бабенция. Забравшись на чехол от антенны и устроившись в нем, словно в гамаке, я безо всякого стеснения вырубился. Правда, не надолго. Не знаю, сколько мне удалось проспать до появления дежурного: может час, может три... Неважно. Нахватав заслуженных поджопников и насладившись анальной терапией, я молча помахал вслед удаляющемуся офицеру и, пристроившись на пеньке, закурил. И черт меня дернул посмотреть наверх…
Пока я дрых без задних ног, небо успело полностью прояснится, обнажая за собой такое количество звезд, что у меня голова кругом пошла. Так и сидел, тупо задрав голову вверх, позабыв даже подобрать отвисшую челюсть, и только когда истлевший бычок обжег мне пальцы, я смог оторваться от любования этим чудом. Как говорят, “если долго вглядываться в бездну, то бездна начнет вглядываться в тебя”... И примерно это я и ощущал. Нет, мне к тому времени уже много раз доводилось видеть подобный вид на картинках и фотографиях, но это было совершенно иное. Примерно как дешевая порнуха на фоне оргии с сотней горячих студенток, если не больше…
Видеть и ощущать у себя над головой огромную, нет, ОГРОМЕННУЮ бездну, наполненную и взаправду бесконечным количеством звезд — это непередаваемое ощущение. На этом фоне забываешь дышать или хоть как-то осознавать себя. Перед чем-то столь великим и гигантским ощущаешь себя даже не тараканом, а маленькой частью никому ненужной песчинки на бескрайнем пляже.
Тогда я так и просидел ровно до тех пор, пока дежурный вновь не заявился на огонек, и не устроил мне внеочередной сеанс анальной терапии.
И даже сейчас, валяясь в холодном сугробе у черта на куличиках, я не чувствовал себя несчастным. Наоборот, на фоне бесконечности мне было на удивление спокойно и хорошо. Здорово, когда есть что-то вечное в этом постоянно изменяющемся мире.
Вот взять даже эту самую Луну. На планете произошла ядерная война и наступил ледниковый период, погибли все существа (разумные и не очень), а Луна как болталась на орбите, так и болтается. И ничего ей не станется, ей плевать кто живет на Земле. Динозавры там, люди или лошади говорящие, не важно…
Впрочем, если сильно заморачиваться по этому поводу, то можно и башкой тронуться.
Так что я предпочел повалятся в снегу еще с десяток минут и пойти дальше. Если утром меня и цель разделяло семьдесят километров, то сейчас… Блин, понятия не имею сколько. Если я плетусь по этому снегу со скоростью улитки и устраиваю привал чуть ли не каждый километр, то мне еще идти и идти...
А вот если сержант и тот минотавр из приёмной? — лукавым голосом поинтересовалась принцесса у своего секретаря, сидящего за столом возле трона.
Сержант, ваша светлость… — почти не скрывая раздражения, сквозь зубы прошипела Сивира, стараясь сосредоточится на отчетах.
Ну да, в принципе это было очевидно. Чтобы еще придумать… — протянула Луна, снова погружаясь в раздумья.
Лейтенант лишь печально выдохнула и встряхнув головой, взялась за деревянные счеты, стоящие на столе. Составление правительственных указов, сверка отчетов и всё, чем даже и не думала заниматься принцесса, лежало именно на Сивире.
Личный секретарь правительницы Эквестрии целыми днями только и занималась, что делала за принцессу всю работу её работу. В то время как сама благородная особа только и делала, что читала детские приключенческие книжки, да приставала к своим подчиненным со всякими дурацкими вопросами.
Шайнинг Армор или тот толстый садовник, как его? Ну, он еще постоянно на кухне ошивался! — нервно постукивая копытом по поручню трона, вспоминала принцесса.
Болд Шинни, ваша мудрость… — с явной издевкой отозвалась офицер, откладывая счеты и берясь за перо.
Да-да, точно. Ну так кто из них?
“Она когда нибудь заткнется или как!?” едва ли не в слух подумала кобылка, изо всех сил стараясь быстро выбрать одного из двух и не напортачить с цифрами.
Болд. — наконец ответила Сивира, внутренне съежившиь при воспоминаниях о толстой и лощенной морде садовника.
Правда? Не ожидала… А почему не капитан? — с улыбкой пропела Луна, уже предчувствуя что наткнулась на что-то личное, а потому крайне интересное.
“Вот же прицепилась... ” — горько усмехнулась лейтенант, спешно обрабатывая в голове варианты ответов. Рассказывать благородной особе, об своих давних отношениях с капитаном королевской стражи, лейтенанту совершенно не хотелось.
Он гей. — без особых эмоций соврала Сивира, внимательно изучая доклад техников о состоянии теплотрасс под Кантерлотом.
Раздавшийся сдавленный смешок и последовавшее за ним изумление, известило серую пони о успехе своей лжи.
Ладно, хорошо, а как насчет… О, тебе понравится! Сержант Харлот или этот твой… Ну, который на корабле недавно уплыл. Ну вы с ним еще роман крутили. Постоянно забываю его имя… — расстроенно добавила принцесса старательно морща лоб.
Никаких “моих” не знаю. — резко огрызнулась Сивира, стараясь как можно наглядней показать, что не собирается поднимать эту тему.
Шпукин? Редискин? Пукин? — усиленно расчесывая затылок, бормотала Луна, не обратив никакого внимания на реакцию своего секретаря.
Лукин он. И это не имя, а фамилия. — наконец не выдержала офицер и отчаянно вздохнула.
“Только этого мне не хватало.” раздраженно вздохнула она, уже представляя себе, какой допрос её ожидает.
О, точно. А я про себя называла его “верблюдом”. Пьет в два горла, и весь дворец тогда заплевал. — пояснила правительница и тут же искренне рассмеялась собственной шутке.
Причем, совершенно не смущаясь, что смеется она почему-то одна.
Ну так кого бы выбрала? — всё еще посмеиваясь, напомнила кобылка свой вопрос.
Сивира отложила отчет и устала закрыло морду копытами, стараясь сдержать свой позыв немедленно скинуть принцессу в ближайшую навозную кучу. Подобного обращения августейшая особа точно не одобрила бы.
Но и рассказывать ей о собственной личной жизни лейтенанту совершенно не хотелось.
Харлот. — как можно спокойней ответила она, возвращаясь к бумагам.
Вот как? — удивилась правительница.
А мне казалось что между вами с Лукиным уже давно что-то есть… — лукаво добавила она, упирая на последнюю часть фразы.
“Ёбанная лошадь...” вспомнила Сивира одну из любимых фраз одного своего знакомого.
Офицеру с самого начала не понравилась эта игра — “выбери себе жеребца”, но сейчас она не нравилась ей особенно сильно. Отвечать своей начальнице на вопрос, на который кобылка и сама себе ответить не могла, было достаточно трудно.
Мышекрылой пони казалось что ответ на вопрос очевиден. Как можно выбирать между заботливым, перспективным, симпатягой-жеребцом и не просыхающим алкоголиком-обезьяной. Да еще вооруженной и очень опасной? Конечно сержант Харлот не был воплощением всех желаний кобылки, но тем не менее был куда более близок к этому, чем Лукин. И даже положение и разница в звании не смутило кобылку, когда сержант пригласил её на выставку современного изобразительного искусства.
Красивые ухаживания, романтичные слова и абсолютная честность Певерта буквально сбила Сивиру с ног. Любая была бы уже вне себя от такого счастья.
Но проблема была в том, что лейтенант оказалась совсем не “любой”. Нет, ей и правда нравился сержант и его вежливая и открытая манера поведения, но всё же дамскому сердцу чего-то не хватало. Может давало о себе знать то, что лейтенант прожила большую часть своей жизни в казарме, или то, что она совершенно не понимала чем различаются постмодерн верблюжьего царства, от абстракционизма зебр.
А может и что-то другое, но во время прогулок со своим новым ухажером, Сивира всё чаще и чаще вспоминала того самого “алкоголики-дегенерата” о котором предпочитала отзываться лишь в негативном ключе.
Никакой романтики, никаких красивых комплиментов, даже прелюдий перед сексом, и тех от Дмитрия нельзя было дождаться. Но от одного его “ну ты это, типа симпатичная. Ну, для лошади, конечно.”, лейтенант чувствовала себя куда более счастливой, чем от длиннющих стихотворений, сочиненных в свою честь. Да и секс в стиле “прицелился и засадил” устраивал её лучше, чем часовые лобызания, с обязательными признаниями в неземной любви. Честность и нежность, это, конечно отлично, но всё же кобылка предпочитала открытость и прямолинейность осадного тарана, с которой Лукин предпочитал решать все вопросы. Возможно, именно эта несгибаемость и баранье упорство несмотря ни на что и не позволяло серой пони выкинуть человека из головы
Вот только признавать, то что ей нравятся дебильные манеры лейтенанта больше чем галантность сержанта, Сивира упорно не желала.
Мне вот тоже нравится когда по-жестче… Правда до тебя мне всё равно далеко. — раздался голос принцессы, вырывая кобылку из раздумий.
Разрешите уточнить, ваша светлость? — едва-ли не уставному спросила Сивира, пытаясь понять откуда на мордочке Луны появилось такое ехидное выражение.
Ну, ты же знаешь что я себе иногда позволяю подглядывать чужие сны… Самую чуточку, но этого хватает. — пояснила владычица ночи, многозначительно подмигнув.
“Твою же мать... ” — пронеслось в голове у Сивиры, когда до неё наконец начало доходить, что принцесса уже давно в курсе её любовных драм.
Бедняжка Харлот… Он до сих пор не знает что его избранница больше предпочитает водку и казарменные койки. — протянула глава государства, замечая как кобылка краснеет всё сильнее.
Ну охуеть теперь… — выдохнула Сивира, не уставая ругать себя за излишне распутные эротические сны.