Метка Судьбы

Глава 10

36.

Небо, как всегда, отгораживал плотный слой облаков, сквозь которые свет Луны проникал всего-лишь размытым пятном. Наверное, лети над всем этим сейчас какой-нибудь пегас, он бы видел прекрасное зрелище. Ровное покрывало из облаков, ярко освещенных лунным светом. Но не таких чёрно-белых, как Серое море. Наверное, он мог бы сделать себе из облаков постель, и поваляться, наблюдая за ничем не прикрытыми звёздами и Луной. Интересно, как выглядят пегасьи дома там, наверху. Они построены из обычного материала, или тоже из облаков? А если из облаков, то почему их не сдувает ветер?
Кажется, мне становится ясно, почему в Хуффингтоне почти нет пегасов. Мне бы тоже стало противно спускаться в эту серую грязную клоаку. А, судя по царящим там нравам, просто разогнать облака никто вежливо попросить не удосужился. Да и не в облаках дело, а в вездесущем дыме из труб. Вряд ли пегасы могут что-то делать с обыкновенным дымом, а летать в нём, наверное, тоже удовольствия мало.

Флэтплайт охнула и устало села в траву. При всей её эрудиции и не по годам развитых магических способностях, пешие прогулки были не самой сильной её стороной. За половину ночи мы прошли всего десяток миль, примерно две трети пути до фермы. Для прожившей всю жизнь под крышей Флэтплайт это было огромное расстояние. Впрочем как и для Кёрли, короткие ножки пони-жеребят не располагают к быстрой ходьбе, и тем более бегу. Я, в свою очередь, могла бы за ночь сбегать до фермы и обратно раза четыре. Но я не знала здешних мест, а в такой непроглядной темноте точно потеряла бы жеребят.
Спун опустил в траву узелок с Тотти, который нес в зубах, и сел рядом с Флэтплайт. Ему тоже приходилось нелегко, с его то комплекцией.

В темноте блеснули глаза Рустера.

— Эй, Зекора, ты где? — неуверенно спросил он, озираясь из стороны в сторону. Забавно, но в отличие от ярких пони, меня в темноте совсем не видно. Я подкралась поближе и не сильно дунула ему в ухо. Рустер подскочил, запнулся и свалился в траву.
— Это, типа, что еще за шуточки, а? Не смешно ниразу! — причитал жеребец, пытаясь встать, — Всё, с меня типа хватит! Я с этого места не сдвинусь, пока не будет хоть что-нибудь видно.
— Всецело поддерживаю это высказывание, — отозвалась Флэтплайт, шурша травой, — мои ноги совершенно не изъ-яв-ляют желания двигаться...
— Ладно, давайте остановимся здесь до утра, — согласилась я, — Только, валяясь в траве, вы скоро замерзнете, нужно развести костер. Рустер, далеко до дороги? Нас не увидят?
— Недалеко, но тут типа холмы кругом, не увидят если что, — ответил жеребец тому месту, где меня уже не было. Ох, это правда забавно, кажется я начинаю понимать суть развлечений Большого Мамбы.
— А если пегас? — спросила я, подкравшись к жеребцу с другой стороны. Рустер опять подпрыгнул и замахал в воздухе копытом, стараясь меня нащупать.
— Если пегас, то можно сразу сложить ноги и типа не дёргаться, но пегасы не любят летать типа по ночам. — проговорил он, тараща глаза и пытаясь меня высмотреть, — Зекора, ради Селестии, прекращай уже! У меня нервов, типа, уже нет почти. Хоть колокольчик тебе на шею, типа, вешай.
— Хорошо, не буду больше. — сказала я ему прямо в ухо, и снова с неожиданной стороны, — Только вот где дров достать на костёр я не знаю, здесь же поля кругом. Да и огонь зажечь нечем.
— С огнем я имею возможность помочь, — гордо промолвила Флэтплайт, и из её рога вырвался красивый сноп искр. Тотти взвизгнул и захлопал копытами.
— Там... это... — подал голос Спун, — я там по пути изгородь видел, можно её разобрать.. немножко...
— Да вы прямо идеальная команда, ребята. — сказала я, — Рустер, оставайся тут, а мы сходим принесем дров. Только вот в такой темноте мы точно потеряемся...

Я на мгновение ослепла, когда откуда-то снизу полился яркий белый свет. Он исходил от рога Кёрли, которая встала с травы и подошла.
— Тогда я вам могу посветить немножко, — сказала она озорным тоном. Флэтплайт фыркнула и отвернулась. Судя по всему, есть вещи, которые она делать все-таки не умеет.

Вскоре мы со Спуном уже притащили в импровизированный лагерь достаточно дров для костра. Благо «дрова» нести было легко, они представляли собой длинные прямые шесты, из которых состояла изгородь, когда-то обозначавшая границу поля.
Свалив их на землю, я привычным движением пошарила копытом по боку. И только через несколько секунд додумалась, что моей сумки с огнивом нет уже больше месяца. Но привычка не исчезает так быстро, судя по всему.

Я взяла одну палку и попыталась сломать.

— Извини... можно я.. попробую? — сказал Спун через минуту моей безуспешной войны с этой проклятой деревяшкой. После того, как он одним движением переломил сразу три таких шеста, я поняла, что и у земных пони есть что-то, что делает их особенными.

Костёр получился очень хорошим. Здешние деревья оказались лучшим топливом, чем те, к которым я привыкла. Пони расселись вокруг огня, протягивая к нему озябшие ноги. Желтые язычки пламени оставляли красивые блики в их огромных глазах. Особенно в глазах Флэтплайт, потому что это оказался вообще первый настоящий костёр в её жизни.

— Как думаете, сейчас уже за полночь? — сонно спросила она, когда костёр уже начал потихоньку прогорать.

Я подняла взгляд на размытое пятно Луны, совершившей уже довольно длинный путь по небосклону.

— Да, через пару часов уже рассвет, — последовал мой ответ.

Флэтплайт поднялась, подошла к Тотти, мирно сидящему на траве, и тихо прошептала: «С Днём Рождения, братик». Тотти заулыбался и начал выдавливать из себя какие-то звуки.

Кёрли вытаращила глаза и шлепнула себя по лбу копытом.

— Как я могла забыть! — воскликнула она, — У Тотти же День Рождения!
— Соболезную, — тихо сказала я, грустно глядя на жеребенка.
— Ты о чем? — недоуменно спросила Флэтплайт.
— Извини, я вела себя так весело в его день рождения, я просто не знала, — сказала я.
— Зекора, ты чего несешь? — подал голос Рустер, — Никто же не умирает, у него типа День Рождения.
— Так я о дне рождения и говорю.

Все присутствующие уставились на меня с таким взглядом, смысл которого в последнее время стал мне слишком хорошо известен. Флэтплайт что-то шепнула на ухо Кёрли.

— Зекора, извини, если этот вопрос покажется тебе обидным, но... Ты знаешь, что такое День Рождения? — спросила кучерявая единорожка с таким видом, будто разговаривает со слабоумной.
— Конечно знаю, — ответила я, нервно улыбнувшись.
— А почему ты тогда так странно говоришь? Что «со-бо-лезнуешь»?
— Но... ведь он же умирает...
— Кто умирает? Тотти? Как?! От чего?! — выпалила Флэтплайт, в ужасе вытаращив на меня глаза.
— Ну как от чего, мы ведь все умираем, а дни рождения отсчитывают наше время в этом мире с момента появления на свет. И сегодня Тотти сделал еще один шаг к тому моменту, когда его имя запишет в свою книгу Луна. Мы ведь должны его поддержать...

Флэтплайт постояла еще несколько секунд, глядя на меня со страдальческой физиономией, и бессильно села рядом со своей подругой.

— Зекора... — промолвила она, — ты иногда говоришь очень очень странные вещи, но то что ты проговорила в данное время является, наверное, самой самой странной вещью, которую слышали мои уши. За исключением слов плохих пони, к которым я попадала в «банные дни». Но они то являлись плохими и делали мне больно, а ты меня вылечила и проявляла заботу.
— Да ладно тебе, Флэт, она же не специально, — заступилась за меня Кёрли, — Зекора, у нас принято поздравлять пони на его День Рождения, и дарить ему подарки.
— Но почему? Каждый день рождения — это еще один шаг к смерти, и лишнее напоминание о ней.
— Да, в твоих словах есть смысл... — ответила кудрявая единорожка, глядя в огонь, — но если подумать, каждый день рождения не только показывает, что ты приближаешься к смерти. Он ведь еще показывает, что ты прожила еще один замечательный год. Нашла новых друзей, узнала много всего, и вообще повидала всяких штук. Разве это не повод для веселья и поздравлений?
— Ну и речи ты толкаешь, Кёрли, — выдохнул Рустер, — тебе надо было родиться раньше меня, я бы, типа, тогда не чувствовал себя таким тупым.
— Тогда бы меня некому было защищать.
— Скажешь тоже... — буркнул жеребец и наверняка покраснел. В пляшущем свете костра этого нельзя было точно различить.
— В любом случае, Зекора, теперь ты должна поздравить Тотти, — продолжила единорожка, серьезно взглянув на меня.
— Поздравить?
— Да, с Днем Рождения.
— С Днём Рождения, — сказала я жеребенку, состроив как можно более милую физиономию. О, Солнце, я поздравляю кого-то с еще одним годом, приблизившим его к смерти. Бред какой-то. Хотя жеребята, кажется, считают это правильным. Надеюсь, хотя бы взрослые пони таким не занимаются.
— А теперь ты должна сделать ему подарок, — не унималась Кёрли.
— Какой подарок? У меня ничего нет.
— Не обязательно что-то давать. Можешь спеть песенку или станцевать. Тотти любит танцы.
— Вам вряд ли понравятся песенки на моём родном языке, да и танцевать я точно не умею, извините. — проговорила я, и мой взгляд упал на один из шестов, которые мы принесли для костра. Я взяла шест и взвесила на копыте. Эта палка казалась достаточно толстой, прямой и сбалансированной.
— Хотя, я могу показать кое-что.

С этими словами я выгнула спину, и уже почти позабытым движением крутанула шест вокруг шеи. Вообще, я почти бросила заниматься всеми этими кульбитами еще много лет назад, когда решила стать Старейшиной, а не воином. Но легкий свист рассекаемого воздуха показал, что мои копыта все еще помнили нужные движения. Сделав еще несколько трюков я поставила шест вертикально, прыгнула, и встала на него, балансируя вниз головой. Надо же, получилось. Хотя я и сама была уверена в успехе далеко не на сто процентов. Это довольно хитрая позиция для продвинутой медитации, но обычно на такое просто нет времени, да и желания. Макушка ведь не железная.
Жеребята затопали копытами, а Тотти счастливо засмеялся. Ну что ж, думаю, этого достаточно. Кое-как спустившись и чуть не угодив в костёр, я уселась обратно на свое место, потирая натёртое шестом место на макушке.
— А круто ты этой палкой, «вжик-вжик», типа как в цирке, — промолвил Рустер с некоторой завистью.
— Ой, нет, — отмахнулась я, — это просто мелочи по сравнению с тем, что умеют делать некоторые зебры из моего племени, особенно мой отец.

Где-то совсем рядом затрещал ночной сверчок, отчего единорожки вздрогнули и переглянулись. Вообще, если честно, здесь было жутковато. Трава от ветра шумела совсем не так, как в саванне, да и совершенно не просматривались окрестности, делая лагерь лёгким объектом для внезапного нападения с вершин ближайших холмов. Я потёрла глаза, избавляясь от всей это ерунды в мыслях. Некому тут на нас нападать, расслабься уже, Зекора.

— А твой папа тоже отправился в другой мир? — полушепотом спросила Кёрли через некоторое время, укрывая уже успевшую уснуть Флэтплайт полицейским плащом.
— Ох, это вряд ли, — отшутилась я, — Луна его в своей книге еще не скоро увидит, я думаю.

Странно, но после всех этих переживаний, при мыслях о доме в моём сердце возникает только пустота и какое-то холодное безразличие. Даже не знаю, как к этому относиться.

— Ты отправишься домой, когда мы все придём к тётушке Кэррот? — продолжила единорожка.
— Нет, домой я уже точно не отправлюсь. Много чего произошло... В итоге я без Метки, и без дома.
— То-то я думаю, что ты такая здоровая, а кьютимарки нету, — как-бы межу прочим проговорил Рустер. Я с большим усилием удержалась от того, чтобы запустить в него чем-нибудь.
— А ты, значит, пялишься на мой круп?

Кёрли хихикнула, жеребец что-то проворчал и перевернулся на другой бок.

— Но, думаю, здесь у вас тоже неплохо, — продолжила я, — Там с другой стороны города лес был, я всегда мечтала попасть в такое место. Так что рвану туда со всех копыт, как только удостоверюсь, что с вами всё будет в порядке.
Единорожка грустно опустила голову.

— Нам будет очень-очень плохо без тебя... — тихо проговорила она, придвигаясь ближе.
— Не выдумывай, Кёрли, — сказала я, запустив копыто в её пышные кудри, — мы знакомы всего неделю. Как попадешь в новую семью, столько забот навалится, что и не вспомнишь меня. Да и я, со своей стороны, постараюсь вас навестить как-нибудь.
— Обещаешь?
— Обещать не могу, но точно приложу все усилия.

Кёрли уткнулась носом мне в бок и быстро уснула. Я оглянула наш лагерь, и поняла что все уже спят, утомленные переходом. Жаль, что им не удастся поспать достаточно. Скоро рассвет, а днём на открытой местности находиться было рискованно.

37.

От костра остались только горячие угли, раздуваемые лёгким предутренним ветерком. Я клюнула носом, на несколько секунд погрузившись в очередное видение. О, Солнце, как же мне хочется просто поспать... Хотя, можно провести небольшой эксперимент.

Я расслабилась, скользнув в чей-то разум. На секунду взору предстал тёмный коридор, по которому медленно шел мой хозяин. Впереди маячило пятно дневного света. Пока видение не поглотило меня с головой, я дернулась и оказалась у костра. Перед глазами поплыли тёмные круги.
Закрыв глаза еще раз, я снова увидела коридор. Но, на этот раз, выход был гораздо ближе, значит всё это происходит прямо сейчас, в реальном времени. Интересно.
Перед глазами из пятна света возникло полосатое лицо зебры-жеребца. Меня аж передернуло, настолько я отвыкла от вида себе подобных. Жеребец поклонился в ответ на короткий кивок моего хозяина.

— Госпожа, их собралось гораздо больше, чем мы рассчитывали. — проговорил он с опаской. Меня передернуло во второй раз, настолько его голос был похож на голос Имары...
— Так будет даже лучше, — проговорила госпожа Узури, выходя из-под арки в знакомый мне маленький тенистый дворик, сейчас до отказа заполненный зебрами. Колодец оказался накрыт деревянным щитом, на который Узури легко запрыгнула. Десятки глаз со странным выражением уставились прямо на неё. Я бы на её месте прикусила язык и сжалась в комочек, но Узури спокойно оглядела толпу и вздохнула.
— Приветствую вас, братья и сёстры, — начала она, — Вы наверняка удивлены, увидев меня вместо какого-нибудь верблюда. Что-ж, ваше удивление понятно. Слушайте меня очень внимательно. Я здесь, чтобы сообщить хорошую новость. Наш хозяин, Визирь Нгамиа, как и многие равные ему, вчера весь день находился на совете во дворце Халифа. Совет принял решение отпустить всех, чтобы предотвратить войну между халифатом и Зебрикой. Да, вы не ослышались, вы... мы теперь свободны. Те, кто хочет, могут остаться в качестве наёмных слуг. Вам будут платить жалование и хорошо с вами обращаться.

Последнюю фразу Узури произнесла с наигранной радостью, и даже улыбнулась.

Но десятки чёрных и серых глаз смотрели на неё далеко не с радостным выражением, и из толпы не послышалось облегченных криков.
— Вы свободны, зебры, — проговорила Узури, неуверенно оглядывая полосатую толпу, из которой все еще не донеслось ни звука.
— Госпожа, — проговорил жеребец, которого я видела первым, — что нам теперь делать?
— Возвращайтесь на родину, в свои племена.
— Но я не знаю, где моё племя, — послышался из толпы слабый голос.

«И я не знаю... И я. И я.»

— Госпожа, — продолжил жеребец, — я знаю, где находится моя деревня. Но я не могу туда вернуться с этой отметкой позора на боку. То же самое вам скажет большинство наших братьев и сестёр...
— Послушайте, что вы от меня хотите? — воскликнула Узури, — Я не могу убрать эти клейма, я не могу развести вас по домам, я не знаю, что нам всем делать дальше! Я такая же, как и вы, и на моем боку красуется не менее уродливый позорный шрам, чем у вас!
— Госпожа...
— Хватит называть меня госпожой! — крикнула зебра прямо в лицо обращавшемуся к ней жеребцу.
— Узури, расслабься, — послышался знакомый голос откуда-то сбоку. Зебра повернула голову, и я увидела мистера Олдлифа, выходящего из тени коридора. По толпе прошелся приглушенный шепот.
— Олдлиф, тебе не стоит быть здесь. Если тебя увидит кто-нибудь из верблюдов...
— Ой, да брось. Что они сделают немощному старику? Отправят домой? Зарежут? — единорог выразительно взглянул на ближайшую зебру, — Да я лечил половину королевского дворца, и сына Халифа в том числе. Не посмеют они ко мне притронуться.
— Ты же знаешь этих долговязых, Олдлиф, они ради своей шкуры собственных детей продадут, — ответила Узури.
— Ну, я здесь не для того, чтобы перемывать косточки этим бедолагам, им сейчас итак нелегко. Представляю, как они будут обходиться без вашей помощи, хех. Я здесь для того, чтобы рассказать тебе кое-что интересное.
— Мне? — удивилась зебра, — А это не может подождать?
— Ну, это относится к тебе и твоим сородичам в равной мере, дорогая моя.
— Олдлиф, ты бы поменьше пил этого чая, он делает тебя невероятно фамильярным.
— Но ты ведь сама сказала ,что больше не госпожа, хе-хе. В любом случае.. — единорог закряхтел, забираясь на колодец рядом с Узури, — В любом случае, я тут подышал клопами в библиотеке... И нашел кое-какие интересные карты.
— Карты..?
— Карты! Большие, маленькие, старые, новые, истлевшие, отсыревшие... Так, о чем это я? А, предложение! В общем, сравнительно недалеко отсюда есть одно местечко. Прямо на границе пустыни и саванны. Там никого нет на сотни миль вокруг, имеется несколько источников воды. Ииии...
— Иии?
— Ох, Узури, давай, подумай сама, это полезно, — улыбнулся Олдлиф, дернув телекинезом госпожу за ухо. Та удивленно отшатнулась, явно не зная, как на такое реагировать.

Зебра посмотрела на свои копыта, затем медленно обвела взглядом толпу собратьев. Что-то было не так. Их глаза. В них больше не читалось того странного выражения страха вперемешку с непониманием. В них читалось что-то новое. Надежда.
Единорог усмехнулся и вразвалочку направился обратно в тень арки. А разношерстная толпа зебр начала постепенно преклонять колени перед Узури, растерянно смотревшей на своих новых подопечных.

38.

— Зекора... Проснись, пожалуйста... — проговорил Спун прямо под ухом.

Я кое-как удержалась от того, чтобы не застучать зубами. С неба моросил мелкий противный дождик, а при дыхании изо рта даже шел пар. Как они живут здесь вообще, с такими холодами? Всю округу застилала белая пелена тумана. Настолько плотная, что близлежащие холмы почти не различались.

— Пока тут типа туман, надо добраться до фермы, — бросил Рустер, ожесточенно раскидывая прогоревшие остатки костра, — а то если пегасов наймут парочку... Тогда, типа, пиши пропало.
— Думаешь, они не догадаются, что вы направитесь прямо на ферму своей тёти? — спросила я, закутываясь в плащ. Совершенно не помогло.
— Даже если догадаются, наша тётя Кэррот очень-очень добрая, она нас никогда не выдаст. — Послышался голос Кёрли откуда-то из тумана. — Мы ей всё-всё расскажем про миссис Нэнни, и она что-нибудь придумает, чтобы помочь остальным жеребятам.
— Я могу написать подробнейшее изложение всех злодеяний миссис Нэнни, они все надёжно хранятся в моей памяти. — выдала Флэтплайт, левитируя перед собой Тотти, завёрнутого в непромокаемый полицейский плащ, — А теперь давайте поторопимся

и отправимся в нашем прежнем направлении, иначе я рискую подхватить во всём этом грязном мракобесии какую-нибудь бациллу.

Я вспомнила, как засмеялась от этого слова когда-то, получив от бабушки болезненный щелчок по носу.

Идти пришлось цепочкой, не теряя из виду впереди идущего. Первым шел Рустер, как более-менее знакомый с местностью, а последней шла я, с замиранием сердца замечая по пути все новые и новые травки, о которых раньше читала только в книгах. Как жаль, что сейчас не полдень. Посмотреть бы на распустившиеся цветы...
Из тумана вынырнул потёртый указатель с нарисованной детским копытом морковкой, и корявой надписью «Ферма Джуси Кэррот».

— Тётя Кэррот! Мы пришли! — завопила Кёрли и бросилась в белую дымку. Рустер что-то пискнул и попытался её остановить, но не успел. Кобылка скрылась в тумане, откуда некоторое время доносились её крики «Тётя Кэррот! Это я, Кёрли!». Но внезапно они оборвались.
— За мной, не отставайте, — рявкнул Рустер и побежал за сестрой. Я направилась вслед, по мере сил подгоняя Флэтплайт, сосредоточенно шептавшую под нос жалобы. Тотти в облаке фиолетового света плыл за ней.

Через сотню шагов мы миновали распахнутые ворота, одна половинка которых валялась на земле. Чуть дальше Кёрли сидела прямо в грязи, и широко раскрытыми глазами смотрела вперёд. На чёрные, обугленные остатки сгоревшего двухэтажного дома, торчащие словно рёбра огромного животного. Мёртвого и почти сгнившего.
Рустер на мгновение замер, но быстро вернул себе самообладание и обнял сестру, нашептывая ей что-то успокаивающее.

Я подошла ближе к развалинам. Дом выгорел до основания, но прямо перед ним на земле валялось множество вещей. Их наверняка вытаскивали, пытаясь спасти, но потом решили не брать с собой. Входная дверь болталась на одной петле, и к ней оказалась гвоздем прибита какая-то бумага. Но написанные слова от дождя расплылись большим чернильным пятном.

Кёрли плакала навзрыд, уткнувшись в грудь брата. Флэтплайт сидела рядом, поглаживая её по голове.
— О..они ведь не.. они ведь.. — всхлипывала кудрявая единорожка.
— С ними наверняка всё хорошо... — тихо проговорил Спун, возвращаясь от развалин вслед за мной, — дом горел медленно, все успели выбежать. Они даже вытащили много вещей совсем не нужных, и бросили здесь. А потом собрались и уехали куда-то, там следы... есть. Примерно в то же время, когда мы сбежали из приюта.

Рустер вскочил и в сердцах пнул подвернувшуюся под копыто жестяную чашку. Та с жалобным звоном покатилась в туман.

— Это наверняка она! Миссис Нэнни! Наверняка приехала сюда сразу же как мы сбежали, а потом сожгла тётушкин дом! Там же с тётей еще, типа, девять жеребят маленьких жили! Если кто-нибудь из них пострадал... Ух, я тогда...
— Уймись уже, каратель юный, — прервала его я, — ты так скоро всю округу во враги запишешь. Там на двери была записка, но её испортил дождь. Здесь близко еще кто-нибудь живет?
— Да, типа... Братья Турнепс, дальше по дороге.
— Им можно доверять?
— Можно, типа... Они нас с пеленок знают.
— Далеко?
— Мили две...
— Тогда я сбегаю к ним и узнаю что здесь произошло. Слева от дома есть навес для плугов, укройтесь от дождя под ним. И разведите костёр, посушитесь. Спун, проследи пожалуйста.

Я оставила плащ, вышла на дорогу, туман на которой уже понемногу рассеивался, и хрустнула суставами на ногах. Если бы не обстоятельства, я бы подпрыгивала от радости, наверное. Такая хорошая дорога, такие места кругом. С минуты на минуту начнут распускаться цветы... Ладно, не время вертеть головой.
Всю дорогу до соседней фермы я пролетела как на крыльях. В ушах забухало от напряжения, ноги немного болели, но самочувствие было превосходным. В немалой степени из-за того, что проклятый холод немного отступил.

— Хто там? — ответил низкий голос, когда я постучала в дверь типичного фермерского домика, в котором должны были обитать братья Турнепс.
— Я хотела задать пару вопросов о соседней ферме, — ответила я, переводя дух.

Из двери высунулся жеребец землистого цвета, в смешной ночной шапочке с помпончиком.

— А тебе какое дело, а? — спросил он, широко зевнув, — Вот я щас собак спушшу...
— Со мной её племянники. И им очень интересно, почему от дома их любимой тётушки остались сырые головешки.
— Шо? Хто? Ааааа, братца её пропащего детишки...

Пони вышел во двор, почесал бок и ужасно медлительно начал закуривать трубку. Я терпеливо переминалась с ноги на ногу.

— Недельку назад это было, как шас помню, — начал он, выпуская огромные клубы дыма, — ехали с кумом редис продавать в город, а тут — ба! Дым коромыслом на всё небо. Подъезжаем к ферме Кэррот, а она горит, хорошо так горит. Сперва спохватились, там же жеребяточек тьма тьмущая у неё, а потом глядь — они во дворе стоят все, в саже перемазанные. Единорог то, сынок её родной, тушить пытался, да куда там, со всех сторон горело. Ну и сгорело всё, шо тут поделать, до города далеко, пожарников у нас не водится. Потом полицаи понаехали, начали разнюхивать. Хотя много не нанюхали, как приехали так и уехали. Сказали, што лампа у неё, видите ли, упала на сено сухое. А откуда ж там сену сухому на улице с утра взяться то, спрашивается? Да и горел то домишко со всех сторон, тут дюжина ламп упасть сподобиться должна была.
— Где они сейчас? — спросила я, старательно уклоняясь от гадкого дыма, который с наслаждением выдыхал этот пони.
— Так уехала в город она, с жеребятками. Чего ей тут делать то, на головешках...
— А адреса вы не знаете?
— Откуда ж мне знать то, у неё полный город кумов, она ж доброе сердце совсем, храни её Селестия.
— Спасибо вам, — бросила я, уже собираясь убегать.
— Э, э, ты обожди, — остановил меня пони, щуря один глаз и старательно вдыхая едкий дым, — Ташши жеребяточек сюда, мы вас покормим, да в город отвезем. Чего вам зазря копыта то бить, а мы всё равно сегодня собирались на рынок съездить.

Я еще раз поблагодарила довольно щурившегося жеребца, и пустилась в обратный путь. Последние клочки тумана таяли в низинах по краям дороги, а в вышине затянула пронзительную песню какая-то маленькая птичка. Пернатые из саванны могут только громко и душераздирающе кричать, а песня этой маленькой птички, это было что-то потрясающее. До этого подобную по красоте музыку я слышала только от серой пони с флейтой, играющей на улице за гроши.
Я поймала себя на мысли, что хочу пойти шагом, а то и вовсе остановиться, лишь бы подольше послушать эти удивительные звуки. Но птичка внезапно пронзительно чирикнула и юркнула за холм. А с обочины мне наперерез выбежала растрёпанная Флэтплайт.

— Зекора! Там... там миссис Нэнни! — крикнула она и упала без сил.

39.

С единорожкой на загривке я сделала большой крюк по полям. Мы незаметно взобрались на пологий холм и залегли в высокой траве. Отсюда прекрасно просматривался двор сгоревшей фермы.

За воротами на обочине дороги стоял небольшой фургон. По двору взад-вперед прохаживалась пухлая пони тошнотно-зеленого цвета с нелепым чепчиком на голове. Прямо перед ней на земле неподвижно лежал Спун. Чуть дальше здоровенный жеребец увлеченно бил Рустера, который дергался и что-то кричал. Флэтплайт еле слышно вздохнула, когда из-за угла выбежала Кёрли, преследуемая еще одним взрослым жеребцом. Этот пони держал в зубах моток верёвки.

Верёвка...

Совместными усилиями верзилы поймали Кёрли, и один из них за загривок подтащил единорожку к миссис Нэнни.
— Ты плохая девочка, Кёрли Кэррот, очень плохая... — донеслись до меня слова этой пони, — твой побег огорчил хороших клиентов, которые заплатили много монет... Да отпусти ты её, болван, никуда она не денется. Еще синяк поставишь!
— Извините, босс... — промямлил жеребец и отошел от единорожки на шаг.
— Кстати, ничего не замечаешь?

«- Она классно выглядит, босс.» — пронеслось в моей голове.

— С прошлого раза ничего не изменилось вроде, хотя домик мы неплохо подпалили, хо-хо-хо!
— Послал же тебя Дискорд на мою голову... Смотри внимательнее.

«- Эээ... Она ростом почти с вас, а у нее еще нет кьютимарки, вы это имели ввиду?»

— Эээ... да вроде ничего больше...
— Здесь нет той четырехглазой и её братца. Живо найдите её, она у них главная.
— Беги, Кёрли! — крикнул Рустер, пихнув стоящего рядом пони головой в бок. Тот усмехнулся и дал жеребенку по голове с такой силой, что Рустер рухнул как подкошенный.

«Беги, Зекора!»

Меня буквально затрясло.

— Тотти. В безопасности? — спросила я Флэтплайт сквозь зубы. Та взглянула на меня и обомлела.
— Д-да... — прошептала она, протягивая дрожащее копыто в мою сторону, — Зекора, ч-что с тобой?
— Лежи здесь.
— З-Зекора, ты меня пугаешь.. — прошептала единорожка, роняя в траву слёзы.
— Всё будет хорошо, Флэтплайт.

Я встала в полный рост и хрустнула шеей. Пони внизу заметили меня. Под недоуменными взглядами этой троицы я не спеша спустилась с холма, подошла к изгороди и зубами вырвала из неё не слишком длинный и не слишком короткий шест. В самый раз.

— Эй, ты кто такая? — крикнула миссис Нэнни, нервно озираясь на дорогу.

Я молча прошла под сломанными воротами, до боли в зубах сжимая деревяшку.

— Что делать, босс? — неуверенно промолвил первый пони, вставая между мной и миссис Нэнни.
— Это какая-то грязная бродяжка, хватай её тоже. Она слишком много видела.

Пони сделал шаг в мою сторону, разворачивая веревку. Я остановилась, положив шест на плечо, и посмотрела вверх. Тучи пропали, только маленькая птичка носилась на фоне ослепительно-голубого неба. Несколько семян одуванчика летели к своему новому дому. И самое главное — ни одного пегаса.
Пони сделал еще шаг.

— Да обратятся в пепел ваши глаза, — прошептала я, — да обратятся в песок кости ваши, да обратится в воду ваша плоть. И возопят ваши души, не найдя своих имён в книге Луны.
— Чё? Босс, она тут чего-то бормо...

Ему не довелось закончить фразы. Шест в моих копытах описал широкую дугу и попал этому пони прямо в нижнюю челюсть, свернув её далеко набок. Прыжок в сторону. Несколько оборотов шеста в копытах для придания скорости. Разворот.
Следующий удар пришелся по его груди. Рёбра с глухим хрустом прогнулись, пони захрипел и упал.
Разум должен быть чистым.
Второй верзила подбежал и неуклюже попытался меня ударить. Здоровый, упитанный, буквально гора мышц. Привык бить жеребят.
Разум должен быть чистым. Он — моё оружие, не эта палка.
Еще один разворот. Плавно, не дёргаться. Видеть, а не просто смотреть. Не терять скорости, использовать инерцию.
Я ускользнула от очередного удара. Шест молниеносно рассек воздух и опустился жеребцу прямо на затылок. Тот кувыркнулся через голову и остался на земле, мелко дергая задними ногами. Он больше никогда не сможет ходить.
А теперь десерт. Следить за дыханием.

— Эй, по-погоди! — вскрикнула пони в чепчике, когда я оказалась рядом. Шест снова глухо свистнул, сломав её передние ноги. И сломался сам.

Пони пронзительно закричала, повалившись в грязь. Я спокойно встала сверху и положила обломок шеста ей на шею, придавив с концов копытами.

— Не надо! — захрипела пони.
— Ты сотворила много зла, миссис Нэнни, — промолвила я, нажимая копытами на палку. Пони зажмурилась и захрипела еще сильнее, — Ты умрёшь за это, миссис Нэнни.
Еще немного. Глаза кобылы закатились, а язык вывалился изо рта. Еще... немного ...

Ух ты, а ведь это оказалось так легко. Так просто. И почему я раньше о таком не думала? Всего-навсего взять и убить этих плохих пони. Они привыкли к вольготной жизни, они не умеют драться, полагаются только на грубую силу, они медлительны. Если бы только я была воином, да чуть постарше...
Разве что единороги доставляют проблем, но наверняка я смогу приготовить что-нибудь, нейтрализующее их способности. То, что заставит их не думать о своей магии, а думать лишь о том, чтобы спастись. Мне нужны гранаты. Склянки с реагентом, взрывающиеся при повреждении, и распыляющие зелье вокруг. Старейшина делала такие, когда однажды около деревни за одну ночь выросла обширная колония плотоядных муравьев. Мы с Имарой и другими жеребятами увлеченно бросали в них хрупкие склянки, под присмотром взрослых, конечно. И любовались на красивые синие вспышки. Наверняка я смогу повторить рецепт, всего-то пара реагентов, но в качестве зелья буду использовать далеко не уксус и корицу. Думаю, соляная кислота подойдет...
А пегасы? С пегасами сложнее, но нужно просто подумать о том, что делает их такими сильными. Нужно как-то навязать им ближний...

— Ты уверена?

А? Что?
Я как будто вынырнула из бочки с чем-то серым и вязким, а с глаз спала тёмная пелена.

— Ты. Уверена? — повторил прямо над ухом знакомый голос. Я медленно повернула голову и оказалась нос к носу с Лупом. Тот висел почти у самой земли, сложив копыта на груди, и укоризненно на меня смотрел. На его задней ноге отчетливо различался шрам от арбалетного болта.
— Давай, решай уже, — проговорил пегас, плавно огибая меня вокруг, — хочешь ли ты этого на самом деле, или нет. Когда ты её убьешь — пути назад не будет, учти.

В моем мозгу одновременно образовалось столько слов, что они застряли в горле, пытаясь произнестись все вместе. Тут до меня дошло, что я все еще стою над миссис Нэнни. По телу прошла волна отвращения, и я отбросила этот жалкий кусок палки, которым пыталась её убить. Пони дёрнулась и закашляла.

— Умница, — проговорил пегас, опускаясь на землю. Подойдя к одному из жеребцов, пускающему из носа кровавые пузыри, Луп потрогал его копытом и сокрушенно покачал головой.
— Ты... — наконец вырвалось из моего горла.

Пегас обернулся с удивленно поднятыми бровями.

— Я?
— Ты! — выдохнула я, прикидывая как до него быстрее добраться.
— Ну да, я... вроде, — пегас недоуменно почесал ухо.
— Ты с ними заодно! Вы все заодно! — крикнула я, и почувствовала как меня снова захлестывает волна чего-то серого и вязкого. Я бросилась к пегасу и попыталась его ударить, но он легко увернулся и взлетел повыше.
— Не не не, Зекора, ты не... — начал было он, но тут его окутало фиолетовое сияние.

Луп вскрикнул и шлёпнулся спиной на землю, впустую болтая ногами в воздухе.

— Ах, как же нечестно сбегать в небо, господин плохой пегас, — проговорила Флэтплайт, выходя из-за угла с ярко светящимся рогом, — я не очень люблю нечестность, так что позволила себе ни-ве-лировать ваши крыльевые преимущества. Зекора, мои глаза раньше его не видели, но я уверена, что миссис Нэнни наняла и его тоже.

Пегас нервно хохотнул, глядя на единорожку.

— Девочки, погодите, — проверещал он, когда я кивком поблагодарила Флэтплайт и подняла с земли второй обломок шеста, острый с одного конца, — Да погодите вы, дайте мне объяснить!
— Ты, насколько я помню, не очень то давал нам с Имарой сказать что-нибудь, — меланхолично ответила я, прижимая обездвиженного пегаса к земле одним копытом, — Но я все-таки дам тебе возможность высказаться. Выбирай — сначала левый глаз, или правый?
— Зекора... я имею неудовольствие просить тебя делать это чуть быстрее, мне очень трудно, — промолвила единорожка, пошатываясь от напряжения.
— Хорошо, — сказала я и снова обратилась к пегасу, — Что поделать, не судьба. Флэтплайт, Кёрли, отвернитесь.
— Сэр! Они меня тут уже убивают, вообще-то! — крикнул Луп во всё горло. И я почувствовала, что не могу двигаться. Вообще никак, даже язык отнялся. Фиолетовое свечение вокруг пегаса пропало, он тут же забарахтался и взлетел.
— Мистер, немедленно поставьте меня на место моего прежнего пребывания! Я нахожу ваше обращение совершенно неприемлемым! — пискнула Флэтплайт где-то сбоку, и спустя мгновение вплыла в поле моего зрения, заключенная в синий магический пузырь. Я почувствовала знакомое ощущение, как будто стою в реке, и меня огибают потоки воды. Магия! У них еще и единорог есть. Спокойно, что-нибудь придумаю...

«Поток» усилился, мои копыта оторвались от земли и я против своей воли медленно развернулась в сторону ворот фермы. Там стоял большой серый единорог с сединой в гриве, буквально сверля меня проницательным взглядом.