Архимаг. Эквестрия

Глава 5. Большое маленькое приключение

— Итак, вы покидаете нас?
Селестия стояла напротив волшебного зеркала, с интересом просматривая карту мира. Изображение сменялось так быстро, что мои глаза различали лишь непонятную мешанину красок. Однако Принцессе-пони это явно не мешало.
— Истинно так, леди.
Изображение резко замерло. В зеркале отражался богатый город: широкие улицы были чисты и нарядны, горожане сплошь сытые и довольные, постройки безукоризненны в своей архитектуре. Вдалеке, на отвесной скале, словно подражая Кантерлоту, расположился белокаменный дворец. Он-то и сиял пронзительно-белым светом.
— Скажите, леди, — я продолжил прерванный разговор, — вы не можете просветить нас в отношении сих… существ?
— Грифоны… Честолюбивые, сметливые и осторожные, — характеристика химер из уст Селестии можно было назвать положительной, однако тон ее был далек от восторженного. – Они, как кстати и большинство драконов, высоко ценят силу, но не забывают и про хитрость – она у них тоже в почете.
— Что вы подразумеваете под силой? – спросил я Солнцеликую.
— О, к сожалению, я должна разочаровать мэтра Креола, — усмехнулась Селестия, прерывая благостные мечтания архимага. – Магия они презирают.
Я потер подбородок, перестраивая цепочки практически готового плана.
— Что же тогда они уважают? – резонно спросил я.
— Мастерство, искусность и крылья. — Селестия обернулась к зеркалу, продолжив сеанс просмотра.
— Крылья? – удивился я.
— Да. По ним они определяют основную красоту.
— В точности как пегасы? – заинтересовался я сродством культур.
Селестия неуверенно кивнула, пояснив:
— В каком-то смысле это так, однако разницы культур значительна, поэтому эталон формы крыльев отличается.
Я выпростал крыло, придирчиво рассмотрев его со всех сторон. Неухоженное, слегка сероватое от пыли, перья лежат как попало – сразу видно, что их хозяин был очень занят в последнее время и на наведение красоты времени у него никак не было.
«Похоже на фактор красоты можно не надеяться», — печально вздохнул я.
— В путь. — Отлипнув от стены, Креол подошел к Зеркалу, бесцеремонно отодвигая Принцессу дня. – Довольно играться, кобыла. Оно мне нужно.
— В самом деле? – огорчилась аликорн, проигнорировав очередную грубость. – Однако это очень громоздкий и хрупкий артефакт. Неужели было бы не легче оставить его здесь, позже вернувшись?
— Прошу простить нас, леди, но государство не может ждать, — перебил я закипающего учителя: он очень трепетно относился к своему имуществу. – К тому же мы находимся… в довольно щекотливой ситуации.
Мне совсем не хотелось нагружать гостеприимную хозяйку тем, что Серая Земля готовилась к полномасштабному вторжению в Темный мир – Лэнг. И если демоны как-то прознают о том, что Первого Колдуна нет на месте – а они наверняка прознают! – то, Йог-Сотхотх наверняка даст приказ на упреждающий удар.
Я прикрыл глаза, стараясь отогнать дурные мысли о том, что же может сделать один отряд Двурогих[1]. Картинка нерадостная – преимущественно кроваво-красная.
— Мои извинения, мэтр Креол, лод Варно, — приняла ситуацию Селестия.
— Да… Червь и Козел ждать не будет, — мгновенно помрачнел Креол, видимо тоже представив перспективы.
— В таком случае, не могла бы я предложить вам легкий завтрак, прежде чем вы покинете нас?
Предательская трель разгневанного желудка выдала Креола с головой.

Мы сели за огромный стол. В отличие от Иххарийсого, этот был длинным и прямоугольным. В начале сидела Принцесса Селестия, что было очевидно – никто иной не будет занимать хозяйское место. Креол, однако, не захотел в чем-то уступать «кобыле», поэтому занял симметрично противоположное место. Ничего столь же величественного у архимага не получилось, так как стул был сделан под пони, а не человека. А когда я говорю пони, то имею в виду среднестатистического представителя этого вида. Человеку по колено. Учитель выглядел смешно. И, что более прискорбно, он это понимал.
Постаравшись отвлечься от гневно пыхтящего архимага и неслышно хихикающей Селестии, я обратил внимание на детали… Впрочем, это быстро наскучило – все было безукоризненно правильно.
— Леди Селестия, а леди Луна…
— Она отдыхает. Попытки войти во сны довольно утомительны, — ответила аликорн, не отрывая взгляда от учителя.
— Передавайте ей от меня искренние пожелание скорейшего выздоровления.
— Непременно, — улыбнулась пони. На секунду мне показалось, что в зале стало светлее.
За непринужденной беседы, в основном состоящей из взаимных вопросов, я и не заметил, как внесли еду.
Проглотив накатившую слюну, я приготовился к ублажению чрева. Вот слуги ставят металлические коробочки на стол, вот открывают крышечки…
Наверняка наши с учителем лица, вытянулись синхронно. Пять видов салатов. Очищенные фрукты и овощи. Один воздушный омлет.
— Мой телекинез сильнее твоего, учитель, — насмешливо сказал я, ухватывая эфирным щупальцем улетающий поднос.
— Слюни подотри, щенок! – отповедь Креола была незамедлительна. – Рано тебе со мной тягаться!
Металлический посуда жалобно заскрипела, и я посчитал за лучшее уступить учителю, вспомнив о том, что я ел какой-то суп ночью.
Однако физические законы в Эквестрии еще никто не отменил.
Поднос со свистом полетел в лоб Креолу, который никак не ожидал такой низкой подлости от меня. Омлет взлетел высоко-высоко… где и был сожран Хубаксисом.
«Это… нехорошо».
— Начинай молиться Инанне, ученик, — зловеще прошипел архимаг, наливаясь дурной желчью. В руках Верховного мага зажглось пламя.
— Учитель, мы в гостях!..
— Чрево Тиамат! – взревел оскорбленный в лучших чувствах шумер. – Да когда это меня останавливало?!
Кристально-чистый смех заставил нас замереть на месте. Смеялась Селестия. Искренне и так заразно, что нервные смешки начали появляться и у нас с джинном.
— Но, учитель, с другой стороны это смешно, — осторожно начал я, но тут же осекся. Креол стоял как истукан, замерев в одной позе. Крылья носа были раздуты, зрачки расширены, скрюченные пальцы судорожно сжимали посох.
— Твой смех… — тихо просипел он.
— Что-то не так? – испугался я. Противный холодок пробежался по спине, вызвав табун мурашек. – Х-хубаксис, может это опять черная желтянка?!
— Нет, не должна быть, — пробасил джинн, растерянно хлопая единственным глазом.
— Нет у меня желтянки, ученик! – рявкнул Креол, обрубая мой телекинез, которым я хотел взять книгу и Амулет Слуги. – Успокойся и жри уже!
Сценка испуга меня и раба архимага произошла слишком быстро, чтобы быть замеченной сторонним наблюдателем.
На наше с джинном счастье, естественно.

— Раб, если ты уронишь зеркало, то я уроню тебя в пасть Курильщика[2], — крикнул человек, удобнее устраиваясь на широкой спине своего ручного монстра.
— Учитель Креол, не беспокойся, я помогу, если что! – воскликнул пегас.
— Да, — проворчал маг, — иначе ты полетишь следующим. Раб, ты понял куда лететь?!
Детина истово закивал головой, да так, что, казалось, она вот-вот отвалиться.
— Хорошо. – Первый Колдун прикрыл лицо широкополой шляпой и тут же захрапел.
Необычное трио легко взмыло вверх и скрылось в облаках…
Селестия отвела взгляд от едва различимой точки в небесах. Погруженная в свои мысли, она не заметила как дошла до своего кабинета. Феникс на жердочке вынул голову из-под крыла, чтобы поприветствовать свою верную подругу.
— Здравствуй, Филамена, — улыбнулась аликорн, чеша кончиком копыта клюв огненной птице. – Лоду Варно ты бы понравилась…
Разум кобылы был поглощен думами о двух загадочных пришельцах.
Младший – лод Варно, сильный маг, преимущественно управляющий огнём и могущий, насколько она поняла, менять обличии был понятен: великая воля, храбрость, недюжинный ум и рыцарская честь. Воистину, он словно сошел со страниц кобылковых романов!
— Но что же представляешь из себя ты, Креол?..
На богатом секретере появилась маленькая копия черногривого мага. Он, ведомый волей Селестии, встал в горделивую позу, выпрямив спину и положив обе ладони на навершие посоха.
— Почему ты такой? Почему ты так жесток и так привязан к своему ученику? Столь могущественен, столь горд, столь вспыльчив… Ты столь…
«Похож на меня, — закончила про себя Селестия. – На ту кобылку, что только вышла из тени, таща за собой маленькую сестру».
— Тия!
Иллюзия развеялась, а Селестия поспешила поднять глаза.
— Ох, неужели ты настолько устала, что начала свою излюбленную медитацию «смотри-в-в-одну-точку-и-не-реагируй»? – задорно спросила младшая сестра, телекинезом кладя очередную папку с важными документами.
— Нет, сестра. Всего лишь провожала наших гостей, — ответила аликорн, разлаживая свежие указы веером – так было легче в них сориентироваться.
— Уже? – разочарованно выдавила из себя Луна. – Но…
— Не стоит забывать, что наши друзья являются правителями своей страны. Кстати, лод Варно пожелал тебе скорейшего выздоровления.
— Он так спешил, что не смог прийти и попрощаться со мной лично! – фыркнула младшая сестра, присаживаясь на свободный стул.
Селестия промолчала, придвинув к себе чернильницу с пером.
 — Что ты думаешь о них? – неожиданно спросила Принцесса ночи. – Мы ведь знали с тобой, что наш мир не является единственным – Старсвирл говорил об этом. Но…
— Но ничего подобного ни я, ни ты не ожидали, да? – закончила Селестия. – Ты права, дорогая сестра. Насколько я поняла из объяснений мэтра Креола, наш мир находиться в своеобразной скорлупе, которая ничего не пропускает и не выпускает. Что же до наших магов… они многого недоговаривают. Лод Варно сказал, что ситуация в их государстве «щекотливая», а мэтр Креол поведал о нетерпении каких-то Червя и Козла.
— Шифр? – предположила Луна, оттискивая королевскую печать.
— Не исключено, — согласилась Селестия. – Однако мне показалось, что это скорее презрительные прозвища для… противника.
— Ты думаешь у них там война?! – пораженная догадкой сестры, Луна возбужденно подпрыгнула на кресле.
— Нет, — покачала головой старший диарх, сердито сдувая назойливую прядь. – Еще нет. Иначе их поиски были бы куда более интенсивными.
— Но тогда мы должны им помочь?
— И я это уже сделала. Наш посол в Гриффингаре вскоре получит письмо о полном содействии. Если все пойдет по плану наших друзей, то надолго они не задержаться.

Ах, если бы все планы шли по намеченному маршруту! Как много глупых ошибок можно было избежать! Но, с прискорбием вынужден доложить, что планы не действуют как надо.
Никогда. Вообще никогда.
Первоначальная стратегия перелета через море провалилась, толком и начавшись…

— Эй, Хубаксис! Давай в «Догони меня файерболл»! – перекрикивая ветер, обратился я к джинну.
Марид, услышав мое предложение развлечься игрой, так выпучил глаз, что я заподозрил его в хронической непроходимости. Справившись с эмоциями, раб покрутил у виска когтем, при этом едва не выронив Зеркало, и послал меня по известному маршруту на четырех языках.
Я не обиделся. Нет-нет, совсем не обиделся. И огненный шар, прилетевший прямо в туманный «хвост» джинна, совсем не я послал. Хубаксис мне не поверил, с проклятиями туша свой горящий кушак. Сбив-таки огонь с горящей тряпки, ифрит-квартерон[3] бросился за мной в погоню, наплевав на все зловещие предостережения своего хозяина.
Замерев на секунду на восходящем потоке, я сложил крылья и ухнул в пропасть. Восторженный вопль непроизвольно вырвался из моей глотки; ветер тут же наполнил легкие до отказа, вызвав кратковременное помутнение сознания. Вот до лазурного моря остается каких-то жалких сотня метров, сзади слышатся матерные возгласы Хубаксиса – настолько громкие, что пробиваются свозь свистящий ветер. Встречный поток наполняет мои крылья, и я вхожу из пика у самой воды, копытом прочертив линию на водной глади. Море до того спокойное, что мне кажется будто я парю на одном месте…
— Эй, Хубаксис! – зову я джинна, надеясь, что и он полюбуется на красоту. Однако ответа не приходит. Вновь набрав высоту, я озираюсь и понимаю, что потерялся. Но это было меньшей моей бедой – впереди виднелись черные тучи.
Близился шторм.
Чертыхнувшись, я пошарил взглядом по небосводу, в тщетной попытке найти массивную фигуру марида. Поняв, что даже Глаз Орла бесполезен, я закусил губу и попытался вспомнить достаточно сильную защиту, которая защитит меня от стихии. Но вот загвоздка – я не маг, специализирующийся на щитах. Мне было достаточно того, что я могу держать в памяти посредством Магии Слова.
— Тьфу, пропасть! – сплюнул я в сердцах.
Приземлившись на воду, я применил заклятие хождение по воде, которое прочел перед нашим с учителем путешествием. Копыта встали на пружинистую поверхность; я покачнулся, но сумел сохранить равновесие.
— Итак, по своей глупости лод Варно застрял посреди океана с чудесной перспективой: ни одного мало-мальски полезного заклятия в памяти! – вслух раскритиковал я свое нынешнее положение. – И что же собирается сделать лод Варно? А лод Варно сначала…
До селе ровная гладь задрожала, заставив меня широко расставить ноги, чтобы не свалиться в резко потемневшую воду.
По бокам взметнулись огромные скалы, усеянные острыми выступами. За каких-то жалких десять секунд я оказался в ущелье, которое начало неумолимо смыкаться.
— О, Инанна! – воскликнул я, стрелой метнувшись вверх. Это были не горы. О нет, это были огромные, циклопические, колоссальные челюсти!

— Шевелитесь, ленивые кучки дерьма! Ваши костлявые задницы в ваших лапах, идиоты! Дегенераты, надо было ощипать вас еще в детстве!..
Капитан Кира Шарпкло редко материлась. Как-никак, она была грифоной высокоморальной… насколько это возможно для капитана корабля.
Так вот, знающий грифон (или минотавр – был и такой на палубе) мог сказать, что если услышишь матерщину от кэпа – жди беды. Серьезность проблемы, кстати говоря, была прямо пропорциональна количеству и качеству брани. Сейчас команда готовилась к худшему: куда ни кинь взглядом – везде шторм. Да не простой, а магический! Подобное редко, но бывает, и старенькому «Легкому перу» не посчастливилось попасть именно в такую бурю.
— Навигатор, куда нас занесло?!
— Кэп, все приборы сбоят! Я не могу даже приблизительно сказать где мы находимся! – бодро отрапортовал молодой грифон. – Но если кэпа заинтересует мое мнение, то, по-моему, мы в большой-пребольшой жоп…
— Захлопни свой клюв, Гилдерой!
— Ай-ай, кэп!
Оттеснив штурмана от штурвала, Кира распорядилась не беспокоить ее.
«Только бы не Море Чудовищ! Только бы не оно», — взмолилась грифона. Деревянное колесо летало в опытных руках капитана, выводя корабль из-под ударов увеличивающихся волн.
Воды между Эквестрией и империей грифонов, были, пожалуй, одними из самых безопасных. Государство пони излучало ауру спокойствия в первую очередь из-за их правителя, который мог явится по душу смутьянов в любой момент… Впрочем, последнее три столетия такого не случалось: то ли не осталось самоубийц, то ли Несущая-на-Крыльях-Солнце совсем обленилась. Кто знает?..
Но! Во всем был подвох, и безопасный торговый путь его тоже содержал. Изредка шторма, непредвиденные обстоятельства, а порой и откровенная глупость напополам с жадностью забрасывали несчастных моряков в так называемое Море Чудовищ. Никто оттуда еще не возвращался, поэтому на всех картах оно было обозначено белой областью с пиктограммами морских чудищ – чтобы даже идиот понял насколько оно опасно.
Обойти его довольно легко, пусть на крюк и теряется некоторое время, но не настолько значительное, чтобы рисковать грузом и своей шеей.
Напряжение нарастало: хвосты грифонов нервно хлестали, перья топорщились, а из клювов вырывалось непроизвольное клекотание. Минотавр по прозвищу Большой Гэб оставался спокоен – достал четки, уселся у мачты и принялся что-то бормотать себе под нос.
— Эй, Гэб, что ты там бормочешь?! – спросил непоседливый юнга, не сдержав зудящего интереса.
— Заупокойную молитву, — белозубо улыбнулся рогач.
Молодой грифон отшатнулся от матроса и пораженно замер. Проходящий мимо боцман сочувственно похлопал того по спине, при этом едва не выбив весь дух.
— За работу, малец! – проскрипел бывалый сын Ветра, перекатывая во рту мундштук дымящейся трубки. – Если мы и пойдем сегодня на корм рыбам, то все будет честь по чести, клянусь Океаном и Ветром!
— М-м-м-мы-мы-м-м-м-ы-ы-ы-ы! – с «грифоньего гнезда» раздались нечленораздельные завывания.
— Что ты там мычишь, как малолетняя куртизанка перед первым клиентом, разрази тебя гром?! – сорвалась капитан Шарпкло.
— М-м-м-м-ы-ы-ыо-о-о-онстры-ы-ы-ы!!!
Половина команды бросилась к бортам. Остальная – к такелажу. Кира меланхолично оставила себе зарубку в памяти наградить расторопных и отхлестать идиотов… если, конечно, они выживут.
Вдалеке взметнулись бугры волн. Вода расступалась под могучими телами, обнажая блестящую чешую морских змеев. Разумные, хитрые и беспощадные – они были куда менее миролюбивы своих речных собратьев, утаскивая незадачливых мореходов в пучину.
— По ме-е-е-еста-а-а-ам!!! – рявкнул старпом.
Вот из воды выныривает уродливая башка рептилии, вот красный глаз с вертикальным зрачком смотрит на палубу, проникая своим гипнотическим взглядом в саму душу… и ныряет обратно!
Но это были только цветочки! Море превратилось в подобие живого супа – монстры были везде! Поразительное разнообразие: помимо змеев были исполинские черепахи, древние титанические киты, считавшиеся вымершими, спруты и грифоновы акулы… кого там только не было!
— Постойте-ка… Но, если они не обращают внимания ни нас, ни на шторм, ни на друг друга в конце концов… — высказал дельную мысль один из матросов.
— Они бегут, — закончила Кира, вцепившись в штурвал изо всех сил.
— Ветер нас сохрани…
— Нам всем [Цензура]!..
 — Мамочка, я не хочу, не хочу!!!
Сначала они увидели свет. Такой далекий, будто на грязном небосклоне загорелась одинокая звезда. Однако это была не звезда; красный свет все становился все больше и больше заставляя грифонов напрягать свои зоркие глаза. Еще чуть-чуть и…
— Это пегас! И он… горит?..
Менее глазастые моряки хотели было посмеяться над товарищем, который, по их мнению, спятил от всего, что навалилось на их плечи, но тут же подавились колкими словами. Это и вправду был пегас. И он горел.
Целиком.
— Т-о-овь во-оду-у!!! – первым сориентировался боцман, хватая багор и ведро.
С небольшой задержкой за ним бросились остальные.
Старый грифон оказался прав: пегас, судя по его скорости, заметил корабль. Алым росчерком он спикировал на палубу, впечатав копыта в скользкую древесину.
Кира не удержалась от пораженного аха – это был не пегас! Пегасы никак не могут состоять из чистого пламени! Да и сам размер не соответствовал летающим пони – слишком уж большим он был – практически с Гэба ростом, если по ушам мерять.
Но вот оживший огонь открывает рот, чтобы передать послание от Молнии – ведь все грифоны знают, что Огонь является сыном Великой! – и тут на него обрушивается вода!
Кира лишь могла беспомощно раскрывать и закрывать клюв, смотря как ее подчиненные заливают наверняка – лапу дает на отсечение! – божественного посланника.
— Туши его, ребятушки! – с веселым гиканьем подбадривал матросов боцман.
— Аргх, тьфу, преркл-бульк, ваш-ш-уматьф-ф-р, — пробивалось свозь густой пар.
— Отставить! – опомнилась капитан. – Отставить, идиоты, чтоб вас в три погибели, дармоеды проклятые!
Впрочем, кричать уже не было необходимости – грифоны сами остановились, решив, что пожар потушен.
Порыв ветра снес стену пара, обнажив необычного гостя. Первым появилось лицо; и оно выражало крайнюю степень недовольства. Слипшаяся борода, мокрая грива с прожилками зеленоватых водорослей – все это никак не вязалось с тем, что всего-то пару секунд назад видела Кира.
Но вот пегас открыл рот… и тут же закрыл его, чтобы сплюнуть какой-то морепродукт.
Команда зачарованно проследила за подскакиванием ракушки.
— Да, благодарю за столь… теплый, хоть и мокрый прием, — голос пегаса отдавал хрипотцой. Кира была уверена, что это от соленой воды, попавшей тому в глотку.
— Не за что, парень! Ты обращайся, если что! – весело ответил боцман, по привычке хлопая пони по спине.
Тот от столь грубого обращения даже не морщился, обеспокоенно смотря за корму корабля.
— Кто ты, пегас?! – взяла слово капитан, машинально поправив бандану. – Или… что ты?..
— Сударыня, у вас сейчас гораздо большие проблемы, нежели идентификация моей личности. Поэтому я прошу вас ответить на мои вопросы максимально полно и четко, — резко прервал начавшийся вал вопросов матросни. – Все возражения и возмущения я приму позже. Итак, где я нахожусь?
— Сейчас ты находишься на борту «Легкого пера», в Море Чудовищ, — ответила Кира.
«Разрази Молния этих заносчивых четвероногих, — с досадой подумала капитан, когда пегас задумчиво обозрел канаты. – Надо же, возмущения и возражения!»
— А конкретно насколько это далеко от земли?
— Примерно три дня пути, — ответил за Шарпкло Гилдерой. – Если нам не порвет паруса, конечно.
— Чтоб тебя!.. – сплюнул пони, усевшись на моток пеньковых веревок. – Хорошо… Хотя нет! Ничего хорошего. А теперь, достопочтенные судари, может кто объяснить, что это за существо?
Пегас указал куда-то во мглу. В неровном свете сверкнувшей молнии мелькнул циклопический силуэт.
— Эй, я вижу гору!
— Это не гора, малец… Это Матерь Бездны…
Волна шепотков обрушилась на палубу.
— Поподробнее, если можно? – попросил пегас, приглаживая гриву.
— Что поподробнее-то?! – удивился всезнающий боцман. – Матерь Бездны для тебя недостаточно ясно звучит?!
— Говорят, что она придет в конце мира, чтобы пожрать все!.. – тонко воскликнул кто-то из толпы.
— А еще говорят, что она жрет тех, кто не приходит благодарить Ветер, — хмыкнул грифон.
— Так это она?! Да не может такого быть!
— Теперь нам точно [Цензура]…
— Это же сказки!
— Выходит, что не сказки, — тяжело вздохнул пегас. – Слушайте мой план, достопочтенные. Да, я понимаю, что я непонятный и пугающий пони, которого вы слушать не хотите! – Поднял вверх копыто пегас, затыкая возмущения. — Но сейчас вы любыми правдами и неправдами добьетесь максимальной скорости и будете надеяться, так, как не надеялись всю свою жизнь!
Никто и не подумал исполнять приказ. Все повернулись к капитану ожидая решения.
— Будет что будет! – решилась грифона. – За работу, парни! А ты… В твоих копытах наши жизни, пегас! Попробуй только облажаться!

Почувствовать поток, омывающий тебя со всех сторон. Отрешиться от мира. Ощутить ток маны. Осязать могущество. Дотронуться до невозможного.
Высоко в небесах,
Там, в студеных ветрах,
Парил гордо Владыка,
Что правил безраздельно,
От великой горной гряды,
До малой крестьянской пашни…

Крылья его скованы из тысячи мечей!
Чешую отлита из десяти тысяч смертей!
Зубы – копий частокол ста тысяч мужей!
Пламя разит беспощадно врагов,
И сияет во тьме янтарем,
Глаз, что мудрость вековой обличен…

Так пробудись, О Владыка, от многолетнего сна!
Стань как раньше – нерушимо и гордо!
Устраши своим рыком врагов,
Покори буран крылами!
Дай мне славы и силы твоей вкусить!..

— А-ар-ргх! – не сдержал я торжествующего рева.
«Получилось! Воистину получилось!» — билась, как сумасшедшая, одна единственная мысль на краю сознания.
История этого заклинания началась три года тому назад, когда я не был столь вовлечен в государственные дела, помимо дел Серебряных Рыцарей, с коими прекрасно справлялся лод Гвэйдеон, и еще имел время на собственные проекты. Мой Шедевр – заклятие, что возвысит меня со ступеньки Подмастерья до целого Мастера!
Так как все, что было связано с первостихией абсолютного разрушения и извращения так или иначе претило моему разуму, а «чистые» заклинания огня оригинальностью не блистали, я решил поступить более мудро и смешать две дисциплины – метаморфию и пиромантия. Признаю, идея была не нова и в соответствующих гимнасиях давно практиковались превращения самых различных форм и размеров. Однако у студиозисов, да и подавляющего большинства преподавателей, не было того, что было у меня.
Ресурсов!
Огромные массивы информации по биологии с Плонета, фолианты всех сколь-нибудь значимых биомагов и метаморфов Серой Земли, да хоть Правое Крыло Огня[4] -природные метаморфы рассказали мне многое.
Я сам создал эту форму. Я знал ее досконально: от бритвенно-острых когтей до сверхпрочной эмали зубов, от трех сердец до огненной чешуи, призванной сиять ярче солнца!..
Учитель смотрел на мои потуги свысока и изредка ехидно хмыкал. Шамшуддин сочувственно кивал, прихлебывая горячий кофе, и рассказывал, как делал свой Шедевр в такой далекой юности.
Но вот все расчеты были завершены, черновой вариант переработан в работающую версию; вот речитав заклятия кипит у меня на губах и…
И как хорошо, что учитель был рядом. Мне не хватило маны. Тут же пошел расход праны, и я чуть не отдал душу Прекрасной Деве на мраморном полу Промонцери Царука. Пришлось вызывать Торая Жизнь, чтобы тот наладил прямую подачу энергии жизни.
Такого позора я не ощущал давно. А ехидные комментарии учителя лишь разжигали и так полыхающий костер моего стыда.
Но здесь… здесь все было по-иному. Никакого недостатка в мане! Не надо сосредотачиваться, не надо искать подходящую, разогнанный эфир сам входит в тебя, и неиссякаемый ресурс становиться еще более… неиссякаемым.
И еще таинственная татуировка минотавра давал о себе знать. Чем больше надежды – тем сильнее магия рисунка, а соответственно возрастает и мое могущество. Сейчас ее не так много, как при нашествии Повелительницы Ночи, но даже такое малое количество – неиллюзорная помощь.
Корабль становится для меня тесен, он больше напоминает утлую лодчонку рыбака и от моих грузных движений раскачивается еще больше. Взлетать надо было незамедлительно, иначе «Перо» пойдет под оду со всем экипажем. Рывок увеличившимися крыльями, которые так и остались птичьими – эта часть тела практически не поддавалась метаморфозам. Драконье тело увеличивается еще больше, а громадина хтонического чудища не кажется такой уж большой. Последний штрих: огонь охватывает меня полностью, заставляя пылать ярким маяком в непроглядной тьме бури. Могущество играет в моих жилах, мышцы гудят от скрытой мощи, чакры пропускают реки маны, которые поддерживает мою форму.
Матерь Бездны кажется не таким грозным противником. Грудь разрывается от восторга и пьянящего предвкушения битвы.
Рык мой на секунду заглушает вой ветра. Всей своей многотонной массой я врезаюсь в исполина, заставив того содрогнуться. Когти легко раздирают вражескую шкуру и впиваются в податливую плоть. Я хохочу – изо рта льется жидкий огонь, который, попадая на свежие раны чудовища, прожигает себе дорогу вглубь.
Ответный рев Матери Бездны на секунду меня оглушает; монстр решает отступить в пучины.
«Не уйдешь!» — хочу сказать я, но слова не выходят из изменённой глотки – лишь только разъярённое шипение.
Крепко ухватившись за выступающий шип, я что есть мочи тяну вверх и в сторону: на краю сознания еще бьется мысль о первоначальной цели.
Взмах, взмах и еще раз! С огненных крыльев срываются потоки пламени, а между нами устанавливается временный паритет. Чудовище слишком велико и тяжело, а я трачу слишком много сил, чтобы просто не дать ему погрузиться в воду. Пусть в ресурсах энергии я и не ограничен, но мое тело вот-вот даст знать о перенапряжении.
С усталостью приходит осмысление, эйфория отходит на второй план, и последние усилия идут на то, чтобы развернуть Матерь Бездны в противоположную сторону. С превеликим трудом эта туша поворачивается в нужном мне направлении, но… слишком медленно.
Я разжимаю занемевшие лапы, а колосс уходит под воду. Сейчас бы добраться до гостеприимного корабля и не рухнуть на полпути в океан.
«Как же я устал…»

Половина команды молилась Ветру. Вторая – Молнии. Третья, в лице Киры и меланхоличного Гэба – тихо радовались тому, что выбрались из передряги живыми. Грифона так и не отпустила штурвала – лапы сжались мертвой хваткой и никак не хотели разжиматься, игнорирую волю хозяйки.
— Гарольд, подними свой зад и помоги мне! Ветер как-нибудь проживет и без твоих молитв!
Старпом поспешил исполнить приказ капитана. Негоже оставлять приличную даму в мокром виде на обозрении безнравственной матросне.
Лапы Киры были споро растерты согревающим бальзамом, отчасти снявшим спазм, чем она тут же и воспользовалась, передав управление кораблем штурману. Завернувшись в услужливо предоставленные полотенца, Шарпкло направилась в свою каюту, дабы отоспаться, но коварная судьба имела на ее отдых свои планы.
— Л-л-л-лети-и-и-ит! – заика-грифон, который теперь не только еще сильнее начал заикаться, но и обзавелся седыми прядями в меху, во всеуслышание заявил о прилете ночного гостя.
— О, Ветер, я надеялась, что он сгинул вместе с Матерью! — чертыхнулась капитан.
Существа – пони называть это не поворачивался язык, — такой силы следовало опасаться и обходить десятой стороной. Но что делать, если оно следует за твоим кораблем?!
— Падает!
Пришелец ухнул в воду камнем, разминувшись с судном всего-то на пару крыльев. Подавив минутную слабость отдать приказ следовать намеченным курсом, Кира сбросила полотенца на деревянный пол и бросилась вслед за могуществом-в-теле-пегаса.
Грифоны не очень сильно любят воду, но если уж связали свою жизнь с морем, то среди детей Ветра принято научиться сносно плавать. Кира, среди множества грифонов, была определенно хороша. Пять минут под водой — на три минуты меньше имперского рекорда!
Существо медленно тонуло, окруженное ореолом пузырьков. Черная грива, недостаточно длинная, чтобы романтично колыхаться под водой, плясала как взбешенная, изредка вспыхивая красноватыми огоньками. Тремя мощными гребками Кира достигла утопающего и взяла того под мышки.
«Какой же тяжелый!» — мысленно простонала Шарпкло, прикладывая все усилия, чтобы вытащить безвольную тушу на поверхность.
Жадно заглотнув воздух, Кира ухватилась за веревку, которой ловко обвязывала передние конечности пегаса. Сама же она уцепилась за деревянную лесенку, встроенную в борт корабля.
— Тяни!
С мокрым хлюпом тело пони упало на доски.
— Он наглотался воды!
— Так вытолкните ее из него! – рявкнула Кира, доведенная до кипения.
Удар в грудину, нажатие на живот: изо рта пегаса хлынула вода, и он закашлялся.
— Привязать к мачте. Да покрепче! — отдала приказ капитан, вновь принимая полотенца.
— Кэп, а поможет?.. — засомневался боцман. – Он вона в какую зверюгу превратился.
— Если бы он был способен на большее, то точно не тонул бы в море. Выполнять!
— Ай-ай!

— Вставай! – не терпящий возражений голос раздался прямо напротив меня.
К приказу добавился ощутимый удар по ноге.
Крепко зажмурившись, я попытался перебороть неприятные ощущения от затекшего тела.
Второй удар съездил мне по лицу. Не сильно, но и приятного тут было мало. Он-то и заставил меня открыть глаза.
Надо мной стояла, полностью закрывая солнце, капитан корабля. По бока статуями застыли матросы: грифон со странным лезвием в руке и минотавр, поигрывающий внушительной дубиной.
— Сударыня, вам не кажется, что это немного невежливо – связывать вашего спасителя? – Я пошевелился в моих путах; те тихонько заскрипели.
— Не кажется, — отрезала грифона.
— И отпускать вы меня не собираетесь? – задал я риторический вопрос. – А вы не боитесь, что я…
В мачту врезалась массивная стальная перчатка. Внушительные когти завязли в древесине аккурат над моей головой. Точно такая же была направлена мне прямо в лицо.
— Дай только повод…
— Вы видели, как я превратился в огромного дракона, а теперь угрожаете мне обычной сталью? – подпустив в голос скепсиса, спросил я грифону. – Не слишком ли опрометчиво?
— Если бы мог вырваться – вырвался бы, — металла в тоне капитана поубавилось: напряженные птичьи лапы слегка расслабились. – И мне не пришлось бы вытаскивать твое бессознательное тело из воды.
Я промолчал, донельзя смущенный. Прочистив горло, я скривился – соленая вода сильно высушила глотку.
— В таком случае мы квиты…
— О да, — паскудно ухмыльнулась грифона. – Поэтому ты и связан, а также находишься под прицелом двух корабельных самострелов.
Скосив глаза, я увидел монструозные арбалеты, заряженные тяжелыми металлическими стрелами.
Я тяжело вздохнул и прикрыл глаза, отрешившись от окружающего мира. Где-то на грани восприятия была слышна перебранка капитана и команды – кто-то чем-то возмущался, но чем именно я понять не мог – язык был мне незнаком.
Размеренное дыхание помогло успокоиться, но полноценной медитации не получилось. Какая же тут медитация без асаны[5]?!
Угрозы грифоны были вполне реальны – не так-то просто остановить разогнанное железо, когда у тебя в памяти ни одного щитового заклятия. Оставалось только надеяться на момент неожиданности, когда подойдем к земле.
Тем временем спорщики до чего-то договорились и ко мне отрядили мелкого моряка с деревянной посудой. Оказалось, что пленители все же не забыли про меня и решили напоить, чтобы я не отбросил копыта раньше времени.
Молодой грифон явно меня боялся; черпак с водой по пути к моему рту разлил добрую половину жидкости. Облегчать задачу я не спешил, да и вода сильно отдавала тухлятиной. Потыкав в мои плотно сжатые губы деревянной поварешкой, тот облегченно вздохнул, явно радуясь тому, что я даже не соизволил обратить на него внимания.
Впрочем, и оставлять на самотек мое неповиновение грифон не пожелал – позвал кого-то на своем гортанном языке.
Ответили ему резко, лающе – явно приказом, и водонос поспешил убрать самодельную поилку.
Я поерзал в путах, устраиваясь поудобнее. Спать я бы не смог: путы слишком сильно врезались в кожу, причиняя мелкие неудобства, которые мешали расслабиться.
Вместо этого я полюбовался на закатное море. Солнце подсветила красную дорожку на воде, словно ехидно предлагая попробовать по ней пройтись. Через пару минут огненное светило зашло за небосклон, погружая корабль в ночные сумерки. Засуетились грифоны, поджигая масляные фонари, сменился рулевой, из-под досок раздался богатырский храп. А ко мне была приставлена почетная охрана из двух грифонов: старого с трубкой и молодого водоноса.
— Судари, может быть развяжете? Обещаю не сбегать – только кости размять.
Молодой нервно сглотнул и сильнее сжал лапами дрянное копьецо; старший покряхтел, устраиваясь на загодя принесенной бочке поудобнее, и раскурил трубку
— Нет? – огорчился я. – Может какую байку расскажете? Легенду? Сказку? Что-нибудь?
— Когда-то давно грифоны были великой империей – не чета нынешней! – плавно начал старый. – Флот наш был огромен, а армия сильна. Тысячи грифонов рвались покорять и заселять новые земли… Во славу империи, конечно. Мы гнали оленей и пони в загривок, мастерски договаривались с драконами, жгли духопротивных перевертышей… Много чего в былые времена было.
 — А потом? – подал голос второй «часовой».
— Потом?.. – протянул грифон, выдыхая табачный дым. – А потом, дружок, моча вдарила в голову императору. Наверняка он думал: «Раз уж свободные государства пони мы можем попирать без зазрения совести, то и на Эквестрию почему бы не пойти? Тем более только что отбушевала гражданская война! Вот это оказия!», хе. Почесал свою маковку наш дорогой император, да и давай созывать совет из своих верных подданных. Те в свою очередь кумекали куда меньше правителя нашего — чтоб ему на том свете икалось, прости Молния, — так как давно когти точили на этот жирный кусок. Резонный вопрос: «А что делать с Солнечной Кобылой?» заставил их приостановить дележ неубитого медведя. Но ненадолго. Кому-то пришла в голову идея женить ее на старшем сыне императора – дешево и сердито. Откровенную глупость поддержал и император и истекающий слюнями сынок – последний хотел еще и бессмертие получить от гипотетической женушки. Долго не раздумывали, кампанию утвердили да послали морем флот с большей частью армии, а меньшая часть пошла через пролив Конрада.
— Дай угадаю, — улыбнулся я комичному повествованию. – Они обломали зубы.
— Да, — степенно кивнул грифон. – Однако наши доблестные предки не понимали истины, которая кажется нам очевидной на сегодняшний день. На половине пути их встретила сама Несущая. Слово за слово и не следящий за языком сынок императора разъярил и так неспокойную кобылу. И лучше бы она поубивала всех – меньше позора было бы на голову потомкам!.. В итоге армия, форсирующая пролив, оказалась в горах. Теряя снаряжение, перья, гордость и остаток тепла они добрались до деревень яков, где и переждали наиболее сильные морозы. После Солнечная Кобыла снова предстала перед главным флотом, и, как бабочек в сачок, запихнула корабли в портал. Итог был печален. Опозоренные, они вошли в столицу, а за ними летела их победительница. Никто даже не противился, когда она короновала младшего сына – гораздо более мудрого, чем его родственники, кстати говоря.
— Немногие помнят эту историю, — полувопросительно сказал я, смотря на развесившего уши младшего матроса.
— А то как же, — хмыкнул грифон. – Никто не хочет помнить величайший позор. Легче же прикрыть позорные пятна книги истории и никогда о них не вспоминать... Ну, понравилась сказка?
— Дядька Гаррик, неужто и впрямь и в хвост, и в гриву погнала Солнцезадая? – жалобно спросил младший. – Да не может быть такого!
— Ну, малыш, я тебе всю правду рассказал, а ты уж сам выводы делай, чай не маленький.
— Благодарю, сударь, теперь мне и спать легче.
— А мне вот нет, — проворчал Гаррик. – За самострел-то я не рискну встать и малого не пущу: не ровен час, во сне тетиву спущу – прости прощай пленник, здравствуй шашлык из понины!.. Давай так, приятель, — ночью не магичить!
— Договорились сударь, — усмехнулся я.
— Слово? – прищурился грифон.
— Лучше. Слово паладина!

Ночью добавилось стражи. Новенькие встали у баллист сразу же после отлучки Гаррика. На сонном корабле началась возня и вскоре принесли еще один стреломет, — который поставили прямо перед моим носом. Болт был покрыт какой-то светящейся пылью. И похоже это была… светящаяся пыль. Хитрый капитан хотела меня обмануть.
Чем больше светило на востоке, тем больше грифонов собиралось вокруг меня.
Как только поднялось солнце на меня наставили столько клинков, что я оказался в своеобразной брыже из стали.
— Вам не приходило в голову, что можно было со мной просто поговорить?! – я повысил голос, начиная медленно закипать. – Что за дурацкая затея?!
— По обычаю пленник считается пленником, если его удержат в течение двух ночей. – Капитан мурлыкала – видимо вид ей нравился. – И не будь я Кирой Шарпкло, если позволю тебе уйти! А повиновение может обеспечить этот миляга…
В лапе у Киры сверкнул металлом ошейник.
— Работорговцы? – деловито поинтересовался я.
— Нет, — покачала головой грифона, поигрывая ошейником. – Торговля живым товаром настолько же прибыльна, насколько и опасна. И знаешь, — в притворной задумчивости она постучала когтем по клюву, — ты мне до того понравился, что в твоём случае мы обойдемся одной ночью.
Пречистая Дева, честное паладинское, я хотел договориться полюбовно! Я был настолько великодушен, что даже не расколотил эту посудину сразу же после первых угроз и не обращал внимание на невменяемую и алогичную женщину.
Веревки на мне осыпались пеплом, а те, кто угрожали мне оружием растерянно поглядывали на то, как оно распадается вонючими каплями. Телекинетической хватка сгребла незадачливых грифонов ближе ко мне.
— Пли! – запоздало крикнула Шарпкло.
Стрелки, однако, не послушались.
— Сколько там до земли? – спросил я ближайшего заложника.
— Чуть больше дня, милсдарь, — задушено ответил он.
— Благодарю.
Висящие в воздухе грифоны отправились в объятия своих товарищей, а я незамедлительно стартовал.
Сделав круг почета, я мстительно снес половину мачты – дабы впредь неповадно было.

— Прошу пройти регистрацию, — гундосил грузный грифон. – Представителю Эквестрии достаточно пройти стандартную процедуру дознания, поставить магический оттиск вашей кьютимарки и…
— Послушайте, сударь, — прервал я речь писаки. Толстяк замолчал и уставился на меня своими блеклыми буркалами. – Сейчас вы просто отойдете в сторону, чтобы я смог пройти дальше. У меня нет никакого желания оставаться в этом провонявшем рыбой городишке дольше, чем на пару ночей и мне к шогготовой матери не нужны никакие разрешения.
— Мы можем договориться, — кивнул писака, потирая большим пальцем указательный и средний. Стражники, стоящие за спиной у чиновника, никак не отреагировали на столь явный жест.
— Вы видите на мне карманы?
— В таком случае, пройдемте в городское управление. В случае неподчинения законам империи мы будем вынуждены вас депортировать. – Канцелярская крыса разом поскучнела, поняв, что золотишком поживиться не удастся.
Глубо-о-окий вдох… выдох. Раздражение на чинушу возросло до невероятных размеров; мне надо было срочно перевести свое внимание, чтобы не убить паршивого взяточника. Видимо грифону надоело ожидание, так как он подал знак своим подручным, которые попытались набросить на меня кожаные ремни. Как итог – все три продажных птицельва полетели в мутную воду порта.
«Тьфу», — я метко попал на грифонью плешь, до того скрытую служебной шапочкой. От моего плевка голова чиновника воспламенилась, довершая коварный процесс облысения до своего логического конца.
Неимоверно довольный собой, я направился вглубь города. Привыкший к аккуратным верфям и, соответственно, порту Иххария я был неприятно удивлен зрелищем: подгнившие доски, смрад рыбы напополам с гнилью, кривые лодки перемежевывались с более-менее приличными, но бедность витала в воздухе, составляя разительный контраст с недавно увиденным Мэйнхеттеном… А грязь!.. Я был далеко не брезгливым, но и месить смесь дерьма и дерьма намерен не был.
Раскинув крылья, я уже было хотел подняться в воздух, да так и замер в нелепой позе. Татуировка минотавра отдалась легким зудом, медленно тлея: бледно-желтые линии пульсировали на моих – и не только на них, судя по перекошенному лицу пьянчуги, – ногах.

Гвендолен была не по годам умной грифоной. Маленький котенок, подброшенной матерью-потаскухой ко двери сиротского приюта, смогла выжить на жестоких улицах и более того – приспособилась. По закоулкам старого и грязного Анмора сновали тысячи таких, как она.
Стража не жаловала «мелких крыс», богатые дамы не спешили брать сирот на обеспечение, предпочитая столичные, специально для них отстроенные, дома сирот, где и выбирали опрятных маленьких котят, выращивая из них красивые игрушки.
Гвен была реалисткой: она была никому не нужна. И дальнейшая жизнь виделась преимущественно в темных красках: быть шлюхой, воришкой или попытаться относительно честно устроиться на рыболовецкое судно, изо всех сил корячась и цепляясь за место. Она выбрала путь воровки, справедливо решив, что благодаря своей смекалке сможет преуспеть.
Влиться в малолетнюю банду труда не составило – огненно-рыжую грифону приняли там с распростертыми объятиями. Может быть потому что глупые коты заочно назначили ее на место общей подстилки?.. Так или иначе, она смогла выбить себе место – где когтями, а где хитростью — полноценного члена и немедля принялась учиться.
Как правильно срезать кошель? Как отвлечь торговца от прилавка? Как отжать окно? Как вскрыть замок?
Банда «Красных» имела выход на более серьезные группировки, поэтому воровских знаний было в избытке. А практики и подавно – достаточно выйти на улицу.
Помимо пытливого ума Гвендолен обладала чрезвычайно болезненным чувством справедливости и ростками благородства, которое выражалось в помощи выходцами из сиротинцев. Члены ее банды смотрели на это неодобрительно, но пока грифона приносила доход возмущаться и не думали. А что до чувства справедливости…
Ну… оно приносило гораздо больше проблем. В первую очередь самой Гвендолен.

— Стой! Стой, хуже будет!
«Молния их разрази! – паника медленно овладевала грифоной. – Три квартала, а они не отстают!»
Дыхание давно сбилось, в глазах двоилось и троилось, холщовый ранец с добычей казался неподъёмным. Гвен резко свернула в подворотню, где перескочила нагромождение мусора, оставляя своего преследователя громко чертыхаться сзади. Отчаяние подступило к горлу, сжало его и не думало отпускать. Она остановилась у стены, тяжело привалившись к ней. Темный переулок казался еще более мрачным в свете последних событий. Гвен захотелось влепить себе пощечину: ведь знала, что это н ее уровень, да и знакомые отговаривали. Но нет, окрылённая успехом, она решила, что море ей по колено! Сердце, бившееся бешеным кроликом, начало потихоньку успокаиваться. Грифона было решила, что еще не все кончено и она сможет выкарабкаться…
С неба камнем упал грифон. Приземление было эффектным: волной воздуха Гвендолен прижало к стене.
— Отдай, — спокойно сказал грифон. Он был велик – больше Гвен как минимум в два раза. Черный, как смоль, он внушал ужас: капитан телохранителей и законченный мерзавец, садист, а также любитель маленьких грифоночек.
— И ты меня отпустишь? – набравшись храбрости, пискнула воровка.
— Не-е-ет, — кровожадно улыбнулся капитан.
Рядом приземлились четверо оставшихся преследователей.
— Ух, и быстрая же крыска нам попалась, даром, что крыльями не пользуется! – рассмеялся один.
— Не то слов! – поддержал другой.
Третий подошел к Гвен и отобрал сумку, при этом оторвав шлейки.
— Вот это окрас! – присвистнул еще один. – Недаром измазалась, как последняя свинья.
— Облейте ее! – распорядился капитан. В оранжевых глазах разгоралось злое пламя.
Подчиненные гадко захохотали, поняв, куда движется дело. Не прошло и пары минут, как Гвен дрожала от студеной воды. Быть мокрым для грифона позорно и до ужаса неприлично, но ублюдки, окружившие ее, наслаждались безусловно наслаждались зрелищем.
— А хороша, паршивка! – поцокал языком экзекутор. – Через пару лет еще лучше будет… Кэп?..
— Пошел прочь, — утробно прорычал тот.
— Понял-понял!
Могучая лапа вдавила ее голову в землю, оставляя зад торчать. Слезы полились из глаз Гвен: она знала, что с ней будет после пятерых грифонов. Знала, но, захлебываясь рыданиями, надеялась… На то, что молния разорвет мерзавцев, что она исчезнет из-под черного грифона! Отчаянно, но так бессмысленно. Гвен мысленно сжалась, когда когти больно впились в голову, оставляя кровавые борозды…
— Что здесь?.. Впрочем, мог и не спрашивать. Вы можете бежать, судари, пока я сдерживаю свою ярость, а насильника оставьте, — голос был глубок и звучен. Гвен еще такого ни разу не слышала.
— Пони? Да вас же только в столицу водят!..
Грифоны растерялись, а Гвендолен воспользовалась тем, что лапа более не удерживала ее и повернула голову так, чтобы увидеть обладателя чарующего голоса.
Он был огромен! Если капитан превышал Гвен вдвое, то белоснежный пегас был больше капитана на столько же.
— Слух, пегас. Это тебе не твоя Эквестрия… — попытался разъяснить грифон, поливавший маленькую воровку. – Мы тебя-то отпустим, но ты ж будь осторожен. Таких великодушных больше не встретишь.
— Да я уже понял, что не Эквестрия, — устало вздохнул пони, печально смотря на то, как два грифона пытаются мягко вытолкать его из переулка. – Но и вы поймите. Я ведь тоже не в Эквестрии.
— Э-э-э?
— Ах, ну да.
Тяжесть капитана пропала и Гвен неуклюже отскочила. Все охранники висели в воздухе, неловко барахтаясь.
— Девочка, подойди сюда, — спокойный голос заставлял довериться. И Гвен не заставила себя ждать, шмыгнув под защиту пегаса-великана. – Закрой глаза и уши.
Она так и сделала.
Но крики капитана были слышны даже через плотную ткань ее рюкзачка.
— Можешь открывать.
В переулке и следа не осталось от насильников. Лишь смрад жженой плоти намекал на то, что пегас… сжег их?!
Гвен сглотнула, выбираясь из-за ног пони. А не попала ли она из огня да в полымя?
— Успокойся, дитя, я не причиню тебе зла, — пегас успокаивающе улыбнулся. – Тебя никто не обидит.
И «Железная Красная», «та оторва», «стой-крысеныш-убью!» просто напросто расплакалась. Ревела без перерыва, уткнувшись в ногу-колонну, а пегас стоял, боясь шелохнуться.
Потому что он совсем не знал, как обращаться с детьми.

[1] Двурогие – военная элита демонов мира Лэнг, их гвардия. Представьте перекаченных сатиров с козлиной головой, практически непробиваемой шкурой, острыми костяными лезвиями на кистях рук. Ужасно выносливы, быстры, сильны. «Производит» их сам Шабб-Ниггурат, являясь одновременно и отцом, и матерью для своих сыновей.
[2] Курильщик – демонический дракон, названный именно так из-за того, что он выдыхает огромное количество ядовитого дыма.
[3] Хубаксис является на четверть ифритом. Но принято таких смесков называть тем, чьей крови в них больше (марид, ифрит, силат, кутруб).
[4] Одна из армий Великого Хана – правителя всех джиннов. Самая сильная армия, к слову.
[5] Асана – поза для медитации. Лод Варно практикует различные, но сидение привязанным к мачте не вписывается ни в одну его асану.