Когда уходят цвета

"Когда уходят цвета"

Сегодня я проснулась немного позже обычного. Кое-как отодвинув в сторону мешок с сеном, я вылезла на улицу и тут же застучала зубами от холода. Было еще не совсем морозно, но изо рта уже шел пар и мне пришлось сделать несколько кругов по двору чтобы хоть как-то согреться. Очень, очень хотелось залезть обратно, заткнуть выход мешком с сеном, снова свернуться клубочком и подумать... О хозяйке. Но у меня исключительно важное дело, так что не время спать.

Я обошла свою конуру еще раз и втянула ноздрями холодный воздух. Ничего нового, только запах, который порывистый ветер приносит с яблочных садов. Запах гнили и пыльных сухих листьев.

С трудом вычесав из-за уха надоедливую блоху, я вернулась в конуру и осторожно, стараясь не повредить зубами, вытащила наружу большую пыльную шляпу.

---

По небу неслись тощие рваные облака, иногда словно ножом прорезаемые стаями каких-то быстрых птиц. Птицы собирались в огромные ломкие галки и летели всегда в одну сторону.

Странно, но я не помню таких облаков в прежние времена.

Нести шляпу было неудобно, все-таки я не самая большая собака. Приходилось высоко задирать голову и поглядывать на дорогу краем глаза, чтобы ни в коем случае не оступиться и не уронить драгоценную ношу в грязь.

Обходя лужи и валяющиеся повсюду сухие ветки яблонь я дошла до нужного места. Здесь, на небольшой полянке в яблочном саду, покрытой низкой сухой травой, и находилась цель моего каждодневного важного дела. Посреди полянки в землю вросло несколько больших плетёных корзин. Когда-то они были наполнены красными яблоками, которые сейчас превратились во что-то напоминающее сухой перегной. Сами яблони давно умерли и непрекращающийся порывистый ветер обдирал с них хлипкие сухие веточки. Всё остальное, что когда-то было нежными зелёными листочками и красивыми блестящими яблочками, давно устилало землю сплошным толстым покрывалом. Листья крошились в пыль, и ветер гонял их туда-сюда между рядами голых стволов, иногда, в особо плохую погоду, скручиваясь в небольшие торнадо. В таких случаях мне приходилось вместе со шляпой забиваться под покрытую грязно-оранжевой плесенью телегу, стоявшую на дорожке. Именно на том месте, где её оставил Хозяин.

Я подошла к корзинкам и аккуратно положила шляпу на ту из них, какую ветер перевернул еще в прошлом году. Сейчас она стояла дном вверх и отлично подходила в качестве временной подставки.

Обойдя корзинки вокруг и еще раз проверив воздух в поисках новых запахов, я пошла на нужное место и занялась своим неимоверно важным делом. Самым важным делом в моей жизни.

Я села рядом с толстой яблоней, которая росла ближе всех к корзинкам, глубоко вздохнула и стала смотреть прямо перед собой. Если долго и неподвижно сидеть прямо здесь, и если повезёт дождаться от ветра краткого затишья, то можно уловить запах хозяев. Еле слышный, почти призрачный, но реальный. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить тот день, два года назад. Память у меня и так была не ахти, а с голодухи так совсем стала плоха. Но тот день я помнила, потому что думала о нём всегда.

---

Стоит прекрасная летняя погода, в воздухе полно каких-то жучков и бабочек, которые опыляют поздние сорта яблок, растущих на другом конце сада. Я выбегаю из любимого секретного куста, ловлю носом запах Хозяйки и несусь к ней. Она сбивает последние плоды с этой толстой яблони, вытирает пот со лба и весело зовёт меня. Я, вне себя от счастья, сбиваю её с ног и начинаю вылизывать ей мордочку. Хозяйка счастливо морщится и пытается спихнуть меня на землю, но делает это скорее для виду. Она ведь меня любит, а я люблю её. Откуда-то справа доносится окрик Хозяина, он только что привёз пустую телегу, чтобы отвезти сброшенные Хозяйкой яблоки в амбар.

Я срываюсь с Хозяйки и со всех ног бегу к нему, но тут со мной что-то происходит. Ноги отказываются мне повиноваться и я шлёпаюсь носом в траву, перекатываюсь через голову и остаюсь лежать на спине, глядя в голубое небо, раскрыв рот и высунув язык набок. На моих глазах небо из ярко-голубого превращается в какое-то блеклое, а затем и вовсе теряет цвет. Замечаю краем глаза, что цвет вокруг теряет абсолютно всё, даже верхушки яблонь из зелёных с красным превращаются в серые и невзрачные. Я бешено трясу головой, протираю лапами глаза, но ничего не помогает. Я почему-то знаю, что это не мир теряет краски, это я почему-то теперь вижу всё в чёрно-белых тонах.

Но ничего страшного, Хозяйка-то наверняка знает как всё исправить. Я пытаюсь подняться, но ноги почти не слушаются. Повернув голову, я не увидела Хозяина. Наверное он куда-то ушел от телеги, видимо направился ко мне. Сейчас мне помогут. Сейчас.

Я провалялась кверху лапами добрых полчаса, пока вдруг не стало как-то зябко. Удивилась я тогда здорово, ведь на дворе разгар лета.

---

Я вынырнула из пучины воспоминаний и открыла глаза, проверив на месте ли шляпа. Шляпа, конечно же, была на месте, а новых запахов не прибавилось. Я облизала пересохшие губы и бросила взгляд на телегу. Левое колесо почему-то чуть подломилось, так что телега немного покосилась на бок. Ну ничего, когда придёт Хозяин, он всё починит. Или, может быть, починит даже Маленькая Хозяйка, она тоже неплохо в этом разбирается. Соскребут эту противную рыжую плесень, починят колесо и снова будут собирать яблоки. Правда, Хозяин зачем-то оставил рядом с телегой свой огромный и тяжелый хомут, который никогда не снимал. Я кое-как перетащила его под телегу, чтобы не замочило дождями, но ничего больше сделать не смогла. Все-таки только Хозяин мог управляться с такой штуковиной.

---

Когда я, наконец, сумела подняться на ноги, вокруг уже ничего не было. Хозяева ушли куда-то, оставив всё на месте. Хозяйка даже оставила свою шляпу, с которой не расставалась сколько я себя помню. Шляпа лежала на траве как раз на том месте, где Хозяйка сидела несколько минут назад. Глупая псина, я тогда подумала что это какая-то игра, принялась лаять и носиться по саду в поисках Хозяев. Весь вечер, весь следующий день, и следующий за ним день. Я поняла что это не игра только тогда, когда по ногам уже побежали мурашки нехороших предчувствий. Я отправилась в город, но там было пусто.

На ветру хлопали ставни, по улицам валялись какие-то вещи, а мой нос щекотал тревожных запах гари: несколько домов на окраине объяли пожары. Я стремглав носилась по городу, заглядывала в открытые двери, но никого так и не нашла. В воздухе витали ураганы запахов других пони, но все они были старыми. Мурашки с моих ног переместились куда-то в живот и начали противно свербеть. Все куда-то ушли... Вообще все. Я осталась одна!

Но нет, всё было не так. Когда я решила вернуться на ферму и дождаться Хозяев там, по пути мне встретились две фигуры, тянущие телегу, наполненную всяким скарбом. Сперва я подпрыгнула на месте от счастья и начала громко лаять, чтобы привлечь внимание, но в следующую же секунду прекратила. Это были не пони, это были два осла. Я видела их раньше, они заходили к нам на ферму за джемом или сидром. Муж и жена, уже довольно престарелые, но еще вполне здоровые.

Тогда, когда я начала видеть мир через черно-белый фильтр, они показались мне совсем осунувшимися и очень грустными. Осёл, с виду, совсем не удивился моему внезапному появлению. Он потрепал меня за ухо и положил передо мной кусочек какого-то пирожного. Хозяева редко кормили меня мясной пищей, так что к пирожным я была более чем привычна. Да и несколько дней голодовки сделали своё дело, так что я слопала этот кусочек в один присест и принялась вилять хвостом, чтобы привлечь внимание. Но ослы снова сделались грустными и медленно побрели дальше.

Я провожала их до окраины города, и уже всерьез задумывалась не пойти ли с ними, потому что они-то наверняка знают, куда ушли все пони и мои хозяева, но мне на нос упала дождевая капля. Глупая псина, я тогда совсем забыла про шляпу Хозяйки. Конечно же мои раздумья были недолгими, ведь Хозяйка очень огорчилась бы, увидев свою любимую шляпу в грязи. В любом случае я могу позже проследить этих ослов по запаху. Позже, когда спрячу шляпу Хозяйки и хомут Хозяина в надёжное сухое место. Когда они вернутся, они обязательно меня поблагодарят, ведь я хорошая собака.

Но “позже” так и не наступило. Дождь не заканчивался. Он лил бесконечно долго, заставив меня не показывать носа из конуры. Я пыталась попасть в дом, но Хозяева закрыли все двери перед тем как идти работать в сад, так что единственной крышей над головой осталась только моя будка. Конечно, был еще амбар с яблоками, но мне туда нельзя, Хозяин очень ругался когда я там ошивалась, ведь яблоки хранились в очень специальных условиях. Мне пришлось схватить шляпу и забиться в будку, надеясь на то, что под ней не образуется лужа.

На третий день дождя я начала выть от голода.

---

Очередной порыв ветра принёс знакомый запах, который заставил меня сосредоточиться и напрячь каждую мышцу. Еще мгновение. Еще... Сейчас!

Я отпрыгнула далеко в сторону, развернулась и оскалила зубы. Конечно же против настоящего нападения это бы мало помогло, все же я так и осталась мелкой пятнистой собачонкой, неспособной никого даже хорошенько укусить. В отличие от того, кто приземлился на моё место под деревом, и сейчас, с нескрываемым высокомерием, рассматривал меня одним полуприкрытым глазом.

— Зачем ты здесь? — процедила я сквозь зубы. Обладательница идеально-белой шерсти и длинного изящного хвоста грациозно припала на передние лапы и потянулась, как будто не обращая внимания на мои слова.

— А зачем, по-твоему, мне забредать в это сухое царство? — ответила Опал и принялась вылизывать лапу.

— Только прикоснись к шляпе, и я из тебя весь пух повыдёргиваю.

Кошка фыркнула и бросила пренебрежительный взгляд на шляпу Хозяйки.

— Да нужна мне твоя шляпа, чего ты о ней так печёшься, — бросила кошка, — еще и торчишь тут целые дни как дура.

— Когда вернётся Хозяйка, она будет рада увидеть свою шляпу в сохранности. Она её очень любит.

Во взгляде кошки мелькнуло сочувствие, быстро сменившееся на обыкновенный высокомерный блеск.

— Есть хочешь? — спросила она, на секунду прекратив вылизывать лапу.

Уф, унизительно-то как, но придётся...
— Хочу... — ответила я, опустив голову.

— Наверное, я могла бы и не спрашивать даже. У тебя рёбра торчат. Сдалось тебе всё это...

— Я должна охранять дом и сад, пока не вернутся хозяева.

— От кого охранять, глупая?

— Не твоё дело, комок шерсти.

Опал еще раз фыркнула, припала к земле и прыгнула куда-то в сухие ветви большой яблони. Через мгновение на землю свалились две мертвые полевые мыши. Мой обед.

— Приятного аппетита~, — пропела Опал, свесив изящный хвост с ветки и поглядывая на меня с искорками озорства в безжалостных глазах.

— Спасибо, — ответила я и проглотила противных мышей. Как бы ни была скудна такая кормёжка, но ничего лучшего у меня и близко не предвиделось.

Налетел очередной порыв ветра и чуть не перевернул шляпу. Я еще раз взглянула на небо, которое начало затягиваться тучами. Плохой признак, наверное сегодня придется вернуться в будку пораньше.

Кошка подобрала под себя хвост и распушилась, но против такого ветра это мало помогает, уж я то знаю.

— Шла бы ты домой, — сказала я, усаживаясь на своё место и начиная раздумывать, куда бы деть шляпу, чтобы её не унесло ветром.

— А что мне там делать? — проговорила Опал, — В городе даже мышей не осталось. Верхний этаж “Карусели” скоро обвалится, не хватало еще угодить под всё это. Вчера провалилась крыша у больницы, а неделю назад ветер унёс последний лист с библиотеки. Кстати, всё забываю спросить, а почему ты всё еще ночуешь в грязной будке? Давай я залезу в дом и открою тебе изнутри? Ваш-то дом куда крепче, с него только краска слезла. Может быть там даже что-то вкусное найдется, а?

— Во-первых моя будка не грязная, а во-вторых полезешь в дом — пух выщипаю, ясно?

— Да что ты прицепилась к моему пуху, завидно что-ли? Я ведь так и обидеться могу.

— Ладно, извини, — вздохнула я, — но в дом правда нельзя. Когда хозяева вернутся — они будут не слишком рады увидеть своё жилище полным пыли и сухих листьев.

— Глупая ты собака, — сказала Опал и спрыгнула на землю.

Она была размером как раз с меня, так что моё собачье достоинство жалобно поскуливало где-то в уголке подсознания.

— Ну и? — продолжила кошка, — Так и собираешься весь день сидеть?

— Так и собираюсь.

— Слушай, а если со мной что-нибудь случится? Из леса всё чаще всякие твари вылазят, на днях в районе школы я видела мантикору. Что ты тогда будешь делать?

— Буду сидеть.

— И помрёшь с голоду?

— Не знаю.

— Конечно помрёшь. У тебя вон уже рёбра торчат, а мышей становится всё меньше и меньше, не я же одна их ловлю. Хорошо хоть для змей стало холодновато, а раньше иногда даже когти в дело пускать приходилось против этих ползучих червяков. Это не так-то просто, натаскать еды для нас обеих.

— Что-то ты больно разговорчивая сегодня.

Снова подул ветер, осыпав нас ворохом листьев и пыли. Кошка сразу зафыркала, а я с тревогой посмотрела на шляпу, которая сдвинулась на пару дюймов.

— Бррр, не понимаю я тебя, — сказал Опал, стряхивая с макушки сухой лист.

— Ты кошка, тебе не обязательно что-то понимать.

— Всё, завтра останешься без обеда.

— Ну и ладно.

Опал сделала вид что уходит, но я давно раскусила все её трюки. Если она не ушла сразу после того, как отдала мне мышей, значит её опять что-то мучает.

— Ужасная погода... — проговорила она и поёжилась от холода.

— Иди сюда, вместе теплее.

— Еще чего, ты грязная вся, — ответила Опал, но всё же направилась ко мне, — ой, фу, да у тебя колтун на голове!

— Что поделать...

— Дорогуша, ты так совсем в комок грязи превратишься, — деловито сказал кошка, когтями разбирая слежавшийся комок шерсти у меня за ухом, — тебе нужно лучше следить за собой.

— С такой погодой это трудновато...

— Ай! У тебя блохи!

— Да, есть парочка, — призналась я.

— Сиди смирно, сейчас я их изловлю, — сказала Опал и тут же оцарапала мне бок.

— Слушай, я и сама могу о себе позабоооо!! Р-р-р-р! Больно же!

— Терпи. Или ты хочешь, чтобы хозяева увидели тебя в таком жалком состоянии?

Ох, а ведь действительно, я об этом не подумала. Сохранять в целости шляпу это конечно важно, но и самой не стоит зарастать грязью, иначе можно будет угодить в кадку с... фу-у-у... с мылом. Я высунула язык и поморщилась, вспоминая эти помывки.

Тем временем Опал закончила истязания и села, прижавшись ко мне правым боком. У неё и правда была очень тёплая шерсть, и я действительно ей немного завидовала. Но на ветру любая шерсть совершенно не помогает.

— Слушай, Вайнона. Я вот часто думаю, — начала она, — может быть все-таки стоило тогда пойти с зеброй?

— Может быть и стоило... — ответила я, — но только тебе. А у меня здесь дела.

— Почему это только мне? — возмутилась кошка.

— Так ведь только тебе здесь плевать на свою хозяйку.

— Попридержи-ка язычок, дорогуша, — произнесла Опал, повертев у меня перед носом когтистой лапой, — а Рерити не моя хозяйка. Она мой друг.

— Понятия не имею, как там у вас, кошек, водится. Но она тебя кормила и гладила, значит она твоя хозяйка.

— У кошек нет хозяев, глупая псина. Мы сами по себе: когда хотим можем уйти, а когда хотим — прийти.

— Так чего же ты не ушла с Зекорой?

— Я... Да не знаю я... Наверное, у меня тоже есть исключительно важное дело. — грустно проговорила Опал, снова поёжившись от пронизывающего ветра, — Как думаешь, с Гамми и остальными всё хорошо?

Я опустила голову на тёплую пушистую спину Опал и посмотрела на повозку. От окованного колеса отвалилась маленькая чешуйка ржавчины. Хомут Хозяина, спрятанный под днищем, уже весь зарос сухой травой, но я ничего не могла с этим поделать, он был слишком тяжелый.

— Конечно с ними всё хорошо, Опал...

---

Через неделю дождь кончился. Я еще некоторое время сидела в будке, беспокоясь за сохранность шляпы, но голод все-таки вынудил меня покинуть убежище. Хозяин очень умный пони, и построил мое жилище так, что оно находилось на возвышении, и из множества луж на дворе ни одна и близко не подступала.

Я вытащила из-под крыльца мешок со старым сеном и заткнула им выход из будки, на всякий случай.

Некоторое время я раздумывала, где бы найти еды, потому что ноги меня почти не держали, а из бока начала целыми клоками выпадать шерсть, что, наверное, было не самым хорошим знаком. Решив все-таки пойти в город, я доковыляла до небольшой арки на выходе с фермы, и увидела... Всех.

По дороге, огибающей нашу и соседнюю фермы, двигалось стадо из бесчисленного множества разных животных. Там были коровы, среди которых я узнала тощую и осунувшуюся Муриэллу, там были овцы, поросята и даже куры, нахохлившиеся и сидящие на повозках. Повозки тянули три угрюмых мула, а впереди всего этого шествия, спотыкаясь, шла Зекора.

Увидев меня, зебра свернула с дороги и направилась к ферме. Наших животных я отпустила еще на второй день ливня, так что ни единой живой души кроме меня здесь не оставалось.

Зекора подошла ко мне и протянула копыто, чтобы я могла его обнюхать и удостовериться, что передо мной знакомая зебра, которой мы с Хозяйкой не раз носили молоко и помогали искать всякие пахучие травки на лугах.

Выглядела она ужасно, и зябко куталась в свой плащ, видимо сильно заболела. Я лизнула её копыто и вопросительно посмотрела на всю эту процессию на дороге. Зекора открыла рот, как будто попытавшись что-то сказать, но вместо слов у нее получился только какой-то хриплый звук. Зебра с досадой скривила рот, а затем снова посмотрела на меня и приглашающе мотнула головой. Но я не могла пойти с ними, ведь мне нужно было охранять ферму и сад. И ждать хозяев. Я попятилась на несколько шагов и села, опустив голову. Зебра слабо улыбнулась, почесала меня за ухом и отправилась назад, нагонять свою многочисленную процессию.

Признаться, мне сделалось дурно. До того дурно, что я почему-то начала метаться туда-сюда перед аркой и громко лаять. На лай откликнулось несколько животных с моей фермы, а Муриэлла даже остановилась и помахала мне копытом. Истратив все силы, я просто села на дорогу и начала протяжно выть. Никогда раньше не замечала за собой подобных наклонностей, но сейчас мне почему-то показалось, что нужно сделать именно так.

Когда процессия почти скрылась за поворотом, с замыкавшей её повозки вдруг сорвался грязно-белый клубок шерсти и неуклюже побежал обратно, перепрыгивая мелкие лужи и пачкаясь в грязи. Это была Опал, которая тогда походила не на безупречно чистую и идеально ухоженную круглую меховую подушку, какой я привыкла её видеть на встречах наших хозяев. Она была грязной, тощей и с каким-то нездоровым блеском в глазах. На миг остановившись напротив меня, кошка комично потрясла задней лапой, пытаясь отряхнуть грязь, и побежала обратно в город.

Я не думала, что у неё есть хоть какие-то шансы. Она была избалованной домашней игрушкой, и никак не смогла бы найти себе пропитание. Но, всё оказалось как раз наоборот.

В течение нескольких месяцев после того случая я много раз встречала Опал в городе или в саду. Охотница из меня была совершенно никудышная. Пока я питалась чёрствой выпечкой из “Сахарного Уголка”, а потом и вовсе дождевыми червями, эта проклятая кошка выглядела всё лучше и лучше. В конце концов, каким-то совершенно непостижимым образом, она превратилась в маленького леопарда. Причем заметно укоротившаяся шерсть у неё всегда оставалась идеально белой, несмотря на то что кошке приходилось постоянно лазать по всяким не слишком опрятным местам чтобы охотиться.

Когда выпал снег, и мне приходилось по многу раз в день наворачивать круги вокруг дома чтобы согреться, Опал впервые принесла мне поесть. Это была задушенная маленькая утка, которую я съела всю, даже перьев не осталось. Не успела я её поблагодарить, как от этой белой тени и след простыл. Конечно, со временем я научилась заранее узнавать о её приближении по запаху, но тогда она казалась просто каким-то потусторонним существом, особенно в ту зиму, на фоне белого снега.

Мы с ней часто ругались и даже дрались пару раз, но в конце концов она всё равно возвращалась с мышами или птичками. Высокомерная, напыщенная кошка, которая кормит глупую собаку, а та еще и зубы показывает. Наверное, с моей стороны было не слишком красиво так поступать, но я все-таки не могла переступить через свою гордость и любовь к хозяевам. А для неё это был пустой звук. Так мы и жили, в полной уверенности что кроме нас в этом ветшающем городе не осталось никого.

Но, конечно же, мы ошибались.

---

Я открыла глаза и первым делом бросила взгляд на шляпу. Солнце уже клонилось к закату, тучи на западе немного рассеялись, и наверняка сейчас были окрашены в багровые тона, предвещая ночную пыльную бурю. Но для меня все эти цвета уже ничего не значили, я их просто не различала.

Мои глаза еще не до конца сфокусировались после пары часов дрёмы, а в мыслях все еще витал яркий солнечный денёк двухлетней давности, но тут произошло то, отчего реальность ворвалась в мой мозг со свистом закипающего чайника, который любит ставить на веранде Старая Хозяйка.

Налетевший ураганный порыв ветра просто смахнул шляпу с корзины и начал играть с ней словно с опавшим листом. Спустя мгновение откуда-то сверху мягко спикировала большая птица, подхватила шляпу и начала куда-то уносить. Шляпу Хозяйки! Я подскочила на ноги, не представляя что предпринять в такой ситуации, и тут же запнулась об Опал, свернувшуюся клубком и тихо посапывавшую. Кошка от неожиданности прыгнула как мячик, а я задрала голову вверх и начала громко лаять. Понятия не имею зачем, но мне показалось, что это поможет.

Опал приходила в чувство буквально пару секунд, а затем вдруг схватила меня и больно пустила когти в загривок.

— Ты чего лаешь, псина бесноватая? — спросила она неожиданно мягким голосом, а затем широко улыбнулась и добавила, — Дорогуша, ты что, не видишь кто это?

Я закрыла рот и тут же открыла его снова, на этот раз от осознания. Большой филин сделал круг над поляной, аккуратно положил шляпу на корзинку а сам приземлился на ту же ветку, где днём возлежала Опал. Он повертел головой из стороны в сторону, будто напоследок оглядывая местность, потом посмотрел на нас и весело ухнул.

— Глупая Вайнона, — проговорила кошка у меня под ухом, — нашла на кого тявкать... Это же Совелий.

— Значит... — выдохнула я, не в силах продолжить фразы.

— ...Значит Спайк вернулся в город.

---

Я неслась по улице так быстро, как позволяли мои ноги. Пусть я была уже далеко не в такой хорошей форме как два года назад, но все равно сумела пробежать расстояние от фермы до Библиотеки за считанные минуты. К сожалению, Опал всё-таки опередила меня, и прямо сейчас находилась в полёте с ветки ближайшего дерева к чуть долговязому дракону, который выставил вперёд лапы и ловко поймал кошку.

— Опал! — воскликнул он, — и Вайнона! Вы не представляете, как я рад вас видеть!

О да, сейчас он узнает, как его рада видеть я. Хорошенько разогнавшись, я исполнила свой, казалось, позабытый трюк и повалила дракона на землю, тут же принявшись вылизывать его чешуйчатую морду. Спайк щурился и отплёвывался, но даже не делал попыток освободиться. Никто не делает. Я была так рада, что остановилась только тогда, когда Опал схватила меня за хвост и стащила с дракона.

Спайк сел на землю, протянул ко мне лапу и почесал за ухом. Ох, даже у Хозяйки такое не получалось, копытцами много не начешешь. Но пальцы дракона, оканчивающиеся толстыми тупыми когтями, подходили для этого идеально. Я подскочила ближе и легла на спину, чтобы он почесал мне живот, но Спайк вдруг погрустнел и поднялся на ноги.

— Извините, в этот раз я совсем ненадолго... — проговорил он, еще раз погладив меня по голове, — погода в этой местности стала уже совсем дикой, и я боюсь не успеть до того, как снег закупорит перевал.

Дракон взвалил на спину огромный рюкзак со свисающими с него котелками, веревками, спальным мешком и еще какой-то мелочью, и зашагал в сторону библиотеки.

Подойдя к двери, он остановился и со вздохом провел лапой от своей макушки до вкопанного здесь вертикального столба, на котором были вырезаны отметки. За прошедшие два года Спайк вырос настолько, что ему уже приходилось чуть пригибать голову, чтобы проходить в двери.

Пока я весело виляла хвостом, а Опал важно восседала на деревянном указателе с облезлой книгой, дракон открыл дверь и нерешительно остановился на пороге. Из библиотеки пахнуло сыростью и плесенью, и он как будто не ожидал такого.

Вообще, библиотека оказалась самым крепким зданием в городе, даже дерево в котором она находилось умерло всего-лишь в середине этой весны, в отличие от всех остальных растений в округе. Лишь лес Эверфри начал бесконтрольно разрастаться, и, по словам Опал, уже поглотил домик Флаттершай. Мы, в свое время, пытались найти там Энжела, но из леса доносились такие ужасающие звуки, что приближаться к нему было просто неразумно.

— Я дома, Твайлайт... — тихо проговорил Спайк, зажег керосиновый фонарь и вошел внутрь.

---

Ох, как же я люблю лежать у камина. С тех пор, как Спайк был в городе последний раз, я не знала другого источника тепла кроме вечно царапающейся Опал, но камин... Ох-х, это потрясающе. А то, что шляпа сейчас находилась рядом со мной и была хорошо вычищена драконом, расслабляло совершенно. Кошка лежала на мягкой подушке и одним глазом смотрела вглубь комнаты, где Спайк набивал свой рюкзак книгами.

Так как все окна в доме были наглухо заколочены досками и плотно законопачены, в библиотеке царил идеальный прядок, непривычный после пыли и листьев, заполнивших другие дома в городе. Однако, это не слишком хорошо отразилось на внутреннем климате, так что на книжных полках поселилась сырость, и многие книги оказались подпорчены.

— Ну что за напасти, а... — жаловался дракон, когда очередная важная книга буквально рассыпалась у него в лапах, — а я всерьез думал, что закрыть все щели в доме это хорошая затея.

— Ху, — по своему обыкновению ухнул Совелий, вернувшийся со второго этажа с еще двумя книгами в лапах.

— О, то что нужно, спасибо, — сказал Спайк, запихивая книги в мешок, — сам я не слишком хочу подниматься наверх.

Я взглянула на Опал, которая при этих словах плотнее свернулась в клубок и наполовину закрыла мордочку хвостом, но мне и так было известно, о чем она думает. Ведь она столько времени прожила в своём старом доме, где еще витал запах её хозяйки. Или подруги. А здесь наверху была комната Твайлайт Спаркл, так что нежелание Спайка туда ходить было вполне понятным.

— Ну, повезло что большинство здешних книг все-таки были написаны обычными чернилами, а не магически скопированы, как в Филлидельфии, — выдохнул Спайк, придвигая к камину кресло. Так как ткань была сыроватой, дракон укрыл кресло развёрнутым одеялом из своего рюкзака и со вздохом уселся, вытянув вперёд ноги и неловко подогнув длинный хвост. Опал сразу смекнула что к чему и ловко вскарабкалась к Спайку на колени. У-у-у, проклятая кошка... Теперь мне живот точно не почешут.

— Что же нам делать с библиотекой, а? Глядишь, тут всё грибами порастёт скоро... — проговорил Спайк, непонятно к кому обращаясь, — Но и открыть её нельзя, потому что грязь и пыль для книг куда хуже.

— Ху... — Совелий приземлился на жердочку у камина и повернул голову к Спайку. Тот некоторое время удивленно смотрел на филина, а затем скривился и помахал лапой.

— Нет нет нет, даже не думай, — ответил дракон, — ты здесь не останешься.

— Ху! — более настойчиво ухнул филин.

— Думаешь, тебе это удастся? Хотя... Если Опал удалось нормально обжиться, то и тебее-аай! Опал, я же не в этом смысле! Убери когти!

Я понятия не имела, как Спайку удается понимать филина, но они разговаривали вполне сносно. А еще я постаралась не думать, как этой кошке удалось поцарапать когтями чешую дракона.

— А еще я должен кое-что рассказать тебе, Опал. Ну и тебе, Вайнона, ты тоже должна быть в курсе, наверное. Все-таки вы теперь единственные жители этого города. — Спайк протянул лапу и поворошил кочергой поленья в камине, — Нам с Зекорой и несколькими учеными грифонами с севера почти удалось понять, как всё это произошло.

Спайк взглянул в огонь и в его глазах заплясали светлые всполохи. Наверное, в цвете выглядело красиво.

— Всего-лишь секундный темпоральный сдвиг, вызвавший цепную арканную ремиссию по всему миру. Раньше я терпеть не мог заумных слов, а сейчас твержу эту фразу каждую минуту. А ведь Твайлайт так нравились заклинания с короткими перемещениями во времени... Кто бы мог подумать, что подобное может вызвать полное исчезновение всей магии и де-ма-тери-али-зацию всех тех, кто хоть немного ей пользовался. Даже бедные земные пони пользовались магией, хоть и неосознанно. Даже пегасы... Я был на том месте, где раньше находился Клаудсдейл. Теперь там целые поля, превратившиеся в огромную свалку. Всё, что не было сделано из облаков, всё просто упало вниз. В Кантерлоте обрушились две из трёх башен дворца, ведь там многое держалось на магии Принцесс... Да что говорить, даже наш Понивилль, построенный земными пони, теперь рушится как песчаный замок. Зекора, и та почему-то потеряла способность говорить, что очень озадачивает всех кроме неё самой. Еще и нарастающие погодные катаклизмы над Эквестрией, из-за исчезновения пегасов...

Я мало что поняла из его слов, но вспомнила Танка. Если он был в доме у своей хозяйки, значит тоже упал вниз. Бедный Танк.

— Но нет, нет конечно... — Спайк как будто уже разговаривал сам с собой, — Это не Твайлайт виновата. Я был рядом с ней, она просто сидела за столом, ела завтрак и читала книгу. Я отвернулся на мгновение, налить ей еще чаю... И услышал только звон упавшей ложки с той стороны, где она сидела. Я по всем признакам должен был исчезнуть вместе со всеми, ведь другие драконы тоже исчезли. Но я просто потерял способность дышать огнём и начал расти. Наверное, Принцесса всё-таки наложила на меня какое-то заклинание, когда я был еще в яйце. И знаете что, мои дорогие?

Спайк вдруг схватил меня за шкирку и посадил к себе на колени, прямо рядом с Опал, которая недовольно зашипела и попыталась спихнуть меня вниз, и ей бы это удалось, если бы дракон вдруг не прижал нас обеих к себе.

— У меня было достаточно времени на раздумья. А что, если Принцесса знала о том, что произойдет? Что если она специально наложила на меня такое заклинание, которое не давало мне расти, но позволило не исчезнуть во время ремиссии?

— Ху! — подал голос Совелий и завертел головой. При виде этого у меня почему-то заболела шея.

— Именно, мой друг! Это значит, что от меня сейчас зависят очень, очень большие вещи! И не только от меня. Грифоны говорят, что где-то в глубине их гор все еще осталось что-то магическое. Экспедиция уже готова, они только меня дожидаются. И если там действительно что-то есть — мы это исследуем. — Спайк вдруг вскочил, и, не выпуская нас с Опал из объятий, прокричал во всю глотку: — Слышишь, Твайлайт! Я докопаюсь до этой штуки, а если её там не будет, то найду новую! Я верну вас всех! И нашу Рерити, Опал. И твою Эпплджек, Вайнона. А когда они вернутся, мы найдём того кто всё это устроил и оттаскаем за уши!

---

— Спасибо, Совелий, — сказала я, когда филин аккуратно положил шляпу Хозяйки на перевернутую корзинку. Я была безмерно ему благодарна, потому что мне больше не приходилось таскать драгоценную вещь в зубах, рискуя испачкать её или повредить клыками.

— Ху! — ответил филин и приземлился на ветку рядом с Опал, которая по своему обыкновению умывалась, свесив хвост.

— Ну что, ты по-прежнему так и будешь тут торчать целыми днями? — безразлично спросила кошка.

— Я не торчу, у меня дело есть.

— Уже третий год заканчивается, как ты тут торчишь. Возьми шляпу и пошли с нами в библиотеку, здесь ведь холодно и нет ничего.

— Опал, я уже говорила на этот счет. Мне нужно охранять ферму и сад. Когда хозяева вернутся, они должны быть уверены что ничего не пропало. Позавчера я отогнала от амбара здоровенного суслика, так что нельзя терять бдительности.

Опал закатила глаза и взглянула на шляпу.

— Ну что-ж, тогда удачи тебе. А мы с Совелием нашли большое гнездо с мышами на окраине морковного поля, совсем недалеко отсюда. Глядишь и поправишься даже.

— Спасибо, — ответила я, усаживаясь на своё место под яблоней.

— Ху, — коротко сказал Совелий и поднялся в воздух. Опал взмахнула хвостом и прыгнула на ветку соседней яблони. А потом на следующую, и так далее. Когда белое пятно её хвоста исчезло в переплетениях голых ветвей, я втянула ноздрями воздух и с удовлетворением ощутила отголоски запаха хозяев. Я хорошая собака, я надёжно охраняю их дом. И когда они вернутся, то обязательно почешут мне живот. Я заслужила.

Среди очередного вороха сухих листьев, пролетающих мимо моей мордочки, я заметила что-то странное. Я медленно скосила глаза и с глупым видом уставилась на обыкновенный листочек с яблони, принесённый ветром на шляпу Хозяйки. Только через несколько мгновений до меня дошло, почему же я перебираю сухую землю когтями передних лап, а мое сердце бьется так, что вот-вот выпрыгнет из груди. Листочек был свежим. И мало того, он был зелёным.

Я подняла голову к небу, медленно становящемуся из серого ярко-голубым, и не придумала ничего другого, кроме как протяжно завыть. От счастья.