Банан

Послесловие

Моя долгая работа, посвящённая мифу о Банане, была завершена. Вернувшись в Пёрпл Порт я систематизировал все записи и объединил их в одну большую работу. Работа эта оказалась столь огромной, что в выпуск Си-Ньюс, полностью посвящённый Банану, она не поместилась. Но, несмотря на это, весь тираж был распродан в первые же дни и его пришлось расширить. Главный редактор был очень доволен результатами. Я бы даже сказал, что он был вне себя от счастья. У газеты появились зарубежные читатели, благодаря тому, что тираж закупался Эквестрией, Сейдл Арабией, Советской Сталлионградской Республикой и другими странами. Бум популярности этой газеты и моей персоны в частности привёл к тому, что редакцию завалили письмами. Надо отдать должное нашему редактору, ведь он не растерялся и грамотно воспользовался моментом. Он наладил переписку с журналистами, предложившими свои услуги Си-Ньюс, тем самым создал огромную информационную сеть, охватившую почти весь мир, что позволило ему отбирать самый интересный материал отовсюду. Таким образом, Си-Ньюс превратилась из скромной провинциальной газеты в мирового гиганта. Конечно же, после четырёх напряжённых месяцев работы после моего возвращения я был вознаграждён щедро оплачиваемым отпуском на месяц.

Первая неделя моего отпуска прошла по очень простому сценарию — я спал с перерывами на обед или туалет и не выходил из дома. Далее я планировал гулять вдоль моря и потягивать сидр, но это занятие наскучило мне уже на третий день. И тогда я решил съездить в Кантерлот и заглянуть к Банану. Я успел уже соскучится по нему.

Я купил на рынке несколько сувениров, чтобы подарить их знакомым пони при встрече; сложил в свой походный рюкзачок их, пару сладких булочек и свой кошелёк. Аэростаты теперь стали ходить чаще благодаря возросшей популярности нашей газеты. Предприимчивые пони летели прямо к издательству, чтобы купить свежеотпечатанные номера, это стимулировало перевозчиков увеличить количество рейсов. Это же сильно повлияло на гостиничный бизнес в нашем городке: количество гостиниц резко возросло, как и улучшилось качество их обслуживания. Что уж говорить, некогда пыльные немощёные улицы нашего городка обрели каменное покрытие. Это было удивительно, ведь город изменился необычайно быстро.

Ещё одно изменение коснулось нашего авиапорта. Помимо стоянок для аэростатов, появилась взлётно-посадочная полоса для самолётов. Она была грунтовой, однако она всё-же была. Её провели специально для самолётов из Сталионграда. Пока я работал над материалом и помогал редактору с сортировкой уже прибывшего (этим занимались многие журналисты, не только я), в отношениях между Эквестрией и Сталлионградом наступило заметное потепление. Как результат, Сталлионград стал активно развивать свой гражданский воздушный флот. Как результат, подобные полосы появлялись во многих городах, и сталлионградские самолёты стали заметным конкурентом Эквестрийским воздушным лодкам. Впрочем, мне больше нравится неспешный перелёт под тихий шелест работающих механизмов воздушной лодки, чем быстрый полёт под оглушающий рёв двигателей самолёта.

Такая конкуренция заставила хозяев аэростатов улучшить комфорт перевозок, и теперь в воздушных лодках каюты стали чуть более просторными, а на верхних палубах появились кафе. Поэтому я долетел до Кантерлота в очень спокойной обстановке и был крайне доволен.

О своём визите я никого не предупреждал, потому меня никто и не встретил. Но я знал, где можно было найти Банана. В тот день, когда заговор Миллов был сорван, решалась дальнейшая судьба всех, кто находился в плену у Миллов. Я присутствовал на этой процессии, и стенограмма этого была отпечатана в дополнительном тираже газеты Си-Ньюс. Пэн, уже не являющаяся пони, но всё-же живая была отправлена в Академию Наук, где её тело подверглось модернизации, позволившей ей передвигаться самостоятельно. Её же Принцесса Селестия назначила главой бюро коммунальных услуг. Банана хотели назначить секретарём при королевской канцелярии, но он отказался и пожелал продолжить работать дворником. Его желание было удовлетворено, и теперь он метёт тот самый парк, который мёл когда-то давно. Дом Пэн был возвращён ей обратно, и они стали жить с Бананом вместе.

Я как раз направился в этот самый дом. Без предупреждения, чтобы это было сюрпризом. Дом этот был уже приведён в полный порядок, и теперь ничто не напоминало о том, что он пустовал десятки лет. Я постучал в дверь и услышал чьи-то мерные шаги. Щёлкнул замок и дверь отворилась, на пороге стояла Пэн. Стоит отметить, её тело было выполнено довольно красиво: пневмомышцы красивыми линиями пронизывали её конечности, её брюшко, таившее в себе множество электронасосов, лёгкое и укороченный кишечник, для поддержания жизнедеятельности оставшихся живых тканей; было выполнено из неизвестного мне материала, а её глаза, всё ещё живые, красиво сочетались с искусственной гривой зелёного цвета.

Она меня узнала, улыбнулась и произнесла голосом, похожим на тот, что я слышал ранее, но более нежным:

— Здравствуй, проходи скорее.

Я не стал задерживаться и зашёл внутрь. Из гостиной раздавались знакомые голоса.

— Мы как раз пьём чай, — сказала Пэн, — ты очень вовремя пришёл.

Мы вошли в гостиную, где за столом сидели Принцесса Селестия и Банан. Они посмотрели на меня и поздоровались. Я ответил им лёгким поклоном и сел на стул, поднесённым ко мне Пэн.

— Вижу, ваша работа прошла успешно, — сказала Принцесса, как только я уселся. — Поздравляю вас.

— Покорнейше благодарю, — ответил я. — А как обстоят дела у вас?

— Замечательно, — ответила она, — Жизнь в Эквестрии налаживается, и я уверена, что нас ждёт процветание. Нам удалось достичь небывалых ранее дружественных отношений со Сталлионградом, и я считаю, что в сотрудничестве мы сможем достичь гармоничной жизни.

— И часто вы бываете в гостях у Пэн? — спросил я, переводя тему от политики в другое русло.

— Регулярно, — ответила за Принцессу Пэн, — В настоящее время это необходимость. Ей нужно находится рядом с Бананом как минимум раз в месяц.

— Чаще, если я решаю предаться развлечениям, — вставила своё слово Принцесса, — В конце концов, отдых мне тоже иногда нужен.

— Эт да, отдых — это правильно, — вставил своё слово Банан, — Вот, помнится, знавал я одного товарища, который без отдыху работал всё время. Ну так я ему и говорю, мол, отдыхать надо. А он мне и отвечал, что нельзя ему отдыхать. А работал он на стройке, балки таскал. Так вот однажды он так напрягся, что от усталости звонко испустил газы. Да так ему смешно стало, что балка на него и упала! Потом в больнице лечился, ага.

— А что касаемо ваших, эм… — сказал я Принцессе, — касаемо особых фантазий по поводу Банана?

— А что тут можно сказать? — сказала Принцесса, отхлёбывая чай, — Даже если у тебя есть огромная власть, лучше оставлять некоторые фантазии фантазиями.

Мы все утвердительно закивали головами и продолжили трапезу.

Напоследок, хочу добавить от себя, что Банан кардинально поменял жизни многих пони и не только. Возможно именно столкнувшись с непомерной глупостью, можно увидеть истину. И ни один из величайших философов не сможет показать истинную картину мира так ясно, как это может сделать идиот. И каждый, кто сталкивался с Бананом, не оставался прежним. И прежде всего, прежним никогда уже не стану я. Особой строкой хочу отметить Странное Чаепитие, ибо их заведение содержит странную энергетику, не поддающуюся описанию. Кстати говоря, за всё время рассказа я так и не представился. Так что сделаю я это на прощание.

Искренне ваш,

С наилучшими пожеланиями,

Флейм