Что связало их [What Bound Them]
13 - Отпустить
Компасс удалось поспать несколько часов. На данный момент этого должно было хватить.
Она понимала, что, возможно, слишком перенапрягается. К чёрту: она была уверена, что слишком перенапрягается. Она собиралась грохнуться на кровать и проспать целый год, как только всё это закончится. Но, тем не менее, ключевые слова здесь: "как только всё это закончится".
Она не собиралась позволить Тэйлспин умереть из-за её ошибок.
Док Грэй была полна решимости удерживать Компасс в лазарете до тех самых пор, пока у них ни появится время для полноценного обследования, но всё же неохотно согласилась отправить одну из медсестёр за копией книги заклинаний, чтобы Компасс могла в ней покопаться. Печатные станки быстро настраивались, а точное воспроизведение оформления было не так важно, как, собственно, перенесение всего содержимого на бумагу, так что печатали копии быстро.
Но диаграммы не перепечатывались. Каждую из них нужно было рисовать копытом, и это замедляло производство. Большая часть завершённых копий передавалась службе доставки сразу, как только высыхали чернила. Компасс не знала, что именно медсестре пришлось сделать, чтобы наложить копыта на завершённую копию прежде, чем ту вынесли за двери, но она определённо была ей благодарна.
Там — внутри — было описание целебной магии, но оно было дано в терминах, которых Компасс никогда раньше не слышала, и ссылалось на заклинания, о которых она никогда раньше не знала. Она была уверена, что заклинания и термины описаны где-то в этой книге, но попытки найти описания лишь рождали ещё больше вопросов, так как количество перекрёстных упоминаний и запутанных терминов при этом каждый раз удваивались. Это сводило её с ума.
И всё это усугублялось её неспособностью пользоваться магией — ни чтобы переворачивать страницы, ни чтобы испытывать то немногое, что, как она думала, она уже поняла. Каждый раз, пытаясь сотворить заклинание — даже что-то настолько простое, как левитация, — она чувствовала, будто что-то сверлит ей череп. Компасс была почти уверена, что, держа стакан воды для Тэйлспин, слышала тихое похрустывание. Так что в данный момент ей приходилось обходиться копытами и ртом. Она уже трижды порвала страницы, а роняла книгу чаще, чем могла сосчитать.
Последние шесть часов — пока Пиф сидел возле кровати Тэйлспин, а Спайк дремал рядом с ним — она просидела в фойе лазарета за наскоро разысканным столом, углубляясь в чтение. Её воспоминания о минувшем дне были неясными и становились всё более неясными с каждой падающей на чашу весов накапливающегося утомления минутой. Часть, которая следовала за тем, как Пиф сломал ей рог, была хуже всего: голова купалась в чистой агонии, и она была в самом разгаре нервного срыва, но всё-таки умудрилась найти заклинание, и этого хватило, чтобы поддержать жизнь Тэйлспин, пока они ни добрались до ближайшего госпиталя.
Более того — она его сотворила. Она сотворила это заклинание после того, как им пришлось сражаться с королевой ченжлингов, пока её держал несущийся с неопределённой скоростью над вражеской территорией дракон. Она не собиралась сдаваться утомлению.
И, пока она сидела за тем столом и переворачивала страницы, что-то постепенно начало ей открываться. Это было медленно. О, как же это было медленно! Судя по звёздам, у неё ушло три часа только лишь на то, чтобы уловить основную идею. Но, тем не менее, что-то там было и оно становилось всё яснее.
Компасс лишили способности творить заклинания. Она знала, что когда-нибудь у неё будет отдельный срыв, всецело посвящённый этому, но на данный момент что-то её удерживало. Это что-то отталкивало панику в сторону, заставляя мыслить здраво.
Проблема: Тэйлспин умирает, а она использовала всю свою магию на то, чтобы помочь пегаске до сих пор остаться в живых. Решение: найти целебное заклинание, способное восстановить то, что ченжлинги у той забрали, перевести его во что-то, понятное медикам, и проделать это всё за те несколько часов, пока сердце Тэйлспин ещё ни сдалось.
Первым делом, нужно было найти какое-нибудь способное решить проблему заклинание. Не так давно — по правде говоря, всего несколько часов назад — Компасс сочла бы это невозможным. Дело было не только в том, что её естественная магия больше склонялась к навигации, нежели к лечению — она, так же, никогда не была особо в этом сильна. Информационный Корпус ценил её за врождённую склонность к картам и поиску пути, а не потому, что она была великим магом. Она занималась логистикой, а не скорой медицинской помощью.
Если учесть разрушенный рог, наглухо опухший глаз и сокрушительное утомление, это лишь начинало казаться ещё более невозможным. Но она всё равно попыталась.
В книге Твайлайт Спаркл не было заклинания излечения жертв ченжлингов. Учитывая то, что Спайк говорил об остановившем вторжение задолго до его начала заклинании, Компасс полагала, что автору никогда не доводилось сталкиваться с необходимостью исцеления подобных ранений. Но — то тут, то там — попадались кажущиеся достаточно подходящими кусочки магии. Там было заклинание, способное поддерживать лёгочную и сердечную активность при травматической кровопотере, и ещё одно, насыщающее кровь кислородом. Было заклинание, ускоряющее исцеление повреждённых мышц, и другое, очищающее тело от неестественных токсинов.
Ни одно из них само по себе не годилось. Простое перемещение части одного заклинания в другое никогда не кончалось ничем хорошим. Каждый компонент влиял на все остальные. Каждая часть зависела от всех остальных. Но существовали законы, кажущиеся настолько же хаотичными — она на секунду ощутила приступ радости, но сразу же подавила его, ругая себя за то, что начала поддаваться утомлению, – насколько и мистическими. При должной осторожности заклинания можно было изменять и совмещать. Их можно было даже создавать с нуля.
Это было непросто, и редко кто-либо, кроме величайших заклинателей, пытался это делать — потому что, если бы где-то была допущена ошибка, всё могло закончиться ужасающе, невероятно плохо. Но это возможно было сделать, а Компасс Роуз была как раз настолько отчаянна, чтобы попытаться.
Час за часом она работала над комбинированием заклинания в уме — по кусочкам. Она не могла испытать его, но была вполне уверена, что ей это и не требуется. Возможно, виной тому был влияющий на её суждения недостаток сна, но она чувствовала, что понимает, когда часть подходит, а когда — требует подгонки. Она постепенно собрала всё это вместе.
Спустя вечность она, наконец, почувствовала, что у неё есть готовое заклинание. Оно было не испытано и сомнительно, но всё-таки оно было. Но это — лишь первый шаг. Заклинание существовало, но ему всё ещё нужно было придать вид чего-то, что другие могли бы понять, а это почти настолько же сложно, как и создать его. Ни один единорог не проявлял магию в точности так же, как какой-нибудь другой, и заклинание должно было быть записано таким образом, чтобы любой единорог смог правильно его сотворить.
Компасс попыталась стряхнуть с себя столько усталости, сколько могла, подтянула лист бумаги, подобрала ртом перо, и принялась писать.
На описание заклинания ушло два часа, и ещё один пришлось потратить на то, чтобы убедить Док Грэй, что оно в порядке. В конце концов, доктор согласилась — больше из отсутствия других вариантов, нежели из уверенности, что заклинание действительно сработает.
Теперь она наконец-то наблюдала за тем, как Доктор Грэй и её избранные медсёстры пытаются его сотворить. Это было непростое заклинание, и на то, чтобы оно сработало, требовалась куча энергии. Даже трём единорогам, сотворяя его одновременно, приходилось напрягаться, но они были единственными медицинскими профессионалами в зоне досягаемости.
До того как её рог был сломан, Компасс могла видеть сплетающиеся воедино нити заклинаний так же ясно, как и стоящих перед ней в данный момент пони. Теперь нити были слабыми и выглядели так, будто она смотрит на них с очень большого расстояния. Ей приходилось крайне сильно концентрироваться, чтобы различить даже самые приблизительные контуры.
В каком-то смысле, это было сродни наблюдению за операцией. Доктор Грэй, невзирая на возраст, являлась наиболее сильным штатным медиком и могла творить лечебные заклинания более легко, чем находящиеся у неё в подчинении медсёстры. Даже сквозь туман сломанного рога Компасс видела, что главный медицинский офицер взяла на себя большую часть работы над заклинанием, направляя поток туда, где он нужен больше всего. Медсёстры передавали ей свою силу и подавали различные части заклинания, а Грэй затем ставила части на место.
Всё, что оставалось Компасс — стоять и наблюдать. Трое медиков работали в тишине, прерываемой лишь периодическими напряжёнными запросами — вроде требования громко прочитать какую-нибудь часть заклинания или сказать, сколько прошло времени. Картограф сама не верила, что у неё по-прежнему хватает сил нервничать, но это было так. Она стояла на месте и слегка дрожала от волнения, стараясь не донимать остальных вопросами.
Прошло два часа, и это были два самых медленных, самых мучительных часа в её жизни. Но, в конце концов, Доктор Грэй испустила долгий, усталый выдох и с едва заметной улыбкой повернулась к ней.
"Я думаю", — сказала она. — "Оно сработало".
Всё, что Компасс смогла выдавить в ответ — едва слышное "хорошо" и кивок. Затем мир покачнулся у неё под ногами. Запасы сил подошли к концу, и пол подпрыгнул в попытке обнять её.
"Итак, я вынуждена подчеркнуть, что это — не лечение", — подняв копыто, произнесла Доктор Грэй. "Заклинание не восстановило всего ущерба, и мы, по правде говоря, по-прежнему не уверены, что это был за ущерб, так как наше понимание ченжлингских коконов ограничено. Но, как минимум, она не умрёт". Она прервалась, нахмурилась, и добавила: "Пока что".
"Что значит 'пока что'?" — резко спросил Пиф.
Жеребец вновь был у кровати Тэйлспин, а Спайк сидел на своей кровати прямо позади него. Компасс Роуз перенесли в одну из секций лазарета, задёрнув вокруг неё шторы, и дракон был вполне уверен, что слышал, как одна из медсестёр упомянула, что той ввели успокоительное.
"Это значит", — продолжала Доктор Грэй, хмурясь. — "Что заклинание, которое изобрела Мисс Роуз, никогда раньше не испытывалось. Я согласилась сотворить его только потому, что для Мисс Тэйлспин это был единственный шанс пережить ночь, и предварительное исследование компонентов не показало серьёзных рисков в случае неудачи". Она отвлеклась и, по-прежнему хмурясь, сделала несколько пометок на планшете. "У нас нет ни малейшего представления о том, как долго оно проработает, или насколько пациент под его действием сможет восстановиться. Всё, в чём мы сейчас можем быть уверены, это что ваша напарница стабильна. Нам нужно будет проследить за её состоянием на случай осложнений, но, пока что, прогноз лучше, чем несколько часов назад".
Пиф медленно кивнул. Он вновь сжимал копыто Тэйлспин своими, держась за него, словно за спасательный круг. Пегаска по-прежнему оставалась тощей и серой, но её дыхание, кажется, стало легче, и Спайк мог поклясться, что видел, как её копыто, раз-другой, двинулось в копытах Пифа.
Спайк глянул на остальные кровати. "Кстати, как там Компасс?"
Доктор Грэй вздохнула и повесила планшет на маленький крючок на краю койки Тэйлспин. "По причине упорного нежелания Мисс Роуз отдыхать дольше двух минут, начиная с самого момента вашего прибытия, а так же моего напряжённого расписания, мне по-прежнему не удалось составить формальное заключение о её состоянии". Она прочистила горло. "Хотя физически ей на данный момент ничто не угрожает, она обезвожена и отчаянно нуждается в пище, а её телу понадобится время, чтобы восстановиться после стресса, через который она добровольно заставила себя пройти. Её рог, в свою очередь, полностью разрушен".
Дракон вздрогнул. Хоть Спайк и видел сломанный рог собственными глазами, он всё же надеялся, что есть хоть какая-то возможность восстановления. Доктор Грэй продолжала, не обращая на него внимания. "Всё, кроме самого элементарного пользования магией, для неё теперь невозможно, и даже это требует огромного напряжения. Я, откровенно говоря, поражена тем, что она смогла изобрести настолько сильное заклинание без малейшей возможности проверить его самостоятельно".
Спайк обратил внимание на то, что она сказала "физически". Он терпеливо сидел, ожидая продолжения, пока Доктор проверяла пульс Тэйлспин. Закончив, она удовлетворённо кивнула и продолжила: "Тем не менее, психически... Трудно сказать. При том, что она, очевидно, достаточно рациональна, чтобы совершить один из величайших подвигов на поприще экспериментальной магии, которые мне довелось видеть, в процессе она с удивительной лёгкостью решилась пожертвовать своим собственным благополучием. Я почти готова назвать это опасной одержимостью, но воздержусь от формального заключения до тех пор, пока у меня ни будет результатов её обследования".
Она вздохнула и потёрла копытом висок. "На данный момент мы ввели ей успокоительное, чтобы убедиться в том, что после всего этого она хоть немного отдохнёт. Я призываю вас заняться тем же. Если вам что-либо понадобится, медсёстры будут рады помочь".
"Спасибо за всё, док", — тихо проговорил Пиф. Спайк тоже кивнул в знак признательности, но Грэй лишь вздохнула.
"Пожалуйста, наверное. Теперь же, если позволите, я должна идти. Существуют другие вопросы, требующие моего внимания". И она вновь побежала в переднюю часть здания, оставив Спайка и Пифа наедине со спящей пегаской.
Эпплджек прожила дольше всех из их круга друзей — не считая Твайлайт Спаркл и самого Спайка. Во сне он сидел на веранде дома, находящегося на Ферме Сладкое Яблоко. Эпплджек сидела рядом с ним на своём обычном месте — в кресле-качалке. Она удивительно походила на Бабулю Смит, хотя её глаза навсегда сохранили молодой блеск.
Сама ферма присутствовала лишь смутно — как это всегда и бывает во снах. Он заметил сад и даже других суетящихся в нём членов семьи Эппл, но деталей было не много. Реальными этом мире были лишь он сам и улыбающаяся Эпплджек.
"Так чевойта ты вдруг наведался меня навестить, Спайк?" — спросила она. Голос тоже остался молодым. Бабуля Смит говорила громко и скрипуче, но голос Эпплджек навсегда сохранил силу.
"Просто пришёл повидать старую подругу", — ответил он. Дракон пока был не вполне уверен в том, видит ли сон, или просто настолько ясно вспоминает. И по-прежнему сомневался в том, что это имеет значение.
"И эт всё?" — засмеялась Эпплджек. "Ну, моложе-т я не становлюсь — эт уж точно. А сам ты кстать неплох держишься". Она поглядела на него тем самым — знакомым, понимающим – взглядом, очевидно ожидая какого-то ответа. Ответа не последовало, и она пожала плечами. "Ну, думаю, как раз об этом-т вы все и приходите со мной поговорить".
Спайк медленно кивнул.
Эпплджек тоже кивнула, по-прежнему улыбаясь своей лёгкой улыбкой и размеренно покачиваясь в кресле. "Я так и думала, шо дел в этом", — беззаботно проговорила она. "Всё гадала — когда ж и ты заглянешь". Последовала долгая, наполненная лишь спокойным, размеренным скрипом её кресла-качалки пауза. "Я оч рада, шо мне довелось знать тебя, Спайк", — продолжила она некоторое время спустя. "И мне оч жаль, шо всё так, как есть".
"Как?" — спросил Спайк. Он знал ответ, но не хотел произносить его. Ведь именно затем он и пришёл к Эпплджек. Носительница Элемента Честности всегда могла сказать то, что остальным было не под силу.
"А так, шо ты переживёшь всех нас", — нежно ответила старая пони. "Я прикидываю, шо есть во мне ещё годик, а затем останетесь лишь ты, да Твайлайт. Тебе больн, я знаю. С тех пор, как Рэрити умерла".
Спайк дёрнулся от напоминания, но не стал её прерывать. В конце концов, он пришёл, чтобы это услышать. Порой нуждаешься в банальностях, а порой — нуждаешься в правде, и неважно, насколько она болезненна.
"Она была хорош кобылой" — проговорила Эпплджек, глядя вдаль — поверх земель своей фермы — и слегка улыбаясь; глаза её при этом немного затуманились воспоминаниями. "Никогда я с ней особ во многом не сходилась, но любила я её не меньш. И знаю, как тебе был больн, когда она умерла. Знаю с тех пор, как Инквелл ушёл вперёд меня".
Вновь навалилась затянувшаяся, нарушаемая лишь скрипом кресла-качалки тишина. Наконец, она продолжила: "Прошёл год, а я уж вынести не могу пустоты на том месте, которое он занимал. Могу лишь гадать, как тебе щас плох. И знаю: становится лишь хуже".
Спайк зажмурил глаза. "Ага", — выдавил он. "Становится".
Эпплджек вновь кивнула. "Будет тольк хуже, и никто нишиша с этим не поделает. Жаль, шо эт на тебя свалилось. Я б помогла, если б могла, но могу лишь дать тебе совет".
Спайк открыл глаза и повернулся к ней, не в силах убрать выражение отчаяния со своего лица. "Какой совет?"
"Ты должен нас отпустить", — спокойно произнесла Эпплджек. "Отпусти нас всех. Чем больш ты бушь стараться нас удержать, тем больш будет боли, Спайк".
Спайк вздохнул и опустил голову. "Это непросто".
"Я знаю, шо непрост", — внезапно резким голосом сказала Эпплджек. "Было б прост, ты б не пошёл сюда, шоб я тебе эт сказала. Было б прост, ты б справился сам. Так я и говорю — потому, шо о тебе волнуюсь".
Она подняла костлявую ногу и ткнула его в плечо копытом. "Их нет, Спайк", — тихо и мрачно проговорила она. "Они все умерли, и я тож скор умру. Рэрити, Рэйнбоу, Пинки, Флаттершай — они умерли и никогда не вернутся".
Спайк крепко сжал веки и застонал, но ничего не ответил.
"Чем больш ты бушь стараться нас удержать, тем больш будет боли", — не сдаваясь, повторила Эпплджек. "Эт будет словн яд у тебя внутри, и он возьмёт тебя и превратит во штот другое. И эт не будет штот хорошее". Она прервалась, вздохнула, и продолжила более мягко: "Спайк, ты — один из самых добрых пони, которых я когда-либ знала, пусть ты и дракон. Ты всегда был мил и добр со всеми, и ты доказал нам всем, шо мы были неправы по поводу Рэрити. В тебе мног любви, Спайк, и я не хочу уходить, зная, шо ты дашь всей этой боли превратить тебя в штот другое".
"Я не могу от неё избавиться", — по-прежнему не открывая глаз, прошептал Спайк. "Я так тебя люблю. Всех вас. И мне пришлось потерять вас одну за другой".
Эпплджек вновь положила копыто ему на плечо — в этот раз нежнее. "Я ведь тебя не прошу перестать нас любить", — проговорила она. "Я тебя и забыть нас не прошу. Эт нормально, шо тебе больн, и ты хошь, шоб мы были рядом. Я лишь прошу, штоб, когда ты вспоминашь о нас, ты не давал этой боли тебя изменить".
Спайк покачал головой. "Я... Наверное, уже слишком поздно", — пробормотал он. На дракона нахлынули звуки ревущего пламени и запах горящих насекомых.
Он услышал, как Эпплджек вздохнула. Это был тихий, скорбный звук, и он, казалось, заглушил все остальные. "Ага", — произнесла она. Голос звенел у него в голове, словно колокол. "Прости, Спайк. Ты забыл, шо я тебе сказала, и ты уж дал этому случиться".
Дракон открыл глаза и повернулся, чтобы взглянуть на неё, но Эпплджек там уже не было. На её месте с выражением злорадства на лице сидел он сам. Когда двойник заговорил, его голос гремел.
"Я изжарю твоих детей живьём".
И Спайк проснулся на койке в лазарете, чувствуя, как раны гноятся под бинтами.