Молчание Октавии Мелоди

Молчание Октавии Мелоди

Маленькая Октавия Мелоди с вожделением смотрела на новое украшение гостиной, которое мама недавно принесла домой – Обсидиановая чёрная сфера. Она сказала, что купила её в одной лавке у жеребца с заплетённой в косу гривой и в причудливой шляпе. Идеальная округлость и её сияющая темнота приковывали к себе взгляд заставляя смотреть на неё вновь и вновь. В ней чувствовалось что-то не от Эквестрии или даже любой другой страны рядом. В ней чувствовалось нечто, что было выше всех этих земель. Она был прекрасна, буквально демонстрируя собой осколок самого ночного неба. Вот только кот этот шар почему-то очень не любил – Поттховен обходил его и не старался что-либо с ним сделать, даже шипеть на него не рисковал.

Придя однажды вечером домой, после театра, семейство Мелоди обнаружило, что дома темнее чем обычно. Отец списал это на усталость и предложил всем лечь спать. Утром тоже было довольно темно для этого часа. Совсем немного. В конце концов, отец пришёл к выводу, что они просто никогда этого не замечали, а вчера, придя с театра, заметили и осознают, что тут не так уж и светло – такой ответ главы семейства устроил мать, но не Октавию. Она смотрела на чёрный шар, но уже не потому, что он был приятен её глазу, а потому что интуиция маленькой кобылки подсказывала, что шар как-то с этим связан.

Однажды родителям пришлось уехать на неделю, оставив дочь вместе со старой няней мисс Фольконэ, которая, как была уверена Октавия, была настолько стара, что нянчила ещё её дедушку. Тем не менее, это не мешало ей слушать забавные истории, которые состояли из жизни няни, выпивая чашечку чая с вкусной домашней плюшкой.

В такие дни, кобылку нередко навещала её лучшая подруга Винил Скрэтч, будто чуя запах плюшек, не смотря на то, что жила она в другой части города. Ей мисс Фольконэ тоже сильно нравилась, и они обе любили устроиться на диване, чтобы послушать забавную историю. И они обе были залиты горем, и пытались успокоить друг друга, когда произошло следующее…

Спустившись на неделе вниз по лестнице к двери, чтобы отправится в школу, Тави заметила, что няня со вчерашнего дня сидит на софе в гостиной. Подойдя к ней, она будто почувствовала, как Скелет-аликорн и Королева сочувственно опускают ей копыта на плечи – старушка сидела с широко открытыми глазами, смотря в пустоту, а из уголка рта текла слюна. Тави решила, что это розыгрыш. Шутка. Она принялась расталкивать старую няню, всё активнее и сильнее с каждым неудачным разом. Она чувствовала холод исходящий от тела старой кобылы, чуяла скверных запах, но никак не могла поверить в то, что няня скончалась. Оставив надежду на то, что няня хотя-бы моргнет, Октавия закричала и из её глаз водопадом потекли горькие слезы утраты.

Как и ожидалось, это не разбудило няню, но привлекло внимание юного красного единорога стражника, который патрулировал улицу в этот момент. Он представился как констебль Рэд Гласс. Он сделал то, что должен был – проверил все, что следовало проверить, после чего прикрыл глаза покойной и вызвал сержанта.

Пришедший вместе с командиром врач констатировал смерть от сердечного приступа, после чего тело увезли. Дома с Октавией и прибежавшей Винил осталась медсестра, чтобы присмотреть за ними и, на всякий случай, у дверей был оставлен младший констебль, так как по городу шли многочисленные слухи о таинственном убийце, которые подтвердились тогда, когда младший констебль Младший Капрал остался дежурить. Этой ночью, между подругами состоялся разговор.

— Окти… — шепнула белая кобылка. – А почему бабуля умерла?

— Мисс Пата Анат говорит, что у бабули остановилось сердце.

— Это как? – не поняла Винил.

— Ну…сердце бьется и вдруг – нет, — попыталась объяснить Октавия.

— А почему оно остановилось?

Серая кобылка села и задумалась. Поразмыслив, она озвучила свою теорию.

— Я думаю, что это из-за той сферы в гостиной, — прошептала кобылка. – Что-то с ней не так! Она слишком…чёрная!

Винил не сразу ответила.

— А может потому что она была очень старой?

Октавия грустно посмотрела на свою простыню и нехотя согласилась с подругой.

— Окти, а можно вопрос?

— Да, — она уже ложилась обратно.

— Почему ты всегда ходишь в бабочке?

Октавия снова задумалась, но кажется нашла подходящий ответ:

— Потому что бабочки – это круто, — гордо шепнула серая кобылка и легла спать.

После того, как вернулись родители Октавии, а мисс Фальконе была похоронена, в доме произошло ещё кое-что.

Однажды ночью, Октавию разбудил странный шорох внизу дома. Родители спали, и маленькая кобылка решила узнать в чём дело. Спускаясь она думала, что это Поттховен хулиганит, но кот лежал на своём месте рядом с камином, не обращая внимания на пришедшую малютку пони. Тави насторожилась и начала осматривать гостиную. Окна закрыты и в комнате порядок, но что-то было не так. Среди всей темноты, что была через окна освящена величественным светом луны, что-то выделялось – сфера скатилась со стола.

— Глупый котик, — шепнула Октавия и принялась искать шар.

Она нашла сферу под диваном. Немного помучившись, она собралась вернуть её на место, как вдруг что-то красное загорелось в сфере.

Это было похоже на глаз. Горящий алый глаз, который смотрит на неё прямо из сферы и что-то говорит на непонятном Окти языке.

Глаз погас так же быстро, как и зажегся. Кобылка подумала, что это просто сон и, поставив шар на место, вернулась в кровать.

Утром, Тави рассказала матери о проделках кота и предложила поставить шар повыше, чтобы Поттховен не мог до него добраться. Мать взяла стремянку и поставила сферу на специальную полочку для часов, которой они не пользовались. Туда не было никаких путей, так что кот не смог бы достать сферу при всём желании.

С каждым днем в доме становилось всё темнее и темнее. Октавия смотрела в эту темноту и могла бы поклясться, что темнота смотрит на неё, а ещё…движется. Будто следит за ней.

Одним вечером, родители ушли на званный ужин, и решив, что Октавия уже достаточно взрослая для того, чтобы остаться дома одной ненадолго, они поцеловали дочку в лоб, и удалились.

Читая у себя в комнате, Тави услышала сильный грохот в гостиной. Встав из-за стола и пройдя туда, она увидело вновь довольно яркую комнату, как было раньше, до «затемнений». Осмотрев её, она не нашла взглядом тот кусочек ночи, что недавно радовал всем глаз – на часовой полке было что яркое.

Сфера была абсолютно белой. Простой белый шар, который стоял на полке и сиял подобно луне.

Октавия смотрела вокруг себя, словно разыскивая эту таинственную темноту и ничего не обнаружив, она посмотрела в окно – прекрасный вечер готовился перейти в спокойную ночь и первые бриллианты тёмно-синего моря уже появлялись в небе. Тави улыбнулась. Она мечтала однажды дать концерт под таким небом в Королевском театре Принцессы Селестии. Прекрасный концерт, который затронет струнки в душах слушателей. Она не раз и не два говорила об этом родителям, Винил и, ныне покойной, Мисс Фольконэ.

Вспомнив няню, которая украшала подобные одинокие вечера своими историями, кобылка погрустнела и опустила взгляд к полу. Она начала рассматривать свою тень, словно пытаясь найти в ней отражение. Она вглядывалась в тёмный силуэт пока не поняла одну вещь – в спину ей ничего не светило. Тогда откуда перед ней тень, если она стоит к источнику света лицом?

Она оглянулась, и в свете луны увидела свою тень, которая должна была быть настоящей. Она двигалась также, как и Октавия, и тут она заметила, что тень спереди лежит как лежала. Страх проник в душу маленькой кобылки, начав играть на струнах ужаса, когда там, где у пони находится рот, тень расплылась в широкой улыбке, раскрыв горящие алые глаза.

Октавия, что есть мочи, побежала к себе в комнату, закрывая каждую дверь за собой и добравшись до спальни, она бросилась под одеяло.

Она выглянула из-под него, в ожидании «тени», но спустя некоторое время заснула.

И вот, нежные толчки будят её утром. Рядом с кроватью сидит мама, которая продолжает толкать маленькую дочь, приговаривая, что пора спускаться завтракать.

За трапезой, Октавия рассказала о событиях минувшего вечера и показала сферу, в качестве доказательства. Мать с отцом её выслушали, но не поверили, ссылаясь на то, что у кобылки просто разыгралось воображение, а сфера просто выцвела. Под смех родителей и скорые жалобы матери на низкопробный товар, Тави продолжила есть свою овсянку.

Каждую день серенькая кобылка старалась следить за домом, но ничего не происходило. Каждый вечер перед сном она пересчитывала тени, зная, что монстр может в них превращаться. По сути – он и был тенью. Живой тенью, которая может двигаться и менять свою форму.

Она не высыпалась уже несколько ночей. Она боялась спать ожидая атаки таинственного существа и пугалась даже тени Поттховена, когда видела её в коридоре.

Всё закончилось одной ночью, когда Тави услышала шорох с первого этажа и решила проверить в чём дело. Она считала, что кот снова безобразничает, но ужасно ошиблась. Спустившись, она увидела болотно-зелёного единорога с состриженной гривой. На месте кьютимарки чётко виделись страшные шрамы от чего-то острого, как будто он срезал свою метку. Он копался на кухне, сжимая в зубах большой волнистый нож исписанный странными багровыми рунами.

Вдруг, он её заметил. Октавию, первая мысль которой была закричать или побежать к родителям, парализовал страх. Единорог улыбнулся и перехватил нож телекинезом.

— Именно тебя я и искал, дитя, — прошептал он, крутя ножом в воздухе.

После этих слов, Октавия рванула с места, вверх по лестнице, к комнате родителей. Добежав до верхнего этажа, она поняла, что не слышит галопа или шагов за собой. Ужас, охвативший маленькую кобылку, сковал её движения, и она едва решилась посмотреть вниз. Выглянув из-за угла, Тави увидела то, что никому не пожелаешь – тень схватила единорога и, зажав ему рот, топила в себе, обнажая его тело снимая слои кожи, разъедая плоть и сухожилия, тем самым добираясь до костей. Она видела взгляд маньяка – он был полон первобытного ужаса, отчаянной мольбы о помощи и слез. Он тянул свободное копыто к Октавии, но та не решалась оказать ему помощь, и, в конце концов, тьма поглотила его, оставив после себя лишь голый пустой скелет.

На этом «тень» не закончила и облепив собой кости, оно открыло свои глаза и красный блеск устремился к Октавии. В мгновение, абсолютно чёрный единорог оказался перед маленькой Мелоди смотря на неё своими рубиновыми глазами. Он был абсолютно чёрный. Никаких следов шерстки или чего-либо ещё – сплошная пугающая до глубины души тьма.

Оно подняло копыто и, вновь приняв бесформенное состояние, накинулось на Октавию. Она хотела закричать, но тьма поглотила её не дав издать ни звука.

Октавия была во тьме. Ничего не видно, ничего не слышно и никаких запахов – есть только осязание, которое она в это же мгновение прокляла. Тьма начала буквально заполнять Октавию, проникая в её тело через рот. Она чувствовала тьму и хотела кричать как-никогда в жизни, будучи скованная ужасным существом, которое хотело её плоти.

Переполненная страхом — она отключилась.

Когда настало утро, родители нашли её лежащей в коридоре. Волосы были взлохмачены, бабочка и воротничок помяты.

— Октавия! Девочка моя, почему ты здесь? Почему ты не в постели?

Октавия молчит. Смотрит на мать, открывает рот, но ничего не говорит.

— Октавия, что с тобой?! – мать начала волноваться.

Серая кобылка пытается что-то сказать, но не издает ни звука. Всякое слово, сказанное Октавией, словно уходило в вакуум.

— Октавия – что случилось? – уже со слезами на глазах повторила мать.

Испуганная кобылка смотрит на маму и пытается ей что-то сказать, но вместо слов слышна лишь тишина. Одинокая и пугающая – тишина.

Найдя возле лестницы странный нож, отец позвал стражу. Пока они осматривали дом, семья поспешила в больницу.

Закончив осмотр, доктор смог сказать лишь одно – речевой аппарат Октавии был полностью перестроен таким образом, что пытаться сделать что-либо слишком рискованно. Она может есть и дышать, но не может говорить. Как и не может рассказать что-либо о ночном инциденте. Как и не может кричать – у неё есть рот, но она не может кричать.

В тот же вечер, к Октавии пришла Винил, чтобы подбодрить подругу.

— Окти…кто это сделал? – смущенно спросила белая кобылка.

Тави, смотря на подругу как ни в чем не бывало, показала на окно, за которым простиралось ночное небо полное звезд.

Прошли годы. Октавия стала одной из самых лучших музыкантов в Кантерлоте. Её везде сопровождала её подруга Винил. К сожалению, в городе слишком много жеребцов, считающих молчание положительным ответом, а не неспособностью говорить, так что Винил взяла это на себя. Каждый денежный мешок, который считал себя настолько хорошим, что решался подкатить к виолончелистке, неизменно встречал своим нежным носом твёрдое копыто DJ-PON3.

Сидя в гримерной, королевского театра Принцессы Селестии, Винил активно помогала подруге подготовится к выступлению.

— Тави, это же была твоя мечта ещё с детства помнишь? – белая кобыла обняла подругу, едва не плача от радости за неё. – Твоя мечта вот-вот сбудется, Окти.

Октавия ответила на объятия и тоже была готова расплакаться, но тогда бы пришлось вновь приглашать гримёрш.

Внезапно в дверь постучали. В гримёрную заглянула бирюзовая земная пони Бьюти Брасс.

— Октавия, начало через десять минут!

Тави повернулась к ней и, улыбнувшись, согласно кивнула. Сама не зная почему, Бьюти Брасс ужаснулась. Даже за годы игры вместе она так и не привыкла к Октавии. Хоть она и выглядела нормально и нравилась Бьюти Брасс и как пони, и как музыкант, но от её молчания по спине бирюзовой кобылки бежали мурашки. Было в её молчании что-то…что-то извне.

Виолончель, ведомая копытами Октавии, издавала потрясающие звуки, которые пленили аудиторию театра. Музыка играла радуя уши зрителей, но сама Октавия грустила. Будучи немой и хорошо воспитанной, она никогда, после того таинственного происшествия в доме родителей, не могла сказать слова благодарности или слова поддержки ближним. Те жеребцы которые понравились ей, боялись её молчания сильнее чем они боялись Винил.

Закончив очередную мелодию, Октавия осмотрела зал, вслушиваясь в аплодисменты, и на мгновение, её дыхание перехватил смертельный ужас. Оглядывая зал она была готова поклясться на могиле няни, что видела в зале те самые рубиновые глаза, что многие годы назад лишили её голоса. Это было мимолетно, но страх вновь напомнил о себе серой кобылке.

Этой ночью – она не спала. Она просто лежала в постели и каждый раз, закрывая глаза, она видела два рубиновых огня смотрящих на неё и заполняя одним из древнейших страхов – страхом темноты, который крепко поселился в душе серой кобылки.