Из сердца Роя

Осознание/Совет

-Ты действительно думаешь, что твои мысли принадлежат тебе?

Я где-то слышал, что закат особенно красив, если смотришь на него с берега моря или озера. Надо бы посмотреть, чтобы было с чем сравнивать. Нельзя отрицать или свято верить тому, чего не видел. А я никогда не видел ничего, красивее этого. Горячий воздух, поднимался над камнями пустоши, искажая нижний край заходящего солнца, покрывая его рябью. Местами на небе были уже видны звезды. Последние лучи света угасали в темноте ночи. Некоторые считают, что в Северных Пустошах всегда жарко, но они правы лишь наполовину. Днем тут действительно жарко, даже нам, но ночью наступают настоящие холода. Камни очень быстро отдают тепло, и уже к полуночи температура падает настолько, что, находясь на улице, не дрожат лишь самые стойкие.

Я пнул небольшой камушек и, понаблюдав за его падением в глубокое ущелье прямо передо мной, развернулся и пошел в город. Уже третий вечер подряд я прихожу сюда смотреть на закат. Меня ничего сюда не тянет, никто не приказывает делать это, мне просто хочется приходить сюда снова. Но это опасно. Если мои узнают, где я был последние три вечера, то меня заберут. Я помню одного: он вопил о том, что не будет подчинятся, что он сам умеет думать. Вопил он минут семь-восемь. Потом не вопил. А может и вопил, в некоторых пещерах очень плохо распространяется звук. В общем, больше о нем ничего не помню. Так что лучше, чтобы о моих походах никто не узнал. Конечно, меня уже могли начать подозревать в чем-то, но пока я этого не чувствовал.

Я нашел небольшую трещину в сводах Центра. Через нее можно было попасть на поверхность и спустится обратно, мгновенно смешавшись с толпой наших, которых в Центре всегда полно. Стражи не знали о трещине, а я не стал рассказывать. Еще неделю назад мысль о том, что ты не только не заделал трещину при обнаружении, но и не рассказал о ней, казалась дикой и противоестественной. Сейчас же боялся ее обнаружения, особенно в мое отсутствие. Если ее найдут, то очень быстро заделают, и я не смогу попасть внутрь города никак, кроме как через главный вход. А стражам будет очень интересно узнать, что я делал за его пределами.

К счастью, щель была на своем прежнем месте. Немного сжавшись, я полез внутрь. Там было очень узко, удивительно, как мне не удалось тут до сих пор застрять. Через несколько метров щель начала расширяться и снизу стал пробиваться слабый свет. Повеяло характерным запахом городского Центра — легкий запах гнили вперемешку с ароматом личинок. Сейчас их было много — нужно было восстановить популяцию. Еще несколько метров — и я уже вижу своды внешней каменной оболочки Центра. Теперь оставалось самое главное — незамеченным смешаться с толпой наших. Найдя взглядом самую ближнюю группу, я быстро подбежал к ним и пошел следом, по ходу настраиваясь на их мысленную волну. Они не обратили на меня никакого внимания, даже когда я подключился к ним. В последнее время я все чаще стал замечать отрешенность и безразличие себе подобных.

А вот и вход в жилые уровни. Я угадал с выбором группы, они пришли в сектор соседний с моим. В стенах жилых секторов полно проходов, в основном используемых стражами или ремонтниками, так что перейти из одного сектора в другой не составляло труда. Оставалось пройти стража у входа. Он должен без проблем пропустить меня, ведь сейчас я настроен на мысленную волну жителей этого сектора. В обычных условиях я редко делал такое, в основном ограничиваясь вербальным контактом с жителями других секторов. Пропустив членов другой группы, страж принялся за нас. Поверхность его черной головы отражала свет, а холодные синие глаза, казалось, смотрели в самую твою суть. На пару мгновений подключившись к нам — им это удавалось куда легче чем мне — он проверил нас и, не заметив ничего подозрительного, впустил внутрь.

-Все это лишь иллюзия, всплеск воображения твоего больного мозга.

Откинь это, вернись к прежнему состоянию и твоя жизнь вновь станет понятной и простой.

После нескольких минут, проведенных в узких переходах между секторами жилого уровня, я, наконец, попал в то место, которое можно назвать моим домом. Несколько запечатанных камер и проход вглубь пещер предстали перед моими глазами. Теперь можно считать, что я в безопасности. Внутри жилых секторов вопросов не возникнет даже к одиночке. И все же существовала вероятность, что меня заметили и просто ждут здесь. Интересно, когда я успел стать таким параноиком? Вообще, когда я успел всего этого нахвататься? Этих опасений, этой своевольности? В последнее время даже работа на благо города не доставляла мне такого удовольствия и умиротворения, что раньше.

Это странное ощущение. Как будто ты отчужден от всех. Непривычно, но я пока не решил, хорошо это или плохо. После последнего нападения было несколько случаев, когда мои собратья теряли связь с остальными. Это что-то вроде болезни, как я понял. Они начинали кричать, требовали убраться из их головы... А потом их забирали. Куда — не знаю. Но сомневаюсь, что там их вылечили. Лишь один убежал от стражей. Хотя еще не известно, что лучше — быстрая смерть в глубине города или долгая смерть от голода и усталости в пустыне. Пока меня устраивало мое положение, и я не хотел привлекать внимание стражей и серых. Пока.

Несколько десятков метров по узкому коридору, ведущему внутрь наших с братьями жилищ, и, наконец, я увидел небольшую пещерку, все стены которой были покрыты биомассой, служащей здесь основным строительным материалом. Интересно, куда девается почти весь камень из шахт, если мы строим в основном из этого? Во время последнего нападения я видел на поверхности множество построек из камня. Может весь камень забирают они? Хотя почему мы им все отдаем? Это ведь странно — отдавать им камень и в то же время нападать на них. Тогда может мы сами строим что-то похожее? Но я такого не видел никогда. Странно все это. Хотя я уверен: город гораздо больше, чем я видел за свою жизнь. Возможно, где то в глубине есть что-то, на что уходит весь этот камень из шахт.

Поглощенный этими мыслями я не заметил, как дошел до своего обычного лежака. Ничего особенного, ниша в стене и несколько трубок с едой. У всех братьев точно такие же. Ох, я чувствовал себя довольно уставшим. С каких пор я стал так сильно уставать? Конечно, это почти не отражалось на моей работоспособности, но спать мне хотелось, причем довольно сильно. Несколько моих братьев уже спало в своих лежаках. Я что, пропустил сигнал на отбой? Наверное он был в тот момент, когда я подключался к группе из другого сектора. Это нехорошо. Если бы стражи заметили, то возникли бы вопросы....

Вопросы? Интересно, что они скажут мне? Наверняка это будет что-то неприятное. И вряд ли ограничится только словами. Конечно, сильно повреждать меня они не будут: кому я понадоблюсь, допустим, без конечности? Но и запомнить заставят надолго. А может решат поступить вообще радикально — убить меня. Или заберут. Неизвестно что хуже, кстати. Ох... спать хочется. Как же приятно наконец лечь в свой лежак! Странно, раньше я просто чувствовал время от времени необходимость пойти поспать, а теперь это вызывает у меня такие чувства. Необычно это как-то. Хотя в последнее время происходит много необычного.

-Отдых? Тебе есть от чего отдыхать?

Слабак, всего лишь мысли утомляют тебя!

Опять это неприятное ощущение отсоединения трубок. Спина потом полчаса зудит. Хотя уж лучше спина, чем ноги. Если бы они так зудели, не знаю, как я ходил бы. Хотя этот способ еды, несомненно, экономит мне кучу времени. Помнится, во время недавней осады того улья нам приходилось есть самим. Еду добывали воины, но на употребление уходило довольно длительное время, а насыщало это мало. Возможно, именно поэтому нас и откинули — мы были серьезно ослаблены подобной сменой ритма жизни. И как они сами так живут? Слышал, они спят треть суток и тратят больше двух часов в день только на приготовление и поедание пищи. За те же восемь-десять часов трое наших могут без проблем вырыть пещеру примерно в три раза меньше этой.

Странно, почему мембрана не открывается? Раньше, стоило лишь подумать, как она с громким хлопком открывалась. Может, надо чуть настойчивее? Нет, не выходит. Ладно, придется сделать все самому... Хм, это оказалось проще, чем я думал. Достаточно лишь слегка толкнуть мембрану, чтобы она открылась. Это оказалось немного неожиданно для меня, поэтому я скатился из ниши лежака на пол. Вот ведь... Теперь спина не только зудит, но и болит от удара о пол. Интересно, у братьев такие-же проблемы, что и у меня? Я огляделся. Все лежаки открыты, от братьев и следа нет. Я что, и сигнал на пробуждение пропустил?! Но как? От него всегда резко просыпаешься, а в голове еще пару минут звенит так, будто об стену приложился. Но сегодня я даже не обратил внимания на его отсутствие. Сколько же я спал? Кстати, почему никто из братьев не поинтересовался, что со мной? Да, в последнее время я все чаще замечаю их отстраненность от всего.

Стоп. Меня наверняка уже ищут. Если меня нет, значит в нашей группе не хватает уже двух: меня и брата, погибшего позавчера под камнями. Странно, что ему никто, кроме меня, так и не попытался помочь. Нехватку двоих точно заметят. Значит, за мной придут стражи. А я что? Я спал. Я даже не могу себе представить, что со мной сделают. Нужно срочно уходить отсюда. Надо пойти в Центр, там собираются те наши, кому пока нечего делать. Может быть, моя группа там и я без происшествий присоединюсь к ним. А если их там нет, то присоединюсь к какой-нибудь смешанной группе, состоящей из представителей разных секторов и выводков. Все же лучше, чем тут сидеть и ждать стражей. А они наверняка придут.

Несколько минут в узких проходах жилого сектора, и я вышел в гораздо более широкий коридор, соединяющий несколько секторов. Теперь надо пойти в ближайшую комнату сбора. Там, как понятно из названия, собираются группы или одинокие работники, которым в данный момент нечего делать. Конечно, таковых обычно было немного — занятие в городе найдется каждому — но там всегда было десять или чуть больше братьев. Теперь и я один из бездельников. Замечательно. Серый, распределяющий по группам, всегда отличался невыносимым характером, можете мне поверить. Его прикосновение оставляло в голове глыбу льда вместо мозга. Вот не повезло то. Это распределение по группам всегда оставляло неприятные ощущения. Вот и сейчас он ходил между несколькими сидящими на камнях братьями. Его взгляд немного пугал. Я сел на один из камней и стал ожидать, пока он подойдет ко мне.

Его морда неожиданно возникла прямо передо мной. Взгляд не предвещал ничего хорошего. Кажется, кто-то открыл форточку в моем затылке. Неприятно. Он наклонил голову вбок и сморщился. Кажется, он меня отпустил. Ну, мне же лучше. Никогда не любил этого. А в последние дни меня буквально выворачивает на изнанку от соединений с серыми. Он отошел от меня и закрыл глаза. Интересно, что это с ним? Может я сделал что-то, неприятное ему? Вот ведь... Я видел, как серый заставил одного из наших полчаса танцевать на узком карнизе за то, что тот отдавил серому ногу. Постояв некоторое время с закрытыми глазами, тот вернулся ко мне. Его взгляд вновь начал наполнять мою голову холодом. Но вдруг его морда исказилась и он вновь отошел от меня. Даже скорее отпрыгнул. Что это с ним? Это из-за меня? Он оскалился и злобно пялился на меня. Но вдруг он повернул голову вверх. Я тоже посмотрел — на одном из выступов сидел другой серый. Очевидно, он что-то передавал распределяющему. Через несколько секунд серый вновь посмотрел на меня.

— Ты... иди за тем стражем... — он кивнул в сторону стража, стоящего у входа. Тот кратко кивнул распределяющему и пошел вглубь коридоров. Я еще раз взглянул в сторону выступа. Серого уже не было. Странно все это. Он как будто защитил меня. Но что я сделал распределителю? И куда меня ведет страж? Уж не в те пещеры, откуда не возвращаются? Нет, это все совсем не хорошо. Но стража ведь нельзя просто так спросить, куда он меня ведет. Я начал озираться по сторонам в поисках отверстия, куда можно было бы убежать. Надо сделать это быстро, чтобы страж не заметил... Хотя, стоп. Что я несу? Страж бы не повел меня в подобное место в одиночку. Даже с учетом того, что страж сильнее любого из наших братьев как и в физическом, так и в ментальном плане, но мало ли каким я могу оказаться? Не, бежать все равно не вариант. Поймают — пощады не жди. Да и, кажется, я знаю этот коридор. Он ведет в глубину, к фермам. Значит, распределяющий просто направил меня туда работать.

Несмотря на то, что я довольно часто был тут, я не переставал каждый раз удивляться размерам фермы. Пещера, где они располагались была воистину огромной. Что не удивительно — эти фермы кормили весь город. Нашу группу регулярно отправляли работать сюда. Спроси меня, когда я толком еще не проснулся, и я отвечу точный порядок действий при посадке и уборке омниалги — настолько часто я здесь работал, и настолько однообразнее становилась эта работа с каждым разом. Мы прошли рядом с загоном сорберов. Никогда не любил этих тварей. От них невыносимая вонь! Хорошо, что хоть та смесь, что они выделяют пахнет вполне сносно — ведь нам ее есть приходится. Хотя эта смесь течет по трубкам, и мы все равно ее запах не чувствуем. Да еще и жрут эти твари что попало. Все время вспоминаю, как мне один из них чуть ногу не оттяпал. Я даже рад был, когда его двое стражей на скалу насадили. Вот и эта скала, кстати. Наверное, тот сорбер не только на меня напал — ведь не стали бы они его убивать только из за меня, правда? Мы прошли вглубь ферм, к самому скоплению загонов. Неужели они отправили меня работать с этими тварями? Ну, это хоть немного повеселее однообразного ухода за омниалгой. И опаснее, если быть честным.

Страж подвел меня ко входу в небольшой загон и указал на серого, деловито распоряжавшегося группой из дюжины братьев. Что ж, походу он тут главный. Я его уже пару раз видел, но толком ничего о нем не знаю. Как и не знаю этих братьев. Серый, поглощенный наблюдением за тем, как пара ребят тащат мешок с кормом, не обращал на меня внимания. Значит, внимание надо обратить. Я же не зря сюда пришел, пусть даст мне чем заняться. Я подошел к нему и аккуратно дотронулся до его плеча. Он обернулся и несколько удивленно посмотрел на меня. Затем, видимо поняв, что я жду его приказов, оценивающе посмотрел на меня.

-Тебя из распределителя прислали, куиэт? Не отвечай, мне все равно. Главное ты тут, а мне нужны рабочие. Иди-ка ты, приведи во-о-он того сорбера, видишь? — он указал на молодого самца, мирно спящего в углу загона. Будить спящего сорбера — та еще идея. Но, тем не менее, я кивнул. — Отлично. Гони его сюда, зажимы мы уже подготовили, только сам в них не застрянь, хорошо? — он показал на крупную конструкцию, предназначенную для удерживания твари. Я не так часто работал с сорберами, поэтому не знал всех тонкостей и нюансов. Наверное мне надо было заставить тварь погнаться за мной, а затем пролезть между ремнями зажимов так, чтобы сорбер застрял в зажиме. Ну, если первая часть плана легко выполнима, то вторая может заставить всерьез задуматься о прелестях уборки омниалги.

Сначала надо подойти к твари так, что бы не разбудить ее раньше времени. Аккуратно переступая с камня на камень, стараясь не наступить в кучи отходов, я подбирался к тварюге. Запах просто невыносимый. Никогда не был так близко к живому сорберу — его гладкий покрытый слизью фиолетовый бок был всего в метре от моей головы. Насчёт сорберов. Сорбер напоминал слизняка, только размером побольше. Раз в сто побольше. Этот далеко не самый крупный самец был в два раза выше меня. Бока твари были раздутыми и слегка прозрачными, а вдоль спины тянулся хребет из небольших костяных пластин. Морда была относительно небольшой, но зато была снабжена клювом, способным отколоть или перекусить абсолютно любую вещь. Ног у твари не было, что не мешало им довольно резко передвигаться, а играть с озлобленным сорбером в догонялки — глупейшая затея. А насколько я знаю, они всегда злые. Я обернулся в сторону ловушки, оценивая расстояние и возможные препятствия. Несколько братьев и серый ждали меня. Точнее того, как я приведу тварь. Ой-ей. Ну почему мне всегда приходится делать все самое трудное? Ладно, раз начал, надо заканчивать.

Какой он мирный. Пока спит, разумеется. Взяв небольшой камень, я кинул его прямо в морду твари. Они совершенно не чувствительны в ментальном плане, поэтому будить их приходится только физическими методами. Сорбер открыл один из своих восьми глаз, но тут же получил еще один камень в морду. Хех, мне начинает это нравиться. Тварь резко открыла все глаза и протяжно завыла. Пора бежать. Резко развернувшись я побежал в сторону ловушки. Обернувшись, я заметил, что сорбер уже успел развернуть свою массивную тушу и вовсю гонится за мной. Не стоило мне оборачиваться — больно ударившись плечом, я оказался внутри ловушки. Так, что там дальше, пролезть сквозь ремни? Легко сказать. Я успел пролезть наполовину, как почувствовал клюв сорбера, сомкнувшийся на моей ноге. Очевидно, он пока не собирался есть меня, раз сразу не откусил мне ногу. Двое братьев схватили меня за бока и вытянули из ловушки, оставив тварь в недоумении.

Тем временем пара братьев закрепили отвлеченного сорбера в зажиме, не давая ему пошевелиться. Он низко рычал, хотя этот звук вряд ли можно назвать рыком. Скорее, такой звук издавал я, когда ел что-то, отличное от привычной смеси. Хотя я не был одинок в этом плане, особенно во время последнего нападения. Я подошел вплотную к ловушке и, чуть усмехаясь, взглянул в глаза твари. Ну что, кто теперь тут хозяин? Хех. Интересно, зачем они его связали? Тут два варианта — либо сбор смеси, либо он сам пойдет на корм. Учитывая пол сорбера и несколько заостренных штырей, которые только что принес один из братьев, тварь не могла надеяться на первый вариант. Я никогда не видел этот процесс так близко, не говоря уже об участии в нем.

Двое братьев взяли несколько штырей и встав поближе к связанному сорберу начали готовится к процессу, изредка переговариваясь между собой. Хм, они обращались только друг к другу, а не ко всей группе. Интересно, почему? Может, в этом процессе есть что-то, что не говорят всем и лишь непосредственно исполняющие это дело знают все тонкости и не хотят посвящать в них остальных? Я оглянулся на остальных — трое братьев разбрелись по площадке, не зная что делать, а серого нигде не было видно. Наверное ищет группе другое занятие. Я подошел к дальнему краю загона. За невысокой, но прочной, оградой начиналась отвесная скала, уходщая на несколько десятков метров вниз. Расщелина была довольно широкой — метров двадцать-двадцать пять — и проходила почти через всю каверну, где находились фермы, деля ее на две части — поля омниалги и загоны сорберов. В самой скале тоже было несколько довольно крупных ниш, обычно используемых в качестве складов. Как то нас послали переносить омниалгу на склад. Ужасная работа, честно говоря. Спина вся занята грузом, приходится добираться по земле, а ведь не сорваться вниз с отвесной скалы — это задача не из простых. Конечно, это не смертельно для меня, но потом бы пришлось подниматься обратно, что гораздо тяжелее.

Мои размышления были прерваны практически криком сорбера. Сквозь специальные отверстия в ловушке двое братьев загнали ему в основание шеи два коротких штыря. Еще шесть, только длинных, уже стояли на своих местах, готовые вонзится в тушу твари. Один из братьев поставил ногу на голову сорбера и единым импульсом загнал все штыри в тело, мгновенно прекратив в нем жизнь. Видимо штыри были нацелены на нервыные узлы твари, иначе бы так быстро сорбера бы не убили. Я подошел поближе. Сорбер был абсолютно неподвижен — еще бы он двигался, он же умер — а фиолетовые бока больше не светились мягким светом. Ну и вонь от него, никак не привыкну. Та же парочка братьев, что и убила сорбера, начала деловито вынимать штыри из туши. Каждый раз это сопровождалось громким хлюпаньем и новой волной вони.

Неожиданно я почувствовал что-то странное. Как будто легкий шлепок по затылку. И легкое желание обернуться и слушать. Мне знакомо это ощущение, только раньше бы я обернулся не раздумывая. Но сейчас... Незнакомое ощущение. Растерянность. Неизвестность. Холодные щупальца страха начали скручивать внутренности. Нельзя показывать вида. Совсем нельзя. Я не чувствовал братьев. Точнее не так как раньше. Это произошло так резко. Нет, надо обернуться, а то страх сделает со мной что-то очень плохое. Я посмотрел на свои ноги — они дрожали так сильно, что удивительно, как я до сих пор стоял. Дрожа, я начал очень медленно поворачивать голову.

-Страх... Ты жалок, но у тебя есть шанс. Шанс стать чем-то большим, чем то, что ты сейчас из себя представляешь Скоро ты все поймешь, но боятся тогда будет уже поздно...

-...смею вам напомнить, что основой нашего общества всегда были отношения между родами. И создание нового рода произв.едет встряску общества, что, в свою очередь может привести неприятным последствиям, которые мы не сможем предугадать. Но при этом мы не можем не создавать род! У двух особей проявились данные Серых уже после рождения и пока мы думали, что мы с ними делать, целых три куэйта вступили в стадию активного развития! Мы проследили — все они были рождены Матерью Клесэ. Я думаю, вывод напрашивается сам собой. — выступающая советница прокашлялась, после чего прикрыла глаза и придала лицу скорбный вид. — Я считаю, что мы больше не можем позволить себе дальше рисковать. Не известно, сколько еще куэйтов, способных к развитию она родила.Мать Клесэ должна прекратить свое существование. Я и мои ассистенты подготовили полный отчет о возможных потерях и о том, как их можно сократить.

Советница взяла со столика возле своего кресла пачку бумаг и положила их на трибуну. После этого она дважды ударила копытом по каменной плитке пола, тем самым указывая на окончание речи. Пока другие советники собирались с мыслями, она быстро пробежалась глазами по строкам текста на бумаге. Конечно, она их знала и так — ведь она сама писала их последние два дня, готовясь к заседанию. Она не доверила бы это своим ассистентам, ведь тогда эта информация дошла бы до другого члена совета — Советника-вармастера Гаспера. А уж он не допустил бы этой речи. Похоже, он как раз и собирается ответить на речь первым.

— Советница Кризалис, это недопустимо. Я не сомневаюсь, что меня поддержит большая часть совета, что сейчас — самое плохое время для подобных тем. Наш улей восстанавливается от потерь понесенных в войне с альянсом Латэ! И вы должны понимать — нам нужны все живые матери! В том числе и мать Клесэ. Более того, нам надо поднять количество матерей до семи. Я как раз собирался обратиться к королю с этим вопр...

Кризалис перебила его громким ударом копыта о пол. Как текущий оратор она имела право в любой момент прерывать речь того, кто отвечает на ее речь. Правда, потом она все равно обязана ее дослушать. Пока Вармастер удивленно смотрел на нее, она слегка улыбнулась и заговорила.

— Значит, Советник Гаспер, вы собирались обратиться к нашему королю, да возвеличится его рой, с таким вопросом, даже не уведомив нас, советников? Вы считаете, что нам необязательно знать об этом?

— Конечно же нет! Я собирался уведомить Совет, о чем вы! Просто вы и ваша речь вынудили меня... — Кризалис вновь стукнула копытом. Глаза вармастера вспыхнули гневом.

— Зная вас, и ваш стиль, я могу предположить, что вы бы не уведомили совет, а скорее поставили перед фактом, что вы обратились к королю.

— Ну, знаете ли! Это уже оскорбление! Я не потерплю! Братья и сестры советники! Советница Кризалис своей идеей хочет ослабить наш улей! Как мы сможем восполнить потери нашего роя, если у нас останется всего четыре матери? — голос Гаспера стал хриплым, а глаза засветились зеленым пламенем гнева — Может нам вообще прекратить воспроизводство куэйтов? Оставить улей без защиты? Ведь это может помешать отношению между родами! А значит потеря почти всех членов достопочтенного рода Варделогов не помешает? Армии нужны офицеры, поэтому созданный род не останется без дела. Всем его членам найдется должность. Вопрос о несанкционированном рождении серых и уходе матери следует поднять после восстановления потерь, или хотя бы после становления как минимум трех новых матерей. Я все сказал.

Кризалис нахмурилась. Почти все сказанное вармастером она предвидела. Кроме, разве что, упоминания этого воинского рода, Варделогов. Их упоминание могло склонить чашу весов не в ее пользу. Насколько она могла знать, мать советника Хешкайша была именно из этого рода и он был крайне расстроен потерей.

— Советница Кризалис, сколько сейчас у нас куэйтов, у которых еще возможно проявление признаков серых? — сказал высокий чейнджлинг, изрядную часть шкуры которого покрывали дыры и полупрозрачные пятна, сквозь которые проглядывали внутренние органы. Советник-наблюдатель Маллет, пожалуй, самый старый и наиболее пугающий член совета. Кризалис чуть вздрогнула, когда Маллет вышел из тени — несмотря на то, что она в совете уже несколько лет, облик Наблюдателя все еще вызывал неприязнь и отвращение. Она протянула ему часть бумаг.

— По моим подсчетам около четырехсот. Остальные уже вышли из возраста перехода. Мы установили наблюдение за всеми, так что если признаки проявяться у кого-то еще — я об этом узнаю. Подробнее в документах.

— Совет ознакомится с ними. Однако, на это уйдет время. Предлагаю окончить заседание совета и продолжить эту тему завтра, вместе с запланированным обсуждением о создании нового рода. Тем более, темы пересекаются. — Маллет взял документы и вновь сел на свое место. — Как считаете?

Остальные члены совета молча кивнули. Заседание окончено. Кризалис спустилась с возвышения трибуны и начала собирать свои вещи в панцирную сумку. Остальные члены совета в это время начали выходить из зала.

— Кризалис, можем мы поговорить? — голос Маллета как всегда звучал слегка обвиняющим. Когда советница обернулась он уже принял облик ничем не примечательного серого чейнджлинга, каких полно в Башне Правления. Он ухмыльнулся от секундного замешательства Кризалис. — Мы работаем вместе уже... Сколько? Семь лет? А ты все еще не привыкла к тому, что вне зала я не появляюсь в своем облике?

— Наверное. Конечно, я не против разговора, однако только если вы пройдете со мной — у меня запланировано несколько встреч...

— Конечно, о чем речь. Я хотел бы обсудить с тобой один вопрос. Пойдем.

Они вышли из зала совета и яркий свет полуденного солнца высветлил их спины. Окраска рефлекторно стала светлеть — темно-серый окрас, присущий чейнджлингам большую часть времени не был постоянным и был способен адаптироваться. Развернув крылья, обычна прячущиеся за прочным хитиновым панцирем спины, они полетели вниз, к основанию Башни.

Обычно, те пони, которые вообще знают что-то о чейнджлингах, считают, что те живут в пещерах и по уровню цивилизованности стоят не сильно дальше обычных стайных зверей. В какой-то степени они сами поддерживают это заблуждение — контактируют с жителями Эквестрии исключительно в виде толпы ничем не отличающихся шипящих тварей. Так безопаснее. Если понадобится совершить реальное нападение, пони не будут ожидать сильной, дисциплинированной и прекрасно обученной армии.

Вскоре они спустились на один из поверхностных уровней, находящихся непосредственно под открытым небом. Проходящие мимо серые и лорды старались как можно быстрее пройти этот участок и спустится ниже. Все же в полдень солнце палит слишком сильно и даже осветление окраса не помогало избавится от жары. Скорей бы сезон дождей. Кризалис обожала это время, хоть и летать во время дождя было практически нереально.

— Ждешь дождика, Кризалис? — вдруг спросил Маллет, словно прочитав мысли советницы.

— А? Люблю это время года. Воздух свежий и влажный, можно не прятаться в зданиях. Не то что сейчас. — она прищурившись посмотрела на солнце. Вскоре они спустились вниз и перешли в сектор контроля, расположенный у основания Башни.

Кабинет Кризалис представлял собой просторное помещение, скорее даже не кабинет, а апартаменты. Тут было множество шкафов и стоек с документами, на стене висела большая карта Улья и его окрестностей, а также несколько небольших карт прилежащих территорий, принадлежащих как другим ульям, так и государствам иных рас. Несколько столов и даже широкий диван так же были не лишены собственных стопок бумаги.

— А я и не думал, что ты так любишь бумажную работу — слегка удивленно произнес Маллет, закрывая дверь и принимая свой реальный облик. Кризалис кинула пачку с документами на стол и устало ответила, стараясь не смотреть в сторону Лорда-Наблюдателя.

— Скорее наоборот, Советник. Терпеть не могу это. — она вынула все из сумки и зашарила по столу в поискахдокументов, которые могут ей понадобится на следующей встрече. — Так о чем вы хотели поговорить?

— Скажу прямо, Кризалис. Я уважаю род Криксов, за свое не столь длительное существования вы добились многого. Но все же. — он подошел ближе к столу и поставил на него одно копыто. — Ты препятствуешь вводу новых родов, хотя обычно ты сама настаиваешь на изменениях, реформах. Что я не учел, почему я это не предвидел? Что у тебя на уме, Советница Кризалис?