Fallout Equestria: Один на миллион: Вот идёт грифон

Глава 8: Something rotten in the air

В которой Пустошь показывает свою странную сторону.

Один на миллион: Вот идёт грифон

Автор: just_wolf aka Chayn

Глава 8: Something rotten in the air

Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Мировая несправедливость, закон Мерфи, будь он трижды проклят, или заморочки судьбы, мне плевать, к пиздюлям со стороны этой мадам я привык, но остальное-то ЗА ЧТО?! Стоило только подумать, что всё идёт нормально, как Леди Удача решила показать, что не ладно что-то в бывшем королевстве... или настоящем? Да какая к херам разница? Не до того мне! Всё пошло коту под хвост, какому-то моему нынешнему отдалённому родственнику, не иначе, с которым мы этой самой задницей, которая под хвостом, и роднимся, разве что, как водится, та задница, в которую я попал в очередной раз куда больше чем его или моя...

Гром, разумеется, как ему и пристало, грянул среди ясного неба, а как же иначе? А иначе было бы и не так интересно. Вот был день, самый обычный день, из числа тех, которым в Пустоши нет числа. Да-да, я знаю, что я заговариваюсь, но сейчас можно, тем более учитывая обстоятельства... арргх! Ну вот, опять!

Это был второй день пути. Первый был уныл и уныл весьма...

Эта погода успела надоесть уже через час или два монотонной перестановки лап по растрескавшейся асфальтовой дороге, что уводила нас прочь от Троттингхема и куда-то туда, где был неведомый мне ныне город Джанктаун. Как и он был, этот город среди помойки? Я не знал, да и не до того мне сейчас было, что ни говори, а события прошлой ночи сказывались, вернее не-события, то, что могло бы быть, да так и не случилось. Я клял себя последними словами в один момент, чтобы во второй мысленно бить себя по голове и двигаться вперёд, периодически ловя на себе странный взгляд Стила. Мне кажется, что наши с напарником отношения на тот момент стали несколько более тёплыми и открытыми, нежели они были до того, и пусть могло оказаться, что это была не более чем иллюзия, ведь, хей, это Пустошь, но в это иллюзию хотелось верить, как во всё хорошее, например, Деда Мороза, пусть его никогда и не было. Ложь иногда бывает так сладка... не знаю, лучше ли она горькой правды, но потеряться в ней иногда так хотелось. Ведь, по сути, мы лжём и лжём часто, едва ли не каждый день, а может даже и каждый. Новый день начинается с привычного обмена репликами. «Ты как? Я хорошо.» и милых улыбок. В скольких случаях из скольки это правда? О, в минимуме, по крайней мере я так считаю. Кто-то, наверное, мог сказать, что я вру, и меня бы устроил такой ответ, но и сам я, конечно же, виновен в том же самом. Покажите мне человека, который никогда не врёт, и мир перевернётся. Нет таких в нашем мире, я сомневаюсь, что такие есть. Моральные и социальные нормы, будь они прокляты трижды... с каждым таким маленьким сознанием-откровением становится легче дышать этим сырым Пустошным воздухом. Здесь этого нет, а если и есть, то в иной степи. Здесь, если тебе не верят или тебе лгут это должно быть, как мне кажется, заметно проще — копытом в морду, пулей в голову или кривой ухмылкой и просто грубым словом. Здесь не ангелы живут, и это мне нравилось. Брутальная простота это, наверное, то, чего мне не хватало, но, совсем вскоре, мне довелось встретить именно то дерьмо, от которого, как мне казалось, я свалил, покинув свой мир. Эх, жопа-жопа, неразлучны мы с тобой, как ни крути...

Если вдуматься, то это и правда был хороший, и приятный своей обыденностью день, двумя проблемами которого были скука, болящие с непривычки мышцы, да почти полное отсутствие еды и воды, окей, это три проблемы. Всё же, что ни говори, а закупались мы в Троттингхеме тогда под задание, так что не отягощали себя лишним грузом, как оказалось, зря. Нет, конечно же, наверное стоило попросить помощи у Слендермейна, знак которого сейчас валялся где-то у меня в сумках, но меня не покидало ощущение, что если бы мы это сделали, то оказались ему должны, и, несмотря на гостеприимство, он был едва ли не последним жеребцом в мире, которому я желал быть чем-то должным. Другое дело если бы это была кобылка... ну вот, опять я о своём! В смысле, о чужом, чужой... а, не важно-и-так-всё-всем-понятно!

Ночевали мы в тот день средь холмов под открытым небом, в общем-то было уже и не привыкать, пусть даже не из чего было разводить костерок, чего очень бы хотелось, но, тем не менее, настроение от этого не становилось хуже. Подъедали холодные консервы, смеялись, болтали о какой-то сиюминутной чуши и просто наслаждались тем, что ещё один день прошёл, а мы, как-никак, всё же живы. Достижение, что ни говори. Ещё пара таких переходов и я смогу спать на холодных камнях без каких-либо проблем... ну, или по крайней мере, начну надеяться на это. Блажен, кто верует, да?

Весь пиздец, который нам готовила судьба, открылся на следующий же, то есть второй день нашего путешествия по абсолютно непримечательной местности. К тому моменту я всё больше и больше обращал своё внимание к своим же размышлениям о том, как, наверное, откровенно дерьмово быть охранником каравана в этом мире, благо сам им был совсем недавно, так что я не сразу заметил, что Стил, который с утра выглядел ещё более растрёпанным, шатался с каждой прошедшей минутой всё больше, пока, наконец, не свалился прямо посреди дороги на землю, едва не угодив при этом в неслабых размеров выбоину. Заеби-и-и-ись у меня денёк начинается...

Пульс был, дыхание было тяжёлым и ровным, и это всё, что я мог сказать прямо здесь и сейчас, потратив какое-то время на то, чтобы осмотреть и послушать сердцебиение напарника. Впрочем, что я знаю о пульсе грифонов? Да нихре... стоп. Логика у меня всё же есть. Ну, иногда, когда она не где-нибудь ещё, так что займёмся именно ей. Так... это моя лапа, это его лапа... и без пошлых намёков! Пульс... не знаю уж какими такими расчудесными законами биологии да генетики, но, спасибо, он прощупывался. Окей, есть. Дыхание тяжелое, стабильное... так., а теперь думать своим куцым умишком. Жрали мы одно и то же, вряд ли отравление, даже из одних и тех же банок, так что точно нет. Подхватил что-то от той зеброчки? Не уверен, но допустим, хотя Слендермейн вроде как заботится о своих подчинённых. Вариант третий, тоже болезненный, и реальный. Кто-то что-то застудил, то ли мозги, то ли лёгкие, то ли ещё что-то из той же оперы, и это, мать вашу, уже ну совершенно не смешно, потому что до ужаса реально! Так, стоп-стоп-стоп, твою мать, твою мать, твою мать, что ж мне делать-то?! Ааа... спрашивать бессмысленно, всё равно мне никто ничего не ответит, потому что, конечно же, вокруг никого, блять, в округе нет! До Троттингхема день, ну полтора пути, никаких пони или иных живых разумных в зоне видимости, и, что САМОЕ херовое в данной ситуации было, так это то, что у нас, ну конечно же, нет ну совершенно никаких медикаментов антибактериального и противовирусного плана, словно, мы — клювастые долбоёбы без антибиотиков! И снова за-е-бись. Думаем, что делать дальше, и, желательно, побыстрее...

Облегчение номер раз — я вполне могу тащить на себе Стила с его снаряжением, как этакая ломовая лошадь, и это хорошо, Скрай уже потаскал, потаскун, теперь буду потаскуном грифонов, главное чтобы Стил об этом не узнал. Облегчение номер два — не настолько-то местность и лишена отличительных признаков, всё же не пьеса какая отдельного автора, а просто взор замылился от лицезрения почти одной и той же картины! Зуб даю, если не свой, так чей-нибудь, что где-то вон там наблюдается какая-никакая, а структура, то есть дом, если есть хоть какой-то дом, значит там можно найти какое-никакое, а убежище, и, потенциально, что-нибудь ещё. На припасы рассчитывать не приходилось, слишком близком дело было от караванной тропы, так что даже если и было что-то ценное, то растащили всё, что гвоздями к полу не прибито и утащить реально, оставив только то, что ну совершенно никак и никому не нужно, а я... что я? Мне уже было положить на это собирательство, здоровье напарника было куда важнее.

-Идиот, дурак, дебил... — Матерился я себе под клюв, по мере того, как между мной и искомым зданием расстояние сокращалось медленно и неуклонно. — С какого, с какого хера, птица вещая, ты такая ебанутая на голову?!

Оставалось лишь понять, о ком же, собственно, речь, обо мне или о нём. Оба хороши, что ни говори, но, даже если сбавить обороты, то почему же, не знаю, Стил не обратился к врачу или не попросил помощи у Слендермейна, если знал, что заболевает? Едва заметная ямка, коварно подвернувшаяся под лапу, едва не оставила меня с вывихом, который сейчас был ещё более не вовремя, нежели, скажем, всегда. И пусть серьёзной травмы удалось избежать, но я всё же упал и болезненно навернулся клювом об асфальт, как заправский дятел, которым я, собственно, и являлся. Вдох-выдох, медленнее, осторожнее...

-М-мать... — Выдыхаю я через плотно сжатый клюв, который так и хочется зажать обеими лапами, и чтобы ни звука. — М... м... м!

Кажется, что по морде начинают течь слёзы, даже не столько от боли, сколько от обиды. Ну... твою же систему да в вечную перезагрузку, какого ХЕРА?! ПОЧЕМУ?! ПОЧЕМУ ДОЛЖНО БЫЛО СЛУЧИТЬСЯ ЧТО-ТО ИМЕННО ТАКОЕ, МАТЬ ВАШУ?! ПОЧЕМУ НЕ РЕЙДЕРЫ?! ПОЧЕМУ НЕ ГУЛИ?! ПОЧЕМУ НЕ АНОМАЛИЯ НАМ НА ГОЛОВУ УПАЛА, ЧТОБ ЕЙ ПУСТО БЫЛО?!! ПОЧЕ...

Я останавливаюсь лишь тогда, когда осознаю, что та часть внутреннего диалога, в которой были жалобы на жизнь, оказалась не такой уж и внутренней. Дожили. Истеричка. Одновременно с приступом самобичевания приходит... почти что осознание, словно на мгновение повеяло тем самым прохладным ветерком кристальной чистоты, который не имеет с чистящими средствами ничего общего. Может, потому что это Пустошь? Может, это она так играет с нами или со мной лично? Я не знаю, и я не хочу знать, но, даже если и так... значит, так оно будет даже легче. Есть против чего работать, а раз есть против чего работать, то мне неизменно ТАК. БУДЕТ. ПРОЩЕ. Я выпрямляюсь, покачиваясь, и продолжаю путь. Пустошь или не Пустошь, но своего напарника я так просто не отдам! Не без борьбы, мать твою, Пустошь!

К тому моменту, как мои лапы ступили на деревянный пол дома, прошла, кажется, вечность. Стил, разумеется, так и лежал безвольной спелёнутой тушей у меня на спине вместе со своей снарягой, тащить которую, конечно же, приходилось мне, как тому единственному «Избранному», что ещё стоял на своих лапах. Домик, что был поодаль от дороги, был неплох, и неплох весьма. Даже потрёпанный временем он создавал приятное впечатление. Пусть в одном месте была пробоина в крыше, пусть, и путь даже стёкла на первом этаже были выбиты, но это, в любом случае, гораздо лучше, нежели ночевать под открытым небом, особенно с нашими, вернее, моего напарника осложнениями. Когда-то, должно быть, здесь была роща. Мне казалось, пока я шёл по одинокой тропке, что можно зажмуриться и представить, как оно было, вплоть до мельчайших деталей. Величественные, могучие деревья, тихий ветерок, ласковое касание солнышка... красота... которая осталась в прошлом. Ныне же это были ряды и ряды почерневших от древнего пожара стволов, большая часть которых каким-то чудом ещё осталась стоять, являя миру обугленные останки. Это, впрочем, было не так уж и плохо, если совсем недавно сюда не добрался дождь, который мы застали в ночь нападения на лагерь работорговцев. Будем надеяться, что нет...

На осмотр первого этажа понадобилось совсем немного времени, по прошествии которого я пришёл к неутешительному выводу — здесь ловить нечего, да и оставлять напарника я тут явно не буду. Ладно, как говорится, и то хлеб, но ведь есть ещё второй этаж, верно? Верно. Второй же этаж встретил меня приятной комнаткой, не слишком большой, больше напоминающей гостиную или прихожую... не время было разбираться во всех этих терминах, да и желания на то было ещё меньше. Так или иначе, но это была не слишком большая комнатка с продавленным зеленоватым диваном, из которого разве что пружины не лезли, жалкими остатками чего-то, что когда-то было ковриками, парой пустых картинных рамок над камином, и, конечно же... стоп. Камин? Здесь есть КАМИН?! О, хвала Селестии или кому-нибудь там ещё! Так... одной проблемой меньше. Камин есть, топлива нет, но это не так страшно... зато можно свалить тушку напарника на пол, что я и делаю, не без потаённой ухмылки... в последний момент аккуратно укладывая на твёрдые доски пола. Чёрт его знает какую нагрузку может выдержать тело больного грифона, а проверять лишний раз мне как-то не особо и хочется. А то крылья штука тонкая... Теперь можно было выпрямиться, хрустнуть костяшками позвоночника и на своих двоих уже направиться... куда-нибудь. План-планом, но кое-какой осторожности Пустошь вместе с напарником меня всё же научила. А это значит, что просто так покидать помещение, до его осмотра, было ни в коем случае нельзя. Служительница Слендермейна не соврала — мой револьвер, как первое что попалось под лапу, блестел словно новенький, и, если не считать мелких царапин, можно было вполне представить, что он только что сошёл с конвейера. Одна из двух плотных деревянных дверей вела, как оказалось... почти что в никуда. Вернее, когда-то, судя по всему, это было туалетом. Теперь же... словом... дышать я предпочёл через рот, даром что нынешнее обоняние было слабее того, что раньше. Ладно, тут ясно. Вторая дверь... спальня, вполне даже нормальная сама по себе спальня, надо заметить. Полутёмное освещение, приятное синеватое одеяло, вроде бы даже мягкая кровать... всё хорошо, не считая странной нотки гнили, витавшей в воздухе, но это было решаемо. Ладно, не о том мои мысли сейчас, ох не о том... помимо этого из приметных предметов в комнате, точнее спальне была, разве что, занавесь... ну, или что-то вроде того, как же она называлась... а, впрочем, не так важно, за которой явно находился раздвижной шкаф. Искать что-то там, в особенности после прошлой комнаты не очень-то и хотелось, поэтому, посчитав осмотр дома законченным, я, на всякий случай ещё раз проверив Стила, и, по здравому размышлению, завернув его в трофейное одеяло, устроил у стеночки лёжа, и отправился наружу.

Можно сказать, что мне повезло хоть в чём-то, даже вдвойне. Неподалёку от домика, практически совсем рядом, обнаружилась водокачка, ручная, из которой, по некоторому усилию, полилась вода, вроде бы даже более-менее чистая, если на глазок прикинуть. Стекать она должна была в потрескавшуюся от времени бетонную, кажется, штуку, которую так и тянуло назвать корытом... чудо, впрочем, что вода вообще была. Напившись и ополоснувшись, а также наполнив пустые фляги, я отправился рубить дрова. Или не рубить... в моих лапах снова оказался Костегрыз. Обычно мечами дрова, конечно, не рубят, да и деревья не пилят, неуважение это к оружию и всё такое, но, хей, это же ПИЛОмеч, разве нет? Что ему будет, если его разок-другой используют не для распилки, скажем, живых особей, на которых могут попадаться куски кожи, железа, керамики, и прочей чухни, а для чего-нибудь вроде хорошо прогоревшего дерева? Есть только один способ это проверить! В самом худшем случае мне придётся каким-то раком заменять зубцы...

Опасался я, как выяснилось, зря — нужно было просто встать на задние лапы, взять поудобнее клинок, и, зажав кнопку, начать пилить. Много времени не понадобилось, дерево подавалось значительно легче нежели кость, и меньше чем через десяток секунд лезвие прорезало дерево насквозь, оставив у моих ног-лап здоровенный кусок имени-памяти себя, отчего-то на удивление сухой внутри. Ещё лучше, чем я думал... я не знаю, казалось ли мне это или нет, но клинок словно бы норовил то и дело выскользнуть из схватки и врезаться куда-нибудь ещё, например, мне же в ногу. Кажется ли или такого не было в том самом лагере? Нет, чушь, начинаю видеть мистику там, где её нет... наверное... к вопросу о магическом оружии, да... это тот вопрос, впрочем, который я оставлю на иной раз. К следующему номеру да следующему дереву! Врум-врум-врууум!

Что ни говори, а здравая физическая работа на свежем воздухе это лучший способ избавиться от лишних мыслей в голове. Ну и что что вместо работы на какой-нибудь даче с прополкой каких-нибудь сорняков я пилю древние деревья в покинутой всем светлым и чистым Пустоши? Это же круто, это же зашибись! А то, что я пилю это всё ещё и ПИЛОмечом, так и вовсе классно! Кажется, что мой нервный клекочущий смешок должен быть слышен даже за рычанием оружия, с отвращением вгрызающегося в дерево. Дожил, вот ведь дожил... очередной чёрный ствол валится почти что под ноги, а я останавливаюсь, вытираю со лба пот.. если он там вообще был, и вновь осматриваю потрёпанное временем лезвие. Красив... что ни говори, красив... своей, особенной, жестокой красотой. Костегрыз... имя, которое идеально отображает суть. По мере размышления в голове всплывает легенда о мече, вернее, мечах одного мастера, жившего когда-то, давным-давно... как же его звали? Масамунэ? Мурамаса? Совсем не запоминаю имена, особенно такие похожие, но суть, чёрт побери, остаётся той же самой... что были мечи, благородные духом, которые служили исключительно для защиты, и были мечи... и были мечи, которые жаждали лишь крови и смерти, верно разрезая тела врагов... я вздрагиваю, когда клинок оживает почти под самыми пальцами и резко отдёргиваю лапу в сторону, прежде чем зубья успевают вгрызться в них. Пронесло... оказывается мой палец лежал на кнопке пускового механизма, но, странное дело, я же точно помню что убрал его оттуда... или нет? Дрова были уже готовы, но я решил всё же потратить пару минут тишины и покоя на то, чтобы попробовать одну... догадку, наверное. Я усаживаюсь под последним спиленным мною деревом, вернее на оставшийся пенёк, и беру клинок в лапы с уважением и осторожностью, прекрасно сознавая чего мне может это стоить. Сейчас ни одна из моих конечностей не лежит на рукояти, но, тем не менее, взгляд мой не сходит с потёртой поверхности клинка. Когда же нам говорили о чём-то подобном? Давно это было, ой давно, да и для медитации на оружии сейчас совсем не то время и не то настроение, но что если просто... поговорить? Я знаю, мне скорее всего не ответят, но всё же...

-Слушай... я понимаю, сейчас, возможно, не то время и не то место... но я должен сказать пару вещей. — Голос неуверенный и слабый, от абсурдности самого замысла, не иначе, но почему бы нет? — Да, я знаю, то есть, догадываюсь, что тебе не нравится, когда тебя используют для... мнээ... мирских целей. Давай договоримся. Так или иначе, но там, откуда я тебя забрал, ты прозябал бы будучи используемым исключительно как пыточный инструмент, при этом не то чтобы часто, как я понимаю. Я же... ладно, не скажу, что я великий и могучий боец, но, представься мне шанс, я найду тебе применение, и, поверь, куда более подходящее твоему нраву. Это обещание. С оперённой грудью на амбразуры лезть не обещаю, но мало ли бывает боёв в закрытых помещениях? Так что, ты и я, вместе... если ты... не знаю, не захочешь, или ещё что, ты можешь просто дать знать... словом, если мы не сойдёмся характерами, то всегда тебе может найтись новый владелец и носитель, а, Костегрыз? Не знаю, что ещё добавить, просто... прости, наверное... но сейчас мне и правда нужна твоя помощь. Доверие, впрочем, должно быть взаимно, так что...

Дальше говорить что-то нет смысла, зубья ложатся на ладонь, и я позволяю себе закрыть глаза, мысленно содрогаясь от того, что сейчас может со мной произойти. Если я прав и этот клинок действительно больше, чем просто клинок, то сейчас я вполне могу лишиться обеих лап в награду за идиотизм, если же нет... то нет, но в этом я почему-то уверен меньше всего. Эх, сенсея бы сюда...

Клинок дрожит в лапах, и, прежде чем я успеваю что-либо сказать или сделать, приходит боль, короткая тупая вспышка, затем рычание утихает и остаётся лишь тупая боль. Всё-таки с этим мечом было что-то не так. Глаза открывать страшно, боязно увидеть обрубки вместо нормальных конечностей со всеми вытекающими последствиями, но нет, на обеих лапах ныне неглубокие, но, тем не менее, неприятные рваные раны, не задевающие, тем не менее, ничего жизненно важного, хотя кровь, конечно же, течёт. Предупреждение. Доверие в обмен на доверие, как и было сказано ранее, и если я не исполню свою часть... что ж, Костегрыз найдёт, чем, вернее, кем полакомиться, я уверен в этом.

В воцарившейся тишине звук выстрела слышен особенно ясно и чётко, и его направление... твою же мать, оно с той стороны, откуда я пришёл! Дрова оказались забыты, и, спешно устроив клинок в ножнах, я поспешил обратно, надеясь лишь на то, что я буду не слишком поздно для... чего-нибудь.

Зелье пришлось глотать по дороге, оставив пустую склянку валяться где-то позади, но право слово, было не до того. Короткая пробежка до дверей, точно такая же, в точно том же человеческом, на двух задних лапах, стиле, по лестнице вверх, до комнаты с камином на втором этаже, где, где...

Меня встретил ствол револьвера, хорошего револьвера, отчего-то до боли напоминающего наш, земной Кольт, кк из фильмов о диком западе. Второй, точно такой же, был направлен на Стила, живого, судя по отсутствию расплывающегося кровавого пятна, и то хлеб. Стрелком, облачённым в потрёпанного вида тренч, оказался грифон. По револьверу в каждой лапе, какая-то винтовка за спиной, но даже не это приковывало внимание. Взгляд. Холодный, жёсткий, практически равнодушный. Взгляд опытного наёмника, если я видел хоть одного из них. И голос. Отчётливо спокойный голос грифона, знающего, что ему некуда спешить.

-Так-так... значит вас двое... лапы вверх. Затем, медленно, вытаскиваешь оружие и кладёшь его на пол. Ясно?

-Ясно.

Что за непруха... несмотря на то, что грифон смотрит на меня, кажется, лишь вполглаза, вернее, в один глаз, разделяя внимание между мной и напарником, проверять скорость его реакции, особенно с оружием наготове, мне, отчего-то, не сильно хочется, даром, даже, что у него нет никакого бронежилета. Если он умудряется выживать без него и с подобным снаряжением, рисковать как-то... глупо. Интереснее другое, и это я успеваю заметить уже после того, как бросаю взгляд в сторону, на напарника. За грифоном явно видны двое, и только сейчас я замечаю едва слышные всхлипывания. Кто там?

А там оказываются двое — бежевой масти единорожка с некогда шоколадной гривой, под которой расплывается пресловутое красное пятно, и маленькая зеброчка, тихо плачущая над остывающим телом. Заебись приплыли. Так, стоп, я же проверял это здание, разве нет? То ли они не заметила Стили когда заходили, что сильно-сильно вряд ли, то ли... а, собственно, что? Взгляд через грифонье плечо да в комнату, и мне остаётся только материться через плотно сжатый клюв — прямо в зоне видимости, за отдёрнутой ширмой, находится стенной шкаф весьма немалых размеров. Т-твою же мать...

Словно бы между делом, медленно, как и говорил грифон(не много ли грифонов на квадратный метр?), вынимаю из кобур родные пистолет да револьвер и устраиваю их, опять же, медленно, у своих львинолап, после чего отступаю на шаг, поднимая лапы орлиные. Ну, что теперь?

-Хорошо. — Медленно кивает грифон, не делая даже намёка на то, чтобы моргнуть. То ли ему уже не надо, то ли, не знаю, нервы у него железные. — А теперь слушай меня внимательно, грифон, так как времени у меня немного. Ты... вернее, твой друг, несколько нарушили мои планы и теперь должны мне. Эта девочка должна попасть на встречу. Идти осталось не так далеко, всего лишь два, может три дня, и в наших общих интересах сделать так, чтобы она дошла до места назначения.

-Но...

-Никаких «но». — Прерывает он любые возможные возражения. — Ты не понимаешь... и вряд ли поймёшь. Объясню доступно... в трёх словах... сделай или сдохни. Что скажешь, грифон?

-Что мне мешает... — Ох и глупо это говорить сейчас, перед ним, кто бы он ни был. — ...соврать?

-Ничего. — Спокойно отвечает стрелок. — Просто если она не доживёт до встречи, то вы умрёте, оба. Ваши жизни зависят от её целости и сохранности, и если ты считаешь, что вы сможете от меня скрыться, что ж... попробуй. Никому ещё не удавалось. Так... что?

Мне уже даже почти не страшно, всего лишь нервно, не более. Слишком много за последнее время раз меня пытались порезать или подстрелить, так что новизна ощущения как-то притупилась, но вся эта ситуация ощутимо выводила из себя своей... странностью, от которой становилось слегка не по себе. Планы, какие-то решения и встречи... во что я опять ввязался, при этом, блин, уже не по своей вине?

-Мы согласны. — Вздыхаю я, делать-то нечего. — Рассказывай что с нам теперь причитается.

-Хорошо. — Револьверы он, тем не менее, не убирает. — В двух днях на восток, близ небольшого леса, находится гора, с пещерой. Встреча состоится там. Всё остальное не твоего ума дело. Вопросы?

-Нет.

-...славно. Чем быстрее вы выдвинетесь в путь тем лучше, однако же, делая скидку на состояние того тела... я даю время до утра, и даже помогу немного, в конце-концов это в моих интересах.

-Я понял... с... спасибо, наверное... что не убил сразу ни меня, ни его.

-С дороги.

Я отхожу с прохода и мне позволяют наконец-то опустить лапы, которые уже начали побаливать и затекать, в то время как уже в следующую секунду револьверы, словно живые, оказываются в своих кобурах, под тренчем этого странного крылатого. Сам же крылатый, чуть надвинув шляпу на глаза, медлит, бросая взгляд исподлобья, и движется в сторону лестницы, однако, прежде чем он уходит, я успеваю спросить:

-Как тебя хотя бы зовут?

-...среди чужих воспоминаний я всегда был... — кажется, что он улыбается, произнося эти слова, но глаза его холодны, — ...Таинственным Незнакомцем.

Он уходит, шаги, и без того негромкие, спасибо кошачьим лапам, стихают, и лишь тогда я могу вздохнуть спокойно, равно как и осмотреть ситуацию с какого-нибудь нового угла в тщетной надежде, что эта самая ситуация стала хоть немного лучше. Зря я, конечно, надеюсь, но... что ж, первые вещи в первую очередь, как говорят товарищи англичане.

Лишь сейчас я могу рассмотреть зеброчку, вернее, зебрёнка... да, пусть зебрёнка, кобылку, которая к концу нашего с Незнакомцем разговора уже перестала плакать и даже, кажется, умудрилась заснуть, прямо там, на остывающем трупе своей... а, собственно, кого? Вряд ли сестры, если уж не очень специфичная наследственность. Против ожидания её причёска, мягко говоря, не ирокез, вполне себе обычная на вид грива серо-чёрного, от грязи, не иначе, цвета, прикрывающая с одной стороны глаз. Седельных сумок на малышке не заметно, и возраст понять не получается, а вот кьютимарка, или как там она у зебр называется, есть, и кьютимарка странная. Это... череп... чего-то, в анфас, взирающий на зрителя пустыми глазницами. Вроде как достаточно вытянутый, но чей именно поняь не получается, не силён я в биологии, тем более с такими... специфичными... иллюстрациями. Единорожка же явно мертва, и это ещё одна проблема. Нужно куда-то оттащить тело, похоронить в идеале, что в условиях каменистой Пустошьской почвы было сделать не так-то просто, тем более что для этого нужно ещё разбудить зеброчку...

-Эй, эй, просыпайся...

Говорят, что тот, кто способен разбудить спящего, способен на любую подлость, но сейчас не до сантиментов, дела не ждут. Просыпается она практически мгновенно, резко вздрагивает и поднимает на меня свои большущие глазищи. Миг, и она отшатывается прочь, без единого звука, и падает на спину, пачкаясь в крови и стремясь уползти прочь, куда подальше, от такого большого и страшного меня. Надо же, боится... впрочем, видимо для пони все грифона на одно лицо, что, в общем-то, и неудивительно, но что же мне делать?

-Постой! — Кажется, голос громче, чем нужно, и от первых же слов зеброчка сжимается на пропитанном кровью полу, после чего прикрывает копытами глаза. Нет, так определённо не пойдёт. — Слушай... не волнуйся, я тебе не враг, серьёзно. Более того, меня вроде как наняли тебя сопровождать. Ну, вернее, нас...

И вновь ответа нет. В молчании проходит минута, другая, единственное что изменяется, так это положение теле лежащей на полу полосатой — она всё же перекатывается набок и, кажется, посматривает в мою сторону из-под своих копыт.

-Я понимаю, наверное, что всё то, что случилось, очень болезненно и неприятно для тебя, но в наших общих интересах, чтобы ты, то есть, чтобы мы вместе сотрудничали, понимаешь?

-...угу. — Это первое, что я слышу от неё за всё время знакомства, и это уже определённо лучше чем ничего. — Я понимаю.

-Здорово... меня... Редхартом зовут. — Возвращаю тем временем пистолет и револьвер на положенные им места. — А как тебя зовут?

-Лайка.

-...прости, ещё раз? Мне кажется, я не расс...

-Лайка! — Выдыхает она, и это, наверное, её аналог крика. Помедлив мгновение она устраивается на животе и спрашивает с потаённой тоской. — Мистер гри... фон... а что теперь со мной будет?

-Я просто... — Оглядываюсь на бессознательное тело и лишь сейчас подмечаю валяющийся рядом Стилов пистолет. Т-твою же мать... Поправяюсь. — Мы просто выполним контракт и приведёт тебя на встречу, всё остальное, понимаешь, как-то не моего ума дело, это вообще какая-то странная хрень вокруг, ну, чушь в смысле. Понимаешь?

-Понимаю. — Кивает Лайка и еле слышно вздыхает, после чего затихает вновь. — А... м...

Прежде чем она успевает что-то сказать в тишине комнаты раздаётся весьма внятное, почти что по-мультяшному слышное бурчание живота. Кажется я даже слегка улыбаясь, в то время как зеброчка ощутимо краснеет, что особенно заметно при её чёрно-белой шёрстке.

-Знаешь что, Лайка... я сейчас пойду за дровами, разведу костерок, и сделаю чего-нибудь перекусить, хорошо? Обещаю, что не причиню тебе вреда. А потом... я попробую похоронить твою... сестру?

--Спутницу. — Выдыхает Лайка. — Я верю. И... не волнуйся, я не сбегу. Честно. — Произносит она, и добавляет, едва слышно. — Мне некуда...

Бедолага. Впрочем, сейчас я и сам не лучше, но нужно разбираться с текущими неприятностями, да поживее, пока они из средней паршивости не перетекли в першивость крупную. Пришло время работать головой... ну и прочими частями тела, разумеется, как же без этого?

-Холодно-холодно-холодно!

Оказывается Лайка умеет говорить громче нежели шёпотом, отрадно слышать, потому как тихие вопли о помощи ещё никому не помогали. Впрочем, ей не помогли и громкие, то есть, если проще, от мытья под струёй холодной воды её это не спасло. Мои мотивы в данном случае были просты — мне не хотелось, чтобы, пусть даже потенциально, но на запах крови её опекунши слетелись какие-нибудь, скажем, гули, проблем и без того полно, так что сейчас я занимался тем, что мыл жеребёнка, насколько это получалось чисто. Вот уж никогда бы не подумал, чем мне придётся заниматься на наёмничьей стезе, блин... впрочем, эта самая пытка весьма прохладной водой длится недолго, и вскоре заметно более бодрая Лайка спрыгивает с остатков лотка для стока воды и мотает головой из стороны в сторону, отчего с гривы её разлетаются мелкие капли воды. Красиво. Пока она сушится я успеваю сходить за дровами, сваленными кучей в одном месте, и уже когда в лапах оказывается последняя обгоревшая полешка звенящая тишина раскалывается звуком очередного выстрела, в ответ на которой, впрочем, Лайка даже не вздрагивает, лишь поясняет тихо:

-Это его оружие.

-Незнакомца?

-Да. Он... — Она мнётся, подбирая слово, и отводит взгляд. — Он присматривает за мной.

-Давно? — Выяснить любую крупицу информации об этом странном грифоне было бы очень и очень полезно. — Как это вообще получилось? Кто он такой?

-Не знаю...

-Как это?

-Ну... — Зеброчка вздыхает вновь. — Он появился примерно... не знаю... год или около того, кажется... по крайней мере так, чтобы я могла с ним поговорить, но, знаете, мистер грифон, у меня такое чувство, что он и раньше за мной присматривал.

-Присматривал, говоришь... и что было дальше?

-Дальше... а дальше выяснилось, что мне надо в ту самую пещеру, о которой шла речь.

-И... как это выяснилось?

-Не помню.

От этого разговора ей становится явно неуютно, о чём свидетельствует потерянный взор и то, что она потирает одним передним копытом другое... впрочем, винить её не в чём, не самая приятная тема для разговора, поэтому остаток пути до дома проходит в молчании, в то время как у самого порога нас ждёт приятный сюрприз, действительно от Незнакомца, судя по записке. Массивная туша мёртвого геккона, в зубы которого была сунута записка, на манер прокомпостированного билета. Два слова, всего лишь два слова...

«Ты обещал».

Всё остальное, как водится, было лишним. Кто бы сомневался, да только не я... надеюсь что прочее моё оружие нормально относится к использованию в небоевых целях, иначе жить мне будет весело и очень, очень недолго, напоминанием о чём служили так и не заросшие после лечащего зелья шрамы на лапах. В чём-то даже красивые, наверное... но, потом, всё потом.

Геккон мог подождать, некуда ему уже было деваться, поэтому первым пунктом в планах стояло ничто иное как повторный обыска жилища и того, что было рядом с ним, и, учитывая, что на этот раз я знал, что же именно искать, дело далось куда проще. Или, говоря проще, мне нужна была лопата и она нашлась. Гип-гип-ура! А потом были похороны... что тут сказать? Могилу мне приходилось копать первый раз в жизни, и, будем надеяться, что в последний. Занятие оказалось выматывающим, но, одновременно, и странно... успокаивающим. Что-то в этом было, но... а, не так важно. Когда глубина оказалась достаточной, я уложил тело единорожки, имени которой я так и не узнал, внутрь, предварительно, разумеется, сняв с неё седельные сумки. Мародёрство наше всё... не было никаких молитв, никаких песнопений, и единственным, что могла бы услышать единорожка, если бы, конечно, могла ещё что-то слышать, было тихое «прощай» со стороны Ласки. Как по мне, так этого было более чем достаточно.

А потом был черёд дел более прозаических. Нужно было найти посуду, если она была, порубать геккона на британский флаг, повозившись предварительно с тесаком, и прочие мелочи жизни... словом, пришёл в себя я уже сидя перед растопленным камином, помешивая на всякий случай варево в кастрюле находившееся там же. Резкий хриплый кашель заставил вздрогнуть от неожиданности и меня и Ласку, к тому моменту было прикорнувшую чуть поодаль, но поближе к теплу и уюту, но это был всего лишь Стил, окидывающий нас сонным взглядом.

-Здравствуй, птица вещая, ты почти что вовремя. — Невольно усмехаюсь я, возвращаясь к прерванному занятию. — Бульон скоро должен быть готов. Мяса тебе, извини, сегодня не положено, не в твоём состоянии, но продвинься поближе, погреться тебе точно не помешает.

-Спасибо. — Выдавливает из себя он и, заметно дрожа, устраивается поудобнее, молча глядя в огонь. — Как... что произошло?

-Ты отрубился. — Что толку врать? Какая ложь между напарниками? — Затем... если я ничего не путаю, ты подстрелил одну единорожку, по моему недосмотру, и поэтому мы теперь обязаны доставить Ласку на встречу. Не спрашивай, у меня самого лишь смутное понятие об этом. Ах да, — я оборачиваюсь к зеброчке, — Ласка, обед скоро будет готов. Потерпишь ещё чуть-чуть?

-Хорошо. — Кивает она, едва заметная в наступающих сумерках, в Пустоши рано темнеет, а может это просто осень... — Мистер грифон...

-Нас, вообще-то, двое... — Невольно усмехаюсь я, косясь на Стила, который становится неожиданно серьёзным и словно бы грустным. — Но, чего тебе?

-У вас нет... — зеброчка медлит, смущённо вперивая взгляд в пол, и тихо-тихо договаривает вопрос, — ...игрушки?

-Чего? Нет, извини, можем поискать, конечно, но... Стил, у тебя..?

-Нет. — Потерянно отвечает тот. — Нету.

-Жаль, у меня тоже. Извини, Лайка.

-Ничего. — Отвечает та. — Это вы извините.

Какое-то время мы сидим вот так просто перед камином, используемом для готовки, странная троица из пары грифонов и маленькой зеброчки, пока Стил, очнувшись от своих мыслей, не иначе, не принимается рыться в рюкзаке, спрашивая попутно:

-Ред, обед скоро?

-Да нет, вроде бы. Я на таком огне никогда, правда, раньше не готовил, так что предпочту переварить чем недоварить, без обид, жрать-то всем.

-Верно. — Отрешённо соглашается Стил, нащупывая что-то и обращая взгляд на зеброчку. Везёт нам на них. — Ласка, подойди сюда пожалуйста.

Эта фраза, вернее, тот голос, которым она оказывается высказана, едва не заставляет меня выпустить из лапы поварёшку. Если бы я не сидел здесь и не слышал всё собственными ушами, ну, или что там у грифонов, то не поверил бы. Словно бы рядом сидел некто совершенно иной, а не Стил. Ласка же,, как я могу заметить, медлит, но потом всё же опасливо подступает к дрожащему мелкой дрожью то ли жара то ли озноба напарнику.

-Д-да, мистер грифон?

-Присаживайся. — Стучит он лапой по деревянному полу. — И расслабься. Я не причиню тебе вреда, можешь быть уверена.

Не знаю о чём я думал в тот миг, но последнее, чего я ожидал увидеть, так это извлечение из сумки деревянной расчёски, которой Стил принимается аккуратно расчёсывать непослушную гриву зеброчки. Вот те раз. То есть я, конечно, всё понимаю, но, впрочем, ладно. Клюв закрыть, глазами не вертеть, и вернуться к готовке.

Кулинарных изысков сегодня не планировалось, как, впрочем, и всегда. Пустошь, что с неё взять? Чашки нашлись примерно там же, где и прочая утварь, то есть, конечно же, на кухне. К тому моменту как обед был готов Ласка была уже причёсана и удивлённым взором смотрела на моего напарника, который лишь грустно усмехнулся и потрепал ту по голове.

-А ты, оказывается, умеешь расчёсывать гриву. — Улыбаюсь и я, протягивая напарнику кружку с бульоном. — Не подскажешь где научился?

-У меня есть дочь.

Кружка не выпала только чудом, а вот сил на сохранения нейтрального выражения уже не оставалось. Напарник молча принял свой обед, который можно было назвать ужином, и, тихо покашляв, произнёс:

-В другой раз, ладно?

-К... конечно. — Ну а что мне ещё оставалось сказать после ТАКИХ-ТО новостей? — Приятного аппетита.

-Спасибо, и тебе.

Лайке досталась более сытная похлёбка, спасибо припасам безымянной единорожки — консервированная кукуруза оказывается вполне себе подходит к несолёной гекконятине, надо будет запомнить. Что же до меня, то я ограничился остатками того, что было, добавив, после некоторых сомнений, пепел из костра. Терпимо. Соль толком не заменяет, но всё же неплохо, если вас, конечно, устраивает блюдо нездорово-серого цвета. Устроившись чуть поодаль я мог наблюдать, как Стил, прикончивший к тому моменту свой бульон, помогает управиться с едой Лайке, кормя ту с ложечки:

-Я же взрослая. — Насупилась было та.

-Взрослая, не спорю. — Кивал в ответ Стил. — Так что давай будем вести себя как взрослые и не будем разбрасывать еду, случайно или намеренно, хорошо?

-...ладно... — Отвечает она, и добавляет ещё тише. — Спасибо.

Кажется у нас очень милое пополнение к отряду, что и говорить. Так и прошёл этот вечер. Стилу, кажется, стало получше, хотя я ловил пару раз потаённую боль в его взгляде, но вопросов задавать не смел, рано. Либо не ответит, либо пошлёт, и то и то не круто. Заснули Стил и Лайка рядом, правда для этого наёмнику пришлось отложить в сторону пистолет и винтовку, вид которых, в отличии от моего оружия, заставлял зеброчку нервничать. То ли я такой, то ли Стил... какая, впрочем, разница? Мы живы, остальное всё пустяк, даже доставка неизвестно кого неизвестно куда неизвестно зачем. Справимся, куда деваться. А сейчас — спать.

Удивительно но факт — Пустошь, по крайней мере пока что, кажется не планировала подкидывать нам ничего нового. То ли неприятности в запасе кончились то ли ещё что, но пришедшее хмурое серое утро прошло совершенно спокойно, разве что я пришёл к выводу о том, что вчерашняя гекконятина не так хорошо подходит на роль ужина-завтрака, как гекконятина сегодняшняя. В смысле, готовить готовится, но, как-то, уже не столь сочна и актуальна, хотя и по-прежнему съедобна, что радовало. Нет, если бы эта грёбаная местная фауна была ещё и несъедобной, тогда, мнится мне, всё население Пустоши повымирало бы уже к чёртовой бабушке лет так стопицот назад, чего, опять же, не наблюдалось, хотя спасибо за это всё равно не скажу, ибо нефиг. Ласка как спутница оказалась вполне себе тиха и неприхотлива, как показал день прошедший, да и нынешний, в общем, тоже. Зеброчка со странным именем(ну правда, кто называет зебру Лаской?) без каких-либо жалоб позавтракала жареным мясом, часть которого мы забрали с собой, всё, что смогли унести и что не слишком бы задерживало в пути, и двинулись в путь.

Больше всего я беспокоился за напарника. Пусть одеяло и прихватили с собой «чтобы было», но не нравилась мне его шаткая походка на четырёх лапах, ой не нравилась... но делать ничего не оставалось. Чем раньше мы закончим этот самый контракт с Незнакомцем тем быстрее сможем заняться проблемами более насущными. Хотя сейчас, идя по эквестрийскому бездорожью, которое вполне могло поспорить с бездорожьем земным, и созерцая редкие остовы деревьев и холмы я начинал осознавать, что вот проблем у нас как-раз и прибавилось. Дело было даже не в том, что неожиданно на наш дуэт сбагрили это полосатое нечто, но в том, что Стил, кажется, с этим самым полосатым нечто очень даже сдружился...

Мысли скачут как кузнечики в банке, так же дико и бестолково. Блин... вот же угораздило-то... впрочем, на сей раз это определённо не моя вина. И всё же, дочь... как, кто, от кого? Узнал ли бы я об этом, если бы не Ласка, а если и узнал, то когда? Вопросы... на которые я не уверен, что хочу знать ответ, вокруг и так слишком много неопределённости. А дети, оказывается, слабое место Стила, уж и не знаю почему... если размышлять так, то какое же моё слабое место?

Жеребячий смех. Негромкий, но слышимый на фоне почти полного отсутствия иных звуков кроме редкого завывания ветра да шороха лап по просохшей земле. Какое-то движение вдалеке и лапа уже сама по себе тянется к пистолету, и только потом я осознаю, что это было что-то более всего напоминающее перекати-поле. Ну его нафиг, не буду проверять, а то может оно радиоактивное. Зная Пустошь? Почти наверняка. А ведь с радиацией я пока что, по сути, и не сталкивался, наверное. Ничего напоминающего счётчик Гейгера я ведь и не видел, верно? Радиационная болезнь, или, как там её, лучевая? А проверить это было бы неплохо...

-Стил?

-И тогда мне ничего не оставалось, как... — Прерывается напарник на середине фразы. — А? Что?

--Я помню, ты говорил что-то про войну и прочее... у вас тут нет ничего такого... не знаю... — лапа выписывает неопределённый жест. — Невидимой смерти какой-нибудь?

-Ты говоришь о радиации? — С лёгкой усмешкой уточняет грифон и закашливается, приступ кашля, впрочем, вскоре проходит. — Так и говори. Есть, конечно же, куда мы от неё денемся? Методы борьбы, впрочем, тоже известны. Пункт первый? Не ходить там, где она есть. Пункт второй. Если пошёл, прими Рад-Икс. Пункт третий. После рейда прими Рад-Эвей. Я бы мог продолжать, но суть ты уловил и сам, верно, напарник?

-Да... извини, просто я не знал, что она у вас называется... точно так же.

-А, ты об этом... — Стил невольно сощуривает взор и останавливается, чтобы в задумчивости потереть лапой подбородок. — Действительно, странно. А Рад-Эвеев у вас... там... не было?

-Нет, точно нет, разве что в какой-нибудь тайной лаборатории. — И я невольно улыбаюсь. Кажется, что ему всё же лучше, и Ласка играет в этом не последнюю роль. Тем больше проблем. Улыбка гаснет, словно её и не было. — У меня другой вопрос. Скажи, какие есть, ну, или были способы определения того, что радиация есть вокруг или в чём-то?

-ПипБак. — Уверенно отвечает Стил. — Встречался с их носителями раз или два. — Заметив моё недоумение напарник вздыхает и принимается пояснять. — Комплексное устройство с различной маготехнической начинкой. Локатор дальнего обнаружения, особая система прицеливания, разгоняющая временно скорость мышления до невиданных высот, сортировка инвентаря... функционально, но для нас сейчас важнее то, что в них был встроен счётчик Грейвса.

-Счётчик... кого? Может, Гейгера?

-Нет, Грейвса. Был такой пони, даже Земной, кажется, который и провёл большую часть теоретической работы в МАТ, которая и привела к созданию таких устройств. Отдельно их, кстати, можно было встретить куда реже нежели в ПипБаках. До Последнего Дня, окончания Великой Войны, когда мир отправился... — Стил кидает взгляд на Ласку и выразительно хмыкает. — Ты понял. До того в них не было особой необходимости. Не знаю зачем Стойл-Тек решили встроить их в свои ПипБаки, твоя догадка настолько же хороша, как и любая другая, но... они есть.

-Вообще? Да. А у нас? — Его молчание было красноречивее любых слов. — Ну за...

-Редхарт!

-ЧТО РЕДХАРТ?! ЧТО РЕДХАРТ?! — Вчерашний день отдаётся в голове и жар злобы на этот грёбаный мир растекается по телу. Самоконтроль? Не, не слышали. — КАКОГО... СТИЛ! ЕСЛИ ТЫ ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС ПОДЫХАЕШЬ ОТ ЗАРАЖЕНИЯ РАИАЦИЕЙ, ТО Я. ХОЧУ. ЭТО. ЗНАТЬ! Я ХОЧУ ЗНАТЬ, Б... ЛИН, КАК ТЕБЯ ЛЕЧИТЬ!

В наступившей звенящей тишине, которую вот-вот должен был прервать Стил своей, я не сомневаюсь, не менее злобной репликой, голос зеброчки звучит почти неслышно, как голос Флаттершай, но, как и Флаттершай, она отчего-то оказывается услышана:

-Мистер грифон...

-Ч... то? — Насилу понижаю голос и перевожу взгляд со Стила на Ласку. Вот и что эта мелочь вмешивается в наш разговор? — Ласка, сейчас не...

-У Мисти в сумке был счётчик Грейвса...

За-ши-бись. Что тут ещё добавить?

Злоба никуда не делась. Затаилась, быть может, и выжидала, но раздражение, появившееся, или, вернее, проявившееся после разговора со Стилом, осталось. Счётчик пришёлся в тему. Двадцать рад... или радов... я так и не понял, склоняется ли это слово или нет, у меня, немногим больше у Стила, и, что удивительно, ноль у Ласки, хотя, казалось бы, как? Впрочем, всё хорошо, одной проблемой меньше, и, в то же время, одной проблемой больше. Если это не радиационная, то есть лучевая, если она здесь называется так же, болезнь, тогда что? Мои познания в медицине были менее чем мизерны, оставалось сидеть и теряться в догадках.

К вечеру Стилу стало хуже. К привычному кашлю добавился озноб, от которого, казалось, он вроде бы избавился, слабость, к счастью, без тошноты, и пока что всё. Этого, впрочем, хватало с головой. Державшуюся рядом с ним Ласку хотелось отогнать подальше, и я бы это сделал, но один взгляд в глаза жеребёнка расставил всё по местам. Ладно, она взрослая девочка, а с меня не брали обещание доставить её целой и здоровой, пусть потом сами возятся. В этом, впрочем, был свой плюс — юное дарование принялось помогать. Порубить мясо геккона на кусочки, пользуясь моим тесаком, помогла сделать бульон и даже взялась кормить Стила, что, в его состоянии, было не так-то просто сделать. Мне же... мне же оставалось просто сидеть, потерянно глядя в миску, и пытаться заглотнуть свою порцию.

Получалось плохо. Складывалось ощущение, что вместо питательной смеси, которую так и тянуло назвать биомассой, я пережёвывал все свои сомнения и страхи, накопившиеся за время пребывания в Пустоши. Стоило ли говорить, насколько отвратительным был вкус? Наверное, нет. Я ведь действительно не знал, что это за болезнь и болезнь ли. А ведь помимо обычных болезней здесь наверняка должны быть и магические, если мыслить логически, и, разумеется, расово-специфичные... сколько всего и сразу... и мне казалось, что это будет милая прогулка вдвоём-втроём... ага, как же.

От размышление и тревог отрывает Ласка, сонно потирающая копытом глаза. Притомилась, бедняжка, в общем и неудивительно, молодой, растущий организм, все дела...

-Ложись спать. — Предложил я. — Дежурство на мне.

-Угу. — Сонно кивает зеброчка. — Там ещё геккон есть, если что.

-Разберусь, спасибо.

Она устраивается, свернувшись клубочком, по другую сторону от Стила, чтобы не тревожить больного грифона, на разогретом от костерка камне, и вскоре засыпает, привычная к ночёвкам в подобного рода условиях. Мне же... мне же снова остаётся только ждать и смотреть в ночь. Сейчас прекрасным бы дополнение послужила луна, проглядывающая меж облаков, какой-нибудь отдалённый вой или что-нибудь в этом роде, а... нет, спасибо, всё же не хочу сталкиваться с тем, что в Пустоши выть умеет, жить всё, же, ещё хочется. Раздавшийся за спиной звук заставляет едва ли не подавиться всё же заглоченной едой. Стил. Всего лишь Стил... грифон дрожал, завернувшись в одеяло, и, кажется, бредил, не приходя в сознание. Будить было глупо, пусть хоть немного отдохнёт от прошедшего дня, может ем станет чуть полегче, и...

-Скай...

Мне послышалось или нет? Гадать долго не приходится, и в свете костерка я вижу, как шевелится грифоний клюв, повторяя:

-Скай... Скарлет...

Ну зашибись приплыли. Бредит? Становится хуже? Что же мне делать?!

-Так, стоп, птичка-истеричка. — Голос звучит тихо, чтобы не разбудить моих спутников, но достаточно громко, чтобы быть слышимым. — Шизою горю не поможешь, разговорами с собой тоже. Нужно думать и делать.

Для полноты картины отвешиваю себе оплеуху. Неприятно, не смертельно, и в чувство приводит. Ровно то, что надо. Скарлет Ская, видимо, та самая, которую когда-то поминал Стил, и видимо он сейчас переживает эти самые воспоминания. О чём мне это говорит? Ни о чём. Или же... хм.

Среди вещей Стила, тех не слишком многих, что у него были, выделяется оружие — пистолет сорок пятого, кажется, калибра, которому я уже смотрел в дуло, и винтовка, та самая, с помощью которой Стил обеспечивал огневую поддержку в лагере работорговцев... или то были рейдеры? Важно не это, важно другое — сейчас, когда владелец оружия не может сказать и слова против, я рассматриваю это оружие поближе, на предмет чего-нибудь необычного, выделяющегося, искать не приходится долго. Если пистолет не привлекает особого внимания, разве что блестит почти как новый и царапин не то чтобы много, то винтовка оказалась делом иным. Взять хотя бы цвет, хороший, пусть и приглушённый, алый цвет, а ещё рукоять(интересно, как её здесь называют? «Лапоять» как-то не звучит.) и приклад, сделанные, кажется, из вишнёвого дерева, и изящная надпись, всего лишь два слова, но ровно те, что я ожидаю.

«Скарлет Скай».

Подарочное оружие? За какой-нибудь подвиг или что-то в этом роде? Не знаю, я уже ни в чём не уверен, лишь в том, что у нас есть незаконченное дело, и что рядом со мной лежит мой напарник, которому весьма херово, и ради которого я сейчас сделаю всё, что угодно, чтобы ему стало легче, только вот что? Впрочем, два и два... он бредит, конечно, но почему бы ему не отдать эту Скарлет и посмотреть, что получится? Не забыть разрядить только для начала...

Удивительно, но это помогает, хотя, если вдуматься... нет, не хочу думать, мне хватило головной боли за этот день и этот вечер, а сейчас я хочу только отдохнуть за дежурством, потому что сейчас, кажется, я сам с радостью побегу навстречу к рейдерам паля из всех стволов с такой интенсивностью и маньячной улыбкой, что они посчитают меня за своего. Додежурть — и спать. Спать...

Этого дня всё же оказалось слишком много для меня, что ни говори, а напряжение, видимо, сказывается, и конца-края этому не видно. Разбудила Ласка, едва не получившая за это дело лапой по мордочке — спас лишь её рост. Опешившая полосатая резко отстраняется и ушки прижимаются к голове. Только детских воплей мне сейчас и не хватало.

-Тише, тише... — Слова звучат устало, но что поделать, если сон не приносит облегчения, а впереди ещё долгий день? — Слушай, я... извиняюсь, окей? Просто не стоит будить спящего грифона таким образом, я не могу отвечать за свои рефлексы, окей? — Ласка едва заметно кивает, но всё ещё выглядит так, словно готова расплакаться в любую секунду. — Может сходишь, разбудишь Стила и завтраком его накормишь? Только помни, что я тебе говорил, лдно?

Проходит минута, за которую я успеваю приготовиться к самому худшему, а именно пуле со стороны напарника, который, как мы уже выяснили, ненавидит когда с детьми обращаются плохо, но, обошлось. Ласка передумала плакать, и, не сказав ни слова, отправилась будить птицу вещую. И то геккон... интересно, как я умудрился заснуть на таком холодке? Привыкаю, должно быть, к худу или к добру, вот в чём вопрос...

Наш путь на восток продолжился после хладного завтрака. Где-то в небесах грохотал гром, намекая на то, что возможно скоро будет буря, и это не радовало откровенно. Впрочем, кроме были и хорошие новости — состояние Стила можно было оценить как умеренно-херовое и транспортабельное, к счастью для нас всех. Пейзаж, меж тем, неуловимо менялся. Меньше деревьев, больше камней, и всё чаще и чаще попадались странного вида объекты, более всего напоминающие кареты или же вагончики для трейлеров, которые можно было увидеть в разного рода фильмах. Стоп, в Эквестрии разве были машины?

-Стил, что это за... всё?

-Небесный вагон. — Не глядя ответил напарник, монотонно переставляя лапы, пошатываясь и смотря только вперёд. — Они использовались для траснпортировки как продуктов, так и пехоты. Есть гражданские, есть военные модели. Использовались, по понятным причинам, пегасами, и были оснащены особыми компенсаторами, из-за которых вес вагона облегчался при наличии магической подпитки в виде спарк-батарей или опытного единорога, если таковой был на борту.

-Ёмко, спасибо.

-Не за что... Редхарт... нам ещё далеко?

-Я умаю, что завтра должна дойти, надеюсь на это. Ну, сам знаешь, если ничего не случится.

-Да, конечно... — Стил поворачивает голову в сторону семенящей рядом Ласки, выдавливает из себя кислую улыбку, и треплет кобылку по голове, отчгео сам едва не теряет равновесие и удерживается лишь благодаря кобылке. — Ну что, скоро там твоя встреча, а?

-Угу...

Ласка соглашается и произносит что-то так тихо, что слышит лишь Стил. От этих слов на его морде снова эта кислая улыбка. Я молчу. Молчу и не говорю, насколько сильно мне это не нравится. Не моё дело, совершенно не моё...

Этих небесных вагонов, как их назвал Стил, здесь было порядком, и я даже не имею ввиду огороженную проржавевшей проволочной сеткой местность, служившую, видимо, посадочной полосой, нет, и за её пределами хватало транспорта. Транспорта... и костей. Белые груды останков пони старых времён, преимущественно пегасов, хотя попадались и единороги, почти постоянно появлялись в зоне видимости, словно намеренно бросались в глаза. Очень скоро к этой картине привыкаешь, и тогда перестаёшь воспринимать всё это как что-то ужасное и чудовищное. Это просто кости, это просто часть пейзажа, которой очень легко стать, если не смотреть по сторонам и лезть куда не попадя. Близ посадочной полосы находился полуразрушенный комплекс зданий, то ли перевалочный пункт, то ли что-то ещё. Ни по виду ни по ощущениям там никого не было, а останавливаться ради того, чтобы порыться в очередных руинах... просто не было времени, оставалось надеяться, что возможность ещё представится. Небольшая удача — от комплекса отходила прочь раздолбаная асфальтовая дорога и устремилась вдаль, на восток, где виднелось некое возвышение, которое было сложно разглядеть даже сейчас, предположительно та самая гора, рядом с которой должен быть лес, наверняка такой же мёртвый, как и всё вокруг. За размышлениями дорога шла проще, да и что ещё делать? Единственный собеседник в виде напарника оказался полностью занят Лаской, вмешиваться в их разговоры как-то не хочется, да и вообще покончить с этим делом побыстрее и вернуться к нормальнйо жизни. Мы наёмники, а не сиделки!

Размышления помогают скоротать время, что верно то верно, однако, они же рассредотачивают внимание, давая возможность любому желающему устроить засаду. От невесёлых размышлений меня оторвал звук, напоминающий тихое рычание. Эхо искажало, отражаясь от остатков стен, не удавалось отследить источник, но и без того было ясно, что дела наши были... как всегда. В проёме меж зданием и деревом было замечено... что-то, силуэт, напоминающий пони, но пони нездорового, с облезшей кожей и выпавшей местами гривой... твою мать, гуль! Что я говорил про то, что лучше гули, а?! Лучше, но ВМЕСТО той херни, что сейчас творится с нами, а не ВМЕСТЕ!

-Твою ж... Стил!

-Слушаю. — Кажется он уловил напряжение в моём голосе.

-Гули. Один, может больше, пока не нападают. Почему?

-Выжидают. — Мрачно проговорил Стил с мрачной уверенностью. — Не все дикие гули тупы как пробки. Некоторые организуются в стаи и стаями же загоняют добычу. Моё мне... — Кашель прерывает его на середине фразы и приходится дождаться окончания приступа, прежде чем фраза оказывается продолжена. — Они не нападут в ближайшее время, пока мы среди зданий и пока перевес точно не окажется на их стороне. Как только выйдем на открытое пространство, вот тогда и начнутся проблемы.

-Зашибись перспективка. — Не неодобрительный взгляд напарника ноль внимания, не до того. — Лететь можешь?

-Только вниз.

-Ещё лучше. Открытая местность, говоришь?

Как назло, эта самая «открытая местность» маячила почти что перед самым клювом, в двухстах, может пятистах метрах от нас, сколько же было идти до той пещеры это был тот ещё вопрос, на который, разумеется, не было ответа.

-Ладно, хорошо. План таков.... ты говорил, что они как животные, верно?

-Верно.

-Значит... мы можем выйти на открытую местность и передвигаться спокойно до тех пор, пока они не атакуют. При малейших признаках опасности вы с Лаской валите вперёд так быстро, как только можете.

-А ты будешь творить очередную глупость? — Усмехается Стил. — Я не могу позволить...

-Можешь и сделаешь. Партнёр, у нас нет выбора. — Удивительно, что мне это приходится объяснять ему. Конечно, его помощь, помощь снайпера сейчас бы пришлась очень кстати, но не с трясущимися от неизвестной болезни лапами и не с волнением за этого жеребёнка, нет-нет-нет. Сейчас он с той же вероятностью может всадить пулю мне в круп, а мне этот самый круп ещё дорог. — Ты сейчас небоевой персонаж, Ласка тем более, так что самым логичным решением будет вывести вас с поля боя, чтобы я мог действовать без опаски за ваши жизни.

-Звучит логично. — Ну вот, а я думал, что он меня пошлёт. — Удачи тебе заранее.

-И тебе не сдохнуть. Ну же, идём.

Каково это, идти с ожиданием чего-то неминуемого, будь то поход к врачу(к стоматологу, как самому нелюбимому многими) или же на контрольную или важный экзамен, к которому ты абсолютно не готовился? Нелегко, и

то ещё мягко сказано. Никакого ощущения вроде стотонной гири, впрочем, не было, спасибо и на этом, только предательский холодок пробежал по телу, когда комплекс зданий-руин неожиданно закончился, как-то слишком резко, и пошла ровная каменистая пустошь без особых, а, точнее, совершенно без каких-либо укрытий, мечта камикадзе прямо. Стая , тем временем, увеличивала своё поголовье. И где только прятались? В подвалах? Сложно было быть уверенным, но сейчас было даже хорошо, что с нами была Ласка, в противном случае...

Хриплый вой прервал мои мысли, разносясь гулким эхом по окрестностям. Судорожно оборачиваясь я вижу ровно то, чего и боялся — стая пришла в движение.

-Стил, живей!

Он медлит, тратя драгоценные мгновения на то, чтобы обернуться, затем, чтобы подхватить Ласку, которая, конечно же, наверняка бы отстала, но... нет, если когда-то и есть время для того, чтобы действовал я, то это сейчас.
0Мелкая, ты со мной!

Возражений не следует, Ласка разве что пытается сжаться в клубочек, когда оказывается на моей спине, а затем крепко обхватывает шею своими копытцами. Странно, а я думал, что она будет весить куда как больше... мир вокруг тем временем сжимается до узкого тоннеля, если это так можно назвать, в центре которого находится пещера, а всё вокруг всего лишь размытые очертания от скорости, которую мы тем временем набрали. Стил, помедлив, всё же решается взлететь и взмывает в небо. Его движения резкие и рваные, словно бы он напился, но это, увы, не так. Попавший под лапу камешек заставляет споткнуться, едва не упасть, и, в последний момент выпрямившись, продолжить бег. Если это живые мертвецы, тем временем вкрадывается в голову предательская мыслишка, устают ли они и, если нет, то насколько хватит нас? Через сколько устанем мы, и... нет, не думать, не думать, не думать об этом, тем более что в пещере наверняка кто-нибудь есть и этот кто-нибудь нам поможет, потому как иначе этот кто-нибудь сам станет жертвой гулей, а этого никому ведь не надо, верно? Будем надеяться, что да, а мазохистов и извращенцев в расчёт не берём. Время тянется и тянется, и нет ему конца, но, что противнее, гораздо противнее, так это то, что эта гонка кажется почти что бессмысленной. Зачем убегать, если всё равно и так ясно, кто выиграет? Зачем противиться неизбежному? Мысль, которая ведёт к поражению... или же нет. Вновь добрым словом вспоминается сенсей в школе, на занятии, когда он рассказывал про самураев и их кодекс, когда каждодневно воин должен был представлять себе в деталях, как он умирает, как его протыкают копьями, как он сгорает в огне, как стрелы пронзают его тело... где-то в уголках клюва расцветает улыбка. Пусть я мёртв, но это не значит, что ничего нельзя сделать. Напротив, это значит, что сделать можно очень и очень многое. Например, отсрочить свою смерть лет так на дцать... или хотя бы ещё не день-другой.

Вот и пещера, и Стил, который, несмотря на полёт пьяного дятла, добрался туда быстрее нас. Ласка сама поспешно слезает со спины, а я... что я? Только и остаётся, что переглянуться с напарником и коротко рявкнуть:

-В пещеру! Я отступлю как только сокращу их популяцию.

-Надеюсь ты знаешь, что делаешь.

Стил вместе с Лаской скрывается в темноте и потому не слышит моего негромкого « тоже на это надеюсь». Обернуться, резко и уверено, и встретить врага лицом к лицу, и заодно окинуть взглядом грядущее поле боя. М-мать, картиночка... к пещере вёл достаточно широкий уклон, достаточно широкий, чтобы при желании здесь могли разойтись четверо, а то и пятеро, хотя в самой высокой его части высота составляла, наверное, полтора моих роста, так что вряд ли нужно было опасаться того, что они куда-то там запрыгнут, если не считать, конечно, одинокого потрёпанного временем и ржавчиной небесного вагона, невесть как оказавшегося здесь, по правую от меня лапу. Что ж, будем надеяться, что у них не самая лучшая соображалка и они просто не пропустят такой свежий и сочный кусок мяса и перьев, то бишь меня. Против ожиданий стая не бежала галопом, словно бы понимала, что никуда жертвам уже не деться, и можно особо не спешить, но и медлить они тоже не медлили, так что в тупости их было не обвинить, разве что в самонадеянности.

Их было не меньше двух десятков, и внешний их вид был, прямо скажем, неаппетитным. Облезшая вместе с шерстью кожа потерялась где-то и когда-то и позволяла насладиться видом мускулов, работающих ещё непонятно по какой причине. Интересно, если они работают, хоть как-то, то могут ли они чувствовать боль? Если нет... вот ТОГДА у меня ЕЩЁ более крупные проблемы нежели те, что есть. С такого расстояния тяжело было различить гривы, но и они, кажется, как и хвосты, пострадали от трансформации в этих... существ. Зомби? Да, чёрт побери, я и не удивлён уже, что их так называют!

Рюкзак с гулким шумом оказывается заброшен на крышу вагона, но сам я тебя лезть не спешу, нет нужды. Вместо этого проверяются оба пистолеты — мертвецы ещё не подошли на дистанцию для хоть сколько-то нормальной стрельбы, так что надеяться было не на что, зато потом... захочешь — не промахнёшься. Двенадцать патронов десятимиллиметровом, ещё шесть в револьвере... итого восемнадцать, и вряд ли успею перезарядиться...

Всё — тлен.

Вдох-выдох, и дыхание успокаивается, слегка, ровно настолько, насколько это возможно в такой ситуации, и пусть перед глазами встают картины смерти и тело уже почти раздирает от мнимой боли... это хорошо, так и нужно, так и будет когда-нибудь.

Всё — тлен.

Мертвецы уже ближе, намного ближе, расстояние не удаётся прикинуть даже на глазок, но шансов у меня, и правда, не то чтобы много, и даже гранат нет.

Всё — тлен.

Они уже близко, совсем близко, так что можно не опасаться послать пулю куда-то не туда. По стволу в каждой лапе, стойка на задних, снять с предохранителей, и мягко, плавно нажать на спусковой крючок...

Выстрел прозвучал раньше, чем я успел сделать всё это, и голова гуля, вырвавшегося вперёд, единорога с гривой цвета соломы, разлетается на куски словно прогнивший арбуз и эхо разносится по пустоши. Голова словно сама собой поворачивается направо чтобы узреть Таинственного незнакомца, в тот момент, когда из его винтовки, слишком напоминающей гостью с Дикого Запада, вылетает чуть дымящаяся гильза. Заметив мой взгляд грифон, точно так же стоящий на задних лапах, рявкает:

-Я обещал помочь, но не делать ВСЮ работу за тебя!

Сейчас уже всё равно, только кивнуть с усмешкой и перевести оба ствола в гущу неживых-немёртвых тел. В ушах почти сразу же звон, который не стихнет долго, и даже прицеливаться особенно не нужно, знай стреляй «куда-то туда», всё равно в кого-нибудь да попадёт. Остальное словно во сне, кажется, даже краски выцветают, оставляя лишь привычную гамму из белого, серого, чёрного, и, конечно же, алого. Один из гулей спотыкается — пуля дробит коленный сустав, и падает под ноги табуна, я почти вижу как сминается его череп под копытами другого, более удачливого мертвеца. Выстрел, и ещё одна голова разлетается на куски, Незнакомец не тратит патроны зря, чего не скажешь обо мне. Выстрел, и гулю сносит половину черепа, глазное яблоко отлетает куда-то в сторону, как в замедленной съёмке, тело пробегает ещё несколько шагов и валится наземь, в то время как бегущие за ним либо изменяют курс либо спотыкаются, кто-то даже падает... и снова выстрел.

Каждый выстрел Незнакомца гарантированно выводит из строя, тяжело сказать «убивает» про то, что уже не слишком живое, одного гуля, но вскоре патроны заканчиваются и у него, и потери среди остатков табуна сокращаются значительно. Он вёл с разгромным счётом, но и на мою долю пришлось четверо или пятеро, оставшиеся же неслись вперёд, и времени, равно как и смысла, на перезарядку уже не оставалось. Оружие оказывается в кобурах раньше, чем я успеваю это осознать, под циничное «ты сдохнешь» со стороны Незнакомца, в лапах у которого пара револьверов. Любит судьба циничных грифонов подкидывать, ой любит... напротив меня четыре гуля, а в лапе, словно бы сам-собой, оказался давешний меч. Я обещал, разве нет?

Перехватить двумя лапами меч и окинуть оставшихся поединщиков коротким взглядом. Они не кажутся особо опасными, ни один из них, так, по крайней мере, кажется, пока первый, единорог с остатками серой гривы и когда-то белой шёрстки не бросается вперёд, раззявив пасть полную острых даже на вид зубов, которые существу травоядному не то чтобы нужны. Удар идёт справа-налево с хорошим замахом, из опасения, что оружие застрянет в теле врага. Исходящий рыком Костегрыз попадает меж челюстей гуля и в сторону тут же разлетаются кусочки кожи и тёмной, гнилой, отвратительно пахнущей крови, часть которой попадает мне на морду, не в глаза, уже хорошо. Остановиться в прыжке мертвец не может, и меч с хрустом отделяет черепную коробку вместе с частью позвоночника от тела, которое пробегает по инерции несколько шагов и заваливается набок. Правую лапу тут же прознает боль от острых зубов — один из оставшихся гулей, когда-то бывший Земной кобылкой, воспользовался инерцией удара и впился всеми зубами, что ещё сохранились во рту. Из горла вырывается сдавленный клёкот, это было слишком резко, слишком неожиданно и, в то же время, ожидаемо. Удар рукоятью меча по лбу не возымел на нежить никакого действия, а сзади, обойдя со спины, навалилась ещё одна, лишая хрупкого равновесия и валя на землю. Боль сразу же усиливается. Кажется, что она везде — в клюве, в отбитой лапе, в рёбрах, на мгновение перехватывает дыхание и клинок выпадает из ослабевших пальцев лишь для того, чтобы снова оказаться подхваченным. Нет, ТАК просто я им не дамся. Один гуль всё так же терзал мою лапу, словно ржавые гвозди забивали в рану, наверняка настолько же грозит заражением крови, мразь, и, игнорируя вес на спине, разве что втянув по возможности голову в плечи, я ударил почти вслепую туда, где должна была располагаться шея гуля, по хватке напоминающего хорошего такого бульдога. Короткий визг зубов, вгрызающихся в плоть, и вес на лапе становится значительно легче, хотя и не исчезает совсем — отрубленная голова по-прежнему сжимает челюсти.

-Гррёбаные единодоги...

Времени на сторонние мысли нет, тот гуль, что был сверху, в своих попытках добраться до шеи наступает на крыло, и тогда становится ясно, что боли, как оказалось, я ещё не испытывал. Каждый нерв в крыле, кажется, обращается в раскалённую проволоку, не оставалось сил даже думать, не то что думать, хотя, где-то на краю сознания и проскальзывает мысль, что-то вроде «как же хорошо, что гули неразумны, иначе бы был совсем пиздец», и скрывается под новой волной боли. Боли, которая придаёт сил. Резкий толчок обеими лапами, и я перекатываюсь набок, попутно кое-как сваливая с себя тушу нападавшего и пригвождая его правой лапой к камню, с ощутимым и таким приятным хрустом прикладывая головой о камень. Меч уходит ему меж глаз и зубья принимаются вгрызаться в кость и мозг... лишь когда начинаются завывания металла о камень я отпускаю кнопку на рукояти. Бой... окончен. Я выиграл? Медленно, осторожно, подняться на две задние лапы, которые дрожат от напряжение, дрожит всё тело, и дёргается крыло... тишина. Я вы играл, победил, выжил... мы выиграли, вдвоём с Незнакомцем, ха-ха! Сейчас я могу пойти, рассказать об этом Стилу, перебинтовать рану, глотнуть зелья...

Боль пронзает левую ногу. Тупая, словно кто-то сжимает гитарную струну, и назойливая, словно эта струна приходит в движение. Сердце пропускает удар. Единственный взгляд на отсутствующее выражение лица Незнакомца, сложившего лапы-руки на груди, и, затем, неуверенный взгляд на ногу. Зрение слегка плывёт, и не сразу удаётся проморгаться, различить, что же именно у моих ног... одинокий гуль, маленький жеребёнок бессильно пытается перегрызть мои кожу, плоть, и мышцы. Это становится последней каплей.

Глаза застилает алым и Костегрыз отправляется в ножны. Резкое движение ноги, и маленькое тело оказывается отброшено на несколько шагов назад, я наваливаюсь сверху, придавливая неупокоенную нежить и с ощутимым хрустом бью по когда-то милой мордочке, и та откидывается от силы удара. Обе лапы свободны, и ритм убиения приходит сам-собой. Левой, правой, снова левой. В процессе избиения голова цепкого единорога всё же, пусть и не сразу, разжимает челюсти и отправляется в далёкий полёт прочь. Жеребёнок, гуль, не пытается отбиваться, лишь одна робкая попытка заслониться, которая заканчивается ничем, я оказываюсь для него слишком силён. Удар, другой, третий, застланное алым зрением плывёт, словно проходит статика, белый шум ненастроенного канала, и на какое-то мгновение я вижу того же жеребёнка, которым он, должно быть, был когда-то. Маленький кольт шевелится подо мной, плачет и хнычет, стараясь вывернуться... от очередного удара с влажным хлюпаньем глазное яблоко вместе с частью нерва улетает прочь, оставляя пустую глазницу, а я застываю, приготовившись к очередному удару, который уже не в силах сделать.

Наваждение сходит с холодной сталью ствола, приставленного к виску. Ещё один, точной такой же, направлен в сторону гуля. Незнакомец сделал свой ход. Короткое «нет», и голова маленькой нежити прекращает своё существование. Тело спазматически подёргивается и вскоре замирает, холодное и мёртвое, теперь навсегда.

-...

Ему не нужно слов, чтобы выразить своё отношение к происходящему, а мне не хватит и тысячи слов, чтобы объяснить происходившее только что. Это был очередной глюк, мираж, последствие травмы головы, что? Наверное я просто схожу с ума, но сейчас не до того. Мы, всё же, справились, можно успокоиться и расслабиться, всё закончилось. Словно кто-то слышал эту мысль и решил поиздеваться, словно в отместку за что-то, что я сделал, или, быть может, ещё не сделал, из пещеры доносится взрыв, и тишина, повисшая после него, становится почти гробовой.

Ступая под своды пещеры я не знаю, чего мне ожидать, и, как следствие, ожидаю худшего. Что-то тёплое и влажное сочится по лапе-руке, должно быть, кровь, но сейчас всё кажется таким... бессмысленным, никчёмным, пустым, что я почти не уделяю внимания этому факту. Здесь полутьма, светлее чем ожидалось, но, всё же, темно. Ни Ласки ни Стила не обнаруживается в первой, небольшой «комнате» или «зале», не знаю, как назвать это, и мы с Незнакомцем идём дальше, по единственному пологому склону, вверх. Здесь был заметен след от кострища и даже остатки топлива что когда-то были валялись рядом, равно как и прочий мусор. Ржавые консервные банки, пустые бутылки, и Стил, сидящий над кучкой пепла. Ласки нигде нет, и лишь сейчас я узнаю тот звук, что слышал раньше — примерно с таким взрывались использованные мной плазменные гранаты. Сложить в уме два и два удаётся не сразу, но когда удаётся, ровно в то же мгновение Незнакомец издаёт тихий смешок. И ещё один. Наконец, он позволяет себе рассмеяться, пусть и сдержанно, и заявить, довольно кивнув головой:

-Контракт выполнен.

-Что?

-Контракт выполнен. — Повторяет грифон, не сводя с меня пристального взгляда. — Вы хорошо постарались, я ценю это, но ты... — Незнакомец прищуривает взор и затем зрачки его расширяются в немом удивлении, пусть и сдержанном, словно бы он увидел что-то, чего не ожидал совершенно. — Интересно, и интересно весьма. Редхарт.

-...да?

-Услуга за услугу. — Его лапа ложится на моё плечо. — Ты помог мне, и я приду на помощь тогда, когда она понадобится. Запомни, когда понадобится, не когда ты этого ждёшь. А пока... на севере отсюда, в полудне пути, торговый пост Раст Гир, ближайший оплот цивилизации, возможно там даже есть врач.

Мне не хочется его благодарить. Мне хочется скинуть его лапу с себя и врезать в морду, но глядя в эти пронзительные глаза, холодные, словно сталь оружия, я понимаю, что это будет последней глупостью в моей жизни, и если бы я отвечал лишь за себя это одно, но другое дело Стил... и я не могу его подвести, больше, чем уже. Незнакомец кивает, словно бы понимая, и, развернувшись, идёт в сторону выхода. Есть только один вопрос, который требует ответа. Не «зачем?» не «почему?», меня не интересуют причины и следствия, всё, что меня интересует это один простой вопрос:

-На какую встречу должна была попасть Ласка?

Силуэт застывает, словно на картинке из книги или на кадре из какого-нибудь вестерна, и, отвечает, повернув голову, такой же простой ответ:

-С судьбой.

Мне больше нечего сказать, и он исчезает, просто так, как по щелчку пальцев. В одно мгновение он есть, а в другое его нет, словно и не было никогда, ни шороха крыльев, ни перестука лап по камням... кто, или, вернее, что он? Я не знаю, и не уверен, что хочу знать, сейчас есть дела, вопросы, и обязанности куда важнее. Взгляд невольно уходит в сторону замершего напарника. Сейчас я должен быть сильным, ради него, ради нас обоих. А вопросы... как знать, может когда-нибудь я найду на них ответы, даже на те, которые я не задавал.

Время покажет, а Пустошь... Пустошь ещё посмеётся, я уверен в этом.

Заметка:

Lvl up!

Получен новый квестовый перк: Wasteland Legend – своими действиями вы привлекли внимание одной из Пустошьских легенд. Он или она будут выручать вас время от времени, появляясь тогда, когда это истинно необходимо, но не следует забывать, что у всего есть мотивы, и когда-нибудь, возможно, за эту помощь придётся заплатить...

Получен новый перк: Quick Draw – Побеждает не тот, кто первый потянулся к оружию а тот, кто первый его вытащил(И попал, конечно же, но это вопрос иной). Время на то, чтобы убрать и достать оружие, находящееся в кобуре или ножнах сокращается на 50%.