Кровавый изумруд 2

Приключения в Понивилле

Сильвер попадает в Понивилль. Что же его там ждет? Мирная жизнь? Вряд ли.

Раздался щелчок, и Сильвер Маджик почувствовал, что стоит на обочине дороги. Прямо у его носа лихо пронеслась повозка, запряженная Пинкаминой и Мод Пай.

Рядом стояла ошеломленная Трикси и тупо смотрела на дорогу, от которой в разные стороны вились клубы пыли, похожие на хворых змей. С неба с невозмутимым видом спускалась Сквайр Шайн. Ее грива, как всегда, играла всевозможными оттенками коричневого и лучезарными блестками, в нее были вплетены ромашки. На шее развевался зеленый клетчатый шарф.

— Сквайри! Постой… а как же…. Как же быстрая доставка в Эквестрию?

— Извините, — сказала, спускаясь на обочину, Сквайр Шайн. – Но я эти туфельки, побывав на злых копытах, испортились….

— Ах вот оно что! – злобно сказала Трикси. – И нам теперь из-за какой-то там Пинки Пай оставаться тут? Нет уж, спасибо огромное!

Тут Сквайр Шайн свистнула, и подкатила повозка.

— Переезд только по одному! – сообщил Пони Джо в оранжевом костюмчике контролера, стоящий у двери и пробивающий билеты.

— Перевезите меня! – радостно сказала Трикси. – Меня первой. А вторым… вторым Сильвера! Он-то ведь такой беспомощный…..

— Ладно, — ответил Пони Джо, и вскоре телега с Трикси скрылась из вида.

Сильвер Маджик многозначительно посмотрел на Сквайр Шайн, а та пожала плечами.

— Кстати, — сказала вдруг она. – А у тебя, значит, есть какой-нибудь питомец?

— Это сова, — ответил Сильвер, и позади послышался шелест крыльев.

— Ой! Совсем как моя, — удивленно воскликнула Сквайр. А когда сова села на ее голову, то та совсем удивилась: — Надо же! Сова признает меня!

— Да, она такая, — подтвердил Сильвер Маджик.

— Поразительно! Так похожа на Гуамоко… Эй, Гуамоко!

Сова подлетела к самому носу принцессы и сказала хриплым голосом:

— Рад приветствовать тебя, Сквайри.

— По-моему, это моя сова!!! – сердито завопила принцесса и топнула копытом.

— А еще у меня был медведь!!! – завопил Сильвер и так топнул копытом, что земля задрожала.

— Какой!!!!

— Игрушечный!!!!

— А почему он тогда бегал!!!!!!

— А я его оживил!!!!

— А КАК!!!!

— ПОРОШКОМ!

— КАКИМ!!!!

— По рецепту!!!!

— По какому???

— Из твоей пещеры!

Тут Сквайр Шайн словно по голове ударили. Довольно долгое время она стояла молча, не смея собрать силы воспринять ситуацию. Однако минут через пять она наклонила голову к самому уху Сильвера и вкрадчиво спросила:

— Я не ослышалась? Это правда? Так я не твоя девушка? Я, конечно, понимаю, тебе нравится Три…

— Замолкни! – оборвал ее Сильвер, но тут же золотистая магия обхватила его и швырнула в тележку.

Телега тронулась, а Сквайр сердито смотрела ей в след.

А Сильвер в это время, вцепившись копытами в переднее сидение, дрожал от страха – телега быстро и неумолимо катилась в сторону очень странного вида кустов. Черные лианы были усеяны острыми шипами. На шипах искрились хрустальные капельки росы и играло солнце, что придавало им особой визуальной остроты.

Где-то Сильвер видел эти кусты. Эти кусты… Эти кусты, они в былое время так помогали ему в борьбе за Родину, его великую и неповторимую Родину… Сильвер почесал шрам около рога и начал медленно что-то соображать, но тут землю потряс гулкий удар, незадачливый огненный бог с криком взмыл в воздух и резко пошел на снижение – прямо в страшные кусты. Тут же бывший солдат с ужасом почувствовал, как сотни тысяч острых зубов, или шипов морских ежей, или ядовитый иголок крапивы, вонзились в его тело со всех сторон. Сильвер забился в кустах, словно рыбка, пойманная в сети, но шипы ездили по его шкуре назад-вперед, и оставляли длинные, кровавые раны. Боль пронзала тело единорога, заставляла его еще сильнее дергаться. Однако рывки не приносили ровным счетом никакой пользы. Все больше и больше острых ножей, крысиных зубов и скорпионьих жал с жадностью вгрызались в Сильвера, причиняя тому ужасную боль и страдание.

Мало того, Сильвер почувствовал, что растение словно делает ему ядовитые, жизненно опасные уколы – по шипам в тело Сильвера протекал сок, ядовитый, горчайший сок, видимо, несущий опасное заболевание или даже угрожающее смертью.

Боль впилась своим острым клыком в сердце Сильвера, он дернулся, но тут же шкура на его крупе оказалась вспорота, и он повис за хвост высоко над землей. Прямо на согнутом растении.

Что-то тяжелое с силой тянуло Сильвера вниз, а что-то другое – вверх, и Сильверу чудилось, что он вот-вот разорвется.

И Сильвер понял, что – корона. Корона. Именно она, именно корона повисла на его роге, угрожая обладателю быстрой потерей жизни. Сильвер глубоко вздохнул и – скинул корону. «Все-таки, корона – не самое главное в жизни», — утешил себя Сильвер, но больше ничего он подумать не успел, так как послышался хлопок, и Сильвер взмыл высоко над землей.

С криком он упал перед копытами какого-то странного пони в кепке, надвинутой на морду. И ничего не было видно, кроме огромной дымящей сигары и уродливо обвисших крыльев.

— О, Сильв! А что это с тобой случилось? – спросил вдруг странный пони неожиданно знакомым голосом.

— Голдик прилетел! – оживилась Трикси. – Ну, че ты нам привез на этот раз?

— На этот раз я захватил фрукт, который я называю «лунные яблоки».

— Что это, интересно, за фрукт такой? Вкусный?

— Очень! – радостно сказал Голд. – И ты, моя принцесса, их в скором времени попробуешь!

Трикси радостно замахала хвостом. Она не терпела попробовать «лунные яблоки» Голда, хотя и не знала толком, что это такое. Затем она помогла Сильверу подняться на копыта. Копыта и круп были все в крови – Сильвер Маджик упал с довольно большой высоты.

Перевязав переднее копыто (остальные (менее тяжелые) единорог проигнорировал), Сильвер Маджик гордо выпрямился. Тут же откуда-то сверху упала огромная корона, прокатилась по пыли и раскололась на два куска. Это была остроконечная, красная корона, украшенная золотыми лентами и перьями. Корона Сильвера, с которой он не расставался никогда.

Глаза Сильвера быстро наполнились слезами, и он тихо сказал:

— Давайте лучше не поедем на тележке.

Тут корону обхватила и снова слепила воедино странная золотистая магия. Друзья оглянулись… и увидели Сквайр Шайн! Сквайр стояла мрачная, как туча, а над ней вился филин Гуамоко.

— Что все это значит??? – вознегодовал Сильвер. – Вот все девушки такие, ну вот все! Сначала питомца отобрала, теперь и корону присебякать пытается…. Все загробастала! Ну вот все!

Неизвестно, чем кончился бы этот спор, если позади не послышался бы хриплый кашель. Сквайр Шайн в ужасе метнулась в сторону. Позади стояла удивительно высокого роста темно-серая пони с длинной синей гривой, развевающейся на ветру. На копытах – серебряные сандали. В огромных красных глазах пони, полных бликов и отражений коварных планов, мерцали искры зла. У! От пони так и веяло холодом. Огромные драконьи крылья раскинулись в стороны, острый, наточенный рог жутко сверкал в тусклом, померкшем свете Солнца.

— Олди Рат! – в ужасе воскликнула великая и всемогущая Сквайр и пала на колени. – А ну! И вы тоже! Живее! – приказала она своим спутникам. – Сейчас она будет собирать дань и отдавать ужасные приказы!

— Ну, Сильв, напряги свою безрогую голову и подумай, что ты можешь отдать мне, жалкий, уродливый столяр! А иначе я схвачу тебя за рог и выкину в пропасть, куда мы столкнули Найтмер Рейнбоу. Пока будешь падать, подумаешь, мерзавец, как мне перечить!!!

— Не уродливый, а патриотичный, и не столяр, а храбрый защитник Родины! – заорала Трикси, но Рэт грубо заткнула ее рот копытом.

— А у тебя что есть, чем ты можешь порадовать свою обожаемую принцессу? – спросила она, не разжимая рта Трикси.

— У меня… у меня… У меня ничего нет! – прошептала Трикси, вжимаясь крупом в землю.

Тут уж Рэт не смогла сдержаться и вывалила весь список грубостей и нецензурных выражений, которые только знала, на волю. Порыв воздуха, изрыгаемый изо рта принцессы, развевал гриву и хвост Трикси, а затем сдул, и единорожка, потерявшая от боли и ужаса сознание, прокатилась по камням, пересчитывая их рогом, пока не упала у копыт Голда.

И только после этого принцесса подошла к Сильверу.

— А у тебя что? – спросила она, пристально посмотрев на него.

— У меня… вот, — и Сильвер протянул «правительнице» свою любимую корону.

— Жалкая, ничтожная шапка, вот что такое ты мне дал, такой же жалкий, как это, мелкий, мерзкий столяришко, у которого и нормального рога, и то нет!

Но корону все-таки взяла. А потом подскочила к Голду.

— Что ты мне дашь?! – вревела она, трясясь от злобы и нетерпения.

Голд вывалил перед ней несколько бутылок, заполненных тускло мерцающим синим веществом, выглядящим очень и очень подозрительно.

— Наркотики не принимаю! – завопила Рэт и ударила Голда копытом прямо по крыльям.

Голд судорожно дернулся, взвыв от боли, его морда стала такой же зеленой, как и изумруд на его шее. И тут Голда осенило – изумруд! Он снял дорогое ожерелье и ленту с хвоста и покорно положил на землю перед принцессой.

— Ха-ха! Ничтожная, детская поделочка! – сердито топнула та копытом.

От удара земля задымилась. Темная магия окутала крылья Голда, сдавив их плотным кольцом, и принялась, обхватив также его горло, кружить Голда по кругу с невероятной скоростью. Через полчаса принцесса разжала кольцо магии и с силой швырнула Голда на землю. Тот подкатился к Трикси, и его окровавленные крылья были безжизненно раскиданы в стороны, что делало его похожим на ангела.

Теперь пришло время Сквайр. Та отдала злобной королеве свою самую ценную ценность – хрустальные туфельки, которые ей подарила еще сама Золушка. Эти чудесные туфельки обладали волшебной силой – они могли колдовать, точно так же, как и рог, и обладали еще более крутыми трюками. Пони, на копытах которой сияли эти туфельки, сразу становилась волшебницей, имела неограниченные возможности к магии и могла исполнить любые желания.

Поверить невозможно, что эти туфельки окажутся на копытах злой волшебницы!

— Сестра, — проговорила, сбирая силы, поверженная принцесса. – Ты уничтожила меня, ты забрала мою территорию, ты завоевывала страны и прислала Пинкамину, а вместе с ней – вечный ужас, смерть и страх. Ты приказала ей убивать. Ты все это сделала! Ты не принцесса, сестра! Ты – предатель, вот ты к…

— Замолкни! – взвизгнула, подобно крысе, Рэт.

Она с силой ударила принцессу и подняла ее над землей за крылья, откуда со всего маху кинула на землю. Она сдавливала шарф на ее горле. Она раздирала ее крылья по перышку. Она грызла ее рог – но принцесса стояла. Наконец она бессильно упала перед копытами Сильвера.

— Ты не принцесса, ты ничтожество! – взревел вдруг Сильвер и кинулся на Рэт.

— А? – Трикси изумленно подняла голову.

Да, он, маленький, ничтожный пони, готов сразиться с огромной, злобной стихией.

— Ты поплатишься за пролитую кровь! – закричал Сильвер, брызнул слезами и впился в ее крыло.

— И ты еще смеешь мне перечить? – с насмешкой спросила Рат.

Она обхватила тело Сильвера тугим кольцом темной магии и принялась сдавливать, приговаривая:

— Бамбара… Чуфара… Ёрики…. Морики…. Пикапу… Трикапу… Скорики… Морики…. А-ха-ха-ха-ха! Магия проникнет в твое сердце, жалкий недоумок, и высосет твою жизнь!

Сильвер ударил по облаку магии, вырвался из него, и сам начал нападение. Мощным ударом магии он бил морду принцессы, но та лишь закрыла рот и глаза и отклонилась назад, как от струи пресной водички из водного пистолетика.

— Ой-ой-ой, да кто ты вообще такой?!? – заорала она и топнула копытом.

Место удара почернело и задымилось. Затем она опустила голову и помчалась на Сильвера, желая, видимо, насадить его на рог. Но Сильвер перепрыгнул рог и запрыгнул на спину принцессы, «оседлал» ее. И устроился на спине.

Время Сильвер даром не терял – он выгрызал волоски из гривы Рат.

Рат оглянулась – никого не увидела.

— И куда этот мерзкий столяришко подевался, будь он трижды проклят! – вслух подумала принцесса. — Ну ладно. Ладно! Может прятаться, сколько влезет. Но тогда я расправлюсь с его друзьями!!!

— Не надо! – взвизгнула Трикси.

— Не надо! – послышался мужской голос.

Кричал Сильвер. Спрыгнув со спины принцессы, он злобно смотрел на нее, выдыхая пар из ноздрей и стуча копытом. Его морда покраснела от злости, зубы были оскалены, рог светился черной магией, а Грива торчала в разные стороны. Не испугаешься тут!

— Убью! Растопчу! Размету! – закричал глухим, замогильным голосом Сильвер и медленно, на задних копытах, подняв передние, и, судя по всему, отплясывая какой-то непонятный Болтовский танец, двинулся на Рат. Сквайр надела ему на голову корону, королевскую мантию и все украшения-устрашения.

— АААА! – неистовым голосом завопила принцесса и принялась отдавать все, что забрала у пони.

— А-ха-ха! – восторжествовал Сильвер.

Когда принцесса умчалась в синюю даль, наши «герои» еще долго смеялись, вспоминая, как Сильвер испугом взял жестокую завоевательницу, ужас всего народа.

— А твои яблоки? – спросила Трикси.

— Подождите, сначала – в Эквестрию, — ответила Сквайр, поправляя гриву.

— А как? Ведь твои туфли сломаны! – закричал Сильвер.

— Я постараюсь все исправить, — Сквайр, рассматривая табло.

На этом табло была нарисована карта Волшебной Страны, и показан ее выход в Эквестрию.

— Тут где-то мой дом! – закричал Сильвер, прильнув исполованным рогом к карте. – Только… Только, кажется, он разрушен. Когда мы с Трикси были там в последний раз, он был разрушен частично и еще держался, а вот потом… Потом – уже неизвестно…

— Ты молодец, приятель. Все-таки, твоя бе… (Голд хотел сказать «безрогая», но вовремя вспомнил и осекся) безупречно умная голова что-то, да варит!

— Спасибо, — сказал, поправляя гриву, Сильвер.

Сквайр начала колдовать. Но, видимо, не суждено ей было закончить заклинание. Потому что послышался взрыв. Трикси вздрогнула и кинулась на копыта Голда. Голд, конечно, не выдержал ее и упал на землю. Вместе они на брюхе поползли в поисках бомбоубежища.

Небо рассекла сверкающая радужная полоса.

— Сильвер! Сюда! – закричала, высовываясь из ямы, Трикси, но радуга подлетала к ее голове, и Трикси, как не любила Сильвера, сунула голову обратно.

Небо покрылось пылью…

1.

— Трикси! Что ты… — начал я, но не смог договорить.

Сильный удар подкосил мои копыта, и я уже не мог ничего делать, даже дыхание на миг замерло в моей груди. Я только осознавал, что лечу, и смотрел безумными глазами в пустоту. Видно не было ни-че-го. Грива моя развевалась, из глаз текли слезы и улетали в небытие.

В глазах промелькнула вся моя жизнь.

Тут же я почувствовал свободное падение, не успел ничего подумать и… И все. Я только осознал гулкий удар, боль разлилась по всему телу, и глаза мои закрылись.

Когда ко мне вернулся дар видеть, слышать и чувствовать, первое, что я заприметил, была жуткая безумно улыбающаяся рожа, до боли знакомая и почему-то… Пугающая.

Огромные искристые глаза ярко-голубого цвета, похожие на чистую морскую воду, длинная кристально-розовая челка, нежно-розовая, словно лепестки сакуры, шерстка…

Хоть пони и была красивой, что-то отталкивало меня от нее, какое-то подозрительно странное предчувствие.

А пони запела, и голос ее разливался по всему странному месту (которое я еще не успел толком рассмотреть):

Встречайте Пинки Пай.
(Привет)

Спрошу вас, как дела.
(Здравствуйте)

Пусть добрым станет этот день, хочу вам пожелать.

Не важно на душе

Сейчас

У вас печаль или грусть.

Поверь,

Я настроенье подниму, лишь только улыбнусь.

Давайте же улыбнёмся мы.

Веселей.

Наполним мы сердца теплом весны.

Поскорей.

Ведь всё, что я хочу услышать — смех.

Звонкий смех моих друзей.

Я с нетерпеньем жду,
(Да-да)

Чтоб рассмеялись вы.
(Правда)

Чтоб уголочки ваших губ в улыбке поднялись.
(Раз-два)

Но если вы печальны,

Но если вы грустны,

Своих не пожалею сил я, чтобы рассмеялись вы.

Ведь я знаю, что своих друзей

Рассмешу.

И появятся улыбки до ушей.

Давайте же улыбнёмся мы.

Я так этого хочу.

И пусть порою грусть приходит.

Становится плохо, но Пинки Пай явится, чтобы вмиг рассеять печаль.

Секретик есть на свете,

Его несложно узнать.

С друзьями своими почаще болтать, смеясь.

Я счастлива от мысли,

Что улыбнулись вы.

И что старания мои

Напрасно не прошли.

Наполним улыбками опять

Мир вокруг.

А хотите, вас ещё разочек я

Рассмешу?

Я рада, если улыбнулись вы.

Как же рада, рада я.

Радостью наполним этот мир.

Каждое сердечко солнца светом.

Чаще улыбаться мы должны,

Радовать своих друзей.

Радостью наполним этот мир.

Каждое сердечко солнца светом.

Чаще улыбаться мы должны,

Радовать своих друзей.

Вот подарок для меня,

Беззаботные улыбки.

Наполнен будет целый мир

Смехом, смехом,

Смехом, смехом,

Весь огромный мир, огромный мир.

Ах, вот оно что! Пинки Пай! В моей памяти моментально прояснилось все. Вот, кто эта странная пони, та самая страшная врагиня народа, убийца Пинкамина Дивана Пай. И сейчас она прямо передо мной. Ужас! Я понял – это смерть, а смерть – она неизбежна.

— Приветики! – между тем радостно сообщила убийца. – Как тебя зовут?

— Си… Сильвер, — неуверенно сказал я.

— Сильвер? Ты напомнил мне одного злого пони, его звали Сильвер Маджик, он был злой и страшный – по крайней мере, мне так показалось, — и внешне очень похож на тебя!

— Вздор, — сказал я.

— Ну тогда пошли вместе со мной в сахарный дворец! – радостно сказала Пинки.

Подул ветер, и ее длинная розовая грива красиво развевалась. Кого-то она мне напоминала. Эта длинная развевающаяся на ветру прямая грива… Эти грустные глаза… Это «Сильв, прости, но я должна»…

Я плюнул и отправился в сахарный дворец. Мы с Пинки долго шли по утреннему городу с премиленькими маленькими домиками, пока наконец не вышли к огромному розовому торту, сверху которого весело горели несколько огромных, с блестками, отливающих на солнце голубизной и сверкающих всеми цветами радуги свечей. Окна, рамы которых были украшены фруктовыми конфетками, радостно смотрели на мир мозаичными леденцовыми стеклами.

— И это сахарный дворец? – спросил пораженный наповал я.

— Да! Я там работаю! Пошли!

В торте Пинки, оказывается, служила эээ… Нечто вроде официантки. И еще был странный толстый высокий пони с длинной золотой гривой и золотисто-кремовой шерстью.

«Пони Джо!» — пронеслось в моей голове, но убежать из этого жуткого места я уже не успел.

Дверь захлопнулась. Пинки дернула за веревку – и окна, как по команде, тоже.

Глаза Пони Джо загорелись яростью.

— Сильвер Маджик! – закричал он, выдыхая пар из ноздрей.

Подумать я ничего не успел. Потому что послышался голос Пинкамины, до боли знакомый и такой страшный:

Раз, два, три, четыре, пять

Я иду тебя искать.

Как найду тебя — беги:

Вырву печень и кишки.

Шесть, семь, восемь, девять, семь,

Где-то тут твоя постель.

В спину я тебе дышу.

Не волнуйся: я спешу.

Раз, два, три, четыре, пять,

Я сошла с ума опять.

Скоро буду убивать,

Скорей ты прячься под кровать.

Три, четыре, семь, шесть, восемь,

Не увидеть тебе осень.

Зря меня ты огорчал,

Избегай-ка ты зеркал.

Раз, два, три, четыре, пять,

Начинаю я играть.

Скоро будет жертва три,

Заготовлю алтари.

Раз, два, три, четыре пять,

На тебя я зла опять.

Этой ночью берегись,

В последний раз-ка помолись.

Семь, шесть, восемь, девять, три

Слюни ты свои утри.

Разжалобить меня не сможешь,

Неужели жить ты хочешь?

Семь, шесть, три, один и восемь

Разобью тебя я оземь

И добью-ка топором.

Слышишь? Пусто ведь кругом.

Раз, два, три, четыре, семь,

Мне искать тебя не лень.

Прятаться ведь нет нужды.

Не миновать тебе беды.

Раз, два, семь, четыре, три

Ты на месте-ка замри.

Скоро будет крови много,

Не учесть тебе урока.

— Ааа!!! – завопил я, поняв смысл страшной песни.

— Два! – крикнула Пинкамина. – Джо, давай!

В глазах Пинкамины пропали последние искры разума. Передо мной стояла фашистка, маньячка, кровавая террористка, злодейка, племянница страшного пирата, монстр, жаждущий только крови.

Не успел я сказать и слова, как в двух миллиметрах от меня пролетело радио, ударилось в стену и разлетелось на куски. Я успел увернуться, но летящая отломанная деталь больно стукнула меня по копыту. Это было еще не все. Пони Джо схватил розовый (понятно от чего) телевизор (как он здесь оказался?) и метнул им в меня. Я не успел увернуться. Телевизор больно ударил меня по голове, боль разлилась по всему телу, я почувствовал, что падаю в пропасть, и потерял сознание.

Сверху стоял такой грохот, будто взорвался замок Селестии.

Я очнулся и увидел, что лежу в подвале. Вокруг меня валялись куски стекла. Я, напрягая последние силы, подпрыгнул, зацепился копытами за разлом в полу, подтянулся и оказался на свободе. Обои висели клоками, сыпались побелка и штукатурка. Торты кляксами красовались на полу, стенах и потолке. Барная стойка перевернулась. Мебель перевернута и поломана. Посредине валялась битая люстра и битые тарелки. Огромная люстра упала с потолка и лежала разбитая на полу. Еда покрывала все толстым слоем клякс. Мало того, одна голубая с блестками свеча упала и загородила изуродованную лестницу, тем самым закрывая проход к жилым комнатам. В окнах не было ни стеклышка. А в крыше красовался разлом. С потолка свисали обрывки занавесок и скатертей. От ковра остались погорелые лохмотья.

Я скользнул за разломанную дверь, висящую на одной петелке.

Тут же ко мне подбежала высокая белая пони с нежно-красной гривой и большими кристаллически-голубыми глазами, в белой шапочке с красным крестом, этот же крест красовался на обоих сторонах крупа в качестве кьютимарки.

— Вы живы? – закричала она. – Какое счастье, вы живы!

Я ее не слышал. Я оглядывал себя. Вся моя «божественная» одежда висела обгорелыми клочьями, а от короны осталось лишь одно золотое перо, мятое и пыльное, запутавшееся у меня в гриве.

— Где корона… Пинкамина…. Страшные песни…. Сахарный дворец…. – просипел я и упал в обморок.

А вот очнулся я уже в Кантерлотской больнице. С большим трудом я повернул голову к окну.

Самые неожиданные вещи валялись на мостовой: перевернутые ручные тележки, разбитые чемоданы, детская кукла, сплющенный трехколесный велосипед. Фиолетовое небо висело низко над землей; в окне торчала настолько сюрреалистическая картина, что я уже стал задумываться, не напоролся ли я какой-нибудь сонной воды.

За окном мотался Голд Стар. Его тело было покрыто порезами, несколько самых крупных явно проходили через кьютимарку.

— Сильвер, ты жив! – закричал пегас. – У нас тут такое происходит…

— Я счастлив, Голд. Счастлив, что жив!

— Да я тоже счастлив, не представляешь, как! Могу и сонной водой угостить… Только вот… Только… Мои бутылки!!! – и несчастный пегас зарыдал, запрокинув голову.

— Где Трикси! – вскричал я.

— Да ну тебя! – отрезал Голд.

Он повернулся и полетел. Тут я заметил, что бант на его хвосте мятый и изорванный, а, вспоминая потом его облик, приметил, что вместо изумруда на его шее висела оборванная веревка, а из крыльев сыпались перья, как будто их пытались вывернуть.

Я понял причину его неразговорчивости. От удивления и испуга я махнул копытом, а оно оказалось на растяжке, и гиря упала мне на голову.

Я очнулся. Снова повернул голову к окну.

На этот раз я обнаружил там Сквайр Шайн.

— Сильвер Маджик, привет. А знаешь, Сильвер, к нам тут летят такие пегасики…. Милые такие. Их главарь представился Бойсиком. А самих их назвал Болтиками. Они летят к Сильвику, что бы осуществить местечку и дать ему нахлобучечку.

— Спасибо, Шайни! Очень тебе благодарен, полезная новостишка-то. Будем готовиться. Это они ко мне летят, — грустно сказал я. – Они хотят меня убить.

— Почему??? Ты же их огненный бог…

— Больше нет! – сказал я и отвернулся от окна.

Когда я повернулся, то обнаружил, что Шайн нет. Секунды через две окно вылетело, и в комнату влетел небесно-голубой пегас с длинной завитой гривой. Одни пряди были золотисто-апельсиновыми, а другие – розовыми, как небо в час заката.

— Сильвер! – завопил он. – Привет! Ну короче тебя ждет смерть!

«Кратко», — подумал я, а дальше додумать не успел, потому что получил сильный, даже можно сказать, сокрушительный, удар в морду.

От мощного удара я скатился с кровати и упал на пол, но и там пегас спустился на меня, и, держась на воздухе, бил копытами. Сильная боль заставляла меня судорожно дергаться, но тут я не выдержал и со всей дури нанес удар пегасу в копыто. Тот отлетел в сторону но смятение его было недолгим – он полетел прямо на меня, и его морда выражала неземную злость.

— Ах ты, мелкий гаденыш! Сейчас ты помрешь! Ты поплатишься за обман! Месть презренному! Месть! Месть!!!

Тут же комната наполнилась яростными пегасами. Они подхватили меня на воздух, и ото всюду мучали ударами копыт.

Тут я пошел на риск – использовал огненную магию. Ошарашенные пегасы посыпались, как горох, в раскрытое окно. Теперь оставалось одно – расправиться с Бойсом. Это было, пожалуй, труднее всего. Я ударил его в другое копыто, но Бойс умело отразил удар и нанес мощный удар задним копытом мне прямо по голове. А затем – в живот. Я с криком боли и бессильного ужаса отлетел в сторону, и тотчас меня окружили злобствующие пегасы.

— Обманывать больно! – вопили они. – Обманывать очень больно!!

Тут я изловчился и… прорвавшись через толпу врагов, кинулся к выходу.

Как раз в эту минуту в комнату входила медсестра.

— О ужас! Что это тут творится? – заорала она, разгоняя пегасов.

Этой же ночью мою голову посетила гениальная, далекая и такая соблазнительная идея сбежать из больницы. Пошарив под кроватью, я обнаружил там веревку, дырявый мешок и ящик.

— Подходящие предметы! – вслух подумал я.

Как раз в этот момент из мешка выпорхнул филин.

— О! А как ты сбежал от этой тетки? – не веря своим глазам, спросил я.

— Она меня наряжала в костюмы! Только отвернулась, что бы взять костюм ведьмы на Хэллоуин, а меня уже и след простыл!

— Ну, Гуам, молодец. А вот теперь помогай – что мне делать с этими вещами, что бы сбежать?

— А тебе тут не нравиться? По-моему, место самое безопасное.

— Да нет, наоборот. Эта больница таит в себе реальную опасность, поэтому я спешу ее покинуть.

— Тогда протяни веревку во-он к тому дереву, — филин указал в окно. – А на нее одень за ручки мешок! Сядь в него и перебирай веревку, продвигаясь таким образом вперед.

Я чуть ли не полностью высунулся в окно и обнаружил ржавый крючок, обманчиво прибитый к стене больницы кривыми гвоздями. «Безобразие! Даже больницу обустроить нормально не могут! – подумал я. – Никаких средств на побег!». Я проверил крючок – вроде, крепкий. Вроде, выдержит. Хотя как сказать.

Я нацепил на веревку мешок за ручки, накинул веревку на крюк, крепко-накрепко привязал морским узлом и поручил филину привязать другую петлю на ветку противоположного окну дерева. Исполнив мое поручение, филин, гордый и довольный, показался из синего тумана, окутавшего темной пеленой лес, и вернулся обратно.

Я, скрепя сердце в предчувствии явной беды, забрался в мешок и принялся при помощи магии перехватывать веревку. Сначала все шло, как по маслу. Я был уже даже больше, чем на середине моего веревочного пути, когда подлетела странного вида ворона.

— Привет, дрянь, — сказала она и принялась долбить клювом по ручкам мешка.

— Ах ты!.. – завопил я, дрожа от бессильной злобы и дикого гнева, кипящего, подобно лаве, в моем сердце.

А ворона с невозмутимым видом продолжала портить мою переправу. Вскоре мешок, подхваченный ветром, умчался в туманную даль, а я был вынужден, унижая собственное достоинство, уцепиться за веревку ртом и копытами и висеть так.

— Сильвер – дрянь, — ухмыляясь во весь рот (или, точнее, клюв) сказала ворона и уселась на моей голове, устраивая из ушей и гривы гнездо.

Я что есть мочи закричал, замахал копытами… Лучше бы мне этого не делать! Я с криком полетел вниз, в мутные воды широкой и глубокой реки.

— И все-таки Сильвер – дрянь! – это было последнее, что я услышал.

К счастью, «купание» мое длилось недолго – вода вынесла меня на берег и швырнула на камни. Тут я начал уже терять сознание, как вдруг услышал за спиной легкий кашель. Я оглянулся.

Лавандового цвета крылатая единорожка стояла за мной в плаще-дождевике.

— Привет, — сказала она. – А чего это ты тут валяешься?

— Привет, — ответил я. – Я валяюсь тут… э… Пинкамина! Она во всем виновата! А кстати, где Трикси.

— Великая и могучая? О! Так ее в тюрьму посадили, когда она бойню в пекарне устроила.

— Она? – я не поверил своим ушам.

— Ну, вообще-то, бойню устроила Пинкамина, но раз Трикси была на месте преступления, то, выходит, и она к нему причастна. Ну да ладно, пройдемте в дом.

Я оказался внутри уютного дома-дерева, заполненного книгами и журналами на любой вкус, драгоценными камнями и перьями. Пастельные, домашние цвета искрились, отделанные перламутром. Милые предметы быта и столовый прибор были так аккуратно расставлены, что я даже подивился. С разбегу плюхнулся я в кровать и закрыл глаза.

Проснулся я от странного запаха, напоминающего запах гари.

Когда я открыл глаза, то, к своему несчастью, понял, что нос меня не подвел. Мебель вокруг меня полыхала и искрилась мерцающими языками пламени, огонь плотным кольцом окутывал кровать и уже начал карабкаться по ножкам. С криком я запрыгнул на балдахин, затем осмотрелся. Куда бы тут можно сигануть, дабы спастись? Ах, да! Окно!

Напрягшись всем телом, я совершил скачок и вцепился копытами в край подоконника. Я висел над искрящимся снизу пламенем, над своей погибелью, боясь разжать копыта. А копыта мои так и скользили вниз.

Я пересилил ужас и забрался на подоконник. Окно открывать времени не было – я скакнул прямо в него. Послышался треск выламываемого дерева, звон битого стекла, и я уже несся на встречу земле и своей погибели. Однако… приземлился на что-то мягкое. Послышался глухой крик, и я начал медленно подниматься вверх. Посмотрев вниз, я обнаружил, что сижу на Голде.

— Ты поймал меня, — радостно сказал я.

— А не поймаешь тут, — сердито сказал Голд, — Скорее прочь от этого ужасного места!

Но тут сзади раздалось покашливание. Мы обернулись – и застыли на месте. Сзади стояла Твайлайт Спаркл, хозяйка сгоревшей библиотеки!

— Ах, вот вы где! Противный поджигатели! – завизжала она.

На следующий день мы были отправлены в тюрьму Кантерлота. Счастье мое, там была Трикси!

И Пинкамина тоже.

Пинкамина сидела в дальнем углу темницы и злобно скалилась, ее зубы отсвечивали в свете луны за окном.

Неожиданно… это снова был филин!

— Ура! Ты – наше спасение, — сказал я. – Поможешь нам выбраться?

— Буду я тут каким-то помогать, — сухо проворчал он. – Ну да ладно, давайте копыта!