Fallout Equestria: Обличье Хаоса
Глава 19: Птицы одного полета
Когда удушливая пыль, кружась вокруг нас, поднялась в воздух, дышать стало невозможно. Здания рушились, и густой дым валил из дыры в земле, перемешиваясь с облаком всеобъемлющего хаоса. Все, что раньше было в Стойле, теперь пылало на улице, объятое пламенем взрыва.
Пейзаж развеялся, как только рейдер вывалил из густого и плотного покрывала дыма. Он был тяжело ранен, из раны в его голове обильно текла кровь, а в зубах он удерживал острозаточенный кусок металла. Его глаза обеспокоенно округлились, приглушенный крик попытался вырваться сквозь оружие, преграждающее ему проход.
Когда его взгляд остановился на нас, он стал еще шире, а его ноги подкосились. Застыв от ужаса, он на автомате пошел и, упав, проскользил к нам, остановившись у наших ног. Оружие выпало из его рта, когда ослабли челюсти и удушающие стоны раздались из его глотки.
Я сразу же все понял. Мы с Айвори подготовили стволы. Мы все в разной степени страдали от незначительных ран и были вымазаны приставшими грязью и гримом битвы. Каттер засунул лапу себе в рот, явно желая попробовать остановить этим кровотечение, но кровь все еще лилась из клюва не переставая. Даже в такой неразберихе сражения за Нейвер наша группа выглядела чересчур не к месту.
Глаза Каттера сузились на замершем от страха рейдере, и он мгновенно забыл про свою культю. Сделав пару широких и быстрых шагов, он схватил пони. Зарывшись глубоко в его шею клювом, он за раз вырвал здоровенный кусок. Это было делом пары секунд, когда из смертельной раны испуганного рейдера, лишившегося в мгновение половины шеи, вытечет весь ихор жизни.
Я ждал, пока Каттер выплюнет шмат, как это всегда делал Эш, в заварушке битвы воспользовавшись клювом, но огромный грифон просто проглотил его с довольным видом. Он бросил обмякший труп на землю, и только тогда он заметил, как на нем сошлись тревожные взгляды компаньонов.
— Что? Я голодный. — Он пренебрежительно пожал плечами, убрав острым когтем с края своего клюва кусочек плоти. — Воинам нужна пища.
Айвори, от макушки до хвоста окропленная кровью, побледнела несмотря на свой окрас. Фластер спряталась поглубже в капюшон. Животная часть меня, та часть, которая всегда была немного напугана в присутствие грифона, вопила в голове.
«А я знал, что он так может. Я те не говорил разве? Природа даровала им лучшее оружие. Прирожденные убийцы. Как же пиздецки сильно грифоны рулят».
Мне внезапно захотелось смыться отсюда поскорее. Хэйт или ушел в глухую оборону на вершине Мэйрмэка, или же уходил по подготовленному пути, и если это второе, то я бы не хотел упускать его. В любом случае, этот худощавый хуеглот может и подождать день-два. Мне нужна Шейд. Мне надо знать, что с моей кобылкой все в порядке, да и в целом я нуждался в отдыхе. Настало время убираться из этого кошмара. Меня наполнила решимость, и я кивнул грифону.
— Ладно, но надо быстро сматываться. По пути без перекусов. — Это прозвучало немного странно, но это были первые слова, что пришли мне на ум.
Кивнув, он развернулся, обводя взглядом выцветшую городскую пастораль.
— Куда теперь? Какой пункт назначения ждет нас дальше?
Я кивнул влево.
— Подальше отсюда. Подальше от Нейвера. Потом найдем путь на гору. Найдем Хэйта и прикончим его, — изложил я, надеясь, что нам удастся выбраться из горячей точки. Может, воссоединиться с другими выжившими. Пойти на Мэйрмэк. Убить Хэйта.
— Хорошо. — Он упал на четыре лапы и неспеша пошел в угрюмую неизвестность. Когда он стремительно начал исчезать в обволакивающем его дыме, я тоже не стал терять времени и пошел за ним. Надо было идти за хищником в противоположном моему инстинкту самосохранения направлении.
— Вы идете? — раздался его голос сквозь оглушающую канонаду бойни.
Я кивнул кобылам позади меня, и мы втроем поспешили вперед. В облака. Из Нейвера.
Казалось, что дальность видимости в любом уголке Нейвера упала в ноль. И судя по еще большему количеству упавших зданий и свежеразрушенных жилых домов здесь был не один гигантский робот, упрямо идущий сквозь город, но так как нихера не было видно, я не мог утверждать это наверняка. Большая часть города в направлении, куда мы шли, была сравнена с землей, что означало, что Рейнджеры, скорее всего, где-то впереди и уже приступили к штурму. В центре города проделанная монструозным роботом зияла длинная и глубокая щель, образовывающая разлом. Как бы то ни было, эта зона уж точно должна быть чиста от неприятеля, так что мы могли бы уйти, не ввязываясь в бой.
Ну и конечно, как назло, в тот момент, когда я подумал об этом, мы наткнулись на Рейнджера, копошащегося в обломках какой-то оружейной или каптерки. Его матово-серая броня идеально смешивалась на фоне с грудами кирпича, усыпанного пеплом. Я даже не увидел бы его, не подними он свою голову, заключенную в толстый шлем.
Я отпрянул и больше от неожиданности, чем от надежды нанести какой-то вред выстрелил из Сломленного. У меня вылетело плечо, и боль от этого зародила во мне сомнение, что внутри еще могла находиться пуля. Рейнджер, надо отдать ему должное, среагировал молниеносно. Поняв, что грифон-переросток единственный здесь представляет в настоящий момент серьезную угрозу, он открыл огонь по хищнику из своего стационарного гранатомета, прикрепленного к боку.
Каттер пропал во вспышке пламени и грохоте взрыва. Я уже бежал во весь опор сквозь сыплющую на голову шрапнель, надеясь сократить между Рейнджером дистанцию. Здесь было довольно открыто, и без укрытий мы вряд ли долго протянем против такой-то пушки железного мудака.
Громкий металлический отзвук донесся до моих ушей, докладывая о готовности очередного снаряда. Он развернул дуло прямо мне в лицо. Я прыгнул, не жалея сил, и крутящийся и искрящийся стальной шар смерти пролетел прямо у меня между копыт.
Я коснулся земли и упал, когда снаряд взорвался где-то позади меня. Острая боль прошлась по всему боку, когда плечо делало все от себя зависящее, чтобы как можно сильнее поднасрать мне. Девочки рассыпались кто куда: я смог разглядеть только Айвори, делающую наводку из своего минигана. Сомневаюсь, правда, что он будет также эффективен, как с предыдущим Рейнджером, но винить ее за попытку я не мог. Фластер же исчезла. Никогда не мог уследить за ней в пылу сражений. И насколько я понимаю, Каттера разнесло взрывом на мелкие кусочки. Миниган Айвори сейчас был нашей единственной надеждой. Не очень радужной...
Я пошел брать на таран неповоротливую металлическую броню, врезавшись в Стального Рейнджера от всей души, насколько позволяло тело. По ощущениям можно сравнить с ударом о стену. Пони по ту сторону брони, вероятно, даже не почувствовал удара.
— Бля, — только и вырвалось у меня. Для меня это добром точно не кончится.
Кобылий голос, нежный в тембре и жесткий в намерениях, раздался из динамиков, встроенных в шлем.
— Агась.
«Если мой член переживет все это, я хочу ее. У этой кобылы есть вкус».
Она уронила голову с визгом сервоприводов и шипением гидравлики и ударила ей мне в бок с силой, многократно усиленной броней. Удар сбил меня с ног и отбросил на опасное расстояние действия ее смертоносной игрушки. Моя раненая нога послала меня нахер и отнялась, и я камнем рухнул на землю, поднимая облако пыли.
Ее оружие издало короткий "фью" и рядом с моей головой в груду мусора врезался стальной прут, пригвоздивший мое ухо к бетонному блоку. Маленький железный дротик начал пищать, и я неистово пополз от него прочь, обменяв порванное ухо на жизнь. Он сдетонировал, но взрыв был слабее гранатного, и несмотря на это он все равно поднял меня над землей и обрушил на разрушенный огрызок несущей колонны.
Контуженно опав наземь, я начал соображать, как мне выжить, прежде чем она кокнет меня. Я обильно откашлялся кровью. С трудом поднявшись на копыта, я с рябью в глазах направил Сломленного туда, где должна была стоять Рейнджер. Ее следующий выстрел наверняка убьет меня, но я хотел уйти по крайней мере красиво и дать ей еще немного боя.
Я услышал душераздирающий треск очереди минигана, и мои глаза наконец-то поймали фокус на Рейнджере, которая отвернулась от меня. Она поливала меня из своего разрывного ствола и чуть не взорвала на мелкие понячьи кусочки, но град малоэффективных пуль все-таки отвлек ее внимание. Айвори наградила ее дождем из свинца, стояла крепко и даже имела все шансы на выживание.
Залп из миномета — и Айвори испарилась в облаке пыли и щебня. У меня все еще двоилось в глазах, но я должен был взять то немногое преимущество, что она выиграла нам. Поймав себя от очередного падения, я на одном импульсе шел вперед, сближаясь с кобылой Рейнджером, чтобы... ну, попытаться убить ее, хотя я даже приблизительно не понимал, как я это сделаю.
Тут я удостоверился в смерти Каттера. Абрис грифона неподвижно лежал на холме чуть поодаль от меня. Остался только я.
Я перешел на полный галоп и выстрелил на ходу, надеясь хоть как-нибудь навредить ей. Картечь отскочила от толстого шлема, после чего ее визор закрепился на мне. Ее туловище развернулось куда и голова, и я осознал, что смотрю сейчас на два ствола.
«Вниз. Пригнись! СДЕЛАЙ, БЛЯТЬ, ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ, НО НЕ БЕГИ НА НЕЕ!»
Увидь я лицо кобылы в эту секунд, держу пари, она бы улыбалась. Я зарычал, не желая мириться со своим положением, и крупными шагами быстро преодолел оставшееся расстояние. Менуэты со смертью, кажется, были темой сегодняшнего дня, — только и успел я подумать, опустив рычажный механизм, делая тем самым очередной выстрел по Рейнджеру. Кажется, она получала от всех моих трепыханий одно удовольствие.
А затем она взорвалась. Кровь, кишки и броня разлетелись в разные стороны.
Я что, попал куда-то так удачно? Выстрел попал по гранате, которая была все еще в стволе?
«Бля, да сам сдыхаю от любопытства».
Когда сокрушительная взрывная волна отбросила меня туда, откуда я шел, я заметил, что она не совсем чтобы исчезла. На ее месте образовалось море огня. Наверное, он так разгорелся из-за того, что взрыв резко вытеснил из округи большую часть воздуха.
Моя сиюсекундная мысль была прервана ударом о массивный кусок здания, из которого жалом торчал зазубренный кусок жести. Кусок засел глубоко, полоснув меня по боку и сорвав с моей кожаной брони пару ремней. Дребезг металла о бетон наполнил воздух, когда моя скудная броня сползла на землю, оставляя защищенными только ноги.
Я только сейчас осознал, что раз она взорвалась, у меня появилась возможность отдышаться и перегруппироваться.
Я никогда так не ошибался.
— Почему? Зачем все это? Почему ты просто не можешь держаться отсюда подальше? — Голос позади меня, как обычно, был не тем, который я хотел услышать. Теперь я понял, откуда огонь. Все заклинания доспеха были сожжены интенсивным магическим пламенем.
Оранжевое копыто надавило мне на шею, и мое лицо пронзил нестерпимый жар. Я замер, Сломленный выпал из моей магической хватки и бросил меня на произвол судьбы.
Как, ну как Синдер умудряется каждый раз брать меня за яйца?
«Я уже несколько лет спрашиваю себя это. Как такая зажигалка может быть настолько верткой, я ума не приложу…»
Мои глаза устремились вверх и уперлись в ее. Они были налиты кровью. Ее шкура была грязной и вся в колтунах. Она плакала. Слезы прорезали хорошо заметные дорожки на ее припудренном пеплом и вымазанном в грязи апельсиновом лице.
— Все возвращалось на круги своя... а теперь Хэйт бросил меня. Все мертвы. Массакер мертв... Все кинули меня!
Ёмаё.
Она сильнее нажала на мое горло, и никогда еще обещание быть сожженным заживо не было так близко к своему исполнению. Она закричала мне в лицо:
— Это все ты виноват! Ты ушел, и все пошло по пизде!
«Дай мне с ней поговорить».
Последнее, что мне было сейчас нужно, так это Два-Пинка, снова запугивающий ее: она выглядела сейчас на грани больше, чем обычно. Когда я последний раз видел ее, она непринужденно принимала ванну своего жидкого антипирена. Она была счастлива. Сейчас она была очень далека от этого состояния. Истерика, ярость, страх. Не очень хорошая комбинация.
«Она была моей кобылой. Я смогу. Просто дай мне побазарить с этой бешеной сукой».
— Это... э... не моя вина? — Я не знал, зачем я поставил это как вопрос, но лучше от этого точно не стало. Она с силой навалилась на горло, пока вокруг ее копыт плясали огненные искорки. Хотя я был даже благодарен ей, что она давила именно на горло, так как я чувствовал вместо ожога только удушье.
Я закашлял, когда она уменьшила нажим, и воздух снова заполнил мне легкие. Было ощущение, что я втягиваю копоть с сажей, а еще он был очень горячим, но такой воздух был лучше его отсутствия.
— Нет, твоя вина! Мы были счастливы... ты и я. А потом ты предал Хэйта. Предал меня! — Слезы ручьем бежали по ее лицу, тут же испаряясь, стоило им упасть в туман жара, окружающий ее. Я молился, чтобы Айвори пристрелила ее, но я не мог видеть из моего плачевного положения окровавленную кобылу. Я даже не знал, остался ли кто-то еще, помимо меня, после гранат Рейнджера.
Остался я один. Я надеялся, что Фластер не додумается сделать свой фирменный прыжок на спину. Крохотная пегаска тут же испепелится, если учудит подобное. Где бы она ни была, сейчас ей лучше воздержаться от помощи мне.
— Мне... жаль, — выдавил я из себя извинение.
Она пнула меня в бок, захлебываясь в крике:
— Этого не достаточно! Теперь уже ничего не исправить! Я, блять, сожгу тебя живьем!
Сам воздух стал пламенем, когда ее огненный дракон начал формироваться. Я чуть не задыхался, когда она начала нагревать окружающий нас воздух. Мне было не до конца понятно, как ей удается выносить такие температуры и кричать в отсутствие воздуха.
«Тебе ли не похер, как устроена Синдер?! Если ты меня не выпустишь, мы нахуй без головы останемся. Делай, бля, как я говорю, иначе нам обоим пиздец. Прислушайся ко мне, ты, упрямый кусок говна! ВЫПУСТИ МЕНЯ!»
Соблазнительное предложение. Я мог даже чувствовать его влияние где-то на задворках сознания. Типо будто он выбивает двери, подбираясь все ближе. Не знаю, сколько я еще смогу сдерживать его...
Залезешь обратно, после того как поговоришь с ней?
«Если не сдохнем, конечно. Ты лучше управляешься с этими ебучими мусорщиками, чем я, настоящий жеребец. Они меня не поймут. Поводья возьмешь чуть попозже, бля буду. А теперь выпусти».
Тон моего голоса, когда я открыл рот, стал другим — он сменился на мягкое мурлыканье Два-Пинка, тогда как в моем прослеживались загробные нотки. Я тут же ослабил внутреннее сопротивление, силу воли, которую я задействую, чтобы держать голос на поводке. Обстоятельства поменялись.
— Привет, красавица.
Глаза Синдер расширились, и она попятилась от меня. Ее реакция была такой же как тогда, за Блэнком.
— Два-Пинка?
— Ты знаешь кто. Послушай, Синдер, ты ведешь себя вызывающе. Ты знаешь, что происходит, когда ты так себя ведешь. — Он медленно поднялся на ноги и сделал глубокий вдох, пока пони-поджигательница продолжала разрывать с нами дистанцию. Температура падала, и дракон стремительно улетучивался.
— Но... но ты бросил меня. Все мертвы или ушли. Осталась я одна.
Мы улыбнулись бесстыжей улыбкой, за которой не было ни капли добра. Хотя Синдер это, по-видимому, успокоило. Мне даже стало интересно, она и до Два-Пинка была такая шизанутая, или же пони в моей голове сломал кобылу передо мной? Никто ведь просто так не будет эмоционально неуравновешанным, не имея за спиной какую-нибудь травму, да?
«Ты отвлекаешь. Завали ебало, я работаю».
— Но ты же все еще здесь, так оно? Одна-одинешенька. Чертова богиня среди быдла. — Мы шагнули ей навстречу. Замешательство блестело у нее в глазах как снайперский прицел. Я не знал, чего добивался Два-Пинка, но это, кажется, работало. Мы еще живы.
— Я знаю, что ты меня еще не забыла, и это объяснимо. Мы были близки. Пиздец как близки. Но теперь мне нужно уйти, и ты меня отпустишь. — Сейчас мы были достаточно близко, чтобы Два-Пинка потерся о щеку свихнувшейся кобылы. Новая порция слез хлынула из ее глаз.
— Ты... ты мне не нужен. — Ее голос стал серьезным. Испуганная кобылка на короткую секунду покинула ее. Она повторила, но теперь куда более мягче и досадливее:
— Ты мне не нужен.
— Такова жизнь. Хэйт убежал как трусливая сучка, но ты-то все еще здесь. Ты только что взорвала к хуям пони-танк. Тебе не нужны ни он, ни я. Тебе нужна ты. — Каждое следующее слово было сложно осознать. Два-Пинка пытался достучаться до нее красивыми словами, но изнутри все они были грязной ложью, красивой оберткой. Он делал это, только чтобы спасти нашу шкуру. Я даже думать не хотел, что натворила бы разнузданная Синдер. Она могла бы сжечь весь мир. Опять.
Я реально надеюсь, что ты доведешь ее до суицида. Не дай ей уйти.
«Захлопни хлебопечку. Я щас за поводьями, а пассажирам не положено пиздеть, куда ехать».
Она начала улыбаться сквозь безумие. План Два-Пинка работал. Даже если мне не нравилось, куда это ведет, я должен признать, что это работало.
— Если избавишься от Стальных Пидорасов, которые топчут твой город, ты будешь наверху. Ни Хэйт, ни кто либо еще не посмеет повелевать тобой. Ты за всем присмотришь. Ты будешь королевой. Займи высоту любой ценой. Этому нас, в конце концов, учили, когда мы были жеребятами.
Она кивнула, и лицо ее сразу преобразилось. Взгляд тирана. Кобыле дали заряженный ствол, и теперь она будет править, как ей заблагорассудится.
— Да... кто скажет нет? Пони боятся меня... Я могу использовать их страх. — Во время разговора с Два-Пинка она была как-то скована, но теперь она снова выпрямилась и встала в полный рост. Когда ей приказывали убить меня, ей приходилось подстраиваться под них. Создавалось ощущение, будто власть меня или Хэйта сделала бы ее более сосредоточенной и самоуверенной. Она бы никогда и не подумала заправлять всем сама.
Не делай этого. Убей ее. Прикончи прям щас. Она стоит рядом с тобой, совсем беззащитная.
«Не-е... это куда веселее. Не часто мне выпадает возможность создать неуправляемую машину для убийств».
Два-Пинка мог легко манипулировать этот кобылой. Она меня так сильно ненавидела, что не прислушалась бы ни к одному моему слову, но ядреная смесь слепой любви и страха, что она испытывала перед Два-Пинка, опьяняла. Он широко улыбнулся, хорошо сознавая за собой огромную власть. Такие отношения точно нельзя было назвать нормальными.
— Лови момент. Это твоя жизнь, так используй ее с умом. Убей Рейнджеров и забери себе город. Будь сама себе хозяйкой. — Он сделал шаг назад и слегка пригибнулся, чтобы заставить ее почувствовать себя выше. И это сработало.
— Да... Да! Так и сделаю! Это мой город, а эти хуесосы рушат его у меня на глазах! — Маниакальная искра засияла в ее глазах с новой силой, и дракон снова начал формироваться вокруг нее.
Повернувшись к нам, она улыбнулась под треск огненной драконьей сущности.
— Спасибо. — Подавшись вперед, она одарила нас поцелуем в щеку. Даже за потрескиванием ее дракона и шумов битвы где-то вдалеке я смог расслышать подлость и запах горящей плоти.
Исполнив на прощание легкий реверанс, она развернулась и порысила в город, расцветая на ходу и преисполняясь смысла. Два-Пинка рассмеялся в себя, явно довольный содеянным. Когда она завернула за угол разрушенного здания и исчезла из виду, он заговорил со мной вслух.
— Видишь? Мы живы, и Рейнджеры скоро все сдохнут. Охуенно проделанная работа.
Верни мне тело.
— Не-е... я еще прогуляюсь чутка. Я сказал, что отдам его, но не сказал когда. Позависаю пока, похожу, разомну ноги да надышусь вдоволь этим пиздатым воздухом. — Когда его слова дошли до дела, наше плечо с противным хрустом сустава окатило нас яркой вспышкой боли. Он вздрогнул, но ухмылку с лица не убрал. — В меру своих возможностей, конечно. Нихуево ты меня помял, скажи? Сдаешь, значит, в наем, а к тебе какой-то хуила заселяется.
Нет! Верни мне контроль! Сейчас же!
Он проигнорировал меня и направился туда, где я в последний раз видел Айвори. Я орал на него в голове, но он даже не замедлил шагу. Дерьмо. Я уже начал было доверять ему, а он взял и наебал меня. Мне нужен контроль. Мое тело. Я начал бороться за движение, остановку да вообще любое действие моего тела. Ничего не работало. Пока я сопротивлялся, у меня создавалось ощущение, словно он учился у меня все то время, пока я держал его запертым в своей голове.
— Айвори! Ты жива? — Он делал все возможное, чтобы имитировать мой стиль речи, подавляя свои харизматичные нотки.
Кашель и стоны за испещренной дырами куском стены привлекли его внимание. Заглянув за нее, он увидел силуэт тяжелораненной Айвори. Ее собственная кровь, смешиваясь с бледно-коричневыми кровавыми пятнами Вайрса, обильно текла из нескольких открытых ран.
Рядом с ней сидела Фластер. Пачка лечащих бинтов лежала в ее копытах, пока она пыталась открыть лечебное зелье зубами. Ее движения были резкими и хаотичными, что мешало ей вытащить пробку. Два-Пинка вырвал у нее зелье своим телекинезом.
— Лучше дай мне. Проверишь Каттера? — Предложение Два-Пинка вызвало у кобылы страх, которым он любил питаться. Он знал, как она боится грифона, и поэтому взял ее за ниточки.
Взгляд Фластер остановился на кровоточащей подруге, но, когда она встретилась им с нашим сияющим улыбкой лицом, только кивнула. Для нее это был Рипл. Она доверяла Риплу. Если бы она слышала меня, я бы умолял ее остаться с Айвори. Не оставлять раненую кобылу наедине с помешанным убийцей.
Она отвернулась от нас, оставив бинт рядом с Айвори. Два-Пинка смотрел, как она удаляется, и фигура, сокрытая плащом, вызвала теплое жжение в нижней части живота. Развернувшись, Два-Пинка приблизился к беспомощной и истекающей кровью кобыле, предлагая ей открытое зелье. Опустошив один пузырек, Айвори глубоко вдохнула, когда лечащая магия начала действовать. Ее глаза зажмурились от боли, но она открыла их и посмотрела на меня, сидящего рядом. Она поприветствовала меня со слабой улыбкой:
— Хей, Рип. Выиграл?
Два-Пинка кивнул, коротко усмехнувшись.
— Ага. Взорвал эту пизду на части.
Кажется, ее контузия проходила, так как раны, до этого не оставившие на ее лице и шее живого места, начали быстро затягиваться. Ее взгляд был все еще затуманен, и я понимал, каково ей сейчас. Она бы и не заметила никакой подмены во мне, по крайней мере, не с поврежденной головой.
Только не делай с ней ничего. Прошу.
«Да успокойся ты, ссыкун. Ниче я не сделаю. Маленькая "мисс плащ и шрамы" вернется через минуту-две с грифоном или без. Кажись, она любит пошерудить с этой. Не знаю, короче. Да и если б я захотел, то мне понадобилось бы больше минуты».
Смех в моей голове начал реально действовать на нервы. Факт того, что всем сейчас заправлял он, добавлял ко всему новый уровень угрозы. Он не был добряком; я мог видеть его мысли насчет нее. Это было ужасно. Это заняло бы куда больше минуты.
— Я... погоди, звенит в башке... Где Фластер? — Айвори попыталась встать, и Два-Пинка тут же вскочил, чтобы ей помочь. Он наслаждался теплом ее пролившейся крови, замаравшей нашу шкуру, и хотел больше. Позволив ей опереться на себя, он повел ее туда, куда Фластер ушла искать Каттера.
— Она туда пошла. Захотела посмотреть, распидорасило ли Каттера основательно или нет. — Он хорошо подражал мне, но мат через каждое слово должен был насторожить Фластер и Айвори.
Кивнув, она оперлась на меня. Я почувствовал, как она своим весом перемалывает мне остатки плеча, замедляя наш шаг. Отсутствие боли не могло не радовать, но хромота бесила Два-Пинка.
Звуки выстрелов застыли где-то вдали, и теперь отчетливо был слышен треск огня. Синдер теперь охотница на Рейнджеров. Сотрясающий землю взрыв заставил меня подумать над тем, что она нашла себе еще одну жертву. Таскать на себе столько артиллерии себе дороже, особенно когда против тебя пони, способная поджарить всю твою аммуницию еще перед тем, как ты воспользуешься ей.
Каттер лежал в кратере, порожденном взрывом. Задолго до событий сегодняшнего дня здесь располагался небольшой переулок. Теперь рухнувшие здания оставили эту улицу в руинах. Каттер лежал, упираясь спиной в кусок бетона, тяжело и медленно дыша, пока Фластер с занятым видом накладывала на его изуродованную лапу повязку. За исключением этого грифон выглядел так, словно ему удалось каким-то чудом избежать серьезных повреждений от взрыва. Либо ему невероятно повезло, либо сейчас он страдал от внутренних ран. Он пригубил лечебное зелье, когда мы подошли к краю кратера, и поглядел на нас.
— Сдохла? — спросил Каттер, но тут же сам ответил на свой вопрос: — Ну конечно, иначе бы ты там не стоял. — Два-Пинка кивнул. Грифон импонировал ему, что заставило меня конкретно задуматься о нем, как о хищнике. Нет ведь ничего плохого в том, что Два-Пинка восхищается им, да?
Каттер странно посмотрел на нас, когда мы подошли, поддерживая Айвори. Понимал ли он, что я не я? Чувствовал ли чудовище, себе подобное? Я не знаю, но думаю, это заставит Два-Пинка изрядно понервничать. Он, кашлянув, отвел взгляд и непринужденно потер наше раненое плечо.
— Ага. Осечка прикончила ее. — Никто не видел Синдер, догадался я. Перед разговором с Два-Пинка были только я да дымящиеся кусочки Рейнджера. Кажется, Каттер и девочки купились на осечку. В принципе от этого никто не застрахован, и это могло произойти с каждым. Ничего из того, что у нас было при себе, не смогло бы прикончить Рейнджера.
— Надо уходить. Мы можем подлататься на ходу, но убраться из Нейвера надо как можно быстрее, — сказал Два-Пинка. Видимо, придется довериться ему, тем более что наши взгляды в этом сошлись. Может, ему удастся влиться в мир. С кивками согласия Каттер и Фластер вылезли из кратера. Фластер посмотрела на меня, проваливающегося под весом Айвори, без обиняков кивнула и улыбнулась. Она была самой маленькой из нас и Айвори бы вряд ли смогла даже удерживать, не то что нести, учитывая еще, сколько там у нее барахла под мантией. Два-Пинка по крайней мере помогал, пусть он и был ханжой.
Слово "насадка" прозвучала шепотом в его мыслях неоднократно. Гондон.
Уходя из Нейвера по проторенному одним из роботов пути, мы были у всех на виду. Я боялся, что мы встретимся с еще одним. В обычном случае эта мысль мгновенно привела бы сюда двухэтажное цельнометаллическое смертельное чудо, но Два-Пинка оказался куда более везучим, чем я. Нашему уходу никто не мешал, если не считать группу до усрачки перепуганных рейдеров, бежавших на нас. Они даже в нашу сторону не посмотрели и, когда мы было достали наши стволы, исчезли в ближайшем переулке. Я не знал, от чего или от кого они бежали. Мы не встретили это, но я мог догадаться: Рейнджеры или роботы.
Я подошел к стене Нейвера, или лучше сказать новым воротам, которые кто-то здесь любезно проделал. Два-Пинка шумно вздохнул. Для всех остальных это прозвучало как вздох облегчения. Но я-то знал, в чем дело. Ему было горестно смотреть на разрушенную стену. Для него Нейвер был символом его превосходства. Даже если он предал его, он продолжал любить город несмотря ни на что.
В спешке преодолев дыру в стене, мы обнаружили, что пустоши стали теперь десятикратно пустыннее. Рейнджеры не оставили резервов. Они направили все свои силы в город, не особо волнуясь, что кто-то сможет сбежать. Им были нужны технологии Стойла.
Хотя прознав, что оно было разрушено и в некоторых местах сожжено дотла, их настроение тут же сменилось на не очень дружелюбное. Все станет в разы хуже, если они повесят ту бомбу на меня. Я не отрубил ее, но она была использована с целью прикончить меня. Не знаю, конечно, их хода мыслей, однако они, скорее всего, прикроются этим предлогом, дабы сломать мне колени.
«Скорее всего. Вот поэтому я и пытаюсь вытащить нас из этой ебаной дыры. Даже с этим мертвым грузом».
Айвори восстановилась достаточно, чтобы идти самостоятельно, но она заметно отставала от нас под весом своего минигана. Мы с Каттером шли впереди, тогда как Фластер ушла назад, чтобы идти в ногу с подругой. Каттер то и дело подозрительно зыркал на нас, и я при каждом удобном случае напоминал Два-Пинка, что грифон все знает. Он знал, что сейчас меня нет, и даже если он не подозревал, что мы с Два-Пинка — два разных пони, ему не понравится увиденное. Он ненавидел Совершенных, а Два-Пинка, как удачно, был Совершенным. Технически, и я им являлся, но я-то не бросал попыток надеяться, что моя всесторонняя поддержка поможет мне подняться в его глазах.
Мы продолжали идти, стремительно отдаляясь от пылающего и агонизирующего города.
Позади нас от Нейвера поднимался столб дыма, смешиваясь с черными, как копоть, облаками, из-за чего определить время дня было нельзя. Мы старались идти без остановок. На нас всех вместе взятых было достаточно порезов, царапин, ожогов и гематом, чтобы убить одного пони, но мы не могли позволить себе остановиться и зализать раны. Мы не знали, были ли Рейнджеры поблизости, или бежали ли рейдеры в этом же направлении.
Идти дальше. Мы начали огибать мертвый лес, раскинувшийся по эту сторону горы. Когда-то он цвел и благоухал, сейчас он давно мертв. Он не был таким уж безжизненным как тот выбеленный лес, хотя Ферн и доказывал обратное.
Маленький деревянный волчонок все еще прятался где-то в закромах Фластер, и как только мы начали подходить к лесу, он начал скулить. То ли он хотел убежать, то ли чувствовал сородичей, других древесных волков. Фластер пыталась утешить его, но он все не унимался.
Каттер отстал, теперь он был между мной и девочками. Его раненая лапа замедляла его. Он все поглядывал на отсутствующий коготь и отсасывал кровь. Большая часть крови уже давно засохла, оставив после себя грязно-красный глянец на его черных перьях. Ему бы не помешал сейчас дождь, он бы все смыл с него. Я не понимал, как устроены древесные волки, но не удивлюсь, если запах крови привлечет их к нам. Не то чтобы мы не смогли бы с ними управиться, просто мы были настолько измотаны и потрепаны, что нам сейчас лучше избегать любых стычек. Особенно когда я не владел своим телом.
Мы все как один вздрогнули и вынули все имеющееся у нас оружие. Громкий и глухой стук раздался где-то сзади, со стороны Нейвера. Наверное, Синдер помогла очередному Рейнджеру обрести покой.
«Зашибись. Как же мне нравится, когда все, блять, идет по плану».
Верни мне тело, ты, говноед-предатель. Ты обещал. Верни. Они поймут, что это ты. Как ты думаешь, что они с нами сделают? Каттер тебе кишки выпустит наружу. Ты принимал непосредственное участие в разрушении жизни Айвори. Эш открутит тебе башку, если узнает. Просто верни мне его.
«Ну еще чуть-чуть. Дай мне насладиться моментом, обломщик. Да, и кстати… иди нахер».
Что случится, если мы наткнемся на Шейд?
Это сиюсекундное упоминание Шейд пошатнуло Два-Пинка, и я на какое-то мгновение ощутил под собой землю. Я знал, что ее присутствие по-особому сказывалось на нем, и у меня до сих пор не было к этому объяснения, но сейчас я выяснил также, что одно лишь ее упоминание наносит Два-Пинка боль.
Без стампида в нашей кровеносной системе я нашел путь назад. Я начал думать о любимой мне кобыле так усердно, как только мог. Ее походка. Как она спит. Как челка прячет ее глаза, когда она стесняется.
Ее глаза.
Два-Пинка потерял контроль, споткнувшись о наполовину закопанную консервную банку. Грузно упав на землю, он удивленно вскрикнул. Вот оно.
Ее глаза. Самые красивые из всех, что я когда-либо видел. Несогласие — голубой и пурпурный. Это заставляет меня забыть об ужасах пустошей. О небеса.
Я поднялся и триумфально рассмеялся. Я помотал голенью из стороны в сторону — я снова в строю. Я выиграл Два-Пинка. Я здесь номер раз, мудила.
«Ты ебанная смазливая подошва. Я тебя выскребу из головы сраной ложкой! То, что я сделаю с твоей кобылой, заставит плакать всю ебучую Эквестрию».
Пшел нах.
Я вколол себе в заднюю ногу сразу три шприца Мед-Икса, растрачивая все припасы, что сныкал в карманы, вшитые в мою броню на передней ноге. Его крик затух и унесся куда-то далеко в затылок, сменившись гневным шепотом. Я больше не допущу подобной оплошности и больше не дам ему управлять собой.
Я был слишком снисходителен к этому психопату и поплатился за это сполна. Пока я не найду Шейд, надо постоянно поддерживать наличие лекарств, и тогда-то я уже не отойду от нее ни на шаг, пока не найду способа стереть его из моей головы раз и навсегда.
Подняв глаза, я встретил на себе пару подозрительных взглядов. Они только что засвидетельствовали то, как я споткнулся, заржал в голос и вколол себе лошадиную дозу болеутоляющих. Я неосознанно потянулся к своему порванному уху и вздрогнул от боли, напомнившей мне о том, что оно пострадало от стального дротика. Я усмехнулся вполголоса.
— Я... в порядке. Просто немного удивлен, что мы живы. Все еще... — И именно с этого момента я ощутил в своем теле импульс от волны позитивных мыслей.
Айвори улыбнулась и покачала головой.
— Ага. Нам повезло... Так куда теперь?
Я втянул зубами воздух, когда анальгетики ударили мне в голову. Я никогда до этого не принимал столько Мед-Икса за раз, и тут-то я понял, как мне на все насрать. Мне невтерпеж захотелось убежать в лес. Поиграть в прятки с деревьями, разрезать собой груды мертвых листьев, резвиться с древесными волками.
Погодь, чё... за хуйня? Нет. Не-не, не-а.
Я попытался сосредоточиться на настоящем и повернулся с туманом в голове к Айвори. Три дозы Мед-Икса знатно меня оприходовали. Я надеюсь, это не доставит нам проблем в будущем, потому что вместо того, чтобы застрелить рейдера, я бы обнялся с ним, честно.
— Из Хорнсмита идет один туннель. — У меня все еще свербило в мозге, что мне даже пришлось сделать паузу, чтобы собрать мысли в одну кучу. — Виола подорвала его, но он все еще там... — Я посмотрел мимо остальных вдаль. Пика горы не было видно, но я ясно представил себе туннель под ней. Из-за той стачки с Бессмертным путь в Хорнсмит нам заказан, но осталась еще северная ветка.
— Где-то неподалеку должна быть группа сбежавших рабов. Белых Плащей, Блэнковцев и других. — Эша и Шейд, уповал я. Мне нужна Шейд. — Мы сможем передохнуть, когда найдем их, после мы обсудим наш следующий шаг.
— Рипл... с тобой точно все нормально? — Фластер посмотрела на меня из-под своего капюшона. Ее глаза отражали блеклый солнечный свет из-за завесы толстых облаков. Я кивнул, выглядя, по-моему мнению, достаточно убедительно, чтобы мы наконец отправились в путь. Через секунду я уже порысил туда, куда мы шли, и все-таки услышал за собой цокот копыт.
Я слышал, как девочки шепчутся за глаза. Мое имя всплыло пару раз во время нашего хода. Они различили действия Два-Пинка и мои усилия утопить его. Они понимали, внутри меня что-то да происходит.
Крупная доза Мед-Икса оказалась, наверное, второй после Стампида, который был мне нужен для Массакера, наркотой у меня в крови за эти несколько дней. Вдарило сильнее, чем обычно. Не более.
Я все еще я.
Спустя примерно час колонна дыма, что была Нейвером, исчезла из виду. На нашем пути мы не встретили ни одного следа пребывания здесь рейдеров или рейнджеров. Время текло медленно и размеренно, мне даже удалось выпросить у Фластер еще Мед-Икса, чтобы утихомирить голос. Это было несложно, стоило только напомнить о моем плече, на котором бинт был покрыт случайными каплями крови, и ухе, разорванном пополам на два свободно трепыхающихся на ветру куска.
Лес и пустоши были таким же мертвыми и безжизненными как и всегда. Правда, было одно отличие. Вдоль опушки леса шла дорога. Даже Ферн затих, и только стук наших копыт раздавался по округе.
Дойдя до остатков каравана, мы остановились и осмотрелись вокруг. Он пролежал там, частично погребенный под землю на обочине дороги, довольно долгое время. Шел дождь, и искореженные куски повозки торчали из-под грязного месива. Кости пони тем временем дали нам всю необходимую информацию. Это останки одной из жертв Нейвера.
По скелетам и костям мы смогли насчитать по крайней мере троих взрослых и двоих пони помладше. Судя по оставленным повреждениям, изначально это была большая группа. Остальных предсказуемо забрали в рабство.
Хреново себя чувствую.
Это моих копыт дело. Даже если я и не принимал непосредственного участия в рейде, я отсиживался где-то в укромном месте и чихал на это. Грабил, убивал и упивался этим. Нельзя так жить, выбирая неравного себе.
Караван разграбили подчистую — все, что осталось, нельзя было назвать ценным. Впоследствии мы с незавидной регулярностью начали натыкаться на еще такие же. Было сложно определить, сколько им лет, но все они так или иначе подверглись урону времени.
После последнего встретившегося нам каравана Каттер сказал, впервые за все время нашего пути:
— Пони был здесь.
Я остановился и оглянулся на него. Он сидел на корточках на обочине дороги и осматривал что-то торчащее из грязи. Я подошел к нему, и он вытащил что-то.
Стерев с этого грязь, он обнаружил, что держит нейверовский взрывной ошейник. Как раз такой же сейчас был на мне, потому что у нас не было подходящих инструментов для его снятия. Поднеся разрывное устройство к кончику клюва, он глубоко втянул воздух.
— Он свежий. Очень. Может... — Он так и не успел докончить свою мысль, потому что его сбил с ног черный силуэт, ударивший грифона в бок. Валясь, кусаясь и пинаясь в грязи Каттер боролся со своим обидчиком. В проливной дождь сложно было выцепить какие-то приметы, но это не имело значения. Я достал Сломленного из кобуры, готовый помочь огромному грифону. Удача пришла ко мне так же быстро, как и ушла.
Бронебойный патрон угодил в мой дробовик, и его увело в сторону. Я не удержал равновесия и выронил Сломленного, который по спирали полетел в размокший грунт. Быстро поднявшись на ноги, я начал щупать по земле свою пушку, когда пулемет Айвори застрекотал градом пуль во второго недруга, которого мне еще предстояло увидеть.
Я нашел Сломленного и вытащил его из вязкой жижи. Дуло забилось грязью, и я встряхнул его, пытаясь очистить испорченный ствол. Сбоку, куда ушла пуля, на нем отпечаталась потертость, и я на несколько секунд впился в нее глазами. На нем никогда не было ни царапинки. Тот выстрел бы меня надвое разорвал если бы не этот неестественно прочный материал, из которого был выполнен дробовик.
Я заметил моего оппонента, когда тот взвился в воздух, уходя из-под дождя пуль Айвори. Грифон в черной броне. Быстрый взгляд в сторону Каттера также дал понять, что он дерется с таким же грифоном, но владеющим длинным мечом. Отблеск прицела вернул мое внимание к зависшему в воздухе грифону, который целился в меня из своей крупнокалиберной снайперской винтовки. Он сосредоточил все свое внимание на мне, с удивительным непринуждением уворачиваясь от атак Айвори.
На какой-то миг я даже подумал, что это был Эш. Правда, цвет был совсем другим: под боевой черной броней грифона крылся коричневый окрас. Я бросился в сторону за секунду до того, как раздался выстрел. Пуля взмесила грязь, забрызгивая меня. Дождь сковывал движения, надо было вернуться на дорогу.
Дуло все еще было полно грязи, но я надеялся, что выстрел, который я метил, пройдет без проблем. Дробовик все также был заряжен картечью, а грифон находился на приличном от меня расстоянии, но это было лучше чем ничего. Ствол рявкнул, и струя жидкости и раскаленных газов ворвались под дождь.
Когда я открыл огонь, грифон увернулся от меня щуплого выстрела, но это дало возможность Айвори действовать. Несколько пуль прошли сквозь его крыло, и он рухнул на землю. По приземлении он тут же передернул затвор винтовки и выстрелил в Айвори. Патрон сломал ей боепитание на броне. Айвори вскрикнула, упав на колени. Миниган затрещал и начал свободно вращаться, когда не осталось пуль.
Когда грифон добежал до дороги и прыгнул, я уже держал его на мушке. Он вскочил на задние лапы и нацелил свою здоровую винтовку на меня, корректируя прицел. Я выстрелил первее его, моя картечь вгрызлась в его черную броню, задев в одно плечо, из которого брызнула кровь. Тяжелое оружие выстрелило, но меня не пришило. Пуля прошла вдоль моего бока, проделав глубокую борозду в моей шкуре и разбрызгивая мою кровь по всей дороге. Было больно, но спасибо, что это была поверхностная рана. Очень глубокая поверхностная рана, но тем не менее порожденная скользящим выстрелом.
Я рванулся к нему, пока он судорожно перезаряжался, и крутанулся с отвратительным хрустом моего плеча. Я сквозь боль сжал челюсти и впечатал свой фирменный пинок двумя баллистическими копытами в грифонью черную броню. Пусть его и не прошило насквозь, но я все равно расслышал застрявшую в его горле кровь, когда он попятился. Его птичьи кости не выдержали такого натиска. Я мог только представить, как осколки ребер перемалывают его органы в однородную массу. Он упал на четвереньки, его пушка, отскочив, со звоном упала на землю, а самого его рвало кровью до тех пор, пока он, сжимая грудь, замертво не обмяк.
Сам я тоже не мог уже устоять на ногах — плечо уже работало против меня, поэтому я камнем завалился на твердый асфальт. Я рефлекторно ударил землю копытом, пытаясь подняться и помочь Каттеру. Я мог видеть двух сражающихся грифонов. Грифоном, который владел мечом, была Фрая, занимающая в дуэли преимущество за счет невообразимой длины своего клинка. Каттер был в меньшинстве — у него был кусок древней ржавой трубы.
Айвори же боролась с боепитанием, пытаясь вправить его на место с помощью Фластер, которая суматошно вцепилась в него зубами. Я начал ковылять в сторону заварушки как можно быстрее, перезаряжая по пути Сломленного. Не без помощи магии я стряхнул всю оставшуюся на оружие грязь, делая его вновь пригодным к стрельбе.
Каттер пока справлялся и в одиночку. Фрая отдала предпочтение своей левой лапе, тогда как ее правая свободно свисала. Должно быть, вдарил ей как следует, заставив ее махать тяжелым клинком одной лапой. Оба выглядели сильно измотанными, отчего сражение заметно замедлилось. Я никогда прежде не был свидетелем бойни двух грифонов, однако этот факт заставил меня радоваться, что многие пони, с которыми я сражался, владели менее природным оружием. На обоих было больше дюжины порезов, а бедро Каттера выглядело так, словно Фрая откусила от него кусок.
Они уворачивались и виляли слишком много, чтобы я выстрелил куда надо. Мне между прочим не особо-то хотелось объяснять Эшу, как это так я случайно разворотил голову его брата. И я решился на то немногое, что я мог сделать — отвлекать внимание.
Как только я приблизился к ним, то понял, что грифина, по всей видимости, знала о моем присутствии. Резко развернувшись, она взмахнула своим острым мечом. Я подумал, что он не дотянется до меня, что это был всего лишь предупредительный взмах, после которого она снова вернется к безоружному грифону, но острая боль дала понять, как сильно я ошибался. Она порезала кончик моего носа, не так глубоко, но вполне достаточно, чтобы это вызвало уйму крови и боли.
Мои глаза тут же увлажнились, и я инстинктивно отшатнулся, когда кровь хлынула из моей морды.
— Сука! — закричал я сквозь кровь, заливающую мне рот. — Селестия чтоб тебя!
Она притворилась, что уходит в сторону, взмахнув лезвием, которое Каттер был готов заблокировать. Сделав финт, она метнулась вперед и навершием ударила Каттеру в висок. Он отрубился и тяжело упал, после чего грифина обратила все свое внимание на меня.
— Ты вообще представляешь себе, в какой я сейчас жопе? — закричала она, замахнувшись на меня мечом. Я отскочил назад и, подвернув ногу, улетел в размытое дождем месиво. Нависнув надо мной, она грозно сжала эфес когтями и зло уставилась на меня.
— Моя работа заключалась в том, чтобы все рабы доходили до Красного Глаза. Теперь не осталось ни одного. Ты запорол целую систему бесценного капитала, и ты заплатишь за это, пизденыш! — Она взмахнула мечом, но я скользнул в сторону, удерживая копыто на мелкой ране на груди. Я перекатился и заставил себя подняться. Надо порвать дистанцию. Счет стремительно шел не в мою пользу.
— Может, если я вместе соберу бывших старейшин Когтей и пони, лично объебавшем бизнес Красного Глаза, дела для меня пойдут в гору. — Она, рыча, приближалась ко мне, крутя клинок в своей сильной руке. Другая рука была плотно прижата к туловищу. Она расправила крылья, вероятно, желая психологически надавить на меня. Ну, у нее получилось. Грифоны всегда одним лишь своим видом заставляли всплывать эту картину в моей голове снова и снова. У нее хорошо это получалось.
Она резко повернула голову в сторону, указывая мечом вдоль дороги. Две кобылы все еще возились с поврежденной боеподачей, они обе замерли на месте и посмотрели в сторону грифины, крикнувшей им:
— Подождите немного! Вас я захуярю следующими!
Только сейчас она заметила своего мертвого товарища на дороге. Он умер от многочисленных внутренних травм, которые он бы никак не пережил, когда я сломал ему грудную клетку. Он в причудливой позе лежал в луже собственной крови. Звук, который она издала, не могло издать ни одно живое существо. Она олицетворяла первородный гнев.
Повернувшись ко мне, она зарычала, ее голос опустился до яростного клекота. Я узнал этот взгляд. Такой я уже ловил на себе.
— Ни один ебаный пони не смог убить Когтя и выжить после этого. Эти стальные ублюдки забрали двоих моих. И сдохли за это. Но ты, ты особенный. Я возложу твою голову на ебучий дорожный знак! — Воздев меч над головой, она приготовилась пустить мне кишки одним ударом.
Тут грязная труба ударила ей в затылок, выдернув из нее крик боли и ярости. Круто развернувшись, она побежала на Каттера, который поднимался из вязкой грязи словно сущность из бездны. Он заревел и бросился на грифину в ответ.
Меч со свистом прорезал дождь, она вложила в этот удар всю свою силу, замахнувшись через голову. Каттер выбросил свою раненую руку навстречу, и клинок вонзился между двумя его оставшимися когтя. Он прошел сквозь его лапу и глубоко засел в запястье, но он тем не менее маниакально ухмыльнулся. Он остановил ее меч одной лапой, а другая его была еще свободна. Фрая удивленно подняла глаза прямо в тот момент, когда он ударил ее в лицо здоровой лапой.
Сила удара была настолько сильной, что она потеряла под ногами землю и упала. Клинок все еще крепко сидел в предплечье Каттера. Он взвизгнул птичьим криком боли, когда схватился за рукоять оружия и вытащил его. Его лапа обмякла, его ладонь с запястьем превратились в месиво из крови и костей. Он уверенно владел мечом одной рукой, благо сила и размеры позволяли. Там, где Фрае пришлось долго тренироваться, чтобы только поднять его, Каттеру это ничего не стоило.
— Горите синим пламенем, ты и твои Когти. Вы грязное пятно на нашей расе. Вашего ухода было недостаточно... — одухотворенно произнес Каттер, медленно идя навстречу упавшему Когтю. Фрая по его приближении тут же поднялась — игра еще не окончена. Вместо того, чтобы отпрянуть назад, она рванулась вперед, достав из-за спины кинжал.
Со взмахом крыльев она врезалась в Каттера, и они оба покатились по земле. Он не успел среагировать вовремя и поэтому схлопотал кинжал в плечо. Лезвие засело глубоко, и тогда Фрая воткнула свой клюв в другое плечо. Она продолжала махать крыльями, с каждым взмахом ударяя его ими, пока сама пыталась вгрызться ему в шею.
Каттер не выпустил меч и взмахнул им на грифину на близкой дистанции. Первый удар пришелся острием клинка, за которым последовал громкий чавкающий звук, второй удар был за навершием. Он пустил его ей в живот, сбивая с ног и заставляя зайтись в приступе кашля. Он воспользовался случаем и уперся своей задней кошачьей лапой в землю, после чего с невероятной силой ударил. Она отлетела от него, оставив свой стилет в его плече.
Она прокатилась по земле и с кошачьей грацией вскочила обратно на ноги. Встав в полный рост, она заняла идеальную для контратаки его выпада позицию… Но длинный клинок, прорезав воздух, вонзился ей в грудь. Оружие гордо остановилось в своей новой оболочке. Фрая стояла, и на ее лице застыла гримаса удивления, когда она уставилась на рукоять своего самого верного друга, торчащего теперь из ее груди.
Когда Фрая упала на четыре лапы, я увидел, как из ее спины торчал кончик меча. Каттер неспешно подошел к ней, щеголяя поврежденной рукой. Я не знал, что у него было на уме, так как он и так уже победил. Я был так заворожен битвой, что только сейчас снова обнаружил в себе способность двигаться.
Он обошел грифину и схватил оба ее крыла прямо у основания. Положив одну лапу на середину ее спины там, откуда выходил меч, он прильнул к ее уху.
— Хочу, чтобы ты ощутила это перед смертью. Незабываемые ощущения.
И тогда он потянул. Его изрешеченная рука вяло схватилась за рукоятку, но он продолжал тянуть. Кровь хлынула из обрубка, но он лишь сжал клюв и тянул. Фрая закричала, также как и Каттер через пару секунд. Два кричащих грифона порождали болезненный для всех остальных звук, и я заметил, как Айвори и Фластер прикрыли уши. Затем последовали два тошнотворных хруста, едва различимых за их криками.
С брызгом крови и разорванной плоти крылья отделились от спины, после чего Фрая упала на землю, приземлившись прямо на рукоять меча, пронзившего ее насквозь. Ее крик перерос в невнятное бульканье, и она замолкла. Не знаю, умерла ли она окончательно или просто отрубилась, но с ней было покончено.
Каттер швырнул два крыла Фраи в грязь, приблизившись в ней. Пнув ее в бок, он нагнулся и схватил клинок. Вытащив его из обмякшего куска мяса, что некогда был ему опасным врагом, он стоял под дождем и смотрел на нее сверху вниз. Не думаю, что ему доводилось когда-нибудь убивать своих, но он, кажется, неплохо перенес это.
Он потянулся и стянул с ее трупа ножны. Перекинув их через плечо, он схватился за кинжал, все еще торчащий из его плеча. Вытащив клинок, он швырнул его в сторону. Он вернул меч в ножны и тем самым ознаменовал свою победу.
А затем упал от потери крови.
Мы протащили его дальше по дороге, после чего укрылись под разрушенным билбордом. В антураже пустоши они смотрелись довольно аутентично, и под ними нам всегда были рады. Грифона в основном тянула Айвори, мы же с Фластер пытались особо не мешаться, но делали все возможное для помощи. Он был тяжелым. Реально тяжелым.
Собрав все медикаменты, что у нас были, мы потратили их только для того, чтобы остановить одно кровотечение. Его разрубленная лапа была самым тяжелым испытанием. Фластер наложила ему грубо сделанный жгут. Мы, конечно, не особо понимали, что делали, но кровоток это остановило.
К счастью, не так давно мое плечо тоже перестало пускать кровь, так что бинты мне не понадобились. Айвори настояла на том, чтобы наложить повязку мне на морду, так как из нее все еще текла кровь, а единственный способ остановить ее — было завязать мне рот, да потуже.
Таким образом, со мной, с туго забинтованной башкой, и Каттером, валяющимся в отключке, но тем не менее больше не пускающим кровь, нам не оставалось ничего, кроме как дать себе передышку. Миниган Айвори снова был исправен, а я подержал Сломленного немного под дождем, чтобы смыть с него все остатки приставшей грязи. На нем все еще хорошо была заметна вмятина и царапины от того снайперского выстрела, в остальном же он был в безупречном состоянии. Покуда у меня не было подходящего инструментария для очистки, это то немногое, что я мог для него сделать.
— Что теперь будем делать? — озвучила вопрос Айвори, который, зуб даю, волновал нас всех в данный момент.
Двинув плечом, я ощутил еще один неприятный хруст и болевой спазм, от которого меня чуть не вывернуло наизнанку. Я уже начинал подозревать, что в нем засела пуля. Я пожал своим здоровым плечом, качая головой. Не знаю. Я указал копытом в сторону Каттера и снова пожал плечом.
— Ну, типа, в таком состоянии далеко не уйдешь, правда? — Она села, предварительно расчистив поверхность земли кисточкой хвоста. Дождь смыл большую часть крови с ее шкуры, и теперь она стала просто розовой вместо темно-красной.
Фластер, играя в уголке нашего маленького убежища с древесным волчонком, которого она все время таскала в своем кармане, сказала:
— Мы могли бы... соорудить телегу! На дороге есть все припасы, мы могли бы придумать что-нибудь.
Неплохая идея. Тот ограбленный караван, да, из его запчастей мы могли бы сварганить что-то дельное. Я кивнул, потому что в последний раз, когда я попытался поговорить, Айвори отчитала меня за спавшие с носа повязки.
— Мы с Фластер пойдем за припасами. А ты… присматривай за грифоном. Ты едва ходить можешь. — Айвори встала на ноги и дернулась так, чтобы боевое седло вернулось после сидения в боевое положение. Фластер тоже поднялась, засовывая Ферна обратно в закрома своего плаща. Я достал Сломленного, прижал его поближе к себе и оперся спиной на одну из стен нашей небольшой берлоги. Я помахал им своей больной ногой и тут же пожалел об этом. Этот звук начинает вызывать беспокойство.
— Будь осторожен, Рипл. — Глаза Фластер искрили тревогой, когда она перевела взгляд на бессознательно лежащего грифона. Когда она снова посмотрела на меня, я заверяюще кивнул ей. Ему крепко досталось по яблокам, как бы он ни старался скрыть этого. Но так как он валялся в отрубе, много от него не стоит ожидать.
— Давай, Рип, не скучай. — Айвори пригнулась и вышла под дождливые сумерки. Скоро стемнеет, нам повезло, что мы нашли место, где можно переждать ночь. Я просто надеюсь, что девочки вернутся до темноты, иначе я начну переживать.
И когда Фластер последней вышла наружу, я остался наедине со скверно выглядящим силуэтом грифона и хлещущем по билборду дождем. Я вздохнул и откинулся назад, не сводя глаз со входа. Это будет томительное ожидание.
Я включил подсветку ПипБака и на секунду уставился на его экран. У меня все еще было третье сообщение Свипс, но не думаю, что хочу слушать его. А то еще больше вины свалится на меня, еще больше моих злодеяний откроется мне. Мое копыто зависло над кнопкой проигрывания аудиофайла, пока мое плечо не стало артачиться на то, что я держу ногу в неудобном положении так долго.
Наконец-то настал момент затишья, когда я не был ни в заключении, ни в смертельной опасности. Это... утомляло. Очень и очень утомляло.
Напротив себя я заметил сумку, которую Фластер не поленилась утащить с мертвой Фраи, пока мы с Айвори возились с Каттером. Не видя ничего плохого в простом любопытстве, я схватил ее своей магией. Радиус был не очень, конечно, но я сумел схватиться за кожаный ремешок и протащить ее через все убежище к себе.
Я открыл застежку и вывалил содержимое сумки перед собой.
Кусок какого-то вяленого мяса, который я оттолкнул в сторону. Я был не настолько голодным, чтобы забыть картину, как Каттер отрывает от рейдера шматы плоти. Они меня хорошо откормили в Нейвере, так что мне было пока нормально, даже если я и не ел ничего с утра.
Парочка отмычек, которые я умыкнул себе в карман, где раньше лежал Мед-Икс. Кстати о нем: я вытащил из кучи вещей, оставленных здесь Фластер, еще одну дозу и воткнул ее себе в ногу. Пока все было на мази, мне не очень хотелось снова слышать Два-Пинка.
У нее было много всяких приколюшек, всякий личный хлам, который был мне не очень интересен. Зубы разных существ, безделушка из бус и кожи. На дне скарба лежала фотография, и я вытащил ее.
Она поблекла и состарилась, но на ней все еще можно было разглядеть четырех грифонов. Мне стало даже интересно, откуда они взяли рабочую камеру, с тех пор как на пустоши их совсем не осталось, да и на довоенное фото оно походило с натяжкой. Я замер, когда всмотрелся в него.
Позади троих грифонов стоял старый и седой. На нем была броня Когтей, его лапы обнимали остальных. Он улыбался. Как и все.
Ту, что была посередине, я не так давно видел с оторванными крыльями и мечом в груди. Это была определенно Фрая, только моложе. Она тоже была облачена в броню Когтей и гордо держала меч перед собой, вонзив острие в землю.
Два других грифона привлекли мое внимание. Каждый из них был с черными перьями и мехом, как у Фраи. Когда я впервые увидел ее на Арене, я подумал, что она немного смахивает на Эша, и теперь понял, почему. Эти два юных грифона были бесспорно Эшем и Каттером. Они были без брони Когтей, но все равно стояли горделиво рядом со своей сестрой и, по всей видимости, отцом.
Они были семьей. У меня бы отпала челюсть, если бы могла. Я вперил взгляд в Каттера. Если не выкидывать фото из контекста, то он убил, а затем оторвал крылья собственной сестры.
Нихера себе.
— Епнй писдц, — пробубнил я сквозь бинты, глядя круглыми глаза на спящего грифона. Что произошло между ними, что он без укоров совести сделал такое со своей сестрой? Что за яблоко раздора встало между братьями и семьей?
Шум снаружи отвлек меня, и я подумал на секунду, что девочки уже вернулись.
Нет, слишком быстро. Отсюда путь неблизкий, а это значит, что снаружи кто-то другой. Я нацелил Сломленного на вход и магией вырубил свет ПипБака.
Черная когтистая лапа схватила край импровизированной двери и потянула на себя. Но я не выстрелил, а в неверие распахнул глаза.
— Кик! Нихуя себе, ты жив?!
Эш стоял в дверном проеме, весь вымокший, и целился из своего револьвера мне меж бровей.
— Хмпф? — Эш?
Он молниеносным движением заключил меня в объятия. Я болезненно вскрикнул, когда он надавил на мое раненое плечо и тут же выпустил меня, извиняясь.
— Кик... Ух ты. Я рад, что не выстрелил. Я патрулирую эту дорогу с тех пор, как мы услышали взрывы со стороны Нейвера... пытался разглядеть пони, идущих этим путем. Мы подобрали парочку сбежавших рабов и убили столько же рейдеров... Мы уже начали терять надежду, увидеть кого-нибудь нормального. Пиздец... Кик, я не верю.
Он просто пристально смотрел на меня, явно не замечая грифона, лежащего рядом с ним. Я предположил, что он был так же удивлен, как и я.
— Я услышал стрельбу здесь... и когда заметил свет, то решил проверить, но... охуеть просто. Кого-кого, а тебя не ожидал увидеть и... — Он взглянул на лежащего без сознания грифона. Подозреваю, что когда он видел Каттера в последний раз, тот был куда более худым и… крылатым. Монструозная бескрылая гора мышц не походила на брата, сохранившегося в его воспоминаниях, но он все же узнал его. Я это понял по глазам.
— Каттер? — Его голос упал и стал тревожным. Он посмотрел на меня, указывая на грифона. — Каттер?
Я кивнул, зная, что с плотно перебинтованным ртом, я мало чего смогу рассказать ему о наших злоключениях. Я указал на Каттера, а затем на себя, потом дважды поднял копыто, надеясь, что он поймет. Я надел воображаемый капюшон на голову и провел копытом по гриве, якобы причесывая, заканчивая тем самым пантомиму.
— Айвори и Фластер?
Я удовлетворенно кивнул головой.
Он оглянулся и снова поглядел на меня.
— А где они?
Я указал на выход, туда, где затухал очередной день. Все эти жестикуляции было сложно использовать для донесения деталей. Я подумал, что мне стоит поделиться с грифоном еще кое-чем. Я пролеветировал ему фотографию.
Он взял ее, и я включил подсветку на ПипБаке. Он, казалось, остолбенел, когда увидел ее. Он держал ее, а его голос похолодел и огрубел. Злость его была направлена не на меня, а на мир в целом.
— Где ты это взял?
Я ткнул копытом в грифину, стоящую в центре. Его глаза чуть расширились.
— Фрая? Где она? Что произошло? — Это была не череда вопросов брата, боявшегося за судьбу своей сестры, но вопросов, выражающих опасение.
Я указал на Каттера и провел копытом поперек горла.
— Он сделал?
Я торжествующе кивнул. Он тяжело уселся на свободное место в центре, рядом со своим раненым братом.
— Он поправится?
Я пожал плечами. Я не был врачом. Все, что я знал, так это что он еще цепляется за жизнь.
Он сжал голову лапами и вздохнул.
— Пиздец какой-то, а не семья... — Он ушел в какое-то оцепенение, оставив это замечание висеть в воздухе. Даже если бы я и мог что-то сказать, я бы промолчал. Я не знал, что надо говорить в подобного рода ситуациях. Я просто позволю грифону переварить всю эту информацию самостоятельно.
Мы сидели так какое-то время, и только барабанящий дождь заполнял эту тишину. В конечном итоге снаружи раздался звук, который привлек внимание как нас, так и наших пушек. Айвори, пригнувшись, зашла в наше убежище, и мы также быстро их опустили.
— Эш? Ты что здесь делаешь? — Это было первое, что она смогла спросить после удивленного вскрика, когда лицо с клювом встретило ее.
Айвори и Фластер собрали достаточное количество припасов, чтобы построить простенькую тележку. Эш помогал с мелкими поручениям, тогда как девочки параллельно рассказывали ему, что произошло в Нейвере. Я остался под билбордом с Каттером — не хотел мочить свои бинты. Громкие обрывки фраз и единичный взрыв хохота то и дело долетали до моего лежбища. Я бы хотел сейчас оказаться там с ними снаружи. Мне было чертовски интересно, насколько их история отличается от моей.
Примерно через десять минут грифон зашел ко мне под крышу.
— Ладно, телегу мы подготовили. Поможешь вытащить его наружу? — Он схватил брата под лапы, и я в меру своих сил схватил грифона за ноги. При помощи магии и закидки ног себе на холку мы пошли. Моя хромота не упрощала задачу, но мы все-таки дотащили тяжеленного Каттера до телеги. Меня поразила схожесть двух грифонов, также как и отличия, которые заключались в жилистости и выносливости Эшреда и чрезмерной мускулистости Каттера. С крыльями, конечно, неувязочка... но даже с первого взгляда понятно, что они были птицами одного полета... или типа того.
— Так что, куда идем? Надеюсь, туда, где есть душ? — Было смешно слышать такое от Айвори, так как мы стояли под проливным дождем. Большую часть времени у нее в голове крутилась только одна мысль. Теперь, когда Вайрс был больше не у дел, она, вероятно, теперь думала только о перспективе груминга.
Эш указал вдоль дороги.
— Около часа в ту сторону. Чуть от дороги мы нашли старое здание МиМ. Мы там залегли на пару дней. Все ждали вестей от Кика.
Я глянул на него, и он расплылся в улыбке.
— Да, заставил ты нас понервничать, братан. Многие думали, что ты ноги протянул, но я не терял надежды. Тебя хер убьешь. Шейд тоже не падала духом... Кто-то будет на седьмом небе от счастья, когда я пропихну твой зад во входную дверь.
Он ухватился за края косо сколоченной телеги и вытянул ее на дорогу. Айвори подставила мне свой бок, чтобы я оперся. Я не стал отпираться. Растянувшись вдоль дороги, мы вновь отправились в путь. Правда, в этот раз у нас был пункт назначения.
Шейд. Шейд была моим пунктом назначения. А после этого медосмотр.
Но сначала Шейд.
После продолжительного ковыляния по дороге не без помощи Айвори Эш вывел нас в лес на проторенную тропинку. Я осознал, что когда-то здесь была четко очерченная проселочная дорога, но двухсотлетняя эрозия и дождь спрятали ее. Если бы мы не оказались на самой дороге, ведущей дальше в лес, я бы и вовсе не увидел ее.
Эш шикнул нам:
— А теперь ни звука. Это территория древесных волков. Они пока еще ни на кого не напали, но лучше перебдеть.
Дорога представляла из себя болото, топкое и засасывающее, как и все остальные немощеные поверхности, на которые мы постоянно натыкались после Нейвера. Идти было тяжело. Я слышал, как свистит и кряхтит Эш, волоча за собой телегу с братом. Я бы с радостью помог ему, если бы мог ходить.
Солнце, скрытое за толстым слоем облаков, зашло за горизонт, и стало так темно, хоть глаз выколи. Благо у меня был мой ПипБак, который освещал, однако, только область вокруг моей правой ноги, но мрак леса он при этом не в силах был разогнать. Эш, кажется, точно знал, куда надо идти, и останавливался он надолго только для того, чтобы мы нагнали его. Фластер шла рядом с ним и не отходила ни на шаг, явно припоминая свой прошлый раз в лесу. Хотя она и завела себе нового друга, пережив это испытание, ее чуть было не сожрали.
— Пришли, — сказал Эш, прибавив шагу. Сперва я ничего не увидел, но, прищурившись сквозь мглу, смог разглядеть свет в окне. Я оттолкнул Айвори, а сам поковылял во весь опор.
Массивная входная дверь преграждала нам путь. Эш постучал, а его разбухшие когти отозвались колоколом. Раздался громкий петельный скрежет, и дверь открылась. За ней, направив на нас свои винтовки, стояли два измазанных грязью Плаща. Когда они увидели Эша, то опустили стволы, давая нам проход.
— Шейд! Я тут нашел одну персону, иди глянь! — крикнул Эш, когда дверь за ним захлопнулась, и я был чрезмерно ему за это благодарен. Он подмигнул мне, а после приказал Плащам привести медика.
Я был слишком занят, вслушиваясь в отзвук копыт по металлическим ступеням, чтобы слышать окружающие меня звуки. Они были нерешительными, останавливались на каждом шагу. Затем я увидел ее. Мою Шейд.
Когда она увидела меня, грязная, раненая, вся перебинтованная, но все еще живая, то не поверил своим глазам. Она мгновенно преодолела целый пролет и, пока бежала ко мне, чуть не сшибла собой Айвори. Она бы влетела в меня на полной скорости, если бы не заметила, как я прижимаю ногу к груди и кровавые бинты вокруг лица. Она затормозила прямо передо мной и обвила ноги вокруг моей шеи, заключая в сильнейшие объятия и зарываясь лицом в мою гриву.
Я мог только стоять и пользоваться ей как заменой моей искалеченной ноги. Не то чтобы я хотел делать что-либо еще, — я ждал этого самого момента, еще когда бросил ту сумку сквозь огонь.
Закрыв глаза, я потерся о ее шею. Нас не волновали пропитанные кровью повязки, мы оба вздохнули от прикосновения.
Будучи так близко к ней, я терял счет времени. Вскоре я ощутил неловкие толчки в бок. Открыв глаза, я посмотрел на того, кто тыкал в меня, и увидел пони, о которой напрочь забыл. Вся в синяках, кровоподтеках и разнообразных ранах, светившая своим заплывшим глазом, но тем не менее все равно улыбающаяся — Жемчужина. Мой куратор с Арены. В такое суете, где моей целью было просто выжить, она совершенно вылетела у меня из памяти.
Я виновато посмотрел на Жемчужину в ответ, которая стояла с небольшой коробочкой, зажатой в зубах. На ней была отпечатана бабочка Министерства Мира, и я сообразил, что медиком была она. Она здесь, судя по всему, не больше пары часов, а они уже заставили ее лечить больных и раненых.
— Эм... привет, Рипл. — Шейд смерила худощавую кобылу-врача быстрым сметливым взглядом, после чего снова вернулась к объятиям. Ее ревность всегда забавляла меня. — Не мог бы ты... эм... пойти со мной? Надо отмыть тебя.
Я кивнул и последовал за ней со все еще свисающей с моей шеи Шейд. Пока мы шли за Жемчужиной, боковым зрением я заметил Эша и его игру бровей. Я знал, о чем он там думал, и отрицательно покачал ему головой. Пойти в душ с двумя кобылами? Ага, в другой раз, может, но не сейчас точно.
В комнате, в которую нас привели, находилось несколько рабов, набиравших силы после побега, и я мог сказать по одному их виду, что они выбрались во время нападения. Я заметил, что ни на одном из них не было ошейника. Мой — кольнулся при этой мысли. Даже если он давно был обезврежен, его вес служил перманентным напоминанием о той бойне.
Я спешно обнял Шейд своей поврежденной ногой и слегка оттолкнул ее мордой. Надо было позаботиться о своих ранах. А еще я переживал неспособность произнести хоть слово. Она пошла за мной, чтобы поймать меня, потому что я совсем забыл, что не могу ходить без своей ноги, отчего и с силой повалился на пол. Я застонал и не без помощи двух кобыл поднялся, сопровождаемый до крана у одной из стен.
Они начали вместе снимать повязки с моего лица и плеча. Когда моя морда освободилась от бинтов, я поработал челюстью. Прошло уже какое-то время с тех пор, как я говорил в последний раз. Я имел на это право, между прочим.
— Привет, Шейд. — Я улыбнулся и поцеловал ее, после чего скорчил губы, увидев кровавое пятно, которое я ей оставил. — Ой... э... у тебя остались еще зелья, Жемчужина?
Она передала мне склянку с фиолетовой жидкостью, которую я быстро открыл и осушил. Я почувствовал тупое ощущение от исцеления, которое сделало мир вокруг не таким херовым. Открыв кран, она подставила губку под воду и протерла мне лицо. Оно сразу же перестало болеть, и ей приходилось вымачивать губку от моей крови каждый раз, когда она проходилась по запятнанным кровью местам.
Когда Шейд стерла кровь со своего лица, а Жемчужина начала скрести мне плечо, я заговорил с ней. Я умирал от любопытства, что же произошло с ошейниками.
— Жемчужина... как вы попали сюда?
— Грифон нашел нас. Мы бежали из Нейвера. — Словно такое происходит каждый день в Эквестрии. Она хмыкнула моей ране и опустила губку. Порывшись в ящике с припасами, она вынула стальной пинцет из нержавейки. Просто огромный.
— Эм-м... а это еще для чего? — И прежде, чем я успел закончить вопрос, она вонзила пинцет в рану в моем плече. Я вскрикнул от неожиданности и резко накатившей волны боли. В принципе, я представлял, что произойдет, завидев пинцет, но не ожидал, что это будет так больно. С тех пор, как я перестал нагружать ногу, она ощущалась в какой-то степени онемевшей.
Шейд ахнула и в удивлении прикрыла рот, не сводя глаз с пони, возившейся металлическим инструментом у меня в плече. Я почувствовал, как Жемчужина ухватилась за что-то и затем потянула на себя. В зажатых тисках пинцета находилась деформированная пуля.
Я сморгнул слезы радости и взглянул на пулю.
— Ай! Говори хоть, что собираешься сделать в следующий раз. Пожалуйста?
Бросив пулю и снова поднимая губку, она извинилась сквозь стиснутые зубы:
— Прости. Большинство пони, которых я оперировала, были без сознания. — Точно. Она обучилась медицине на уровне куратора Арены. Удобство не играло там огромной роли.
— А до Эша. Как вы сняли ошейники? — Я погремел своим с помощью магии, пошевелить им только что прооперированным плечом означало новую волну боли. Шейд дала мне еще одно зелье, которое я жадно пригубил. Я хотел, чтобы дыра в плече как можно быстрее закрылась, пусть даже сугубо внешне. И даже с зельем я понимал, что буду хромать еще добрых пару дней прежде, чем суставы снова начнут работать.
Когда мое состояние стало чуть лучше чем у отмудоханного до полусмерти, я осторожно опустил копыто и перевел на него вес. Оно ощущалось все еще чужеродно, но, по крайней мере, не уронило меня. Прогресс.
— Это все раб. Блэк Берри. Он был добрее остальных, — продолжила свой рассказ Жемчужина, и я в замешательстве посмотрел на нее. А, она про ошейники. — Он отпинал их...
Ее взгляд устремился куда-то вдаль, а сама она пребывала в крайней задумчивости, держа полную крови губку во рту. Шейд тронула ее, чтобы та продолжила мою чистку, и она снова вернулась в реальность.
— Отключил ошейники. Деактивировал их и велел нам бежать. — Она содрогнулась, и выражение ее лица стало трудно прочесть. — Прежде чем они разорвали его на части, он ударил меня копытом в глаз.
Она снова ушла в тягостные воспоминания, и Шейд пришлось взять у нее губку и начать тереть со своей стороны, счищая кровь, которая покрывала все мое копыто под пулевым отверстием. Я вздохнул. Мне было жаль Жемчужину, что она испытала подобное, но в то же время я был несказанно рад, что меня никто не пытается убить в настоящий момент.
Жемчужина медленно отошла от тупого шока, пристально посмотрела на Шейд и, наконец, смыла обильное количество крови с моего бока. Я стоял, потирая хромающую ногу. Жемчужина улыбнулась, а я ей в ответ.
— Ты тогда сказал, что не будешь... ну ты понял... потому что у тебя есть кобыла. Теперь я понимаю, что ты имел в виду.
Я замер. Тогда я сказал ей, что у меня есть кобыла, поэтому я не собираюсь насиловать ее. Внезапно мне стало очень не по себе, хотя несколько секунд назад было еще ничего. Очень осторожно, как бы предчувствуя удар, она обняла Шейд.
— У тебя хороший жеребец, — улыбнулась Жемчужина. — Спасибо.
Шейд пробормотала комплимент в ответ, но у нее плохо получалось говорить сквозь губку во рту, не то что у нашего худосочного врача.
Затем Жемчужина выпустила Шейд из объятий и без единого слова буквально вылетела из душа. Шейд остановилась и странно поглядела на меня.
— Что это сейчас было? — Губка упала на холодный пол за ненадобностью, так как вся грязная работа была уже позади.
— Она помогала мне там, в Нейвере. Я рад, что она выжила. — Она заткнула меня поцелуем, посильнее прижимаясь ко мне. Она скучала по мне. Как и я по ней. Ничего, кроме криков расправы раненого грифона, не могло разлучить нас.
— Предатель, трусливый уебок! Я клювом тебе башку с плеч оторву! — Вот дерьмо. Каттер очнулся. Шейд лучше разбиралась в вещах, где нужно было кому-то помочь, так что мы побежали в сторону возгласов как один. Ее тепло поддерживало меня там, где мое раненое плечо не смогло бы.
Влетая в комнату, куда мы положили бессознательное тело Каттера, я стал свидетелем настоящего Тартара. В одном углу сидел Белый Плащ с четырьмя глубокими кровоточащими порезами на лице. Еще несколько пытались удержать грифона как магией, так и грубой силой, однако это не помешало ему здоровой лапой ухватиться за горло Эша, как если бы он пытался оторвать ему голову.
— Каттер... успокойся... мне жаль, — задыхался Эш сквозь сжатый клюв. На когтях Каттера я заметил стекающую кровь и знал, что он мог перерезать горло своему брату в любую секунду. Я видел, как Эш уже делал это раньше, а Каттер был среди них двоих самым сильным.
— У... меня... не было... выбора… — Если бы темный грифон мог окраситься в голубой, он бы несомненно окрасился. Я видел, как дрожали его веки, когда он был на грани потери сознания. Кто-нибудь же должен остановить его! Я не был особо в настроении, но мне пришлось проковылять к ним, попутно доставая из чехла Сломленного. Меня это уже начинало бесить.
Я вдавил дуло в опухший грифоний глаз и приблизил лицо, шипя:
— Завязывай с этой хуйней. Я тащил тебя за собой не затем, чтобы ты убил моего друга, так что тебе лучше смириться с ним. — Если бы я не знал Два-Пинка, то подумал бы, что он вернулся. Хотя Шейд была рядом и держала его на расстоянии. Это был я. — Я заслужил ебучий покой и тишину, как и все пони здесь, а ты тут устроил концерт по заявкам. Ты позволишь им вылечить тебя, отвянешь от брата и дашь мне спокойно провести время с моей кобылой. Усек?!
Ближе к концу у меня начал дергаться глаз от переполнявшей меня ярости, и все пони, до этого державшие Каттера, быстро стушевались. Он выпустил горло брата, но теперь когти оказались уже у моего лица. Каттер посмотрел на меня тяжелым взглядом, под которым я бы ретировался, не будь я таким разъяренным.
Его лапа упала на бок, и когти с характерным стуком отскочили от стола, на котором он лежал. Он слегка сдулся, вздыхая.
— Ладно. Только... уберите его от меня.
Я взглянул на Эша, выражение лица которого выражало абсолютную тоску. Я кивнул в сторону двери, и он вышел, чуть задержавшись в проеме, чтобы посмотреть пару секунд на брата, после чего исчез. Когда он ушел, Белые Плащи снова приступили к чистке ран Каттера.
— Ты знаешь, есть здесь где-нибудь тихое место? — спросил я Шейд, и она, кивая, улыбнулась. Я просто хотел прилечь, отдохнуть и повернуться спиной ко всему, что пытается меня убить.
— Пошли. — Это было больше ковылянье, чем ходьба, когда она поддерживала меня словно костыль.
По нашему уходу за нашими спинами я услышал отрывок разговора:
— …Кто так жгут наложил? Все, баста... готовьтесь к ампутации.
Я ощутил укол вины, но продолжил идти. Поебать на него, тем более что он сам подставил свою лапу под меч, вот пусть научится жить с последствиями. Шейд уткнулась мне в шею, и моя хмурость сменилась улыбкой, и пока мы поднимались по лестнице, я уже ухмылялся во весь рот. Я едва увидел, как Эш посмотрел на меня, когда мы прошли мимо двери его комнаты. Странная смесь злобы, разочарования и беспокойства.
Комнатой Шейд была кладовая. Или точнее сказать — двухсотлетняя кладовая. Теперь она служила комнатой, в которую могла поместиться парочка чистых матрасов. В углу, на полуразрушенной полке, лежала сумка, та, которую я ей бросил.
Взяв сумку и открыв ее, я проверил содержимое. Разнообразные патроны для дробовика, лекарства... и черный продолговатый кейс. Все на месте. Даже если я и хотел избавиться от этого куба, пусть уж лучше он будет у меня, чем у Хэйта. Я не знал, для чего ему нужны эти кубы, но пусть хоть у меня задница треснет по диагонали, ему я их не отдам.
Я уселся, но не на матрас, потому что к моим ногам все еще крепилась шипастая броня. Я начал снимать ее комбинацией зубов и магии, и внезапно мне захотелось поскорее снять с себя весь грязный металл. К одному из лезвий пристало несколько кусочков пони, и мне резко захотелось сжечь все это при первой же возможности. А тем временем пока я провожу ревизию запасенных мной патронов, я просто оставлю их снаружи.
Когда я закончил, Шейд села на матрас рядом со мной, ее глаза были закрыты, а тело было вплотную прижато к моему.
— Я знала, что ты жив. Эш пытался разубедить меня в этом... но я верила до последнего.
Стоило ли говорить ей, что я сдался сразу же, как только дверь разъединила нас? А минутой позднее ожидал неминуемой и страшной смерти на той лестнице? Нет... нет, я не гордился этим. Мои приоритеты искажались то и дело обещанием мести... но не сделал ли я уже достаточно?
Армия рейдеров Хэйта развеялась по ветру. Большинство Совершенных мертво. Сам Хэйт сейчас над облаками, в отравленном трупе Мэйрмека. Я вспомнил о горе сразу же, как впервые очнулся. Горы понесли большой ущерб от оружия зебр во времена войны и больше были не пригодны для жизни. Я не знал, научили ли нас этому в Стойле или уже снаружи, но это все, что я помнил о Мэйрмек.
Не исключено, что я многое, содеянное Рейнджерами, приписывал себе, но чувствовал, будто заслужил это. Я страдал за это и почти смог отомстить, когда они атаковали Нейвер со своими сраными роботами. За все это время я увидел только пару Рейнджеров, но их наверняка было в разы больше. Мне по-прежнему очень сильно хотелось прикончить Броукен Эрроу за то, что он втянул нас во все это, но во время нашего побега я не увидел и не услышал его. Если у них хватило духу напасть на Стойло, окруженное рейдерами, возможно, и на Мэйрмек они не зассут напасть. Это не было лишено смысла. Военная база сулила им именно те технологии, которые они ищут, пусть те и были немного разрушены и также немного радиоактивны. Может, они даже убьют Хэйта в своей горячке. Надо рассматривать и этот вариант. А сейчас Шейд искала и ждала ответа. Я опять ушел в свои мысли.
— Ага... было жестко. — Слово "жестко" и близко не стояло с тем, что мне пришлось испытать, но мне не хотелось перечислять каждую пытку, через которую я прошел. Теперь я хотел извиниться перед ней за то, что бросил ее в своих слепых попытках отомстить. — Прости, что поступил так с тобой, но я не мог позволить Хэйту взять желаемое, — сказал я и наклонил голову чуть вбок, и она уткнулась мордочкой под мою челюсть. Шейд начала быть куда более раскрепощенной, чем обычно, но я не тот пони, чтобы возникать по этому поводу. Я заслужил немного отдыха, который могу провести с любимой кобылой. О большем я не мог и мечтать.
Я улыбнулся, когда снова стал чувствовать себя измученным и пропущенным через мясорубку пони. Никакой рейдерской брони или окровавленных бинтов. Мой взгляд зацепился за мое отражение в грязном зеркале, которое Шейд поставила на полку. Я поднял здоровую переднюю ногу и поигрался с ухом, представляющем собой два шмата, разделенных посередине надвое. Лечебное зелье излечило только относительно простые раны, но ухо, рассеченное почти до черепа, отказывалось срастаться. То же самое можно было сказать и о шраме на лице. Моя голова сейчас выглядела как мешанина из сшитых воедино разных клочков кожи. Я вздохнул, когда получше разглядел еще одну уродующую меня рану.
— Больно? — Шейд подняла взгляд на мое ухо, и я инстинктивно спрятал его от ее глаз. Она уже видела его, но мне почему-то было стыдно показывать его.
— Больше нет. Мне... уже лучше. Правда, лучше. — Это было правдой. Мое тело было испещрено десятками синяков, порезов и других ран, но я не чувствовал их. Нога только болела, когда я случайно двигал ею не туда, да и нос все еще побаливал от малейшего прикосновения, однако по большей части мне было лучше. Близость к любящей кобыле, возможно, оказывала обезболивающий эффект.
— Хочешь, что бы стало еще лучше? — спросила она низким и соблазнительным голосом. Я мельком глянул на нее, встретившись с ней взглядом. Ее глаза имели надо мной безудержную власть. Если бы я даже хотел, я бы не смог отказать этим глазкам.
— Э... — Мозг перестал работать. Челюсть расслабилась, а глаза бешено рыскали в поисках хоть какой-нибудь подсказки на вопрос.
— Сочту это за да. — Она поцеловала меня взасос и навалилась. Она начала толкать меня всем телом, и прежде, чем я совсем упал, я заметил одну вещь.
Дверь все еще была открыта. Потянувшись магией, я закрыл ее. Она со щелчком, без малейшего скрипа закрылась, отрезав внешний мир и этот уголок личной свободы.
Затем я запер ее, на всякий случай. Оставшаяся часть ночи принадлежала только нам с Шейд.