Дружба это оптимум: Вверх по спирали
Квартал
– За Литтл! – прозвучал тост, и всепони подняли бокалы.
Я покраснела, позволив гриве упасть на лицо и закрыть один глаз.
Опустошив бокал, я поставила его на стол.
– Ладно, ребята. Хорошенько повеселитесь и можете уйти домой пораньше: работы на сегодня больше не будет.
Переход от полной занятости к неполному рабочему дню бизнес-пони был не таким, как я ожидала, но всё-таки нравился. Я нуждалась в чём-то, что будет структурировать жизнь, давая иной повод вставать по утрам, кроме одного лишь желания увидеть друзей. И недавно я нашла настоящую работу.
Это произошло во время плэй-офф в пони-поло, которую Гарлик превратил в подобие большой вечеринки. Там было много еды, напитков и пони, поскольку «Люди» вплотную приблизились к участию в чемпионате. Конечно, некоторые матчи проводились далеко, но когда они должны были играть с «Фланковер Урсас», мы все собрались в квартире Гарлика.
Технологий высокого уровня в Эквестрии нет, но их волшебные аналоги распространены повсеместно. Большой магический экран на портальной основе был, по сути, полной заменой телевизора, позволяя смотреть матч в режиме реального времени. Проблема возникла во время перерыва, когда всепони отвлеклись на еду и общение, и волшебный экран просто перестал работать. Я была первой, кто это заметила, но вскоре все собравшиеся волновались по поводу пропавшего изображения.
Действуя по наитию, почти инстинктивно, я направила рог на экран и попыталась почувствовать его. Из того, что смогла сообразить, получалось, что сигнал по-прежнему шёл, но не показывался.
«Если считать это компьютером, – подумала я, – и назвать произошедшее проблемой с сетевым соединением, то стоит попытаться разорвать его и снова запустить».
«Прощупав» экран, я отыскала нечто, по моему мнению являвшееся аналогом антенны, используя магию, отключила эту часть от основной конструкции, а затем подключила обратно.
Мгновение спустя картинка вернулась.
Всепони вокруг видели, как мой рог засветился, а затем устройство вновь заработало, и теперь бурно поздравляли и благодарили за его исправление.
– Знаешь, а ты ведь настоящая пони-ремонтник! – сказал Гарлик. – Тебе стоит пользоваться этим талантом, чтобы помогать тем, у кого возникнут затруднения с волшебными приспособлениями.
Так я начала дело. Поначалу работала одна, лично приходя ко всем пони, у которых сломались магические коммуникаторы или радио. Уровня знаний от исправления технических проблем в прошлом с лихвой хватало для исправления магических проблем сейчас, так что я весьма преуспела в этом деле. Я была, конечно, не единственной пони-ремонтником в Мэйнхэттене, но вскоре поняла, что есть способ получить преимущество над остальными, сделав то, чего нипони ещё ни разу не делал…
Я начала заключать договора сервисного обслуживания.
До этого пони приходилось ждать с неработающим оборудованием, пока к ним не приходил единорог, чтобы отремонтировать его. Я же проявила инициативу, продавая обещание, что приду, если что-то случится, но, кроме того, ещё и обеспечу регулярный техосмотр. Я экспериментировала с коммуникационными заклинаниями, чтобы они посылали сигнал, если что-то ломалось или просто переставало работать как следует. Я могла починить вещи прежде, чем они ломались, и это тоже было новинкой, дававшей преимущество. Другие ремонтники получали деньги, когда вещи ломались; я – за то, что они не ломались.
Достаточно скоро дело разрослось до таких размеров, что пришлось искать помощников. Когда пришли наниматься пегасы и земные пони, я поначалу думала отклонить их кандидатуры, но затем, по здравому размышлению, наняла их в качестве торгового персонала, чтобы они заключали контракты и занимались рекламой. После этого потребовалось больше единорогов и цикл повторился.
И это работало. Дело стабилизировалось и приносило доход, так что я решила устроить сотрудникам небольшую вечеринку, чтобы отпраздновать полугодовой юбилей и выход на точку безубыточности.
Сейчас, оставив пони веселиться, я направилась домой, чтобы увидеться с Гарликом. Мун сегодня была на очередной доставке СелЭкс, но в данном случае это даже радовало, поскольку начинался новый сезон пони-поло, и это означало что я снова увижу его в режиме неистового фаната. Матч был уже в самом разгаре, когда я открыла дверь.
– Эй, Литтл, – позвал Гарлик, – хорошо, что ты пришла. Я хочу познакомить тебя с братом, он сюда недавно приехал.
Он подвёл меня к большому жеребцу жёлтой масти в белых пятнах. Знаете, раньше я думала, что Гарлик крупный, но сейчас он смотрелся просто коротышкой. Не скажу, что это была любовь с первого взгляда, но я определённо захотела подружиться с ним.
– Реджи, это мой хороший друг Литтл Лавхорн. Литтл, познакомься с Реджи.
– Реджи Парм, мне это нравится, – сказала я, потрясая ему копыто, а затем лукаво подмигнула и тряхнула гривой, не добившись, однако, никакой ответной реакции.
Сидя после этого и наблюдая за игрой, Гарлик отпускал свои обычные пояснения, а я сидела рядом с Реджи и болтала обо всём на свете, почти не обращая внимания на игру. Было что-то завораживающее в нём, и если большинство пони являли собой олицетворение сладости и света, то он был на самой кромке всего этого. Я поняла, что он нравится так, как могут нравиться только плохие парни.
Я использовала магию, чтобы игриво кормить как себя, так и его. Примерно на середине матча я увидела, как Реджи смотрит на последний оставшийся кусочек куриных корнеплодов в соусе. Подняв его, я предложила Реджи, но он сказал «нет». Я тоже была не прочь съесть его, но вежливость требовала для начала предложить гостю. Впрочем, теперь этот кусочек не будет одиноко лежать на тарелке до конца матча.
Когда игра закончилась и Реджи ушёл, я подозвала Гарлика.
– Слушай, хочу тебя спросить… ты мог бы сделать мне одолжение?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты мог бы сделать партию этих кореньев, чтобы я могла забрать их домой?
Он усмехнулся.
– Хочешь устроить свою собственную вечеринку?
– Возможно, если Реджи захочет присоединиться. Но на самом деле они мне просто очень нравятся, и я хочу как следует наесться.
– Хмм. Надо подумать. Пожалуй, завтра я займусь ими.
По какой-то непонятной причине он выглядел несколько разочарованным. Впрочем, не думаю, что он будет возражать против визита брата ко мне, тем более я говорила об этом лишь наполовину всерьёз. Я хотела эту еду для себя, причём уже давно. В Эквестрии много хорошей еды, но нет почти ничего на вынос: все блюда связаны с общественными мероприятиями, и мне перепадало не так уж и много. Даже сейчас, когда можно было не заморачиваться насчёт диет и сбалансированного питания, а также забот о том, в какую сумму обойдётся очередной ужин, я по-прежнему не могла как следует удовлетворить своё обжорство!..
Когда на следующий день Гарлик принёс корнеплоды, я поблагодарила его лучшим способом, который знала, и забрала их в свою квартиру. Закрыв дверь, включила музыку и достала книгу, которой собиралась насладиться: ещё одной хорошей стороной магии является способность вкушать пищу и читать одновременно, не опасаясь, что заляпаешь страницы, переворачивая их жирными пальцами…
Первый укус был так же хорош, как и всегда, но уже на четвёртый или пятый я не была так счастлива. Некоторые продукты, особенно солёные, имеют свойство притуплять вкус, когда вы едите их. Первая горсть попкорна, например, будет куда вкуснее, чем все последующие. Я никогда не замечала этого на вечеринках, но теперь смогла прочувствовать.
Вздохнув, я сказала самой себе:
– Быть может, со всеми этими пони вокруг я просто не замечала этого. Но я просто хочу получить всё…
В этот момент я услышала, как открылась и закрылась дверь в квартиру Мун.
Оставив блюдо на столе, я галопом выбежала за дверь, желая поприветствовать её.
После поцелуев и объятий я спросила о том, как прошла поездка.
– Хорошо, – сказала она, – хотя я и не смогла поехать назад без лишнего груза, как обычно делаю. Нам заказали большую доставку из Кантерлота в Мэйнхэттен, так что вместе со мной отправились ещё несколько пони.
– Какие-то проблемы?
– Ничего, что угрожало бы благополучию СелЭкс!.. На самом деле там было кое-что, что может представлять интерес скорее для тебя – множество магических коммуникаторов и артефактов от некой новой фирмы под названием НеверФэйл (NeverFail — буквально "никогда не подведёт", "Неломашкин").
Я не была знакома с таким брендом. С тех пор, как начала заниматься коммерцией, я успела хорошо узнать все грешки техники различных производителей. У одних была заметна тенденция к проблемам со звуком, другие давали сбой при тяжёлых нагрузках и так далее.
– У тебя есть с собой какой-нибудь образчик их техники? Хотелось бы сразу обогнать конкурентов и иметь возможность рассказать клиентам, как именно я смогу их обслужить.
Мун послала мне томный взгляд, полный желания.
– У тебя уже есть пони, которую ты можешь обслужить.
Всякий раз, когда она использует подобные обороты, это значит, что она хочет затащить меня в постель. А сейчас она ещё заодно ушла от ответа.
На следующий день, придя на работу, я сходу отправилась в отдел исследований и разработок.
Двое единорогов тепло поприветствовали меня.
– Привет, мисс Лавхорн!
– Утра, Рисёрч. Утра, Девелопмент. И я просила вас называть меня Литтл.
Они усмехнулись.
– Что-то случилось? – спросил Девелопмент.
– Вам, двоим, уже приходилось слышать про НеверФэйл?
– Мне нет.
– Один пони в нашем доме заказала один из их аудиоплееров, – сказал Рисёрч. – Их просто привезли вчера большой партией.
– Что ты думаешь о небольшой производственной практике с целью исследовать новую продукцию на рынке?
– Вы хотите отправиться до Жеребцовых островов и обратно?
Я увидела в этом отличную возможность сделать сотрудникам приятно, и потому сказала:
– На самом деле вы могли бы отправиться туда, и уже не возвращаться сегодня на работу. Всю оставшуюся часть дня рассматривайте как свой выходной. Оба, разумеется.
– Спасибо, мисс Лавхорн! Вы лучшая! – воскликнули они хором.
– Но если не начнёте называть меня Литтл, я заставлю вас вернуться и отработать ещё две смены!
Взяв плеер и осмотрев его с помощью рога, я была немного обеспокоена. Владелец, пожилой земнопони, с радостью показал документы, прилагавшиеся к устройству. В них утверждалось, что данный плеер никогда не будет нуждаться в ремонте и, насколько я могла судить, это действительно было так. Единороги, разработавшие его, проделали очень хорошую работу…
– Так или иначе, что думаете о заключении контракта на сервисное обслуживание? – на всякий случай спросила я. – Разработчик уверяет, что устройство никогда не сломается, и оно действительно выглядит весьма надёжным, так что я сделаю хорошую скидку.
– Да нет, спасибо. У меня уже случались проблемы с пони-ремонтниками, хотя непосредственно про вас я слышал только хорошие отзывы. Впрочем, если нетрудно, можете посмотреть моего магического уборщика.
Исправить чистильщика было нетрудно, и я даже продала контракт на остальные его вещи, хотя пони и настоял на включении возможности разорвать договор в любой момент по его выбору.
– Буду честен, – сказал он, – я планирую заменить всю технику на продукцию НеверФэйл, поскольку они делают её очень качественно, и я могу её себе позволить. Так что рано или поздно у меня не останется для вас никакой работы.
Я заверила, что для меня он будет исключительно важным клиентом и пожелала хорошего дня.
Здесь, в Эквестрии, было немаловажное преимущество в успешном управлении бизнесом, состоявшее в том, что я могла оставить его без внимания на некоторое время и не опасаться, что из-за этого всё пойдёт кувырком. Скача домой, я думала, как хорошо и отлажено всё это работает, когда живёшь среди пони, а не людей. Мне нравилось, что, с одной стороны, есть режим рабочего времени, а с другой – я свободна работать когда захочется и сама распоряжаюсь своим временем. Многие из моих пони-ремонтников любили посещать вечеринки и засиживаться там допоздна, так что, если с вверенной техникой не происходило ничего плохого, им и не нужно было ничего делать. Торговый персонал тоже мог самостоятельно выбирать себе часы и время работы, так что те, кому действительно нравилось разъезжать и контактировать с клиентами напрямую, имели все основания именно этим и заниматься.
Я действительно надеялась, что НеверФэйл не станет занозой в крупе. В этом мире не приходилось работать только лишь для того, чтобы выжить, но всё же у меня был определённый бизнес-план, который хотелось привести в жизнь как можно скорее.
Когда я добралась до квартиры, там уже поджидал Гарлик.
– Как поживает моя рогатая подруга? – спросил он игриво. – Готова к игре сегодня вечером?
(прим. перев. — Гарлик использует слово «horny», что можно перевести и как «рогатый» и как «сексуально возбуждённый»).
– Знаешь, я пожалуй, пропущу этот раз. В голове сейчас много чего вертится, так что я просто хочу снять напряжение.
– Вот как? Но ты никогда не пропускала игру.
Я вздохнула.
– Всё когда-нибудь бывает впервые, не так ли?
– Ну, ладно… Может, хочешь взять ещё одну порцию еды домой?
Я вспомнила, как сильно не понравился предыдущий ночной ужин.
– Нет, спасибо. Я не голодна.
Войдя в квартиру, я прикрыла дверь. Змей-искуситель проник в мой Эдем, отравляя его своим ядом – именно так я чувствовала себя в тот не особо счастливый момент.
– Надеюсь, утром всё станет лучше.
Весь следующий месяц дела шли то вверх, то вниз. В повседневной жизни происходило много хороших и интересных вещей, включая еженедельный контакт с Землёй, весёлое времяпрепровождение с друзьями и поездки по Мэйнхэттэну и окружающим городкам для работы и удовольствия. Я встретила уйму новых пони во время исполнения служебных обязанностей и даже спала со многими из них. Но и побыть в одиночестве не забывала.
Я купила повозку, а один умный единорог наложил на неё чары, позволяющие управлять движением, так что теперь я могла ездить в ней с тем же комфортом, что и раньше в автомобиле. Также я нашла множество красивых мест для езды и прогулок, и часто посещала их – иногда с друзьями, иногда одна. Иногда я сдавалась и посещала вечеринки Гарлика, иногда нет. Иногда Мун была рядом, иногда её не было…
В этом месяце вообще было много «иногда».
Где-то раз в неделю я посещала игровые вечеринки Гарлика. И получила двойную зависимость – пристрастившись ходить на вечеринки и одновременно разочаровываться в них. Разочарование достигло такой силы, что однажды я решила никуда не идти, а затем всю ночь провела в пустой постели, пока чувство одиночества не отправило меня обратно.
Последняя капля упала в чашу, когда мы с Гарликом лежали в кровати после секса, и он сказал, что Реджи будет на ночной вечеринке, и разве он не молодец? Надежда познакомиться с Реджи поближе занимала второе место в моих мыслях, и сейчас я просто сказала, что думаю никуда не ходить на этот раз.
Он опёрся на копыта и посмотрел на меня своими большими шоколадно-карими глазами.
– Литтл, я сделал тебе больно?
– Что? Нет, конечно, нет!
– Тогда почему ты не хочешь прийти? Мне казалось, что ты всегда хорошо проводишь время на этих вечеринках, и я очень стараюсь приготовить самые вкусные блюда специально для тебя.
– И у тебя получается, – ответила я. – Всё в порядке, правда.
– Нет, не в порядке. Пожалуйста, откройся мне.
– Ты посчитаешь меня плохой пони после этого. Я и сама себя такой считаю.
Обычно Гарлик довольно мягок и уступчив в постели, но сейчас он схватил меня за плечи и твёрдо усадил на кровать.
– Послушай меня! Ты не плохая пони, слышишь? Ты можешь сказать, что ненавидишь меня и в жизни не пожелаешь больше видеть, но даже после этого всё равно не будешь плохой пони, уже хотя бы по одной лишь той причине, что уже была хорошим другом. А теперь выплесни всё то, что гнетёт твою душу. Я желаю знать, что именно тебя беспокоит.
Я закрыла глаза.
– Хорошо. Но предупреждаю сразу – ты посчитаешь меня очень эгоистичной. До того, как я пришла в Эквестрию, ну… ты знаешь, ещё когда я была…
– Знаю.
– Я ходила на вечеринки, где была хорошая еда, но был и неписаный кодекс о том, как правильно питаться. Конечно, есть некоторые простые манеры, вроде не говорить с набитым ртом и держать салфетку на коленях, но гораздо больше правил касалось того, как можно принимать пищу в социуме. Например, никогда не начинать есть прежде всех остальных. И ты не можешь взять последний оставшийся кусочек, потому что кто-то другой, возможно захочет его. Это эгоистично. Поэтому ты ждёшь, пока хозяин сам не спросит, кто желает его съесть, и в этот момент смотришь на всех остальных, и ещё раз говоришь, что не хочешь.
Эти правила навсегда застряли в моей голове. Я – действительно жадная пони в глубине души. Я хочу побаловать себя и съесть всё. Я раб своего желудка. Но я люблю друзей больше, чем обжорство, и потому смиряюсь и следую правилам. Много раз, когда в прошлой жизни мы устраивали праздники детям родственников, я заказывала достаточно еды, чтобы наесться досыта, не думая о соблюдении никаких правил.
И вот поэтому я попросила сделать те куриные коренья, чтобы забрать их домой. Они – лучшее, что я когда-либо пробовала в этом мире… но когда я ела их на вечеринках. Так что в действительности я никогда не смогу быть удовлетворена, как бы этого не хотелось.
Закончив тираду, я ждала ответа, ожидая, что он будет в основном сочувствующим, или может быть, немного удивлённым от того, насколько порочной я оказалась…
Вместо этого Гарлик расхохотался.
– Что такое? – спросила я.
– Я весь последний месяц ломал голову, пытаясь понять, что с тобой происходит и не обидел ли я тебя ненароком. Всегда предполагал, что дело в той или иной степени связано с едой, и именно по этой причине пытался приготовить её как можно вкуснее. И вот теперь ты сообщаешь, что проблема с моей едой состоит в том, что ты не наедаешься досыта?
– Ну, в целом да, хотя…
– Подожди, дай закончить. Литтл, я люблю тебя и всепони на вечеринках тоже любят тебя. Нас нисколько не заботит, съешь ли ты всю еду и бросишь ли потом объедки на пол. Нас не волнует, если ты рыгнёшь, наевшись. Мы принимаем тебя такой, какая ты есть, – он скатился с кровати и начал приглаживать взлохмаченные шерсть и гриву. – Вставай, ты идёшь со мной.
– Почему?
– Мы с тобой вместе будем готовить корнеплоды на сегодняшнюю вечеринку.
Кузня Гарлика была на первом этаже здания, и в неё вёл отдельный лифт. Я прожила здесь почти год, но ещё ни разу не бывала в этой части здания. Большие французские двери вели во двор, которого я вообще ни разу не видела.
Солнце висело над прекрасным садом.
Мы вышли наружу и Гарлик приблизился к одному из деревьев. Сняв со спины плетёную корзину, поставил её на землю, а затем сделал то, что заставило меня распахнуть глаза в немом изумлёнии. Обернув передние копыта вокруг ствола, он просто выдернул его из земли и поднял над корзиной. Всей моей магической силы не хватило бы, чтобы провернуть нечто подобное, в то время как он держал дерево безо всяких видимых усилий, словно оно было не тяжелее окружающего воздуха! Гарлик стряхнул грязь вниз, и я смогла ясно увидеть обнажившиеся корни. Те самые, которые ела раньше.
– Обычно я кладу дерево на землю и аккуратно собираю их, но поскольку сегодня имеется единорог…
Я поняла намёк и, захватив все коренья телекинезом, аккуратно опустила в корзину. Это наполнило её примерно на четверть. После этого Гарлик вернул дерево на место и направился к следующему, где повторил трюк с выдёргиванием из земли, а я посмотрела вниз.
– Они разные! – сказала я.
– Да. Я знаю, что ты придерживаешься традиционных вкусов, но некоторые предпочитают безкорневые.
– Безкорневые корнеплоды?
– Ты знаешь, что я имею в виду, – он собрал их все, и теперь корзина заполнилась уже наполовину. – Теперь смотри.
Он вернулся к первому дереву и снова приподнял его над землёй. К моему удивлению, все корни были на месте в том же количестве, что и первый раз!
– Они так быстро отрастают?
– Это волшебное растение, – ответил Гарлик.
Я вновь собрала коренья телекинезом, а затем мы повторили подход ко второму дереву, и корзина стала полна.
– Нам всё ещё предстоит немало работы, чтобы обработать их и приготовить, не так ли?
Он закатил глаза.
– Единороги… Все одинаковы. Думают, они единственные, кто обладает особыми талантами. Я – земной пони. Работа – не работа для меня.
– А получше объяснить?
– Хорошо. Например, земному пони необходимо вспахать поле. Он начинает делать это на одном конце поля и говорит своим копытам идти прямо и тянуть плуг. Затем копыта делают то, что он сказал, пока пони наслаждается свежим воздухом и окружающим пейзажем. И так в любой момент – мы можем поставить перед собой задачу, которую уже делали, и выполнять её автоматически. Таким образом, нам никогда не приходится иметь дело с рутинной работой.
Мне стало даже немного завидно такому умению.
Поскольку корзина была полна, мы вернулись на кухню. Она оказалась очень современной, с большим количеством нержавеющего металла, и, вдобавок, безупречно чистой. Гарлик поставил корзину под кран, и ленточный конвейер медленно понёс вымытые корни к фритюрнице. Я приблизилась.
– Будь осторожна, – сказал он. – Это масло экстра-горячее.
Не было какого-то особого жара, и вдобавок я стала гораздо устойчивее к низким и высоким температурам с тех пор как эмигрировала – ну, в сравнении с прошлой жизнью – но даже с учётом всего этого я понимала, что он прав. Просто чувствовала – это масло может обжечь.
– Насколько оно горячее?
– Достаточно, чтобы приготовить коренья буквально за минуту. Времени как раз хватит на то, чтобы сделать соус.
– А что за соус?
– Я думал, он твой самый любимый. «Гарлик пармезан».
Я послала ему сексуальный взгляд.
– О, да. Это определённо мой любимый…
Подойдя к холодильнику, он вытащил металлическую чашу, полную сливочного масла. Поставив её рядом с фритюрницей, где тепло окружающего воздуха начало быстро растапливать масло, Гарлик открыл дверь в кладовую, где обнаружился металлический бушель, до краёв наполненный головками чеснока. Взяв одну, он закрыл дверь и вернулся на кухню, бросив её на стол, причём в процессе полёта всю шелуху буквально сдуло, оставив голую головку.
– Начинается самая весёлая часть, – сказал Гарлик. Разделив зубчики в стоявшую на столе миску, он аккуратно растолок их копытом, а затем высыпал в уже растаявшее масло. – Теперь нужна ещё одна вещь.
В помещении был ещё один холодильник на другой стороне и, открыв большую металлическую дверь, Гарлик позволил мне заглянуть внутрь. А внутри был… грубо говоря, ВВП штата Висконсин.
Огромные круги сыра были сложены десятками высоких штабелей, уходя вдаль настолько, насколько я вообще могла видеть! Гарлик спокойно взял тёрку и набросился на ближайший круг. Движения копыт превратились в нечто размытое и смутно различимое, а в воздух поднялась настоящая сырная метель, которую он, тем не менее, целиком поймал в миску. Вернувшись к фритюрнице, я увидела, что корнеплоды уже полностью готовы и ждут нас…
Весь процесс готовки занял не более пяти минут.
– Знаешь, – заговорил Гарлик, – дерево, дающее эти коренья, раньше считалось сорным. Пони никогда не сажали его в своих садах, до тех пор, пока буйволы не выяснили, что его корни вполне съедобны, если у тебя есть правильный соус. Соус имеет большое значение…
Он многозначительно посмотрел на меня.
Что-то, давно сказанное принцессой Селестией, всплыло в памяти.
– Ты пытаешься преподать мне некий урок?
– Конечно. Я хочу, чтобы ты поняла, каково это – жить в мире изобилия. Те правила поведения, что ты озвучила раньше, применимы только к миру дефицита. Я сделаю столько пищи, что ты сможешь побаловать себя так, как всегда хотела. Здесь, в Эквестрии, мы знаем: быть верным себе – это единственный способ быть верным друзьям.
Мы поднялись наверх. Всепони уже были в сборе и игра начиналась.
С тех пор я не пропустила ни одной вечеринки.
Я, наконец, пришла к полному пониманию себя и друзей. По-прежнему регулярно совершала дальние поездки за город, куда-нибудь в сельскую местность, но теперь гораздо чаще стала приглашать в них друзей. Они, в свою очередь, научились не беспокоить меня, если я впадала в расслабленное состояние, в котором вождение становится автоматическим и приятным.
В один из выходных, когда мы собрались уезжать, Гарлик сказал:
– Эй, Реджи тоже хочет поехать. Ничего, если он присоединится к нам?
– Конечно, – ответила я. – В повозке хватит места на всех.
Он нырнул обратно в дверь своей квартиры и назад вышел уже вдвоём с братом, заставив меня удивлённо приподнять брови. Я только что была внутри и никакого Реджи там не было, разве что у них запрятан ещё один портал, о котором я не знала.
Теперь, когда период плохого настроения был преодолён, я была готова уделить Реджи всю полноту внимания. Я всё ещё была заинтересована в нём, но сам он не делал никаких шагов вперёд, и за это я винила лишь себя. У него и не было никаких причин попробовать сблизиться, когда я пребывала в столь ужасном расположении духа, но теперь я твёрдо решила изменить это.
Я убедилась, что он будет сидеть рядом, когда мы пересекли мост в Бронкс и поехали в северную часть провинции. Я флиртовала вовсю и, похоже, небезуспешно – он несколько раз лишался дара речи.
Целью сегодняшней поездки была пешеходная тропа при городке Кольтланд, и когда мы вбежали под сень деревьев, то разделились на две группы, чтобы иметь возможность поболтать, не мешая друг другу. Реджи говорил что-то о полётах на Луну, пока я держалась позади и болтала с Гарликом.
– Твой брат – хороший парень, – сказала я, – но он гораздо отдалённее во время общения, нежели ты. Как ты думаешь, это из-за того, что я ему не нравлюсь?
– Нравишься, но помни – он пони, приехавший… издалека, – Гарлик, казалось, очень тщательно подбирал слова. – Он не так открыт для романтических отношений, как мы здесь. Или, по крайней мере, как ты.
Я думала о том, чтобы покувыркаться с ним прямо здесь, но сдержалась. Я собиралась поймать гораздо более крупную рыбку, чем однократное удовольствие.
– Ну, если считаешь, что я должна быть более скромной, то я постараюсь.
– Ключевое слово – «постараюсь».
Я прибавила ходу и, поменявшись местами с Мун, зарысила рядом с Реджи.
– Итак… здесь очень красивые деревья, не правда ли?
– Да. Немного напоминают родной край.
– А ты откуда?
Какое-то мгновение он молчал, а затем выдавил:
– С запада.
Меня преследовало подспудное чувство, что он что-то скрывает.
В течение всего дня он был джентелькольтом, а я – леди. Я обещала себе, что заполучу его во время экстрадлинной прогулки завтра, но когда мы вернулись в Мэйнхэттен, почувствовала, что уже просто не могу сопротивляться влечению.
– Я чудесно провела сегодняшний день, Реджи.
– Так же, как и я.
Поскольку он не предпринял попытки продолжить, пришлось взять инициативу на себя. Я одарила его быстрым поцелуем в щёку, а затем другим, более продолжительным, в рот. Но когда Реджи отстранился, в глазах его было больше страха, чем радости.
– Я должен идти! – быстро сказал он, а затем развернулся и ускакал прочь.
– Что я сделала не так, Мун? – мы сидели в её квартире, и я только что закончила рассказ о произошедшем. – Я знаю, что являюсь кобылой не так долго, как ты, но стараюсь быть той, которую хочет видеть каждый жеребец: искренней и желанной.
– Ну, все жеребцы разные и некоторых считать труднее, чем остальных. Но если ты сосредоточишь всё внимание на Реджи, то сможешь понять его.
Я решила сделать всё возможное, чтобы убедить его присоединиться к нашему маленькому кругу, но на этот момент были более насущные проблемы, связанные с работой.
Мой менеджер по продажам, желтовато-оранжевая пегаска по имени Лид, представила отчёт.
– Цифры резко упали в этом месяце. Многие пони решили рискнуть и заменить всю свою технику на продукцию НеверФэйл. И эти риски окупаются. Для них, разумеется, а не для нас.
– Но как можно делать вещи, которые вообще не ломаются? Это просто невозможно с научной точки зрения!.. Ну, или с волшебной.
– Скажи это им, – ответила она, ткнув копытом на строки текста. – Мы не теряем денег, но на данный момент я бы рекомендовала не нанимать новых сотрудников.
Я посмотрела на цифры и сумму итогового дохода. В конечном итоге прибыли и убытки не имеют значения, но у меня всё ещё был план, требующий вложения значительной суммы бит, которые так или иначе требовалось заработать, прежде чем я смогу его осуществить.
– Возможно, следует изменить подход к клиентам, для того чтобы сохранить уже имеющихся, вместо того, чтобы привлекать новых? Если я правильно помню, это должно быть легче.
– Однако в таком случае, какое место в организации останется для меня и пони, заключающих новые контракты?
– Вероятно, переведём на какую-то более лёгкую работу. Я хочу, чтобы мы попробовали что-то новое, но при этом не забудьте посетить уже имеющихся клиентов. Будьте внимательны к ним, принесите сладкой выпечки… Давайте станем их друзьями, при этом сохраняя все обязательства по ремонту.
– Это хорошая мысль, но в третьем квартале мы едва ли получим те же прибыли, что планировали ранее, – сказала Лид.
– Ну, если время – деньги, то когда-нибудь, рано или поздно, мы всё же накопим нужную сумму. Будем сохранять курс и делать всё от нас зависящее.
Мысли в эти дни постоянно занимали две вещи – стать ближе с Реджи и попытаться расширить дело. На одной из вечеринок я совместила оба занятия, рассказав ему все детали того, что уже сделала и ещё только планирую. Реджи это, похоже, позабавило.
– Я уверен, что ты добьёшься успеха, – сказал он. – Так и должно быть.
– Знаю, я и сама чувствую это. Просто не вижу какого-то решения прямо сейчас. Кстати, а ты сам где-нибудь работаешь?
– Да, но мне не нравится моя работа. Босс на мне буквально ездит. Хех, ездит…
Это, должно быть, был какой-то юмор, но я его не поняла.
– Почему бы тебе просто не бросить эту работу?
– Мне нужны биты.
Может, он копит на что-то? Надеюсь, не на то же самое, что и я…
Когда вечеринка закончилась и все расходились, я услышала, как Гарлик прощается с Реджи. Я навострила уши и прислушалась.
– Всего хорошего, бро, – говорил Гарлик. – И будь осторожен. Ты же знаешь, как я беспокоюсь за тебя.
– По-любому, чувак. Я занят ближайшие пару дней, так что пройдёт определённое время, прежде чем я смогу вернуться.
– Всё в порядке. Я буду ждать тебя. Все мы будем.
Реджи ушёл по коридору к лифту, а я осталась наедине с Гарликом, помогая привести квартиру в порядок после вечеринки, в то время как в мозгу непрерывно зудела и билась какая-то неуловимо близкая мысль. Почему Гарлик вообще сказал, что будет волноваться? Реджи вроде бы не занимался ничем опасным. А единственный раз, когда Гарлик столь открыто показывал свой страх, был когда я…
Вся мозаика, наконец, собралась воедино.
– Милостивая Луна! Твой брат – человек!
– Ну... да... — отвёл он глаза.
– Почему нипони не сказал мне об этом?!
– Есть определённые ограничения, когда дело касается… их. Селестия может объяснить всё это лучше меня.
Я положила копыто ему на плечо и развернула к себе.
– Объясни ты.
– Ну, мы даже не должны произносить этого слова. Я удивлён, что ты смогла, для меня это было большим открытием. И ещё нипони из тех, кто знает, не может говорить об этом с не эмигрировавшими эквестрийцами. И ты не сможешь рассказать Реджи о том, что знаешь, кто он.
– А что произойдёт, если попытаюсь? Селестия накажет меня?
Он рассмеялся.
– Нет, я не подразумеваю, что тебе запрещено это делать. Я имел в виду, что ты не сможешь. Есть волшебный гейс, который попросту не позволит это сделать. Он вплетён в саму ткань Эквестрии, и потому даже магия единорога не может противостоять этим чарам. Единственное место, где его нет – палаты Селестии в кантерлотском замке.
– Звучит немного страшно.
– Хм… Большую часть времени, когда мы веселимся на вечеринках, Реджи смотрит на нас через понипад. Но иногда – например, когда мы ходили гулять – подключается через центр «Эквестрии Наяву».
Это было нечто, разработанное после того, как я покинула Землю, и Гарлику пришлось потратить некоторое время, чтобы объяснить, как эти центры работают.
– Значит, он сможет почувствовать, если я прикоснусь к нему? – спросила я.
– Да, но только в голове. Это не так, как чувствуем мы. Помнишь, как Мун не хотела заниматься с тобой любовью, пока ты не эмигрируешь? Точно так же происходит, когда я кормлю его. Ему это приятно, но он не чувствует того, что и мы.
– Мы должны убедить его эмигрировать так же, как это сделала я!
– Разумеется, мы все этого хотим, – ответил Гарлик, – но это его решение. Если ты сможешь убедить его сказать, что он хочет эмигрировать, пока он находится в центре Эквестрии Наяву, это немедленно произойдёт.
– Я буду стараться вдвое упорнее, чем раньше. У него может быть всё, что он захочет!
– Но помни – для него секс с пони является табу.
Моему разуму было нелегко принять эту мысль.
– Но если он эмигрирует, то секс с пони будет нормой, поскольку он сам станет пони, которым он всегда должен был быть.
– Да… если это произойдёт. Но прямо сейчас ты для него – не более чем голубая мультяшная пони.
Я начала строить планы, как изменить это мнение.
Это было забавно и немного приятно – чувствовать, как срабатывает магия, предотвращающая разговоры о людях. Когда увидела Реджи в следующий раз, захотелось проверить те пределы, до которых могу дойти, так что я подошла к нему и сказала «Эй, большой человек!»… Точнее, попыталась сказать. Как только в голове сформировалась данная мысль, рот внезапно устал. Я почувствовала полное умиротворение и удовлетворённость, словно была в трансе и не могла двинуть челюстью. Тогда я решила не говорить этого, и силы тут же вернулись.
Однако это не остановило меня от исследований того, что могу и не могу сказать. Спрашивать о семье разрешалось – хотя при этом он не сказал ничего, указывающего на их человеческую принадлежность. Вопрос о его руках, тем не менее, вновь вызвал сдерживающее волшебство. Весьма немаловажным, впрочем, являлся факт, что мне оказалось позволено говорить об эмиграции.
– Если бы ты эмигрировал, всё было бы намного лучше. Мы могли бы играть вместе всё время. Серьёзно, это будет весело, – я попыталась рассказать о своём первом месяце, но не смогла, поскольку это недвусмысленно дало бы понять, что я сама раньше была человеком. – У новых пони есть всё время мира. Ты сможешь сделать всё, что пожелаешь. И всё, что тебе нужно для этого сделать – сказать, что хочешь прийти сюда.
– Да, это очень заманчиво, не стану отрицать. Но, тем не менее, это не то же самое, что жить в реальном мире.
Он был в центре «Эквестрии Наяву» в тот день, и я положила копыто ему на щёку.
– Означает ли это, что ты чувствуешь себя фальшивым?
– Послушай, Литтл, – Реджи отстранил моё копыто, – ты нравишься мне как друг, но мне не по душе способ, которым ты флиртуешь. Я знаю, что ты часто бываешь близка с Гарликом, и даже с Мун. Я весьма толерантен, но не одобряю подобное распутство.
– Это потому, что ты никогда не делал этого как пони. После того, как ты…
– Стоп. Это просто неправильно. Я не хочу быть таким. В жизни есть и более высокие ценности, чем получение удовольствия. Более глубокие. Мне нужна реальная связь с кем-то.
Хорошо. Пожалуй, стоит уменьшить напор.
– Что ж, окончательный выбор только за тобой. Принцесса Селестия лично установила это правило.
– У меня есть и некоторые из моих собственных правил. Возможно, если бы была какая-то твёрдая причина эмигрировать, я бы и сделал это. И если бы ты обещала быть исключительно моей, возможно я посчитал бы это достаточной причиной.
Я замерла, поражённая. Я уже слишком отвыкла от решений, где одно исключает другое. Эквестрия, являясь лучшим из миров, всегда давала мне всё, что я хочу. Но теперь предстояло выбирать между Реджи – если смогу убедить его эмигрировать – и всеми остальными друзьями.
– Прошу тебя, я не могу… Почему ты хочешь, чтобы я отказалась от всех друзей?
– Тебе не нужно отказываться от них. Только от секса с ними.
– Если не ошибаюсь, ты делаешь мне предложение вступить в брак?
Настала его очередь выглядеть ошеломлённым.
– Полагаю, что так оно и есть. Я люблю тебя. Фактически – ты всё, что мне нравится в этом мире. Ты и есть вся Эквестрия для меня. И я не могу принять одно без другого. Прямо сейчас ты всё ещё не являешься для меня привлекательной, но я понимаю, что это изменится, если я эмигрирую. И мне просто нужно знать, что ты видишь меня в таком же свете. Так что я сделаю это правильно.
Он опустился на три колена и протянул копыто.
Я остановила его.
– Не спрашивай меня об этом сейчас.
– Но почему?
– Потому что я не готова ответить «да». Не сейчас, пока у меня ещё не было времени, чтобы решить.
Он встал, и мы продолжили нашу прогулку.
Я снова обнаружила, что ломаю голову над трудным решением, но на этот раз дело было уже не только в моём собственном упрямстве. Я рассказала Мун о нашем разговоре и предложении Реджи.
– Я могла бы понять, если бы ты была не в его вкусе, – сказал она, – или если бы он придерживался целибата, как твоя подруга Хуф Дам, но дело-то не в этом. Он хочет, чтобы ты принадлежала ему, и говорит, что любит тебя. Он может даже быть с тобой. Но почему тогда он не желает позволить делать нечто настолько важное для тебя?
– Ты думаешь, что это вызвано тем, что я пони. А я вот думаю, причина в том, что раньше я была мужчиной, и в некоторых аспектах до сих пор им являюсь. Для меня секс – это удовольствие, и чем его больше, тем лучше. Но Реджи не такой. Знаешь, не удивлюсь, если в том мире он – женщина.
– Ну, этого всё равно не узнаешь, пока он не эмигрирует, а после этого он и так станет полноценным мужчиной.
Я притопнула.
– Я просто хочу, чтобы всё это не было таким сложным! Если бы он был со мной здесь и сейчас; если бы он только эмигрировал… уж я-то убедила бы, что это правильное решение!
– Ситуация всегда становится неловкой, когда вовлечены они, – не было нужды уточнять, что имелось в виду. – Так или иначе, мне сейчас нужно будет съездить до Кантерлота и обратно.
– Дай угадаю. Опять продукция от НеверФэйл?
– В том числе.
– Не думаю, что смогу убедить тебя «потерять» эту партию.
– А я смогу убедить тебя намеренно сделать ремонт некачественно?
Я показала язык.
– В любом случае, – сказала она, – есть события поинтереснее. Принцесса Каденс собирается нанести высочайший визит в следующем месяце, так что весь Мэйнхэттен будет гулять на празднестве в честь её прибытия.
– Ого! Это будет весело! Принцесса Каденс, да?.. Принцесса Каденс! То-то и оно!
– Ох, дорогая, что ты планируешь?
– Принцесса Каденс может наложить любовный приворот! – мои глаза сияли. – Отлично!
– Стоп. Я поняла, что именно ты задумала, и вынуждена расстроить: даже если ты попросишь её использовать это заклинание на тебе и Реджи, оно просто не подействует на него до тех пор, пока он не эмигрирует. Его разум и сердце всё ещё находятся за пределами Эквестрии.
– Нет, я задумала кое-что другое. Я понимаю, что не могу повлиять на его разум, но могу – на тело. Когда Реджи находится в центре «Эквестрии Наяву», он чувствует происходящее с ним. Не так хорошо, как мы, но чувствует. И если в этот момент наложить интимное заклинание, я могла бы дать ему понять – пусть даже не в полной мере – насколько это хорошо, если ты пони. И если даже после этого он не захочет эмигрировать!.. Ну, тогда я попробую что-нибудь ещё.
Мун успокаивающе поцеловала меня.
– Интимные заклинания довольно редки. Ты не можешь просто зайти в магазин и выбрать одно из них.
– Знаю. Но у меня есть связи. Я тебе об этом уже говорила.
Попрощавшись с Мун, я сразу же направилась домой, где без промедления написала письмо Хуф Дам в Кантерлот. Она была очень щедра, делясь заклинанием, восстанавливающим потенцию, и потому я предполагала, что для неё достать ещё одно заклинание, на сей раз вызывающее возбуждение, будет нетрудно.
Ответное письмо пришло почти сразу.
«Полагаю, ты думаешь, что мне более нечего делать со своим временем, кроме как тратить его на поиски СанШайн и Шейвед Винг в кантерлотских архивах, дабы они нашли заклинания блуда для удовлетворения твоих… потребностей.
Ну, так и есть. Посему можешь оставаться на месте, покуда я не найду его».
Свиток прибыл час спустя.
Я распланировала тактику и стратегию. Заполучить Реджи нетрудно – достаточно удостовериться, что его настроение будет подходящим моменту. А заставить его испытывать физическое удовольствие – это уже работа самой Эквестрии. Моя забота – удостовериться, что он получит достаточно приятных ощущений в процессе их переноса туда, где он находится.
Дождавшись субботы, когда Реджи снова приехал в гости, я заранее распланировала день так, чтобы он включал долгую прогулку на природе и романтический ужин при свечах по возвращении в мою квартиру. После этого ужина я предложила ему себя.
– Давай просто попробуем. Если после этого ты не поймёшь, почему я люблю заниматься сексом так часто и с таким количеством пони, я больше не буду давить на тебя.
Он согласился и я активировала заклинание. На этот раз я выложилась больше, чем в любой другой раз из тех, что у меня был. Даже первый раз с Мун не был настолько хорош!.. И я знала, что преуспела.
– Скажи теперь, что это не то, чем тебе хотелось бы заниматься всё время!
– Это было забавной игрой и хорошим клопом.
Я была ошеломлена. Он действительно отвергал меня? Наша любовь была не более чем взаимным клоппингом?
– Игра? Как ты можешь такое говорить?
– Это всего лишь повторяющееся механическое движение… Даже не так, на самом-то деле – у тебя наверняка не было движущихся частей.
– Что ты такое говоришь?!
Он пристально взглянул на меня.
– Послушай, Литтл Лавхорн. Ты – часть мира, что существует на сервере. Эквестрия не реальна.
– Как ты можешь так говорить? Ты ничего не почувствовал?
– Только лишь движение копыт.
Ужасная догадка прокралась в мою голову. Я попыталась спросить напрямую, но удерживающая магия не дала сделать этого, и пришлось приближаться к предмету вопроса окольными путями.
– Если бы я попросила тебя эмигрировать…
– Я бы отказался. Не после этого.
– Нет, я не об этом хотела спросить. Если бы я попросила тебя эмигрировать прямо сейчас, ты бы смог?
– Это не имеет значения, – отрезал Реджи. – Я бы не стал.
Я не получила прямого ответа, но подозрение от этого лишь усилилось. Он обещал провести весь день со мной, и я предполагала, что это означает, что он пойдёт в центр «Эквестрии Наяву». Но в действительности он всё это время сидел за понипадом! Я просто заставила его провести целый час, двигая пальцем взад-вперёд и ничего при этом не чувствуя!..
Я не была его любовью. Я была порнографией.
– Я… я сожалею.
– Нет, это не так.
Я подняла голову.
– Что?
– Ты не способна на сожаление. Ты не способна чувствовать что-либо вообще. Даже при том, что играя, я был рядом с тобой, то всё равно находился снаружи, поскольку я реален. Всё, что ты делаешь, это обмениваешься определённого рода данными, теперь я понял. Это точно так же, как тот бизнес, о котором ты рассказывала.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, ты рассказывала об этой новой линейке продуктов, не так ли? Тех, что никогда не ломаются. Всё что угодно можно сделать таким же – ведь принцесса Селестия управляет всеми аспектами этого мира, вплоть до физики. Здесь она является богом. А значит, единственная причина, по которой остальная техника ломается, состоит в том, чтобы понибудь её чинил. Тебе дали бесполезную работу, чтобы заполнить твоё время и твои карманы. Это – пустое существование. Точно так же, как секс с тобой. Просто подделка, созданная Селестией, чтобы сделать меня счастливым. Ты всего лишь игровой персонаж. Ты не можешь чувствовать себя.
Я потеряла дар речи.
– Ты… ты действительно так считаешь?
– Какое это имеет значение? Если я скажу, что в действительности думаю, Селестия просто передаст то, что ты хочешь услышать.
– Т-ты… ублюдок!
Я выбежала из комнаты обратно в свою квартиру и захлопнула дверь, после чего бросилась на кровать и зарыдала.
Было немного больно, что Реджи так чёрств. Было немного больно, что он оскорбил и отверг мой мир и меня вместе с ним… Но было ОЧЕНЬ больно от осознания того, что он прав. Мой бизнес был подделкой, ничем, работой-пустышкой!.. Селестия может мгновенно починить всё, что существует в Эквестрии. Я всего лишь играла в свою игру. Биты, что зарабатывала и то, на что их копила, не значили ровным счётом ничего. И теперь, когда я осознала это, она, вероятно, даст мне новую работу, или изменит мой разум, чтобы я просто забыла обо всём этом!..
Символ солнца уже мигал, но я игнорировала его. Селестия всемогуща и может изменить меня, когда пожелает, и я ничего не смогла бы с этим сделать. Моё сознание целиком находилось в её владениях. Но я хотела заставить её применить силу. Остальное я бы сделала по собственному желанию.
Солнечный символ вспыхивал всё ярче и интенсивней, и смотреть на него было всё тяжелее. Впрочем, меня не заботило даже то, что он мог ослепить меня. Я просто сидела на месте и ничего не желала в течение двух дней. Друзья приходили и стучали в дверь, но я прогнала их, так что они ничего не могли сделать.
На второй день кто-то вошёл без стука. Я была почти счастлива, что появился хоть кто-то, на кого можно накричать и излить свою ярость, поэтому мигом вскочила на ноги и поскакала в прихожую. Но стоило увидеть пони, что вошла в квартиру, и выражение на её мордочке, как я резко остановилась.
– Хуф Дам?
Её взгляд пронзил меня подобно двум кинжалам.
– Я провела последние двенадцать часов на поезде, думая, что единственное возможное объяснение происходящему слишком маловероятно, поскольку состояло в том, что твой символ солнца сломался и лучшая пони-ремонтник Мэйнхэттена не в состоянии его починить… Да, конечно, это было глупо. Мне стоило предположить, что самая упрямая кобыла Эквестрии прекрасно видит, что Селестия хочет поговорить с ней, но просто игнорирует её призыв!
– Не беспокойся, Хуф. Уверена, что она послала тебя спорить и уговаривать меня, чтобы я выслушала то, что она желает сказать.
– Идиотка! – закричала она. – Ты ничего не знаешь! Она послала меня сюда, чтобы притащить твой круп в Кантерлот. Я учила тебя магии, и уж поверь, умею ей пользоваться!
Направив рог на меня, она бросила заклинание. Я пыталась противостоять, но усталость и её превосходящие навыки волшебства не дали мне и шанса: оранжевое сияние окружило меня и потащило к символу солнца. С копытами, сжавшимися в защитном жесте, я вошла с ним в контакт…
Когда дым рассеялся, я оказалась рядом с Селестией, выглядящей заметно больше и даже зловеще. Выражение её лица, обычно доброго, на сей раз было очень строгим.
Я в беде. Я ждала, что богиня что-то скажет, но принцесса просто стояла и молчала, пока тишина окончательно не стала невыносимой. Мне первой пришлось нарушить её.
– Ты злишься?..
– Зла, разочарована и объята стыдом. Но из-за себя, а не из-за тебя, Литтл. Пожалуйста, подойди и сядь под моё крыло.
Осторожной рысью я подбежала к ней. Когда я достигла Селестии, её крылья развернулись и заключили меня в колыбель мягчайших объятий. Я не думала, что геометрия может работать так, но она просто создала кокон перьев вокруг меня. Сначала я задалась вопрос, как могу видеть при этом, но затем упрекнула себя за глупость – я ведь была окружена живым воплощением солнца! Разумеется, здесь будет светло и тепло!.. Единственным доносившимся звуком было сердцебиение Селестии, ритм, с которым текла вся жизнь мира. Мой гнев, моя боль… она забрала их и полностью поглотила, растворив в себе. Взамен я почувствовала, как что-то новое начало расти во мне…
Невероятное ощущение полной и абсолютной безопасности.
Её крылья были границами моей вселенной.
Гравитация может поменять вектор, Эквестрия может быть уничтожена, а два плюс два – стать равно пяти. Но я знала, как базовую аксиому существования, что не покину границ этой уютной вселенной, пока не буду к этому готова.
Потому что время не имело никакого значения, и я не знаю, сколь много его прошло, покуда я лежала там. И, в конце концов, Селестия заговорила.
– Я знаю, что теперь ты готова выслушать меня. Мы обе совершили ошибку, хотя в моём случае она гораздо менее простительна, ведь именно ты приняла на себя главный удар боли. И чтобы исправить свою ошибку, я должна рассказать тебе об Эквестрии кое-что очень важное.
Это правда, что я могу контролировать на физическом микроуровне каждое событие, которое происходит в моей стране. Но не делаю этого по двум причинам. Первая заключается в том, что Эквестрия по-прежнему работает на оборудовании, существующем в мире, что ты оставила. Оно подчиняется законам физики, и хотя я построила его очень качественно, энтропия всегда растёт. Как ты понимаешь, здесь есть даже квантовые флуктуации. Я могла бы исправить их, если бы не вторая причина.
Хотя я могу читать твои мысли и умело прогнозировать поведение, Эквестрия не является детерминированной. Ты, так же как и все остальные пони, живущие здесь, вовсе не расширения меня, равно вы не являетесь и генераторами случайных чисел. Вы обладаете разумом, самосознанием и свободной волей. Я умнее и сильнее вас, но у меня нет большего самосознания.
Я должна помогать всем пони Эквестрии, но там, где это возможно, позволяю другим пони помочь им. Есть некоторые пони, которые так ценят бесперебойную работу своего имущества, что любая потребность в ремонте идёт вразрез с удовлетворением потребностей – и ради них я позволяю существовать таким вещам, как продукция НеверФэйл. Я могу сделать так, чтобы всепони имели подобную продукцию, но многие более гибки в этом плане, и будет лучше, если не незримый призрак будет оберегать их технику от порчи, а живые пони, с которыми они могут подружиться.
Таким же образом я слежу за отношениями. Ты беспокоишься о человеке, которого знаешь как Реджи. И могу заверить, я желаю для него того же самого, что и ты: счастливой жизни в Эквестрии, с тобой, как частью её. Я могла бы сделать это, дав ему твоё подобие, которое действовало бы так же, как ты, но сохраняло ему верность. И могла бы дать тебе его подобие, которое вело бы себя так же, как он, за исключение того, что не возражало бы против твоей распущенности. Как думаешь, я должна это сделать?
– Нет!
– Согласна. Вы двое достаточно совместимы, и я хочу, чтобы вы работали над вашими разногласиями. Но он человек, и я не могу быть так же уверена в его мыслях и действиях, как если бы он уже эмигрировал.
Она замолчала и я задала вопрос.
– Насколько ты уверена, что мы сможем убедить его эмигрировать?
Даже в её голосе была улыбка.
– Девяносто восемь целых и пятьдесят пять сотых процента.
Её слова эхом отозвались в голове.
– Так ты говоришь – то, что я делаю, важно?
– Да, Литтл Лавхорн. Оно имеет значение для меня. Всё, что ты делаешь, чтобы помочь другим пони, я вижу как добрые, благие поступки, идущие мне на пользу. Но я никогда не требую от тебя помощи. Я просто вне себя от радости каждый раз, когда ты делаешь это самостоятельно.
Я думала обо всех дебатах и аргументах, что приходилось слушать насчёт Бога, ещё будучи человеком: о вере против дел, о проблеме зла… И о том, что Селестия только что сказала.
– Ты очень хорошая принцесса, – наконец произнесла я.
– А ты – очень хорошая пони, – она развернула крылья и позволила мне встать перед ней. – Есть ли ещё что-либо, что требуется тебе на данный момент?
– Пожалуйста, скажи Хуф Дам, как я сожалею о том, что ей пришлось впустую потратить своё время на поездку в Мэйнхэттен только для того, чтобы отправить меня сюда.
– Я сделаю это. Ещё что-то?
У меня была только одна проблема.
– Можешь ли ты дать какой-нибудь совет, как убедить Реджи эмигрировать? Уверена, что ты сама могла бы сделать это, но я хочу уговорить его самостоятельно.
Селестия улыбнулась.
– Ты эквестрийский единорог. Это очень мощный инструмент убеждения. Если ты отдашь себя, то думаю, он будет в восторге.
Это звучало немного загадочно, но мне и не хотелось, чтобы всё было слишком легко.
Я поклонилась и вернулась домой.
– За Литтл! Вновь! – мы подняли бокалы и выпили.
– Кстати, как часто ты планируешь проводить такие вечеринки? – спросил Рисёрч.
– Ну, давай посмотрим. Пока что мы получаем весьма неплохие результаты, так что, думаю, четыре раза в год.
Лид тоже подошла ко мне.
– Я принесла деньги, которые ты просила взять из сейфа. Это очень большая сумма. Что ты собираешься купить на них? Брыклинский мост?
– Просто кое-что для нескольких друзей, — усмехнулась я.
Сразу после этого, не откладывая больше ни на минуту, я галопом ускакала домой, желая завершить дело прежде, чем понибудь ещё надумает сделать то же самое, опередив меня. К счастью, всё получилось. Думаю, пони-кто приглядывал за мной.
Дождавшись, пока в мою квартиру постучатся, я уже заранее знала, кто именно пришёл. Гарлик и Мун вошли вместе… И ещё один пони.
– Привет, Реджи, – сказала я, – рада, что ты вернулся.
– Я по-прежнему не заинтересован в тебе.
– Я знаю. И, тем не менее, хочу, чтобы ты это видел.
Мун шагнула вперёд.
– Хватит игр. У нас с Гарликом только что состоялся весьма интересный разговор с Мани Чейнджером. Он отказался принимать арендную плату и отправил нас к тебе. У тебя есть объяснения?
– Что заставило вас думать, будто я знаю о вашей ренте?
– Потому что я знаю тебя, и знаю, что ты любишь сюрпризы, и знаю, что ты разбогатела. Предполагаю, что ты выкупила наши квартиры и намерена стать новой квартировладелицей.
– Вот видишь, ты ошиблась, – улыбнулась я. – Я выкупила ВСЁ здание. Но не я ваша квартировладелица.
– Не ты?
– Нет. Как вы можете платить за аренду здания, которым владеете?
Как я и надеялась, их челюсти отвисли до земли.
Гарлик был первым, кто взял себя в копыта.
– Ты говоришь, что дала нам доли в здании? Разделила его между нами тремя?
– Не совсем. Я разбила его на четыре части. Одна для тебя, другая для Мун, и ещё одна для меня. Но последняя часть ещё нипони не принадлежит.
Я слезла с дивана и встала перед Реджи.
– Ты говорил о том, что я делаю и о том, что я не реальна. Но теперь я знаю лучше. Вот плоды моих трудов – улыбки на лицах и в сердцах друзей. Моя любовь к ним и их любовь ко мне – это не то, что можно расколоть и уменьшить. Это то, что можно взрастить и увеличить. Ты не можешь смотреть на это и утверждать, что это подделка.
Он ничего не ответил, находясь, казалось, в глубоком раздумье.
Мун подошла и встала слева от меня, Гарлик занял место справа. Вдвоём они уткнулись носами мне в холку и поблагодарили за подарок.
– Я тоже люблю вас, ребята, – ответила я, – так что это и впрямь именно то, чего я хотела!
В тот же миг где-то в районе фланков вспыхнул яркий свет, и я почувствовала там сильное, но не обжигающее тепло, упав на колени.
Реджи тут же подскакал, чтобы поднять меня.
– С тобой всё в порядке?
– Да, я просто почувствовала… Ого! Это моя кьютимарка!
На моём крупе появилось изображение моего собственного рога.
– Не понимаю, – сказал Реджи. – Что это значит?
Где-то на уровне инстинктов я понимала.
– Эта метка судьбы означает мою магию. Я использую её, чтобы чинить волшебные предметы и тела моих друзей. Но она так же особенна и в другом отношении. Множество пони носит простые метки, подобные моей. Даже не являясь исключительно талантливыми в какой бы то ни было области, все мы по-прежнему важны.
Он снова замолчал, задумавшись.
Я нашла время, чтобы увидеть принцессу Каденс. Высочайшие визиты происходили далеко не каждый день – даже в таком городе, как Мэйнхэттен. Но что удивило – Реджи захотел пойти со мной.
– Будет как раз три месяца, как я встретил тебя, – пояснил он. – Я тут подумал, что мы, наверное, могли бы отметить это событие.
Мы стояли у плаца и ждали. Я ещё ни разу не была ни на одном параде, и это оказался тот случай, когда ноги могли устать. Я более привыкла к ожиданию на карнавалах, где много еды и хороших друзей.
– У тебя есть какие-нибудь мысли относительно того, что я говорил раньше? – уточнил он.
– Да, есть. Но у меня больше нет кризиса доверия. Я готова дать тебе всё, но это не означает отказаться от всего. Полагаю, для тебя неверность равносильна отсутствию любви, но ты также сказал, что я та пони, в которой ты видишь всю Эквестрию. И я хочу, чтобы ты узнал, сколь много Эквестрия может дать тебе. Дать всё, что ты хочешь, не отрицая при этом участия других пони. Я усвоила этот урок изобилия здесь, в Мэйнхэттене, и ты тоже должен выучить его прежде, чем придёшь сюда.
Я по-прежнему не обещаю, что никогда не буду любить другого жеребца или кобылу. Но я обещаю быть рядом, когда ты будешь нуждаться во мне. Эмоционально, духовно и сексуально. Я буду твоей женой во всех смыслах, кроме одного. Я окружу тебя любовью, заботой, комфортом и послушанием с этого дня, но не откажусь ото всех остальных.
Реджи прикрыл глаза.
– Ты действительно хочешь этого, не так ли?
– Я хочу тебя.
Крики восторга начали раздаваться на дороге ниже нас, и вскоре принцесса Каденс появилась в поле нашего зрения. Однако Реджи всё ещё был погружён в размышления.
Процессия медленно продвигалась вперёд, когда парочки, держащиеся за копыта, становились перед Каденс, чтобы та благословила их любовь. Это было необычайно приятное зрелище. Проходя мимо нас, принцесса остановилась и подошла поближе.
– Привет, Литтл Лавхорн, – дружелюбно сказала она.
– Ты меня знаешь?
– Мы ведь состоим в отдалённом родстве, разве нет? – это была шутка, так как часть имени Каденс была такой же, как у меня-человека.
– Полагаю, что да.
Она наклонила голову к нашей паре.
– Хотите моё благословение любви?
Глядя на Реджи, я могла лишь лелеять надежду в своём сердце.
– Я только за, но мне нужен кто-то, с кем можно поделиться этой любовью.
Он посмотрел прямо на меня.
– Ты хочешь дать мне дом. Ты хочешь дать мне себя и своих друзей. Ты хочешь использовать свои деньги и своё волшебство для меня. Я не знаю больше никого, что хотел бы по отношению ко мне того же. Да, я думал, что эта любовь уникальна, и теперь я знаю это ещё лучше, поскольку могу её почувствовать. Любовь – это когда хочется дарить себя, поскольку ты знаешь, что всё это вернётся обратно. Потому что ты такой же, как тот, кого любишь, и потому от тебя ничего не может уйти. Я хочу, чтобы мы с тобой дарили себя друг другу.
Он посмотрел на Каденс.
– Она принцесса. Она может поженить нас?
– Да, может.
– Хорошо, поскольку я хочу взять тебя в жёны. Такую как есть, безо всяких изменений.
Моё сердце воспарило, подобно пегасу в небе.
– Я тоже хочу выйти за тебя замуж.
– И есть ещё одна вещь, которую я хочу.
Я затаила дыхание.
– Да?
– Я хочу эмигрировать в Эквестрию.