Дивантавия

Зато хотя бы пахнет хорошо

Понивилль — маленький городок, но это, судя по всему, все равно не помешало Октавии заблудиться. Она прожила там всего неделю, и так ни разу за все семь дней не покинула первого этажа жилища на южной окраине города, терпеливо ожидая прибытия из Кантерлота своих музыкальных инструментов. По крайней мере, она считала тот район за южную окраину. Окидывая взглядом улицы городка, по которым кружила уже целый час, Октавия начала всерьез сомневаться, что обычный компас поможет ей разобраться, где в этой маленькой деревеньке что находится.

Как раз в тот конкретный момент она абсолютно неподвижно стояла на перекрестке, изо всех сил стараясь не потеть под жарким сиянием утреннего солнца. Отчасти она хотела произвести на новых соседей хорошее впечатление, но в еще большей степени она просто желала, чтоб прическа держалась ровно, галстук-бабочка сидел аккуратно и красиво, а запах оставался приятным. Октавия с благодарностью приняла крохотный клочок тени, предоставленный дорожным указателем, и прищурилась на зажатый в копыте листок бумаги, на котором был торопливо нацарапан список указаний.

С губ Октавии сорвался утонченный тихий вздох. Она подняла взгляд сощуренных глаз и осмотрелась. Каждый покрытый золотистой соломой дом в Понивилле был практически копией своего соседа. Здесь не было даже следа неоднородного величия и художественного блеска Кантерлотской архитектуры. Здесь все было маленьким и простым. Ничего не закрывало небо, не прятало от глаз полуденное солнце, которое ползло от нее прочь по своему маршруту, намекая на то, как стремительно уходит время. Если так пойдет дело, Октавия опоздает или, что еще хуже, обгорит.

И улыбнулась же судьба: дружелюбнейший из голосов вдруг донесся до нее из толпы славных пони, расслабленно шагающих с нею по улице.

— Эй, здоровеньки! Да вы, гляжу, совсем потерялись.

Не раскрывая глаз шире, Октавия спокойно обернулась на звук. Первым делом она увидела всплеск веснушек, затем заметила движение вежливо приподнятой коричневой шляпы, и только после этого — улыбку обладательницы этих отличительных черт.

— Я Эпплджек. У меня ферма в пригороде, и я, кстати, знаю эту деревеньку как свое копыто. Всегда не прочь помочь нуждающимся соседям.

Октавия моргнула и мягко улыбнулась.

— Чой-то у вас, сахарок? — Эпплджек указала копытом на листок бумаги на ноге у Октавии. — Можн глянуть чутка?

Октавия кивнула. Подковыляв поближе, она протянула бумажку фермерше.

Прищурившись, Эпплджек внимательно прочитала написанное.

— Хмммм… Вспученная Горка, 483… — она просияла. — Ой, надо же! Так это ж где Сестра Редхарт живет! Вы с ней сдружились уже чтоль?

Пожав плечами, Октавия застенчиво заулыбалась.

— С пони дружить, копыто жать — эт дело доброе, особенно если эт пони знает, как тебе копыто обратно приделать, если вдруг откинешь. Ну, так Бабуля говорит, и я с ней согласна, — Эпплджек усмехнулась своей шутке, вздохнула и вновь улыбнулась. — Я вот чо вам скажу: я вас туда отведу! У меня тут на рынке уже два часа товар не идет, ну, выходные потому что, и вообще. Так что пошли, ага?

Октавия кивнула. Эпплджек стремительно зашагала, и Октавии пришлось быстро семенить тонкими слабыми ногами, чтобы за ней поспевать. Впрочем, к счастью, Эпплджек быстро заметила усталость новой обитательницы городка, и замедлила шаг до более спокойного темпа, отчего немедленно заработала благодарную улыбку на мордочке у усталой городской кобылки.

— Чо-т мне подсказывает, что вы привыкли жить там, где дома растут быстрее травы, — сдержав смешок, сказала Эпплджек.

В ответ Октавия лишь закусила губу.

— Ну, ты не парься с переезда. Я как-то пожила пару месяцев в городе, когда была маленькой. В Мейнхеттене, кстати. Как только вернулась в старый добрый Понивилль, поняла, что мне больше всего нравится в деревнях. Здесь вообще не надо себя загонять. А городской народ вечно мигренями страдает, то от одного, то от другого. И ради чего? Иногда мне кажется, у пони нет врагов хуже их самих. Ну, разве что вот кроме бобров. Ох прости меня Селестия, я знаю, я должна бы любить и терпеть, но я вот ненавижу бобров просто до жути…

Октавия моргнула и, глянув на Эпплджек, вскинула бровь.

Эпплджек скривилась в гримасе, которая явно была для нее не внове. Тем не менее, она прогнала это выражение с лица и, как раз подойдя к дому, улыбнулась и приглашающе взмахнула копытом на фасад.

— Ииииии мы пришли! Говорила же, что приведу на место! — она указала на балкон, нависавший над головой. — Если правильно помню, Сестра Редхарт живет здесь на втором этаже. Давайте, подите постучитесь. Она по субботам обычно встает рано, поливает розовые кусты, — она усмехнулась. — О, только не подумайте чего. Здесь, в Понивилле, все друг про друга все знают. Мы тут такие вот добрососедские пони. Но жить так, чтоб никто нос в ваши дела не совал, все равно несложно. Главное только не удивляйтесь, если местные вам уши захотят заболтать. Эт, пожалуй, привычка такая.

Октавия медленно, зачарованно кивнула. Она глядела не на жилище, а на некий предмет, который стоял перед ним, и глядела неотрывно.

— Фу! Вот куда городок наш катится? Кто вообще по выходным оставляет прям посередь улицы мусор? — заметила Эпплджек, сердито нахмурив лоб на стоящую на повороте улицы бежевую штуковину. — Если б жила в этом районе, я б точно сразу взяла этот диван, утащила его б за сарай и положила б его страданиям конец!

Она пожала плечами.

— А, ладно уж, — мило улыбнувшись, Эпплджек помахала новой обитательнице Понивилля копытом и пошла обратно в сторону рынка. — Яблоки сами себя не продадут! Заходите вечером, как надумаете! Я вам скидку дам!

Подмигнув изумрудно-зеленым глазом, она ушла.

Моргая с подозрением ей вслед, Октавия осталась одна. Сделав глубокий вдох, она осторожно подошла к дивану, будто это не диван был вовсе, а бочка, набитая взведенными медвежьими капканами. Большую часть дивана от ее взгляда закрывал правый подкопытник. Обойдя предмет мебели кругом, Октавия тут же поморщилась, и пара-тройка темно-каштановых волосков отделилась от ее прически.

Диван радовал глаз не больше, чем птенец кондора. Обивку бежевого рвотного цвета испещрял узор из серых квадратных сеток, налезающих друг на друга. Ткань на трех пуфах была, мягко говоря, чем-то заляпана, и местами, по швам и углам, наружу торчали похожие на попкорн клочки мягкой набивки.

Кобыла пригладила гриву и постаралась удержать завтрак в животе хотя бы до того момента, как отведет взгляд от этого чудовища. На самом деле Октавия не до конца представляла, что вообще ожидала увидеть. В беспокойных снах, которые кобыла видела после того, как ответила на предложение Редхарт на доске объявлений Понивилля, она представляла себе нечто более… красочное. Она моргнула несколько раз, и где-то в эти промежутки у нее перед глазами предстало нечто сияющиее, нечто блестящее, нечто бордовое.

Бордовое…

От одной только мысли об этом, в сердце Октавии будто завелась стая бабочек. Бордовый, с капелькой лавандового. Она счастливо вздохнула, но вскоре улыбка пропала, растворившись в апатичной ностальгии. В ее квартире в Кантерлоте все было идеально чистым, сияющим и богато украшенным. Пожалуй, из дома ее вытолкнул исключительно шум… и, может, постоянно нависающая угроза атаки перевертышей. Но по большей части все-таки шум.

Понивилль же сулил покой и тишину, обещал стать идеальным местом для написания свежих композиций. Если бы он, конечно, сулил еще и какие-нибудь условия для обустройства жилища, то, может быть, Октавии бы не пришлось прибегать к столь… примитивным мерам добычи дополнения к абсолютно пустой гостиной.

Сдержавшись, чтобы не застонать, Октавия настороженно подошла к гротескному дивану. Осмотр был крайне необходим, даже если ее с копыт до кончиков ушей трясло от мысли, будто даже одно прикосновение к пуфу может заразить ее проказой. Тем не менее, она осторожно, как в разинутую пасть истекающего слюной голодного льва, протянула копыто, и, наконец, коснулась податливой поверхности. Сердце резко подпрыгнуло в груди. Она моргнула со смесью удивления и тревоги на лице, и принялась тереть копытом плюшевую ткань чуть увереннее.

Ничего мягче этой обивки она не щупала уже незнамо сколько лет.

Потоптавшись на месте, Октавия оглянулась через плечо. Для пущей уверенности она еще раз глянула налево, потом направо. Убедившись, что никто из новообретенных соседей на нее не смотрит, элегантная кобыла взобралась на диван, неловко засеменив при этом задними ногами в попытке поустойчивее встать на мягкой поверхности. Привыкая к габаритам дивана, она заползла на центральное сидение.

У Октавии перехватило дыхание. Ощущения были как от нежных ласк в мягком облаке. По крайней мере, это была лучшая метафора, которую она смогла подобрать к тем электризующим ощущениям, гуляющим волнами вверх-вниз по позвоночнику. Потоптавшись, она сделала три оборота и легла в итоге на сложенные ноги, по центру. Кобыла не могла даже поверить, насколько комфортно было лежать на этом диване. Она практически полностью позабыла про его проступающую местами неприглядность. Веки налились свинцом и, расслабившись, она их закрыла, расплываясь в ленивой улыбке.

Глубоко вдыхая влажный от утренней дымки воздух, она представила, будто устроилась (вместе с диваном) посреди своей квартиры ранним, но уже осиянном звездами вечером, перед пылающим камином, с книгой по музыкальной теории на передних копытах и теплым пледом на еще влажной после душа шерстке.

Мысль эта была столь манящей, что Октавия чуть было не уплыла в мир снов прямо на месте. Видимо, она расслабленно уронила голову, потому что вдруг услышала шелест где-то за гривой, меж ушей. Голова коснулась листка бумаги.

Она распахнула глаза. С любопытством прищурившись, она встала и развернулась. К спинке дивана посередине пуфа была приклеена полоской клейкой ленты записка. Октавия с любопытством оторвала ее от мягкой ткани и приподняла к прищуренным глазам. Под лучами утреннего солнца поблескивали строчки знакомого почерка.

Дорогая мисс Октавия,

У меня возникли дела: меня срочно вызвали в больницу. С трудом нашла время написать эту записку. Диван ваш, как мы и договаривались, но помочь вам с транспортировкой я сегодня не смогу. У меня вообще не будет времени в ближайшие по меньшей мере тридцать шесть часов. Извините, пожалуйста. Я вышлю вам телеграмму, когда буду готова помочь, как собиралась изначально.

Искренне,

— Сестра Редхарт.

Октавия моргнула. Пожевав уголок губы, она перевела взгляд с письма на восхитительно мягкий на ощупь диван под ногами. Записка Сестры Редхарт была предельно ясна и лаконична. Октавия пару раз слегка подпрыгнула, и диван под копытами по-прежнему ощущался так же небесно-мягко и уютно, как в первый же миг, когда она на него взобралась.

Октавия вздохнула. Она нехотя слезла с дивана и тоскливо обошла его кругом. Задумалась, катая во рту язык. На мгновенье пони обернулась к дальнему краю города и решила было обратиться к местной компании-перевозчику. Но потом она вспомнила, что сегодня суббота, и большинство служб в таком маленьком и старомодном городке должно быть закрыто.

Резко выдохнув через нос, Октавия отвернулась с печальным видом от дивана и двинулась на южную окраину города. Она прошла всего-то двадцать футов и встала. Закрыв мягко поблескивающие фиолетовые глаза, она вновь переместилась в некий волшебный мир снов, где ее ждали после долгой ванны с лавандой мягкий диван и теплый камин. Она была даже готова простить кошмарную расцветку обивки. К слову, Октавия осознала, что готова простить и себя тоже за то, что собирается совершить.

Развернувшись, кобыла уверенным шагом подошла к дивану. Она зашла к нему сбоку, помедлила, а потом неторопливо обошла с другой стороны. Сделав глубокий вдох, она схватила передними копытами его за нижний край и попробовала потянуть. Она тянула его и тянула, тужилась и тянула снова и снова. Копыта в итоге соскользнули и она чуть было не упала в лужу грязи у обочины. Пригладив гриву и поправив галстук-бабочку, она встала, переминаясь с ноги на ногу, пока восстанавливала дыхание.

Наконец, Октавия, просияв, обошла диван с другой стороны. На этот раз она решила толкать. Пришлось немного напрячься, но результат оказался мгновенный. Диван со скрежетом скользнул вперед, оставив после себя слабо различимые и относительно безобидные бороздки в траве и почве. Гордо улыбнувшись, Октавия задержала дыхание и протолкнула диван еще немного.

Успех: она уже преодолела целых пятнадцать футов от садика перед домом Сестры Редхарт. Кажущаяся простота так впечатлила Октавию, что она даже не задумалась о вопиющей абсурдности всего процесса. Образ уютного вечера на еще более уютном диване толкал ее вперед, и вскоре она уже быстро двигала бежевую штуковину в сторону южной окраины города, ровно дыша и уверенно напрягая мышцы. С энергичным шагом и еще более энергичной улыбкой, она шла вперед.

---

Спустя час толкания Октавии хотелось себя убить.

Не раз и не два, она падала на колени и склонялась к земле в попытках восстановить дыхание. Ноги болели целиком, вплоть до нежных маленьких копытец. Наконец, Октавия дотащила большую и неуклюжую мебель до угла улицы и, хрипя и глотая воздух, прислонилась к своей ноше.

Октавию нельзя назвать сильной пони. А теперь она обнаружила, что вряд ли может считать себя и умной заодно. Она с самого начала должна была знать, какой убийственно тяжелой будет эта работа. Какие бы капризы и фантазии ни мотивировали ее взяться за это дело, все они благополучно сдулись, как и тоненькие макаронинки-мышцы в пульсирующих от напряжения ногах.

Прислонившись к подкопытнику, Октавия поправила гриву в неведомо который по счету раз за это утро и печально уставилась в небо. Она всерьез размышляла о том, чтобы оставить здесь эту штуковину с какой-нибудь излишне сложносочиненной запиской, в надежде, что никто не украдет диван до понедельника, когда она сможет наконец нанять грузчиков для этого банального грязного труда.

Ее размышления прервал оглушительный протяжный вопль с небес:

— Аааааай! Я-я не могу управиться! Берегитесь там, внизуууууу!

Октавия моргнула. Поглядев наверх, она ахнула. Едва на нее упала темная тень, она, недолго думая, бросилась действовать. Крякнув на издыхании, кобыла одним махом толкнула диван на четыре фута вперед, как раз вовремя, чтобы поймать мягкими пуфами падающую сверху и слившуюся от скорости в линию лавандовую фигуру.

— Ууф! — Твайлайт Спаркл приземлилась прямиком в самый центр дивана, подняв целое облако перьев ярко-пастельного тона. Она села, вращая глазами в разные стороны. Встряхнув головой, Твайлайт медленно моргнула, а потом опустила взгляд на очень мягкий диван под собой. — Вот это да! Вот так повезло! Как… То есть, кто?..

Октавия прокашлялась.

Твайлайт подняла взгляд, нервно приглаживая дрожащим копытом челку.

— Эм, здравствуйте. Спасибо, что меня спасли, мисс. Но, скажите… — она съежилась, стуча зубами. — Я никого не задела, случаем? О, пожалуйста, скажите, что я никому на этот раз не навредила!

Неловко улыбнувшись, Октавия только пожала плечами и помотала головой.

— О, хорошо… — Твайлайт сгорбилась на диване, восстанавливая дыхание. — Я все еще привыкаю ко всем этим летным делам, и это ужасно утомляет и раздражает! Ооох!

Она тряхнула гривой и, закатив глаза, сказала:

— Рейнбоу Дэш надо сначала самой разобраться, что к чему, перед тем, как давать мне советы! Восходящие потоки возникают над сушей, а не над водоемами! Подумать только, она летает всю свою жизнь, и по-прежнему не может толком выразить словами физические процессы при…

Твайлайт замолкла на полуслове. Она прищурилась и окинула взглядом кобылу с фиолетовым галстуком-бабочкой.

— Погодите-ка минуточку… я вас знаю… — Твайлайт медленно заулыбалась. — Да! Конечно! Вы Октавия! Знаменитая виолончелистка из Кантерлота! Вы выступали на сцене на Гранд Галопинг Гала… — она внезапно поморщилась. — О, э… точно. Пожалуй, вам то Гала два года назад вспоминать не хочется. О Звезды… — она перевела взгляд за горизонт, приглаживая гриву с заметно застенчивым видом. —… неужели прошло так много времени? Казалось, будо буквально вчера…

Октавия лишь молча моргнула.

— Ну, так или иначе, рада вас тут повстречать, — Твайлайт Спаркл слезла с дивана и встала напротив пони, на одной высоте с ней. — Полагаю, после того Гала любой уважающий себя музыкант захочет найти выход через Кантерлот[1]. Скажите пожалуйста, вы теперь здесь живете?

Октавия выставила копыто и покрутила его из стороны в сторону. Опустив переднюю ногу, она с равным любопытством поглядела на рог Твайлайт и на ее крылья.

— Хмммм? О… э… точно… — Твайлайт зарумянилась еще более глубоким тоном лавандового. Она расправила и сложила крылья. — Пони такое не каждый день видят, и правда. Честно говоря, я сама еще не привыкла. Н-но вы не пугайтесь, пожалуйста! Я… э… может быть теперь стала «принцессой», но это вовсе не значит, что я гожусь в благородные правители.

Земная пони подняла бровь.

— Э, в смысле, я хотела сказать… — Твайлайт Спаркл вздохнула и опять прислонилась к дивану. — Мне правда не хотелось бы, чтобы меня возносили на всякие пьедесталы, наряжали, как куклу, или считали выше остальных. Потому что это неправда! В смысле, что я выше. Хех… если на то пошло, то мне просто повезло. Все это для меня внове. Мне не хватает слов, чтобы вам объяснить, — она поерзала на месте, ковыряя дрожащим копытом комок грязи рядом с диваном. — И мне не легче от того, что принцесса Селестия просит, чтобы я написала письмо Двору Кантерлота с подробным отчетом о моем первом месяце в виде аликорна. Я даже не знаю, что написать! Мне надо выдать очередное многословное, эпичное и длинное эссе, как и раньше? Или это будет слишком… не знаю, претенциозно? Кажется, у меня теперь столько ответственности, и при этом слишком мало. Я в растерянности. Даже хотелось бы… хотелось бы, чтоб все было проще, как раньше, пока не было крыльев. Они неплохи — с ними приятно летать, и они мне помогают размышлять, например, в полете по кругу… хех… но по большей части они просто как лишний груз, и зачастую я не знаю, что с ними вообще делать.

Октавия теребила копытом галстук, как всегда, когда пыталась понять или обдумать, что ей говорят. Некоторое время спустя, она застыла и указала вперед копытом.

— Хмммм?.. — Твайлайт моргнула. — Что?..

Октавия указала еще раз. Твайлайт проследила за копытом и обнаружила, что земная пони показывала на шесть остроконечных звезд у нее на Метке.

Новоиспеченная принцесса улыбнулась.

— Хмммм… думаю, в конце концов они не такой уж и бесполезный вес. В смысле, все это началось, когда я повстречала друзей, и в тот момент я обнаружила искорку магии, изменившую мою жизнь навсегда.

Она вздохнула с удовлетворенной улыбкой и прислонилась к дивану.

— И эта перемена оказалась к лучшему. Правда. Зачастую я вообще забываю, что я принцесса, потому что я просто рада, что нашла близких спутников в жизни. Они — истинный источник моего счастья. И ничто другое.

Октавия спокойно улыбнулась и кивнула этим словам.

— Знаете что? Зачем я вообще волнуюсь о таких мелочах? — Твайлайт встала прямо и расправила крылья. — Я напишу эссе! Не обязательно длинное, даже не обязательно эпичное! Главное, чтоб оно было честным, от самого сердца, потому что как раз за такую искренность я и заработала крылья!

Отправившись в сторону древесного дома, она оглянулась через плечо и сказала издалека:

— Спасибо большое, что меня выслушали, мисс Октавия! Вас будто богиня подослала!

Поддерживая на лице вежливую улыбку, Октавия помахала ей на прощание. Только когда дверь древесного дома закрылась за принцессой, кобыла протяжно выдохнула, прижав серые уши к голове. Задумчиво раздув ноздри, она вернулась к боку дивана, сделала глубокий вдох и продолжила толкать эту проклятую штуковину через сердце Понивилля.

---

К полудню она достигла центрального района. Скрежещущий по дороге диван пересек тень величественного фонтана со статуей принцессы Селестии, расположенного в дюжине шагов от парадного крыльца Ратуши Понивилля.

У Октавии болели мышцы, но она начинала привыкать к этому утомительному упражнению. Пробираясь вперед на одном только адреналине, она направила всю свою ярость и раздражение в движения. Всего через несколько часов, кобыла думала, она доберется до своего жилища и все ее фантазии и мечты об этой комфортной мебели станут реальностью, даже несмотря на то, что в диване нет ни единой ниточки бордового цвета.

Она знала, что следующие несколько вечеров ноги будут слишком плохо двигаться и болеть, а потому нельзя будет репетировать игру на виолончели. Но это не страшно. Как только Октавия доберется до дома, она наконец-то перекинет свое потное, пахучее тело через порог и примет долгую расслабляющую ванну с лавандой. Потом она будет обсыхать перед камином на самом плюшевейшем сиденье во всей Эквестрии, где усталость от тяжелого дня унесет ее на волнах тепла в расслабленную дрему, где рождаются музы мелодического вдохновения.

От одной только мысли об этом Октавия расплылась в пьяной улыбке. На мгновенье она даже не могла понять, что увлажнило ей губы: пот от непрерывного напряжения, или же куда менее подобающая для леди ниточка слюны…

— Пожалуйста, остановитесь!

Октавия застыла на месте, чувствуя, как грохочет в груди сердце. Вытерев несколько капель пота с шерстистого серого лба, она распрямилась и огляделась по сторонам. Со всех сторон диван окружала трава и испепеляющее сияние солнца.

Пожав плечами, земная пони вновь уперлась в подкопытник дивана и принялась толкать его вперед.

— Можете, пожалуйста, остановиться?! — голос был слаб и звучал с придыханием, но с напором. — В-всего на минутку!

Октавия снова застыла. Моргнув, она вытянула над подкопытником шею и прищурилась.

По вершине травянистого взгорка нервная желтая пегаска торопливо вела за собой белую кайманову черепаху. Дойдя до фонтана с Селестией, она заманила певучим зовом существо в воду в бассейне под ним.

— Вот так, ступай, Кайман Тортиллович[2], — Флаттершай улыбнулась и похлопала рептилию по голове, заболтавшейся вверх-вниз под ее прикосновениями. — Здесь гораздо, гораздо безопаснее, чем на забитой улице, где пони ходят, как им вздумается. Остынь немного, и я обещаю, что вернусь скоро с вкусными листочками салата[3].

Октавия вскинула бровь, наблюдая за этой демонстрацией добрососедских отношений между копытными и черепахами.

Флаттершай повернулась, зависнув в воздухе, и улыбнулась земной пони.

— Пожалуйста, простите, что я вам так нагрубила, когда ни с того ни с сего попросила вас остановиться. Просто Кайман Тортиллович сегодня без очков, и он бы вас не увидел с этой мебелью, которую вы так быстро толкали по траве. Меня, кстати, зовут Флаттершай. Эм… Я заведую защитой животных в городе.

Она сглотнула и, тихо хлопнув крыльями, коснулась копытами земли.

— Если вы не против, я хочу у вас поинтересоваться, мисс. Вам правда необходимо тащить этот диван в одиночку?

Октавия поправила гриву, глянула на диван, после чего посмотрела на Флаттершай.

Пегаска моргнула аквамариновыми глазами.

— Вам… вам необходимо, да? О, бедная, бедная кобылка! Это, должно быть, самое страшное наказание!

Октавия пожала плечами… и вдруг ахнула под внезапным весом заботливого взгляда Флаттершай.

— Кто-то вас заставил?! Разве вы не знаете, что каждый должен заниматься своими диванами?! Что каждый должен сам решать, что с ними делать! — помолчав немного, Флаттершай отстранилась с гордой улыбкой на лице. — Видите? Я посещала семинары!

Она застенчиво пискнула, затрепетав кончиками крыльев.

— Нет ничего хуже, чем навязанная пони мебель. Эта проблема распространена в Эквестрии куда шире, чем принято считать.

Поморщившись, Октавия просто кивнула.

— О! Точно! — Флаттершай подошла к торцу дивана. — Я могу вам помочь! Так что отдохните немножко, а я, как добрая соседка, помогу вам потаскать тяжести, как думаете? У меня хорошо получаются… э… добрые дела, в смысле. Таскать диваны — это, конечно, не мой талант, н-но я не прочь попробовать что-нибудь новое! Именно об этом, кстати, и говорили на семинарах: «Пробуйте каждый день что-нибудь новое». Кхм.

Она стиснула зубы и принялась толкать, толкать и толкать диван.

— И р-разве есть лучший с-способ… ыыых… п-пробовать новое… ммммфф… ч-чем пробовать решительно?

Октавия закусила губу и протянула было копыто, чтобы остановить Флаттершай…

— О, нет-нет-нет! Я настаиваю! Ыыыых! — Флаттершай все налегала и налегала своим тщедушным желтым тельцем на диван. — Всегда… н-не п-прочь помочь… другу в беде!..

Вздохнув и скрестив передние ноги на груди, Октавия уселась смотреть.

---

Сорок пять минут спустя…

— Ммммф… ыыых… Аааахх!.. — Флаттершай наконец отпустила диван и склонилась к земле, тяжело и хрипло дыша. Розовая грива превратилась в циновку из слипшихся от пота пастельных прядей. Глаза покраснели от напряжения, а ноги покрыла грязь от безустанного распахивания копытами земли. — Я… я-я кажется… к-кажется больше не могу вам помочь, мисс… — она сглотнула и, пригладив пряди гривы, встала прямо. — Как далеко я продвинулась? Я уже пересекла границу города?

Октавия вздохнула. Устало улыбнувшись, она сделала шаг в сторону, открыв взгляду пегаски фонтан со статуей принцессы Селестии и всего два фута распаханной земли.

Флаттершай разинула рот.

Кайман Тортиллович поглядел на нее из-за бортика фонтана и моргнул, прикрыв глаза с вертикальными зрачками. Вдруг вздрогнув, рептилия скрылась из виду, с плеском нырнув обратно.

— Оххххх… Н-ну почему я ничего не могу сделать как надо! — Флаттершай пнула копытом траву, из-за чего оглушенно зашаталась, впав в прострацию. — У-ухты-ы-ы… ой-ей… о б-богиня…

Она закачалась, пьяно перебирая ногами на месте.

Октавия поспешила ее поймать. Без какого-либо напряжения она взвалила на себя бесчувственную пегаску и, отнеся к дивану, уложила на мягкие пуфы. Флаттершай подняла переднее копыто к шелковистому лбу, постепенно приходя в себя под палящим солнцем. Наконец, она пошевелилась, затем села с виноватым видом на лице.

— Я просто хотела помочь. Очень, очень прошу, простите меня, пожалуйста, что отняла у вас время.

Октавия запрыгнула рядом с ней на диван, пожала плечами и откинулась спиной на подкопытник.

— Вы… вы-то хоть отдохнули?

Ответом для Флаттершай была дружелюбная улыбка.

— О, ну, хоть это хорошо, — нервно улыбнулась краем рта Флаттершай. Она откинулась на спинку дивана и уставилась высоко в голубое небо над крышей понивилльской Ратуши. Над двумя сидящими на диване пони щебетали птицы, а пегаска тем временем заговорила:

— С тех пор как я нашла в этом городке очень хороших друзей, я старалась не отлынивать и помогать всем. Только иногда это бывает так сложно! Интересно, от меня вообще есть какая-то польза?.. — она сглотнула. — …или я попросту бесполезна, как… к-как про меня говорили братья и сестры.

Октавия с любопытством вскинула бровь.

— О, все не так плохо, как может показаться, — застенчиво прыснув, добавила Флаттершай. — Братья и сестры дразнятся у всех, и это обычное дело, все-таки, даже когда дело иногда доходило до склеивания мне копыт… или полоскания моих простыней в стоках радужного завода… и-или скидывания меня с грозовой тучи во сне…

Октавия содрогнулась всем телом от неловкости, написанной на лице Флаттершай.

— Но здесь пони гораздо приятней, чем моя семья, и это хорошо. И все-таки, мне кажется, будто я их подвожу куда больше, чем они осмелятся признать. Доброта — это восхитительная вещь, но иногда — она как пелена, не дающая пони увидеть собственные ошибки, потому что никто не хочет ранить другим чувства, даже если необходимо сказать правду…

Флаттершай вздохнула, прянув ушами на пение птиц. Она грустно посмотрела на Октавию.

— Пони вроде вас очень терпеливы и тактичны, а я только и делаю, что выставляю себя дурой, когда пытаюсь предложить такую хорошую и правильную помощь, как, например, переноска дивана…

Октавия совершенно неожиданно протянула копыто и схватила Флаттершай за переднюю ногу.

— А? — Флаттершай моргнула. — Мисс, что вы делаете?..

Октавия подняла копыто Флаттершай вверх. Земная пони все расчитала точно: две птицы, кардинал и голубая сойка, отделились от пролетавшей мимо стаи певчих птиц и без раздумий сели на переднюю ногу Флаттершай. Они радостно защебетали, обмениваясь мелодичными нотами, и глянули на пегаску.

Флаттершай моргнула и мило улыбнулась. Освободив ногу от хватки Октавии, она склонилась и потерлась носом о двух птичек. Те с радостью приняли ласку и засвистели, задрав клювы к полуденному солнцу. Щелкнув языком, Флаттершай подкинула птичек на копыте в воздух. Они растворились в небесах, обратившись в вихрь разноцветных перьев. Вновь опустилась тишина.

— Хммм… я и правда не без талантов, а? — пробормотала Флаттершай с жарким румянцем на желтых щеках. — Пусть они не такие уж и… эм… эффектные, но о них стоит время от времени вспоминать.

Октавия медленно кивнула.

Вздохнув, Флаттершай откинулась на плюшевый пуф дивана.

— Мне все-таки надо избавиться от моей мнительности. Друзья меня любят такой, какая я есть, за мои особенности, да и семья тоже… хоть они и не всегда представляют, как это выразить. Пожалуй, не все в этой жизни можно почерпнуть из семинаров.

Прошло несколько секунд, и пегаска вдруг ахнула и распахнула глаза.

— О богиня! Уже почти час дня! Мне надо вернуться домой и покормить обедом Эйнжела! А потом мне надо вернуться с салатом для Каймана Тортилловича!

Понимающе улыбнувшись уголком рта, Октавия поторопила ее жестом.

— Простите, что не могу больше вам помочь с диваном! — сказала Флаттершай и взлетела, быстро хлопая желтыми крыльями. — Надеюсь, вы хотя бы хорошо отдохнули! Если у вас есть домашние животные и за ними надо присмотреть, приносите их к окраине города, к спокойному говорливому ручью! Просто… эм… следуйте за шелестом крыльев бабочек! Ну, пожалуй, крылья бабочек услышать нельзя. Эм… просто ищите мою гриву! Моя подруга Рэрити говорит, что ни у кого в Понивилле нет такой красивой и шелковистой гривы, как… о нет! Я наверное теперь вам буду казаться очень тщеславной, да?!

Октавия прокашлялась.

— Точно! Уже лечу! Приятного дня, мисс!

Флаттершай ушла.

Медленно и осторожно двигаясь, Октавия слезла с дивана и подошла к его торцу. Она потянула отдохнувшие мышцы и приготовилась вновь толкать мебель…

— О, и спасибо большое, что меня только что выслушали! — сказала Флаттершай, близко зависнув над ней сверху.

Октавия зашипела, как кобра.

— Точно. Меня здесь нет! — нервно потея, Флаттершай бросилась прочь, слившись в желтую линию.

---

— И чем больше я об этом думаю… — проговорила меж напряженных вдохов Бон-Бон, помогая тащить Октавии диван, ухватившись за него с другой стороны. — … тем больше я понимаю, что окружающие беспокоятся об этом куда меньше меня! В смысле, ну и что, что у меня было три операции на челюсти подряд? Да, я говорю другим голосом, но я же не виновата, что природа меня одарила при рождении неровными зубами! Главное ведь слова у меня изо рта звучат те же самые! Один раз я уже завоевала любовь соседей, но я ведь не стала с тех пор другой кобылой!

Октавия устало кивнула, толкая диван с немного большей легкостью, чем раньше. Две кобылы остановились и устало сгорбились рядом с восхитительно обставленным зданием за четыре квартала от центра.

— Фух, этот диван, что, сделан из темной материи?! — Бон-Бон прислонилась к своему торцу дивана, обмахивая себя копытом. — Хехех… Тьфу.

Она сглотнула и с виноватым видом глянула на Октавию.

— Я бы очень даже не прочь была бы вам еще помочь с этой штуковиной, мисс, но, как я уже говорила ранее, меня дома в печи ждет партия конфет, а Лире страшно не нравится, когда весь дом пропитывается вонью горелой карамели.

Пригладив промокшие от пота пряди, Октавия растерянно поглядела на Бон-Бон.

— Лира! Лира Хартстрингс! — Бон-Бон прищурилась. — Только не говорите, что вы никогда о ней не слышали!

Октавия неловко улыбнулась.

— Ох! Ну, меньше она знает, тем лучше. Честное слово… музыканты сами себе злейшие враги. Э… — Бон-Бон нервно заулыбалась, замахав копытами. — Не хотела обидеть.

Октавия просто пожала плечами, жадно глотая воздух.

— Ну, всего хорошего, мэм! Удачи вам! — Бон-Бон торопливо пошла прочь. — Заходите как-нибудь в кондитерскую! Вам понравится шедевр, над которым я сейчас работаю! Пончики с дыркой, с голубой глазурью и космической обсыпкой! «Со вкусом Луны»![4] Хихихи! Увидимся!

После ухода Бон-Бон, Октавия уставилась в пустоту. Она шевелила губами, недоуменно повторяя в неловкой тишине пять слогов. Спустя несколько секунд она помотала головой, вздохнула и приготовилась вновь крепко упереться плечом в торец дивана.

— Октавия?!

Земная пони застыла на месте в полусогнутой позе и с широко распахнутыми глазами.

— Октавия из Кантерлота?!

Она торопливо бросилась за диван, чтобы спрятаться от голоса. Поправив галстук и смахнув обильный пот со лба, она, наконец, встала в полный рост в величественную позу: задрав нос к небу и прищурив глаза.

Открывшийся ее глазам образ в десять раз превосходил ее по эффектности и красоте, хоть и не без легкого намека на возбуждение на, в остальном, твердом лице пораженного единорога.

— О мои звезды! Это действительно вы! Я вас узнала в то же мгновенье, когда вы прошли у меня перед окнами! Сколько в Понивилле разных мест, но вы оказались прямо перед моим Бутиком!

Октавия моргнула. Она подняла взгляд на высокое здание по другую сторону от дивана. Стены украшали ряды поникенов, блестевших на вечернем солнце полированными боками. Опустив взгляд обратно, Октавия встревоженно отшатнулась.

Единорожка уже стояла рядом, облокотившись о спинку дивана, буквально вплотную лицом к лицу с Октавией, и очаровательно улыбалась.

— Меня зовут Рэрити, и я просто невероятный фанат вашего творчества! Вы — абсолютная вершина симфонической камерной музыки Кантерлота! Я даже перечислить не могу, сколько раз ваши мягкие струнные ноты убаюкивали меня по ночам! Т-то есть, по-хорошему, конечно же! — она нервно усмехнулась, хоть и не без элегантности. — Ваша музыка ни в коем случае не скучна, б-безусловно!

Октавия нервно улыбнулась, скромно взмахнув копытом и пожав плечами.

— Что, во имя Селестии, столь обеспеченная и утонченная кобыла делает здесь, в трущобах Понивилля?

Октавия потопталась на месте, прикидываясь, будто знать не знает о существовании уродливого бежевого дивана, который тащила большую часть дня по непритязательному фермерскому городку. Она провела копытом по гриве, и растерянно помахала передней ногой, чтобы что-то изобразить жестом.

— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет! — Рэрити обошла диван кругом и подняла копыто к лицу Октавии. — Даже не думайте говорить! Не говорите ни единого слова!

Октавия нахмурила лоб. Она уже почувствовала, как на и без того грязной шкурке скапливаются капли свежего пота.

Рэрити зловеще заулыбалась.

— На самом деле, дорогая, я могу читать ваши мысли!

Тревожно отшатнувшись, Октавия глянула на диван, затем тут же на единорога.

Рэрити подпрыгнула прямо вверх, затрепетав всеми четырьмя ногами в воздухе.

— Вы пришли послужить мне моделью для новой кантерлотской модной линейки, которая прославится на всю страну! Ну конечно же! — она захихикала как школьница.

Октавия пораженно уставилась на нее. Она замотала головой и яростно замахала передними ногами…

Рэрити схватила упирающуюся земную пони и потащила за собой в самое сердце бутика.

— О, прошу вас, не надо скромничать! Я узнаю жажду признания с первого же взгляда! Вы будете как герцогиня, дорогая! Увидите сами!

С губ Октавии сорвался слабый, едва слышный всхлип, когда ее, беспомощную, поволочили в мастерскую швеи. Она протянула в отчаянии копыто тающему вдали одинокому дивану, печально оставшемуся стоять позади, как брошенный жеребенок.

---

Два коктейльных платья, два вечерних наряда и одно шелковое кимоно спустя, Октавия стояла, вздыхая, на подиуме, окруженная со всех сторон инкрустированными бриллиантами зеркалами. По краям поля зрения она видела дюжину собственных отражений, завернутых в до смешного пышные облака юбок, юбок и еще больше юбок. За пышными рукавами на передних ногах виднелся крохотный кусочек белого рога торчащего над тем местом, где сидела единорожка и перебирала многочисленные подолы, которые сшивала вместе при помощи разнообразных швейных инструментов, висящих в воздухе рядом.

— Так… — Рэрити выплюнула пару иголок и воткнула их магией в подушечку, пришивая очередной слой юбок. — Я знаю, этот наряд буквально кричит «Кобылолита», но не тревожьтесь! Так уж вышло, что такой стиль — это последний писк моды, и, позвольте мне заметить, моя дорогая, вам он идет просто идеально!

Октавия раздула ноздри, разглядывая мириады собственных отражений со всех сторон.

— О да! Я всегда завидовала вашей обольстительной гриве, и тому, как она восхитительно дополняет сияние вашей темно-серой шкурки! Моя дорогая, вы всегда выглядели очень эффектно и утонченно на фотосессиях знаменитостей, — вот уже миллионный раз за этот час Рэрити не смогла сдержать сорвавшийся с губ восторженный писк. — Подумать только! Чудеснейше талантливая и великолепная Октавия! Прямо у меня в студии!

Тяжело вздохнув, Октавия закрыла глаза. Она попыталась расслабиться, и на какое-то краткое мгновенье у нее получилось. Она больше не стояла посреди какого-то напыщенного бутика рядом с чересчур говорливым единорогом, который вьется вьюном вокруг ее богато одетых бедер. Она отдыхала на роскошном мягком диване в махровом бордовом халате, окруженная ароматами лавандовых солей для ванны и кондиционера для волос, и читала книгу по музыкальной теории, слушая пушистыми ушами, как щелкают угольки в пылающем камине…

— М-м-м-м-м… Чем бы завершить композицию? О, я знаю! Отличный кружевной тесный воротник на шею чудесно заменит этот ваш галстук-бабочку…

Октавия распахнула глаза. Она вздрогнула, увидев, как к ее шее потянулось копыто Рэрити. Она тут же без предупреждения отбила ногу единорожки, буквально уже в паре дюймов от галстука.

Рэрити отскочила назад, моргая широко распахнутыми глазами. Она нервно улыбнулась.

— Ну, если подумать, я-я лучше просто добавлю фиолетовых бантов на платье, чтобы оно сошлось с галстуком…

Октавия тяжко вздохнула, опав всем телом.

Напевая себе под нос, Рэрити подтянула магией несколько запасных бантов к подиуму.

— Так, на чем я остановилась… — она прищурилась, затем просияла. — О, конечно! Принцесса Селестия!

Октавия подняла на нее глаза, напряженно улыбаясь и нервно подрагивая ушами.

— Итак, как я говорила, буквально в прошлом месяце был второй раз, когда правительница Эквестрии обратилась ко мне за моим швейным мастерством для королевских нужд. Первый раз был абсолютно восхитительной свадьбой Шайнинг Армора и принцессы Кейденс, — она еще раз сдержанно хихикнула. — Подумать только, Селестия, Кейденс, а теперь еще и моя очаровательная близкая подруга Твайлайт! Похоже в последнее время я только и делаю, что натыкаюсь на принцесс! — она затрепетала подведенными веками. — Позвольте поинтересоваться, может и вы, Октавия, тайная наследница волшебного королевства? У вас определенно хватит на это красоты!

Земная пони тем временем на полном серьезе обдумывала мысль затолкать себе все эти летающие вокруг иголки в барабанные перепонки.

— Что ж, поистине я польщена такой чудесной компанией. Хотя иногда бывает я задумываюсь… — на мгновенье Рэрити тревожно опустила уголки губ. — Может, такое внимание к себе я завоевала вовсе не своими талантами и способностями к пошиву платьев. Может, во всем виновата моя связь с Твайлайт, и только она вывела меня в свет. Видите ли, Шайнинг Армор — это ее старший брат, и тот второй случай, когда мне разрешили разработать дизайн платьев для королевского мероприятия был, как вы наверное догадались, коронацией Твайлайт.

Тени уходящего дня протянулись по полу Бутика, и к ним присоединились вздохи Рэрити. Она обошла стоящую на подиуме пони с другой стороны, продолжая говорить:

— Но не поймите меня неправильно! Я крайне рада была послужить Твайлайт Спаркл в обоих случаях, и возможность сделать что-нибудь по повелению Селестии — это для меня непревзойденный праздник. Просто иногда мне кажется, будто я не заработала свою славу по-настоящему, будто мне ее просто спустили, как подачку. А уж чего пони моего положения презирает больше всего, так это благотворительность, особенно когда больше балуют, чем помогают.

Октавия моргнула, услышав эти слова. Она прищурилась, глядя сверху вниз на Рэрити.

Рэрити остановилась и поглядела в ответ.

На лице у земной пони было написано жесткое, вопрошающее выражение.

Рэрити подняла взгляд к потолку. Она внимательно проиграла в памяти сказанные слова и тут же спрятала лицо за тканями платья, безрезультатно пытаясь скрыть раскрасневшиеся щеки.

— Ох беда, это ведь прозвучало невероятно неумно, правда? — она провела копытом по элегантной гриве, застенчиво заулыбавшись. — Однако, ну конечно же это была королевская благотворительность. Я же, в конце концов, Элемент Щедрости. Полагаю, с моей стороны было бы ужасно грубо вот так обесценивать награду за свою естественную любезность к другим пони.

На несколько секунд на бутик опустилась тишина, которую Рэрити наконец разорвала грациозным смехом.

— О да. Да, я придаю всему слишком большое значение. Пожалуй, лучше будет, если я сосредоточусь на более высоких материях, на тех вещах, что я сама заработала собственным талантом, как вот этот шедевр, над которым я работаю прямо сейчас, — Рэрити улыбнулась и подняла взгляд на Октавию. — Спасибо вам большое, что так удачно вызвались мне помочь, мисс Октавия.

Октавия кивала и кивала ее словам, суетливо бросая взгляды за передние окна мастерской. Копыта нервно шаркали по полу.

— Э, э, э… — Рэрити замахала копытом. — Не бойтесь, я знаю, о чем вы думаете!

Октавия с надежной улыбнулась Рэрити.

Единорожка улыбнулась, закрыв глаза.

— Конечно же, я разрешу вам забрать это платье домой совершенно бесплатно! Как же иначе мне отплатить вам за вашу щедрость?!

Октавии захотелось рухнуть в обморок.

---

Целый час спустя раздался звон колокольчика: дверь Бутика Карусель наконец распахнулась. Октавия вышла наружу, путаясь в пышных юбках, цепляющихся за тело. Со стоном вздохнув, она вновь приблизилась к дивану.

Она остановилась на мгновенье, угрюмо глядя на небо, где солнце ползло к горизонту. Октавия поглядела на диван, затем на далекую окраину Понивилля.

Помедлив немного, Октавия едва слышно буркнула и уперла украшенные пышными рукавами плечи в мягкую глыбу дивана и продолжила толкать его дальше по траве.

То там, то здесь пони останавливались на ходу или замолкали посреди разговора, оглядываясь на школьницу-переростка, толкающую тяжелую на вид кучу бежевой рвоты. Обмениваясь тревожными взглядами, понивилльцы удивленно присвистывали и возвращались к своим делам.

Спустя несколько минут, Октавия дошла до очередного перекрестка. Дышала она отрывисто и через силу, и с каждым вдохом по больным от усталости мышцам растекалось онемение. Пот стекал с кобылы рекой, и, плюс ко всему, от наслоений плодов копытного труда Рэрити у нее на теле легче не становилось. Она несколько раз уже останавливалась и бесплодно пыталась найти какой-нибудь способ снять с себя платье, но даже будь это вопросом жизни и смерти, она все равно никак не могла нащупать молнию, если, конечно, на этой проклятой тряпке она вообще была. Ей почему-то казалось, что она попала в западню с этим платьем и уже никогда из него не выберется, и до последних дней ее будут преследовать фиолетовые бантики.

Октавия была столь погружена в эти тяжкие болезненные мысли, что не заметила начало дождя, пока пара первых капель не упала ей прямо на кончик носа. Она глянула наверх, и в тот же миг с ее губ сорвался безмолвный вопль. Над крышами Понивилля клубились черные грозовые тучи, возникнув там безо всякого предупреждения. Мгновенье спустя на деревню обрушились потоки дождевых капель, и ливень ревущей стеной покатился к Октавии, как какой-то садистский тропический муссон.

Кобыла запаниковала, судорожно задыхаясь. Она забегала тесными кругами вокруг дивана, пытаясь придумать какой-нибудь план действий. Она попыталась оттолкнуть диван с пути волны дождя, но никак ускорить его движение она не могла. В конце концов, она прыгнула на пуфы и, в приступе самоотверженной дурости, попыталась закрыть всю обивку юбками, будто их ткань в состоянии была защитить мебель от влаги. В конце концов она сжалась, дрожа, на центральном пуфе и закрыла голову, ожидая неизбежного.

Дождь налетел… а она осталась сухой, как пустынное плато.

— Эй! — раздался сверху ломкий голос. — Ты чего, на школьную линейку опаздываешь что ли?! Иди в укрытие! Если не заметила — у пегасов по расписанию дождь!

Моргая, Октавия подняла голову из-под копыт. Она прищурилась, задрав лицо к небесам.

С профессиональной аккуратностью размещенный над диваном клочок голубого неба среди облаков защищал мебель от влаги. Стоило кобыле взглянуть на него, как голубая фигура в сияющем зените вдруг ожила и спланировала вниз на широко раскрытых крыльях.

— Ого! Ты… ты взрослая! — Рейнбоу Дэш нахмурилась и вытянула шею, внимательно изучая земную пони. — Куда так нарядилась? На войну с фабрикой бантиков что ли?

Октавия просто молча смотрела на нее. Она закусила губу и тревожно оглянулась на стену из дождевых капель, окружившую диван — плотное светлое кольцо воды.

— Эй, только не истери, хорошо?! — воскликнула Рейнбоу Дэш, замахав передними ногами. — Я пони не топлю по работе, даже если они выглядят как клоуны с родео! Переведи дыхание, и я тебе прорежу дорожку от этого твоего убогого дивана до ближайшего дома…

Она внезапно замерла, зависнув в воздухе, и сощурилась сверху вниз на земную пони.

— Погоди-ка. Я тебя знаю!

Октавия удивленно уставилась на нее.

— Ага… Ага! — Рейнбоу скрестила на груди передние ноги и ядовито нахмурилась. — Ты та большая шишка, которая вздумала поиграть в «психолога» с Твайлайт и Флаттершай!

Темно-серые черты лица Октавии на мгновенье исказились в смертном страхе.

— О, с ними все нормально! Не волнуйся! Да что там, когда я видела Твайлайт, она уже вовсю писала письмо Селестии, и ее, похоже, перло! Но я не об этом! — зарычав как злая кошка, Рейнбоу Дэш сунула скривившееся от злости лицо в поле зрения Октавии. — Я здесь в Понивилле самая верная пони! Это моя работа — поддерживать друзей! А не какой-то заезжей выскочки! Что, захотела мне вызов бросить, например?

Октавия нервно попятилась, но споткнулась на юбках и неловко растянулась на диване. Тут же суетливо засеменив ногами и стуча зубами, она прижалась к подкопытнику.

— Эй, я не собираюсь тебя бороть[5], например! — раздраженно застонала Рейнбоу Дэш. — Хотя ты меня прям вынуждаешь практически этим… этим… где ты вообще это кошмарище слюнявое раздобыла? — она сморщила в задумчивости нос и ахнула. — О, моя Селестия, ты, наверное, поговорила с Рэрити, да?!

Октавия застенчиво улыбнулась, мучительно пытаясь не вспотеть.

— Ыыых! Хуже просто некуда! — Рейнбоу Дэш потянула себя за радужную гриву. — Мало мне того, что постоянно приходится сваливать из города в Академию Вондерболтов! Я теряю хватку! Меня под моим же небом теперь чужие пони обходят! С д-друзьями обходят!

Октавия замотала головой и выразительно замахала передними ногами.

— А? Что?! — Рейнбоу Дэш прищурилась. — Дай угадаю, ты задумала и со мной подружиться, а?!

Октавия медленно провела копытом по лицу и вздохнула.

— Ну, так вот не выйдет! — Рейнбоу скрестила передние ноги и зависла спиной к кобыле. — Мне все равно, как легко ты втерлась в доверие к Твайлайт, Флаттершай и Рэрити, но от меня ты не добьешься больше ни одной фразы! Ни одной! Неа! Я сильнее такой ерунды! Вот, посмотри, как я с тобой не разговариваю! — она оглянулась через плечо и, высунув язык, издала неприличный звук для убедительности.

---

Час спустя…

— В общем, думаю, если на то пошло, то я-я всегда страдала от того, что, когда я была маленькой кобылкой, со мной не было матери, — проговорила Рейнбоу Дэш, лежа на диване, по-детски прижав передние ноги к груди. — В смысле, с папой, конечно, все было хорошо… хех… да он вообще был крутанский.

Она сглотнула. Ее рубиновые глаза подернулись пеленой.

— Но вот когда он умер, у меня будто кучу перьев вырвали из крыльев. Я умею жить только как жеребчик должен был бы, потому что он, ну, знаете, только так меня и научил. Но я его не виню, он делал все, что одинокий отец в Клаудсдейле может…

Октавия протяжно и тяжко вздохнула. Она стояла у дивана, прислонившись к нему, и слушала Рейнбоу Дэш, повернув в ее сторону одно ухо. Время от времени она вежливо кивала или улыбалась, тут же возвращаясь к возне с раздражающе пышным платьем.

— Думаю… думаю, все на самом деле очень просто, — пробормотала Рейнбоу Дэш. Она закусила губу и уставилась на единственное маленькое пятнышко безоблачного неба. Ее голос искажался эхом, отражаясь от круглой стены тонкой мороси. — Сколько я себя помню, пони меня обзывали жеребячкой, и, наверное, они были правы. Но вот в причине этого нет ничего смешного. Интересно, если бы… если бы я просто им сказала, они бы от меня отстали, наверное, да? Но… — она сморщилась, будто при родах. — Но вот так открыться… мне всегда казалось слабостью, понимаешь?

Октавия потянула юбки за окантовку. Раздался треск, и фиолетовый бант оторвался от подола. Кобыла застыла на месте, побледнев и скривившись от неожиданного ущерба. Она подкинула на копыте бант и оглянулась через плечо.

— Как бы… ыых… — Рейнбоу Дэш закрыла лицо передними ногами. — Как бы я хотела, чтоб это все забылось, понимаешь? Хотелось бы мне, чтобы я не парилась так обо всякой ерунде, которую могу одним копытом заткнуть куда подальше. Это так… так… г-глупо…

И в этот момент ее носа коснулось что-то мягкое и плюшевое.

— А? — Рейнбоу Дэш моргнула, глянув краем глаз из-под передних ног.

Нервно улыбаясь, Октавия протягивала Рейнбоу Дэш бант.

Моргнув, Рейнбоу взяла его, аккуратно держа за краешек кончиками копыт, будто это заразный платок. Но шли секунды, и с каждой следующей она все больше и больше расслаблялась, глядя на это девичье украшение.

— А… ага… ага, хорошо… — она сглотнула. — Мне надо просто… просто… — она снова наморщилась и, прищурив в задумчивости один глаз, поглядела на Октавию, — …получше нащупать связь с моим женским началом?..

Октавия поглядела на нее пустым взглядом, и, в итоге, улыбнулась и пожала плечами.

Рейнбоу Дэш поглядела на кобылу в ответ и просияла.

— Круто! Почему я об этом даже не подумала?! — она резко развернулась, повозилась с волосами, и повернулась обратно с неловко висящим бантом на самом кончике острой пряди. — Та-даа! Ну, что думаешь?

Октавия призвала все свои силы, чтобы сдержать рвоту. Она улыбнулась, и улыбка вышла не изящней падения лыжника в замерзшее озеро.

Рейнбоу Дэш этого, тем не менее, оказалось достаточно.

— Ха! Да, я могу, это точно! — с громом разорвав воздух, она взлетела с дивана и зависла над ним. — В смысле, почему бы и нет?! Никогда не поздно найти с собой общий язык, правда? И у меня как раз есть подходящие для такого дела подруги! Только подожди! Уже через неделю я так найду со своим женским началом общий язык, что смешно уже не будет! Я типа буду: «Эй, ты, женское начало, пошли по кружке сидра бахнем!» И она типа такая: «Но я же еще не вымыла посуду!» А я ей скажу: «Мы идем туда, детка, где посуда не нужна!» И я ее очарую, и она скажет: «О Рейнбоу Дэш, ты такая крутая, подними меня на луну, мужественная…» э…

Рейнбоу Дэш закусила губу, покраснев, как помидор.

— Прекрасная. Я имела в виду «прекрасная». Потому что кобылы, они «прекрасны»… — она поерзала на месте, затем, прищурившись, поглядела вниз на диван. — П-правда?

Октавия поводила вытянутым копытом из стороны в сторону.

— Кхм. Точно. Мне… п-пора идти, — выдавила Рейнбоу Дэш, по-прежнему пылая румянцем. Она избавилась от него, с любопытством прищурившись на земную пони. — А вы вроде ничего так, тетка. Но я за тобой слежу! — заявила она с сердитым видом. — Даже не думай, что соревнование закончилось! Я тебя передружу до потери пульса!

Воздух снова расколол удар грома. Рейнбоу Дэш улетела ракетой прочь, и облака, наконец, рассеялись над головой. Упали последние капли дождя, и вновь опустились тишина и покой, если не считать далекого щебетания певчих птиц, гостеприимно приветствующих оранжевые лучи заходящего солнца.

Вновь оставшись одна, Октавия вздохнула. Она поерзала немного, помедлила в раздумьях и, наконец, обошла диван кругом. И при этом она угодила копытами в свежую хлюпающую грязь. Она задрожала всем телом и изо всех сил постаралась поднять юбки над этой бурой вязкой жижей.

Протяжно застонав, она вновь прижала плечи в пышных рукавах к дивану и принялась толкать и толкать эту штуковину по пропитанным дождевой водой улицам Понивилля.

---

Октавия преодолела всего три квартала, но уже потеряла счет, сколько раз она поскальзывалась и падала. Она уже давно оставила надежду сберечь платье: от подола до воротника его покрывали многочисленные пятна грязи и дождевой воды. Помимо этого, солнечные лучи падали под таким углом, что запекали ее заживо под толщей ткани. Грива превратилась в растрепанную копну, а по лбу тек ручьями пот, отчего, как Октавия была уверена, ее отражение в каком-нибудь зеркале, встреться оно на пути, будет еще отвратительнее.

Некоторое время спустя она почувствовала, как запульсировали мышцы, сообщая, что еще один шаг — и она упадет в обморок. И потому она сгорбленно прислонилась к дивану, обмахивая себя усталым копытом. Но охладиться в должной мере у нее никак не получалось: это платье было подлинной тюрьмой.

Обильно потея, Октавия поглядела налево, потом направо. Никого. В одно стремительное движение она распустила воротник с бабочкой и потерла шею, и тут же почувствовала прохладу, будто мысленно приняла ледяную ванну. Она закрыла глаза, привычно потирая копытом старый шрам, тянущийся по боку шеи до середины горла.

И в этот момент из-за угла донесся бессловесный напев, за которым сразу же раздался голос с приятно тянущимся акцентом:

— О, здрасте вам! Рада снова повидаться!

Каждый волосок шкурки Октавии встал торчком. Судорожно перебирая копытами, она торопливо натянула галстук-бабочку, чтобы стратегически прикрыть воротничком шею. Резко развернувшись, она изобразила расслабленную позу, прислонившись к боку дивана, и непринужденно улыбнулась Эпплджек.

— Благие небеса, сахарок! — несмотря на все ее усилия, кобыла-фермерша все равно ахнула. Она чуть было не уронила мешок с битами и корзину с яблоками, которые висели у нее на боку. — Да вы будто боролись с двумя грязными свиньями на задворках продуктового магазина! Что, во имя Селестии, с вами стряслось?

Улыбка на лице у Октавии была хрупкой, похожей скорее на спазм. Кобыла могла лишь сглатывать и бороться с дрожью.

— Ооооо, бедная, бедная девочка, — сочувственно улыбнулась Эпплджек, подходя ближе. — Вы все это время всего-то хотели перетащить этот вот диван?

Вздохнув, Октавия повесила голову. Она застенчиво кивнула, как маленький жеребенок, под которого ее насильно разодели.

— Ну так что ж вы сразу не сказали?! — Эпплджек приподняла кобыле голову за подбородок. — Да вы не волнуйтесь, дорогуша. Нет тут ничего страшного, если попросите у кого-нить хорошую такую, здоровую соседскую помощь! Вам куда?

У Октавии в глазаъ вспыхнула искорка благодарности. Проглотив счастливый всхлип, она повернулась и неуверенно показала на южный край Понивилля.

— У реки, а? — веснушки Эпплджек засверкали в лучах заката. — Ну, эт весьма приличное местечко для жилья. Не откажусь еще раз его повидать! — она подмигнула и подошла к дивану. — Давайте, отойдите-ка и отдохните чуток! Я, пожалуй, дотащу его до конца сама.

Октавия замотала головой, настоятельно хватая Эппплджек за плечо.

— Не, я серьезно! — Эпплджек улыбнулась и мягко оттолкнула Октавию. — Я за свою жизнь немало деревьев налягала, так что знаю, как управиться с этой вашей мебелюшкой!

Она уперлась всем телом в диван и принялась толкать его по грязным улицам с поразительной скоростью.

— Видите?! Ничо такого сложного! Головой клянусь, ничего мне не помешает помочь пони в нужде…

Огромная шеститонная трехголовая собака перепрыгнула через дома вдоль улицы, низко пригнулась и с яростью зарычала на двух кобыл.

Уже в шестой раз за день Октавия, сорвав дыхание, рухнула на землю и закрылась копытами. Эпплджек откатилась и врезалась с глухим стуком прямиком в дерево.

— Ыыыых! Чтоб тебе провалиться! — прошипела она, оскалив зубы, на гигантское чудовище. — Только не снова!

Октавия села, тяжело дыша, и в полном недоумении безмолвно проговорила губами последние три слова. Мгновенье спустя, она сжалась, когда мимо нее пронеслась Эпплджек.

— Сколько еще раз нам с тобой этим заниматься, Цербер?! — Эпплджек уже успела достать из-под шляпы лассо, и принялась его раскручивать над головой, держа в зубах. — Ыыхххх… Проваливай обратно в свою клетку в преисподней! Раххггхх!

Петля обернулась вокруг средней головы. Растерянно поморгав, три собачьи морды оскалились и поднялись выше над землей.

— Огоааа! — вскрикнула Эпплджек, взлетев на веревке в воздух. Крепко держась за лассо зубами и удачно упершись, она крепко обхватила мускулистые плечи черного зверя. — Забодай тебя дубина! Мне некогда с тобой в апорт играть! Пшел отсюда! Пшел!

Демонический пес не собирался ей подчиняться. Он метался, и лягался, и пинался, пытаясь скинуть оранжевую кобылу-фермершу изо всех сил, данных ему нечистым могуществом Тартара. Сложенная из трех тел собака побежала к дальней окраине Понивилля, борясь с упорной земной пони на спине, а следом на улицы высыпали пони, проводя их пораженными взглядами. Мимо пронеслись две голубых полицейских кареты с воющими сиренами, следом пролетела скорая и несколько стражей в сверкающей золотой броне.

И вскоре, столь же быстро, как весь этот хаос разверзся, опустилась мертвая тишина.

Октавия села в грязь, глядя на пылающий горизонт и оглушенно моргая. Буркнув себе под нос, она поднялась на усталые ноги, отряхнула излохмаченное платье и, печально притащившись к дивану, вновь принялась толкать его по просторам залитой дождевой водой деревни.

---

Дойдя до высокого розового здания с многочисленными деревянными украшениями в виде сладкой выпечки и конфет, Октавия услышала постепенно растущий шум. Остановившись, она изможденно прислонилась к дивану, восстанавливая дыхание. Ее усталые фиолетовые глаза остановились на толпе радующихся пони, бегущей по поперечному проспекту.

— Трижды ура Эпплджек! Самой верной и надежной защитнице Понивилля!

— Гип-гип-ураа!

— Гип-гип-ураа!

— Гип-гип-уууууууууурааааааааааа!

— Эй! Ну чего вы, а! Поставьте меня на землю! — буркнула, но все же скорее хихикнула Эпплджек. Энергичная толпа несла с почестями победительницу к центру города. Она улыбнулась и поправила шляпу. Все ее тело от макушки до кончиков копыт покрывали разнообразные царапины и прочие свидетельства боя. — Яблочки зеленые, да ерунда это была! Всего-то надо было его обратно в конуру отвести!

— Давайте устроим Эпплджек вечеринку!

— Йеееей! Эпплджек! Настоящая кобыла!

— Эпплджек — лучшая пони!

— Хихихи!

— Я серьезно, народ! Мне надо идти… ыыхх! Ладно, хорошо! Погудим, но только недолго. Думаю, не помешает уж…

Толпа поддержала ее смехом и повела в сторону уже начавшегося празднества в здании городской Ратуши. Октавия же оказалась в глухой тишине подступающего вечера, опустившейся на тот район городка, куда она дошла.

Она сделала глубокий вдох, и почувствовала, сколь же пересох у нее рот. Она медленно и вяло повернулась к тому зданию и сощурилась. Вывеска над входом гласила «Сахарный Уголок». Пожав плечами, Октавия встала, оставив диван стоять на улице, и, пачкая грязными копытами ступени, взошла на крыльцо.

Октавия толкнула дверь, и ее немедленно встретили волны прохладного кондиционированного блаженства. Ее губы сложились в слабую улыбку; это значит, что, может быть, ей наконец-то выпал шанс расслабиться.

---

—… и потому я сделала ей корону из мармеладок, потому что подумала, что раз она теперь будет принцессой, то ее и кормить надо как принцессу, но она сказала, что это воспримут неправильно, а я типа: «Ну а как тут еще понимать, ведь пони увидят, какая ты милая и сладкая, какая ты и есть», но она типа: «но быть принцессой — значит серьезно относиться ко всем политическим и дипломатическим проблемам стремительно растущего населения государства», и я типа сказала: «Ну, да, ты тоже растешь, потому что раз стала принцессой, то когда-нибудь станешь королевой, и проще всего стать королевой, когда ешь в день по две-три мармеладки, разве нет?», и потом она разозлилась, но не совсем-совсем разозлилась, а вот так вот очаровательно, когда у нее кончики ушей краснеют. Так постоянно бывает, когда ее кто-то достал, но нет, не совсем достал, ну, ты понимаешь, о чем я…

Октавия застонала. Она склонилась над столом в Сахарном Уголке, обхватив голову копытами в попытке… в попытках спокойно и без помех допить корневое пиво[6] из высокого стакана. Никакие обычные для нее осторожные жесты и вежливые манеры никак не помогали прогнать громогласный источник словесного потока, который трещал в ее пушистых серых ушах без остановки.

—…на самом деле все, все мои знакомые пони рано или поздно от меня начинают беситься-как-бешеные-бесы, — заметила Пинки Пай, растерянно моргая и, одновременно, все равно прыгая вверх-вниз вокруг посетительницы. — Думаю, это как-то связано с тем, что я родилась на каменной ферме. Многие пони таят обиду на каменных фермеров, потому что мы постоянно лишаем алмазных псов работы, и все пони знают, что безработный алмазный пес становится злобно-злодейским алмазным вором и разбойником, болтающимся на окраинах Понивилля. Вот скажи, как думаешь, что делают алмазные псы, когда болеют? У них под землей есть медицинские школы для ветеринаров?

Трубочка в стакане достигла воздуха, и Октавия с наслаждением отдалась булькающим звукам последних капель напитка. Счастливо выдохнув, она встала и пошла к выходу.

Прыгающая розовая фигура преградила ей дорогу.

— Или, может, они похищают пони из больших городов и заставляют их с ножом у горла проверять им зубы! От них и не такого ждать можно, верно?

Октавия вновь застонала, проведя копытом по лицу.

— О, да ты права! Где так глубоко под землей алмазные псы найдут таких добрых пони, которые будут проверять им носы, чтоб понять, больны они или нет? Но, опять же, когда единственное развлечение в жизни — это швыряться грязью и выбивать из проходящих пони алмазы и драгоценные камни, болеть будешь постоянно. Вот, в тот раз, когда Рэрити похитили, мы с друзьями пошли далеко вглубь их подземного логова… фу… и пахло оно, как лоток Гамми!

Вздохнув, Октавия хлопнула копытами друг о друга и, горячо жестикулируя, указала на выход.

Пинки Пай застыла, прищурившись на кобылу. Она разинула рот, мучительно подбирая слова, и в итоге произнесла:

— А вы знаете… вы абсолютно правы…

Октавия моргнула.

На последнем лучике солнечного света, сочащемся сквозь плотно занавешенные окна, грива Пинки сверкнула гладким и шелковым отблеском.

— Я так бесконечно говорю, не останавливаясь даже для вдоха, только потому, что ужасно боюсь узнать, какие мысли забредут мне в голову в эти мгновения пустоты и молчания, — она повесила голову с задумчивым и печальным лицом, обратившись в пастельную тень. — И все это время я постоянно отвергаю очищающий душу катарсис всех моих горьких воспоминаний детства, поднимающихся и растворяющихся на поверхности моей в остальном предсказуемой личности.

Она содрогнулась и шмыгнула носом.

— Вы правы, мисс… у меня и правда есть проблема. То есть, я хочу сказать, одна-единственная пони не может, конечно же, быть постоянным двухмерным источником детских наглядных шуток безо всякой причины. Она обязательно должна быть источником постоянной боли, горечи и глубоко врезанных в душу страданий.

Октавия глянула из стороны в строну и молча переступила с ноги на ногу, колыхнув заляпанное грязью платье.

— Этот… э-этот разговор изменил мою жизнь, — пробормотала Пинкамина, глядя влажными серьезными глазами. — Обещаю, что с этого момента я обрету мир с ранами, испятнавшими изношенные края моего сердца. Не буду я более держать реальность вдали от себя, прикидываясь, будто все идет совсем не так, как на самом…

И в тот же миг Пинки Пай ахнула, и ее грива как во взрыве взметнулась вверх, равно как и ее голос:

— Ухтышки! Ухтышки! Ухтышки! Праздник в честь Эпплджек! Оой! Хихихи! — она рванула прочь и скрылась из виду на кухне, откуда сразу же выкатилась верхом на одноколесном велосипеде, жонглируя кучей вечериночных игрушек и украшений. — Я такая растерючая забывучка! Да я себя пороть и день и ночь буду, если не помогу моей самой надежной поне-поне-поне-подружке Отджекить свои Эпплы как положено! Хихи! Слышали?! Тетушка Пинки Пай смешно пошутила!

И вот, с лязгом велосипедных спиц и взрывами, раскидывающими во все стороны серпантин, кобыла скрылась из виду.

Октавия осталась стоять в одиночестве, настолько оглушенная, что даже не почувствовала облегчения от вернувшейся тишины. Она вышла из Сахарного Уголка на дрожащих ногах, вздрагивая время от времени, будто в страхе, что вокруг нее в любой момент могут взорваться стены. Позади за крыши Понивилля заходило вечернее солнце. Буквально просто вытянув шею, Октавия смогла бы расслышать отголоски вечеринки, бушующей в центре городка. Впрочем, три хихикающих голоска, внезапно зазвучавших неподалеку, надежно убили любую надежду расслышать что-нибудь из происходящего вдалеке.

— Уии-хи-хи-хи! — щебетала Свити Белль, прыгая, и прыгая, и прыгая на мягком пуфе дивана. — Посмотрите на меня! Я достану рогом до звезд!

 — Не-а! — Эпплблум запрыгнула рядом с ней, и принялась скакать, болтая в вечернем воздухе бантом. — Ты меня ни за что не перепрыгаешь!

— Пффф! Только послушайте себя, неудачницы! — зловеще ухмыльнулась Скуталу и, так быстро затрепетав крыльями, что те слились в размытое пятно, подпрыгнула выше остальных.

— Нечестно! — пискнула ломким голосом Свити. — Ты жульничаешь!

— Ой, правда?! — рыкнула с ухмылкой Скуталу. — А могут жулики сделать сальто?!

Она задержала дыхание и перевернулась в воздухе, умело приземлившись на все четыре копыта.

— Ух ты! — Эпплблум прыгала и прыгала на месте, смотря, разинув рот, на пернатую подругу. — Вот это было здорово! Как думаешь, можешь сделать то же самое с… закрытыми… глазами?.. — Эпплблум поймала на себе ледяной взгляд Октавии.

— Эм… — она прекратила прыгать и замерла, тревожно сидя на краю подкопытника. — Эхехехех… это кого-то вашего знакомого диван, мэм?

Октавия еще сильнее сощурила фиолетовые глаза.

Свити Белль сглотнула. Она спрыгнула вместе с Эпплблум на влажную землю.

— Он все равно слишком «неотесаный» для трамплина…

— Как знаешь! — Скуталу прислонилась к подкопытнику, дико улыбаясь, глядя на Октавию и подрагивая крыльями. — Кстати, леди, вы, случаем, не думаете его как-нибудь в ближайшее время продать? Я уже давно коплю биты, и как раз такой батут мне нужен для летной тренировки!

Октавия помотала головой и согнала пегаску, взмахнув тонким копытцем.

— Нууууу… — Скуталу шлепнулась на грязную землю и, скрестив передние ноги, нахмурилась на закат. — Вы нудная.

— Кстати, мисс, вот хочу у вас спросить… — Эпплблум прошла мимо дивана, проведя копытом по уродливой бежевой обивке. — Что такая кобыла, как вы, делает у входа в Сахарный Уголок с такой древней мебелью?

— Ага! — с любопытством кивнула Свити Белль. — Да еще и одетая как Даймонд Тиара на свое пятилетие!

Скуталу стукнула Свити Белль по плечу, и та тихо зарычала и возвела глаза к темнеющему небу.

— Тьфу! И так… каждый… раз!..

Октавия вздохнула и просто встала у торца дивана. От усталости она уже не хотела никому ничего объяснять, не хотела соблюдать никаких приличий, не хотела уже ничего делать в этот безжалостный к ней день, кроме как просто и по-животному бездумно толкать эту дурацкую мебель по грязи, жиже и лужам.

— Хммм… — Эпплблум потерла подбородок, а затем ахнула. — Кстати! Вам, случаем, не… э… не нужно с этой штукой помочь, а?

Скуталу навострила уши, развернулась и выдохнула: — В смысле, мы типа как грузчиками будем?

— Шшшш! — зашипела Эпплблум в ответ. — Я здесь задаю вопросы, не?

— Ну, мне тоже интересно!

— Так дай ей ответить!

— Ответить?! Она не сказала ни слова!

Октавия к этому моменту чувствовала себя как ледяная статуя. Она глянула на диван, затем на трех маленьких кобылок… или, правильнее сказать, на бросающуюся в глаза пустоту на их бедрах.

— Может… эм… — Эпплблум застенчиво потерла одно копыто о другое. — М-может мы получим за это наш супер-особенный талант.

Октавия моргнула. Она на краткое мгновенье поглядела на клонящееся к горизонту солнце, затем снова на кобылок. Она медленно — и хитро — заулыбалась и кивнула.

— Йееееееей! — все три пони подпрыгнули в воздухе в театральном и хорошо отлаженном ударе копытами.

— Меткоискатели Диванные Грузчики!

---

С Октавией теперь были три маленьких помощницы, но разницы она практически не заметила. Причина этого была, скорее всего, в том, что она выбрала передний край дивана, подняв его на передних копытах и, уперев задние, как рычагом, пятилась к цели своего путешествия. В теории действие было простое, но в реальности оно представляло собой безумно утомительное упражнение. Тем не менее, она упорно продолжала, стараясь одновременно и позволять жеребятам помогать, и не взваливать на них большую часть работы. Это значило, что ей приходилось уже больше получаса слепо семенить спиной вперед, упершись потным лицом в подкопытник.

— Фух! А это гораздо легче, чем я думала! — прозвенел голосок Скуталу на границе наступающего звездного вечера.

— Ыыых… Не говори за всех! — напряженно буркнула незримая Эпплблум. — А я думала, что лягание яблок это сложно! Из чего вообще этот диван сделан?

— Ну, он был бы легче, если бы кое-какая пони не добавляла ему свой дурацкий вес! — проворчала Скуталу. — А, что скажешь, Свити Белль?! Облегчишь нам работу или как?!

— Я вам помогаю, ребята! Я штурман!

— Не смеши мой круп, «штурман»! Давай, убирай свою зефирную задницу с дивана и помогай!

— Ты что, не слышала, как я вам уже целый час говорила куда толкать?! Я вас веду по короткой дороге! Кхм… — Свити Белль склонила над подкопытником пушистую мордочку к Октавии и улыбнулась: — Вот, а теперь чуточку правее, мисс! Во, вот так вот! Вам понравится!

— Ыыых… короткая… дорога?.. — отплевываясь, проговорила Эпплблум. — Ты о чем вообще говоришь, Свити?!

— Я зна дорожку! — пискнула Свити, отсалютовав холодным ночным ветрам. Свет фонарей придал ее бледной фигуре сияние, в котором она указала передней ногой и воскликнула: — Прямо рядом со сросшимися дубами и углом улицы Уз и проспекта Барокко! Это ведь самая замечательная часть города!

— Угол улицы Уз и… — Скуталу в панике выдохнула. — Ты, сенов словарь! Ты чем думала?!

— Чего? — пискнула в ответ Свити. — Мы же почти дошли уже!

— Свити, только что закончился запланированный на сегодня дождь! Ты же знаешь, какой скользкой твоя «короткая дорога» становится после вечерней бури!

И как по заказу, Октавия заскользила задними копытами. Она упала на живот, измазав вязкой грязью уже трижды испорченное платье. Морщась, она подняла взгляд и ахнула, увидев, как прямо ей в лицо метнулся диван. Земля под ногами поддалась. Резко крутанув голову, Октавия заглянула через плечо, и тут же пожелала, чтобы она этого не делала.

Далеко вниз уходил грязный скользкий склон под безумно опасным углом в сорок пять градусов.

— Ээээ… — Свити Белль ярко покраснела, когда диван у нее под копытами начал смертоносно скользить. — Ой?..

С куда большей силой, чем сама от себя ожидала, Октавия вцепилась в подкопытник и, стремительно подтянувшись, взобралась на диван, оттолкнув по ходу Свити Белль прочь со скользящей мебели.

— Ааааай! — маленькая единорожка улетела к своим подругам. Троица меткоискателей попадала на землю, как сбитые кегли, расплескивая во все стороны капли грязи. Они скрылись из виду со скоростью ракеты, ибо Октавия ехала на диване вниз по скользкому склону холма, будто верхом на невзрачной бежевой торпеде.

Развернувшись, Октавия съежилась в страхе перед неминуемой гибелью. Губы и все лицо трепетали на могучем ветру. Несясь мимо стоящих по обочинам карет и сияющих фонарей, она вдруг приметила ничего не подозревающих пони, пытавшихся перейти крутую улицу. Они обернулись и, ахнув, застыли, как кролики перед удавом.

Стиснув зубы, Октавия кидалась всем телом то в лево, то в право, смещая центр тяжести решившего сбежать дивана. Дрогнувших от страха пони окатило с ног до головы грязью, но от сокрушительного удара всей массой дивана прямо в лицо они были спасены. Октавия продолжала править диван то в лево, то в право, на безумной скорости маневрируя мимо пожарных гидрантов, почтовых ящиков и ряда за рядом цветочных садиков. Наконец дорога выровнялась, но скорость беглого дивана меньше не стала. Октавия обнаружила, что неотвратимо несется к бугорку земли. Сглотнув, кобыла крепко вцепилась в пуфы и приготовилась к столкновению.

Диван ударил по трамплину, подлетел в воздух и приводнился в десяти футах от берега пруда. Катастрофический удар взметнул заросшую ряской воду высоко к звездам, откуда она выпала дождем, промочив с головы до ног Октавию и весь ее диван. Кашляя и отплевываясь, кобыла выпрыгнула «за борт», зашла на чуть большую глубину пруда и изо всех сил толкнула диван. На то, чтобы вытащить промокший диван на сухую землю, потребовалось немало сил и брызг, но в итоге у нее получилось. И там, на берегу, она упала без сил, обратившись в груду промокших насквозь насквозь юбок, перепутанных волос гривы и болтающихся на нитках фиолетовых бантов.

Тихий топот маленьких копытец объявил о прибытии трех жеребят. Они встали на берегу пруда, устало глотая воздух.

— Фух… вы… вы в порядке, леди? — выдавила Эппблум.

— Очень… очень прошу прощения! — шмыгая носом, воскликнула Свити Белль. — Я просто хотела помочь! Я не хотела вас убить! Честно!

— Вуухуу! — Скуталу вскинула вверх копыто. — Это было круто! Можем тоже попробовать?!

Очень медленно и леденяще холодно, Октавия повернула голову и осадила троицу морозным взглядом.

— Ех-хех-ех… — Скуталу нервно потерла затылок и пробормотала: — Может, в следующий раз?

— Меткоискатели-до-следующего-дня-доживатели! — высоким голосом прокричала Свити Белль. Три жеребенка бросились прочь тремя молниями пастельных цветов, оставив Октавию наедине со звездами и водой в пруду.

Октавия попыталась встать, но вяло упала на круп. Она заворочалась в грязи, распугивая лягушек, которые, квакая, ускакали прочь. От сил не осталось и следа: весь прошедший день вытягивал их из нее с каждым сипящим выдохом. Загребая вялыми, как переваренные макаронины, ногами, она с трудом взобралась на промокшие насквозь диванные пуфы.

Застонав, она шлепнулась всем телом на них и тупо уставилась в небеса, которые окончательно затянула ночная тьма, обволакивая кобылу как похоронный саван. Ей потребовалось немало усилий, но она все-таки села и вновь принялась теребить складки этого дурацкого платья. До ушей донесся треск разрываемой ткани. Она поглядела вниз и с удивлением обнаружила, что платье порвалось по всем швам. Творение Рэрити оказалось безнадежно испорчено, так же, как и диван, так же, как и весь день, так же, как и весь ее переезд в Понивилль.

Октавия не осознавала, что плачет, пока окружающий мир не подернулся пеленой, и до прядающих ушей не донеслись икота и всхлипы сраженной горем кобылы. Ей не было жалко платья, оно ей, в конце концов, не было нужно. И все же, его окончательная гибель оказалась в своем роде последней соломинкой. Она открыто, бесстыдно разрыдалась, поглаживая копытами обивку дивана, который и так был слишком уродлив, чтобы стоить хоть что-то, но все равно, с невероятным рвением и энергией, она принесла этой несчастной мебели в жертву весь свой день. И ради чего?

Все внезапно стало для нее совершенно безнадежным, и эта безнадежность легла ей на плечи, придавив, сгорбив, как обиженного жеребенка, заставив свернуться калачиком на единственном относительно сухом участке дивана и медленно, тихо плакать, и в итоге заснуть, отдавшись утомлению от последних шестнадцати часов, наконец-то собравших свою плату с ее организма.

---

— Фух! — Твайлайт Спаркл стремительно выскочила из дверей дома в дереве. — Поверить не могу, что я так долго волновалась из-за этого эссе!

В подтверждение этих слов, у нее сами по себе распахнулись молодые крылья, и она сказала с улыбкой:

— Мне всего-то потребовалось только правильное вдохновение, и все получилось само собой! Хихихи… Знаешь, Спайк… — она развернулась и глянула через плечо: — Я весь месяц это говорила день за днем: «Все будет прекрасно». Забавно, что сама я в это совершенно не верила до этого момента.

— Ну, это, конечно, здорово, и вообще… — маленький дракончик переступил с ноги на ногу, стоя в ярко освещенном дверном проеме. — Ну, то есть, получается, ты не будешь пока торопиться с полетами и всем таким, да?

Свежекоронованная принцесса помотала головой.

— Нет, не получится, Спайк. Мне необходимо тренироваться, чтобы летать хоть с какой-то королевской грацией. Нет, не боюсь же я, в самом деле, звездного света, особенно когда приходит время, когда я могу изобразить перед подругами Рейнбоу Дэш после заката!

— Изобразить Рейнбоу Дэш?.. — Спайк вскинул брови, уперев руки в бока. — Неужели?

— Ага, ладно… — Твайлайт покраснела и улыбнулась, глядя в сторону. — Можно же иногда помечтать.

— Хех, а я-то думал, мечты закончились, когда ты стала принцессой!

— Только не в реальном мире.

— Значит, на сегодня все?

— Ага.

— Ты куда? На вечеринку Эпплджек?

— Еще бы! — улыбнулась Твайлайт. — Поверить не могу, сколько удивительных вещей я за сегодня пропустила! Все с самого утра как в тумане!

— Ну, напряги глаза и разгляди там в тумане для меня кусок торта! — Спайк помахал рукой, ковыляя обратно в дом-дерево. — Я тоже приду на вечеринку, как только закончу поздравительную открытку для Эпплджек!

— Главное, не слишком задерживайся! — Твайлайт распахнула крылья и неумело замахала ими, медленно поднимаясь в воздух. — Ты знаешь, как Эпплджек любит все сворачивать, пока не запозднилась! Ну, знаешь, ей же надо вставать рано и работать на ферме.

— Надо будет рано или поздно избавить ее от этой привычки.

— Хихи… Ага! Может быть! Увидимся, Спайк!

Напевая себе под нос, Твайлайт, медленно и грациозно планируя, отправилась в сторону центра города. Она сразу приметила вдалеке ярко подсвеченную Ратушу. Пролетев мимо группки пегасов, она обменялась с ними радостными приветствиями, и начала снижаться.

Подлетя ближе к земле, она заметила краем глаз нечто странное. Находиться так высоко над поверхностью земли было по-прежнему для нее в новинку, и она еще не знала, что летуну надо игнорировать, а на что обращать внимание.

Не желая ничего упускать, Твайлайт глянула вниз, и тут же вскинула бровь от удивления. Медленно, планируя по кругу, она спустилась к земле. Принцесса приземлилась жестко, но безопасно, примерно в трех футах от берега пруда, в котором стоял, наполовину под водой, бежевый диван.

Шагнув ближе, Твайлайт поджала губы и сощурилась, вглядываясь в ночные тени. Она провела копытом по перепутанной гриве Октавии, будто желая проверить, настоящая ли она. Спустя несколько секунд внимательного изучения, она различила медленный ритм дыхания спящей земной пони. Под покровом жалкого вида таилось нечто умиротворенное, и Твайлайт внезапно с совершенной ясностью узнала лежащую кобылу.

И она улыбнулась, мягкой, теплой улыбкой. Сделав глубокий вдох, она отошла на шаг от дивана и задумчиво нахмурилась. Некоторое время спустя она просияла, и улыбка стала еще шире.

Облизав губы, Твайлайт Спаркл послала магию в рог. Диван под спящей кобылой залило лавандовое сияние, и уродливая мебель начала подниматься в ночной воздух.

---

Теплое сияние утра коснулось мягкой мордочки Октавии как ласковый поцелуй. Она пошевелилась, тихо урча, как кошка. Она распахнула глаза, затем тут же зажмурила. Мгновенье, и она ахнула, распахнув на этот раз глаза широко.

Она сидела на диване… а диван стоял посреди ее собственной гостиной. За окном стояло прекрасное весеннее утро, и в Эквестрии все было тихо и спокойно, как в первый день ее сотворения.

Несколько раз моргнув, Октавия поглядела на себя. Она по-прежнему была одета в изодранное платье, ее шкурку по-прежнему пятнали брызги грязи и высохшей воды из пруда. Тем не менее, она странным образом чувствовала себя отдохнувшей, и еще более странным образом осчастливленной этой удачной сменой обстановки.

Встав на онемевшие ноги, она неуклюже спустилась с дивана и оглядела комнату. Она была одна, но в помещении ощущалось нечто странное. Она заметила на одиноком столике перед собой яркий предмет. Сфокусировав глаза, она разглядела подарочную корзинку, заполненную разнообразными яркими бутылочками.

Заинтересовавшись, Октавия склонилась к плетеной корзине и разорвала покрывающую ее пленку. Она резко выдохнула в удивлении. Корзинка была заполнена богато украшенными упаковками лавандового мыла, дорогими шампунями и солями для ванны. Посередине лежал свиток, подвязанный королевской красной лентой. Кобыла настороженно взяла его. На ощупь бумага слегка покалывала, будто наэлектризованная. Земная пони скромно развязала зубами ленту и развернула письмо. Слова на листе, записанные безукоризненным почерком, гласили:

Дорогая Октавия,

Мне потребовалось только поболтать немного с друзьями (не говоря уж о беседе с Мэром города), и я узнала о вас и о том, что вам довелось пережить. Надеюсь, вы не обидитесь на меня, что я своевольно перенесла вас вместе с мебелью в вашу квартиру.

Я считаю вас очень особенной пони с очень добрым сердцем, и я была бы не прочь познакомиться с вами поближе, может быть, даже с вами подружиться. Я не единственный житель городка, который так считает. Не бойтесь общаться с вашими соседями. Вы обнаружите, что все здесь рады жить бок о бок с вами.

Я понимаю, что эта подарочная корзинка, скорее всего, никак не компенсирует все тяготы вчерашнего дня, но этот подарок — он от всего сердца. Как и этот свиток. Письмо в ваших копытах было зачаровано древним заклятьем, которое я недавно изучила. Как закончите читать, сверните бумагу в рулон, хорошенько сосредоточьтесь и взмахните им в сторону дивана. Да, как волшебной палочкой. Обещаю, вы не будете разочарованы.

Искренне,

Принцесса Твайлайт Спаркл

P.S.: Иногда лучшее вдохновение приходит с плеча молчаливого пони, которому можно довериться. Спасибо, что помогли мне это понять. Спасибо, что помогли всем нам.

Октавия моргнула. Она сделала глубокий вдох и, как и было сказано, свернула свиток в трубочку.

Казалось, у нее в копытах просто рулончик обычной бумаги, если не обращать внимания на легкую щекотку от статичной энергии. Она не представляла, чего ей ожидать, но, в конце концов, ей только что написала принцесса...

Нервно шаркая ногами, Октавия медленно повернулась к пропитанному водой, замызганному грязью дивану. Она с радостью закрыла глаза, чтобы не видеть кошмарную штуковину. Сделав глубокий вздох, Октавия представила себе, будто находится в каком-то изысканном и возвышенном месте, чистом и спокойном, лишенным и следа хлама и мусора. И затем, без малейшего промедления, она толкнула свиток вперед и слепо ударила им о ближайший подкопытник.

Раздался маленький взрыв и свиток пропал из согнутой передней ноги. Воздух заполнили потусторонние вибрации, подобные звону колоколов, уходящих все дальше и дальше. Октавия не могла больше сдержать соблазн: она открыла глаза. И немедленно ахнула.

Кобыла в полной растерянности подошла ближе. Она протянула вперед копыто… затем второе. Диван не только стал с верху до низу бордовым и идеально чистым, сверкающим в золотистом утреннем свете, но и мягким наощупь, как бесплотные облака. Октавии пришлось старательно сдерживать детскую восторженную дрожь, с которой она запрыгнула на него и чуть было не запрыгала на центральном пуфе. Обивка под ее весом промялась и сложилась. И проведя носом по ее поверхности, она сделала единственный вдох и мгновенно будто оказалась в цветущем саду.

Тихий вздох сорвался с ее губ, и она воздела мокрые глаза к небесам, будто в благодарности бессмертным силам, что обитали там за пределами досягаемости смертных. И вот в тот момент в разум влетела, как бабочка, приятная мысль, что уж что-что, а с недосягаемостью проблем нет. Ей было сделано предложение, и она никогда еще в жизни не испытывала такого восторга, подобно засиявшей за ночь теплой искре у нее в груди.

Может, этот городок не такой уж и захолустный…

Энергично встав, Октавия схватила зубами подарочную корзинку и счастливо побежала в ванную, срывая с себя на ходу ошметки бесполезного изношенного платья. Она прошла мимо спящего камина, сверкнув фиолетовыми глазами от мыслей о том, как он оживет и запылает даже от половины тех ярких искр, скачущих в ее сердце в тот самый момент. Она пустила теплую струю из крана, готовясь к самой долгой, самой расслабляющей ванне за всю свою жизнь.

И судьба ее не разочаровала.

[1] Ааага. Переводить это бесполезно в любом случае, потому что в оригинале это тоже бессмыслица в данном контексте. Отсылка на Exit through Canterlot, популярный фик про Октавию-граффитчика. Мне понравилось, даже хотел было перевести, но все-таки вещь сложная. Является прямой понификацией «Выход через сувенирную лавку» — фильма-биографии Банкси.

[2] Простите меня. Не удержался. Оригинал — Snappy McTurtlesmith.

[3] Каймановы черепахи вообще хищники… Но Флаттершай знает, что делает, правда?

[4] Отсылка на тумблр-блог Bagel Luna

[5] Я не знаю, честно говоря, как тут перевести suplex, как глагол. Надо спросить автора. Явно очередная его экзотика в словоприменении, которую он так любит.

[6] Офигенная, к слову, вещь. Очень необычная. Это в своем роде американский «Байкал», только вместо елок-иголок там американский кустик, имеющий вкус в точности такой же, как у эвкалипта.

Газировка со вкусом зубной пасты — вещь специфическая, но стоит распробовать, и уже сложно остановиться. Ну и для фанатов фаллаута: Sunset Sarssasparilla — это оно.