Chronicles Postapocalypse: Secrets of Equestria

Глава №14 - Шторм приближается

Прошу прощения за задержку. У всех нас есть жизненные обстоятельства, которые порой мешают реализовывать свои планы вовремя.

P.S.: в этой главе много "кровь.кишки.распегасило", так что для всех тех, кто такое не любит, сделал пометки, позволяющие пропустить момент с расчлененкой.

На следующее утро, которое к слову выдалось солнечным, я встала в приподнятом настроении. Еще бы, ночь провела дома, в мягкой постели с любимым жеребцом, а не где-то в глуши, пытаясь найти удобную позу для сна. Это, знаете ли, дорогого стоит!

Мой нос тотчас почуял вкусные запахи, витавшие в доме. Я была абсолютно уверена, что их источник располагается этажом ниже, на кухне. Подойдя к распахнутому настежь окну, я вдохнула воздух полной грудью и затем выдохнула, принявшись напевать какой-то веселый мотивчик, известный одной лишь мне. Сходив в ванную комнату, умылась, привела в порядок свою гриву с хвостом, вернув им привычный вид при помощи резинок, оставленных здесь перед принятием душа на ночь глядя. Как говорится, ничего не предвещало беды, если бы не чей-то истошный крик, донесшийся внезапно с улицы. Судя по громкости, источник звука находился примерно в нескольких кварталах отсюда. Да и потом, мало ли что могло произойти? Бежать сломя голову и выяснять, что же случилось, я всё равно не могла. Постояв еще немного на месте, я спустилась на кухню.

— Ты как всегда прекрасна, — улыбнулся мне Джесс, поставив передо мной тарелку со свежей выпечкой, а также стакан с яблочным соком.

— Спасибо, милый, — ответила я ему, принявшись уплетать за обе щеки немудреный завтрак.

Единорог наблюдал за мной с едва заметной потаенной грустью во взгляде, затем подошел к окну и спросил:

— Ты слышала, кто-то кричал?

— Ага, — пробормотала я с набитым ртом.

— Как думаешь, что могло произойти в столь чудесное утро? – вновь адресовал мне вопрос мой особенный пони.

— Не знаю, — проглотив кусок пирога, ответила я, тут же запив еду соком.

Покончив с завтраком, я отправила грязную посуду в раковину, но не торопилась куда-то идти. С одной стороны, хотелось узнать, что же это всё-таки за крик был, а с другой стороны, мне было лень вставать с этого удобного сидения и придумывать, чем же себя занять.

— Роза, дорогая, у меня к тебе есть один вопрос… — стоя спиной ко мне, произнёс вдруг Джесс.

— Слушаю, что там у тебя, милый, — расслабившись, сказала я.

— Ты помнишь своих родителей? – его вопрос заставил меня едва заметно напрячься.

В самом деле, к чему бы вдруг моего любимого заинтересовало такое? Я давно запомнила, что просто так ничего не бывает, причина всегда найдется. Но в данном случае логического объяснения найти у меня не получилось.

— Я почти ничего не помню. Не помню, как они смеялись, как орали. По правде сказать, не помню толком, как они и выглядели, но точно знаю, что я росла окруженной заботой и любовью. Если бы не мой родной брат… Тогда всё не было так печально, — закрыв глаза, призналась я.

— Зато я о своих помню всё. Мой отец лелеял мечту, что я стану проповедником новой веры, в которой нет места принцессам, которые, по его мнению, предали свой народ и убрались подальше от Эквестрии. Я никогда не верил в этот бред, ведь аликорны не бросали простых пони даже в самые тёмные времена. И даже если меня будут пытаться переубедить, я останусь при своём мнении. А моя мама, напротив, считала, что я вырасту и стану музыкантом. Как видишь, она оказалась права. Только вот судьба их печалит меня до сих пор, — грустно вздохнул единорог, всё еще стоя ко мне спиной.

— А что с ними такое приключилось-то? – спросила я.

— В один ничем не примечательный день на наш дом напали какие-то животные, которых даже трудно назвать понями. Моего отца они прибили неизвестно откуда взявшимися гвоздями к стене, оставив истекать кровью, а моя мама пыталась убежать от них, но, увы, не преуспела в этом. Её, судя по крикам, поймали, отволокли обратно в дом и прямо у меня на глазах принялись жестоко насиловать. Крики матери до сих пор еще звучат у меня в ушах. Как я удержался от того, чтобы не сбежать и не показаться этим животным на глаза, не знаю до сих пор. И как не сошел с ума, глядя на то, что творилось в нашем доме, мне тоже было не очень понятно. И даже спустя целых десять лет остаётся загадкой. Издевательства над моими родителями продолжались около двух часов. Отец умер молча, не проронив ни слова, да что там, ни единого звука за всё то время, что провисел на гвоздях, не порадовав своих мучителей ни единым звуком. В отличие от мамы, которая рыдала в голос, умоляя отпустить её. Но куда там… Ей заткнули ноздри тонкими пробками, а потом принялись уже насиловать во все дыры. Она просто-напросто задохнулась. Бандиты, хотя вернее было бы сказать, садисты, еще какое-то время забавлялись с её трупом, после чего, обсуждая свои подвиги под дикий гогот остальных, что дожидались своих товарищей во дворе, укатили прочь. А я остался наедине с изнасилованным телом матери, голос которой я больше никогда не услышу. У неё был очень хороший голос, она умела петь, будучи земной пони. А отец-единорог умел играть на музыкальных инструментах, что тоже повлияло на мою жизнь. И теперь они оба мертвы, я даже не смог похоронить их как следует. От шока я даже заплакать не мог, просто стоял и молча переводил взгляд с тела отца, прибитого, как оказалось, ржавыми гвоздями к стене на тело матери, почти целиком залитое какой-то белой жидкостью. Её лицо было синеватого цвета, пробки так и остались в её ноздрях. Это очень тяжелое зрелище. Никому не пожелаю увидеть такого, — поведал свою историю Джесс, не решаясь показать мне своё лицо.

Я его понимала, он боялся, что разрыдается при мне. И столько лет он терпел эту боль, пытался пережить нанесенную душевную травму, пытался смириться с тем, что его родителей больше нет. О дальнейшем спрашивать его я не стала, зачем заставлять вспоминать то, что неприятно? И вместе с тем в моей душе начала закипать ярость. Мне хотелось найти и покарать этих сволочей, если они еще живы. Приглушенным от злобы голосом я спросила:

— А где вы жили?

— К северу от Понивилля, там раньше была небольшая деревушка, но лет пятнадцать назад почти все пони уехали оттуда, остались только три семьи. Мы старались держаться на плаву сообща. После смерти моих родителей меня приютили оставшиеся пони. Можно даже сказать, усыновили. Спасибо им за это, один бы я просто пропал. Вскоре после того случая мы перебрались в Миддлхорн. Там я вырос, потом познакомился с Эпплсвитом и Сержем, которые почти сразу же предложили мне присоединиться к их компании. Вот втроем-то мы и жили в том вагончике на окраине города, пока одной ночью неведомо как к нам в гости не пришла ты, — поведал Джесс.

Я скривилась, так как не хотела, чтобы моему единорогу было еще больнее от дальнейших воспоминаний. Горечь в его голосе я чувствовала очень явственно, понимая, что он наверняка любил своих родителей. К счастью, певцу удалось сохранить себя и не пойти по плохой дорожке.

— Давай-ка проедемся, — глухим голосом предложила я.

Расчёт был таков: если эти бандиты вернулись потом назад и увидели селение покинутым, то наверняка обосновались в нём, сделав там себе базу. И именно туда я хотела добраться. Только вот если я ошибусь, и там никого не окажется, то только сделаю Джессу больнее, снова навеяв плохие воспоминания.

— Куда? – поинтересовался единорог.

— Ты знаешь куда, — без обиняков ответила я, уходя наверх, чтобы накинуть на себя свою старую куртку.

— Она не отступится от своего… — пробормотал жеребец, после чего тяжело вздохнул.

Я вернулась через пару минут. Мы вышли на улицу, я отперла Мантикору, оттуда выползла Лина, явно выспавшаяся и более-менее отдохнувшая. Увидев мое свирепое выражение мордочки, волшебница лишь закатила глаза, но ничего не сказала. Всё было ясно и так, без лишних слов. Но вот насчёт еды стоило поинтересоваться, розовой единорожке хотелось есть.

— Ребят, я на кухне у вас пошебуршу? Просто поесть охота, — спросила чародейка.

— Да на здоровье, — вежливо ответил Джесс, у которого, судя по его лицу, на душе тоже было неспокойно.

Между делом, пара единорогов уселась в Мантикору, двигатель машины заурчал, после чего она тронулась с места и, развернувшись, уехала в северном направлении.

— И куда это они собрались? – удивленно задала вопрос в никуда Лина.

---

— Ты уверена, что это хорошая затея? – обеспокоенно спросил единорог темно-серой масти.

— Абсолютно уверена. Эти животные заслуживают того же, что они сами сотворили десять лет назад, — ответила я злым голосом, выжимая из форсированного двигателя Мантикоры всю мощь, а потом добавила:

— Ты не забывай меня направлять, куда ехать. Я же там не была!

— Ах да, прости. Через полмили поворот налево, его несложно заметить, так что заранее надо притормозить, — подсказал Джесс.

Я не стала его и дальше угнетать своим ворчанием, ему и так предстоит пережить еще одну встречу с тем местом, что стало могилой его родителям. Ровно там, где и было сказано, я обнаружила поворот налево. Теперь мы катили по узенькой проселочной дорожке, немного заросшей травой. За прошедшее десятилетие её выросло не так-то много по сравнению с тем местом, через которое я и Лина продирались неделю. Там никто не бывал как минимум пару столетий.

— Через несколько минут будем на месте, — тихо заметил мой особенный пони спустя какое-то время.

Я в ответ лишь молча кивнула. В мою душу начали закрадываться сомнения, а правильно ли я сделаю, если накажу этих садистов за то, что они совершили десять лет назад? И почему вечно совесть вылезает тогда, когда не надо? Из-за теперь еще задаешься вопросом, а зачем тебе вообще нужно ехать куда-то и за кого-то мстить? Не лучше ли вернуться в Понивилль и навестить своих друзей? Только вот я давно перестала слушать то, что мне нашептывает мой внутренний голос. Не стану отрицать, иногда его игнорирование приводило к таким ситуациям, когда мой круп оказывался в неприятностях. Впервой что ли?

— Приехали… — указывая копытом на постройки впереди, сказал Джесс.

Я пригляделась в указанном направлении. Там стояло несколько построек, подавляющая часть которых давно не использовалась, а потому неуклонно ветшала. И лишь один дом выглядел так, будто в нём жили. Рядом стоял Параспрайт, чьи дверцы и передние крылья были в ржавчине. Сразу видно, о тачке хозяева не особо заботились. Судя по сумрачному взгляду единорога, именно там обитали те пони, которым следовало напомнить о наличии в этом мире справедливости, пусть и несколько опоздавшей. Ага, всего-то на десять лет, но лучше так, чем если бы правосудие их никогда не настигло.

— Хочешь, можешь остаться здесь. Я не стану принуждать тебя смотреть на очередное проявление жестокости. Прошлого хватило, но даю тебе клятву, эти скоты больше никогда никому не смогут навредить, — тихо сказала я, открывая водительскую дверь.

Жеребец просто кивнул в ответ. А меня лично даже нисколько не волновал тот факт, что я иду туда одна, да еще и без оружия. Даже в таком виде, как сейчас, я всё еще могу быть опасной. Эти ублюдки просто не знают, с чем их столкнет судьба всего-то через минуту-другую. Я глубоко вдохнула воздух несколько раз и твёрдой, уверенной походкой направилась к двери того самого дома, где когда-то счастливо жил Джесс со своей семьёй.

Под воздействием моего телекинеза дверь распахнулась настежь с громким скрипом. Судя по шуму, доносившемуся из комнат дальше по коридору, что предстал передо мной, садисты поняли, что у них гости. И тут я увидела сиротливо валяющуюся на полу биту. Она была практически такой же, что и утерянная мной в подземельях под старой Эпплузой, только более старой и не единожды использованной по назначению. Это было заметно по темно-красным разводам на деревянной поверхности. «Ну что же, повеселимся, господа животные!» — мысленно усмехнулась я, подхватывая это немудреное оружие телекинезом.

КОНТЕНТ 18+ !

Внутреннее убранство дома меня нисколько не впечатлило. Если на стенах когда-то были обои, то сейчас от них не осталось ровным счётом ничего. Пол был весь в разводах, грязи и кто его знает, в чем еще. Проще говоря, загажен вусмерть. Аккуратно крадясь по коридору, я попутно заглядывала в комнаты и видела всюду разруху, груды разнокалиберного мусора, среди которого встречались и останки мебели, каких-то бытовых вещей. Я уж начала было думать, что эти недопони сменили род деятельности и из садистов переквалифицировались в обычных бандитов. Эх, если бы я только знала, как сильно ошибалась… Осторожно заглянув в комнату, которая была ближе к противоположному от входа концу коридора по правой его стороне, я едва не явила этому миру остатки своего завтрака. Ради святой Селестии, что они сделали с тем пони, который был привинчен к потолку толстыми то ли шурупами, то ли болтами? Внутренности его висели вниз из распоротого живота, и притом выглядели засохшими. Видимо, бедняга находится в такой противоестественной позе уже не одну неделю, раз даже вони от полуразложившегося трупа не было. Представшее передо мной зрелище было настолько неприятным, что я уселась на круп возле входа в эту комнату и попыталась успокоиться. Всё моё существо умоляло меня развернуться и втихаря покинуть эту хибару, пока меня не застукали и не сделали что-нибудь похуже того, что я увидела.

«Нет, я не отступлюсь, ведь я всегда довожу дело до конца. И сейчас не поступлюсь собственным жизненным принципом – не тот случай! Засохший труп меня тоже не заставит остановиться. Вперед, Роза, ради Джесса, ради нормальных пони!» — с такими мыслями я всё же вновь встала на ноги, взяла биту на изготовку и, стараясь не глядеть направо, тихо прошла мимо. Зато мне стали слышны сонные голоса бандитов, которые похоже только что стали просыпаться. Пока их внимание рассеяно, следует напасть и завладеть ситуацией. Так я и поступила, перестав скрываться и открыто шествуя туда, где расположились на отдых садисты. Едва я перешагнула порог комнаты, как меня вновь замутило. На столе, стоявшем посередине комнаты лежала мертвая кобыла. Видимо, не так давно она была единорожкой, поскольку под столом валялся отпиленный (или отгрызанный?) рог. Множественные порезы и раны на боку… Наверняка её еще и не раз попользовали, прежде чем добить. Увы, я не смогла выдержать увиденного и перестала удерживать телекинезом биту рядом с собой. Грохот упавшей деревяшки заставил всех бандюков вскочить на ноги.

— Ребята, кажется у нас гости… — сказал совсем еще юный жеребчик-земной.

От шока я разинула рот. Ну вот куда Эквестрия катится, ответьте мне кто-нибудь! Из страны, полной благополучия, гармонии, дружбы и других положительных качеств она стала страной, в которой давно все меряется деньгами, где верность – это слово, в большинстве случаев ничего не значащее, где последнюю надежду очень легко растоптать. Эквестрия – это страна, в которой есть даже такие, как эта группа из шести поней, четверо из них почти в два, а то и в три раза старше остальных двух.

— Вот это везение! Добыча сама плывет к нам в копыта, — недобро ухмыльнулся главарь этой шайки, наверное, это потому что он единственный среди остальных был единорогом.

Вот теперь я пожалела, что не взяла с собой вообще никакого оружия. Думаю, пара залпов из ЭМ-0 точно заставила бы их пересмотреть свои взгляды на жизнь и поменять планы относительно меня самой. Единственным средством самообороны была деревянная бита, которую я вновь подняла телекинезом.

— Стоп, так она пузатая! Значит, можно и плодом будет полакомиться, — услышала я чью-то реплику.

И тут во мне вспыхнула такая злость, какой я никогда еще прежде не испытывала. Трогать меня? Изнасиловать, разрезать живот, чтобы извлечь мою дочь и съесть её, говоря при этом, что она деликатес, да еще и у меня на глазах?! Эти каннибалы только что подписали себе смертный приговор! Судя по всему, я выглядела так страшно, что шестерка отступила от меня подальше на несколько шагов, но потом их главарь помотал головой, стукнул копытом себя по морде и достал откуда-то из-за спины светящийся в дымке телекинетического поля топор. Но даже этот факт не заставил меня отступить. Вместо этого я просто сделала ровно три шага вперёд, стараясь не смотреть в сторону стола, и нанесла резкий и быстрый удар битой прямо по рогу главаря. Все присутствующие в комнате услышали тяжелое дыхание единорога, сдерживавшегося, чтобы не закричать от боли.

— Это лишь начало, — посулила я и начала наносить удары по тому же месту раз за разом.

И как бы жеребец не пытался уклониться от биты, он в этом совершенно не преуспел. А попытки помешать со стороны приспешников я пресекла одним простым пинком по морде того самого жеребчику, который первым подал голос. Он отлетел в сторону, врезался головой в стол и упал на пол. С ним я решила разобраться потом. Чем больше ударов попадало по рогу, тем нестабильнее становился телекинез моего врага. В один прекрасный момент он просто уронил топор, чем я тут же воспользовалась, став угрожать им другим четырем садистам, чтобы они даже и не думали мне мешать. В конце концов, раздался громкий треск, и рог упал на пол. Тут же грянул дикий вопль, принадлежавший главарю. Он рухнул на пол и принялся кататься туда-сюда, продолжая голосить так, что от его криков у меня зазвенело в ушах.

— Так, хватит с вас всех этой клоунады, пора начать браться за вас всех всерьёз! – рявкнула я так громко, как только могла, пытаясь переорать лишившегося своего рога противника.

Бита и топор – вот инструменты, с которыми мне придется сегодня иметь дело. Я с удовлетворением отметила, что в глазах каннибалов теперь был заметен немалый страх за свои жизни. Теперь они деморализованы, и я могу делать с ними всё, что только захочу. Хотя нет, не всё. Я вспомнила рассказ Джесса от начала и до конца. Буду повторять всё, что там описано, по пунктам. И первое, что следовало сделать – прибить кого-то гвоздями к стене. К моему удивлению, несколько пачек искомых железных приспособлений я нашла в дальнем углу комнаты, продолжая угрожать врагам битой и топором, висящими прямо перед выходом в коридор. Если кто-то из них сбежит – всё, пиши пропало.

Внезапно второй жеребчик кинулся бежать к выходу, подумав, что я настолько отвлеклась, что не замечу попытки побега. Увы, он был не прав. Удар битой с размаху по морде – и юный каннибал рухнул на пол, будто подкошенный, попутно лишившись всех передних зубов. Да и главарь, оставшийся без рога, затих. Еще бы, подобная травма является смертельной, поэтому-то отламывать магический инструмент единорогов не рекомендуется, кроме исключительных случаев. И происходящее в этой комнате как раз относится к подобному исключению. Остальным повезло немного больше, им можно было ломать что-либо и как угодно вообще без ограничений. И оставшиеся трое земных пони это прекрасно понимали. Они видели, как бита вырубила жеребчика, как вылетели его передние зубы. Поэтому и не собирались бежать, понимая, что дороги к спасению нет, что я наверняка не одна и снаружи их всех пасут мои друзья.

Самое интересное было в том, что снаружи в Мантикоре сидел Джесс, а он и так видел жестокость и цинизм. Вот поэтому-то в целях предосторожности я закрыла дверь и подпёрла её стулом. На роль пони, которые будут распяты на стенке, я избрала двух жеребчиков, которые валялись без сознания на полу. У одного из них сильно недоставало зубов.

— А вот нечего было убегать! – злорадно ухмыльнулась я, а потом вогнала по несколько гвоздей в каждую конечность юных каннибалов.

Они, разумеется, почти сразу же пришли в себя и начали орать от боли. Только вот я не стала останавливаться и забила все до единого гвозди в их копыта при помощи тыльной стороны топора. Труп главаря я оттащила в сторону, заодно убрав со стола и мёртвую кобылу. Разместив обоих мертвецов в разных углах, я остановилась и почесала битой затылок. Следующим пунктом в моём плане было изнасилование с применением затычек для ноздрей. Для этого дела мне нужен был один целый жеребец и два… Я ведь уже однажды занималась кастрацией? Придется повторить, но уже гораздо менее гуманным способом. И для такого дела мне пригодится топор.

Один из садистов потерял обморок, когда я начала подкрадываться к нему, держа своё оружие в телекинетическом захвате. Другие два забились в угол и стали умолять меня отпустить их на свободу в обмен на всё, что угодно.

— Нет, никуда вы больше не пойдете. И света солнца Селестии вы больше ни за что не увидите. Достаточно с вашей компании страданий и смертей. Ваши жертвы будут последними, — с этими словами я подняла телекинезом жеребца, который был без сознания, уложила его на стол, и тоже пригвоздила его конечности в буквальном смысле к столу. Уже трое бились в своеобразных капканах, срывая глотки в бесполезных мольбах о помиловании.

— Вы все думали, что я слабая и беззащитная кобыла, которая разделит участь вот той жертвы? – я ткнула в сторону кобыльего трупа копытом, — нет, это все вы сегодня умрете в мучениях. Один уже отправился в Тартар, лишившись своего магического причиндала, — я жестко усмехнулась, — и вы все последуете за ним. А теперь… — я внезапно развернулась к двум оставшимся на свободе поням крупом и подняла хвост, с усмешкой наблюдая за их реакцией.

Что и говорить, они, не взирая на не самую лучшую ситуацию, что складывалась для них, оставались жеребцами. А потому вскоре им пришлось-таки выпустить свои половые органы наружу. Ну еще бы, попробуй поступи иначе, когда над твоей головой навис топор, поддерживаемый телекинезом. На всякий случай я еще и биту пролевитировала туда, чтобы второй не вздумал никуда свалить, покуда я буду разбираться с первым. Взмах топора, брызнула кровь, комнату огласил очередной дикий вопль. Однако, мне уже было наплевать, я действовала расчётливо, словно заправский мясник. И через несколько минут член вместе с яйцами уже был отделен от туловища, а жертва, истошно визжа, пыталась зажать свою рану копытами. Бесполезно же, ведь крови натекло с него очень много, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как добить жеребца несколькими ударами топора, в которые была вложена моя злоба по отношению к этим животным, жрущим других поней. Второго я в это время придерживала за член, чтобы он, во-первых, не спрятался назад, а во-вторых, мне нравилось смотреть на то, как вёл себя понь, которого ожидала кастрация с минуты на минуту. Весьма пренеприятный процесс, надо сказать.

Первый понь уже лежал в луже собственной крови на спине, пытаясь, видимо, собрать свои внутренности, вываливающиеся из распоротого живота. Для остратки я еще и по спине топором рубанула. Никакой реакции не последовало.

— Что ж, этот уже труп… Теперь займемся тобой, — хмыкнула я, занося своё оружие над его половым органом.

Новая порция крови и криков. В компанию к первому члену добавился и второй. И эту жертву я тоже топором как следует изрубила, умудрившись в боевом ослеплении даже голову отчленить от тела. При виде всей этой вакханалии, происходящей буквально на расстоянии вытянутого копыта, все трое пригвожденных потеряли сознание. Что ж, мне же будет проще. Первый жеребцовый член я стала впихивать в приоткрытый рот лежащего на столе поня, а второй – прямиком в анус. Оба органа лезли не очень охотно, но в этом заключался как раз самый смак. Пленник, пригвожденный к столу, в очередной раз пришел в себя от боли в заднице. Да, еще бы, в такую узенькую дыру совать весьма приличный по размерам елдак. И примерно такой же торчал у него изо рта. Понь уже еле дышал, но мне было мало, хотелось большего, поэтому я оставила всех троих на некоторое время страдать. А что еще им делать в таком незавидном положении?

Целью моих поисков были подходящие затычки для ноздрей. Временами в дальнем уголке моего мозга возникало здравомыслие, и оно пыталось заставить меня бросить всё это и вернуться домой. Но было слишком поздно, я настолько увлеклась всем этим, что начисто забыла обо всём остальном. Порыскав по комнатам, невольно пришлось вернуться к тому распятому на потолке пони. Под ворохом бумаги, которая была окрашена в темно-коричневый цвет, мне удалось найти два достаточно толстых шурупа с приличного размера шляпками.

— Для вас в самый раз подойдут, — пробормотала я, возвращаясь назад на кухню. Если я, конечно, угадала. Во всяком случае в других комнатах ничего подобного из мебели (включая сломанную) мне заметить не удалось.

Увидев меня, прибитый гвоздями к столу жеребец задергался и замычал, давясь членом своего уже почившего товарища. Слезы боли обильно стекали по щекам и капали на стол. Тем не менее, никакой жалости к этим недопони я не испытывала, а посему и жалеть их не собиралась. Они причинили боль и страдания явно не одной жертве за прошедшие годы. И сегодня настал час расплаты за все злодеяния. С такими мыслями я впихивала шурупы прямо в ноздри своей жертвы, причиняя ей дикую боль. То, чем я занималась, выглядело как садизм в наивысшей степени, но с целью проучить этих опустившихся на самое дно пони.

И вот настал момент, когда из обеих ноздрей торчали шляпки шурупов, которые по ширине куда как превышали ширину самих ноздрей. Пока жертва была еще жива, я стала двигать телекинезом члены в обеих дырках с максимальной скоростью. Прошло буквально несколько минут, а жеребец уже начал синеть от недостатка воздуха. Еще совсем чуть-чуть, и четвёртый из шести в этой шайке пополнит ряды мёртвых. Давать хоть какой-то шанс выжить этому существу я не собиралась, а посему бросила его умирать. У меня тут к стене были двое прибиты всё теми же гвоздями, коих в доме было целых три коробки.

— Эх, жаль, что это не железнодорожные костыли, что в шпалы вбивают, — вздохнула я, остановившись перед молодыми жеребчиками.

— Отпусти нас, мы больше не будем! – в один голос заверещали они, будто всерьёз надеялись, что я подарю им своё прощение.

— Никогда, — спокойно ответила я, — мне плевать, что вас приняли в эту шайку не так давно, кровь невинных пони на ваших копытах наверняка уже есть, поэтому вы сейчас всё равно умрёте.

Снова топор, снова кровь, снова вопли убиваемых мной пони. Меня нисколько не волновал тот факт, что я была вся в чужой крови с ног до головы. Хотя, вряд ли Джесс поймёт, почему я такая грязная. Впрочем, если он слышал истошные крики, что регулярно доносились из дома на протяжении всего моего пребывания в нём, то должен был понять, что не зря решил остаться в машине и не смотреть на устроенное мной кровавое шоу.

Остановилась я лишь тогда, когда последний из шестерки испустил дух. Оглядев устроенное мной месиво, я отбросила покрытый кровью топор в сторону. Но не только он был окровавлен. Вся комната была залита этой красной жидкостью. Висевшие на стене трупы были словно пустышки, внутренности лежали на полу, я топтала их своими копытами. В комнате стоял настолько тяжелый запах крови, дерьма и даже спермы, пролившейся в незначительных количествах, что мне пришлось покинуть дом. После смрада свежий воздух настолько опьянил меня, что я легла прямо на землю и попыталась глубоко дышать. Никогда не смогу забыть то, что было мной сделано сегодня.

КОНЕЦ КОНТЕНТА 18+ !

Тут на пару секунд надо мной нависла тень Джесса, который тут же отшатнулся от меня, будто от прокажённой.

— Святая Селестия… Что ты с собой сделала?

— Не с собой, а с теми уродами, — устало ответила я, — внутрь лучше не ходи, зрелище там крайне неаппетитное.

— И что за демон в тебя вселился… — задумался темно-серый единорог, почесывая копытом свою двухцветную гриву.

— Неважно… Просто дай мне немного отдохнуть и поедем домой, — попросила я.

— В таком виде? Ты вся в крови и чем-то еще коричневом, особенно копыта, — заметил Джесс.

— Душа тут точно нет, отмыться у меня не получится, так что в любом случае придется ехать грязной, — заметила я.

— Тогда давай лучше я поведу, — предложил единорог, — я немного умею ездить. Получится правда несколько медленнее, чем обычно ездишь ты.

— Я согласна, заодно отдохну хоть немного. Это очень изнуряющее занятие – постоянно и помногу пользоваться телекинезом. Даже мне тяжело, хоть и практикуюсь ежедневно, — согласилась я.

На том и решили. Я аккуратно просочилась в заднюю часть Мантикоры, а Джесс сел за руль и очень аккуратно тронулся (пусть даже и не с первой попытки). И если у меня был весьма агрессивный стиль езды, то у него напротив, неспешный и осторожный, он старался, чтобы машину не сильно трясло. Времени, потраченного на обратную дорогу в Понивилль, мне было не жаль. Куда торопиться-то?

— Скажи, разве тебе не страшно находиться со мной в замкнутом пространстве, когда я потратила около двух часов на то, чтобы расправиться с шестью сволочами, у которых и так в запасе была пара мертвых пони припасена? – вдруг спросила я.

— Если ты не кинулась на меня, когда я подошел, находясь в состоянии аффекта, то нисколько. Меня уже не смущает твой внешний вид. Скажу так: я люблю тебя, какой бы ты ни была. Преданность – самое ценное, что может быть в этом мире. Деньги не могут так цениться, как ощущение того, что близкий тебе пони никогда тебя не предаст и не повернется спиной, — ответил Джесс.

— Спасибо тебе, теперь я абсолютно спокойна за будущее наших отношений, — расслабленно улеглась я на пол машины.

Удивительное дело, но я чувствовала себя уставшей и при этом ни разу не свихнувшейся. По идее, всё случившееся в эмоциональном плане не должно повлиять на нашу с Джессом дочь. Уверена, она родится здоровой. Закрыв глаза, я даже задремала с улыбкой на губах под равномерную качку Мантикоры.

ЗА НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ДО ЭТОГО, ПОНИВИЛЛЬ

Сайрус и Вэзерли сидели на ящиках в автомастерской, потягивая сидр из бутылок, и беседовали:

— Слушай, дружище, а как прототип-то наш назовём? – спросил песочного цвета единорог в синей спецовке, указывая копытом на пятиосный грузовик, который за последнюю неделю выезжал за пределы мастерской как минимум три раза для испытаний. На радость проектировщиков и конструкторов, надежность узлов у этой многотонной бронированной машины была достаточной для того, чтобы этот прототип вполне можно было использовать в повседневной жизни. Двигателей было всё же три согласно проекту, однако грузовик имел электропривод, позволяющий снизить расход топлива, что будет совсем не лишним. Вэз заказал новый двигатель от Грома взамен использованного в свое время для ремонта грузовика Розы. Серж и Эпплсвит помогли с выбором оружия. Еще бы, ведь эта махина могла нести на себе вооружения больше, чем Сталаз, Броненосец или Даггер. Шутка ли – целых шесть слотов? Три под большие пушки, три под средние плюс гаджеты, которые призваны улучшить скоростные характеристики прототипа, его управляемость, а также повысить урон разных типов оружия.

— Слушай, даже не знаю, — задумался земной пони.

— А как насчёт… — начал было говорить Сайрус, как вдруг перед его глазами всё померкло, он ничего не видел, вокруг была кромешная тьма. И тут он услышал крик прямо под ухом, полный совершенно невозможной боли. Кричавший рвал голосовые связки, словно пытался избавился от чего-то, но он вскоре захрипел, потом Пирс услышал странное бульканье, и только затем настала абсолютная тишина. Ослепший единорог попытался позвать своего друга, но кроме собственного едва слышного шепота он ничего не различал, хотя ему казалось, что он говорил в полный голос. Внезапно его тело пронзила дикая боль, Сайрусу почудилось, что его конечности начинают плавиться, будто бы он находился в чем-то очень и очень горячем. И тут уже ему самому пришлось надрывать глотку, ведь кричать от болезненных ощущений – это вполне естественно. Очень скоро единорог понял, что плавится всё его тело, причем всё быстрее и быстрее. Вскоре всё было кончено.

В это же самое время мимо мастерской случайно проходила глава Понивилля по имени Кэррот Хувс. Она услышала очень громкие крики изнутри, а любопытство в тот момент значительно пересилило инстинкт самосохранения. Каков же был её шок, когда она увидела в окно сцену, которая впоследствии навсегда врезалась ей в память, как одна из самых ужасных и в некотором роде загадочных. Земной пони по имени Вэзерли, который иногда помогал ей принимать различные решения, медленно превращался в бесформенную лужицу, при том громко крича. Его товарищ Сайрус вертел головой в разные стороны, звал друга, но почему-то не видел его. Когда Вэза не стало, и его крики затихли, внезапно та же непонятная аномалия стала обращать в лужу и тело единорога. Теперь уже он надрывался, испытывая по всей видимости дичайшую боль. Несколько минут – и оба пони были уже мертвы. Кэррот едва смогла отойти от окна, заметив напоследок вспышку, появившееся странное существо, у которого тело и конечности были составлены из разных частей. Оно что-то пробормотало и в еще одной вспышке исчезло. В этот момент кобылку оставили силы, она осела на землю, и теперь уже нервы сдали, всё увиденное заставило пони разрыдаться.

Случайные прохожие тут же подошли к ней, отвели домой и помогли успокоиться. Всё-таки глава города пользовалась у простых пони хорошей репутацией, Кэррот редко показывала свои эмоции при всех, и если вдруг случалось подобное, это могло означать лишь одно – произошло что-то очень нехорошее. Уже у себя дома Хувс рассказала об увиденном. От шока у пони, проводивших её до дома, грива встала дыбом. Нет ничего удивительного в том, что уже через пару часов все жители Понивилля знали о произошедшем. Город гудел, словно растревоженный улей, обычно свободно гулявшие по улицам жеребята были отправлены родителями домой. Одним словом, ситуация в городе накалилась до предела.

И хотя провожатые Кэррот налили ей ромашкового чая, отпустило кобылу от стресса далеко не сразу, сцена с плавящимися телами жеребцов и их криками боли всё еще стояла перед глазами. Допив напиток, она прилегла отдохнуть и задремала. Её укрыли одеялом и покинули дом.

Серж с Эпплсвитом, как и все остальные жители города, тоже знали о необычной смерти друзей. Что интересно, в мастерской больше ничего не пострадало и даже не пропало. Оба земных пони сошлись в одном – здесь явно замешана чёрная магия, притом мощная. Ничто другое не способно вот так запросто взять и расплавить двух совершенно здоровых жеребцов. Было похоже на акт устрашения. И если так – то кого пытались этим запугать? Целый город или же кого-то конкретного? Вопросов было много, но ответы дать оказалось некому, по крайней мере, пока что.

— Постоял на улице всего-то десять минут, а услышал целую кучу самых невероятных сценариев, из которых следует, почему оба механика за короткий промежуток времени погибли, превратившись в лужицы непонятного цвета и состава, — сказал Серж Эпплсвиту и Лине, сидевшим за столиком с бутылками сидра.

— Я не знаю, как сообщить эту новость Розе и Джессу, — помотала головой чародейка, — утром они куда-то спешно уехали и еще не успели вернуться. Ума не приложу, зачем их нелегкая в дорогу понесла чуть ли не спозаранку.

— Думаю, по возвращении мы всё непременно узнаем. Пока что нам остаётся только ждать, — вздохнул Серж, присаживаясь за столик, где сидели его друзья.

— Сюда Кэррот Хувс идёт, — заметила главу города Лина.

Кобыла выглядела немного постаревшей. Шок, испытанный ею от увиденного, заставил её постареть лет на десять. Хотелось бы верить, что это временный эффект. Все мысленно отсчитывали секунды до того, как звякнет колокольчик над входной дверью бара, возвещающий о приходе очередного посетителя. Интересное заключалось в том, что этот мысленный отсчёт вёлся без какого-либо сговора со стороны Сержа, Эпплсвита и Лины. И вот настал тот самый момент: звякнул колокольчик, в бар вошла изможденная глава города. Она оглядела всю компанию и, опустив взгляд в пол, сказала:

— Я приношу вам свои соболезнования. Погибли ваши друзья при необъяснимых даже с магической точки зрения обстоятельств. Я готова оказать любую поддержку…

— Розе окажите, когда она вернется и узнает о произошедшем, — вмешалась волшебница, перебив Кэррот самым невежливым образом.

— Не думаю, что это хорошая идея в её-то положении. Лишние нервные потрясения не пойдут на пользу вашей подруге, уж поверьте… — заметила глава Понивилля, но её еще раз перебили:

— О не-е-е-ет, вы плохо знаете Розу. Она бывает способной на не самые логичные вещи, когда очень сильно злится. Поэтому ей лучше сразу обо всём сообщить, в противном случае, если от неё утаить что-то, а она потом случайно узнает – проблемы могут появиться у всех, — вновь отличилась Лина, явно забыв о хороших манерах.

— В таком случае лучше вам самим оповестить её о произошедшем, — вздохнула Кэррот Хувс, — ну а я пойду, мне надо прилечь и отдохнуть от потрясений этого дня.

С этими словами она покинула бар. Воцарилось достаточно продолжительное молчание, которое было прервано всё той же неугомонной волшебницей, адресовавшей вопрос Сержу и Эпплсвиту:

— И кто среди нас окажется достаточно смелым, чтобы рассказать Розе о гибели Сайруса и Вэза?

Однако, тишина была ей ответом. Она вздохнула и стала рассматривать свою бутылку с сидром. Безмолвие прерывалось лишь тогда, когда кто-то из троицы отхлебывал напиток прямо из горла. Разговаривать не хотелось совершенно, да и не о чем, в общем-то. Однако внезапно Лина вспомнила об одной детали, которая мелькала в разговорах пони – о некой фигуре, состоящей из разных частей тел. И единорожка с рыжей гривой подозревала, что совершенно точно знает эту фигуру, которая местным совершенно не знакома. Если она права, то что тогда на месте гибели двух механиков забыл Дискорд, он же Пророк? Из рассказа главы Понивилля, передаваемого из уст в уста Лина помнила, что он появился буквально на секунду-другую, что-то сказал и исчез во вспышке. Какая-то чертовщина, в самом деле, начала здесь происходить. И чародейке всё это стало нравиться всё меньше и меньше. «Нас словно ожидают какие-то трудные времена, некие страшные события… Очень хочу верить, что этот бессмертный гаденыш, которого Роза кастрировала в Сталлионграде, не объявится вновь. Без ЭМ-0 против него нам нечего противопоставить. Эта электромагнитная пушка – единственное, что способно вообще убить Алабуруку. Ну или хотя бы серьёзно поранить. И куда подевалась моя подруга, когда она так сильно нужна?» — задумалась волшебница, допивая свою порцию сидра и отставляя пустую бутылку в сторону.

— Сюда Джесс направляется, и притом один, Розы с ним нет, — разорвав установившуюся тишину, сказал Эпплсвит.

— Да уж, ему точно будет тяжело от таких новостей. Так же, как и всем нам. Нас всех словно преследует некий злой рок, — сказал Серж, отправившись к стойке, чтобы взять всем еще сидра.

Вновь звякнул колокольчик, все обернулись посмотреть на темно-серого единорога, который выглядел весьма уставшим. Он прошел в дальний угол помещения и там прилег на диванчик. Всем своим видом Джесс показывал, что его сейчас трогать не стоит. Все трое пожали плечами и вновь взялись за распитие сидра.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В БИБЛИОТЕКЕ

По прибытии домой мой особенный пони почти тут же ушел, по его словам, в бар, чтобы отдохнуть от всего того, что произошло за утро. Ну а я снова пошла в душ, отмываться от крови, в которой была запачкана моя шерстка на голове, груди, немного на животе, а также на крупе. Повесив куртку на крючок, я задумчиво смотрела на неё. Она тоже была испачкана в чужой крови и притом весьма обильно. Не выбрасывать же в самом деле вещь, в которой я ходила столько лет? Возможно, мою старую потертую куртку удастся отстирать и вернуть ей прежний вид, который не будет шокировать всех пони в округе. Пока мы выгружались из Мантикоры, случайные прохожие косились на меня, стараясь держаться подальше. Их опасения были мне понятны, пони поступали весьма осмотрительно, удерживая достаточную дистанцию. А вдруг я и на них кинусь?

Чтобы отмыться от крови, я потратила немало времени, как минимум часа полтора, а потом еще и взялась отстирывать свою куртку, предварительно вытащив всё, что лежало во внутренних карманах. В процессе стирки мне пришлось припомнить немало разнообразных слов, не все из них можно было употребить в приличном обществе. Впрочем, меня это совершенно не волновало в данный момент, так как дома я одна, и меня никто не может услышать. Но в недалеком будущем мне предстояло отучиваться от такой пагубной привычки, как нецензурная брань, не стану же я при помощи матюгов ругать свою дочь, когда та будет расти и, что свойственно всем жеребятам, допускать небольшие ошибки, косячить всеми возможными способами.

На стирку у меня ушло еще почти два часа, солнце к тому времени уже давно миновало зенит. Теперь я думала, чем бы заняться. Идти в бар, чтобы составить компанию Джессу, я не очень хотела, пусть расслабится. Какой-то промежуток времени я выбирала между желанием пойти поспать и желанием сходить выменять здешнюю валюту на деньги доапокалиптической Эквестрии. Всё равно битов здесь не найдется столько, чтобы я на обмен потратила все полтора миллиона, мне принадлежащих. Сходить к Найт Флоувер в любом случае стоило, ведь если затея Твайлайт удастся, нам нужны будут деньги в достаточно большом количестве, чтобы хватило для обустройства быта.

Куртку я надевать не стала, поскольку она сушилась после стирки, и пошла так, но захватив седельные сумки на всякий случай. К счастью, обменный пункт располагался всё в том же месте, что и месяцы назад. Привычно толкнув дверь передним правым копытом, я вошла внутрь. За столом всё так же, как и всегда, сидела ничуть не изменившаяся с момента нашей последней встречи Найт Флоувер. Кобыла подняла глаза и подпрыгнула на месте от удивления:

— Роза! Вот так приятный сюрприз! Я слышала, что ты погибла где-то на севере и уже не надеялась, что увижу тебя снова.

— Чушь какая! Чтобы меня убить, надо очень сильно постараться. Скорее я сама кого-нибудь отправлю к праотцам, — сказала я, махнув копытом и сразу же вспомнив события, что происходили всего-то утром.

— И заодно хочу тебя поздравить! – улыбнулась кобыла-обменщица.

— Спасибо тебе большое! – поблагодарила я её, невольно растянув собственные губы в улыбке.

— Ты по делу или просто заскочила поболтать? – сменила тему Найт Флоувер.

— И то, и другое. Скажи, через тебя много битов проходит? – спросила я у неё, подойдя на пару шагов поближе.

— Скажем так, достаточно. А почему ты спрашиваешь? – насторожилась моя собеседница, прищурив глаза.

— Потому что я хотела бы поменять современные деньги на старые. И не спрашивай, зачем мне это. Просто надо, — ответила я, вызвав недоуменный взгляд кобылы.

— Сейчас я тебе точно скажу, сколько битов у меня есть в наличии, а заодно напомню тебе обменный курс, — с этими словами Найт Флоувер ушла в подсобку.

Вскоре она вернулась и поставила на прилавок мешочек, по-видимому туго набитый битами. Для моих ушей, звон, что издали эти старые монеты, был куда приятнее звона современного золота.

— Здесь сто двадцать восемь битов. Чтобы обменять привычную нам обеим валюту на это никому не интересное старьё, тебе нужно всего лишь отдать мне тысячу девятьсот двадцать монет. Устраивает тебя такой обмен? – поинтересовалась хозяйка обменного пункта.

— Вполне. Пока придержи биты, я за деньгами домой схожу. Не таскать же с собой полтора миллиона… — и я, обронив эту фразу, вышла из обменного пункта на улицу. Я была абсолютно уверена в том, что Найт Флоувер уронила челюсть на прилавок, притом звук падения казался мне вполне реальным.

Вернувшись к Мантикоре, я быстро отсчитала две тысячи монет, после чего направилась обратно. Если честно, мне было наплевать на то, что слухи о моих деньгах пойдут вскоре гулять по всему Понивиллю. И не приведи Селестия, кто-то вздумает ограбить меня. Пристрелю же на месте, без суда и следствия, никакие отговорки не помогут воришке выпутаться из пресквернейшей ситуации, которая сложится для незадачливого грабителя, если тот попадётся при попытке кражи.

— Я вернулась, — возвестила я, входя в обменный пункт.

— Хорошо. Держи свои биты, — она отдала мне мешочек со старыми деньгами времен до Катастрофы, взамен забрав мои две тысячи монет.

— Сдачу не забудь только отдать, потому что ровно тысячи девятисот двадцати золотых монеток у меня не нашлось. В мешочке ровно две тысячи, — известила я обменщицу. Она поскрипела зубами и отсчитала мне восемьдесят золотых кругляшей, которые были мной сложены в запасной мешочек, который лежал в седельных сумках, столь осмотрительно взятых с собой.

— Удачного дня! – вполне миролюбивым тоном пожелала я ей, на что Найт Флоувер помахала мне вслед копытом, не говоря ни слова. Мне было прекрасно известно о том, что она не любит давать сдачу, но у меня в самом деле не было именно озвученной суммы, что уж поделаешь-то? Выйдя из обменного пункта, я решила погулять немного по Понивиллю, а затем вернуться домой, чтобы попробовать вживиться в роль домохозяйки и приготовить ужин к тому моменту, когда вернется Джесс.

В ЭТО ЖЕ САМОЕ ВРЕМЯ В БАРЕ

Джесс встал с углового диванчика, размялся и почувствовал себя после сна в таком неудобном положении немного неуютно, у единорога затекла спина и одно из копыт. К его удивлению, Лина, Серж и Эпплсвит всё еще сидели за столиком у окна и что-то обсуждали. Темно-серый жеребец не выдержал и подошел к ним. Троица замолкла будто по команде, но по выражению их лиц было ясно: случилось нечто нехорошее. И предчувствие не обмануло Джесса.

— Нам надо сообщить тебе одну плохую новость… — нерешительно начал Эпплсвит, отчаянно ища поддержки со стороны друзей. Но те лишь кивали, чтобы земной пони продолжал говорить. Что он и сделал, поскольку промолчать – автоматически означало струсить:

— Сегодня утром при загадочных обстоятельствах погибли Сайрус и Вэзерли… — кое-как выдавил жеребец из себя, а потом тут же схватил копытом бутылку с сидром и сделал длинный глоток, виновато глядя на темно-серого единорога.

Джесс стоял с открытым ртом и не мог даже подобрать слов от услышанной шокирующей информацией. Он вчера лично с ними разговаривал, оба механика сегодня планировали вновь устроить обкатку прототипа. Но их планам помешал кто-то серьёзный. Серж между делом пересказывал услышанное от других пони. Они в свою очередь узнали о случившемся от самой Кэррот Хувс, которая была свидетельницей гибели двух друзей.

— Как же так… — еле слышно пробормотал единорог.

Ему совсем не улыбалось поведать обо всём этом Розе. Вэз был её старинным другом, можно сказать даже, самым лучшим другом. И вот так резко, за какие-то минуты его не стало. Да и Сайруса Пирса очень жалко. Толковый был понь, влился в компанию быстро и так же быстро доказал, что своё дело он знает очень хорошо. Печально было другое – как похоронить то, что от них осталось? Две лужицы неопределенного цвета. И в мастерскую никто не хотел заходить, опасаясь той же самой участи. Джесс тяжело вздохнул, взял телекинезом бутылку с сидром и принялся пить из неё без остановки. Через минуту стеклянная тара опустела и отправилась в специальный мусорный бак, стоявший в углу возле выхода на улицу.

— Ладно, пойду «обрадую» Розу последними новостями… — и икнув, темно-серый пони покинул помещение, хлопнув дверью.

Казалось бы даже колокольчик, звякнувший на прощание, прозвучал немного замогильно. Этот день невольно стал камнем преткновения для одних, источником траура и разочарования для других. Вполне возможно, что для кого-то еще в Понивилле такой день, как сегодня, был каким-то иным. Единорог шагал по улице, опустив голову вниз и не смотря ни на кого. Спустя несколько минут он уже входил в библиотеку. Его ноздри тут же уловили запах вкусной домашней еды, в животе у Джесса заурчало, так как он с самого утра ничего не ел. На звук закрывшейся входной двери в прихожую вышла Роза, которой удалось смыть с себя всю гадость, пачкавшую единорожку.

— Как хорошо, что ты пришел, любимый, я только что закончила с приготовлением обеда, — подошла она к единорогу и поцеловала в щеку.

— Обеда? – немного удивленно взглянул на кобылу жеребец.

— Ну… Я не только потихоньку готовлюсь к будущему материнству, но и учусь быть хорошей домохозяйкой, — засмущалась Роза, на её щечках проступил румянец.

— И прежде чем мы пойдем обедать… Я вынужден сообщить тебе плохую новость, — решился Джесс, стараясь при этом смотреть куда-нибудь в сторону.

— Неужели в такой прекрасный день может случиться что-то нехорошее? – удивилась светло-серая единорожка, выключая плиту, на которой она готовила еду.

— Еще как может, — помрачнел единорог и добавил:

— Сайрус и Вэз мертвы.

Долгое молчание повисло в комнате. Роза зависла с открывшимся ртом и уменьшившимся зрачками. Её зеленые глаза заблестели от сдерживаемых слез. Пони держалась как могла, но горечь утраты была сильнее. Единорожка тихо заплакала, Джесс обнял её, поглаживая свои копытом гриву своей особенной пони. Никто из них не произносил ни единого слова, они были сейчас излишни.

РОЗА

Слёзы всё катились и катились из моих глаз вниз по щекам, капали на пол, эту боль от утраты ничто не в силах вылечить. Только время, да и то, ощущения лишь притупляются. Но воспоминания останутся. Я никогда не забуду своего друга, столько раз латавшего мой старенький Макинтош, а впоследствии и заменивший двигатель в моём Громе, который пришлось уничтожить в Имперском городе. Сайрус тоже останется в моей памяти навечно. Этот единорог удивительно быстро влился в нашу команду, отчасти благодаря тому, что он был знаком с Летти. И это имя вызвало новую порцию душевной боли, так же, как и Клод, чья гибель свела аквамариновую единорожку с ума и заставила уехать куда-то на юг.

Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем я смогла успокоиться. Даже копыто Джесса, которое гладило мою гриву и его объятия не сразу воспринимались мной. Но к чести темно-серого единорога, он не отступал, не прекращал своих ласк, которых мне не хватало столько времени. Целый месяц меня занимали иные тревоги, иные проблемы и многое другое. Всё это время я скучала по своему особенному пони, и не позволяла грусти одолеть меня и заставить лечь, сдаться и разрыдаться. Из круговерти мыслей, образов всех тех пони, которые погибли или куда-то пропали, меня вырвал голос Джесса, ласково позвавший по имени:

— Роза? Ты как?

Я нашла в себе силы ответить, упрямо напоминая себе, что смерть Майкла, Клода, а теперь еще и Сайруса с Вэзом – не моя вина. Стечение обстоятельств, а я ведь не могу быть везде и всюду одновременно!

— Мне всё еще больно, но жить буду. Я должна жить дальше. Но их обоих я никогда не забуду, мои друзья навечно останутся жить в моей памяти.

— Плохо то, что никто не может сказать, по чьей вине они погибли. Кэррот Хувс, видевшая всё это своими глазами, упомянула, что оба внезапно превратились в лужицу органики, крича при этом от дикой боли. У мэра Понивилля до сих пор шоковое состояние, бедолага даже постарела лет на десять… — поделился Джесс услышанным.

— Магия, — твёрдо заявила я, высвобождаясь из объятий любимого и смахивая слезы с мордочки копытом, — ничто иное не способно лишить жизни ТАКИМ образом. Моего кузена тогда убила именно магия, вытягивавшая по словам Лины, все жизненные силы из Клода. Финалом стало то убер-заклинание, только управляемое. Алабуруку знал, как им пользоваться, а вот Лина может только им шарахнуть как следует и превратить какой-нибудь Ванхуфер с кучей жителей в глубокую дымящуюся воронку, и при этом не испытывать вообще никаких угрызений совести. Хотя нет, постой, она несколько раз говорила мне, что за этот свой поступок она ответит после своей смерти в Тартаре. Осознание того, что она делала, отличает её от любого злодея, который лишь совершает плохие вещи ради выполнения какого-то своего плана, и никак иначе, понимаешь меня, милый?

— Понимаю и спорить не стану, потому что у меня тоже нет других версий касаемо смерти наших друзей, — мягко сказал Джесс.

— И пошли обедать, а то там уже наверное всё давно остыло, — снова смутилась я.

Вот не знаю, почему как только речь заходит о моих попытках быть хорошей хранительницей домашнего очага, то я сразу начинаю краснеть и смущаться. Зато когда я утром кромсала садистов отобранных у их главаря топором, то ни разу не испытала ничего похожего. Тогда мной управляла лишь злоба, желание отомстить и сделать Эквестрию немного чище и спокойнее. Да и сама страна в целом взяла курс туда же. Конфедерация под управлением Файрхуфа делает всё возможное, чтобы избавить простых пони от бандитов. Увиденная мной и Линой по дороге сюда сцена уничтожения вражеских машин – тому подтверждение. Да и укрепление Понивилля, ставшего за последние два-три месяца крупнейшим городом в центральной Эквестрии, само по себе событие значительное. Везде патрули, доты, ни один бандит не сунется больше сюда поживиться. А более мощные машины есть только у торговцев да бойцов Конфедерации. Алый Запад был уничтожен Линой, остатки войск Страйка сдались Файрхуфу или же просто бежали прочь. Мне очень хотелось верить, что когда-нибудь всё вернется в норму.

Вот только это произойдет уже скорее всего без нас, если конечно, Алабуруку не уничтожит всё-таки наш многострадальный мир. Да и жить здесь спокойно не получится, покуда на нас возложена важная миссия по поиску Элементов Гармонии. Один из них, кстати, находится в окрестностях Понивилля, так что придется завтра взяться за дело. Сегодня я не хотела никуда идти, мне хотелось отдохнуть, проникнуться хоть немного домашним уютом прежде, чем снова садиться за руль и куда-то гнать. Вся наша жизнь такая – мы бродяжничаем по миру месяцами, затем вновь возвращаемся в родные края на сутки-другие. И потом всё опять повторяется. Это бесконечное колесо судьбы прекращает вращаться лишь с гибелью путешественника. А для остальных жизнь продолжается, ведь смерть – это всего лишь результат, полученный в результате совершенной ошибки.

Я размышляла обо всём этом, сидя за столом и поедая приготовленный мной же обед. Джесс сидел напротив и тоже с большим аппетитом ел мою стряпню. Судя по его выражению лица, единорогу всё очень нравилось. Он постоянно нахваливал меня, от чего я всё время начинала краснеть. Да и сама я даже не подозревала, что могу приготовить что-то вкусное и аппетитно пахнущее. Так что атмосфера, царившая за обеденным столом, немного сглаживала переживания, возникшие немного ранее из-за очень плохих новостей. Я осталась мыть посуду, хотя мой особенный пони вопреки моим ожиданиям не ушел, а стал помогать мне. Вдвоём мы управились куда быстрее, чем если бы я выполняла свои обязанности по дому в одиночку.

— Чем теперь займемся? – спросил Джесс после того, как я вытерла полотенцем последнюю тарелку и поставила её телекинезом в кухонный шкаф.

— Хотела пойти поспать, ведь день выдался сегодня весьма суетной, сон мне не помешал бы, — ответила я, погладив единорога копытцем по щеке, и от моих ласк он зажмурился с улыбкой на мордочке.

— Я и сам непрочь вздремнуть, милая моя, — теперь уже мой особенный пони приласкал меня похожим образом, я даже подняла голову, чтобы он погладил и мой подбородок, ведь мне приятно это.

В ЭТО ЖЕ ВРЕМЯ В БАРЕ ПОНИВИЛЛЯ

Серж ушел несколько минут назад, чтобы всё же заглянуть в мастерскую, поскольку не особо верил в россказни о том, что любого вошедшего туда ждет та же участь. Лина осталась наедине с Эпплсвитом, который лениво пил уже чёрт знает какую бутылку сидра по счёту за сегодня. Волшебница прикидывала, что с ежедневными посиделками здесь они выдули этого напитка очень много, пока она с Розой моталась по Кристальной Империи и всё ради того громкого ограбления. Время от времени чародейка ловила на себе взгляд со стороны земного пони, но всякий раз, когда она смотрела на него в ответ, он отворачивался. Подобные игры в гляделки единорожке надоели быстро, поэтому при четвертой попытке Эпплсвита тайком смотреть на неё, она сказала:

— Если ты от меня что-то хочешь, просто скажи.

— Просто я немного опасаюсь сказать это, так как знаю, насколько у тебя бывает крутой нрав, — нервно произнес жеребец, — да еще Роза в своё время меня крупом едва в костер не посадила, когда я её задницу рассматривал. Не знаю, в курсе она или нет, но у неё вполне знатный круп.

— Хех, ей это Джесс наверняка частенько говорит, не взирая на своё воспитание, — хмыкнула волшебница, — ну а что до тебя, то я не собираюсь тебя бить или поджигать файерболом. Можешь не бояться.

— Хорошо, дело в том, что мне… короче надо удовлетворить одну свою маленькую потребность, — почему-то зашептал Эпплсвит, придвинувшись к Лине настолько, чтобы она без проблем могла расслышать слова.

— Если я правильно понимаю, то речь идет о… — подумав пару секунд, сделала вывод чародейка, но её перебили:

— Да-да, об этом самом. Тут такое дело, я часто попадал в неприятности из-за своей тяги к кобылам, а Сержу и Джессу вечно приходилось меня выручать. После встречи с Розой я решил завязать, думал, что продержусь достаточно долго, но организм требует своё всё равно. Пытаться подкатывать к местным кобылкам я не стал, понимая, что могу вновь влипнуть в какую-нибудь нехорошую историю, поэтому терпел столько, сколько смог бы, сжав всю свою силу воли сама понимаешь где, — земной пони вздохнул.

— Иными словами, чтобы снять напряжение, тебе нужна кобыла, которую ты знаешь так хорошо, что уверен в ней, — подытожила Лина.

— Ты права.

— И я, на твой взгляд, как раз идеально подхожу на эту роль? – правая бровь Лины взметнулась вверх, выдавая её изумление.

— Абсолютно. К Розе я лезть не стану, так как у неё Джесс, а ссориться с другом из-за кобылки – это очень глупо, — кивнул Эпплсвит.

— А я могу, в свою очередь, назвать вторую причину, по которой ты бы всё равно не смог с ней об этом даже поговорить, — сказала волшебница, почесав копытцем затылок.

— И какая же это причина? – заинтересовался земнопони.

— Она беременна от Джесса, у них будет дочка, — улыбнулась Лина.

— Не удивительно, ведь наш друг-единорог всегда мечтал завести семью. И теперь добился этого.

— Погоди-ка. Одного наличия плода в материнской утробе мало, ты должен это понимать, Эпплсвит. Роза должна дать своё согласие, иначе вряд ли что-то получится, — нахмурилась чародейка.

— Я понимаю. И давай-ка вернемся уже к нашей основной теме разговора, — предложил жеребец.

— Ну давай. На чем мы остановились там? – спросила Лина.

— На том, что мы хотели побыть наедине, — заявил Эпплсвит.

— А разве сейчас это не так? – подняв бровь, поинтересовалась единорожка.

— Не совсем. Пойдём, я знаю одно укромное место, — соскользнул со своего места земной пони. Заинтересованная волшебница последовала за ним. Оба пони покинули бар и пошли на окраину Понивилля. И хотя за двести с лишним лет дом, принадлежавший желтой пегаске, умевшей понимать язык зверей, заметно обветшал, но внутри него было достаточно уютно.

Обратно в город парочка вернулась лишь ближе к вечеру, да и то, они держали путь назад в бар, когда их за пару кварталов до него перехватил Серж и сказал, чтобы шли в библиотеку, так как там сейчас состоится общий сбор. Добравшись до места назначения, Лина и Эпплсвит устроились в гостиной с удобством, заодно болтая с Розой и Джессом о различных, зачастую ничего не значащих мелочах. Вскоре пришел и Серж, держа в зубах небольшой мешочек. Земной пони положил его на стол, затем обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, возвёл глаза к потолку и прошептал традиционную ритуальную формулу, которую повторили все остальные.

— Так, ладно, теперь к делу. Лина с Эпплсвитом знают о том, что я сегодня во второй половине дня ходил в библиотеку. Вы, — понь указал копытом на пару единорогов, что лежали на диване рядом друг с другом, — не в курсе, для чего. Суть моего похода заключалась в том, чтобы понять, какая же фигня произошла в автомастерской этим утром. Вопреки россказням о том, что любой, кто войдет туда, умрет таким же образом, как и наши друзья, я всё еще жив и здоров. Конечно, смотреть на то, что осталось от Сайруса и Вэзерли, даже мне, видавшему в этой жизни очень многое, было крайне тяжело. Я пытался найти какие-либо следы, указывающие на то, как же произошло оплавление тел. Убрав лужицы в сторону при помощи швабры, я обнаружил опалины на полу. Это говорит только об одном.

— Магически созданная огненная аномалия прямо под копытами ребят, — сказала Роза, — хотя, я бы сказала, что она плазменная и с крайне высокой температурой, в противном случае наши друзья просто обгорели бы, ну, или обратились бы в прах.

— Совершенно верно. Тот, кто совершил двойное убийство, крайне сведущ в магии. Лично я знаю одного такого ублюдка, что способен на такое, — кивнул Серж.

— Да все мы знаем его, чего уж там! – раздался голос Лины, которая прижималась к своему невольному любовнику.

— Алабуруку, Повелитель Хаоса этого мира и по совместительству самый опасный враг для нас, поскольку мы в любой момент можем превратиться в такие же лужицы, и наша история закончится, принцессе Твайлайт Спаркл только и останется, что оплакивать нашу безвременную кончину, если она узнает об этом, разумеется, — мрачно изрекла Роза.

— Подожди, подруга, не сгущай над нами тучи. Тот факт, что эта сволочуга владеет такими силами, еще не означает, что он может ими пользоваться постоянно, — вмешался Серж.

— И то верно, а ведь я подранила его в Сталлионграде, — вспомнила светло-серая единорожка.

— Кстати, а расскажи нам о ваших с Линой приключениях. Ведь не просто же так вы почти месяц пропадали, — попросил Эпплсвит.

Подруги переглянулись и начали делиться всеми случившимися событиями. Они вспомнили обо всём – о том, что им пришлось пережить в подземной лаборатории Лиры Хартстрингс, о сталлионградских приключениях, Роза во всех деталях описала сражение с Алабуруку и наёмниками, упомянула о том, что фактически кастрировала Повелителя Хаоса при помощи чудо-пушки, найденной Линой немного ранее. Далее последовал рассказ о том, что было с ними в Имперском городе. Тут и про Майкла, Родаса, Беллу и Чева пришлось вспомнить, пояснить, как единорожки были связаны со столь разношерстной компашкой. Своё место занял и эпизод с сейфом, в котором рассказчицы уступали место друг другу, так как одна из них страховала воришек сверху, а другая побывала в самом пекле. Упомянут был и дележ добычи, включая деньги, доля на одного была довольно большая – целых полтора миллиона. Роза сказала, что сегодня сходила к Найт Флоувер и выменяла у неё все биты, которые были в наличии в обмен на современную валюту.

— А зачем, если не секрет? – вмешался в рассказ Эпплсвит, почесав копытом свой многострадальный затылок.

— Я ведь упоминала о машине времени, находящейся в настоящее время в Мэйнхеттене? Так вот, если вся наша безумная затея удастся, то мы переместимся отсюда в прошлое и остановим там наступление Катастрофы, а дальше – уже как получится, своего возвращения сюда я обещать не стану, на кону и так стоит слишком многое, — вздохнула Роза.

— Я понял. Если вы там останетесь, то понадобятся средства, ведь жить на что-то всё равно надо будет, — проницательно заметил Серж.

— Совершенно верно. И по пути в Мэйнхеттен я по возможности буду стараться заскакивать в обменные пункты и забирать оттуда все биты, так как такое состояние, что есть у меня сейчас – девать попросту некуда, — кивнула светло-серая единорожка.

— Это всё замечательно, но мы не решили главного. Опасность, исходящая от Повелителя Хаоса, никуда не делась, он просто переводит дыхание, образно говоря, а потом снова ударит по нам. Надо что-то решать, — вмешалась Лина, — только вот прежде, чем принять правильное решение, надо сначала найти предпоследний Элемент Гармонии, который должен быть, по словам принцессы Твайлайт, где-то в окрестностях Понивилля, если не в самом городе. Но я слабо представляю себе, откуда надо начинать поиски.

— Подруга, ты же не на ночь глядя собираешься идти и искать шкатулку с изображением метки Рэйнбоу Дэш, некогда олицетворявшей собой Элемент Верности? – резонно заметила Роза.

— Нет, конечно… — начала было Лина, однако внимание всех привлекла яркая вспышка со второго этажа библиотеки.

— Это что еще за хрень? – прищурился Эпплсвит, но тут свечение пропало так же быстро, как и появилось.

— Так, я схожу наверх и проверю, оставайтесь тут, вам незачем рисковать, — с этими словами Серж направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Земной понь отсутствовал примерно пару минут, внезапно сверху послышался его свист, а вскоре он спустился вниз с еще одним небольшим мешком, в котором был запечатанный свиток и какой-то черный прямоугольный чехол. Он и привлек внимание Розы, взявшей его своим телекинезом. Единорожка повертела его так и сяк, а потом догадалась-таки, как снять этот чехол. И взглядам всех присутствующих предстала шкатулку с изображением облака и красно-желто-голубой молнии. От неожиданности светло-серая пони даже уронила предмет, за которым так хотела отправиться завтра Лина.

— Не может быть… — в шоке прошептала беременная единорожка, вновь подхватив телекинезом шкатулку.

Было ясно, что внутри неё что-то есть, так как при потряхивании из шкатулки доносился немного приглушенный стук. Стало ясно, что теперь в Понивилле было совсем нечего делать, в Новый Мэйнхеттен следовало выдвигаться как можно скорее. Тем временем Лина обратила внимание на запечатанный свиток и развернула его, а потом начала читать про себя. Вскоре она выпучила глаза и молча отдала бумажку Розе. Та начала читать вслух написанное.

«Рад слышать, Роза, что ты еще жива. Мне искренне жаль твоих друзей, прими мои соболезнования. А заодно и выслушай моё предупреждение. Повелитель Хаоса добрался до Летти и запудрил ей мозги. Теперь она стала одержима местью и мчится сюда на всех парах, чтобы убить тебя. Вам нужно бежать и срочно. Для этого посылаю вместе с письмом и Элемент Верности, который я нашел в темных подвалах бывшего замка Селестии и Луны в лесу около Понивилля. Встретимся у Твайлайт».

И ниже шла подпись «Пророк».

— Что всё это означает? – непонимающе спросил Эпплсвит.

— Что нам всем скоро настанет конец, так как мы наверняка встанем у Летиции Хартстрингс на пути, чтобы не допустить смерти Розы от её копыт! – воскликнула Лина.

— Я, конечно, догадывалась, что Алабуруку та еще скотина, но чтобы опуститься до такого… Правду глаголят, что злодеи все до единого такие, вне зависимости от того, какие цели они преследуют, — сказала Роза.

— Зато мы теперь можем смело валить отсюда хоть сейчас! – снова загорелась чародейка жаждой действия, но Серж остановил её:

— Погоди спешить, ведь я еще не озвучил одну небольшую записку, которую нашел в мастерской. Адресована она Розе, поэтому я отдаю этот свиток ей. Если захочет, она поделится с нами информацией, которая там содержится, потому что я сам не знаю, что там написано.

Земной пони отдал светло-серой единорожке свиток, она развернула его телекинезом и принялась за чтение. Все остальные лишь могли гадать, что же там написано, так как пони сначала нахмурилась, затем прищурилась и в конце концов просто вздохнула, сказав:

— Здесь написано, что я могу взять прототип себе и назвать его так, как пожелаю. И пусть он сослужит мне хорошую службу. Только вот понять не могу, почему именно я.

— Всё просто, милая, — к дискуссии присоединился Джесс, до той поры занимавший выжидательную позицию, — просто ты, сама того не осознавая, собрала нас всех здесь. И не только здесь. Вспомни Кристальную Империю, кто там тебе помог достать хранившийся в сейфе Элемент Гармонии? Друзья. Именно дружба способна проломить любую преграду, ведь вместе друзья сильнее и намного. И ты заслужила себе такое эксклюзивное право – назвать единственную в Эквестрии пятиосную машину, да еще и сидеть за её рулем.

— Хорошо, но давайте тогда решим всё это уже завтра, хорошо? – замахала копытами единорожка.

— Только если ты расскажешь сейчас всем нам о твоём внутреннем демоне, нашедшем сегодня утром выход наружу, — натянуто улыбнулся темно-серый единорог, тряхнув своей гривой.

Розе ничего не оставалось, кроме как описать во всех тошнотворных подробностях устроенную с утра пораньше казнь целой группы садистов-бандюков, которые десять лет назад зверски убили родителей Джесса. Пока она рассказывала, Лина, Серж и Эпплсвит сидели с широко открытыми ртами. Они и подозревали, что Путешественница способна на такое, хотя им было ясно, что это фактически кровная месть, только превосходившая все возможные пределы жестокости. Довольно долго длился рассказ светло-серой пони о собственных утренних бесчинствах. Закончив, она сказала:

— Тьфу блин, теперь о таком даже вспоминать-то тяжело, не то что рассказывать. Давайте забудем об этом раз и навсегда. Родители Джесса отмщены и смогут спать спокойно, зная, что их убийц больше нет в живых. И я, если вы все не против, пойду спать, этот день выдался для меня крайне нелегким.

Роза встала с дивана и отправилась наверх, захватив шкатулку с Элементом Верности. Джесс отправился следом за ней, пожелав всем спокойной ночи. После их ухода Серж сказал Лине и Эпплсвиту:

— Оставайтесь здесь, а я пойду сторожить мастерскую. И не беспокойтесь за меня, я знаю, что делаю, в случае чего весь Понивилль узнает об опасности. Такой способ оповещения, какой известен мне, никого и никогда не оставит без вполне ясного уведомления о том, что случилась беда. Спокойной ночи вам, пони.

После чего немолодой земной пони покинул библиотеку и ушел в сторону автомастерской. А парочка устроилась в обнимку на диване, причем Лина даже не выказывала недовольства тем, что её обнимает друг, незадолго до этого превозносивший волшебницу на небеса и сам взлетавший вслед за ней без крыльев.

— Знаешь, Эпплсвит, спасибо тебе, мне очень сильно полегчало после сегодняшнего, — тихо прошептала розовая единорожка, накрывшись своим плащом, словно одеялом.

— Да не за что, мне и самому стало значительно лучше. Я чувствую себя хоть и опустошенным, но весьма и весьма довольным, — так же тихо отозвался земной пони.

— Спокойной ночи, — пожелала ему Лина.

— И тебе того же, — ответил Эпплсвит.

Они оба заснули достаточно быстро, так же, как и Джесс, а вот Роза долго ворочалась на месте, сон никак не хотел к ней идти. С улицы повеяло сыростью, там пошел дождь, потихоньку становилось прохладно, и единорожка закуталась в одеяло. Ей так не хотелось снова куда-то ехать, трястись в новоиспеченном грузовике. Она хотела побыть дома подольше, проникнуться духом семейной жизни, но нет, всё снова идет не так, как ей бы больше пришлось по душе. Поняша даже тихонько заплакала от накатившего на неё разочарования и вновь подступившей боли от утраты. Она знала Вэза дольше, чем кого-либо еще. Механик меньше всех на свете заслуживал такой несправедливой участи. Проплакавшись, единорожка всё-таки уснула под стук капель усилившегося дождя по дереву, в котором расположилась понивилльская библиотека.