Радужный Рыцарь
Глава 07. Истории у костра.
Иллюстрации от ANTI_MOZG
Вечером Шорвудский лес погрузился в полумрак. К тому же, пригнанный погодным патрулем дождь погрузил мир в промозглую темноту.
Основная команда Робина вновь собралась в пещере. В котелке весело булькал ужин, готовясь стать, судя по запаху, аппетитной овощной похлебкой. С тех пор, как Робин Хуф и Радужный Рыцарь стали всеобщими кумирами в округе, с провиантом тоже стало легче: крестьяне охотно делились свежей едой.
Впрочем, Спектра не разрешала брать много: было предельно ясно, что пони отдают чуть ли не последнее.
— Суп еще не скоро будет готов, — сообщила Свити Грейп, помешивая ложкой горячее варево, — минут тридцать.
Язык розовой пони заплетался от выпитого. Впрочем, по сравнению с утренним похмельем и дневным запоем это выглядело еще прилично.
— Как насчет небольшой тренировки? – предложила Спектра, но в ответ раздался многоголосый стон отчаяния, и кристальная пони быстро пошла на попятную. — Ну ладно, ладно, я всего лишь предложила.
— Мы ведь только что с задания! – запоздало воскликнул Дарк Дестроер. — А на улице дождь! Неужели нельзя хоть иногда отдыхать!
— Тем не менее, в одном Спектра права, — вдруг сказал Робин. — Бездельничать скучно. Тем более, пока варится обед с таким восхитительным запахом.
— Сыграем в змей и лисичек? – спросил Дарк Дестроер.
— Было бы можно, — кивнул атаман, — но что делать остальным?
Спектра обвела присутствующих взглядом. Свити Грейп умудрялась удерживать магией сразу ложку и флягу. Приложившись пару раз к своей ягодной настойке, в следующий раз она взяла в рот черенок ложки, а донышком бутылки помешала суп.
Пока кристальная пони подбирала слова для предупреждения, Свити исправила свою ошибку и с глуповатой улыбкой уселась на круп.
— Почему бы нам не рассказать пару историй? – спросила имперский гвардеец. — Когда мы были в походе на Полюс, то часто коротали вечера подобным образом...
— Ты была на самом Полюсе? – с восхищением воскликнул Дарк Дестроер и от возбуждения взлетел. — Расскажи! А то мы ведь о тебе почти ничего не знаем!
— Я немного не это имела в виду, — немного смутилась Спектра. — Скорее, походные сказки...
— Какая сказка может быть интереснее правдивой истории? – не сдавался пегасенок. — Давай, рассказывай!
— Действительно, — согласился Робин Хуф. — Выдуманная история – это одно, а узнать о настоящих захватывающих приключениях – совсем другое!
— Расскажи, пожалуйста, — тихо попросил и Крошка Шейд, глянув на кристальную пони по-детски наивным взглядом.
Обведя взглядом всех присутствующих, Спектра вздохнула:
— Ну хорошо. Дело было так...
...Небольшой отряд из пони и грифонов бродит по заброшенному храму уже который час. Угнетающий и даже зловещий лабиринт из черных кристаллов искажает звуки и восприятие пространства. Можно заметить, как от тихих голосов, раздающихся из темноты на грани слуха, разноцветные уши иногда прижимаются, а львиные хвосты нервно дергаются. Зловещие шепотки то приближаются, то отдаляются, но все изо всех сил убеждают себя, что это всего лишь ветер, гуляющий в лабиринте.
И пони, и грифоны уже порядком достали друг друга за время похода, и сейчас уже откровенно на нервах. Гвардейцы принца не доверяют наемникам, а тех раздражает, что пришлось всю дорогу идти пешком вместо того, чтобы просто долететь до нужного места. Впрочем, археолог тоже пони, но перенести одного пони со скарбом – совсем не то, что целый десяток, да еще и в броне.
Через несколько часов блужданий коридоры все же выводят группу в обширный зал. На огромном троне восседает черная статуя тощей, корявой фигуры с отломанной головой, которая валяется здесь же. Глядя на вытянутую, маленькую голову с оленьими рогами, Спектра говорит:
— Пусть меня поколотят — это не Дискорд. И не олень. Вообще ничего похожего.
— Ты совершенно права, — поддерживает Шнайдер. — Я никогда раньше подобного не видел.
Подает голос Аметист Рейн, самая молодая из гвардейской части отряда:
— Готова поспорить, даже если этот храм посвящен не Дискорду, то явно недоброму существу.
Словно в подтверждение слов, по залу разносится звук захлопнувшихся дверей. Огромные створки, через которые прошел отряд, сомкнулись, хотя раньше казалось, что они намертво заклинены.
Отряд из десятка пони и десятка грифонов мгновенно ощетинивается копьями и арбалетами. Археолог Магнифир Гласс и сапер Кен фон Крэббс моментально оказываются за стеной бронированных бойцов.
Под сводами раскатывается издевательский хохот, которому вторят шипящие голоса в голове, после чего низкий голос произносит:
— Давненько сюда не заходили гости... Что ж, будет весело.
— Кто здесь?! — кричит Спектра. — Покажись!
— О, с удовольствием.
Пол вздрагивает от тяжелой поступи двух ног. Из-за шипастой колонны выходит существо, похожее и одновременно непохожее на минотавра.
Спектра раньше встречала представителей этого народа, живущего далеко на юго-востоке и погруженного в свою сложную и древнюю религию. Посольство приезжало в Империю на коронацию Морнинга Шейда, но на севере практически не было интересов этого народа. Поэтому Спектра больше никогда не видела этих загадочных существ до нынешнего момента.
Но этот минотавр выглядит странно и пугающе. Поджарая фигура покрыта язвами и волдырями, черная шерсть висит свалявшимися сосульками и местами вылезла. По всему телу растут кривые шипы и чешуйчатые наросты. Но хуже всего — глаза. Красные, налитые безумием и плохо сдерживаемой яростью.
— Давненько у меня не было свежачка, — произносит существо, доставая из-за пояса широкий и короткий меч. — Нежное живое мясо, м-м-м...
— Держать строй, — велит Шнайдер, видя, как Аметист Рейн подобралась для атаки.
Имперский гвардеец, досадливо поморщившись, остается в строю. Морнинг Шейд назначил главным Шнайдера, и неподчинение ему — все равно что неподчинение принцу. Но как же это бесит!
— Вы, пернатые, — произносит минотавр с улыбкой. — Оставьте мне пони и можете лететь на все четыре стороны. Вы же наверняка наемники, так стоит ли класть голову за этих лошадок?
У Спектры екает сердце. Мысленно она представляет, как стоящий сзади Шнайдер немного опускает свой арбалет, и граненый наконечник упирается в сочленения нагривника...
— Целься, — спокойно произносит капитан грифонов, и десяток арбалетов вскидывается поверх понячьих голов в шлемах.
— Вам, наверное, хорошо платят, раз вы на побегушках у пони, — продолжает рассуждать минотавр, приближаясь. — Признаться, я не люблю грифонье мясо. Жесткое и воняет. Понятинка меня куда больше привлекает... Особенно молодые кобылки.
— Заткните его, капитан, прошу, — произносит Спектра Блоссом, испуг которой мешается с раздражением и гневом.
— Огонь, — коротко отзывается тот, и короткие стрелы устремляются в полет.
Одновременно с этим раздается грохот, заставляя все понячьи уши судорожно прижаться от резкого звука, эхом разносящегося под древними сводами. Устройство фон Крэббса под названием «аркебуза» окутывается дымом и извергает язык пламени, а сам грифон отступает на шаг от отдачи.
— Колется, — усмехается минотавр. — Хотите поиграть?
Из его тела торчат все десять стрел. Пуля из аркебузы сапера оставляет на облезлой шкуре рану, из которой курится лиловый дымок. Но чудовище, кажется, не понесло значительного ущерба.
— Заряжай, — произносит Шнайдер.
Но грифоны не успевают взвести оружие заново. Издав громкий рев, минотавр бросается вперед.
Пони контратакуют. Длинные копья с широкими наконечниками нависают частоколом. Строй с грохотом и звоном сталкивается с чудовищем, но лишь для того, чтобы кеглями разлететься в разные стороны.
Спектра чувствует, будто налетела на скалу. Копье чуть не срывает с креплений, а саму пони уносит далеко в сторону. С лязгом прокатившись по полу и больно ударившись об угловатую колонну черного кристалла, гвардеец подскакивает, стараясь не обращать внимания на шум в голове. Доспехи уберегают от травм, но встряска все равно довольно сильна.
С минотавром рубятся двое грифонов, а остальные взлетели и кружат вокруг, на лету наводя арбалеты. Спектра знает бойцов: Варфер Клюге и Флюгельблатт, прирожденные мастера клинков, пренебрегающие традиционным для грифонов оружием и использующие длинные мечи.
Но похоже, минотавру все нипочем: несколько ран от копий, следы от рубящих ударов — все очень быстро исчезает в свечении лилового огня, и монстр с новой силой атакует.
Спектра, поднявшись на ноги, поправляет копье и делает стремительный выпад. Коронный удар, которым в свое время впечатлился сам принц: не просто фронтальный, а чуть сбоку, направляемый усилием плеча. Вроде бы небольшое усилие, но удар получается чуть ли не в разы мощнее.
...С сухим треском ломается копье, а Спектра чувствует, как на ней смыкаются когтистые пальцы, сминая закаленное железо брони. Чувствуя когти чудовища сквозь поддоспешник, Спектра вскрикивает. Не от боли, а скорее из страха. Что было бы, схватись эти лапы на теле, не хочется даже думать.
Натиск сразу двух грифонов минотавр сдерживает шутя, одной рукой вращая оружие с неестественной скоростью. Пальцы же другой руки сжимают шею кристальной пони и без видимых усилий отрывают от пола. Та невольно проводит параллели с йети, которые тоже зачастую стремятся схватить противника за горло. Несмотря на шейные щитки, в глазах темнеет от удушья, и пони хрипит, пытаясь достать чудовище ногами. Но на редкие достигающие цели удары железных накопытников минотавр вообще не обращает внимания.
Подтянув к себе пони и обдав волной зловония, монстр говорит, облизнув полную гнилых зубов пасть:
— Люблю таких. Сильных, молодых... Дай только разобраться с птичками.
С этими словами он отбрасывает Спектру Блоссом в сторону. За это время его успели поразить мечами несколько раз, но монстр не обращает на это особого внимания.
— Ну хватит, наигрались, — цедит он и быстрым взмахом прерывает лихую атаку Флюгельблатта. Грифон с протяжным орлиным криком падает, утеряв клинок.
В минотавра втыкается еще несколько стрел, и новый громовой раскат аркебузы разносится под сводами храма. На этот раз, правда, пуля, срикошетив от костяного нароста на черепе, попадает в черную статую.
Зал наполняется диссонансным звоном, исходящим от всех черных кристаллов сразу, и Спектра чувствует, как по ушам бьет неслышной вибрацией, а все зубы начинают ныть. Впрочем, нет худа без добра: мерзкие шепотки, действующие на нервы, почти стихают.
Минотавр же ревет и бросается в новую атаку. Правда, наемники больше не пытаются вступить в безнадежный бой, а держат дистанцию арбалетного залпа и, кажется, уводят чудовище прочь от растерявшихся пони?
— Гвардейцы, перегруппироваться! — разносится команда Шнайдера. — Организованно отходим к мосту! В боковые коридоры, быстро! Уводите ученых!
Поднявшись, Спектра скрипит зубами и, прихрамывая, подходит к Аметист Рейн. Молодая пони тоже оправилась от удара, и даже уберегла копье.
— Что за жалкий трус! — рычит она, топая копытом. — Самое время ударить всем сразу!
— Не обсуждать приказы, гвардеец! — резко говорит вспомнившая собственный провал Спектра и подталкивает кобылицу к одному из темных проходов чувствительным тычком. — Марш!
— Но...
— Его не берет оружие смертных, ты разве не видишь?! Бегом!
Спектра успевает увидеть, как тяжелый меч почти напополам разваливает Варфера Клюге вместе с доспехами. Наемник гибнет без звука, а минотавр с хохотом поворачивается к остальному отряду.
— Бегите! — ревет он. — Так даже веселее!
Последующее остается в памяти Спектры Блоссом навсегда. Стены и коридоры из черных кристаллов, полнящиеся призрачными огнями и зловещими звуками. Рев минотавра, то приближающийся, то отдаляющийся. Хватающий за самое сердце страх того, что потерялись и не могут найти своих в этом лабиринте...
— Ух ты! – восторженно выдохнул Дарк Дестроер. — Это же просто круто! Неужели служба в гвардии принца состояла из подобного рода приключений?!
— Нет, — покачала головой Спектра. — В основном – скучное стояние во дворце, эскорт принца и монотонное патрулирование заснеженного Фронтира. Йети в Империю суются все реже, снежные тролли тоже. Да и отогнать их умелому кводу бойцов – не проблема.
— Что такое квод? – тут же спросил пегасенок.
Спектра охотно пояснила:
— Квод – это четыре гвардейца, которые в бою действуют вместе. Против йети или ледяного тролля... ну, или вообще существа больше и сильнее пони лучше выходить минимум кводом. Тогда есть все шансы справиться. Все пони квода друг друга хорошо знают, дружат и вообще... очень близки. Поэтому хорошо умеют драться вместе.
Она заметила, что Робин едва заметно покраснел, но не стала обращать на это внимания. Да и чего было обижаться? Квод, как правило, являлся одновременно и табуном, со всеми вытекающими. И в большинстве случаев там всегда были и жеребцы, и кобылицы.
Нахлынувшие волной воспоминания наполнили сердце теплотой.
...Забегаловка в Кристальной Империи. Квод в полном составе сидит за столиком. Бесшабашная Аметист Рейн, отважная Спектра Блоссом, единственный жеребец Шарп Сайт и тихоня Сноу Лили. Как водится, квод состоит из четырех специалистов: разведчика, воина, стрелка и целителя.
Небольшой коллектив, можно сказать, построен по классической схеме и как квод, и как табун.
Янтарно-оранжевый Шарп, подняв кружку, полную горячего пряного вина, торжественно провозглашает:
— Сегодня мы собрались по грустному и в то же время веселому поводу. Две замечательные кобылки покидают наш квод и наш уютный табунчик, оставляя меня наедине с малышкой Сноу...
Полупрозрачная от сияния Кристального Сердца белая тихоня краснеет, что не ускользает от взглядов друзей. Аметист Рейн заговорщицки ей подмигивает, и остальные прячут улыбки в кружках.
Шарп, отбросив от морды прядь цвета морской волны, продолжает:
— Что ж, принц Морнинг забирает вас в свой гвардейский табун, как лучших из лучших. Аметист, Спектра, признаться, я вами горжусь. Как командир и как жеребец. Мне безумно жаль, что наш квод переформируют, но надеюсь, что вы не забудете веселых деньков, проведенных в нашем обществе...
Спектра не выдерживает:
— Шарп, мы не помираем и не уезжаем за тридевять земель. Мы просто переходим на службу во дворец!
Жеребец улыбается:
— Да брось ты, все же знают: телохранители принца — это его табун. И отбирают туда только самых красивых и страстных кобылок...
— Ага, — кивает Спектра Блоссом. — То-то туда взяли Топаза Спира и Адаманта Хаммера. Повтори перед этими двумя свои слова о табуне и страстных кобылках. Сразу будешь созерцать мир с пола, вниз головой и одним глазом.
Я бы на это посмотрела, — усмехаясь, вставляет Аметист, — да и малышка Лили тоже, м?
Белая пони сравнивается цветом с вином. Дружный смех разносится над столом, а терпкий напиток отправляется в четыре гвардейские глотки.
— Ну хорошо, — соглашается Шарп, — но тем не менее, квод наш распадается, а значит, что и табунчик тоже. Не знаю как вы, девчонки, а я буду скучать по этому.
— Я тоже, — хором отзываются Спектра и Аметист.
Сноу Лили же, трогательно прижав ушки, выдавливает только смущенный писк, глядя на Аметист Рейн...
— Мы ведь все равно останемся друзьями, правда? — спрашивает Спектра Блоссом и обводит взглядом сослуживцев. — То, что между нами было, не исчезает. Это навсегда.
Вновь сдвигаются над столом исходящие паром кружки...
...Они еще долго сидят за столом, и вскоре у всех уже туманится взор от выпитого. Этот вечер становится вечером воспоминаний о службе и сражениях, о выросшей за это время дружбе и привязанности.
— Я люблю вас, ребята... — тихо говорит Спектра, сидя в обнимку с Аметист Рейн. — Всех вас... и никогда не забуду.
От бока подруги исходит успокаивающее тепло, и глаза делают попытку закрыться. Щеки мимолетно касаются губы Шарпа Сайта, и почти сразу — Сноу Лили.
— Мы тоже любим тебя, Спектра Блоссом, — раздается в затуманненном сознании чей-то голос. — И будем любить всегда...
— Не надо прощаться, — с улыбкой произносит Аметист Рейн. — Мы ведь даже не разъезжаемся.
— Да! — восклицает Сноу. Под хмелем с нее слетела вся стеснительность. — Давайте каждую неделю собираться здесь!..
— Давайте! — поддерживают остальные. — Отличная идея!
Четыре копыта смыкаются над столом.
— Друзья, — не сговариваясь, хором произносят четыре пони. — Навсегда...
— Понятно, — вздохнул Дарк Дестроер. — Жаль, а то я бы хотел служить в такой гвардии, где приключения каждый день...
«Не приведи стихии», — подумала Спектра, которой от нахлынувших воспоминаний стало грустно.
— Ну а что же было дальше? – спросил Робин Хуф.
— Да, чем все кончилось? – присоединился Крошка Шейд. — Как вы победили чудовище?
Спектра, поймав все четыре восторженных взгляда, вздохнула. Она изо всех сил старалась прогнать воспоминания того дня. А особенно то, что именно она, Спектра Блоссом, накануне настояла на том, чтобы в сопровождении археологической экспедиции минимум половина бойцов была гвардейцами принца, а не наемниками.
Взглянув поочередно в глаза маленького жеребенка-сироты, монашки, что потеряла всех кого знала и любила, и у которой забрали все и не дали взамен ничего, Робина и Шейда, которые не помнят своего прошлого, Спектра решилась.
— Дальше... – сказала она, отводя глаза, будто погружаясь в воспоминания. — Да в общем, ничего интересного. Мы выбежали из храма, а потом господин фон Крэббс взорвал нечестивый храм вместе с чудовищем внутри. Поручение принца было выполнено... наемники получили свои деньги, а гвардейцы – награды.
— Классная история! – сказал Дарк Дестроер, возбужденно помахивая крылышками. — Я бы хотел побывать там, древнем храме, полном опасностей! И счастливое возвращение домой!..
Глядя в восторженные зеленые глаза жеребенка, Спектра горько подумала:
«Как бы я хотела, чтобы все так и закончилось... Но пусть у вас будет надежда и вера в лучшее... То, чего у нас с Аметист тогда не было...»
...Две пони подбегают к внешнему мосту. Вернее, к тому месту, где он недавно был. Едва не вылетев по инерции в пропасть, Спектра Блоссом и Аметист Рейн тормозят. На той стороне стоит один Шнайдер, нетерпеливо переступающий на месте.
— Где вас носит! — кричит он. — Фитиль уже почти догорел, глупые пони!
Спектра молчит и стискивает зубы. Что ж, пусть так. В конце концов, она сама настояла на участии гвардии в этой экспедиции, винить некого.
Сзади раздается глухое рычание, и, оглянувшись, Спектра видит черного минотавра с горящими бешенством глазами.
— Вы — мои, — произносит он, расставив широченные ладони. — Одну сразу сожру, с другой сначала поиграю. Можете сами выбрать, кому что.
Аметист Рейн, вся дрожа, нацеливает на чудовище копье. Сейчас, после бешеной гонки по лабиринту от неуязвимого монстра, с нее слетела большая часть задора.
Безоружная Спектра просто бьет пол копытом, обутым в железо, готовясь поддержать удар подруги.
Вдруг радужная пони чувствует, как ее дергают за хвост, заставляя попятиться в самую пропасть. Ловко перехватив кобылицу под живот, Шнайдер поднимает ее вместе с доспехами и отлетает прочь от храма.
— Нет! — кричит Спектра. — Не меня! Ее!
— Заткнись и не дергайся, — рычит в ответ старый грифон, — она стояла дальше, а времени совсем нет!
Пони начинает вырываться.
— Она там одна! С этим чудовищем! Пусти, ублюдок!
— Как скажешь.
Объятия размыкаются, и Спектра летит в снег на другой стороне пропасти.
Подняв мордочку, она оглядывается на храм и кричит, обращаясь к парящему грифону:
— Ненавижу!!!
Шнайдер, не обратив внимания, закладывает круг и разворачивается было обратно к храму, но тут земля вздрагивает.
Старые руины, окруженные пропастью, медленно, словно во сне, начинают оседать. Пороховые бомбы, заложенные в самый фундамент здания, делают свое дело, и вся постройка утрачивает опору.
— Нет... — шепчет Спектра, глядя на обрушившийся на ее глазах свод тоннеля, затем повышает голос. — Не-ет! Аметист!
Взрывной волной Спектру сбивает с копыт и тащит по заснеженному льду. Рядом тяжело приземляется Шнайдер, цепляясь за лед стальными насадками на когтях. Хвостом он обвивает кристальную пони и не дает ей соскользнуть в ледяную трещину.
Спектра, несмотря на эти усилия, бьется шлемом о торчащий камень, и сквозь грохот рушащегося храма и звон в ушах слышит слова старого грифона:
— Прости, девочка... Я не успел.
А может, ей кажется.
Потом тьма поглощает Спектру Блоссом, чтобы выпустить из своих объятий только по дороге домой, в обозе поредевшей экспедиции...
— А Шнайдер хороший, — вдруг пробасил Крошка Шейд.
— Почему? – спросила Спектра.
Фестрал пояснил:
— Он мог в любой момент улететь, однако подставил под удар себя и своих солдат. Чтобы спасти тех, к кому он не испытывал особой симпатии. Только тот, у кого в сердце есть добро, способен рискнуть жизнью ради безразличных ему пони... ну или других существ.
— Он выполнял контракт.
Но Крошка Шейд остался непреклонным:
— Он мог позволить всем пони погибнуть и сказать, что не смог спасти. И это не противоречило бы контракту.
— Просто старому пирату нужно было успокоить свою совесть, — огрызнулась Спектра, которую задело за живое замечание фестрала. Но тот не уступил:
— Так значит, она у него все же есть, не правда ли?
Спектра от горькой правоты ночного летуна опустила мордочку и спросила:
— Откуда ты все это знаешь? — но подняв взгляд на глупо улыбающегося фестрала, махнула копытом. — А ладно, забудь.
Робин, заметив мелькнувшую в глазах кристальной пони печаль, нахмурился и захотел что-то спросить. Но Спектра уже обратилась к розовой единорожке, что за все повествование приложилось к выпивке всего пару раз:
— Теперь твоя очередь.
Кристальная пони беспокойно поглядела на котелок, но Робин, севший ближе к огню, следил за помешиваниями, держа ложку копытом. Очевидно, у него был опыт, когда единорожка забывала про обед.
Свити Грейп, отставив флягу (немыслимое дело!), не стала отпираться и начала рассказывать:
— В южных землях Эквестрии, что носят название Итэйлия...
...на берегу теплого моря, есть множество деревенек, где выращивают виноград. Красный, зеленый, черный... не перечесть сортов, размеров, вкусов.
В каждом поселении умеют делать свои, особенные блюда. А еще вино. Пони не слишком много пьют, но чужеземные купцы охотно скупают дары щедрой земли прямо в бочках. Грифоны, зебры, верблюды, жирафы. Поговаривают, что даже затворники-олени не брезгуют иногда купить бочку-другую. А еще избранные виноделы щеголяют золотой бляхой поставщика Кантерлотского двора.
Самая благодатная пора — сбор урожая. Настает праздник, работа становится весельем, в каждой деревне слышны музыка и смех...
Празднику Молодого Вина радуются все. Мужественные жеребцы, которых ждут состязания и достойные награды. Прекрасные кобылицы, что чистыми копытцами месят виноградный сок. Жеребята, которым достается множество сладостей...
И для всех — музыка, танцы и песни, звучащие, как кажется сутки напролет: когда одни ложатся спать, другие выходят на сбор и обработку урожая, ведь дорог каждый час!
«Тенелла!» — звучат струны в ночи, и им вторят голоса счастливых пони.
Итэйлия — процветающий и сытый край, где зреет не только виноград, но и апельсины, и груши, и яблоки, и маслины, и многое, многое другое... не только фрукты, но и овощи...
— Ну а в чем история-то? — нетерпеливо перебил Дарк Дестроер, вклинившись в атмосферу нарождающейся сказки.
Спектра поймала себя на том, что почти услышала перебор струн и веселые разговоры трудолюбивых пони, обласканных благами щедрой земли. Увидела огни ночных садов и бескрайних плодородных полей.
Свити только мечтательно улыбнулась и продолжила:
— История...
...Жила в Итэйлии одна пони по имени Чипола. У нее не получалось как следует выращивать сладкие фрукты, но зато на удивление хорошо у нее рос лук. Сочный, твердый, одна беда — кто же будет есть его, когда кругом такое изобилие фруктов? Так и случилось, что когда все пони кругом радовались урожаю, плоды трудов Чиполы никому не были нужны.
Пони с луковицей на кьютимарке очень переживала по этому поводу. В конце концов, почему все так ругают ее любимый овощ? Разве он не полезен? Да и если приготовить с умом сено с луком, томатом и прочими специями, все это будет очень вкусно!
Но сытые пони не хотели ничего слушать, и, как правило, проходили мимо лотка Чиполы, не обращая внимания на приготовленные ею блюда.
Чипола уже подумывала о том, чтобы покинуть родные края, как вдруг на Итэйлию обрушилось несчастье. Стаи голодных жучков, случайно привезенных торговцами из-за моря, набросились на сады и огороды. Цветущая страна стремительно теряла свое богатство: жучки оставляли за собой лишь голую, обглоданную землю с лысыми деревьями.
Не миновала чаша сия и родную деревню Чиполы. Но вот же странность, в ту пору как раз прокатилась эпидемия насморка, и некоторые пони все же купили у луковой пони немного ее блюд и плодов. И те хозяйства, где сушились пахучие связки, жучки облетали стороной. Двор же Чиполы жучки обогнули по такой дуге, что несколько соседних домов тоже оказались нетронутыми.
Вот тогда-то пони и сумели по достоинству оценить невзрачный, но полезный овощ лук. Пегасы с вестью, а главное, с семенами и луковицами разлетелись во все концы Итэйлии. И вскоре жучки, не выносящие запаха лука, прекратили разрушительное шествие по цветущей стране. И так уж получилось, что из-за огромных потерь урожая скороспелый лук стал неотъемлемой частью итэйлийской кухни. Потому что Чипола поделилась со всеми не только своими плодами, но и рецептами овощных блюд, которые составляла на досуге, пытаясь покорить сердца избалованных итэйлийцев.
Теперь же вся Итэйлия чтит память Чиполы, которая спасла цветущую страну от превращения в бесплодную пустыню, и ее статую можно видеть почти в каждом городе, в окрестностях которого зеленеют сады и огороды по-прежнему трудолюбивых пони....
— Скука! – резюмировал Дарк Дестроер. — Ни тебе опасных приключений, ни благородных героев и кровожадных врагов. Лук какой-то... бэ-э! Да еще и памятник поставили, будто она дракона победила или еще кого. История Спектры в сто раз круче!
Пегасик сморщился, но Спектра не согласилась:
— А, по-моему, замечательная история. Про пони, которые научились ценить то, что имеют. И про то, что нет в мире ничего лишнего из того, куда вкладывают душу...
— Фигня! – взвился пегасик. — Слушайте лучше настоящую крутую историю!
— О нет, — вдруг простонал Крошка Шейд, — только не снова!..
Спектра с удивлением увидела, как здоровенный фестрал пятится, судорожно прикрывая морду крыльями, а Свити Грейп выпучила глаза и судорожно приложилась к бутылке.
Перехватив взгляд Спектры, розовая единорожка предложила, протягивая посудину:
— На вот, выпей, потому что на трезвую голову его истории воспринимать невозможно.
— А накачавшись алкоголем... – начала кристальная пони, и Свити закончила за нее:
— ... тебе будет уже все равно.
Спектра покачала головой и снова посмотрела на Дарк Дестроера. Тот достал тетрадку, заключенную в старательно зачириканную черным карандашом обложку.
— «Подвиги Родрика Бесстрашного, храбрейшего из пони!» — торжественно провозгласил пегасик в пафосном жесте протянув копыто.
Одновременно с этим Крошка Шейд упал на землю, зажмурился и прикрыл уши передними копытами.
— Может, не надо? – робко пролепетала Свити Грейп, но Дарк Дестроер, явно цитируя кого-то, с пафосом провозгласил:
— Мадемуазель! Я слушал Вас!
Спектра недоуменно оглядела всех. Спокойным оставался только Робин Хуф.
— Да что такого-то? – спросила кристальная пони. — И это вместо того, чтобы поддержать творчество товарища!
Дарк Дестроер, торжественно улыбнувшись, начал читать:
— Эта история произошла, как Родрик Бесстрашный и его верный напарник Жеребец-в-Маске пришли освободить народ пони от злобного злодея Мухахара с его верной сподвижницей Бугагой...
...Спектра очень скоро поняла, почему Свити Грейп и Крошка Шейд так себя вели перед началом. Во-первых, Дарк Дестроер был просто никаким писателем. Вечно перескакивал с одного на другое и путался в последовательности действий. Описания же зачастую делались одним-двумя словами, как будто что-то совершенно неважное.
Но зато кровавые подробности боев пегасенок просто смаковал. От «стопудовой» палицы Родрика досталось всем: грифонам, чудовищам, каким-то «демикорнам», пони-зомби, неким «кровавым кровопивцам» и целой армии обезьяно-птиц, что служили злодею Мухахару.
Спектра уже на второй битве устала от перечисления того, кому и сколько раз «врезал», «вмазал» или «засветил» отважный Родрик. И сколько стрел навтыкал во врагов Жеребец-в-Маске, подозрительно походящий на Робина Хуфа.
Огромный Крошка Шейд, слушая все это, лишь жалобно скулил, а Свити Грейп, выдув почти целую флягу, только глуповато улыбалась, глядя куда-то сквозь присутствующих.
Иногда история приобретала совсем уже невероятный размах:
— ...Родрик Бесстрашный, в чьих жилах текла кровь драконов и грифонов, заговорил...
— И он при этом пони? – перебила Спектра в очередной раз.
В голосе пегасенка послышалось раздражение:
— Да, он пони. Отважный земнопони. Так вот, Родрик заговорил...
— А как такое вообще возможно? – не сдавалась Спектра.
— У него в роду были драконы и грифоны, что тут непонятного? Так, не отвлекай меня. Так вот, Родрик заговорил! После чего он отправился убивать зло, что обитает в окрестных лесах, которое ворует овец, а по слухам и жеребят... Ну что еще?
— Когда персонажи начинают говорить, то они говорят о чем-то, — заметила кристальная пони.
— Я тут писатель или ты? – надулся Дарк Дестроер. — Итак, Родрик взлетел, чтобы обрушить на врагов...
— Погоди, ты же говорил, что он земнопони? – удивилась Спектра.
Дарк Дестроер замялся, но только на секунду:
— Это была маскировка, чтобы обмануть...
— ...читателя, — фыркнула кристальная пони.
— Да! Точно! – кивнул пегасик и продолжил рассказ, но через пару фраз до него дошел смысл слов Спектры. — Эй!
— Продолжай, — улыбнулась Спектра Блоссом.
Она изо всех сил старалась не рассмеяться. Пегасенок с таким торжественным видом нес кровавую ахинею, что относиться к этому серьезно становилось все сложнее и сложнее. Напоминало страшные истории филли-скаутов у ночных костров. Если, конечно, убавить кровавых ужасов и растерзанных тел.
Робин Хуф же молчал и внимательно слушал. Очевидно, его кровавые подробности не трогали, или же он находил в рассказе малыша что-то свое.
Через какое-то время Спектра позволила себе вставить очередное замечание:
— Ты знаешь, благородные герои обычно спасают принцесс...
Дарк Дестроер метнул в кобылицу испепеляющий взгляд и что-то спешно исправил в тетрадке:
— Поначалу с Родриком путешествовала избалованная принцесса, которая указывала ему, что и как делать. Но ночью она превратилась в гарпию и попыталась убить героев. Но Родрик не растерялся и убил порождение мрака, затем зажарил и съел, вот!
— Меня сейчас стошнит... – тихо проговорила Свити Грейп, у которой кончилась настойка.
— Кровь драконов взыграла? – уточнила Спектра.
— Да! – раздраженно согласился жеребенок, видимо, только чтобы непрошеные критики отстали.
Выслушав в подробностях процесс трапезы, кристальная пони быстро поняла, в чем ошибка других случаев, за исключением Робина. Они просто относились к этой ахинее серьезно.
— ...Им не пришло в голову найти логово Тонкого Пони? – спросила Спектра после очередного «подвига» главных героев. — Обязательно было поджигать лес вместе с деревней?
— Конечно! – горячо воскликнул Дарк Дестроер. — Стал бы Родрик Бесстрашный, мудрейший из пони сжигать лес из-за каких-то бандитов. А так – служащий Мухахару монстр был повержен без единого взмаха меча!
— Все порываюсь спросить, на что похож твой Мухахар. Ты так и не дал ни одного описания.
Жеребенок судорожно пролистал несколько страниц назад и бегло пробежал глазами по тексту.
— Да? Надо будет исправить...
— Я так поняла, Мухахар – колдун?
— Ну... да. В каком-то смысле. Он аликорн.
— Что?! – воскликнула не поверившая своим ушам Спектра. — То есть Родрик идет... на принца с булавой?
Но тут Дарк Дестроеру нашлось, чем парировать:
— Ну а ты идешь на Селестию с копьем. Велика разница!
Кристальная пони прикусила язык: крыть было нечем.
«Что ж, спасибо, — подумала она. — Теперь я понимаю, как глупо выгляжу с этой затеей!»
Она встретилась взглядом с Робином, и тот понимающе хихикнул, прикрыв мордочку копытом. Спектра почувствовала, что краснеет.
Рассказ тем временем дошел до момента, когда герои сошлись в финальной битве с главным злодеем. Аликорн, вышедший на бой из крепости, со злобным хохотом стрелял из рога фаерболами, но могучий герой-земнопони с легкостью отбивал те палицей.
Спектра подумала, что это безумно глупый план: сражаться с земнопони на земле, да еще раз за разом повторяя неудавшуюся атаку. Даже если отбросить тот факт, что палицей шар магического огня не отбить. Насчет же четырежды упомянутого безумного хохота, Спектра думала, что вполне понимает принца-колдуна. Она и сама начала бы истерически хохотать, видя это тупое чудовище, в котором намешано крови драконов, грифонов и еще не пойми каких существ.
— Но вот Родрик воткнул в рану свою стопудовую палицу, перевернул три раза и Мухахар обстрадался со всех сторон! – провозгласил Дарк Дестроер. — Так Родрик освободил простых пони, подарив им свободу и вырезанное из груди сердце Мухахара... Его же рогом!
Накрывшийся крыльями Крошка Шейд издал тихий вой, не открывая глаз.
— И с тех пор Родрик Бесстрашный следил за порядком в Эквестрии и готов был покарать злодеев и спасти невинных в любое время дня и ночи!
— Santa Celestia, conserva nos in pace, — пролепетала Свити Грейп.
— ...А кто слушал – молодец! – закончил пегасенок, захлопывая тетрадку.
Повисал тишина, прерываемая лишь судорожными всхлипами Крошки Шейда, что, завернувшись в крылья, тихо плакал у дальней стены.
Спектра решила разрядить обстановку:
— Мне кажется, или до пришествия Родрика и его подпевалы пони жилось не так уж плохо под управлением тирана Мухахара?
Дарк Дестроер надулся:
— Они же спасли простых пони от ига злого колдуна!
— ...а также сожгли одну деревню, порушили вторую, вытоптали поля во время битв, пожрали и выпили все запасы перед финальной битвой, ограбили казну страны и ушли, оставив бедных пони с голым крупом в вакууме безвластия...
Дарк Дестроер не смутился и возразил воодушевленным голосом:
— Так поступают все герои! И Робин так собирался сделать...
Тяжелый взгляд Спектры впился в разбойника, и тот спешно сказал:
— Я тут не при делах... Да и вообще, еда уже готова.
Свити Грейп, собрав разбегающиеся глаза в кучу, уставилась на котел, как будто впервые увидела.
— Мы собирались обедать? – спросила она.
Спектра и Робин переглянулись, и у каждого в глазах отразилась одинаковая боль.
Раздалось громкое бурчание из живота Крошки Шейда, и кристальная пони нашла в себе силы улыбнуться и сказать:
— Ну что же, давайте сделаем перерыв в историях и отдадим должное ужину.
— Вы так и не сказали, как вам эпическая сага о Родрике Бесстрашном, — подал голос Дарк Дестроер, получивший из копыт Спектры полную тарелку густого супа.
— Я не буду ничего говорить, — сказала Спектра, — потому что даже не знаю, с чего начать.
— Да ладно, отличная история! – сказал Робин в перерывах между пережевываниями, — и в духе дня...
— ...В которой тебя зверски убили, — закончила кристальная пони. — Дважды. Потому что с такими ранами не живут. Злобная Бугага проткнула Жеребца-в-Маске шестью копьями насквозь, а тот еще успел пустить стрелу, что убила колдунью.
— Почему меня? – удивился Робин. — Тот герой так и не показал свое лицо.
На мордочке Спектры появилось выражение иронии:
— Герой-лучник. Земнопони. С меткой в виде лука. Одет в зеленый плащ и треугольную шляпу. Никого не напоминает? Кстати, куда он делся в финальной битве, тоже непонятно – ни слова не было сказано. Наверное, где-то тихо преставился от ран.
Робин пристально посмотрел на Дарк Дестроера, который со смущенной улыбкой убрал тетрадку под себя.
Спектра испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, Дарк Дестроер мнил себя прозаиком, но с другой, явно нуждался в критиках.
«Иначе его историями только жеребят пугать», — подумала она, вздохнув, но вслух не решилась ранить чувства юного писателя, наметив себе серьезно поговорить с пегасенком после. Вслух же только сказала:
— Шейд, а ты расскажешь историю?
Огромный фестрал ненадолго призадумался, даже жевать перестал. Когда жуткое повествование кончилось, он, казалось, тут же забыл о нем.
— Я помню только одну сказку, — в конце концов, сказал он.
— А нам не рашкажывал! – воскликнул Дарк Дестроер с набитым ртом.
Крошка Шейд лишь улыбнулся клыкастой улыбкой.
— А вы и не спрашивали, — заявил он. — Что ж, вот... Жила-была в пещере одна кобылка...
...Неподалеку была деревня, в которой жили добрые, улыбчивые пони, но Мисти Бель (так звали героиню нашего рассказа) почти не ходила к ним. И не надо думать, что она была букой или затворницей. Просто все пони относились к ней со страхом.
Наверное, из-за клыков и драконьих глаз. А еще кожистых крыльев. Мисти всегда знала, что отличается от других. Когда она жила с мамой, пегаской, та всегда говорила, что ее дочка — особенная. Что она — дитя ночи и звезд, и ее папа служит самой принцессе. И настанет день, когда он обязательно вернется, потому что обещал.
Вечером это помогало успокоиться, но новый день заново наполнялся обидами и переживаниями.
Когда же мамы вдруг не стало, Мисти убежала из дома и больше туда не возвращалась. Там, где все-все напоминало бы ей об ушедшей маме, ей было нечего делать.
Мисти спала днем, как всегда ей хотелось, питалась травой и листьями, что росли по берегам озера. Мылась в его водах и старалась как можно меньше ходить в город. Она порядком выросла, но так и не получила кьютимарку: трудно реализовать свой талант, ничего не делая целыми днями.
Бедная кобылка не знала, зачем живет: ей никто не был рад, никто не хотел с ней дружить...
И вот однажды, когда Мисти сидела на берегу озера под звездным небом, вдруг услышала музыку. Сначала тихую, но все набирающую силу. Мисти не взялась бы сказать, кто ее играл и как, но ей неудержимо захотелось стать частью этой музыки.
И тогда Мисти Бель запела. Сначала робко и тихо, но потом, как и музыка, голос пони набрал силу, влился в мелодию ночи и музыку звезд...
Песня заставила сердце юной кобылки трепетать. Впервые в жизни она чувствовала себя нужной, своей, и от радости ее золотистые глаза наполнились искренними, добрыми слезами...
И в эту ночь случилось сразу два чуда.
Первое — на боку Мисти Бель появилась кьютимарка в виде серебристого колокольчика и звезд. А второе — к кобылке на своей колеснице спустилась принцесса Луна, что услышала и мелодию ночи, и прекрасный голос, что без слов выводил прекрасную песню...
Оказалось, что в небесной вышине, там, где даже днем видно звезды, обитает целый народ ночных пегасов, фестралов. Что отец Мисти был отважным стражем Ночи и служил самой принцессе Луне. Был — потому что, несмотря на обещание, не смог справиться с чудовищем из потустороннего мира, и пал смертью храбрых в ночном небе Эквестрии.
Конечно же, Мисти Бель улетела прочь с земли, в ночную вышину. И стала первой из тех, кто способен вызывать пением могущественное волшебство. Прогнать темные силы, развеять враждебную магию и внушить в сердца друзей надежду и счастье.
А жители той деревни, что обижали Мисти, иногда слышали в ночи поющий голос и почему-то вспоминали серую фестралочку, бесследно пропавшую в самую прекрасную ночь, полнящуюся звездопадом и лунным светом...
— Это сказка или легенда о возникновении ордена Поющих-в-Ночи? – спросила немного удивленная Спектра.
Крошка Шейд снова улыбнулся:
— Конечно, сказка. Но когда я думаю о голосах, что наполняют ночь волшебством, то мне иногда кажется, будто я их слышу, и тогда что-то вспоминаю...
Спектра напрягла память, пытаясь вспомнить что-то из рассказанного Бэнши Свинг.
— Постарайся припомнить, где мог слышать о таких вещах... Старспайр, Город Тысячи Мостов. Построенный из лунных камней и звездной пыли. Орден Поющих-в-Ночи. Башня принцессы Ночи...
— ...Найтмер Мун! – воскликнул Дарк Дестроер, едва не поперхнувшись. — Нашла кого поминать на ночь глядя!
Спектра осеклась.
— Что еще за Найтмер Мун? – спросила она. — Я имела в виду принцессу Луну, правительницу народа фестралов... Шейд?
Она заметила, как мохнатые уши ночного пегаса опустились. Тот отвернулся и даже отошел из круга света, что давал горящий в пещере костер.
— Я — Крошка Шейд... верное... крыло в ночи, — расслышали все присутствующие.
Спектра поднялась и, бросив укоризненный взгляд на Дарк Дестроера, направилась в темный угол, где было спальное место фестрала.
Подумалось, что ей в отряде досталась роль не только инструктора боевой подготовки, но и всеобщей мамочки. Не то чтобы это сильно раздражало Спектру, даже наоборот. Ей почему-то нравилось проявлять заботу об этих пони, за этот небольшой срок ставших единственными, кого она могла бы назвать друзьями.
— Я попрошу Дарк Дестроера больше не читать такое... – начала было кристальная пони, но напоролась на чуть светящийся в темноте взгляд золотистых глаз.
— Я не поэтому, — пробубнил Крошка Шейд и отбросил от лица отросшую гриву.
Спектра невпопад подумала, что у двух лунных гвардейцев, что всегда возили колесницу Ночи во время официальных визитов, на головах красовались кожистые гребни. Помнится, Бэнши Свинг объясняла, что у жеребцов Старспайра так бывает вместо гривы. То ли наследие драконов из Темных веков, то ли воздействие «высотного света звезд», часть которого, как ни крути, все же проходит сквозь волшебный барьер на верхних островах парящего архипелага.
— А почему? – спросила Спектра, присев рядом с огромным жеребцом.
— Я не знаю, — пробормотал тот, — не помню... но всегда, когда упоминают Найтмер Мун, я чувствую... не знаю, как это назвать. Только будто ноет... вот тут.
Жеребец приложил мощное копыто к груди и поднял на Спектру взгляд золотистых глаз, в которых стояли слезы совершенно детской обиды. Кристальная пони не знала, что нужно говорить в таких случаях. В конце концов, она не была ни врачевателем душ, ни учителем, ни даже врачом, способным приоткрыть завесу тайны над прошлым фестрала.
— Для тебя все это имеет большое значение, — сказала она вслух, — но ты не помнишь. Просто должно случиться нечто... особенное, ты должен захотеть всей душой вспомнить...
— Разве я не хочу? – удивился Крошка Шейд.
«Кажется, есть!» — подумала Спектра, чувствуя себя так, будто наконец-то нашла ниточку, что связывала душу Шейда с прошлым.
В голосе кристальной пони появилась решимость:
— Видимо, еще недостаточно сильно. Но ты не расстраивайся. Раньше или позже ты обязательно вспомнишь. Если бы на это не было времени, ты бы наверняка это чувствовал.
— Правда?
— Правда. И не надо плакать.
На морде ночного пегаса появилась робкая улыбка, и Спектра, не удержавшись, потрепала по гриве такого большого и в то же время маленького жеребца.
Они вместе вернулись к остальным, настороженно вслушивающимся в темноту. Только Свити Грейп, у которой, судя по позе, попросту разъехались передние ноги, уже безмятежно спала рядом с пустой бутылкой.
Крошка Шейд подошел к сидящему чуть в отдалении Дарк Дестроеру и ткнулся мордой, привлекая внимание. Пегасенок повис на могучей шее друга и что-то вполголоса заговорил, вызывая на морде Шейда безмятежную улыбку.
— Спасибо, — сказал вдруг Робин Хуф, глядя на них, — мы никак не могли найти слов утешения для Крошки.
— Пожалуйста, — кивнула Спектра. — Я сама не ожидала, что найду слова... Теперь можно мне кое-что спросить? Что такое Война Сестер? И Найтмер Мун?
— Да ну вас к ночи с такими разговорами! – донеслось со стороны Дарк Дестроера, что демонстративно отвернулся спиной к огню.
Спектра вопросительно посмотрела на Робина, и тот начал рассказ:
— Пару лет назад принцесса Луна съехала с глузда и превратилась в чудовище по имени Найтмер Мун... Не смотри на меня так, это не я ее заколдовал... Так вот, она восстала на Селестию вместе со своим народом и накрыла Эквестрию Длинной Ночью. Испортила всем весну, потому что наступила внеплановая зима...
— Безумие, — сказала Спектра, но Робин не обратил внимания:
— Собственно, развязанную потасовку и назвали Войной Сестер. Хотя войны как таковой не было – пара сотен набитых морд, несколько царапин, толпа напуганных пони и стояние двух армий посредь заснеженного поля. Ну а дальше Селестия победила монстра, и все зажили долго и счастливо...
— Все? – уточнила кристальная пони. — А мой дом?
Робин пожал плечами:
— С тех пор, как лик Лунной Кобылицы украсил ночное светило, никто больше не видел ни твою родину, ни народ фестралов... за исключением вас с Крошкой Шейдом, да пары отщепенцев, которые были вдали от дома. Кристальная Империя, по слухам, вообще исчезла еще раньше года на два-три. Несколько раз видели потускневших, растерянных кристальных пони, но это и все. Потом куда-то пропали и они.
Спектра задумалась. Что-то не вязалась хронология событий с тем, что Спектра покинула родной дом не годы, а недели назад.
Робин нарушил затянувшуюся паузу:
— Хотите послушать мою историю?
— Конечно! – оглянулся Дарк Дестроер. — Только не про Найтмер Мун и не песню про ежика, хорошо?
Спектра поджала губы. С одной стороны, ей хотелось спросить еще, но потом подумалось, что Робин уже поведал все, что знал. И что остальные вопросы надо задавать не ему и даже не шерифу. И неизвестно, будет ли такая возможность вообще.
Почему-то представилась принцесса Селестия, рог которой вспыхивает ярким огнем, и это последнее, что видит одинокая кристальная пони...
Стало не по себе.
Робин же, улегшись поудобнее и подогнув под себя ноги, начал свой рассказ:
— Жил да был, простой и ничем не примечательный пони...
...По юности своей он пошел в гвардию, где и прослужил долгих двадцать лет. Он ничем не отличался от остальных пони, что решили посвятить себя безопасности мирных жителей, но его всегда одолевали мысли, а как же живется мирным гражданам, коих он защищает. И в один прекрасный день, солдат написал увольнительную и отправился в путешествие. Был он в Кервидерии, где гостеприимные местные жители пригласили бродячего солдата на пир под сенью огромных деревьев, был он и в Империи Грифонов, о которой ходили самые разные слухи. И где бы ни появился солдат, он непременно находил новых друзей и боролся с несправедливостью. И вот, спустя долгих пять лет, бродячий гвардеец вернулся в родные земли, а именно, в деревеньку Хуффингтон, где творилась форменная несправедливость. Посевы не всходят. Облаков, а с ними и дождя, нет. Жеребята болеют и местные поговаривают, что во всем виновата живущая в лесу ведьма. А что до бургомистра, то он отобрал у местных жителей последнее и заперся в замке. Хуже всего пришлось девочке-сиротке, которой едва исполнилось шесть годков, а она уже потеряла родителей. Поговаривали, что и тут не обошлось без ведьмы, а солдаты барона забрали у девочки все. Ну а так как девочка — сирота, то и заступиться за нее некому. Все напуганы. И тогда солдат пришел к бургомистру.
— Он его убьет? – радостно перебил Дарк Дестроер, а Спектра только укоризненно покачала головой, увидев как насторожился фестрал.
Робин, как ни в чем не бывало, продолжил:
...Итак, придя к бургомистру, солдат не стал требовать вернуть награбленное, а поинтересовался состоянием дел. Толстый и жадный пони, сказал, что дескать вот — житья не стало из-за ведьмы. А потому чтобы все не пропало солдаты доблестно «спасли» все, что можно спасти. Так что иди, служивый, не мешай.
Солдат возразил: дескать, скоро в деревню приедет высокая власть, а тут такой беспорядок. Сироток обижают, у крестьян забирают последнее. Естественно, соврал, но бургомистр об этом не знал и занервничал. Тогда он и сказал: «Справишься с ведьмой – все вернем».
Солдат согласился и отправился к ведьме, которая действительно была злая и могущественная колдунья, причем зебра. И солдат с помощью хитрости не только смог победить ведьму, но и узнать где родители девочки, которых старая калоша хотела... не знаю, что она хотела с ними сделать, но из девочки — воспитать новую ведьму. Бургомистр же, испугавшись солдата, справившиегося с ведьмой, раздал жителям награбленное, а потом и вовсе решил сбежать. Потому что знал: его по голове не погладят за такое. Конец.
Робин обвел всех присутствующих взглядом, словно силясь уловить реакцию.
Спектра решила высказаться первой:
— Как-то это совсем блекло было на фоне остальных, — она заметила краем глаза, как Дарк Дестроер надулся от гордости и добавила. — Про Родрика история конечно бредовая, но сколько чувств! А у тебя? Для полного уныния не хватает только концовочки в духе «и жил он, жил, пока не помер».
Робина, казалось, это высказывание вовсе не задело. Он пожал плечами и ответил:
— Что поделать. Жизнь, как правило, и состоит из таких вот банальных историй.
— Но ведь это не жизненная... – Спектра на мгновение задумалась. — Или ты что имел в виду?!
— Только то, что сказал. А правда это или нет — так ли это важно?
Спектра встретилась с Робином взглядом и поняла, что ничего вразумительного все равно не добьется от этих плутовских глаз.
— Ты не назвал принцессу Селестию по имени, чтобы не оскорбить мои чувства? – спросила она, сменив тему.
Свити Грейп что-то невнятно пробормотала во сне.
— Убежит шериф, как же, — фыркнул Дарк Дестроер и зевнул.
Улыбка Робина, как всегда, стала только шире.
— Каждый видит в истории что-то свое, — резюмировал он. — Как говорится, сказка ложь, да в ней намек... А сейчас нам пора спать, как считаете?
— Я за, — тут же отозвался Дарк Дестроер. — А то, в отличие от некоторых, мы были заняты сугубо важным делом полдня.
— Да уж, — усмехнулась Спектра, — громили контору шерифа в свое удовольствие.
Черный жеребенок только хихикнул и выпорхнул из круга света, моментально растворившись во мраке.
Спектра же подумала, что малыш начал писать, вероятно, подражая историям Робина. Тому тоже не хватало описаний и чувств, но, в отличие от «Похождений Родрика», здесь хотя бы был внятный сюжет.
...Спектра давно уже вернула Робину Хуфу его кровать.
Ей было привычнее спать в походном мешке, да и видеть каждое утро страдальческое выражение мордочки атамана было выше ее сил. Тот обижался будто жеребенок, когда Спектра раз за разом не позволяла ему спать в одной кровати с ней.
Видимо, по плану разбойника, кристальная пони должна была позволить ему вернуться в собственную постель, в дополнение прилагая в этой самой постели себя.
Более глупого и наивного плана по соблазнению Спектра в жизни не встречала, о чем и поведала Робину прямо следующим утром. Тот, повздыхав, снова робко предложил спать вместе, после чего кристальная пони вернула предводителю кровать, лишь бы тот отвязался.
Устраиваясь в мешке и глядя на гаснущий костер, Спектра подумала, что скоро уже настанет момент, когда лесная вольница сможет серьезно заявить о себе.
Под эти мысли она закрыла глаза...
Шериф сидел у окна кабинета.
Выписать больше двух сотен ордеров на арест — это немалый труд, даже если просто заполнять бланки.
По кабинету туда-сюда елозил серый задранный круп со свитком и пером, пока Тайди Скрипт мыла пол от следов чернил и прочего. Мусор единорожка с помощью магии разобрала быстро, но вот с грязью, которой кабинет уделали диверсанты, пришлось повозиться.
На улице уже стемнело, и шериф Троттигемский, устало вздохнув, отложил перо.
Его посетила мысль о правильности того, что он делает. После Манифестации Голодного Леса он понял, что пони Эквестрии поразительно беспечно относятся к режиму безопасности на Фронтире, и решил отныне не ограничиваться полумерами.
Даже если придется немного ограничить свободу простых пони, а самых непримиримых — изолировать или даже показательно покарать со всей строгостью. Ради блага остальных.
Перед глазами снова было встала картинка отныне несуществующего Фалабельтауна, но шериф мотнул головой, отгоняя воспоминания о Манифестации.
«Этого больше не повторится, пока я жив», — подумал пегас.
Из раздумий его вывел усталый вздох Тайди Скрипт, что в очередной раз отжала черную от чернил воду в ведро.
— Тайди, иди домой, — сказал шериф неофициальным тоном.
— Я не закончила уборку, Ваша Милость, — отозвалась секретарь, но распрямилась и хрустнула затекшей спиной.
Шериф махнул копытом:
— Завтра служанки закончат. Иди. Можешь завтра прийти не с первым колоколом, а с третьим.
— Спасибо, Ваша Милость.
Серая пони, так и не сняв броню официальности, вышла за дверь. Шериф какое-то время еще слышал удаляющийся цокот копыт.
Как бы он ни сердился иногда, Тайди была из тех немногих пони, на которых можно было положиться. Бумаги шерифа всегда были в идеальном порядке (за исключением недавней диверсии и того времени, когда он работал с ними), рабочее расписание соблюдалось неукоснительно, а горячий кофе всегда был наготове.
Кроме того, Тайди, на взгляд пегаса, была довольно симпатичной как кобылица. Иногда он даже жалел, что принципиально не заводит связей на службе, да и не было с недавних пор времени на личную жизнь.
Шериф вздохнул и вспомнил, как пришел на службу. Наследие Дискорда и сейчас аукалось мирным пони, а в то время и подавно...
...Столица встречает молодого пегаса почти пустыми улицами.
Времена тяжелые: божественные сестры едва установили контроль над сошедшей с ума в Эру Раздора магией, многие земли стоят в запустении, и порожденные хаосом чудовища все еще живут на земле пони.
Принцессы вынуждены увеличивать число гвардейцев. Как Солнечных, так и Лунных.
Но выходца из северных окрестностей никогда не привлекали мрачные служители Ночи. Свет принцессы Дня, Солнечной пони, озарял весь путь молодого пегаса вплоть до нынешнего часа.
С самого детства пегас мечтает поступить в гвардию. Его особенный талант не слишком подходит для этого, но сердце не лежит к мирному труду, когда над страной нависла беда.
«Может, потом, когда все уляжется, — раз за разом успокаивает он сам себя, — и настанет время для мирных дел, но не сейчас».
Позднее, раз за разом оглядываясь назад, будущий гвардеец еще не раз вспоминал, что же послужило резкому изменению намерений уже получившего кьютимарку жеребенка.
Как-то раз, возвращаясь с фермы родственников, он увидел, как крылатый гвардеец Селестии в одиночку дерется с тремя алмазными псами-бандитами, что хотели напасть на кобылицу с двумя жеребятами. Те, очевидно, двигались в Троттингем в поисках лучшей доли, но на разложенный в тележке нехитрый скарб (а может, на нежных жеребят) позарились лесные бандиты...
Спикировав на драку, жеребенок на мгновение отвлек алмазного пса, что был уже готов воткнуть копье в спину жеребца, и это решило исход. Всю оставшуюся дорогу в Троттингем гвардеец и маленький пегасенок сопровождали семью беженцев, и малыш все это время заслушивался историями о службе в Солнечной Гвардии.
Тогда будущий шериф дал себе слово, что будет похож на этого скромного героя.
Заступившись за маленькую кобылку перед компанией знаменитых на всю школу хулиганов, он вдруг понял, что такой несправедливости в мире – полно. Куда больше, чем рассказывают в школе и храме Селестии, щадя неокрепшие умы.
С тех пор жеребенок занялся собой и вскоре стал настолько сильным, что сумел прижать к копыту лихую школьную вольницу. Никто теперь не смел обижать слабых в этой школе, но юному герою хотелось большего. Настолько, что он решился на необычный для пони поступок: сознательно сменить свое призвание...
...На призывном пункте не слишком много добровольцев: кто хотел, давно встал в ряды Гвардии. Но так уж стряслось, что и этого становится мало, и в шаге от подписания лежал приказ о частичной мобилизации.
По слухам.
Скучающий пегас-ветеран за канцелярским столом смеривает улыбающегося сопляка взглядом и фыркает в седые усы. Его единственное крыло спрятано под плащом, и увечье не столь очевидно.
— Чего ради ты приперся в Гвардию? — недружелюбно спрашивает старый пегас. — Носить блестящие латы и охмурять кобылок?
— Нет, сэр! — бодро заявляет вновь прибывший. — Я хочу защищать пони!
— Кончай врать.
— Селестия свидетель, это правда.
Покрытый шрамами, лишившийся возможности летать ветеран перегибается через стол и расправляет единственное крыло.
— Посмотри на меня, сопляк. Служба в Гвардии — это не парады и не отпуска. Это — война. С монстрами, с рейдерами-грифонами, с алмазными псами. Подумай хорошенько, прежде чем призывать в свидетели богиню.
Морда новобранца становится серьезной.
— Я из Троттингема, сэр. И не понаслышке знаю, что творится в лесах и почему надо запирать двери по ночам. Поэтому я и решил пойти в Гвардию, сэр. Чтобы все пони могли жить в безопасности. И отдам жизнь за это, если потребуется.
На скулах ветерана играют желваки, но он складывает единственное крыло и пододвигает молодому идеалисту бланк:
— Заполняй. Тест, анкета, завещание.
— Завещание, сэр?
— Кому отправлять твои вещи и пенсию, если ты погибнешь при исполнении.
— Хорошо, сэр...
Ветеран фыркает. Прошлый доброволец, могучий земнопони, при виде завещания зарыдал как маленький и сбежал. Видимо, представил себе горе родных.
Что ж, это тоже был показатель...
«...Ничего не изменилось, — оборвал шериф сам себя. — Я служу нашей богине и защищаю простых пони. Ничто не может изменить это, ни Долгая Ночь, ни Манифестация Голодного леса, ни лесной сброд...»
Почему-то эта мысль выглядела так, будто пегас хотел убедить в этом в первую очередь самого себя...
— Ладно, — оборвал шериф сам себя вслух, — хватит сонными мозгами скрипеть. Завтра трудный денек предстоит...
С этими словами он задул свечу и вышел через окно. Хлопнули крылья.
Шериф не любил пользоваться ни служебной колесницей, ни казенными покоями в недрах каменной башни. По его мнению, гвардейцам было применение получше тягловой силы, а у него самого еще не отсохли крылья, чтобы самостоятельно долететь до облачного дома, поставленного на якорь невдалеке от южных ворот Троттингема...