Счастливица

Глава 4 Улыбки и подлость

Стремление выжить сильнее желания жить.
© Родина дремлющих ангелов.

Проснулась я от боли. Дерьмо, да даже умирать было не так больно! С трудом разлепляю глаза и тут же закрываю их обратно, свет очень яркий. Это уже слишком. При попытке высказать своё мнение относительно такой загробной жизни, обнаруживаю, что из горла доносится только тихий хрип, а во рту торчит какая-то трубка, приклеенная к нижней губе. Собравшись с силами, вторично потихоньку открываю глаза. Белые стены, белый потолок, типичная больничная койка и пара врачей, с интересом наблюдающих за моими мучениями. Логика уверенно подсказывает единственный правдоподобный вариант — Санчасть. Врачи подходят поближе, перед одним из них летит блокнот с карандашом, удерживаемые левитацией.

— Проснитесь и пойте, лейтенант Чейни! Добро пожаловать на этот свет! — заговорил один из медиков, прямо-таки лучась самодовольством. — С вашей помощью я выиграл пятёрку, очень рад, что вы наконец пришли в сознание.

Издаю в ответ ещё пару хрипов, сверля его не самым добрым взглядом. Догадываюсь, на что они тут ставки делают.

— Ах да, коллега, — манерный и повелительный жест, после которого второй единорог подключает к трубке, идущей в рот лейтенанта, пакет с водой, — Только не увлекайтесь поначалу, не хватало вам ещё захлебнуться.

Вода, живительная влага, какая же она вкусная. И как легко этого не заметить, имея её вдосталь. Пью маленькими глотками, чувствуя неподдельное наслаждение, которое даже боль заглушить не в силах. Вскоре, напившись, пытаюсь задать вопрос, надеясь, что теперь голос меня не подведёт.

— Сколько? — даже это короткое слово похоже непросто далось пегасу, судя по гримасе на её лице.

— Неделю, даже чуть больше, плоховато вы, лейтенант, заботились о своём здоровье, так что нам пришлось изрядно потрудиться в деле его восстановления, — единорог делает пару пометок в своём блокноте, второй в это время выходит из палаты.

— Отлично. — кобыла прикрывает глаза. — Дошло...сколько?

— Пятеро, считая вас. У остальных повреждения были не такими обширными, в основном просто истощение организма, да пара обморожений, — единорог приблизился вплотную к кровати, — А теперь время вас осмотреть, как самочувствие?

— Прекрасное, было бы, если бы вы не искупали меня в кипятке и не вбили мне гвоздь в за..позвоночник. Но то, что я чувствую все части тела, уже весьма радует, знаю вас коновалов, лишь бы что-нибудь отрезать, — постепенно кобыла начинает говорить всё лучше и лучше.

— О, вам тоже не удалось избежать подобной участи. Мы просто любим свою работу и сувениры на память, не судите врачей плохо, — с иронией в голосе ответил медик. Рог его засветился, видимо в это же время использовалось какое-то заклинание.

С подозрением смотрю на шутника и наконец оглядываюсь получше. Оказывается я не лежу, а нахожусь в полусидячем положении, накрытая одеялом по пояс. С подозрением пытаюсь пошевелить копытами и осторожно приподнимаю край одеяла, заглядывая под него. Нет, вроде всё на месте, четыре копыта, хвост я даже чувствую, это похоже единственная часть тела, что не болит. Выглядит, конечно, не слишком презентабельно, но что поделать. Отпускаю одеяло и поворачиваю голову налево, обнаруживая, что спиной прислонена к металлической сетке, на которой распластаны во всю длину мои крылья. Наверное, со стороны напоминаю бабочку попавшую в паутину. Даже похоже не отдельно от меня, учитывая ощущения. Им-то и пришлось хуже всего во всей этой передряге, перевязаны вдоль и поперёк, кончики, видимо, в гипсе. Вновь перевожу взгляд на врача, который с интересом наблюдает за моими исследованиями.

— Колитесь, что откромсали. И учтите, я не жеребец, так что следующая шутка — мимо.

Как-то он сразу посерьёзнел и отошёл от кровати, выходя из зоны досягаемости. Не очень хороший знак.

— Крылья. Пришлось немного...подрезать. Примерно по пять-шесть сантиметров кости с каждого, на концах, — единорог выглядит немного смущённым, рассказывая. — Там нечего было уже собирать, каша сплошная из осколков костей. А учитывая обморожение, начинался некроз тканей, так что было принято решение об ампутации поражённых участков.

Молча перевариваю информацию и вновь поворачиваю голову, изучая повреждения. Врач продолжает тараторить, его слова всё больше напоминают попытку оправдаться.

— Мы и так не были уверены, что вы останетесь в живых, лейтенант, повреждений была масса...

— И что в итоге? Полёты? — пегас перевела ничего не выражающий взгляд на врача.

— Эээ, сложно пока давать какие-то прогнозы, всё возможно. Треть маховых перьев вы точно потеряли и в зависимости от того, сколько отрастёт...- некоторое время единорог собирался с мыслями. — Но в любом случае, о дальних полётах вы можете забыть. Как и вообще о том, чтобы двигать крыльями в ближайший месяц, — жеребец отступил ещё на пару шагов.

— Хватит дёргаться, док. Не буду я на вас кидаться, это совершенно бессмысленно. И вообще, я искренне благодарна вам за спасение собственной жизни, знайте. Ходить смогу, прогноз не так плох, симпатичная мордашка не пострадала почти, — лейтенант криво ухмыльнулась, — учитывая мою удачливость, уже неплохо.

— Ну вот и славно, — единорог вновь подошёл ближе, успокоенный этими словами, — просто у нас бывали случаи с пегасами которые, сами понимаете. А теперь, позвольте я погружу вас в сон, что бы вы не говорили, это серьёзный удар по психике, и не стоит вам пока перенапрягаться.

— Хорошо, — пегас как могла устроилась поудобнее и прикрыла глаза, чувствуя, как начинает работать заклинание,- И всё же здорово быть Живой.

Чувствую, как сознание затуманивается. Нет у меня никакого потрясения, разве что эйфория.

...Живая.

Прошла пара дней, а чувствую себя уже лучше. Стоит вознести хвалу Имперской медицине и здешним врачам. Хотя обезболивающими заклинаниями меня продолжают накачивать ей-ей как. Но к боли вполне можно привыкнуть, правда теперь помимо неё ещё и дико чешется всё тело. Кажется, это должно быть хорошим знаком, но вот ничуть не легче...Большую часть времени сплю, дважды в день обследования. Сегодня наконец позволили питаться самой, а не «через трубочку» очередным бульоном. Узнала последние новости, оказывается, пока я тут валялась без сознания, кочевники добрались до стен форта, что, впрочем, не удивительно. Приём их ожидал вполне радушный и, потеряв полторы сотни, дикари отступили. Потом была ещё парочка таких же штурмов, у нас потери небольшие, а вот они кровью умылись изрядно. Теперь взяли форт в кольцо и ждут неизвестно чего, запасы провианта-то тут поболее, чем у них, а скоро должна подойти пара дивизий, которые развешают их по окрестным деревьям. Так что в общем-то всё неплохо. Мне воевать явно не грозит в ближайшее время, так что всё время пока не сплю, просто сижу и думаю. Мёртвый куда-то запропастился, не видела его уже давненько, начинаю скучать, поболтать теперь не с кем. По моим настояниям врач принёс зеркало, ну что сказать, не так уж всё и плохо. По крайней мере ничего необратимого не обнаружила. Гриву, конечно, придётся подстричь покороче, но отрастёт. Больше беспокоит остальной внешний вид, но врачи уверяют, что как только отрастёт шерсть, последствия обморожения перестанут быть столь очевидны. Сейчас-то такое ощущение, что с половины меня содрали шкуру, крайне неаппетитно. Ещё врач заикнулся про возможные проблемы с размножением в дальнейшем, но развивать эту тему не стал. Я и не настаивала. Пока остаётся сидеть и пялиться в потолок, чем и занимаюсь.

— Ну как вы, лейтенант, ощущаете тягу к жизни? — до неприличия радостно спросил врач-единорог, входя в палату, — По всем пунктам идёте на поправку.

— Я её и не теряла, — пегас лениво приоткрыла глаза, — Кстати, сколько это займёт времени?

— Ну месяца два я думаю, не меньше. До тех пор жить вам будет довольно больно, да и потом может аукнуться ещё как, — единорог ответил в этот раз довольно серьёзно, — рекомендую больше на снегу не спать. Да, кстати, майор к вам сегодня зайдёт.

— Майор? Это который не так давно был капитаном? — брови кобылы чуть удивлённо приподнялись, — шустро двигается по карьерной лестнице. Или он успел совершить какой-то подвиг, а я не в курсе? — отчётливо слышна ирония в голосе лейтенанта.

— Да нет, но поговаривают, что он протеже чей-то. Вот при малейшей возможности и, — единорог сделал какой-то сложноописуемое движение копытами, — но в целом он мужик неплохой.

— О да, я заметила, уверяю, — теперь голос кобылки прямо-таки источает яд, — никогда не забуду, наверное.

— Ну, поправляйтесь лейтенант. Вечером зайду, как обычно.

— Эй, док, может разыщите мои личные вещи? Они остались в форте, когда мы в рейд ушли. Неплохо бы получить их обратно. И книжку какую-нибудь, хоть устав, я со скуки тут загнусь скоро.

— Ладно, попробуем найти, — единорог махнул на прощание и вышел из палаты.

Вот значит как. Комендант форта жаждет меня навестить, жаль, что я пока привязана к этой сетке. Есть у меня для него пара ласковых и добрых слов. Тяжело вздыхаю и закрываю глаза, пока можно поспать.

Просыпаюсь, когда дверь в палату в очередной раз отворяется. Заходит мой старый знакомый — капи..прошу прощения, майор. Сразу снимает фуражку и кидает её на столик у входа. Вот как, без чинов значит. Это несколько ободряет. Майор подходит ближе и из планшета на боку достаёт конверт, который бросает мне на кровать рядом со мной. Интересно конечно, но пока не реагирую, сверля его взглядом. Пытается отвечать тем же, но вскоре затянувшееся молчание прерывается.

— Как вы, лейтенант? Точнее уже старший-лейтенант! — жеребец чуть усмехнулся.

— Служу Империи! — фраза явно на автомате вырывается изо рта кобылки, которая тут же недовольно тряхнула головой, — чем обязана?

— Ну положим приказ вы всё же выполнили, хоть и столкнулись с..ээ..непреодолимыми трудностями. Героически довели отряд до форта, пусть и не всех, тащили на себе солдата и прочее-прочее, что обычно называют подвигом.

— Непреодолимыми трудностями? -кобылку затрясло, — Трудностями!? Какого хрена!? Куда делся отряд, который должен был нас встречать?

— Спокойнее, спокойнее. Поступили данные от разведки о кочевниках, было принято решение вернуть в форт всех, кто в это время находился за его пределами. Вы в курсе, что отдельные отряды вас опередили на неделю, а то и больше? Ваше отделение двигалось вдоль гор, а вот дикари избрали другой путь.

— Плевать. Ты меня кинул. Меня и всё отделение. Лично ты и не нужно оправдывать свои действия какой-то необходимостью. А теперь ещё и это, — кобыла стукнула копытом по лежащему конверту, из него раздался металлический лязг,- Такое впечатление, что кто-то пытается откупиться.

Всё же, не сдержав любопытства, вытряхиваю содержимое конверта наружу. Так, три листка бумаги и...

— Да ты издеваешься, майор, — пегас подняла копыто с лежащей на нём медалью- За храбрость!?

— Обсуждению не подлежит. — жеребец подошёл почти вплотную, — И не выдрючивайся лейтенант. Мне тоже глубоко наплевать на твоё мнение. Сказано герой, значит герой. — он отвернулся, неторопливо направляясь к столику,- Только советую особо часто эту историю не вспоминать, а то мало ли. И готовься отправляться в тыл. Долечиваться будешь там. Заодно отпуск отгуляешь.

— Есть , герр, — ехидно протянула пегас, — А ещё вопрос, герр, в похоронках ту же чушь напишете, про целесообразность принятия такого решения?

— Я их только подпишу, текст стандартный, ты же вроде не первый день в армии, Чейни,- жеребец одел фуражку и поправил её перед зеркалом, явив собой образец Имперского офицера. — Должна понимать.

— Тогда попрошу вас не отправлять их со всей почтой, герр. Я бы хотела лично доставить их семьям, герр. Надеюсь, я не прошу слишком многого, герр? — голос у лейтенанта стал прямо-таки медовым.

— И зачем тебе это? — майор уже открыл дверь и, обернувшись, стоял на пороге. — Кому и что ты собираешься доказывать?

— Это мой долг, герр! — пегас прямо таки пожирала глазами начальство, изобразив ревностного служаку, — Они были моими подчинёнными, герр! И к тому же, — голос кобылки перестал быть заискивающе-подобострастно-дебильным, — я считаю, майор, что помимо того, чтобы действовать по уставу, ещё иногда стоит поступать правильно. И по совести. Не считаете так, герр?

Ответом мне был смачный удар дверью по косяку, от чего она чуть не провалилась внутрь. Похоже майора проняло и я, улыбнувшись, расслабилась, чуть прикрыв глаза. Может быть я на него и зря ополчилась, по-своему он наверное был прав. Да и за собой я чувствую гигантскую вину, но мне так давно хотелось кому-нибудь нахамить. А лучшей цели и придумать нельзя. Ладно, посмотрим, что там ещё. Первый листок..»О присвоении внеочередного звания..» бла-бла-бла, всё понятно. Во втором о награждении почётным знаком. Повертела медаль, пристально её разглядывая и раздумывая, стоит ли её носить. Так и не определившись, отложила в сторону. Третий, наверняка направление в госпиталь. Быстро пробегаю глазами по тексту. Ох, вот это поворот, сердце на секунду замерло. Да неужели...

Я еду в Столицу.

Следующие пара дней прошли как в бреду. Сложно было разобраться в своих чувствах. Наконец пришёл док и сообщил, что завтра меня открепят от этой сетки и можно будет пройтись по палате. Если всё будет в порядке. Это подбодрило, я уже устала от того, что не могу передвигаться. Да и честно говоря боялась, что после такой травмы, что-то может пойти не так. Ладно полёты, переживу, но вот если я на всю жизнь останусь прикована к кровати, это будет...неприятно. Однако в этот же день произошло ещё одно запоминающееся событие. Меня навестил сержант с той парой молокососов, что добрались до форта первыми. Впрочем наверное их теперь так нельзя называть. Выжив в тех условиях, они пожалуй заработали себе ценный опыт и право...А, ну эти рассуждения. Пожалуй их скупые слова благодарности были мне приятны. Всё прошло конечно как-то скомкано, и покидали палату они с явным удовольствием, словно выполнив тяжкую работу, только сержант задержался на пару минут, просто молча задержав на мне взгляд. Шутливо отсалютовала.

— Спасибо, что не пристрелил меня тогда.

— Сочтёмся, — жеребец чуть смущённо приложил копыто к козырьку кепи,- Когда-нибудь. Бывайте, лейтенант. — он последовал за остальными, покидая палату.

Я испытала что-то вроде облегчения после их ухода. Слова были приятны, но солдаты явно чувствовали себя не в своей тарелке рядом со мной. Из болтовни врача я уже знала, что их тоже возвращают в тыл, всех троих, только сержант останется здесь. Я улыбнулась, понимая, что майора бы следовало поблагодарить за то, что он отправил этого вояку со мной, иначе бы не выжил никто. Но долго предаваться своим мыслям мне не дали, естественно, ещё один солдат пожелал высказать свои поздравления лично. Единорожка-медик влетела в палату как ураган...

— Лейтенант! — Морфи закрыла за собой дверь и кинулась к кровати. — Как я рада, что вы живы! Я столько всего хочу вам сказать!

— Тише, тише, не кричи так, — с улыбкой на лице, пегас тяжело вздохнула, — Как видишь, я не собираюсь отправляться на тот свет прямо сейчас, так что ты вполне можешь успокоиться и по порядку сказать всё, что хочешь. Убежать я тоже не смогу, — добавила она уже тише.

— Я..я так благодарна вам. Вы же спасли мою жизнь. И всех остальных...- глаза единорожки подозрительно заблестели, — хотя и не все добрались, но без вас наверное вообще...

— Выполняла свой долг. — пегас вновь усмехнулась, но на сей раз уже как-то вымученно. — Впрочем, благодарна тебе за столь высокую оценку собственных навыков.

— Вы лучшая пони, что я встречала за свою жизнь! — единорожка призналась и сразу потупилась. — Я хотела бы быть похожей на вас.

Я замолчала на пару минут, закрыв глаза и тщательно выбирая выражения. Наконец правильная фраза была выстроена в моём мозгу.

— Искренне надеюсь, что ни один пони на этом свете не станет таким же как я. И правда советую тебе выбрать другой идеал для поклонения. Ты ещё слишком молода, чтобы портить себе жизнь таким образом. Я и так достаточно сделала для этого, — пегас подалась вперёд, насколько ей это позволяли крылья, до сих пор распятые за спиной. — Пожалуйста, запомни это, Морфи. Без чинов и прочего, просто послушай того, кто старше тебя, и повидал в жизни многое. Не зря вас назвали Лучшими из нас. Вы и правда будущее Империи. А я — её тёмное прошлое. Никогда не забывай этого. Иди и постарайся подумать над моими словами.

Откидываюсь обратно, закрыв глаза и пытаясь заглушить этот жуткий хохот прошлого в своей голове. Как одно существо могло пробудить все эти чувства? И главное из них — страх. Слышу, как Морфи тихо выходит из моей палаты, кажется последние мои слова расстроили её. Но я и правда так думаю. За что столько всего сваливается на плечи одного несчастного пегаса? Жаль, что я не верю в Единого. Самое время помолиться.

Но зато я верю в Империю.