Слушай, всё, что я хочу…

Человек прибыл в Эквестрию с одной целью. Как оригинально. Но ... Он не ищет друзей? Не ищет романтики? И он не умер? Почему же тогда он пришел в земли пони? Лично он винит Обаму.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Мэр Человеки

Приключение со счастливым концом

Великая и Могучая Трикси Луламун на своём верном "Счастливом Балаганчике" долго искала возможность если не разбогатеть, то прославиться на всю галактику. Но когда ей наконец выпал шанс на то и другое - сумеет ли она им воспользоваться? И самое главное - захочет ли?

Трикси, Великая и Могучая ОС - пони Старлайт Глиммер

Дэшка

Каково это, жить обычной жизнью в реале, если бы рядом с вами воплотилась мечта? Половина рабочего дня вполне обыкновенного человека, который внезапно узнал, что он не одинок в этой вселенной. Написано ради фана прямо на работе в рабочее время, по мотивам общения с другом в QIPе. Посвящается самой крутой пони во вселенной. ДА, Дэши, специально для тебя КАПСОМ - САМОЙ КРУТОЙ! Я свое обещание выполнил, слезь с клавиатуры. ;)

Рэйнбоу Дэш Человеки

Последний опыт

Троица юных дарований из понивилльской школы пытается смастерить невиданный прибор, который облегчит жизнь всем пони. В работе над ним они выкладываются на полную, однако технические проблемы - далеко не главное испытание из тех, с которыми им предстоит столкнуться.

Черили ОС - пони

Семью не выбирают

Коротенькая зарисовочка о повседневных делах внучки Локи.

Принцесса Селестия

Застрявшее во рту манго

Night Flight была во всём похожа на обычных фестралов: острые клыки, кожистые крылья... и невероятная любовь к манго.

Тысячелетний бой

В начале Селестия изгоняется на солнце и Луна остаётся одна. Но на следующий день на Эквестрию нападает инопланетное зло с Юпитера которое и заколдовало Селестию. Это зло является самым смертельным для Эквестрии , за этим стоит ужасающий демон-инопланетянин с великой магией смерти и войны. Но пони поможет один дракон который может всё.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Селестия Принцесса Луна Другие пони Человеки

Пустая победа

День выдался не очень... Орда чудовищ собирается где-то у гор Апалуза, а в Понивилль заявляется подозрительно дружелюбная странница, которая просто притягивает необычные события...

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Принцесса Луна ОС - пони

Будь моей, Гэбби

С тех пор, как я попал в этот удивительным мир, я не мог избавиться от навязчивого желания поближе познакомиться с этой удивительной грифонихой. Как же мне намекнуть ей о своих чувствах? Как?

Спайк Другие пони Человеки

Сумасшедший дом в Эквестрии

Это мир слишком спокоен. Да и этот заскучал. Может их перемешать? Смерть и похищения? Свадьба и покой? Или пробуждение убитого в другом мире? Что будет ждать эти творения?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек ОС - пони Человеки

Автор рисунка: Devinian

Поэзия

У неё два имени. На одно она откликается, встречая вопросы милой голубоглазостью из-под очков, и даже сама Принцесса Селестия знает это имя. «Лучшего секретаря, чем ты, у меня никогда и не было!» — от таких слов Принцессы кобылка, героиня этой истории, краснеет и смущенно шмыгает носиком. И тогда Принцесса приобнимает её своим ласково-тёплым белоснежным крылом и трогательно говорит: «Скромница ты моя!» И тут же, словно и не было только что этих объятий и слов, принимается диктовать своей помощнице тяжеловесный текст очередного правительственного документа.

Итак, первое имя знают немногие. Куда более известно другое: им пестрят страницы альманахов, а кобылки-подростки, переписывая стихи в свои аляповатые девичьи альбомчики, обводят его краснокарандашным сердечком. Флоуриш Проуз, самый читаемый лирический поэт Эквестрии. Псевдоним, выбранный ей в пору первых неумелых рифмованных опытов, из наивного предубеждения, что «у поэтов так принято». И никто не ведает, что она и есть тот самый знаменитый жеребец-стихотворец. Но обиднее всего, что об этом не знает та, чьи, пусть и кратко-официальные, объятия облачно-мягкими крыльями она вспоминает неделями, потом осторожно добавляет кое-что своим воображением, а потом уж, отбрасывая приличия, начинает грезить совсем уж бесстыдно, затем берёт блокнот и карандаш и пишет очередную балладу о двух безымянных любовниках, ищущих и обретающих друг друга. Слова в её голове бегут сумасшедшим галопом, карандаш еле поспевает за ними. Она сидит в своей комнате, где свет жёлтой лампы путается в скомканных простынях её постели, и не замечая спавшего к самому животу ситца сорочки, сыплет словами по страницам блокнота, иногда роняя на бумагу капельки вожделеющей слюны или любовно-горячечного пота. Эта ночь для неё – такая же, что бывает у двоих, когда один овладевает, а другая, наконец, уступает ему: те же скомканные простыни и соскользнувший с тела ситец, даже желтизна света лампы та же. Если твои чувства неприняты тем, к кому они обращены, писать стихи – всё равно, что заниматься любовью.

А потом наступает утро. Она сидит подле трона в залитом витражным разноцветием торжественном зале и стенографирует по-канцелярски неуклюжие слова. Но глаза нет-нет да посмотрят невзначай на молочную стройность тела, будоражащую переливчатость гривы Принцессы. Взгляд замечает, как та, несмотря на внешнюю серьёзность, украдкой покачивает копытом с полуснявшейся золотой сандалией, и пони-секретарь, тайный поэт, делает ошибку за ошибкой в своей стенограмме. И когда её, наконец, отпускают её после утренних дел, она приходит в свой рабочий кабинет, садится за письменный стол с вездесущей по всему дворцу жёлтой рабочей лампой, и перед тем, как начать расшифровывать стенограмму, она заправляет в пишущую машинку листы бумаги и выбивает копытами по истертой хромированности клавиш ту самую свою ночную балладу.

Через неделю эти стихи публикуют в одном журнале, затем в другом, кобылки- подростки начинают их декламировать на школьных праздниках, а критики опять говорят свои: «Легкомысленно!», «Сентиментально!», «Слезливо!», «Вульгарно!» Пусть себе печатают, декламируют и критикуют, её больше волнует другое: читает ли журналы та, для кого эта баллада была написана? А вдруг она прочитала, но всё неправильно поняла, и станет с ней теперь холодно-отстранённой? И начинаются часы мучительных сомнений, поисков намёков и толкования мелочей. Пони-секретарь со страхом ожидает косых, недовольных взглядов Принцессы, а если ей кажется, что та слегка повысила голос, то её сердце падает к самым кончикам копыт.

Но дни идут за днями, однажды её снова благодарственно приобнимают крылом, затем следует лихорадочно-бессонная ночь и новая чувственная баллада. Всё идёт своим чередом, и она рада, что ничего не меняется, ведь перемены, это злейшие враги надежды, и она продолжает, даже не ждать, а просто воображать, что однажды между ней и Принцессой всё же произойдёт это сладостно-недозволенное, то, о чём она пишет стихи.

Однажды принцесса отрывает её от привычного стенографирования и заговаривает с ней. Это оказывается настолько неожиданным, что она теряется и не улавливает смысла обращённых к ней слов. Её сердце сжимается, копыта начинают предательски подрагивать, а карандаш падает и с грохотом катится по изразцам пола.

— Простите, Ваше Высочество! – она наклоняется за карандашом, стыдливо замечая, что её круп невольно оказался перед глазами Принцессы.

— Тебе не нравится моё предложение? – с мягким удивление в голосе спрашивает Принцесса.

— Я… М… Нет, мне оно очень нравится. – она прослушала, что ей предлагают, но уже заранее согласна на всё, что пожелает возлюбленная.

— Ты выглядишь испуганно и неуверенно, — сомневается Принцесса. – Всё в порядке? Ты себя хорошо чувствуешь?

«Она проявляет заботу обо мне! — молнией сверкнуло в голове пони-секретаря. –Значит, я ей не безразлична!»

И она вдруг бросается на шею Принцессе. Она прижимается всем своим телом к груди Селестии, впитывая тепло желанного тела и отвечая на него трепетом своего, её губы вот-вот готовы встретится с другими, влажными и чувственным. Но тут копыто в золотой сандалии твердо и настойчиво отстраняют её. Принцесса пристально смотрит на своего секретаря, и та теперь готова провалиться сквозь этот, вдруг ставший арктически холодным, изразцовый пол. Тронный зал теперь кажется огромным и опустошающе-враждебным, даже игра света в витражах теперь сгладывается в тянущиеся к ней, угрожающие блики. Ей кажется, что с каждой секундой она становится всё меньше и меньше, а фигура принцессы над ней всё больше и больше.

«И зачем я так? – горько думает пони-секретарь, — теперь всё пропало, и даже если мне что-то и предложили, то об этом уже можно забыть.»

— Дорогая, — наконец, раздаётся голос Принцессы, и пони-секретарь с удивлением поднимает голову, ведь в тоне этих слов нет ни обиды, ни осуждения. – Я прекрасно тебя понимаю. Я тоже очень привязалась к тебе, и мне тяжело расставаться с таким хорошим сотрудником. Но то место для тебя будет более перспективным, чем эта работа. Так что считай это поощрением за свой безупречный труд.

Пони-секретарь непонимающе смотрит на свою возлюбленную. Перевод? В другой отдел? А сможет ли она теперь видеть Принцессу? Или придётся безвылазно сидеть в пыли какого-нибудь кантерлотского архива?

— С твоим прилежанием ты сделаешь у Принцессы Каденс превосходную карьеру, уверена, что в скором времени уже будешь министром или дипломатом, и я буду очень гордиться тобой. – как ни в чём не бывало продолжает Селестия, а потом добавляет, — К тому же, ты сама сказала, что согласна.

— Но…

— Не волнуйся, — Селестия тут же отвечает успокаивающим тоном на это односложное возражение. – сюда из Понивилля уже едет Спайк, он станет исполнять твои обязанности.

Пони-секретарь еле сдерживает слёзы, и Принцесса тактично отводит взгляд. Она многое понимает, о многом догадывается, но самое главное всё же остаётся неведомым ей. Наконец, Селестия даёт понять, что на сегодня всё закончено, и секретарю следует удалиться. Та на негнущихся ногах пересекает тронный зал и бредёт в свой кабинет.

Она долгие часы сидит под жёлтой лампой, чей свет раньше поддерживал теплоту надежды в её сердце, а теперь обдаёт её мордочку лишь стерильностью предстоящей разлуки. Все те скромные вещи, составлявшие её уютный мирок – от телефона, до книжных полок кажутся теперь словно уже чужими, стремящимися как можно быстрее перейти к новому хозяину. Наконец, она заправляет бумагу в пишущую машинку и долго вразнобой тюкает по клавишам. Затем запечатывает эти листы в конверт и пишет на нём адрес литературного журнала.

Над суетой железнодорожного перрона раздаётся бесстрастный механический голос: «Экспресс Кантерлот-Кристальная Империя отправляется через пять минут. Пассажиров просим занять свои места.» Пони с грустными, заплаканными глазами, направляется к своему вагону, бросает с подножки последний взгляд в сторону дворца, и, подгоняемая проводником, проходит внутрь. Локомотив обдаёт платформу ворчанием пара, и поезд набирает ход. В привокзальный киоск подвозят свежую прессу. В одном из литературных журналов – некролог. Флоуриш Проуз.

Комментарии (7)

+1

Неожиданно, но... очень, очень красиво. Мало кто умеет вложить столь много чувственности в короткую зарисовку...

Айвендил
Айвендил
#1
+1

Айвендил, спасибо. Рад, что этот рассказ тебе понравился.

edinorojek
#2
+1

... И признаком станет то, что рабыня породит свою госпожу...

Хороший фанф, на ночь читать приятнее.

In4ant
#3
+1

Чувства переданы просто чудесно.

Концовка — как обухом просто.

От нас с соавтором — по плюсу (если оно еще работает).

Уверен, Селестия все знала с самого начала.

DarkKnight
DarkKnight
#4
+1

Очень даже хорошо. В закладочки добавлю.

Smolinek
#5
+1

Трогательно.

Sharp Pen
#6
0

Очень хорошо, хотя и грустно. Спасибо большое.

Oil In Heat
Oil In Heat
#7
Авторизуйтесь для отправки комментария.