Грехи Прошлого

17 Нечистое Благословение

— ОНА НЕ МОГЛА ПРОСТО РАСТВОРИТЬСЯ В ВОЗДУХЕ! — Нексус ударил по столу копытом, уставившись широко раскрытыми глазами на двух вошедших к нему в кабинет стражников.

— Простите, сэр, но мы не смогли найти никаких следов заключённой, — отрапортовал один из стражей.

— Город обыскали?

— Да, сэр.

— ТАК ОБЫЩИТЕ ЕЩЁ РАЗ! ОНА НЕ МОГЛА ПРОСТО РАСТВОРИТЬСЯ!

Стражи отсалютовали и быстро вышли. Нексус не спускал с них тяжёлого взгляда, пока те не закрыли за собой дверь, а затем рухнул крупом на подушку у своего стола. Единорог потёр виски, но не успел он собраться с мыслями, как в кабинет вошёл другой стражник.

— Чего тебе? — спросил Нексус, не глядя на посетителя и пытаясь прогнать усиливавшуюся головную боль.

— Королева Найтмэр Мун желает говорить с вами. Она ждёт в тронном зале.

Раздражение Нексуса немного спало, и он поднял взгляд на стражника.

— Она не сказала, зачем?

— Она хочет поговорить о побеге Твайлайт Спаркл.

Беспокойство Нексуса не только не усилилось, а напротив, он даже позволил себе лёгкую улыбку. Королева была обеспокоена побегом Твайлайт Спаркл. Это означало, что его старания принесли плоды. Именно такого поведения он ожидал от королевы Эквестрии. Вне всяких сомнений, она будет в ярости от того, что Твайлайт сбежала, и будет требовать её немедленной поимки. Его ждёт неслабая взбучка за то, что он позволил пленнице сбежать, но он стерпит это, лишь бы его королева стала такой, какой должна быть.

~~~

Когда Нексус пришёл к дверям тронного зала, то обнаружил, что те закрыты и не охраняются. Это был зловещий знак, от которого вдоль его позвоночника пробежала приятная дрожь. Эта тишина, этот холод, это чувство опасности — такие ощущения замок должен был внушать ещё с первого дня. Это был настоящий замок Найтмэр Мун.

Не желая заставлять свою королеву ждать ни минутой дольше, Нексус постучался. Зал позади дверей отозвался эхом. Когда эхо стихло, единорога позвал знакомый голос:

— Входи, Спелл Нексус.

Двери тронного зала раскрылись будто сами по себе, по велению незримой магии. От этого по спине Нексуса прокатилась ещё одна волна дрожи, но в этот раз он не смог получить от неё удовольствия. Он почувствовал себя муравьём, входящим в обитель божества, и начал бояться приготовленной для него участи.

Нексус всё же смог заставить себя войти и, быстро прошагав по залу к подножию трона, поклонился. Двери за ним захлопнулись, и он почувствовал волну магии. Комнату опечатали. Ни один пони не сможет ни войти сюда, ни выйти, пока заклинание не будет снято, и никто снаружи не услышит, что творится внутри. Были только он и королева, и от этого страх в груди Нексуса усиливался.

Найтмэр Мун сидела на своём троне, который был обращён к одному из высоких витражных окон. На витраже была изображена она, летящая в ночном небе, под светом полной луны, в то время как пони внизу прятались и в страхе разбегались от неё.

Не в силах выдержать пронизывавшей комнату тишины, Нексус проглотил крупный ком, застрявший у него в горле, и произнёс:

— Вы вызывали меня, Ваше Высочество?

~~~

Найтмэр Мун потребовалась вся её сила воли, чтобы не напасть на Нексуса сию же минуту. По дороге назад она просто кипела от гнева. В наказание за то, что чуть было не случилось с Твайлайт, она была готова сделать с Нексусом самое страшное. Всей душой она желала расквитаться с единорогом, но когда она представила, что с ним сделает, в её сознание закрались другие назойливые мысли.

Во-первых, что подумает Твайлайт? Нексус заслужил сурового наказания, возможно, ему даже стоило бы примерить собственную петлю, но что подумает Твайлайт, если Найтмэр так с ним поступит? Насколько же Твайлайт будет разочарована, увидев, как она в порыве ярости отняла чью-то жизнь?

Эта мысль о милосердии дала ростки, которые душили злобу Найтмэр Мун подобно сорнякам. Но эта же мысль помогла ей понять кое-что ещё, и это понимание остудило её пыл до разумных пределов. Прибыв в замок, она не стала ни разыскивать Нексуса, ни нападать на него, как намеревалась сперва. Вместо этого она стала ждать, когда единорог сам придёт к ней в тронный зал, чтобы задать ему кое-какие вопросы.

Дожидаясь его, Найтмэр Мун сидела на своём троне и смотрела на витражи. Они изображали, как она, внушая страх, парит над Эквестрией — так о ней говорилось в старых легендах, и так о ней думало большинство пони.

Это был образ, который Найтмэр Мун не могла больше выносить. Она ненавидела эти окна, фрески и статуи, которыми был уставлен её замок. Единственным их предназначением было вечно напоминать ей о том, кем и чем она должна быть.

Она услышала стук в дверь и приказала Нексусу войти. Она слышала, как он идёт, каждый шаг его копыт. А потом она стала дожидаться, пока единорог заговорит первым. Ей нужно было выиграть немного времени, чтобы успокоиться и не наброситься на него сразу же, как только она повернётся и увидит его.

— Вы вызывали меня, Ваше Высочество? — спросил единорог, поклонившись.

— Да, Спелл Нексус, вызывала, — холодно проговорила Найтмэр Мун. — Я хотела задать тебе несколько вопросов.

— Разумеется, Ваше Величество. Я с радостью отвечу на любые ваши вопросы, — произнёс Нексус с величайшим почтением.

— Вы нашли Твайлайт Спаркл?

— Нет, — ответил Нексус, мотнув головой. — Ей пока что удаётся скрываться от нас, но её непременно найдут.

Найтмэр Мун чуть повернулась и через плечо взглянула на Нексуса.

— Ты приказал её казнить из-за того, что она напала на меня?

— Да, Ваше Высочество. Такое преступление не может оставаться безнаказанным.

Найтмэр медленно встала с трона, и, обойдя его так, чтобы смотреть на Нексуса прямо, спросила:

— Ты как-то говорил, что Селестия просила тебя исследовать осколки моего тела... и что это во время работы с теми осколками твоим глазам открылась истина, благо, которое я могу дать Эквестрии.

Нексус улыбнулся и, медленно поднявшись из поклона, взглянул в лицо своей королеве.

— Да, повелительница, это был величайший день в моей жизни.

Найтмэр Мун шагнула вперёд и остановилась прямо перед Нексусом. Рядом с её высокой фигурой он казался карликом, как холм кажется карликом рядом с горой.

— До того дня... задумывался ли ты хоть раз о том, чтобы выступить против Селестии?

Нексус несколько раз моргнул, а его лицо приобрело растерянное выражение.

— Я не понимаю, какое это имеет значение. Я...

— Отвечай на вопрос, Нексус, — гневно процедила Найтмэр Мун.

— Я-я думаю, нет, — признался единорог, стараясь унять дрожь в своём голосе.

Найтмэр всё так же неотрывно глядела на стоявшего в её тени Нексуса.

— Испытывал ли ты привязанность к Селестии до того, как получил благословение?

— В-возможно, что так, — ответил Нексус, робко отступая назад, и добавил: — по глупости жеребячьей.

Найтмэр Мун не давала Нексусу отдалиться. Стоило тому сделать шаг назад, как она шагала вперёд.

— Как именно ты бы описал ваши с Селестией отношения?

— Я был директором её школы, — начал Нексус, проглотив очередной ком в горле, — и иногда я служил ей советником.

— Ничего не добавишь?

— Когда-то... д-давным давно я был её... — Нексус помолчал, язык его не слушался. — Я был её учеником. Она стала учить меня лично после того, как я получил свою кьютимарку, создав своё первое заклинание.

Какое-то время Найтмэр стояла молча. Узкие щёлочки её ледяных глаз грозились проделать дыру в самой душе Нексуса.

— Последний вопрос. Насколько близки вы были с Селестией, когда она тебя учила?

— Я... Я был тогда просто неразумным жеребёнком, Ваше Высочество, — пытался оправдываться Нексус ломающимся от страха голосом. — Я тогда не знал ничего лучшего и не знал, что она...

— Насколько вы с Селестией были близки? — повторила Найтмэр Мун, опустив голову так, что её требовательные, пронзительные глаза оказались вровень с полным ужаса взглядом Нексуса.

— Когда-то... Когда-то я считал её... своей второй матерью.

Нексус крепко зажмурил глаза и сжался, словно признавал, что эти слова не просто причинили боль его королеве, а требуют для него физического наказания. Однако Найтмэр Мун только отвернулась от единорога и снова взглянула на витраж. Ничего не сказав, она закрыла глаза, и её нижняя губа заметно задрожала.

— Моя королева, простите меня, прошу вас, — взмолился Нексус. Говоря, он кланялся так низко, что чуть ли не целовал пол. — Раньше я был глуп и ничего не соображал, но ведь поэтому я так просветлён теперь! Ваше благословение позволило мне увидеть, какой же слабой и глупой была Селестия. Ваш дар раскрыл мне глаза.

— Или ослепил тебя, — прошептала Найтмэр так тихо, что Нексус не смог разобрать её слов. Но прежде чем он успел переспросить, Найтмэр Мун снова повернулась к нему, на этот раз с более мягким выражением на лице. — Спелл Нексус, примешь ли ты от меня ещё более славное благословение? Примешь ли ты дар более драгоценный, чем всё, что ты получал от меня прежде?

— К-конечно, моя Королева, — ответил Нексус; было похоже, что он вот-вот расплачется. — Это... Для меня будет неизмеримой честью принять от вас любой дар, сколь бы малым он ни был.

Найтмэр встала перед ним в полный рост, и её грива всколыхнулась.

— Тогда приготовься.

Нексус кивнул, сел перед своей королевой и гордо выпятил грудь. Он с нетерпением ждал обещанного благословения и закрыл глаза, пытаясь скрыть слёзы радости, побежавшие по его щекам. Тем временем грива Найтмэр окружала Нексуса, словно холодные объятия утреннего тумана.

Он даже не успел понять, что происходит, когда аликорн усыпила его тем же заклинанием, каким нейтрализовала стражников в кантерлотском замке. Она мягко уложила единорога на пол и над самым его ухом прошептала:

— Сейчас я подарю тебе величайший дар, какой только могу. Я верну тебе твою свободу.

Прошептав эти слова, Найтмэр Мун пустила свою гриву в плоть Нексуса и стала искать укоренившееся в ней вредоносное магическое "благословение". После того как она узнала, что для него значила Принцесса Селестия, это было... единственным разумным объяснением.

Чары, которые обнаружила Найтмэр Мун, оказались куда сильнее, чем она могла себе вообразить.

Так называемое благословение душило каждую частичку тела Нексуса. Чужеродная магия раскинулась в нём обширной сетью, подобно корням в плодородной почве. При этом в магии был ровный, отчетливо различимый ритм... похожий на биение сердца. Как и в случае с Твайлайт, центр заразы Найтмэр нашла в голове Нексуса. Но сразу было ясно, что инфекция охватила весь мозг единорога, в то время как у Твайлайт она больше напоминала опухоль, выросшую на задней стенке её черепа.

Но несмотря на то, что этот случай был более тяжёлым, инфекция казалась Найтмэр Мун точно такой же, поэтому она попыталась проделать то же, что и в прошлый раз. Она попыталась потянуть за отростки своей волшебной гривой, чтобы отделить благословение от тела Нексуса, но стоило ей только коснуться заразы, как та стала сопротивляться. Найтмэр почувствовала нечто похожее на удар молнии, и на мгновение её разум наполнился странными мыслями.

От неожиданности Найтмэр отдёрнула свою гриву и быстро отошла от Нексуса, испугавшись, что это он напал на неё. Но Нексус едва мог подняться с пола, его движения были медлительными и неловкими, словно у лунатика.

Когда единорогу наконец удалось сесть, его голова запрокинулась, а рот раскрылся в еле различимом крике. На секунду показалось, что он не дышит, но потом Нексус закашлялся, и из его рта полилось что-то тёмное. Это был жуткий чёрный дым, отвратительно ядовитый на вид. С каждым выдохом изо рта Нексуса выходило всё больше этого чёрного тумана, часть которого начала окутывать его тело, в то время как остальная его масса собиралась в большое облако над головой мага.

Это облако росло и надвигалось на Найтмэр Мун. Окажись в его распоряжении ещё несколько секунд, оно бы настигло её, но ему не удалось подобраться слишком близко: Нексус поперхнулся, будто нечто внезапно ухватило его за горло. В этот момент спираль на его роге загорелась слабым, но ровным белым светом. Этот свет опустился по рогу вниз, к остальному телу, окутав почти каждый сантиметр его шерсти.

Когда свечение рассеялось, тело единорога оказалось покрыто мерцающим узором из линий. Эти линии, казалось, исходили из его кьютимарки. Из этого узора возникли магические цепи, которые, отделившись от тела, ухватили чёрное облако. Они обвились вокруг него и, крепко сжав, потянули обратно, к голове Нексуса.

Крылья Найтмэр Мун трепетали от волнения; она пыталась прогнать охватившую её тревогу. Было в этом облаке что-то такое, от чего волосы у неё на загривке вставали дыбом, но в то же время в нём было и нечто для неё притягательное.

Неуверенными шагами Найтмэр Мун стала обходить Нексуса, держась от него на расстоянии, пока не оказалась слева от единорога. Она смотрела на белый рисунок, покрывший его тело. Это было какое-то заклинание, сомневаться не приходилось, но таких заклинаний она раньше не видела.

Найтмэр всматривалась в линии, пытаясь понять, был ли в них какой-то ритм или закономерность в их расположении. В своё время она прочла несколько книг по геометрической магии, когда услышала, что вернувшее её заклинание во многом опиралось на древние чары.

Но так внимательно вглядываться в линии оказалось ошибкой. Пока Найтмэр Мун пыталась понять смысл проявившегося на теле Нексуса заклинания, облако подбиралось к ней сантиметр за сантиметром. Оно подкралось сбоку, несмотря на то, что сковавшие его цепи по-прежнему были крепко натянуты.

Когда Найтмэр Мун заметила, как близко оказалось облако, было слишком поздно. Со скоростью змеи оно бросилось на аликорна небольшой струйкой, прорвавшейся сквозь щель между цепей. Найтмэр Мун не смогла отскочить достаточно быстро, и облако коснулось её бока.

От этого короткого прикосновения на Найтмэр нахлынуло целое море эмоций. Ненависть, отвращение, жажда отмщения и власти — эти и много других чувств наполнили её грудь в один единственный миг. Она была ошеломлена, словно подхваченная каким-то могучим потоком, который, накрыв с головой, увлекал её за собой, подобно бурной реке.

Но в этот момент белые линии на теле Нексуса замерцали, и цепи сжали облако ещё крепче. Заклинание, удерживающее чёрный туман, медленно, но уверенно стало оттягивать его от Найтмэр Мун, разрывая образовавшуюся между ними связь.

В миг, когда связь разорвалась, Найтмэр снова смогла двигаться и дышать, и её тут же охватила паника. Путаясь в ногах, она отошла от облака так далеко, насколько смогла, и, тяжело дыша, стала пытаться осмыслить уже затихающий шквал эмоций.

Этого Найтмэр Мун и боялась. Порывшись в обрывках воспоминаний, она вызвала в памяти их с Нексусом разговоры, а также некоторые детали, которые упоминал единорог. Селестия выбрала его, чтобы он изучил оставшиеся от Найтмэр осколки, или точнее, осколки, оставшиеся от них с Луной после атаки Элементов Гармонии.

Нексус сказал, что это во время работы с теми осколками он получил первое благословение, что его глаза узрели её мудрость и величие. Но он, скорее наоборот, был ослеплён. Чужая воля извратила его и превратила в глупца так же, как он своей магией отравил Твайлайт, чтобы направить ту против Найтмэр.

Спелл Нексус был основателем Детей Найтмэр, но сам он тоже повиновался чужой воле. Он был лишь одной из жертв, первой жертвой, а истинное зло, которое стояло за культом и было ответственно за всё, что случилось с Эквестрией...

Было ни чем иным, как самой Найтмэр Мун.

Чёрное облако... Найтмэр могла только предположить, что оно некогда было осколком, оставленным Элементами Гармонии. Это было частью её; возможно, худшей частью: её безграничной ненавистью к Благородным Сёстрам, её надменным чувством собственного превосходства и её жаждой возмездия. Эхо сильнейших эмоций, которые однажды заставили Найтмэр желать вечной ночи, напало, проникло в нутро Спелл Нексуса и извратило его.

Эти эмоции настроили Нексуса против Селестии, побудили его образовать культ Детей Найтмэр и провести заклинание возрождения. Но если всё так, то почему эта отравленная магия во время ритуала не попыталась вернуться к остальным осколкам? Почему она не оставила Нексуса и не примкнула к ней?

В этот момент Найтмэр поняла назначение белых линий, расчертивших шерсть единорога. Это было заклинание сдерживания, призванное сковать нечистую магию, по крайней мере, основную её часть

Нексус был главой школы Селестии и личным учеником принцесс. Он не был идиотом, и должен был понимать, что работать с осколками может быть опасно. Найтмэр Мун предположила, что он подготовил сдерживающее заклинание либо до начала работы с осколками, либо когда понял, что заражён.

Нексус, настоящий Спелл Нексус, превратил своё тело в живую тюрьму, несмотря на то, что вредоносная магия свободно могла помутить его рассудок. Но его заклинание не было совершенным. Он смог распространять "благословение", выпуская укоренившуюся внутри его тела тьму небольшими кусочками.

Такова была горькая правда, но Найтмэр Мун по-прежнему хотела наказать пони, который чуть не убил Твайлайт. Однако она не могла отрицать того, что Нексус невиновен. Он был всего лишь одной из жертв. Ещё одним пони, которому она причинила боль.

И она должна попытаться всё исправить.

Вокруг рога Найтмэр протрещала молния, и энергия стала заполнять её гриву. Она уничтожит эту отравляющую магию здесь и сейчас. Она избавит мир от этой заразы. Уничтожит то, что осмелилось угрожать дорогим ей пони.

Она уничтожит худшую часть самой себя.

Эта мысль, эта единственная мысль, звенела в голове Найтмэр настойчивым колоколом, пробуждавшим что-то в недрах её души. Она замерла в нерешительности, а облако снова стало приближаться к ней, хотя цепи из тела Нексуса всё так же тянули его обратно.

Это облако было частью её, худшей частью, но... всё же частью.

Не успев даже подумать, Найтмэр Мун неуверенно шагнула вперёд, поняв наконец, почему её влекло к этому облаку. Это были её мстительность, гордыня и ненависть. Это было то, что позволит ей стать безжалостной правительницей, которой все хотели её видеть, это позволит ей снова стать цельной. Это была та часть её, которая с наслаждением примет роль деспотичной королевы.

Облако было всего в нескольких сантиметрах, и, увидев, что оно пытается уничтожить и эту мизерную дистанцию, Найтмэр остановилась. Она закрыла глаза и попыталась справиться с нарастающим искушением. Если она поддастся, то сможет забыть всё это. Забыть подруг, забыть Твайлайт. Она с лёгкостью забудет всё то время, что провела кобылкой.

Найтмэр Мун открыла глаза, а её губы обнажили хищнический оскал.

Да... она сможет забыть, а затем осуществит свою месть. Носители Элементов заплатят за всё, что они сделали. Она раздавит древнюю силу, как уже делала это, и сполна воздаст тем, кто обратил эту силу против неё. Этим воздаянием будут тугие петли на шеях и полёты с виселицы. Она будет смотреть, как они падают и как верёвка затягивается вокруг их маленьких шеек. Она будет смотреть, как падает Твайлайт, как она крутится в полёте и как получает своё наказание за то, что бросила истинную королеву Эквестрии.

Да, всё так и будет, а потом...

Из тела Нексуса вырвались новые цепи и вцепились в облако. Сдерживающее заклинание пыталось оттянуть его назад, в то время как чёрный дым уже начал окутывать голову Найтмэр. Он впитывался в её шкуру и вливался в плоть, но тут одна из цепей коснулась груди аликорна.

Магия обожгла, словно раскалённый металл, и боль вернула Найтмэр Мун в реальность. Она осознала, что за мысли были у неё в голове, и отпрянула назад, подальше от тёмного облака. Найтмэр тяжело дышала и пыталась сдержать тошноту.

Она только что хотела навредить пони Эквестрии. Она хотела вернуть вечную ночь, лишить пони их солнца. Она хотела уничтожить Элементы Гармонии и... хотела увидеть Твайлайт на виселице.

Тут Найтмэр краем глаза ухватила какое-то движение. Повернувшись, она увидела, что облако снова медленно приближается к ней. Она отошла ещё дальше, но на этот раз её глаза и грива вспыхнули ярким светом.

— НЕТ! — крикнула она облаку. — Я не хочу! Мне всё равно, что ты моя недостающая часть, я не...

Найтмэр оборвалась на полуслове, поражённая внезапным осознанием. Она чувствовала себя так, будто ей запустили в лицо кирпичом. Её дыхание замедлилось, а на глазах появились слёзы. Она стала смеяться и одновременно плакать, смеясь над тем, какой дурой она была, и рыдая о том, что она потеряла.

— Моя недостающая часть... — повторила Найтмэр, и смеющаяся её половина топнула копытом от досады за собственную глупость. — Без тебя я не та кобылица, которой была раньше. Без тебя я могла бы остаться глупенькой маленькой кобылкой, которая ничего не знала. Я могла бы просто остаться Никс.

Эта мысль что-то зажгла у неё внутри, словно спичка, брошенная в пороховую бочку. В ней вспыхнула ярость, какой она никогда прежде не испытывала, и её взгляд, устремлённый прямо на чёрное облако, ожесточился.

— И ты... ТЫ ЗАБРАЛА ЭТО У МЕНЯ! — взревела Найтмэр Мун. — Ты не могла успокоиться! Ты не могла примириться с поражением. Тебе надо было исковеркать невинных пони и закончить заклинание возрождения. Тебе надо было заставить меня вспомнить всё, что я натворила, и совершать поступки, за которые я никогда не получу прощения! И поэтому теперь... ОНИ ВСЕ МЕНЯ НЕНАВИДЯТ! Я НИКОГДА БОЛЬШЕ НЕ БУДУ СЧАСТЛИВА ИЗ-ЗА ТЕБЯ!

Гнев в голосе Найтмэр Мун, казалось, придал облаку сил. Тьма неистово бурлила, борясь против цепей, приковавших её к Нексусу. Когда Найтмэр подавила вспышку ярости, успокоилось и облако, но, несмотря на это, чёрный дым продолжал к ней приближаться.

— Но с меня хватит, — процедила Найтмэр. В её глазах горела жестокая решимость, по щекам струились слёзы, и в этот миг что-то в облаке переменилось. Оно перестало тянуться к аликону, а наоборот, попыталось отдалиться от неё. Оно пыталось убежать, но его всё так же сковывали цепи сдерживающего заклинания.

Найтмэр Мун встала прямо, её глаза залил белый магический свет. Мягкое колыхание её гривы стало более порывистым, и её усеянные звёздами волшебные волосы начали вздыматься вверх, подобно языкам разбушевавшегося пламени. Грива вытягивалась, застилая собой потолок, как в ночь её первого пришествия в Эквестрию, когда её грива укрыла собой главный зал понивилльской ратуши.

— Я не буду той, кем ты хочешь меня видеть, — проговорила Найтмэр. Свои слова она сопроводила ударом молнии, которая, пронзив облако, проделала в нём дыру. Облако дёрнулось и стало клубиться в панике, с новой силой пытаясь вырваться из оков, будто зверь, мечущийся в клетке.

— Я больше не дам тебе причинять боль дорогим мне пони! Я не дам тебе ранить ни Рэрити! Ни Рэйнбоу Дэш! Ни Эпплджек! Ни Флаттершай! Ни Пинки Пай! Ни Черили!

С каждым произнесенным Найтмэр Мун именем из повисшей под потолком смертоносной бури, в которую превратились её грива и хвост, ударяла магическая молния. С каждым ударом облако лишалось очередного своего куска. Тёмная дымка билась и бурлила, будто собранная в молниях магия причиняла ей боль.
— Я не дам тебе навредить ни Эпплблум! Ни Скуталу! Ни Свити Белль! Ни Твист! Я не позволю тебе причинять боль моим подругам! НИКОГДА!

Последняя молния, пущенная Найтмэр, была сильнее предыдущих: ярость прибавила заклинанию силы. Она прожгла в облаке заметно большую дыру, и Найтмэр на этот раз тоже почувствовала удар — будто в грудь вонзили кинжал. От раздирающей боли она стиснула зубы.

Хоть эта тьма и была заперта внутри Спелл Нексуса, Найтмэр всё равно сохраняла с ней связь. Это было её частью, и инстинкты, отвечающие за самосохранение, кричали ей остановиться. К горлу подступила новая волна тошноты, её тело готово было сдаться.

Её собственное тело восстало против уничтожения облака, но Найтмэр не собиралась прекращать. Держась на ногах одной только силой воли, она продолжила.

— Я больше не позволю тебе никому навредить!

Было слышно, как облако, ворочаясь словно мешок со змеями, зашипело от боли. Найтмэр не просто видела и слышала эту боль, она сама ощущала её. Она крепко сжимала веки, а в её ушах звенел собственный крик.

Ей казалось, что она атакует саму себя. Жгучая, разрывающая боль пронизывала её тело. Одна нога подогнулась, и чтобы не упасть, ей пришлось опуститься на колено. Пытаясь оправиться, она хватала ртом воздух; свечение в её глазах угасло.

В этот момент облако, уже вдвое уменьшившееся в размерах, попыталось воспользоваться её слабостью. В отчаянной попытке сбежать оно извивалось и растягивало цепи сдерживающего заклинания, и у него стало получаться. Линии на теле Нексуса угасали: заклинание теряло силу.

Однако вырваться оно не успело. Снова встав на все четыре копыта, Найтмэр Мун приготовилась к очередному удару, а её глаза зажглись ярче, чем когда бы то ни было. Ужасающий ураган, образованный её гривой, трещал от наполнявшей его энергии, он был насыщен ей до предела и попросту не мог вобрать ещё больше магии. Найтмэр собрала всю эту мощь и, топнув копытом, прокричала отравляющей магии свои последние слова:
— Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ПОЗВОЛЮ ТЕБЕ... НАВРЕДИТЬ... ТВАЙЛАЙТ!

Эквестрия ещё никогда не видела молнии, подобной той, которую выпустила в тот момент Найтмэр Мун. Выбив витражи тронного зала, гром от неё разлетелся повсюду. В Понивилле его звук был подобен землетрясению, и его отчётливо слышали даже в далёкой Эпплузе.

Поток магической энергии, обрушившейся на тёмную магию, был толщиной со ствол дерева и сиял, по яркости напоминая миниатюрное солнце. Тронный зал залил свет столь яркий, что каждый пони, которому в этот момент довелось смотреть на окно тронного зала, оказался на несколько секунд ослеплён.

Раскатистый грохот заклинания заглушал крик Найтмэр Мун. Хоть она сама и не могла его слышать, но знала, что от этого крика кровь стыла в жилах. Боль... она никогда не испытывала ничего подобного. Это было ещё хуже, чем радуга Элементов Гармонии. Она чувствовала себя так, словно её жгли и резали изнутри.

Найтмэр Мун казалось, что боль и само заклинание длились вечность. На деле же всё это продолжалось лишь несколько секунд. Магическая молния истончилась, померкла и наконец исчезла совсем, оставив после себя только несколько потрескивающих остаточных зарядов.

Когда заклинание кончилось, Найтмэр Мун сжалась на полу в дрожащий комок, который едва мог дышать. Её тело пыталось оправиться от боли, перед глазами всё плыло. Она не знала, сколько так пролежала, но как только смогла набраться сил, то подняла голову и оглядела тронный зал.

Ударной волной Спелл Нексуса отбросило в сторону, и он лежал без сознания возле стены. Белые линии на его теле были разорваны на части и начинали угасать. Заклинание сдерживания было уничтожено, но оно выполнило свою задачу.

Чёрного облака больше не было. Всё, что осталось от ядовитой магии, — лишь небольшой булькающий шарик смолистой жижи. Размером не больше мышки-полёвки, он катился по полу в сторону входной двери, всё ещё надеясь убежать.

Ехидно усмехнувшись, Найтмэр Мун заставила себя подняться на ноги. Её колени подгибались, но она стояла достаточно крепко, чтобы идти вперёд. Чтобы нагнать смолянистый шарик, потребовалось всего несколько шагов, и как только она оказалась достаточно близко, то придавила его своим копытом.

Затем, без единого слова сожаления, глаза Найтмэр Мун зажглись вновь. Последний заряд энергии прошёл по её ноге, и жижа под копытом с шипением загорелась. Аликорн чуть поморщилась от колющей боли в груди, но не остановилась до тех пор, пока от шарика не осталось ничего, кроме горстки пепла на полу.

Тогда Найтмэр глубоко вдохнула и, подержав воздух в груди, медленно выдохнула. Она постояла так несколько секунд, осмысливая всё, что только что сделала... и она была счастлива. Эквестрия, её подруги, Твайлайт... все они в безопасности. Она уничтожила то, что пыталось навредить дорогим ей пони.

Но что ещё она сделала?

Она уничтожила частицу себя, ту часть, которая могла бы придать всему, что она совершила; всему, что она натворила, значение и цель. Теперь она окончательно и бесповоротно застряла промеж двух судеб. Она никогда не сможет снова стать Никс, и сейчас она испепелила ту часть себя, которая могла бы обрести счастье в судьбе деспотичной королевы Эквестрии Найтмэр Мун.

Но всё же... мимолётный миг счастья согревал ей сердце. Она... сделала нечто правильное, и даже если вся Эквестрия будет ненавидеть её за всё содеянное до скончания веков, то за ней останется хотя бы этот верный поступок.

И это будет не последним её правильным делом.

~~~

СКРИИИИИИП... СКРИП... СКРИИИИИП...

Во дворе большого дома на окраине Понивилля на качелях сидела одинокая кобылка. Шарниры качелей визгуче поскрипывали. На самом деле, кобылка не хотела кататься на качелях, она просто сидела, вяло покачиваясь взад-вперёд, движимая скорее ветром, чем собственными силами. Она сидела, не касаясь копытами земли и глядела себе под ноги.

Обычно на качелях её катал отец. Иногда он бывал занят, ему приходилось работать допоздна, но у него всегда находилось время, чтобы покатать её на качелях. Качели были её любимым подарком на день рождения, кобылка любила их даже больше, чем свою тиару. Это было единственным, в чём папа никогда ей не отказывал. Он всегда был рад легонько подтолкнуть её, как бы не спешил на работу или по делам.

Так было до того, как вернулась Найтмэр Мун.

Последние несколько недель стали худшими в жизни кобылки. Почти все пони в городе злились на неё. Некоторые открыто обвиняли её во всём, что произошло, но хуже всего было то, что случилось с её отцом.

Когда Найтмэр Мун вернулась, отец ушёл из дома, работать и жить в замке. Мама сказала, что он работает с королевой, что нужно порадоваться за него. Ещё мама сказала, что отец теперь важный жеребец в правительстве, и поэтому ему пришлось уйти. Он был важным пони для Найтмэр Мун, и поэтому им нужно радоваться.

Но Даймонд Тиара совсем не была рада. Она всё так же глядела в землю, безразличная даже к тому, что её тиара упала и валялась в грязи под качелями. Ей было плевать на эту дурацкую безделушку, и ей было всё равно, насколько важным пони был её папа. Единственное, чего ей хотелось, — это чтобы он вернулся. Он бы сделал так, чтобы все эти пони перестали её дразнить. Над ней никогда не издевались, когда он был рядом. А ещё... она скучала по нему.

Даймонд Тиара всхлипнула и вытерла нос передним копытцем. Она не плакала не потому, что ей не было грустно. Нет, её слёзы сдерживал гнев. Она хотела заставить Найтмэр Мун вернуть папу, но боялась. Глупо было думать, что она боится Никс... но... но Найтмэр Мун была страшной.

И вообще, зачем он так нужен Найтмэр Мун? У неё работает столько других пони, зачем было забирать у неё папу?

Думая об отце, Даймонд Тиара что-то бурчала, дула губки и изо всех сил старалась не заплакать. Сначала она хандрила дома, но мама предложила ей пойти покачаться на качелях. Она вышла на улицу и села на качели только затем, чтобы остаться в одиночестве.

Но она не качалась. Больше всего ей хотелось, чтобы её раскачали. Она хотела, чтобы её раскачал папа, но он больше не возвращался домой. В городе она его тоже не видела. Он просто пропал, его украли.

И, раз рядом не было отца, который мог бы её подтолкнуть, Даймонд Тиара предпочла не качаться вовсе. Ей хотелось просто сидеть тут и ждать, пока её папа наконец не вернётся и не покатает её.

Между жалобных скрипов качелей Даймонд Тиара услышала ещё один скрип. Её дом окружал невысокий белый заборчик, и это скрипнули петли калитки. Тиара сперва решила, что это к ней пришла Сильвер Спун, и подняла голову, чтобы сказать подруге, что она в неподходящем настроении для игр. Но когда кобылка посмотрела в сторону калитки, её взгляд встретился с парой лазурных глаз.

Она долго глядела в эти глаза, а они глядели в ответ. Владелец лазурных глаз сделал робкий шаг вперёд, а затем сорвался в галоп. Даймонд Тиара быстро соскочила с качелей, побежала навстречу пришедшему пони и кинулась к нему в объятья. Она крепко обняла жеребца за шею, а он так же крепко прижал её к себе передним копытом.

Из входной двери дома показалась голова мамы Тиары.

— Даймонд Тиара, милая, пора ужи... — начала она, но тут же замолкла. Она смотрела на обнимавшего её дочь жеребца, и на глазах кобылицы проступили слёзы.

— Рич... Рич, это ты?

Филси Рич повернулся к жене, и его лицо с дорожками слёз на щеках расплылось в улыбке. Через какое-то мгновение мама Тиары уже стояла на улице, присоединившись к тёплым семейным объятиям.

— Папа, это значит, что ты больше не работаешь на королеву? — спросила Даймонд Тиара.

— Да... больше не работаю, — кивнул Рич, не утирая слёз. — Она освободила меня.

— Освободила? Но, дорогой, я думала...

— Не сейчас, милая... — сказал Рич, украдкой ухватив у супруги поцелуй. — Я... я объясню всё потом, обещаю. Так... я слышал, что ужин готов?

— Да... да, готов.

— Прекрасно. Мы с Даймонд Тиарой скоро придём, но сначала... я хочу покатать свою дочурку на качелях.

Кобыла кивнула, и мистер Рич пошёл за своей дочкой, которая, громко смеясь, галопом понеслась к качелям. Под заливистый смех кобылки отец со слезами счастья на глазах раскачивал дочь всё выше и выше.

Такие семейные сцены происходили по всей Эквестрии. Жеребцы и кобылы, служившие Найтмэр Мун, возвращались к своим родным и близким, которых они однажды оставили. Оказавшиеся в тёплых объятиях встречавших их пони, бывшие слуги королевы Эквестрии говорили не о том, что их выгнали со службы, а о том, что их освободили... вернули свободу, которой они ранее лишились, сами того не подозревая.

~~~

Вернувшись к дому с корешками и травами для нового зелья, Зекора отворила носом дверь своей хижины. С улыбкой войдя внутрь, она вдохнула витавшие в воздухе ароматы: в хижине пахло как надо. Она ещё немного подержала запах дома в груди, после чего повернулась к своему бурлящему котлу. Сидевшая возле него Твайлайт осторожно помешивала мутное содержимое.

— В траволечении, Твайлайт, ты очень славно преуспела. За пару дней освоить очень многое сумела, — похвалила её Зекора.

Твайлайт оторвалась от работы и улыбнулась.

— Спасибо, просто учёба легко мне даётся. А ещё у тебя изумительные книги о травах и их свойствах.

— Варить коренья с травами мы, зебры, мастерицы. Само собой, и в наших книгах есть чему учиться. И тем не менее, за помощь я премного благодарна, за то, что не сидишь впустую и не лежишь бездарно.

Твайлайт тихонько рассмеялась и снова стала помешивать жидкость в котле.

— У меня никогда особенно не получалось долго бездельничать, особенно если у меня всякое на уме. В такие моменты лучше всего помогает найти что-нибудь, на что можно отвлечься.

— Я знаю, что за мысли создают тебе проблему, — понимающе произнесла Зекора, разбирая свои сумки с ингредиентами. — Они о жеребёнке, превращённом в королеву.

— О кобылке, — уточнила Твайлайт, — Но... да, я думаю о Никс. Как мне о ней не думать? В последний раз я видела её, когда она собиралась разобраться с Нексусом за то, что он со мной сделал. Знаю, она аликорн... но всё-таки прошло уже три дня. Вдруг что-то стряслось?

— Тревога твоя мне понятна вполне, ты волнуешься о Найтмэр Мун и её судьбе. Но не забудь, что сейчас ты в опале, так что...
ТУК... ТУК...

— ...спрячься получше, чтоб тебя не поймали, — поспешно закончила Зекора, встревоженно обернувшись к двери.

Твайлайт кивнула и метнулась в спальню Зекоры, а зебра тем временем подошла к двери. Она немного помедлила, давая Твайлайт ещё несколько секунд, услышала, как с той стороны постучали ещё раз, после чего приоткрыла дверь и осмотрела посетителей.

— Приветик, Зекора.

На губах зебры появилась улыбка облегчения. Она раскрыла дверь, впуская в дом оранжевую пони-фермершу с дракончиком на спине.

— Эпплджек и Спайк, молодцы, что пришли. Надеюсь, не беды вас сюда привели.

— Не, с нами всё нормально. Хотя, надо сказать, что звери в Вечносвободном лесу заметно оживились. Готова поклясться, что видела нечто вроде волка, но не древесного волка. Этот был больше.

— Волчица Малая вам повстречалась, мне она тоже на глаза попадалась. Дом этих монстров в далёких горах, но недавно они забрели в этот лес... на наш страх. Звери тут ходят уж несколько дней. Нынче множество чудищ развелось средь этих ветвей.

Эпплджек бросила взгляд в окно, словно ожидала увидеть, как одно из этих чудищ заглядывает к ним в хижину.

— Но раз тут так опасно, может, тебе лучше перебраться в Понивилль до поры до времени?

— Мне очень приятна твоя забота, но волноваться за меня ни к чему. Если тут станет слишком опасно, то без раздумий я к вам прибегу. Но всё же — добраться ко мне нелегко — скажите, что пони с драконом сюда привело? — спросила Зекора, после чего подошла к своему котлу и продолжила работу, которую Твайлайт вынуждена была прервать.

— Не трать рифму, Зекора, — сказал Спайк, слезая со спины Эпплджек. — Я её всю дорогу расспрашивал, так и не сказала.

— Ну, вообще-то я говорила, что это будет сюрприз, и, коль мы добрались, то я скажу, — сказала Эпплджек, переводя взгляд на Зекору. — Мы пришли повидаться с Твайлайт.

Глаза Спайка округлились, он завертел головой в поисках единорожки, а та, услышав своё имя, вышла из укрытия. Только увидав единорожку, Спайк в ту же секунду кинулся к ней и, смеясь и плача одновременно, обнял её за шею.

— Твайлайт! Ох, Твайлайт, я так скучал, а когда я узнал, что тебя хотели казнить, то... то я...

— Я тоже скучала, Спайк, — сказала Твайлайт. Она подняла копыто и обняла дракончика в ответ. — Прости, что не давала знать о себе. Меня ищет стража королевы, и я не могла рисковать.

— Что ж, сахарок, думаю, об этом больше нечего волноваться, — ответила Эпплджек, — кстати, я тоже рада, что с тобой всё хорошо.

— Спасибо, Эпплджек, я тоже рада тебя видеть, — ответила Твайлайт, — но почему мне не нужно волноваться? Как вы смогли меня найти? В Понивилле всё нормально?

— Тут вообще целая история, — начала Эпплджек. — Пару дней назад Найтмэр Мун собрала в замке всех своих слуг, всех до единого, и не выпускала до этого утра. Потом она вызвала мэра. Мы все разволновались, но потом, где-то через час, ворота открылись и пони начали выходить.

— Но тут вот какая штука, — продолжала Эпплджек, — заходили они все с бирюзовыми глазами, а когда выходили, то бирюзовых глаз не было ни у кого.

— Ни у кого?

— Ага, — кивнула Эпплджек, — и эт ещё не конец. Когда все пони вышли, за ними вышла мэр. Она собрала всех понивилльцев и зачитала сообщение от Найтмэр Мун. Там говорилось, что её чокнутый культ распущен и что все пони, которые на неё работали, отправлены к своим родным.

— Она... отправила по домам их всех? — переспросила Твайлайт, не веря своим ушам.

— Ага, просто сумасшествие какое-то, — сказала Спайк, выпуская Твайлайт из объятий. — Я вроде бы даже видел Спелл Нексуса и других из Школы Селестии для одарённых единорогов. Никогда бы не подумал, что он может быть замешан в чём-то таком.

— Ох, поверь, Спайк, ещё как может, — пробурчала Твайлайт. От воспоминаний о Нексусе у неё по загривку пробежал холодок.

— Вообще-то, это ещё вопрос, сахарная. Как я слыхала, никто их тех пони не работал на Найтмэр добровольно. Им, вроде как, промыли мозги, но когда об этом узнала сама Найтмэр Мун, то вернула у них в головах всё на свои места. Она всех освободила и позволила им выбирать — уйти домой или остаться служить у неё. И, как я слышала, все выбрали уйти.

— Странное дело у вас приключилось. С чего это Найтмэр так изменилась? — спросила Зекора.

— Сама точно не знаю, сахарная, — пожала плечами Эпплджек. — Но и это ещё не самое странное.

— Страннее сказанного вряд ли что-то может быть. Ну, разве что она вторую голову сумела отрастить, — заметила Зекора.

— Нет, но как по мне, и это было б не так странно как то, что она сделала. Найтмэр отреклась от престола.

— Она... отреклась от престола? — изумлённо прошептала Твайлайт.

— Не просто мне твои слова переварить. Не верится, что это может правдой быть.

Через несколько секунд, которые потребовались Эпплджек, чтобы разобраться в речи Зекоры, фермерша нахмурила брови и спросила:

— Ты, значит, хочешь сказать, что я вру?

Зекора уверенно кивнула.

— Найтмэр Мун сняла корону и отказалась от власти, а это против всех её планов и её величайшей страсти.

— Ну если ты не веришь мне, то, может, посмотришь вот на это? — с этими словами Эпплджек полезла в свою седельную сумку, и, немного в там порывшись, извлекла наружу свиток. Твайлайт перехватила его своей магией и развернула. Это было что-то вроде официального королевского документа, хотя написан он был скорее как обыкновенное письмо. Королевская печать, впрочем, была на месте.

Зекора подошла к Твайлайт и стала читать свиток вместе с ней.

Гражданам Эквестрии.

Сегодня я, Найтмэр Мун, объявляю о роспуске Детей Найтмэр, культа, ответственного за моё возрождение. Вместе с остальными пони, вступившими в их ряды за последние несколько недель, члены культа были освобождены от службы и отпущены по домам, к их семьям, к их друзьям, к их привычной жизни.

Прошу вас, не будьте враждебны к этим пони. Они действовали не по своей воле. Всё, что они совершили, было сделано ими под влиянием моей магии. Она помутила их разум и извратила их души. Они, как и вся остальная Эквестрия, были не более чем жертвами.

Если вам нужно кого-то обвинить, то вините только меня.

Наконец, я, Найтмэр Мун, настоящим отказываюсь от титула Королевы Эквестрии. Таким образом, вся власть и управление страной переходят к регентам и официальным должностным лицам, назначенным Селестией и Луной, — к тем, кто уполномочен управлять страной в отсутствие Благородных Сестёр.

Те из вас, кто пожелают говорить со мной, смогут найти меня в моём замке. Остальных же прошу просто притвориться, что меня не существует.

Найтмэр Мун.

— Похоже, и вправду, всё это случилось. Прости, что сперва я в тебе усомнилась.

Эпплджек улыбнулась и по-дружески ткнула Зекору в плечо.

— Ай, не волнуйся. Я б и сама, наверное, не поверила, если бы не видала, как выходят те пони с распромытыми мозгами.

— Вообще-то, в этом есть смысл, — заметил Спайк. — Назовёте мне хоть одного пони, который бы захотел служить Найтмэр Мун? Ну же, Твай... Твайлайт, ты что, плачешь?

Твайлайт подняла глаза от свитка и быстро утёрла копытом слёзы, начавшие скатываться по её щекам.

— Простите... Просто... я так рада.

— Всё правильно, сахарок, новости хорошие, — сказала Эпплджек, — хотя могли бы быть и получше.

— Разве ты не понимаешь, что всё это значит? — спросила Твайлайт, широко улыбаясь.

— Кажись, не совсем. О чём ты говоришь?

— Она больше не пытается быть Найтмэр Мун, — объяснила Твайлайт, снова вытирая глаза и стараясь сдержать слёзы. — Я думаю... Я думаю, моя Никс... возвращается.