Эпоха полночных кошмаров
Глава XII
Рэрити ощутила под собой толчки и мягкую плоть, а по сторонам от себя – многослойный ровный шум, раздававшийся резко и размеренно. Гриву и хвост до боли в отдельных прядях рвал и тянул назад ветер, он же бил по опущенным ресницам и сушил приоткрытый рот. Единорожка сомкнула губы и облизнула их, после чего осмелилась открыть глаза.
И увидела облако!
Но, не успела кобылка вздрогнуть, как у неё появился новый повод дёрнуться: облако осталось позади, а ещё ниже него оказалось полотно покрытой листьями земли с извивающейся узкой голубой полоской, подёрнутое спиралевидными разводами перистых облачков.
От неожиданности Рэрити вскрикнула и сжалась в комок, не забыв схватиться копытами за первое попавшееся: почти угольно-чёрную шею, короткая жёсткая грива на которой заколола ей лицо.
— Душишь! Душишь! – завопил пегас, резко остановившись и несинхронно заболтав в воздухе ногами. Единорожка на секунду поверила, что он собирается её скинуть, и в слепом страхе сдавила его шею ещё теснее. Голос жеребца превратился в хрип, и он всерьёз скинул кобылку, резко перевернувшись и взбрыкнув. Рэрити не знала, что можно сделать такое, не потеряв равновесия и координации, но этот пегас смог. Замок её всё ещё слабых копыт сломался – и кобылка, кувыркаясь на все манеры, полетела вниз.
Единорожка, надрываясь, закричала и вылупила глаза на медленно приближающуюся землю. Привыкший к теплу живот и внутреннюю часть ног обдало холодом: ранее несший Рэрити пегас летел на внушительной высоте.
Разум истерично вопил о том, чтобы кобылка воспользовалась телекинезом и замедлила своё падение, но его голос был заглушён истерикой. Единорожка никогда не поднималась выше зданий, выстроенных пони, да и там у неё под копытами был твёрдый пол. Положение, в котором она волею судьбы оказалась, было для бескрылых привыкших к стабильной опоре под копытами пони смерти подобно, и, будь у Рэрити что-нибудь в желудке или мочевом пузыре, она бы это исправила. Впрочем, даже если бы она не была так сильно напугана, выгорание не дало бы ей даже попробовать поискать в себе искры магии.
Рэрити навзрыд заплакала – слёзы бусинами оставались висеть наверху, падая много медленнее, чем она – и сложила копыта на груди в молитвенном жесте, не зная, что ей ещё делать. Единорожка никогда не была особо религиозна, а авторитет Императрицы признавала лишь из желания жить. Именно оно сейчас и копытоводило её действиями. Она уже готова была пообещать что угодно хоть Императрице, хоть её матери, хоть им обеим, когда удар грудью и животом выбил из неё воздух.
Удар обо что-то мягкое.
— Ха-ха! Только гляньте на её глаза! – и перед уменьшившимися до булавочной головки зрачками с трусливо сжавшимися вокруг них тёмно-голубыми радужками возникли смеющиеся глаза цвета вишни.
— Блять, так и знал – мне попадётся та, что боится высоты, — проворчал тёмного окраса пегас, сбросивший Рэрити – единорожка узнала его лишь по голосу, потому что он ещё не успел подлететь и находился над её спиной. В следующую секунду он возник рядом.
Писклявое гудение в ушах прошло, но зрение всё ещё дрожало и мутно пульсировало. Реальность воспринималась одновременно ясно и приглушённо. Белая кобылка, тяжело дыша, помотала головой и посмотрела на пегаса, спасшего её. Это был тот самый жеребец, который взорвал арену дымом и вывел Императрицу из себя, по-прежнему скрытый под чёрными лоскутами.
— Ну, ты как? – спросил он. Рэрити смогла только, сглотнув, покивать в знак того, что всё нормально. Она зачарованно смотрела на впечатлившего её жеребца. – Тандерлейн, возьми её… да это на время, не плачь, возьму я её обратно, раз она так тебя пугает. Достали эти тряпки, у меня уже всё чешется.
Чёрный пегас, Тандерлейн, проворчал что-то неразборчивое себе под нос и подставил спину. Единорожку перевалили на него, как тряпичную куклу. Она перевернулась, чтобы видеть, как разоблачается походивший на лидера пегас, и смотрела на это с редким вниманием, глазами зачарованной коровы.
Спектральный Шторм избавлялся от тряпок, которые просто летели на землю, с недоступным всё ещё напуганному недавним падением сознанию Рэрити проворством. Глаза единорожки расширились. Сперва – от невероятной расцветки всего секунду назад туго стянутых тканью гривы и хвоста. Цветами и их порядком окрас волос пегаса представлял собой совершенную шестицветную радугу; седьмой цвет, голубой, был равномерно разлит по его телу, представляя собой незабываемое зрелище. Неудивительно, что Спектральный Шторм скрывал свою внешность: даже кьютимарку, облако, стреляющее трёхцветной молнией, забыть было невозможно. Но все эти поразившие единорожку вещи меркли в сравнении с тем шокирующим фактом…
— ТЫ КОБЫЛА?!!
…что бунтовщик оказался не жеребцом.
Пегас…ка самодовольно ухмыльнулась: теперь понятны причины недостаточно мужественного голоса. А вот для кобылки он был грубоват: с какой-то хрипотцой, присущей заядлым алкоголикам. Натуральный пропитый голос.
— Огорчена? Успела влюбиться? – не растерялась она.
Единорожка чуть было не кивнула.
— Как тебя зовут?
— Спектральный Шторм.
— Странное имя для кобылы.
— Странное поведение для пони, которую выдернули с бойни. Не то, чтобы тебя собирались бить, конечно, но чисто формально можно было бы проявить немного любезности?
Рэрити с досадой заметила озорные искры в глазах Спектрального Шторма. Крылатая кобылка передразнивала манеру речи единорожки и была серьёзной лишь наполовину. «А дублёров у тебя, случайно, нету?» — подумала белая пони, не веря, что висящая перед ней ухмыляющаяся острячка и доведший Императрицу до белого каления пегас – одна и та же личность. «Впрочем, можно совместить. Тогда получится вполне правдоподобно», — рассудила единорожка и ответила:
— Спасибо, что спасли.
— Свисти, если что, — беззаботно ответила радужногривая. – Двинули, поняши! Земные, наверное, нас на сто корпусов обогнали.
— Подождите, — остановила уже метнувшуюся вперёд пегаску Рэрити. Тандерлейн, тронувшийся следом, проворчал что-то про «нашла такси», но остановился, как и Спектральный Шторм. – Что значит «земные»? Земные пони?
— Не только, — кивнула головой небесного оттенка кобылка. – И единороги, и даже пегасы – те, у кого не хватает силёнок лететь наравне с нами.
— Ага, — с редкой беззаботностью пролетела над ней вверх ногами светло-бирюзовая пегаска. – Не могут угнаться за нами и охраняют раненых. Ну, тащат их на спине – тех, кто идти не может. Мы тоже помогаем.
— Эй, а твой-то раненый где? – нахмурилась Спектральный Шторм.
— Ой, бля! – спохватилась Лайтнинг Даст и ринулась вниз, оставляя оранжевый шлейф с выделяющимся зигзагом в середине.
— Лошара, — бросила ей вслед Спектральный Шторм и полетела вперёд.
«И это повстанцы? – изумилась Рэрити. – То ли я в них ничего не понимаю и они и должны быть такими безответственными и легкомысленными, то ли я очень уж больная и брежу… хм. Если подумать… я не больна. Я очень хорошо себя чувствую…»
— Не могли бы Вы, — вежливо постучала она Тандерлейна копытом по шее, — спустить меня вниз? Я достаточно сильна, чтобы идти пешком, не вижу смысла занимать место, которое может понадобиться более тяжело раненым.
В голове был бардак. Хотелось спать. Возможно, единорожка будет жалеть о своём решении. Но Тандерлейн просто пожал плечами и, плавно заложив вираж, спланировал на землю. Рэрити во время полёта держалась одним копытом за его плечо, другим – аккуратно – за шею.
Жеребец приземлился рядом с длинной колонной ободранных, тощих, грязных, но осторожно-счастливых пони. Они осматривались с таким видом, будто впервые видели лес. Или, по крайней мере, впервые за долгое время. Рэрити спустилась на землю и благодарно кивнула Тандерлейну; жеребец коротко улыбнулся и, приняв на спину готового упасть в обморок иссечённого кнутом земного пони, скрылся с ним за облаками почти так же быстро, как летел с относительно лёгкой Рэрити.
Единорожка не знала, что происходит и где она. Единственное, что обнадёживало – эти пони не выглядели агрессивными. Напротив, они помогали друг другу. Последнее, что помнила Рэрити – то, как Эпплджек поймала её своими копытами. Белая кобылка подумала о том, как она будет выглядеть, если станет звать подругу. Не могли же повстанцы взять с собой только её?
— Эпплджек! – собравшись с духом, закричала Рэрити. На неё не обратили внимания. Единорожка побежала за колонной, догнала и, обгоняя сбоку, продолжила звать земную пони по имени.
Над толпой через некоторое время поднялась светлогривая рыжеватая голова, зелёные глаза скользнули по толпе и, уцепившись взглядом за Рэрити, в удивлении расширились. Эпплджек снова встала на все четыре копыта и через образовавшийся в обходящей её толпе просвет подскочила к единорожке, не находя слов для приветствия или выражения радости и только шумно выдыхая и смеясь, слегка пританцовывая. Кобылка обняла земную пони копытами за шею, спрятав смех в её распущенных волосах.
— Как я рада, что с тобой всё в порядке, — тихо произнесла наконец Эпплджек.
Единорожка улыбнулась в ответ. Перегруженный бегом организм медленно обмяк в копытах всё более удивляющейся земнопони, пока Рэрити совсем – в который уже раз – не потеряла сознание. Но на этот раз она смогла восстановиться.
…Рэрити поворочалась, проверяя степень послушности своего тела. Под ней что-то зашуршало.
— Не двигайся, Рэрити, — тихо попросил голос, заставивший единорожку в неверии распахнуть глаза. Флаттершай с заплетёнными в две косы волосами с заботой подруги и строгостью врача в глазах смотрела на белую кобылку. – Тебе вредно встав…
— ФЛАТТЕРШАЙ!!! – закричала единорожка, обняв пегаску и притянув к себе; та от неожиданности тихо пискнула и запоздало обняла Рэрити в ответ. – Ты цела!
— К-конечно, я цела, — заикаясь от волнения, ответила стеснительная кобылка.
— Где мы? – Рэрити осмотрелась. Она находилась в каком-то подобии шалаша, сплетённого из веток и кустов и представляющем собой почти правильный купол. Роль подстилки играла куча соломы, накрытая покрывалом. На стенах были развешены травы, держащиеся между переплетёнными ветками. Вход был неровной открытой аркой, в которую лился хмурый серый свет осеннего дня. – Сколько я спала?
— Полтора дня с нашего прибытия, — мягко ответила Флаттершай. – Мы сейчас в лагере штормовиков.
— Кого?
Пегаска рассказала Рэрити о движении, организованном Спектральным Штормом, борющемся за освобождение от тирании Императрицы, помогающее нуждающимся и избавляющее пони от рабства.
— Ох… — не поверила своим ушам единорожка. – Как… как такое возможно?
— В системе Спектрального Шторма есть кое-какие недоработки, — покивала Флаттершай, — но…
— Нет, — перебила её белоснежная пони, — я имела в виду – как Спектральный Шторм додумалась до этого?
— О. – выдохнула Флаттершай, поводила глазами по полу в раздумьях и удивлённо посмотрела на Рэрити. – Я не знаю. Не знаю… — повторила пегаска. – Спектральный Шторм… она просто чистое вдохновение для всех нас. Она делает нас лучше.
— Как ты выбралась? – нетерпеливо спросила единорожка. – Тебя спасла Спектральный Шторм?
Пегаска с нежной улыбкой покивала и неуверенно произнесла:
— Тот стражник уже готов был… эм… сделать со мной то, что задумал… он как раз закончил грузить вас с Эпплджек в клетки… а потом вернулся ко мне, но Спектральный Шторм лично свернула ему шею. Прямо в полёте… это было впечатляюще, но я думаю, что можно было просто сказать… потом стражники бросились на жителей Понивилля, и штормовики не заметили, что повозка уехала.
В шалаш лихо запрыгнула Эпплджек, поправила копытом подпрыгнувшую на её голове ковбойскую шляпу и дружески ударила нежно-жёлтую кобылку по спине, едва не переломив её.
— Позже Флаттершай смогла подобраться к Спектральному Шторму и попросить спасти тебя! – задорно сказала рыжая земная пони и издала короткий радостный клич.
— Правда? – растроганно произнесла Рэрити.
— Чистая правда! – бойко подтвердила Эпплджек.
— А Свити Бель? Свити Бель вы тоже спасли?
Улыбки подруг единорожки стремительно потускнели. Рэрити нервно повела ушами. Флаттершай и Эпплджек переглянулись, немо спрашивая друг друга, что делать.
— Мы не нашли Свити Бель среди рабов, — решилась земнопони. – Скорее всего, её придавило, когда всё начало рушиться.
— Свити Бель не было среди рабов, — ухватилась за соломинку единорожка, — она была в доме Фэнси Пэнтса!
— В чьём-чьём доме? – не поняла Эпплджек.
Рэрити не ответила. Она поднялась на ноги.
— Мне срочно нужно поговорить с Спектральным Штормом. – не терпящим возражений тоном объявила рогатая кобылка.
— Рэрити, если ты перенапряжёшься, ты снова потеряешь сознание! – неожиданно строго сказала Флаттершай, преграждая единорожке путь. Очевидно, она выполняла здесь обязанности врача. Отважный блеск в глазах исчез со следующей промямленной фразой: – Я сама позову Спектрального Шторма. Ч-что ей передать?
— Не суетись, сахарок, — нежно приобняла пегаску Эпплджек. – Я об этом позабочусь. Так что ей передать, Рэр?
Единорожка думала несколько секунд, рассматривая свои копыта.
А через полчаса Спектральный Шторм галопом прискакала в шалаш: Эпплджек принесла ей весть, которую пегаска не смогла проигнорировать.
Настоящим именем Спектрального Шторма было так подходящее к её радужной гриве Рэйнбоу Дэш, но более рьяно, чем само имя, пегаска охраняла только историю его изменения. Только одна пони знала лидера повстанцев как Рэйнбоу Дэш – та, с которой кобылка делила ложе.
Сразу после налёта на столицу, возвращения в лагерь и беглого осмотра освобождённых рабов – и всё это спустя как минимум сутки – Лайтнинг Даст со странным, но таким знакомым Шторму блеском в глазах дёрганно оттащила радужногривую пегаску в их общий шалаш и безо всякий прелюдий агрессивно бросила на подстилку.
Спектральный Шторм весело взвизгнула и обняла своё доверенное лицо копытами, дразня пегаску невозможностью вырваться из хватки и сдвинуться ниже; они так и возились несколько минут, борясь за право быть сверху: Лайтнинг с похожим на рык ворчанием и Шторм с беззаботным хрипловатым смехом.
Радужногривая не спешила: её тело не взрывалось возбуждением после каждого сражения. Она, играя, позволяла Лайтнинг Даст побеждать, а потом бесцеремонно возвращала себе первенство. Наконец бирюзовой пегаске удалось обхитрить партнёршу, вывернуть одно из копыт из её захвата и схватить одно из крыльев Шторма, как трофей победителя.
Спектральный Шторм прикусила зубами свою нижнюю губу; её взгляд затуманился – она уже успела завестись от эротической борьбы, и этого прикосновения ей хватило, чтобы возбудиться окончательно. Лайтнинг Даст же коварно воспользовалась заминкой партнёрши, притянула её к себе, толкнула вниз и, нависнув сверху, голодным зверем впилась в её губы.
Они целовались так же, как делали всё остальное – нахально. С шумным дыханием, влажными звуками, до безобразия мокро. Пегаски кусали друг друга, сплетали языки и целовались так глубоко, что, казалось, скоро достанут партнёрше до гланд. Зашуршали копыта по шерсти; сталкиваясь, ласкали друг друга и скользили дальше.
— Дотронься до меня там, — недовольно прошипела Лайтнинг, глядя в пожар глаз Шторма, когда она снова раздражающе задразнила передними ногами летательные мышцы расправленных по сторонам и напряжённых до каменного состояния крыльев бирюзовой кобылки.
— Я буду делать всё, что посчитаю нужным, — жёстко ответила Шторм и больно укусила Лайтнинг в шею, почти до крови. Кобылка с оранжевой гривой рвано застонала, выгибаясь и открывая лидеру повстанцев ещё больше уязвимых, чувствительных мест. – И так долго, как посчитаю нужным! – укус прямо за основание уха, разящий сильнее любого удара. Бирюзовая пегаска инстинктивно обвила тело Шторма дрожащими задними ногами и толкнулась к ней бёдрами; брызнуло несколько блестящих капель и впиталось в солому.
Основным развлечением для этих пегасок была игра, которую все называли «кто дольше продержится», а они – «кто быстрее заставит другую кончить». Разные названия, одна и та же суть, но для пони, обожающих скорость и следивших за имиджем, называть некоторые вещи не своими именами было приятнее. А нездоровая доля «плохого жеребца» и просто «жеребца» в каждой из них давала весомый повод называть первую кончившую «скорострелом», и не важно, как долго длилось соитие. Так проходили нормальные отношения Спектрального Шторма и Лайтнинг Даст: колкие слова, ехидные комментарии, полушутливые драки, смех – и снова всё по-прежнему, и снова всё сначала.
А то, что Шторм решила пойти в их привычной игре трудным путём и своими долгими ласками дать бирюзовой кобылке шанс перехватить первенство, добавляло перчинки и освежало ощущения.
— …потому что я знаю, что тебе это понравится, шлюxa, — прошептала в пульсирующее от укуса ухо Шторм.
Лайтнинг Даст мелко вздрогнула от этого голоса, но тут же попыталась это скрыть, завязав борьбу, однако рывком подлетевшее к её петельке небесно-голубая передняя нога мгновенно подавила бунт. Кругляш копыта гладил набухшие и увлажнившиеся губы, раздвигал их и ритмично нажимал на клитop.
Бирюзовая пони не собиралась проигрывать. То, что она всё ещё была сверху, давало ей свободу движений; хвостом, полным сечёных волосков, Лайтнинг стегнула радужногривую по её собственной промежности и, вырвав из партнёрши первые ноты стона
— Звините, шо отвлекаю.
услышала голос с ярким деревенским акцентом.
Пегаски, не страдавшие ни комплексом неполноценности, ни излишней стеснительностью, сначала медленно посмотрели друг другу в глаза, а потом, ненавязчиво отрывая от гениталий друг друга копыта и хвосты, но при этом так же ненавязчиво гладя и намекая, что игра ещё продолжится, одновременно повернули головы к арке входа их шалаша. Отступив на шаг, там стояла оранжевая земнопони, спрятав лицо под опустившимися вместе с головой полями буроватой изодранной вздрыг шляпы.
— Что-то важное, Эпплджек? – спросила Спектральный Шторм тоном, которым имела право пользоваться прерванная во время самого интересного кобылка.
Оранжевая земная пони ничуть не смутилась открывшегося ей зрелища и лишь из слабого чувства такта спрятала глаза. Она всю жизнь провела на ферме, среди животных, которые спаривались и давали потомство каждый год; это было естественным процессом, и Эпплджек привыкла воспринимать его как должное. Не говоря уже о том, что сами жители на праздники устраивали оргии и императорские стражники совершали налёты, чтобы грабить, убивать и насиловать. Поэтому, не говоря больше ни слова об отношениях Лайтнинг и Шторма, она перешла к делу:
— Моя подруга Рэрити хотела передать тебе кой-чего. Она была на совете Императрицы…
Взгляд Спектрального Шторма сменился с раздражённого на внимательный и удивлённый; она жестом попросила бирюзовую пегаску сойти с неё, и Лайтнинг Даст, ворча себе под нос, подчинилась. Радужногривая кивнула Эпплджек, прося продолжать, и стала подниматься.
— …и слышала, шо Императрица запросила помощи у… чай… чей…
— Чейнджлингов? – с придыханием и опаской спросила лидер повстанцев.
— Не знай, — пожала плечами бывшая фермерша, — я не особо запомнила, как они обзываются. Спроси у неё сама.
Рэйнбоу Дэш, встряхнув крыльями и прогоняя разливающееся по ним негой оцепенение, вышла из шалаша и попросила отвести её к Рэрити.
— Ты уверена? Совершенно точно уверена?
— Я слышала это своими ушами, — кивнула белоснежная единорожка. – Чейнджлинги будут посланы, чтобы зачистить подземелья от алмазных псов.
Рэйнбоу Дэш нахмурилась. Она прошла взад-вперёд по тесной хижине, нетерпеливо и недоверчиво дёргая кончиком лохматого радужного хвоста. Рэрити, ожидая ответа, подумала, что её волосам не помешал бы хороший уход, но зато крылья были безукоризненной чистоте, а копыта – не такие грубые, как у земных пони. Очевидно, Шторм больше летала, чем бегала, но её тело было нигде не перекачено. Мускулы равномерно перекатывались под шкурой, шерсть на которой росла неровно из-за шрамов и зарастающих царапин. Единорожка с удивлением приметила пару свежих…
— Я могу ей верить? – хмуро спросила Спектральный Шторм. У неё не было особого выбора касательно слушателей: самое долгое – немногим меньше недели – здесь пробыла только Флаттершай.
Эпплджек топнула копытом, подкрепляя этим клятвенным жестом священную для её расы связь с землёй, а потом приложила переднюю ногу к груди и чётко ответила:
— Рэрити – благороднейшая кобылка из всех, кого я знаю.
— Если Эпплджек верит Рэрити, то и все остальные могут, — активно покивала Флаттершай, открыто и по-жеребячьи улыбаясь.
— А что ты делала на том совете? – повернулась к единорожке радужногривая пони.
— Я была среди приведённых туда рабов.
— И ушла живой? Как?
— Не я одна ушла живой! – возразила Рэрити, в лучших чувствах оскорблённая тем, что её, как она начинала понимать, считают шпионкой.
— Но на тебе ни царапины, — подозрительно прищурилась Спектральный Шторм и ткнула единорожку подошвой копыта в плечо. – Ни малейшего синяка! И на тебе не было блокатора!
— Её выпустили на арену! – весёлый звонкий голос заставил всех четверых вскрикнуть разными голосами и с удивительным для не особо доверяющих друг дугу пони единодушием отшатнуться в испуге к входной арке. У дальней стены стояла, любопытно и даже как-то неестественно сильно склонив голову набок, яркая розовая пони с гривой почти ало-малинового оттенка. Безумно кудрявой, до самого последнего волоска чёлки гривой. – С единорогов, которые выпускаются на арену, блокаторы снимаются. Иначе они ничем не отличаются от земнопони.
— Ты как сюда пробралась?! – закричала Спектральный Шторм. – Я контролировала выход!
— Через окно, глупенькая, — беззаботно ответила розовая кобылка и ткнула передней ногой вправо.
— Какое, к Дискорду, ок… — рык лидера повстанцев оборвался в связи с тем, что её нижняя челюсть резко перестала контролироваться и рухнула: в указанном земнопони направлении действительно зияло аккуратное овальное отверстие окна с трапециевидной дырочкой внизу — настоящий воздушный шарик. – Чт… как… его тут не было!
— Поэтому я его проделала, — невозмутимо ответила кудрявая пони с полным осознанием логичности своих слов. Рэрити начинала чувствовать себя как в каком-то балагане.
— Ка-а-ак?! – фейсхуфнув и проведя копыто вниз до подбородка, протянула обессиленно Шторм. – Че-е-ем?! Хотя, забудь, я даже знать не хочу!
— Я Пинки Пай, помните? – захихикала до жути странная и необъяснимая пони. Это было произнесено как напоминание, вроде "лимон же кислый, вы что, забыли?".
Рэрити тут же посмотрела… не на кьютимарку, на волосы.
— Как тебе удалось так быстро… — копытом единорожка покрутила около своего уха, изобразив что-то наподобие кудрей кобылки.
Спектральный Шторм по-другому истолковала жест и, протянувшись к уху белой кобылки, пробормотала краем рта:
— Вероятно, на неё упало что-то из копыт вон тяжёлое.
— А-а-а, кудряшки-веселяшки?.. – с широченной заразительной улыбкой уточнила Пинки.
— ЧТО. – покорёжило Рэрити. Пинки Пай не обратила на её гримасу никакого внимания и продолжала:
— …они надуваются, когда мне супер-весело, — внезапно её грива и хвост действительно на мгновение надулись ещё больше. Флаттершай, подумав, что они сейчас лопнут, тоненько ахнула и нырнула за Эпплджек.
— Оки-доки-локи, — снова заставив Рэрити страдальчески поморщиться от такого искажения речи, ритмично оттарабанила розовая земнопони. – Пойду найду что-нибудь для увеселения, — и она, хихикая, прыжками выбежала из шалаша. Четыре пары глаз смотрели на неё, пытаясь понять, как можно передвигаться, даже прыжками, держа все четыре копыта вместе и не падая при этом.
Через пару секунд Спектральный Шторм с громким в воцарившейся тишине «м-мэ» нерешительно открыла рот, вспомнив о своих обязанностях и полномочиях, но не смогла поймать нужную для допроса и раскалывания шпиона напряжённую волну. После визита Пинки Пай иррационально не хотелось накалять обстановку: сразу после устроенного розовой кобылкой цирка это было бы как минимум смешно. Поэтому Шторм, смирившись со сложившимися обстоятельствами, тяжело вздохнула и решила оставить свои подозрения насчёт Рэрити на потом. Она снова нервно заходила из стороны в сторону, вслух рассуждая:
— Чейнджлинги – это плохо. Они умеют превращаться, у них есть и полёт, и магия. Они размножаются, как бешеные – такое чувство, что у них круглый год течка и круглый год оpгии. Они разделаются с алмазными псами если не на раз, то очень быстро. – покачнувшись на копытах, пегаска остановилась и потёрла лоб крылом: — Ох, это не хорошо.
— Зачем Императрице захватывать алмазных псов? – недоумевала Рэрити. – Они не должны никому мешать… хотя бы потому, что я даже не знаю, как они выглядят!
Флаттершай с Эпплджек переглянулись, словно телепатически обмениваясь воспоминаниями, и земная пони кивками выразила согласие: она тоже никогда не встречалась с алмазными псами. Однако робкая пегаска вдруг воодушевлённо вскинула нежные крылья и громко для себя воскликнула:
— О, я знаю их! Они удивительны! Но зачем… они… нужны Императрице?
Спектральный Шторм повернулась к жёлтой кобылке, заставив её смутиться и забормотать извинения за то, что та привлекла к себе внимание. Но, видимо, радужногривой летунье было просто необходимо завершить свои мысли, облечь их в форму, и она ответила:
— Когда пала последняя земля, которую могла найти Императрица, через некоторое время она загорелась идеей подчинить себе все рудники, шахты и карьеры. Древняя cyкa с таким остервенением искала и собирала ресурсы, будто ей больше жрать нечего. И, если леса ей были не нужны, без драгоценных камней у неё словно xyй не вставал.
— Но Императрица – кобыла, — осторожно заметила Эпплджек.
— О, дорогая, я бы так не спешила, — торопливо и с отвращением ответила белоснежная единорожка. — …Потом расскажу.
— Я понятия не имею, зачем она всё это делает, — возобновила рассказ Шторм, — но у меня насчёт такого коллекционирования какое-то нехорошее предчувствие. А об истреблении всех рас, которые встают между ней и месторождениями, и говорить не нужно. Алмазные псы – неплохие ребята, если не смотреть на запах изо рта, способный убить Биг Мака – и у них есть колоссальные запасы драгоценностей. Они контролируют области вокруг Вечносвободного леса и убивают всех нарушителей границ, до кого могут дотянуться.
— Вечносвободный лес – это место, где мы находимся? – Рэрити посмотрела вверх так, будто над головой был раскинут зелёный полог, а не потолок, сплетённый из веток. – Тогда вы почему ещё живы?
— У нас союз. – коротко ответила Спектральный Шторм. Она ненадолго задумалась. – Если это правда, то такая информация будет нам очень полезна. Предупредим алмазных псов – получим лишнюю помощь.
— Мне тоже нужна помощь, — чувствуя себя отвратительно, произнесла Рэрити. – Моя младшая сестра осталась в Кэнтерлоте. Освободите её, пожалуйста.
Лидер повстанцев медленно приподняла бровь и с всё возрастающим подозрением посмотрела на единорожку. Атмосфера вновь начала стремительно накаляться.
— Рэрити, — с холодом в голосе произнесла Спектральный Шторм. – Только из благодарности к предоставленным сведениям я не стану настаивать на ответе на вопрос, почему ты вышла из opгии Императрицы со всеми целыми костями и без единого синяка…
— Меня вылечили магией! – сгоряча выпалила единорожка, надеясь тем самым угодить пегаске.
— Ты была там на правах раба, и к тебе применяли продвинутую магию для твоего же блага? Тебе не кажется это странным?
— Прекрати, Спектральный Шторм! – гаркнула Эпплджек, прижав уши к голове. Флаттершай поспешила смягчить выпад:
— Рэрити не шпион, она всю жизнь провела с нами в Понивилле. Знала бы ты, как много она делает для своей сестры и для нас тоже! Пожалуйста, помоги ей!
Единорожка не сразу поняла, что ради неё пастельная пегаска преодолела свой страх и выступила перед лидером повстанцев. Шторм с удивлением посмотрела на обычно тихую кобылку, её глаза перебегали с одной черты тощей Флаттершай на другую, но она даже не думала дрожать под взглядом радужногривой, пока та сама не расслабилась и не вздохнула, очевидно, найдя в хрупкой пони что-то такое, чему можно верить.
— Я никогда не бросаю жеребят, — медленно и тяжело произнесла Спектральный Шторм, — но отправляться в повторную экспедицию ради всего лишь одной кобылки, даже если она – твоя горячо любимая сестра? …Я могу выделить тебе добровольцев. – Эпплджек и Флаттершай мгновенно вскинули копыта, и Рэрити зарделась от их преданности ей. – Но я не пойду с вами. Я не брошу своих пони. Я должна быть с ними по крайней мере месяц.
Рэрити уже признала правоту лидера повстанцев: как бы это ни было цинично и зверски, но из-за одного жеребёнка крайне глупо рисковать целым ополчением... однако, как только слова Шторма были произнесены, снаружи словно с пустого места раздались звуки шумной перебранки. Шторм выскочила из шалаша; земнопони, единорожка и пегаска друг над другом выглянули в арку. Лидер повстанцев подбежала к сцепившимся в дерущийся комок земному пони и единорогу и ударом копыт в землю – и прямо по ним заодно – разняла их. Жеребцы, вздрогнув, уже пригнулись было к земле, чтобы поклониться, но опомнились и выпрямились.
— В яму! Оба! – гневно рявкнула радужногривая кобылка.
— Мы больше не рабы! Мы не принадлежим тебе! – взвился единорог. – Теперь мы свободные пони!
— То, что вы больше никому не принадлежите, не освобождает вас от того, что вы не должны грызться друг с другом! – рыкнула Шторм. – Это не рабская обязанность, это сознательность и ответственность каждого пони, свободен он или нет. Вы должны держаться вместе и помогать друг другу! И я не собираюсь ограничивать вашу свободу. Вы совершили проступок и должны понести наказание, чтобы осмыслить это. – Шторм повелительно махнула копытом в сторону канавы с хмуро-разочарованным выражением на лице. Когда драчуны, недовольно косясь друг на друга, убрели в сторону ямы, пегаска подняла уши и весело обратилась к кольцу пони вокруг себя: — Как хорошо, что вы все собрались! Мне нужно… три добровольца для маленького, но опасного и важного задания!