← Глава 6: Тяжесть потери Глава 8: Ночное задание →

Гнет Судеб

Глава 7: Оазис

Шум. Вокруг был лишь шум. Раздражающая смесь из звуков, среди которых были мужские и женские голоса и громкие гудки автомобилей. Я открыл глаза и увидел перед собой городскую улицу, тротуары которой были полностью заполнены пони и антропони: некоторые из них просто шли молча с задумчивыми или кислыми лицами, а некоторые же стояли и разговаривали, но из-за шума суть разговора очень сложно понять. Я начал оглядываться по сторонам, дабы понять, где я конкретно нахожусь, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы мне сразу поведать о моем местонахождении. Однако ничего из числа достопримечательностей или каких-либо запоминающихся объектов я так и не обнаружил; лишь высокие многоэтажные дома, некоторые из которых были покрытыми редкими трещинами, а некоторые же украшены всякими вывесками, рекламирующие то кафе, то какой-то бутик. Взглянув наверх, я обнаружил, что небо было полностью закрыто густыми серыми облаками, не пропускающие ни единого лучика солнца. Вернув свою голову в изначальное положение, я продолжил осматриваться и заметил одну любопытную особенность: этот город и город из того странного сна были слегка похожи.

Решив не стоять на одном месте и не привлекать внимания, которого, к моему удивлению, оказалось много, я неспешно зашагал вправо по тротуару вместе с огромной толпой пони. Странным оказалось то, что с каждым шагом шум... да и все звуки, окружающие меня, становились тише. И я продолжил так идти, пока не наступила полная гробовая тишина. Гудки автомобилей, галдеж пони — все это исчезло, несмотря на то, что меня по-прежнему все это окружало. Я остановился, а вместе со мной остановились и все пони, смотря прямо на меня. И лишь обратив внимание на всех окружающих меня пони, я заметил кое-что, что заставило орду мурашек пройтись по моей спине. Их лица, руки, ноги — у всего этого отсутствовала шерсть, кожа да и плоть в том числе. Лишь оголенные кости.

И мне хватило всего несколько секунд, дабы понять, что вокруг меня скелеты — те самые бедняги, кому не удалось спастись от бомбы, чьи костяные останки до сих лежат во многих разрушенных городах, ожидая того момента, когда их наконец закопают. И как только я понял это, то сразу же обнаружил, что толпа этих скелетов остановилась и стала наблюдать за мной. Я же старался не делать никаких резких движений, дабы не обеспечить себе место под огромной кучей костей. Но даже несмотря на это, скелеты сразу же набросились на меня, кусая и царапая все, до чего они могли добраться. И... вновь появился этот рейдер вместе с его безумным смехом. Он подошел ко мне как раз в тот момент, когда моя голова торчала из-под кучи костяных тел, до сих пытающихся меня убить.

— Я как погляжу, ты неплохо здесь развлекаешься, — после этих слов он заржал своим противным смехом. — Да, ты у нас прямо знаменитость. Фанаты так и кидаются на тебя, — пока тот ржал, я кое-как пытался скинуть всю эту орду, но, к сожалению, безуспешно.

— Просто... просто сделай то, за чем пришел, — безразлично произнес я, на что тот просто продолжил смеяться. Закончив, он лишь протянул в сторону руку, и прямо на его ладони неизвестно откуда образовалась миска, в которой лежало... гнилое яблоко. И почему я не удивлен?

— Зачем так скоро заканчивать веселье? Оно ведь только началось! — и схватив несвежий фрукт, он отбросил миску в сторону, которая мигом исчезла, превратившись в дым, после чего наклонился прямо к моему лицу и начал медленно подносить яблоко к моему рту, который я всеми силами, которые у меня еще остались, пытался крепко сомкнуть. Только вот жаль, что с носом нельзя сделать так. — А теперь, откро-о-ой ро-о-отик... — заметив, что я сопротивляюсь, он долбанул меня кулаком прямо по зубам, тем самым ослабив мою защиту, и пока мой рот был открыт, он воспользовался шансом и мигом запихнул эту гадость, вкус которой сразу же ударил по моим вкусовым рецепторам, вызывая рвотные позывы. Я сразу же выплюнул эту дрянь, на что рейдер незамедлительно отреагировал, ударив меня на этот раз в челюсть. — Знаешь, в прошлый раз ты был более послушным. Что, слишком много наглости успел поднакопить?

— Ага, а еще опыт в отстреливании тебе подобных тварей, — с ухмылкой ответил я, но внезапно почувствовал, что скелеты наконец смогли прокусить мою шкуру и сейчас рвали ее своими погаными зубами, потихоньку добираясь до внутренних органов. Это больно... Неимоверно больно.

— А оборзел-то еще как, — с безумной улыбкой сказал рейдер и вытянул руку, в которой сию же секунду появился мой револьвер. — Знаешь, таким ты мне нравишься больше всего, — приподняв глаза с оружия на меня, он приставил дуло оружия к моему лбу. А в это время скелеты уже добрались до моих внутренних органов, выдергивая из все, что только можно, пожирая. — Не, право мучить тебя есть только у меня! Так что, не разочаруй меня в следующий раз. Пока-пока! — и на этих словах он нажал на спусковой крючок.

Резко поднявшись с кровати и слегка потянув из-за этого спину, я, обливаясь холодным потом, пытался прийти в себя, не понимая, где я нахожусь. Взор до сих пор был замутнен, голова безумно ныла, а сердце колотилось так, будто собирается взять, пройтись по моему горлу и выпрыгнуть изо рта наружу и бодро побежать в своем направлении. Через пару минут, когда сердцебиение стало более-менее спокойным, я смог окончательно прийти в себя. Поднявшись с кровати и потянувшись, я решил проведать Кайри. Зайдя в комнату, куда я ее вчера ночью положил, я заметил, что она еще спала, свернувшись в милый клубок. Что ж, пусть спит. Она как-никак выполнила большую часть плана, так что она в полном праве заслуживает хороший сон. Тихонько прикрыв дверь, я не спеша побрел наружу.

Утро уже давно наступило, как и солнце давным-давно поднялось на небосвод, освещая и грея все вокруг. Я вышел из дома и сразу же сморщился от слишком яркого света. Более-менее привыкнув, я убрал руку с лица и зашагал к месту, где в последний раз оставил Пиранью. Хм... странно это. Сколько раз я оставлял машину без присмотра на большие промежутки времени, а еще никто, ну кроме лишь Мертвеца, не удосужился ее угнать или в крайнем случае разобрать. Неужели у скитальцев, да и выживших в целом, так заведено, что чужой транспорт они и пальцем не тронут? И с этой мыслью я шел до самой Пиранью.

Добравшись до нее, я ужаснулся, но на этот раз намного сильнее, чем вчера, и несколько раз проклял свои гребанные планы. Машина выглядела так, будто ее собирались сдавить прессом, при этом обстреляв всевозможными калибрами. Черт, да на такой машине даже опасно ездить, ибо не знаешь, когда она может ебнуть или, в лучшем случае, заглохнуть. Закончив анализировать повреждений, я принялся обдумывать, что мне делать, чтобы хоть как-то починить важные элементы транспорта... И тут у меня выпучились глаза, и я подбежал к Пиранье, подняв капот. И то, что мне пришлось увидеть, заставило меня чуть ли не плакать, после чего я ударил себя по лбу пару раз и еще несколько раз проклял все мои идеи и планы. Мотор был полностью издырявлен, что заставило меня задуматься, как вообще в таком состоянии машина могла передвигать. Глядя то на поврежденный мотор, то на на Пиранью в целом, я понял, что здесь ничего ремонту не подлежит, а если быть точнее, то ремонт здесь просто-напросто бессмысленен, так как в любом случае машина или взорвется, или просто заглохнет.

Закрыв капот, я со злости пнул небольшой камушек рядом со мной... который оказался огромным булыжником, погребенный под песком. Несмотря на то, что у меня копыта, боль не заставила себя ждать, и уже спустя пару секунд я прыгал на одной ноге, держась за больную ногу. Когда боль слегка приутихла, я смог опустить ногу, после чего принялся думать над проблемой, которая хоть и не может быть полностью решена, но, во всяком случае, частично решена должна быть точно. Что мне делать с Пираньей?

Зная, что ремонту она подлежать не может, но хотя бы что-то с ней надо сделать, чтобы она была в строю хотя бы чуть больше времени... ну и еще, чтобы она не рванула в любой неподходящий момент. Сняв с себя рюкзак, я взглянул на все его содержимое, надеясь найти хоть что-нибудь полезное для ремонта Пираньи. Однако, мне удалось найти запчасти, которые я сохранил с прошлого ремонта. Кроме них, увы, я не смог ничего найти более, но и этого вполне достаточно. Открыв крышку капота, я начал пристально анализировать все повреждения, пытаясь найти те, которые самые значительные и легко исправимые с помощью тех вещей, которые мне удалось найти. К счастью, я нашел несколько из них и, проявив небольшую смекалку и опыт, заработанный за все время обучения и работы с Дисайт Партом, смог устранить их... но, тем не менее, у Пираньи осталось еще куча опасных повреждений, которые, к большому сожалению, устранить можно, лишь заменив саму часть.

Закрыв капот машины и убрав инструменты и оставшиеся детали, которые не пошли в ход, к себе в рюкзак, я надел его на одно плечо и уже было хотел возвращаться в дом, но неожиданно я встретил взглядом Грендалин, стоящую неподалеку от дома. И вид у нее... подавленный, если не морально уничтоженный. Полагаю, смерть ее друга очень сильно отразилась на ней, как смерть моего учителя отразилась на мне в тот день. Судя по ее глазам, которые вот-вот могут закрыться, могу смело сказать, что она не спала всю ночь, оплакивая Ангерта... М-да, потеря дорого тебе пони — самое худшее явление, что может случиться в этой жизни и, к огромнейшему сожалению, самое частое явление в наше-то время, когда балом правят постоянные смерти, перестрелки, безумные рейдеры и... АНЭ. И мне ее жаль... Даже слишком жаль.

— Как погляжу, ты занимаешься делом, — с хрипотой в голосе произнесла она, медленно подходя ближе. — Не думала, что ты и машины умеешь чинить.

— До того, как уйти из своего города, у меня была профессия автомеханика. Так что, я в большей степени знаю, как ремонтировать транспорт, — с капелькой тщеславия ответ я. — Только вот Пиранью уже не починишь без должных деталей, — взгрустнул я, тяжело вздохнув.

— Без должных деталей? — переспросила антропони. — Каких, к примеру?

— Поверь мне, их требуется настолько много, что, боюсь, ты их всех и не запомнишь, — ухмыльнулся я. Судя по тому, что на ее мордашке появилась слабая улыбка, мне удалось хоть чуть-чуть приподнять ей настроение, однако ненадолго, ибо улыбку в сию же секунду исчезла. И все-таки тяжело кому-то приподнять настроение после смерти их родных или близких. Да и разговор как-то зашел в тупик, поэтому я начал думать, как бы сменить тему, и через минуту мне в голову пришло кое-что.

— Грендалин... почему ты стала изгоем? — поинтересовался я с серьезным видом. Видимо, мой вопрос оказался слишком неожиданным для нее, потому что я сразу же заметил замешательство на ее лице, которое в скором времени сменилось на смирение.

— Полагаю, мне стоит тебе рассказать все, — я кивнул. — Надеюсь, ты поймешь меня, почему я это сделала... Через год, после того, как взорвалась паровая бомба и все выжившие вышли наружу, начался сбор добровольцев в скитальцы. В то время наш город еле-еле сводил концы с концами: еды катастрофически не хватало, поэтому у многих жителей было сильное недоедание, а у некоторых истощение. Единственное, что у нас было в полном достатке, — вода, но и она могла рано или поздно закончится. Моя мама... хотела помочь всем, поэтому она решила вступить в ряды скитальцев, чем и обеспечила весь город всем самым необходимым. Благодаря ей, наш город мог спокойно существовать, время от времени отбиваясь то от жалких бандитов, то от рейдеров. И ради хорошей жизни всех мама отправлялась в далекие уголки мира, рискуя своей жизнью. А когда она приезжала, то рассказывала о всех ее приключениях, о том, как она помогала своим одногруппникам, когда те попадали в самые неприятные ситуации. Я гордилась ей и хотела стать такой же, как и она. Я узнала, что мама была снайпером с именем “Шепчущая тень”. Не знаю, почему у нее было именно такое имя, но оно мне безумно нравилось. Я даже попросила одного старика, который в прошлом был военным, чтобы он научил меня стрелять, и тот согласился, — на этих словах лицо Грендалин начало грустнеть. — Спустя два года я узнала, что моя мама... погибла. Как мне рассказали, она осталась прикрывать свою группу, когда на них напали странные существа, и это выбило меня из колеи. Я была в полной депрессии, но не прекращала учиться у того старика, потому что я поставила себе цель — стать скитальцем. А через несколько лет мне выдался такой шанс. Я стала скитальцем и, взяв второе имя своей матери, вступила в группу. Мы хоть и быстро подружились и на все миссии ходили вместе, но... я чувствовала себя какой-то одинокой. Несмотря на все это, я очень гордилась, что пошла по стопам своей мамы... пока не настал тот день, когда я узнала всю правду... Проходя по улицам Хуфенмейраса, я нечаянно подслушала разговор каких-то антропони. И они разговаривали о моей маме. Из их разговоров я узнала, что она погибла не от лап существ, а от пуль ее собственных напарников. Они расстреляли ее, потому что не хотели делить добычу из найденного ими бункера. Также я узнала имена убийц. В течение долгих месяцев я выясняла, где они находятся, узнавала все их маршруты и выжидала удобного момента, чтобы выпустить пулю в их поганые головы... чтобы прошептать им из тени последние слова прощания. Первых двух я убила без труда, с третьим оказались небольшие затруднения, которые, к счастью, обошли меня стороной. Но вот последний... тот зассал, узнав об участи его блядских дружков, и поэтому всегда находился в толпе. Я... я убила его прямо на глазах у всех пони, что и решило мою судьбу. Скитальцы мысленно поставили на мне клеймо изгоя и уже собирались казнить без суда и следствия, но... им помешал один антропони. Не знаю, как его звали, кем он был вообще и зачем он полез спасать меня, но он отпустил меня, напоследок сказав лишь эти слова: “Теперь дорога скитальца для тебя закрыта. Уходи! Теперь ты идешь по дороге изгоя!”. Теперь... ты знаешь, почему я стала такой, — заключила Грендалин, опустив глаза. Я все это время внимательно слушал ее, стараясь не перебивать и не задавать вопросов. И лишь в тот момент, когда она закончила свой долгий рассказ, я был ошарашен судьбой этой антропони.

Она бросила все свои мечты, стремления стать тем, кем была ее мама, чтобы отомстить за ее смерть алчным подонкам. Подонкам, которые решили пойти на подлость и убить своего соратника, готового в любую минуту прикрыть их крупы. После такой истории начинаешь предполагать, что большинство скитальцев стали изгоями не ради денег и прочих материальных радостей, а именно из-за того, что они усомнились в самих скитальцах.

— Знаешь, Грен, не буду врать — я тебя прекрасно понимаю, — данные слова заставили антропони удивленно взглянуть на меня. — Если что-то подобное случилось бы со мной, то, думаю, я поступил так же, как и ты, даже не прячась и у всех на виду. Так что, я не буду тебя осуждать, а уж тем более менять свое отношение к тебе.

— Я... Я даже не думала, что ты поймешь меня. Думала, ты разозлишься, начнешь упрекать, — начала оправдываться Грендалин, но, если честно, эти оправдания выглядят... нелепо что ли.

— Упрекать? За что я мог бы тебя упрекать? За то, что ты отомстила за свою мать алчным подонкам? Грен, не смеши меня! — не знаю, что на меня такое нашло, но я, сам не замечая, обнял ее. Возможно, именно мои объятия и заставили ее разрыдаться. Я почувствовал, как то место, куда прислонилось ее лицо, начало сыреть, но я решил проигнорировать это. Этой антропони нужно выплакаться.

— Ох, Селестия, какая же я дура! Я хотела убить друга, который не позволил умереть Ангерту, который поделился со мной медикаментами, помогал доставать лекарство, подвергая свою собственную шкуру огромной опасности, и который сейчас стоит и утешает меня! — сквозь слезы кричала Грендалин. — Какая же я все-таки дура!

— Не кори себя, Грен. Каждый пони имеет право ошибаться. Именно на ошибках, порой, и строится наша жизнь, — успокаивающе проговорил я, гладя ее по голове. — За все эти годы я совершил множество ошибок, некоторые из которых уже не исправить. И я понимаю, что в будущем их станет только больше. Главное — не корить себя за то, что ты уже сделала, не цепляться за те ошибки, которые ты могла бы исправить и которые исправить уже нельзя, — не знаю, то ли мои слова, то ли мои спокойные поглаживания по ее голове смогли хоть немножко, но все же успокоить ее. Спустя десять минут ей удалось полностью вернуть контроль над эмоциями, и она медленно отстранилась от меня. По ее выражению лица я понял без слов, что она очень благодарна мне. А для чего же еще друзья нужны? — Кстати говоря, а как ты познакомилась с Ангертом? — возможно, зря я поинтересовался, потому что я заметил, как ее лицо стало более хмурым, из-за чего у меня сразу возникло чувство, что она вновь-вновь расплачется. — Это... если ты не хочешь, можешь не рассказывать — я не настаиваю...

— Нет, я могу рассказать. Возможно, это хоть немного уменьшит боль, — грустно пробормотала Грендалин, тяжело вздохнув. — Я знала Ангерта с самого детства — мы с ним жили и взрослели здесь, однако он был на год старше меня. По идее, он должен был идти впереди меня во всем, а я лишь должна была следовать за ним по пятам, но получилось как раз наоборот. Когда я уже освоила нюансы стрельбы, он только учился стрелять, когда я становилась скитальцем, он только собирался сделать это. А когда я уже выполнила дюжину миссий, он только вступал к скитальцам в одну из безнадежных групп. Единственное, что он сделал вместе со мной в один и тот же день, — стал изгоем. Он так же, как и я, перечеркнул свое имя на жетоне. Не знаю, зачем он это сделал — он мечтал стать скитальцем даже сильнее, чем я. И он, даже не сожалея ни о чем, так просто отказался от этой мечты, пожертвовал всем этим и стал предателем для скитальцев.

— А ты не думала, что он был просто... ну... влюблен в тебя? — предположил я, опустив взгляд вниз.

— Да, я думала над этим. И я даже спросила его, каковы же истинные мотивы? На это все он всегда отвечал одинаково: “Не хочу, чтобы ты одна несла на себе этот крест предателя”, — после этих слов антропони хмыкнула. — Я была благодарна за это... за то, что он не бросил меня и не стал врагом. Но, если говорить начистоту... я бы хотела умереть от его рук. И мысль о том, что я могла бы умереть от рук друга, которого я знала всю свою жизнь, натянув улыбку и осознавая тот факт, что тот смог меня остановить, не дал мне совершить больше ошибок, не давала покоя на протяжении долгого времени...

Слушая Грендалин о ее друге, который не бросил ее в трудную минуту, пожертвовал своей мечтой и оставался с ней до самого конца, я начинал понемногу завидовать ей, так как мне, да, в принципе, кому угодно в этом мире, хотелось иметь такого друга, который никогда тебя не предаст, всегда будет помогать и прикрывать тебе спину в случае опасности и... который остановит тебя, если ты пойдешь не по тому пути. Ненароком начинаешь задумываться над тем, что в этом мире главное сокровище не древние старинные артефакты, горы золота, деньги, оружие и все такое прочее, а именно верные друзья, которые никогда не пустят тебе подлую пулю в спину. Наверное, Кайри можно отнести к такому виду друзей, только есть одно “но”. Она не считает меня другом, собственно, как и я ее тоже. Она скорее... просто напарник, который рано или поздно просто уйдет куда глаза глядят или же убьет, тем самым отомстив за смерть ее друга... который сам бы мог прикончить собственную подругу.

— Как я погляжу, у вас было много всяких моментов, — заключил я, когда Грендалин закончила свой длинный рассказ. На мое заключение она лишь слабо улыбнулась, и на секунду мне показалось, что ей стало легко на душе... но я ошибся. Эта улыбка мигом исчезла, а сама антропони вновь начала плакать, прислонившись своим лицом к тому же месту, что и в прошлый раз. И я вновь принялся ее успокаивать.

— Я не понимаю, что мне теперь делать?! — кричала Грендалин, хлюпая носом. — Что мне делать?

— Грен, я не думаю, что Ангерт хотел бы, чтобы ты убивалась после его смерти, — спокойно произнес я, на что антропони медленно отстранилась от меня и взглянула на меня так, как будто я сказал что-то плохое. — Послушай, в первую очередь, тебе нужно похоронить Ангерта, упокоить его душу, а уже после ты обязана вернуться к изгоям. Что тебе делать после этого — увы, я сказать не могу, так как это твой выбор. Ты либо можешь отомстить за смерть друга всем торговцам этой поганой дряни, либо смириться с тем, что он сам убил себя, принимая эту дрянь ради тебя. Выбор за тобой, — когда я закончил, взгляд Грендалин изменился. Он стал каким-то... решительным и злым в одном время.

— Да, ты прав, — спустя минуту прохрипела Грендалин. — Я даже не знаю, что бы я делала, если бы я выстрелила в тебя.

— А я знаю, — сделав серьезное выражение лица и схватив руку, произнес я. — Ты бы страдала, плакала, не имея поддержки и просто бы мучилась от боли в твоей душе. Боюсь, это закончилось бы тем, что ты просто... свела бы счеты с жизнь и... все! — судя по тому, как ее лицо изменилось, мои слова шокировали ее. “А мог ведь просто не упоминать про суицид, болван!” — внезапно для меня проговорил голос в голове. — В любом случае, ты не совершила ошибку и послушала меня. И сейчас послушай меня вновь: не стоит убиваться, не стоит винить себя в том, что не смогла его спасти. Его уже нет, а это значит, тебе нужно жить дальше, не жалея ни о чем. Знай, сейчас он наблюдает за тобой с небес вместе с Селестией и Луной. И, думаю, ему больно видеть, как ты страдаешь, — закончив говорить, я заметил, что мои слова заставили ее задуматься. Потупив глаза, она размышляла над чем-то — видимо, над тем, правдивы ли мои слова или нет. Она подняла взгляд на меня, а точнее на мое серьезное лицо, и согласно кивнула, после чего, вытерев слезы и ничего не сказав, ушла куда-то. Я не стал останавливать ее, хоть у меня и осталось много вопросов. Проводив взглядом ее отдаляющуюся фигуру, я направился к дому, где сейчас должна спать Кайри.

Но когда я начал подходить месту нашего с Кайри ночлега, я заметил, что единорожка не спала, а стояла у дверного входа с моей курткой в ее магической хватке. Приблизившись к ней, я в сию же секунду получил куртку обратно с какими-то... неловкими и тихими словами: “Спасибо большое”. И пока я одевался, заметил очень заинтересованный взгляд моей спутницы, устремленный прямо на мою руку со шрамом.

— Он у меня с детства, — пояснил я, чем и заставил единорожку слегка дернуться.

— Теперь понятно, почему у тебя такой... странный стиль, — хмуро проговорила Кайри, постепенно возвращая свое надменное выражение лица. — Ты просто не хочешь показывать свою руку другим пони, потому что ты боишься, что они испугаются ее внешнего вида? — я кивнул. И сразу я уловил ее злобное выражение лица, которое можно было перевести, как “Серьезно? И ради этого ты носишь эту куртку?”. Но я постарался проигнорировать этот взгляд.

— В общем, если у тебя есть какие-то дела и все в этом духе, советую сделать их сейчас, потому что мы скоро уезжаем, — проговорил я, разворачиваясь к ней спиной. — Буду ждать тебя у машины, — после этого я бодро зашагал к Пиранье, слыша, как позади меня гремят и лязгают цепи, исчезающие под землей.

Прошло полчаса. За это время Кайри так и не появилась, даже несмотря на то, что я ей сказал, что мы скоро отправляемся. Видимо, эта единорожка уж слишком сильно меня презирает, раз заставляет ждать целых полчаса. И все это время я терпеливо ждал ее около машины... вернее, около куска металлолома, который в любую секунду может рвануть с огромной силой, не зная, чем себя занять: то я заряжал и перезаряжал револьвер, то пытался прочитать одну из книг, которые я успел насобирать для костра в шахтерском городе, но это у меня не получилось, так как слова полностью истерлись. Самое печальное, что даже Грендалин не пришла, дабы попрощаться. Ну, ладно, не время для нытья и всего такого прочего. И пока моей спутницы нет, я еще немного покопался в машине с надеждой, что я найду еще какую-нибудь неисправность, которую можно хоть как-то исправить.

Открыв капот, я принялся все тщательно проверять, медленно перебегая глазами с одной детали на другую, с одного болта на другой. И к большому сожалению, я не нашел ничего, что можно было бы исправить. Да и повторный взгляд на содержимое машины заставило меня еще раз ужаснуться тому, какие все-таки у меня идиотские планы, и в очередной раз убедиться, что машина рано или поздно перестанет работать. Закрыв капот и тяжело вздохнув, я продолжил то же самое, что и полчаса назад, — ждать... Терпеливо ждать.

Но даже еще через полчаса эта единорожка так и не удосужилась появиться. Слегка прохладное утро сменилось безумно жарким полднем, чему подтверждало солнце, находящееся в самом зените. Я уже и не знал, чем занять себя за все это время, даже решив пересмотреть все содержимое моего рюкзака, и каково было мое удивление, когда я нашел кусочки мяса, лежащие на самом дне. За то время, пока они находились там, они покрылись чем-то... то ли зеленым, то ли коричневым. Ясно было только одно — это что-то вряд ли полезное, да и вообще съедобное. Выкинув мясо куда подальше, я продолжил осматривать свою сумку. Книги, которые уже не прочтешь, патроны, которых, на удивление, было еще много, инструменты, медикаментами и пара штук печенья в своеобразной бумажной упаковке — кроме этого я ничего другого я так и не нашел, как бы усердно не искал. Убрав все, что мне пришлось выложить, обратно, я заметил, как ко мне не спеша подходила Грендалин, неся что-то в руках.

— И снова привет, Эдан, — безэмоционально произнесла она. — Я решила вас проводить. Кстати... где Кайри? — глядя по сторонам, поинтересовалась Грен.

— Она еще не появлялась. Знаешь, я не могу понять эту единорожку. Она хочет убить меня за смерть ее близкого друга, но и хочет посмотреть, чем же закончатся мои “приключения”, — пожаловался я, слегка нахмурив взгляд. — В принципе, она ко всем относится так, будто все виноваты во всех смертных грехах. Нет, я не понимаю ее, и все тут.

— А ты попробуй с ней поговорить. Возможно, ты сможешь понять, почему она такая, — предложила антропони, вручая мне в руки какую-то... ткань.

— А что это? — вопросительно приподняв бровь, спросил я, раскрывая данную мне ткань. Как оказалось, это был балахон, который был надет на Грендалин в нашу... слегка неожиданную встречу в этой деревне, коих оказалось два. Только вот отличие этих двух балахонов заключалось в том, что на месте разреза для глаз были неаккуратно, но очень крепко пришиты летные очки

— Мне тут одна “птичка” напела, что собирается сильная буря, так что они вам с Кайри очень сильно понадобятся, если вы не успеете найти укрытие, — объяснила Грендалин. — На вашем месте я бы осталась здесь, дабы переждать бурю. Но, раз вы решили, отговаривать я не вас не буду.

— Спасибо большое, — благодарно сказал я, убирая балахоны в рюкзак. — Думаю, мы успеем добраться, не попав в бурю. Хотя, с таким состоянием машины это кажется немного сложнее. Если мы даже и не успеем, то можем найти укрытие.

— Кстати говоря, а куда вы собираетесь ехать? — поинтересовалась антропони. — Вернее, куда вы ехали до того, как у вас закончилось топливо?

— В Сталлионград. Мне посоветовали туда съездить, — ответил я, что слегка смутило Грен.

— Сталлиоград, да? Ну, не зря, видимо, посоветовали. Это ведь одна из столиц скитальцев как-никак, — пробормотала она. — А с деньгами у тебя как?

— Честно говоря, не все так чудесно. Точнее, у меня их практически не осталось, — ответил я.

— М-да, а без денег туда не попасть, — продолжала бормотать Грендалин. — Слушай, по пути в Сталлионград есть одно место... Но, честно говоря, я даже врагу, а уж тем более другу, не пожелаю там оказаться.

— Почему же?

— В первую очередь, из-за этого, что это место является эпицентром взрыва бомбы. И там просто до жути много мест скопления нестабильной магии. А во-вторых, там процент того, что ты выживешь, крайне мал из-за большого количества мутантов и прочей дряни, — пояснила Грендалин. — Однако там есть один город, Оазис, где ты можешь подзаработать нехилые деньги. Но это так... Если тебе срочно нужны деньги, а инстинкт самосохранения уже не работает, то это самый лучший вариант.

— Хм... знаешь, я подумаю над этим, — задумчиво произнес я. — Возможно, сразу же отправлюсь туда. Спасибо за наводку, — поблагодарил я Грен, но после этого наступила неловкая тишина. Ни я, ни она не знали, о чем можно поговорить. — Грен, я тут хотел спросить тебя: а что случилось с этим поселком? Почему здесь никого нет?

— Ох, это... Ну, я думаю, что они в порядке, — лицо антропони как-то погрустнело. — Я надеюсь, что они в порядке.

— АНЭ? Я прав?

— Да. Эти твари пришли сюда и забрали всех: и детей, и кобылок, и даже стариков. Всех, кого только можно. Я даже не знаю, живы ли они или нет! — с злостью проговорила Грен, сильно топнув ногой. — Никогда не понимала, чего добивается АНЭ? Зачем творить такие зверства по отношению к мирным пони?

— Поверь, рано или поздно АНЭ заплатит за все свои деяния, за все смерти и за все пролитые слезы. Они заплатят за все, — держа за плечи Грендалин и глядя прямо ей в глаза, серьезным тоном произнес я. Видимо, мои действия смутили антропони, так как я заметил, что она сильно покраснела. В это время позади нее прозвучал лязг цепей, который говорил об одном — Кайри вернулась. Из под земли вылетели те самые цепи и мигом обратились в единорожку. — А вот и сама Кайри. Где ты была столько времени?

— Не твое блять дело! Ясно?! — рявкнула та и, подойдя к Пиранье, быстро устроилась на заднем сиденье.

— Вот и весь ее ответ, — тяжело вздохнув, заключил я. — Ладно, Грен, мы поехали. Удачи! И... постарайся не ввязываться ни в какие передряги — не хочу терять друга, — мои слова вызвали миловидную улыбку на лице антропони, после которых та внезапно крепко обняла меня.

— И тебе тоже удачи! — нежно прошептала она. — Постарайся не злить Кайри, а то мне также не хочется терять друга, хоть мы и по разные стороны баррикады, — ослабив хватку, Грен позволила выйти из ее объятий, после чего я спокойно дошел до машины. Заведя мотор, который заработал с неким барахлением, кряхтением и еще какими-то странными звуками, которые я за свою долгую карьеру автомеханика ни разу не слышал, я сменил передачу и нажал на газ. Спустя пять минут деревня уже далеко виднелась позади.

Прошло около четырех часов, а мы продолжали ехать. Впереди нас был лишь песок да старые руины, изредка мелькавшие по пути. Возможно, если бы машина была в хорошем состоянии, мы бы добрались до Оазиса намного быстрее. Хотя, это всего лишь мое предположение, однако факт остается фактом — мы бы добрались быстрее, если бы не мой безумный план по штурму лаборатории... Да и, честно говоря, та скорость, на которой мы в данный момент едем, не придает тех прекрасных ощущений, того чувства свободы, которые были ранее. Эх, ладно! Все равно былого не вернешь и время вспять не повернешь. Что было — то было. Главное на данный момент — смириться. Самое печальное то, что за все это время, пока мы едем, звуки, издаваемые машиной, изменились кардинально и, к сожалению, не в лучшую сторону. Именно такие звуки и заставили меня насторожиться и внимательнее вслушиваться в них, ибо, что-то мне подсказывает, скоро может настать момент, когда мне и моей спутнице придется покинуть транспорт. Но пока мне остается лишь внимательно слушать и ждать.

Прошло еще несколько часов, и я заметил, что Грендалин была права по поводу бури. Огромная стена из песка, заполняющего фактически все пространство, двигалась прямо навстречу нам. Я же принялся бегло разглядывать все вокруг в поисках какого-либо укрытия, но ничего, кроме лишь сплошных песчаных равнин и тархан, не было. Черт, даже полуснесенного дома не оказалось поблизости! Недолго думая, я остановился, чем слегка озадачил единорожку, которая всю поездку лежала на заднем сиденье, играясь с черно-красным пламенем или цепями. Достав из рюкзака балахоны Грендалин, я надел один на себя, другой передал Кайри, чем озадачил ее во второй раз. Выслушав мои объяснения, она поморщилась, но все же надела балахон на свою голову, после чего мы на всех скоростях влетели прямо в эпицентр песчаного ада.

Вокруг был лишь песок: в воздухе, на земле, на машине, на нас — везде. И именно из-за этого песка ничего не было видно, но я все равно продолжал вглядываться во все стороны в надежде найти укрытие. Только... через пятнадцать минут езды укрытие самого нашло нас — под колесами Пираньи песок обрушился вниз, тем самым открывая нам скрытую за ним пещеру, которая, на удивление, была довольно широкой. Я сразу же заехал туда, тем самым спасая нас от бури и долгих блужданий в ней. На удивление, окончание пещеры оказалось довольно-таки красивым: в самом углу было небольшое подземное озеро, которое можно использовать как для питья, так и для пополнения канистры, повсюду были “пещерные сосульки”, светящиеся, словно они хранили в себе какие-то драгоценные камни. Выключив мотор и вытащив ключ зажигания, я первым делом приступил к разведению костра, так как в этой пещере было жутко холодно. Выбросив из своего рюкзака все книги, я поднес зажигалку. Огонь быстро распространился по всем книгам, беспощадно пожирая их. Если бы не их кожаный переплет, костер потух бы за считанные секунды. Однако нам еще понадобится что-то, чем можно поддерживать огонь, а книг у меня не осталось.

— Слушай, Кайри... — хотел я уже начать, но, заметив ее недовольную мордочку, внезапно перехотел у нее хоть что-то спрашивать.

— Чего хотел? — небрежно спросила единорожка. Я сглотнул, ибо то, о чем я хотел ее попросить, может стоить мне жизни.

— В общем, я хотел попросить тебя в форме твоих цепей слетать наружу и набрать каких-нибудь веток или чего-то, чем можно поддержать огонь, — и тут я уже приготовился к тому, что скоро в меня прилетит цепь, которая и проткнет меня, и подожжет заодно. Но мои ожидания внезапно рухнули, потому что моя спутница кивнула головой и мигом исчезла, прихватив с собой и небольшого светлячка, первоначального источника света, которого она наколдовала, когда мы оказались в пещере.

А через минут двадцать она вернулась, уронив на землю целую гору разных веток и... досок, которые, по видимому, были оторваны от какого-то разрушенного дома. И практически половина из всего этого сразу же оказалась в огне, продлевая жизнь нашему уже единственному источнику света и тепла. Я, отряхнув руки от песка, присел рядом с огнем и сразу же задумался... вернее, как только я сел, поток разных мыслей в сию секунду хлынул мне в голову, так что я не смог особо разобрать, о чем некоторые мысли говорили. Моему же примеру решила последовать и сама недовольная единорожка, ложась рядом с костром и глядя прямо на него. И когда я взглянул на свою напарницу, я заметил, что ее лицо было... грустным. Возможно, она сейчас вспоминает какие-то счастливые моменты с Хонки или какие-нибудь грустные эпизоды из ее прошлого. Точно сказать я не могу, но могу сказать одно — ей очень больно на душе.

— Кайри, — я решил нарушить тишину и привлечь внимание единорожки, которая взглянула на меня своим печальным взглядом. — Расскажи о себе.

— Зачем? — ее выражение мордочки начало приобретать первоначальный злобный вид.

— Я хочу понять, почему ты такая? Почему ты относишься ко всем с таким презрением?

— Все очень просто. Я. Ненавижу. Всех, — прошипела она, после чего ее кошачьи зрачки резко сузились.

— Раз ты ненавидишь всех, тогда... почему ты всех не убьешь? Ты же можешь это сделать со своей силой как-никак, — поинтересовался я.

— Потому... — она тяжело вздохнула, закрыв глаза, — ... потому что я не хочу никому не смерти. Я не люблю пони, грифонов, минотавров — никого, но я никому из них не желаю смерти и убивать их я тоже не желаю.

— Тогда остается вопрос: почему ты ненавидишь всех? Хотя, нет, ты ненавидишь всех, кроме лишь одного пони... кроме Хонки, — как только я упомянул это имя, Кайри резко открыла глаза и встала на ноги, глядя на меня так, словно она готова меня в сию же секунду прикончить. Но я не стал дрожать, паниковать или что-то в этом роде. Я просто взглянул ей в глаза и все.

— Хочешь знать, почему я такая?! Хочешь знать причину?! Хорошо! Я тебе расскажу! — прорычала моя спутница, усаживаясь на свое место. — Я родилась в Старой Эквестрии, в маленьком городке практически за два месяца до катастрофы с паровой бомбой. И в день моего рождения мои родители, выдающиеся волшебники в каком-то там поколении, предки которых даже служили при самой Селестии, возложили на меня надежды, посчитали, что я стану великим магом, который превзойдет всех, кого только можно. Однако я не оправдывала надежд: мои магические способности оставляли желать лучшего, в учебных дуэлях я всегда проигрывала, да и толком колдовать не умела. За все это я получала наказания от моих родителей. Плюс ко всему этому никто из моих одноклассников, да и сверстников вообще, не хотел со мной общаться, считая меня бесполезным единорогом... Я была одинока, была с вечной раной на душе, которую, как казалось, ничем нельзя заделать. Но, когда я убежала из дома после очередного выговора от отца, я отправилась в окрестности города, где забралась на высокий холм, с которого город был как на ладони. Именно там я и познакомилась с ней...

— С ней? — переспросил я.

— ... с Агонией — темным духом, заточенным в форме ржавой цепи, — пояснила единорожка. — Мы с ней быстро подружились. Она оказалась хорошим собеседником, да и другом в общем. Она-то и смогла заделать ту рану в душе, которую не могли заделать ни мои родители, ни никто другой в городе вообще. И как-то раз я с ней заключила контракт, но в то время я считала его чем-то наподобие дружеского договора, условия которого были до посинения просты. Она становится моим другом до конца моих дней, а я позволяю ей жить в моем теле. И да, та сила, которую ты видишь, этот черно-красный огонь, цепи и все прочее — это сила самой Агонии. Однажды, когда мне было лет шестнадцать и когда мое душевное состояние от постоянных выговоров и наказаний настолько ослабло, Агония решила вступиться за меня, захватив мое тело. Она не причинила моим родителем вреда, нет, она лишь высказала все то, что накопилось у меня на душе. Это... это стало ошибкой. Родители, одноклассники, маленькие дети, старики — весь город отвернулся от меня, а собственные родители поставили на моей шее магическое клеймо изгнанника, предателя, — ее рог засветился, и на ее шее появилось то самое клеймо, представляющее из себя змею зеленого цвета. Самое удивительное в этой метке было то, что оно светилось таким же цветом, что и сама змея. — Кайри — вот как называется это клеймо. С древних языков это слово означает “отступник, познавший вкус грехов”.

— Получается... — хотел начать я, но напарница меня перебила.

— Да, я взяла имя клейма, потому что я не хочу носить имя, данное мне родителями. Я его забыла и вспоминать не хочу, — произнесла Кайри с настоящей ненавистью в голосе. — Я, пожалуй, продолжу. После того, как меня клеймили, я ушла из города и постаралась забыть о нем, как о страшном сне. Долго блуждая по разным местам и встревая во всякие неприятные истории, которые заканчивались либо чем-то смертью, либо попытками меня изнасиловать или сделать рабыней, я наконец набрела на огромную стену — границу между Старой и Новой Эквестрией, которую я без каких-либо затруднений пересекла. И там я уже и встретила Хонки и его группу... — на этих словах она и закончила.

— И, что было дальше? — спросил я, надеясь на продолжение истории. Однако я получил твердое “нет”, после чего Кайри поудобнее устроилась рядом с огнем и вскоре крепко уснула. Я тоже решил долго не засиживаться, тем более буря вряд ли до конца дня утихнет. Зевнув, я прилег, подложив под голову рюкзак, и прикрыл глаза. Сон не заставил себя ждать и, протянув свои нити, быстро отправил меня в страну грез.

Когда я проснулся, то, умывшись холодной водой, дабы окончательно избавиться от оков сонливости, отправился на разведку на поверхность, чтобы полностью убедится, что буря уже закончилась. Разумеется, когда я вышел, то сразу же заметил, что буря уже закончилась, оставив после себя больше песка, чем было ранее. Даже те предметы ландшафта, такие как руины домов и мертвые деревья, если раньше были видны даже с далекой дистанции, то сейчас они были полностью погребены под песком. Также я заметил, что на улице все еще была ночь, хотя, судя по небольшим проблескам солнечного света, до утра остался час или полтора. Разузнав все, что мне нужно было, я мигом развернулся и направился обратно в пещеру.

Спустившись вниз, я заметил, что Кайри все еще спала... крепко спала, судя по тому, что даже звук машины, который, к слову, был очень громкий, не смог разбудить ее. Даже больше, этот звук вообще не повлиял на единорожку никоим образом! Хотя, спустя пять минут моя спутница начала подавать признаки пробуждения характерным мычанием. Медленно встав на ноги, она, слегка пошатываясь, побрела к воде. После небольшого купания она бодро вышла с таким же выражением лица, что и всегда, и, не говоря ни слова, просто расположилась на заднем сиденье, ожидая, пока я выеду отсюда. Крепко схватив руль руками и слегка надавливая на педаль газа, я мигом развернул Пиранью в сторону выходу и с небольшой скоростью направился прямо к нему. Оказавшись на поверхности и повернув в сторону Оазиса, я со всей силы нажал на газ, заставив машину развить максимальную на данный момент скорость. И до нашей следующей остановки осталось пару часов. Надеюсь, ничего плохого не случится...

Прошло два-три часа, и впереди начало что-то виднеться. Слегка прищурившись, я смог увидеть некое подобие земли, на которой располагались деревья. Только вот сама земля и сами деревья выглядели странно и даже пугающе. Подобравшись поближе и остановившись рядом с тем местом, где песок и странная земля граничили, я вышел из машины и решил посмотреть поближе. Притронувшись к почве, я заметил, что она была какая-то вязкая и до жути липкая. Что до деревьев, то они... двигались, постоянно меняли свое положение, как какое-то живое существо. Честно говоря, деревья меня пугают, но я боюсь представить, что меня и Кайри ожидает дальше. Как бы то ни было, придется двигаться дальше, если мы хотим добраться до Оазиса раньше наступления ночи.

Быстро подбежав и заняв положение у руля, я продолжил двигаться в сторону новой территории. С каждым пройденным метров не очень хорошие ощущения начали заполнять мою голову, и я стал ждать момента, когда на нас нападет какая-нибудь мерзкая тварь. К счастью, десять минут нашей поездки по этой вязкой земле прошли без каких-либо происшествий, кроме лишь того, что мотор начал подозрительно шипеть и слегка пищать. Я уже слышал этот звук ранее и могу с легкостью сказать, что он уже ничего хорошего не предвещает. И пока час, когда машина либо заглохнет, либо взорвется, не настал, мы двигались вперед, хоть и с крайне медленной скоростью, так как на пути было много пугающих деревьев. И, к сожалению, их на пути становилось только больше и больше. Внезапно, спустя полчаса нашей езды по новой территории, я заметил, что деревья начали шевелиться уже чаще, чем это было раньше. И их движения подозрительно направлены в нашу с Кайри сторону, как будто они пытаются дотянуться до нас. И вскоре мои наблюдения оказались правдивы — деревья действительно пытаются добраться до нас, а те, кто были ближе всего к нам, уже пытаются схватить машину. Я принялся держать некоторое расстояние от нападающих растений, но, увы, их было слишком много, а мест, куда можно безопасно свернуть, вообще нет. Я повернулся к Кайри и слегка толкнул ее в плечо, на что та в один миг приподняла голову и начала смотреть на меня своим злобным взглядом.

— Кайри, у меня будет для тебя небольшое задание, — начал говорить я, на что та внимательно навострила уши. — Видишь эти деревья? — не отвлекаясь от дороги, спросил я.

— Ну? — раздраженно ответила она.

— В общем, от тебя потребуется, чтобы ты не давала приблизиться их ветвям к нашей машине, иначе будет очень плохо. Уничтожай их, как хочешь, только в пределах того, чтобы не уничтожить Пиранью самой. Понятно?

— Да, поняла, — так же раздраженно ответила единорожка и, приняв положение сидя, принялась выполнять мое поручение, сжигая деревья черно-красным огнем. Самое ужасное то, что, когда их охватывает пламя, они начинают визжать так, что даже возникает дикое желание закрыть уши, дабы спастись от этого визга.

И так мы продвигались около получаса: я аккуратно вел машину, стараясь объезжать деревья, а Кайри сжигала те, которые решались позариться на тачку. В итоге, мы выбрались из густых зарослей этих ужасных деревья и выбрались на просторную-таки местность, которая в основном состояла из небольших холмов, на которых располагались всякие валуны да гиблая трава, которая имела какой-то бледно-фиолетовый окрас. Я уже хотел вздохнуть с облегчением, что мы наконец преодолели самую сложную часть нашего пути, как вдруг я почувствовал какой-то странный толчок справа... После него уже начали мелькать лишь некоторые обрывки происходящего.

Поднявшись на ноги, чувствуя странную боль в спине и ноге, я осмотрелся и заметил ужасную, отвратительную тварь, запрыгнувшую на машину и пытающуюся что-то выловить из-под нее. Судя по всему, эта тварь пытается добраться до Кайри, которая в прямом смысле была зажата машиной и, скорее всего, находилась без сознания. Я достал дробовик и подбежал к этой твари, сделав выстрел прямо по ее отвратительной ноге... по одной из восьми возможных. Заряд дроби, конечно, смог оторвать ей ногу, но отвлечь на себя внимание данное действие не смогло; существо продолжило свои попытки добраться до единорожки. Я прицелился и выстрелил еще раз, но на этот раз в шею. Кусок мяса отлетел на пару метров, и тварь остановилась, после чего мигом повернулась в мою сторону. Честно, я даже не знаю, как описать то, что мне сейчас предстоит лицезреть своими глазами: полностью деформированная голова, из-за чего на лице отсутствовало много всяческих элементов, в том числе глаза, которые на самом же деле расположились прямо по всей груди в огромных количества; рот сильно растянут, отчего у этого существа видны зубы, язык и прочее, что находится во рту; что до конечностей, то их было до безумия много: на плечах, животе и поясе было по несколько пар рук. И все же я ошибся, сказав, что ног у этого существа восемь. Нет, их оказалось двенадцать, не включая небольших отростков, которые с некой стороны были похожи на еще не сформировавшиеся конечности. Глядя на весь этот ужас, я понял, что надо бежать. И как можно скорее!

Я быстро рванул с месту в обратную сторону, слыша, как эта тварь начинает гнаться за мной. На бегу я дослал патрон в дробовике и, резко развернувшись и не прицелившись вообще, выстрел в нее. Дробь пришлась в грудь отвратительного существа, задев парочку глаз, что и вызвало жуткий вой, и заставило того остановиться на пару секунд. И я воспользовался этим временем, чтобы хорошенько прицелиться. Выстрел, и заряд дроби влетел прямо в рот этой уродливой твари, что, к удивлению, не убило ее, а лишь заставило ее выть еще громче, только вот это уже скорее был рев, чем просто вой. Я выстрелил еще раз, а затем еще раз. Каждый мой выстрел лишь ранил, но не убивал, что начало приводить меня в тупик, так как я понятия не имею, как убить эту тварь. Тем не менее я продолжал стрелять, надеясь, что существо ослабнет от чрезмерно огромного количества пулевых ранений. Хотя, все же иногда приходилось открывать смачные куски плоти этой твари, что только сильнее злило ее.

Вскоре у меня даже начали заканчиваться патроны для дробовика, а револьвер доставать бесполезно — если вблизи дробовик не берет ее, то и револьвер и подавно. Я уже хотел начать бежать, как вдруг из-под земли вылетела цепь и пронзила отвратительное существо, а после вылетело еще несколько таких же цепей, также пронзив тело. Судя по всему, Кайри решила отомстить обидчику своими методами. И через пару секунд... начался просто душераздирающий крик, вой, визг — в общем, все звуки, от которых хочется избавиться, прикрыв уши. Через пару минут цепи исчезли, но огонь продолжал мучить тварь. Убрав дробовик, я помчался к Пиранье, оставив существо позади. Подбежав, я первым делом попытался перевернуть машину, дабы освободить свою спутницу. Приложив огромные усилия, я все же смог сделать это, после чего я сразу начал проверять состояние единорожки. Она уже была без сознания, и, скорее всего, пара ребер у нее точно сломаны. А, возможно, чего и похуже, так как из ее рта текла кровь. Черт! Нужно срочно доставить ее в ближайший населенный пункт... который находится хрен знает где! Быстро окинув взглядом Пиранью, я заметил, что она еще может работать, но я не знаю точно надолго ли. В крайнем случае, медлить никак нельзя!

Я схватил единорожку и дотащил до заднего сиденья машины, крепко привязав ремнями, чтобы она не выпала в случае резких поворотом. Сев за руль, я вновь завел машину, после чего та зарычала уже в более настораживающей манере, и со всей силы вдавил педаль газа. Сейчас каждая секунда на счету, а это значит, что медлить никак нельзя!

Не успел я проехать и километра, как со всех сторон полезли всяческие твари, чем-то похожие на ту, что напала на нас. Но эти имели одно главное отличие от той — они оказались слишком быстрыми настолько, что даже полная скорость Пираньи не помогала оторваться от них. Догоняя, твари нападали на нас, пытаясь перевернуть, однако мои хоть и не самые высокие умения вождения помогали уворачиваться от их атак. Но с каждым пройденным метров мутантов становилось все больше и больше, а это значит, что и уворачиваться от них становилось все труднее и труднее. И погоня постепенно переходила от простых уворотов до отстреливания тех тварей, которые удосужились зацепиться своими ужасными лапами за корпус машины. И самое поганое заключалось в том, что даже пули револьвера с тяжестью пробивали плоть мутантов, отчего приходиться стрелять по ним дважды или даже трижды. С таким раскладом патроны закончатся — даже глазом не моргну. И проблема вовсе не в том, что все мои боеприпасы могут закончиться, а в том, что доставать их из патронташа и перезаряжать револьвер, при этом управляя машиной, крайне тяжело и, откровенно говоря, рискованно.

Проехав еще пару сотен метров, преодолевая небольшие холмы, всячески уворачиваясь, дабы не тратить патроны, я кое-как продолжал ехать вперед. Вскоре на пути начала появляться густая чаща, полная тех странных живых деревьев. Хоть и опасность с их стороны была не менее большой, но по сравнению с мутантами, которые продолжали преследовать и атаковать меня, эта опасность просто незначительна, поэтому я сразу же взял курс именно туда. Деревья тут же встретили меня с “распростертыми объятиями”, пытаясь схватиться за машину своими гибкими и постоянно меняющими свою форму ветками. И как оказалось, они пытались схватить не только меня и мою машину. Существа, не успевшие вовремя среагировать, попадали в плен к деревьям. Стоило мне лишь обернуться и взглянуть на пленников, как до меня сразу же дошло, что лучше не попадаться живым деревьям: крепко держа существ, ветки деревьев ударяли их об землю, разбивая их деформированные и уродливые головы в кашу и ломая множество костей. Несмотря на это, твари продолжали погоню и продолжали попадаться в цепкие ветки живых деревьев.

За несколько минут число преследующих снизилось в два или даже три раза. И, скорее всего, до их маленького мозга дошло, что бежать напролом, попадаясь в ветки, — идея не из лучших. Поэтому они принялись вилять из стороны в сторону, уворачиваясь и в некоторых случаях ломая деревья, и старались приблизиться ко мне. Если бы все было так просто, то, пожалуй, Пиранья давно бы превратилась в кусок хлама, а мы с Кайри — в обглоданные кучки костей. Вскоре к погоне — будто мне и так мало существ и живых деревьев — присоединились еще несколько мутантов. В отличие от тех, что гнались за нами, они имели один отличительный признак — огромные передние крепкие конечности, будто они были сделаны из камня. Эти-то твари уже придерживались иной стратегии: несясь напрямую, они просто сшибали все на своем пути, включая и других существ. И как это всегда бывает со мной, они неслись с невероятной для их массы скоростью, чем я мог выдавить из своей машине. Паника сразу же охватила мой разум, и факт того, что они могут вот-вот догнать меня, глубоко пробралась в голову. От безысходности я даже попытался сильнее вдавить педаль газа, но, к сожалению, это ничего не дало.

Какова была моя радость, когда спустя еще минуту впереди начал возникать образ огромной ржаво-черной стены. Надежда, что мы спасены, мигом накрыла меня с головой — осталось лишь проехать еще немного. Но и это может оказаться крайне тяжелой задачей, так как мутанты, сносящие все на своем пути, уже были в нескольких десятках метров от меня. Это вопрос времени, когда они наконец настигнут меня и отправят на корм остальным тварям. Но я продолжал ехать вперед, в глубине души надеясь, что все же успеют добраться до стены раньше, чем это случиться.

До заветного места оставалось совсем немного, как подлость решила преподнести свой подарок — Пиранья полностью заглохла, потеряв какие-либо признаки “жизни”. И даже мои отчаянные попытки завести ее оказались тщетными. Тем временем таранящие мутанты практически настигли нас, поэтому я, быстро схватив единорожку и выкинув ее из транспорта на пару метров, выпрыгнул из машины как раз в тот момент, когда твари протаранили ее, разнося в пух и прах. Благо за это Пиранья одарила мутантов небольшим взрывом пара, полностью ослепив одного из них. Однако времени на почтение памяти не было. Я, подхватив единорожки и достав револьвер из кобуру, со всех ног мчался к стене. В это время часовые заметили меня и принялись готовиться к обороне, подготавливая огромные орудия на самой стене в боевую готовность. Три выстрела из револьвера практически ушли в никуда — только одна пуля задела одну из этих тварей, повредив ногу. Целая стая существ, преодолев дистанцию до меня, приготовилась накинуться на меня...

Залп из орудий, пулеметов и, судя по звуку, автоматов озарил пространство жутким грохотом. Мутанты превратились в гору изрешеченного мяса. Таранщики же разлетелись по кусочкам по гиблой фиолетовой земле, окрасив все кровью. Все, кто представлял угрозу на протяжении долгого времени, погибли. Я стоял с раскрытым ртом и наблюдал эту чудовищную картину, пока позади открывались ворота. Вскоре меня окружили антропони, зебры, минотавра — практически все представители мира, облаченные в странные доспехи. Честно говоря, их и доспехами тяжело было назвать — тарелки, кастрюли, сковородки — в общем, железная посуда, крепко связанная проволокой. Зато оружие у них что надо.

Окружив меня и осмотрев все тщательно, часовые проводили меня за пределы стен, где меня встретил антропони в довольно легкой броне. У него не было ни кобуры, ни оружия за спиной, что натолкнуло меня мысль, что его оружие находится в какой-нибудь будке часовых или оружейной, однако вскоре до меня дошло. Заметив на его кистях рук странные татуировки, которые он как будто не скрывал от чужих глаз, я понял, что передо мной стоит один из тех опасных антроединорогов. Приподняв глаза, я натолкнулся на его взгляд, надменный и злобный.

— Кто вы такие? — сердитым тоном поинтересовался антроединорог.

— Я скиталец, а она — моя спутница, — откровенно ответил я, что прибавило в его взгляд какое-то недоверие.

— Скиталец, говоришь... А имя? Жетон?

Я продемонстрировал ему свой жетон на шее, добавив: — Бродячий Механик.

— Интересное имя, — хмыкнул он. — Только вот незадача: я о тебе ни разу не слышал! — после этих слов часовые встали на изготовку, направив на меня стволы своих автоматов. — Давай не будем усложнять ситуацию. Просто скажи нам правду: кто ты на самом деле такой? Откуда у тебя этот жетон? Откуда ты вообще? — почему-то в глубине души я предчувствовал, что остальные скитальцы могут не поверить мне.

— Как я и сказал, мое имя скитальца — Бродячий Механик, — краем глаза я заметил, как подчиненные антроединорога приготовились открыть огонь по мне. — Что до жетона, то я его получил от Счастливчика, — стоило мне упомянуть имя правители Джайденхолда, как антроединорог впал в ступор. — Слушайте, вы можете меня допрашивать сколько угодно, но хотя бы окажите помощь моей спутнице, — парочка часовых взяли единорожку на руку и понесли в неизвестном направлении.

— Счастливчик, говоришь. Что ж, в это я могу поверить, — уголки рта допрашивающего растянулись в улыбке. Щелчок пальцем, и остальные часовые опустили оружие. — Прошу прощения за такую подозрительность и параноидальность — в последнее время к нам часто затесываются шпионы АНЭ. Позволь представиться — Вагнез. И добро пожаловать в Оазис — город, затерянный в глубине Гиблых Земель, — именно о нем мне говорила Грендалин. — Если не секрет, что же привело тебя и твою спутницу в такое опасное место?

— Деньги, — услышав это, Пронзатель начал сильно смеяться, что мне показалось очень странным. — А что здесь такого... смешного?

— Хех... Да нет, ничего, — кое-как придя в себя, проговорил антроединорог. — Просто это, наверно, самый глупый вопрос. И так ясно, что никто в здравом уме не сунется в Гиблые Земли, если финансовая нужда не припрет... — да, в его словах была доля правды. “А ты и здравым умом особо не обладаешь”.

— Мне бы хотелось знать, куда мою спутницу отнесли? — задал я вопрос Вагнедзу.

— Не беспокойся, ее отнесли в нашу больничку. Врачи там хорошие, но... в отличие от тех же врачей из Джайденхолда, наши дерут деньги по самые не хочу, — эта информация сразу же вызвала у меня какое-то неприятное чувство в животе и небольшую головную боль. — На твоем месте, я бы надеялся, что у твоей подруги нет сильных травм, иначе... придется долго горбатиться, чтобы оплатить ее лечение, — на лице антроединорога скользнула ехидная улыбка. М-да, я не удивлюсь, если здесь не только лечение стоит бешеных денег... — Если хочешь, я или кто-нибудь из моих подчиненных можем сопроводить тебя, — это неплохая идея — мне же нужно знать, сколько мне нужно будет пахать здесь, чтобы выплатить сумму за лечение Кайри.

— Буду благодарен, — ответил я, на что Вагнез, вновь щелкнув пальцами, скомандовал часовым возвращаться на свои посты. А сам после этого бодро зашагал в направлении, куда шли те двое часовых. Я же проследовал за ним, попутно осматривая все вокруг.

Город не был столь большим, как Джайденхолд или даже мой Равенхуд, но и маленьким его тоже назвать нельзя. Скорее его можно сравнить с шахтерским городом, однако... и тот окажется чуточку больше этого, но это уже неважно. Если же кратко описать сам Оазис, то... как бы это сказать помягче... В общем, город походил скорее на какие-то трущобы, чем на полноценный город. Повсюду стояли небольшие хибарки, слепленные из всего, что может попасться под руку, на каждом углу сидели грязные и оголодавшие настолько, что даже кости видны, пони в рваных лохмотьях. Да и сам ландшафт города подобран неправильно, по моему мнению: сплошь холмы и овраги, на которых и стояли хибары. А в конце Оазиса возвышала высокая крутая гора, вершину которой окружали облака. Если бы не место, где был возведен город, при первой же встречи я бы подумал, что сюда именно сгоняют всяких отбросов. Я тяжело вздохнул. В голове мелькала всего лишь одна мысль: неужели деньги настолько важны, чтобы пони, грифоны — да все, кто населяет Эквестрию на данный момент, готовы терпеть голод и постоянный страх быть убитым и съеденным ужасными мутантами? М-да, не понимаю я их.

Погруженный в свои мысли, я не заметил, как мы добрались до небольшой хибары, стоявшей вдалеке от всех остальных и отличающейся тем, что рядом с дверью находилась табличка с криво нарисованным красным крестом. И это по вашему больница? Только лишь по внешнему виду можно сказать, что здесь скорее откинешься от заражения крови, чем выздоровеешь. Но это мои предрассудки — возможно, внутри не так все плохо. Как только мы зашли внутрь, то понял, что ошибался наполовину: внутри также было грязно, как и снаружи, но комната, где лежали больные, отличалась своей стерильностью и невероятной чистотой. Что же до больных, среди которых были и Кайри, то большинство из них находилось в тяжелом состоянии, однако они меня не особо волновали. Подойдя к единорожке, корчащейся от боли, я попытался найти взглядом кого-то похожего на врача... Мне не пришлось его долго искать, так как он сам меня нашел. Вернее, она — молодая грифина с оборванным и переломанным крылом, в грязном с пятнами крови медицинском халате. Левый глаз не подавал никаких признаков жизни и, когда та моргнула, продолжал смотреть куда-то вдаль. Как только я ее увидел, то в сию же секунду почувствовал мурашки по спине и не очень приятное чувство в животе.

— Чем я могу помочь? — спросила грифониха с небольшим хрипом в голосе. Если слегка прислушаться, то можно сказать, что у нее довольно приятный и милый голос... что не скажешь о внешности.

— Я по поводу единорожки, которую вам недавно принесли, — ответил я. По ее лицу скользнуло сочувствие, и я понял, что дело — дрянь.

— Не знаю, как она выжила, но у нее переломаны все ребра, — подбирая слова, спустя минуту проговорила она. — Любое действие причиняет ей неимоверную боль. Скорее всего, у нее еще внутреннее кровотечение. Боюсь, она долго не протянет — максимум несколько часов, не более, — услышав все, я впал в ступор. Я никогда не думал, нет, даже не предполагал, что моя вечно злая спутница может вот просто взять и умереть. И в этом виноват я. Если бы я не отправился в это злосчастное место и не встретил этих мутантов, то она бы была в порядке и находилась бы на грани смерти. Какой же я идиот!

— Возможно... — мне стало как-то тяжело говорить. — Возможно, есть хоть что-нибудь, что может помочь ей? — грифина лишь печально опустила голову, а я окончательно потерял надежду увидеть Кайри живой.

— Есть кое-что, но это будет стоить очень дорого и... крайне опасно, — печально произнесла доктор. Я же зацепился за эти слова, и огонь надежды слабо вспыхнул в душе.

— Я готов сделать все!

— Что ж... Вагнез! — вдруг окликнула она антроединорога, собирающегося покидать хибару. — Мне понадобиться несколько уколов жидкой нестабильной магии!

— Ты что, обезумела? — воскликнул тот. — Я понимаю, один укол, но несколько... Это же убьет ее раньше, чем ты хоть что-то сделаешь!

— В этом и риск! Существуют и такие личности, способные пережить и два, и три, да хоть десять таких уколов!

— Да?! И где ты таких видела, а? Все, абсолютно все, кто полагал, что второй укол этой дряни ничего им не сделает, превращались в изуродованных существ без мозгов! — этот спор мог бы продолжаться долго, если бы мне не пришлось вмешаться.

— Ну, вообще-то я один из таких, — неуверенно и немного боязливо пробормотал я. Судя по шокированному лицу антроединорога, тот не ожидал такого. А повернув голову в сторону доктора, я нервно сглотнул, так как между пальцев у нее находились различные медицинские инструменты, а на лице красовалась безумная улыбка. Твою мать! Ну вот почему все грифоны-доктора, которых я повстречал, имеют желание меня препарировать?! — Так, стоп! Знаете ли, судьба быть изрезанным на прихоть безумным докторам мне как-то не очень приходится по душе. Не для этого я скитальцем становился, — грифина убрала инструменты из лап, печально вздыхая, словно говоря этим “Ну блин, а так хотелось”.

— В крайнем случае, если этот парень готов рисковать, пускай. Мне лишь жидкая нестабильная магия нужна и все, — Вагнез уже хотел возразить, но, увидев мой решительный взгляд, лишь вздохнул и согласился. — Прекрасно. Парень... Как тебя там?

— Бродячий Механик, — ответил я.

— Ага, Механик, советую уже готовить деньги, — как-то... нагловато произнесла она. — Если подсчитать саму операцию и цену препаратов, то у нас выходит... — она принялась мысленно пересчитывать все, дополняя все жестами лапы. — Около ста тысяч битсов, — и тут моя челюсть упала. Нет, она просто грохнулась со всей силы на пол и проломила его. Целых сто тысяч битсов! “Что ж, Эдан, прими мои поздравления. Ты теперь официально стал рабом!” — прозвучал голос в голове. — Все, можете быть свободны. А мне нужно будет готовиться к операции.

— Прошу прощения, а в чем заключается суть этой операции? Мне же надо знать, за что я собственно плачу!

— Без проблем. Я собираюсь вколоть ей жидкую нестабильную магию, притупив боль до максимума, после чего буду собирать ее ребра по кусочкам, — объяснила она. — Риск, как я уже сказала, заключается в том, что эта единорожка может не выдержать после второго укола... Но это уже не мои проблемы, так как ты, Бродячий Механик, дал согласие на эту операцию. А это значит, что и ответственность за ее смерть будет на тебе, — последние слова были произнесены так, словно этой грифине плевать на то, что может случиться с ее пациентом... Словно ей важней деньги, а не жизнь... Неужели в этом месте все жители настолько жестоки? Этого я знать не могу — могу лишь предполагать. Вздохнув, я поблагодарил доктора и вышел наружу.

Не знаю почему, но стоило мне выйти на улицу, как в голову сразу же ударила безумная боль. И самое печальное, что причина этой боли неизвестна — я даже предположить не могу. Да еще и эти ужасные мысли... Ох, Святая Селестия, за что мне эти мучения? Я глубоко вдохнул воздух. Странно, но я только почувствовал, что воздух в Оазисе неприятный и отвратный. Такое чувство, что я оказался в городе рейдеров — такой же мерзкий запах, как и в их логовах — а не в городе, где собрались те, кто находится просто в отчаянном положении.

Выдохнув, я почувствовал, как боль слегка приутихла, но по-прежнему донимала меня. Вскоре я услышал, как позади меня открылась дверь. Я слегка повернул голову и посмотрел краем глаза в ее сторону. Антроединорог выбрался наружу, и, если судить по тому, как тот с облегчением вздохнул, грифина-доктор изрядно ему мозги потрепала. Наверное, даже сильнее, чем мне.

— Знаешь, я тебе не завидую, — с сочувствием произнес Вагнез. — Только прибыл, а уже с огромнейшим долгом на шее. Да и еще таким, который может оказаться за просто так.

— Да, я понимаю. Но если хоть какой-то шанс спасти Кайри, я ухвачусь за него, — проговорил я решительно. — Осталось только найти деньги.

— Ну, деньги будут, вот только получение всей суммы займет не менее года. Или даже больше, — Черт, целый год находится в этом месте. В очередной раз я осознаю, что мои идеи до добра не доводят. — Чтобы получить работу, тебе следует дойти до здания управления — оно на той горе, — антроединорог указал пальцем на ту гору, вершины которой были покрыты облаками. — Уж я не знаю, что тебе предложат — даже сам я не ожидал, что меня могут назвать на пост руководства часовыми.

— Хорошо. Спасибо за помощь, — поблагодарил я и неспешно побрел к зданию управления.

Если не обращать внимание на то, что в Оазисе вместо многоэтажных каменно-металлических домов были ветхие хибары из всего, что попадется под руку, и что жители имели такой вид, будто они страдают от анорексии, то этот город ничем не отличается от того же Джайденхолла.

Проходя по улочкам — если так можно назвать грязные тропы, больше похожие на траншеи — я ни раз слышал, как пони, грифоны, минотавры — короче говоря, жители Оазиса как ни в чем не бывало болтали на разные темы и распространяли слегка бредовые слухи. Среди них, кстати, я услышал самую забавную: якобы в Старой Эквестрии, в Вечнодиком лесу завелись странные существа маленького роста и не имеющие ни шерсти, ни перьев — ничего такого. Кое-где стояли гнилые прилавки с разным поддержанным оружием. Конечно, оружие выглядело прилично, но вот цены на него били по карману сильно. Продолжая гулять по этому странному городу, я начал привыкать к его отвратительному запаху, да и к атмосфере в принципе.

Проходя мимо здания, отличающееся ото всех тем, что он было чуть длиннее и шире остальных и из него исходил прекрасный запах только что приготовленной еды, я услышал, как хриплый, но грубоватый голос подозвал меня: — Эй, парень!

Я обернулся в сторону звука и обнаружил уже немолодого антропони, вместо ног которого были лишь жалкие обрубки, сидящего на скамье около этого самого здания. Я подошел к нему поближе, чтобы узнать, чего же он от меня хотел.

— Парень, у тебя огоньку не найдется, а? — поинтересовался он, демонстрируя слегка испачканную в грязи сигарету. Кивнув, я достал из кармана куртки зажигалку и преподнес огонь к нему. Тот, прикрыв глаза от наслаждения, затянулся и блаженно выдохнул облако дыма. Когда он открыл глаза, в них я смог увидеть настоящую и неподдельную радость. Я бы сказал, настоящее счастье. — Спасибо, парень. Уже целую неделю не могу спокойно закурить. Зажигалок здесь не продают, а спички стоят больше, чем патроны к винтовке, — он вновь затянулся.

— Пожалуйста, — убрав зажигалку в карман, я уже собирался идти дальше, но мне помешал именно этот антропони, задав еще один вопрос.

— Ты здесь недавно, да? — я кивнул. — А что такой неразговорчивый? Неужели настолько неинтересно со мной общаться?

— Да нет, просто... — я пытался подобрать слова для оправдания, пока антропони делал очередную затяжку.

— Просто ты спешишь? Ну, спеши... спеши. В конце-концов эта спешка принесет тебе немало хлопот, — я не совсем понял, о чем он говорит, но не стал его перебивать. — Видишь, что у меня с ногами? — я утвердительно кивнул. — Это результат моей спешки.

— А что с вами случилось? — полюбопытствовал я. Тот докурил сигарету и, выбросив бычок, показал рукой, чтобы я подошел поближе.

— Раньше я был обычным ополченцем... — он встретил моей недоуменный взгляд, — Ополченцы — это что-то вроде солдат в Оазисе. Короче говоря, был обычным солдатом. Когда я вступил в ряды, то был жутко нетерпеливым — мне хотелось приключений, пострелять, почувствовать запах пороха. Даже командир мне делал выговоры за такую импульсивность, пока... пока не настал тот ужасный день, — он достал из кармана пальто пачку сигарет, прося дать огоньку. Затягиваясь новой сигаретой, он продолжил. — В общем, в тот день у нас была довольно простая задача — сделать проверку безопасности одного маршрута. Только вот все прошло не так гладко, как хотелось. На нас напали солдаты АНЭ. Они устроили засаду, забросали нас гранатами. Как раз от взрыва я и потерял ноги. Все, кроме меня и еще одной антропони, погибли. Та антропони после, конечно, тоже скончалась в больнице... — после этих слов он задумался и куда-то пристально и тоскливо смотрел. Честно говоря, мне не хотелось отвлекать его, так как из услышанного я понял, что его постигла нелегкая судьба. Но любопытство взяло свое, и я слегка потряс его за плечо.

— Что же дальше было? — спросил я у него.

— Дальше? А дальше ничего не было. Из ополчения меня выперли за непригодность. Хотя я мог попросить бесплатно мне присобачить протезы, но проблема в том, что операция проводится без наркоза и какого-либо обезболивающего — в общем, наживую. А ты ведь, наверно, знаешь, как это неимоверно больно, — да, с ним не поспоришь. Присоединение протезов к костям и нервам — это просто мучительно. — Ну а дальше по закону Оазиса и Гиблых Земель у меня было всего два варианта: либо искать другую работу, либо убираться подальше... Теперь я работаю на кухне. Хоть ноги я потерял, но руки еще при мне! Если понадобиться, буду ползти с винтовкой в зубах! — сквозь зубы проговорил антропони, крепко сжимая сигарету, что она даже погнулась надвое.

— Да, понимаю твое стремление. Ради города, который стал для тебя домом, я бы тоже был готов на все.

— Ладно, предлагаю сменить тему, — он преподнес сигарету ко рту и сделал затяжку. — Я так понимаю, ты спешишь к зданию управления. Неужели так деньги нужны?

— Да. Изначально, я хотел просто подзаработать немного денег, а теперь... — я хмыкнул, — теперь мне срочно нужны деньги, дабы оплатить лечение моей спутницы.

— Оу, сочувствую. Если не секрет, сколько требуется? — поинтересовался тот.

— Сто тысяч битсов, — услышал это, он подавился табачным дымом и стал дико кашлять.

— Не хило ты Оазису задолжал, — придя в себя, заключил антропони в пальто. — Только прибыл, а уже влез в долг. Везунчик ты, однако.

— Да, я порой сам офигиваю от своей везучести, — хмуро ответил я, опустив взгляд.

— Ну, судя по жетону на твоей шее, необходимую сумму ты наберешь быстро, — он встретил мой непонимающий взгляд и решил объяснить поподробнее: — Понимаешь ли, в Оазисе существует три типа рабочих: простой антропони, скитальцы и “падшие”. С простыми антропони все предельно ясно — они выполняют работу, которая в основном не требует какой-либо опасности. Исключение, конечно, ополченцы. Со скитальцами тут слегка труднее. Они могут как выполнять работу в качества ополченца, но уже более опасную, так и получать самые опасные задания, вроде зачистки территории от всяких мутантов. И, наконец, “падшие”. Это члены группировки с аналогичным названием. Они выполняют самую безумную и самую опасную работу, какую только можно поручить. К примеру, месяц назад у них было задание — зачистить целую базу АНЭ, которая насчитывала около двухсот солдат. И на это задание отправилось всего четверо из “Падших”... и вернулось обратно всего двое. Никогда не видел, как они сражаются вживую, но уверен, что они просто звери, — да, зачистить целую базу с хорошо вооруженными и бронированными солдатами — они и впрямь звери.

— Спасибо за информацию, но я, наверно, пойду. Не хочу терять времени, — произнес я, после чего тихо добавил: — Которого у меня и так нет.

— Пожалуйста, — с улыбкой сказал антропони и, докурив сигарету, медленно спустился к небольшой тележке, которую он выкатил из-под скамьи. — Если что-то понадобиться — обращайся, — на этом наш разговор окончился. Собеседник не спеша покатился в столовую, а я направился к зданию управлению.

Здание управления находилось на самой вершине горы и было плотно закрыто облаками, на которых располагались и другие строения. Только в них уже мог зайти тот, кто имел крылья. Само же здание оказалось двухэтажным домом, сооруженным из разных металлических пластин и арматур. Сразу видно, что делали не на качество, а на скорость, поэтому я заметил, что эта конструкция очень неустойчива, что даже способна обвалиться от попадания из крупнокалиберной винтовки. Но на данный момент надежность и внешний вид здания меня не особо волновало.

Я зашел внутрь, где меня сразу же встретила удивительная чистота и аккуратность. Посередине комнаты располагались длинная стойка, заканчивающаяся лестницей наверх. За самой стойкой сидел антропони в обычной кожаной броне и читал какую-то книжку. За ним располагались стойки с оружием, шкаф, набитый разными частями брони, вроде наколенников или наплечников. И запах... Мерзкий слащавый запах сразу же врезался в нос, как только я оказался внутри. Закончив свой небольшой осмотр, я подошел к стойке, отчего антропони в кожаной броне приподнял свои глаза и небрежно спросил: — Чего надо?

— Работу ищу, — так же, как и он, небрежно ответил я, на что тот просто указал пальцем в наверх и уткнулся в свою книжку.

Я проследовал на второй этаж, где меня встретила совершенно иная обстановка: в углу располагался рваный диван, на котором расположились разные справочники, карты и бумажки, в другом углу находился шкаф, но только вот с чем — понять я не смог. А у самого окна, ведущего, казалось бы, на Оазис, расположился стол, за которым, разбирая разные бумаги и ставя штампы, сидел обычный пегас ярко-пламенного цвета с такой же, как и у меня, красной гривой, только более яркой и... кислотной, я бы сказал. Услышав шаги, пегас поднял голову и уставился на меня, будто глазами оценивал мой внешний вид, способности и прочее. Я заметил, что особое внимание он обратил на мою шею, а именно на жетон скитальца.

— Скиталец? — недоверчиво спросил тот. — Можешь дать свой жетон для удостоверения подлинности? — я подошел к нему и, сняв жетон с шеи, протянул его пегасу. Тот схватил его зубами и стал тщательно рассматривать. И это продолжалось минут пять, не меньше, после чего тот наконец отдал его обратно. — Да, жетон подлинный.

— А как вы это определили? — полюбопытствовал я, надевая жетон обратно на шею.

— Опыт, наверно. С годами начинаешь и отличать подлинность жетона скитальца от хорошо сделанной подделки, — задумчиво объяснил пегас. По его внешнему виду можно сказать, что ему и тридцати лет не было — выглядел молодо. — Ну, и что вас привело сюда, Бродячий Механик? Хотя можете не говорить — я могу догадаться. Вам нужна работа, не так ли?

— Да, и желательно самую высокооплачиваемую, — уточнил я. Собеседник начал громко смеяться. “А что я такого смешного сказал?” — подумал я.

— Ой, хех, ты уморил меня, — продолжал смеяться пламенный пегас. — “Высокооплачиваемую” работу.

— А что я такого смешного сказал? — повторил я свои мысли, но уже вслух.

— Парень, хоть у тебя и есть неплохая экипировка, но вот ты не тянешь на того, кто способен встретиться с мутантами, не обделавшись. Не знаю, кто тебе дал жетон скитальца, но он явно невзлюбил тебя, — уже успокаиваясь и изредка смеясь, проговорил тот. — Твой внешний вид, откровенно говоря, оставляет желать лучшего, — слова, конечно, были обидными, но я не обращал на них внимание, ибо они были в некотором роде правдивы — мышечной массой я не особо хвастался, но ведь это дает мне некоторое преимущество. Какое? В скорости и маневренности, если это можно так назвать. А это может пригодиться, если нужно убегать или приблизиться вплотную к врагу с огнестрельным оружием, так как тот с трудом сможет попасть, особенно, если у него будет полуавтоматическое оружие. — Да и твой стиль меня как-то напрягает. Конечно, у каждого свои предпочтения в том, как выглядеть, но вот твой случай реально странный. Что это за куртка с одним рукавом? И что скрыто за ним? Ну-ка, приподними его, — вздохнув, я засучил рукав, показывая поврежденную руку. Пегасу хватило всего лишь взгляда, чтобы его взор в сию же минуту стал испуганным. Было видно, что он испытывает настоящий неподдельный ужас. Откровенно говоря, я ожидал такой реакции, потому что я уже встречал подобное. Всех, но в основном приезжих в Райвенхуд, при виде ожога одолевал неподдельный ужас. Не знаю почему, но с тех пор я стараюсь спрятать свою левую руку.

— Довольны? — хмуро спросил я, пряча руку.

— Ох, Богини милостивые! Я... я видел эти ожоги раньше, — панически бормотал пламенный пегас с суженными зрачками. — Неужели ты...

— Да-да, выживший снаружи. Антропони, которому дали второй шанс и бла-бла-бла. Слышал, и не раз. Не понимаю, зачем так удивляться? Неужто я единственный такой счастливчик? — собеседник сидел молча и задумчиво смотрел в стол. Его глаза до сих пор были полны страха.

— Паровики... Такие же ожоги, как у них, — бормотал он.

— Эм... паровики? Кто или что это? — поинтересовался я, но на мой вопрос тот среагировал как-то странно. Как будто я спросил у него что-то такое, о чем говорить или даже упоминать не следует.

— Это самые ужасные и самые свирепые существа, каких только можно встретить, — с каплей истерики произнес пегас. — Ты ведь знаешь, что большинство жителей Земли погибло во время взрыва Паровой бомбы? — я согласно кивнул. — А знаешь, что случается с теми, кого смерть обошла стороной? Два варианта: либо они становятся мутантами, либо становятся теми, кто не может умереть, но и жить тоже не сможет. Это пони, грифоны, минотавры — все народы мира с ужасными и уродливыми ожогами, как у тебя. Они не имеют рассудка, они безумны и кровожадны. А самое главное — их можно узнать по одному типичному слову, которое они постоянно повторяют: “Больно”. Их всегда много, и нападают они толпой, пытаясь укусить тебя или оторвать что-то. Если у них оружие, хоть холодное, хоть огнестрельное, то они без труда его применят. Видимо, паровики считают, что именно причинение боли и выпивание крови, а иногда и поедание других, поможет им ослабить агонию... Точно неизвестно, сколько успело погибнуть скитальцев и простых граждан от их атак, но могу сказать точно, что количество перевалило уже двадцать тысяч. Это дальше больше, чем убийств у АНЭ, рейдеров, мутантов вместе взятых, — из всего, что мне рассказал пламенный пегас, мой мозг смог нарисовать картину их внешнего вида, однако я не совсем уверен, насколько он схож с обликом этих паровиков в реальности. Если вкратце, то мне представились типичные зомби из одной книжки, которую привез один торговец пару лет назад. Только вот зомби, которые способны еще пристрелить, если есть такая возможность.

— Так, давайте забудем о моей руке и этих паровиках и вернемся к делу, — предложил я. — Да, я могу согласиться с вами — моя внешность не внушает доверия сложных заданий, но я уже успел пройти через столько дерьма, что ни мутанты, ни АНЭ, ни даже ваши обожженные зомбовидные существа мне не страшны!

— Даже если бы ты подходил по всем параметрам, то я не смог бы дать, что ты просишь, ибо таких сложных заданий у меня нет, — после этих слов собеседник погрузился в раздумья. В долгие раздумья. Он даже принялся копаться в бумагах на столе и на диване. Переводя взгляд то на меня, то на бумаги на столе и диване, то на другие объекты помещения, он наконец пришел в себя.

— Хм... Знаешь, Бродячий Механик... — его рот расплылся в таинственной и коварной улыбке. — Думаю, у меня найдется одно задание как раз для тебя...

Всё, приехали?

Затруднительное положение одного пиромана

Сентри в деле

Чудо в перьях. Заметки ксенофила

Пять кобылок в "Хейдональдсе"

Повесть о жизни пони.

Грань безумия

Слова покинули её

Лунная тень

Холодная серость

Гнет Судеб

Глава 7: Оазис