Незаслуженная щедрость

Незаслуженная щедрость

Неожиданный стук заставил меня резко вздрогнуть и замереть в самой неудобной позе. Хотя я даже не обратила внимания на подобную мелочь: настолько была сосредоточена на том, чтобы не выпустить рвущийся наружу вопль. Стараясь сохранить своё дыхание как можно более тихим, я перевела дух. Это всего лишь моё неудачно поставленное на камень копыто, рядом никого не было. Во всяком случае, шагах в двадцати впереди, где парил в воздухе мой магический фонарик, никого точно не было. Я же шла в полной темноте, со всех сторон облегавшей меня, как изысканный чёрный бархат. Запомнить путь не составляло труда потому, что вот уже пару километров он оставался до восхищения неизменным: узкий каменный мост примерно с метр шириной, ограниченный резкими провалами, ведущими ко дну этой не освещённой ничем каверны. Там, внизу, во тьме, возможно, была вода, я могла судить об этом лишь по общей влажности сего удивительного природного образования. Я не слышала привычного перезвона падающий в водоём капель, а бросать что-либо вниз мне не позволяло чувство самосохранения, обостряющееся у любого пони, спустившегося в пещеры. Никому не было известно, что за существа могут жить здесь, и я не стремилась это выяснить, оттого мне приходилось держать на почтительном расстоянии волшебный фонарь, озаряющий каверну ровным желтоватым светом, так напоминающим наше дарующее жизнь солнце. Кто знает, что за мотыльки могут слететься на этот огонь, каких хищников он приманит? Мне оставалось лишь надеяться, что они, последовав за фонарём, окажутся впереди меня, и я хотя бы заблаговременно узнаю об их приближении.

Отправляясь в путь, я и представить себе не могла, где окажусь, да ещё и одна. Аккуратность и предельная внимательность уберегали меня от большинства возможных опасностей, но не были способны совладать с моим собственным разумом. Устав от однообразного вида и неослабевающего напряжения, он рисовал поистине леденящие кровь образы монстров, выхватываемых из тьмы фонариком. Неужели моё развитое воображение, мой главный инструмент, стержень моего дара и источник вдохновения для моих платьев, обернулось против меня самой? Неужели теперь мне приходится сдерживаться от воплей из-за того, что я не могу ограничивать воображение? Как же мне не хватало Дэйринг Ду.

Мы бы не расстались с ней, если бы нас не вынудили обстоятельства: этот древний лабиринт, помимо грязи и уродливых статуй, таил в себе множество хитроумных устройств, служащих преградой чужакам на пути к цели. Большинство ловушек уже давно не функционировало: где-то закончились дротики, где-то пересох источник воды, львиная доля же просто истлела от времени. Хотя кое-что таинственным образом до сих пор работало, например огромная плита, покрытая вычурной резьбой и служащая парадной дверью. Она опускалась, только если на постаменте перед ней лежал испускающий тепло груз, изнутри открыть проход было невозможно. Одной из нас пришлось остаться там. Здраво рассудив и взвесив все аргументы, мы решили, что это должна быть Дэйринг: несмотря на огромный опыт, в тёмных узких коридорах магия куда более полезна, чем крылья. В особенности если эти коридоры принадлежали много веков назад Старсвирлу Бородатому и были наполнены древней магией.

И всё же я была уверена, что Дэйринг Ду просто скрыла логикой настоящую причину, по которой осталась именно она. Дэйринг не уступала, а помогала мне. Оставаясь на много часов, а может и дней, на голом холодном камне, напарница делала то, что делали многие Дэйринг Ду до неё – вдохновляла других пони на свершения. Да, эта Дэйринг не была первой и не была настоящей, хотя мне кажется, что пони с таким именем никогда и не существовало. Дэйринг Ду — это символ, это маска, это Дух Приключений, это настоящий герой, жертвующий личной славой ради других. Она окутана ореолом историй, мифов, сказок, многие из которых воплотились в книгах. Всё это служит одной цели: когда пони тяжело, они обращаются к примеру героя, которому неведомы ни отчаяние, ни поражение. Дэйринг Ду — каждая из них — сделала для пони куда больше, чем то, о чём рассказывается в книгах и легендах. Для меня в том числе. И в этом я, как Элемент Щедрости, была похожа на неё.

Мост закончился. Наконец-то. У меня уже стали болеть ноги, затекать шея и скрежетать зубы от неприязни к этому месту. А ведь это не было концом пути — мост просто упёрся в большую каменную площадку у стены. Уставшая и раздражённая, я села передохнуть, достала из походной сумки фляжку и допила до дна чудесный ягодный морс, отгоняя мысли о том, что мне может и не хватить еды или воды. Не мог бывший хозяин этого угрюмого места добираться до своей лаборатории несколько дней, я была уверена в этом. Отдышалась и стала счищать присохшую к копытам грязь. Но стоило мне только взглянуть на них, как из груди вырвался стон. Модная полировка была загублена царапинами и крохотными сколами. Дурацкие пещеры! Мне оставалось лишь надеяться, что в этом сезоне сапожки вновь войдут в моду, и я смогу избежать позора.

С площадки вглубь горы шёл чернильно-чёрный проход, один вид которого заставил меня боязливо поёжиться. Я не была уверена полностью, но, похоже, у меня начиналась клаустрофобия. Отбросив все мысли о том, что надо мной были сотни метров каменной породы, я твёрдом и решительным шагом отправилась дальше. Гладкий коридор быстро закончился, давая начало каменной лестнице, я тяжело вздохнула. Теперь, чтобы не споткнуться и не упасть во тьму, мне приходилось держать волшебный фонарик над головой, освещая ступени. Пролёт закончился, лестница повернула в противоположную сторону. Я продолжила спуск, ступая как можно более аккуратно, но даже при всём этом мои шаги отдавались гулким эхом. Мне было страшно. Что уж скрывать этот очевидный, хотя и нелицеприятный факт, мне действительно было страшно. Не панически, не до крика, а медленно страшно, когда ужас проникает в тебя, сводя живот, заставляя твои ноги подрагивать, а тебя саму резко оглядываться по сторонам, подчиняясь лишь интуиции и разыгравшемуся воображению.

Только теперь я поняла, что мы допустили ужасающую ошибку, когда не стали уговаривать Рэйнбоу Дэш отправиться с нами. Если кто и мог изгнать из моего сердца страх и сомнения, то это была она. Наша Дэш. Целеустремлённая, всегда добивающаяся того, чего хочет, храбрая и решительная. Однако она являлась полной противоположностью Дэйринг Ду: Дэш скорее сама делала нечто выдающееся, добиваясь для себя заслуженного признания и награды, чем побуждая к этому других. Если из нас троих, отправившихся в тайную лабораторию Старсвирла, кого-то и можно назвать героем, то это Рэйнбоу. Какие опасности не подстерегали бы меня во тьме, я больше опасалась гнева той, которой больше не доверяю. И Рэйнбоу Дэш взялась прикрывать мою спину, оставшись у входа. В этом мы, Элементы Гармонии, все были похожи: мы поддерживаем каждую из нас, чтобы она добилась чего-то невероятного, превзошла предел собственных возможностей.

Твайлайт. Я горько вздохнула. Уже начала жалеть, что мы отправились на поиски таинственного наследия Старсвирла. Хотя полной правдой будет сказать, что мы сбежали с похорон. И даже при всём том, что отправились сюда мы вовсе не из-за праздного любопытства, не изменяет того факта, что мы поступили подло по отношению к Эпплджек. Я не стала бы утверждать, что нам в обязательном порядке должно было бы плакать на могиле, но поддержать Эйджей в дни траура — наша первоочередная задача. Ведь меня в своё время…

Боль, которую я долгие годы считала исчезнувшей, острой иглой прошила мне душу. Я безвольно рухнула, сжав зубы, и слёзы покатились по щёкам. Боль ещё жила, хотя я наивно полагала, что она иссохла, истлела, обратилась в прах и улетела прочь с весенним ветром. На мгновение я забыла, где я и зачем сюда отправилась, всхлипнула, мне было в тот момент всё равно, найдут ли меня монстры или нет. Они положили бы конец моим мучениям. В тот миг я проклинала всех их! Всех виновных в том, что произошло с нами. Боль исчезла так же быстро, оставив после себя ноющий след и усталость. Я поднялась и стала отряхиваться от пыли, но потом махнула копытом, без ванны уже не обойтись.

Лестница заканчивалась, а жизнь продолжалась, и мне следовало идти дальше. Каменные ступени вывели прямиком в зал, о размерах которого можно было лишь догадываться. Ровный каменный пол, уходящий в кромешный мрак, бездонное пространство вместо потолка и больше ничего. Я остановилась, мне нужно было куда-то идти, но я не имела ни малейшего представления. Влево или вправо вдоль стены с входом в зал? Или прямо, надеясь, что в противоположной части будет выход? У меня с собой не было даже монетки, чтобы довериться судьбе, оставалось полагаться на интуицию и размышления. Создателю этих катакомб не была чужда определённая, пусть и очень грубая, эстетика. Или хотя бы её основные принципы, например симметрия, значит, и выход должен быть ровно в конце зала. Я похвалила себя за сообразительность и ступила на выбранный путь.

Первая колонна встретила меня минут через пять. По-варварски грубо обтёсанный нешлифованный столб метров пятнадцати в диаметре поддерживал невидимый потолок. Чтобы не сбиться с пути, я не стала обходить каменный столб вокруг, а попыталась поднять волшебный фонарик настолько, насколько это было возможно. Безрезультатно: колонна терялась где-то во тьме. Мне не оставалось ничего другого, как отправиться дальше, туда, где находилась цель моего путешествия. Следующая колонна имела резьбу, похожую на ту, что была на роге у меня или у Твайлайт. Бедная Твай. Хотя никакие наши слова, никакие наши размышления не в состоянии передать весь тот ужас и боль, возникающую при сопереживании нашей подруге. Есть ли в мире что-то более душеразрывающее, чем состояние беспомощности? Мы навещали её только позавчера. Я, Флаттершай и Рэйнбоу Дэш пришли к ней как ни в чём не бывало, а всё потому, что никто из нас так и нашёл в себе решимости рассказать о трагедии Эпплджек. Мы изображали радость от встречи, подбадривали Твай и друг друга, хотя наши покрасневшие от слёз веки выдавали нас. Твайлайт лежала на кровати без движения, лишь её глаза, казавшиеся единственной живой частью тела, смотрели на нас с оживлённым интересом. Вот уже много лет наша подруга находилась в таком состоянии, способная лишь морганием общаться с нами. Но мы никогда не унывали, не теряли присутствия духа, постоянно навещали её, читали, развлекали, рассказывали истории, в такие минуты её глаза светились благодарностью, порой Твай даже улыбалась краешками рта. Но теперь всё изменилось, не внешне, нет, а внутренне. Моя внимательность к мельчайшим деталям подсказывала это. Флаттершай стала чуточку более грустной, Рэйнбоу Дэш резкой, во фразах Пинки Пай появилась снисходительность, а цвет волшебного ореола, сколько лет без перерыва окружающий рог Твайлайт, сменил оттенок на более светлый.

Мне никто не верил, ни единая душа. Подруги и принцессы практически в один голос утверждали, что мне это лишь кажется, что если кто и изменился, то это исключительно я, что мне необходим оздоровительный отдых. Было время, когда я на полном серьёзе подозревала сговор против себя, но отбросила глупые мысли, когда пришла к шокирующему умозаключению: пони говорили эти фразы не мне, а себе, они лгали, обманывая себя, боясь взглянуть правде в глаза. Чуть позже у меня появились и сторонники. Правда заключалась в том, что те обстоятельства, при которых Рэйнбоу Дэш изменила своё отношение, были настолько ужасающими, что я с радостью предпочла бы иную альтернативу. Как-то одним вечером я, Рэйнбоу Дэш и Флаттершай ужинали, сидя на облаке высоко над Понивиллем, озаряемые потрясающим воображение закатом: под светящимися изнутри багровым облаками выглядывало заходящее солнце. Рэйнбоу непринуждённо вела беседу, я же слушала вполуха, лишь иногда отвлекаясь на поддержание заклинания хождения по облакам. Внезапно Флатти, до того грустившая о чём-то, встала и заявила, что ей необходимо полетать. Она, натужно улыбнувшись, развернулась и зашагала прочь, обходя белоснежную горку посередине облака. Я высказала свои подозрения Дэш, но та поняла меня по-своему, решив, что я предлагаю проследить за Флаттершай. Я на мгновение растерялась, когда меня обвинила в шпионаже моя же собственная подруга, но, как оказалось, Рэйнбоу Дэш была на моей стороне. Вместе мы аккуратно проследовали за Флатти и увидели её стоящей у края облака, освещённого снизу оранжево-золотым светом закатного солнца. В следующую секунду наша подруга сделала шаг в никуда и безвольно свалилась вниз. Рэйнбоу, вскрикнув, радужным росчерком метнулась следом, и через полминуты томительного ожидания взмыла над облаком, держа Флаттершай. Та дрожала, часто дыша, её зрачки были расширены, а с губ слетал лишь невнятный лепет. Мы спустили её в корзине воздушного шара, которым я пользовалась, чтобы погостить в облаках вместе с пегасками. Внизу, в Понивилле, в особняке Флаттершай мы пытались привести её в чувство, успокоить и спросить, что же это было? Она, дрожа, бормотала, что у неё закружилась голова, потемнело в глазах, а потом просто разрыдалась. Вот тут нам потребовалась вся наша сноровка, чтобы успокоить содрогающуюся в истерике Флатти. В её глазах было столько боли и отчаяния, что у меня шерсть на спине встала дыбом. Сквозь всхлипы мы разобрали лишь то, что она не хотела быть обузой, и вот тут настал черёд Рэйнбоу замереть в шоке от осознания того, что её подруга детства только что чуть не убила себя. Тем же вечером мы заставили Флатти пообещать нам, что она никогда больше не попытается повторить сегодняшний поступок. Та пообещала и разразилась очередным потоком плача. Ночевали мы у неё, залезли все в одну кровать и спали, крепко обняв Флаттершай с обеих сторон. Слёзы, как акт катарсиса, очистили её душу, а мы стали для Флатти лекарством от смертоносного самобичевания. В её обещании мы не сомневались, но со времени инцидента Рэйнбоу Дэш согласилась со мной в том, что нам необходимо предпринять что-либо и как можно скорее.

Больше всего меня в этой истории поражала та лёгкость, с которой Флаттершай эгоистично собиралась решить все свои проблемы за счёт нас. Да и остальные подруги вели себя немногим лучше, предпочитая не замечать страдания Твайлайт. Что угодно, только бы их внутренний покой не был нарушен. Самое мерзкое, что порой и мне хотелось закричать им: «А чем я хуже вас?!» Каждый раз я корила себя за такие мысли, какими бы они не были сладкими и на первый взгляд, правильными.

Зал закончился, и передо мной разбивающим надежды камнем предстала гладкая стена. Такого поворота событий я просто не ожидала, здесь не должно было быть стены, что угодно, но только не тупик! В отчаянии я подбежала вплотную, всё ещё надеясь, что глаза обманывают меня. И ведь правильно сделала, что подбежала: только отсюда я заметила статую. Как утопающий хватается за любую соломинку, так и я мёртвой хваткой вцепилась в этот последний шанс и бросилась к постаменту. Ведь никто же не будет размещать одинокую статую у голой стены длиной с километр? Подбежав ближе, я ахнула — настолько красива и величественна была фигура вставшего на дыбы аликорна из белого мрамора. Казалось, что жеребец в любую секунду может ожить и, взмахнув своими белоснежными крыльями, опустится передо мной на все четыре копыта. Чуть в стороне высилась точно такая же статуя, а между ними располагался выход из зала. Похоже, что я просто сбилась в темноте, взяла куда левее и натолкнулась на ряд колонн слева от выхода.

— Рэрити, ты умница! — шёпотом похвалила я себя.

Меня встретил длинный коридор с гладкими стенами без единой детали. Не понравился сразу, в таком очень быстро теряешь чувство расстояния и времени. Пройдя немного вперёд, я увидела каменный держатель для факела, торчащий из правой стены. Миновав второй такой же, я начала их считать. После двадцать третьего в мой разум закрались определённые сомнения, я подошла ближе и оглядела держатель со всех сторон. Интуиция меня не обманула: держатель был предназначен не для факелов, а для светящегося магического кристалла. Последние сомнения развеялись как дым по ветру, я шла в верном направлении. Все эти маленькие находки, приближающие меня к цели, поднимали настроение и вызывали в душе радость. Моя магия, решимость и сообразительность способствовали моему успеху, я уже представляла, как в конце пути буду вознаграждена. Радость улетучилась, стоило мне очутиться на первой развилке. Хотя это название, более свойственное книжкам про Дэйринг Ду, когда одна дорога разделяется на две совершенно одинаковые, здесь было совершенно не к месту. Главный коридор, по которому я шла, пересекал узкий боковой, на перекрёстке в стенах были выдолблены указатели и подписи на неизвестном мне языке. Твайлайт, скорее всего, смогла бы их прочитать, возможно, и принцесса Селестия или кто-то из историков, мне же оставалось лишь тяжело вздохнуть и принять очередное решение. Я была близка к лаборатории Старсвирла, только учёные могут видеть эстетику строений в виде строгих линий и плоскостей, с минимальным количеством украшений. Ничего кроме чувства неестественности такие сооружения не вызывают. Я выбрала главный коридор, пока что прямой путь ещё ни разу меня не подвёл. Впрочем, удивительного в этом ничего не было, Старсвирл строил себе лабораторию, в которую мог бы легко пройти, а вовсе не лабиринт с ловушками для искателей приключений. И выйти отсюда тоже будет легко, но вот с пустыми копытами я уходить не собиралась, как бы этого не хотелось некоторым личностям. Хотя я не могу обвинять в этом принцессу Селестию, но она явно не способствовала тому, чтобы этот поход состоялся. Она и принцесса Луна были единственными, кто мог слышать давно забытые сказания и легенды о тех временах, но сёстры хранили молчание, ловко уводя разговоры в сторону. Точь-в-точь как разговоры о Твайлайт. Принцесса Селестия была косвенно виновата в том, что случилось с нашей подругой, но по-настоящему её винить было нельзя. Первая ученица за многие сотни лет, первая родственная душа за почти тысячу лет, хотя это незначительные доводы, меркнущие перед одним главным: Селестия взяла Твайлайт в ученицы, когда та была ещё жеребёнком. И с тех пор правительница Эквестрии чувствовала себя не столько мудрым наставником, сколько заботливой матерью. А матерью она быть не умела. Для меня это ясно как день, ведь я видела в ней себя, когда родители взвалили на меня заботу о Свити Белль, а я подошла к вопросу опеки чересчур ответственно. Я совершила все ошибки, какие только могла совершить: укутывала сестру в несколько слоёв одежды при малейшем ветре, пыталась скормить порции всего лишь чуть меньше своих, разыскивала и вела домой, едва только солнце касалось горизонта, объявила бой её непоседливости и главное: решила, что для Свити Белль лучше всего будет стать стилистом одежды, каким была я сама. Вот только моя ошибка стоила сестре пару дюжин унылых вечеров дома в бесплодных попытках подобрать сочетающиеся цвета для ткани, а за ошибку принцессы Селестии все мы расплачиваемся по сей день. Хороший урок для Элемента Щедрости: иногда оставленный себе подарок приносит всем счастья больше, чем подаренный. Иногда он больше подходит дарящему.

Потом мама мне объяснила, что хотя жеребята и не понимают, насколько люцерна по утрам полезна для растущего организма, они лучше нас знают, какое судьбоносное решение принять, когда речь заходит об их будущем. Я самостоятельно получила кьютимарку, расколов камень, вот и сейчас завал, перекрывший центральный коридор, обязывал меня сделать очередной выбор. Меньше всего хотелось разгребать нагромождение булыжников, растаскивать камни, которые могли служить опорами для потолка, готового рухнуть в любой момент. Оставалось только вернуться на последний пройденный мной перекрёсток, решить куда свернуть и надеяться, что путь приведёт к цели. Боковой коридор в точности походил на несколько виденных мной и ранее: гладкие стены, узкий проход, непонятные символы, вот только справа был слышен звук падающих капель, я не помнила ничего похожего, когда проходила мимо, впрочем, меня легко могли отвлечь мысли о Твайлайт. Но были и другие детали, на которые я не сразу обратила внимание, например, исчезли держатели волшебных кристаллов, а на потолке появились стеклянные плиты.

Узкий проход оказался самым настоящим служебным коридором, который привёл меня в естественные пещеры, сразу разочаровавшие меня. Я ожидала чего-то большего от каверн рядом с лабораторией великого Старсвирла, например, огромных кристаллов, мелодично звенящих от прикосновения к ним, или почти прозрачного ледника с вмороженными в него диковинками. А тут была лишь грязь, затхлый влажный воздух, неровные стены и потолок, с которого свешивались известковые сосульки безвкусных цветов. Единственной копытотворной деталью была зацементированная тропинка, огибающая озерца скопившейся воды, напомнившие об опустевшей фляжке. Даже здесь, где никто не мог меня видеть, я не позволила себе пить прямо с поверхности. Сев рядом с водоёмом, я достала из сумки походную чашку из небьющегося стекла, зачерпнула воды и сделала глоток. Тут же у меня слегка закружилась голова, по спине пробежали мурашки, а волшебный фонарик вспыхнул, ярко осветив пещеру. Это была не просто вода, это был, хоть и очень-очень слабый, раствор маны. Значит, путь завершался, цель находилась где-то рядом, раз одно её близкое присутствие насыщало воду волшебством. Я допила раствор, достала походную фляжку и наполнила её до краёв: кто знает, когда мне может понадобиться магическая сила? Магия должна слушаться мага, а не он её, но я всё же приложила ухо к боку фляжки просто из любопытства. «Я дам тебе власть изменять мир» — раздался едва слышный вкрадчивый шёпот.

— О, непременно, дорогуша! — ответила я, улыбаясь до ушей, и положила фляжку в сумку.

Стараясь не смотреть на зеркальную гладь воды, я аккуратно прошла мимо водоёмов, цементная тропинка довела меня до узкого прохода, довольно резко уходящего вниз. Я спустилась, а потом опять поднялась, оставляя позади влажный воздух. Пещера, в которую меня привел путь, была огромна, потрясающе красива и не нуждалась в моём освещении. Потолок и стены сплошным ковром покрывал лишайник, источавший нежно-голубое свечение, россыпи звёздочек сливались в пёстрое море, а чуть дальше казалось, что свод соткан из летнего неба. Я перестала поддерживать заклинание, и волшебный фонарик растворился в воздухе, без его света пещера стала ещё прекраснее, я не могла налюбоваться на это чудо. Стоило мне сделать шаг, как мириады светящихся пятнышек заплясали перед моим взором в удивительном танце. Ради одного этого стоило отправляться в путь, но всё же я не забывала о цели моего путешествия. Ни дорожки, ни тропинки тут не было, лишь пол, равномерно покрытый толстенным слоем пыли и спор. Я с минуту боролась с брезгливостью, наконец, решила, что неделю не буду вылезть из салона красоты, и зашагала вперёд, поднимая в воздух сероватые облачка. Судя по тому, что их относило прочь, в пещере был сквозняк, а значит, и выход. Я улыбнулась и стала взбираться на небольшой холмик. Но как только вслед за передними я ступила на него задней ногой, мои копыта заскользили, я попыталась удержаться, но это было не проще, чем перебежать зимой каток в туфлях на каблуках. Мои ноги разъехались, и я грохнулась на что-то твёрдое и гладкое, похожее на стекло. Взвившаяся пыль тут же застлала всё вокруг, я зажмурилась и громко чихнула, потом ещё раз, пыль забивала мне нос и рот, пришлось сделать вслепую шагов десять прочь, прежде чем я смогла нормально дышать. О, это было ужасно! Это было отвратительно! Мерзостно и кошмарно! Я вся была в пыли, да ещё места ушибов саднили так, что хоть плачь. После такого унижения у меня не осталось воли ни продолжать путешествие, ни возвращаться назад. Особенно возвращаться. Где я теперь отмоюсь? Как я покажусь в таком виде? Ну ладно Дэйринг Ду, она поймёт, но Рэйнбоу Дэш? Она просто засмеёт меня! Мне нужно было знать, как я выгляжу. Я подбежала к очередному холму и, раз терять мне было нечего, смела часть пыли. Под ней действительно оказалось стекло, а в нём отражалась моё наполовину покрытое пылью лицо. Я не могла отряхнуться, эта проклятая пыль въелась в шёрстку. От отчаяния мне стало так горько, что пара слезинок из моих глаз упали в пыль серыми шариками. Отвращение сменилось гневом, я никак не могла потерпеть подобного издевательства и унижения. Чтобы меня вот так окунали в грязь, которую я год отмывать буду, и весь этот год окружающие будут считать меня посмешищем! В порыве ярости я решила разобраться с пылью у себя на пути, применив заклинание уборки. Работа модельером порождает огромное количество мусора в виде обрезков ткани, ниток, а иногда и потерянных иголок, так что мне постоянно приходилось наводить порядок. Но в этот раз что-то пошло не так. Едва я начала применять заклинание, как воздух под потолком пещеры заискрился, а потом несколько тонких, но от этого не менее слепящих молний вспыхнули, попав мне прямо в рог, окружённый волшебным сиянием. Я мотнула головой и попыталась прекратить колдовать, но не тут-то было: сияние лишь увеличилось в размерах и яркости, с кончика рога стали слетать снопы искр, шёрстка встала дыбом, обычная бытовая магия набирала силу урагана и не думала останавливаться. Я изо всех сил старалась сдержать разгулявшееся волшебство, но потерпела фиаско. Сердце отчаянно забилось в грудной клетке, я зажмурилась, ожидая худшего, секунды текли как годы, ноги дрожали, на ум приходили жуткие мысли, что от такой магии разорвёт либо рог, и я останусь калекой, либо разорвёт всё моё тело. Заклинание, питавшееся эманациями артефакта, скопившимися в пещере за века, разрядилось с невообразимой силой, такой, что я, вскрикнув от боли, до хруста выгнула спину; магия подняла меня в воздух и попыталась вырвать всю шерсть, принося боль и тьму.

Я открыла глаза и не сразу поняла, что последние несколько минут была без сознания. Но были ли это минуты, или же часы, а может быть всего лишь доли секунд? Всю пещеру заливал яркий зеленовато-голубой свет. Заклинание уборки небывалых масштабов очистило помещение от пыли и спор, которые теперь горой были собраны в одном из углов. Вот почему Рэйнбоу Дэш не пошла с нами: таинственная и непредсказуемая магия, на которую пегаска не могла никак повлиять. Лишайник сиял с невероятной силой, вызывая рябь в глазах, сливаясь в одно пёстрое пятно, а пол чернел огромными буграми из отшлифованного стекла, покрывавшими большую его часть. Гигантские, метров десяти или даже больше, блестящие линзы буквально вбирали в себя свет пещеры. Я обходила по краю эти гладкие как лёд острова, аккуратно пробираясь к выходу и стараясь вновь не запачкаться после того, как заклинание высосало из меня всю пыль. В отличие от пещер, из трудных жизненных ситуаций всегда есть выход, я была в этом уверена. Просто для некоторых он бывает слишком дорогостоящим или болезненным. Например, для принцессы Селестии. После нашего визита к Твайлайт, мы отправились в покои правительницы Эквестрии, где та вместе с Пинки Пай утешала рыдающую Эпплджек. Не самое удачное время для разговора, зато вполне подходящее, чтобы прижать принцессу к стенке неловкими для неё вопросами. Однако, несмотря на все мои попытки добиться правды, Селестия отвечала лишь то, что мы слышали вот уже долгое время: она не знает, как исправить ситуацию, она не знает местонахождения ни одного достаточно могущественного артефакта, способного помочь Твайлайт, она не знает, что ещё можно предпринять. И это при том, что мне самой стало известно, где же спрятана Слеза Неба. Конечно, я ничего никому не сказала, но одно мне стало понятно: принцесса Селестия нам не союзник. Уж слишком много нас теперь разделяет, мы виним в произошедшем с Твайлайт её, она — нас, и у каждой стороны есть веские основания считать себя правой. В лице Луны искать союзника оказалось не менее бесполезным делом: произошедшее было ей как кость в горле, она винила всех нас, но не в инциденте, а в напряжённом отношении между правящими сёстрами и народом пони. Да что принцесса Луна! Я не была уверена даже в своих подругах, за исключением Рэйнбоу Дэш после того случая с Флаттершай. Именно радужногривой пегаске я рассказала о Слезе Неба и моём плане, именно с ней и Дэйринг Ду мы отправились в тайную лабораторию Старсвирла Бородатого, что лежала в пещерах под Южными горами.

Узкая и крутая винтовая лестница, находившаяся в конце светящейся пещеры, привела меня прямиком в один из служебных коридоров. Сквозь стеклянные проёмы в потолке сюда проникал тот же зеленовато-голубой свет. Теперь мне стало понятно назначение и пещеры и линз в полу, оказывается, моё заклинание ненароком включило освещение в комплексе. Выйдя на центральный проход, я сначала немного растерялась, не понимая, в какую сторону идти, но быстро сориентировалась по стрелкам на перекрёстке. Надпись по-прежнему оставалась для меня загадкой, зато я запомнила, как она выглядела. Сообразительность и логика работали как часы: я вышла к цели моего похода. Коридор закончился просторной и светлой комнатой с огромной треугольной дверью. Стена вокруг неё была украшена причудливой резьбой, изображающей земного пони, единорога и летящего сверху пегаса. Рядом с ними была надпись, повторяющаяся на множестве языков, к моему счастью среди них был и староэквестрийский. Текст гласил: «Себя назови и друзей своих. Да не преступит порога копыто того, кто в сердце своём разделяет наш народ на три». В этой фразе не было ничего удивительного, Старсвирл жил во времена, когда три племени пони враждовали, естественно, он боялся, что плоды его трудов могут быть использованы в конфликте одними пони против других. К счастью, это противостояние давным-давно закончилось.

— Моё имя Рэрити, и я не враждую с пони.

Ничего. Я пожала плечами. Возможно, механизм сломался или из него улетучилась вся магия. Подойдя ближе, я коснулась рогом двери. Нет, магия была на месте, да и как она могла исчезнуть вблизи такого могущественного артефакта, как Слеза Неба? Вероятнее всего, я неправильно выразилась, я же не грифон, чтобы не враждовать с пони. Я сама одна из них.

— Меня зовут Рэрити, я не делю свой народ на три. И мне нужна помощь, — мой голос эхом вернулся ко мне.

И снова ничего. Может быть, дверь открывается только самому Старсвирлу или его наследникам? А остались ли они? Если верить мифам, у него была возлюбленная жена. Но если великий маг хотел бы не пускать никого в свою лабораторию, он не стал бы городить весь этот огород с барельефами и загадками. А что если дверь не открывается потому, что я хочу забрать артефакт себе? От этой мысли я вздрогнула. Нет-нет-нет, я пришла сюда для того, чтобы помочь Твайлайт, это первоочередное. Твайлайт и мои подруги, вот что нужно сказать!

— Я единорог, я дружу с единорогами, пегасами и земными пони. Я пришла, чтобы помочь им.

Глухой щелчок эхом пронёсся по всем коридорам, Треугольник двери подался вниз и, с шипением выпуская воздух, опустился в паз. Похоже, лаборатория была герметично запечатана все эти годы. Внутри было темно, лишь узкий лучик сине-зелёного света из пещеры освещал часть стены с разъёмом для магического кристалла. Сам кристалл лежал рядом, я подняла его магией и установила на место. Помещение озарилось приятным мягким светом, шедшим из ниш под потолком. Тёплый персиковый оттенок совершенно по-другому окрашивал предметы по сравнению с холодным голубым светом коридора. В лаборатории практически не было пыли, но запах витал схожий с тем, какой можно почувствовать, находясь на заполненном старыми вещами чердаке. Знаменитая лаборатория Старсвирла больше всего походила на самый обыкновенный дом. Сначала шла прихожая и ряд крючков для одежды в виде бронзовых голов оленей с рогами. В прихожей начинался коридор с несколькими дверями, которые вели в прочие комнаты, по большей части полупустые, лишь с несколькими каменными тумбами, полками и скамейками. В одной я обнаружила массивный письменный стол из морёного дуба, каменную кровать, покрытую толстым слоем пыли, бывшим раньше матрасом и одеялом, лохмотья, оставшиеся от гобеленов и бельевой шкаф. Открыть последний я не решилась, а вдруг истлевшая за столетия древесина рассыплется у меня в копытах. Хотя крепким породам, вроде того же дуба, после правильной обработки ничего не грозило. Стол уверенно держал тяжесть хрустальной вазы с прахом цветов, россыпи волшебных кристаллов, золотой чернильницы и трёх толстых фолиантов. Я тут же вспомнила, что Старсвирл Бородатый изобрёл защищающие пергамент и бумагу заклинания, рядом с артефактом их действие не могло закончиться, а значит, книги были в полном порядке. На самом деле, лучше бы он не изобретал этого заклинания. Я подошла, сдула тонкий слой пыли с обложки и тут заметила, что на столе лежит пергамент, оставленный, по-видимому, самим владельцем лаборатории. Любопытство одержало верх без борьбы, я поднесла к себе лист, исписанный длинным размашистым почерком, знакомым мне по документам из Кантерлотской библиотеки, и прочла:

«Вставить в дневник.

Вот растяпа! Опять забыл, куда положил свой дневник, а эту страницу туда нужно обязательно вставить. Я прерываю глубокое исследование возможностей Элементов Гармонии, оно не зашло в тупик, напротив, дела идут успешно, но это меня лишь сильнее беспокоит. Если интуитивное, или, говоря точнее, применение Элементов по наитию не приносит вреда, то целенаправленное использование опасно в копытах честолюбивых глупцов. Сейчас три племени пони уже не воюют между собой, но если хоть один из правителей получит преимущество, то обязательно начнёт открытое противостояние. Мне же самому подобное могущество ни к чему — не для того я отказался от превращения в аликорна, раскрыв силу Слезы Неба, чтобы прийти к тому же, но другим путём»

А вот Твайлайт довершила это исследование и стала бессмертным аликорном. И теперь поздно винить в этом кого-либо. Бесполезно возлагать вину и на Старсвирла, оставившего свой дневник, и на Селестию, подсунувшую злосчастную записную книжку нашей подруге, и саму Твайлайт за то, что не подумала о последствиях использования Элементов Гармонии. Лист выпал из моей телекинетической хватки и спланировал на стол.

И подземелье, и лаборатория, и особенно этот лист были капсулой времени, а теперь груз истории всей своей тяжестью навалился на мою спину, я сделала шаг назад и осела. Из картины с противоположной стены на меня смотрели Старсвирл и его жена Сайрина, над ними была подпись: «Всё отдам ради любви». Из памяти тут же всплыл момент свадьбы дальних родственников, когда влюблённые говорили друг другу: «Я хочу умереть на день позже тебя, чтобы ты не испытала одиночества». Именно это имел в виду великий волшебник древности, говоря о том, что отказался становиться аликорном. Мотив, набивший оскомину и нам. Чувство, что жгло огнём Твайлайт изнутри, что терзало её. Похоронить подруг, которые дали тебе вечную жизнь, а сами обратились в прах.

Я медленно поднялась, ноги едва держали меня, дрожа, как после болезни. Мне во что бы то ни стало, нужно было найти Слезу Неба, разрушить порочный круг.

Все мы жертвуем чем-то, и это нормально жертвовать меньшим, чтобы не жертвовать большим, как например, делает Твайлайт. Она более семидесяти лет питает одно заклинание, не останавливаясь ни на секунду. Отдавая все свои силы, она поддерживает в нас молодость. Твай принесла в жертву всё, что имела: власть, могущество, личную жизнь, изучение магии, чтение книг, даже саму способность двигаться. Она винила себя в произошедшем, и исправляла ошибки других как могла. А мы — её подруги, принцесса Селестия, Луна и Кейденс — лишь искали виновных и строили друг другу козни из-под полы. Довольно.

Выйдя из рабочего кабинета Старсвирла в коридор, я отправилась вглубь дома-лаборатории. Я не знала куда идти, но это было не важно, когда-нибудь обязательно найду то, что положит конец жалкому прозябанию Твайлайт в обессиленном теле, и наша подруга вновь станет прежней: весёлой жизнерадостной кобылкой, знающей тысячи заклинаний на все случаи жизни, готовой помочь любому пони, попавшему в беду. Такой, какой она бывает и сейчас раз в год, когда на её день рождения принцесса Кейденс привозит пузырёк с самым крепким раствором маны. Подобный концентрат не слишком полезен для здоровья, поэтому Твайлайт принимает его всего лишь один раз в год и на сутки с небольшим возвращается к своей привычной жизни. Двадцать восемь часов радости для Твай, двадцать восемь часов стыда для нас. Мы улыбаемся, смеёмся, поздравляем именинницу и тут же отводим глаза, делаем вид, что всё в порядке. А Твайлайт развлекается, принимает подарки, смеётся, флиртует с жеребцами, наслаждается праздником и любуется фейерверком. И только одна принцесса Кейденс говорит Твайлайт спасибо. Спасибо за брата и за заклинание, поддерживающее молодость в Шайнинг Арморе, правителе Кристальной империи. У самой Кейденс нет сил управлять империей, в остальном же её жизнь вполне полноценна. Раствор маны — самое большое, чем она может помочь Твайлайт. Ну конечно! Я остановилась, отвлеклась от мрачных воспоминаний и достала фляжку. Интересно, что оно скажет на этот раз? Приложив ухо к жестяному боку, я услышала: «Маги падут на колени пред твоей мощью».

 — Это бы мне польстило, — ухмыльнулась я, на секунду развеяв горечь в мыслях.

Отвинтив крышку, я сделала пару глотков, волна дрожи пронеслась по всему моему телу. Убрав фляжку, я уже знала куда идти. Поглотив немного магии артефакта, я чувствовала её источник, симпатическая связь была крепка. Наконец-то это свершится, Слеза Неба, считавшаяся потерянной, вернётся в наш мир, с её помощью кто-то из нас, пятерых подруг Твайлайт, станет аликорном, и часть неподъёмного груза падёт с её плеч. Мы добьёмся того, чтобы наша любимая Твай могла хотя бы разговаривать с нами. Точнее, я добьюсь и спасу этим и её, и Флаттершай, и себя. Я спустилась по лестнице в помещение, напоминающее подвал, открыла тяжёлую металлическую дверь и очутилась лицом к лицу с глухой бетонной стеной. Дальше прохода не было, но я чувствовала артефакт, он был близко, буквально в паре шагов впереди! С разбегу стукнула в последнее препятствие задними ногами. Они онемели от удара, а стена не поддалась даже на миллиметр. Но я не позволила себе так просто сдаться, забарабанив передними копытами и пытаясь прорваться к цели моего путешествия. Я не могла отступить. Хватит с меня смертей! Сначала родители, потом Скуталу, затем моя дорогая и любимая сестричка Свити Белль и, наконец, бабуля Эпплблум, с похорон которой мы сбежали сюда. Боль утраты раскалённой иглой прошла сквозь моё сердце, я упала на пол и разрыдалась.

— Свити, Свити, за что же это мне, бедная Свити, — плакала я, а потом вдохнула и разразилась воплем бессильной ярости: — Будьте вы прокляты, принцессы!

Я билась в истерике, причитала, ревела в три ручья и, наконец, успокоилась. Нервное напряжение, копившееся годами и усилившееся в последние несколько дней, спало. На смену ему пришёл голод, я достала из сумки бутерброды и набросилась на них, словно у меня неделю маковой росинки во рту не было. Хотя если подумать, то неизвестно, сколько часов я уже нахожусь в этом подземелье, чувство времени осталось на поверхности вместе с Рэйнбоу Дэш. Пока я жевала, в голову пришла мысль, что мне вовсе не обязательно пытаться добраться до артефакта кратчайшим путём. Я тут же вскочила на ноги и, доедая бутерброд на ходу, отправилась прочь из подвала. Примерно представляя, где находится Слеза Неба, я попыталась найти комнату, располагавшуюся над ней. Поиски не заняли много времени, сложно было бы пройти мимо просторного квадратного помещения, в середине которого стоял впечатляющих размеров толстостенный стеклянный цилиндр с металлической дверцей. Не нужно было много ума, чтобы понять, под чем именно находился артефакт и зачем цилиндру размеры пони. Я уже собиралась залезть внутрь, но вспомнила, что пришла сюда за артефактом, а не за личным могуществом. Мы, пять подруг Твайлайт, должны были решить, кто именно из нас станет аликорном. Я склонялась к мысли, что Слезу Неба стоит отдать Флаттершай. Она считает себя обузой для Твай, и она пыталась убить себя, чтобы той стало хоть немного легче. Мы едва-едва переубедили Флатти, что такой поступок принесёт лишь горе, а не облегчение. Ведь этим она сама разрушит до основания всё, за что Твайлайт расплачивается бессилием: чтобы её подруги всегда были с ней рядом. Флаттершай верила нам, однако, сколько времени пройдёт прежде, чем она вновь сорвётся, неизвестно. Артефакт мог не только сделать её аликорном, но и залечить душевные раны, побороть сомнения.

Я огляделась в поисках подсказки, как же вынуть Слезу Неба. Помимо рабочих столов, заваленных чертежами, горки магических кристаллов и огромного подсвечника для них, я увидела пару книжных полок. На первой стоял ряд толстых тетрадок и книжка с пожелтевшим корешком, она мне приглянулась больше всех. Стоило мне попытаться открыть её, как страницы выскочили из переплёта и, упав на пол, рассыпались коричневой пылью. Вот что значит обычная бумага спустя века. Тетрадки же были написаны на зачарованном пергаменте и выглядели так, словно Старсвирл добавил в них последнюю запись ещё вчера. Как только я раскрыла одну из них, так сразу же выпала из этого мира. Великий маг прошлого был очень рассеянным, множество страниц содержало знакомую мне пометку «Вставить в дневник», к тому же, похоже, он боялся забыть о том, что придумал, поэтому всё записывал: скрупулёзно, в деталях, но очень интересно, порой сдабривая технические факты пояснениями и юмором. В результате вместо однообразных справочников, навевающих сон, получились забавные мемуары. Одни тетради хранили воспоминания об экспериментах с магическими кристаллами, вторые — о «вечном» пергаменте, третьи я использовала как путеводитель по лаборатории: освещение, вентиляция, здесь был даже лифт на поверхность, который запечатывал шахту, если на него не подавалось питание. Но настоящее удовольствие я получила, читая о взаимоотношениях великого мага с молодой единорожкой Сайриной на фоне продвигающихся исследований Слезы Неба. Старсвирл был в то время одержим идеей остановить войну между тремя племенами пони, он отправился на поиски, стоило ему узнать легенду о том, что небо уронило на землю слезу, когда увидело войну между нашими расами. Помирить противников артефакт естественно не мог, зато был способен даровать владельцу небывалую силу. Все мои догадки подтвердились: Старсвирл действительно отказался от бытия аликорна ради простой семейной жизни. Я тут же попыталась представить, как изменилась бы история, будь у него заклинание поддержания молодости Твайлайт, но постоянно сбивалась с мысли, приходя к одному интересному выводу. А ведь если я стану могущественным аликорном, я же смогу сама воспользоваться этим заклинанием и ещё сильнее облегчить жизнь Твай. Я мечтательно улыбнулась. Вот все удивятся! Но, с другой стороны, любая из нас пятерых станет аликорном и обретёт магическую мощь, так что я должна просто доставить артефакт в Кантерлот.

Я вернулась к чтению и узнала, что Старсвирл нашёл иной способ использовать Слезу Неба, он собирал кристаллами фоновое магическое излучение и вливал в себя, тем самым усиливая свои способности. Я тут же решила попробовать. Вставив нужный магический кристалл в пульт управления, который поначалу приняла за канделябр, я выставила наименьшую мощность потока, зашла внутрь колбы через дверцу и тотчас почувствовала прилив сил вместе с волной тепла, прокатившегося по моим жилам. Потрясающе! Вот он, источник могущества! Стоит только включить его на полную мощь, и я стану аликорном с белоснежными крыльями и переливающейся гривой. Тогда уже поздно будет для принцессы Селестии что-либо менять. Если она винит нас в том, что Твайлайт больше напоминает овощ, чем пони, то мы сами и решим эту проблему. Точнее, я решу, раз мои подруги недостаточно решительны. Это моя награда за смелость.

Я вышла из колбы и направилась к пульту, но стоило моему копыту коснуться кристалла, как меня одолели сомнения. А что, если я не права? Что, если остальные мои подруги тоже искали способ помочь, просто мне повезло больше, чем им? Неужели только поэтому я заберу могущество себе? Это было бы совершенно неправильно и даже подло. Слеза Неба должна достаться тому, кто в ней больше всех нуждается, и не мне одной решать, кто это будет. Я отключила систему и услышала, как исчез негромкий гул, на который не обращала внимания до этого момента. Нужно было вернуться к изучению записей и понять, как извлечь артефакт из установки.

Такой способ действительно существовал, на случай форс-мажора Старсвирл оставил себе возможность забрать Слезу Неба. Глянув в последний раз на чертежи, я вышла из комнаты с колбой, прошла по коридору, свернула налево, отсчитала шесть гранитных плиток облицовки стены и нажала на седьмую. Часть пола опустилась вниз, образовав лестницу, ведущую в служебный коридор, отличавшийся от остальных разве что несколько более тусклым освещением. Аккуратно спустившись, я направилась к сердцу лаборатории: пара поворотов, несколько тяжёлых стальных дверей, запирающихся вентилями, и множество предупреждающих знаков. Последняя дверь больше напоминала сейф и открывала путь в узкий лаз, ведущий прямиком к артефакту. Как же замечательно было, что я следила за своей фигурой и без проблем в него пролезла. Слеза Неба представляла собой нечто совершенно неземное: переливающийся тысячами бликов кристалл неправильной формы, внутри которого пульсировал яркий свет. Восхитительное зрелище завораживало, радужные переливы пленяли и увлекали за собой сознание, я хотела обладать им, взять себе, вобрать в себя всю его силу, чтобы более никто не смог отнять у меня моё сокровище. Слеза Неба пульсировала в такт моему частому сердцебиению, видимо, выпитый раствор маны создал слишком сильную симпатическую связь. Не стоило его пить, теперь на несколько часов артефакт может подавлять мою силу воли, если я буду находиться совсем близко. Я могла адекватно мыслить только на расстоянии, пришлось закрыть глаза и выбраться из лаза. И почему я всё ещё колеблюсь? Это же моя награда, я приложила столько усилий, рисковала жизнью и заслужила приз. Заслужила, будьте вы все прокляты! Кто лучше всего справится с бременем вечной жизни, как не я? И справедливость, и практичность на моей стороне, а большего и не нужно. И всё-таки я не могла просто забрать силу себе, ведь я — Элемент Щедрости, даже если Слеза Неба в итоге достанется мне, мой моральный долг предложить другим. Как мы смогли бы оставаться друзьями, если бы думали в первую очередь о себе?

Я тяжело вздохнула и с некоторой горечью в сердце полезла назад, доставать артефакт. Кристалл держался с помощью нескольких креплений из мягкого металла – дёрни слегка, и он твой. Я протянула копыта, готовясь ухватиться, но, как и прошлый раз, меня остановила внезапно появившаяся мысль. Пришлось выползать. Я не могла взять артефакт, у него был чудовищный фон в магическом диапазоне, любой единорог почувствовал бы Слезу рядом с собой, а принцесса Селестия вполне могла бы уловить пульсацию, стоило бы только артефакту покинуть гору. А если она решит остановить нас? А если она перехватит меня на полпути к подругам? Конечно, все эти предположения могли быть не более чем страхами, а на самом деле Селестия поддержала бы нас в деле помощи Твайлайт, но у меня были основания полагать, что правительница Эквестрии желает самолично контролировать количество аликорнов в мире. Что же мне было делать? Попробовать привести подруг сюда или рискнуть и вытащить артефакт? А что, если я стану аликорном, едва коснувшись Слезы Неба? Я тут же рванула назад в лаз и стала ползти, вытягивая передние ноги в яростной попытке ухватиться за сияющий кристалл! После мига слабости я взяла себя в копыта, остановилась и попятилась назад, сгорая от стыда. Я давно уже не подросток, чтобы терять над собой контроль, импульсивно потакая первым пришедшим в голову желаниям. Как хорошо, что моей выходки никто не видел. Но артефакт манил меня к себе, возможно, он медленно подтачивал мою волю. В таком случае, вынуть его не представлялось возможным. Я стала возвращаться наверх, попутно закрывая за собой все двери.

Пришлось внимательно перечитать все записи, касающиеся подъемника и других способов попасть в жилище Старствирла. И вот тут крылась загвоздка: лифт не работал, пока были открыты двери в лабораторию, он служил для быстрого выхода, его нельзя было вызвать снаружи, зато можно было отправить за кем-то, находясь внутри. Но я была одна, а значит, подруг придётся вести сюда сквозь лабиринты у входа, по узкому мосту, через зал с колоннами, мимо водоёмов с раствором маны и линз. Но сначала мы решим, кто взвалит себе на спину бремя аликорна. А что, если мне не поверят? Или Флаттершай навоображает монстров и откажется отправляться под гору? Хватило бы мне магических сил, я могла бы напоить её сонным зельем и притащить сюда. Флажка с раствором маны, ну конечно же! Теперь всё было готово для того, чтобы вернуться и поведать подругам о моей находке. Только никаких бросаний жребия, если дойдёт до этого, то Слезу Неба я беру себе. В конце концов, я её нашла, и я заслуживаю награду больше остальных. Артефакт вообще принадлежит мне, мы лишь определяем, кто станет аликорном.

Успокоив себя этим решением, я отправилась к входу и закрыла дверь, надавив на указанную в записях панель, теперь можно было спокойно активировать подъёмник и отправляться в путь. Но я всё же решила вернуться в комнату со стеклянным цилиндром и взять пару дневников в доказательство того, что я нашла артефакт. Вот только вместо тетрадки я подхватила один из волшебных кристаллов и твёрдым шагом направилась к пульту управления. К Дискорду всех их! Я стану аликорном, просто потому, что нашла Слезу Неба я, потому, что я могу это сделать. Я заберу силу себе в частном порядке, и никто не посмеет меня упрекнуть хоть в чём-то! В сторону все эти вздорные рассуждения о пользе, долге и обязанности по отношению к друзьям, всё это не более чем доводы, которые разум придумывает в поддержку моего желания, а потом пытается проверить их на прочность. Мне не нужна их прочность, я не собираюсь оправдываться ни перед кем. Назад в Кантерлот я уже прилечу и поставлю остальных перед фактом, и тогда уже никто не в силах будет изменить того, что я стану аликорном. Принцессы могут хоть лопнуть от злости, а подруги не посмеют упрекнуть меня в содеянном. Я резко остановилась, кристалл выпал из ослабевшей телекинетической хватки. Они действительно не будут упрекать меня, но как я смогу после такого смотреть им в глаза? Как я расскажу им о своих чувствах в тот момент? Как смогу убедить их в том, что поступила правильно, если сама я так не считаю? Никак. И я никогда не прощу себе этого, обреку на вечную жизнь, преисполненную стыда за ветреное потакание собственным желаниям.

Я подошла к стеклянной колбе и уселась, опёршись на неё спиной. Чувствовала лишь усталость от изматывающей борьбы со своей натурой. И из этой битвы мне никогда не выйти победителем. Даже если я сейчас возьму себя в копыта, уйду и приведу подруг, то всё равно не смогу жить нормально, глядя на ставшую аликорном Флаттершай или, к примеру, Эпплджек и зная, что я могла бы быть на их месте. Я не смогу себе простить и этот выбор. Неужели принцесса Селестия была права, когда говорила, что не знает больше артефактов, способных превратить пони в аликорна? Права не потому, что их нет, а потому, что мы не сможем ими воспользоваться. В горле застрял ком, а сердце закололо от того, что правильного выбора не существовало. Я встала, но не смогла сделать и шага, желая одновременно и уйти из лаборатории и активировать установку. Я подняла ногу, мне хотелось забрать силу себе, но нужно было предложить её друзьям. Я опустила ногу и подняла другую, мне хотелось предложить силу друзьям, но нужно было забрать её себе.

— Провались всё пропадом! — из моей груди вырвался вопль, полный ярости. — Я не хочу решать, не хочу этого! Будь ты проклят, артефакт! Будь ты проклят, Старсвирл! Будьте вы все прокляты!

Я была готова отдать всё, чтобы только мне никогда не пришлось решать дилемму Слезы Неба! Победить любого монстра, что встанет на моём пути! Снести с петель любые двери! Размолоть артефакт в пыль и пустить по ветру! Я, резко крутя головой, оглядела комнату и увидела стеллаж с инструментами. Метнувшись к нему, взяла рукоять кувалды магией, но она рассыпалась вместе с деревом, обратившимся в прах. Это меня не остановило, я схватила телекинезом боёк и замахнулась им. Что-то вылетело из него, звеня металлом и кувыркаясь, запрыгало по каменному полу. Я ошеломлённо смотрела на неизвестный мне предмет, потом опустила кувалду и подошла ближе. Передо мной лежал металлический клинышек, который вбивают в рукоять для её расширения. Маленькая деталь, делающая едиными такие совершенно разнородные материалы, как металл и дерево. Как Твайлайт Спаркл делала едиными нас. Я опустилась на колени и подняла клинышек, кусочек обыкновенной стали представлял для меня куда большую ценность, чем все артефакты вместе взятые. Ни пещеры, ни раствор маны, ни дневники Старсвирла, ни Слеза Неба не напомнили мне о том, с какой же целью я отправилась в путь. Поднявшись на ноги, я положила металлический предмет в сумку и решительным шагом направилась к подъёмнику.

Четыре дня спустя я сидела на каменной скамейке в лаборатории Старсвирла и задумчиво постукивала копытом по пустой фляжке. Второй раз пройти сюда не составило проблемы, даже неся живой груз на спине. В основном из-за раствора маны, время от времени шептавшего о том, что станет для меня путеводной звездой. Но и система зеркал, наполнившая коридоры светом из пещеры с лишайником, сыграла нам на копыто. Вот только теперь мысли о неправильно принятом решении вернулись ко мне практически с прежней силой.

— Рэрити! Рэрити!

Кричать в ответ было очень невежливо, поэтому я поднялась со скамейки и направилась в центральное помещение, откуда шёл гул работающей установки.

— Что случилось, дорогуша? — спросила я.

Твайлайт Спаркл, сидящая в проёме стеклянной колбы, оторвалась от дневника великого мага древности и радостным голосом спросила:

— Ты читала заметки Старсвирла? Ту часть, где он описывает, как обустраивал лабораторию? Тут даже ванна есть! Как же давно я не валялась в горячей ванне.

— Восхитительно, если конечно она не обратилась в горку ржавчины за столько лет, — я подошла к подруге. — Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! Я уменьшила выходную мощность до тридцати пяти процентов, это именно столько, сколько мне необходимо для поддержания в вас молодости с учётом расстояния, — Твайлайт сделала небольшую паузу, а потом смущённо добавила: — Спасибо тебе, Рэрити.

— Не за что, Твай, — я нахмурилась и присела рядом с ней. — Хотя теперь я думаю, что поступила не совсем верно, — я посмотрела подруге в глаза. — Я не решила проблему, а просто расширила тебе клетку с размеров разума, до размера лаборатории.

— Нет, Рэрити, — Твай отложила дневник и приобняла меня. — Ты не представляешь, что значит быть неспособной двигаться, говорить и даже долго думать. Я десятилетия вела жизнь растения, своим решением лишив себя возможности быть собой. А ты всё изменила. И пусть я не смогу покинуть лабораторию без раствора маны, зато я это снова я. Невозможно выразить словами, насколько благодарна тебе за это.

С этими словами мы крепко обнялись, едва сдерживая подступающие слёзы радости. Радости, что всё закончилось хорошо. Я была счастлива: за Твайлайт, за подруг и за себя. Счастлива, но не спокойна. Боюсь, я больше не смогу обрести покой, покуда Слеза Неба существует и ей можно воспользоваться.