Самоуверенность в пустоши: кому это надо, и как это лечится

Самоуверенность в пустоши: кому это надо, и как это лечится

Под тяжелым свинцовым небом эквестрийской пустоши, сопровождаемая пронизывающим до самых костей ветром, шагала серая земнопони с более темной, чем ее шкурка, гривой. Решительный взгляд насыщенных синих глаз был устремлен прямо вперед. Совсем недавно покинув родное стойло, маленькая пони не знала, в насколько жестокий холодный мир попала, она еще не видела всех граней пустоши. Ее мысли занимали мечты о будущих захватывающих приключениях. Бедняжку не пугали рассказы о рейдерах и их неописуемой жестокости, о работорговцах и бандитах. Она была настолько наивна, что решила, что сможет обхитрить пустошь! Ослепленной удачами первых дней, поняше казалось, с этим ей поможет справиться хитрость и смекалка профессионального взломщика. Не правда ли, самоуверенно для маленькой серой пони? Несколько дней назад взломщица устала от сидения за толстой дверью стойла, устала от невозможности реализации своего главного таланта, а ведь ей казалось, что нет ничего более полезного, чем талант красться, словно полевая мышка. Избегая боя пробираться к набитым сейфам и так же беспрепятственно, в стороне от чужих глаз, покидать лагерь врага, а на награбленное крутить всю ночь напролет, и так повторяя по наступлении необходимости. Она решила, что бесперспективно оставаться в маленьком стойле, написала записку, собрала вещи, украла пистолет с патронами и сбежала куда глаза глядят. С тех пор ей удавалось совершить несколько удачных краж. Каждый раз ей попадались какие-то недоумки. Повезло, что до сих пор не встретились пони, искушенные пустошью по-настоящему — тогда маленькой взломщице не позавидовал бы никто. За то время, какое она провела в пустоши, она даже не потеряла блеск роскошной гривы, обрамляющей локонами ее шею и плечи. Пони весьма бодро шагала по растрескавшемуся асфальту и про себя напевала какую-то песенку. Она вспомнила, как веселилась на украденное в последний раз добро, ей вспомнился старик, один из тех, кого она угостила тогда виски. Проживший в пустоши всю свою долгую жизнь, пони источал тоску, и было ясно, что он повидал многое. Старый жеребец, несмотря на свою ауру повидавшего слишком много нелицеприятного за свою жизнь, шутил после выпивки; ей тогда на пару минут даже показалось, что он пытался ее соблазнить. Он предупреждал ее не идти вдоль этой дороги, ссылаясь на многочисленных бандитов. Большая часть дороги была позади и ничего страшнее злобного кротокрыса она так и не встретила, в перемётной сумке была еда, вода, антирадин и тому подобное; пустошь вовсе не казалась такой страшной, как ее предупреждали. Хотя, она пока еще не усвоила: пустошь все время готовит сюрпризы.

Через несколько минут беззаботной ходьбы, серенькая пони увидела, что в ста метрах от дроги, в низине, одиноко стоял старый занесенный песком фургон. Его колес не было, в снеке красовались несколько пулевых отверстий, этот бывший дом на колесах создавал впечатление полного хлама, не способного защитить даже от моросящего дождика; наверное, даже самый неприхотливый пони предпочел бы этому фургону землю рядом с ним. По началу, пони только посмотрела на него, просто потому что он единственный выделялся на этом убогом пейзаже, на котором от горизонта до горизонта тянулась разбитая дорога, а вдоль нее камни и сухие кусты, но внезапно пони овладел интерес; ей стало любопытно, не скрывает ли эта серая старая рухлядь тайник, полный полезных и интересных вещей. От мысли о наживе у поняши заблестели глаза, она уже предвкушала, как завалится в бар или казино города, в который направлялась. Пони, свернув с дороги, резво загарцевала к своей находке, выбивая из-под копыт пыль. Приблизившись, пони дернула дверцу, но та оказалась заперта. Ухмыльнувшись, пони залезла в карман на своей куртке и вытащила набор отмычек. Талант взломщика, на который не двусмысленно намекала золотая, витиевато украшенная отмычка на крупе, позволил ей легко расправиться с примитивным замочком. Самодовольно улыбаясь, пони отворила дверь и вошла в фургончик. Каждый раз, когда она вскрывала замок, особенно если он достойно сопротивлялся попытке вскрыть его, ей овладевало это чувство полезности и самодостаточности; благодаря этому таланту она могла не зависеть ни от кого. Внутри фургон оказался так же убог, как и снаружи. Ткань, покрывавшая стены, изорвалась и прогнила, свисая жухлыми лоскутами со стен, тумбочка без ножки, не упавшая только благодаря тому, что опиралась о стену. Внимание больше привлекали ящики, хоть и обшарпанные, но имевшие все шансы хранить в себе вещи. У дальней стены драный матрас демонстрировал свое плачевное состояние: его покрывали странные пятна, среди которых была и кровь. На глаза попался пулемёт, прислоненный в углу. К сожалению, его габариты не давали пони использовать его. Не смотря на то, что она земная пони, она бы точно повредила себе что-нибудь, стреляя из него. Обратив внимание на вполне сносное его состояние, было логично предположить, что это место вовсе не заброшено и тут вправду кто-то обитает, так же можно было сказать, судя по калибру оружия, что этот кто-то весьма силен и сталкиваться с ним очень рискованно, но отказываться от своей затеи она не стала и решила быстрее приступить к делу. Пони заглянула в ящики, в них она нашла пару стимуляторов, склянку лечебного зелья, жгут, и кучу патронов к тому самому пулемету. Взломщица порадовалась, что все-таки не зря зашла, рискуя при этом встретить хозяина, и с большим энтузиазмом накинулась на остальные ящики.

Увлекшаяся своими находками кобылка не замечала, что за ней уже наблюдают. Пока та перебирала копытцами содержимое ящиков, за ее спиной неслышно шагал единорог, лицо которого украшала хитро-злая улыбка, а глаза скрывала широкополая шляпа. Застать свой временный дом не запертым было для него досадным происшествием, он уже готов был рвать и метать, нестись в погоню за посмевшими обчистить его. На лице был неописуемый гнев, он бы громко выругался, но взгляд зацепился за серый хвостик, который можно было рассмотреть с его позиции через открытую дверь. Тогда он стал сдерживать гнев, чтобы, встретившись лицом к лицу с ненавистным ему пони, выплеснуть его без остатка. Только, гнев ушёл с его лица, а ход мыслей утек в совершенно другое русло, как только он смог понять пол этой пони. Мысли о кровавой расправе тут же уступили место более приятным и скользким. Жеребец облизнул сухие губы, вынул из-под потрепанного плаща револьвер и стал красться так тихо, как только мог. Пока он подбирался ближе, он подмечал внешность, параметры, оценивал угрозу. На ней была почти чистая одежда убежища, это значит она совсем недавно покинула дом, а обитатели убежищ не славились боевой подготовкой, из всего этого выходит, что она не опытна. Это как раз то, что нужно. Он не мог разглядеть, есть ли у нее рог, но крыльев точно нет, а еще она только копытами роется в его добре. Значит, скорее всего, она земная пони. Земная пони, значит сильная, и ее будет сложно удерживать даже телекинезом. Это плохо. Хотя, если прикинуть ее размеры, то она не должна быть очень сильной. Он прикинул, сколько лет кобылке, его улыбка стала чуть шире. В заключение небольшого анализа противника, он по-достоинству отметил прекрасный круп. Вот он уже подобрался на расстояние прыжка. Еще немного. Он решил не прыгать. Ступенька издала скрип под копытом жеребца и тем самым дала земной пони сигнал к обороне. Она почти рефлекторно обернулась и попыталась лягнуть оппонента задними ногами, но он смог отвести голову в сторону, так что она почти его не задела. Пусть эта пони не такая большая, но прямой удар задними копытами не прошел бы даром. С хищной улыбкой, он наотмашь ударил кобылку в бок, вложив всю свою силу. От удара, мордочка земнопони скривилась от боли, а ее маленькое тело отбросило на метр, в сторону грязного матраса. Она уже было хотела встать и выхватить пистолет, уже перевернувшись на живот, но было поздно. Единорог уже нависал над побежденной пони, приставив к ее голове холодный ствол револьвера. Пони только сейчас почувствовала боль в боку, ее лицо снова скривилось от боли, зрачки сильно сузились от страха; от того же страха она начала заметно дрожать. Ощущение холодного металла выше виска вызвало дикий ужас, она находилась пленницей пони с пустошей у которого пыталась своровать. То, что просто так он ее не простит, ясно само собой, только вот какую судьбу он ей готовит? Ее жизнь была в копытах совершенно чужого пони, который мог оказать кем угодно, от искателя приключений с маломальскими представлениями о морали, до циничного и жестокого разбойника или работорговца. Варианты расправы над ней приходили бедной пони в голову один за другим и каждый последующий был чем-то страшнее предыдущего. Вдруг молчание нарушил басистый и слегка хриплый голос единорога, в котором слышалась насмешка, заставившая земную пони вздрогнуть.

-Так так так, ну и куда ты сунула свой маленький носик? А, мышка? -Единорог сразу же окрестил пони по ее расцветке и стал дожидаться ответа, впрочем, ничего, кроме оправданий и просьб, он не надеялся услышать.

До поняши дошло, что он ждет от нее ответа и выдала самую банальную фразу.

-Я... я не думала, что тут на самом деле кто-то есть. Пожалуйста, отпустите меня, и я просто уйду. Никому не будет плохо.

-Ха, и куда же ты пойдешь, мышка? С голым задом по этим местам ходить опасно,- Усмехнулся единорог и склонил голову поближе к своей заложнице. Не то чтобы он это сделал специально, но через пару мгновений в его нос проник чудесный запах кобылки, не испорченный ничем, от этого по телу секунду забегала мелкая дрожь, -Дальше, на север, всюду шныряют рейдеры, а если хочешь свернуть на восток, то надо иметь ввиду, что работорговцы очень обрадуются одинокой пони.

Горе воровка слушала его, анализируя каждое слово, пони судорожно искала хотя бы маленький намек на возможность выпутаться, но на самом деле уже понимала, что сильно влипла. Шансов сбежать фактически не было.

-Пожалуйста, я вовсе ничего такого не хотела, пожалуйста дайте мне уйти!

-Нет, мышка, уйти я тебе тоже не позволю,- сердце земнопони екнуло,- Ты видимо считаешь, что я из тех, кто верит в старые, довоенные идеалы, но я вынужден тебя огорчить. Я наемник, я убиваю тех, на кого укажут за деньги и естественно, что благородство мне во многом чуждо.

Воровка все еще ощущала у своей головы дуло пистолета и, несмотря на то, что от слов единорога она впадает в панику, так и не решается его перебить.

— Однако я тебя успокою, я оставлю тебя в живых и даже отпущу, -эти слова были для единорожки дороже всего, что было в пустоши, -я сам рос в пустоши и был таким же, как и ты сейчас: неопытным и слабым, поэтому я и пощажу тебя. Я смог пережить уроки пустоши и теперь стою не на самой низкой ступени. Может быть, я преподам тебе один урок. Как я сказал, я отпущу тебя, но при одном условии, -И снова это чувство обреченности. Пони вздохнула. Тяжелый вздох помог слегка успокоиться.

-Чего вы хотите?

-Буду честен. В этом принцессами забытом месте, больше всего, наемнику, вроде меня, не хватает ласковой кобылки. -единорог наклонился и облизнул край ушка, из-за чего оно дернулось. — это и будет мое условие.

Воровка выслушала наемника и обреченно закрыла копытцами свое лицо, прикрывая слезы. Единорог уже понял неопытность и беззащитность его гостьи, так что без опасений отложил пистолет в сторону. Он опустил голову и зарылся лицом в ее гриву, жадно вдыхая будоражащий запах.

-Если ты будешь ласковой, то и я тоже. — Шепнул он в ухо пони.

Та только шмыгнула носом и поняла, что деваться некуда, что с ним она не сможет справиться и придется повиноваться, чтобы не схлопотать пулю. В ответ она кивнула ему и попыталась перестать плакать. Он широко улыбнулся и повернул ее голову, чтобы жадно поцеловать в губы. Земнопони сначала стушевалась, но под агрессивным напором чужих губ и языка позволила проникнуть им себе в рот. Она зажмурилась и застыла, боясь помешать. В его рту хорошо чувствовался горький вкус виски, как будто он пил за десять минут до всего этого. Наемник нагло вторгся своим языком в рот своей пленницы и активно исследовал его, он смаковал каждое мгновение обладанием этой юной красивой пони и решил взять максимум. От недостатка воздуха он был вынужден прекратить поцелуй. Передышкой он воспользовался, чтобы перенести пони к матрасу. Из нижнего ящика гнилой тумбочки он достал относительно чистую простыню и накрыл ею драный матрас. Воровка все еще была в его телекинетической хватке, она смотрела на него, поджимая ноги, около глаз шерстка слегка промокла. Она смотрела боязливо и ожидающе, поцелуй стал для нее сюрпризом, она ожидала более жестокого обращения. Взгляд ее синих глаз поймал наемник. Это было самое яркое и красивое, что он видел за месяцы в пустоши, а их испуганный вид давал ощущение контроля и зависимости ее от него, что еще более возбуждало его. Он резко опустил ее спиной на простыню и снова поцеловал, так же жарко, направив свое копыто гладить упругий круп. Она никогда не позволяла себя лапать и теперь ее так непотребно тискают за круп; от такого обращения пони закраснелась и прижала хвостик к промежности. Он так же, как и в прошлый раз, протолкнул ей в рот свой язык и стал увлеченно играть с ее языком, оплетая его и облизывая. Поцелуй так же затянулся, пони вспомнила его слова и подумала, что если станет более ласковой, то ей не прилетит от него. После этой мысли пони робко и осторожно стала отвечать. Она нерешительно двинулась навстречу наемнику, а тот только хмыкнул и пропустил ее на свою территорию, она осторожно обводила контуры его рта, а тот снизил темп до ее уровня, наслаждаясь даже принудительной ответной лаской. Разорвав поцелуй, он увидел зардевшуюся пони, готовую сжаться, словно перепуганный еж.

-А ты молодец, что прислушалась к моему совету, поверь, ты об этом не пожалеешь.

Жеребец лег рядом с ней на бок и отвел в сторону ногу, открывая ей свое достоинство. От предварительных ласк член вышел уже на половину. Смущение нахлынуло с новой силой. Она впала в совершенное недоумение, хотя ситуация была понятней некуда.

-Ну и чего ты ждешь?

-Простите, я еще ни разу не занималась этим... вообще. — она была слишком стеснительной в выборе пары и среди пони в стойле не успела завести даже любовника, хотя некоторые еще до совершеннолетия находили себе пару для постельных утех.

-Серьезно? — Поинтересовался жеребец. -Тогда это будет в двойне приятно. В неопытности кобылки есть эротичность, А если она непорочна, то это просто мечта! — Единорог даже не сразу поверил в свою удачу, что в его копыта попала такая чистая пони. Ему даже не пришло в голову, что он сейчас может растоптать такую редкую красоту. Лежавшую на боку земнопони потянуло телекинезом прямо к жеребцу, а ее лицо вскоре оказалось напротив его мошонки. Пони закраснелась и отвела глаза от розового фаллоса, хотя все же бросила на него короткий взгляд и тут же снова отвернулась. Для нее такой способ удовлетворения жеребцов казался унизительным, но в данном положении у нее не оставалось выбора, особенно когда единорог начал возмущаться промедлению. Земнопони повернулась к члену и не знала с чего начать. Брать это в рот определенно не хотелось, поэтому она стала массировать передней ножкой его яйца, что произвело определенный эффект: единорог слегка расслабился, а член стал дальше покидать свое убежище. Единорог, тем временем устав от нерешительности кобылки снова воспользовался телекинезом, и магическая аура потянула лицо поняши прямо к своему отвердевающему достоинству, отчего застанная врасплох пони толком не смогла ничего предпринять и встретилась губами со стволом члена. Она уже хотела отдернуть голову, но магическая аура так и продолжала держать ее лицо прижатым к фаллосу.

-Лучше не упирайся. — строго сказал единорог и грозно посмотрел на нее, заставляя вспомнить, что она в его воле и ее судьба зависит от его решения. Магическая аура рассеялась, а единорожка зажмурилась и начала с робостью и неприязнью высовывать язык. Коснувшись его она почувствовала гладкую и слегка влажную кожу,- "не считая едва заметного странного вкуса это почти не мерзко"- подумала пони, можно представить, что это вовсе не то, что есть на самом деле. Через пару мгновений, которые ушли на, так сказать, дегустацию, она уже быстро, широкими движениями вылизывала стоящий колом член. Вскоре и это стало не устраивать единорога и тот прервал занятие пони, которым та, кажется очень увлеклась. Щечки пони пылали красным, а сердце сильно стучало, ей вдруг показалось, что ему что-то не понравилось или она сделала ему больно, но он с довольным лицом держал ее в хватке своего телекинеза. Осмотрев пони он перевернул ее так, что она смотрела прямо на головку его члена, а он мог свободно добраться до ее петельки.

-Скажи "а",- после этих слов единорога поняша послушно раскрыла свой рот, который вскоре оказался грубо заткнут членом, а телекинетическое поле единорога то толкало ее навстречу, заставляя ее почти давиться, то тянуло обратно, чтобы с новой силой толкнуть вперед. Хрипящая от накопившейся в глотке слюны пони бессильно следовала безмолвным приказам единорога. Насколько же униженной она себя чувствовала, когда ее рот использовали для удовлетворения низменных желаний какого-то бандита. Как знать, каким еще образом он использует ее тело, чтобы получить удовольствие. Осознание бессилия подавляло ее волю еще сильнее и когда магическое поле исчезло, она уже сама, от страха быть избитой и еще более жестоко изнасилованной, усердно делала минет. Довольные стоны давали знать, что она все делает правильно. Она почувствовала, как ее хвост вдруг начали оттеснять в сторону, открывая, к ее стыду, мокрую петельку. У нее не удавалось рассмотреть с интересом разглядывающего ее промежность единорога, однако чувствовала, что магическая аура потянула за складки кожи, открывая на обозрение розовую девственную плоть. Пони было уже все равно, казалось падать ниже некуда, и внезапно почувствовала, что единорог своим телекинезом ущипнул ее за клитор. От острого чувства пони вскрикнула и выронила изо рта достоинство жеребца. Ехидно усмехнувшийся реакции кобылки, жеребец стал своей магией играться с петелькой и через минуту не удержался попробовать соки страсти на вкус. Он широким движением языка слизнул несколько крупных капель с петельки извивающейся, стонущей в наслаждении кобылки, не прекращая играть магией с клитором. От нескольких минут таких ласк пони почувствовала, что приближается к своему финалу, и уже через несколько секунд ее разразило сильным оргазмом. Из конвульсивно дергавшейся кобылы фонтаном брызгали моча и соки, а она перешла со стонов на крики, которые не смогла сдержать. Единорог довольно смотрел на свою пленницу, которая так хотела сбежать, а теперь кончала и кричала от удовольствия, благодаря ему. Жеребец довольно глядел на свою работу с торжествующей улыбкой. Такая нежная и покорная пони могла прийти только во сне, но это точно не сон. Кобылка была такой хорошенькой, что в голове то и дело проносились мысли оставить ее себе подольше. Мысль была соблазнительной, хотя он ей обещал, что отпустит ее, как только наиграется. "Хотя ведь мы только начали, -подумал он,- Я еще научу ее кричать. Может она еще и не захочет уходить!"-усмехнулся единорог своим фантазиям. Пока единорог грезил, пони вернула себе ровное дыхание и приподняла голову, рассматривая широкую улыбку своего пленителя, она понимала, что прямо сейчас он придумывает как бы еще ее унизить и использовать. Ее взгляд был замечен через мгновение, а его хозяйку тут же отправили заканчивать свое дело. Пони уже приноровилась заталкивать в рот толстый ствол жеребца и это получалось у неё гораздо ловчее чем в начале. Несмотря на непрекращающееся чувство того, что ее используют словно половую тряпку неплохо намокала, роняя ароматные капли на матрас. Спрашивая себя как она могла допустить все это и стелиться под этого гада, все ближе подводила к оргазму этого самого гада. Через пять минут тот уже готов был извергнуться в нежную глотку. Постанывая, он приподнялся на локтях и одним копытом прижал голову поняши. Ее это слегка испугало, но когда во рту почувствовались горячие вязкие струи, поняша широко распахнула глаза, стала яростно мычать и упираться копытами. Впрочем, безуспешно, все до единой капли отправилось ей в глотку, семяизвержение было больше чем она могла бы принять и из-за губ и уголков рта брызнула густая белая жидкость. Кобылка уже почти смерилась и пыталась хоть как-то облегчить положение, выталкивая языком сперму изо рта сквозь щели между членом и ее губами. Наконец ее голову освободили, и та почти отпрыгнула, откашливаясь и утирая лицо. Жеребец тем временем распластался на своем ложе и отдыхал после ласки пони. Глядя, как его пленница с возмущенным лицом избавляется от его семени он решил немного подпугнуть ее.

-Эй, ты, что это ты делаешь?!

-А на что это похоже?! Неужели ты не мог обойтись без этого?!- тон у кобылки был вызывающим, что не понравилось жеребцу.

-Ты сейчас должна быть благодарна, что засунул тебе в рот свой член, а не ствол пистолета! — он кинулся на нее и грубо повалил на спину и навис над ней. — Открой рот. -Кобылка, как и ожидалось испугалась и послушалась. Он посмотрел на белые капли внутри и несколько ниточек, тянувшихся между зубами. -Глотай все что у тебя во рту. -пони посмотрела на него умоляющими глазами, а тот только приподнял копыто над ее лицом. После этого она быстро сглотнула и снова показала чистый рот. — И больше не перечь мне! Мы же не хотим поссориться. Так ведь? — последние слова он сказал более спокойно и обведя взглядом кобылку, от задних копыт до ушей, начал покрывать ее шею легкими поцелуями, иногда он останавливался там, где реакция от поцелуев была сильнее и начинал обводить эти места ловкими движениями языка. Кобыла под ним уже не знала, как предсказать его поведение от грубого до нежного. Сейчас жеребец очень умело с ней обращался, угадывая где ей приятнее всего. Шея сама собой выгибалась навстречу ласкам, а дыхание замирало и сбивалось. Контакт стал более близким, когда он прилег на нее, почти полностью укрыв своим телом, не прекращая осыпать шею поцелуями, между их животами был зажат горячий член, пульсацию которого так явственно ощущала пони. Как бы ни боялась и ненавидела она того гада, но разум отступал перед такими ласками, заполняя голову негой и жаром, как и низ живота. Постепенно дойдя до ключицы, он повернул обратно, неспешно дойдя до щекотливого серого ушка. От легких покусываний и поцелуев то покраснело, так же, как и щечки пони. Пытаясь не засмеяться, пони издавала шумные выдохи-стоны, давая жеребцу стимулы к продолжению. Жеребец поиграл и с грудью и с другим ушком пони, но неожиданно прекратил ласки и приподнялся, разлепив засохшую сперму на фаллосе, посмотрел под себя и телекинезом направил свой орган к мокрой блестящей щелочке, сохранившей девственную плеву. Расслабленная, распластавшаяся от ласк пленница под ним слабо отреагировала, но стоило жеребцу чуть-чуть надавить и потянуть плеву, кобылка взвизгнула от острой боли в деликатном месте и встрепенулась так, что ударилась головой о его шею, отстранила свою щелочку от него и сдвинула ноги, но копыто, медленно опустившееся на ее грудь, вернуло ее в первоначальное положение.

-Спокойно, моя маленькая пони, через это все кобылки проходят. Потерпи и лежи смирно, а то ты сделаешь себе только больнее. — После этих слов тот только поцеловал ее щеку. Опять продемонстрировавший свою нежность, жеребец вновь вернул покорность кобылки, и она нехотя раздвинула под ним свои стройные задние ножки. Жеребец опустился грудью на нее зафиксировал ее тело, не позволяя больше отстраниться. Его круп тоже начал опускаться, а член все сильнее давил на плеву. Разрыв плевы, как ей говорили, болезненный процесс и теперь она полностью понимала это. Закусив губу и зажмурившись, она не могла не обращать внимание на давящее чувство, которое сопровождалось ощущением того, что нечто хочет порвать в ней что-то и проникнуть внутрь. Еще пара толчков и ощутимая, но все же не такая, какой себе воображала пони боль пронзила ее сзади. Эти неприятные ощущения стали потихоньку отодвигаться на второй план новым, совершенно неизведанным ощущением, от которого кобылка замирала. Созерцая это новые ощущение, она не могла назвать его по-другому, кроме как заполненность. Те места, которых доселе никто, кроме нее, не смел касаться, были сейчас жестоко и без спроса использованы посторонним, естество которого пульсировало и давило на нее изнутри. Полностью сконцентрировавшись на этих новых ощущениях, она явственно чувствовала каждый удар чужого пульса внутри и от удовольствия закатила глаза. Над ней, придавивший ее к матрасу жеребец, был уже несколько раз удивлен нежностью кобылки из стоила, какой нет ни у одной, выросшей на пустоши. В то время, как те отдавались чаще всего более охотно и не просто так, а кроме этого были более требовательны и после ожидали что-нибудь взамен, даже если эта кобылка не проститутка, они почему-то часто рассматривали секс как какую-то услугу за которую следует платить, то эта милая кобылка была так слаба и боязлива, ей нужно было говорить, что ей делать, плюс такая послушная, но не сломленная, как какая-нибудь рабыня. Ему вдруг стало жалко ее, когда он, представлял ее на негостеприимной пустоши, в окружении садистов и бандитов. Она не сможет защититься даже от случайного заблудившегося рейдера, который точно изнасилует и запытает ее до смерти. И куда пойдет эта маленькая пони? А она похоже уже привыкла к ощущению его внутри нее, а это значит, что пора уже двигаться. Жеребец приподнял круп и растянутое лоно стало медленно приобретать прежние размеры, а пони почувствовала внутри привычную пустоту, но уже не такую как прежде. Когда ей стало с чем сравнивать, эта пустота стала неприятной, холодной, несмотря на все, ей вновь захотелось почувствовать внутри горячий член. Не успела она подумать это, как он вновь проник в нее. Кобылка глухо застонала, и так, раз за разом, он выходил и резко подавался обратно, приводя свою пленницу в экстаз, и чем мощнее были проникновения, тем неистовей она кричала, не в силах сопротивляться этому блаженству, которое ей приносили новые ощущения, что она не в силах была описать. К сожалению, все заканчивается, жеребец уже не в силах терпеть, был вынужден выскользнуть из поняши, чтобы не кончить внутрь нее, ведь беременность в этой клоаке — последнее, что нужно одинокой кобылке, и наемник об этом подумал. С утробным рыком он выстреливал из блестящей от смазки головки одну за другой толстую струю спермы, покрывая белыми пятнами серую шкурку на промежности, крупе и животике поняши. Фыркнув, жеребец завалился на бок рядом со взмокшей кобылкой, обратив внимание на ее лицо он понял, что поспешил и немного поразмыслив решил всё-таки удовлетворить кобылку до конца. Перевернувшись, он лег с ней валетом и посмотрел, что можно с ней сделать. Петелька, как и анус, были забрызганы его спермой, и ртом туда лезть уже не хотелось, зато вымечко было совершенно чистым, значит именно им он и займет свой рот, ну а довести кобылку до оргазма можно и телекинезом, решил он, и приступил к делу. Он привстал над ней и заключил в объятия своих губ ее мягкие нежные бугорки. Язык сразу же начал обводить спирали от краев к нежным соскам и в обратном направлении. В это время своей магией он стал нащупывать петельку поняши, а когда нашел мягкую розовую плоть, то проделал то же самое, что и в первый раз. Соки страсти соблазнительно блестели в свете волшебного телекинетического поля, пополняясь все новыми каплями под ласками единорога, пока не вылились в бурный фонтан под аккомпанемент нарастающих криков пони. Пони блаженно закатила глаза и разбросала ноги в стороны, ее грудь тяжело вздымалась под влажной шерсткой, перед глазами от напряжения появились темные пятна, а наемник с чувством выполненного постельного долга мог наконец-то и сам раскинуться на матрасе со сбившейся, мокрой простыней. Кобылка уже подумала, что отработала свой поступок и мысленно ругала своего вынужденного партнера всеми нехорошими словами в ее словарном запасе, однако не могла не промелькнуть мысль, что все прошло не так уж плохо, хотя какое-то упрямство слало эту мысль подальше. Пока она, озабоченная думой, смотрела в потолок, наемник с интересом разглядывал разметавшуюся по его ложу почти черную гриву. Его лицо опять посетила какая-то ухмылка.

-Ну что? По-моему, я был довольно неплох. — Он придвинулся и положил копыто ей на грудь и попытался поцеловать в щеку, а земнопони просто не могла поверить в такую наглость. Она отмахнулась от него и с глубокой обидой сказала.

-Это все? Могу я уже уходить? -земнопони встала и попыталась найти свои вещи.

-Мы только потрахались, а ты уже сваливаешь? Я чувствую себя каким-то использованным. — ехидно проговорил он.

-Оу, мне так жаль, что я позаботилась о твоих чувствах! — Гневно крикнула земнопони.

-Да и куда ты пойдешь? Всё что я сказал вначале- чистая правда. Тут очень опасная местность, а ты, как я заметил, ходить нормально не можешь. — земнопони обернулась на свой круп и поняла, что не может нормально поставить задние ноги из-за садящей боли между ног, а потом еще вспомнила про состояние своей шерстки. — Плюс уже темнеет, а ночью ходить по пустоши не безопасно где угодно. Похоже, эту ночь нам придется провести здесь,-он почесал подбородок копытом, поглядывая на слушающую его пони с матраса. -а завтра я отведу тебя куда-нибудь.

-Прямиком в рабство!

-Нет, нет, я таким не занимаюсь.

-Неужели? Ты, дискордов гад! Ты подумал, что ты сейчас со мной сделал, или для тебя как конфету съесть?!-Сорвалась на крик кобылка.

-Ну... считай, что это был такой съем. Обычно жертвам насильников не положены оргазмы.

-Да как ты так можешь говорить?!

-Слушай, я знаю, что не самый хороший и адекватный здесь, но поверь, тут есть тысячи пони, которые не будут так же ласковы с твоей обольстительной задницей так же, как и я! Я сорвался, когда тебя увидел, повод ты сама дала. Нет, если честно, то прости. Мне жаль, что мы вот так познакомились. И чтобы хоть немного загладить свою вину я помогу тебе добраться до более хорошего места для знакомства с пустошью. Хорошо?

-Полагаю выбора у меня все равно нет. — грустно ответила кобылка.

-Да, скорее всего нет.