Дикая дикая пустошь
Глава 4
Только две силы способны объединить пони – корысть и страх.
Напонион Бонапарт
К югу от Бонни-Спрингс опять начинались холмы. Мы, с глубокой скорбью в сердцах, покинули шоссе и продирались сквозь растущий повсюду полудохлый кустарник. Думаю, не стоит упоминать, что мы делали это медленно. Настолько медленно, что в первый день перехода над нами в очередной раз нависла угроза отойти от исходного поселения совершенно смехотворное расстояние. Впрочем, со временем мы вошли в ритм, и даже научились двигаться дольше, чем четыре часа в сутки. Секрет в том, чтобы идти в самое комфортное время дня, то есть между ледяной полночью и иссушающим полднем. Три часа утром и три часа вечерком. О, ну ещё, не следует изображать из себя эквестрийского чемпиона по спортивной ходьбе или марафонскому бегу. Выберете себе самый удобный аллюр, и будет вам счастье.
Несмотря на то, что у каждого из нас имелся полностью функционирующий пип-бак, мы умудрились слегка сбиться с пути. Ну не подглядывать же на карту каждые пять минут, верно? Вместо того, чтобы подойти к ближайшему городу, одним прекрасным утром мы вышли на любопытный караванный путь.
Дело было так. Во время сиесты с юга донеслось несколько залихватских присвистываний и щелчков. Мы аккуратненько заползли на холм повыше, и увидели картину, словно попавшую в Пустошь из древних чёрно-белых фотоснимков времён первопроходцев Сан-Паломино. Несколько ковпони с шутками да прибаутками гнали по относительно ровной местности отару белоснежных овец. Овцы изредка блеяли и обменивались малосодержательными репликами. Мне показалось, что некоторые из пони нервничали, так как свистели и подталкивали овец чуть чаще, чем требовалось.
– Это работорговцы! – внезапно прорычал Север.
– С чего ты взял? Овцы не считались полноценным видом даже в довоенное время!
– Я не про них! Обрати внимание на самых крупных!
Путь пастухов пролегал недалеко от нашего холма, так что скоро они приблизились настолько близко, что даже я смог различить несколько особенно больших баранов.
– Они – замаскированные пони. – Объяснил пегас.
– Ого! – я озадаченно покачал головой. Похоже, он был прав. – Кто бы мог подумать, что мы продвинулись настолько далеко на юг. До хорошей постели осталось всего-ничего!
Видите ли, в отличие от рейдерской деревушки, местные поселения не одобряли рабство. Наиболее крупные и преуспевающие города даже организовывали патрули, призванные обеспечить хоть какую-то безопасность на окрестных землях. Так что столь творческий подход к путешествию со стороны торговцев был вполне объясним. Они находчиво обогнали конкурентов, пройдя напрямик, сквозь опасные территории. Несомненно, в том месте, куда они шли, им достались бы крупные барыши, если бы Север не открыл рот.
– Я расстреляю их авангард из-за облаков, а ты сними вон того здоровенного с миниганом, и отступай в холмы. – Приказал он.
– Север! – возмущённо воскликнул я. – Как тебе не стыдно!
– Что?
– Мы в первый раз в жизни встречаемся с бродячими торговцами, и единственный твой порыв – убить их?! Где твоё уважение к частной собственности? Чем ты будешь отличаться от дикарей после столь безнравственного поступка?
– Вот только не говори мне…
– У этих торговцев есть семьи! Жеребята, родители-старики, зависимые от мед-х любовницы! А ты. Всю свою жизнь капал окружающим на мозги своей моралью и любовью ко всем, но чуть что – хватаешься за гранатомёт?
– Это работорговцы, а не пони.
– Конечно это не пони, куриная ты башка. Это дикари! Рабы и дикари. Но я не позволю тебе засрать нашу репутацию! Никаких убийств.
– Ладно. Дёргаешься – проваливай. Справлюсь и без тебя.
Север отвернулся, собираясь взлететь. Не теряя времени, я схватил ртом висящий на шее излучатель, плавно провёл им от солнца к горизонту, перерезая пегасу путь. Мой намёк сработал, так как Север передумал лететь, и прилёг в кустики.
– Ты, кажется, не понял. Никаких убийств. – Прохладно повторил я. – Если хочешь освободить этих пони, я могу помочь тебе купить их.
Мой компаньон недовольно замычал.
– Если мы дадим этим работорговцам уйти, они возьмутся за старое!
Он бы ещё волков убивал, за то, что они кроликов кушают.
– Север, если мы поступим так, как я говорю, никто не умрёт. Ну да, может быть, какие-нибудь наименее проворные дикари потеряют на некоторое время свободу, но зато абсолютно все пони продолжат топтать пески Пустоши. Кстати, эти ребята почти ушли, будем брать товар, или что?
– Эх…что ты предлагаешь?
– Ну, в целом то же, что и ты. Бери свой миномёт, и усядься на каком-нибудь облачке так, чтобы было меня видно. Переговоры буду вести я. И ещё одно: отару я куплю на твои таблетки.
– Ох, чувак, ты меня без ножа режешь! Давай пятьдесят на пятьдесят! – Север уже смирился с моей позицией, и просто прикалывался.
– Нет, сударь, это вам нужны свободные рабы, вы и платите.
– Чувак, ты круп.
– Сам.
– Ты.
– Ты.
После небольшого инструктажа, мы разделились. Оставив всё своё оружие и вещи под ближайшим кустиком и накинув на себя сумку с таблетками Севера, я отправился догонять пастухов. Не знаю, сколько бы на это ушло времени, если бы они тоже не устроили сиесту, проскакав вперёд всего милю.
– Уважаемые господа! – воскликнул я, когда часовой заметил моё приближение. – Я бы хотел попросить минуточку вашего внимания!
Все в их лагере всполошились, похватали пушки и нервно уставились на меня.
– Прежде всего, позвольте представиться. Меня зовут пони-у-которого-есть-могущественный-заступник-на-небесах.
– Оу, – раздражённо простонал один молодой единорог, – ещё один проповедник!
Да, действительно, оружия нет, говорит про всемогущество. Я бы на его месте тоже пришёл к подобному выводу.
– Нет-нет! Вы меня неправильно поняли! Позвольте продемонстрировать. Видите вон тот милый холмик? – я указал копытом на один особенно сильно выпуклый клочок земли. – Сейчас он станет впуклым.
После того как я резко взмахнул копытом, на холм откуда-то сверху упал снаряд. Больше ничего не произошло. Работорговцы посмотрели на меня с пониманием.
– Эм, накладочка вышла. Давайте ещё раз, ладно?
Второй снаряд лёг удачно, и двойной взрыв вмял землю так, что в получившейся воронке смогла бы уместиться четверть отары. Пони завороженно протянули «о-о-о».
– К чему всё это шоу? – спросила высокая земнопони с кьютимаркой в виде щипчиков для сахара.
– Ох, я просто хотел обеспечить себе безопасность во время переговоров. Но вы ведь не будете бить беззащитного старика? – Я сгорбился, чтобы выглядеть постарше.
– Хватит паясничать. Зачем ты к нам пришёл?
Да, меня занесло. Похоже, адреналин, выделившийся из-за успеха нашей маленькой демонстрации, смешался с адреналином, выделившимся, когда я увидел направленные на меня пушки. Я унял дрожь в копытах, и перешёл к делу.
– Гулял я по холмам, и тут меня совершенно случайно привлекли ваши очаровательные овцы…
– Ты обещала, что всё будет хорошо! – перебил меня молодой единорог, обращаясь к земнопони с щипчиками. – Что нас не поймают! Это засада, мы все…
Но его тоже перебили. Две ближайшие к нему пони, ни слова не говоря, начали мастерски избивать его. Примерно через двадцать секунд паникёр мог только пускать пузырьки, так что я продолжил.
– Итак, я бы хотел приобрести всю отару.
– Вы ведь понимаете, что это особенные овцы, не так ли? – деликатно поинтересовалась земнопони.
– Да, не стоит углубляться в подробности. Я готов купить всех за тысячу крышек без лишних вопросов.
– Тысячу крышек?! – недовольно взревели все пони, исключая, разве что, пускавшего пузырьки. Я придержал шляпу, чуть было не удравшую от ужаса в пустыню, и начал торговаться. Незнание цен на рабском рынке играло со мной злую шутку, но я не волновался сильно, так как деньги были не мои.
Когда обсуждаемая сумма приобрела более-менее чёткие очертания, я снёс для острастки ещё один холм, и открыл сумку с таблетками. Да, глаза у бедняг блестели словно лёд, плавающий в кипятке, но они хорошо помнили судьбу местного рельефа, и держали себя в копытах. Получив в обмен на ключ мешочек веществ, пони, не тратя времени на слёзные прощания, шустро поскакали в том направлении, откуда пришли. Их очень сильно смущало то, что я не пытался убить их, ведь я получил желаемое, а они лишились возможности спрятаться за спину барашков. Но я был твёрд в своём намерении ничего не делать, так что они, то и дело оборачиваясь, чтобы бросить удивлённый взгляд, успешно прогалопировали из моей жизни.
Ключ рабовладельцев был похож на заляпанный яблочным сидром пульт. Пока я его изучал, Север успел перенести все вещи из нашего лагеря к отаре, и свалить их в одну кучу. Весело улыбаясь, он взобрался на самый её верх, и вдохнул воздуха, чтобы толкнуть речь, но вспомнил, что у него есть крылья, и, воспользовавшись ими, приподнялся над толпой ещё выше.
– Вы все свободны! – возвестил он на дикарском языке, величаво взмахнув копытом.
– Ме-е-е. – Ответила ему толпа, и осталась стоять на месте.
– Эм, Север? Это делается немного не так. – Я попытался привлечь внимание впавшего в ступор пегаса, размахивая липким пультом над головой.
– Ды-а-а!!! Кого освободили? Меня! – из-за овец выпрыгнул синий земнопони. – Какой воздух! Он пьянит!
– Эм, ты нормально себя чувствуешь? – спросил Север, смущённый его бурной реакцией.
– Ты смеёшься? Никогда себя лучше не чувствовал!
– Ну, тогда до скорого, друг.
– До скорого! – синий пони помахал на прощание копытом и на максимальной скорости рванул в пустыню. Ошейник на его шее вспыхнул и кашлянул, перекрасив его спину и грудь в фиолетовый свет. Не теряя импульса, пони поджал ноги и боком проехал по песку несколько ярдов. М-да. На нём всё это время был ошейник со взрывчаткой.
Мордочка Севера посерела, хотя, казалось бы, куда она может посереть, если она серая от рождения?
– Я что… Только что убил пони?
Ха, ну да! От чего такая реакция? Ты ведь полчаса назад собирался хладнокровно истребить небольшой табун? Я усмехнулся, и подковылял к пегасу на трёх ногах, держа в четвёртой пульт.
– Вот. Эта кнопка то ли взрывает, то ли отключает все ошейники. Скорее всего, второе. После этого можно будет помочь дикарям от них избавиться.
Север, с безэмоциональной мордой, никак не реагируя на мою шутку про взрыв, нажал на кнопку. Среди баранов послышалось два щелчка. «Прекрасно», подумал я. «Весь этот геморрой был только из-за трёх дикарей, один из которых уже мёртв».
– Послушайте-ка! – из-за баранов, словно из-за кулис, вышел ещё один раб. – Что вы себе позволяете?! – заметив в копытах Севера пульт, раб почтительно склонился и перефразировал. – Что вы себе позволяете, господин?
О да, теперь я распробовал вкус рабовладения. Этот пони склонился, так как мы были его хозяевами. Держать копытах чью-то жизнь, это так сногшибательно! Конечно, формально владел пони Север, но его власть была настолько абсолютной, что её волны докатывались и до меня.
– Какая мерзость. – Монотонно проговорил он, смотря на кланяющегося раба. – Немедленно прекрати это.
– Как скажете, господин. – Раб немедленно разогнулся, напоследок кивнув головой.
– И не называй меня так. Я не твой господин. – Пегас безвольно опустил копыто из которого на землю выпал пульт. – Отныне ты и все твои товарищи свободны.
– Ну уж нет! – возмущённо воскликнул раб. Резко взмахнув своим рогом, он поднял пульт телекинезом, и всучил его Северу. – Я потомственный раб! Чистокровный! Семь колен моих предков были рабами, и я не собираюсь их посрамить!
– Пресвятая Селестия! – Север упал на землю, и накрыл голову копытами. – Просто уходи. Возьми себе четвёртую часть нашей пищи и воды.
– Твоя затея! Одну шестую! – влез я.
– Ладно, одну шестую.
– И не подумаю! – заартачился раб. – Вы можете приказывать мне всё что угодно, но вы не можете приказать мне перестать быть рабом.
– Уходи.
– Господин! В конце концов, я стою большие деньги, и меня нельзя просто взять и выкинуть посреди пустыни!
Я понял, что цирк мог бы продолжаться ещё долго, так что я просто подошёл к рабу, и объяснил ему, как добраться до Бонни-Спрингс. Ну и вручил ему пульт, всё равно эта пластмаска никому больше не была нужна.
Последний раб не откликался, так что пришлось убить несколько минут на прочёсывание пушистого блеющего моря. И когда я всё-таки его нашёл, мне стало страшно снимать с него овечью шкуру. Слишком большой. Наверное, если бы рабовладельцы решили тащить с собой мантикору, она бы и то занимала бы меньше места во Вселенной. Сглотнув, я потянул белую материю, и увидел орлиные перья. Парочка глаз с характерным разрезом продолжала пялиться на облака. Дальнейшее разоблачение открыло львиные конечности и ещё более офигенный, чем у меня на шляпе, хвост.
– Настоящий грифон! – я присвистнул. – Со всеми этими крыльями, клювом, и хватательными манипуляторами! Скви-и-и! Эй, Север, иди сюда! Смотри, кого ты купил! Ну разве он не прекрасен?
– Это она. – Пояснил Север. – И она довольно молодая. Как им вообще удалось захватить кого-то настолько большого и сильного?
Я аккуратно открыл ошейник. Его создатель, должно быть, был гением: я смог развинтить всё за считанные секунды на чистой интуиции. Грифон безучастно посмотрела на меня, и продолжила стоять на том же месте, что и раньше. Ну просто замечательно. Я в компании двух меланхоличных овощей.
– Теперь ты свободна. – Сказал Север, и развернулся, чтобы принести нашей новой знакомой причитающуюся воду и еду. Когда пегас говорил, она не спускала с него глаз, и когда он повернулся, показав свою кьютимарку, в них внезапно загорелась жизнь.
– Умри, анклавовец! – закричала она в прыжке. У неё был сильный французский акцент, но в целом, речь была скорее довоенная, чем дикарская.
– Что-а-к-х-х! К-х-х!!! – несчастный пегас не успел ничего спросить. Неблагодарный монстр душила очень быстро и качественно.
Не мудрствуя лукаво, я прицелился, и расстрелял в грифона всю батарейку излучателя. Искры покинули её покрасневшие глаза, и она выпустила Севера. Машинка так её измотала, что сейчас она была в состоянии лишь тяжело дышать.
Кстати, я вообще объяснял, что такое излучатель? Дайте мне одеть свой белый халат, сейчас я всё объясню! Это уникальная, в некотором роде, вещь, изобретение учёных 34-го Стойла. Предназначена для того, чтобы контролировать толпу, и задавать направление её движения. Стреляешь влево – толпа бежит вправо. Стреляешь вверх – толпа жмётся к земле. Никакой магии в этой штуке нет, всё основано исключительно на науке. Когда понибудь включает излучатель поблизости, ты чувствуешь около себя стену пламени, и впадаешь в неконтролируемую панику до тех пор, пока не окажешься подальше от полупрямой, порождённой излучателем. Не знаю, что должно случиться с существом, попавшим под непосредственный огонь излучателя. Вряд ли что-нибудь хорошее, хотя убить этим изобретением практически невозможно.
Поставив свою машинку перезаряжаться, я прихватил с собой ещё ни разу не использованный излучатель Севера, и вернулся к полутрупу, чтобы устроить небольшой допрос. Грифон пришла в себя после небольшой дозы психо.
– Итак, за что ты напала на моего товарища? – осведомился я.
– Я убиваю всех анклавовцев!
– Кто они вообще такие? – хрипло спросил Север. Он отполз от несостоявшейся убийцы на, как ему казалось, безопасное расстояние, и болезненно потирал шею.
– Меньше на кобыл на уроках истории смотреть надо! – язвительно заметил я. – Тебе никогда не приходил в голову вопрос, зачем на базе столько зенитных орудий?
– Эм... Чтобы защищаться от таинственных пегасов, обидевших грифонов?
– В точку! А не смущал ли тебя тот факт, что среди нас как-то слишком мало крылатых?
– Ну, насколько я помню, большинство погибло в безнадёжных атаках во время последней гражданской войны.
– И вас осталось только трое? Серьёзно?
– Хм, в этом виноваты злые пегасы?
– Так или иначе. Кто-то ушёл, когда узнал об их существовании, кто-то погиб в стычках, предшествовавших заселению Неллис.
– Проклятье… – Север оставил в покое свою шею, и посмотрел в небо с непередаваемой эмоцией. – Я всегда подозревал, что в небе есть пони. Что я не один такой… Но над Неллис и окрестностями точно никто не живёт. Подумать только, целое племя пегасов, да ещё и способное потягаться с нами!
– Технически, это не племя. Среди современных сообществ у Анклава больше всего прав зваться тем, что осталось от старой Эквестрии. Это не община или полис. Это государство. Единственное полноценное государство на Пустоши, если уж на то пошло.
– Блин, – запричитал Север, – я понятие об этом не имел всю свою жизнь! А нужно было всего лишь внимательнее слушать учителя!
– Ну что ж, сегодня ты многое узнал, юный ученик! – я рассмеялся. – О, кстати, чуть не забыл. У грифонов государственность сохранилась с довоенных времён почти в нетронутом виде, так что, пожалуй, можно считать, что государств два. Хотя, грифоны это не совсем Эквестрия…
– Анклав уничтожил нашу страну несколько десятилетий назад. – Тихо произнесла грифон. – Я помню, как они ворвались в последнюю твердыню. Пегасы уничтожили Совет в полном составе, зверствовали на улицах. Меня, как и многих других птенцов, эвакуировали на землю с началом штурма. Мои родители погибли в тот день. Все облака были розовыми. – Мы некоторое время помолчали. Грифон грустила, а я и Север не знали, что сказать. Мы никогда не имели дела с кем-либо, у кого не было родителей. И мы никогда не имели дела с грифоном. Можно ли обнять незнакомого грифона, жалующуюся на потерю предков, или это будет страшным оскорблением? Она печально улыбнулась.
– Только не думайте, что я всегда такая сопливая. Просто я подумала, что должна объяснить свои действия.
– Ну, это кое-что проясняет. – Север кивнул. – Но неужели все пегасы живут наверху? Неужели за двести лет никто из Анклава не спустился в Пустошь, чтобы основать независимое поселение? Воздушные города всё-таки не Стойла.
– Спускаются единицы. И поверь мне, ты бы сразу понял, что они порвали с Анклавом.
– Хорошо. Я тебя прощаю. Меня зовут Север, вон ту сутулую глисту – Август.
– Гауда.
Ахахахаха, ну и имечко! Я вытер слёзы, и спросил:
– Ты Коготь?
– Без пяти минут! Туда принимают лишь лучших из лучших, так что нет ничего страшного, в том, что я пока ещё не с ними. Но это ненадолго! У меня есть куча друзей-Когтей, которые за меня поручатся, когда я всё-таки прилечу вступать.
– Если у тебя есть друзья, то что тебя останавливает? – спросил Север, подняв уши.
– Ну… Дружба-дружбой, а крышечки врозь. В смысле, чтобы стать Когтем, нужно оплатить взнос. Это правильно, отсеивает полную шушеру и неудачников. Я почти накопила нужную сумму, когда меня повязали. Кстати о еде, вы не возражаете, если я перекушу?
– Конечно-конечно, Гауда. Сейчас я слетаю! – у Севера всё ещё сохранились остатки смущения, связанные с тем, что Гауда – сирота. Он всё ещё жалел её. Ха. Дикари говорили нашим филологам, что грифоны здравствуют и благоденствуют. Учитывая то, что Гауда во времена вторжения ходила пешком под стол, в данный момент ей было где-то двадцать пять-тридцать. И она собиралась примкнуть к головорезам. Бедняжка.
– Не стоит никуда летать. – Гауда с удовольствием распахнула крылья и взлетела над отарой. – Как же давно мне хотелось это сделать!
И она сделала «это». Спикировала на ближайшего к нам барана, вернее, на его голову. Раздался оглушительный хруст, и баран безмолвно повалился на землю. Гауда приземлилась рядом, взяла его за ноги, и, отставив коготь, вспорола живот. Потрясающее зрелище. Мы с Севером синхронно отвернулись. За нашими спинами разносилось тошнотворное чавканье.
Но во всём есть плюсы! Овцы, до которых дошло, что происходит, заорали, и в панике побежали во всех направлениях. И это было хорошо, так как до этого они явно не собирались куда-либо уходить, и я понятия не имел, что с ними делать.
– Сначала из-за меня погибает пони. А теперь – невинное создание! – Север покачал головой, не в силах смирится с жестокостью Пустоши. – Я хотел как лучше!
– О, не расстраивайся, тот пони был невменяемый. Тебе не стоит из-за него переживать. А что касается барана – то может быть он был коварнейшим мерзавцем, с сердцем, чёрным, словно ночь?
К счастью овцы почти не потоптали наши вещи, и Северу удалось найти флягу с поньяком, а мне – бумагу и чернила.
– Что пишешь?
– Контракт. Раньше я никак не мог понять, откуда в Пустоши мог взяться крупный отряд грифонов-головорезов. Но раз они потеряли государственность, то, скорее всего, сейчас вообще каждый грифон работает наёмником. В том числе и Гауда.
– Ты хочешь, чтобы она пошла с нами? – пегас неприязненно скривился.
– Конечно! Кто будет отказываться от хорошего наёмника? Ты бы видел, как она на тебя набросилась! А умение вспарывать существ одним движением? А эти лапы? Готов поспорить, она управляется с огнестрелом даже лучше, чем единороги! Но чтобы кого-нибудь нанять, нужно для начала составить контракт.
Закончив есть, Гауда аккуратно вытерлась. Она ещё и организованная, ну до чего же это мило!
– Ну что, настала пора прощаться? Спасибо вам за свободу, пони, я вам должна.
– Не спеши уходить. – Шепеляво проговорил я, подойдя к ней с контрактом во рту. – Хочешь избавится от долга? И заработать на вступление к Когтям? Или даже больше?
– Ну-ка… – Гауда заинтересованно взяла в лапы листок, и быстро пробежалась по нему глазами. – Короче, сколько?
– Сорок тысяч. – Торжественно проговорил я.
– Пф-ф-ф, не, это развод. Откуда у тебя такие деньги? – Гауда презрительно отбросила листок в сторону. – К контрактам я отношусь даже серьёзней, чем к крышечкам. Если ты думаешь, что я подпишу эту туалетную бумагу, ты глубоко заблуждаешься.
– Ну почему же сразу – туалетную бумагу? Оплата ежемесячная, а не одним куском. Тысяча двадцать пять крышек за раз, плюс пятьдесят крышек по подписании и по завершении срока.
– А, ну это имеет смысл.
– Стол, кров, оружие и патроны за наш счёт.
– За твой счёт. – Подчеркнул Север. – Ты захотел её нанять, ты всё и оплачивай.
– Да, естественно.
Грифон перечитала контракт, и довольно улыбнулась.
– Я подпишу это, если ты добавишь несколько пунктов. Во-первых, я не подниму оружие на Когтей. Никогда. Во-вторых, дети. Не приказывай мне заниматься с ними. Ни убивать, ни, тем более, нянчится. Бу-э-э!
– Хорошо, сейчас. – Я взял в зубы ручку, и начал аккуратно выводить на свободном месте буквы.
– Наконец, кроме оружия, я бы ещё хотела приобрести броню.
– Пф-фт, но зачем?! Она стоит бешеные деньги, и любое современное оружие… – Гауда смерила меня взглядом и я умолк. – Ладно, ладно.
И вот оно! В моей личной армии, то есть, я хотел сказать, в нашем маленьком отряде, снова три существа! Это так здорово!
– Месье, я рада служить вам до гробовой доски! А точнее, до завершения срока контракта! – Гауда отсалютовала.
– Что? Не называй меня так! Говори «сэр», или «эй ты».
– Как прикажете, месь… сэр.
Останки барана всё ещё были тут, так что ни у меня ни у Севера не осталось желания продолжать столь внезапно прерванный обед да и вообще сиесту (поскорее бы отсюда убраться!). Мы накинули на себя сумки, пострадали над картой, и тронулись.
– Эй, Гауда! – Север догнал наёмницу, мастерски вышагивающую впереди нас. – А как ты относишься к нашей пище?
– Вашей пище? Вы ребят что, вегетарианцы?
– Конечно. Мы, на минуточку, пони.
– Консервированные пони, как я посмотрю. Современный народ кушает всё то же, что и грифоны. Мясо, кровь, кишки. – Гауда с откровенным удовольствием наблюдала за мордочкой пегаса. – Но не переживай. Я могу кушать ваши скучные пони-тортики если сильно припрёт. Но в городе я совершенно точно буду есть животных!
Пегас вздохнул. Так, обстановка более-менее стабилизировалась, пора осуществлять второй пункт моего маленького алгоритма.
– Скажи, Гауда, а раз ты дружишь с Когтями, то, может, ты сумеешь провести нас через заставу около Лас-Пегасуса?
– Конечно. Там как раз работает моя старая подруга. – Ха! Я радостно подпрыгнул. Прощай, нищая Пустошь, Лас-Пегасус, мы идём!
– Только… Мы, как бы, должны идти в другую сторону.
– Да, я знаю. Но раз уж мы почти добрались до этого города, то почему бы не заглянуть? Купим тебе броню, а заодно и покушать чего.
Разговоры о еде, как обычно, напомнили мне, что я давно не принимал. На ходу я сунул копыто в сумку, и достал оттуда пустую коробочку из под проглюкина-бета.
– Минуточку. – Остановившись и нахмурившись, я как следует покопался в сумке, но смог найти лишь коробочки с проглюкином-альфа. Они выглядели совершенно точно так же, как коробка с бетой, только буква пегасьего алфавита под большим словом «ПРОГЛЮКИН» была другой. Так, спокойно. Вчера я кушал таблетку примерно на полчаса позже. Значит, у меня ещё есть время. Можно что-нибудь предпринять. Какой-там состав у альфы?
Я в панике попытался перевернуть одну из коробочек копытом. С третьей попытки получилось. Проклятье! Активные вещества практически полностью различаются.
– Постойте! – крикнул я ушедшим далеко вперёд компаньонам. – У меня тут небольшая проблемка!
Я опрокинул сумку, и начал нервно читать составы всех имеющихся средств.
– Помощь нужна? – Север и Гауда довольно быстро оказались около меня. Хм, ну конечно же. У них у обоих крылья ведь. Взглянув на вываленные в песок лекарства, грифон шокировано покачала головой.
– Вот это да! Блин, знала бы, что у вас столько добра, попросила бы сто тысяч. Или нет, я бы вас просто ограбила.
Север вежливо заржал.
Когда я слишком сильно наклонился, чтобы разобрать мелкие буквы на одной из пачек, в голове как будто взорвался паровой котёл. Затылок обожгло горячей кровью, а когда ощущение ослабло, на его место пришла боль. «Ну, началось». Неосознанно шагнув вперёд, я заметил, как сильно дрожат мои ноги. Время истекло. Ничего лучше альфы найти не удалось, так что я рискнул закинуться этой крепкой вещью.
– Вы в порядке, сэр? – встревоженно спросила Гауда, наблюдая, как я пытаюсь попасть копытом с таблеткой в рот.
– Со мной всё хорошо, спасибо что спросила. – Я мило закрыл глаза и приземлился на круп. Не, это совсем не то! Нарастающая абстиненция смягчилась, но не исчезла. Через минуту ко мне вернулись те же синдромы, что были с самого начала, а ещё через парочку мговений боль усилилась в несколько раз, и распространилась почти по всему телу. Ну и конечно же, все это сопровождалось красочными глюками.
– Что вы стоите как истуканы, крокодилы небритые? – Яростно прошипел я тагорянам, сползая на живот. Ноги стали совсем никакие. – Дайте мне обезболивающего и чего-нибудь против сердца!
Дальше я увидел три звёздочки.
Небо приняло грязный серо-фиолетовый оттенок. Похоже, я лежал на спине. Мне всё ещё было скверно, но всё-таки несравненно лучше, чем перед тем, как отключится. Похоже, вещество не успело как следует врезаться в гомеостаз. Я попытался дотянуться копытом до бледной луны, и по общей свой тормознутости понял, что тагорианцы всё-таки смогли мне что-то вколоть, перед тем как обернуться обыденным грифоном и пегасом. Поблизости трещал сушняк и мои крылатые товарищи.
– Нет, я всё понимаю. Можно по неопытности несколько раз подряд взять слишком много воды и слишком мало еды. Можно ходить по рейдерскому городку с уникальным оружием напоказ. Можно впадать в кому посреди пустыни. Но как можно было не догадаться за всё это время разжиться палатками?! Вы что, совсем по ночам холод не ощущаете?
– Гауда, пожалуйста, прекрати. Пегасы действительно слабо чувствуют температуру. Нам, как бы, нужно уметь летать на большой высоте.
– Ну а он?
Я приподнял голову, и огляделся. Горизонт с последнего раза не сильно поменялся, так что я рискнул предположить, что мы устроились на ночлег примерно там же, где я свалился с ног. Гауда и Север сидели по ту сторону костра, и продолжали беседовать.
– Он? Не знаю. Теперь я подозреваю, что он пользовался таблетками, чтобы перекантоваться ночью.
– Вот что. Когда придём в Энмити Сити, нужно будет купить хорошие палатки. Обязательно.
– Хэй, ребята. – Я очень медленно помахал над костром копытом. – Спасибо что облегчили мои страдания. После того как я потерял сознание от боли.
– Простите, сэр, я не понимала что происходит.
– Я до самого конца думал, что тебя просто колбасит от очередной дозы. И вообще, мог бы сказать «спасибо» и другим тоном – ты бы сейчас не хамил нам, а кормил койотов, если бы не депрессанты.
– Хорошо-хорошо, спасибо, что не оставили меня. – Я почуял, что Север собирается разразится нравоучительной лекцией, а потому быстро пошёл на попятный. Но было поздно.
– Совсем уже тормозов лишился, проклятый наркоман. Ты знаешь, что даже самым больным пони, которым прописали проглюкин-бета, хватает пачки на месяц? За сколько ты её ухлопал?
– Десять дней? – Без тени надежды в голосе предположил я. Бесполезно. Конечно, будь у Гауды оружие, можно было бы попросить её застрелить этого анклавовского шпиона, пробравшегося в наши ряды.
– Девять дней! – Север на несколько секунд встал на дыбы от возмущения. – Ты уже даже не знаешь, какое сейчас число! Я хочу задать тебе вопрос. Раньше я не спрашивал, так как мне казалось, что всё довольно невинно и несерьёзно. Объясни мне, зачем ты это делаешь?
– Делаю что?
– Осознанно подсаживаешься на наркотики.
Сначала я хотел отшутиться, а потом подумал, а почему бы и не сказать?
– Потому что могу. Серьёзно, обычный пони не может – у него либо семья, либо работа, либо убитое тело, либо всё сразу. У меня ничего этого нет, а если появится, то не скоро. Обычно, если пони повезло, и он так же свободен как мы или, например, рейдеры, у него нет средств, на то, чтобы позволить себе столь опасное хобби.
– Знаешь, что-то мне расхотелось тебя слушать. – Север приложил копыто к лицу. – Я уже понял, что ты идиот.
Эй, это я пользуюсь этим словом!
– Увольте меня от беспочвенных оскорблений, сударь!
– Ты идиот. Тебе что, понравилось валяться в пыли с окаменевшими от боли мышцами? Поверь, зрелище было не самое привлекательное.
– Да ладно! Цыпочки ко мне так и липнут! – я подмигнул Гауде.
– А здоровье? Ты хотя бы понимаешь, насколько стремительно разрушаешь собственный организм?
– Э-э-э! – я предупреждающе приподнял копыто. – А вот в этом месте ты ошибаешься. Я смотрю, что тяну в рот. По сравнению с поньяком, который кое-кто вылакал сегодня днём, все мои штуки – просто манная каша для жеребят.
– А по виду и не скажешь.
– Клянусь! Главная цель любого пони – получить максимальное количество удовольствия за свою жизнь. Аликорны жили тысячелетиями, но кушали удовольствие по чайной ложке в день, некоторые индивидуумы, дорвавшись до серьёзных вещей, за раз отхватывали столько, что погибали от передозировки эндорфином. А я подошел к достижению цели осмысленно, а потому стараюсь не сокращать свою жизнь и одновременно провожу время максимально приятным образом.
– Ты в корне не прав, компаньон. Смысл жизни пони – загадка, ответ на которую не будет получен ещё долгие века.
Я скептически фыркнул.
– Знаю, у каждого есть свой собственный ответ на этот вопрос! – торопливо заметил пегас. – Но любой из них не полон, а твой – так и вообще ограничен. Так вот, смысл не известен, но я знаю одно: каждый пони должен прожить жизнь так, чтобы оставить свет дружбы и любви в душах как можно большего числа пони.
Свет в телах пони? Намёк ясен, Гауде куплю автомат, а пегасу – огнемёт. Север триумфально взлетел над костром, и объявил:
– Общение – вот, что такое настоящее счастье!
Я прокашлялся, и тихонько уточнил:
– Значит, по-твоему, хоть смысл и жизни и не ясен, ты согласен со мной в том, что каждый пони должен получить как можно больше удовольствия?
– Что? Нет, не так. Я говорю, что удовольствие нужно получать посредством общения, а не через самоубийство. И это только один аспект жизни пони. Тебе будет неприятно жить в том мире, который выстроится вокруг тебя, пока ты будешь гнаться за удовольствиями, несмотря ни на что. Пони по природе своей не эгоистичны, и ты должен протягивать копыто помощи окружающим или хотя бы уважать их, даже если они стоят на пути к твоему счастью.
Если он такой умный, и живёт по этой идее, то почему сбежал из Неллис? Хотя нет, актуальный вопрос такой: к чему он это всё сейчас говорит? Если это какой намёк, то я его не понимаю. Наверное, пегас увлёкся. Ладно, попробуем вырулить к более интересной теме.
– Общение – это та же попытка впрыснуть в кровь побольше приятных веществ, просто более традиционная, да ещё и сложная, как Тартар. А что касается помощи и уважения – это всего лишь долговременный вклад в финансах удовольствия. Ты делаешь пони хорошо, а через некоторое время он делает ещё лучше тебе. Кстати, наше положение прекрасно тем, что вся эта ерунда упрощена практически до минимума… Кто-нибудь, подкиньте сюда кустов, холод собачий!
– Вообще-то я говорил о безвозмездной помощи. – Север отыскал за пригорком несколько подходящих клубков сушняка, и тепло потекло от костра с новой силой.
– Ну, с безвозмездной помощью дело обстоит ещё проще. Пони начинают действовать неэффективно из-за своей совести. Которая, в свою очередь, рудимент, сохранившийся у нас со времён табунов. Покормив какую-нибудь сироту, или освободив какого-нибудь раба (прости, Гауда, честное слово, просто в голове всплыло), пони ощущает появление чего-то тёплого глубоко внутри. Это эндорфин. Вещество, вызывающее счастье.
– Селестия, да ты просто опустился до химического уровня! Я тоже могу сказать, что цель и счастье каждого пони – это отнимать атомы у одних молекул, и прикреплять их к другим. И я тоже буду самым умным и буду прав.
– Всенепременно. – Я потряс копыто Севера, ощущая некоторую гордость. – Наконец-то до вас дошло, коллега. Всё спасение в веществах!
Север вырвал своё копыто, и приложил его на привычно место – к морде. Через секунду он с любопытством посмотрел на нашу новую спутницу:
– А что ты думаешь, Гауда?
– Ну, я не поняла, о чём вы говорили в самом конце, – она бросила на нас осторожный взгляд, и продолжила, – но я точно знаю, что любой уважающий себя грифон, перед тем как начать что-либо делать, должен обзавестись твёрдыми принципами, и следовать им до конца.
– Да! – хором поддакнули я и Север.
– Хех. Вот, например, если вы убиваете пони, вы должны понимать, за что вы его убиваете.
– Справедливо. – кивнул Север.
– Да, не важно – за что именно, главное, чтобы в этом была некоторая высокая причина. Например, крышечки.
Ха! Мне понравилось то, что она сказала дальше. Основы её мировоззрения сильно совпадали с моими, эгоистическими, и никак не пересекались с идеями Севера. Вообще, я Север были похожи лишь из-за того, что на нас лежал налёт одной культуры, но внутри мы были довольно разными. Гауду же, отличал от меня лишь уровень развития. Она, несомненно, была старше меня во всех отношениях, но сами идеи не были сложными, их словно выдрали из детства. Должно быть, они перестали эволюционировать во времена трагедии, о которой она рассказала днём. Жизнь в пустошах не способствовала философствованию, и она сохранила в себе лишь старые, самые базовые идеи, отшлифовав их, придав им дорическую устойчивость. В результате на словах она превратились в несколько громких, красивых и по-своему благородных принципов, придающих ей привлекательный полудикарский ореол.
Да, я сказал полудикарский. С одной стороны, она была родом из приличной страны. Из, вроде как, цивилизованных мест. С другой – её поведение, все эти идеи про кровную месть и крышечки были откровенно варварскими. Хотя идея с палаткой была весьма рациональна! Более того, когда настала пора отходить ко сну, она долго не могла поверить, что мы всё это время не выставляли на ночь часовых.
– Каких часовых? – Север откровенно заржал. – Мы в пустыне, а не на войне. Тут никого нет за сто миль вокруг!
– К тому же, нас всего трое. – Добавил я, весомый аргумент, так как мне не хотелось пялиться на луну несколько часов. – Если бдить ночью, то, пардон, когда же тогда спать?
– Предлагаю сделать так. Первые три часа на страже будет месье Север, затем я, ну а вы под утро. Что скажете?
– Ты выглядишь немного потёртой жизнью, так что я, пожалуй, не буду с тобой спорить. – сказал Север.
Я скрипнул зубами.
Ещё вчера до Энмити Сити было всего ничего, и если бы не моё внезапное химическое фиаско, мы дремали бы в тёплых постелях. Ну, как минимум, на деревянном полу. Ну а раз всё сложилось так, как сложилось, мы увидели Энмити вскоре после завтрака.
Огромный город, состоящий из двух- трёх- и даже четырёхэтажных домов, раскинулся по берегам широкой коричневой реки. Крупнее поселения я в жизни своей не видел. В нём, должно быть, жило не меньше трёх тысяч пони!
– Север, смотри – тут полно пони в шляпках!
– О да, а вон, видишь – у того джентлькольта золотое пенсне! И нет оружия!
– Мы в городе, где пони настолько много, что среди них образовалась жирная элита, Север!
– И богатые бездельники!
– И нищие!
– Понимаешь ли ты, что это значит?
– Кобылки лёгкого поведения! – закричали мы, и, не дожидаясь Гауды, рванули в город, радостно попискивая.
Наёмница вздохнула, и медленно поплелась следом.
Я, больше не оглядываясь по сторонам, прогалопировал по нескольким улицам, ища глазами бессовестно кричащие вывески, как в книгах. В конце концов, я нашёл несколько. Выбрав самую роскошную, я зашёл внутрь. Все пони улыбались, и спрашивали, сколько у меня с собой крышечек. Я отыскал самую прекрасную, и самую улыбчивую кобылу и…
Заметка: получен новый уровень
Новая способность: Образованный – вы получаете дополнительные 2 очка навыков на каждый новый уровень.