Под твоими крыльями

Глава 5

Был уже довольно поздний час, поэтому игровая площадка пустовала. Солнца было уже почти не видно, только лучи, что оно пускало, окрашивая горизонт в тёмно-розовый цвет; уже начинали загораться первые звёзды.

Радостная пегаска крутила головой налево-направо, высматривая то, на чём можно повеселиться. Ей всегда очень нравились качели, но то щекотливое чувство, что она получала от кружения на карусели, манило её, хотя оно и вызывало тошноту. Скуталу посмотрела назад, чтобы увидеть маму, смеющуюся над этим.

—Ух ты, Скут, — сказала Копперболт с приятным удивлением в голосе. — Ты действительно восхищена этой старой площадкой? Это же даже не парк развлечений, разве не здесь ты отрабатываешь трюки на скутере каждый день после школы?

Скуталу развернулась к маме и яростно закивала:

—Ага, здесь, но мы очень редко приходим сюда вместе с тобой. Я просто очень рада тому, что могу повеселиться не одна.

Копперболт улыбнулась дочке и взъерошила копытом её гриву:

—Ну что ж, извини, что пролежала в постели столько времени, — пошутила она. Закончив ворошить гриву, Копперболт огляделась также, как и её дочка минуту назад, но, конечно, без такого же восхищения. — Итак, куда мы пойдём в первую очередь?

—А можно на качели? Я очень-очень хочу, — громко затараторила Скуталу. — Ты потолкаешь меня! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

—Конечно, — хихикнула Копперболт. — Давай. Но только один вопрос перед этим: разве ты не можешь сама подталкивать себя при помощи крыльев?

—Это совсем другое!

—Знаю, знаю, — ответила мама. Глубоко вздохнув, она кивнула в согласии. — В таком случае, запустим тебя в воздух!

Вместе они направились в сторону качелей с кожаными сиденьями. Скуталу была крайне счастлива: наконец-то мама покатает её на качелях, как это делают другие родители! Она прыгнула и приземлилась точно на сиденье, отчего качели уже было начали раскачиваться, но пегаска остановила их; ей хотелось подождать маму.

—Готова? — спросила Копперболт. Скуталу несколько раз быстро кивнула в ответ. Тут же она почувствовала, как пара копыт мягко подтолкнуло её в спину, отчего качели буквально взлетели в воздух. Скуталу издала радостный крик и попросила маму толкать её ещё сильнее.

С каждым толчком Скуталу улетала всё выше и выше. Наконец-то она начала достигать той точки, на которой крылья начали инстинктивно хлопать, а копыто протянулось вверх, к небу, словно бы стараясь его достать. Но как только цепи качелей упёрлись в горизонтальный ограничитель, Скуталу почувствовала, что толчки становятся всё слабее и слабее. Громкий смех перешёл в хихиканье, хихиканье в улыбку, а потом и она пропала, когда пегаска услышала тяжёлое дыхание матери. Копыта, что толкали её, стали дрожать и, в конце концов, совсем опустились.

—Просто…. дай мне… минутку, Скут, — хрипло проговорила Копперболт, смотря на лужайку. — Мне нужно только… перевести дыхание. Потом мы… сможем продолжить.

—Мам, ты в порядке? Ты хочешь прилечь? — спросила Скуталу, как только спрыгнула с качелей.

—Это не то, о чём должны мамы спрашивать у своих детей, правда? — рассмеялась Копперболт, всё ещё стараясь выровнять дыхание. Но Скуталу не присоединилась к ней, рассматривая маму с серьёзным лицом и немного поднятой бровью. Увидев это, Копперболт слабо улыбнулась и кивнула пегаске. — Да, похоже, мне действительно нужно немного полежать.

Она медленно пошла к ближайшей скамейке, поддерживаемая сбоку волнующейся Скуталу. Дочка улыбалась маме каждый раз, когда та смотрела на неё, но эти улыбки не смогли бы поднять настроение Копперболт. Наоборот, они ранили её, как будто нож проходил сквозь кожу. Пегас аккуратно расположилась на скамейке, подкладывая себе под грудь копыта: скамейка была слишком коротка, чтобы вытянуть их.

—Прости меня за это, — утомлённо сказала она дочке. — Похоже, я не поднимусь ещё несколько минут.

Скуталу улыбнулась маме ещё раз, как бы показывая, что это совсем не её вина:

—Не беспокойся, мам, просто отдыхай, хорошо? Думаю, мы можем позволить себе несколько минут.

—Да, думаю, можем, — ответила Копперболт со слабой усмешкой. — Думаю, можем…

Они просидели в тишине несколько минут. Скуталу слушала дыхание мамы. Она всё ещё старалась приподнять ей настроение, улыбаясь во весь рот, но ничего не помогало. Копперболт ушла в себя, чего с ней очень давно не случалось. Обычно радостные глаза избегали зрительного контакта, заставляя Скуталу волноваться ещё больше.

—Прости меня, Скуталу, — чуть позже прошептала Копперболт, всё ещё не смотря дочке в глаза.

—Почему ты извиняешься? За что? — непонимающе спросила пегаска, взволнованная интонацией мамы и тем, что она назвала её «Скуталу» а не «Скут» или «Дорогая», или как-то в этом роде.

—Я жалкая мама, не так ли? — начала она, заставив Скуталу застыть от удивления. — Да, жалкая. Я не смогла позаботиться о тебе так же, как и другие родители, я была для тебя лишь… грузом. Тебе приходилось заботиться обо мне каждый день, хотя должно быть наоборот… я даже не могу научить тебя летать; какая из меня мать?

—Пожалуйста, прекрати, мамочка, — умоляла Скуталу. Она почувствовала растущий комок в горле, который никак не удавалось сглотнуть, и слёзы, постепенно появляющиеся в глазах.

Копперболт грустно посмотрела на неё и заставила себя фальшиво улыбнуться, слегка потрепав гриву дочки.

—Прости, похоже, я зашла далеко… — мягко сказала она, поднося копыто к глазам, чтобы промочить их.

Было много вещей, которые Скуталу могла бы сказать своей маме: и то, как она её любит, и то, какая она замечательная мама, и многое, много другое… Но не могла этого сделать, как ни старалась. Она просто подошла ещё ближе к маме и прижалась щекой к мягкому меху на груди.

—Что же я такого сделала, что получила такую милую дочку? — пошутила Копперболт, чтобы поднять им обоим настроение. И у неё это получилось: улыбка опять появилась на лице у Скуталу, пусть и слабая, но улыбка.

—Я, должно быть, самая везучая пони во всём мире, раз у меня есть ты, Скут…

—Я чувствовал, что найду вас обеих здесь, — фамильярно произнёс знакомый голос откуда-то сзади. Скуталу обернулась, чтобы увидеть доктора Хортвелда и поприветствовать его кивком головы.

—У вас всё хорошо? — спросил он заботливым тоном.

—Да-да, всё в порядке, — устало отозвалась Копперболт, не смотря на него, решив вместо этого подарить Скуталу ещё одну улыбку. — Просто все мы устали от этого долгого дня.

—Очень на то похоже. В это время все пони уже сидят по домам, — проговорил доктор, смотря на уже ставшее полностью чёрным ночное небо.

—Ну, значит мы необычные пони, а, Кэндифилд? — хихикнула Копперболт. В этот раз это уже был искренний смех, так что Скуталу присоединилась к нему. Хортвелд всегда знал, что сказать, чтобы разогнать мрачное облако надо головами других пони. Он всегда таким был: заботливым, добрым, но очень внимательным и порой упорным.

—Какой же из меня Кэндифилд, раз у меня сегодня нет конфет? — шутливо спросил он, смотря на них парой улыбающихся глаз.

—Нет конфет? — поддержала шутку Копперболт. — Видимо, нам придётся придумать ему новое имя. Как ты на это смотришь, Скут?

—Ага, как насчёт… Усатика?

Все трое дружно рассмеялись, наслаждаясь одним из тех немногих моментов, когда все были счастливы, а от грустных раздумий не осталось и следа. Но слабость всё равно осталась. Пока Копперболт старалась слезть со скамейки, Скуталу опять вспомнила, как больна её мама. Доктор же, видя это, сразу подошёл и подлез под Копперболт, помещая её себе на спину так же, как он сделал это сегодня утром.

—Похоже, нам всем пора домой, — сказал он, поворачивая голову, чтобы улыбнуться лежащей на его спине Копперболт. — Видимо, я уже становлюсь твоим личным транспортом?

—Тебе просто нравится, что на тебе лежит такая прекрасная кобыла, — хихикнула она.

—Неужели ты думаешь, что я настолько грязный жеребец? — рассмеялся во весь голос доктор, маня Скуталу последовать за ним.

Она пошла рядом, улыбаясь и ему, и маме. Скуталу до сих пор чувствовала грусть, видя состояние Копперболт. Она даже не представляла, как бы они шли сейчас домой, если бы доктор не пришёл. В одной вещи пегаска точно была уверена: Хортвелду можно доверять; он всегда помогает им, когда они в этом нуждаются. Вообще, доктор был единственным, кроме мамы, кому она действительно доверяла.