Принцесса Селестия меняет профессию: том второй.
Глава 7: Цена жизни
– Дейси, твоя очередь быть Найтмер Мун! – громко заявил жеребёнок, тыча копытом в сторону бойкой персиковой пегаски с взъерошенными перьями.
– Как?! Я же только что водила!
– Да, но… У тебя так здорово получается! – выпалил он и был тут же поддержан всей компанией, дружно закивавшей в знак одобрения. – Ну побудь Лунной Пони ещё разок!
Пегаска нахмурилась, придав своей мордочке самое серьёзное выражение, на которое была способна, и обвела взглядом окруживших её пони.
– Ладно, – задорно улыбнулась она. – Но только разок!
В воздухе раздались ликующие крики клаудсдэйлской жеребятни, а громко оглашённое «Солнце быстро опустилось…», символизирующее начало обратного отчёта, заставило их чуть ли не с визгом разлететься по сторонам.
– …Зло ночное пробудилось.
В небе полная луна
Звёздами окружена.
Убегай, спасайся, пони,
Под кроватью спрячься в доме,
Коль не хочешь до рассвета
Для Кошмара стать обедом...
Протараторив давно заученную песенку, Дейси открыла глаза. Её взор вовсе не горел бирюзой, да и летней полдень со стоящим в зените солнцем не слишком-то смахивал на ночь, но в представлении попрятавшихся жеребят было именно так: она – Найтмер Мун, страх народа эквестрийского, выходит на ночную охоту… уже третий раз за последний час.
Если в центре Клаудсдейл больше походил на окружённый небесным океаном материк, то на окраинах это был причудливый архипелаг из маленьких обжитых или необитаемых островков, сотканных из облачной материи. Они располагали уймой укромных местечек, где можно было спрятаться, так что, не напрягая крылья, здесь вряд ли удастся отыскать хоть кого-нибудь.
Взмыв вверх, пегаска начала высматривать пони, подходивших на роль первых жертв Кошмара.
Время от времени в воздухе улавливался приятный запах озона, тянувшийся прямо из здания погодной фабрики. В ушах раздавалась знакомая всем пегасам песня ветра.
Сложно сказать, что приносило Дейси больше удовольствия – полёт под ласковым летним солнцем или же ни с чем не сравнимая беззаботность детства. Поглощённая приятными чувствами, она напрочь забыла об игре, как и обо всём на свете. Пегаска просто наслаждалась каждым мигом, в истоме зажмурив глаза.
Но идиллия была нарушена: небесный город накрыла тень.
Почему? Почему она так боится посмотреть вверх, словно и не тучи вовсе заслонили собой солнечный диск, а тело исполинского чудовища? В мгновение ока мир потерял свои яркие краски, и лёгкость на душе сменилась тревогой. Дейси развернулась и что есть духу помчалась в сторону Клаудсдейла, подальше от окраин, но сколько бы не разрывали воздух её крылья, он не приближался.
Раздался гром, мало походящий на грозовой, и необъяснимый страх буквально захлестнул пони, лишая возможности думать, двигаться, дышать. Она даже не была уверена, бьётся ли ещё в груди её сердце.
За первым громовым раскатом последовал второй, и Дейси к ужасу своему увидела, как белоснежных улиц небесного города коснулись тяжёлые капли алого дождя…
– Дейси, наконец ты очнулась! – раздался до боли знакомый голос. Пегаска оторвала голову от грубой поверхности стола, на котором по непонятным причинам умудрилась заснуть, и увидела, что над ней застыл бледно серый, как предрассветная дымка, жеребец. Все её страхи в тот же миг поспешно отступили. – Что с тобой, Дейси? Ты так кричала…
– Кошмары, капитан, – невольно улыбнулась она. – Всего лишь кошмары…
Осмотревшись по сторонам, кобылка обнаружила, что находится в комнате отдыха, расположенной на одном из ярусов её родной пограничной башни. Треск пламени в никогда не гаснущем камине, обрывки пустых разговоров, аромат заваренного чая, Ларес…
– Что это с твоими глазами? – поинтересовался жеребец, вглядываясь в пони. – Ты плачешь?
– Нет-нет, что ты… – откликнулась Дейси, выйдя из прострации. – Просто я очень соскучилась...
Пегас маховым пером крыла бережно смахнул слёзы, сбегающие по щёкам кобылки.
– Ларес, ты ведь никуда не исчезнешь, правда? – слова сами собой срывались с её губ. Сейчас, будучи в безопасности, она всё ещё чего-то боялась. Знать бы, чего именно…
На заданный вопрос капитан ничего не ответил, лишь тенью грусти омрачился его взор. Казалось, уста его скованы печатью, запрещающей сказать что-то важное; то, что по какой-то причине Дейси не поймёт и, возможно, не захочет принять.
– Почему ты молчишь? – испугано пролепетала пегаска. – Ларес, прошу, не молчи!
– Последняя дорога, Дейси, – тихо и спокойно произнёс он. – Каждого однажды окликнет последняя дорога, и нельзя не подчиниться её зову…
Комната вместе со всеми её обитателями растворилась в шелесте раздавшихся слов. Над головой распростёрло холодные объятья безжизненное как могильная плита небо. Тёмные грозовые тучи время от времени сотрясали пространство глухим рокотом, на уровне инстинктов пробуждавшим в пегаске слепую ненависть, а за спиной стоящего перед ней Лареса возник нескончаемый поток пони, необратимой поступью шествовавших к линии горизонта. Среди них она видела своих боевых товарищей, друзей и командиров… словом, всех, с кем делила беды и радости всю сознательную жизнь.
Нет, Дейси не хотелось услышать ответ на вопрос, куда они идут. Все её мысли перемешались и лишились всякой ясности. Осталось лишь тяжелое предчувствие недоброго.
– Не уходи, – шептала она, – не надо.
– Мы не можем выбирать. Не сейчас, – Ларес медленно отдалялся, намереваясь присоединиться к остальным. – Дейси, я должен идти. Есть вещи сильнее наших желаний…
– Тогда… Тогда возьми меня с собой! – вскричала кобылка, непокорно расправив крылья. – Ты знаешь, что моё место всегда было рядом со всеми вами… рядом с тобой. И никак иначе!
– Однажды так и будет, – ответил на это пегас, – но не сейчас. Твоё время ещё не пришло.
Она не могла ни заставить его остаться, ни пойти вместе с ним, и просто бежала за серым строем, частью которого стал Ларес. Начавшийся ливень сёк её тело ледяными плетями, но пегаска не сбавляла бег.
Напрасно она звала его. Зря заглядывала в отрешённые стеклянные глаза каждого пони, надеясь признать среди них одного единственного. Тщетно…
Между ними было больше, чем просто расстояние. Их разделяли целые миры, имя которым жизнь и смерть.
«Твоё время ещё не пришло».
Сквозь тьму прорезался свет. Самый настоящий дневной свет реального мира, а не фрагмент очередного сна.
Глаза Дейси медленно открылись и тут же упёрлись в деревянную спинку кровати, на которой, судя по отлёжанным бокам и животу, её тело пребывало не первый день. Тупая боль, исходившая откуда-то из спины, по мере пробуждения становилась всё ощутимее и вкупе с покалыванием ожогов на подошвах передних копыт воздействовала на заспанный разум как холодный душ.
Из оставшихся в голове обрывков пони удалось воссоздать картину минувших событий, хоть и в общих чертах. Только вот предположение о месте пребывания было далеко от истины.
Очень скоро покой наскучил Дейси, и она решила лично осведомиться о серьёзности своих ранений. Как и можно было догадаться, ничем хорошим это не закончилось: пытаясь подняться, она ненароком напрягла зафиксированные крылья, что повлекло за собой приступ острой боли. Не сумев сдержаться, пегаска вскрикнула, и вслед за этим где-то совсем рядом раздались шорохи и скрип деревянного пола.
– Кто здесь? Медпони? – вернувшись в изначальную позу, спросила Дейси.
– В твоём состоянии лучше не вставать с кровати хотя бы ещё один день. – Кобылка была уверена, что уже слышала этот голос, но никак не могла вспомнить, кто же его обладатель. И словно в ответ на её мысли, он возник прямо перед ней.
– Жажда не мучает? – заботливо осведомился голубоглазый грифон с пиалой в лапе.
Взглянув на пегаску, любой бы пришёл к заключению, что жажда в списке источников её мук расположена сейчас где-то на последнем месте, поскольку всего минуту назад она считала, что находится в каком-нибудь кантерлотском госпитале. Что же в этом случае могло прийти на ум при виде грифона?
– Кантерлот пал… – со вздохом вырвалось из пони.
– К счастью или нет, но ты не права, – заметил Ригальд, откладывая пиалу на тумбу рядом с кроватью. – Ты в Понивилле.
От услышанного Дейси чуть вздрогнула, и после нескольких секунд оцепенения, стиснув зубы, кое-как сползла с кровати. Желание немедленно удостовериться в правдивости заявления, переворачивавшего мир с ног на голову, внезапно оказалось сильнее боли. Тех немногих сил, что теплились в изнеможённом теле, не хватило даже на шаг. Не подоспей Риг вовремя, к многочисленным ранам пегаски прибавилась бы ещё пара ссадин, а то и что посерьёзнее. Ничего не говоря, он подвёл её к единственному окну в этой комнате на втором этаже библиотеки, чем сразу расставил пусть и не все, но большинство точек над «i».
Судя по реакции, ей не слишком-то пришлось по душе созерцание имперского лагеря. В голове пони стали роиться слишком противоречивые мысли, не позволявшие толком определить, радоваться ли ей сложившемуся стечению обстоятельств или же нет.
– Что я здесь делаю?! Зачем?! – закричала пегаска, стараясь вырваться из лап грифона.
– Ты военнопленная, – коротко пояснил Ригальд, силой уложив буйную на кровать. – Так что будь добра подчиняться.
– Да, именно так я себе и представляла плен – уютная комнатка, завтрак в постель и личная прислуга! – не унималась Дейси.
– И чем же ты всё-таки недовольна?
Действительно – чем? Вопрос требовал от пони хоть каких-то раздумий, но она была не из тех, кто лезет в карман за словом.
– Тем, что я жива!
В охватившем её гневе она не услышала, как внизу хлопнула входная дверь и заскрипела лестница.
– Как же забавно выходит, – хмыкнула вошедшая в комнату грифина. – Ты денно и нощно торчал возле этой засранки целых трое суток, чтобы вместо слов благодарности услышать эти причитания и недовольство?
– Фло, не начинай… – замахал головой бард, но его подруга уже завелась.
– Ладно, вендиго с ним. А меня поблагодарить не хочешь? Я когда тебя увидела, сильно удивилась, как ты вообще ещё дышишь! Да я столько сил и нервов потратила, латая твою тушку, а ведь могла бы не одного грифона с того света вытащить!
– Я не просила! – огрызнулась Дейси. – Вы, грифоны, превратили мою жизнь в ад и даже права на смерть лишаете! Мне вам за это ещё и спасибо говорить?!
Флора ответила не сразу. Голос её в этот раз был спокоен и серьёзен.
– В любой войне бывают жертвы, как необходимые, так и бессмысленные. Кому станет легче, если тебя не станет? Тебе самой? Я понимаю, что кто-то близкий для тебя погиб, но разве среди живых нет того, кто нуждается в тебе, и кто отвесил бы тебе затрещину, услышав эти смелые изречения? Ни за что не поверю, что таких нет! Хорошенько задумайся, какой бессмысленной и пустой должна быть твоя жизнь, что даже грифоны, твои враги, ценят её больше, чем ты сама!
Сказав всё это, грифина развернулась и ушла так же внезапно, как и появилась. Ригальд поспешил за ней, оставив переменившуюся в настроении Дейси наедине с её мыслями.
– Что это на тебя нашло? Фло, я тебя прям не узнаю.
– Ничего, – бросила она, застыв у одного из книжных шкафов в неком напряжении. Но почувствовав на своём плече лапу барда, быстро вернула привычный апломб. – Просто решила ей хоть немного мозги вправить! А то ещё чего гляди, с жизнью счёты сведёт в наше отсутствие.
– Спасибо, – тепло улыбнулся Ригальд. – И что бы я делал без тебя?
– Брось, Риг. Я не единственная сестра Асценсион в этом захолустье. Если бы я отказала императору, нашлась бы другая, а я как пить дать впала бы в немилость. – Флора подалась вбок, но грифон прижал её к себе ещё сильнее. – И всё-таки, что в ней такого особенного? Ты к императору ближе, чем я. Не знаешь, что ему понадобилось от этой рядовой пони?
– Я…
– Знаю-знаю. Секретные сведения, небось, – буркнула Флора, растолковав замешательство собеседника.
– Фло, если бы…
– Всё нормально, Риг. Я же не дура, винить тебя за исполнение твоего долга! – убедительно заявила она. – У всех есть общее дело – мы строим будущее, в котором у нас будет место под солнцем. И каждый по-своему приближает день, когда эта идея претворится в жизнь. Главное, чтобы жертвы с обеих сторон не были напрасными…
Только сейчас Ригальд в полной мере осознал, что они с Фло хотят одного и того же, несмотря на разные пути.
– Скоро всё это закончится, – прошептал он ей на ухо как некую тайну, и таким же образом получил в ответ: «Я тебе верю».
Какое-то время они молча стояли в тишине, прижавшись друг к дружке, словно птицы под карнизом в дождливую погоду. Но нерешённые задачи отлагательств не допускали.
– Нет смысла держать её здесь дольше нужного, раз она уже может ходить.
– Ходить-то может, но вот летать… – протянула грифина. – Она ведь навсегда лишилась неба…
Её слова отдавали горечью сожаления. Потеря такого бесценного дара, как возможность летать – серьёзные удар, равносильный смерти. Даже злейший враг, оказавшийся в такой ситуации, заслуживает снисходительности, а в этом случае – тем более.
Чёрная полоса в жизни Дейси даже не думала прерываться и Фло понимала – нет! только пыталась понять – насколько ей больно сейчас и как будет больно после того, как она узнает роковой диагноз. Старшей сестре Асценсион было искренне жаль эту пегаску, вверенную ей на попечение странным стечением обстоятельств.
– Пойду, посмотрю, как она там, а ты доложи императору, что пленница готова. Именно так и передай, – наказал Риг, поднимаясь на второй этаж. – Увидимся ночью, если, конечно, ты не будешь занята.
Мрачнее тучи кобылка лежала и буравила не моргающими глазами случайную точку перед собой – словам Флоры всё-таки удалось её задеть. Дейси старательно перебирала в памяти все встречи и разговоры, произошедшие после роковой ночи, и к собственному удивлению заметила то, чего раньше не замечала – те пони, которым не безразлична её участь, и вправду существуют. Юная принцесса, та бирюзовая пегаска… Лайтнинг – кажется, так её звали… и наверняка есть ещё кто-то, кого она упустила из виду, зациклившись на себе. И всё же этого было явно недостаточно для решения продолжать жить. Нужно что-то ещё…
– Ты ведь хочешь вернуться к своим? – осведомился грифон, присев рядом с кроватью. Не услышав ответа, он продолжил:
– Мой император желает поговорить с тобой этой ночью. Простой разговор, после которого тебя тут же доставят в Кантерлот. Согласна?
Сейчас Дейси было сложно удивить, посему информацию она приняла максимально трезво.
– И что ему от меня нужно? – бесцветным голосом поинтересовалась она. – Нет, я, конечно, не против. Если ему некому сесть на уши, то, пожалуйста – я к его услугам.
– Дейси, я хочу, чтобы ты осознала всю важность предстоящего разговора, – понизив тон, начал Ригальд. – Дважды… Дважды я спасал твою жизнь ради этого дня. Именно меня ты можешь благодарить, а также винить и ненавидеть за то, что ещё дышишь вопреки желанию умереть.
– Я не совсем понимаю, что ты несёшь, – скептически улыбнулась кобылка. – Допустим, первый раз ты спас меня, притащив сюда. А что насчёт второго?
– Первого, – поправил грифон и помрачнел ещё больше. – Когда я принёс тебя сюда – я спасал тебя второй раз. А первый… первый раз был в самом начале.
– В самом начале? – сглотнув, переспросила Дейси, с которой всю меланхолию как ветром сдуло.
– Той ночью, в пограничной башне…
