Стальные Крылышки:"Сказки для Уголька"
Стальные Крылышки:"Сказки для Уголька" Глава1
О нет, я никогда не стремилась стать известным писателем, тем более — биографом собственной прабабки, хотя не спорю, личность она еще та, и место в истории занимает по праву. Притом, немалое! Но, как это ни странно, ее настоящую историю, а в особенности — историю ее детства, я узнала не из пыльных книг или псевдоисторической литературы, а можно сказать, из первоисточника, от самой великой праматери, Госпожи, или Матери Ночи — не важно как ее называть, ведь вы всегда поймете, если разговор вдруг коснется ее. Принцесса Луна — именно она была рядом с ней всю ее жизнь, видя ее становление как личности, и рассказывала эти истории рано утром, на рассвете, когда солнце уже поднималось над столицей Эквестрии, как и магические фонари, что украшали огромный свод Звездного Кантерлота — огромного города, построенного когда-то нашими древними предками глубоко под землей в горах, на коих ныне стоит сам Кантерлот — город богинь. Весь город оглашал возглас принцессы ночи: — Дети, пора спать!
Этот веселый возглас стал почетной обязанностью тогда уже прабабушки всея Эквестрии. Тут же ей ответили почти две сотни тяжелых вздохов, разбившихся о свод огромной пещеры.
— Вы же слышали Госпожу, дети! — тут же вторили им сотни голосов родителей и прабабушек. Прадед у всех был один, и так или иначе, отразился во всех своих потомках — смолисто-черные жеребцы и синегривые, пепельно-серебристые кобылки хоть и появились на свет от цветных предков, были все же слишком одинаковы, поэтому ценили индивидуальность во всех ее проявлениях. И это были не только крашенные шкуры или хвосты, о нет — это было все, до чего могли дотянуться шаловливые копытца, и в том числе, как это ни странно, собственное мнение. Каким бы оно ни было, главное — чтобы свое и не как у остальных! Хотя в вопросе, что спать еще рано, как ни странно, наша часть коммуны сходилась единогласно. Посему после пары подзатыльников, у особо ярых повстанцев — из тех, кто был постарше, протестные настроения спадали до подпольного сопротивления, и пока старшие коротали свой оставшийся час, спешно доигрывая или доделывая свои дела, нас, младших, вели на центральную площадь, вокруг которой в основном все и жили, и там, на огромном ковре, на котором была вышита карта Эквестрии, среди сотен разного размера подушечек, которые словно нарочно были сшиты в виде облаков, нас ждала принцесса Луна. Для себя она всегда выбирала одно и тоже место — в ногах статуи, изображавшей Берри и Санни Беррислоп-Раг. Наших предков. Вернее, Санни был предком всего города, а Берри — только моим, из-за чего моя рябая мордочка была объектом невиданной зависти. Мать рассказывала, что бабушка Берри до последнего отговаривала ее переезжать сюда, но все же она это сделала и не жалеет о принятом решении. Я же не знала другой жизни, и для меня все было идеально, пусть именно моя рябая мордочка всегда вызывала улыбку при взгляде на меня у Госпожи. Теплую, дружелюбную, искреннюю. И возможно, именно поэтому мой “поводок” был гораздо длиннее, чем у остальных, и позволял мне гораздо более беспардонные выходки. К примеру, как эта.
Луна уже призвала нас ко сну, и мама с подругами привела меня на жеребячий ковер.
— Предлагаем демократический путь решения данной проблемы! — тут же, выюлив из толпы, перед прабабкой возникли три маленьких фестралочки. Во главе этого маленького табуна, как ни странно, была я, с двумя моими подругами — Лилией и Ханни.
— Хмммм... Я слушаю тебя, Уголек, — она надменно приподняла правую бровь, как бы намекая на легкое удивление, хотя и было заметно, как под напускной строгостью она старается спрятать улыбку.
— Мы не поднимаем бедлам, а вы расскажете нам о приключениях моей бабушки! — со всей ультимативностью, что я только могла вложить в это предложение, выдала я.
— О, да это шантаж? — тем же надменно-величественным тоном, удивленно ответила она.
— Нет! Это демократия! Мы сначала проголосовали о том, чем будем угрожать, и большинство решило, что угрожать будем бедламом!
— А почему мы не голосовали? — вдруг, откуда-то сбоку, притерся Скай — жеребенок на год старше нас.
— А потому, что у тебя права голоса нет! — тяжело вздохнув и зыркнув на него как можно страшнее, ответила я.
— А почему у него нет права голоса? — заинтересованно спросила принцесса.
— Потому что это демократия, и те, у кого есть право голоса, решают, у кого его нет! — злобно плюхнувшись на хвост и скрестив передние ноги на груди, я обиженно надулась. — Главное это право пораньше застолбить!
— Интересный взгляд на демократию. Но хорошо, опустим сей спор. Итак, что же вы так настойчиво решили истребовать у меня? — надменно, но все же заинтересованно поинтересовалась она.
— Расскажи о бабушке! — умоляюще, почти шепотом, попросила я. Каменная маска, что скрывала ее мордочку, на момент вздрогнула и распалась, мгновенно обнажая уставшее, очень печальное лицо Госпожи — но лишь на мгновение, хотя и этого хватило, что бы понять, как ей больно.
— Тебе тоже ее не хватает? — очень грустно спросила она. Принцесса всегда старалась контролировать свои чувства, и все ощутили, как мгновенно закрылась ото всех повелительница ночи.
— Да.
— Ничего, со временем это пройдет. По крайней мере, ты можешь на это надеяться, — на мгновение маска вновь скрыла ее лицо за веселой улыбкой и беззаботностью, хотя это спрятало ее лишь внешне, а грусть и боль от утраты так и остались, сочась из нее тяжелым, темным туманом. — Но ты права. Нам стоит ее помнить, пусть даже и в рассказах, а уж о ком, как не о ней, можно рассказать сотни веселых, грустных, и поучительных историй.
Жеребята, почувствовав, что намечается интересная история, быстро окружили ее и разлеглись на подушечках, стараясь оказаться к ней как можно ближе в надежде на возможность получить от принцессы свою маленькую долю внимания. Мы любили ее и ее рассказы, и всегда старались это выразить, пусть и на своем, более понятном нам языке, окружая ее нашей любовью и обожанием. Со стороны, по крайней мере для глаза фестралов, это выглядело очень красиво, когда десятки маленьких жеребят начинали светиться всеми оттенками — от сиреневого до розового, и казалось, что она эта видела, или как минимум чувствовала, отвечая нам тем же сиянием.
— Что же, раз все готовы, то, пожалуй, я начну. Это был очень тяжелый для нее день, и пожалуй, он стал первым днем, что действительно изменил ее жизнь.
— Берри! Бееррии! — маленькая белоснежная пегаска влетела в комнату, и тут же, запутавшись в ногах, шмякнулась на пол.
— Белли, ну ты же не маленькая кобылка. Сколько уже можно в ногах путаться? — проворчала Берри, вылезая из-за письменного стола.
— Знаю-знаю, можешь и дальше хихикать! — немного обиженно проворчала ей в ответ Белли. — Но я ведь пегас, как и ты, мне ноги нужны только до того, как я встану на крыло!
— Ты до этого скорее расшибешься, — Берри подошла к подруге и иронично похлопала ее по спине. — Зубы на месте? Все пересчитала?
— Да ну тебя! Это же молочные были!
— Ага, не шепелявишь — значит, на месте, — игриво подначила ее Берри.
— ТОРТ! Большой, коржи будут готовы примерно через час! — быстро собравшись, отрапортовала Белли.
— Наконец-то! — Берри торжествующе приобняла подругу, после чего быстро поскакала к своему столу, и выдвинув из него нижний ящик, достала толстую папку из плотного картона. — Нусссс, посмотрим, не зря ли мы потратили полгода на этот план...
— Может, все же не будем спешить, а? — немного испугавшись деятельной готовности подруги, попыталась притормозить ее Белли, но Берри всегда была Берри. То есть — сама собой.
— Белли, полгода! Мы ждали этого дня полгода! Все продуманно до мелочей! Осталось только получить свое! Огромный торт! И ты готова от него отказаться? Только потому, что не уверенна в наших силах?
Это сработало, и тяжело вздохнув, белая пегаска подхватила протянутую ей папку, начав раскладывать на полу кучу разноцветных листов с набросанными на них корявыми рисунками, которые, по мнению их составителей, и были самым надежным, а главное, настоящим планом.
— Так-то лучше, — подбодрила ее Берри.
— Попомни мое слово, висеть нам и сохнуть!
— Зато, если все получится, висеть мы будем обожравшиеся тортом! Если еще поймают, — с бравадой подбодрила ее Берри.
— Да оладушек с ней, с сушилкой, на нас же все обидятся, — проворчала Белли, старательно рассматривая разложенные перед ней листочки с планом.
— Никто не обидится, даже наоборот. Мы же не именинный торт тырим, а торт для банкета, он не для кого-то одного, он вообще ни для кого! Он для нас!
— Мне бы твой оптимизм...
— Ты просто трусиха! — Берри тоже уставилась на кучу бумажек в поисках чего-то, известного только ей одной.
— Просто я более трезво подхожу к твоим планам, все-таки я слишком часто от них отвисаю.
— Ну, я тоже, но на этот раз нам должно повезти!
— Добавь еще немного блесток вот на этот коридор, и радугу вот сюда, и план будет совершенен! — попросила Берри подругу, тяжело взглянувшую на нее, и покрутившую копытом возле виска. — Поверь мне, звездочки и блестяшки — не менее важная часть плана.
— Ага, тогда я — морская пони, — проворчала в ответ Белли, но все таки, подхватив тюбик с блестками и окунув в него кисточку, сделала несколько быстрых движений по бумаге в указанных копытом подруги местах.
— Так вот оно что! А я-то думаю, чего это тебя от фонтана за уши не оттащить! А это-ж вон оно что! Может тебе это… тазик принести?
— Не смешно!
— Согласна, но извини, больше ничего в голову не пришло. Ладно, хватит трепаться, а лучше собирай всех, пока я кое-куда сбегаю. И не попадись Шейду!
— Сама не попадись, — ответила ей подруга.
Уже через несколько минут Берри осторожно кралась по одному темному, и на вид, совершенно заброшенному подземному коридору, проходящему под одним малоприметным зданием в казармах Легиона. Она прекрасно знала этот коридор и всю его обманчивую запущенность, а так же то, что один неверный шаг в нем мог стоить хоть не жизни, но пары десятков хороших шлепков и, возможно, даже розгой. Ну, и сушилки на сладкое. Однако, она была вполне уверена в себе и знала, как не попасться — во многом, благодаря болтливости и некой беспечности, посещавших в моменты работы и озарений одну ее подругу — как ни странно, именно ту, что и создала охранную машинерию для сего прохода. Ее звали Квики Фикс, и именно к ней Берри и направлялась. Перепрыгнув очередной “с виду совсем не подозрительный камень”, и проскользнув под “ничем не примечательным вьюном”, что так удобно рос на камнях арки, обрамлявшей проход, словно ширма отгораживавшая коридор от небольшой комнатки с одной тяжёлой, дубовой дверью, обитой железными пластинами и оклепанной толстыми, стальными заклепками. Посреди же этого мастодонта прочности и безопасности на гвоздик был прикреплен розовый листок, на котором клякса кофейно-коричневого цвета, потрясая всеми пятью ногами, угрожающе скалилась на десяток маленьких разноцветных клякс, изображавших легионеров. Еще половинка кляксы свисала из разверзнутой пасти чудовища, и под сим шедевром красовалась корявая копытописная подпись "Ные ПоКромлеНый Утёный, Злой Утёный!".
Ее передернуло при взгляде на этот лист, когда-то в шутку, прикрепленный здесь ей же, и теперь уже ставший неким девизом Квикки Фикс и ее подопечных, сделавших все, чтобы время не разрушило сей кусок пергамента. Берри точно знала, что он теперь не рвется, не горит, не размачивается водой и даже слабой кислотой, не говоря уже о том, что при попытке просто снять сей рисунок с гвоздя можно было схлопотать неслабый магический удар. Все это она познала на своем опыте, в тщетных попытках избавиться от своего, как ей казалось, позора. Глядя на него, она тяжело вздохнула и аккуратно нажала на спрятанную в полу панель, что открывала эту тяжелую, даже по меркам земнопони, дверь. К удивлению, та лишь тихо щелкнула и бесшумно, словно облако, легко сдвинулась в сторону, тут же закрывшись следом за Берри. Пройдя ее, та оказалась в просторном светлом атриуме в три этажа, со стеклянной крышей наподобие тех, что были построены для вокзалов Кантерлота и Сталионграда. Сквозь крышу светило солнце, заливая все вокруг своим светом. Прямо посреди этого солнечного пятна, в причудливых солнечных очках, чьи оправы больше напоминали огромных морских коньков, в позе морской звезды возлежала Квикки Фикс, удобно расположившаяся на спине, в обнимку с огромным графином лимонада. Ее взгляд спокойно скользнул по Берри, когда единорожка неспешно поднесла к себе графин, и выудила своей магией еще один стакан из набора для пикника, что стоял под одним из рабочих столов, старательно сдвинутых к краю атриума. Налив стакан холодного лимонада, она поставила его перед Берри.
— Опять “отпуск”? — поинтересовалась Берри у шоколадной кобылки.
— Угу... — промычала та, не выпуская трубочку из губ.
— А просто на море съездить? — иронично спросила Берри, уже зная ответ.
— Чтобы тут что-то без меня случилось? Прошлый мой отпуск, что я провела в Мейнхеттене, по возвращении встретил меня взорванной лабораторией!
— Позапрошлый — проеденным кислотой полом, а до этого был взрыв на складе химических реагентов, и много что еще, — занудным тоном продолжила за нее Берри, уже сотню раз слушавшая эту “трагичную и печальную повесть”.
— Ага. Так что мой курорт тут, и если я оторву свой круп в ближайшие пару недель от этого пола, то сделаю здесь, в полу, бассейн и яму для песка. И получится настоящий пляж!
— Ты этим грозишься уже несколько лет, — иронично заметила Берри.
— И не зря. В позапрошлом году я даже установила сдвижной пол.
— Ну, наверное, это можно бы было назвать достижением... в позапрошлом году.
— Ну ты и вредина! — наигранно возмутилась Квикки. — И ведь небось еще и попросить что-то хочешь?
— Баю-бай… — заговорщическим шепотом попросила Берри.
— Это жирно даже для тебя, не находишь? Тем более, тут и Шейдом не надо быть, чтобы понять, где ты взяла снотворную бомбу, после чего — пересчитать их на складе, а там их и без тебя на три меньше, чем должно было быть.
— На три?! — удивилась Берри.
— Да, на три. Свидание — штука сложная, особенно когда у тебя есть планы на вечер, если не на всю ночь. Ну, ты это со временем и сама поймешь. Только сразу предупреждаю, разряд магии не поможет тебе добиться желаемого еще как минимум два дня, так что снотворные гранаты самое оно... Хотя могу предложить “Дымок”.
— Хмм... Нет, сами же в дыму потеряемся, — проворчала Берри, задумчиво глядя на подругу матери, ставшей ей одной из тетушек — впрочем, как и многие в Легионе.
— Тоже верно. А кухня узкая, не развернуться… — согласилась шоколадная кобыла.
— Ты-то откуда про кухню знаешь? — удивилась Берри, в изумлении уставившись на Квикки.
— Потому что я — а) старше, б) умнее, и ц) — ученый. А ты висишь в сушилке из-за каждого своего плана.
— Не из-за каждого! — обиженно насупившись, возразила Берри.
— Ладно, не из-за каждого. Но и этот не станет удачным, если даже я догадалась, что коли на кухне готовят торт, то ты со своими друзьями непременно туда заглянешь. И что тогда говорить о наставнике Шейде? Мой тебе совет — стряси с Легата десяток монет, и сходи в кондитерскую к Чизи Крим. И недалеко, и хвост останется цел.
— Не знаю как тебе, а как по мне, так честно спертый торт и вкуснее, и больше, чем честно купленная пироженка, — философски заметила Берри.
— Ну, в чем-то ты права, конечно. Но все же такая философия до добра не доведет.
— Вот можешь не напоминать, хотя в этот раз все получится!
— Мне бы твой оптимизм... Ладно, бери “Баю-бай”, но только одну, и с тебя треть торта!
— Это жирно даже для тебя! — Берри постаралась как можно точнее повторить эту фразу, копируя интонацию Квикки Фикс.
— Как раз нет, кто-то же будет должен сделать новую, взамен пропавшей, и если свои три я перед Шейдом смогу оправдать, то четвертую — уже вряд ли, а это значит, что ее тоже придется делать. Радуйся, что я еще за срочность не беру, а то меньше, чем половиной, точно бы не отделалась.
— Ты как всегда добра и бескорыстна! — тяжело вздохнула Берри, залпом допивая свой лимонад. Буквально через несколько минут она уже была на плацу, плотно прижимая крылом к своему боку небольшой темный шар, который, по ее мнению, стал козырем всего плана, и как любой козырь, должен был хранится до поры до времени в тайне и под присмотром.
— Ну, как? — пристроилась к ней сбоку Белли.
— Отлично, но треть торта уйдет Квикки.
— В принципе, приемлемо, — прикинув что-то в уме, решила Белли. — Минус одна десятая Шугар Кап, за предупреждение, и столько же Виспер Скай — она сегодня дневальная на входе в столовую, пропустит нас и туда и оттуда. И пока у нас больше половины торта!
— Это пока. Хорошо план подготовила?
— Да, все готово. План разложен, жеребята собраны, все готовы и ждем только твоей команды, и знака от Шугар Кап, что все готово.
Она отправилась к жеребятам, развалившимся на большом газоне возле плаца, в тени огромных дубов. Вокруг них лежали яркие листы разноцветной бумаги, заботливо разложенные на траве старательной Белли. Берри прошла в центр круга, отвечая всем на приветствия лишь суровым кивком головы.
— Друзья, настал наш день! Мы долго готовились, планировали и готовились, и вот, он настал! Тот день, когда огромный, двухсотпорционный торт станет нашим, и только нашим! Думаю, как вам уже сообщила сигнифер Белли, времени у нас осталось в обрез — буквально с минуты на минуту наш информатор с кухни подаст сигнал о готовности, а это значит, что у нас будет не более двух часов, прежде чем начнется банкет. В это время торт должен исчезнуть, раствориться, да так, чтобы никто и не подумал его искать. Сразу оговорюсь – по нашим законам, торт для банкета — ничей, раз имя не написано. А значит, мы имеем право его стянуть, хотя бы из спортивного интереса, и съесть из интереса гастрономического, а то вдруг он так себе, а его высокопоставленным гостям подадут, непорядок же!
— А если он окажется вкусным? — спросил кто-то из жеребят.
— Ну, я в этом не сомневаюсь, но все же проверить-то стоит. А если кто будет спрашивать, то мы будем загадочно улыбаться и молчать, пусть сами догадываются! Все ясно? — строго взглянув на двух маленьких пегасочек, лежавших чуть поодаль ото всех, спросила Берри.
— Так точно, Легат Берри! — отрапортовала одна из них.
— Селли, Солли я не злюсь, не обижаюсь, но все же — держите язык за зубами, а то как вас кто ни спросит, вы все рассказываете! Ну нельзя же так! — отчитываемые пегаски ярко покраснели, и стеснительно прижали ушки.
— Мы постараемся… — ответила за сестер Селли.
— Не постараемся, а будем! Эх, ладно, поверю и на этот раз. Итак, наш план состоит из трех пунктов, первый – подготовка! Частично мы с Белли его уже выполнили, и все, что нам осталось, это притащить веревки к пегасьей двери на крыше столовой. Туда ведет лестница, так что это не сложно.
— Ты хочешь спустить торт по пегасьему колодцу? — удивился Клауд, старший брат Белли.
— Да, похоже что выбора у нас как такового нет — или через окно, или через колодец, потому что по лестнице мы его попросту не спустим, а единственный вариант, куда его можно затолкать, избегая лестниц — это банкетный зал. Пегасий колодец как раз на полпути. Через окно слишком заметно, в коридоре народа тоже немало, но куда как меньше, чем на улице.
— А что ты собираешься делать с коридором? Официанты, повара — кто там только не шастает, а нам нужно минут восемь минимум. Пока прикатим, пока обвяжем… — крайне деловым тоном поинтересовался Клауд.
— Скажем так, у меня есть отличный козырь под крылом, даже два! Главное, будьте у колодца, и как только мы с Белли прикатим торт — не теряйте не минуты.
— Хорошо, мы его спустим, а что дальше-то? Как мы его из здания выкатим? — спросил Кикер. Жеребенок из северян, шоколадной масти с русой гривой и щетками на ногах, он вечно задавал неудобные “взрослые” вопросы.
— Пегасий колодец используют не только пегасы, — усмехнулась Берри. — Работники кухни, чтобы не особо заморачиватся, ставят внизу телегу, и скидывают на нее мусор с кухни. Поэтому, если оттуда выедет крытая повозка, никто ничего не заподозрит!.
— А где мы повозку возьмем? — поинтересовался Клауд.
— А этим займемся мы! — хихикнула Селли. — Мама Колд Стоун на днях проштрафилась, и угодила в вспомогательный десяток! Так что телега стоит прямо у нашей палатки!
— Мы ее вычистили и подготовили, так что никто не догадается, что в телеге отнюдь не мусор, тем более, что до этого выйдет еще пара телег! — поддержала сестру Солли.
— Как видите, все продумано. Осталось только прийти, и взять торт.
— Ты все же не объяснила, что запланировано для коридора, — вновь заметил Кикер.
— Скажем так, небольшой козырь у меня заготовлен. Он нам, конечно, дорого обошелся, но лучшего и желать нельзя, — Берри хитро прищурилась и загадочно подвигала крылом, словно намекая, что именно под ним расположен тот самый козырь. А Кикер немного тормоз, так как не понял с первого раза.
— Привет, малышня! А что это вы тут задумали? — к жеребятам подбежала мятного цвета единорожка с серебристой гривой и меткой в виде сахарницы на бедре.
— Ничего такого, Шугар Кап. Просто отдыхаем, загораем, природой любуемся, — усмехнувшись, ответила ей Белли.
— Тогда вам стоит поспешить, а то, похоже, собирается дождь, — единорожка хитро улыбнулась, и поскакала дальше.
— Дождь? — удивилась Лина. — На небе же ни облачка!
— Ну, ты же знаешь этих погодных пегасов, вечно они, как план не доделают по осадкам, так дожди не по расписанию проливают, так что надо бы нам уже где-нибудь укрыться. К примеру, в столовой! — намекнула ей Берри. Быстро собравшись, жеребята бегом направились к столовой в предвкушении вожделенной добычи.
— Селли, Солли, тащите телегу! Лина, Кикер, вы идете к пегасьему колодцу и ждете нас там! Остальные — остаетесь внизу и следите за обстановкой. Клауд, Белли, со мной, на нас кондитерская! — быстро приказала Берри. Проскочив мимо дневальной, которая при их появлении демонстративно уставилась в потолок, они оказались в огромном помещении столовой, вопреки обыденности стоявшей совершенно пустой — лишь со стороны кухни раздавалось шипение, бульканье и позвякивание гремящих посудой поваров и готовящейся снеди. Быстро пробежав по столовой, они поднялись по служебной лестнице на третий этаж, где и располагалась кондитерская. Жеребята остановились перед большой дубовой дверью, что вела в столь сокровенную для них сокровищницу сладостей.
— Все готовы? — спросила Берри.
— Да! — хором ответили ей жеребята.
— Отлично. Белли, твой выход! — Берри схватила ручку двери, и открыла ее перед подругой, вмиг влетевшей в кондитерскую.
— Чисто! — откликнулась от туда Белли.
Берри и Клауд быстро шмыгнули вперед, и тут же встали перед огромным тортом.
— Какой большой! — уже пуская слюни, обрадовалась Берри.
— И почти весь наш! — согласилась с ней Белли.
— Ладно, хорош трепаться! Взяли и покатили! — предложил Клауд.
— Подожди! — притормозила его Берри. Быстро пройдя через всю кондитерскую, она приоткрыла дверь и выглянула в коридор, который вел в банкетный зал. Вытащив из-под крыла бомбочку со снотворным, она сорвала чеку, и швырнула ее в коридор.
— “Баю-бай”? — удивился Клауд. — Где ты ее взяла?!
— Места знать надо, — хитро улыбнулась Берри. — А вот теперь взяли, и потащили!
Жеребята уперлись головами в большой сервировочный стол и, поднатужившись, покатили его в сторону коридора. Но не успели они добраться до двери, как малышей охватила непроглядная тьма. Как и предупреждала Квикки, наставник Шейд со своими помощниками уже ждал их, и пустая кондитерская была частью его плана по их поимке.
— А что было дальше?! — удивляясь так быстро оборвавшейся истории, спросила я.
В ответ Луна лишь слегка улыбнулась и продолжила:
— А дальше все было как всегда. Наставник Шейд быстро выловил жеребят и вывесил их в сушилку — так, по крайней мере в начале ее жизни, кончалось большинство ее приключений, но ее это никогда не останавливало. Как, впрочем, и ее друзей.
— А какой быв товт? — вдруг раздался шепелявый голосок из толпы жеребят.
— Клубничный, с горой взбитых сливок, — улыбнувшись, ответила Госпожа. — После этого она разлюбила такие торты.
— А что стало с Квикки? — прозвучал еще один вопрос.
— Мне то неведомо, но надо полагать, она была примерно наказана, как и подельницы Берри и Белли.
Поняв, что история закончена, мама с подругами тихонько подобрались к нам и, подхватив за загривки, закинули нас себе на спины, а также поставили на ноги тех, кто постарше, после чего поволокли нас спать, опасаясь, что наше любопытство досаждает Госпоже.
— Белли, постой, — вдруг окликнула она мою мать. Та замерла и с каким-то непонятным мне страхом развернулась к своей повелительнице. — Тебе не стоит опасаться меня, ты же знаешь это.
— Да, госпожа, — холодно и как-то зло ответила ей мать.
— Надеюсь, ты когда-нибудь это поймешь, — спокойно ответила ей прабабка. — Уголек, у меня кое-что есть для тебя. Быть может, это поможет тебе не грустить о бабушке. — С легким хлопком возле нее возникли большой тяжелый медальон в виде гирьки, украшенный большим, черным камнем и витиеватой гравировкой вокруг него; и небольшая диадема из черного хрусталя, чем-то схожая с диадемой принцессы, с небольшой звездой в середине. — Они всегда были дороги ей, и теперь они твои по праву. Сохрани их для меня, пожалуйста.
— Да, Госпожа! — протягивая копытца за подарками, ответила я. Мать мрачно посмотрела на меня и прабабку и, тяжело вздохнув, поглядела на наследство бабушки, которое теперь было передано на хранение мне. Дождавшись безмолвного разрешения, со мной на спине, она покинула площадь и направилась домой. Там, несмотря на мой плачь и скуление, она отобрала у меня украшения, спрятав их так надежно, как только могла. От меня, от себя, и от всех. Быть может, надеясь таким способом стереть все воспоминания о ней — по крайней мере, для себя и меня. А потом, она все-таки меня наказала — не сильно, но все же, чтобы я больше никогда не приставала к Госпоже с неуместными вопросами и глупыми просьбами.