Когда гармония уходит…

1 глава

1 часть

Ледяной ветер пронизывал до костей, и снежинки, гонимые мощными потоками морозного воздуха, неприятно царапали мордочку, а небо, заволоченное серыми тучами, бушевало и обрушивало мокрый снег на голую землю. Снежный ураган был настолько силён, что закрывал собой весь окружающий мир, и перед глазами стояло сплошь белое, несущееся куда-то полотно, где изредка угадывались очертания покосившихся домов. В конце улицы возвышалась чугунная ограда с воротами, на которых висел ржавый замок. Он скрипел, колеблемый ветром. С двух сторон от ворот неподвижными статуями застыли стражники, облачённые в золотые доспехи. В копытах они держали заострённые копья, упирающиеся в небесную твердь точно так же, как и стальные пики на высокой ограде. А там, за воротами, стоял прекрасный когда-то дворец, увы, сейчас абсолютно потерявший свои краски, уподобившийся безжизненной зимней пелене своими белоснежными мёртвыми стенами и башнями, утратившими блеск и грацию. Теперь замок выглядел тяжёлым, объёмным и больше походил на грубо и наспех возведённую крепость. Кое-где его унылые колонны, между которыми сновал ветер, украшали трещины, контрастом выделяющиеся на пустых белых нагромождениях.

— Когда гармония нагрянет,

Нам счастье, радость принесёт,

Тогда всё зло вдруг вмиг увянет,

Покинет нас и прочь уйдёт…

Тихо дрожал голосок пони, не в силах заглушить жуткие завывания ветра. Фиолетовая единорожка осторожно кралась вдоль стены дома. Снег предательски хрустел под её копытами, проваливающимися в большие сугробы.

Твайлайт клацнула зубами и покрепче затянула верёвочки капюшона потрёпанного плаща, который не мог полностью защитить от сильного мороза. Трясясь от холода, она выглянула из-за угла и тут же попятилась обратно. До цели оставалось несколько жалких шагов. Нельзя, чтобы её заметили. Не сейчас. Тихо напевая старую песню про дружбу и гармонию, кобылка прижалась к стене и сползла вниз. Веки сами хотели закрыться, но если она сейчас заснёт… Она просто хотела немного отдохнуть, накопить сил. Шаркнув копытом по участку жёсткой земли, которому посчастливилось быть обделённым сугробами, Твайлайт поднялась и вновь выглянула из-за угла. Оценив ситуацию, она вернулась в укрытие и выпустила изо рта клубящийся пар. Тусклые глаза устремились вслед за исчезающей тёплой дымкой.

— Давай, Твайлайт Спаркл, у тебя всё получится, — подбодрила она саму себя, немного припустила капюшон с головы, и оттуда выглянул рог с металлическим кольцом на нём. Кобылка коснулась наконечника, и он больно ударил её разрядом тока. Стиснув зубы, она подула на обожжённую шёрстку и потёрла пострадавшую ногу об другую, затем повернула голову и достала из кармана небольшой ключик. Стараясь не выронить мелкий предмет, она осторожно взяла его в копыта и поднесла к рогу. Вставить ключ в скважину было трудно, копыта не слушались и попадали мимо. Изрядно намучившись и умудрившись вспотеть на холодном ветру, кобылка всё-таки сделала это. Она аккуратно повернула ключик и затаила дыхание. Послышался щелчок, оповестивший об открытии замка. Железное кольцо освободило рог и упало в снег. К единорожке тут же вернулся бодрый вид, и такие привычные волны магии, из-за отсутствия которых она чувствовала себя опустошённой, по которым так скучала, разлились по телу приятным теплом. Глаза Твайлайт ярко засверкали, а грива даже взъерошилась из-за искрящихся разрядов вернувшейся энергии. Она не могла нарадоваться, когда использовала телекинез, подняв кольцо и ключ и положив их в карман. Сковывающее рог, навязчивое чувство испарилось. Единорожке хотелось прыгать и кричать от радости, однако миссия была слишком серьёзной, поэтому она тут же подавила восторг и вернулась к цели. Твайлайт сосредоточилась, зажмурилась, и из рога посыпались искорки, но пользы они никакой не принесли. Коснувшись рога копытом, Твайлайт стала растирать его, чтобы возобновить нарушенные потоки магии. Спустя некоторое время её рог ярко засветился, и сияние обрушилось на единорожку, после чего она исчезла в розовой вспышке.

Прямо за воротами ограды вспыхнул свет, из которого и вышла фиолетовая пони. Она поморщилась от возникшей головной боли, а потом резко обернулась. Стражники стояли на месте, как и раньше. Твайлайт попятилась назад, упёрлась в стену замка, обогнула её и обнаружила створки, одна из которых размеренно билась об другую. Пони зашла внутрь и прикрыла за собой беспокойную дверцу. Она оказалась в пустом и тёмном коридоре, бесконечно уходящем вперёд. С обшарпанных и потрескавшихся стен недружелюбно смотрели покрытые инеем окна. Свечи не горели, поэтому единорожка зажгла искорку на роге и медленно двинулась по коридору, однако, как ни старалась, не могла заглушить цоканье копыт по каменному полу, разносившееся звонким эхом. Сквозь резную перегородку, отделявшую два помещения, Твайлайт видела фрагменты залы, находившейся справа. Столы были перевёрнуты, посуда разбита, а предназначенное для правительницы Эквестрии королевское кресло расколото пополам — картина разрухи навсегда застыла в этом помещении.

Около полугода назад во дворце был устроен пир, куда несомненно были приглашены и носительницы элементов гармонии. Однако обернулся праздник кошмарной трагедией. И отголоски этого ужасного события навечно замерли в одном мгновении в этой зале. Помотав головой, единорожка развеяла болезненные воспоминания. Она остановилась перед массивными, украшенными узорами дверьми, а затем легонько толкнула их и вошла в тронный зал. Мягкий красный ковёр заглушил шаги, позволив кобылке немного расслабиться. Она остановилась в центре зала. В конце возвышался трон принцессы солнца. Один. О том, что когда-то здесь был и второй, поменьше, для повелительницы ночи, свидетельствовали лежащие рядом обломки. Твайлайт отвернулась, подняла голову и с тоской посмотрела на разбитые витражи. Осколки цветных стёкол так же беззаботно нашли пристанище на холодном мраморном полу. Единорожка подняла магией одно стёклышко и узнала на нём изображение Флаттершай в ожерелье с драгоценным камнем в виде нежно-розовой бабочки. Пегаска мило улыбалась, а её глаза лучились добротой. Твайлайт тоже улыбнулась, только улыбка вышла грустной, и она вспомнила, как раньше вместе с подругами побеждала злодеев, спасала волшебную страну пони. Единорожка подняла другой осколок и обнаружила на нём счастливую Пинки Пай. Собрав небольшой фрагмент витража, Твайлайт с тяжестью на сердце оставила это занятие, ведь не за этим она здесь. Она приблизилась к трону, свернула налево и очутилась в другом коридоре. Немного пройдя, кобылка нашла то, что искала. Комната Селестии. Единорожка сглотнула, повернула ручку двери и проникла внутрь, даже не дыша, чтобы ненароком не разбудить её.

В спальне правительницы царил беспорядок: сломанный столик на полу, разбитое зеркало и шкатулка с рассыпавшимися украшениями, в углу перевёрнутый покосившийся шкаф, подле которого изорванные свитки и пролитые чернила, уже давно въевшиеся в ковёр.

Сама принцесса, раскинув крылья на королевском ложе, безмятежно спала. Её магическая грива почти без движения сникла на пол, куда было сброшено и одеяло. Рядом с кроватью Селестия небрежно раскидала накопытники и нагрудник с сиреневым камнем, а вот корону снять не удосужилась, что осложнило задачу Твайлайт. Красный рубин на головном уборе ярко светился в кромешной тьме. Единорожка облизала сухие губы и подошла, гадая, как бы лучше снять диадему. Принцесса очень неудобно улеглась прямо на корону, и чтобы избавиться от неё, кобылке пришлось магией приподнять голову правительницы и толкнуть кончиком копыт предмет, который тихо соскользнул с едва шевелящейся гривы. Пони аккуратно опустила мордочку Селестии и замерла. Принцесса спала глубоким сном. Тяжело дыша, Твайлайт стала красться обратно. От нервов корона в магической ауре подрагивала, да и сама кобылка тряслась, как осиновый лист. Решив, что всё уже позади, единорожка распахнула дверь и задела косяком какую-то звякнувшую вещь в темноте. Вместо того, чтобы бежать, Спаркл осталась на месте, прислушиваясь к спокойному дыханию принцессы. Оно сбилось.

Твайлайт прошиб холодный пот.

— Глупая маленькая пони. Неужели ты думала, что я заколдована?

Трясясь от ужаса, кобылка уронила корону, которая покатилась по полу. Золотистая магия окутала диадему, и Селестия опустила её на голову. Фиолетовая пони кинулась было прочь, но мощная фигура аликорна быстро преградила путь к отступлению. Собравшиеся вокруг рога Твайлайт искры развеялись, будто на него снова надели стальное кольцо.

— Я… Я н-не хотела ничего т-такого, честно… Я просто… — начала, запинаясь, оправдываться единорожка, но запаниковала, не в силах вымолвить ни слова более. Принцесса с грозным видом распахнула огромные белоснежные крылья, перья в которых подрагивали словно от злости. В глазах Селестии плясали нехорошие огоньки.

— Ну-ну, мне не нужны оправдания. Сломать блокировку магии, проникнуть на территорию замка, в мою комнату, покуситься на кражу королевской короны. Милая маленькая пони, ты уготовила себе такую же судьбу, как и Рэйнбоу Дэш, которая посмела наброситься на меня месяц назад.

— Нет… П-пожалуйста, не надо! Принцесса, прошу… — чуть не плача, тихо зашептала Твайлайт, задыхаясь от ужаса. Но было слишком поздно: рог злой принцессы вспыхнул магией, а затем она выпустила в маленькую единорожку яркий огненный луч. Крики пони поглотил треск пламени.

2 глава

Светлая единорожка в платье цвета морской волны смотрела на своё отражение в зеркале. Уже стояла поздняя ночь, за окном завывала снежная буря, небо становилось только темнее, а она едва ли пару минут назад закончила работать над своим идеальным нарядом. Пони подняла копытце, обутое в хрустальную туфельку, которая бы прекрасно смотрелась в лунном свете, но ночное светило, увы, поглотили бушующие облака. Рэрити не могла спокойно любоваться своим творением. Да, наряд идеально сидел, идеально сочетался с аксессуарами, вот только какой прок, если его некуда надеть? Раздосадованная единорожка сорвала с себя одежду и швырнула в угол. Она вздохнула, присела на кровать и начала мысленно проклинать Селестию за то, что та запретила не одну лишь магию, но и всяческие праздничные мероприятия. Запретила вообще всё, что только можно было запретить. В такие мрачные времена никому не было дела до дизайнерства кобылки. Её талант просто чах под правительственным гнётом, что можно было сказать и про таланты других жителей Эквестрии. Отогнав эти мысли, Рэрити встала и начала беспокойно наворачивать круги по комнате. Её тревожило, что Твайлайт ушла с наступлением темноты и до сих пор не вернулась. Подруги договорились встретиться в бутике "Карусель", и скоро они сюда пожалуют. Часы пробили пять раз. Не за горами рассвет. Раздался громкий стук в дверь. Единорожка спустилась со второго этажа, прочистила горло и негромко спросила:

— Кто там?

— Эт я.

Не узнать деревенский акцент Эпплджек было невозможно. Рэрити приоткрыла дверь, выглянула, посмотрела по сторонам. Рыжая земнопони переминалась с копыта на копыто. Убедившись, что поблизости никого нет, единорожка отошла от дверного проёма, впуская подругу в дом.

— Я думаю, тебе следует быть потише, дорогая, — посоветовала шёпотом Рэрити. Эпплджек сдвинула брови и прошла в гостиную, оставляя на чистом полу следы грязного снега, однако хозяйка бутика была настолько встревожена, что не обратила на это внимание.

— Твай ещё не вернулась?

— Нет, — единорожка покачала головой и грустно вздохнула.

— Ох, сено, как же я хочу, чтоб с ней всё было хорошо.

— Поверь, я желаю этого не меньше твоего.

Рэрити отодвинула занавеску, и цвет её шерстки стал бледнее, чем обычно. Не успела земнопони спросить, в чём дело, как весь дом сотрясся от нетерпеливого стука в дверь, которая жалобно заскрипела.

— Утренняя проверка! Открывайте! — послышался грубый голос. Рэрити отворила, и в прихожую нагло ворвались два стражника с оружием в зубах.

— Не слишком ли рано для проверки? — возмутилась хозяйка дома, но один из стражников взмахнул копьём и треснул её по рогу, который и без того болел, сдавленный металическим кольцом. Единорожка пошатнулась и упала, схватившись за голову.

— Эй, какого сена вы творите? — Эпплджек грозно нахмурилась и встала в боевую стойку, немедленно загородив пострадавшую подругу.

— Молчи! А то и тебе прилетит! — гаркнул один из стражников, что был серого окраса, кивнул белому, и тот пошёл осматривать комнаты, переворачивая всё на своем пути. Эпплджек помогла подняться Рэрити, которая изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать от боли и обиды. Со второго яруса с визгом сбежала разбуженная Свити Белль и присоединилась к старшим пони, вместе сжавшимся в углу.

— Я б их лягнула, как следует, — злобно фыркнула Эпплджек.

— Нельзя, — Рэрити покрепче прижала к себе дрожащую сестрёнку, — нам ведь только хуже будет.

— Правильно мыслишь, кобыла, — отозвался серый стражник. Его приятель вернулся, закончив наводить беспорядок, и отрицательно помотал головой.

— Слушайте, вы, — обратился серый к троице, — элементы гармонии у нас всегда будут под особым присмотром. Если знаете, где находится обладательница элемента смеха, то лучше выкладывайте.

Пони смотрели на жеребца одинаково большими испуганными глазами.

— Нет так нет, — сплюнул стражник и вместе с другим покинул бутик. Из соседней комнаты на шум прибежал сонный Спайк и удивился, увидев разгром. Рэрити, всхлипывая, пыталась навести порядок, но без магии не могла управиться так быстро, как хотелось бы, поэтому, даже с помощью друзей, она закончила, только когда рассвело.

— Я устала терпеть это каждый день, — пожаловалась единорожка, подбирая последние вещи. Она взяла своё новое платье и без тени сожаления отнесла его в мусорное ведро.

— Твайлайт не справилась. Если бы план сработал, всё бы уже вернулось на свои места, — мрачно проговорила Эпплджек.

— Не справилась, да? — словно в трансе, произнёс дракончик. Все сидящие в гостиной одновременно поникли. Наступила тишина, нарушаемая лишь бушующей снаружи непогодой.

Копыта в металлических браслетах ступали по рыхлому снегу, протаптывая дорожку сквозь налетевший за ночь сугроб. Тучи немного расступились, но небо всё равно было пасмурным, слабый свет солнца еле пробивался сквозь прозрачную дымку.

Толпа пони, собравшаяся перед ратушей, шумела и толкалась. Ковбойша распихивала лошадок, прочищая себе путь ко входу. Вдогонку ей неслись ругательства и даже оскорбления, но она умело игнорировала их. Кто-то наступил на растрёпанный, волочившийся по земле хвост и лишил Эпплджек возможности идти дальше. Бесцеремонно прохаживаясь по светлому хвосту туда-сюда, мятно-зелёная единорожка свистела себе под нос какую-то песенку.

— Лира, ты не могла бы отойти? — попросила рыжая пони, в упор глядя на Хартстрингс, которая продолжала топтаться на месте. Ни слова не говоря, Лира уставилась на Эпплджек, а последняя, заметив, как лихорадочно блестят глаза единорожки, успела только подумать, что заговаривать с ней было плохой идеей. Лира набросилась на Эпплджек и укусила её за копыто, которым та безуспешно пыталась выдернуть свой бедный хвост. Земнопони вскрикнула и отскочила назад, однако озверевшая кобыла стала угрожающе надвигаться. Рывок, и единорожка вцепилась зубами в гриву ЭйДжей, утаскивая её за собой. Пони расступились, сначала удивлённо смотря на зрелище, а затем загоготали:

— Драка! Драка! Драка!

Не выдержав, ковбойша ловко извернулась и нанесла Лире свой знаменитый удар задними копытами, тут же отправив её в долгое путешествие до ближайшего дома. Единорожка неловко перекатилась, ткнулась в стену и гулко шлёпнулась мордочкой на очищенную от снега дорогу. Утирая окровавленный нос, Хартстрингс поднялась, пошатываясь. Такой ненависти, как в её глазах, хранительница элемента честности ещё никогда не видела.

— Как же бесят. Бесят те, кто лезут без очереди! Я с самого рассвета здесь жду, когда же мне, наконец, выдадут мою порцию, которую я тут же съем, а потом буду голодать весь день! — выкрикнула Лира. Недовольная толпа зароптала на ковбойшу, которая стушевалась под злыми взглядами.

— Я пришла не за едой, а поговорить с мэром. И… Я не хотела… Тебя бить… — рыжая земнопони стушевалась. Она и правда не ожидала, что удар окажется таким сильным, но что ещё она могла поделать, чтобы не позволить обезумевшей пони навредить ей? Едва переставляя ноги, единорожка оскалилась и с нормальной речи вдруг перешла на какой-то совсем не принадлежащий пони рык. Эпплджек вновь приготовилась защищаться, но откуда-то из толпы вылетела запыхавшаяся Бон-Бон и встала между кобылами. Завидев её, Хартстингс будто пришла в чувство, и перестала издавать непонятные звуки.

— Лира, пошли домой, — строго сказала кремовая земнопони и, не дожидаясь ответа, стала уводить пытающуюся брыкаться подругу прочь. Понивилльцы немного постояли в куче вокруг места происшествия, пошумели, позабыли про перепалку и поспешили занять освободившиеся места в очереди, оставив растерявшуюся ковбойшу в самом конце. Получив мизерную порцию чёрствого хлеба и выглядевших неаппетитно капустных листьев, один из немногочисленных жеребят радостно поскакал домой, однако его грубо толкнул в снег следующий в очереди пегас, которому с какого-то перепугу отказали в пище, и забрал всю еду себе.

Эпплджек не могла поверить своим глазам. Голод, холод, давление, которое оказывала тирания Селестии, сводили пони с ума, вынуждая их бороться друг с другом, воровать еду. Принцесса потеряла рассудок, запретила магию, и все жители Эквестрии вынуждены были носить блокираторы: единороги на рогах, чтобы не пользоваться магией, пегасы на крыльях, чтобы не иметь способности летать, а земнопони на копытах, чтобы утратить связь с землей, а заодно и уменьшить их физическую силу. Погодой больше никто не управлял, поэтому она творила, что хотела, выращивать еду тоже было некому, поэтому во все города из Кантерлота присылали пищу, которую просто невозможно было употреблять, и неизвестно, как её вообще растили. Селестия так же запретила покидать территорию Эквестрии и въезжать внутрь, был объявлен комендантский час с девяти вечера до шести утра, утром и вечером стражники обыскивали дома, ища отступников — так прозвали тех пони, что не носили ограничители магии и скрывались от принцессы. За малейшее нарушение провинившихся ждала кара огненная — иными словами, Селестия испепеляла нарушителей лучом света. И вот в таких условиях пони прожили уже полгода, потеряв веру в добро и утратив надежду на счастливое будущее, а вместе с этим исчезла и гармония. Но не вся. Шестёрка пони продолжала верить в силу дружбы, даже когда элементы были уничтожены, даже когда их смелая и верная подруга Рэйнбоу Дэш пожертвовала собой, чтобы дать друзьям шанс на спасение.

Это случилось месяц назад. Вопреки всем запретам, голубая пегаска под покровом ночи выскользнула из библиотеки, где ей пришлось жить, не имея возможности летать и не имея более облачного дома, который всегда парил над Понивиллем. Его уничтожила Селестия так же, как и город Клаудсдейл, ведь зачем нужны дома из облаков, если там некому жить? Рэйнбоу Дэш решилась на вылазку ночью, потому что Скуталу, оставшейся без родителей, ужасно хотелось есть. Пегаска переживала за названную младшую сестру и за своих друзей, поэтому пошла на безрассудный поступок, нарушив обещание, данное Твайлайт, по поводу ночных прогулок. Рэйнбоу уже несколько проделывала это, спокойно гуляла, вдыхая морозный воздух, оббегала окрестности Понивилля, но ей не нравилось чувствовать землю под ногами. Нарушение правил было у неё в крови, как и страсть к полётам. Дэш не хотела и не могла жить не летая, поэтому ничто не способно было удержать её от попыток вернуть себе и другим небо — свободу. Умело скрываясь, она водила стражников за нос и даже пару раз спасла несколько невинных пони от обнаружения. Правда, в этот раз ей не удалось спастись самой.

Пегаска кралась вдоль заброшенных полуразрушенных прилавков. Она знала, что в ратуше осталась еда на завтрашний день. Ловко обойдя пару стражников, Рэйнбоу вошла в главное здание Понивилля. За столом сидела мэр и при свете свечи заполняла какие-то бумаги. Бесшумно прошмыгнув мимо неё, пегаска спряталась за ящиками, из которых тянуло приятным запахом еды. Удостоверившись, что кобыла занята делом и не замечает её, Дэш запустила копыто в ящик, нащупала круглые предметы, по запаху поняла, что это яблоки, и сунула несколько штук в одну из седельных сумок, затем настороженно прислушалась. Только звук царапающего пергамент пера. Осмелев, крылатая пони опустошила ящик с травой, не удержалась и засунула одну травинку в рот: ей тоже не хватало выдаваемых порций. Да никому не хватало. Рэйнбоу пошла вдоль коробок, проверяя одну за другой. Постепенно она набрала в сумки столько еды, сколько могла унести, и собралась покинуть ратушу, как вдруг двери распахнулись, приглашая внутрь стражника вместе с ветром.

— Где она? — спросил жеребец.

— Меня что, кто-то видел? — шепнула кобылка и убрала заметную радужную гриву под капюшон, надеясь слиться с тенями, однако стражник уже заметил её.

— Эй! А ну стой!

Пегаска выскочила, взобралась по балке на второй ярус, где сиганула из окна и, приземлившись на все четыре копыта, рванула изо всех сил. Стражник, видимо, позвал подкрепление, потому что на пути то и дело появлялись фигуры, преграждающие дорогу, но Дэш легко обходила их, представляя, что участвует в беге с препятствиями. Чувствуя себя такой сильной и уверенной в себе, как никогда раньше, пони ускорилась, еле сдерживаясь, чтобы не хлопать опоясанными сталью крыльями по бокам. Ей даже нравилась эта погоня, такой адреналин! Пока она лицом к лицу не столкнулась с живым кошмаром.

— Маленькая пони заблудилась? — ядовито произнесла Селестия, возникшая из ниоткуда. Дальше всё было, как в тумане. Выброс адреналина сделал своё дело: пегаска не очень хорошо запомнила, как ей удалось сорвать ключ с шеи принцессы, как она чудом убежала, оставила продукты и ключ в библиотеке, а сама, понимая, что уже обречена и не хотя подвергать жизни друзей опасности, сдалась. Ревущий огненный поток магии прекратил её страдания.

Лишь спустя месяц Твайлайт решилась использовать ключ. У неё было чётко сформулировано предположение, что кто-то наложил чары на Селестию, о чём мог говорить красный камень в её короне. Однако единорожка поспешила с выводами и вместе с ключом и последним шансом вернуть прежнюю Эквестрию подверглась каре огненной, о чем её уцелевшие друзья пока что не знали.

3 глава

— Слушайте, мои дорогие пони, слушайте внимательно! — громким эхом раздавался в Кантерлоте властный голос правительницы. Пони, собравшиеся у пьедестала, замолкли и приготовились внимать словам принцессы. Среди толпы затерялась Рэрити, которая не очень понимала, что происходит, однако жутко качающаяся на деревянной балке верёвка с петлёй на конце не внушала ничего хорошего.

— Поскольку не все из вас усвоили, что делать можно, а что — категорически нельзя, я ввожу разнообразие. Теперь вид казни будет зависеть от моего настроения, и сегодня у нас виселица.

Тишина.

— Я не слышу восхищённых криков! Вы что, не любите свою принцессу?

Пони разразились аплодисментами и стали громко выкрикивать "Слава Селестии!" И нельзя было точно сказать, настоящие это были вопли или нет. По деревянному пьедесталу медленно вели пегаску. Ноги увешаны тяжёлыми цепями, крылья плотно привязаны к спине. Лазурная кобылка с торчащей огненной гривой не произнесла ни слова, пока стражники толкали её вперёд зазубренными копьями. Она не без труда взобралась на неустойчивый табурет под издевательское хихиканье жеребцов в доспехах: оковы сильно мешали движению, и это забавляло их. Селестия магически накинула на шею приговорённой петлю, затянула узел покрепче. В этой пони Рэрити внезапно узнала давнюю знакомую Рэйнбоу Дэш.

— Лайтнинг Даст приговаривается к смерти за попытку пресечения границы Эквестрии. Привести приговор в исполнение.

Один из стражников резким движением толкнул табуретку, и Лайтнинг лишилась опоры под ногами. Верёвка змеёй обвилась вокруг шеи. Мучительно извиваясь, пегаска дёргалась и задыхалась, в полной тишине даже слышался хруст позвоночника, не выдерживающего такой нагрузки. Это продолжалось несколько минут. Пони смотрели, не отрывая глаз.. Некоторые с ужасом, некоторые с глубоким сожалением. А некоторые и с любопытством. Испытывали ли они что-то отличное от леденящего душу страха или нет, они не могли не смотреть. Селестия пристально наблюдала за каждым из своих подданных, и у них было такое ощущение, что, стоит одному из них отвести взгляд, как он присоединится к уже теряющей сознание приговорённой. Рэрити, не выдержав жуткого зрелища, разрыдалась и выбежала из толпы. Принцесса сопроводила её уход громкой усмешкой. Народ вздрогнул.

— Это ужасно! О, как же это ужасно! — причитала единорожка сквозь поток слёз, убегая подальше от места казни. И ведь вроде Селестия не особо сильно заставляла пони смотреть на это, однако они были не в силах перестать созерцать мучительную смерть.

— Что случилось, сестрёнка? — спросила Свити Бэлль у Рэрити.

— Да так, ездила в Кантерлот. Лучше бы я этого не делала, — ответила единорожка, заперла дверь и устало прошла в комнату. С кухни веяло ароматом свежих овощей, но пони не обратила на это внимания и грохнулась на свою кровать. Свити задумчиво поглядела в окно, из которого ясно была видна городская площадь. Скоро Селестия самолично посетит Понивилль, и тогда все с фальшивой радостью и натянутыми на измученные мордочки улыбками соберутся на этой площади, будут славить принцессу, петь ей песни. Потому что если они не будут это делать, то кара огненная вполне сможет настигнуть тех, кто правительницу светлую не уважит. Маленькая кобылка взяла морковку со стола и хрустнула сочным овощем. Вкусно. Гораздо вкуснее, чем та гадость, которую выдают в ратуше.

В окно вдруг прилетел камень, но удар был слишком слабым, чтобы стекло треснуло. Свити отскочила, а потом улыбнулась, увидев на улице Эпплблум. Она накинула меховую курточку, кое-как натянула шапку на уши и выбежала из дома.

— Я так давно тебя не видела, подружка! — радовалась единорожка, чуть ли не прыгая, но жёлтая пони с совершенно серьёзным видом успокоила её, положив копыто на плечо.

— У меня две новости. Плохая и хорошая, — Эпплблум протянула подруге два свитка, на одном из них можно было узнать королевскую печать принцессы солнца.

— С чего бы это принцессе присылать нам письмо? — скривилась Свити Белль, в свою очередь протягивая жёлтой кобылке наспех прихваченное с кухни яблоко, но та отказалась.

— И помни, как всегда, никому не рассказывай об этом, даже Рэрити, — с этими словами очертания Эпплблум стали бледнеть, пока она окончательно не слилась с окружающей средой и не пропала точно призрак. Единорожка открыла сначала простое письмо. Она уж точно знала, что это хорошая весть. Там было написано, чтобы все посвящённые пони собрались в одном месте. Отступники собирались забрать к себе ещё кого-то. Это всегда хорошо. У них есть своё тайное убежище, которое никому и никогда ни за что не найти. Пропавшие без вести пони были в безопасности. Может, не все. Но многие. К примеру, Пинки Пай, Скуталу, исчезнувшая сразу после инцидента с Рэйнбоу Дэш и другие хорошие знакомые.

Свити не очень-то хотелось узнавать плохую новость, однако любопытство взяло вверх, и она вскрыла письмо от принцессы. Кобылка вскрикнула, когда ей на копытца посыпался пепел. Она знала, что это значит, и с ужасом попятилась назад. Когда пепельное извержение закончилось, единорожка ткнула свиток, подошла и только хотела прочитать, как вдруг пергамент уполз прямо из-под носа. Следуя за ним, Свити столкнулась с сестрой, которая свернула письмо, даже не прочитав.

— Знать не хочу, кто это, — всхлипнула Рэрити, а потом строго сказала сестре, — быстро внутрь!

Дрожащая поняшка обошла кучку пепла и кинулась в дом.

— Вечерняя проверка! — орал стражник на закате, сотрясая стуком очередной дом. Дверь открыла недовольная единорожка с взърошенной синей гривой. Она зевнула, окинула их презренным взглядом и процедила:

— Проходите.

После того, как вечерняя проверка закончилась, оставив дом белой кобылки в разгроме, хозяйка закрыла дверь на все замки, выключила повсюду свет и уже приготовилась уходить, как вдруг кое-что вспомнила и хлопнула себя копытом по лбу. Единорожка с трудом водрузила шкаф на место и открыла створки. Внутри сидела злобно нахохлившаяся серая пони.

— Я предупреждала, что надо заявиться пораньше, чтобы не прятаться здесь? — вздохнула белая.

— Винил, иди к Дискорду! Почему ты просто не разобралась с ними? Неужели у тебя хватает сил разгребать этот бардак?

— Что? Я никогда не разгребаю бардак.

Октавия выбралась из шкафа, поправила гриву, подумав, что выглядит ужасно. И как только Рэрити в такие времена удаётся следить за внешностью? Единорожка прервала её раздумья:

— Пошли, нас уже заждались!

Две кобылки выскользнули через чёрный ход и направились к библиотеке. Им повезло добраться незамеченными. Винил оглянулась и четыре раза постучала в дверь, но этого было недостаточно.

— Пароль.

— Долой Селестию! — гаркнула Скрэтч. Октавия зашипела, прижимая уши.

Все уже собрались в библиотеке. Оставшиеся друзья Твайлайт и ещё кое-какие знакомые пони расположились вокруг большого деревянного стола в центре. Винил и Октавия присоединились к ним. Единорожка морщилась от запаха пыльных книг: ей было как-то странно находится в доме из живого дерева, внутри которого повсюду были разложены источники знаний. Её серая подруга же наоборот чувствовала себя комфортно, ведь от библиотеки исходило такое дружеское тепло.

Пони вокруг стола тихо разговаривали между собой, будто чего-то ожидая. Обычно на таких собраниях лидером выступает Твайлайт Спаркл, затыкая всем рты и излагая план дальнейших действий, построенный на сообщениях от отступников, но сейчас… Разве может кто-то заменить такого организатора, как Твайлайт?

Последующее зрелище удивило всех присутствующих. Буквально секунду назад стол был чист и пуст, а теперь по нему уже вовсю разгуливала розовая кобылка, взявшаяся прямо из воздуха.

— Сюрприз! — выкрикнула она и спрыгнула на пол, к ней тут же подбежала Эпплджек и обняла, а Рэрити осталась стоять на месте с разинутым ртом, так что Пинки самой пришлось подойти и поприветствовать подругу.

— Пинки Пай! Я требую объяснений! — возмутилась единорожка, но не так строго, как хотела бы, когда хранительница элемента смеха задушила её в обнимашках. Сердце Рэрити, начавшее черстветь из-за всех произошедших событий, которые пошатнули её веру в добро, вновь забилось при виде беззаботно улыбающейся Пинки. В библиотеке стало оживлённо — казалось, вместе с розовой пони вернулась жизнь к бедным, упавшим духом, понивилльцам.

— Прошу внимания! — задорно попросила кудряшка, и любопытные взгляды тут же все были прикованы к ней. Винил заинтересованно подалась вперед, тоже обрадованная появлению Пинки.

— Вы давно знаете, что существуют такие пони, как мы, отступники, — кобылка подняла передние копыта, показывая, что они свободны от блокираторов, — и, конечно, у нас имеется тайное местечко. Нас немного, но со временем станет больше, и тогда мы вместе выступим против гадкой принцессы!

Послышались возгласы одобрения, Винил Скрэтч засвистела. Пинки Пай широко улыбнулась и даже начала пританцовывать на месте. Эпплджек вовремя одёрнула сбившуюся с серьёзной речи подругу, иначе бы та запела.

— Ой, простите... В общем, обычно мы присылаем вам записки с просьбами, задачами, предупреждениями и на собраниях посвящённых в нашу деятельность, присутствуем, э, как сказать, отдалённо? Но сегодня я решила показаться, ведь нельзя таиться вечно! Надеюсь, теперь все убедятся, что тайная организация отступников действительно существует. Сегодня мы вновь заберём к себе одну пони. И выбор пал на…

Глаза Пинки забегали по кучке напряжённо шепчущихся посвящённых и остановились на одной из них.

— Я… То есть, я?!

Все как один обернулись в сторону выбранной пони.

— Но почему сразу я? Почему не Свити Белль? В первую очередь ведь нужно обезопасить жеребят и…

Словесный поток был прерван.

— Рэрити, во-первых, ты представляешь элемент гармонии, во-вторых, хорошо управляешься со всякими магическими штуками, поэтому твои способности будут весьма полезны, — затараторила Пинки Пай, слезая со стола и начиная прыгать вокруг единорожки, — и вообще, это же не совсем моё решение! А о сестре не волнуйся, пусть Эпплджек пока позаботится о ней. Всё будет в порядке!

— Это… Как-то неправильно, — колебалась кобылка. Она посмотрела на Свити Белль, которая ответила ей взглядом больших глаз и незаметно для остальных кивнула.

— Обещай, что будешь так же оберегать мою маленькую сестрёнку, как и Эпплблум, — встревожено шепнула Рэрити.

— Даю слово, — гордо сказала Эпплджек, — кстати…

Розовая пони увлечённо беседовала с Винил, которая сетовала на запрещение громкой музыки по ночам, когда её вдруг отвлекли. Пинки захлопала голубыми глазами, повернувшись к виновнице прерванного разговора.

— Пинки, скажи, Эпплблум ведь у вас? — серьёзно спросила рыжая пони.

— Прости, но я не могу тебе сказать, — нейтральным тоном ответила кудряшка, что запутало Эпплджек, которая на протяжении нескольких месяцев разыскивала пропавшую младшую сестру. В глазах пони заблестели слёзы, она надвинула износившуюся до дыр шляпу на лицо и вышла из комнаты. У Свити Белль, наблюдавшей эту грустную картину, всё внутри разрывалось. Хотелось пойти и раскричаться, что Эпплблум в порядке, что она жива, но маленькая единорожка понимала, что нельзя, и от этого ей становилось тоскливее.

— Про Твайлайт ничего так и неизвестно? — задал кто-то вопрос, после чего библиотека погрузилась в тишину.

— Вообще-то, — подала голос Рэрити, разбавляя неловкое молчание, — сегодня принцесса прислала… Пепел. И вот это.

Единорожка зашуршала пергаментом и извлекла на свет помятый свиток с королевской печатью. Пинки подпрыгнула к ней и вырвала письмо, а потом громко прочитала:

— С превеликим удовольствием возвращаю вам Твайлайт Спаркл. Приношу извинения за задержку…

Голос Пинки Пай потускнел. Пергамент выскользнул из её копыт и с шорохом спикировал на пол.

— Ты раньше показать не могла?

— Нужно было пойти в Кантерлот вместе с ней, почему же…

Рэрити посчитала, что на сегодня хватит, и умолчала о своей дневной поездке в столицу и о том, что она там сегодня увидела. Среди посвящённых возникла небольшая суматоха. Грива кудряшки поникла, глаза смотрели как-то отстранённо, а голос дрожал:

— Уф, скоро рассвет и проверка. Все должны разойтись по домам. Рэрити, пойдем со мной, — Пинки для чего-то прикоснулась к единорожке.

— Куда они делись?

— Исчезли!

— Нас… Не видят? — Рэрити стала судорожно оглядывать себя.

— И не слышат.

— Но как?

— Пошли, потом объясню, — сказала Пинки Пай и тихо выскользнула за дверь. Белая кобылка поспешила за ней. Подруги устремились по заснеженной улице вверх, оставляя библиотеку, откуда постепенно уходили пони, позади. Погода опять разбушевалась, и было трудно идти против сильных порывов ветра, а колючий снег впивался в глаза. Кудряшка быстро бежала вперёд. Вдруг из-за угла вынырнули стражники. Рэрити встала, как вкопанная, но жеребцы прошли мимо, совсем не заметив её.

— Чудеса, — вымолвила единорожка. Когда она опомнилась, то Пинки уже была далеко и ныряла в темноту Вечно-зелёного леса. Белая пони окликнула её и ускорилась.

4 глава

Вечно-зелёный лес всегда пугал своей дикой, не подчиняющейся никаким законам, природой; его обходили стороной, не осмеливались приближаться — вот почему не было укрытия лучше.

Рэрити тихонько семенила за Пинки Пай, боясь потеряться. Как только они нырнули в темноту леса, деревья сомкнулись позади неприступной стеной, словно укрывая двух пони. Удивляло то, что по всей Эквестрии бушевали снежные ураганы, а в лесу погода оставалась поразительно тёплой. Снаружи были видны снежные макушки еловых деревьев, но внутри не оказалось ни одного сугроба. Ели магическим образом не пропускали холод. Ветки мрачно скрипели под лёгким дуновением ветра, то и дело цепляясь за гриву. Чем дальше кобылки углублялись в чащу, тем плотнее деревья смыкались вокруг, тем выше становилась трава, а свет мерк. Чудилось, будто кто-то следует за ними по пятам, нарочно хрустя сучками, или таится в кустах, выжидая удобного момента, чтобы напасть. Конечно, они бывали здесь не раз и не два, но лес не переставал пугать и настораживать своей загадочностью.

Пинки остановилась у большого серого валуна, лежащего поперёк заросшей тропинки. Розовая пони постучала несколько раз по камню, и тот как по волшебству медленно отодвинулся в сторону, открывая спрятанную под ним яму. Не успела Рэрити удивиться, как кудряшка спрыгнула прямиком в пропасть и прокричала оттуда:

— Не бойся, спускайся скорей!

— Что? Там, наверное, грязно. Нет, там точно грязно! — единорожке не нравилась эта идея. Камень пополз обратно, и ей таки пришлось ухнуть вниз, пока проход не закрылся. Она взвизгнула, задев выступающие по земляным стенам корни и прокатилась по земле, подняв тучу пыли. Рэрити закашлялась, поднялась, судорожно отряхиваясь, и в недоумении пошла по тёмному тоннелю. В конце забрезжил свет, и пони оказалась в ну просто огромной подземной пещере. Потолок и стены были усеяны мягко светящимися люминесцентными грибами, а посередине находилось прозрачное озеро невероятной чистоты.

— Это ведь то самое Кристальное Озеро, откуда появилась куча Пинки?

— Да-да, именно оно! Правда, здесь здо-о-орово? — громкий возглас розовой пони эхом прокатился по пещере, отражаясь от скалистых стен.

— Невероятно, — заворожённо сказала Рэрити, подходя к водной глади.

— Нам дальше, — окликнула её кудряшка и вприпрыжку подбежала к незамеченной ранее двери, закрывающей дыру в камне. Подруги оказались в такой же пещере, но поменьше; здесь росли не только грибы, но и другие необычные растения, кое-где образовались лужи от остаточных вод Кристального Озера, ну а самое главное — пещера была наполнена пони, и все они были заняты своими делами.

— ...вынужденная регрессия, ибо нам больше негде укрыться! — закатывала драму знакомая голубая единорожка, а стоящий рядом пегас усердно делал вид, что слушает её.

— Трикси, мне вообще-то кучу всего сделать надо, — лениво отмазался жеребец и куда-то улетел.

— Привет! — раздался звонкий голосок. Трикси вздрогнула и обернулась, уставившись на двух прибывших пони, одна из которых широко улыбалась.

— Точно, у нас пополнение, — смекнула единорожка, привычно смерив двух подруг надменным взглядом, а затем её рог ярко засветился, и Рэрити почувствовала, как с её головы спадает тяжесть. Искры магии пробежались по всему телу вплоть до фиолетового хвоста пони, которая изумлённо смотрела на раскрытый блокиратор, упавший на землю:

— Как... Как ты это сделала?

— Ха, не стоит благодарности, — гордо ответила голубая кобылка и демонстративно отвернулась.

— Дело в том, что у Трикси особая магия. У обычных единорогов поток энергии направлен наискось, а её магические завихрения идут прямо, поэтому у этой пони не получается выполнять даже самые простейшие заклинания, зато обмануть блокировку — раз плюнуть. Кстати, меня зовут Аметист Стар, добро пожаловать, — улыбнулась подошедшая розовая единорожка. Пинки Пай вдруг куда-то подевалась. Другие пони почему-то не спешили приветствовать Рэрити, они с озабоченными видами сновали туда-сюда, хлопая дверью пещеры, пегасы летали где-то под потолком, единороги копошились в драгоценных камнях. Кипела работа, но в чём заключалась её цель, пока было не очень понятно.

Зато новоприбывшая заприметила в куче работающих пони знакомую радужную гриву и кинулась туда, надеясь, что ей не почудилось. И действительно, не почудилось — над головой взмыла голубая пегаска и зависла в воздухе, подгоняя крылатых пони. Они все стремительно устремлялись вверх и исчезали в незаметных щелях в потолке.

— Рэйнбоу Дэш!

Радужногривая обернулась на крик и со счастливой мордашкой подлетела к подруге.

— Не может быть! Я думала… Все думали, что ты мертва, — Рэрити с трудом удавалось говорить.

— Как видишь, нет. Но у меня сейчас важное задание, так что я тебе потом расскажу, — с этими словами она вновь взмыла вверх и скрылась с другими пегасами.

— Что, как? Как ты смеешь, Рэйнбоу!

— Давай-ка я тебе тут всё покажу, — мягко сказала Аметист раздосадованной единорожке. Рэрити вскинулась и с минуту пристально смотрела на подошедшую пони. Наконец, она сдалась:

— Ладно. Но сначала...

Не договорив, она склонила голову над ближайшей лужей кристально чистой воды, чтобы убедиться в своём кошмарном виде, и едва удержалась от крика ужаса. Единорожка немедля сверкнула рогом и в считанные секунды преобразилась. Приятно было вновь ощутить себя переполненной магией и вдохновением, которое так хочется выплеснуть. Она привела гриву в порядок, убрала каждое грязное пятнышко и наколдовала себе то самое лазурное платье, которое недавно бесцеремонно выкинула. Полюбовавшись собой, Рэрити пошла за Аметист, которая уже устала ждать.

— Знаешь ли, пещера не место для таких нарядов, — присвистнула Стар. Рэрити беззлобно хмыкнула в ответ. После полугода хождения в старом разорванном пальто, которое продувало насквозь; не имея возможности сшить себе что-то стоящее и тем более надеть — она могла позволить себе хоть немного стиля. Единорожки подошли к камню, за которым маячила полосатая тень. На поверхности плоского булыжника были разложены всевозможные травы, некоторые в засушенном виде, другие совсем свежие.

— Зекора, ты тоже здесь? — обрадовалась Рэрити, когда из-за камня выглянула полосатая мордочка зебры.

— В лесу могла свободно жить,

Но хочу помощь предложить, — ответила та в своей любимой стихотворной форме.

— Невидимость — это не магия, — улыбнулась Аметист, смотря, как зебра ловко сбивает хвостом в котелок несколько трав с каменного стола, затем добавляет туда ещё кое-какие растения и начинает размеренно перемешивать.

— Если нужные ингредиенты знать,

Траву и цветы вместе смешать,

Растереть, подождать и размельчить,

Необычное зелье можно получить, — с этими словами Зекора налила светящуюся жидкость в колбу и поставила перед кобылками.

— Эликсир невидимости, — пояснила Аметист, — правда вкус у него, скажем так, не очень.

Проводница отлучилась, оставив Рэрити самостоятельно всё изучать. Розовая единорожка подошла к Трикси, чтобы проверить, как у той идут дела. Луламун загорелась безумной, но вполне возможной идеей. Она работала над блокираторами, пытаясь понять, как они устроены. Внешне похожи на металлические наконечники, но на самом деле они целиком состоят из магии. Селестия вкладывает в них частичку своей могущественной энергии, которая подавляет всю магию пони. Но после раскрытия замка блокиратор ломается и перестаёт работать. Так же Трикси всё никак не могла понять, зачем принцессе нужен был тот ключ, который у неё забрала Рэйнбоу Дэш. Возможно ли, что правительница не может снять свою собственную блокировку и хранила этот ключ для какого-то особенного случая?

— Как успехи? — спросила Аметист, присаживаясь рядом.

— Никак, — буркнула Трикси, разгребая копытами кучу блокираторов. Стар пожала плечами и присоединилась к другим единорогам, начав сортировать драгоценные камни.

Вот-вот должна была приехать Селестия в Понивилль, устроив праздник в честь себя. Пони, обречённо опустив головы, плелись на площадь, чтобы встретить "любимую" принцессу. Среди толпы уставших измученных лошадок недовольно вышагивала Винил Скрэтч, изредка покашливая. Из-за взъерошенной синей гривы не было видно наушников, в которых играла громкая музыка. Единорожка совсем раскисла, когда поняла, что больше не будет закатывать крутых музыкальных вечеринок до утра, стены дома не будут сотрясаться от мощных басов, а разбуженные посреди ночи соседи не будут орать, чтобы она выключила свой шум. Винил всё бы отдала, чтобы вновь оказаться за диджейским пультом и оглушить пони потрясной музыкой, но теперь ей приходилось довольствоваться только наушниками. Не только она, но и все пони были расстроены, ведь без магии они не могли соответствовать своим талантам. Октавия, например, сейчас что-то рассказывающая подруге, уже полгода не брала в копыта виолончель, и это было грустно.

Пока угнетённые пони нехотя собирались в центре Понивилля, наверху происходило что-то. Наверху — это в небе, где тучи в несколько слоёв закрывали небосвод и солнце, не давали теплу и свету пробиться к земле. Первым делом резко перестал идти снег. Последняя колючая снежинка села на нос Винил и тут же растаяла. Несколько пони задрали головы в небо, где происходило что-то странное. На площади образовалась тишина, нарушаемая лишь недовольным свистом угасающего ветра. Затем одно из облаков, находившееся ближе всего к земле, вдруг почертила стремительная невидимая линия, и оно растворилось белыми клочьями в воздухе. Другую тучу тоже порвали на кусочки. Стрелы носились по небу тут и там, пронзая облака и уничтожая их. Застывшие пони большими глазами смотрели, как стремительно исчезает пасмурная атмосфера, и сквозь дыры становятся видны кусочки голубого небосвода. Вот уже яркое солнце пролилось вниз, протягивая лучики к бедным замёрзшим пони и согревая их. Разноцветные лошадки жмурились от света и улыбались, ловя солнечные лучи. Последние тучи исчезли, а вместе с ними пропал и странный звук, похожий на хлопки крыльев. Пони радовались чистому небу, теплу, которое заставляло их сбрасывать не греющие тряпки, отдаленно напоминающие одежду. Спустя некоторое время небо прочертила прозрачная полоса, послышался жуткий грохот, а затем по небосводу расплылась радуга, сверкая всеми своими цветами. Вот тут со всех пони сорвалась холодная пелена недоверия, горя и злобы, и они возликовали, устремляя крики счастья и небу, и друг другу. И ведь расчищенное небо значило не только возвращение пегасов, но и то, что Рэйнбоу Дэш жива. Ведь никто, кроме неё, не может раскрасить небосвод во все цвета радуги.

— Йи-и-иха! — крикнула Эпплджек, подбрасывая шляпу вверх. Свити Белль взобралась к ней на спину, чтобы увидеть потрясающую картину, и затаила дыхание от такой красоты.

В это время в Понивилль на всех парах гордо неслась по небу расписная королевская карета. Принцесса, удобно устроившаяся на подушках, издалека услыхала радостные крики подданных и расплылась в улыбке. Кажется, глупые пони поняли, как надо любить свою правительницу. Но она поспешила с выводами. Когда четыре пегаса, облачённые в королевскую броню, опустили колесницу на землю, никто из пони даже не посмотрел в сторону аликорна. Селестия ощутила знакомое тепло на шёрстке, а потом свет солнца ударил ей в глаза, и она закрылась крыльями от лучей дневного светила, прищуриваясь.

— Что тут происходит? — гневно спросила принцесса, сходя с кареты. Понивилльцы испуганно притихли, расступаясь перед правительницей. Селестия с удивлением и отвращением посмотрела на радугу в голубом небе.

— И вы, мои верные подданные, имели наглость возрадоваться этому кошмарному явлению вместо того, чтобы поприветствовать свою любимую принцессу? Я в негодовании! — топнув копытом так, что на земле образовались трещинки, аликорн сверкнула огненными глазами, которые начинали светиться всё ярче. Затем она замерла на месте, приводя сбившееся от злости дыхание в порядок, её глаза приобрели прежний сиреневый оттенок. Селестия ухмыльнулась. В её голове, похоже, опять зарождалось что-то ужасное.

— Праздник отменяется, но я остаюсь в городе. Некоторым пони предстоит сегодня весьма нелёгкий разговор, — сообщила принцесса, почему-то задержав взгляд на Эпплджек, которая нервно сглотнула.

— Кто просил тебя делать это? — спрашивала Клаудкикер.

— А что? Вы видели рожу Селестии? Вот умора, — Рэйнбоу захихикала, но тут же стушевалась. Пегасы, собравшиеся вокруг неё, выглядели довольно серьёзно.

— Мы же договорились только расчистить небо и все! — сказал Тандерлейн.

— Да что вы ко мне пристали? Я просто хотела приободрить этих пони, ну, — оправдывалась радужногривая.

— Получилось только хуже!

— Да вообще!

— А мне кажется, она всё правильно сделала, — пролепетала серая пегаска с раскосыми глазами.

— Дёрпи, не твоего ума дела, — шуганула её другая пегаска. Дитзи Ду замолчала в ответ на обидное прозвище и неуклюже замахала крыльями, отдаляясь от крылатых пони, которые все вместе накинулись на Дэш, обсуждая её поступок. Рэйнбоу это надоело, она растолкала пегасов и слетела вниз. Голубая пони вздохнула и окунула горящую от жары мордочку в воду озера. На секунду в её голове промелькнула мысль, что неплохо было бы наделать клонов, чтобы собрать настоящую армию, но стоит вспомнить, как сходили с ума клоны Пинки Пай, как думать об этом больше не хочется.

Пегаска услышала хлопанье крыльев своих улетающих собратьев.

— Ничего, если я просто немного искупаюсь, — устало сказала Рэйнбоу и ступила копытцем в прозрачную воду Кристального Озера.

5 глава

В Понивилле внезапно потеплело, и это тепло распространилось до Кантерлота, смягчив зиму. Теперь вместо снега тёмное небо нещадно проливало тонны воды на землю. Дождь часто барабанил по крышам, на улицах появлялись большие лужи, по мокрым дорогам водные массы устремлялись в нижние участки города. Стихия бушевала, намереваясь затопить столицу, гром гремел то вдалеке, то совсем близко, и его вечная спутница молния ослепляла запоздалых пони, бегущих по дорогам.

Дождь омывал башни возвышающегося над городом замка, который грозно выглядел на фоне мрачного небосвода. Ветер делал дождь косым и, как обычно, врывался в двери дворца и блуждал по запутанным коридорам. Одинокий стражник с фонарём в зубах перестукивал копытами, проверяя, нет ли кого в замке. Во время отсутствия принцессы сюда то и дело пытались пробраться незваные гости. За углом, в комнате с приоткрытой дверью засветилось зеркало с узорчатой рамкой, но стражник не обратил внимания, списав это на молнию. Дверь скрипнула. Жеребец подозрительно сощурился, освещая темноту перед собой.

— Стой! Ты кто? — хриплым голосом спросил стражник, увидев чёрный силуэт, крадущийся вдоль стены. Не успел он ничего сообразить, как вокруг шеи обернулись светящиеся оковы. Жеребца ударило об стену. Пони со светящимся рогом наступила на осколки потухшего разбитого фонаря, что-то прошипела и бросилась прочь. Раздался раскат грома.

Солнечный день по иронии омрачила солнечная принцесса. Она заняла место в ратуше и приказала приводить названных пони на допрос. Первым делом в здание зашла Винил Скрэтч с крайне безразличным видом ко всему происходящему.

— Итак, моя дорогая Винил, не хочешь ли ты поведать своей принцессе что-нибудь?

— Хотите анекдот?

— Это не то, что я имела в…

— Так вот, однажды встретились осёл и мул.

— Я хочу, чтобы ты рассказала мне о…

— И вот осёл говорит мулу…

С диким криком "Вон!" единорожка вылетела через двери ратуши, которые с грохотом захлопнулись, обхваченные золотым сиянием. Отряхнувшись, диджей как ни в чём не бывало пошла домой, наслаждаясь музыкой в наушниках.

Спустя несколько допросов Селестия не отрывала копыто от мордочки, поражаясь глупости и наивности своих подданных. Некоторые несли такой бред, что уши в трубочку сворачивались. Будто все сговорились между собой и притворяются дурачками, чтобы не выдать секреты отступников. Принцесса, постукивая по столу, вызвала последнюю пони. В ратушу зашла Эпплджек и нерешительно остановилась у двери.

— Заходи, присаживайся, — ласково сказала правительница, и если бы не гадкая ухмылочка и убийственный взгляд, она могла бы быть похожа на прежнюю Селестию.

Ковбойша молча села на лавочку напротив неё.

— Исчезновение Рэрити связано с этим. Это не вопрос, а утверждение. Мне известно о ваших собраниях.

— Как её исчезновение связано с расчищением неба? — спросила рыжая пони, решив как-то перехватить инициативу в этой тяжёлой беседе, чтобы не быть задавленной аргументами аликорна.

— Дело одних и тех же копыт.

— До этого легко догадаться. Смерть Рэйнбоу Дэш.

— Что смерть Рэйнбоу Дэш?

— Вы лгали. Сказали, что убили её, хотя на самом деле ей удалось сбежать с ключом. Вы это сделали, чтобы запугать всех? Пони запуганы уже достаточно, и смерть нашей подруги никого не удивила, кроме нас. И сейчас выяснилось, что она жива.

— А пользу кража ключа принесла? В конце концов, никто не захотел пойти с Твайлайт, да даже если бы она была не одна, то жертв было бы больше, а ключ таки вернулся к законной владелице.

— Отступники действуют. Они готовятся выступить против вас.

— Я в курсе, спасибо. Кстати, об отступниках. Моя маленькая Эпплджек, ты ведь присутствовала на последнем собрании. Значит, ты можешь сказать, куда они забрали Рэрити.

Этот разговор не нёс смысла для кобылки. Глупо было пытаться заговорить зубы Селестии: она с самого начала хотела спросить про укрытие отступников.

— Можете меня убить, но я не отвечу, — упрямо сказала Эпплджек, исподлобья смотря на принцессу. Та опять ехидно ухмыльнулась, что уже начинало подбешивать. Рог аликорна засветился, и откуда ни возьмись появилась Свити Белль, которую Селестия подняла магией в воздух. Оскалившись, правительница крутанула визжащую единорожку, перевернула её верх ногами и стала трясти.

— Нет-нет-нет... — почти что шёпотом запричитала Эпплджек, резко вскакивая с места. Её сердце ускорило ритм при виде сестрёнки Рэрити во власти злобной принцессы. Проигнорировав её протест, аликорн начала душить кобылку, сомкнув телекинез на тонкой шейке. Жеребёнок пискнул, задрыгался, что Селестия нашла весьма забавным и рассмеялась.

— Прошу, прекратите, ей больно! Вы же убьете её! — взмолилась рыжая пони, кидаясь на правительницу, но та выставила вперёд копыто и оттолкнула ковбойшу так, что та осела на пол. Свити захрипела, её шерстка уже приобретала мертвенно-бледный оттенок, копытца поняшки слабо подрагивали, глаза стали закатываться.

— Хватит! Умоляю, перестаньте, я всё скажу! — взмолилась Эпплджек, уже не пытаясь бросаться на принцессу. Её голос дрожал, по щекам вот-вот должны были потечь слёзы. Рыжая кобылка была готова валяться в ногах главы Эквестрии, лишь бы та прекратила. Хриплый писк Свити стоял в ушах.

— Вот как, — холодно произнесла Селестия, развеяла магию, и малышка шлёпнулась на каменный пол ратуши.

— Её забрала Пинки Пай, а потом они ушли в Вечно-зеленый лес, клянусь, я больше ничего не знаю, — протараторила земнопони, прорываясь к Свити Белль, но аликорн не давала ей приблизиться.

— А ты не лжёшь?

— Я всегда говорю только чистую правду, — вхлипнула кобыла, повиснув на ноге принцессы, — честно, они пошли в лес, использовали какое-то невидимое заклятье, поэтому я видела только следы, но это точно были они!

— Ясно, — без эмоций ответила Селестия, отпихнула пони и не спеша направилась к выходу. Эпплджек подбежала к кобылке. Свити не дышала. На шее отчетливо были видны следы удушения. Ковбойша горько заплакала над телом юной пони. Как же так? Она же обещала Рэрити, что позаботится об её маленькой сестрёнке. Как она такое допустила, почему тянула с ответом? Нужно было сразу всё рассказать, тогда бы этого не произошло! Эпплджек ткнула носом ещё тёплое тельце единорожки. От осознания того, что утром поняшка бегала и веселилась, а сейчас неподвижно лежит мёртвая, слёзы потекли с двойной силой.

Двери за принцессой захлопнулась, погрузив ратушу во тьму.

— Не догонишь!

Ничего не подозревающие подружки Свити резвились, носясь по пещере, расплёскивая воду в лужах, мешая взрослым пони работать.

— Угомонитесь, — пробухтела Трикси из кучи металлического мусора. Она решила бросить это дело, сгребла блокираторы в угол и оставила там, а сама присоединилась к единорогам, которые работали с драгоценностями. Из тоннельчика выкатилась тележка, до отказа набитая камнями. Запыхавшаяся, перепачкавшаяся в грязи Аметист Стар приложила титанические усилия, чтобы высыпать находки на стол.

— Некоторые из них обладают магическими свойствами. Например, вот этот, — единорожка использовала телекинез, поднимая голубой сапфир, — позволяет телепортироваться на дальние расстояния, но он может быть…

У Трикси загорелись глаза. Подумать только! Она всю жизнь мечтала о невероятных магических способностях, и, оказывается, их можно было приобрести, просто нацепив на себя ожерелье из какого-то дурацкого камня (предварительно проверив, что это не амулет аликорна)? Она резко схватила сапфир, но стоило ей дотронуться до камня, как он тут же ударил её разрядом тока, который пробежался по телу, обуглил концы вставшей дымом гривы.

— …не совместим с некоторыми единорогами, — закончила Аметист.

— Ни слова не говори! — вспыхнула Трикси, заметив, как единорожка начинает давиться от смеха.

Когда неловкая ситуация закончилась, и Луламун привела себя в порядок, Стар продолжила:

— Мы ищем камни, которые могут помочь в борьбе с Селестией, увеличив наши способности или уменьшив её. Я прекрасно совмещаюсь с опалом, который дарует невероятную мощь при магическом ударе. Хотя, хых, это довольно странный подход для пони, не привыкшей драться. Вот рубин позволяет Твинклшайн творить непробиваемые защитные барьеры, а вон тот изумруд повышает эффективность антигравитационных заклинаний, он отлично подходит Колгейт. Правда, эти силы не так хороши, как магия Селестии, но вполне могут помочь. Должны же единороги что-то делать, пока пегасы разбираются с погодой, а земнопони выращивают урожай.

Трикси кивнула, и затем две кобылки принялись сортировать камни.

Как оказалось, в Вечно-зелёном лесу довольно плодородная почва, поэтому земнопони тут же воспользовались этим. Несколько грядок было высажено вокруг входа в подземное убежище, но скрыто от любопытных глаз листьями. Казалось бы, без света и воды растения не приживутся, но они росли так быстро, что отступники не успевали снять урожай, как тут же выскакивал новый. Жёлтая пони по имени Кэррот Топ поливала молодую морковку, затем она перешла к грядкам с капустой. Напротив неё в земле копошилась розовая пони с нежно-зелёной гривой.

— Тьфу! — Кэррот поставила лейку, — Дэйзи, ну что это такое? Нам не нужны эти цветы, травы и овощей вполне достаточно.

— А мне кажется, что нужны, — отозвалась розовая, заботливо закапывая семена.

— Ребята! Рэйнбоу Дэш не видели? — услышали кобылки. Жёлтая едва успела пригнуться, чтобы неуклюжая серая пегаска не оттяпала ей голову. К счастью, Дитзи Ду не задела грядки, зато успешно вписалась в дерево.

— Не видели, — Кэррот Топ скривилась, словно ощутила всю ту боль, которую испытал бедный нос пегаски.

— Сюда кто-то идёт, — настороженно прошептала Дэйзи. Пони быстро прикрыли урожай, забрались под землю и затаились. Наверху послышались шаги, а затем голоса. Камень не отодвинулся, значит, это не из отступников.

Селестия отправила стражников прочёсывать лес и сама тоже приняла участие. Сейчас она была в совсем другой части леса, поэтому не могла узнать, что творится здесь. Один подошёл к камню, задел лейку, которую обронила жёлтая пони:

— Что за… Странно.

— Чего это у тебя? Хм, думаешь, они где-то рядом? — глухо раздался голос второго.

Земля немного обвалилась под их весом. Дэйзи забеспокоилась за грядки, затем шикнула на возню позади.

— О, привет, — сказала Рэйнбоу Дэш, увидев трёх кобылок, — тут такое дело…

Три пары глаз удивлённо смотрели, как из-за спины пегаски выходит ещё одна точно такая же. Затем ещё одна. И ещё. И ещё…

— Какого Дискорда? — изумилась Кэррот. Несколько радужногривых пегасок гордо стояли рядом с настоящей Рэйнбоу.

— Нужно же какие-то слова специальные произнести, чтобы получить клонов. Но я же просто хотела искупаться! — оправдывалась Дэш, хотя было видно, что она не чувствует вины, а наоборот, даже горда собой.

— …озеро, — донесся обрывок разговора. Затем четверо пони и семь копий одной из них услышали, как стражники двигают камень.

Жеребцы изо всех толкали огромный валун, и спустя несколько минут им всё же удалось открыть проход. Каково же было удивление, когда из ямы полезли похожие друг на друга голубые пегаски с радужными гривами, словно пчёлы из потревоженного улья. Не теряя времени, они поколотили недоумевающих стражников и затащили бессознательных в подземелье. На этот раз Кэррот Топ прихватила с собой лейку.

— Что с ними делать будем? — спросила Дэйзи, шарахаясь от Дэшек, снующих туда-сюда.

— В озеро, — сказала Пинки Пай, появившаяся из воздуха. Как эксперт по Кристальному Озеру, она не видела ничего хорошего в толпе Рэйнбоу.

— Я имею в виду этих, — Дэйзи пнула лишившихся сознания жеребцов и процокала мимо.

— Тоже в озеро, — мрачно ответила кудряшка.

— А это не слишком жестоко? — спросила Кэррот Топ. Пинки в два прыжка оказалась рядом с кобылой и процедила:

— Жес-то-ко?

Морковная пони отшатнулась от всепоглощающего взгляда безумных голубых глаз.

— Жестоко?! — завопила розовая пони, до жути напугав всех остальных, — а не жестоко присылать в письме останки твоего друга, да ещё и насмехаться над этим?!

— Что? — не поняла Рэйнбоу, остальные Дэш вторили ей семикратным эхом.

— И вовсе это не смешно, — бросила Пинки и ушла в темноту, явно расстроеная.

Никто ничего не понял, но стражников скинули в озеро. Клоны пегаски добровольно вернулись в воду, что удивило всех вокруг. По сравнению с разрушающими Пинки, Рэйнбоу вели себя вполне спокойно.

Селестия наткнулась на камень в лесу. Она знала легенду о Кристальном Озере, но ей и в голову не приходило, что оно скрыто под этим валуном, ей вообще не приходила в голову старая, всеми забытая легенда. К счастью, трогать огромный булыжник она не стала, сочтя его совершенно обычным явлением посреди леса. Не найдя убежище отступников, принцесса отозвала стражей и отправилась в Кантерлот, где её ждал сюрприз. Однако она пообещала себе вернуться в лес.

Удостоверившись, что снаружи стало тихо, Кэррот Топ осторожно выбралась на поверхность. Несколько земных пони последовали за ней.

— Фух, надо быстрее работать, — повернулась кобылка к остальным. Она разворошила листья, скрывающие грядки, оценила урожай и стала выдёргивать морковку, складывая её в корзину.

На тающем снегу оставались следы, но их быстро сметало будто чьим-то хвостом. Почудилось, будто там действительно стояла пони, но она быстро шмыгнула за угол, оставляя необычную цепочку небольших следов, которые оборвались, стоило начаться сухой земле. Солнце щекотало нос, и Октавии, прогуливавшейся около дома, показалось, что рядом кто-то тихо чихнул.

Тем временем невидимка проскользнула в щель между домами и спряталась в тени. Она вытащила из сумки колбочку со светящейся жидкостью и отпила, скривившись. Пони тут же потеряла свой возвращающийся цвет и слилась с окружающей средой.

— Почему великая и могучая Трикси должна заниматься такой ерундой? — проворчала она, выходя из-за угла и ставя корзинку с овощами перед дверью.

— Мы же помогаем! — выпрыгнула из соседнего окошка также невидимая Пинки.

— Знаю, — единорожка вновь чихнула, зажмурила глаза от слепящего солнца и постучала в дверь. Не успела она отойти, как дверца резко открылась и чуть не пришибла Трикси.

— Окти, смотри, что! — воскликнула Винил, затаскивая корзину в дом.

— Могу поклясться, что секунду назад там ничего не было, — сдвинула брови серая кобылка, подходя к дому.

— Но это же здорово. Завтра не пойдём к ратуше получать ту гадость, которую по ошибке называют едой.

Октавия подозрительно обернулась. Она не знала, но прямо перед носом стояла невидимая пони, которая даже дышать перестала.

— Что там?

— Ничего, — неуверенно ответила Октавия, но протянула копыто вперёд. К счастью, Трикси успела скользнуть назад.

— Нельзя, чтобы нас обнаружили, — сказала Пинки, пробегая мимо.

— Дурацкое зелье. Оно не действует, как надо.

— Вы что, боитесь? — насмешливо спрашивала радужногривая пегаска. Она уже битый час предлагала идею армии клонов, но пони категорически отказывались.

— Дело вовсе не в этом, — Аметист Стар подняла бровь.

— Мы ведь все знаем про Ураган Пинки, так что это плохая идея, — говорила другая пони.

— Да вы такие же глупые, как и пегасы. Почему все считают, что мои поступки неправильные? Да ну вас! — с этими словами Дэш взмахнула крыльями и улетела. Если они не хотят делать, как она скажет, значит, она одна будет воплощать свои идеи в жизнь. А пока нужно найти другое укрытие. Рэйнбоу вылетела из пещеры и понеслась сквозь лес. Она не знала, куда летит, лишь бы подальше от этих зазнаек, которые даже не считаются с её мнением. Пегаска выпорхнула из леса, подвергая себя опасности быть замеченной, но это её не особо волновало. Кобылка ускорилась и стала наслаждаться полетом. Ветер обдувал её крылья, Рэйнбоу всегда нравилось мчаться по воздуху на большой скорости, махая крыльями так, что их даже не было видно. Она увлеклась и совершила переворот, раскрывая крылья. Тут её сбило сильным встречным потоком воздуха, взявшимся непонятно откуда. Дэш потеряла ориентировку, запуталась в собственных крыльях и упала вниз, в чащу леса. Ветки деревьев немного смягчили её падение, и пегаска приземлилась на траву, получив несколько синяков. Отдышавшись, она со стоном поднялась, стряхнула с себя налипшие листья и попробовала снова взмыть вверх, но заднее копыто угодило в корень дерева и застряло. Пони дёрнулась, изо всех сил напрягая крылья. Она упала на землю и пошевелила ухом, уловив какой-то шорох. Из темноты в кустах на неё пялились два горящих зелёных глаза.

6 глава

Может, солнце и ясное небо дарили пони тепло и свет, но ситуацию в целом не облегчали. Решив наказать понивилльцев, Селестия приказала прекратить поставки еды в город.

А отступники были не в силах обеспечить всех необходимой пищей: они и сами не могли нормально есть, поэтому лишь четверть населения в одно прекрасное утро вышла на крыльцо и нашла там корзинку с провизией.

— Селестия делает всё, чтобы сломить наш дух, но мы будем держаться до конца, — говорила Октавия, неся корзинку в зубах. Винил шла рядом, попадая шагами в ритм музыки, игравшей в ушах, что её радовало. Виолончелистка заметила жеребёнка, одиноко сидевшего на земле, и тут же подошла к нему.

— Привет, малыш, как тебя зовут? — дружелюбно улыбнулась кобылка, предлагая ему морковку из корзинки.

— Пипсквик, — глухо пробубнил маленький пони, беря овощ и жадно вгрызаясь в него.

— А где твои родители, Пипсквик? — так же с лучезарной улыбкой спросила Октавия.

— Сдохли, — жеребёнок больно пнул пони, которая потеряла равновесие и упала в подтаявший грязный снег, а сам схватил корзинку и быстро смылся.

— Что? Что?! — возмутилась она, скользя ногами, но встать не получалось.

— Вот же мелкий гадёныш, — прошипела Винил и хотела кинуться за ним, однако Октавия ей не позволила. Мимо кобылок с подавленным видом медленно прошла Эпплджек, окидывая местность безразличным взглядом. Из соседнего дома с шумом и криками выскочили двое и стали драться, перекатываясь по грязной земле. Причиной драки, видимо, была неподеленная провизия. Но той небольшой горстке пони, что бесцельно бродила по улице в такой ранний час, было плевать на происходящие вокруг события. Никто даже не собирался поддерживать очередную драку, как это было раньше.

— Извините, а где еда?! — настойчиво требовал один пони, стоявший под окнами ратуши.

— Её нет. Убирайтесь, — дрожащим голосом отвечала мэр, которая испуганно забилась в угол в ратуше, чтобы разъярённые, как голодные собаки, жители города не растерзали её на куски из-за отсутствия пищи.

— Что с нами стало? — грустно вопрошала Октавия.

Тем временем Эпплджек, бредя сама не зная, куда, увидела впереди знакомую пони. Чтобы хоть как-то отвлечься от смерти Свити Белль, ковбойша нагнала Бон-Бон, которая с трудом волочила по земле какой-то большой мешок.

— Привет, — рыжая пони попыталась сказать это не слишком горестно. Кремовая кобылка ей не ответила, вцепившись в мешок. Даже сквозь грубую ткань было слышно, как она скрипит зубами.

— А эт что? — спросила ковбойша.

— Ах, это? — наигранно удивилась Бон-Бон, а потом ответила как ни в чём не бывало, будто это был самый обычный разговор о погоде, — это Лира.

Эпплджек замерла с округлёнными глазами. Кремовая пони вновь вцепилась в мешок, словно желая порвать его. Или порвать приросшую к одному месту ковбойшу, которая не могла выдержать столько смертей за раз и была просто не в силах это осознавать.

— А знаешь, почему так получилось? — выплюнув ткань изо рта, спросила Бон-Бон.

— Что… — Эпплджек развернулась к говорившей, но смотрела сквозь неё, будто находилась где-то не здесь.

— Знаешь, почему она умерла? — земнопони едва не сорвалась на крик, задыхаясь от боли и горечи и изо всей силы утирая глаза, чтобы не допустить слёз, — Потому что в тот раз, когда ты лягнула её своими тупыми копытами, ты сломала ей рёбра… И Лира… Моя бедная Лира по приходу домой тут же упала и больше не вставала с кровати. А я вынуждена была сидеть рядом, слушать, как она хрипит, как не может сделать нормальный вдох. А спустя три дня она вообще больше не смогла дышать! И всё. Всё, слышишь?!

Конца рассказа рыжая кобылка не слышала. Она сорвалась и быстро убежала. Она просто не могла находиться рядом с Бон-Бон, представлять, как выглядит тело Лиры в душном грязном мешке. Глаза сами собой рисовали картину умирающей единорожки. И вина. Эпплджек почувствовала на себе тяжкий груз вины, хотя старалась отвергать свою виновность. Но она не могла врать даже себе. И чтобы не проломиться под почти физически ощутимой ношей, пони решила взвалить её часть на Селестию. Разве это не принцесса во всём виновата, разве это не она привнесла смерть в счастливую и беззаботную Эквестрию, не омрачённую жестокостью и злобой?

— Я убью тебя... Я убью тебя, обязательно убью тебя, — шёпотом начала повторять Эпплджек, чему сама удивилась. Сердце её тяжело стучало, и какое-то доселе неведомое жгучее чувство росло с каждым гулким ударом. Вместо того, чтобы отдать Селестии лишь часть вины, пони полностью переложила её на правительницу.

— Убью! — громко сказала кобылка и в ярости ударила копытом по пустой тележке, стоящей посреди улицы, которая скрипнула и с шумом развалилась. Несколько пони подняли головы.

— Эпплджек, всё в порядке? — спросила Винил, положив ей копыто на плечо.

— Я убью её! — крикнула ковбойша с безумно расширенными глазами и злобно фыркнула на чертыхнувшуюся от неё единорожку. Земнопони была готова сметать всё на своем пути, но ограничилась лишь ещё одним ударом, который пришелся на заброшенный рыночный прилавок, затем её вдруг пробило на смех, горький и болезненный. Эпплджек оттолкнула Винил Скрэтч, которая приблизилась снова, настороженная её резко переменившимся поведением, и ускакала, нарочно поднимая пыль копытами.

— Совсем свихнулась кобыла, — цыкнул какой-то жеребец. Несколько пони зашептались, а затем вернулись к своим делам, будь то воровство или хулиганство.

Не каждый был способен выдержать жизнь в угнетённой Эквестрии. Вот и Эпплджек не вынесла. На всех парах летела она прочь из Понивилля с мыслями только о мести.

После неудачного падения Рэйнбоу увидела в темноте горящие глаза. Они смотрели прямо на неё и внушали такой страх, что даже у вечно смелой и храброй пегаски пробежал холодок по спине. Дэш в отчаянии хлопала крыльями, но копыто намертво застряло в корне дерева. Монстр из кустов исчез лишь для того, чтобы подобраться совсем близко и наброситься — так считала Рэйнбоу. Пробежало несколько напряжённых секунд, на протяжении которых у пегаски всё холодело внутри. Она заорала в ужасе, когда что-то непонятное всё-таки выскочило из темноты, и стала бить копытами воздух, не раскрывая глаз.

— Успокойся, — каким-то странным, знакомым голосом произнесло нечто.

Дэш открыла глаза, и от увиденного ей легче не стало, зато страх перед неизвестным существом испарился.

— Ты что здесь забыла, Кризалис? — спросила Рэйнбоу, оскалившись и встав в боевую стойку, — не подходи, а то так врежу, что до Кристальной Империи долетишь!

— Ха-ха, жалкая мелкая пони угрожает королеве перевёртышей! Какая умора! — расхохоталась высокая чёрная аликорн и, тихо стрекоча прозрачными отростками на спине, хищной походкой приблизилась к Дэш. Уклонившись от удара пегаски, Кризалис очутилась сзади и понюхала подвернувшуюся под нос радужную гриву, облизнувшись.

— Даже не вздумай, — угрожающе произнесла Рэйнбоу.

— Тихо ты, я не собираюсь причинять вреда. Мне больше нечего брать у пони. Тебе ведь известно, что мой народ питается положительными эмоциями, в основном любовью, а теперь эквестрийцы испытывают только грусть и боль, которые весьма гадки на вкус. Так что, знаешь, я бы хотела предложить свою помощь в борьбе с вашей зазнавшейся принцесской.

— Ни за что! — отрезала Рэйнбоу. Застрявшая нога окуталась зелёным свечением и освободилась из корня. Пони подвигала немного онемевшим копытом и недоверчиво посмотрела на перевёртыша, которая выглядела весьма серьёзно.

— Как видишь, я не шучу. Забудем прошлую вражду и поможем друг другу…

— Ага, чтобы вы вновь стали пожирать нашу любовь?

— Ты глупая? — раздражённо спросила королева, хлестнув хвостом по ближайшему стволу, — мы веками скрываемся в Эквестрии и потихоньку питаемся вашими эмоциями, а вы даже не замечаете. У нас сейчас общая цель с вами, отступниками, остальное не так важно.

— Хорошо-хорошо, — затараторила Рэйнбоу, — каким же образом ты хочешь помочь?

— Взамен мне нужна ваша любовь.

— Ты же сама сказала, что у нас её больше нет!

— У тех, кто сидит там? — Кризалис посмотрела в сторону города, к которому вела неприметная тропинка, — Да, по большей части не осталось никаких хороших эмоций. Но освобождёные от забирающих волшебство оков могут дать то, в чём так нуждается мой народ.

Пегаска закусила губу, колеблясь. Она не верила в то, что раздумывает над предложением злодейки. Но, в конце концов, на войне любые средства хороши.

— Ради возвращения прежней Эквестрии я сделаю, что угодно, — ровным голосом сказала Рэйнбоу Дэш, — вот только вряд ли другие пони согласятся.

— Это не будет проблемой, — Кризалис сверкнула глазами, и кобылку обволокло зелёным туманом. Когда королева перевёртышей закончила, обессиленная пони упала на землю. Кризалис истощила пегаску, поглотив все её положительные эмоции, а поскольку в хороших чувствах заключается сама суть пони, неудивительно, что Дэш теперь не могла даже подняться.

— А теперь покажи, где прячутся остальные ходячие вкусняшки, — ухмыльнулась чёрная аликорн, подхватывая её телекинезом.

Пинки Пай и Рэрити возвращались в Вечно-зелёный лес. Единорожка не могла пройти мимо домика Флаттершай. Покошенный, серый и унылый коттедж, заколоченный толстыми досками, между которыми гуляет ветер. Навевало воспоминания, когда две кобылки пришли к домику запутавшейся подруги, чтобы помочь ей разобраться с её "монстром". Рэрити задумчиво свернула с дороги и пошла по узенькой, почти незаметной тропинке к коттеджу. У тропки стоял разломанный пополам почтовый ящик, в котором не было больше надобности. Почта в Эквестрии давно не работала, да и некому было её доставлять. Пони остановилась у двери, провела по пыльной доске копытцем. Она обошла дом, заглянула в разбитые заколоченные окна. На пустынных скворечниках висела паутина. Угнетающая тишина в этом одиноком и заброшенном месте нагоняла неимоверную тоску.

— Что ты делаешь? — подбежала Пинки Пай.

Рэрити не ответила, продолжая изучать хорошо знакомый ей коттедж. Раньше тут было так оживлённо. Птицы распевали песни, звери бегали туда-сюда, а потом всё в один миг кануло в небытие, и сама хозяйка дома исчезла, после чего его заколотили. Единорожка была уверена, что Флаттершай тоже одна из отступников, но у них её не оказалось.

— Где же ты, Флатти? — прошептала кобылка. Пинки с поникшим видом обняла подругу, а потом сказала:

— Хочешь узнать правду?

— Правду?

— Да. О том, что с Флаттершай.

Рэрити осторожно кивнула.

— Это не для слабонервных, — предупредила кудряшка.

— Ох, дорогая, мы столько всего насмотрелись…

— Тогда вперёд, — пожала плечами пони и мотнула головой в сторону дома. Закусив от нервов губу, Рэрити использовала магию, чтобы вытащить грубо вбитые гвозди из наспех приделанных досок. Она сняла все деревяшки по очереди и сложила их в стопочку в стороне. Пинки всем своим видом показывала, что не хочет, чтобы подруга узнала про Флаттершай, и задавала немой вопрос, готова ли Рэрити. Единорожка снова кивнула. Тогда розовая пони нехотя взялась за ручку и с трудом отворила скрипучую дверь. От мерзкого запаха, ударившего в нос, закружилась голова. Увиденное повергло в такой шок, что светлая кобылка не смогла угомонить своё желудок и опустошила его на траву.

— Я предупреждала, — сказала Пинки, не решаясь заглянуть внутрь. Когда Рэрити закончила, то вновь посмотрела и в этот раз сдержала рвотный позыв. Это было мерзко, но единорожка почему-то не могла оторвать взгляда. Прямо у двери покоилась Флаттершай. Или то, что от неё осталось. Гниющий труп, совсем не похожий на милую пегасочку. В некоторых местах выглядывало чёрное, сгнившее мясо, кое-где были видны кости. Кобылка застыла у выхода в неудобной позе, вытянув копыта. Крылья по-прежнему боязливо жались к бокам. Хорошо, что глаза Флаттершай уже испортились так, что нельзя было увидеть в них весь тот ужас, когда тебя, живую пони, по ошибке запирают в собственном доме, будто заживо похороненную, ты зовёшь на помощь, но никто не приходит, поэтому ты умираешь от жажды, голода, от страха заколоченного в гробу ещё живого существа.

Рэрити думала, что уже видела страшные смерти, но поняла, что то были лишь цветочки по сравнению с тем, что предстало перед ней сейчас. Больше всего пугал тот факт, что этой погребённой безразличием и равнодушием пони оказалась её подруга — милая Флаттершай, всегда такая добрая и заботливая. Наверняка проходящие мимо понивилльцы слышали крики о помощи из заброшенного дома, но не подавали виду.

— Ты знала. Почему не сказала раньше?

— Не хотела, чтобы кто-нибудь это видел. Я узнала через неделю после того, как дом заколотили. В то время Флаттершай уже была мертва. Странно, но всё её зверьё куда-то разбежалось. Слушай, мы ведь не…

— Не расскажем. Никому. Пусть исчезновение Флатти останется загадкой, — единорожка вздрогнула, сделав глубокий вдох, и зашлась кашлем. Пинки Пай захлопнула дверь. Кобылки с угрюмым молчанием стали быстро водружать доски на место. Рэрити усиленно вбивала ржавые гвозди туда, где им и было место, стараясь отвлечься. Когда она закончила, то заметила, что подруга смотрит на неё большими голубыми глазами, в которых читалось нечто необъяснимое.

— Что ж, пойдём, — кудряшка вдруг расплылась в улыбке и как ни в чём не бывало поскакала по тропинке.

— Как ты можешь радоваться? — всхлипнула единорожка, вся сжавшись. Ей было плохо. Настолько плохо, что казалось, её вырвет снова и не раз. От слёз тошнило сильнее. От улыбки розовой пони ещё сильнее.

— Как? Да просто. В наши времена смерти стали настолько частыми, что привыкаешь, и это уже не вызывает бурных эмоций. Тебе ведь совсем-совсем не жалко, и не надо давить из себя слезы. После смерти Твайлайт всё утряслось, встало на свои места — никто больше не вспоминает о ней. Сначала мы не могли нарыдаться, потом чуточку грустили, а сейчас нам уже всё равно. Умер, не умер — по барабану.

— Пинки, тебе действительно плевать? — спросила её подруга дрожащим голосом. Что-то не так было с Пинки Пай.

— Хм… Думаю, да. А смысл убиваться? — земнопони пожала плечами, будто они вели самую что ни на есть обыденную беседу, — Что ни произойдёт, миру будет всё равно. Одни умирают, но жизнь других продолжается и без них.

Когда пони проходили мимо почтового ящика пегаски, тот медленно качнулся и упал им прямо под копыта. Пинки Пай перепрыгнула преграду. Рэрити поёжилась от порыва зябкого ветра, которому вроде неоткуда было взяться, перешагнула через ящик и хотела вернуться к разговору, возмутившись сказанным подругой, но выдавила из себя только:

— А ты изменилась.

— Надеюсь, не слишком сильно.

— Я тоже на это надеюсь.

Копыта ступают по холодному каменному полу, не издавая ни звука — их обладательница сама удивляется, как научилась так бесшумно и незаметно красться по кантерлотскому дворцу, где обычно на каждом шагу встречаются стражники. Тёмный плащ, накинутый на спину, змеёй волочится за единорожкой, которая в недоумении бродит по пустынным коридорам замка. Ей встретился только один пони, которого она тут же погрузила в сон. Ни стражников, ни принцесс, ни приближённых к ним, ни слуг — никого. Будто все вымерли. Тишина, которую даже гроза боится нарушить.

Сансет Шиммер только что вышла из другого мира через зеркало-портал, намереваясь стащить из Эквестрии очередную ценную реликвию, но она никак не ожидала, что её встретит мрачный опустевший замок. Пони невольно вздрагивала от рокочущего грома, чувствуя что-то нехорошее. Может, пока она была в другом мире, здесь приключилась какая-то война?

Сансет зажгла искорку на роге, и перед взором предстал тронный зал в разрухе. Ковровая дорожка испачкана какой-то грязью и скомкана, мраморные плиты, которыми выложен пол, покрыты трещинами, некоторые разбиты, будто кто-то в ярости топал по ним копытами, шторы свисают порванными тряпками. По всему помещению размазана какая-то то ли грязь, то ли жижа — единорожка не могла точно сказать, что это за субстанция, она раньше не видела такой. Выглядело всё довольно жутко, будто здесь произошла битва не на жизнь, а на смерть. Троны двух сестёр-принцесс разрушены, а вместо осколков от витражей теперь можно увидеть лишь крошки от этих самых осколков. Кому-то явно не понравилась история хранительниц элементов, изображённая на витражах.

Пустые окна на самом деле нравились Сансет больше — она сразу невзлюбила первое появившееся изображение на цветном стекле, показывающее победу над Найтмер Мун каких-то не к месту пяти кобыл, а шестая, та, что была сиреневого оттенка… Она раздражала единорожку гораздо сильнее, чем все остальные.

Шиммер сильно задумалась и не заметила, что она уже не одна в зале.

— Я смотрю, ты одумалась и вернулась наконец, — раздался голос, выведший кобылку из раздумий.

— Принцесса Селестия? Вообще-то я… А что здесь случилось?

— Не столь важно. Пойдем, я тебе кое-что покажу, а потом ты подумаешь, стоит ли тебе вновь покидать Эквестрию.

Принцесса махнула крылом, подзывая к себе пони, которая побежала как миленькая, не имея понятия, что ей предстоит увидеть. Сансет настолько обрадовалась не ясному пока предложению Селестии, что даже не обратила внимания на негативную ауру, исходящую от принцессы.

7 глава

Пони метались по пещере, забивались каждый в свой угол, и всё из-за королевы перевёртышей, которая нагло и дерзко ворвалась в убежище. Один только её вид заставлял залезть в свою нору, как следует там закопаться, чтобы никто тебя не видел, и сидеть, дрожа в ужасе, пока те, кому не посчастливилось вовремя спрятаться, не по своей воле становятся донорами любви.

— Рэйнбоу Дэш, что всё это значит? — храбрая розовая единорожка преградила дорогу Кризалис, на спине которой болталась еле живая пегаска, которая не могла вымолвить ни слова.

— Это значит, что мы теперь сотрудничаем. Вы отдаёте мне любовь, а я в свою очередь могу дать отпор Селестии, — ответила за неё королева. От хищного взгляда глаз с вертикальными зрачками, скользящих по бегающим в панике пони, Аметист Стар стало не по себе, но она даже не подумала отступать:

— А если мы не согла…

— Что вы можете против меня? — прервала её перевёртыш. Она опустила Рэйнбоу на землю, полностью переключившись на единорожку. Никому здесь не нужна была злодейка, что когда-то захватила Кантерлот и собиралась прибрать к своим копытам всю Эквестрии. Вряд ли Кризалис была достаточно сильна, ведь давно уже не питалась, подумала Аметист, потому быстро нацепила на себя ожерелье с совместимым с ней драгоценным камнем — опалом, который значительно увеличивал мощь удара, и выпустила фиолетовый луч в чёрную пони. Королева зашипела и оградилась ядовито-зелёным барьером, отразившим атаку кобылки. Собственный магический луч откинул единорожку, которая больно приложилась затылком к скалистой стене.

— Пусть даже с редкими волшебными драгоценностями, ты и поцарапать-то меня не можешь! Думаешь, эти жалкие фокусы помогут против тысячелетней богини солнца? — взъелась Кризалис, угрожающе надвигаясь на Аметист Стар, которая не могла самостоятельно подняться и скребла копытами землю, скуля от боли.

— Эй! — хриплым голосом окликнула Рэйнбоу Дэш, только что пришедшая в себя, — ты не должна трогать их! Мы так не договаривались!

— Я и не трогала, твоя подруга сама на меня напала. Я лишь защищалась, — перевёртыш закатила глаза, поворачиваясь к пегаске.

— Уйди. Свали отсюда, — грубо бросила Рэйнбоу и сплюнула в сторону.

— Нет, я останусь здесь. Если вы не хотите по-хорошему отдавать мне свои эмоции, тогда я буду забирать их силой. Мы ведь договорились.

— Я же говорила, что им не понравится эта идея.

— Думаешь, меня это заботит? — оскалилась Кризалис, вернулась было к разборкам с Аметист, но, к счастью, Дитзи Ду и Зекора успели увести раненную, пока злодейка отвлекалась на Дэш.

Королева осталась в убежище отступников и стала каждый день пожирать любовь у кого-то из пони. Перевёртыш грозилась, что выдаст их местоположение Селестии или сама всех переубивает, поэтому у скрывающихся понивилльцев не было другого выбора. Тем более, Кризалис действительно обладает большой силой, что она уже доказала на кантерлотской свадьбе, победив принцессу солнца одним ударом. Может, она и правда будет полезна.

В пребывании перевёртыша все винили, конечно же, Рэйнбоу Дэш. Пегаска уже привыкла к осуждающим взглядам, но стыд всё же накрывал её с головой, когда Кризалис хватала проходящих мимо пони и без всяких предупреждений высасывала эмоции до капли. Обычно после такого истощения они сразу теряли сознание. А королева сидела в тёмном углу, довольно облизывалась, изредка жужжала своими стрекозьими крыльями и пугала всех жутким шипением.

Аметист Стар быстро пошла на поправку. Благодаря Зекоре она избежала серьёзной травмы, правда, голова ещё немного побаливала, но и это в скором времени сошло на нет. Единорожка хуже остальных переносила присутствие перевёртыша и один раз даже набросилась на неё, но Рэйнбоу вмешалась, чтобы того случая не повторилось. Аметист посчитала это очень странным, думая, будто пегаска защищает Кризалис, и применила на ней заклинание, обличающее перевертышей.

— Ты мне не доверяешь? — расширились глаза радужногривой. Дэш чувствовала себя виноватой, понимала, что доверие к ней действительно немного упало, но усомниться в том, что она не та, за кого себя выдаёт… Это было слишком.

И Рэйнбоу, сама потеряв доверие к Стар, набросилась на нее.

— Сейчас же перестаньте! — сказала недовольная Пинки Пай, разнимая дерущихся кобылок. На помощь ей подоспело ещё несколько пони, которые потом окружили пегаску и единорожку кольцом, наблюдая за перепалкой.

— Ты только и делаешь, что всеми командуешь и вечно сливаешь мои потрясные идеи, выставляя меня полной идиоткой! Ты сама хоть раз сделала что-то полезное? — фыркала от негодования Дэш с распушенными перьями, ходя вокруг Аметист, вот-вот готовая вцепиться ей в глотку.

— Зато в отличии от тебя я не якшаюсь с перевёртышами, — спокойно ответила единорожка, хотя по сыплющим из рога искрам было видно, что она еле сдерживается, чтобы не разорвать на части пегаску.

— Хватит! — усиленный магией громовой голос пронзил уши пони. Все, как один, обернулись в сторону Рэрити, которая сама не знала, что так может. Она кашлянула, на миг растерявшись, а затем вернула самообладание:

— То есть, кхм… Прекратите, вы обе. Мы все знаем, что в стране творится кошмар, магии сейчас очень мало, её уже нельзя ощутить в воздухе так хорошо, как раньше, и дисгармония посеяла семена в обществе пони… Пусть это сложно, но мы не должны поддаваться влиянию хаоса нарушенного баланса добра и зла, не должны позволять конфликту поселяться в наших сердцах, иначе мы не сможем вернуть прежнюю Эквестрию, и этот кошмар не закончится никогда. Пожалуйста, сохраните частицу магии дружбы в своей душе, не дайте ей угаснуть. В общем, это всё… Не ссорьтесь. Пожалуйста.

В пещере повисла тишина. Рэрити с расстроенным видом ушла с каменного выступа, подразумевавшего собой сцену. Собственная речь по неясной причине задела её. Пони же устыдились своего поведения, не понимая, почему были так слепы ранее. Слова Рэрити пробудили их, тех добрых и отзывчивых пони, готовых кинуться в самое пекло и ради друзей, и ради абсолютно незнакомых чужаков, и сейчас им было стыдно, что они вели себя, как последние мерзавцы, то игнорируя кого-то, то говоря гадости, то кидая презренные взгляды.

— Это было нечто, подруга, — сказала Пинки, обнимая светлую единорожку.

— Хах, я не сильна в таких вещах.

— Серьёзно? Это было восхитительно! — воскликнула Трикси и тут же зажала рот, — то есть, э, ничего так. Неплохо.

Рэрити улыбнулась.

— Прости, на меня что-то нашло, — вздохнула Аметист, ковыряя землю ногой.

— Нет, это ты прости. Меня опять куда-то не туда занесло, — хихикнула Рэйнбоу Дэш.

— Мир? — Стар протянула копыто. Пегаска с такой силой его пожала, что единорожке показалось, что ещё чуть-чуть, и она станет трёхногой.

И лишь всеми позабытая Кризалис не разделяла радости, думая, что её сейчас стошнит. Однако уровень положительных эмоций стал гораздо выше, а значит, еды теперь будет больше.

Незнакомая жёлтая единорожка с завивающейся красно-жёлтой гривой бежала по солнечному, но подавленному всеобщим настроением городу. Она бежала довольно долго и изрядно запыхалась и устала. Выйдя на площадь Понивилля, тяжело дышавшая кобылка истошно завопила:

— Это Селестия! Она в гневе и хочет меня убить!

Услышав имя правительницы, весь Понивилль встрепенулся, но тут же выдохнул с облегчением, поняв, что в этот раз объектом злости была какая-то конкретная пони, к тому же явно не местная.

Сметая всё на своем пути и оставляя за собой огненный след, принцесса с пылающими огнём глазами ворвалась на площадь. Понивилльцы, которым пока не представлялось возможности видеть аликорна в таком бешенстве, запаниковали и бросились бежать. К счастью, Селестия полностью была занята единорожкой, у неё не было времени злиться на неподобающее поведение подданных. Эти крики на заднем плане даже доставляли удовольствие.

— Познай же смерть! — сказала принцесса, выпуская из рога яркий смертоносный луч. Кобылка чудом увернулась от него, что разозлило правительницу. Жёлтая пони настолько испугалась, что этот страх позволил ей выпустить мощный поток энергии, который захлёстывающей волной обрушился на Селестию. Окружающий мир потонул во вспышке магии. Изумлённая выходкой бывшей ученицы, принцесса пошатнулась, но устояла на ногах. Грозно раскинув крылья, кобылица шумно фыркнула, и, казалось, будто она дышит огнём. Правительница не медля послала второй убийственный луч вслед за первым, однако её магия встретила преграду в виде защитного барьера. Страх гнал вперёд единорожку и позволял выплёскивать большое количество энергии. Сама не совсем понимая, что делает, испуганная пони расширила щит, и он задел Селестию. Из-за разразившейся магии столбом поднялась и закружилась пыль. Сансет, дрожа всем телом и всхлипывая, открыла зажмуренные глаза и увидела аликорна, лежащего на земле. Единорожка не верила своим глазам. Это она сделала?

Тем временем поражённые пони начали собираться вокруг кобылки и что-то радостно кричать.

— Невероятно! — говорила серая земнопони, проталкиваясь сквозь толпу. Её подруга с видом "а что, собственно, происходит?" лениво плелась за ней.

— Как ты это сделала? Что за магия такая? — спрашивала Октавия, восхищённо глядя на Сансет, которая несколько смутилась.

— Не знаю… Как-то само вышло.

Единорожка охнула, когда толпа вдруг подняла её и стала подкидывать в высь, будто желая вознести к недоступному, но такому манящему голубому небосводу. Воздух сотрясали крики, взрывавшиеся в ушах. У них зародилась надежда, шанс на избавление от тирании. Наконец-то нашёлся кто-то, кто смог одолеть принцессу. Вставая с земли после позорного поражения, Селестия сказала:

— Я обязательно вернусь, — и исчезла во вспышке магии.

Единорожке закатили вечеринку. Давненько в Понивилле не было праздников. Все те, кто мог, собирались на площади, тащили всю еду, которая у них была, раскладывали на заброшенных прилавках или вываливали прямо на землю. В общем, тем пони, которым не досталось пищи, могли теперь спокойно прийти и взять что-нибудь из провизии, которой было не так много, но должно было хватить.

После празднества Сансет, прилипшая к ней Октавия, и Винил все втроём сидели в старом покосившемся амбаре семьи Эпплов, жевали жёсткое сено и истребляли запасы сидра, который немного подпортился. Ну, что есть, то есть. Кобылки не особо придирались.

— ...да, я действительно раньше была ученицей Селестии, а потом эта Твайлайт Спаркл... Словно на голову свалилась! Принцесса заинтересовалась ею и совсем позабыла про меня. А мне хотелось изучать новые заклинания, чтобы в будущем стать самым сильным единорогом в Эквестрии. Родители, друзья, знакомые — все всегда говорили, что у меня редкий дар, особый талант к магии, и я не перестала верить в это даже после прихода Твайлайт. Но находиться в Кантерлоте больше не могла. Необходимо было что-то совершенно новое. И тогда я сбежала в другой мир, где провела много времени. А когда вернулась, наша страна уже не была прежней. Если честно, я никогда не думала, что смогу противостоять принцессе, — кобылка рассказывала очень быстро и чувственно и, когда закончила, то ей пришлось хорошо отдышаться. Сансет было непонятно, почему она вдруг так заинтересовала обычную земнопони, а вот подруга Октавии, наоборот, задремала, свернувшись в клубок на невысоком стоге сена. Быстрая музыка громко играла на весь амбар, несмотря на то, что Скрэтч была в наушниках.

— Не знаю, получится ли у меня снова, но можете быть уверены, я сделаю что угодно, лишь бы прекратить это, — сказала Сансет, смотря на блокираторы, надетые на кобылок. Вот бы только знать, как они снимаются. Из рассказов Октавии о том, что творилось в Эквестрии все эти полгода, бывшая ученица Селестии узнала, что Твайлайт считала, будто корона принцессы заколдована, а также узнала о ключе, которым можно открыть блокиратор, но этот ключ в единственном экземпляре, и светлый аликорн хранит его, словно для какого-то особого случая.

Вечером пони делали, что хотели. Сансет разогнала стражников, едва показавшись на улице — те, вероятно, уже были наслышаны о единороге, что задала их правительнице взбучку, — и традиционной вечерней проверки не состоялось так же, как и комендантского часа. Поначалу пони повсюду сопровождали талантливую волшебницу, спрашивали, будет ли она что-то предпринимать, но, поняв, что кобылка не совсем осознаёт ситуацию, отстали.

На протяжении нескольких дней Селестия не навещала Понивилль и вообще носа не казала из столицы. Видимо, боялась чересчур сильной магии Шиммер. За это время к Сансет почему-то очень привязалась Октавия, ходила за ней по пятам, что не приходилось по вкусу Винил. Пока две кобылки болтали, диджей сидела рядом и ощущала себя невидимкой, но не могла же она бросить подругу и уйти. Подругу, которая не обращает на неё внимания.

Однажды прекрасным летним вечером, когда тёплый ветерок приятно обдувает со всех сторон, а заходящее солнце раскрашивает небо в яркие цвета и придаёт ему розоватый оттенок, три кобылки проводили время на полянке недалеко от города, где стояла блаженная тишина. Благодаря расчищенному небу, погода была великолепной, что побудило вырасти пусть и редкую, но всё же какую-никакую траву. Так что пони теперь без еды не оставались, соотвественно, стычки уменьшились, и жизнь как будто вошла в норму, но только как будто. Без магии всё же приходилось туго. Единорожка и земнопони прогуливались туда-сюда, непринуждённо болтая о чём-то своём, а Винил расположилась в тенёчке под деревом, где с удовольствием жевала наросшую траву. К белой кобылке подоспели две другие.

— Представляешь, у Санни есть одно предложение для Селестии…

— Санни? — поперхнулась Скрэтч.

— Да, завтра она поедет в Кантерлот и потребует освободить пони от блокираторов. Правда здорово?

— Если я не ошибаюсь, то… Когда ты врезала Селестии, это произошло по чистой случайности, так? Где же гарантии, что твоя супермагия сработает снова?

— Эм… ну, — замялась волшебница.

— Винил, мы же все видели, на что она способна. Почему ты…

— Это ты почему? — Винил грубо ткнула Октавию копытом и, ссутулившись, пошла прочь с мрачным видом.

— Что-то я не поняла… — озадаченно сказала серая кобылка. Она быстро распрощалась с Сансет, которой нужно было готовиться к утренней поездке в столицу, и пошла за Скрэтч. Когда две пони молча пришли домой, солнце уже село.

— Чего ты прилипла к этой… Пони? — вопросительно буркнула Винил, разбрасывая вещи в коридоре.

— Она хорошая подруга. Тем более, у нас действительно теперь есть шанс свергнуть принцессу, — нахмурилась виолончелистка, подбирая с пола сброшенную единорожкой одежду.

— Да не в гадкой Селестии дело. Просто… Если она нравится тебе, ну, как особенная пони, то тогда так и скажи, а не морочь мне голову.

— Что?! Я?! Да как ты только… Я п-привязалась к Сансет Шиммер, чтобы узнать, что она замышляет! Мне кажется, с ней что-то не так. Вот я и… Хв-ватит с-смеяться!

От возмущения Октавия начала заикаться, что вызвало у Винил приступ неудержимого хохота. Другого способа попросту выведать у подруги информацию — кроме как обвинить в том, от чего у серой кобылки мордочка становилась пунцовой — не было.

— А что с ней не так? Знаешь, бывают достаточно сильные единороги, — единорожка никак не могла унять хихиканье.

— Да, бывают, но… — тут Октавию привлёк какой-то шорох. Она уловила едва заметное колебание в пространстве, словно в доме, помимо них, был кто-то посторонний, и этот кто-то призраком перемещался по комнате. У виолончелистки шерсть на загривке встала дыбом. Она боялась повернуться. Позади точно кто-то стоял. Но всё-таки повернулась. Ощущение живого существа перед собой не давало ей покоя, и кобылка протянула копыто вперёд. Оно упёрлось во что-то мягкое. Пони завизжала, бросаясь на Винил, которая от неожиданности перепугалась, и кобылки вдвоём рухнули, запутавшись в одеяле, комком свисающем с кровати единорожки.

Не заставив себя ждать, "призраки" показались, и в них пони узнали Пинки Пай и Рэйнбоу Дэш.

— Святая Селе… — не успела произнести Октавия, как Винил захлопнула ей рот.

— Вот уж не думала, что Октавия такая проницательная, — кудряшка качнулась взад-вперёд, и её мордашка озарилась широкой улыбкой.

— Может, открывая в себе шестое чувство, она таким образом компенсирует недостаток магии? — выпалила Рэйнбоу, чего от неё никто не ожидал, — просто… А, неважно.

— Дело в том, что мы тоже считаем эту Сансет странноватой. Хотя, странность тоже может приносить пользу, это если как посмотреть, вот, например, когда…

— Всё по порядку! — замахала копытами Скрэтч, прерывая Пинки, пока ту не унесло по дикой цепочке бессмысленных рассуждений.

— Во-первых, как вы так умудряетесь быть невидимыми? — был единственный вопрос, волнующий Октавию.

— Эликсир Зекоры. Если честно, только Пинки понимает, как им пользоваться, чтобы быть видимой на некоторое время и наоборот, — Рэйнбоу почесала затылок и взлетела к потолку.

— В общем, мы тут следим, как вы живёте, — розовая кобылка подпрыгнула на месте.

— Насчёт Сансет. Лично мне кажется тупой зазнайкой, которая не знает, что творит, — с важным видом вставила своё слово единорожка.

— Уф, посмотрим. Но нам уже пора. Завтра планируем с пегасами устроить небольшой дождец, — сказала пегаска. Кобылки тут же исчезли. По пронесшемуся ветру было понятно, что Дэш вылетела через окно, а по щелчку замка на двери, стало ясно, что Пинки тоже ушла. Погасив свет, Октавия и Винил улеглись спать. Кобылки уже видели десятый сон, а луна освещала комнату, гоняя тени. Бледные лучи медленно поползли по глазам единорожки, и она поморщилась. Свет спутника стал пронзительно ярок, а потом погас, и наступила полная темнота.

Этой ночью, несмотря на отсутствие облаков, пони не видели луны в ночном небе, усыпанном мириадами блестящих звёзд.

8 глава

Безлунная ночь. Облака кружат хоровод над деревьями, стелется молочный туман по земле. Могучие дубы и сосны скрипят чёрными ветвями, качающимися в такт, листья перешёптываются друг с другом, шуршит высокая трава, сливаясь с другими звуками природы в услаждающим слух унисоне, но есть что-то напряжённое в этом слиянии. Жизнь в Вечно-зелёном лесу в тёмное время суток гораздо активнее, чем днём. Ночные твари вылезают из нор, гнёзд, пещер и рыскают по лесу в поисках чего-нибудь съестного.

На сухой ветке восседает взъерошенный филин со страшными глазищами и недовольно ухает на незваных гостей. Завидев движение у раскинувшихся корней дуба, птица покидает свой пост и, выпустив когти, бросается на жертву. Бесшумно взмахивая большими крыльями, хищник утаскивает дёргающуюся в лапах мышь в даль, где он спокойно сможет ею полакомиться.

В шуршащих кустах скрывается медленно ползущий склизкий хвост. Не трудно догадаться, какому монстру он принадлежит. Издавая странный звук, одновременно похожий и на вопросительное кукаренье петуха, и на зловещее шипение змеи, рывком бросается тварь на жертву, применяя свой взгляд, и обращается в камень заяц, выбравший неудачное место и время.

Если прислушаться, можно услышать, как где-то в глубине леса рычит мантикора, ломая деревья.

Цветут ядовито-яркие синие цветы. Привлекают внимание заблудшего путника фальшивой красотой, а потом зло подшучивают над ним. До чего же мерзкое растение.

Чего и кого только не встретишь в этом странном лесу. Например, вот растёт у тропинки невзрачный и на первый взгляд безобидный цветок, а подойдёшь и так цапнет, что без ноги останешься. Или увидишь милую белочку, а как повернётся, обнаружишь у неё пять голов, три хвоста и способность говорить.

Серый валун отодвигается, являя взору глубокий овраг. Падаешь вниз, что дух захватывает, а там, оказывается, не так уж и глубоко. Проходишь мимо озера, крадёшься, чтобы не разбудить утомлённых работой пони, уснувших кто где. Говорят, что некоторые пегасы во сне могут хлопать крыльями, в чём ты убеждаешься, перешагивая (яблоку негде упасть: везде понячьи тушки, прижавшиеся друг к другу) через Рэйнбоу, которой, похоже, снится, что она летает. Минуешь Трикси, укрывшуюся кучами покрывал, Пинки, которая облизывается во сне, и, вероятно, опять видит огромный торт высотой с кантерлотский дворец, вертящуюся на месте Рэрити, ещё пару пони и достигаешь, наконец, своего уголка. Расправляешь постель и ложишься на холодный тюфяк, юркаешь под одеяло, прячешься туда с головой. Копыта под подушку, и можно спать. Сопящие, храпящие пони вокруг. Полная темнота немного пугает. Слышно, как в небольших пещерках стекает с потолка вода и капает, образуя маленькие озерца. Кажется, будто капает на мозг. Съёживаешься, затыкаешь уши, но то ли окружающая обстановка, то ли поздняя прогулка, то ли какие-то другие события не дают спокойно заснуть. Глаза не хотят закрываться, становится жарко, откидываешь душащее одеяло и встаёшь. Словно зомби, плетёшься к выходу, в это раз также благополучно не тревожишь ничей сон. Выбираешься к Кристальному Озеру, вздыхаешь, садишься на берегу и смотришь на своё отражение. От дыхания по водной глади идёт слабая рябь. Сидишь, думаешь о чем-то своём, как вдруг тишину и покой нарушает всплеск брошенного в озеро камня. По воде идут небольшие круги, на дне мелькает что-то цветное, похожее на пони, но тут же исчезает. Со стороны доносится жужжание.

— Не спится? — слышится чей-то насмешливый голос. На противоположном берегу стоит непонятное существо с прозрачными дырявыми крыльями, своим скучающим видом не внушающее ничего, кроме нудной тоски. Может, за несколько дней пребывания перевёртыша в подземной пещере пони стали не так сильно бояться её. Как можно не пугаться, когда хватают и высасывают всю любовь до последней капли? — говорили те, чьими эмоциями королева уже успела полакомиться. Нетронутые пони просто не представляют, как это должно быть страшно.

— Не спится, — отвечаешь эхом. Скука разъедает изнутри, и не находишь ничего лучше, чем продолжить говорить:

— Почему ты безвылазно сидишь здесь, Кризалис? Как же твой рой перевёртышей? Оставила их совсем одних, бедняжек.

— А тебе что, так хочется, чтобы весь мой народ нагрянул сюда? Им и одним пока что неплохо, тем более, мне всё равно больше нечего предложить своим детям, — отвечает она с явным нежеланием продолжать беседу на эту тему. Второй камень исчезает в озере с тихим всплеском, в этот раз брошенный тобой.

— Любовь вкусная?

— Восхитительная. Я могу вечно ей наслаждаться, не хочу и не могу питаться чем-то другим.

— Хм… Понятно.

— Я уже перепробовала почти всех поняшек здесь. Ты не задавалась вопросом, почему я не трогаю тебя?

— Нет любви? Очевидно же. После того, как самая дорогая мне, моя маленькая пони превратилась в пепел, я вряд ли смогу вновь сблизиться с кем-то.

— Ты не приносишь мне пользы, — безразличным тоном произносит Кризалис, подходя какой-то угрожающей поступью. Она взмахивает головой, безобразная грива падает на глаза, которые просвечивают сквозь тонкие полупрозрачные пряди волос, искривлённый, усеянный дырами рог направляется на тебя и останавливается в сантиметре от глаза. Одно неверное движение, и острый кончик проткнет глазное яблоко.

— От тебя несёт грустью! Мне никогда не наесться этим скудным притворством, которое ты и ещё кое-кто называете радостью. А от безмозглого веселья той мерзкой розовой пони меня тошнит, — выдаёт королева и выставляет копыто, толкая тебя и вынуждая пятиться назад, подгоняя рогом.

— Что ты хочешь… — злобное шипение заглушает протесты. Берег остаётся впереди. Копыта ступают в озеро, и тебя начинает бить озноб то ли от страха, то ли от сильного холода. Пока холодная вода омывает ноги, ты понимаешь, что не можешь использовать магию. Из рога выскакивает искра и потухает, не принося никакой пользы. Кризалис, видимо, надоело играться, и она со всей силы толкает тебя в озеро. Отступаешь на пару шагов назад, будоража воду резким движением, видишь, что ещё шаг, и падение в озерную пропасть неизбежно. Копыто предательски соскальзывает, таща всё тело за собой, и ты погружаешься в воду, ледяными иголками впивающуюся в расширенные глаза. Здесь, под водой все по-другому, отдаляющийся силуэт перевертыша расплывчат, как и всё, находящееся над водой, но глубина видна ясно. Около берегов каменная поверхность с редкими водорослями, и, чем глубже, тем темнее оттенок, а дна и вовсе нет. Засмотревшись в чернеющую под собой бездну, забываешь, что тонешь, но не можешь всплыть, сколько ни загребай ногами. Словно какие-то невидимые верёвки опутывают тебя и тянут вниз, в неизбежную темноту. С каждой секундой в груди становится скованней, в глазах темнеет, тяжелеет и давит вода, всё меньше и меньше пузырьков отправляются на поверхность, и последнее, что ты видишь — это как тоненькая красная струйка остаётся за тобой, а потом растворяется.

Наступил новый день, но небо особых изменений не претерпело, лишь стало на тон светлее.

Болтающиеся в петлях тела прямо перед дворцом заставили Сансет поёжиться, но терпеть это зрелище она не стала, поэтому, утирая мокрые глаза, сняла несчастных, благо, нашлись пони, которые не побоялись предать их земле. Появившаяся в столице кобыла-освободительница, как прозвали Шиммер за совершённое в Понивилле(слухи уже и до Кантерлота дошли)успокоила их и немного подбодрила. Поначалу за ней даже увязались несколько единорогов, но, как только они узнали, что Сансет собралась посетить замок, их словно ветром сдуло.

Пожав плечами, единорожка двинулась к ограждённому дворцу. Стражей не было на постах, и она без проблем вошла в открытые врата, которые сами по себе захлопнулись позади.

Как только Сансет показалась в тронном зале, то Селестия мигом метнулась к ней. В просторном помещении был ещё больший беспорядок, чем раньше. Одна из стен покрылась множеством глубоких трещин и наполовину обрушилась. Ветер свистел в разбитых окнах, принося в зал редкие капли моросящего дождя.

— Что ж, пойдём в другое место. Здесь уже нечего разбивать, кидать и рвать, — с нотками уныния проговорила принцесса после того, как пристально разглядела прибывшую кобылку. Они последовали по коридору, но дойти им было не суждено. Послышался приглушённый топот копыт, а потом в окно запрыгнул чей-то рыжий силуэт.

— Что? Как ты вообще здесь оказалась? — изумилась аликорн.

Ворвавшаяся пони выглядела потрёпанно: её шёрстка приобрела грязноватый оттенок, грива растрепалась и висела сосульками. Несмотря на проделанный бегом путь от деревни до столицы, кобыла вовсе не устала. Желание подгоняло её и придавало сил.

— Я убью тебя, — каким-то загробным голосом произнесла Эпплджек. Она подняла голову, и можно было увидеть, как мелкие зрачки мечутся в её глазницах, будто хотят вырваться.

— Она… Обезумела, — прошептала Сансет, уходя в тёмный угол. Теперь принцесса и желающая её уничтожить кобыла остались наедине, лицом к лицу. Селестия не выражала никаких эмоций в то время, как ковбойшу, потерявшую где-то свою любимую шляпу, выдавало безумие, гулявшее в голове и передающееся всему телу. Уши прерывисто дёргались, тело тряслось, как в припадке, а мордочка пони то искажалась кривой улыбкой, то принимала сосредоточённое выражение. Как будто чего-то ожидая, кобылицы застыли. Казалось, будто само время замерло в ожидании. А потом снова потекло, когда Эпплджек, загребая копытами ковёр, побежала вперёд. Селестия ради развлечения решила пока не использовать магию и приготовилась отразить атаку, но земнопони молнией пронеслась мимо, а потом принцесса с удивлением ощутила, как что-то уцепилось за её рог. Ковбойша успела накинуть на него лассо и теперь тянула в сторону. Блокираторы должны были ограничивать физическую силу земнопони, но в случае рыжей кобылки ей придавала сил безумная жажда мести. Пони с силой дёрнула веревку, ещё чуть-чуть и хрупкий рог бы надломился. Принцесса едва не упала, споткнувшись о сбившийся ковёр, но устояла, раскрыла крылья и бросилась на Эпплджек, которая не двигалась с места. Селестия подбежала к кобылке и прихлопнула её своими огромными крыльями. Пока оглушённая ковбойша приходила в себя, правительница скинула верёвку с рога, но это единственное, на что ей хватило времени. Аликорн подошла слишком близко, и земнопони впилась зубами в её шею. Пока ошарашенная принцесса пыталась освободиться, ЭйДжей сильно стиснула зубы и оторвала кусок мяса. Селестия истошно завопила, а запачканная кровью кобыла отплевалась от шерсти и снова ринулась в бой. Она выставила задние копыта для удара, но промахнулась, потому что принцесса ловко увернулась, и ковбойше удалось лишь сбить с её головы корону, которая со звоном покатилась по полу. Без диадемы аликорн будто лишилась части сил, но сдаваться не собиралась. Она думала, что способна совладать с Эпплджек и без магии, однако всё оказалось не так просто. Земнопони вновь атаковала и лягнула Селестию так, что та отлетела на несколько метров. Часто дыша, принцесса тяжело поднялась в воздух, но даже дотуда кобыла умудрилась допрыгнуть и вцепиться ей в хвост.

— Достала! — прокричала взбешённая правительница и начала наращивать магическую мощь для удара, но в самом начале что-то пошло не так, поэтому у неё не получилось смертельного удара, и направленный на Эпплджек луч энергии лишь сбил её. Пони упала, прокатилась по полу и замерла. Аликорн опустилась, прерывисто дыша, сложила крылья. Она поднесла копыто к ране на шее, а когда отняла, то рана стала меньше, но всё равно кровоточила. Недоумевая, что с её магией, и опасаясь самого худшего, принцесса наколдовала зеркало. Волшебство отразилось болью в голове, Селестия поморщилась и посмотрела на своё отражение. Рог немного надломился, прямо у основания.

— Дрянь! — выругалась правительница Эквестрии. Эпплджек тем временем очнулась, но напасть вновь у неё не вышло. Не мешкая, аликорн проткнула живот кобылки, нанизывая её на рог. Пони издала предсмертный хрип, дёрнувшись, и ярко-алая кровь заструилась по рогу принцессы, хлынула, пачкая её белоснежную мордочку. Селестия вдруг затряслась от дикого истерического хохота, подставляясь под кровавый водопад. Однако приступ смеха быстро прошёл, сменившись угрюмой злобой. Скинув ЭйДжей с рога, она пару раз пнула её, но мёртвые боли не ощущают. Под телом кобылки натекла тёмно-красная лужа, её светлая грива намокла и пропиталась кровью.

— Дискорд побери! — вновь употребила аликорн ругательство, затем набрала в лёгкие побольше воздуха, — Сансет Шиммер!

— Да? — выглянула из-за угла единорожка.

— Мы едем в Понивилль, — сказала принцесса и скосила глаза на свой рог, — хотя, нет. Ты едешь в Понивилль.

Пони торопились, а Рэйнбоу, как всегда, их подгоняла. Отступники собрались нагрянуть в Понивилль, и медлить было нельзя, а то станет слишком поздно. Совсем недавно Дитзи Ду прибыла из Кантерлота с радостной новостью — Селестия повредила рог и пока не может использовать его в полную силу. Также стало известно о смерти Эпплджек, но в суматохе просто не было времени убиваться по этому. Потом всё, потом. Когда станет спокойней.

Где-то в полдень отступники наводнили город и начали менять его. Сначала Трикси сняла со всех блокираторы — и теперь вот уже настоящая радость поглотила весь Понивилль. Но устраивать торжество не было времени. Пока принцесса сидит в столице со своим рогом, они в безопасности, но это ненадолго. Пегасы тут же решили размять крылья, и сотни крылатых пони взмыли в небо, где стали избавляться от набежавших облаков. Земнопони кинулись к своим землям, а единороги начали пробовать заклинания. И, несомненно, все были рады наконец вернуться к своим талантам. Ведь без магии музыкант не мог играть красивую музыку, кондитер не мог печь вкусные торты, садовник не мог вырастить великолепных цветов. Призвание в жизни тоже определяется волшебным образом, и возвращение магии — это как получение второй кьютимарки.

У пони был план, который мог обеспечить защиту Понивиллю, хоть на время, пока они не придумают, как обезвредить Селестию.

— Ты уверена, что сработает? — обеспокоено спрашивала Рэрити, еле поспевая за Трикси, которая истратила всю энергию на освобождение пони от блокираторов и теперь вряд ли могла ещё творить какие-то магические трюки. Но голубая единорожка только уверенно тряхнула гривой и поспешила к Зекоре.

— Фу-ух, Зекора, давай.

Зебра передала кобылке какой-то предмет, и пони сжала его в копытах. На мгновение её глаза блеснули красным, и Рэрити нервно дёрнулась.

— Это плохая идея, — предупредила единорожка, — а вдруг ты не справишься?

— Великая и могучая Трикси справится с чем угодно! И она не будет выслушивать отговорки недалёких пони! — заговорила Луламун в своей привычной манере, которой она изредка научилась пренебрегать, пока была в одной дружной команде со всеми пони.

— Ладно-ладно, — тут же согласилась светлая единорожка. До ушей донеслось шипение — это Кризалис прогуливалась по площади, пугая всех своим видом. Как Рэрити поняла: королева их защищать пока не собирается, зато у неё теперь больше источников пищи — пони прямо всколыхнулись радостными эмоциями.

— А как же Аметист Стар? Где она? Никто не видел её с самого утра! — вдруг объявилась Дитзи.

— Кто такая Аметист… А! — хлопнула себя по лбу Рэрити.

— Какого сена с вами происходит? Почему все забыли о ней? Почему никто не грустит о гибели Эпплджек? — вопрошала серая пегаска, и пока она говорила, её уши все ниже опускались, а голос начинал дрожать.

— Тут такая суматоха! — воскликнула Трикси, провожая взглядом толпы пони, снующих туда-сюда, — сейчас не время для этого, Дёрпи!

— Хватит её так называть! — заступилась Рэйнбоу, пролетавшая мимо и уловившая разговор, — между прочим, Дитзи дело говорит. Нам сейчас правда не до грусти, нужно действовать, но это не значит, что мы должны бросать товарищей!

— Святая Луна, какие же все эгоистичные стали, — устыдилась Рэрити и самой себя, и всех остальных.

— Ну, Трикси всегда такой была.

— Я бы попросила…

— Займитесь делом! — возмутилась Дитзи Ду.

— Хорошо, где ты видела Аметист последний раз? — спросила Дэш с явным намерением ринуться на поиски.

— Она приходила поздно ночью, но потом быстро ушла.

— Может, она все ещё в убежище? Короче, я полетела! — голубая пегаска взмыла ввысь, оставляя за собой радужный след.

— Но ты же не сможешь вернуться, когда… — недоговорила Трикси и уставилась на Рэрити.

— Что? У меня что-то на лице?

— Нет, — буркнула Луламун и тяжко выдохнула.

К белой пони подбежал фиолетовый дракон, и голубая кобылка воспользовалась этим, чтобы удалиться.

— Рэрити! Я так скучал! — говорил Спайк, прижимаясь к пони, которая просто не могла не радоваться ему.

— Я тоже скучала, мы ведь оставили тебя тут совсем одного! Как дела? — спросила единорожка, обнимая друга в ответ.

— Ну, знаешь, не очень…

— Да, весьма глупый вопрос, — Рэрити прищёлкнула языком, — Хм, а почему я не вижу свою маленькую Свити? После того, что произошло с Эпплджек… Моя сестра ведь не могла остаться без присмотра.

Единорожка глядела на Спайка с надеждой, граничащей с отчаянием в своих больших синих глазах. Дракончик молча закрыл мордочку лапами и всхлипнул. Рэрити сразу всё поняла.

Трикси пробивалась через толпу взбудораженных понивилльцев. Она заметила в куче ярких грив знакомую нежно-розовую и старалась не потерять её из виду. Впрочем, Твинклшайн сама подошла к ней. На ней и сопровождавшей её другой единорожке уже висели ожерелья с драгоценными камнями.

— Непробиваемые барьеры. Это да. Но каким образом нам поможет твой камень? — Трикси ткнула в единорожку с сине-белой гривой.

— Как-нибудь поможет, — Колгейт улыбнулась во все свои ослепительной белизны зубы. Почему-то эта улыбка заставила Луламун скривиться. Решив не задерживать их, она надела на себя чёрный амулет с красным рубином и закрепила на шее. Единорожка почувствовала, как её магия значительно возросла, но ожерелье было исполнено чёрной магией, поэтому Трикси не собиралась слишком долго носить его. Она кивнула остальным, и троица уже приготовилась…

— Стойте!

— Кого там принесло?! — нетерпеливо фыркнула Трикси. Из толпы собравшихся вокруг пони медленной властной походкой вышла жёлтая единорожка с вьющейся гривой и меткой, напоминающей солнце. В её взгляде читалось явное презрение ко всем присутствующим — совсем не та кобыла-освободительница, на которую возлагались большие надежды. Эта пони даже зачем-то нарядилась: лёгкое бирюзовое платье в тон глазам с чёрными рукавами и воротником, а на голове у неё была изящная серебряная тиара, разумеется, для красоты. Понивилльцы замерли, с искренним недоумением глядя на Сансет Шиммер, которая не спеша, будто прогуливаясь, подходила к трём ещё более непонимающим единорогам.

— Санни? — наивный голосок из толпы и серая кобылка, робко вышедшая вперёд.

— Вырядилась, как на Гала, ну! — кто-то очень недовольный.

— Прощу прощения, ты что-то хотела? — надменный голос Сансет, каким говорят только самые зажравшиеся кантерлотские единороги. Октавия подошла к "подруге" и снова повторила сокращение от её имени. Как виолончелистка и ожидала — единорожка разозлилась точно так же, как и Селестия.

— Что за дурацкое имя? Это ты меня так назвать посмела, ничтожество?! — вспыхнула Шиммер. Огоньки, исходившие от вздымающейся гривы ясно дали понять, что она сейчас воспламенится, как обычно бывает у сильных единорогов в приступы неконтролируемой ярости. Своим гневом Сансет собралась сжечь серую кобылку, но, во-первых, переоценила свои силы, а во-вторых, чьё-то тяжёлое копыто несколько раз приложило её мордой к земле, после чего единорожка погрузилась в бессознательное состояние.

— Жри землю! — раздался знакомый голос. Разобравшись без всякого применения магии, Винил потёрла копыта, попадая прямо в ритм, слышимый только ей одной.

— Эта пони только что предотвратила жестокое убийство, — прокомментировала Твинклшайн.

— Так значит, наши догадки было правдой, и Сансет или как там её, подослала Селестия? — спросила Колгейт, тыкая палкой лежащую Шиммер. Никто потом так и не поцеремонился убрать её с дороги.

— Я сразу это поняла. Вы сами сейчас разве не видели? Просто копия принцессы, значит, они обе подверглись одному и тому же заклятью, если их действительно кто-то заколдовал, — рассуждала Октавия.

— Пф-ф, да плевать. Лично начищу рожу тому, кто трогает моих друзей, — высказалась пони-диджей.

— Когда свергнем принцессу, то я прослежу, чтобы тебе предоставится такой шанс, — хихикнула виолончелистка.

Была не была, а дело закончить надо. Решено было оставить Сансет в Понивилле, взять её в плен. Три сильных единорога вновь собрались и начали творить заклинание. Спустя некоторое время магический купол, подсвечиваемый красной, голубой и синей магией, опустился на город, укрыв его от всех опасностей.

— Без Аметист барьер не будет таким сильным, — выдавила Трикси, снимая амулет, который ей совсем не нравился после той дуэли с Твайлайт Спаркл. Эта заносчивая ученица ещё хорошей в то время принцессы Селестии — сейчас у Луламун не было сил злиться на неё. В конце концов, она ведь мертва. А смерть, неважно, чья — это всегда ужасно.

Грустили сейчас друзья Твайлайт, чья дружба была побита и искажена, но не выброшена окончательно. Где-то, спрятавшись от любопытных глаз, рыдала с выпрямившейся гривой Пинки Пай на плече Рэрити, которая тоже не могла сдержать слёз. Словно слыша их плач, не могла не пустить слезу и Рэйнбоу Дэш, летавшая над Вечно-зелёным лесом. Всё равно её никто не видит — почему бы не поплакать? И оплакивали они не только Эпплджек и Твайлайт, но и всех остальных погибших пони, почтить память которых не успели. Они не знали, но сейчас где-то в других местах тоже плакали пони, выплёскивая всю боль и обиду, скопившуюся за полгода; они не могли спокойно вспоминать, через какие ужасы прошли, и представлять, через какие пройти только предстоит. Страдала от невообразимой жестокости вся Эквестрия, мучая себя вопросом: когда же этот кошмар закончится? Пусть и очерствели сердца пони, пусть они уже не такие ранимые и чувствительные, но всё равно им больно. Потому что не больно быть не может, когда на твоих глазах убивают любимых, друзей, знакомых и даже незнакомых. Каждый пони кого-то потерял, утратил навсегда, но они будут бороться ради них и ради тех, чьи жизни можно спасти, и рано или поздно они победят.

— Когда гармония уходит,

Забрав хорошее с собой,

Тогда к нам резко зло приходит

Тяжёлой, мрачною судьбой… — напевала изменённую песенку единорожка, увлекаемая на дно озера.

9 глава

Было влажно и холодно. Температура резко понизилась, будто знаменовала собой что-то нехорошее, словно вновь наступила вечная зима.

Благо, усердное махание крыльями не давало пегаске окончательно замёрзнуть. Ниже к земле было существенно теплее, но даже это не могло побудить Рэйнбоу спуститься в чащу леса. Прошлый раз закончился тем, что она наткнулась на Кризалис, и кобылке не хотелось снова встречать всяких тварей. Мало ли кто ещё захочет полакомиться поняшками.

Дэш чихнула и поёжилась от внезапно накатившего морозного ветра. Не оставалось другого выбора, кроме как спуститься вниз. Задев верхушки деревьев, пони осторожно приземлилась, сложила крылья и пошла по неприметной тропинке, озираясь по сторонам. Хорошо, что сейчас она одна, и не нужно скрывать небольшой страх. Пройдя немного вперёд, она решилась подать голос:

— Ау! Кто-нибудь?

Листья деревьев тревожно зашуршали. Не смотря на то, что сейчас был день, в лесу по-прежнему оставалось слишком жутко.

— Аметист Ста-а-ар! — проорала Дэш и закашлялась. Вокруг собирался туман, в поле зрения то и дело попадали какие-то тени, которые быстро исчезали. Сваливая всё на игру воображения, Рэйнбоу продолжила звать потерявшуюся единорожку, надеясь, что та была где-то неподалеку. Никто не отзывался.

— Вот блин, а если случилось что? Мы с ней последнее время не очень-то ладили, — нахмурилась радужногривая и с досадой пнула камень, подвернувшийся под ноги. Её уши дрогнули и навострились, уловив вдали странный звук, похожий на вой древесного волка. С этими монстрами встречаться точно не хотелось, и Рэйнбоу унеслась оттуда, боясь унюхать отвратительный запах, всегда сопровождающий созданий из дерева.

Позже Дэш вернулась в убежище проверить: может, пропавшая пони осталась там? Но кроме разбивающихся о камни капель кристально чистой воды, никто её не встретил. От нечего делать Рэйнбоу уселась на берегу озера. Идея с клонами не казалась ей абсурдной, хоть все пони её отвергали. На мгновение ей почудилась радужная тень на дне, но это ерунда, ведь дна не было. Тем не менее, когда пегаска посмотрела на своей отражение, оно подмигнуло ей, а затем по воде пошли круги.

— Я же знаю, что вы неплохие ребята, — сказала пони. Да кого она обманывает? Сидит тут и болтает сама с собой (действительно), пока Понивиллю угрожает опасность в виде подлечившей рог Селестии. Она рискует не вернуться обратно в город, ведь барьер, возможно, уже поставили.

Вдруг всплеск. Рэйнбоу окатило брызгами ледяной воды, и она, оторопев, попятилась от берега. Уняв стучащее сердце, пегаска подползла к озеру и вгляделась в него. Из воды протянулись бледно-голубые копыта, ухватили её за шею и потянули за собой. Дэш окунулась мордочкой, захлопала крыльями, сопротивляясь, но тащить в озеро её никто не собирался. Кобылка разлепила веки под водой и увидела всё гораздо отчетливее, чем с поверхности. Рядом, удерживая её голову, плавала другая Рэйнбоу, правда, более блёклая, чем оригинал. Яркая пегаска вопросительно вытаращила глаза, мол, что ты хочешь от меня? Плавно перебирая крыльями, копия указала куда-то вниз. Там, в бездонной тёмной яме смутно виднелось что-то розоватое. Как только до Дэш дошло, копия отпустила её. Стряхнув капли с гривы, пегаска ненадолго задержалась на суше, вбирая побольше воздуха в лёгкие, а затем с разбегу нырнула в озеро. Прыжок помог ей погрузиться глубже, и она поплыла, помогая себе крыльями, игнорируя подступающий со всех сторон холод. Темнота накрыла. Добравшись до предела, Рэйнбоу увидела розовую единорожку, которую опутало водорослями, и чуть не выпустила весь воздух, но вовремя зажала себе рот. Еле высвободив Аметист Стар, кобылка тяжело поплыла на поверхность. Оставалось чуть-чуть, но Дэш уже не чувствовала онемевших от холода конечностей, крылья двигались медленнее и казались скорее обузой, чем поддержкой. Кислород кончался.

Буквально из ниоткуда возникли расплывающиеся очертания радужногривых пегасок, которые подхватили двух пони и вытолкнули на поверхность.

Рэйнбоу с болью в груди впихнула в себя воздух и потащилась к берегу, еле подгребая закоченевшими ногами. Она положила единорожку, а затем вылезла сама и улеглась, прерывисто дыша. Впрочем, состояние Аметист не давало покоя, поэтому, не успев отдышаться, она проверила пульс спасённой пони и убедилась, что та дышит. Дэш окончательно легла на землю перевести дух. Она не понимала, как можно выжить, проведя столько времени под водой, но не придавала этому значения — озеро волшебное или что-то ещё. Главное, что она спасла её. Дыхание постепенно восстанавливалось, и вскоре Рэйнбоу смогла встать на все четыре копыта. Аметист очнулась, начиная мелко трястись от холода.

— Ты как? — спросила пегаска.

— Н-нормально, — прохрипела та в ответ, стуча зубами. Холодная вода лилась с кобылок в три ручья, и они обе дрожали, замерзая. Голубая пони обнаружила, что её копыто начинает покрываться инеем, или так только казалось? Стар ярко засветила рогом, и через секунду они были уже сухими, а о недавнем нырянии напоминала лишь вода под ногами. Но не стоило единорожке творить заклинание — голова стала раскалываться.

— Святые принцессы, у тебя кровь! — воскликнула Рэйнбоу. Аметист приложила копыто к затылку, где открылась её недавно залеченная рана, полученная в попытке противостоять королеве перевёртышей. Отняв ногу, она увидела красную жидкость. Тёплая липкая кровь лилась из незаметного повреждённого шрама по шее, пропитывая гриву и оставляя на ней багровые пятна.

— Так, только не умирай, сейчас, тут где-то среди штучек Зекоры вроде было лечебное зелье… — засуетилась пегаска, кидаясь из стороны в сторону, пока не отрыла в оставленном спешившими отступниками беспорядке пузырёк с зеленоватой жижей.

— Это всего лишь ссадина, ничего мне не будет, — ответила единорожка, хотя у самой уже стояла темень перед глазами. Дэш подбежала и, не особо церемонясь, вылила весь сосуд в приоткрытый рот Аметист. От неожиданности кобылка чуть не поперхнулась, но проглотила лекарство и высунула язык. Зелье подействовало мгновенно, затянув рану, но состояние у Стар всё равно было не очень. Голова кружилась, а в горле было сухо, как в пустыне. Только полный осёл бы не догадался, что этой пони плохо. Рэйнбоу взвалила единорожку на себя и оторвалась от земли, тяжело хлопая крыльями. Медленно пролетев остаток пути, она остановилась у громадного стеклянного купола, который накрыл Понивилль и еле заметно светился. Свет сгинул. Единороги только что наложили ещё один слой защиты. Аметист слезла с пегаски и поблагодарила её за спасение, Дэш ответила неразборчиво, а потом стукнула по барьеру, который отозвался гулкой вибрацией. Схватившись за ногу, кобылка отлетела подальше. Поняв, что кто-то потревожил щит, к прозрачной стене нагрянула голубая единорожка.

Трикси оглядела прибывших и судорожно дёрнулась в сторону подошедших единорожек с амулетами. Все втроём одновременно зажгли рога, подняли купол и с грохотом отпустили обратно, когда кобылки проскользнули внутрь. Трикси подозрительным взглядом окинула небо, будто ожидала увидеть там пылающую пламенным гневом Селестию на огненной колеснице, но голубой небосвод был девственно чист, за исключением пары белоснежных облаков, наползающих на сияющее солнце.

— Так что же произошло? — обратилась Луламун к Дэш. К Аметист Стар радостно подпорхнула Дитзи Ду и куда-то её повела.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответила пегаска, пробежавшись копытом по гриве, — думаю, нам стоит пойти и спросить.

Единорожка фыркнула, обходя радужную. Похоже, под действием сил амулета аликорна её заносчивость возрастала, и вряд ли сама Трикси была этому рада, но так надо было для защиты города. Кобылки пошли вслед за Дитзи и Аметист.

Несколько пони окружили розовую единорожку — не терпелось узнать, что же случилось.

— Ну, всё дело в… Кризалис. Да… Гоните её прочь, пока она опять кого-нибудь не угробила! — рассказчица сначала немного замялась, а потом перешла на крик, оглушив слушателей. Один жеребёнок шуганулся и поспешил спрятаться.

— А что она конкретно сделала? — послышался из толпы едкий голос.

— Столкнула меня в озеро, — не привыкшая доносить на кого-то единорожка притихла, — и я почти утонула, но Рэйнбоу Дэш спасла меня как раз вовремя.

Раздались аплодисменты дружным топотом копыт, и голубая пегаска начала гордиться своим поступком.

— Смотри, не зазнайся, — хмыкнула Трикси, которая невольно несколько раз была свидетельницей того, как Рэйнбоу сносило крышу от гордости.

— Какая милая история, — ядовито прошипела обладательница того едкого тона. Одна из пони вдруг хлынула фонтаном энергии, а когда заклинание рассеялось, то на её месте все увидели королеву перевёртышей. Пони расступились. Кто-то даже испуганно взвизгнул. Выискивая жертву, Кризалис никак не могла остановиться на ком-то одном — все эти маленькие цветные лошадки так и лучились вкусной любовью. Наконец, выбор пал на Рэрити. Единорожку внезапно окружил зелёный туман — было ясно видно, как он выкачивает из неё эмоции и становится больше. Королева насытилась, а пони упала без сил, если не замертво. К ней подбежали подруги. Перевёртыш уже хотела довольно облизнуться, однако её вдруг скрутило:

— О, мой рой! Что за мерзкий привкус горечи вперемешку с отчаянием!

— Оставь Рэрити в покое! — вскричал Спайк, поддерживая голову обессиленной единорожки, — ей и так плохо!

Кризалис обозлилась, не получив вкусного обеда, и стала рыскать среди пони, ища новую жертву.

— Всё. Пошла вон. Все знают, что ты обманываешь нас, — высказалась Аметист, преграждая путь Кризалис.

— Знают, но не могут ничего сделать.

— О, правда? Действительно ничего? — ядовито спросила Трикси, становясь рядом с розовой единорожкой. Амулет аликорна полыхнул красным, когда пони сделала предупреждающий выпад вперёд, испугав королеву перевёртышей, которая невольно сделала шаг назад. Твинклшайн и Колгейт тоже показались, готовые использовать свои камни.

— Нам и принцессы Селестии прекрасно хватало, а теперь объявился второй терроризирующий монстр, — негодовала Стар. Кризалис целую минуту сверлила взглядом выступивших против неё кобылок, а затем, хмыкнув, удалилась без слов. Аметист хмуро сдвинула брови и направилась к своему дому. К ней подошла Твинклшайн и протянула драгоценный камень. Вздохнув, Аметист взяла свой опал, и они с белой кобылкой разговорились.

Пинки, Рэйнбоу и Спайк помогли Рэрити встать на ноги, и, поддерживая её, все втроём пошли к бутику.

Трикси тоже направилась к месту обитания — своему фургончику, с которым она раньше ездила по стране и устраивала шоу в честь себя великой. Но эти времена давно прошли. К фургону была привязана небольшая клетка, в которой, надувшись, сидела Сансет Шиммер. Даже взаперти, она каким-то странным образом умудрялась смотреть на пони сверху вниз. Приспешница Селестии сидела на крупе, сдвинув передние копыта и так высоко задрав голову, что её рог касался потолка. Она то и дело одергивала своё платье, поправляла сползающую диадему. Понивилльцы не были настолько жестокими, чтобы избавиться от неё, например, убив, поэтому они просто посадили её в волшебную клетку, из которой Сансет не могла выбраться при помощи магии. Пони пока не решили, что с ней конкретно делать, сначала хотели выгнать из города, но, находясь за решёткой, она не могла нанести вреда, и, в конце концов, единорожку там и оставили. Трикси прикрепила клетку к своему фургону и не спускала с Шиммер глаз. Вот и сейчас, проходя мимо неё, кобылка пристально уставилась на заключённую. Последняя же поднялась и стала ходить из одного конца в другой, как загнанный волк.

— Ха, твоя магия настолько ничтожна, что тебе приходится пользоваться амулетом, чтобы поднимать вещи телекинезом, — ухмыльнулась Сансет, кивком головы указывая на ожерелье на шее Трикси.

— Неправда, — обиделась единорожка, а потом помотала головой, — ты хочешь запутать меня и переманить на свою сторону, но великая и могучая Трикси никогда не опустится до такого.

— Скорее, глупая и жалкая Трикси, — передразнила её писклявым голосом ученица принцессы и рассмеялась. Луламун гордо отвернулась, не желая говорить с ней, а сама размышляла, как же эта единорожка до такого докатилась. Пони по своей природе не могут быть злыми и кровожадными, но что же так изменило её и Селестию? Кто стоит за всем этим?

Пока Трикси перебирала в уме всяческие заклинания, способные на такое, она сильно отвлеклась. В реальность её вернул тихий щелчок, и кобылка обнаружила, что клетка пуста. Лишь взломанный замок качался, поскрипывая. Вечер уже наступил, и на улицах было пустынно — обитатели городка слишком утомились и рано разошлись по домам.

— Куда же ты делась? — бросила в пустоту голубая единорожка и, не делая резких движений, пошла по дороге туда, куда, по её мнению, убежала пленница. С амулетом Трикси не боялась напороться на самую сильную волшебницу во всей Эквестрии, но какое-то напряжение в воздухе всё же присутствовало. Особенно нервировали одинокие улочки, по которым ветер гонял пыль. Кобылка сглотнула и подавила приступ страха. Нужно найти эту Сансет, иначе она выкинет что-нибудь плохое, кому-нибудь навредит.

В подтверждение мыслей неподалёку раздался страшный грохот, за которым последовал крик. Трикси метнулась в ближайший переулок, преодолела несколько проходов и выбежала к месту происшествия, уже готовая наколдовать импульс, который любого собьёт с ног. Сквозь поднявшуюся пыль она увидела разломанный напополам деревянный прилавок. Со всех сторон летели щепки и щекотали нос. Рядом примостился силуэт пони.

— Что случилось? — единорожка едва избежала упавшую откуда-то сверху балку.

— Не знаю, я как раз собралась уходить и уже сложила всё, как вдруг что-то пронеслось мимо и разгромило мой прилавок, — затараторила к счастью не пострадавшая Кэррот Топ.

— Это Сансет. Тебе лучше убраться отсюда как можно быстрее.

Ничего не сказав, земнопони поставила на спину ящик с морковью и поспешила домой.

Когда она скрылась за углом, Трикси почувствовала облегчение и провела копытцем по лбу. Она продолжила обыскивать город и совсем скоро услышала знакомый глухой стук. Идя на звук, Луламун вышла на окраину Понивилля, где застала жёлтую единорожку, которая изо всех сил пыталась преодолеть барьер. Но у неё ничего не выходило, поэтому Сансет разозлилась и бессмысленно пускала в купол магические заряды. Она даже не заметила прихода Трикси, пока та не подала голос:

— Не получится. Мы создавали его втроём и усилили волшебными камнями.

Прянув ушами, Шиммер замерла на месте. Постояв так немного, она исчезла в яркой вспышке. Луламун заозиралась по сторонам и поняла, что жёлтая кобылка сзади, когда её вдруг повалили на землю. Сансет накрыла копытами её рог, намереваясь сломать его, а если не сломать, то заглушить магию. В глазах Трикси сверкнула краснота, и она отшвырнула ученицу принцессы от себя. Недолго думая, две единорожки вновь сцепились и тщетно пытались достать друг друга заклинаниями.

— Здесь мы только шума наведём, — сказала Луламун, вновь отбрасывая Сансет. Жёлтая поднялась на копыта, не желая повторять ошибку, телепортировалась и ударила копытом Трикси по рогу, из-за чего та замешкалась, зациклившись на острой боли, пронзившей голову. Воспользовавшись этим, Шиммер нанесла голубой пони ещё несколько ударов и отправила её есть землю, повторяя приём Винил, который диджей не пожалела использовать на Сансет в своё время.

Выплюнув сгусток крови из горла, Луламун сжалась от боли, будто в приступе перебирая ногами. Она кое-как поднялась, пошатнулась, после чего почва под копытами заходила ходуном, словно от землетрясения. Прозрачный купол толщиной с сантиметров пять-десять приподнялся над землёй достаточно для того, чтобы в щель мог проскользнуть среднего роста пони. Тёмная магия амулета аликорна потихоньку накладывала свои чары на Трикси, поэтому разум единорожки помутился, и, не понимая, что творит, она протащила Сансет по земле и остановила прямо под прозрачной стеной, удерживая барахтающуюся ученицу принцессы телекинезом. Осознав, что купол сейчас всей своей массой опустится на неё, разрубив на две половинки, Шиммер в страхе заверещала и зажмурила глаза, когда перегородка стремительно стала приближаться. В последний момент рассудок Трикси прояснился, и она испугалась самой себя, поняв, что делает, и остановила купол, развеяв телекинез на Сансет.

— Уходи оттуда! — отчаянно закричала Луламун, видя, как прозрачная стена постепенно ускользает из её магической хватки. Она не могла оттащить жёлтую кобылку из-под надвигающегося барьера, призванного защищать, а не вредить — если левитировать Шиммер, то купол она рискует уже не удержать. Однако пребывающая в шоковом состоянии Сансет не могла двинуться с места, она просто смотрела в одну точку и не шевелилась. Трикси кинулась спасать её и почти добежала, оставалось совсем чуть-чуть, но, истощённая энергией амулета, она упала и уже не могла подняться. Что-то помешало обзору Трикси, и голубая единорожка поняла, что это слёзы. Она была уже на грани, и обхваченный магией барьер неумолимо опускался.

— Ну же! Уходи! Скорее, я больше не могу! — надрывалась Луламун, но не могла докричаться до целиком ушедшей в себя пони. Кобылка пересилила себя и протянула ногу, чтобы ухватить Шиммер и вытащить оттуда. Ей удалось взять Сансет за копыто, однако сил, чтобы тянуть, уже не было. Слёзы застилали глаза, и Трикси уже почти ничего не видела. В ней пробудилась ото сна добродушная пони с ранимой душой из далёкого прошлого, которая жила в радости и никогда не знала страданий. Она начала захлёбываться рыданиями от своего бессилия, взвыла от чувства вины, пожирающей её изнутри, и уткнулась носом в грязь, чтобы заглушить плач и чтобы не видеть то, что произойдёт. Магия окончательно развеялась. Купол с грохотом приземлился на место, и в этом оглушающем громком звуке, от которого по земле пошла вибрация, можно было уловить другой, посторонний звук. Хлюпающий звук, обычно бывающий, когда со всей силы давишь на мясо. Но единорожку не просто раздавило, её еще и разрубило напополам, прямо как тот прилавок, который она буквально недавно разрушила. Брызги крови оросили лежащую без сил Трикси, в нос ударил запах свежего мяса, отчего кобылку чуть не стошнило. Это было слишком для пони, никогда ранее не видавшей такой смерти да и вообще смерти. Теперь и она утратила невинность, не просто узрев чью-то ужасную кончину, но и став причастной к этому. Глубоко потрясённая, Луламун боялась двинуться с места и случайно увидеть то, что осталось от Сансет. Она не хотела этого, не желала ей такого конца, вообще не желала ничего плохого. Просто так получилось. Но то, что сделано, уже не вернёшь назад. Трикси свернулась калачиком, обхватив свой хвост передними копытами, и беззвучно зарыдала. Лишь когда оранжевые лучи закатного солнца обдали её теплом, после чего погасли, и наступила темень второй безлунной ночи — лишь тогда единорожка осмелилась встать. Она не могла так просто оставить эту душераздирающую картину, поэтому, сильно трясясь, стала соскребать мясо и убирать две части тела. Когда с остатками Сансет было покончено, когда кобылка вышла за пределы города, чтобы скинуть жёлтую единорожку в реку, течение которой унесет её и похоронит на дне моря или океана, Трикси вернулась в свой фургончик. Она, конечно, могла пойти и в дом, любезно предоставленный понивилльцами, но после случившегося ей нужно было особое место, чтобы побыть в полном одиночестве и как следует постараться, чтобы не лишиться рассудка.

10 глава

Город пробудился рано утром. Жеребята веселились и плескались в лужах, которые остались после небольшого ночного дождя. Рэйнбоу устроила его, потому что совсем забыла о погодных обязанностях и потому погнала пегасов на работу, когда настало тёмное время суток.

Октавия вышла на крыльцо уставшая, но с довольной улыбкой. Она всю ночь работала над своей новой композицией и теперь могла насладиться свежим утренним ветерком. Правда, её слегка смутило то, что ночь была уж слишком чёрной из-за отсутствия луны. Виолончелистка знала о таком редком явлении, как новолуние, но не два дня подряд же. В общем, это безлуние её насторожило, но она не знала, с кем можно это обговорить. Раньше можно было обсудить подобные проблемы с Твайлайт. Раньше…

Октавия вздохнула, отгоняя мрачные мысли, и тут её внимание привлекла пустующая клетка рядом с фургоном. Там уже ошивалась Колгейт, стуча в дверцу, но никто не открывал. Серая кобылка подошла.

— Она… Пропала.

— Да, и я как раз хочу понять, почему, — нахмурилась единорожка, тараня копытами фургон. Вскоре за стеной послышалось недовольное ворчание, и дверь открыла растрёпанная Трикси. Вид у неё был подавленный, а взгляд отрешённо блуждал по пожаловавшим в гости кобылкам, словно её мысли находились где-то далеко, а глаза видели совершенно иную картину.

— Доброе утро! — позитивно сказала Колгейт, а потом вмиг посерьёзнела, — куда, интересно, подевалась Сансет Шиммер?

— Сансет… — глаза Луламун забегали из стороны в сторону, она прочистила горло и замолкла, потупившись, как получивший плохую отметку жеребёнок перед мамой.

— Эм, Трикси? Всё в порядке? — тихо спросила Октавия.

— Конечно! Хотя не совсем. Сансет Шиммер убежала… Да-да, убежала! Я её преследовала, но она была слишком быстра, так что, получается, я её упустила. Ах-хах.

Пока единорожка говорила, она как-то странно качалась, будто вот-вот упадёт, и несколько раз нервно сглотнула.

— Точно всё хорошо? — продолжала допытываться земнопони, которой не нравилось состояние Трикси.

— Может, ты её специально выпустила? — подозрительно спросила Колгейт, но стушевалась, получив осуждающий взгляд от Октавии.

— Просто ночка выдалась трудная, — Луламун было трудно держать себя в копытах, она мелко задрожала, и, чтобы они не увидели этого, быстро захлопнула дверь, чуть не прищемив нос Колгейт.

— Думаю, нужно оставить её в покое, — благоразумно произнесла серая кобылка, — кстати, сегодня ночью ты не замечала на небе чего-нибудь странного?

— Не-а, — ответила единорожка и немного в недоумении пошла прочь. Октавия тоже пошла по своим делам, но вдруг что-то попалось ей под копыта. Она увидела под ногами осколки амулета аликорна, который носила Трикси. Почему она его разбила и выбросила? Таким образом Понивилль останется без защиты!

Поняв, что пони в городе творят, что хотят, и работа совсем не организована, виолончелистка решила было взять инициативу в свои копыта, но совсем забыла, что не сильна в ораторском мастерстве. Тем не менее, она, похоже, единственная, кто осознавал, что деятельность разобщена и идёт, как попало. Этим пони нужен лидер, который организует всю работу, как надо. Вот только где его взять? Кто подойдёт на эту роль? К счастью, Октавия знала подходящую пони, вот только согласится ли она?

— Я? — удивлённо спросила Аметист Стар.

— Ну, ты же видишь, что творится с Понивиллем. Все эти пони… — Октавия покачала головой.

— Их деятельность не организована должным образом, — вздохнула единорожка. После того, как Рэйнбоу спасла её из озера, кобылка несколько дней пролежала в больнице, поскольку очень сильно переохладилась.

— Ты не подумай, никто тебя не заставляет. Как только поправишься, можешь очень нам помочь. Нам всем.

— Как только поправлюсь? Пф-ф, да я чувствую себя на миллион! — фыркнула Аметист. Она загребла копытом землю и сорвалась с порога своего дома, оставив Октавию немного ошеломлённой. Единорожка стрелой промчалась по улице и бодро вспрыгнула на ободок городского фонтана. Походив взад-вперёд, она прочистила горло и засветила рогом, усиливая свой голос:

— Жители Понивилля! Как мы все знаем, мэр нашего города сейчас не в состоянии вести дела, а с лучшим организатором всех времён Твайлайт Спаркл… Случилось ужасное несчастье. Поэтому я решила всерьёз заняться этой проблемой!

После небольшой речи Стар стала носиться по своему импровизированному пьедесталу и выкрикивать поручения. Несколько единорогов убежали на окраину Понивилля укреплять магический купол, пегасы взмыли в воздух и принялись расчищать небо, уничтожая каждую тучку, а земнопони разбежались по своим урожаям.

— Превосходно справляешься, — сказала серая кобылка, подходя к Аметист.

— Ну, вообще-то до того, как Твай приехала в Понивилль, нашим организатором всегда была Аметист Стар, — сообщила Винил, взявшаяся непонятно откуда и вставшая рядом с подругой.

— Правда? Я не знала. Сама ведь недавно переехала, — виолончелистка кашлянула в копыто.

— Хм, вот смотрю я на вас и думаю, чем бы вам заняться? — задумчиво протянула розовая единорожка.

— Пойду магию погоняю, — пожала плечами Винил и отправилась к единорогам.

— Хей, Октавия, как насчет музыки? — предложила Аметист.

— В такое время?

— Ага, а то пони совсем не расслабляются.

— Я подумаю, что можно сделать, — улыбнулась серая пони, чувствуя себя в долгу после того, как упросила Стар организовать работу, — и ещё кое что. Сегодня ночью ты не замечала ничего странного?

— Луны не было. Да, — единорожка нахмурилась и запустила копыто в гриву, — что бы это значило?

В голову не пришло ничего путного, и Аметист сошла с фонтана, который озарил её брызгами. Её позвали, кобылка извинилась перед Октавией и умчалась помогать.

У Трикси не было сил и желания вставать. Она почти всё утро пролежала на одном месте, удивляясь, как ещё не сошла с ума. Вроде всё было в порядке, не считая гнетущего чувства вины, пожирающего ее изнутри. От одной мысли о том, что случилось с Сансет, единорожка начинала трястись сильнее. Трудно было представить, как за полгода жестокой тирании она ни разу не видела чьей-то смерти, но всякое случается. Теперь Луламун познала, каково было всем остальным пони, которые неоднократно глядели на подобное. Каждый такой случай оставлял рану на Эквестрии.

— Я её убила…

Раздался стук, от которого Трикси вздрогнула. Она посмотрела на часы. Было уже далеко за полдень. Открыв дверь, единорожка увидела кучу разноцветных морд, которые вовсе её не обрадовали.

— Как это понимать? — возмущались пони, в основном, единороги. Сквозь небольшую толпу продралась Твинклшайн, держа в магическом захвате осколки красного амулета.

— Трикси, зачем ты разбила амулет аликорна? Его магия лежала в основе всей защиты, ты подвергла город опасности! — строго говорила розовогривая единорожка. Остальные вокруг возмущённо загалдели.

— Эм… Я… — Трикси не знала, что и говорить. Все мысли спутались друг с другом, образовывая путаницу, и единорожка просто открывала рот, но ни одного слова так и не слетело с её губ. Подбежавшая Аметист тяжко вздохнула, прикладывая копыто ко лбу. Поняв, что от Луламун ничего не добиться, орава единорогов пошла прочь от фургончика. Трикси с облегчением вернулась к себе и улеглась на то же место. Впрочем, чувство вины накатило на неё разрушительной волной и смыло всё облегчение. Единорожка дёрнула ухом, улавливая голоса, доносившиеся с улицы.

— …ужас какой-то.

— А я о чем. Ходит сейчас где-нибудь и ищет, кого бы убить.

— Кошмарно. Не стоило её оставлять с этой странной пони.

— На самом деле всё это очень странно. Сначала она исчезла, а потом тот амулет…

— Ну и ну. Может, она тайный агент Селестии? Подозрительно то, что только она может снимать те штуки.

— Блокираторы?

— Да, эти.

— Знаете, я вот думаю…

Однако договорить кобылке не дали. Высунувшись из окна фургона, Трикси заприметила троицу цветочных пони, непринужденно сплетничающих прямо рядом с обсуждаемой единорожкой.

— Страх какой! — вскрикнула Роуз, сквозь копыта глядя на Луламун.

— Пошли вон отсюда! — зашипела Трикси. Это подействовало, и кобылок как ветром сдуло. Но единорожке лучше не стало. Она легла на прежнее место и поджала к себе задние ноги вместе с хвостом. Пусть её оставят в покое. Трикси не хочет никого видеть.

Приятная переливчатая музыка струилась по улице, лаская слух. На площади стояла серая кобылка с чёрной гривой и хвостом, немного завивающимися на концах. Она плавно водила смычком по струнам, создавая прелестную мелодию, которой заслушалось множество обитателей города. Октавия блаженно закрыла глаза и старательно выводила недавно сочинённую композицию. Её движения были медленны и умиротворяющи. Десятки глаз устремились на играющую пони. Под такую спокойную музыку вспоминались былые времена. Когда Эквестрия была прекрасной страной, и все жили без забот. Когда можно было заниматься любимым делом, не боясь, что в дом ворвутся стражники и перевернут всё вверх дном. Когда можно было без проблем гулять с друзьями, не оглядываясь постоянно на небо, боясь увидеть королевскую колесницу. Когда пони не трепетали в страхе, а жили и радовались каждому мигу.

Когда музыка закончилась, раздался дружный топот копыт. Октавия сделала изящный поклон, и, когда аплодисменты стихли, начала играть следующую мелодию.

Купол приподнялся, впуская незадачливую пегаску внутрь. Чуть не врезавшись в единорогов, Дитзи Ду отлетела подальше, виновато улыбнулась и опустилась на землю. Она порылась в седельных сумках, набитых письмами из Кантерлота, а потом замерла на месте, сделав глупую мордашку.

— Ну? — сказала Аметист.

— Что-то случилось? — спросила пегаска, потом её вдруг осенило, — А-а! Новости из Кантерлота. Селестия пока не восстановила рог. Она сидит во дворце и ничего не делает.

— Это хорошо, — выдохнула единорожка. Она кивнула Дитзи, и та отправилась рассылать послания. Единороги укрепили барьер, но их силы против Селестии всё равно были ничтожно малы. Понивилльцы будто ждали какого-то чуда, у них не было конкретного плана, они не знали, что делать дальше, что будет, когда принцесса вновь нагрянет. Просто какая-то странная надежда поселилась в их сердцах. Всегда ведь было так, что если кто-то нуждается в помощи, то он её получает. Хоть пони и понимали, что помощи ждать неоткуда, они упрямо надеялись на счастливый финал этой истории.

Хотя не все разделяли энтузиазма.

Рэйнбоу закончила с погодой, распустила команду пегасов и спустилась к библиотеке. Дома Дэш и Пинки были разрушены, а Рэрити в последнее время была не в лучшем состоянии, и они не могли оставить её одну в пустом бутике, поэтому все втроём в придачу со Спайком жили в дереве-доме. Это сближало их. Места хватало. Пегаска надеялась, что кто-то из них будет дома, ведь ей стало почему-то ужасно скучно и одиноко. Кобылка толкнула дверцу, которая со скрипом отворилась. Внутри было темно. Кто додумался завесить все окна? Внезапно дверь захлопнулась позади, отчего у пони всё похолодело внутри. Осторожно ступая, стараясь ничего не задеть, радужногривая быстро процокала по деревянному полу к месту, где по идее должно было быть окно, нащупала в темноте занавески и отдёрнула их. В помещение проник яркий солнечный свет, и Рэйнбоу заметно полегчало. Она открыла окно нараспашку, чтобы свежий воздух прогнал духоту из комнаты.

— Ну и жарища, — нервно хихикнула пегаска, подставляясь ветру. Немая тишина дома-библиотеки нервировала. Кобылка открыла дверь, чтобы получше проветрить помещение. Она вспорхнула, ненадолго зависла в воздухе, а потом опустилась и пошла по лестнице, как все нормальные пони, чтобы не снести что-нибудь в полёте. Ступеньки протяжно скрипели под ногами. Когда Рэйнбоу взобралась на второй этаж, она опять-таки ничего не увидела из-за за плотно занавешенных окон. Пегаска вляпалась во что-то липкое и чуть не подскользнулась.

— Какого сена? — спросила Дэш и отдёрнули занавеску. Лучше бы она этого не делала. Жидкость, в которую она неудачно обмакнула копыта, оказалась кровью. Красные струйки стекали вниз по ступенькам, и было слышно, как редкие капли стучат по полу первого этажа, просачиваясь сквозь перила. Рэйнбоу пробрало, она взлетела и схватилась за голову передними ногами, тем самым испачкав гриву. Пегаска сглотнула, уняла дрожь в теле и пошла по увеличивающимся лужам крови, которые в итоге привели её к ванной. У двери натекло целое озеро. Дэш боялась открывать эту дверь, её заранее пугало то, что она могла там увидеть. Но она должна была.

Как только створка отворилась, глаза Рэйнбоу расширились настолько, что в них можно было увидеть отражение розовой пони, сидящей в углу на холодном кафеле. Грива Пинки сдулась и выпрямилась, а в глазах стояло такое несчастье, что можно было подумать, будто она все ещё живая. Но кухонный нож, торчащий из груди, опровергал это.

— Нет! — вскрикнула голубая кобылка, бросаясь к ней. Она обняла труп подруги, зарываясь носом в розовую шёрстку, от которой уже не шло тепло, и зарыдала, роняя горячие слёзы, которые смешивались с кровью и потоком устремлялись прочь из ванной. Горечь утраты сменилась злобой, и Рэйнбоу, вытирая перепачканным копытом глаза, затрясла тело Пинки, словно оно могло дать ответ.

— Кто это сделал?! Кто это с тобой сотворил?! Я убью его! — пегаска осознала, что делает, и бережно отпустила мёртвую подругу, а потом схватилась за голову. Вдруг снизу послышался звук захлопнувшейся входной двери, и у Дэш не осталось времени как следует все обдумать. Она закрыла стеклянные глаза Пинки, тихо бросила ей "прости" и в один взмах крыльями оказалась уже на первом этаже. Пегаска быстро выпроводила Рэрити прочь из дома и заслонила собою дверь, прижавшись к ней изо всех сил.

— Рэйнбоу Дэш? — единорожка была немного шокирована таким действием подруги.

— Да? — голубая пони выдавила из себя улыбку.

— О, милостивая Луна! Это кровь? Ты поранилась? Нет, погоди, кто-то другой причинил тебе вред?

— Эм… — пегаска сглотнула, её глаза бегали туда-сюда, как бешеные, но она сосредоточилась, сфокусировав взгляд на кобылке, — это… Клубничный джем! Да, он.

— Не слишком ли он яркий для джема? — поинтересовалась Рэрити.

— Просто краситель, — выкрутилась Рэйнбоу. Нельзя, чтобы Рэрити увидела то, что случилось с Пинки Пай.

— М-м, правда?

— Да. Просто я тут помогаю Пинки испечь кексы, хех. Знаешь, там такой бардак творится, что я не советую заходить. Ты же не хочешь испачкать своё новое платье? Кажется, я переборщила с духовкой, и она немного… Взорвалась, — пегаску понесло, но Рэрити прервала нескончаемый поток слов.

— Хорошо, я поняла. Вы, видимо, очень заняты?

— Ага, — Рэйнбоу быстро закивала головой.

— Тогда я пойду пока проверю Эпплблум и Скуталу, а то Кризалис куда-то подевалась. Как-то не хочется видеть её рядом с девочками.

— Это точно.

— Ладно, я пошла.

Как только Рэрити повернулась, Рэйнбоу пулей влетела в дом, заперла дверь на два замка, приставила к ней стол на всякий случай, закрыла все окна и завесила их, как было раньше. Управившись с этим, Дэш лихорадочно стала соображать, что делать с Пинки. В раздумьях она залетела на второй этаж, где её ждал ненужный свидетель. Завидев радужногривую, Дитзи Ду чуть не свалилась с лестницы, но тут же захлопала крыльями и встала на перила.

— Я просто хотела занести письма, а обнаружила… — пегаска запнулась, заметив, что Рэйнбоу, вся в крови, каким-то странным взглядом уставилась на неё, словно убийца, не успевший спрятать труп. Не самые лучшие мысли насчёт Дэш завертелись в голове кобылки.

— Нет, стой, это не то, о чём ты думаешь!

Но было поздно. Дитзи быстро-быстро захлопала крыльями и вылетела обратно через балкон. Рэйнбоу хотела погнаться за ней, но пегаска пропала из поля зрения. Решив разобраться с ней позже, Дэш вернулась к главной проблеме. Нет, будет неправильно, если она просто все уберёт и спрячет тело. Это ведь действительно похоже на убийство подруги.

— О, сено, что же я делаю? — застонала пегаска, сама не понимая, почему так странно себя ведёт. Возможно, ей просто не хотелось — чтобы сейчас, когда всё в Понивилле относительно наладилось, — ошарашивать друзей и вообще всех понивилльцев ужасной новостью о том, что самую весёлую пони в городе жестоко убили. Или же она… Дэш помотала головой: нет, невозможно!

Поколебавшись и обкусав от нервов все копыта, кобылка всё-таки решила сообщить об этом, но прежде она как следует отмыла кровь с себя и немного прибралась в доме, оставив лужи только на втором ярусе. Затем Рэйнбоу наигранно завопила, что вышло очень убедительно, и вышла на балкон, дрожа. Услышав крик, пони в недоумении повернули головы, некоторые даже подошли поближе, чтобы узнать, в чём дело.

— Там… — Дэш не договорила и сорвалась на плач, который был уже самым настоящим.

— Что случилось? — спросила подбежавшая Рэрити, которая ушла недалеко от библиотеки и задержалась из-за разговора с проходящей мимо пони.

— Сами посмотрите, — выдавила из себя Рэйнбоу. Она закрылась крылом и ушла в глубь библиотеки. Спустя несколько секунд на лестнице уже застыла в ужасе Рэрити.

— Как это произошло? — дрожащим голосом спросила она и сжала губы в тонкую полоску, изо всех сил моргая мокрыми глазами.

— Прости, я соврала. Не хотела, чтобы ты видела. Но ничего такого не думай!

— Что-о-о? Думаешь, я буду тебя обвинять? Ты ведь на такое не способна.

— Не волнуйся. Я обязательно узнаю, кто это сделал, и тогда ему не поздоровится! — Дэш состроила угрожающую морду и стукнула одним копытом об другое.

— Не могу, — пискнула единорожка и выбежала из дома, роняя слёзы. Тяжело дыша, пегаска опустилась и сложила крылья. Она думала, что подруга ей не поверит, но как она могла в ней сомневаться? Рэйнбоу бросила полный тоски взгляд на открытую дверь в ванную.

Ближе к вечеру все понивилльцы знали о случившемся и боялись, что среди них, возможно, завёлся шпион Селестии, который сначала устранит хранительниц элементов, а потом перекинется на остальных. К счастью, Аметист Стар удалось более-менее успокоить жителей города, и вообще, она прекрасно справлялась с ролью организатора.

Пошла третья безлунная ночь. Под покровом темноты Рэйнбоу закопала Пинки на окраине Понивилля, рядом с домиком Флаттершай, вокруг которого пони устроили как бы кладбище. Не было времени на похороны или что-то ещё. Умерших просто засовывали под землю, если от них не оставался только прах.

Вернувшись в библиотеку, уставшая пегаска сразу хотела отправиться спать, но что-то отвлекло её. Со стороны слабо доносился какой то шорох. Дёрнул же Дискорд отодвинуть шкаф и обнаружить ход куда-то вниз. Любопытство стряхнуло с кобылки сон, и она тихо пошла вниз по лестнице. Когда ступеньки кончились, пегаска оказалась в просторном помещении, похожем на подвал. Стены и потолок были грубо выложены серыми камнями, а пол представлял собой просто землю. У стен стояли покосившиеся шкафы с пыльными книгами на полках. В середине на расстеленном покрывале сидела пони, голову которой закрывал чёрный капюшон. Вокруг были расставлены свечи, озарявшие ее мягким приглушённым светом. На специальной подставке стояла старая книга с пожелтевшими страницами, которые переворачивались, поддерживаемые магией. Позади книги было пустое пространство, вдоль и поперёк исчерченное загадочными символами.

— А вот и последний ингредиент пожаловал, — сказала эта пони зловеще спокойным голосом. Она повернулась, и Рэйнбоу узнала в ней Рэрити.

— Что ты тут устроила? — спросила пегаска, подходя ближе и разглядывая подвал. Интересно, а Твайлайт знала о лишней комнате в своём доме?

— Я просто нашла одну любопытную вещь. В этой книге столько всего полезного. Даже воскрешение мёртвых.

— Ого, чёрная магия! Можно использовать её против принцессы. Хотя знаешь, это не очень хорошая идея и… Погоди, воскрешение?

— Именно. Все наши друзья мертвы, и я хочу их вернуть.

— Стоп-стоп-стоп. Этого делать ни в коем случае нельзя! — Рэйнбоу протестующе замахала копытами.

— С чего ты взяла? — спросила единорожка, листая книгу, а затем резко повернулась к подруге, повторяя, — С чего ты взяла, что нельзя?

— Потому что… Это же воскрешение мёртвых… Это безумие! — Дэш попятилась назад, когда Рэрити начала медленно приближаться к ней.

— Безумие? Да брось, безумны сейчас все и каждый. И… Ты только сама подумай… Твайлайт, ЭйДжей, Пинки… Флатти…

— Ну, насчёт Флаттершай мы не знаем. Может, она сейчас сидит где-нибудь в чаще леса со своими зверюшками…

— А как же моя сестра?! — резко прервала единорожка, приперев подругу к стене. Та замолкла.

— Неужели тебе самой не хочется вернуть всех, кого мы потеряли? — уже тише спросила Рэрити, натягивая капюшон и затемняя глаза.

— Вернуть? — на мгновение Рэйнбоу замешкалась, ибо сердце её рвалось на части от одного только упоминания обо всех этих утратах. Однако она мягко отстранила подругу от себя, отказываясь от предложенной ею идеи.

— Я так и думала, — разочарованно произнесла Рэрити и вернулась к своей книге, — Справлюсь сама. Так будет даже лучше. Эх, только для завершения ритуала мне нужна принести кого-то в жертву.

— Какую ещё жертву? По-моему, ты немного не в себе, Рэр, позволь помочь тебе, — осторожно сказала Дэш.

— Я всё думала, кого же? И сегодня ты сама напросилась в кандидаты.

— Это шутка такая? — уже по-настоящему испугалась Рэйнбоу.

— А я что, смеюсь? Ты убила Пинки Пай и заслужила такую судьбу!

Пегаска хотела уйти, но тяжёлая дверь захлопнулась прямо перед носом. Тут же её подхватило магией и бросило в стену. Рэйнбоу упала, ударившись головой, и на некоторое время лишилась сознания. Однако в чувство её привела острая боль в крыле. Дэш истошно завопила, когда окутанное магияеской аурой крыло неестественно выгнулось. Она стала барахтаться, двигая вторым крылом и поднимая пыль, но и его тоже скрутило с противным хрустом.

— Зачем ты это делаешь? Я бы никогда не навредила Пинки!

— Лжёшь!

Снова отвратительный хруст, и в этот раз боль пронзила одно из задних копыт. Рэйнбоу подняла наполненные слезами глаза на подругу, которая была не похожа сама на себя. Её светлая голубая магия потемнела и стала чернее ночи, а мордочка исказилась гримасой злости и отвращения.

— Я ведь твоя подруга, — слабым голосом просипела пегаска, уже ни на что не надеясь.

— Ты предательница! — громко сказала Рэрити. Обхваченные тёмной энергией иглы вонзились в горло голубой кобылки и прошли сквозь её шею несколько раз. Но этого было недостаточно. Единорожка подняла левитацией ножницы, вонзила их в горло подруги и провернула внутри, разрывая плоть. Захлебывающаяся кровью пегаска перестала хрипеть от боли, и её голова откинулась назад, открывая рану, из которой фонтаном била багровая жидкость. Крови оказалось в самый раз для ритуала.

Рэрити настолько увлеклась страданиями Рэйнбоу, что истерично расхохоталась, совсем позабыв про свою главную цель. Она вернулась к книге и стала произносить заклинание. Её глаза начали чернеть, но вдруг яркая вспышка откинула кобылку назад, книга захлопнулась, а знаки исчезли.

С трудом поднявшись на ноги, единорожка оторопела, увидев синюю кобылицу.

— Я не позволю! — громко сказала принцесса Луна, направляя рог на белую пони, которая в ту же секунду издала визг и упала, перестав двигаться.

11 глава

Ночью в Понивилле было пустынно. Пони мирно спали в своих домах и не представляли, что происходит в темноте. Завывающий ветер небрежно гонял по дороге одинокий сухой лист. Тусклые фонари таинственным образом погасли в один миг, и воцарилась полная тьма. Был слышен далёкий топот копыт, но он вскоре затих. Дверь библиотеки распахнулась, обёрнутая синим свечением, и из дома вышла синяя пони-аликорн с развевающейся космической гривой. Она посмотрела по сторонам, прислушалась к звукам ночного города и даже понюхала воздух. Царила мёртвая тишина, нагоняющая мрачности в это уютное местечко. Однако Понивилль уже давно не был спокойным и беззаботным. Даже ветер прекратил свои гонения, принеся сухой лист прямиком к ногам принцессы и оставив там. Чёрное небо выглядело не таким великолепным из-под барьера, делавшего его блёклым. Звёзды не дарили столько света, сколько исчезнувший ночной спутник. Но так надо было.

Глаза Луны медленно изучали контуры соломенных крыш, спрятавшихся в темени. В воздухе витала почти не ощущаемая тревога, но аликорн прекрасно чувствовала надвигающуюся угрозу. Она тяжко вздохнула и вернулась в дерево-дом. У стены лежала Рэрити, укрытая одеялом. Кобылка пошевелилась, открыла глаза. Кровь застыла в её жилах при виде гривы, колыхаемой магическим ветром, но силуэт крылатого единорога был меньше Селестии. Единорожка протёрла глаза, приглядевшись к повелительнице ночи. Она смутно помнила последние события, но это было что-то ужасное. Рэрити осознала, что натворила, и от этого её сердце ухнуло куда-то вниз, а на глаза навернулись слезы. Но она скорее боялась грядущей кары, чем убивалась из-за смерти Рэйнбоу.

Услышав всхлип, Луна повернулась и поспешила успокоить Рэрити:

— Она жива. С ней всё будет в порядке.

— Но как? — изумилась единорожка. Она ведь собственнокопытно искромсала горло подруги вдоль и поперёк. После таких смертельных ран пегаска бы ни за что не осталась в живых.

— К счастью, я вовремя появилась. Жизнь едва ли не покинула Рэйнбоу Дэш, но я успела её вернуть.

Тон принцессы был властен и строг, и Рэрити сглотнула, начиная трястись. Она не знала, что с ней будут делать за использование подруги, как жертвы для ритуала воскрешения.

— Что вы со мной сделаете? Пожалуйста, я не хочу умирать! — всхлипнула кобылка.

Луна сделала большие глаза:

— Никто не собирается прибегать к убийству. Но, думаю, когда столь тяжкому для нашей страны времени придёт конец, тебе придётся ответить за содеянное. И я сейчас не о чёрной магии.

— Рэйнбоу всю оставшуюся жизнь будет меня ненавидеть.

— Она ничего не помнит.

Две кобылы замолчали, задумавшись каждая о своём. Рэрити привстала и поднялась на второй ярус, куда ей движением головы указала Луна. Единорожка увидела спящую Рэйнбоу. Удивительно, что пегаска выглядела отлично после всего перенесённого. Видимо, тут замешана сильная магия. Однако шрамы на шее спящей кобылки всё же остались. Белая пони отчетливо вспомнила, как вгоняла в неё иглы и ахнула, прикрыв рот копытом. Что только на неё нашло? Какая-то странная мысль шевелилась на задворках сознания. Она была почти незаметна, но не давала покоя. Словно ты позабыл что-то очень важное и никак не можешь вспомнить.
"А, точно. Рэйнбоу убийца."
Эта мысль появилась в голове Рэрити посторонним голосом, напугав её полным безразличия тоном, словно прозвучало что-то до жути очевидное. Уши взорвались звенящей тишиной, отдавшейся противным писком в голове. Чужой голос начал назойливо повторять с некими нотками гнева:
"Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу убийца

Рэйнбоу уби…"
Не выдержав давления, Рэрити схватила магией табурет и метнула его в стену. Он разлетелся в щепки с характерным звуком, а на стене осталась вмятина. От удара дремавшая пегаска проснулась, испуганно озираясь по сторонам. Единорожка с до неузнаваемости взъерошенным видом стояла посреди комнаты, а её дыхание сбилось настолько, что она чуть ли не задыхалась. С грохотом табурета об стену исчезла тишина, и теперь белая кобылка не слышала голоса, который потонул в звуках окружающего мира.

— Что? Где я? Нифига не помню. Рэрити, а чего ты творишь?

— Я? Ничего. Прости, что разбудила. И вообще, прости за всё…

Единорожка подбежала и крепко обняла подругу.

— Прости, если только можешь. Я обещаю, что никогда больше не причиню тебе вреда. Хотя что это я, такое ведь не прощается. Лучше не прощай.

— Чего? — усмехнулась пегаска, не понимая, о чём речь.

— Скажи, что последнее ты помнишь?

— Ну, я вернулась домой поздним вечером, а дальше пусто.

— Хорошо, — волнение Рэрити, как копытом сняло.

— Ничего хорошего! Похоже, я быстро отрубилась. Вот как бывает, когда пропускаешь дневной сон.

Рэйнбоу хотела посмеяться, но вышло натянуто, а потом кобылка и вовсе поникла.

— Пойдём! Я уверена, ты будешь рада кое-кого увидеть! — воскликнула единорожка, подбежав к спуску и позвав подругу за собой.

— Ха, только если ты не воскресила Пинки Пай или кого-то из наших друзей, — Дэш вновь попыталась улыбнуться. Получилось не очень, и ей вдобавок пришлось тереть копытами глаза, незаметно смахивая слезинки, проступившие из-за воспоминаний обо всех горьких утратах, что пришлось пережить.

Однако Рэрити не собиралась сейчас падать духом или давать пегаске грустить, поэтому она ободряюще положила ей копыто на плечо и сказала:

— Всё уладится. Вот увидишь. Ты точно не останешься такой кислой, когда увидишь её.

Окрылённая надеждой, которую принесла принцесса, белая кобылка быстро преодолела лестницу и выскочила за дверь. Рэйнбоу как-то заторможенно вышла за ней и не смогла поверить своим глазам.

— Принцесса? Где вы прохлаждались всё это время?! — сразу же возмутилась Дэш.

— Виновата я, что бросила вас, признаю, но поведаю об этом позже. Сейчас будите всех, приближается битва, а я должна ненадолго вас покинуть, — загадочно ответила Луна, не смотря на кобылок.

— Какого сена? Вы опять нас кидаете?

— Нет же! — громко прозвучал голос сумеречной пони. Она не хотела напугать их, но времени на разборки не оставалось.

— Надо всех разбудить.

— Принцесса!

— Послушайте, я понимаю ваше недоумение, но… Сейчас же поднимайте Понивилль и готовьтесь защищаться! Это приказ! — отчеканила аликорн и исчезла в синей вспышке.

Ни слова не говоря, Рэрити тут же бросилась к первому попавшему в поле зрения дому.

— Защищаться? От кого? Посреди ночи? — продолжала возражать пегаска.

— Неужели не ясно? Раз принцесса сказала, значит надо! — крикнула единорожка на бегу к следующему дому и вдруг остановилась на мест, как вкопанная, — ты разве не доверяешь Луне?

— Чт… — запнулась Дэш.

— Королевские приказы вообще не обсуждаются, о чём ты только думаешь? — настал черед Рэрити возмущаться. Стушевавшись, Рэйнбоу сдалась, а затем вскинула крылья и понеслась по улице, как ошпаренная, горланя во всю глотку:

— Вставайте, пони! Настала пора защитить наш родной город!

Спустя некоторое время уже все взбудораженные жители высунулись из своих домов. Причём никто не понимал, что происходит. Разбуженные посреди ночи вяло толкались, зато Трикси, уносимая всей этой встревоженной толпой, выглядела бодрее, чем обычно. Перед понивилльцами выступили сразу аж несколько пони.

— Прошу тишины! — раскатом эха раздался усиленный волшебством голос Аметист Стар. Все как один замолкли, лишь Трикси продолжала что-то выкрикивать, но на неё никто не обращал внимания.

— Спешим сообщить вам радостную новость… — начала Рэрити.

— Принцесса Луна вернулась! — перебила радужная пони и в порыве радости перекувыркнулась в воздухе.

По толпе прошлись восторженные шепотки, а какой-то жеребец с краю выдал:

— Откуда нам знать, что вы говорите правду?

— Я сейчас тебе твоё недоверие знаешь куда засуну! — взвилась Рэйнбоу.

— Просто поверьте нам, — тихо сказала единорожка, и это почему-то подействовало. На недовольного пони зашикали, и он сразу же унялся.

— Так! Принцесса Луна сказала, что грядет битва, и мы должны защищаться! От Селестии, разумеется! — выпалила Дэш и кивнула Аметист, которая заступила на их место и тут же принялась отдавать командования.

После небольшой суматохи все заняли свои позиции. Ждать долго не пришлось. Со стороны Кантерлота, который выглядел издали заброшенным и неприглядным, надвигалась армия из сотен гвардейцев, облачённых в золотые доспехи. Они остановились перед барьером.

— Выкусите! — злобно сказала Рэйнбоу Дэш, видя, что магическую преграду им никак не пересечь. Однако все надежды рухнули, когда откуда-то сверху пролилась тонкая полоска солнечного луча, и стеклянный барьер начал истончаться на глазах, а потом рассыпался на тысячи мелких осколков, как бы единороги ни пытались его поддерживать. Если устремить взор вверх, на фоне тёмного небосвода вдали можно было увидеть белоснежного аликорна с огромными крыльями и гривой, переливающейся цветами северного сияния. С такого расстояния не было видно выражения мордочки Селестии, но предположим, что она ухмыляется.

В ту же секунду армия нагрянула в Понивилль и стала заполонять собой город. Его обитатели рванули на битву, пользуясь тем, что есть под копытами.

— Мало этой твари своей силы, она ещё и армию привела! — сплюнула Рэйнбоу, разозлившись. Она полетела наискосок, одновременно и набирая высоту и отдаляясь от парящей в воздухе принцессы, которая принялась разрушать город, посылая вниз всё новые и новые лучи. Селестия опустилась ниже, накопила достаточно энергии и выплеснула её на Понивилль. Магический удар разрушительной силой прошелся по одной из улиц, оставляя за собой горящий след. Когда пыль рассеялась, от домов на этом проспекте ничего не осталось, кроме начинающих гореть обломков.

Главным преимуществом перед армией, конечно, была магия, которую Селестия ограничила у своих гвардейцев. Пегасы Понивилля атаковали с воздуха, земнопони наносили удары копытами изо всей своей огромной силы, а единороги пускали в ход самые различные заклинания, усиленные драгоценными камнями. Однако понивилльцев было мало, а у армии имелись копья, мечи и хорошая броня, поэтому пони не наносили особого урона, натыкались на острия оружий и падали замертво. Тем более, они не были готовы убивать, в то время как гвардейцы не щадили никого.

Серой кобылке удалось уложить пару врагов вместе с Винил, но когда подруги разделились, и пони-диджей потерялась, у виолончелистки начались проблемы. Сильный удар пришёлся ей прямо в челюсть, и Октавия оказалась на земле. Она еле увернулась от копья, резким движением сбила кобылку-стражницу с ног, но не успела ничего предпринять, поскольку драться особо не умела, как сзади её огрели по голове. Пони вновь упала, глаза застлало кровавой пеленой, а голова загудела. Ничего не видя и не слыша, виолончелистка лежала на земле, ощущая вибрацию от топота копыт и падающих тел. Два врага нависли над ней, и острое оружие было занесено. Но оно воткнулось в чьё-то белое копыто.

Обладательница поврежденной конечности стиснула зубы, подавляя в себе ор от адской боли.

— Винил… Зачем? — прошептала Октавия, видя, как подруга сдерживается, чтобы не дать волю крику.

— Я никому не дам в обиду своих друзей, — процедила единорожка, одним ударом отправляя жеребца в полёт. Затем она повернулась к кобылке, которая хотела на неё накинуться. Скрэтч левитировала лезвие, которое пронзило её ногу, и метнула его в горло врагу. Пони упала, кровь стала бить фонтаном. Помогая подруге подняться, Винил потащила её с поля боя, но им не суждено было покинуть битву. Мимо вдруг пронесся какой-то обезумевший пони с мелкими зрачками. Он остановился неподалеку, и кобылки увидели, что жеребец весь обвешан динамитом. Он топтался на месте, сжимая в копыте какой-то чёрный предмет с красной кнопкой наверху. Прежде, чем Октавия и Винил поняли, что к чему, он нажал на эту самую кнопку.

Посреди битвы прогремел взрыв, унесший жизни нескольких пони, находившихся поблизости.

Бон-Бон отбросило взрывной волной, и она потеряла сознание. Кобылка очнулась, когда на неё вдруг что-то упало с неба. С трудом придя в себя, кремовая пони обнаружила на себе труп пегаса со свёрнутой шеей. Она вскрикнула, сбрасывая с себя тело, и тут же сзади на неё обрушилась куча ударов, однако Бон-Бон устояла и со всей силы лягнула врага задними копытами.

— Сюда! — послышалось со стороны. Кобылка побежала к Твинклшайн, которая устроила вокруг себя щит, куда уже взобралось несколько пони. Оказавшись внутри голубого барьера, Бон-Бон села, ведь она все ещё не оправилась от того взрыва. Под защиту забегало всё больше пони: кто-то отдохнуть и вновь пуститься в бой, кто-то получить помощь. Вот Рэрити перевязывает крыло пегасу, вот с одной стороны забежала запыхавшаяся Кэррот Топ с копьем в зубах, по кончику которого стекает кровь, вот другая кобыла тащит тяжело раненного жеребца, на них накидываются отовсюду враги, но Твинклшайн с усилием расширяет барьер, защищая этих пони и откидывая гвардейцев.

— Я больше не могу! Приготовьтесь! — предупреждает единорожка. Ее рог разгорается всё ярче, щит увеличивается в размерах, оттесняя врагов. Уже невозможно смотреть на яркий свет, исходящий из рога. И вот барьер взрывается, от чего армия принцессы разлетается по сторонам. Твинкл бьётся в судорогах на земле, из раны на лбу сочится кровь, заливая собой расколотый напополам рог. К ней подбегает Колгейт со слезами на глазах.

— Разве тебя не учили пользоваться магией? — сквозь плач говорит голубая пони. Белая кобылка перестаёт барахтаться и больше не двигается. Последняя искра жизни, теплившаяся в ней, угасает.

Бон-Бон продирается сквозь бой, игнорируя крики со всех сторон. За её заднюю ногу вдруг кто-то хватается. Кобылка оборачивается и видит перед собой непонятно что. Половина лица несчастной пони превратилась в мясо, словно кто-то грубо содрал покров шёрстки, а на розовой полоске, свисающей из пустой чёрной глазницы, болтается мятое глазное яблоко.

— Помоги мне, — хрипит бедолага, цепко хватаясь за копыто Бон-Бон.

— Отстань от меня! Уйди! — в ужасе кричит кобылка, стряхивая с себя этот кошмар. Будь это понивиллец, она, несомненно, помогла бы, а тут ещё и вставал вопрос: кто из жителей городка мог такое сотворить?

Кое-как отбившись, кремовая пони выбирается на свободное от борьбы пространство. Она вдруг понимает, что не хочет драться, и идёт в глубь Понивилля. Однако её взгляду предстает полностью выжженная пустошь. Кое-где ещё видны обуглившиеся обломки зданий и скелеты жеребят, оставленных дома. Пламя пожирает их второй раз. Огонь разгорается всё ярче, а Селестия, уничтожившая город, кружит над его останками, как ангел смерти, и истерично смеётся.

Подумать только. Самое дружелюбное место в Эквестрии, родной, любимый Понивилль… Его больше нет. Уничтожен за несколько жалких секунд злой принцессой. За несколько секунд оборвалась его маленькая история, рухнула в один миг.

Бон-Бон обернулась. Всем этим сражающимся пони больше нечего защищать. Бессмысленная битва.

Вдруг прямо над головой прогремел страшный грохот, словно небо упало на землю.

Задрав голову, кобылка изумилась, увидев огромный разноцветный всплеск, разлившийся на тёмный небосвод. Сделав радужный удар, голубая пегаска продолжала нестись вперёд, а вот оглушённая Селестия, не ожидавшая такого поворота, падала вниз.

Аликорн приземлилась прямо у копыт Бон-Бон, распластав крылья.

— Это тебе за Лиру! — не долго думая, кремовая пони пнула бессознательную принцессу.

— Это тебе за Понивилль! Это тебе за всю Эквестрию! Это тебе за наши сломанные жизни!

Сделав три пинка, кобылка наклонилась к уху аликорна и с ненавистью проорала:

— Сдохни уже!

Пони вернулась на поле боя. Ничего хорошего там не наблюдалось. Груда тел лежала в крови, большинство ещё боролось друг с другом, и то тут, то там раздавались взрывы магии, создаваемые единорогами. С воздуха налетела Рэйнбоу Дэш, снося на своём пути половину врагов. Раненная единорожка, в которой с трудом узнавалась Рэрити, тащилась прочь. Ей подошли помочь ещё две пони, и все втроём они покинули битву. Колгейт все ещё сидела над бездыханным телом Твинклшайн, словно ожидая, что подруга вот-вот оживёт. На месте пони, взорвавшего самого себя и других, остался след в земле, и от него до сих пор поднимался дым столбом. Рядом покоились разбитые очки с цветными стеклами и разорванный галстук-бабочка. Из центра битвы выбежала запыхавшаяся Аметист Стар, морщась, когда наступала на правое переднее копыто, которое было выгнуто в другую сторону. Она изо всех сил мчалась куда-то, невзирая на боль. Выпустив заряд магии в занесшего копьё над серой пегаской гвардейца, единорожка ступила на повреждённую ногу, боль резко пошла по всему телу, и она, хрустнув сломанной конечностью, упала и кубарем покатилась по склону.

Взяв в зубы меч, Бон-Бон пошла обратно к Селестии с очевидной целью. Однако, вернувшись туда, кобылка не обнаружила принцессу на прежнем месте.

— Маленькая глупая пони что-то задумала? — прозвучал за спиной едкий голос, от которого кобылку бросило в дрожь.

12 глава

Две фигуры — одна большая, с крыльями и развевающейся гривой, другая маленькая, избитая в бою и до боли в зубах сжимающая меч, — стояли на фоне огромного костра, которым воспылал город. Пламя нещадно набрасывалось на уже обгоревшие тела пони, на остатки жилищ и пожирало их полностью.

Намерения Селестии были ясны, как день, а Бон-Бон точно не хотела оказаться среди обуглившихся чёрных трупов. Внутри всё сжимается. Очень страшно. Но кобылка не отступает и взмахивает оружием. Ещё бы чуть-чуть, и она, возможно, задела бы принцессу, но та словно испаряется. Бон-Бон не удивляется и оборачивается, ожидая атаки сзади, но она следует спереди. Мощный удар копытом, и пони кубарем катится по земле.

Да, конечно. Аликорн хочет её убить, но сначала немного поиграется. Мысленно проклянув Селестию несколько раз, Бон-Бон снова рвётся в атаку. Она не позволит этому тирану продолжать забавляться жизнями пони, отомстит за тех тысяч, а может, даже больше, жеребцов и кобылок, жизни которых она унесла, потешаясь. И самое главное — отомстит за Лиру. Конечно, Эпплджек тут не виновата, она была прощена после того, как погибла, но принесла Понивиллю надежду, обезвредив Селестию на некоторое время.

Эта мысль придаёт кремовой кобылке сил. Сейчас Бон-Бон умрёт. Или же будет биться до конца и в итоге победит. Зажмурив глаза до невозможности, стиснув до адской боли и так ноющие зубы на рукоятке меча, с рвущимся из груди сердцем, обычная кобылка бросается на противника гораздо сильнее себя, который обладает великой силой, и может лишь одним мановением рога прервать жизнь. Бросается, просто потому что хочет защитить тех, кто остался жив, даже незнакомых пони.

Собственный крик закладывает ей уши. Вот и Селестия стоит впереди, улыбается. Несколько мгновений и…

Меч вонзается в грудь аликорна во всю свою длину.

Не веря своим глазам, Бон-Бон вытаскивает из неё оружие с хлюпающим звуком. Лезвие покрыто кровью. Кровь капает из раны, орошая землю красными капельками, затем начинает бить фонтаном. Брызги попадают на кремовую кобылку. Она разжимает челюсти, и меч падает рядом с телом аликорна, белоснежная чистота которого осквернена кровью. Пустые глаза Селестии смотрят в никуда, на губах застывает та дурацкая улыбка, с которой правительница обычно затягивает петлю на шее задыхающегося пони.

Бон-Бон дрожит и начинает беззвучно плакать. Этот день пришёл. Тирании настал конец, и теперь вернётся прежняя Эквестрия, и всё будет как раньше, кроме одного. Вспомнив свою позитивную подругу-единорожку, которая вытворяла странные вещи, пыталась доказать существование каких-то непонятных существ и просто всегда разряжала обстановку своим жеребячеством, Бон-Бон позволила себе мимолетную улыбку, а потом мрачно нахмурилась, когда вспомнила, что сделала с Лирой тирания Селестии. Всегда радостная мятная кобылка стала угрюмой и замкнулась в себе, а потом вовсе сошла с ума и даже кидалась на всех вокруг.

Бон-Бон посмотрела на свои замаранные чужой кровью копыта, которые дрожали. Но дрожь постепенно переходила из вызванной страхом в гневную. Взяв меч вновь, кобылка принялась бесчисленное количество раз втыкать лезвие в труп Селестии. Слёзы полились с новой силой, и она просто села рядом с принцессой, схватившись за голову. Смешанные чувства были у неё. С одной стороны удовлетворение, полученное от мести, с другой отвращение к самой себе за то, что окунула копыта в кровь.

— Ты всё правильно сделала, — послышался знакомый голос. Чьё-то копыто невесомо легло на плечо Бон-Бон. Подняв мокрые глаза, кобылка увидела мятную единорожку, вот только выглядела та как-то мутно, как некачественный снимок, и от неё исходило мягкое свечение.

— Лира? — выдавила из себя земнопони.

— Конечно, а кто ж ещё? — улыбнулась подруга. Бон-Бон ощущала себя очень странно. Что-то тут было не так. Мертвая Селестия лежит у её ног, а пони вокруг продолжают биться как ни в чём не бывало. И Лира ведь тоже мертва. Она не может быть здесь, но стоит и улыбается.

Кремовая кобылка посмотрела на улыбку принцессы, потом на улыбку подруги, потом снова на улыбку Селестии, и снова на улыбку Лиры.

Они были абсолютно одинаковы.

По спине пробежал неприятный холодок.

— До тебя долго доходит, — сказала Лира голосом Селестии. Бон-Бон оттолкнула её, и иллюзия рассеялась. На месте подруги оказалась целая и невредимая принцесса, а на месте мёртвой Селестии лежало тело Лиры, истыканное мечом.

Крик кобылки и хохот аликорна раздались одновременно, заглушая друг друга.

Правительнице надоела эта пони, и она просто свернула ей шею, а сама вновь взлетела над горящим городом. И никак не могла налюбоваться. Созерцание красоты прервал чей-то возглас. Узнав своего старого врага, Селестия соизволила опуститься и сложила крылья, вопросительно уставившись на королеву перевёртышей.

Кризалис была немногословна, лишь прошипела что-то неразбориво и сразу перешла к делу. В белого аликорна устремился ядовито-зелёный луч. Принцесса от неожиданности не успела отразить его. Неведомая сила вдруг стала выжимать её, как губку. Казалось, что жизненная энергия полностью покинет её, и она не выдержит истощения. Не получалось как-то прервать этот процесс: магия королевы перевёртышей впилась в душу и высасывала её. Не успела Селестия испугаться, как следует, как Кризалис с чего-то занервничала, что было ясно видно по её обеспокоенный мордашке. Принцесса, охваченная зелёным светом всё поняла, к несчастью для королевы, и разорвала волшебство.

— Это и был твой план? Забрать мои положительные эмоции? — аликорн вразвалочку подошла к подавленной Кризалис, которая только что отведала злых чувств и была не в лучшем расположении духа.

— Так ведь не бывает! — воскликнула королева.

— Ты о чём?

— У тебя только отрицательные эмоции, и совсем нет положительных. Даже у самых жутких монстров в мире есть малая толика хороших чувств, а ты — чистое зло, превзошедшее всех, самое злое существо во вселенной, настоящее чудовище! Кто же сделал это с тобой? — в глазах королевы читался явный страх, когда Селестия приблизилась достаточно, чтобы гордо стоять над легко побеждённым врагом.

— Не понимаю, — правительница Эквестрии покачала рогом и заинтересованно наклонила голову набок.

— Брось, Селестия, ты не могла вот так просто взять и неожиданно стать злой без всяких на то причин!

— Может, у меня были причины.

— Я знаю только одну пони, способную наслать столь кошмарное проклятье…

— Глупо! — рявкнула принцесса, прерывая перевёртыша, а потом закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула, что было скорее чудачеством, чем реальной попыткой расслабиться, и продолжила более спокойно, — глупо было пытаться забрать мою любовь. Ты могла бы сделать один смертельный удар и покончить со мной, но только зря потратила силы. Ха. Ха. Ха.

Имитация смеха получилась зловещей, в глазах аликорна заиграло убийственное желание, но сегодня был не её день.

— Никто больше не умрёт! — выкрикнула какая-то пони и с быстротой молнии пронеслась между двумя кобылицами, разделяя их радужной линией.

— Ты помогаешь мне? — изумленно спросила Кризалис.

— Ясен пень, что да! — крикнула Рэйнбоу с высоты.

Селестия замешкалась, не зная, кого убить первой — ведь обе эти пони посмели ей помешать творить свою дисгармонию. Но, как говорится, за двумя кроликами погонишься — ни одного не поймаешь. В следующую секунду королева собрала остатки магии, телепортировалась, и принцессе чуть-чуть не хватило, чтобы достать её заклинанием. От пегаски на тёмном безлунном небе остался только радужный шлейф. Такая потеря взбесила аликорна, и она в яростном безумии стала пускать огненные снаряды в уже уничтоженный Понивилль. В конце концов, на месте города осталась впадина, словно от кратера, которая сильно дымилась.

Грива Селестии же теперь горела, вобрав в себя ненависть богини солнца. Огненный монстр взревел, пламя гривы устремилось вверх, стремительно нарастая. Одним лишь взглядом аликорн испепелила некоторую часть пони на поле боя, но ей этого было мало. Жалкие мелкие пони даже не могут противостоять, магия единорогов ничтожна, единственный сильный враг сплоховал и убежал, пока её прикрывала одна из хранителей элементов. Селестии нужен был гораздо более сильный противник, на котором можно было выместить всю свою ярость. И он появился.

На чёрное небо, похожее на бездну, выкатилась вдруг огромная полная луна. Ночное светило медленно поднималось на своё законное место на небосводе среди звезд. От спутника, мерцающего серебристым цветом, прошлись сильные магические волны, пространство вокруг будто бы исказилось, и на секунду солнечной принцессе показалось, будто она спит, но реальность тут же вернулась в прежнее состояние, стоило на фоне луны показаться чёрному силуэту, грациозно раскинувшему крылья. Космическая грива истинной принцессы ночи сверкала и переливалась на лунном свете.

— Вот и встретились, сестрёнка, — прорычала Селестия, специально выделяя последнее слово особым тоном.

Луна плавно приблизилась к полыхающей огнём сестре. На её мордочке читалось плохо скрываемая смесь самых разных чувств: сожаление, сомнение, грусть.

— Как бы я хотела вернуть всё назад, — тяжко сказала принцесса ночи. Она не осмеливалась поднимать взгляд, боясь встретиться с глазами Селестии, которые горели ярче солнца.

Луна вспомнила похожую ситуацию, произошедшую тысячи лет назад, вот только теперь сёстры-аликорны поменялись местами, и зло представляла светлая кобылица, которая должна была нести свет и тепло любящим её подданным. Сейчас сумеречная принцесса полностью прочувствовала это горькое ощущение, когда дорогая и любимая пони обратилась в тёмное существо, и нет никакого другого выбора, кроме как…

Глаза предательски наполнились слезами, но синяя кобылица смахнула их копытом и выставила рог, который начинал набирать энергию. Синяя магия поблекла и приобрела серебристый оттенок. Мощный луч лунного света пронзил небеса, устремившись к белому аликорну. Селестия не мешкала и ответила точно таким ударом. Их лучи столкнулись на середине и разошлись взрывом, сотрясшим воздух. Мерзко хихикнув, солнечная принцесса взмахнула крыльями и с ужасающей скоростью устремилась на сестру. Кобылицы сцепились друг с другом, и Луна ощутила, как начинает задыхаться от огненного жара, исходящего от Селестии. Копыто в золотом полурасплавленном накопытнике упёрлось в грудь сумеречной пони, толкая её назад, которой казалось, что конечность проникла внутрь нее и схватила за сердце, начиная сжимать. С усилием Луна выпустила магический заряд, отогнавший, но не задевший Селестию. Правительница хмыкнула, с её лица не сползало обезумевшее выражение. Она зависла в воздухе, размеренно махая крыльями, и ожидала нападения, но не собиралась нападать сама, ведь ей было интересно, что устроит её младшая сестренка.

Хорошо, что этот бой произошел в воздухе, иначе дерущиеся на земле пони все погибли бы.

Набрав смертоносности так, что заболела голова, Луна бросила непрекращающийся магический поток на сестру. Селестия оградилась огненным щитом, впитавшим атаку. Правительница легко блокировала все удары, не подпуская к себе принцессу ночи, но та не сдавалась и упрямо продолжала обрушивать на неё удары, которые с каждым разом только набирали силы.

Три ночи, которые Эквестрия провела без ночного светила, сумеречная пони набиралась сил от луны, которую погружала за горизонт, пока Селестия не могла осуществлять смену дня и ночи. Так же Луна тайком поднимала вместо неё солнце, чтобы страна не погрузилась в вечную ночь или вечный день, ведь белый аликорн не была способна это делать с надломленным рогом. В конце концов, последний удар пробил защиту Селестии, а следующий за ним поразил её, не успевшую оградиться вновь или хотя бы увернуться, но не убил.

Белая кобылица без сил упала на землю. В ту же секунду её армия бросилась бежать прочь, потерявшая главу, но обессилевшие понивилльцы не преследовали их. Они не считали себя победителями и не праздновали победу, поголовно ложась прямо на землю и теряя сознание, истощённые после битвы. Половина пони погибла, повсюду лежали окровавленные тела, город был уничтожен. В гробовой тишине был слышен чей-то душераздирающий плач.

Бесшумно опустившаяся принцесса, сама ночь, приблизилась к бессознательной сестре с распластавшейся огненной гривой, которая часто и прерывисто дышала. Павший с небес аликорн с трудом разлепила веки. Она даже не могла пошевелиться, настолько сильна была измождённость, настолько разрушительны были усилившиеся атаки сумеречной пони.

— Мне жаль. Мне правда очень жаль, прости меня, — зарыдала Луна, наклонившись и касаясь лба сестры мягко светящимся кончиком рога.

— Не сейчас! — рыкнула Селестия. Синего аликорна словно током шарахнуло, и она отпрянула. Глаза белой кобылицы потемнели и налились настолько тёмной чернотой, что невозможно было смотреть. На Луну глядели две бездонные ямы вместо привычных лавандовых глаз.

— Нет, — прошептала она и потянулась к короне Селестии, но потемневшая магия перехватила его и согнула в обратном направлении. Кость отвратительно хрустнула, синяя пони истошно закричала, а её сестра истерично засмеялась, поднимаясь на ноги. Удар лунной магии не нанёс особого вреда Селестии. Луна почувствовала, как её охватывает отчаяние, когда после ещё одной атаки белая аликорн даже не моргнула, продолжая держать её сломанное копыто и потихоньку выворачивать его.

Вдруг корона Селестии охватилась слабенькой розоватой дымкой, дрожа поплыла по воздуху и опустилась в копыта голубой единорожки. Камень диадемы источал такую же черноту, что и глаза. Потоки тёмной магии стали обвиваться вокруг Трикси, и она услышала невнятные голоса, которые становились все отчётливее и убеждали её надеть корону. Точно такие же голоса кобылка слышала, когда надевала амулет аликорна, но они не были столь громкими. Единорожка обронила корону, и шум в голове прекратился. Отпустив копыто сестры, Селестия угрожающе подошла к Трикси, которая занесла ногу над диадемой:

— Быстро. Отдай.

Единорожка покачала головой и ступила на корону двумя передними копытами, раздавив темнеющий камень. Глаза принцессы потеряли черноту, но продолжали выражать ненависть ко всему живому. Пока правительница была отвлечена на Трикси, её сбил с ног несильный магический удар. Луна повернула голову и увидела приближающуюся Аметист Стар, рог которой разгорелся на кончике дымился. С других сторон с быстротой молнии подоспела Рэйнбоу Дэш и поставила копыта на шею и рог аликорна, прерывая доступ кислорода и заодно не давая пользоваться магией. Подошла Рэрити, неся телекинезом раскрытый блокиратор, блестящий холодной сталью, и защёлкнула его на роге принцессы, которой даже не пришло в голову воспользоваться крыльями, чтобы улететь. Несколько кобылок разобрались с Селестией, а Луна осталась стоять в стороне, поджимая сломанную ногу. Со всех сторон подошло ещё несколько пони и все они отсутствующими взглядами смотрели на обезвреженную правительницу.

— Трикси выяснила, как починить блокираторы, — начала Рэйнбоу, пока остальные в молчаливом недоумении таращились на Селестию. Но продолжить объяснения так и не удалось, поскольку все слишком устали, даже чтобы говорить.

Сумеречная принцесса молча подошла к сестре, грива которой погасла, а также утратила свою подвижность. Проходящий сквозь аликорна магический ветер стих, но прежняя Селестия так и не вернулась. Она злобно клацала зубами, одаривая Луну убийственным взглядом. Смирившись с тем, что в этих глазах она больше никогда не увидит любви, что эта светлая пони больше никогда не улыбнётся своей доброй улыбкой, даря своим подданным солнечное тепло, принцесса ночи горько шепнула "прости" так, что никто, кроме Селестии не услышал, её рог мягко засветился, серебристой лунной магией окутывая аликорна, и жизнь покинула тело белоснежной крылаторогой кобылицы, распавшееся на маленькие искрящиеся звездочки, которые волшебный ветер унёс в бескрайнюю тёмную высь.

Сердце Луны глухо ухнуло вниз, налившись болезненной тяжестью. Подавленно склонив голову, она стала сопровождать уход сестры тихой древней песней, известной только существам, прожившим более тысячи лет. Эта была песня, с которой пони когда-то давным-давно провожали близких в последний путь. Голос сумеречной принцессы мелодично раздавался над притихшими пони, которые, сами того не замечая, подхватили незнакомый грустный мотив. Приглушённо светящиеся искры плавно поднимались к небосводу, образуя столп света.

Когда последняя частичка Селестии исчезла в темном небе, Луна, уронив несколько слёзных капель на землю, тут же их впитавшую, повернулась к пони и твёрдым голосом сказала:

— Тирании пришел конец. Возрадуйтесь.

С отрешённой мордочкой синий аликорн опустила луну и подняла солнце, начав новый день. Но пони не радовались, лишь некий облегчённый вздох прокатился по уставшей толпе. Одна только Рэйнбоу Дэш попыталась улыбнуться, но поняла, что это плохая идея, поймав укоризненный взгляд Рэрити.

Со смерти Селестии и окончания полугодовой тирании прошла неделя.

Принцесса Луна стала единой правительницей Эквестрии, но к королевским обязанностям пока не приступила, пропадая в основном в Понивилле, который начали строить с самого начала. С помощью магии выровняв поверхность, аликорн быстро воссоздавала здания на тех местах, где им и положено быть. Работа кипела вовсю, освобожденные от блокираторов эквестрийцы съехались со всех городов, чтобы помочь заново отстроить Понивилль. После битвы Луна переместила всех пострадавших в Кантерлот, где они мигом вылечились благодаря возвращённой магии.

Погода пришла в норму, ведь пегасы сразу принялись за дело, возвращая тёплое лето в замёрзшую, продуваемую морозными вихрями страну.

Атмосфера, впрочем, царила удручающая. Пони пока не оправились после пережитого ужаса, да и вряд ли они когда-нибудь смогут жить, как раньше. Но Луна поклялась всеми силами вернуть в Эквестрию гармонию, и у неё неплохо получалось.

Стройка маленького городка уже подходила к концу, пони заселялись в свои дома.

Закончив с делами в Понивилле, принцесса вернулась в столицу. Она телепортировалась в отреставрированный тронный зал, где теперь стоял только один трон, украшенный полумесяцем. Витражи все ещё отражали деяния хранительниц утерянных элементов. Может, они были уничтожены, может, Селестия спрятала их там, где никто не найдёт, но элементы всё равно больше не принесли бы никакой пользы.

Вздохнув, Луна цокнула обутым в серебро копытцем об мраморный пол, и бесшумно пошла по ковру, в конце которого, у дверей зала, стояли две кобылки и что-то оживленно обсуждали, периодически показывая копытами на цветные стекла, изображающие победу элементов над Найтмер Мун. На секунду Луне показалось, что вместо её злобной сущности над шестёркой мёртвых хранительниц зависла полыхающая огнем, зашедшаяся безумным хохотом Селестия. Смех сумасшедшей сестры эхом прокатился в голове аликорна, и кобылица вздрогнула.

— О, принцесса Луна! — воскликнула Рэйнбоу, как всегда полная бодрости. Она быстро махала крыльями, то опускаясь, то поднимаясь. Пусть пегаска и выглядела как обычно, но прежнего настроя у неё уже не наблюдалось, как и у Рэрити. Что-то изменилось в них раз и навсегда.

— Как дела в Понивилле? — спросила единорожка.

— Всё уже подходит к концу, скоро вы сможете вернуться домой, — сообщила принцесса, приветливо улыбаясь.

— Принцесса, вы постоянно уклоняетесь от ответа, когда мы спрашиваем о том, что произошло с вашей сестрой. Мы же должны знать правду, — немного недовольно сказала единорожка, прервав так хорошо начавшееся общение.

Луна закрыла глаза, понимая, что таиться больше нельзя. Они имели право узнать. И тогда она начала свой рассказ.

--- семью месяцами ранее ---
Вернувшись из изгнания, Луна сперва решила завершить дело очень давней древности, но совершенно позабыла о нём и всецело отдалась внедрению в современное общество пони, которое прошло успешно. Принцесса, утратившая навыки общения и не умеющая веселиться, вскоре так же полюбилась пони — особенно жителям маленького городка Понивилля, — как и её старшая сестра, что, конечно, не могло не радовать вернувшегося с ночного спутника аликорна.

Дел у неё было немного — Селестия старалась не нагружать сестру обязанностями, но кое-чем Луна всё же занималась. Посещала сны пони. Это было её самым любимым делом, и ей нравилось помогать жеребятам преодолевать свои страхи, которые приобретали форму ночных кошмаров. Помимо посещения снов кобылица иногда бывала и на различных мероприятиях, устраиваемых в Кантерлоте. Со всеми этими новыми ощущениями она совсем позабыла…

Однажды, когда принцесса подняла своё светило на небо, и ночь воцарилась над Эквестрией, она решила разобраться с делом древности раз и навсегда. Шумно взмахнув не такими огромными, как у сестры, но довольно большими для обычных пони крыльями, аликорн поднялась в воздух, наслаждаясь ветерком, приятно обдувающим тело, и плавно, но быстро полетела в сторону Понивилля.

Пролетев над безмятежным спящим городом, она приземлилась на полянку около Вечно-зелёного леса и дальше продолжила путь пешком, сложив крылья. Спустя некоторое время Луна вышла к огромному разлому в земле, через который был перекинут не вызывающий надёжности, ветхий мост, скрипящий от лёгкого ночного ветерка. На другой стороне берега бездонной ямы расположился полуразрушенный замок Двух Сестёр, бывший домом для двух аликорнов до появления Найтмер Мун. Пройдя по шаткому мосту, принцесса вспорхнула на рухнувшую колонну и с этой небольшой высоты разглядела руины. Всё выглядело в точности так же, как и во время изгнания. Луна даже помнила тот кусок потолка, который обрушился вниз, когда она пыталась навредить своей сестре. Он лежал на том же месте, все трещинки были такие же. Спустя тысячи лет замок совсем перестал рушиться, будто застыл во времени. Может, это магия Селестии, хотевшей сохранить это место, остановила дальнейшее разрушение. Но сама солнечная принцесса больше жить здесь не могла, и Луна прекрасно понимала, почему. Смотря на руины некогда прекрасного замка, синяя кобылица старалась отогнать злые воспоминания тёмной сущности, захватившей её, и заполнить себя другими, хорошими воспоминаниями о тех временах, когда они с Тией, будучи юными кобылками, бегали по коридорам этого дворца и веселились. Осмотрев весь замок, принцесса ночи наконец нашла то, за чем пришла. За обломком одной из стен лежала в тени, поблёскивая, золотая диадема, в точности такая же, как та, которая была у Селестии и в древние времена, и есть в нынешние.

— Вот ты где, — сказала аликорн предмету, не утратившему свою красоту, и осторожно взяла его магией. Оказавшись в магическом захвате принцессы, камень, вставленный в корону, начал переливаться красными бликами, и Луна вскрикнула, выронив диадему, потому что ощутила тёмную магию, заточённую внутри. Упав на каменный пол, корона перестала светиться и лишь холодно мерцала издалека. Закусив губу, принцесса неуверенно подошла к предмету и снова попыталась взять его, применяя рог. Неприятные ощущения снова укололи её, но в этот раз аликорн не выпустила корону.

Тысячу лет назад, когда она обратилась в Найтмер Мун, то захотела склонить на тёмную сторону и старшую сестру, но та не поддавалась на уговоры. Тогда королева ужасов решила применить хитрость, создала копию короны Селестии из своей магии и вложила в предмет частичку своей чёрной сущности. Повелительница кошмаров хотела подменить диадему, но не успела воплотить задуманное в реальность и была сослана на луну. А проклятый предмет остался в руинах замка Двух Сестёр.

Именно за этой короной Луна и прилетела, боясь, что кто-нибудь может случайно её обнаружить. Но уничтожить её было непросто, и принцесса озадачилась этим. Вернувшись в Кантерлот, она спрятала диадему, а сама пыталась придумать, как же уничтожить её, ведь если просто сломать корону, то частица Найтмер Мун выйдет наружу и попадёт в другой предмет или хуже: вселится в пони.

Луна целый месяц билась над этой проблемой, но не могла ничего придумать и просто не знала, что делать с проклятым предметом. В одну ночь, когда принцесса окончательно устала, пытаясь найти решение, она как раз совершала переход между библиотекой и своей спальней, а корона плыла рядом по воздуху.

Внезапно дверь одного из гостиных залов отворилась, и оттуда вышли пони в пышных нарядах, которые поклонились ничего не понимающей синей кобылице и пошли по коридору. Из просторного помещения падал яркий свет, и крылатая единорожка недовольно топнула копытцем. Ей, привыкшей к спокойной обстановке, не очень нравились постоянные шумные празднества, проходившие в кантерлотском дворце. Из зала вышла её сестра в великолепном платье и с большой, украшенной кучей драгоценных камней короной, водрузившейся на голову. Зевнув, Луна едва смогла узнать Селестию в этом странном наряде. Обычно она не наряжалась так… Вычурно. Но сегодня, похоже, был какой-то особый праздник. Правда, принцессу ночи не интересовало, какой.

— Фух, эти балы изрядно изматывают, не так ли? — устало улыбнулась синяя пони.

— Это точно, — согласилась светлая, оглянулась на празднество за спиной и увидела вдруг свою обычную корону, парящую рядом с сестрой, — как раз вовремя, а то эта такая тяжёлая и за гриву цепляется.

— Чего? — засыпающий разум Луны не сразу сообразил, в чем дело, как проклятая корона оказалась на голове Селестии, — нет! Стой!

Но было слишком поздно. Едва коснувшись головы белоснежного аликорна, камень засиял красным блеском, а глаза правительницы на секунду наполнились чернотой. Один момент она стояла неподвижно, а потом словно пробудилась от сна. Аура, исходящая от Селестии, переменилась и стала чернее ночи. Принцесса солнца сверкнула рогом, и Луна потеряла сознание.

Очнулась синяя кобылица, уже когда в замке стояла гробовая тишина. Она лежала в коридоре на том же месте, совершенно обессиленная и разбитая, а из-под закрытых дверей зала натекла огромная лужа крови. Ужаснувшись, принцесса ночи толкнула створки, которые тяжело отворилась, являя её взору целый зал, окрашенный кровью. Свет был погашен, столы перевёрнуты, посуда разбита, а самое главное — повсюду лежали изуродованные окровавленные тела пони. В углу испуганно жалась шестёрка элементов, безумно расширенными глазами наблюдая за картиной на противоположной части помещения. Луна ещё никогда не видела столько страха на мордочках пони, но и сама приняла такое же выражение, проследив за их взглядами.

У стены стояла Селестия с раскрытыми крыльями, платье на ней было изорвано, камень на короне из красного стал чёрным, как бывало при сильном буйстве эмоций, грива, как-то косо развевающаяся, растрёпанна, взгляд, направленный на прижатую к стене обхваченной золотистым свечением алебардой заплаканную кобылку, — последнюю из живых, не считая Твайлайт с друзьями, — полон сумасшествия и необоснованной ярости, широкая улыбка, обнажающая зубы, клыки которых немного заострились и стали похожи на те, что были у Найтмер, и довершали образ свежие пятна крови, разбросанные по всему телу. Взмахнув тяжёлой алебардой, правительница одним ударом отсекла рыдающей пони голову, и та покатилась по красным озерцам, утонув в одном из них. Из тела брызнул фонтан крови, под который подставилась Селестия, распушив перья, и стала безумно хихикать, принимая кровавый душ. Тут она заметила ещё одну пожаловавшую на бал гостью в дверном проёме.

Задыхаясь от ужаса, Луна не решилась пройтись по текущим рекам крови и осталась стоять на месте, попыталась использовать магию, но не вышло, и тогда она ощутила, что рог стал тяжелее, чем обычно. Скосив глаза наверх, принцесса увидела странное железное кольцо, крепко засевшее на роге. Точно такие же оковы были надеты на крылья и копыта. Совершенно ничего не понимая, аликорн стала отступать назад, ведь эти непонятные штуковины блокировали всю её магию. Собрав волю в копыто, Луна всё же нашла в себе силы броситься бежать по коридору, а Селестия поспешила погнаться за ней и настигла её уже у выхода. Правительница схватила свою упирающуюся младшую сестру и телепортировалась вместе с ней в гиблые пещеры под Кантерлотом. Принцессе надоело дёрганье Луны, поэтому она вырубила её ударом по голове и обмотала цепями, пока та спала. Вплавив все оковы в стены подземной пещеры, Селестия закрепила цепи мощным замком, тоже блокирующим магию и закрыла его ключом, который только что наколдовала. Повесив ключ себе на шею, она растормошила сестру. С трудом разлепив глаза, Луна очнулась и в размытом пятне перед глазами узнала белого аликорна, но та уже не была прежней. Хмыкнув себе под нос, правительница ушла, оставив сумеречную принцессу одну коротать время в подземелье.

Прознав об особенности проклятой короны передавать темноту каждому, кто её наденет, Селестия каждый день навещала Луну и надевала диадему ей на голову, но собственное заклинание на принцессу ночи не действовало. Спустя полгода она перестала приходить и, похоже, вообще забыла о своей сестре, которая уже была на последнем издыхании. Аликорны — очень выносливые существа, которые могут вполне могут года, а то и десятки и сотни лет прожить без пищи, питья, сна и даже без воздуха, но заблокированная магия значительно сокращала эти сроки до нескольких жалких месяцев.

Лишь раз Селестия пришла, чтобы похвастаться достижением. Она говорила, что её старая ученица, талантливая единорожка, сбежавшая в другой мир, вернулась и под действием короны стала такой же злобной, как и сама Селестия. Впрочем, как и королевская армия, которую правительница тоже подвергла проклятью своей диадемы. Вот почему они беспрекословно выполняли все её поручения, даже если для этого требовалось умереть. Больше старшая сестра не появлялась.

Спустя несколько дней, когда Луна думала, что сейчас уже откинет копыта, действие магии Селестии внезапно ослабло, и она смогла освободиться от оков. Сбежав, принцесса ночи стала набирать силу.

— У меня не было другого выхода, кроме как убить Селестию. Вся темнота из короны полностью перешла в неё, и благодаря короне у неё был нескончаемый запас энергии, но зло пропитало её душу, и её уже нельзя было спасти. Поэтому у Трикси получилось уничтожить корону, ведь вся тёмная магия была в моей сестре. Но так же я должна благодарить и вас, и всех остальных пони, ведь без вас у меня ничего бы не вышло. Спасибо, — поблагодарила Луна, закончив свой рассказ.

— Ну и ну, — выдала пораженная Рэйнбоу и переглянулась с Рэрити.

Заметив, как понуро принцесса склонила голову, единорожка сказала:

— Но вы не должны винить себя, ведь всё это было лишь случайностью.

— Да, не вините себя, — поддакнула пегаска.

В зале повисла тишина, нарушаемая лишь взмахами крыльев радужногривой кобылки.

— Рэр, пошли проведаем наших друзей? — Дэш кивнула в сторону дверей, а затем подлетела к ним, открывая.

— Да, сейчас, — бросила единорожка. Рэйнбоу покинула тронный зал, за окном был виден её радужный хвост. Сыктлая пони тоже хотела уже идти, но Луна остановила её.

— Ты все ещё слышишь их? — строго спросила принцесса. На мордочке Рэрити отразилось недоумение, а затем понимание. Она осторожно кивнула.

— Может быть, это заглушит призывающие убить голоса в твоей голове, — аликорн сверкнула рогом, и во вспышке магии появился листок пергамента с почерневшими уголками, будто его решили сжечь, но тут же вытащили из огня. Листок подлетел к кобылке, и она подхватила его своим телекинезом, поднося поближе.
"Простите, друзья, но я не могу жить в мире, который не умеет улыбаться.

Прощайте.

Пинки Пай"
Слова были написаны немного кривоватым скачущим почерком, какой был у кудряшки. Рэрити выронила предсмертную записку, которая упала к её копытам. Значит, самоубийство? Значит, Рэйнбоу действительно не убивала Пинки?

Принцессы вдруг не оказалось в зале. Голоса, приказывающие убить подругу, вновь зазвучали в голове, пробудившись в полной тишине и одиночестве. Они и правда поутихли, больше не давили так сильно, но не исчезли, и это пугало кобылку. Дрожа, единорожка, попятилась к выходу и выскользнула за двери, а затем и на мост. Громкий стук расписных створок друг об друга заглушил голоса. Нервность Рэрити угасла, как только знакомый радужный силуэт мелькнул в паре метров над мостом, перекинувшимся между двумя башнями замка.

— Эй, что такое? Ты выглядишь… Белее обычного, — пегаска не удержалась от хихиканья, но предусмотрительно сделала смешок в копыто, чтобы ненароком не обидеть подругу.

— Всё хорошо, — натянуто улыбнулась Рэрити. Рэйнбоу зависла рядом, едва касаясь копытами поверхности. Две кобылки направились проведать друзей.

Перейдя мост, они спустились по лестнице и вышли в прекрасный королевский сад, пестривший самыми разными растениями и всеми видами животных. Оживлённое стрекотание насекомых доносилось из кустов, было слышно пение птиц. Сейчас сад выглядел гораздо красивее, чем раньше.

— Флаттершай бы тут понравилось, — грустно сказала единорожка.

— Если бы мы только знали, что с ней случилось, — Дэш задумчиво поглядела на чистый голубой небосвод, не веря, что Флатти тоже мертва. Рэрити подавила воображение, рисующее ей заколоченный намертво дом, внутри которого вот уже полгода лежит труп жёлтой пегасочки. Лежал, если быть точнее. Теперь этот ужасный коттедж уничтожен, и лучше было бы, если бы его не восстанавливали вообще.

Преодолев сад, пони вышли к завитой чёрной ограде. За ней расположились четыре надгробия, каждое из которых украшала небольшая статуя пони, которая там захоронена.

Тела их друзей были утеряны, но могилы были здесь, в Кантерлоте, одновременно и показывая хранительниц элементов. Рэйнбоу представила еще два надгробия рядом, но быстро отогнала эту мысль. Они ведь как-никак пришли почтить память подруг, а не придумывать себе всякие ужасы. Твайлайт, Эпплджек, Пинки Пай и Флаттершай улыбались самыми настоящими улыбками, но были всего лишь вырезанными кусками камня. Две кобылки склонили головы над небольшим кладбищем и запели:

— Когда гармония нагрянет,

Нам счастье, радость принесёт.

Тогда всё зло вдруг в миг увянет,

Покинет нас и прочь уйдёт.

Слова песни о гармонии устремились к небу, пронзая облака и взлетая всё выше, туда, где мерцало созвездие Селестии.

Сутки ужаса

Проишествие в Эпплузе

Биография кошмара

Лучше всяких кьюти-марок

Город Тысячи Мостов

Для Рарити

Сестринское дело

Лавандовый сахар

Зов Додж-Джанкшена

Палитра души