По ком мы голодаем
Глава 5. Дана, а не украдена
Проходят недели и весна медленно уступает место лету. Ты смакуешь тепло, постепенно пропитывающее мир, и теперь, когда выходишь за дверь своего дома, больше уже не надеваешь свой шарф.
Ты узнал, что пони точно такие же существа лета как и ты. Особенно их жеребята, которые убегают из своих домов, как только первый луч солнца выглянет с восточной стороны горизонта, и их родителям приходиться привлечь всю свою хитрость, смекалку, а иногда даже и обычную силу, чтобы затащить их обратно на ночь. Нехитрые радости лета наполняют воздух такими ни на что непохожими запахами как ароматы клубники или свежей травы. Время от времени ты жуешь зеленые травинки или красные ягодки. Это помогает облегчить боль от голода.
Вчера был последний рыночный день в июне. С наступлением лета на рынке стали сновать по-настоящему целые толпы пони. Твои находки теперь покупают очень быстро, и все больше пони машут или улыбаются тебе, едва завидев на площади. Вначале ты думал, что это из-за твоей беспечности, но вскоре тревожное чувство исчезло. Теперь ты пытаешься насладиться солнечными днями, не поддаваясь старому страху.
Это было вчера. Сегодня ты снова идешь в Вечнодикий лес и снова встречаешь Соу Даста у края лесной чащи.
— Это опасно, — говоришь ты. Ты всегда это ему говоришь — это такая небольшая церемония перед началом похода.
— Я знаю, — отвечает он. Перед тем как ты успеваешь возразить, он с бесконечной энергией юности уже уносится вперед, в тени, ждущие вас впереди.
Ты быстро его догоняешь, и вдвоем вы отправляетесь в лес. Проходят часы, нарушаемые только случайной фразой, когда ты указываешь ему на подстерегающие вас опасности или конечную цель вашего похода. Ты уже давно сдался, больше не надеясь, что жеребенок посмотрит на вещи здраво и останется в Понивилле, где безопасно.
И по правде говоря, ты уже не возражаешь против его компании. Чейнджлинги никогда не были одиночками.
Наконец вы выбираетесь на открытое место — широкий и плоский скалистый берег, во многих местах прорезанный поперек потоками воды, превративших окружающую землю в смесь хребтов и оврагов. Такие каньоны чуть ли не самые низкие места во всем этом лесу. Ты останавливаешься на краю одного из них. Соу Даст встает рядом с тобой.
— Что мы ищем?
— Окаменелости, — говоришь ты. — Когда-то давно здесь было море. Кости и раковины его обитателей опустились на дно, и теперь они замурованы в этих скалах, — ты стучишь по камню, разламывая копытом большой кусок белого известняка. Через трещину можно разглядеть десятки маленьких раковин, длинных и широких или тонких, как монеты. Соу Даст, тихо заинтересованно хмыкнув, тоже бьет по камню.
Ты хочешь найти скалу побольше, поэтому еще целый час вместе с Соу Дастом переходишь по оврагам, на дне которых лежат разбитые водой камни. Тебе даже не приходится карабкаться по стенам: за все эти десятилетия в овраги осыпалось столько камней, что теперь забираться наверх можно было прямо по ним. В одном из оврагов ты находишь живого трилобита и древнюю раковину наутилуса; подумав немного, ты выпускаешь трилобита на свободу. Он уползает, продолжая свою охоту.
К обеду все ваши сумки до краев забиты костями древних рыб, листьями папоротников, колючками умерших ежей, древними окаменелыми деревьями и множеством ярко-красных камешков, которые, как настаивает Соу Даст, являются рубинами, но на самом деле, скорее всего, обычный сердолик. В любом случае, ты разрешаешь ему забрать их с собой.
На отдых вы располагаетесь под большой белой акацией, крона которой похожа на веретено. Соу Даст вытаскивает два золотых и, должно быть, вкусных яблока и протягивает одно тебе. Ты из вежливости его принимаешь.
Когда от его яблока ничего не остается, жеребенок вытирает копытом свой липкий от яблочного сока подбородок и глядит на тебя.
— Эй, Джин?
Ты поднимаешь бровь.
— Какое твое настоящее имя?
Ты не ждал этого вопроса. Перед тем как ответить, ты еще раз откусываешь кусочек от яблока.
— Инстар. Я назвался им, когда встретился с самым первым здесь пони. Тогда я все еще был шокирован от того, что с нами случилось, чтобы что-то придумывать. Ему оно послышалось как Джин Стар. С тех пор я его и использую.
— Ах, — Соу Даст посмотрел вниз, на свои липкие от сока копыта. — М-м, хочешь, чтобы я тебе так и звал?
— Все нормально. Джин — имя пони, хоть и немного странное.
— Хорошо, — Соу Даст снова замолкает, но ты замечаешь, что он продолжает глядеть на твое надкусанное яблоко, которые ты держишь в копытах. Ты отдаешь ему яблоко и он в два счета его съедает.
— Тебе хоть когда-нибудь хочется есть? — спрашивает он с набитым ртом.
Всегда. Каждую секунду каждого дня, хочешь ответить ты. Но вместо этого только качаешь головой.
— Чейнджлингам не нужна еда. Мы питаемся чувствами. Существуем на мыслях, особенно эмоциях. Чем они сильнее, тем лучше.
— А-а, — ты не можешь сказать, что он ничего из этого не понял, но и другого сказать ты тоже не можешь. Жеребенок пережевывает яблоко еще несколько раз, а потом глотает. — Для кого эти окаменелости? Я никогда не видел, чтобы на рынке кто-нибудь ими занимался.
— Они не для рынка. Их изучает библиотекарь. И хорошо платит за образцы.
— Здорово, — он разом вскакивает на свои копыта. Ты медленно поднимаешься вслед за ним. — Нам нужно еще набрать?
Ты оценивающе смотришь на его сумки, затем на свои собственные. Ремешки уже режут твои плечи, и ты предполагаешь, что внутри, по крайней мере, есть хотя бы две или три вещи, которые понравятся библиотекарю. Если повезет, у Соу Даста окажется одна или тоже две.
— Думаю, мы закончили, — говоришь ты. — Пойдем домой.
На одну секунду его улыбка испаряется, и удовлетворение, окружавшее его, заменяется острым привкусом чего-то другого. Оно тут же пропадает, оставляя тебя раздумывать, а был ли этот привкус вообще.
Всю дорогу до Понивилля жеребенок идет молча. Только камни стучат у него в сумках. Он не расстроен — ты бы это почувствовал — но желания разговаривать у него нет. Ничего страшного. Ты можешь его понять.
К тому времени, как вы подходите к краю леса, солнце уже низко опустилось. Впереди раздаются крики жеребят, убегающих от своих родителей. В городе потихоньку наступает еще один вечер. Ты останавливаешься. Пройдя еще несколько шагов, Соу Даст тоже останавливается. Потом поворачивается к тебе.
— А Соу Даст это твое настоящее имя? — спрашиваешь ты.
Он кивает.
— Угу.
В этом звуке нет ни лукавства ни какой-либо другой эмоции. Спустя мгновение ты киваешь ему в ответ. Вдвоем вы продолжаете свой путь обратно в город. Дойдя до первой городской дороги, ты прощаешься с жеребенком и направляешься к своей хижине.
Ты не эксперт по части имен пони, но кое-что ты о них все-таки знаешь. То, что они должны что-то говорить об их владельце, о том, кто он есть, или о том, что о нем думают его родители.
В тот вечер ты думаешь очень много.
Наступает осень и деревья красятся в огненные краски. Даже Вечнодикий лес, который нарушает так много законов природы, подчиняется смене времен года. Листья над твоей головой крвавые и золотоые. Точно такие же теперь стали и закаты.
Это прекрасно. Ты несколько часов можешь просто следить за тем, как листья трепещут на ветру. К сожалению, Соу Даст не настолько терпелив.
— Ну давааааай же! — в его голосе ты чувствуешь раздражение. Оно как мокрый песок. — Это скучно. Пошли!
— Еще минуту, — говоришь ты. По утрам теперь стало прохладно, и каждая минута сейчас становиться еще одной минутой, пока солнце будет еще немного греть этот мир. Очень скоро ты снова нацепишь на себя свой шарф.
Соу Даст фыркает в ответ, но тем не менее все-таки усаживается рядом. Он прислоняется к тебе и вскоре вкус раздражения пропадает.
Проходит почти час, прежде чем ты, наконец, поднимаешься на копыта. Соу Даст просыпается и зевает так широко, что его челюсть трещит.
— Сколько ты тут сидел?
— Терпение есть добродетель, — говоришь ты. — Сегодня мы пойдем дальше. Мне нужно, чтобы ты был внимательным. Понимаешь?
Он внезапно настораживается, раздражение на его лице заменяется серьезностью, которую, как ты вспоминаешь, он чувствовал в первый ваш поход в лес.
— Ну да, ага. Что мы ищем?
— Драконьи чешуйки, — еще до того, как он оправляется от услышанного, ты поворачиваешься и идешь в лес.
Часы проходят незаметно. Соу Даст приспособился, и теперь в Вечнодиком лесу ему так же легко, как и тебе. Он преодолевает многочисленные опасности леса с легкостью и умением. Ты понимаешь, что несколько месяцев назад ты, наверное, нарушал какой-нибудь закон или правило, постоянно забирая жеребенка с собой в такое опасное место. Но и потом — начать нужно с того, что полностью законопослушным жителем Понивилля ты никогда и не был. Кроме того, Соу Даст не дал тебе тогда выбора — по крайней мере, ты можешь научить его, как оставаться здесь в живых.
По пути ты объясняешь жеребенку, что драконьи чешуйки взялись от самих драконов. Это он, видимо, и без тебя знает, судя по тому, как он закатывает глаза в ответ на твое изречение, но ты продолжаешь объяснять.
— Пытаться самому сковырнуть чешуйку с тела дракона — очень опасно, — говоришь ты. — Вместо этого мы подождем, пока двое из них не подерутся, а потом подберем сорванные чешуйки.
— А-а, — Соу Даст еще немного пробегает рядом с тобой, осмысливая твои слова. — А как мы узнаем, когда они будут драться?
— Осень — сезон спаривания драконов. Те, что мужского пола, будут бороться за тех, что женского. Нам только надо найти место, где они дрались, а дальше будет легко.
К сожалению, в первой части из этого плана легко не было. Сейчас вы уже несколько часов продираетесь сквозь заросли Вечнодикого леса. Твои глаза, и уши, и нос, все органы чувств обращены только на то, чтобы искать звуки и вкусы боя.
И ничего. Ты останавливаешь у одной низкой горы, одного из предгорий, ведущих в сердце леса. Утром ты мог бы поклясться, что здесь повсюду будут драконы. Но вместо них ты находил только обычное сборище необычных зверей леса, большая часть из которых немедленно удерет, заслышав стук копыт двух пони. Даже здесь, в центре этого лесного водоворота, монстры оказались слишком великодушными, чтобы не попытаться этих двух пони съесть.
— А ты уверен, что здесь вообще есть драконы? — спрашивает Соу Даст.
Больше нет, не уверен. Ты вздыхаешь, поворачиваешься назад и идешь вниз по склону, к тому пути, по которому вы сюда пришли.
— Кажется, нет. Может быть, на следующей неделе, — ты чувствуешь его разочарование, когда ты говоришь эти слова, но поделать тут нечего. Не каждое путешествие в Вечнодикий лес заканчивается успехом.
Проходит время и солнце в небе спускается все ниже и ниже. Тени становятся длиннее, и тишина леса понемногу пропадает, уступая место жужжанию цикад и пению ночных птиц. Ты смотришь на кроны деревьев и улыбаешься.
— Эй, м-м, Джин?
Ты разворачиваешься и видишь смотрящего на тебя жеребенка. Ты чувствуешь его усталость и после секундного раздумья опускаешься на копыта и ждешь, пока он не заберется тебе на спину.
— Спасибо, — шепчет он тебе в ухо.
Мили проходят быстро. Навес листвы над вашими головами становится все тоньше, даже здесь, в самой глубине леса, и всю дорогу до дома ты можешь смотреть за тем, как по небосводу катится красное солнце. Когда оно наконец добирается до горизонта, где-то вдалеке становятся видны шпили самых высоких домов Понивилля.
— Джин?
Ты поворачиваешь голову.
— Да?
— На что похожи чейнджлинги?
Ого. Ты никогда не занимался самоанализом, поэтому вопрос застает тебя врасплох.
— На меня, наверное. В улье все общаются друг с другом мыслями. Мы никогда не остаемся в одиночестве, но друг от друга мало отличаемся. Все, кроме Кризалис.
— Кого?
— Кризалис. Нашей Королевы, — ты закрываешь свои глаза и пытаешься вспомнить ее великолепие, ее безупречие. — Она была нашей матерью и нашим богом. Я не могу рассказать тебе, какой прекрасной она была.
Но кое-как ты все-таки ему рассказываешь. Всю дорогу до Понивилля ты говоришь Соу Дасту о вашей матери, о том, как она вас любила, как все вы любили ее, о том, какая она была сильная, и красивая, и великолепная, и добрая, и мудрая, и терпеливая, и все то, какой должна быть мама. Как больно тебе было, когда ее не было рядом, как ты молил ее дать тебе приказание, когда был с ней. Всю дорогу до дома ты говоришь, говоришь, кажется, столько слов, сколько ты не произнес и за всю свою жизнь. И все они только о ней. Только о твоей маме.
— ...и поэтому мы так ее любили, — заканчиваешь ты спустя какое-то время. Вы стоите на краю города. Соу Даст скрутился к клубок на твоей спине, его копыта крепко спутались с твоей гривой. Это немного больно, но тебе все равно.
— А-а, — это все, что он отвечает тебе тихим и потерянным голосом. Ты чувствуешь какую-то странную эмоцию, которую никогда раньше не ощущал. Она слабая, а на вкус как фруктовое пирожное. Она ударяет тебе в нос, но это приятно.
Как странно. Ты останавливаешься и несколько секунд пытаешься понять, что это. Ты еще думаешь, когда Соу Даст снова тебя окликает.
— Джин?
— М-м?
— Уже темно, — говорит он. Это не совсем так — света еще довольно много, даже несмотря на то, что солнце только что зашло за горизонт. — Можно мне... можно мне остаться с тобой?
Ты раздумываешь.
— Ты хочешь, чтобы я пришел к тебе домой? — ты даже не знаешь точно, где он живет.
Тишина. В конце концов жеребенок качает головой.
— Ну, думаю, вреда не будет, — говоришь ты. — Ты не против того, чтобы спать на диване?
Он фыркает, и этот странный вкус вновь заполняет твой рот. Это радость.
— Нет, все нормально.
Ну, тогда ладно. Ты откладываешь возникшие в твоей голове отговорки и рысью пробегаешь остаток пути до своей хижины. К тому моменту, когда ты открываешь дверь, жеребенок отчаянно старается не уснуть. Ты осторожно укладываешь его на диван. Диван достаточно большой, чтобы сойти за настоящую кровать.
— Спасибо, — бубнит он. Как ты видишь, он проигрывает свою битву со сном.
— Конечно, — отвечаешь ты. Ты уже собираешься уходить, как вдруг что-то начинает тебе колоть, где-то глубоко в твоей голове. Стоя у дивана, ты все думаешь, что это такое, и потом наконец задаешь вопрос, который уже какое-то время не давал тебе покоя.
— Соу Даст?
— М-м? — бормочет он, моргая слипающимися глазами.
— Расскажи мне про своих родителей.
Его глаза вдруг раскрываются. Он не мигая глядит на тебя. Проходят несколько секунд молчания, прежде чем он наконец отвечает.
— Не могу. Я их не помню.
Вот так. Ты все стоишь и ждешь, не скажет ли он что-то еще, но в конце концов его дыхание замедляется, и ни одной его эмоции ты больше не чувствуешь. Ты натягиваешь одеяло на его плечи и идешь к своей кровати.
Соу Даст. Опилки от пилы. Побочный продукт. Что-то, чего не хотели и что потом смели прочь щеткой. Ты несколько часов размышляешь над тем, по какому принципу пони дают имена своим детям, пока тоже не засыпаешь.
Ты не любишь зиму.
Большинство пони ее тоже не любит, но для тебя зима — опасное время. Ты теплокровен, но кровь твоя не такая горячая как у пони. Если земной пони заснет в сугробе, то проснется лишь немного промерзшим. Пегасу вообще не будет холодно. Тебе повезет, если ты вообще проснешься.
Но ты все равно ходишь в Вечнодикий лес, ходишь туда каждую неделю после рыночного дня. Соу Даст не даст тебе остаться дома. Ты укутываешься, нацепляя на тебя сразу несколько шарфов, по ботинку на каждое копыто, шерстяную шляпу, и пробираешься по заснеженным полям леса.
Это первая охота, на которой он будет один.
— Найди сосну, сливу и бамбук; они все растут вместе, — говоришь ты ему. — У этих троих друзей есть своя собственная магия. Даже в самые холодные дни зимы они остаются зелеными и живыми. Будь осторожен, и удачи тебе, — с этим ты усаживаешься на освещенный солнцем валун и ждешь.
Сперва он насторожен, в первый час едва осмеливаясь уйти из твоего виду. Но когда солнце поднимается выше в небе, он отважно продвигается все дальше и дальше, пока деревья полностью не скрывают его маленькую фигурку, и только хруст снега под его копытами раздается в кристально-чистом зимнем воздухе. Через несколько минут затихает и он, и ты остаешься один.
Проходят часы. Ты уговариваешься себя ждать. Он девять месяцев выходил с тобой в Вечнодикий лес. Лучше, чем кто-либо в Понивилле, знал о его опасностях. С ним все будет в порядке.
Но тебя все равно мучают страшные картины. Ты видишь, как он подскальзывается на незаметной обледенелой луже и ломает себе копыто. Ты видишь василиска, который почему-то бродит по лесу, в то время как должен спать, хватающего ничего не подозревающего жеребенка. Ты видишь, как он объедается ядовитыми ягодами. Ты видишь, как он забирается в драконью пещеру.
Все эти картины стоят у тебя перед глазами, и у тебя уходит вся сила твоего духа на то, чтобы не обращать на них внимания. Ты закрываешь глаза и только греешься на зимнем солнце.
В конце концов, когда солнце уже начинает опускаться, до тебя долетает хруст снега под маленькими копытцами. Ты открываешь глаза и спустя несколько минут из-за деревьев выходит Соу Даст. Его седельные сумки набиты сливовыми листьями, сосновыми иголками и бамбуковыми стебельками.
Ты улыбаешься ему.
— Поздравляю.
— Ага, это было не так уж и трудно, — говорит он. Его дыхание сбилось, копыта были покрыты мелкими царапинами, а шкура вымазана в грязи и слякоти. Но он тоже тебе улыбается. — А что, за них хорошо заплатят?
— А-а, несколько битов, я думаю. Но я не об этом, — ты зубами стягиваешь один ботинок и копытом указываешь на бок жеребенка позади свешивающейся с его спины сумки.
Он хмурится и поворачивает голову. Там, на его песочной шкуре, красуется изображение раздвоенной ветки, напоминающее букву "Y" — с двумя короткими кончиками и одним длинным. Жезл поиска. Предмет, наделенный магической способностью находить все потерянное.
Несколько секунд он неотрывно на него смотрит. Его рот раскрывается, и когда он поворачивается к тебе, его глаза полны слез. Вокруг него появляется так много радости, что ты чуть ли не задыхаешься. Тебе хочется смеяться.
Он прыгает вперед и обхватывает копытами твою грудь. Ты тоже заключаешь его в объятия, и по крайней мере несколько секунд вы вдвоем больше не чувствуете холода.
Позже, спустя несколько часов, солнце опустилось и мир окутала темнота. Ты вымываешь последнюю тарелку и направляешься в гостиную. Соу Даст к томе времени уже спит на твоем диване. Он все еще улыбается.
И ты улыбаешься тоже.
Ты заходишь в свою спальню и залезаешь под одеяло. Впереди еще несколько месяцев зимы и собирать сокровища Вечнодикого леса с засыпанной снегом земли становится труднее, но ты все-таки надеешься на лучшее. Как можешь не надеяться после такого дня?
Ты слышишь скрип входной двери, за которым следуют шажки маленьких копытц, стучащих по деревянному полу. Ты выглядываешь за край кровати и видишь там глядящего на тебя Соу Даста.
— М-м, тут холодновато, — говорит он. Это ложь, по вкусу как фрукт, перележавший на солнцепеке. — Можно мне... можно мне поспать с тобой?
Не говоря ни слова, ты откидываешь край одеяла. Он забирается на кровать и тут же сворачивается в мягкий клубок, устроившись рядом с тобой. Он что-то бубнит, уткнувшись мордочкой в твою шкуру, и спустя несколько минут засыпает.
Однажды ты видел бескрайний океан любви, хотя сам стоял в песках одинокой пустыни. Он подло плескался у твоих копыт, а ты пил его любовь словно через маленькую соломинку, жадно выхватывая каждую каплю. Ты крал ее. Она держала тебя в этом мире, эта кража, но и только. Из-за нее ты разве что только не умирал.
Но теперь, когда этот маленький жеребенок лежит у твоего бока, укрытый от темноты ночи, ты плескаешься в целой реке любви. Ты тонешь в ней. Она течет через всего тебя, неукротимая, уносит тебя с собой. Это любовь, которую тебе подарили. Она наполняет все твое существо.
Ты не голоден, больше нет. После такого ты можешь никогда ни по ком больше не голодать.
Теперь у тебя есть любовь. Любовь, которая дана, а не украдена. Твоя любовь.
Если ты захочешь, то можешь вернуть ее назад, и ее станет в два раза больше, и таким образом, океан вольется в самого себя.
Раньше ты едва ли выживал. Но теперь, теперь ты можешь жить. По-настоящему.