Большая тайна самой честной пони

При Лунном Свете

Черная вуаль раскинулась по вечернему небу в преддверии ночи. Пальцы на руках сковывал терпкий холодок. Усталые ноги бесшумно ступали по асфальту. Слева и справа возникали и оставались позади однотипные сельские дома. Многие из них кажутся уцелевшими: все чаще встречаются неповрежденные кровли и заборы, окна в которых сохранилось стекло. Но мы не прекращаем идти дальше. Эплджек понурила голову и почти не смотрит по сторонам. Высоко над нами зажигаются новые звезды, а серебряное сияние луны освещает путь. Вместе с воздухом внутрь проникает чувство отчаянной свободы и осознание собственной слабости пред машиной войны. Возможно, что- то подобное испытывает дезертир, когда сбегает в ночь перед боем. Так или иначе, нам пора остановиться. Дома перестали сменять друг друга, и дорога вновь терялась среди лугов и полей. Я замер на месте и оглянулся. Во всем обозримом радиусе не было даже крохотной светящейся точки. Все больше пространства скрывалось во мраке. Лунный свет растекался по черному небу, но больше не рассеивал тьму вокруг нас. Резко подул холодный ветер и за спиной раздался громовой скрежет. ЭйДжей вздрогнула и обернулась ко мне. Я и сам ощутил самые первобытные чувства, прежде чем догадался, что причиной звука стала захлопнувшаяся железная калитка. Спустя еще мгновение пришло понимание, что она не может быть заперта.
 — Идем, — я посмотрел на Эпл, — проверим что там.
Девушка кивнула, но как только я отвернулся, то почувствовал, как к моим пальцам прикоснулось что-то теплое. Эплджек протянула мне свою руку и наши ладони соединились. Осторожными шагами мы направились к забору с массивными железными воротами и калиткой. Последняя и впрямь не оказалась преградой. Двор, в который мы попали, располагал целым рядом хозяйственных построек. По правую руку находилась сложенная из камня житница, одна из стен которой служила продолжением деревянного забора. Вплотную к ней разместился навес доверху занятый дровами. Низкая длинная постройка с двумя дверьми и дымоходом, стоявшая перпендикулярно житнице, смахивала на летнюю кухню с пристройкой. По центру пространство оставалось свободным и лишь вдалеке проступали очертания небольшого сарая. Слева возвышался большой дом, покрытый шероховатой штукатуркой. По ступеням мы поднялись на высокое крыльцо. Я постучал в крепкую деревянную дверь, ведущую на застекленную веранду. Через несколько минут глухой тишины стало ясно, что с той стороны её никто не откроет. Свежесть воздуха перерастала в холод и пустота в желудке чувствовалась острее. Ноги, утомленные долгим переходом, желали отдыха. От осознания того, что ЭйДжей находится в таком же положении, вдруг захотелось выломать замок.
 — Смотри, сахарок! – радостно, но тихо сказала Эпл и показала рукой на что то.
Девушка указала на силуэт здания, которому я присвоил роль летней кухни. В темноте было сложно разглядеть, что одна из дверей приоткрыта и колеблется по воли ветра. Уже через минуту мы вошли в маленькую комнату с двумя небольшими окнами. Промежуток между ними заняли стол и два стула со спинкой. У стены стоял громоздкий шкаф с кухонной утварью, а в правом дальнем углу расположилась низкая прямоугольная каменная печь, неподалеку от которой была застеленная кровать на железном каркасе. Пол, отделанный досками, заскрипел и напомнил нам снять обувь. Я приметил ворох газет под кроватью и ящик с дровами возле печки, что позволило сразу приступить к растопке. Эплджек закинула шляпу на шкаф, встала у стола и принялась выставлять консервные банки из своей сумки в ряд. Вскоре в печи появился озорной огонек, которому удалось частично развеять мрак. Пламя разрасталось, и нагретый воздух обволакивал замерзшие конечности, а сквозь открытую заслонку в комнату поступало все больше света. ЭйДжей занялась разогревом хорошей порции перловой каши с тушенкой, которую она так и не смогла полюбить. А я более тщательно осмотрел полки шкафа и нашел там все необходимое для скромной сервировки стола.
Я подбросил в печь несколько поленьев и свалился на стул с твердым намерением не вставать ближайшие полчаса. Передо мной была тарелка с горячей кашей, и я собирался насладиться ужином сполна. Чем меньше оставалось места голоду, тем послушней мою голову покидали когда-то буйные полчища тревожных мыслей и сомнений. Казалось удовлетворение древних, но насущных нужд покрыло невзгоды, случившиеся с нами или свидетелями которых мы стали. Но когда я решился поднять глаза на Эплджек, то увидел, что такой подход не станет отрадой сердцу пропитанному честностью, добротой, верностью, щедростью, радостью и магией. Девушка почти не притронулась к своей порции, хоть и не могла быть неголодна. Она смотрела только на меня, будто ждала какой-то помощи или ответов.
 — Прости, ЭйДжей, но сегодня тот случай, когда придется съесть тушенку, — заговорил я, прервав тишину, которую нарушало лишь потрескивание сгорающей древесины.
 — О, богини! Ты и правда такой пустоголовый, сахарок? – резко спросила Эпл.
 — Я думал, что это еще не так очевидно, — усмехнулся я.
На лице Эплджек мелькнуло то ли разочарование, то ли раздражение; краткие эмоции терялись в отблеске пламени и их было сложно различить. Девушка отвернулась, и на несколько минут воцарилось безмолвие.
 — Почему этих людей бросили? – спросила ЭйДжей в замешательстве.
Я догадывался о том, какие мысли гложут Эпл, но до последнего надеялся, что ошибаюсь. Все это время она думала про то, что мы застали, когда заходили в деревню. Тогда синевато-мглистое небо еще не было затянуто тьмой настолько, что бы препятствовать зрению. Первые встреченные нами дома понесли тяжелые разрушения или вовсе превратились в завалы камней на пепелище. По земле были разбросаны куски расколотых кирпичей, шифера; многие заборы и ворота испещрены сотнями мелких пробоин и вмятин от осколков разорвавшихся снарядов. Асфальт на дороге разбит в некоторых местах от попаданий мин. Но самым жутким зрелищем стали кем-то сложенные в ряд несколько трупов у стены дома с провалившейся внутрь крышей. Все это крепко заняло свое место в моей памяти, но страшно предположить какой черной тенью отразилось на сердце Эплджек.
 — ЭйДжей, послушай, — зазвучал мой виноватый голос, — я пытался уберегать тебя от войны. Но остаться в моем доме значило встретить зиму на улице. Последние недели выдались тихими, и мне показалось, что мы сможем спокойно уйти.
Девушка повернулась и одарила меня пристальным взглядом.
 — Прошлой ночью, — продолжал я, — где-то далеко гремели взрывы. Ты даже не проснулась, а я и не догадывался, что все происходило именно здесь. Наверное, глупо извиняться за то, что тебе довелось увидеть, но все же я постараюсь, что бы ты была подальше от такого.
 — Мне довелось увидеть? – повторила Эпл. – Что бы я была подальше?
Эплджек явно что-то возмутило в моих словах.
 — Каких яблок ты объелся, сахарок? Я в полном порядке.
 — Сразу и не заметишь, — ответил я. – А зачем тогда спрашиваешь?
ЭйДжей как-то печально глянула на меня.
 — А разве люди не хоронят своих павших? – спросила она без намека на эмоции.
Мое представление о ранимости цветных обитателей красочной страны пошатнулось. Я сильно смутился от того что увиденное привело Эплджек к такой мысли и что сейчас мне предстоит оправдывать человечество. А пока я пытался подбирать слова, заговорила тишина, ставшая неотъемлемой частью нашего сложного разговора, и реплика её была довольно долгой.
 — Еще полгода назад, — робко промолвил я, — можно было бы посчитать такой вопрос глупой шуткой. А сейчас сама действительность кажется глупой шуткой. Из-за войны живые стали никому не нужны, что уж говорить про мертвых. Но если здесь остались хоть какие-то люди, то они лучше знают, как поступить.
ЭйДжей, казалось, было что сказать, но она не стала продолжать, а только обвела комнату взглядом и о чем-то задумалась. У меня впервые сложилось ощущение, что между мной и Эпл возникла серьезная преграда. Несколько минут я смотрел на рыжие языки пламени в печи и пытался разобраться в собственных мыслях, которые вломились в мою голову шумной, всепроникающей толпой.
 — Я думал, что пони в Эквестрии живут счастливо и… как-то более наивно, — озвучил я свою пошатнувшуюся догадку.
 — Так и есть, — быстро ответила девушка.
 — Но ты как будто уже сталкивалась с подобным, — предположил я.
Уголки губ Эплджек приподнялись в чуть заметной улыбке, а в глазах загорелся огонек воспоминаний.
 — Как думаешь, сахарок, сколько таинственных и злобных монстров сломали зубы о мои копыта? – ЭйДжей выставила руку перед собой и как-то странно посмотрела на свои длинные ровные пальцы.
 — Тебе не нравится? – удивился я, глядя на узкие нежные руки девушки.
 — Хм они милые… — неуверенно оценила Эпл. – Такими (пальцами) я могла бы срывать яблоки, а не сбивать их грубой силой, но навряд ли получилось бы проломить голову чейнджлингу…
 — Нравилось лягаться? – поинтересовался я.
 — Скорее приходилось, — безотрадно ответила Эплджек. – Я ведь живое воплощение элемента Гармонии. Кроме посещения торжеств в Кантерлоте и некоторой популярности у пони, на мне и моих подругах лежит роль главных защитников гармонии в Эквестрии.
ЭйДжей успела немало поведать о простой жизни в своей реальности, но еще никогда не рассказывала о серьезных событиях.
 — Неужели один только вид Дискорда или Тирека затмевает здешние ужасы? – озадачился я.
 — Я бы не сравнивала, — задумалась девушка. – Конечно, если бы элементы не хранили наш рассудок, то шарики покатились бы за ролики уже после пары стычек с ними, но все-таки я была лицом к лицу с врагом, а мою спину прикрывали пятеро лучших пони в мире.
Эплджек прервалась и слегка потупила глаза. На её лице отразилось горькое смирение с безнадежностью.
 — Ты к ним вернешься, — сказал я Эпл. – Ты вернешься лучше чем прежде.
 — Спасибо, что продолжаешь верить, — отозвалась девушка, — но почему ты думаешь, что я стану лучше?
 — Тебе достался строгий учитель – разлука, — произнес я. – Но только с ней ты сполна узнаешь ценность друзей. Ты почувствуешь насколько важно, что бы рядом был кто-то, кто скажет правду, проявит сочувствие, поделится необходимым, весело пошутит и навсегда останется с тобой. С таким другом появится душевная связь, в которой и заключена настоящая магия.
Тоска ЭйДжей сменилась изумлением.
 — А когда это вдруг станет недоступно, — продолжал я, — наступит очень тягостное сожаление. Но вместе с ним придет и переосмысление своих поступков. Оно укажет тебе на твои ошибки и заблуждения – нужно только прислушаться. Одиночество научит дорожить хорошими людьми и обходиться без плохих. И когда ты вернешься, то будешь внимательна к своим подругам, как и они к тебе. Старые трудности окажутся пустяками, и между вами снова наступит Гармония.
 — Ну ты выдал, сахарок, — растерялась Эплджек. – Я не привыкла загадывать на будущее, но твои слова легли рядом с моими чувствами.
Девушка запнулась и пробежалась взглядом по столу. Её смущенный вид показывал, что она стесняется открывать свои чувства. Повисло неудобное молчание, и я решил пойти к печке, что бы у Эпл была возможность разобраться в мыслях. Огонь охватил новые поленья, которые я вбросил, и комната вновь наполнилась светом. За спиной послышался тихий звон посуды. ЭйДжей поднесла ложку с кашей ко рту и задумчиво произнесла:
 — А может карта отправила меня сюда как раз для этого? Что бы я возвратилась такой же заботливой и внимательной как раньше? Или даже… лучше.
Эплджек с большим аппетитом приступила к ужину, а я вернулся обратно за стол.
 — Не знаю, — ответил я. – По-моему, такой способ укрепить вашу дружбу слишком… сложный и рискованный.
 — Ну а что я должна сделать? – сказала Эпл с набитым ртом. – Остановить войну?
Я откинулся на спинку стула и мечтательно посмотрел в потолок.
 — Молодая девушка из магического мира прекращает жестокую войну, — продекламировал я.
Мне неожиданно захотелось представить тот день, когда можно будет снова жить мелочами, зарабатывать деньги, покупать еду в супермаркете, ходить по освещенной фонарями улице и не слышать больше взрывов кроме салюта. Но у меня не получилось.
 — Вот только наша история не знает таких случаев, — мрачно добавил я. – И, боюсь, не узнает.
Прошло совсем немного времени и тарелка ЭйДжей оказалась пустой. Девушка протяжно зевнула и сказала:
 — Идем, сахарок. Надо выспаться перед завтрашним днем.
Эплджек сняла верхнюю одежду и устроилась под одеялом на кровати. А я закрыл заслонку печи, положил куртку в угол и лег сверху.
 — С каких это пор ты любишь спать на полу? – удивилась Эпл.
 — Тут всего одна кровать, — ответил я.
 — На ней достаточно места нам обоим, — настояла девушка. – И либо мы спим на кровати либо на полу.
Я выбрал первый вариант. Едва мое тело коснулось мягкой постели, усталость нахлынула с новой силой и начала заволакивать сознание черной пеленой. Сладостный яблочный запах волос ЭйДжей затмевал непокорное волнение, которое отказывалось полностью меня покидать. На задворках разума еще ютились мысли, но я прислушивался к ним все меньше и вскоре провалился в глубокий сон без сновидений.