Прекрасный и тлеющий мир

Часть Тридцатая: Если тебе станет одиноко

Мне стало очень одиноко. Сразу стало ясно, какой конверт стоит открыть. Но дело было не только в этом.

Мне слегка полегчало, мы направлялись к Лэйни и это будет последняя остановка перед логовом Дискорда. Мы были всё ближе к пропасти и деться было не куда. Неизбежное пугает хуже неизвестного, а если уж неизвестно чего ждать от неизбежного... Торнадо утянуло нас вовнутрь, и теперь начало сжиматься. Глаз бури исчезнет для всех в этом мире, если Вендиго одержат победу. Но даже если мы спасёмся, то скольких ещё предстоит потерять. Я уж молчу о тех пони, которые мне не знакомы. Скарлет, республиканец погибли так неожиданно. Совсем не так, как пони должны умирать. Хотя должны ли пони вообще умирать, неужели мы заслуживаем такой участи? 

После всех жизненных переживаний закрыть глаза и увидеть свет. В чём же тогда смысл? Не думаю, что он вообще есть и вообще я, наверное, не правильно прожила жизнь, в ней совсем не было радости. Все мимолётные мгновения веселья быстро омрачались существующим положением дел. Моя любовь — столь светлая – принесла мне больше всего счастья в жизни, но весь наш с Тэо роман переполнен печалью, хоть и светлой. Вся жизнь до вспышки вируса, да и после прошла в печали, перед моими глазами пронеслась череда бесчисленных страданий и смертей, столько боли было пережито мной. Но я не жалею ни о чём. Разве что о хороших пони, которые погибли.

И от этого мне очень одиноко.

В минуты, когда смерть пытается скинуть меня в пропасть, я чувствую себя менее одиноко, чем тогда, когда смерть становиться медленной и дышит в спину морозным дыханием, напоминая о неминуемой погибели. Сейчас в «Персепшене-2» настоящий дубак. Боу сердиться в кабине пилота, а Ордерли насупился в другом конце вертолёта. Я между ними. Лежу на одеяльце, едва высохшая, но до сих пор дрожащая от холода. Меня вывернуло полностью после стакана порчи и кажется не только физически, но и ментально. Успев многое обдумать, пока блевала, я опять таки пришла к очередному выводу, который мало что поменяет в мире. Единственное, что меняется из раза в раз так это моё отношение к миру. Ничего кардинального. Но подвижки есть.

Так вот, в эти минуты, когда весь мир замерзает, Тэо разжигает пламя внутри меня. И, кажется, сам апокалипсис не сможет остановить меня на пути к помощи другим пони, на пути к спасению Эквестрии. Тэо внушала веру в лучшее, она видела смерть, как путешествие – ещё дорога, по которой мы можем пройти вместе. Она больше, чем моя жизнь, она моя душа. Как недавно выяснилось ещё и в буквальном смысле. Теперь я одна – она ждёт, пока я найду её. И пока моё путешествие не закончится, придётся продолжать в одиночестве.

Я вскрываю конверт.

Привет, солнышко. Я решила, что написать тебе пачку писем на тот случай, если я ослепну, не такая плохая идея. Твайлайт не торопиться выводить тебя из комы, а меня привезли в Кантерлот и теперь даже не получается видеться с тобой.

Это моё первое письмо, так что поддержи меня.

Я не зря начала с того, что сижу сейчас одна в замке. Мне тоже очень одиноко. Хотя и раньше это было полным безумием. Ты рядом со мной, пока я отчищаю твоё сердце от порчи, ты рядом со мной, твоя душа в моём копыте. Тем не менее, ты не слышишь. Нас разделяет бессознательная завеса, за которой твой разум, твои мысли, твоя душа и что самое главное, там ты сама. Я могу поцеловать тебя, но ты не чувствуешь. Но признаться честно, я всё равно касаюсь твоих безжизненных губ, и сердце сжимает тоска по тебе. Даже когда душа на месте, ты не в состоянии сказать мне что-либо, хотя бы один осмысленный взгляд, лёгкое прикосновение... Я сама беру твоё копыто и глажу себя по щеке. Мои слёзы падают на твою ногу и катятся вниз по шёрстке. Ты лежишь глядя в свой собственный мир, и мордочка твоя выражает страдания, печаль и великую скорбь. Через несколько дней меня увезут в Кантерлот, ты останешься там. В лаборатории, в ужасной расщелине. Я схожу с ума. Общество Боу совершенно не спасает. Мне всё также одиноко, рядом она или нет. Лишь порой, когда она рассказывает нечто чрезвычайно увлекательное, удаётся забыть о том, что совершенно одинока сейчас, но стоит слегка призадуматься и я вспоминаю о своём одиноком ожидании.

Я часто плачу лёжа в постели и могу провести так весь день. С тех пор как ты умерла, мне стало мило твоё любимое хобби – придаваться меланхолии. Ты видела в ней особую ценность, для тебя депрессия это мировоззрение, философия и смысл жизни. Ты смотришь на мир глазами, наполненными слезами. В этом твоя маленькая особенность. Порой вспоминаю их – особенности – одну за другой. Будто сумасшедшая – лежу, плачу и вдруг на мордочке проступает улыбка. Лёгкая улыбка, светлой печали. Вспомнила о твоей любви к мороженому. Ты его ела даже, когда потеряла вкус. Так оно тебе нравится. И твоё странное желание коллекционировать лампы. Хотя с чего же ему быть странным? Я ведь всё ещё оставляю свет на ночь. И ты ещё любишь меня. Твоя необъяснимая зависимость, которая делает меня счастливейшей зеброй на земле. Почему ты так меня полюбила? Что такого увидела?

Ты просто сумасшедшая, да и дело с концом. Больная на голову пони. Только такая могла полюбить меня. Ты уж прости, солнышко, но стоило сказать тебе правду. Всё-таки поцеловать проклятое копыто... Это было весьма мило. Хотя нет... Это сейчас мило. Тогда это было, как будто меня освободили. Страх навсегда остаться одной из-за этого дурацкого копыта и совершенно не нужного, как тогда казалось, дара. В итоге и то и другое помогло мне не остаться одной. Но не стоит об этом. Не хочу думать о твоей смерти, о твоих страданиях, когда я вытянула твою душу. Мне куда приятней вспоминать тот вечер, наши танцы, ночь любви и твои наивные зелёные глаза в которых отражались мои. А помнишь наш поцелуй в повозке. И затем ещё один поцелуй. И затем долгая, долгая ночь поцелуев и слёз счастья. 

Вспомнилось, когда увидела тебя в новом штабе «Пути Щедрости». Потерянную и израненную. Ты ещё пыталась тайком выпить зелье лечения. Разве так выполняют обещания? Честно признаться тогда я была испугана, как никогда. Даже после вспышки вируса, когда все погибли и я осталась одна, а в нашем караване поселились найтмервульфы, даже тогда я не была испугана, как тогда когда не увидела тебя в ангаре, со всеми прибывшими. Пони всё прибывали и прибывали, а тебя не было. Мне казалось, что жизнь закончена. Без тебя мне в этом мире больше нечего. Я была готова пойти и лечь в комнате, ожидая прихода смерти, чтобы броситься на твои поиски в ином мире.

Эх, это самое счастливое письмо, что у меня получилось. Все письма до этого были сплошь об одиночестве и о том, что от этого тлеющего мира остаётся лишь пепел. Но даже это письмо приходит к твоей смерти. Потому что к этому всё пришло. Ты умерла, и я осталась одна. Теперь же когда тебя должны разбудить, вернуть к жизни, подходит моё время. Я оглохла и сижу теперь в полной тишине, вскоре должна ослепнуть и даже не знаю, смогу ли, когда-нибудь увидеть тебя. Я долго думала, как спастись от одиночества и, похоже, единственная наша возможность не быть одинокими – это быть вместе. Боюсь только, что такая возможность представиться лишь после смерти. Такое вот очень депрессивное спасение – ждать смерти.

Я отрываюсь от письма. Мои глаза переполнены слезами и жгучей болью, а сердце сжимается от разлуки с ней. И мне больно не от того что я одна – а от того что и она была одна тогда. Я наклоняюсь к письму и смотрю вниз. Там ещё строчки, написанные второпях.

Лэмплок. Моя любимая и дорогая Лэмплок. Моё солнце, моё счастье и моя жизнь. Я увидела тебя. Ты была в пустыне после пробуждения и я дождалась тебя. Я увидела тебя. Но самое главное, ты мне сказала то, что спасло бы меня от одиночества... Ну и пускай я услышала это только теперь, ты всё равно меня утешила. Теперь я смогу утешить тебя. Ты сказала, что все эти пять месяцев ты думала обо мне, хоть и прибывала в мире подсознательного. Даже там ты думала обо мне и любила меня всем сердцем. Так что знай, моё солнце. Когда я лягу в капсулу, все мои мысли будут о тебе, каждую секунду и каждое мгновение, я буду думать только о тебе. Просто вспомни об этом, чтобы не чувствовать себя одинокой.