Торговый дом «Зелёная миля»
Глава 5. Дерьмо и патроны
«Нет надежнее приюта:
Скройся в лес – не пропадёшь, -
Если продан ты кому-то
С потрохами ни за грош...»
Уже несколько часов мы шагали вперёд. С галопа нам уже давно пришлось перейти на шаг, но останавливаться пока было рано. Упорно шагая на север по останкам Трассы, мы хотели как можно дальше уйти от Трейд-Руина, который оказался для нас столь недружелюбным.
Полуденное солнце уверенно пробивалось сквозь облака, нещадно перегревая наши головы.
– Интересно, а почему вообще солнце так сильно обжигает на Пустоши? – Само собой, именно у Трикстера хватало сил на болтовню после изнурительного перехода.
Я с любопытством глядел на младшего брата и раздумывал, не поделиться ли с ним каким-нибудь грузом из своей сумки. Надо бы успеть это сделать до того, как Хаммер опередит меня. Раздумывая так, я полностью игнорировал его вопрос.
В отличие от меня, Лакиган не был осведомлён, как сложно заткнуть Трикстера, когда он разговорится. Поэтому наш обожжённый спутник, недолго думая, подхватил беседу:
– А почему бы и нет? Это же солнце, оно и должно так себя вести.
Обрадованный тем, что кто-то всё же ответил ему, молодой единорог тут же затрещал:
– Но ведь над нами облака! Они должны защищать от жары!
– Да с чего бы? – устройство погоды явно не было сильной стороной Лакигана.
– Раньше же такого не было! До войны облаками закрывали только отдельные участки неба, и только по расписанию, – обрадовавшийся внимательному слушателю, Трикстер уже не мог остановиться. – Я читал в одной старой книге об этом. Раньше погоду делали пегасы, а Принцесса управляла солнцем.
– Ну, даже я знаю, что теперь у нас нет ни пегасов, ни принцесс. И солнце с погодой живут своей жизнью, – лениво ответил Лакиган, он явно не понимал, к чему эта беседа.
– Но ведь получается, что если бы всё небо затянули облаками по такому же принципу, как описано в книге, у нас бы всё время была прохладная пасмурная погода! А это не так!
– Ну, наверное, эти облака, – наш спутник многозначительно посмотрел на небо, – не такие, как были раньше. И потому они по-другому тепло пропускают.
– Именно! – младший брат аж подпрыгнул на месте, что снова заставило меня задуматься, каким бы грузом с ним поделиться. – Я тоже так считаю! Мне кажется, что пегасы, те, которые там, наверху, специально изменили состав облаков, чтобы не оставлять землю без солнечного света.
Трикстер мечтательно посмотрел на небо, и Лакиган, для которого, судя по всему, было непривычно размышлять о природе облаков, последовал его примеру.
Я лишь молча покачал головой. Оба они прекрасно знали, что в сезоны дождей Пустошь надолго бывает промозглой и лишенной яркого солнечного света. И эти сезоны случаются так же хаотично, как и всё остальное. Просто моему брату очень хотелось найти лишний повод поверить в то, что одним пони может быть не наплевать на других.
На самом деле, это не так. И пегасы, похоже, поняли это гораздо раньше остальных.
Благодаря Старику Грину, мы с братьями умели считать, читать и писать. Это был максимум образования, который мог дать заботливый родитель на Пустоши. Наши родные родители, например, не удосужились сделать и этого. Если честно, я не был уверен, умели ли они сами читать и писать… Когда они погибли, Грин, приютивший меня и Хаммера, учил нас наравне со своим родным сыном, Трикстером. Тогда его ещё звали Малыш Смоуки.
Как-то раз, Старик Грин обыскал развалины старой школы. Кроме всего прочего, он нашёл там несколько различных учебников для разных возрастов. Он отдал их нам. Мы вели жизнь одиноких странников, и в минуты покоя у жеребят было не так уж много развлечений. Поэтому ничего удивительного, что мы с любопытством изучали новые книги.
Хаммер первый отобрал себе учебники по математике, физике и, самое главное, прикладной химии. Это во многом определило его увлечения по жизни. Я же выбрал книги по истории. Не думаю, что эти учебники как-то сильно повлияли на меня, но они помогли мне лучше понять натуру пони.
Первым был учебник «современной» истории, повествующий о периоде правления Солнечной Принцессы. Это было занудное чтиво, рассказывающее, как замечательно развился народ пони, стараясь воплотить в жизнь идеалы Гармонии и Дружбы. Это преподносилось как закономерное развитие и воплощение натуры пони. Там очень подробно описывалось, как век за веком пони упорно играли одну и ту же пьесу: «Жизнь в мире и гармонии». Читая это, я задумывался, как столь мирный и дружелюбный народ мог буквально уничтожить цивилизацию и создать выжженную радиацией Пустошь.
Но всё стало понятнее, когда я взял в копыта вторую книгу. Она называлась «Сборник древнего фольклора». В этой книге приводились различные истории и сказания гораздо более древних времён, чем те, что были описаны в первой книге. Перемежаемые различными сухими историческими выкладками, вместе они рассказывали об укладе жизни пони задолго до появления принцесс. И вот там всё было гораздо интереснее. Бесконечные междоусобицы, войны за власть, войны за территорию. Межрасовые конфликты между пони, столкновения с соседними народами. Пони древности не сидели без дела и упорно выбивали себе место под солнцем. С каждым разом они придумывали всё более изощрённые способы истребления своих врагов, но, при этом, война никогда не была их конечной целью. Регулярные войны приводили к развитию технологий, а это, в свою очередь, улучшало условия жизни вообще. Даже полуграмотному жеребёнку, читая эту книгу, было понятно, что выживание и конфликты были основными условиями развития нашего народа. Именно в этой книге, под прикрытием сказок и преданий, давалось описание реальной истории.
Пони всегда жили, не упорядочивая хаос, а просто используя его в своих целях. И, в итоге, это всё вылилось в появление Дискорда. Гораздо позже многие почему-то считали, что пришествие Духа Хаоса было внезапным катаклизмом, который обрушился на ни в чём не повинных пони. Однако же, любому, кто чуть внимательнее взглянет на историю нашего народа, станет понятно, что воплощение Хаоса и Раздора было лишь кульминацией развития пони.
После, когда я перечитывал первую книгу, мне стало понятно, насколько неестественной и фальшивой она была. Именно такой оказалась и вся история пони под правлением Солнечной принцессы.
Думаю, принцесса прекрасно знала хаотичную натуру своих подданных и старалась её удержать всеми силами. Она не учла только одного. Чем сильнее эту натуру сдерживать, тем ужаснее будут разрушения, когда она всё-таки вырвется наружу. И вот, пожалуйста, после веков искусственного сдерживания развития промышленности, пони внезапно развили технологии под угрозой вторжения извне. Но они уже не смогли совладать с этим. Что и привело к появлению выжженной мегазаклинаниями земли на месте цветущей Эквестрии. И уже два века пони бороздят её и больше никак не сдерживают свою разрушительную природу.
А ведь, казалось бы, позволь Селестия развиваться пони самостоятельно, это бы хоть и привело к более жестокому и кровавому ходу истории, но, в итоге, мы бы сохранили цивилизацию. Но история не терпит условного наклонения. Готов поспорить, тысячелетняя принцесса это знала, как никто другой.
Я не скажу, что эти книжки по истории сильно пригодились мне во взрослой жизни. Но когда ты знаешь суть натуры пони и осознаёшь всю вековую незыблемость этих процессов, тебе проще взаимодействовать с окружающими и понимать законы реального мира. Я знаю, что та Пустошь, на которой мы живём – это единственное на что могут рассчитывать пони в конечном итоге. И я живу по её законам. Не по законам довоенных пони, слепо мечтающих о магии дружбы, и не думающих о разрушительных последствиях, к которым могут привести их мечты. И не по законам рейдеров, не уважающих в мире ничего, кроме силы, и часто поступающих даже в урон своему инстинкту выживания. Я знаю, что должен делать, чтобы выжить. Знаю, что пони нужны близкие, чтобы выжить, но ни в коем случае нельзя распространять свою заботу на слишком многих. И я никогда не питаю иллюзий по поводу натуры пони, в отличие от младшего брата.
В своё время Малышу Смоуки достались книжки по литературе. Ведь он был слишком мал, чтобы воспринимать что-то более серьёзное. К сожалению, истории о благородных рыцарях, честных и отважных пони, готовых всегда прийти на помощь ближнему, являются не самым полезным примером для подражания на Пустоши. Мы слишком поздно заметили, насколько сильно они повлияли на него.
Трикстер до сих пор верит, что пони должны помогать друг другу. И что все конфликты можно решить, не прибегая к насилию. Мы с Хаммером уже давно отчаялись его перевоспитать. Наш младший брат такой, какой он есть. И мы будем его защищать, чего бы нам это не стоило. Хотя бы из уважения к Старику Грину. Да и сам Трикстер часто бывает полезен, несмотря на свою наивность. Забавно, что его талант пудрить пони мозги можно считать насмешкой над тем, как он сам себе запудрил мозг верой в дружелюбие пони.
Под беззаботную болтовню младшего брата мы прошли ещё пару часов. Я так отвлёкся на свои мысли, что даже забыл поделиться с ним поклажей. Когда я уже всё-таки собирался это сделать, Трикстер сам остановился и снова посмотрел на небо, а после заявил:
– Не пора ли нам сделать привал, вроде уже темнеет?
Я задумался о том, как много мы уже прошли, но Хаммер решил не размышлять. Он быстро свернул с останков Трассы направо и бодро пошагал к каким-то развалинам. Встав на небольшом пустыре, прямо в центре, Хаммер мигом сбросил с себя все сумки. После чего средний брат безвольно повалился на них, всем видом давая понять, что организацией привала нам придётся заниматься без него. А я ведь предупреждал не перегружать себя!
Несмотря на кажущуюся спонтанность, Хаммер вполне ответственно подошёл к выбору места для ночёвки. Мне сложно было сказать, что это за развалины, но обломки одноэтажных домов и забора межу ними давали хорошее укрытие на ночь. Готов поспорить, попадись что-то такое нам раньше, Хаммер бы упал ещё там.
Сняв с себя все сумки, нам удалось устроиться под чудом сохранившейся крышей какого-то небольшого сарая, от которого осталось только две несущих стены. Съев скромный ужин из сухарей, мы начали обсуждать свои дальнейшие планы.
Весь день наш небольшой отряд упорно шагал по шоссе на северо-запад. Первейшей нашей целью было уйти как можно дальше от рейдеров Бладрейджа, а о конечной цели пути никто не думал. Сейчас пришло время скорректировать наш маршрут. После короткого обсуждения мы решили на следующей же развилке свернуть на запад. В той стороне было несколько небольших знакомых нам поселений, а после них начиналась дорога на юг к Сейф Шелтеру, довольно крупному городу, в котором можно было затеряться на время. Получалось, мы бы сделали небольшой крюк, но это было даже лучше, помогая запутать преследователей, коли такие оказались бы.
Другим вариантом было — свернуть на восток. Основной путь караванов пролегал в той стороне. Рано или поздно мы вышли бы к Трейдинг-Пост, сильно разросшемуся торговому поселению. Но дорога туда пролегала слишком близко к землям рейдеров. В текущей ситуации встреча с ними была ещё более нежелательна, чем раньше.
Пока мы это обсуждали, окончательно стемнело, и ночь полностью вступила в свои права. Мы уже, было, окончательно решили сделать крюк и пойти завтра в южном направлении. Но тут, внезапно, высказался молчавший до этого Лакиган:
– Я смотрю вам, ребят, без разницы куда идти? Почему бы тогда нам всем вместе не пойти в Хёртинг-лэндс? Я сейчас там живу и думаю, таким прожжённым пони, как вы, найдётся место в этом городке.
Я никогда не слышал о подобном поселении и с любопытством взглянул на нашего спутника. Мы провели вместе почти сутки, и, возможно, пора было узнать что-то о нём. Однако два дня без сна не оставляли мне шансов на ведение осмысленного разговора.
Стоило лишь улечься на мой потёртый спальник и положить голову на копыта, как я понял, что начинаю уплывать в мир снов. Сквозь дымку, окутавшую моё сознание, я ещё различал, как Трикстер занялся расспросами:
– Это твоё родное поселение? Никогда не слышал о нём. Мне почему-то казалось, ты родом из Трейд-Руина, так хорошо его знаешь.
– А я и правда родом из Трейд-Руина, – осклабился Лакиган. – Но его я изучил в детстве. Потом я вообще всю Торхувскую Пустошь исходил, пока работал охранником караванов. А в Хёртинг-лэндс осел лишь пару месяцев назад. Сейчас меня там ждёт кобылка, так что, наверное, это теперь мой дом.
Наш спутник поведал историю о том, как пару месяцев назад на караван, который он охранял, напала стая кровокрылов. Их старшего заживо разорвали на куски голодные твари, а он сам не захотел такой участи. Лакиган решил продать свою жизнь подороже. Когда закончились патроны и крылатые монстры подступали прямо к нему, он взорвал зажигательную гранату.
– Сейчас-то я понимаю, что сгореть заживо было бы не сильно лучше, чем оказаться разорванным на куски. Но в тот момент я думал лишь о том, как бы не повторить участь своего начальника, – сказал он с печальной ухмылкой.
Торговец, которого они охраняли, оказался действительно славным пони. Он буквально на собственной спине дотащил чудом выжившего Лакигана до ближайшего поселения. Этот странный пони оставил ему полную плату за работу, хотя их торговый маршрут не был закончен. Мало того, он ещё сразу после битвы пожертвовал обожжённому охраннику экстра-сильное зелье восстановления из личных запасов. Благодаря этому, раненый смог дожить до помощи врача.
Как по мне, так Лакиган что-то недоговаривал. Я ещё не встречал караванщика, который бы так заботился о недееспособных охранниках и, тем более, тратился на них, если собирался просто оставить в первом же поселение.
В любом случае, Лакигану повезло, и вместо того, чтобы сгореть заживо со стаей гигантских летучих мышей, он оказался на попечении лучшего и единственного доктора в мелком затерянном на Пустоши городке.
Именно туда он предлагал нам отправиться, ибо сам успел там осесть и обзавестись, как он выражался, «домом». Уже почти уснув, я услышал милейшую слащавую историю о том, как ему это удалось.
Тем самым врачом оказалась молодая кобылка, которая, в процессе ухода за раненым охранником караванов, воспылала к нему любовной страстью. Само собой, полностью взаимной. «Ещё бы не взаимной. Этот парень должен радоваться, что с таким ожогами на него вообще хоть одна кобылка посмотреть может», – подумал я.
Докторша оказалась дочкой местного мэра, так что никаких проблем с тем, чтобы осесть в этом городе после выздоровления, у Лакигана не возникло.
– Вот так я потерял тридцать процентов кожи, но зато нашёл свою любовь, – подытожил свой рассказ наш спутник под восторженные вздохи Трикстера.
Я не стал у него спрашивать, чего ж он свалил оттуда на заработки при первой же возможности. Мне, конечно, было бы приятно остудить романтичный настрой младшего брата от этой слащавой истории, но сон взял верх, и я спокойно засопел.
Моя очередь быть часовым была ближе к концу ночи. А потом меня сменил Лакиган. Когда я засыпал, то услышал, как он что-то обсуждает с Трикстером. По их интонации я понял, что ничего срочного не происходит, и радостно ухватился за остатки положенного мне сна.
Разбудил меня болезненный тычок в бок. Продрав глаза, я увидел дуло пистолета, уставленное на меня, и облезлую рожу единорога, которая навевала на мысль, что её хозяин недавно искупался в бочке с какими-то химикатами. Этот единорог держал пистолет магией и приказывал мне не шуметь. Тут же другой болезненный удар в голову снова отправил меня в забытье.
Когда я вновь очнулся, моя голова гудела. Едва фокусируя взгляд, я смог рассмотреть, что мы с Хаммером лежим крепко связанные с кляпами во рту и приваленные к стене. Средний брат был без сознания, похоже, его приложили гораздо основательнее, чем меня. Прямо перед нами расхаживали два единорога. Один, заметно моложе, допытывал того, облезлого, который до этого целился в меня:
– Объясни-ка ещё раз, почему мы до сих пор не прирезали этих долбоёбов? Нахрена мы их тут держим?
– Это называется «заложники», мудила! Когда другие двое вернутся, вместо того, чтобы перестреливаться с ними, мы просто заставим их сдаться, чтобы сохранить жизнь заложникам. Потом-то уж, конечно, прирежем всех четверых.
– Может, просто засаду устроим? – не унимался молодой.
– Так меньше риска. Парни эти явно бывалые, сам видишь. Костров не жгли, часового выставляли. Укрылись за этими стенами так, что хрен увидишь в ночи. Хорошо хоть Косая их издалека заметила. Вот же страшная кобыла, как мамка твоя прям, а зырит своими зенками во все стороны разом.
Я повернул голову и чуть в стороне увидел третьего налетчика – дородную кобылу земнопони, которая широко скалилась своим удивительно щербатым ртом на разговор этих двоих. Смотрящие в разные стороны глаза не оставляли сомнений, что это именно её только что упомянули. Начинавшие светлеть облака позволили разглядеть даже метку на её крупе – два глаза разных размеров, направленных в противоположные стороны.
– Повезло ещё, что двое за раз отошли, – продолжал нравоучения облезлый единорог, – так бы ничо не получилось!
«Да, действительно, куда это смылись два других члена нашей компании!» – раздражённо размышлял я.
– Ты только посмотри, какие у него пушки! Чур, мои! – приговаривал, копаясь в моих вещах, закончивший объяснения единорог.
В это время я лихорадочно соображал. Пытался аккуратно выпутаться, выплюнуть кляп, сделать хоть что-нибудь.
– Эй, ты чё там ёрзаешь? – заворчал молодой, – может, тя всё-таки порезать малёха?
Единорог вытащил магией большой нож, который, судя по ржавому виду, последний раз подвергался заточке лет двести назад, и, размахивая им, направился ко мне.
К счастью, приблизиться он так и не успел. Внезапно с вершины находящегося рядом холма раздалось громкое и раскатистое рычание. На замерших единорогов выскочила тень пони. Следом за ней летел окровавленный кусок мяса, напоминающий тушу кротокрыса. Бесплотная тень пролетела сквозь удивлённых пони, а кусок мяса впечатался прямо в круп облезлого налётчика.
В ту же секунду, с вершины слетела огромная рычащая туша. Дикий зверь, размером в два роста пони, на полном скаку снёс молодого единорога. От сильного удара тот отлетел и врезался головой в стену, у которой лежали мы с Хаммером. И тут же зверь набросился на второго единорога, у ног которого валялся кусок мяса.
Пока эта тварь буквально кромсала на куски одного из налётчиков, косая кобыла начала палить по нему практически в упор из автоматических винтовок, притороченных к её боевому седлу. Большая часть её выстрелов попадала в стену около меня.
«Смотри куда палишь, дура тупая!» – промычал я через кляп и, нервно сжавшись, попытался отползти в сторону, чтобы уйти с линии её огня. В этот момент я заметил, что наконец-то очнувшийся Хаммер, навалившись всем телом на прилетевшего к нам единорога, пытается душить его связанными копытами. Вполне возможно, эта мера была излишней, так как после удара о стену молодой налетчик и так не выказывал желания шевелиться.
Видимо, раскосые глаза и связанный с ними талант позволяли этой кобыле лишь видеть малозаметные вещи, но уж точно не вести прицельный огонь. Две очереди, выпущенные в дикого зверя, так и не добили его. Дико взвыв, разозлённый монстр уже был готов броситься на эту косую во всех смыслах кобылу. Он наверняка успел бы разорвать её до того, как подох окончательно.
Друг за другом раздались два выстрела, и сначала из шеи, а потом из головы зверя хлынули фонтаны крови. Уже бездыханная туша повалилась прямо к ногам ошалевшей кобылы. Она с удивлением стала крутить головой, чтобы понять, откуда пришла такая внезапная помощь.
Но долго наслаждаться плодами этой помощи ей не пришлось. Прозвучал ещё один выстрел, и тело кобылы с пробитой головой рухнуло прямо на монстра, погибшего за несколько секунд до неё.
Этим метким стрелком оказался Лакиган, бежавший в нашу сторону с вершины холма. Когда он приблизился, нас уже вовсю пытался развязать Трикстер. Он выскочил с другой стороны развалин, около которых был устроен наш лагерь.
Первым делом Лакиган убедился, что и зверь, и кобыла не подают признаков жизни. Об одном из единорогов позаботился Хаммер. А вот второй, погрызенный выскочившим зверем, оказывается, ещё подавал признаки жизни. Он однозначно был уже не жилец. Его внутренности были разворочены и разбросаны во все стороны, но единорог всё ещё отчаянно хрипел, пытаясь что-то говорить, и хаотично дергал передними ногами.
Лакиган постоял над ним несколько секунд, задумчиво разглядывая. После чего он пробормотал что-то и ещё одним выстрелом оборвал мучения последнего из напавших на нас пони.
Я был в полнейшем шоке от всего произошедшего. Когда с меня сорвали наконец-то опостылевший кляп, я мог только громко и несвязно орать обрывочные фразы. Мне еле-еле удалось выговорить что-то вроде: «Что, блядь, это было?» – и: «Где вы шлялись?»
Поняв, что в ту же секунду никто не порадует меня подробнейшим отчётом, я, разминая затёкшие ноги, поковылял в сторону своих седельных сумок, в которых уже успели покопаться. На самом дне мне удалось откопать нетронутую фляжку с виски, специально хранившуюся для особых ситуаций. Разумно рассудив, что сейчас именно такая, я влил в себя несколько обжигающих бодрящих глотков.
Пока я пил, ко мне подошёл Лакиган и попытался было ухватиться зубами за горлышко. Я сначала подумал зажать этот успокоительный напиток, ибо имел сомнения, заслуживают ли его пони, бросившие свой пост. Но потом я заметил, что он сам ещё не отошёл от боя, и его бьёт мелкая дрожь. После чего, разжав копыта, позволил-таки приложиться.
Когда рядом с нами уселись Хаммер и Трикстер, я наконец-то услышал объяснение всему произошедшему.
Оказывается, когда я засыпал, Лакиган услышал какие-то шорохи. Он сообщил проснувшемуся Трикстеру, что пойдёт проверить. но любопытный единорог не смог долго усидеть и увязался за ним следом.
Как выяснилось, звуки издавал охотящийся яо-гай. Это тот самый мутировавший медведь, который ворвался на нашу стоянку. Лакиган сначала хотел попытаться убить его до того, как он унюхает всех нас. Но тут зверь нашёл себе жертву попроще. Тушка кротокрыса стала его утренней трапезой. Лакиган же, поняв, что нападение оголодавшего яо-гая нам пока не грозит, предложил Трикстеру тихо ретироваться, по-быстрому поднять нас и уйти куда подальше.
Но когда они направились обратно, то с вершины холма заметили, что на наш лагерь внизу напали несколько пони, а я и Хаммер уже были связаны.
– Договариваться с ними было не резон, пока они держали нож у вашего горла. А перестрелять троих разом точно бы не получилось. Вот я и предложил малому выманить зверя магией, – делился соображениями наш обожжённый спутник.
– Мой телекинез не работает слишком далеко, но зато он не такой яркий, чтобы зверь сразу заметил, откуда магия, – начал рассказывать Трикстер. – Я схватил у него кусок мяса и потянул в сторону нашего лагеря. Было так страшно, что яо-гай бросится на меня, и я сотворил тень, чтобы отвлечь его, а потом запустил мясо в след за тенью.
– Нет, ну вы представляете! Я сотворил иллюзию и одновременно обособленно работал телекинезом! – довольный единорог практически скакал возле нас.
Я, конечно, мог разделить эмоции младшего брата. Творить по несколько заклинаний за раз было для него крайне сложно. И тот факт, что в последнее время у него это получалось всё чаще, не мог не радовать.
Но в данный момент меня волновал несколько иной аспект их истории:
– Да вы там обдолбались, что ли, оба? Натравить на лагерь грёбанного яо-гая? А если бы он и нас погрыз?
– Вы лежали и не шевелились, а значит, на вас он обратил бы внимание в последнюю очередь, – невозмутимо рассуждал Лакиган. – Мне нужно было отвлечь напавших на лагерь, а дальше я бы уже смог в суматохе добить и выживших, и зверя.
– Так же ведь и получилось, в конце концов? – своей вопросительной интонацией он как будто ждал от нас одобрения, – Не переживай, мне уже приходилось охотиться на яо-гаев, я знаю их повадки! Так что, я просто действовал по обстоятельствам…
– Да ты охреневший псих! – заявил я, сам до конца не понимая, сказал я это с одобрением или же нет.
Лакиган лишь многозначительно посмотрел на меня и вновь потянулся к моей фляжке.
«Действовал по обстоятельствам… примерно так же, как когда взорвал себя на зажигательной гранате? – рассуждал я. – Этот парень, похоже, тот ещё отморозок».
Когда мы все отошли от переживаний, то начали собираться. Тела налетчиков были обобраны, а их немногие пожитки честно поделены с Лакиганом. Он даже заикнулся о том, чтобы разделать убитого яо-гая. Типа, шкура и мясо могли бы пойти на продажу. Однако мы с братьями не были любителями мясной диеты, и никто не горел желанием тратить время и помогать ему с разделкой туши. Меня так вообще передёргивало от одного взгляда на неё.
Нет, честно, подобные штуки меня привлекают только в виде украшений в барах. А вовсе не тогда, когда они страшно рычат и разрывают пони на куски в метре от меня.
Так что мы оставили все тела так, как они лежали, и двинулись в путь.
Несмотря на то, что нами было открыто много нового об отчаянной натуре Лакигана, мы не отказались от его приглашения. Хёртинг-лэндс, место, куда отправилась наша компания, находился в половине дня пути на север. В этот раз мы шагали не так быстро и чаще делали остановки. Поэтому, когда, наконец, добрались, день уже перевалил за середину.
В самом конце пути мне даже удалось издалека рассмотреть этот Хёртинг-лэндс. Дорога проходила через небольшой холм. Стоя на его вершине, я смотрел на городок, раскинувшийся в низине. Всего пара улиц, соединяющихся под прямым углом. В отличие от Трейд-Руина, здесь все дома были построены после войны. По большей части из различных листов жести и каменных блоков. Наверняка, для этой стройки пони разобрали какую-нибудь находящуюся неподалёку фабрику. Мысль об этом подтверждала пара больших ангаров, видневшихся чуть дальше домов. Всё поселение было огорожено невысоким, но сплошным забором, судя по всему, из тех же металлических листов.
В общем, городок был невзрачным и серым, как и везде на Пустоши, в нём преобладали непритязательные пепельные и ржавые цвета. Но вместе с тем, во всём этом прослеживалась основательность земных пони. Подобное упорство всегда вызывало во мне противоречивые чувства. С одной стороны, конечно, впечатляло, что пони ещё могут объединиться и построить что-то новое. Но мне лично было сложно понять, зачем вообще нужно это делать. Для меня проще не привязываться ни к какому месту и всегда быть готовым сорваться и идти куда-то ещё. Потому что, как бы основательно ты не объединялся и не отстраивался, Пустошь всегда может стереть все твои труды по мановению случая. Нет смысла вкладывать столько усилий во что-то, что не даст тебе гарантий уверенности в завтрашнем дне. А таких гарантий не может дать ничто.
Через полчаса мы уже находились за стенами города. Охранники, зорко охранявшие ворота, заметили нас издалека и сразу взяли на прицел. Но, узнав, Лакигана, они расслабились, и лишь предупредили, что в городе не принято носить оружие «на изготовку». Как только мы сняли оружие с наших боевых сёдел, они без вопросов пропустили всю нашу компанию. Первым делом наш спутник нашёл главу этого города и попытался представить нас.
Немолодой пони с пышными усами и стальным взглядом с удивлением встретил нас у себя дома. Он не дал нашему спутнику особо высказаться и начал разговор первым:
– Вы смотрите ж, кто к нам явился! А мы не ждали тебя так рано. Что, большие крышки на дороге не валяются, малой? Понял-таки, что лучше с нами держаться?
Лакиган ответил ему немного неуверенным, но пристальным взглядом. Старый пони подошёл к нему ближе и по-доброму потрепал его копытом по обгорелой щеке.
– Молодец, что всё-таки притопал обратно. Не успел разбить сердце моей Милки. Вот ведь хорошо, мне не придётся сдирать с тебя шкуру за это, – пони рассмеялся, отчего его пышно свисающие усы задергались в разные стороны.
Неуверенный взгляд обожжённого пони как будто бы стал несколько твёрже. Он медленно отвёл от себя копыто старика и чётко проговорил:
– Ты прекрасно знаешь, что я бы никогда не разбил ей сердце.
Лакиган вытащил из своей сумки небольшой мешок и резко поставил его на стол, находящийся рядом с ним. Мелкий перестук легкого металла дал прекрасное понимание о содержимом этого мешка.
– Да и без работы я всё-таки не остался. Как думаешь, этого хватит, чтобы не переживать, что твоя дочь живёт с «дармоедом»?
Усы старика встрепенулись, но тут же поникли. Устало посмотрев, он ответил:
– Э, ну ты всё дуешься за тот разговор? Я же в шутку тогда… Парень, ты прекрасно знаешь, что я всегда готов пристроить тебя к общему делу.
Он подошёл к столу, носом подвинул мешок к Лакигану и продолжил:
– Как бы там оно не было, я не буду забирать деньги своей дочери. Ведь если ж твои намерения не поменялись, у вас всё общее. А значит, она имеет на них такие же права. Чё смотришь? Давай, забирай своё барахло, парень. Вам с Милки эти крышки ещё пригодятся.
Мы с братьями стояли всё время около входа в помещение. И всячески старались не отсвечивать во время этой семейной сцены, невольными свидетелями которой мы стали. Однако, на протяжение всего разговора с Лакиганом, старый пони ни на секунду не выпускал нас из поля зрения. Как только тот забрал свои крышки обратно, старик демонстративно повернулся к нам, продолжая при этом обращаться к своему собеседнику:
– В тот раз, парень, я не давил на тя, что ты дармоед. Я лишь желал объяснить о том доверии, которое было оказано тебе благодаря Милки. И тута речь не только обо мне или моей дочери. Доверие тебе оказывает вся община. Ты ж понял, что мы тут не любим пришлых.
Старый пони выдержал секундную паузу и продолжил:
– И, говоря об этом, может расскажешь теперь, что за пони ты с собой привёл в наш город?
«Доверие… пришлых… как у них тут всё непросто», – подумал я. А Лакиган в этом время представил нас и выдал короткую рекомендацию:
– Этим ребятам нужно где-то осесть на время. Пони они очень талантливые. И таланты их я проверял в бою бок-о-бок с ними, так что имею причины им доверять, – Лакиган бросил многозначительный взгляд на старика и продолжил:
– Мы вместе выбирались из Трейд-Руина. Заварушка там была очень серьёзная. В городе сменилась власть, и в нём теперь очень неспокойно. Думаю, ты об этом захочешь узнать подробнее…
При словах про обстановку в Трейд-Руине старик сильно нахмурился, но не стал сразу же выспрашивать подробности. Вместо этого он сказал:
– Так, я полагаю, ты зашёл ко мне первому и Милки ещё не обрадовал своим появлением? Давай-ка, иди, осчастливь её. Заодно и этих пони разместишь где-нибудь. Они ж твои гости, вот и думай. А потом, мы с тобой поговорим о делах подробнее. Неспокойные новости ты принёс. Тут есть, что обдумать. – Старый пони подошёл к Лакигану и пристально посмотрел ему в глаза, – Молодец, что вернулся, парень.
После этого он повернулся к нам, и, наконец, представился сам:
– Так, парни, меня все зовут Шеф. Потому что я главный тут, – его усы многозначительно шевельнулись, давая понять, что это вся информация о нём, которую нам надо знать.
– Раз мой будущий зять за вас ручается, вы можете пока остаться у нас в городе. Но особо не шляйтесь. Пришлых у нас не любят, а особенно тех, кто шатается без дела. Я сегодня занят, мне не до вас будет. Обустраивайтесь пока, а завтра с утра мы пообщаемся поближе. Выясним, кто вы такие, и чем можете пригодиться нашей общине.
После такого короткого и многозначительного напутствия нас отправили в клинику.
Я уже успел заметить, что все здания на улицах Хёртинг-лэндс были удивительно однообразно безликими. Никому и в голову не приходило повесить хоть какие-то указатели или вывески, сообщающие, где у них тут, например, отель. Хотя, с учётом отношения местных к «пришлым», вполне вероятно, что в городе и не было никакого отеля.
Несмотря на внешнюю безликость, изнутри было очень легко понять принадлежность здания, в которое мы вошли. Несколько коек, разбросанные медицинские инструменты, различные препараты. А также множество довоенных книг по медицине, заботливо уложенных в шкафу у стены напротив от входа. Это однозначно была местная больница. Рядом со шкафом стоял стол, за которым сидела молодая пони со шкурой молочно-белого оттенка. Она была одета в халат, который, возможно, когда-то соответствовал цветом её шкуре, но сейчас выглядел старым и застиранным, со следами от крови различной степени древности.
Кобылка читала какую-то толстую книгу и обернулась на нас с выражением недовольства. Но она так и не успела выказать раздражения по поводу того, что её отвлекли. В секунду её лицо расплылось в широчайшей улыбке.
С диким возгласом: «Ла-а-аки-и-и!!!», – она тут же бросилась на приведшего нас сюда пони. Мы с братьями шли следом за ним и вовремя успели разбежаться в стороны. Неистовая кобылка с разбега впечатала нашего спутника в дверь, в которую мы только что вошли. Не отвлекаясь на какие-нибудь слова, она принялась неистово целовать его, и Лакиган тут же ответил ей взаимностью. Они сплелись в объятиях друг с другом, и на какое-то время помещение погрузилось в тишину, прерываемую нестройными причмокиваниями и даже стонами.
Я, было, подумал, что нам стоит выйти и оставить парочку наедине. К сожалению, они закрыли собой единственную дверь наружу. Ища другие пути, я собрался исследовать лестницу, ведущую на второй этаж. Но тут кобылка всё-таки отпустила лобызаемого ею жеребца и пристально уставилась ему в глаза, не снимая при этом передних копыт с его шеи.
– Я думала, что не увижу тебя ещё несколько месяцев! Когда ты сказал, что останешься в Трейд-Руине и поищешь работы, чтобы обеспечить нас без помощи моего отца, я думала, ты опять наймёшься охранником в какой-нибудь караван. Я так рада, что ты передумал, милый!
– О, детка, я не передумал! – Лакиган потянулся губами к немного отстранившейся от него кобылке и ещё раз чмокнул её. – Просто подвернулась более выгодная работёнка. Отряду наёмников требовался проводник, хорошо знающий город и его окрестности. Пришлось поучаствовать в их разборках с местными, но зато они очень щедро заплатили!
– Я так счастлива! Даже не надейся, что я тебя ещё хоть раз отпущу куда-то надолго! Какие бы у тебя не были проблемы с моим отцом, мы с тобой останемся вместе!
– Конечно, любимая! Прости, что заставил тебя волноваться! И не волнуйся насчет твоего отца.
Лакиган пересказал ей свой недавний разговор с Шефом, показал мешок с заработанными крышками и выслушал попрёки за то, что пришёл не к ней в первую очередь. После этого они, всё так же, не отходя от двери, вновь принялись целовать друг друга.
Лишь спустя некоторое время, молодая кобылка соизволила оторваться от него и оглядеться. Лакигану тут же пришлось выслушать претензию, что он до сих пор не познакомил её со своими спутниками. Он быстро представил нас и коротко рассказал о том, как мы вместе выбирались из Трейд-Руина.
– Друзья Лаки – мои друзья. Зовите меня просто Милки, я лучший врач в Хёртинг-лэндс, – представилась кобылка и с чуть слышным смешком тихо добавила: – и единственный.
– Да она лучший врач на всей пустоши! И уж поверьте, я знаю о чём говорю, – поддержал свою кобылку Лакиган.
Я с сомнением посмотрел на его шрамы от ожогов, но, само собой, промолчал.
Как выяснилось, на втором этаже находилась спальня. Милки жила прямо при больнице, что было ожидаемо. Само собой, Лакиган поселился вместе с ней. Ввиду отсутствия сейчас пациентов, нам было предложено располагаться прямо на койках, находящихся здесь. Нас это вполне устроило.
Но у нас с братьями не было желания слишком долго тут рассиживаться прямо сейчас. Было видно, что влюблённые горят желанием уединиться, и мы не хотели им мешать.
Я выяснил у Лакигана, где здесь можно поторговаться и сбыть лишние товары. Большого рынка в Хёртинг-лэндс не было, но одна торговая лавка имелась. Именно туда мы и решили отправиться. Перед уходом я расспросил, что ещё в этом городке можно было бы посетить. Список мест, единственным пунктом которого был местный бар, меня более чем удовлетворил. Мы раскланялись и оставили эту парочку наедине.
Лавка торговца располагалась в очередной невзрачной постройке из ржавых жестяных листов. Хозяин находился на месте и был немало удивлён посещением кем-то нездешним. Он попытался расспросить нас о новостях из других мест. Но мы не горели желанием распространяться о подробностях обстоятельств, которые заставили нас покинуть Трейд-Руин. Поэтому и на все вопросы о состоянии дел в городе мы отвечали уклончиво. Впрочем, на наши ответные вопросы про жизнь в их городке и о том, чем можно тут заняться, торговец отвечал ещё более расплывчато, так что содержательной беседы у нас в любом случае не получилось.
Хаммер принялся расспрашивать у него про различные материалы и ингредиенты, которые могли бы ему пригодиться. А я отошёл в сторону и стал выкладывать из своих сумок вещи, которые можно было бы продать. К ним относились и те два комплекта брони Синих светил. По защитным свойствам они превосходили наши укреплённые куртки, но их характерный окрас мог привлечь нежелательное внимание.
Я подозвал Трикстера, показал ему весь выложенный мной хлам и рассказал свои соображения по поводу брони, предоставив дальше действовать самостоятельно. Торговаться и впаривать кому-то ненужные вещи, я, конечно, умел не хуже, но у младшего брата такое получалось гораздо проще и естественнее. Поэтому я всегда был готов уступить ему эту роль. Несмотря на то, что сам он оружием пользоваться не любил, разбирался в нём хорошо, как и в любых сопутствующих товарах.
Хаммер отобрал несколько сломанных приборов из всего металлолома торговца, которые могли бы ему пригодиться. Он попросил их отложить и уступил место Трикстеру. Тот активно начал представлять переданные ему товары, в первую очередь расписывая, как рады будут местные пони заполучить такую элитную броню. Мелкий болтун так заговорил зубы хозяину лавки, что смог выбить довольно хорошую цену и на броню, и на все остальные товары. Торговец немного компенсировал это, продав нам запас медикаментов и провизии по завышенной цене. Впрочем, не было ничего удивительного в том, что цены на ходовые товары в маленьком изолированном поселении так отличались от цен в крупном торговом городе.
В любом случае мы остались в большом плюсе, и торговец был явно недоволен результатом сделки, неодобрительно поглядывая на болтливого единорога, ссыпающего себе выторгованные крышки. Всё это время я перебирал и укладывал вещи в своих сумках. Я обратил внимание на винтовку, которую так удачно успел вернуть себе при побеге из Трейд-Руина. У меня до этого не было особого времени, чтобы изучить её. Оружие было в отличном состоянии и всем своим видом показывало, что я не зря его с собой прихватил. Даже не поленился стереть засохшие капли крови, оставшиеся от предыдущей хозяйки. И грустно уставившись, я разглядывал пустой магазин.
Именно за этим занятием меня застал хозяин лавки, после того, как выяснил, что больше никто ничего покупать не собирается. Он было начал раздраженно выпроваживать нас, но, подойдя ко мне, завис и вместе со мной рассматривал пустой магазин.
– Скажи-ка мне, сынок, что за патроны использует эта винтовка?
– Сам бы хотел знать, – ответил я, задумчиво глядя на него. – Какие-то девятимиллиметровые, специальные винтовочные патроны. Ни разу раньше таких не видел, но очень хотел бы достать.
– Девять миллиметров… винтовочные… специальные… – задумчиво повторил торговец.
А после он резко подорвался в дальний угол лавки и начал напряжённо копаться там, выискивая что-то среди хлама. Наконец он вытащил оттуда вытянутый металлический ящик, ухватил зубами за ручку и притащил его прямо ко мне. После чего открыл крышку и сказал:
– Глянь-ка, не подойдут ли эти.
Ящик был доверху наполнен патронами, очень похожими на те, что мне требовались. Не веря в свою удачу, я осторожно вытащил один зубами и вставил в магазин, так и зажатый у меня в копытах. Как только я присоединил магазин и передёрнул затвор, любые сомнения развеялись.
– Откуда у тебя этот ящик? – Спросил я.
– Один наёмник всучил его. Засранец смог убедить меня, что любой, кому понадобятся эти патроны, будет рад заплатить за них вдвое. Якобы они применяются в пушках, которые использовали особые отряды специального назначения, созданные в самом конце войны.
Торговец зло выругался и продолжил:
– Только этот гад не сказал мне, что на Торхувской пустоши таких пушек не сыщешь. Может в центре Эквестрии, откуда он родом, они на каждом шагу. А вот у нас я ни разу таких не видел. Три месяца уже жду, кому смогу продать хоть один патрон.
– Ну, так и мне эта винтовка досталась по наследству от одного из наёмников, недавно пришедших с Центральной пустоши, – подхватил я. – Что-то много в последнее время кантерлотских пони заглянуло в наши края.
– Да не, Харш, на самом деле, уже много лет по Торхуву ходит. В тот раз его Шеф нанимал, помочь зачистить одну военную базу неподалёку. Затопленную наполовину, её радигаторы обжили. Опасное место было. А этот пони, говорят, как раз специалист… эм... по опасным местам. И ящик этот мне оттуда приволок. А я, дурак, позарился на него.
История похождений бравых кантерлотских наёмников меня мало интересовала. Я пожирал глазами ящик с патронами. Подняв взгляд на торговца, я постарался как можно спокойнее сказать:
– Ну, так, может, отдашь мне ящик оптом? Я согласен взять всё сразу, если договоримся о скидке. Всё равно никому больше ты эти патроны не продашь, сам понимаешь. Ну что, договоримся?
Торговец хмуро прищурился и несколько секунд разглядывал меня исподлобья.
– Конечно, договоримся. Скидку говоришь? Да за три тысячи я тебе его весь и отдам, пожалуй.
Я поперхнулся от такой наглости и тупо уставился на него, стараясь понять, серьёзно ли он назначил столь крупную сумму. А торговец продолжил:
– Пони вы при крышках, я смотрю. Кроме того, что у меня сейчас выторговали, у вас ещё с собой есть. Так что не говори, что сумма для вас непосильная.
Жеребец задумчиво причмокнул, как будто он уже пересчитывал крышки, которые я ему заплачу. При этом он приговаривал:
– Да, вот это будет уже гораздо более выгодная сделка.
Я лишь молча хлопал глазами, разглядывая хозяина лавки, который только что открылся мне в новом свете. Я не мог поверить в столь наглую и глупую жадность.
– Ты ведь понимаешь, что если я сейчас уйду, ты никогда уже не продашь эти патроны? – Зло процедил я.
– Так же, как и ты никогда и нигде в округе не найдешь ещё патронов для своей крутой винтовки, – мерзко ухмыляясь, ответил торговец.
– Да пошёл ты! Что нам мешает посетить ту базу, про которую ты говорил, и найти там ещё два десятка таких ящиков?
– То, что Шеф с ребятами зачистили её и разобрали до последнего винтика, – ухмылка торговца стала ещё более раздражающей. – Я так понял, вы с компанией у нас задержитесь на какое-то время? Ну, значит, у тебя будет возможность спокойнее обдумать моё предложение.
Торговец окинул нас всех взглядом и выжидающе посмотрел на меня. Потом он понял, что я не собираюсь ему ничего отвечать кроме невнятного рычания, сдерживаясь, чтобы не сорваться на ругань.
– Ну, а если прямо сейчас у вас нет желания купить что-то ещё, прошу покинуть мою лавку.
Когда мы вышли на улицу, я мог только ошарашенно моргать глазами. Огромный запас патронов к этой шикарной винтовке был у меня под носом. Но я не смог его получить, потому что жадный ублюдок заломил совершенно неадекватную цену.
Какое-то время мы просто молча шли по улице, и я старался прийти в себя. Трикстер решил разбавить молчание своими никому ненужными умозаключениями:
– Знаете, я думаю, этот торговец не самый умный и талантливый. Но однозначно он очень жадный пони. Может, он не всегда успевает быстро просчитать все тонкости сделки, но потом долго о них помнит. Неудачные сделки мучают его. Мысль о том, что какой-то ушлый наёмник загнал ему ящик ненужных никому патронов, терзала его до сих пор. А после общения с нами нынешняя сделка грозила встать для него на один уровень с той. И сейчас жадный ублюдок схватился за возможность компенсировать обе эти неудачи.
Я злобно посмотрел на младшего брата:
– И к чему ты это всё сказал?
Под моим агрессивным взглядом молодой единорог стушевался, и дальше мы снова шли молча. Братья решили ещё немного пройтись и изучить городок, прежде чем наведаться к Лакигану с Милки. Мне же от всех этих переживаний поскорее захотелось исследовать местный бар. Оставив их, я последовал по пути, который мне объяснил Лакиган.
Я был очень рад, что сообразил уточнить, как мне найти нужное место, так как ориентироваться в этом городке среди совершенно безликих домов было очень сложно. Бар я всё-таки нашёл быстро и уверенно вошёл внутрь очередной жестяной постройки. Обстановка, встретившая меня внутри, подтвердила, что я не ошибся дорогой.
Бары на Пустоши. Они бывают совершенно разными. Грязные, замызганные лачуги, после посещения которых уровень радиации в твоём организме повышается пропорционально уровню алкоголя в крови. И респектабельные заведения с серьёзной охраной, в которых подают самые изысканные блюда. Но для меня почти все бары совершенно одинаковы по атмосфере. Это места, куда пони приходят отдохнуть после тяжелого дня, расслабиться душой и телом. Здесь решают совместные дела с партнёрами и выясняют отношения с неприятелями. Жеребцы находят себе кобылок, задиры неприятности, а неудачники возможность забыться.
Бар Хёртинг-лэндс, по сути, ничем не отличался от десятков других баров. День клонился к вечеру, и народу тут набилось уже немало. Ну, по меркам этого городка, конечно. Я с грустью вспомнил, какие толпы пони собирались на двух этажах «Чумного яо-гая». Тот бар всё-таки был приятной отдушиной, уголком уюта посреди рейдерских земель. Что-то мне подсказывает, что в ближайшее время такого уюта в нём уже не будет.
Мне захотелось как-то почтить память «Яо-гая». Можно сказать, это был единственный бар, который выделялся для меня среди всех подобных заведений. Я уселся за стойку, подозвал барпони и начал выпытывать у него подробности их алкогольного ассортимента. На удивление, у них оказалось аж два сорта виски. В роли более крепкого напитка выступал какой-то самогон местного приготовления. А вот нормального ликёра у них не оказалось, вместо него мне подошёл какой-то слабый напиток, похожий на густое пиво. Я попросил барпони налить мне в узкую кружку в равных долях этого напитка, потом виски, а сверху самогона. Когда мой заказ был исполнен, я пододвинул кружку к себе.
Задумчиво посмотрев на ещё не перемешавшийся коктейль, я достал из своей сумки один винтовочный патрон и кремниевую зажигалку. После чего ухватил зубами пулю и выковырял её. Я высыпал немного пороха прямо в кружку и тут же поджег его. Чистый самогон вспыхнул с небольшим всплеском. Я секунду наблюдал за пляшущими языками пламени, а потом быстро закрыл кружку копытом и резко встряхнул её.
К тому моменту, когда я сделал глубокий глоток, половина народу в баре уже наблюдали за мной.
– Чтой-то такое мудрёное ты пьёшь, малой? – Обратился ко мне пони, сидящий за барной стойкой рядом со мной.
– Этот коктейль называется «Чумной яо-гай». Он так назван в честь бара, где его подавали, – ответил я.
– Можно попробовать?
Я молча отлил половину в пустую кружку этого пони. Когда он потянулся за ней, я взял свою тоже и сказал:
– Памяти самого уютного бара на Пустоши!
Мы оба сделали ещё по одному большому глотку. Мой сосед удивлённо крякнул, его глаза расширились.
– Хорошо пробирает!
– А то! – Я весело ухмыльнулся, – И, кстати, с тебя тридцать крышек.
– Да с какой стати? Ты ж мне только половину отлил! – Ответил сосед с наигранным удивлением. Его явно развеселила моя наглость.
– А ты прибавь ещё стоимость патрона.
Мой собутыльник от этого окончательно рассмеялся.
– Идёт, парень. Но давай лучше я оплачу следующий круг, когда мы допьём твой коктейль. А пока ты расскажешь, откуда такой наглый вылез.
В принципе, бары все одинаковы. Уже через полчаса к нам присоединилась приличная компания местных пони. Я выпивал с кучей незнакомцев. Слушал истории об их похождениях. Травил собственные байки. Потом кто-то предложил сыграть в кости. Кажется, это был я.
Не знаю, сколько прошло времени, я был в пьяном угаре. В какой-то момент я заметил, как в бар вошёл Лакиган. Его просто светившаяся обгорелая физиономия говорила о том, что они с невестой провели вечер очень репродуктивно. Он тут же выцепил в толпе меня.
– Таргет! А я тебя везде ищу! Думал, ты уж потерялся где. – Посмотрев на нашу гогочущую компанию, он добавил: – Смотрю, ты уже познакомился с половиной населения этого города?
– О да, – весело сказал я чуть заплетающимся языком, – я тут уже всех знаю! Смотри, вот это мой первый собутыльник! Это – второй! Это – старик, который знает кучу весёлых историй! А вот этот парень всё время молчит, но при этом думает, что сможет перепить меня!
Я водил копытом, показывая на окружавших меня пони, и всё начинали громко ржать в этот момент.
– Э, да тебе уже хватит! Давай, друг, я провожу тебя домой, – своим унылым голосом Лакиган буквально обламывал всё веселье.
– Лаки-Лаки, эх, Лаки! Конечно же, ты прав! Мы обязательно пойдём домой.
Я вышел из-за стола и, чуть приобняв Лакигана, немного толкнул его в сторону барной стойки.
– Только давай ещё по одной выпьем вместе с тобой! За то, что ты пригласил нас в этот чудесный город.
Естественно, никуда мы потом не пошли. Лакиган показал совершеннейшую неспособность противостоять как моим уговорам, так и алкоголю в принципе. Уже после второй порции виски он совершенно забыл о том, что хотел меня куда-то увести. Он сидел и, еле выговаривая слова, изливал на меня свои душевные откровения.
– Ты не понимаешшшь! Это для меня, как второе рождение и найти смысл в жизни одновременно! Всю свою жизнь я скитался по этой грёбаной пустоши, неприкаянный и никому ненужный. А после того ранения я же думал, что моя жизнь кончена, останусь калекой и уродом, дни которого сочтены… А она, она же не только поставила меня на ноги… Когда сняла с меня бинты, когда я увидел себя, подумал, что ни одна кобылка на меня в жизни не взглянет уже. А она общалась со мной, как будто ничего не изменилось! Она ж такая умная, такая понимающая! Да мне плевать на всех пони в этом городе, если кто из них встанет между нами, я положу каждого!
Когда от наивных любовных переживаний моего собеседника занесло к абстрактным угрозам всем пони в этом городе, я решил, что нам стоит всё-таки закругляться. Только уже не ему меня, а мне его пришлось сопровождать до дома.
Мы неспешно тащились по тёмной улице под непроглядным небом. Между двумя домами я заметил небольшой проулок, где было свалено несколько низких ящиков. Они отлично подходили для того, чтобы двое пони присели на них, дабы спокойно подышать ночным воздухом и поговорить за жизнь. Что я и предложил своему спутнику.
А когда стало понятно, что вокруг нас нет ни души, я попытался разговорить Лакигана на тему, которая давно меня волновала.
– Слушай, может, ты сможешь мне рассказать, за счет чего живут пони в этом городе? Ну, я так понял, этот ваш Шеф не просто номинальный мэр тут. Он типа руководит каким-то общим делом? Но кого не спрашивал об этом, все как-то тему переводили или отмалчивались.
На самом деле, во время сегодняшней пьянки я лишь пару раз попытался закинуть удочки по этой теме. По реакции окружающих мне стало понятно, что лучше не заострять на этом внимание и не нарываться. Лакиган, возможно, тоже не стал бы распространяться. Но, после выпитого сегодня и его страстных откровений, ему было уже всё равно, о чём говорить.
Однако его ответ был на удивление короток:
– Ик... дерьмом.
– Каким ещё дерьмом, Лаки? О чём ты?
Было довольно сложно понять его невнятное бормотание. Но, в конечном итоге, я смог выяснить, что основным занятием местных жителей было действительно дерьмо, в самом буквальном смысле. Оказывается, город существовал за счёт наркоторговли. Они производили особый уникальный наркотик «кислотный драйв», дающий гораздо больший приход, чем дэш, но при этом с чуть меньшим привыканием.
Я лишь усмехнулся, вспомнив, как недавно сам презентовал свою продукцию подобным образом. Но в конечном счёте зависимость от этого драйва была точно так же непреодолима. И местные пони были единственными поставщиками этого наркотика в округе.
Дело в том, что производили они его из самого настоящего браминьего дерьма. Тонкостей технологии Лакиган не знал, но суть от этого не менялась. Скрытность местных жителей и их нелюбовь к пришлым отчасти объяснялись именно тем, что в их городе производился уникальный наркотик из довольно сомнительных, даже по меркам рейдеров, компонентов. Плюс опасения конкурентов тоже не способствовали дружелюбию и открытости.
Если честно, я был приятно удивлён. Холодный ночной воздух хорошо прочистил мне мозги, и я задумчиво размышлял о положении дел в Хёртинг-лэндс. По началу, со всей этой отчуждённостью и замалчиванием того, чем занимаются в городе, я думал, что у них сокрыто что-то более постыдное. Типа они все в какой-нибудь секте или тайные каннибалы, заманивающие к себе случайных путников. А оказывается, здесь серьёзная организация, производящая уникальный продукт в промышленных масштабах. Старик Шеф предстал передо мной в новом свете, в связи с размерами его ответственности в этом городе. Такое может быть интересно.
Насколько я понял из пьяного бормотания Лакигана, именно Трейд-Руин и окрестности Хорна были основными зонами сбыта «кислотного драйва». Мой не умеющий пить спутник был в курсе этих подробностей, потому что его, как жениха своей дочки, Шеф принял в семью и пристроил к делу. Само собой, таланты и способности Лакигана предполагали вполне определённую его роль в данном бизнесе. Он должен был стать охранником караванов, максимально скрытно возящих этот наркотик от Хёртинг-лэндс до Трейд-Руина.
Новости о событиях в торговом городе вряд ли обрадуют местных жителей. Велика вероятность, что вскоре у них начнутся серьёзные проблемы с ведением дел там. Им придется искать новые места для продажи, сбывать товар более мелкими партиями. И тут могут пригодиться различные неформальные связи среди сомнительных пони по всей округе, которыми я обзавелся за время скитаний по Пустоши. А болтливый Трикстер как никто другой мог бы помочь в налаживании деловых отношений с подобными пони. В тоже время талантам Хаммера наверняка найдётся применение в их «дерьмовом» производстве.
«А что, почему бы и нет, – размышлял я, – возможно, нам с братьями действительно найдётся дело в этом городе».
Завтрашний разговор с Шефом предстал передо мной в ином свете. Судя по всему, мне будет, что ему предложить. В конце концов, возможность осесть в этом обособленном городке будет для нас хорошим выходом на какое-то время. Местные пони умели вести серьёзные дела, хорошо пить и при этом держать с посторонними язык за зубами. По всему, Хёртинг-лэндс выходил для нас идеальным местом, чтобы залечь, пока чрезмерный интерес рейдеров Бладрейджа к моей персоне не уменьшится.
Выяснив всё, что хотел, я предложил Лакигану двигаться домой. Но вместо этого он вновь стал изливать мне свою душу. В частности, о том, как род деятельности местных пони повлиял на его личную жизнь.д
Оказывается, он-то честный пони, всю жизнь мечтал вырваться из рейдерского Трейд-Руина, где с детства выживал сиротой. Ему пришлось исходить всю Пустошь, честно работая охранником у разных торговцев. Но вот то, чем занимаются местные пони, это якобы «не очень ему по душе». И когда Шеф по доброте душевной решил «впустить в семью» пришлого пони, которого пригрела его дочка, тот послал его куда подальше. И с первым же караваном, везущим местный товар на продажу, он оправился в Трейд-Руин на поиски «нормальной работы».
«Ага, в Трейд-Руин, пограничный рейдерский город, на поиск нормальной работы», – я не удержался и прикрыл лицо копытом.
В общем, теперь он понял, что никуда от своей Милки не уйдёт, и ему придётся-таки вливаться в местное сообщество…
Дальнейшее нытье Лакигана мне было слушать уже невмоготу. Его тут принимают с распростёртыми копытами в семью, к делу пристраивают, а он ещё кочевряжится. Меня, например, никто, никогда и нигде с распростёртыми копытами не ждал.
Дабы хоть как-то заткнуть излишне ноющего жеребца, я не пожалел достать свою фляжку, предусмотрительно пополненную в местном баре.
– Эх, Лаки-Лаки, – перебил я его, жестом предлагая пригубить, – только подумай, ещё этим утром ты уложил огромного яо-гая и расправился с коварными налётчиками! А сейчас ты ноешь из-за каких-то надуманных душевных страданий!
Мы пригубили по очереди бодрящий напиток и вновь почувствовали уже почти выветрившиеся на ночном воздухе теплоту и бодрость алкоголя.
– Ты же пони действия, такой же, как и я! Тебе не пристало изводить себя пустыми переживаниями. Настоящий жеребец не должен ныть, он просто живёт и никогда не упускает шансы, которые ему предоставляет Пустошь!
Настроенный на нужный лад собутыльник поддержал меня, подбадривая в духе: «Нужно действовать! Я им всем покажу! Я их всех…»
Похоже, очередная доза алкоголя была всё-таки лишней для нас обоих. Когда мы оба вскочили и направились «показывать им всем», я уже толком не отдавал себе отчёт в своих действиях. Продолжение ночи отложилось в моём сознании лишь обрывочными воспоминаниями.
Я смутно помню, что мы наткнулись тогда на каких-то пони, и нам сильно не понравились выражения их лиц. Мы попытались эти самые выражения у них исправить, но какими средствами и с каким успехом, это уже сокрыто туманом. Отдельными фрагментами всплывают ещё выкрики: «Эй, это же тот мошенник из бара!» — а также то, как я пытаюсь с размаху заткнуть своим копытом рот, изрыгнувший столь подлые обвинения.
Последним запомнившимся мне событием этой ночи было то, как Хаммер тащил меня у себя на спине, а я изо всех пытался выкрикивать проклятья в чей-то адрес не слушающимся меня ртом…