Planescape: сказка о приключенцах

Головотяпство со взломом

www.youtube.com/watch?v=-3ixfTKGG8A

Сумасшествие гладко не проходит.

Шум, гам, треск, взаимные обвинения, гогот цифровых, гиканье весело катающегося вокруг них на собственном пузе жирнющего Фиса, счастливо-бессмысленный вид улыбающейся от уха до уха Нилессии, угрозы демонстрации неких органов, а также прочая всяческая суета прямо на разложенных посередь храма сплющенных останках огроменного зубастого жукодемона. Обычное такое утро на Планах. Только голова болит – знатно видать об утку вчера приложился.

Рыцарь еще какое-то время в надежде облегчить собственные страдания массировал виски, а затем, убедившись в полнейшей безрезультатности оного занятия, решил вслушаться-таки в беседу. В первую очередь надеясь быстренько постичь причины бедлама и возможно каким-нибудь чудным образом их разрешить, достигнув тем самым вожделенной тишины.

К сожалению, вселенная традиционным образом не продемонстрировала к своей песчинке особой доброты, предоставив лишь некие крайне обрывистые и совершенно непонятные без контекста сетования про мутантов, растление, детей, дурное влияние и всё такое. В целом, содержание практически любого общения владыки с Ви – от обсуждения меню на неделю до дискуссии касательно смысла бытия. Причем остроухая даже в привычной манере намеренно погружает разговор в хаос.

Восседающий же на зубастой черепахе повелитель естественно это замечает, как ни удивительно, опять, ОПЯТЬ сердится и…отправляется за ней в погоню? Такого вроде раньше не наблюдалось.

Поначалу также опешившая от подобного разворота событий эльфийка, увы, быстро очухалась и с веселым визгом принялась петлять меж вожделенных трофеев, разумеется не упуская случая по такому поводу привести центральную залу в полнейший беспорядок.

Цирк, ну право слово, безобразнейший цирк: бессмертный друид-убийца драконов и минимум шестидесятилетняя бабушка-воровка…

Крамольную мысль пресекли сами небеса, пусть и слегка запоздало, но ниспослав, на грешную землю ангела, не преминувшего поднявшейся при приземлении (а скорее и вовсе обрушении) воздушной волной разметать противников в противоположные стороны.

Подозрительно уродливая – в прямом смысле: морщинистая, корявая и горбатая — леди-птица немного постояла на одном колене, втягивая крылья обратно в плащ, а после резко распрямилась и без видимой причины окатила окружающих фонтаном первобытной злобы:

— Упорок до сих пор здесь, — сверкнули на оказавшихся вплотную друг ко другу магов мерзкого вида клыки. – ЭТО тоже тут, естественно ворует и врет, — ядовито-зеленый плевок под ноги Золотому Вору. – Рабыня…- посыл госпоже Элисон потонул в неразборчивом шипении. – В чем дело!? – вопрос, судя по всему, направлен потолку.

— Явилась не запылилась, — проворчал мучительно пытающийся взгромоздиться на транспортер великий бандит. – С тобой тоже поговорю – чуть позже. Выгрызу только совратившей тебя полуэльфийке печень и...

— Да брехня всё, брех-ня! – отозвалась успевшая спрятаться за начальницу охраны и оттуда показывающая всем язык лучница. – Серьезно: бабушка замочек так и не открыла – в буквальном смысле! Щит Добродетели не гноллы делали!

— Щит Добродетели? – совершенно другим тоном переспросила поперхнувшаяся новоприбывшая. И, не дожидаясь ответа, ударила себя по лбу ладонью. – …! … … …! Ззззабыла!

Быстрый поиск, за коим последовал ничуть не менее стремительный рывок к мирно лежащей посередь прочих грузов большой до зубовного скрежета знакомой сумки с последующим изъятием вывалившегося из него по ходу беготни серебряным объектом известной формы.

Публика застыла от видимо пришедшего в голову ко всем одновременно вывода уровня складывания двоек. Ну или своё взяло восхищение сим великолепным образчиком кузнечного мастерства, представляющее из себя настоящее произведение искусства. Интересно: тут опять магия или…приспособление…действительно ковалось исключительно под осиные талии?

— Кхэ-кхэ! – громко прочистил горло первым отмерший Убийца Надежды. – Юная леди, не могли бы вы соблаговолить поделиться деталями оказии, вынудившей вас снять оный предмет туалета прямо на поле боя? – голос надломился, а глаз задергался. — Ведь еще когда брал авоську подумал: чей-то больно похожая на наш пояс верности хреновина лежит – сами понимаете, подобные выражаемые целыми мешками золота за штуку траты без таблетки хрен забудешь.

Всю тираду дочь соверена простояла к нему спиной, не шевелясь глядя на выпавшие из емкости вещи – всякие, чтоб их, наплечники, каменные бутылочки, свитки – и в целом внушала занявшему привычную и прельстивую роль стороннего наблюдателя Бесту нарастающее с каждым мгновением беспокойство. Повелителю аж пришлось строго позвать наследницу по имени – кажется, первый раз за время пребывания тут былого школяра — дабы та наконец соизволила обратить на родителя внимание.

Честно: лучше бы он этого не делал.

— Итак, ты обвиняешь меня в сношениях с…ЭТИМ? – дерганный кивок на заплетающую отчужденной и счастливой Нилессии косички воровку.

— Эм…мое драгоценное страшилище же само заявило…- людоед почуял нечто недоброе и резко сменил тему. – Не суть, лучше объясни, ЗАЧЕМ и главное КАК тебе удалось без разрешения избавиться от пояса – не куража же ради покупалась вещица-то!

— Знаете, батенька, — внезапно опустившись на пару тонов вниз, проникновенно начала девушка, укладывая металлическое яблоко раздора на землю и неспешно разворачиваясь. – Давно хотела вам кое-чего сказать. Вернее даже, выразить всю глубину обуревающих меня при каждом взгляде на вас чувств…

Юноша заморгал и уставился на мир вокруг себя с новой степенью недоумения: вроде буквально мгновение назад балахон едва-едва задрался – а вот уже владыка летит спиной вперед, со всего маху трескаясь о стену в паре метров от наблюдателя.

— За мое счастливое детство! – выплюнула дама, пряча смахивающий на кувалду кулак в рукав и выпрямляясь. – За накачивание наркотиками! За укусы, лизание, поедание! За соскабливание пота, вырывание волос, пускание крови и прочее «изъятие реагентов» — поплакать и то нормально не могла! Одна везде всё делала: готовила, убирала, стирала, пытала, играла…хоть представляешь, насколько больно было раз за разом переносить проклятые операции – не вспоминая о лишении меня ими по праву принадлежащей с рождения возможности превратиться в бабочку, дракона, цветок! Только и могу, что когти и прочую ерунду отращивать! А уж…

— Прошу прощения! – неожиданно подали голос с той стороны безмолвной туши. – Оно конечно очень интересно, однако совершенно бесполезно – наш любимый повелитель слегка в отключке, — ангел бросила на посмевшего вставить слово мага бешеный взгляд. – И челюсть самую чуточку сломана.

Былая преподавательница волей-неволей присмотрелась к предмету собственного негодования, убедилась в правдивости сведений, в припадке очевидно безвыходной ярости топнула ножкой – половая плита пошла трещинами – и, мигом запихав вывалившееся содержимое сумки обратно, с болезненной для ушей скоростью упорхнула к себе наверх.

Ладно, минимум одного у наследницы сюзерена не отнять: по ее отлету зала определенно стала куда тише. Может в том и состоит великая сермяжная правда: избивать всех, кто имел неосторожность помешать? Тогда и конфликтов бы…

— Тук-тук! – вполне натурально постучала по лбу задумавшегося рыцаря рыжая егоза. – Кто тут в конце концов тупая рабочая сила? Интеллигенция ждет своего слабого разумом, но не духом героя!

Оруженосец недоуменно мигнул и проследил за указующим пальцем. Волшебники, кряхтя и отдуваясь, пытались вернуть слегка кровоточащую тушу обратно на черепаху. Вернее, Фауст методом рычага переваливал повелителя через пружинящего коллегу.

— То-то же, — одобряюще похлопала его по плечу лучница по оказанию помощи магам. – Да и вообще гляжу парень не промах стал – смог снять с Пафи Щит и всё такое…короче, властью данной мне моими фамильными золотыми доспехами, награждаю тебя сказочным круизом, — ее ладонь нырнула в район груди и выудила оттуда широкую игральную карту, кою и шлепнула на лоб соверена.

Изображенная на куске картона ярко разукрашенная дверь немедленно открылась, явив крохотный сияющий портал…ЧАВО?

Покуда «потенциальный дворянин» силился осознать происходящая, остроухая бестия с безмерным ехидством поясняла обстоятельства своего выбора:

— Вообще-то собирался ангелочка с собой позвать. Да только сам видел: чей-то у нее по близком общении с тобой характер слишком уж преждевременно испортился – видать класса не показал и…

— Так вот куда делась моя мозгооткрывашка! – радостно провозгласил деформировавшийся под нагрузкой до состояния толстого оладушка Фис. – Сперла или таки нашла?

— Я? Сперла? – великосветская пощечина попавшая вроде куда-то в подмышку. – Какое хамство! Это наша семейная ценность, передававшаяся…

— Наиграешься – вернешь, — неожиданно строго отрезал смотрящий в сильно разные стороны наркоман, перемещая лицо со сгиба на ближнюю к собеседнице сторону. – За это покажу путь в твой же разум.

— Договорились, — закрепила дама контракт новой оплеухой.

— Эг-хэ! – громко выразился Фауст, аккуратно и с трогательной нежностью поправляя несколько углубившийся в собственные недра нос мага. – Пожалуйста прекращай уже так обращаться с моим учителем – хотя бы из уважения к чужим летам совесть примей! Это первое. Второе: никто не желает посвятить …

— Не волнуйся: в будущем наиграешься, а пока маленький, — опять-таки с непривычными менторскими нотками прервал единственного относящегося к нему по-человечески коллегу семицветик. – Давай-ка сподмогни с демонической лошадкой – а то ведь если она проснется и отобедать из-за ран не сможет, то всем нам станет очень-очень стыдно.

Представители младшего скептически переглянулись, после чего Ви без лишних слов схватила Беста за воротник и со всего маху ударила его лицо о Понта. Точнее, собственно соприкосновения так и не случилось – естественным образом зримо увеличившаяся при приближении дверь внезапно не перестала расти и после казалось бы четко положенного физического предела. Спустя же считанные мгновения былой студент и вовсе обнаружил себя в разноцветном, но с преобладанием зеленого, пространстве без конца и края.

Разумеется, первой реакцией стал столь же судорожный сколь и бессмысленный поиск почвы под ногами. Потом – ничуть не менее запоздалые возмущённые возгласы. К третьей фазе перейти не успел: касание таки произошло.

Только не с относительно мягким конем, а с вполне твердой каменной поверхностью. Или стеклянной. А то и безмерно гладкой деревянной.

В общем, опять нечто неопределимое.

— Ну сколько можно?! – страдальчески возопил парень, не шевелясь.

Слава Богу, хоть боли не ощущается.

Понятно, почему властелин всегда носит с собой забывающие таблетки – эта жестокая вселенная никогда не устает заваливать несчастных под горами новых сведений. Верный путь к несварению мозга.

— Не ори, — шикнула на него шлепнувшаяся рядом рыжая зараза. – Оно конечно козел тебя любит, однако всё же не стоит лишний раз нарываться.

— Что!? – совершенно не по-кавалерски рявкнул кавалер, быстро устыдившись и продолжив с несколько меньшим градусом негодования. – О донья Мария Арагонская, какого хрена ты меня сюда затащила? – еще одно ведро стыда, мысленная молитва о прощении поддавшемуся греху гнева и помянувшему Божью Матерь без достаточного почтения глупцу, а также новое понижение тона. – Где мы вообще?

— На всякий случай: вдруг тут не одна пустота и найдется кто опасный. Готовый на любую самую бессмысленную и невообразимую глупость рыцарь вообще очень полезная штука в руках умеющей им пользоваться дамы, — несколько отстраненно отозвалась оглядывающая окрестности спутница. – Второй же вопрос слишком туп, чтобы нуждаться в ответе. Встань и посмотри вокруг.

Былой школяр раздраженно замычал, но почел за лучшее всё же последовать совету. Полюбоваться действительно есть чем.

Итак, они стоят на краю натуральной пропасти с обрывистым, покрытым чем-то подозрительно напоминающем сколы от долота склоном из гладкого черного обсидиана, на дне которой с некоторой неясной угрозой мягко светилось маленькое море крупных тлеющих углей, кольцом охватывающее стоящую точно посередине высокую скалу. Камень последней смахивал скорее на очень темный, буквально обожжённый гранит. Причем если при первом рассмотрении возносящийся над пламенной «гладью» остров выглядел, с позволения сказать, «естественным», то по повторному исследованию Бест четко различил в нем гору без особых мудрствований наваленных друг на друга тесанных плит – со сбитыми краями, кое-где расколотых, а по низу вовсе представляющих из себя нечто вроде крупной щебенки.

На вершине же данной наверняка зело шаткой и неустойчивой конструкции стоит…нечто. Парень какое-то время ломал себе голову в попытках так или иначе осознать представшую перед глазами хреновину, а потом бросил оное бесперспективное занятие, решив воспринимать и классифицировать архитектурное чудо-юдо по частям.

Донжон. Очень внушительный. Смахивает на стрелу: выходящая из широкого и пышного «оперения» длинная сравнительно узкая башня, завершающаяся массивным, теряющимся в непонятной природы дымке «наконечником». Сделано в прямом смысле из всего подряд: между отчетливо различимых классических кирпичей вставлена неспешно шевелящаяся и жующая стоящий ниже блок сена корова, также при строительстве использовались лед, облака, драконьи кости и твердый свет. Судя по всему, является не только последней цитаделью защитников и смотровым пунктом, но и маяком – слабоватое желтое свечение в сделанной из нехарактерно нормально выглядящего коричневого камня верхней комнатке явно неспроста…

— Нагляделся? – дернула его эльфийка. – Двигаться пора — мне еще к себе домой после этого заглядывать.

Рыцарь с некоторым трудом вернул помыслы с небес на землю, скептически глянул на спутницу, пожал плечами и покорился воле дамы. Лучница немедленно пошла следом, прикрываясь соратником, будто передвижным осадным щитом. В чем-то данное обстоятельство даже приятно: в кои-то веки в нем признают надежного защитника, пусть скорее всего и ошибочно. К счастью, спрашивать о направлении нужды нет – мост через огненную канаву один-единственный, а ничего более интересного в округе так и так не наблюдается.

Забавные статуи. Большие, мощные, целиком отлитые из металла, отменно разукрашенные и инкрустированные драгоценными камнями. Вставшие на задние лапы и оскалившие окровавленные пасти белый кролик и золотистый хомяк, соединенными передними лапами поддерживающие крохотный на их фоне белый шарик. Подобная же скульптурная композиция присутствует и на стороне острова – только вместо грызунов изображены темный эльф и человек – а затем аналогичные по сути и различающиеся наполнением арки тянутся до самой вершины донжона, без видимой поддержки вися в воздухе.

В отличие от них, конструкция собственно соединившего два берега сооружения отличалась лишь общей монументальностью и наружным покрытием, стилизованным под попираемые ногами посетителей человеческие тела с характерными радужными пятнами и лошадиными оберегами.

— Интересный рисуночек, — нога в мягком сапожке поковыряла чье-то ухо. Половая персона скрючилась от боли. – Видимо айрисы реально козлика задрали

Рыцарь буркнул нечто неразборчивое и вернул внимание к с каждой минутой всё более захватывающему виду вокруг них.

Пожалуй, замком называть занимающий верхушку острова комплекс построек не стоит – стены-то нет. С другой стороны, ров с углями делает ее практически бессмысленной: в конце концов, стрелять и навесом можно. Короче, мысленно обзовем дворцом — очень, очень разнообразным по форме и назначению. Ворота – цельная арка из колючей ядовито-зеленой лозы – откровенно условны, благо пролезть внутрь любой не сильно крупный посетитель способен и через стоящее сбоку здоровенное колесо от водяной мельницы, не говоря уже про перевернутое и наполовину вкопанное в землю стрелочное окно.

Из тонкого слоя земли под ногами растут неожиданно толстые и плотные стебли, раскрывающиеся цветком-жареной котлетой. Освещение слабое, источник непонятен, при этом нечеткостью окружение не страдает...

— Да пошли вы все! – без предупреждения с размаху швырнул ненароком сорванную травинку вниз паладин.

— Баклан вислоухий! – взвилась вслед за ним как-то резко переместившаяся на десяток шагов в сторону лучница. – Совсем черепушкой опустел?! Веревку нам подсунуть хочешь, семафор…

Мир тихо-тихо, но с явственной угрозой зашуршал.

— Я буквально вчера – а то и вообще сегодня – вернулся из долбанного похода на каракатицу величиной с гору и демонического жука! – приглушенно, однако с сохраняющимся праведным возмущением в голосе, отозвался присевший от страха воин христов. – А за день того лишился глаза…

— Ой, да заткнись! – вполне физически закрыла ему рот эльфийка. – Лучше скажи, каким образом отсюда выбираться собираешься?

Караван гнева пошел под откос, напрочь сметенный лавиной изумления. Только прочно вбитое еще монахами почтение к собственным обязанностям и женским правам не дала бывшему студенту выразить захлестнувшие разум эмоции незамедлительно и в самых экспрессивных выражениях.

— Мы в неком ментальном субплане, имитирующем…ааа…это сознание Понта? – спустя некоторое время, почти спокойно начал таки давно переставший быть Бестолочью в полном смысле слова человек. Дождался кивка. – И оно не первая подобная ваша прогулка. Как возвращались раньше?

— Пока испытывала дверку только на охранничках, — предельно серьезно ответила Золотой Вор. – У них внутри более-менее пусто – всякая цифирь и мечты о новой алебарде не в счет – для выхода же просто просила Героиню себя выпнуть. А тут до хрена всего — при полном отсутствии грудастых супермагических баб!

Оруженосец вновь подавил недостойный порыв к самовыражению и вместо того лишь с тяжким стоном возложил ладонь на лицо – немедленно получив увесистую оплеуху:

— Знаю, сглупила, — с откровенным раздражением рявкнула рыжая. – Увидела невероятную возможность и потеряла голову. Бывает. Я слабая и подверженная страстным импульсам женщина! И вообще бабушка! Чего уставился? – Бест заскрежетал зубами. Градус претенциозности меж тем и не думал останавливать своего повышения. – Чего уставился, тебя спрашиваю? Дама в опасности! Сделай же что-нибудь – ты ж паладин!

Юноша немедленно выпрямился, будто ему дали по спине доской и рванул не разбирая дороги вперед – ради спасения от безумной силы искушения поднять руку на представительницу слабого пола. Ну и в силу притулившегося в задней части черепа опасения пробуждения Наставника. Избранная тактика незамедлительно принесла свои плоды: едва зашедший под фиолетовый свод рыцарь немедленно провалился в глубокую-глубокую яму.

Вопреки ожиданиям, никаких последствий грандиозного падения или по крайней мере боли не наблюдалось – только с новой силой вспыхнула досада на никак не могущих оставить его в покое хотя бы на денек соратников и тайны бытия.

А потом в гранитные плиты перед самым носом воткнулся кончик широкого лезвия:

— Сэр! – воззвал к ученику некто слегка гнусавый. – Извольте объяснить данное очевидно не согласованное с хозяином вторжение на никак не принадлежащую вам территорию!

Накаркал! – первым прорвалось в передовые части разума. Прибежавшая следом чуть запыхающаяся рассудительность дала победителю по шее и указала на очевидное несоответствие поведения и голоса новоприбывшего на учительские. Парень, не совершая лишних, могущих быть сочтенными угрожающими, движений, поднял взгляд.

Рыцарь. Ну или по крайней мере на редкость богатый латник в полном доспехе, накидке и с внушительным руническим двуручным мечом. Броня с ног до головы покрыта чрезвычайно красивой и вычурной резьбой с преобладанием роз – настоящая ходячая картина, при этом несущая четкие следы многочисленных выдержанных ударов. Большего из лежачего положения разглядеть не получилось. К счастью, последовавший почти незамедлительно призыв встать решил данную проблему.

На него сурово и с немалым интересом смотрят ясные карие глаза, очевидно принадлежащие еще не старому, умному и почему-то очень внутренне усталому человеку. Пышные усы, мужественные высокие скулы, боевые раны и обретенные в тяжких раздумьях морщины…в общем, есть от чего затрепетать некогда отправившемуся на поиски приключений юнцу – так наверное мог выглядеть в молодости сам благородный идальго.

Более же всего обратил на себя внимание сидящий на неизвестном будто влитой Шлем Единорога.

— Бестолочь? – «потенциальный дворянин» вздрогнул. – Тебя ведь зовут Бестолочь?

— Истинно так, ваше благородие! – спина сама собой согнулась в глубоком, однако не подобострастном поклоне. Включившиеся следом губы с некоторой излишней поспешностью протараторили представление, мигом затем переключившись на вопросы. – Позвольте узнать, с кем меня свел Всевышний? И откуда вам известно это имя?

— Моему уважаемому собеседнику предстоит еще очень многому научиться, — обитатель понтова разума хохотнул, возвращая оружие в ножны. – Можешь обращаться ко мне «Серебряный» — благо наше общение долгим никак не получится. Касательно же второго…в общем, и до стража кошмаров порой доходят вести сверху.

Пауза – новопредставившийся с улыбкой оглядывал гостя.

— Но кто вы? – не сдержался первым Бест. – Ваше…обращение…знакомо, пусть и смутно. А главное – откуда у вас сей артефакт, — не очень-то вежливое тыканье пальцем. – Тем паче в столь сохранном виде? Их несколько? Или соверен успел…

— Успокойся – всё объясню! – шутливо защитился от словесного града кулаком абориген. – Нет, он единственный в своем роде. Я носил его прежде. Как и ныне облекающую вопрошающего роковую куртку. Вот только Понт предпочитает помнить о почившем драгоценном друге без печалящих подробностей – так-то сии старые доспехи ушли в небытие едва ли не на старте наших общих приключений.

Былой школяр характернейшим образом ничего не понял. Слава Создателю, по крайней мере сейчас в собеседники попался кто-то сострадательный.

— Перед тобой давно мертвый друг соверена, ныне существующий в виде не более чем жалкого фрагмента, тени, приятного воспоминания вопреки всем противоречия немало переживавшем о нем кровожадного коня, — облеченный в сталь палец закрутил ус. – Впрочем, отбросим лицемерную скромность: гибель не лишила сего воина предназначения и возможности помочь боевому товарищу.

Порождение сознания великого бандита развернулось на пол-оборота и показало на прежде скрывавшееся им…нечто. Не то, чтобы совсем уж сложноопределимое, вот только очевидно неестественное: сужающийся к вершине столб тягучей черной смолы с торчащими во все стороны разнообразными руками и клешнями, на вершине коего сидела мерзкая жучиная морда со здоровенными бараньими рогами и пламенными глазами-блюдцами.

https://orig07.deviantart.net/9fc3/f/2007/228/5/1/psychonauts_nightmare_by_zaffara.jpg

Страхолюдина почуяла взгляд и потянулась к нему – дабы немедленно отдернуть конечность, обжегшуюся о вспыхнувшую оранжевым ломанную решетку, отделяющую ее от рыцарей.

— Не прошли прежде – не пройдут и впредь, — гордо заявил житель сюзеренова мозга. – Уж я о том позабочусь.

— Кто это? – Бест на всякий случай приказал травяному мечу раскрыться.

— Кошмар, — с неодобрением глянув на сие действие, объяснил воитель. – Один из тысяч обитающих во тьме демонов, накопленных нашим общим знакомым за десятки жизней. Бессмысленный монстр, жаждущий вырваться и уничтожить всё, до чего сможет дотянуться – превратив в подобие себя земного пони.

— Откуда он тут взялся? – больше ради сглаживания неловкости от собственного проявления недоверия к предоставляемой собеседником защите, задал следующий вопрос посетитель.

Вместо ответа Серебряный достал из кармана складывающуюся полумаску вроде носимой жеребцом под основными и протянул оную бывшему студенту. Тот послушно принял дар и, не долго думая, поднес к лицу…

— Иисус-Мария! – артефакт выпал из задрожавших рук, кои немедленно подверглись тщательнейшему изучению на предмет кровавых пятен.

— Деталей не ведомо ни мне, ни самому Понту, — заметно просевшим тоном начал латник. – В каком-то из прежних бытий мой друг попал в ловушку…«неправильных» кошек. Они делали ему очень-очень больно. Пытались сломать. Извратить. Поработить. Шептали в уши непредставимые ужасы. Терзали и рвали, будто ища кого-то, — сглатывание. – Короче, в конце до того души в них не чаявший и окончательно озверевший несчастный их всех убил. И этот остановившийся взгляд нанизанного на его кинжал маленького котенка на фоне валяющихся вокруг расчлененных мохнатых трупиков чуть на месте не свели приютившего нас благородного странника с ума, — движение ладони вдоль лица. Как паутину снял. — Далеко не кошмарнейший из местных обитателей. Тем не менее, на редкость упорный.

— Дай посмотреть! – цапнула «очки» с пола знакомая ладонь и в следующее мгновение перекосившаяся Ви уже материлась,обещала перерезать кому-то глотку, а также жаловалась на отожранный кем-то до полнейшего безобразия и устроения зверинца внутренний мир.

Пауза на осмысления кавалерами последствий прибытия дамы. Для разнообразия, первым опомнился Бест:

— Позвольте представить вам…

— Не нужно, — остановил воин. – Уж поселившуюся в жизни Понта очередную «Лару» из тысячи узнаю, — страж галантно встал на одно колено и припал к длани не успевшей отдернуться дамы. – Счастлив лицезреть: вполне возможно, что в весьма удаленные от нынешнего момента времена имел благодать ближайшим образом знавать ваших бабушку и дедушку.

— Клево, — одобрила воровка. – Всё слышала, зря греметь нужды нет. Подскажешь вариант свинчивания?

— Уходите? Настолько рано? – вскинул брови становящийся с каждым мгновением всё куртуазнее меченосец. – А ведь в моей груди успела расцвести надежда…

— Спокойно: для внутреннего равновесия нуждаюсь в знании отхода на случай шухера, не более того, — с очаровательной, хотя и немного нервной улыбкой пояснила девушка. – Так-то не против и полноценного осмотра достопримечательностей – по предварительному обнаружению выхода, естественно.

— Сразу видно знакомое пламя, сокрытое ничуть не менее родной осмотрительностью, — с чисто отцовской улыбкой прожурчал латник. — К моему великому сожалению, Страж Кошмаров никогда не интересовался путями для оставления сего пространства – служба не может лишиться служителя, да и к тому же там, снаружи, меня ожидает лишь забвение.

— Да-да, не надо лишний раз пересказывать, — откровенно пренебрежительная отмашка. Вопреки традиции, совесть не замедлила нанести ответный удар. Тон стал сочувствующим. – Искренне соболезную.

— Не стоит, — удовлетворенно кивнул воин. Бест слегка покраснел от собственной бестактности. – По крайней мере потому, что с вами говорит не более, чем тень. Образ, порожденный, несмотря на все их споры и разногласия, скучающим по своему старому другу земным пони, — щит отправился за спину. – Предлагаю приступить к экскурсии – или у вас найдутся еще вопросы?

— Из чего сделана решетка? – дождался своего часа ученик монахов, зачарованно наблюдающий за так и тянущейся к ним тварью. Вернее, тварями – за время беседы с другой стороны собралось с полдюжины уродов.

— Первым же выстрелом – прямо в бычий глаз, — показал ему большой палец абориген. – Начнем же восхождение в соответствии с традицией – с низов.

Кованный сапог поднялся и с силой опустился, подняв настоящую тучу за считанные секунды заполонившей всё пыли. Когда же взор прояснился, крохотного закутка с решеткой больше не наблюдалось. Вместо него перед мозгоходцами открылось идущее до горизонта поле. Буквально набитая кошмарами подобно рыболовной сети в удачный день клетка висела метрах в пяти над ними, а между сим импровизированным небом и поросшей короткой зеленой травой землей возвышались монументы. Тысячи надгробий, мавзолеев, гробниц и памятников. Стоят они кстати на могиле.

— Где мы? – с ужасом и трепетом высматривая куда бы сойти с чужих костей, прошептал юноша.

— У фундамента той тонкой перегородки, каковая защищает Мистера Понта – а через него и многих других – от безумия, — многозначительный и определенно неодобряюще взгляд на неведомо откуда появившуюся в ладонях эльфийки лопату. – Памяти о несметном числе всех тех разнообразнейших существ, кого Принц потерял, убил, обрек на погибель или не смог спасти. Ответственности, принятой им за моря не сохраненной, а то и собственноножно отнятой у Вселенной священной Жизни. Стыда за соделанное и не свершенное. Долга перед ушедшими и принесенными в жертву…

— Короче, у него в голове целое кладбище, — опять-таки непонятно куда спрятала инструмент могильщика Ви. – И почему я не удивлена? Как это связано с поисками выхода?

— Наверное, вследствие изначального предубеждения, — пожал плечами слегка задетый пренебрежением рыцарь. – Ну или пророческий дар – мало ли.

Нога поднялась…

— Постойте! – тяжеловооруженный боец застыл в зело неудобной позе. – Так, кто же конкретно тут лежит?

— Все, кого Зубастая Тень помнит, например ваш покорный слуга, — кивок на коронованную Шлемом каменную плиту с именем, годами и обширной эпитафией в обрамлении розы, короны и меча. – А также бесчисленные ряды безликой и от того лишь более мучительной «статистики», — рука обвела несколько удаленные от них кажущиеся бесконечными ряды однотипных крестов. – Маленьких существ, павших, в лучшем случае, ради великих идей.

— Ой, да ладно заливать! — с откровенной неприязнью бросила морщащая носик девушка. – Никогда не поверю, чтобы скотина пеклась о ком-то дальше пары любимчиков.

— Суждение по себе – не лучшая стратегия для бытия на Планах, — по-родственному хмыкнул частично седой муж. – Понта создавали для служения Городу, Народу, Миру. И в самые страшные и темные времена он не забывал о них. И пока в нем жива хотя бы частичка Принца, гложущая его день за днем совесть своих челюстей не разожмет.

— О благородное, обильное сердце, — Бест мигнул: уши определенно уловили возмущённый вопль Ви – чего-то там бычье – однако же разум вместо того подсунул нечто категорически иное. — Верно, верно говорю тебе мальчик мой: посвятивший тебя в лучшие из людей без всякого сомнения несет на себе печать благодати и более многих и многих достоин престола Истинного Короля! Только подлинно великая натура способна нести подобное бремя, не отбрасывая ответственности даже и перед ушедшими.

Рыцарь издал никак не достойное данного звания тихое хныканье и вознес ладонь на чело. Потом резко развернулся и выпалил в лицо с непонимающим видом глядящему на него Наставнику:

— Я не сумасшедший!

Старик отшатнулся.

— Мне всё объяснили! — покривил немного душой взбешенный оруженосец. — Если ты настоящий, то каким образом таблетки избавили меня от тебя?

— Избавили? – потрясенно прошептал идальго спустя полминуты. – Дитя, неужели…неужели же мое присутствие и поучение стало в тягость…как? Когда?

— Откровенно говоря, довольно давно, — на последних углях выдал стремительно остывающий парень. – Где-то наверное с двадцатого ничем неоправданного втравливания в драку с превосходящими силами противника.

— Неоправданного?! – в голосе засверкала сердечная боль. – Разве могут составляющую самую честь, а значит и жизнь воина христова битвы во славу Истины, Блага и Красоты считаться неоправданными? Всемилостивейший! Неужто не сохранил Владыка Воинств твоего юного разума от происков Отца Лжи?!

— Не знаю. Не уверен больше, — смотря в сторону, пробубнил с чего-то краснеющий былой школяр. – Да это и не важно – по крайней мере, сейчас. Ибо в чем смысл обсуждать подобное с порождением собственного рассудка? – глаз вперился в шокированную полупрозрачную фигуру. – Почему препарат подействовал? Господин, — прорвалась вдруг откуда-то из глубин волна обиды, — почему вы оставили меня? Бросили на растерзание этому проклятому миру? Отдали тьме?

Перед внутренним взором вспыхнул хоровод из всех тех прошедших за месяцы событий, во время которых Бест так нуждался в покинувшем его духе. Заново с ничуть не померкшей остротой пережитые отчаяние, страдания, непонимание, попранные надежды и разбитые идеалы – воплотились в одну-единственную злую капельку, прокатившуюся по щеке и беззвучно упавшую в пыльную траву.

— О душа несмысленная…- тихо-тихо прошелестел без предупреждения несколько размывшийся Учитель. – Никто никого не бросал. Да и возможно ли христианину в принципе помыслить о подобном? Кто отлучит нас от Вседержителя: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? И умервшляясь каждый день почитающими нас отданными на заклание – всё преодолеваем силою Возлюбившего нас, — старческие мозолистые руки сомкнулись вокруг напряженных плеч. – Ибо знаем: ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее…

«Потенциальный дворянин» всхлипнул и склонил голову к такой неожиданно материальной тощей груди. Мастер меж тем продолжал:

-…ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не способна отлучить нас от любви Божией, — юноша затрясся, причем отнюдь не только вследствие потихоньку становящегося явственнее шевеления земли под ногами, — во Христе Иисусе, Господе нашем.

— Но…но, — с трудом прохрипел плачущий без слез воин. – Где находился посланный мне ангел? Как вышло, что Наставника…

— Оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей — и будут двое одна плоть, — опять ответил цитатой посланец Небес. – Так и пригретый мной птенец залетел под крыло нового владыки, окончательно встав на путь Славы. А какой любящий детей родитель станет препятствовать их восхождению, пусть даже для того придется покориться воле не желающего более видеть рядом с обретшим соверена рыцарем его старого проводника?

— А от чего вернулся? – постарался прийти в себя приятно удивленный и освеженный логичностью разгадки Бест. – Неужели разуверился в Зубастой Тени?

 — Лишь Всезнающий свободен от сомнений. В стремлении к тому же ни одному творению совершенства не достичь и спустя вечность, — с юношеским задором улыбнулся идальго, почти мгновенно, увы, погаснув. – Впрочем, нет: не в том дело. Несравненно более худшие и страшные события заставили старого воителя посетить ученика. Непростительные. Губительные.

Тяжелый вздох и взгляд стиля «сам понимаешь, о чем я». К сожалению, оруженосец вообще не в зуб ногой.

— Продолжим в другой раз, — смилостивился, очевидно искренне привязанный к нему, однако же тоже неслабо опустошенный кратким раскрытием сердец ангел. – Наслаждайся же пока величайшей честью: моя седая голова не припомнит случая, чтобы вассал мог в столь восхитительном и наглядном виде насладиться величием сюзеренова замысла и достоинства.

Наставник исчез, тем самым с одной стороны лишив ученика поддержки, а с другой сделав вселенную капельку более нормальной...пф…познаваемой…ага…требующей учета меньшего количества факторов.

Паладин не удержался и покатал в голове последнее утверждение, радуясь столь удачно подобранному определению – не в первый раз уже замечает за собой последствия таки вбитых местными «преподавателями», если не знаний, то по крайней мере речевых оборотов. Кто знает: может если бы Фаль с Дитом при прочтении теории еще и не избивали…

Стоп. Хватит отвлекаться. Пора обратить внимание на окружающий мир. Хотя бы на землетрясение. Спутники за спором кстати также ничего не замечают. Вернее, сотрясает воздух только Ви – Серебряный лишь с недовольным видом топорщит усы. Тем лучше.

— Нет, ничего противоестественного не происходит: просто владыка сего пространства потихоньку просыпается, — с признательным видом отвлекся от дамы проводник. – Ваши постоянные «щекотания» никак не способствуют покою – собственно, почему я и призывал свою названную внученьку воздержаться от употребления канта и прочих нелюбимых Понтом слов.

— …! – хлестко ругнулась остроухая. – Да и чья бы корова вообще мычала: кое-кто знаешь ли годами носил неположенные ему по статусу якобы фамильные доспехи, а теперь еще и лекции о хорошем поведении читает! Не важно, короче потом племяш обул того сухопутного осьминога с плана под Элизиумом и, наглядно опровергая бредни о выгодности добродетели и без всякой козлиной расфуфыренности, толкнул…

Поток родственно-философско-оскорбительной для великого бандита ахинеи восстановился в полном объеме. Земля трястись не переставала – напротив, наращивала обороты. Мучения аж стоящего на собственной могиле несчастного мертвеца не прекращались.

— Простите, а не расскажете, что это там за штука? – больше из сострадания и мужской/профессиональной солидарности, нежели в силу интереса ткнул парень в длиннющий, уходящий точно в центр кокона золотой обелиск за спиной воина. – И не пора ли двигаться дальше?

Почивший с очевидным любому облегчением на лице отвернулся от представительницы слабого пола, на ходу набирая воздуха в грудь…дабы спустя считанные секунды спустить накопленное на возмутительно краткую фразу:

— Это памятник Принца.

— А почему на нем нет имени? Да и вообще…- кивок на неким странным образом подобравшуюся к ним почти вплотную могильную плиту самого «Серебряного» с елки-палки целыми абзацами посвящений и благодарностей.

Вместо ответа добровольный и наверное успевший стать о том жалеющим вожатый поднял вверх левую ладонь. Подождал, пока гости устремят к ней взоры. Щелкнул пальцами, высекая яркую оранжевую искру.

Мир изменился. Точнее, их положение в нем.

— Каким бы славным ни выглядел фундамент и насколько бы решительным ни чувствовал себя герой в начале, а без постоянной подпитки и обновления не устоит никакое дело, — ланик развел руками, призывая зрителей окинуть открывшуюся им картину великой стройки взглядом. — Придающая уверенности сладостная гордость от побед, порождаемая горечью поражений жажда реванша, встречающее творца каждое утро жизнеутверждающее планирование и азартное предвкушение результатов воплощения схем в жизнь, день за днем укрепляющие спасительный заслон, преграждающий стремящуюся наружу тьму…

Степенное повествование длилось и длилось – видимо меченосец решил вежливейшим методом не дать эльфийке и слова вставить – однако ученика несравненно больше заботила пустота под ногами и чудовищная скорость, с которой они поднимались по спирали вокруг столба-клетки, видимо работавшего здесь в качестве основного мировоззренческого стержня. А заодно и центральной поддерживающей колонны.

Строить жизнь на противостоянии собственным демонам. Бест определенно не желал бы себе такой судьбы. Или он уже пришел к тому же – просто не успел осознать?

Не сейчас.

Посмотрим лучше на озаряющее окружающие тюрьму ужасов пространство пустых цехов, лебедок и складов внеземное сияние – на удивление обыденное кстати явление на Планах.

Завизжали без подготовки переходящие из состояния покоя в бешеный бег шестерни, из неведомых недр поднялся и немедленно опрокинулся в форму ярко-оранжевый расплав, заревели и запыхтели железные слоны с горящими глазами, застучали по помчавшимся вдаль плитам многотонные молоты, засвистели сотни распиливающих бруски пил, засверкали высекаемыми водопадами искр шлифовальные круги, а воздух наполнился свистом взметнувшихся отовсюду сверкающих раскаленных ядер.

— Понт очнулся, — лаконично прокомментировал разом прекративший лекцию Серебряный. – Мучается болью…и жадностью, — хмыканье и взмах в сторону пошедших светящихся золотом трещин в фундаменте. – Применяет Восстановление, — по внутреннему миру прокатилась нежно-голубая волна. На несколько десятков секунд всё застыло – чтобы после рвануть с новой силой. – Вслушайтесь.

Былой школяр недоуменно вскинул брови, однако не нашел причин не следовать совету. Вскоре машинная какофония визгов и скрежета будто разделилась на две неравные части – и меньшая обрела черты упорядоченной и аж не самой дурной мелодии. То есть, на самом деле: музыка! Пафосная и наводящая мысли на нечто монументальное и не сильно обращающее внимание на происходящее под ногами. Нечто вроде Да-ДА-ДааМ-Да-ДА-ДааМ…

— Ни хрена нет! – рубанула ладонью пространство остроухая, в миг разрушив чарующую атмосферу. – И вообще, кончай с тухлыми номерами – показывай выход!

— Не могу, — ровно отозвался воин, выглядящий довольно зловеще в преимущественно красноватых отсветах производства. – Не знаю, где он. Тем не менее, мы на пути к тому, кто вероятно способен вам помочь.

— Хоть так, — не стала обострять явно нервничающая воровка. – А теперь скажи: чего это за хреновина? – указание на разворачивающуюся перед ними полупрозрачную картину некоего внушительного здания с башнями, более всего смахивающего на первосортный монастырь.

— Ждущий в ближайшее время исполнения план, — пожал плечами гид. – Давно выношенный, запущенный, великий, одновременно долгожданное завершение одних схем и кирпичик других. Рискованный, опасный, грозящий неожиданностями и обещающий…

— Дай посмотреть! – зрячая маска с ускользающей быстротой перекочевала от аборигена к понаехавшей.

Минут пять лучница молчала – а после издала стон настолько же сладострастный, насколько и пугающий:

 — Ааааах…ты ж козлина безрогая! – радостное подскакивание на месте и хлопанье себя по ляжкам. – Какой кросс-торг замутил! Нельзя прокрутить все эти неинтересные детали по поводу наемной диверсии и перейти сразу к вкусному?

Вожатый покачал головой из стороны в сторону:

— Увы, нет. Кстати, думаю вашему коллеге также интересно.

 — Паладину-то? Интересно? – оскорбительный смех. К счастью, плавно перетекший в молчаливое переглядывание с насупившимся «родственником», завершившееся скомканным протараторенное объяснением. – Короче, лошадка учиняет БАЛЬ-ШУЮ чистку у каких-то не то монахов, не то недобитых фракционеров – аж раскошелился на покупку «случайного» забредания в ихнюю глушь первосортным дурилы, подкупил пару торгашей на продажу им вина со скидкой, договорился о пасмурной погоде на неделю до события – в общем, в кои-то веки есть за какие коврижки уважать замаскированного рубаку! Это будет ОХРЕНИТЕЛЬНО.

Повествование оборвалось: остроухая вновь целиком погрузилась в наблюдение за достраивающейся, частично рушащейся и периодически искривляющейся у них на глазах предстоящей авантюрой. Собственно в нее и палили минимум половина из установленных на разных этажах катапульт. Остальные выбрали своими мишенями множество других, значительно меньших по размерам золотистых конструкций, в большинстве своем вспыхнувших еще до главного. Вроде бы один из них представляет из себя пояс девственности.

Волей-неволей заинтересовавшийся юноша всмотрелся в знакомые очертания внимательнее и внезапно обнаружил за полупрозрачной толщей нечто несравненно более тревожащее – большущую прореху в окружавшей черный кокон мануфактуре. Будто сама Клетка взяла и всей тушей обрушилась на поддерживающие ее существование мастерские, без всякой жалости сокрушив толстенные переборки и как бумагу смяв устрашающие машины. Целая же секция градусов этак в пятьдесят вовсе перестала существовать.

— Последствия последнего прорыва кошмаров, — мрачно пояснил Серебряный, вместе с коллегой по цеху оценивая рану. – Причем успешно купированные: по крайней мере разрушенную стену заделать успели, а прорванную решетку – нарастить за счет удовлетворенной жадности. В принципе, тут ничего необратимого не произошло. Глянь наверх.

Оруженосец проследил за указующим пальцем. Постепенно сужающаяся к вершине тюрьма страхов у самого потолка оказалась обрамлена чем-то напоминающим толстенные клубнеобразные корни – этакой короной из мерзкого вида картофеля — со стороны «прорыва» раздолбанной в хлам с висящими по бокам ошметками.

— Увидел, — удовлетворенно кивнул латник. – Понятия не имею, каково значение данной потери, тем не менее всем существом ощущая его важность. Подобное до сих пор ни разу не случалось, — он дернул себе ус. – Не знаю, чего стоит ожидать.

Преисполненная смутного и неприятного беспокойства пауза.

— Пожалуй, пора отправляться на конечную остановку нашего маршрута, — спустя пару минут решил проводник, поднимая руку. – В конце концов, бродить по разуму проснувшегося коня-людоеда просто небезопасно.

Бест пожал плечами и покорно прикрыл веко, освобождая хозяина от труда отвлечения своего внимания. Мягкое дуновение ветра – и мир изменился. Привычная вообще фраза стала. Хотя на сей раз, для разнообразия, перемена к лучшему. Бывает же.

На редкость хорошо освещенный зал внушительных размеров, более всего могший бы подойти в качестве места для веселых многолюдных празднеств с длинными столами, почтенными менестрелями, зажариваемыми целиком кабанами и прекрасными дамами в длинных платьях…

Вместо этого он примерно наполовину заполнен золотом, настоящие сияющие горы которого навалены по обе стороны от занятой исследователями узкой тропы.

Воин христов на всякий случай потер единственное око, однако данный признанный метод корректировки зрения снова подвел – картинка ничуть не изменились. Они до сих пор стоят посреди восхитительной, будящего в рыцарской груди нечто драконье, прорвы богатства, внезапно представленного не только презренным (но таким приятным на вид!) металлом, а еще и множеством прочих роскошеств: от пушистейших ковров до статуэток из синего камня.

Парень облизал с чего-то мигом пересохшие губы и слегка трясущейся рукой потянулся к ближайшему переливающемуся в свете зажжённых люстр предмету – стоящему торчком жезлу из красного дерева с инкрустацией серебром и рубином величиной с кулак в качестве набалдашника.

Результат получился нельзя сказать чтобы совсем неожиданным: Вася всего-навсего обнаружил себя на какой-то выжженной равнине, раз за разом с размаху погружающим этот самый посох в чей-то размноженный череп. Боль десятка ушибов, ноющие от усталости мышцы, горячая кровь на лице, лицезрение отправляемой в небытие жизни, а также десятки прочих штришков, в итоге формирующие восхитительную картину триумфа, пусть и слегка отдающего горчинкой – слишком уж долго пришлось гнаться за проклятой тварью.

Бывший школяр сосредоточился и разжал ладонь, на всякий случай аж отойдя на пару шагов назад. Сбил что-то спиной. Обернулся, узрев без предупреждения решившую опять сыграть в предмет интерьера Ви, в полном соответствии с принятой ролью накренившуюся и упавшую на кучу ценностей.

— Она попыталась проследить за перемещением, — пояснил проводник, совместно с Бестом поднимая на ощупь нормальную, а поведением — совершенно деревянную даму. – Как следствие, разумы не успел сорганизовать Сокровищницу в приемлемую форму, всей кучей завалив ее под образами. Ну или шок от жадности – я в конце концов, вообще труп.

Радостно ухватившийся за данное более-менее успокаивающее объяснение оруженосец кивнул и выбросил тему из головы, тут же схватив прикатившуюся прямо ему под ноги монетку.

Точно такая же – только меньше и медная – задорно сверкнула в свете стоящих за соседнем прилавком разноцветных ламп, прежде чем упасть на подставленное копыто. Конечно, деньга невелика, да и связанных с проращиванием этого хиленького ягодного кустика затрат не окупает…не суть. Теперь оно официально: «говорящая лошадь» даже в этом поганом пространстве способна заработать себе на хлеб честным трудом. Нахлынувший порыв несвойственного Зубастику ребячества заставил земного пони развернуться и показать язык этой пришедшей очевидно исключительно ради шанса лишний раз поиздеваться над ним двуногой ехидне.

Рыцарь почти нежно бросил воспоминание повыше на склон кучи и немедленно цапнул неизвестного назначения приспособление, более всего смахивающее на наперсток-переросток.

Свист ветра в ушах, слезящиеся от напора воздуха глаза, с непривычки продолжающие зачем-то перебирать пустоту ноги, упругое, поддерживающее ощущение под крыльями, бодрящих холод и упоение скоростью. А главное — потрясающее, могущее быть испытанным лишь минуту назад выпущенным из темницы вечным узником ощущение свободы. Пополам с куда более темными и пламенными чувствами:

— Ну как, перьемозгие, съели? Кто вы без своей монополии на полет? Пустышки, паразиты, мясо и скот для умеющих не только пользоваться чужими подарками, но еще и создавать …

Юноша выпустил накрыльник, закашлялся, смолк и покраснел. Глянул на Серебряного – тот лишь ободряюще улыбнулся и сделал приглашающий жест. Уже с зачатками сомнения в правильности собственных действий рыцарь обратил взор на открытый резной ларец с лежащим внутри набором красивых фигурок.

-…ииии пожар потушен! – со звонким щелчком припечатала бита со слезой алый треугольник. Вставшая ради возможности дотянуться до дальнего края жидковатая девчушка уперла руки в бока и орлиным взором окинула карту, самодовольно затем перечислив. – Вода остановлена, твари изолированы, припасам ничто не угрожает, а мятежникам остается лишь молиться – да и то недолго.

Гордый своими достижениями взгляд слегка мутноватых бесцветных глаз вперился в сидящего напротив учителя.

— Не могу не признать: я впечатлен, — сложил перед носом копыта жеребец. – Открыть ворота трупоедам и поджечь собственные казармы только чтобы отвлечь нападавших. Взорвать дамбу. Обрушить потолок хранилища…оххх, — земной пони помассировал виски. – Ты превратила три четверти Города в дымящиеся, полузатопленные и кишащие монстрами вперемешку с обреченными собственными гражданами руины. Разве оно того стоило?

— Не мое дело, — очаровательное улыбнулось прелестное дитя, мило склонив голову на бок. – Задание получено – задание выполнено!

— А не разумнее ли примкнуть к численно превосходящим революционерам? – поднял бровь Понт. – Хотя бы из расчета уменьшения числа жертв среди доверенного тебе народа?

— Нет! – плеснула по плечам немного оплывшая толстая коса. – Победа восставших лишь отрезала бы последнюю надежду на спасение! Ведь хаотики никогда не удовлетворятся свержением предыдущего правительства – они передерутся друг с другом и развалят весь нуждающийся в постоянной поддержке механизм общественного устройства, чем не замедлит воспользоваться Лес. Даже уничтожение их всех вместе с семьями в итоге даст больше спасенных душ, нежели утрата Городом контроля над собственной инфраструктурой – в первую очередь оборонительной и органов распределения. Любые же перекосы и ошибки власти возможно исправить без самоубийственных бунтов, — буквально через силы выдавленные на последнем издыхании слова сменились глубоким вдохом. – И вообще: чья бы корова мычала!

— Ну-ну, не зазнавайся! – шутливо погрозил существу ногой учитель. – Нам знаешь ли карту куда обширнее давали, плюс «Чуму» так и не кинул, а зараза ведь самая вредная – во многих смыслах, — демонстрация большой четырехугольной картонки. – Касательно прочего же…- небольшое помещение огласили негромкие, подчеркнуто уважительные аплодисменты.

Очаровательная кроха зарделась и театрально раскланялась незримой аудитории. Самое время для нравоучений:

– Главное не забывай: подлинный служитель Порядка должен быть готов не только во всех позах причинять подданным и случайным прохожим добро ради Высшего Блага, но и в случае чего принять то же и много большее…чего делаешь?!

— Ищу Метку! – ничтоже сумнящиеся продолжила спешно снимать один предмет туалета за другим ученица. – У некоего жеребца же вышло – а чем я хуже?

Бест отнял ладонь от фигурок и облегченно выдохнул – настолько сильно в этот раз засосало. Последним ощущением стала мысленная галочка напротив «найти принципиально новую доктрину касательно одежды – потихоньку растворяет».

Мысль о естественным образом лишающей саму себя покрова Фаль парня преизрядно смутила, а потому Вася не замедлил вновь побеспокоить гида касательно второго по насущности вопроса:

— О какой Метке шла речь?

— Шрамы – не единственный переходящий из жизни в жизнь Знак на теле нашей крыши, — улыбка стала грустной.

И всё.

Неудобная пауза.

Юноша разрывался между вежливостью и желанием попытать-таки собеседника на предмет развития почему-то кажущейся важной темы. В итоге победила вежливость, закрепив свой триумф небольшим променадом до близлежащего окна, из коего открывался потрясающий вид на пламенеющую не слабее ада огненную канаву и представляющие из себя один огромный вращающий шестернями механизм постройки у «основания» донжона. Зрелище на самом деле скорее пугающее – слишком уж бездушно и безжалостно ворочаются помышления великого бандита.

Так или иначе, а следующей жертвой искателя стало большое серебряное блюдо.

— Как видите, — отнял земной пони посуду от лица, — ваш «священный металл» никоим образом мне не вредит. Следовательно…

— Следовательно, перед нами очень-очень хитрый Кошмар! – с торжествующим видом провозгласила сидящая на другой стороне костра воровка. – Что собственно и требовалось доказать!

— Да нет же, — совсем другой, тихий, умиротворённый и по непонятной причине ощущающийся очень милым голос откуда-то сбоку, с теми же смеющимися нотками. – Мелковат. Жирноват. Интеллектуален. Комплименты говорить умеет, — драматическая пауза и трагический шепот. – Истинно, истинно вам говорю: в нашу банду внедрился ёклол!

Вся немаленькая компания залилась довольным гоготом. Понт, для разнообразия, также посмеялся над этой, прямо скажем, не сильно удачной шуткой – как-никак не каждый день выпадает такой хороший вечер, когда даже эти упоротые рыцари вместо игры на нервах оттачивают свое мастерство на флейтах. Сейчас бы еще дернуть с Плачущим травы и можно объявлять день лучшим за всё время пребывания в новой шкуре.

Благодаря им.

Жеребец аккуратно вернул супницу в мешки с добычей и оглядел своих разнообразных спутников. Двуногие и многоногие, железные и плотяные, слепые, авантюрные, мертвые, тупые, а то и вообще паладины.

Мои друзья.

Опора и скала в изменчивом Универсуме.

— Спасибо вам, — вдруг вырвался под воздействием накатившего внутреннего тепла ласковый шепот. – Спасибо…

Былой школяр мигнул и смахнул внезапно появившуюся в уголке глаза слезинку.

— Они все здесь, — кивнул в ответ на незаданный вопрос проводник. – Вплоть до Дровосека – из песни слов не выбросишь, — латник бросил взгляд на до сих пор стоящую столбом даму. – Если в ближайшее время не отойдет – придется нести. Всё же нам действительно пора идти.

 — А зачем ждать-то? – пожал плечами былой школяр, не забывшимся за столько месяцев движением возлагая «вешалку» себе на плечо. – Давайте уж сразу двинемся.

— Откуда такая спешка? – изумленно вскинул брови усач. – Разве не жаждешь ПОЗНАТЬ?

— Жажду, — не стал спорить с очевидным исследователь. – Но честно говоря мне несколько не по нраву вот так беспардонно подглядывать за драгоценными соверену мгновениями. Ну и чуточку страшно, — щеки легонько покраснели.

— Честность – первая доблесть рыцаря, — совсем по-наставничьи прокомментировал собеседник. – К тому же порой несущая немалую выгоду. Не бойся: Понт давно оставил надежду на неприкосновенность собственных сокровищ. Ныне земной пони пожалуй аж желает их распространения – дабы хоть кто-то имел возможность спасти их.

— От чего? – спустя пару минут, не дождавшись продолжения, задал оруженосец наводящий вопрос.

— Забвения, разумеется, — качнул головой идущий впереди вожатый. – И него.

Парень проследил за указующей дланью и узрел стоящую посередине залы скульптурную композицию, видимо являющуюся завершением тянущейся от моста цепи арок. В этой роль хомяков и людей выполняли два размазанных и будто клубящихся каменных облака, поддерживающих тот же шар с одной стороны дырявым нетопыриным, а с другой – белоснежным лебединым крылом.

Под ними же располагалось острая вершина золотого обелиска.

— Был счастлив познакомиться, — внезапно пожал ему свободную руку проводник. – Надеюсь, вам удастся заполнить пустовавшую после распада группы роль понтовой совести. Мы все здесь на вас надеемся.

— Эээм… а разве…- Бест обращался к пустому месту.

Серебряный пропал. Бесшумно и неотвратимо. Они остались одни. В никем не охраняемой Сокровищнице…

— О, вот и грабительские помыслы подоспели, — насмешливо зазвенело в ушах. – И это несмотря на всю иллюзорность и бесполезность данных ценностей вне сих стен. Сразу видно влияние моего маленького жадюги.

— Кто здесь? – тяжкий, наполовину усталый, наполовину облегченный вздох.

— Забыл? Так скоро? Вы, люди, все такие неблагодарные, — мысленный образ лениво потягивающегося кота. И вспышка.

Юноша поднял глаз на удерживаемый статуями шар.

— О как! – опять сверкнул тот лиловым. – Неужели же мои подпрыгивания и переливы не избегли августейшего внимания? Случается же.

— Вы – какой-то из старых знакомых Понта? Тоже образ? – былой школяр с чего-то внезапно почувствовал себя крайне неуютно.

— Опять одни оскорбления, — гладкая поверхность разродилась крохотной, зато зело болезненной молнией, ударившей собеседника в ногу. – Нет: перед вами полномочный представитель Одного в этом мире. Собственно, Один – кто бы мог подумать.

— Мире? – больше для успокоения нервов и продумывания тактики, уточнил оруженосец. – Мы разве не в сознании сюзерена?

— Ребеночек обретается на вершине всецело самостоятельного, созданного в момент открытия двери квазиплана, чертежами коего стал разум лошадки, — неизвестный пошел волнами голубого пламени. – Во всяком случае, никто ведь не утверждал обратного! Да и если бы клялся прямо здесь на последней шляпе – Мультивселенная на то и Мультивселенная, что напрочь лишена неправильных ответов. Данный конкретный уголок Универсума в принципе вполне способен представлять из себя ВАШИ воззрения на то, каким выглядело бы сознание Зубастика, привнесенные в бытие с помощью порожденного безумным поклонником розовой пони артефакта-розыгрыша. Вкурился?

«Потенциальный дворянин» промычал нечто неразборчивое.

— Паладин, — шар хмыкнул и вернулся в первозданное белоснежное состояние. – Не важно. К делу. Чего же драгоценная публика желает от покорного слуги на этот раз?

— Выбраться! – выдал нащупавший почву бедолага.

— Куда? Откуда? – насмешливо поинтересовался ехидный собеседник. Подождал минут пять — наверное в ожидании реакции. Недовольно фыркнул. – Ладно, по крайней мере в этом смысле испортиться не успел и квалификацию удерживаешь. И сколь бы мне не хотелось философским путем поиздеваться над больным человеком, а перед нами определенно не тот случай. Не мучайся: понимаю. Плата по таксе, то есть…

Удар пришел откуда никто не ожидал – ноздри внезапно взорвались жгучим возмущением и общим недовольством по поводу мироздания. Немедленно принявшийся тереть их обеими руками благородный муж не сразу дошел до осознания отсутствия на плече более не удерживаемой ничем дамы – она стояла рядом и столь же яростно мурыжила лицо.

— Оки-доки-локи! – более всего подходящим для воинственного клича тоном проскрежетал Фис, убирая в рукав оранжевую коробочку с чудовищно пахнущей солью. – Засиделось-то засиделись! Никак эта молодежь понять не хочет: в своей голове бедлам устраивать куда веселее! И вообще, демоническая лошадка ждет – грабить идем!

-
Храбрейшие из когда-либо бывших под нашим командованием…великая, способная определить будущее всего Сигила миссия …убитый собственными обитателями и затем заселенный планарами Прайм…мощнейшая крепость-монастырь помешанных искателей баланса…«случайно» заглянувший на огонек и стоивший организации целого состояния мириадорукий вьюн, играющих на всех возможных инструментах одновременно… ловушки, заслоны, кровожадные плоды экспериментов по скрещиванию демонов и ангелов…продуманнейший план с огромным запасом прочности…

— Ооооооо! — страдальчески простонал юноша, роняя лицо на ладони. – Ну сколько можно?!

Ожд молча пихнул его локтем и оруженосец с немалым усилием смог-таки вернуться в имитирующее интерес состояние. К счастью, никто кроме меченосца данного неуважения к старшим не заметил. А едва стоящий на ногах и слегка косой от обильного возлияния укрепляющих зелий Понт продолжал чесать дважды до того рассказанное описание ситуации – видимо забивает время до возвращения разведчиков. Ну или вся проглоченная следом за «восстановлением» волшебная алхимия остановиться не дает.

Взламываем и выносим двери – хорошие говорят, продать можно…треть в резерве…лабиринт с перемещающимися стенами…магические карты, балахоны как у аборигенов…стараться не убивать без особой причины, трупы с собой тащить…выданные мыши – это не в пищу, а для крепления и запуска в вентиляцию фитильной взрывчатки…артефакт меняем на чучело белого ежика…пьянствуем, грабим и насилуем умеренно, не превышая нормативов…

Бест заскрежетал зубами и тут же скривился от дикой боли в десне на поврежденной стороне – видимо сказывается «залеченность» раны. В конце концов, главное же, чтобы «актив» работал, а какие у него там потом будут усложнения – не хозяйское дело.

Поесть бы. Ага, с воспалением-то во рту.

Поспать. Кто ж ему даст?

Мигрень – и та не кончается. Целительные же зелья тратить без кровотечения или перелома запрещено, бо они никогда на деревьях не росли, а с этой войной в Улье вовсе цены до небес взвинтились.

Рыцарь внезапно почувствовал некое странное прикосновение в районе запястья. Оказалось, собранный в толстенький браслет-перчатку травяной меч выпустил тонкий корешок и тихонько гладил им носителя. Отчаянно жалеющего себя ученика пронзило умилением. Аж появились силы немного отойти от ощущения глобального омерзения к жизни и посмотреть вокруг.

Каменистая равнина, громада цели, кучка немногим менее уставших от в последнее время уж чересчур шебутного бытия безымянных людей, жужжащий на заднем плане конь-людоед. Короче, можно со смелой душой возвращаться в собственные душевные бездны – окружение тому явно способствует. Особенно Фауст: бедолага рук от головы вообще не отнимает с тех пор, как Ви рассказала ему про один из множества подсмотренных в чужом мозге планов с участием некой колонны со светящейся красной полосой посередине. Хотя, кто знает: чай настоящей причиной поразившей имаскари депрессии послужила поведанная сразу перед сказкой о «мрачной подземной зале» идея заразить родные пенаты завезенной с Прайма не слишком смертельной болезнью – исключительно умиротворения (читай: спасения нажитого непосильным трудом преступного механизма) ради естественно.

Охваченный неожиданно накатившей гадливостью парень шлепнул по ни в чем не повинному зеленому отростку. Тот задрожал, будто обидевшись, и спрятался внутри основного растения. Пристыженный ученик попытался извиниться путем возвращения ласки, однако оружие никак на это не прореагировало и в принципе всем видом показывало совершенную незаинтересованность во внешнем мире.

Потом почему-то вдруг вспомнились счастливые монастырские годы, когда еще совсем-совсем юный Бест «спешил» на занятия, пытаясь наступать только на одноцветные плиты или по крайней мере держать равенство между количеством касаний к красным и к коричневым…

Приглушенно, для конспирации, затрубили рога. Поднявший глаз к каменной «трибуне» воин христов узрел буквально извивающуюся в предвкушении и даже вроде успевшую чего-то стибрить эльфийку, услышал гавкающие, рубленные команды заведующего их отделением Дита. Короче, выдвигаемся.

Величайшее ограбление в истории, из которого скорее всего минимум половина не вернется.

Подвиг ждет и всё такое.

-
Кап-кап-кап – падают с коня алые капли.

За ними уже целый маленький ручеек, а жидкость всё не кончается. Понт буквально пропитан ею. Видимо следствие обилия карманов.

Крохотный отряд идет на место встречи. Без единой потери. Синяки, ушибы и скромных размеров порезы не в счет. Тем паче – для операции подобного масштаба.

Вот уже из-за небольшого пригорка показался небрежно замаскированный под выхухоля лагерь…

— Вау, – внезапно прорезалась эльфийка, судорожно сжимая честно спертую вышитую жемчугом картину.

— Агась, — тем же потрясенно-спокойным голосом согласился жеребец.

— Они там “Вааах”, наши “Жжжих”, а потом ты весь из себя “БУУУХ”, “ТРАХ”, “СКРРРР”, — традиционно используемый в качестве базовой тягловой животинки рогоносец злобно хохотнул. – Это было ОХРЕНИТЕЛЬНО!

— Агась, — чуть мрачнее кивнул руководитель.- Мы никогда, никому об этом не расскажем, ясно?

— Не хуже хрена! – небрежное, явно потерявшее смак салютование. – О, вот и встречающие…

Госпожа Элисон действительно вышла им навстречу, движением мизинца послав собственных людей помочь коллегам с грузом – кроме почему-то напрочь проигнорированного чуть ли не боготворящими свою руководительницу цифровыми Дита.

— Как всё прошло? – скорее из обретенной по вторичному спасению вежливости, нежели ради интереса спросила тифлина, с очевидным беспокойством глядя на только-только начавшего подсыхать владыку.

— Отменно! – тут же загорелась остроухая. – Местные всем кагалом отправились пьянствовать и смотреть на вьюна – видать в тутошних провинциях реально делать нечего – а поэтому нам осталось только зайти и цапнуть хреновину, — демонстрация пушистого голубого параллелепипеда. – Единственная проблема: коняшка по пьяни чего-то испугалась и со всей дури провалилась в винный погреб. Ну и прочий народ вследствие развитого чувства локтя и в ожидании шухера по мелочи друг друга помял. Короче, самое легкое ограбление за всю карьеру, — рыжая скорчила обиженную мордашку. – Аж слегка обидно.

Заваленная новыми сведениями Нилессия медленно кивнула.

— Слава всему на свете и лично мне, — отнял копыто от маски повелитель. – За заложенное в контракте проклятье неразглашения. Иначе боюсь меня доброжелатели уже и из-под земли выковыряли бы.

— А то! – рыжая с гордым видом водрузила на нос очки с черными-пречерными линзами и этикеткой «для разглядывания негатива в позитиве».

Конь несколько десятков секунд давил подчиненную укоряющим взглядом, а затем со вздохом произнес:

— В любом случае, пора валить. Мне надо хотя бы немного отдохнуть.

Аудитория поддержала руководителя дружным ободряющим ропотом. Кто-то толкнул до сих пор находящегося в прострации Фауста, едва не свалив несчастного узника глубоких дум с ног, после чего начались традиционные для перемещения крупных групп пассы и рисование на земле сложных геометрических фигур.

Успешно мимоходом хлебнувший монастырского вина Бест не стал дожидаться переноса, вместо того сев прямо где стоял и, подперевшись доверенной половиной драгоценной двери с отделкой из шелка рубинов, закрыл глаз: невероятная внутренняя усталость взяла-таки верх. Даже обычного страха оказаться по ошибке оставленным позади не наблюдалось – как же, отпустят они его.

Во сне гремел гром, сверкали молнии, скрежетали доспехи и возносились к люстре полные пива рога. А еще там имели место отбирающие у него подпорку ангелы на колесах, захват заложников и громогласные споры о природе Баланса и невозможности его достижения – в общем, юноше пришлось немало потрудиться, дабы не проснуться.