Повесть о совершенно обычном вторжении ("Магическая фотография для чайников")

Глава 4

Спасибо за ожидание. Небольшой творческий кризис преодолён, сюжет продуман, всё шикарно:)
Оставляйте коментарии и золотые подковы, они придают мне стимул писать быстрее.

Приглушаемый толстым красным ковром мерный перестук копыт повелительницы ночи разносился по коридору. Пройдя очередной неотличимый от тысяч своих предшественников поворот, Луна, наконец, увидела двери комнаты ее сестры. Краем сознания принцесса отметила с каждым шагом нарастающее, необъяснимое чувство тревоги. И то, что у нее были причины доверять этому чувству, тревожило ее еще больше.

Будучи покровительницей ночи, а значит и всего непознанного и потустороннего, принцесса Луна обладала сильным шестым чувством, которое предупреждало ее при появлении чего-либо угрожающего покою Эквестрии.

Сейчас ее интуиция просто вопила об грозящей огромной опасности, а воображение, подпитываемое творившемся в сонном царстве хаосом, рисовало самые невероятные беды и несчастья, которые могли ждать Эквестрию в недалеком будущем.

Собираясь поделиться своими предчувствиями с сестрой, Луна вежливо постучала и попросила у нее разрешения войти, но вместо ставшего уже привычным: «Заходи, Луна» из комнаты послышалась лишь подозрительная возня.

Медлить было нельзя. Наложив разработанное лично ей заклинание, одновременно подавляющее любую враждебную магию и парализующее любых известных принцессе существ, она ворвалась в комнату, разнеся в щепки входную дверь.

В который раз ее бурное воображение подвело Луну: в центре спальни, застыв словно статуя, сидела ее сестра, Селестия в своей любимой синей в солнышко пижаме, явно застывшая в момент попытки отрывания своих губ от желтого животика милейшего консультанта по громкости голоса в Эквестрии — Флаттершай. Аликорн была настолько удивлена увиденным, что застывшего в намеренно нелепой позе драконикуса, обвешанного различными музыкальными инструментами и с дирижерской палочкой в руках, она заметила не сразу.

Луна плотно зажмурилась и досчитала до трех в смутной надежде что это, хоть на йоту прибавит адекватности ситуации. Она открыла глаза. Единственное, чего действительно прибавилось, так это на скорую руку нарисованных маркером усов на виновато косящейся на нее, белой королевской мордашке. Ночная принцесса даже не сомневалась, что точно такие же красуются над ее собственными губами.

Делая вид, что проверяет это, она призвала ее любимое зеркало и незаметно достала из гривы пудреницу и воспользовалась ей, чтобы невозбранно рассматривать в ее отражении беззвучно хихикающего Дискорда, рисующего под глазом суматошно вращающей глазами Селестии роскошный фонарь. Легким движением импровизированного перископа Луна послала луч магического света прямо в напряженно прищуренный желтый глаз Дискорда, из-за чего к вящему неудовольствию последнего, огонек свечи его нарисованного осветительного устройства получился ужасно кривым.

— Вы двое, как и в старые-добрые времена, предпочитаете терять рассудок в компании друг-друга, — грустно сказала Луна, наблюдая как Дискорд играет в веревочку ее сложнейшим заклинанием, опутавшим спальню со своим двойником.

— Кто бы говорил, Лулу! Ворвалась, значит, без спросу, заклинаниями обкидала, обвинениями разбрасываешься и мы тут еще с ума сходим, — хаосит задумчиво почесал нос, а затем махнул рукой, — ладно, каюсь! Я маленько «ку-ку», но Селли! Ты видела вообще ее расписание? — в его руке оказался внушительный свиток, который отпущенный на свободу начал радостно кататься по комнате, даже спустя несколько секунд не особо умалив свою толщину.

— Нужно быть ну совсем безу-у-у-у-умным, чтобы не свихнуться окончательно! — пропел Дискорд, широко ухмыльнувшись и неистово вращая глазами в разные стороны, но моментально скис, наткнувшись на совершенно безразличный взгляд ночного аликорна.

— Я уже говорил, что маленькой ты мне нравилась больше? — спросил он, надувшись и скрестив руки на груди.

— Чаще, чем хотелось бы, — сказала Луна, слегка вздыхая.

— Ты где находился всё это время? Твайлайт с подругами с ног сбились в поисках тебя и Флаттершай, — повелительница ночи кинула еще один уничижительный взгляд на сестру, которая справилась с ее заклинанием ровно настолько, чтобы вернуть себе телекинез достаточной силы чтобы, немного развернув себя, скрыть свое краснеющее лицо за желтой ляжкой ее импровизированного музыкального инструмента, — ну что же, вас я нашла...

Луну прервала чуть не стоившая ей сознания звуковая волна из криков, свиста и всех остальных шумных видов одобрения. Делу не помогла свалившаяся ей на голову, буквально, гора конфетти, похоронившая под собой принцессу. Вынырнув из разноцветного моря, она отметила (ничуть, разумеется, не удивившись), что исходила эта какофония от толпы ликующих драконикусов, большая честь из которых были одеты в различные футболки, кепки и поролоновые копыта, сверху до низу покрытые лунной символикой. Остальные размахивали транспарантами с надписями вроде: «Лулу — лучший детектив всех времен!», «Так держать, малышка!», « Дуглас Нуар и рядом не валялся!».

Из темно-синей массы, медленно аплодируя, вышел усатый, отсвечивающий огромной лысиной Дискорд в синей клетчатой рубашке с закатанными рукавами и темно-серой жилетке, чьи ехидные глаза были скрыты за парой огромных рейбанов. Гордо смахнув скупую, мужскую слезу, он в мгновенно воцарившей тишине повесил Луне на рог полицейский жетон, а в рот — розовый глазированный пончик под вновь нарастающий рокот десятка хаоситских глоток, три раза похлопал ее по плечам водяным пистолетом и провозгласил:

— Агент «Лунная попка», за раскрытие этого дела вы удостаиваетесь звания — “Крутейший Детектив Всея Эквестрии”, — скупая мужская слеза резко превратилась в скупой мужской водопад, — для меня было честью служить вместе с вами! — он вытянулся в струнку и отдал честь левой ногой. Его примеру последовали и остальные его копии.

Пончик был вкусным. Не спеша его пожевывая, Луна оценила обстановку: ничего плохого, вроде бы не происходило, а если даже что-то и случится, то трое из десяти могущественнейших существ Эквестрии способны будут с этим справиться. Поэтому принцесса решила подыграть — все равно отбиваться от разошедшегося Дискорда будет не только сложнее чем объяснять, почему она не хочет участвовать в его фарсе, но и только сильнее его позабавит. Да и пусть Луне и сложно было это признавать, но подобные выходки духа хаоса сильно разбавляли ее ежедневную рутину.

Пока Луна думала об этом, судя по творившемуся вокруг действу, она спасала Эквестрию от нашествия злых зомби-пончиков-мутантов в компании с ее сестрой, одетой в черную куртку и темные солнечные очки со странной, крутящейся многотрубчастой штукой, наперевес из которой она расстреливала зомби огромными жеванными жвачками и одетым в темный смокинг Дискордом, на голове которого красовалось нечто черное и кудрявое, вооруженный двумя водяными пистолетами, из которых он поливал шоколадным молоком вышеупомянутых глазированных супостатов. Очень вкусных супостатов. Каждый раз, когда Луна разрезала очередного своем тонким, изогнутым мечем, на ее красном плаще, когда то девственно белоснежном парике и всё-еще серьезной мордашке появлялись всё новые и новые слои крошек и начинки.

От увлекательнейшего занятия — бесконечного кромсания совершенно однотипных, медлительных и жутко тупых врагов с небольшими вкраплениями их более сильных вариаций другого цвета замурзаннейшуюся из принцесс отвлек вцепившийся в ее заднюю ногу тот, наполовину лысый Дискорд, который выдал ей значок. Луна решила звать его Комиссаром, так как его настоящее имя так и не запомнила.

— Агент «Лунная попка», подойдите поближе, — попросил Комиссар, протягивая к ней дрожащую, заляпанную пудингом руку. У Луны, в общем-то, не было причин отказывать — все-равно наседающие со всех сторон враги немедленно остановились и далее выдавали свое присутствие только тихими вздохами и редким поглядываниями на воображаемые часы.

— Агент... Луняша, мне уже недолго осталось — сама видишь, — сказал Комиссар, грустно улыбнувшись, глядя на расплывающуюся под ним лужу пудинга. Он провел пальцами по лицу Луны.

— Я знал твоего отца... он был отличным парнем *Хех!* неудивительно, ведь мы с ним родные братья..., — драконикус с трудом вытащил замызганный, трещащий по швам бумажник, который тут же взорвался снопом маленьких снимков, на которых были изображены Коммисар, Дискорд — почти такой же как Комиссар ,но только не лысый, Дискордо-жена НеКомисара, Дискорд — подозрительный тип с зачесанной челкой и в солнечных очках, кидающий кому-то в лицо пирог с кремом и принтом «Абсолютно точно не предатель» на футболке, тот Дискорд со странной прической, но только моложе одетый в футболку — «Хороший парень! Делай с ним любовь, если ты кобылка захочешь! ПОЛИТКОРЕКТНОСТЬ!» Дисордо-дети, Дискордо-собака, Дискордо-бабуля... от такого пресыщения Дискордом принцессу ночи начинало мутить. А в это время Комиссар всё вещал, вещал, и вещал...

Повелительница ночи осоловелым взглядом буравила мутное, будто объектив уже несколько поколений назад устаревшего проектора кто-то намазал мылом в несколько слоев, изображение, которое к тому же время от времени дергалось или замирало. Со стороны зомби было довольно любезно не только натянуть экран, на котором собственно «кат сцену», как выразился Комиссар и показывали, но и вежливо дожидаться своей незавидной участи на тех же самых местах, на которых их оставили, пока Луна ее не досмотрит. На экране же происходил следующий диалог:

— О, милый! Какое же имя мы дадим своей доченьке? — спросил скрипуче-писклявый голосок, похоже пытающийся хоть немного походить на кобылий. Его обладательница, к радости Луны, находилась за кадром.

— Не знаю, дорогая, но определенно что-нибудь крутое, длинное и обязательно со скрытым глубинным смыслом, который потеряется при переводе, либо просто не будет понят! — ответил ей гулкий, веселый бас, принадлежащий Некомиссару, бережно качающему детскую кроватку.

— А наша девочка ведь будет носить обтягивающую, почти ничего не прикрывающую, но всё равно жутко эффективную броню, милый? — вновь спросил «кобылий» голос.

— Охо-хо-хо! Конечно, любимая! Если конечно мир под совершенно закономерным влиянием времени, либо толстых, скучных и просто злобных дамочек, которые не могут сами завести себе ухажера и обвиняющих в этом ее, — ответил Некомиссар

— Броню или доченьку? — переспросила «кобылка».

— Да какая разница! Давай уже поцелуемся — с тех пор, как разрешили, без этого уже никак нельзя!

Глаз Луны задергался. Наблюдать поцелуй, да еще и с языком, пусть даже и с собственной рукой, одетой в блондинистый парик для пони столь старомодного воспитания, было тем еще шоком, который явно стал тем последним толчком, что с корнями сорвал плотину ее воли. Не успела ночная принцесса хоть что-либо понять, как накопленные в ее ночных приключениях адреналин и кортизол* беспрепятственно заполнили ее разум, погружая его в жидкое пламя ярости.

— Ну всё! Хватит с меня этого! Я ухожу из этого бреда! — возопила она, взрывая магией кинопроектор и всё остальное, что попало под темно-синюю вспышку ее гнева.

— Эй! Лулу, нельзя же взрывать ключевых персонажей — это же запорет весь сюжет! — возмутился слегка подкопченный Комиссар, уклоняясь от чего-то лучеобразного и жутко неприятного на вид.

— Но... Но... Но... — жадно глотая воздух, пыталась подобрать слова, ставшие достойным выходом ее кипящих эмоций, прохрипела принцесса Луна.

Она конечно, видела много глупых, отвратительных, либо же просто несуразных вещей за свою долгую жизнь, но заставляли ее участвовать в чем-то подобном впервые. Если с происходящим до этого она могла как-то смириться, просто пропустив его через свое сознание без вреда для последнего благодаря, собственно, отсутствию необходимости его задействовать, но как только ее лишили этого блаженства...

— СЮЖЕТ!? ДА СИЕ ТВОРЕНИЕ ЗАСЛУЖИВАЕТ ССЫЛКИ В ТЕ ГЛУБИНЫ ТАРТАРА, ИЗ КОТОРЫХ РОДОМ БЕЗУМНЫЕ ДЕМОНЫ, ПОСЛАВШИЕ ВДОХНОВЕНИЕ, УЧИНИВШЕМУ СИЕ НАДРУГАТЕЛЬСТВО НАД ВСЕМ ПРЕКРАСТНЫМ И УТОНЧЕННЫМ. ИХ ЖЕ, ВКЛЮЧАЯ АВТОРА, СЛЕДУЕТ СОСЛАТЬ НА ЛУНУ, И НЕ ВОЗВРАЩАТЬ, ПОКА ПОСЛЕДНИЙ ВЗДОХ НЕ ПОКИНЕТ МОИ УСТА, ИНАЧЕ Я САМА ЕМУ ГОЛОВУ ОТКРУЧУ!!!, — завопило в предсмертной агонии чувство прекрасного ночной богини. Когда последнее слово слетело с губ Луны, окружающая ее реальность потемнела, а перед ее лазурными глазами появилась надпись: «Пауза» и жутко недовольный оригинальный повелитель хаоса, который тут же призвал оконную раму с выгравированной золотой надписью: «Настройки», открыл ее и, запустив в нее руку по локоть несколько секунд там пошарудив, громко заявил:

— Ты хоть представляешь, как постарались все эти ребята!? — указал он на группу уставших и заспанных драконикусов, сжимающих мольберты, наборы для шитья, косметички, фотокамеры и клавиатуры в своих трясущихся руках и заслоняющую их толпу безликих клерков в деловых костюмах, отличающихся друг от друга лишь словом после «менеджер по» на бейджике.

— Да это же гениальный фильм... — продолжил он.

— Какой еще фильм?! Сие исчадие Тартара действительно больше похоже на современное высокотехнологичное развлечение, о котором я была столь наслышана! — перебила его Луна, даже не заметив, что ее кантерлотский глас был магическим образом приглушен.

— Да, игра, точно! А на чем я остановился? Ах да! И что же тебе тут не нравится, позволь поинтересоваться!? — вновь насупился Дискорд.

— У тебя еще наглости хватает спрашивать!? — еще сильнее возмутилась принцесса.

— А ты потрудись, пожалуйста, объяснить! — читать по лицу истинные эмоции, того кто является покровителем фарса и комедии было практически невозможно, это даже не одну тысячу лет имевшей дело с прохиндеями всех мастей Селестии не всегда удавалось, что уж говорить, о и раньше не особо сведущей в таких делах Луне.

Что было не принципиально, так как она предпочла читать не сокрытые эмоции, а боевые заклинания.

— Немного конструктивной критики, пожалуйста! — громко требовал хаосит, укрывшись за тонким пластиковым столиком, который тем не менее без труда выдерживал ярость второй по силе правительницы Эквестрии, лишь покрываясь небольшими, исчезающими спустя несколько секунд опалинами — единственными напоминаниями о тех десятках могущественнейших заклинаний, которыми она поливала возмущающегося драконикуса.

— Просто признай, что это произведение — отстой полнейший! — рявкнула принцесса, блеснув недавно полученными от одной эксцентричной пони знаниями, запуская в проклятущий столик комок искрящейся магической плазмы, способный оплавить небольшую скалу.

Когда Луна немного успокоилась и перестала обстреливать столик, она расслышала доносящиеся из-за импровизированного укрытия с «трудом» сдерживаемые картинные всхлипы. Не успела она опомниться, как на ее шее уже висел, поливая по широкой дуге ее спину, будто из брандспойта слезами виновник сего торжества, разбавляя свои рыдания вставками вроде: « Ты права, Лулу! Ты права! Это отстой полнейший» пока сама Луна пыталась найти в себе духовные силы, чтобы его придушить. Но попытки эти были тщетны — сил не осталось даже для того, чтобы хоть чуть-чуть удивиться неожиданно нависшей над ними огромной фигуре.

Новым действующим лицом этого фарса был гигантских размеров сгорбленный драконикус со зловеще скрещенными за спиной руками, горящими красным глазами обрамленными огромными синими мешками, одетый в золотой деловой костюм, чьи карманы буквально трещали от высыпающихся из них битов и лицом, напоминающим хмурую каменную маску.

— Он ведь у меня за спиной, правда? — пискнул Дискорд, трясясь, словно последний осиновый лист во время осеннего забега.

— Да, — коротко ответила Луна на выдохе в надежде закончить это всё побыстрее.

Дискорд наконец отцепился от нее и, развернувшись ровно на сто восемьдесят градусов, быстро залепетал:

— То есть, моя прекрасная игра полна глубинного смысла и веселья, а также взращивает истинные культурные ценности у нашей широкой аудитории! Правильно? — поинтересовался он у темной фигуры, но она продолжала прожигать в нем взглядом дыру, пока Дискорд не начал, буквально, заливать потом всё еще заваленный останками глазированных войск, превращая его в более отвратительное подобие комнаты, в которой он побывал еще совсем недавно.

— В смысле ваша игра полна глубинного смысла и веселья, а также взращивает истинные культурные ценности у нашей широкой аудитории! И перманентно является вашей абсолютной неразделимой собственностью, также как и все содержащиеся в ней материалы! ДА СЛАВИТСЯ АВТОРСКОЕ ПРАВО VIVA LA COPYRIGHT! — истерично завопил Дискорд, падая ниц.

— ДА СЛАВИТСЯ АВТОРСКОЕ ПРАВО VIVA LA COPYRIGHT! — пропели на культистский манер, «менеджер по» драконикусы, немного напугав Луну, успевшую о них забыть и тоже растянулись на полу. Когда огромный драконикус к ним обернулся, из толпы выполз один из клерков в черной, рогатой маске, исписанной красными, светящимися рунами.

— О, великий Копирастус! Мы уже почти отсудили у всех остальных компаний эксклюзивные права на глазурь, присыпку, пончиковые крошки и бессмысленное насилие! — завопил он, обильно брызгая слюной.

Копирастус медленно кивнул в ответ и, погрозив скрюченным пальцем Дискорду, медленно исчез в наполнившем комнату свистом кнутов и багровым светом разломе .

Упал занавес.

Не без труда выпутавшись из него принцесса подавила в себе желание разбираться в той катавасии что устроил ее химерообразный мучитель — всё равно ничего путного из этого не выйдет.

Иногда, Луна просто не понимала шутки этого старого хаосита. Такое впечатление, что он шутит не для эквестрианцев, а для совершенно других существ. Принцесса, конечно, могла ошибаться, но всё от костюмов до, собственно, действа, в особенности последней его части, не имело для нее ни малейшего смысла.

От невеселых раздумий о том, что этот химерообразный баламут делает с ее шатким рассудком, ночную властительницу отвлекло неожиданное касание к ее плечу чего-то огромного и металлического. Обернувшись, она обнаружила за собой огромный, смахивающий на небольшой персональный бункер доспех, в который непонятным образом была засунута ее любимая сестра, чье присутствие в нем выдавал лишь торчащий из шлема рог.

— Как ты умудрилась подкрасться ко мне в «этом»? — флегматично поинтересовалась Луна.

— У меня скрытность прокачана на максимум. Хочешь фруктовый рулет? — поинтересовалась принцесса Ссолнца, доставая вышеупомянутую выпечку прямо из воздуха.

— Нет, спасибо, с меня хватит, — нашла в себе силы скривиться Луна.

— Да не волнуйся, как только Ди прекратит себя восхвалять и уберет тут всё, всё съеденное тобой исчезнет, — сказала Селестия, уплетая отвергнутое угощение.

— Я знаю, просто в меня больше не влезет, — ответила сестре синий аликорн, и ее раздутый живот выразил свое абсолютное согласие громким урчанием.

— Я даже не буду спрашивать, как можно бесшумно передвигаться в этой насмешкой над здравым смыслом, откуда ты достала этот рулет, как долго он там находился, и как ты умудряешься есть его через шлем, — сказала Луна безжизненным голосом.

— Да я уже сказала тебе — у меня скрытность на максимуме, да и моя сила позволяет мне в этой штуке не только бесшумно двигаться, но и даже балет танцевать при желании. Рулет я достала из инвентаря, провалялся он там где то с начала приключения, но значения это не имеет. А как я ем его через шлем? — сказала, задумчиво перебирая невидимыми за несколькими сантиметрами зачарованной стали челюстями легендарный паладин Селестия Солнцеликая.

— Видимо, это игровая условность, — пожала наплечниками принцесса, «прикончив» свое фруктовое лакомство.

— Игровая что? — переспросила Луна.

— Игровая условность. Понимаешь, если делать игру чересчур реалистичной, она перестанет быть, собственно, игрой, я, конечно, не отрицаю, что должна присутствовать некая реалистичность происходящего, но сомневаюсь, что много кому будет интересно прервать спасение мира ради того, чтобы сходить, извиняюсь, в сортир — этого и в реальной жизни хватает, — сказала Селестия.

— Что-то в этом есть, но армия пончиков мутантов?.. — спросила Луна, всем своим выражением лица выражая лишь одну единственную эмоцию — «ЧТО!?».

— А, это Ди так развлекается, — махнула закованным в сталь копытом солнечная принцесса, по примерным прикидкам ее отшатнувшейся сестры, способным снести небольшую колонну просто навалившись на нее своим весом.

— Осторожней, пожалуйста, мне еще понадобятся мои кости целыми, — попросила Луна, отойдя на пару шагов.

— Оу! Прости, сестренка, — спустя несколько секунд ожидания вся броня будто испарилась.

— Еще одна игровая условность? — дождавшись утвердительного кивка, Луна задала неожиданно пришедший ей на ум вопрос после недавней лекции, ставший скорее констатацией факта:

— Ты ведь в этом всём неплохо так разбираешься? — с легким оттенком подозрения поинтересовалась она.

— Ну да, уже не первый год этим маюсь, — немного гордо улыбнулась первая правительница Эквестрии.

— Это весьма неожиданно, — ответила младшая принцесса.

— Надо ведь как-то стресс сбрасывать. К тому же, это... внимание повелительницы дневного светила неожиданно захватило что-то постороннее. Прислушавшись, Луна услышала приближающийся стук копыт и знакомые ей голоса неразлучной шестерки и Спайка.

— Принцесса Луна! — крикнула показавшаяся в покореженном проеме Твайлайт с вцепившимся в ее гриву Спайком, прежде чем ее снесла взмыленная Рарити, о которую помянув сено споткнулась Эплджек, через которую выходя из двойного сальто, будто играя в пятнашки, с криком: «Куча мала!» перескочила Пинки под аккомпанемент раскатистого смеха Рэйнбоу Дэш.

— Рэйнбоу, сахарок, хватит ржать, лучше помоги нам встать! — первой очухалась Эплджек.

— Ух! Моя голова, — простонала ученая пони.

— Моя грива!, — с куда большим трагизмом и болью в голосе воскликнула Рарити.

— Ты всё равно прекрасна, Рарити, — судя по голосу, Спайк был даже счастлив поучаствовать в этом небольшом инциденте.

— Ох, Спайки! Мог бы ты найти мне расческу, дорогуша? Нельзя же представать перед принцессами в таком виде! — спросила утонченная манипуляторша.

— Сию секунду, Рарити! — вызвав очередную вспышку радужного хохота, мелькнула в проеме фиолетовая, чешуйчатая ракета.

— Кому что нужнее! — блеснула остроумием ехидная пегаска, скрываясь из проема.

— А тебе лишь бы хохмить, сахарная! — прокряхтела фермерша, судя по доносящимся оттуда стонам и извинениям, пытающаяся выпутаться из этой кучи-малы.

— А давайте еще раз! — пискнула Пинки.

«Нет!» — крикнули три копошащиеся за стеной кобылки.

— Если надумаете — скажите мне, я камеру захвачу! — хохотнула летунья, влетая в комнату.

— Доброе утро, Рэйнбоу Дэш, — улыбаясь, поприветствовала ее Селестия, измотанная же Луна обошлась лишь кивком, всё равно вызвав на лазурном личике вторженки настоящий шквал эмоций, который она молниеносно спрятала за челкой, преклонив колено перед монархами, в то время как подтянулись остальные ее подруги, повторяющие данную процедуру.

— Добрый вечер.. ночь... утро, принцессы! — растянула она свое лицо в «приветливой» улыбке, хотя больше было похоже, будто она преодолевает звуковой барьер, забыв стиснуть губы покрепче.

— Эй, Твайлайт! — прошептала пестрая пегаска, думая что ее никто не слышит.

— Что, Рэйнбоу? Не видишь, тут принцессы! — шикнула на нее библиотекарша.

— Вот именно! Почему ты не предупредила?! — легонько пнула подругу летунья.

— Эй! А кого ты еще ожидала увидеть в королевской спальне?! — возмутилась Твайлайт.

— Ты не говорила, что мы идем в королевскую спальню! — ощетинилась Дэш.

— Я говорила! — парировала Твайлайт.

— Ну уж извини, что я была слишком занята поисками своей загадочно пропавшей подруги, чтобы слушать всю твою болтовню! — не унималась летунья.

— Болтовню!? — у понивильской принцессы от обиды перехватило дыхание, и ее ушки прижались к голове, а в голос добавились немного истеричные нотки, — я тут распиналась, рассказывала о истории, архитектуре...

— ...всякой скучной фигне, когда я была занята поиском Флаттершай! — уже не очень то таилась насупившаяся пегаска.

— Если бы ты меня хоть чуть-чуть слушала, то... то... «Аргх!», иногда ты бываешь просто невыносимой, Рэйнбоу Дэш! — крикнула Твайлайт и, сердито сопя, повернулась к радужной пегаске спиной.

— Рэйнбоу, дорогуша, поумерь свой пыл, пожалуйста — настоящие леди так себя не ведут! К тому же, Твайлайт действительно пыталась разрядить обстановку — вклинилась Рарити, отвлеченная от попыток незаметно придать магией более товарный вид своей всё еще влажной после мытья гриве, чтобы обнять насупившуюся подругу.

— И правда, сахарок, она, да и мы все из кожи вон лезли чтобы не дать тебе, как ты любишь, улететь в метафорический закат на встречу приключениям прям как «Повеса» Родни из Эпллузы после пары лишних бокалов сидра, чтоб потом еще и тебя искать, — поддержала свою моднявую подругу Эплджек.

— Да и вообще, Твайлайт интересно рассказывала! — добавила розовая пони, уже испытывающая переизбыток прыгательной энергии, из-за чего она уже почти освоила древнюю технику прыжков из положения поклона.

— Пинки! Я думала хоть ты будешь на моей стороне! — воскликнула Рэйнбоу, раздосадовано топнув копытом, сильно взбудоражив свою гиперактивную подругу.

— Конечно я на твоей стороне Дэши! На чьей еще стороне мне по твоему быть, дурашка? Чейнджлингов, что ли? — спросила Пинки, катаясь по полу и заливаясь своим звонким смехом.

— Агрх! Пинки, ты не... — Рэйнбоу переводила взгляд с Твайлайт и успокаивающей ее Рарити, на осуждающе глядящую на нее Эплджек, на начинающую затихать Пинки, чья неизменная улыбка начала сползать с ее тускнеющего лица, пока не встретилась глазами с мгновенно отвернувшейся пурпурной принцессой.

— ...ты абсолютно права, Пинки, — тяжело вздохнула Рэйнбоу, опуская взгляд.

— Конечно, я права! — выпятила свою розовую грудь Пинки, вернув себе свое обычное расположение духа так легко, будто сорвав грустную маску, — погодь, так в чем же я права? — скорчила она непонимающую рожицу.

— В том, что я вела себя, как настоящая задница, и мне действительно жаль, что я это наговорила. Простите меня, девчонки и особенно Твайлайт. Я, конечно, не оправдываюсь — это ведь не круто, но... — ее прервала Эплджек, зажав ее в захват и с силой ероша ее радужные пряди.

— Конечно, мы простим тебя, «горячая голова»! Мы ж не слепые — видели как ты изводилась, когда Флатти пропала, да и всем нам не по себе было, хоть Твайлайт и намагичила, что Флаттершай в безопасности, — закончила яблочная пони, когда Рэйнбоу выскользнула из ее крепкой хватки, взмыв к потолку.

— Правда ведь, дорогуша? — спросила Рарити у Твайлайт.

— Конечно, да, — она повернулась к парящей Рэйнбоу и тепло улыбнулась, — думаю, моя экскурсия была не к месту, просто я к ней так готовилась, а случая вас позвать всё не было...

— Эт уж точно, сахарная! И не надо на меня так смотреть — мы тут все видели, как ты в карточки подглядывала, — хохотнула Эплджек, похлопав Твайлайт по плечу, и все пони (а также промакивающий слезы клетчатым сопливчиком Дискорд) дружно посмеялись над этим и крепко обнялись.

Он, собственно, и послужил причиной невероятного открытия для всей шестерки — они всё еще находились в обществе обеих принцесс, о чем первой вспомнила Рарити, когда повернулась к Дискорду, чтобы сказать ему пару «ласковых» по поводу недавнего инцидента. Напряжение белоснежной единорожки будто по невидимым связывающим их вместе узам передалось остальным ее подругам и они все вместе испуганно, сначала уставились на царственных сестер, а затем с немым посылом «Сделай что-нибудь!» на Твайлайт. Она даже начала что-то извиняющейся мямлить, когда Селестия прикрыла ее ротик своим затянутым в эластичную ткань копытом.

— Не нужно извиняться, мои маленькие пони, вы только что продемонстрировали мне, насколько прочны ваши узы дружбы и насколько легко вы преодолеваете испытания, что проверяют их на прочность, — повелительница дня наклонилась к притихшим пони и заговорщически прошептала, — так что считайте, что в качестве награды вы все были приглашены на мою неожиданную пижамную вечеринку, — Твайлайт всегда поражало умение ее наставницы выглядеть величественно в любых условиях, но как ей удавалось вызывать у своих подданных всё тот же неописуемый восторг, даже представ перед ними в пижаме.

— УУУИИИИИИИ! Пижамная вечеринка!, — воскликнул хором розово-драконикусовый хаотичный дуэт, напяливая на окружающих обязательный атрибуты данного мероприятия. Пару минут протестующих криков вроде: «Эт самый дырявый комбинезон, который вы откопали на моей ферме?», «Я вовсе не сплю в моем костюме вондерболтов!» и «Это не подходящая ночнушка — эта на заказ\старая\недостаточно красивая\с не подходящими случаю кружевами...» спустя королевская чета, драконикус, Пинки, всё еще посапывающая Флаттершай и четверо чувствующих себя совершенно не в своей тарелке пони сидели вокруг вращающейся бутылки из под настолько дорогого вина, что можно было бы купить весь интерьер комнаты, в которой они находились, включая паркет и стенную облицовку, да еще и всё на них одетое, дважды, о чем все присутствующие знали, благодаря восторженным комментариям белоснежной единорожки.

Луна бесстрастно наблюдала за вращающейся бутылкой, копошащимися пони и своей немного странной из-за бодрящего заклинания сестрой, что не могло не согревать ее душу. Но отчего же в ее сердце впилась ледяная игла ее шестого чувства? Задержав немного взгляд на Пинки, которой только что выпало желание Рэйнбоу Дэш — простоять десять секунд на переднем копыте, держа кучу перечисленного ей хлама. Настолько увлекшись зрелищем, радужная пегаска не заметила, как обхватила свою обычно стеснительную, желтую подругу, рядом с которой, разумеется, вызвалась сидеть и стала хохотать ей прямо на ухо:

— Видела бы ты сейчас, Пинки, Флатти — это умора! — на что та пробормотала что-то вроде:

— Можно еще чаю, мистер Вэй?..

— Ох, Флатти! А еще несколько лет назад ты не могла даже у меня в гостях заснуть, не выхлебав все мои запасы ромашкового чая и не проснуться потом от малейшего шороха!..

Повелительница ночи перевела взгляд на с трудом балансирующую повелительницу празднеств, и Луне совсем не нравились крупные мурашки, которые шагали под розовым комбинезоном и легкий озноб веселой пони, который она видимо списала на холод.

— Хм-м-м... Рэйнбоу? — промямлила желтая пегасочка сквозь сон.

— Эй, Флатти, просыпайся, посмотри, как я могу! — пискнула Пинки, с громким грохотом растянувшись на полу, погребенная под тем, что по прихоти Рэйнбоу она на себя нацепила. Но ожидаемого громогласного смеха «виновницы» этого инцидента так и не последовало, легкие смешки остальных подруг быстро затихли, даже у неостановимой в общении Пинки Пай не было подходящих слов.

Флаттершай в полной тишине удивленно разглядывала сидящих вокруг пони своими широко распахнутыми, светящимися, ядовито-фиолетовыми глазами.