Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 11. Игры тени
Даже будучи на стационарном лечении Краулинг Шейд ухитряется найти на свою голову пару кризисных ситуаций...
Отставив поднос с завтраком и сделав пару потягиваний из предписанного врачом комплекса утренней гимнастики, Краулинг Шейд нажатием кнопки активировал мощные световые трубки. Даже ему, находящемуся в освещённом помещении и прятавшему глаза за очками, стало неприятно от мертвенно-белого сияния, наполнившего соседний закуток. Тамошнему обитателю, содержащемуся в полной темноте, каждое «световое шоу» должно было причинять физическую боль. И Шейд с лёгкой улыбкой наблюдал, как его личный арестант реагирует на иллюминацию, не сулившую ничего хорошего.
По всем законам заключённый в изолированную камеру профессор Диспьют давно должен был получить свободу. Его помилование утвердила лично принцесса Селестия. Но ситуация с земнопони относилась к редким случаям, когда исполнительного Шейда совершенно не интересовало мнение венценосных особ. Бэт-пони поставил себе цель – выбить из Диспьюта раскаяние, и не собирался от неё отказываться. Как не собирался привлекать к процессу кого бы то ни было. Даже верный Эндлесс на замечание по поводу арестанта услышал жёсткое «потому что так надо».
— Профессор Диспьют, – произнёс Шейд в специальное устройство. Оно исказило голос советника по науке, сделав его монотонным и дребезжащим. Похожий аппарат Шейд встроил в «МАГиСТра», чтобы никто из собеседников не мог узнать личность, стоящую за белым фантомом.
— Что? Что вам ещё надо? – отчаянно отгораживался копытами от света и голоса пожилой земнопони. Прятаться ему было попросту некуда: вся обстановка камеры состояла из койки и примитивного санузла. Окна отсутствовали, а дверь и щель для подачи еды были хитро замаскированы. Найти их в темноте узник никак не мог. Всё, что оставалось Диспьюту – ходить, сидеть или лежать в темноте без счёта времени, гадая, когда бестелесный голос снова явится его допрашивать.
— Вы должны раскаяться в своих преступлениях, – проговорил Шейд, из-за «стены» наблюдая за поведением съёжившейся фигурки.
— Я всё вам рассказал! Про змею эту клятую… Про Свитча. Про Союз Академиков. Я всё сказал! Зачем вы меня спрашиваете? Зачем вы это делаете?..
«Потому что могу», – чуть было не ляпнул Шейд.
Он одёрнул себя, мысленно напомнив, что обращение должно быть максимально туманным и расплывчатым, чтобы Диспьют изводил себя, представляя самые кошмарные варианты. Например, что его допрашивает принцесса Селестия. Или кто пострашнее. Или что он вообще умер и находится в загробном мире. Шейд прекрасно понимал важность сохранения тайны в психологическом воздействии.
— Вы совершили гораздо больше преступлений. Вы должны в них раскаяться, – повторил узнику изолятора бездушный голос.
— Я ни в чём не виноват! – почти зарыдал Диспьют.
Шейд, будучи советником по науке, мог зачитать длинный список поступков, опровергающих «ни в чём не виноват» профессора. Но он не пытался припомнить Диспьюту все рутинные недосмотры и просчёты. Его волновало одно, и только одно должностное преступление, касавшееся дорогой Шейду пони. Правда, эта самая пони приложила бы тюремщика-любителя головой о стену, узнай она о злоключениях профессора Диспьюта. По какой-то причине, непонятной бэт-пони, Кьюр простила давнего обидчика, сломавшего ей жизнь. А вот Шейд простить не смог.
— Значит, вспомните о своих преступлениях в следующий раз, – произнёс бэт-пони в микрофон синтезатора голоса и погасил недосягаемые для арестанта прожекторы.
Диспьют остался в одиночестве в объятиях всепоглощающей тьмы. Ему предоставлялось право гадать, когда голос решит вернуться для очередного допроса. Новый «сеанс» Шейд намеревался устроить завтра утром.
— Пожалуйста… – Земнопони потянулся к остывающим лампам, словно уверовав в их сверхъестественный статус. – Позвольте мне поговорить с женой. Я хочу услышать её голос. Узнать, что с ней всё в порядке. Прошу, позвольте поговорить с женой.
Глейсерхит, супруга Диспьюта, тоже находилась на «Си Хорс», но её изолятор больше походил на однокомнатный номер в отеле. В её распоряжении находились светильники, книги, удобная мебель и даже разговорчивый охранник, который стерёг дверь и не позволял светло-синей единорожке выйти. Этот охранник являлся третьей, после Шейда и Эндлесса, и последней личностью, знавшей, что на «Си Хорс» противоправно удерживаются подданные Эквестрии.
Истязать Глейсерхит темнотой и безвестностью Шейд не планировал. В конце концов, никаких личных обид к ней у советника по науке не имелось. А вот Диспьюта, взывающего к состраданию своих тюремщиков, бэт-пони без каких-либо переживаний снова оставил в мрачной комнатушке.
* * *
— Босс! Босс! – Эндлесс, как и полагается подчинённому, взятому на работу по дружбе, предпочёл лично найти Шейда, чтобы сообщить ему важную новость. Бэт-пони, почти добравшийся до удалённых апартаментов, где под домашним арестом содержался Скриптед Свитч, с шумом пропустил воздух сквозь зубы.
— Да, Энди, что случилось? – с деланной невозмутимостью поинтересовался Шейд.
— На медэтаже проблема. Срочно требуется твоё вмешательство.
— Я от них ушёл час назад. Какого сена там стряслось?
— Пациент в операционной внезапно очнулся. Кьюр доложила, что он, вроде, вооружился скальпелями и даже поцарапал пару санитаров.
Шейд не удержался от короткого четырёхтактного смешка. На «Си Хорс», да и, наверное, во всей Эквестрии существовал только один «пациент», способный переполошить персонал больницы. Однако, учитывая послужной список «пациента», следовало меньше смеяться и активнее действовать, ибо Паддок Уайлд был способен и на подводной станции форточку открыть.
Лифт с угловатой вмятиной в полу – грохнули что-то из оборудования – по мере технических возможностей опустил двоих пони на два уровня вглубь базы.
— И какова ситуация? – спросил Шейд у зелёной единорожки. Вопрос задавался, скорее, для протокола, потому что бэт-пони прекрасно видел, что творилось в операционной.
Центральной фигурой шокирующего шоу был земнопони, являвший собой дикое смешение бурого, красного, белого и серого цветов. Бурой была шерсть в тех местах, где её не затронуло пламя, серыми – остатки подпалённой гривы. Красным выделялись свежие ожоги на морде и передних конечностях; насыщенный цвет им придавала проступающая сквозь сожжённые ткани кровь. Белыми были те немногие участки кожи, на которые опытные медики уже успели нанести слой лечебного снадобья из сгенерированного в «Оранжерее» материала.
Жуткое многоцветное нечто, по всем параметрам должное лежать пластом и не способное пошевелить и ухом, умудрялось не только стоять на ногах, но и прижимать к себе медсестру, угрожая ей прихваченным где-то скальпелем. И теперь во всех смыслах больной пациент, очевидно, ждал какой-то реакции со стороны остального медперсонала. Вот как раз их возможными ответными ходами Шейд и интересовался.
— Твой красавец очнулся и сходу начал буянить, – коротко ответила Кьюр, бросив на советника по науке сложный взгляд. – При попытке объяснить и успокоить медсестра Кейртач нарушила дистанцию безопасности. Остальное сам видишь. Надо успокоить его, надо спасти её. А потом и успокоить её, потому что, чувствую, Кейртач теперь неделю придётся беседовать с психологом.
— Ты, вроде, заявляла, что Уайлд при смерти? И до сегодня может не дожить.
Кьюр раздосадовано потрясла головой.
— Я отказываюсь понимать, что происходит в теле этого индивидуума, – сообщила единорожка. – Медицинские приборы всю дорогу от Балтимэйра показывали критическое истощение организма и угрозу для жизни, а едва я попыталась стабилизировать его состояние здесь, подскочило сразу всё: СР-сигнатура, уровень ДКК, М- и МВ-колебания. Всё подскочило. И сам он подскочил.
— Ты что, без анестезии работала?
— Издеваешься? Конечно, мы его держали в бессознательном состоянии. Вот только… – Кьюр на мгновение задумалась. – У него или болевой порог превосходит нейтрализуемые пределы, или я, когда ему голову пыталась вылечить, случайно помогла выработать иммунитет к седативам...
— Ладно, потом придумаешь себе оправдание, – фыркнул Шейд, чувствуя, что ему просто необходимо вмешаться в ситуацию в операционной.
Кьюр осталась наблюдать за новым витком драмы из-за стекла. Хотя в помещении была её подчинённая, жизнь которой находилась в опасности, там же был и её пациент, питавший к единорожке не самые тёплые чувства. Шейд при таком раскладе казался лучшим переговорщиком. Вот только его методы ведения переговоров доктор поставила бы под сомнение.
— Уайлд, смирно! – приказал бэт-пони, едва появившись в поле зрения искалеченного бывшего зоолога.
Вблизи Шейд смог в подробностях рассмотреть красно-коричневую корку с обрамлёнными чёрным кровоточащими трещинами, которая лишь отдалённо напоминала морду пони. И ощутить дополнявший жуткую картину сильный запах горелой шерсти и засыхающей крови, который не забивали даже запахи медицинских препаратов. Однако внутри всего этого кошмара всё ещё пряталось многогранное сознание незаурядной личности.
— Шеф? – В хриплом, каркающем голосе Паддока Уайлда проскользнуло удивление: пострадавшие в огне глаза утратили чёткость зрения, наполнив окружающий мир тенями и размытыми силуэтами. Начальника он опознал исключительно по голосу.
— Смирно, я сказал! – тоном заправского строевого сержанта продолжал Шейд. – Ты глава службы безопасности моего НИИ. Как ты себя ведёшь? Немедленно отпусти эту пони, брось оружие и выправись, как надлежит дисциплинированному сотруднику.
Кьюр подумала, что сейчас на Шейда посыплются яростные упрёки, саркастичные замечания, ругань – всё, что способна предложить больная голова Паддока Уайлда. Но, к её изумлению, бывший зоолог послушно выполнил приказы Шейда, попутно выставляя для лучшего обозрения своё обожжённое тело. Брошенный скальпель тихо звякнул о пол, приведя в чувство только что освобождённую Кейртач. Медсестру трясло от пережитого стресса, и она тихо, не имея сил подняться на ноги, поползла в сторону дверей.
— Простите, шеф, – сказал Паддок Уайлд. – Мне не хватило информации для оценки происходящего. Я не знал, что это ваши подчинённые. Если бы я знал…
— Если бы, – повторил Шейд. – Теперь знаешь. И ты позволишь этим врачам провести все процедуры, какие они запланировали. Это приказ.
— Слушаюсь, – тихо произнёс Уайлд.
Брови Кьюр, взметнувшись под самую границу гривы, упорно не желали возвращаться на определённое природой место. Столь быстрого и простого разрешения проблемы она не ожидала. И ей было крайне интересно, как именно бывший зоолог видит ситуацию, потому что она лично, следуя научным терминам, видела, как по ту сторону стекла альфа-самец показывает своё доминирование на данной территории, а его сородич это доминирование признаёт.
— А что со мной сделают? – поинтересовался обгоревший земнопони. Он поднял копыто и осторожно потрогал белую смесь, покрывавшую левую щёку, чем добавил себе ещё один источник небольшого кровотечения.
— Во-первых, не дадут окочуриться раньше времени, – объяснил Шейд. – Во-вторых, постараются вернуть прежний облик. Ты мне здоровым и красивым нужен. Уяснил?
— Для чего? Какой от меня теперь толк?
Эмоциональная перегрузка, удерживавшая израненный организм в активном состоянии, начала постепенно сходить на нет: земнопони вынужденно опёрся уцелевшей стороной тела на операционный стол.
Шейд широко улыбнулся и движением головы подозвал врачей. Храбрости, чтобы зайти внутрь операционной, хватило только у Кьюр.
— Уайлд, можешь не верить, но ты один такой на всю Эквестрию. Уникальное существо. Монстр, живущий среди обывателей.
Кьюр поостереглась бы называть «монстром» психически неуравновешенного пони, пережившего жуткую травму, но Шейд, похоже, прекрасно осознавал, что и кому говорил.
— Мне для охраны и обеспечения безопасности не нужен абы кто. Хоть из Кантерлотской военной школы, хоть из Академии «Чудо-молний». Мне нужен монстр. Зверь, которого боятся и обходят стороной даже когда он сыт и спокоен. Ты монстр, который мне необходим. И ты должен быть рядом со мной, ты должен вернулся к работе в Стэйблридже. Поэтому ты должен послушно выполнять все указания моих врачей и перенести все их процедуры. Понял меня?
— Будет сделано, – с усилием произнёс бывший зоолог.
Шейд отошёл в сторону, показывая Кьюр, что та может беспрепятственно продолжить операцию. Правда, ей ещё требовалось навести порядок в медицинском помещении и вызвать себе новых ассистентов – прежние медсёстры и врачи по понятным причинам приближаться к Уайлду отказывались.
— Не понимаю, как ты вообще до сих пор в сознании, – ворчала Кьюр, дезинфицируя многочисленные раны своего беспокойного пациента, – но лучше тебе в сознании не оставаться. Боль обещаю жутчайшую.
— Нет! – Уайлд дёрнулся, среагировав на один из медицинских манёвров Кьюр. – Не надо никаких усыпляющих уколов и баллонов с распыляемой химией. Я всё выдержу...
— Можно подумать, мне сильно хочется спорить, – цокнула языком Кьюр.
— Шеф, – внезапно встрепенулся Уайлд. – А задание? Оно выполнено? Охота на тех тварей удалась? Войну мы предотвратили?
— Да-да, – успокоил «монстра» Шейд. – Задача выполнена. Это и твоя заслуга тоже. Не смей этого отрицать.
— Не буду… – произнёс земнопони, и, судя по всему, позволил себе провалиться в забытьё. Под тщательным контролем со стороны обрадовавшейся Дресседж Кьюр.
— Вкатить ему двойную дозу анестетика, – скомандовала единорожка, приветствуя таким образом новую группу санитаров, вызванную для участия в операции. – И привязать к столу на всякий всяческий. Хватит мне одного инцидента. Шейд, спасибо. Думаю, теперь я без тебя управлюсь.
Шейд, убедившись, что статус ситуации можно сменить с «чрезвычайного» на «рабочий», покинул операционную. Только в лифте, где никто не мог увидеть, бэт-пони отпустил эмоциональный якорь. Его затрясло от шока и отвращения, которые он сдерживал последние несколько минут.
* * *
Пока единорог проверял степень нагретости паяльной лампы, под дверью обозначились два тёмных пятна. Это означало, что между лампой коридора и входом в одиночные апартаменты возник посетитель. Скриптед Свитч с заметным сожалением отложил инструменты – как и в предыдущие пятнадцать раз, он считал, что вот именно сейчас находится на грани научного прорыва, когда от успеха его отделяет лишь последнее усилие.
Дверь скрипнула так, будто ставила ультиматум, чтобы её немедленно смазали и вообще привели в должный вид. Пока что, как и половина дверей комплекса «Си Хорс», это была побитая копытами матросов, снятая с яхты или другой посудины внутренняя корабельная водонепроницаемая дверь. Вделанная в стену настолько «качественно», что вода легко затопила бы всё, игнорируя, собственно, дверь. В проёме показалась фиолетовая физиономия с парой выступающих клыков и тёмными очками, прекрасно осознававшая, что с внутренними помещениями комплекса надо что-то делать, ибо «позор и стыдоба».
Новый посетитель принюхался к исходившему от паяльника запаху раскалённого металла, улыбнулся, после чего подал голос:
— Мистер Свитч, не желаете ли прогуляться?
Очень даже желавший, но склонный к подозрительности в отношении халявных бонусов единорог промолчал, слегка приподняв брови. Обычно в это время дня его навещала Кьюр, а не высокопоставленная особа с газетных разворотов.
— Маршрут засекречен? – спросил Свитч.
Бэт-пони, очевидно, не шутил, даже отошёл в сторону, демонстрируя, что между Свитчем и открытой дверью нет никаких препятствий.
— Напротив, охотно открою вам этот маршрут. Мы идём взглянуть на строящийся главный реактор «Си Хорс». Я считаю, что он вас заинтересует по ряду причин. Во-первых, его строили по технологии, которую вы использовали для получения энергии в Механизме. Даже сердечник тот же.
— Стоп! – поднял голову единорог. – Вы используете прилетевший с неба камень?
— Пытаемся использовать. Тут закрадывается моё «во-вторых». Без надлежащего опыта и вашего таланта у нас пока получается не реактор, а неработающий дорогостоящий хлам. И весь комплекс живёт на резервных источниках питания, среднемощных генераторах и конденсорах.
— Как я заметил, система эта не из самых надёжных, – скептически заметил Свитч, бросая взгляд на то и дело начинающую моргать потолочную лампу.
— Только не сообщайте этого Гальвару, когда его увидите, – попросил Шейд, выдвигаясь в путь. Вопреки обещанию, он назвал не маршрут, а лишь его конечную точку. О том, что путь проходит через коридоры жилого этажа, лифт, технический этаж и технические туннели, упомянуто не было.
— Я встречусь с самим Гальваром? – спросил Свитч.
— Встретитесь, – кивнул Шейд. – Хотя, честно говоря, Гальвар не из тех, с кем хочется часто встречаться. В нём мало от учёного и много от грифона.
— Что это значит?
— Ну-у-у… – протянул бэт-пони, ткнув кнопку вызова лифта. – Гальвар в коммуникативном аспекте весьма своеобразен. Мало кто из грифонов, начиная с ним разговор, заканчивал его без драки. Потому что наука грифонов считает физическое превосходство спорщика достаточным для доказательства правоты в научном споре.
— Вы с ним тоже дрались?
Перехвативший взгляд Свитча Шейд дёрнул носом и, почувствовав сопротивление, провёл под ним копытом. Пару секунд смотрел на оставшуюся на копыте кровь и полез в карман за платком.
— Нет, с Гальваром я не дрался. Потому что Гальвар знает, что я драки не боюсь и могу отвесить пару оплеух, а при необходимости и клюв ему на сторону свернуть. А вот тебя он наверняка начнёт задирать. Или найдёныша своего натравит.
— Кого?
— Найдёныша, – повторил Шейд, выходя из лифта и шагая по коридору. – Так у грифонов называется приёмный птенец, продолжающий семейное ремесло. Иногда случается, что птенцов нет или из наследника семейства вырастает негодная личность. Тогда грифоны ищут среди осиротевших или не нашедших призвание юнцов того, кто заинтересуется семейным делом и продолжит его в следующем поколении. В Республике это в порядке вещей, когда сын ткача, не желающий быть ткачом, прогоняется из дому, а на его место приходит способный найдёныш, который считается за родного потомка. Как Фардеай для Гальвара.
— Какие странные обычаи, – покачал головой Свитч. – Отрекаться от собственных детей…
— В чём-то они даже рациональные, – поделился мнением Шейд. – Если родное чадо тупое как технический карандаш, так зачем тратить на него время, пытаться научить чему-то против воли и желания? Куда проще сохранить ремесло и передать его через поколения, взяв в семью талантливую личность, полную энтузиазма.
— Типа как вы меня взяли?
Шейд слегка запнулся. Сделал вид, что это из-за неровности пробитого через морское дно туннеля.
— Мистер Свитч, я привёз вас сюда, чтобы защитить. За пределами «Си Хорс» о вас сложилось вполне чёткое негативное представление. Хотя принцессы усиленно скрывают детали так называемого «инцидента в Кантерлоте», народ в курсе, что единорог Скриптед Свитч осуществил попытку захвата власти, завершившуюся для него трагически. При иных обстоятельствах вам угрожал бы суд по обвинению в государственной измене и попытке узурпации власти. Если вы, мистер Свитч, слышали про Сомбру, то представляете, как принцессы улаживают подобные инциденты.
Скриптед Свитч историю правителя Кристальной Империи знал детальнее, чем некоторые, потому что змея, долгое время копавшаяся у него в голове, просто забавы ради рассказала ему, каким был Сомбра до становления монархом. В этих рассказах сквозили обида и ненависть, ведь вместо того, чтобы стать верным союзником, король Ламию предал.
Пока единорог предавался воспоминаниям, на его пути выросла массивная дверь с кучей предупреждающих знаков. По условным обозначениям можно было прочесть, что неосторожного посетителя в следующей комнате ожидают воздействие сильнейших магических полей, падение тяжёлых предметов, яркие вспышки света, сильный шум, а также полный запрет на пронос и поедание любых продуктов.
От этой двери у Шейда тоже имелся ключ. Ключ работал по особой системе – запускал поршень, который сдвигал с места металлический овал, преграждавший путь в реакторный зал.
Когда Скриптед Свитч оказался в самой комнате, он ощутил странную комбинацию из чувства узнавания и ощущения собственной незначительности. Он словно уменьшился в размерах и попал в отсек, который когда-то создал для работы Механизма, управлявшего движением луны и солнца. Всё было очень похоже, но воспроизведено в новом масштабе. Огромном масштабе.
— Опаньки! – прозвучало откуда-то сверху.
Свитч задрал голову и разглядел грифона, сидевшего на металлическом стержне, протянутом от стены комнаты к камере в её центре. Тот, недолго думая, сделал кувырок назад и спикировал вниз, грузно опустившись на две птичьи и две пятнистые кошачьи лапы. Теперь единорогу удалось рассмотреть выдающего учёного грифона в непосредственной близости.
— Великий носитель блестящих клыков удостоил нас визитом, – произнёс Гальвар, после чего с пародией на почтение сдвинул очки из жёлтого стекла, которые защищали глаза от вспышек магического пламени. – Интересно бы знать, по какому поводу?.. Э, труженик! – гаркнул грифон, обращаясь к собрату, который вёл сварочные работы на вершине центральной камеры будущего реактора. – Хорош там колупаться, иди сюда! Начальство пришло.
— Вовсе необязательно прерывать работу из-за моего появления, – сообщил Шейд.
— А! – пренебрежительно отмахнулся грифон. – Я её по-любому собирался прервать. Надоело мне там, в латунных трубках, копаться. Глаза устали на них смотреть.
— Но, я так полагаю, при твоём усердии реактор скоро начнёт работать.
— Может, завтра заработает. Может, через год. Исходная технология такая, что хрен разберёшься. Как будто задней пяткой делали.
— Да, кстати об этом, – сказал Шейд, обращаясь заодно и к спустившемуся с верхотуры Фардеаю. – Это Скриптед Свитч. Он разработал технологию получения энергии из небесного камня. И реализовал её в устройстве, которое ты брал за образец.
— Вот он? – спросил Гальвар, тыкая когтём в светло-каштанового единорога. – Вот это? – Коготь обратился в сторону реактора. – Да не заливай мне!
— Мистер Свитч, не будете ли вы так любезны поведать о каких-нибудь технических параметрах Механизма, который вы некогда собрали? – произнёс Шейд, отступая чуть в сторону.
Свитч нервно сглотнул, понимая, что сейчас ему придётся демонстрировать уровень своих знаний одному из лучших специалистов в области магической проводимости. Однако успокаивало то, что манера беседы Гальвара мало походила на строгий научный стиль его книг. Можно было представить, что это вообще не тот грифон.
— Центральный элемент, упавшая с неба звезда, является ключом для получения стабильного потока магии. Небольшое воздействие заклинаниями из внешнего источника способно вызвать сильную ответную реакцию, которую я перенаправил на выводящий узел. К звезде я подвёл точечные источники с рассчитанными значениями пиковых импульсов. Ошибка в значении импульса могла вызвать неконтролируемый рост чар-заряда вокруг центрального элемента с последующим его саморазрушением. Собственно, поэтому я и выбрал в качестве проводящего магию материала латунь – у неё есть природное ограничение по проводимости. Для обеспечения стабильности потока я подвёл несколько стержней и через управляющие клеммы задал последовательное отключение одной группы точечных источников и включение других.
Свитч остановился на моменте, где можно было сделать логическую паузу перед дальнейшим рассказом. Но условный сигнал от Шейда свидетельствовал, что дополнительных лекций не требовалось – Гальвар и так пребывал в состоянии постриженного яка.
— Ни хрена себе, – произнёс учёный грифон. – Ты это слышал? – спросил он у своего найдёныша. – Нет, ничего ты не слышал, куда тебе…
— Мистер Свитч сумел создать работоспособную установку один раз. Сумеет сделать это снова. Поэтому с этого дня он руководит деятельностью вашей грифоньей двойки.
На эти слова Шейда Гальвар среагировал так, словно получил хорошего пинка. Грифон сделал быстрый шаг вперёд и навис над спокойно смотрящим на него бэт-пони.
— Слушай, зубастик, мы так не договаривались. Ты мне обещал, что надо мной не будет никаких начальников и командиров. Только при этих условиях я согласился работать в этом сыром заплесневелом гроте. И ты мне не смей сейчас менять условия.
— Ты мне обещал работающий на полную мощность реактор месяц назад, – моментально парировал бэт-пони. – А он до сих пор даже к пробному запуску не готов. У «Си Хорс» заканчиваются энергетические резервы, и вся важная работа здесь может прерваться, если эта штука и дальше будет в полусобранном состоянии. Так что мне сейчас не до твоих птенцовых истерик. Я ставлю Свитча над тобой, а если понадобится, поставлю вместо тебя.
— Да у тебя, видимо, пара клыков лишних есть так со мной разговаривать?
— Желаешь, чтобы тебе клюв набок свернули?
Бэт-пони и грифон придвинулись так близко, что едва не столкнулись лбами. И так простояли примерно минуту, ожидая малейшей провокации. Первым на попятную пошёл Гальвар.
— Ладно, большой начальник. Я посмотрю, чего стоит этот копытный с костью в башке. Но если он будет сильно надоедать – запихну его в центральную камеру реактора.
— Это ещё кто кого, – хмыкнул Шейд. – Мистер Свитч-то колдовать умеет, в отличие от некоторых.
— Вот и оценим его колдовство. По результатам.
Стоявший рядом объект разговора пытался заглянуть внутрь себя и понять, что он сейчас испытывает. Радость от появления цели, достойной достижения? Трепет перед будущими напарниками и подчинёнными? Сомнения по поводу возможности создать необходимый для «Си Хорс» реактор? Недовольство, что всё решают за него в его присутствии?
Свитч так и не смог найти верный ответ. Но успокоил себя мыслью, что наглый и острый на язык грифон и на подковы не годился одному страшному существу, с которым единорог работал в недавнем прошлом.
* * *
В спрятанных под океаном помещениях «Си Хорс» не существовало смены дня и ночи, так что понятие «поздний час» определялось строго по приборам. К обозначенному отрезку времени Шейд вернулся в личные апартаменты, сильно отличавшиеся от его кабинета в НИИ «Стэйблридж». Здесь не нашлось места ни портрету Селестии, ни книгам, ни фальшивому камину. Формой комната походила на пирамиду древних народов, стены которой изрисовали светящимися в темноте линиями. Предельно простая обстановка, идеальная для способного к эхолокации ночного охотника. Влететь он мог разве что в широкую кровать, средних размеров шкаф или низкий стол с пятью точками опоры, который вытаскивался из этого шкафа.
Шейд лежал на столе, распластав крылья. Вокруг него вышагивала Дресседж Кьюр. Недавно она завершила сложнейшую операцию и зверски вымоталась, но всё же старалась сделать самому особенному пациенту расслабляющий массаж.
— Я тебя звала на «Си Хорс», чтобы ты отдохнул и привёл в порядок организм, – ворчала единорожка, осторожно приподнимая левое крыло бэт-пони. Крыло ответило полным удовольствия трепетом. – Но ты каждый день превращаешь в рабочий. Так нельзя! Стрессы и административная рутина тебя убивают.
— Не преувеличивай, – спокойно ответил Шейд. В следующий момент он дёрнулся и зашипел – Кьюр скрутила кожу на не готовом к такой грубости кончике крыла.
— Хватит мне тут умничать! Себя убеждай, сколько хочешь. Других убеждай, потому что так надо. Но я-то прекрасно знаю, в каком ты состоянии. У тебя полный дисбаланс, помноженный на комплексное негативное перерождение клеток. Ещё немного – и жить ты сможешь только благодаря специализированным аппаратам. Будет уже не до юморесок.
— Ты врач, ты меня подлечишь.
— Не подлечу, если ты не начнёшь вести себя как пациент. То есть выполнять мои рекомендации насчёт еды, напитков и графика работы.
— Может, всё-таки отпустишь? – поинтересовался Шейд, намекая на неестественно выгнутое крыло. – Спасибо. Я стараюсь всё соблюдать, но эти нормы вступают в противостояние с моей деятельностью. Советник по науке не имеет права работать по ночам, когда всё государство спит. Руководитель НИИ тоже.
— Тогда брось всё это, – вкрадчиво произнесла Кьюр, подбираясь кончиками копыт к левой лопатке. Пациент извернулся так, что массаж пришлось остановить.
— Что, вот так вот просто? Поломав всю научную систему, не доведя до ума «Си Хорс», не добившись прогресса в нескольких научных областях? Всё бросить? Отказаться от «Оранжереи», от других перспективных проектов? От наших планов?
— Наши планы граничат с утопией, – ответила Кьюр, силой возвращая бэт-пони в нужное положение. – Мы уже прошли достаточный путь, чтобы не вздыхать о потраченном времени. Кое-что достигнуто, но теперь тебе надо пожить нормально.
— Достигнуто… – вяло повторил Шейд. – Допустим, вот, «Оранжерея» есть… Как там с применением её «плодов»? Как там Уайлд?
— Пф-ф. – Вздохом Кьюр обеспечила себя паузой, необходимой, чтобы собрать воедино мысли и отделить их от личного мнения. И заодно выдавить ещё немного массажного крема из тюбика. – Уайлд там дышит и пульсирует. Исполняя твой приказ, умирать отказывается. Честно, не знаю, смогла бы я пережить то же, что и он.
— Но трансформированный кристаллизит на его теле приживётся?
— Пока прошла только первая из четырёх обязательных процедур засвечивания. Но характерных признаков отторжения я не заметила. Если мы нигде не напортачили, то шкуру мы твоему монстру вернём.
Закрывший глаза советник по науке слабо улыбнулся.
— Запомнила мой монолог?
— Ты зачем его монстром начал называть? Не боялся, что он сильнее разозлится? Потому что любой бы на его месте…
— Чуть пониже надави! Вот, замечательно! – скорректировал действия личного врача Шейд, после чего объяснил: – Уайлд не любой. У него значительные перекосы в самоидентификации. Ты за многие часы сеансов должна была это понять. Правее, пожалуйста. Да-да, вот здесь!.. Паддок Уайлд не так давно расправился с одной змееподобной тварью, едва не отправившей на тот свет королеву чейнджлингов. Но не хочет себе почестей и похвалы. Почему? Потому что он с детства изучал живую природу, мир зверей, птиц и прочих существ. Потом взял и отнял жизнь у одного из них. Одного на редкость опасного, абсолютно злого, но тем не менее живого существа. У него в сознании теперь борются гордость за себя и ненависть к себе же. Если грамотно это использовать, подсказать, какую часть сознания ему слушать, то можно получить или хлипкого пацифиста, или кровожадного зверя. Мне не помешал бы последний…
— Ты меня сейчас прямо устыдил, – ответила зелёная единорожка, сдвигая копыта к правому крылу. – Разрушил психологический портрет Уайлда, который я писала. Хотя у тебя в училище такого курса лекций не было. Впрочем, у меня тоже не было. Я заочно это всё изучала.
— А у нас на сегодня только массаж запланирован? – внезапно поинтересовался Шейд, уходя от темы студенческих лет.
— Комплекс оздоровляющих спортивных упражнений начинать поздновато. Завтра с утра начнёшь. Медикаментов из концентрированной химии тебе нельзя. Никаких. Но натуральную микстуру, на травах, готовься выпить. Вон она на тумбочке в стаканчике. На сегодня остаются только эта микстура, покой и отдых.
— Погоди немного. – Мощные мышцы крыла позволили Шейду передвинуть Кьюр в поле зрения. – Есть одно ночное спортивное упражнение, которое вполне подходит к плану моего лечения.
Шейд вынужденно замолк, потому что Кьюр вместо ответа предпочла магией перенести стакан с микстурой к его губам.
— Не путай план своего лечения и свой план лечения.
Поняв, что единорожка отступать не намерена, бэт-пони залпом опустошил медицинский стаканчик.
— Видишь, какой я послушный пациент? Неужто я не заслужил сколь-нибудь особого обращения?
Кьюр усмехнулась и приложила ко лбу копыто.
— Шейд, ты неизлечим во многих смыслах. Переползай в постель, я накрою тебя одеялком, и ближайшие несколько часов у тебя будет марафон сновидений.
— А если нет?
— А если нет, – серьёзно произнесла Кьюр, – то ты вырубишься прямо здесь, на столе. Потому что я нацедила в микстуру немало капель сонницы. И других успокаивающих трав. Для борьбы с твоей губительной гиперактивностью.
Шейд нехотя подчинился – он уже начал ощущать искренность слов Дресседж Кьюр. Голову на подушку он отпустил, будучи в состоянии, когда реальность уже не слишком отличалась от фантазий.
— Погоди, – обратился он к зелёной фигурке, казавшейся похожей на Кьюр, – просто полежи немного рядом. Немного…
— Конечно, – произнесла зелёная единорожка.
Она слегка примяла кровать, спиной через одеяло чувствуя дыхание своего особенного пациента. Передняя нога Шейда оказалась переброшена через её плечо, скорее всего, неосознанно. Кьюр приподняла голову и поцеловала бэт-пони в самую дальнюю точку, до которой смогла достать – получилось, что в середину нижней челюсти.
На этом завершился день Краулинг Шейда. Временно приостановились все начатые им игры.