Продолжение стэйблриджских хроник
Глава 6. В случае пожара
Бывший ярл Блэкспот (герой рассказа "Отложенный урок") пытается организовать свою преподавательскую деятельность в научном центре...
— День добрый, Рэдс. Краулинг Шейд у себя? – произнесла тень, упавшая на бумаги стэйблриджского секретаря. Рэдфилд зафиксировал линейку на нужной строчке и поднял взгляд. Тень принадлежала крупному светло-серому единорогу с зелёно-чёрной гривой. Хорошо знакомому, но в то же время имеющему новый облик. И новое парадное одеяние, в котором широкие стежки древней эпохи сочетались с эластичностью тканей нынешнего времени.
Рэдфилд потратил две секунды, чтобы свериться с расписанием руководителя НИИ, которое неизменно лежало на дальнем левом краю стола. Пустые строчки в таблице предполагали, что сейчас секретарю надлежит придумать ответ самостоятельно.
— Здравствуйте. Вы по записи? – с притворной серьёзностью спросил он.
По тому, как скривился единорог, Рэдфилд понял, что шутку не распознали.
— Мне не требуется запись, – фыркнул тот. – Я ярл Блэкспот.
— Угу, – ответил Рэдфилд, равнодушно поправив копытом линеечку.
— Мне требуется срочная аудиенция у эквестрийского советника по науке.
— Должность ярлов как государственных деятелей упразднена принцессой Селестией около ста лет назад, – скучным голосом проговорил «бессменный секретарь НИИ». – Исходя из этого факта, а также в соответствии с правилами организации деятельности НИИ «Стэйблридж», приём посетителей главным руководителем НИИ осуществляется с восьми утра до пяти вечера по предварительной записи. Данное положение распространяется в том числе и на утративших пост политических деятелей: лордов, графов, ярлов. Так что в данный момент я не могу пропустить вас в кабинет Краулинг Шейда, но могу внести в лист предварительной записи.
«Утративший пост политический деятель», регулярно кивая, выслушал весь монолог, после чего практически навалился на стол правым боком.
— Рэдс, я протоколы прекрасно знаю. Мы с тобой их вместе писали. И я безмерно счастлив, что ты до сих пор на этой работе и добился значительных успехов в организации безобразия, именуемого «НИИ «Стэйблридж»… Только давай, в честь встречи коллег, ты внесёшь меня в приёмный лист в «вот прямо сейчас» строчку?
— Пайболд, я…
— Блэкспот, – немедленно отреагировал бывший ярл на упоминание старого имени, под которым много лет скрывал свою настоящую личность.
— Как скажешь, Блэкспот так Блэкспот. Я как бы не против пустить тебя к шефу… Только его на месте нет.
— Куда он делся?
— А-а, – отмахнулся секретарь, после чего потянулся к своей кружке. Допил плескавшийся на донышке последний глоток, вытряхнул мокрые листья и лепестки в ведро для бумаг и полез в ящик за свежей заваркой. – Будешь чего-нибудь? Печенюшки, чай, сливу в сахаре?
— Начальника твоего в маринаде, – усмехнулся Блэкспот, осматривая помещение. Он предвкушал долгую беседу со старым другом, но не имел ни малейшего желания провести всю её на ногах. Из-за секретарских рабочих мест вытаскивать стулья было сложно, зато рядом с входной дверью сверкали лаком вычурные, все в изгибах, предметы мебели, дышавшие фабричным однообразием. Блэкспот отметил их для себя на будущее и пока остался стоять.
— Сегодня никак, – пожал плечами Рэдфилд, инициативно закидывая заварку во вторую кружку. Его бюрократическая память в деталях помнила рецептуру напитка, нравившегося бывшему коллеге. – Сегодня Шейд летает по Эквестрии. Улаживает научные дела.
— И как вы тут без него?
— Лучше, чем с ним.
Рэдфилд магией перенёс кружки к железной бочке, где между термоизолированных стенок плескался суточный запас кипятка.
— Не особо он руководящий руководитель, – продолжал жаловаться секретарь. – Расширил штат ассистентов до пяти пони… Они сейчас этажом ниже квартируют. И я туда со дня на день перееду. Социальные вопросы свалил на Соубонс. Ввёл промежуточную отчётность для отделов. А сам появляется три дня в неделю, проверяет отчётности, выслушивает доклады, смотрит на прогресс в паре ходовых проектов. И летит куда-нибудь дальше.
— Да, сразу чувствуется пришлый начальник, – кивнул Блэкспот, принимая у Рэдфилда кружку. – Полимат и Бикер сидели в своём семейном НИИ как мыши в погребе.
Жеребцы синхронно сделали по глотку. На несколько секунд оба погрузились в воспоминания о временах, когда научный центр и лично их шкуры терпели прихоти и заскоки иных управляющих.
— На Шейде ответственность за науку всей Эквестрии, – неопределённо заметил Рэдфилд, глядя в свою кружку. – Где с наукой проблемы – он в это влезает. Главным образом убирает то безобразие, которое своими же реформами и создал.
— Да, даже я в своём замке слышал… Про МэйнхМед. Не верил, что Селестия могла такое допустить.
— После демарша Союза Академиков и тех событий, которые называют «инцидент Свитча», мне кажется, что Селестия сама отдала этот приказ, – понизив голос, поделился своими соображениями Рэдфилд.
— Приказ взять с собой полк гвардии, расшвырять протест профессоров МэйнхМеда, сместить с должностей полсотни научных деятелей, посадив под замок пятнадцать из них, включая одного из деканов, которому под восемьдесят? – уточнил Блэкспот, приподняв бровь.
— Ага. Чтобы другие боялись… А ты к Шейду, сотворившему такое, с претензиями. Хоть озвучь, с какими. Может, я и без него справку организую.
Бывший ярл снова с интересом посмотрел на вычурные стулья, но предпочёл и дальше переминаться с ноги на ногу.
— Позавчера от Эквестрийского Управления Образованием я узнал, что мне запрещено вести преподавательскую деятельность. Без документа об аккредитации образовательной программы, подписанного советником по науке К. Шейдом.
— Да, есть такая директива, – сочувственно кивнул Рэдфилд. – Подписанная советником Шейдом и канцлером Нейсеем. Папка один, директива пятнадцать. «Вся частная педагогическая деятельность, не привязанная к существующим учебным заведениям, может производиться лишь после согласования и утверждения учебной программы». А за месяц до этого все учебные заведения обязали сформировать учебные программы по факультетам и направлениям.
— И у меня всего один вопрос, – произнёс Блэкспот, взглядом выискивая место на столе, куда он мог бы поставить кружку. Рэдфилд пододвинул ему пару исчёрканных страниц.
— У других вопросов больше.
— У меня один, зато всеобъемлющий… – дёрнул уголком рта бывший ярл. – Вот на кой оно надо?
— А! – улыбнулся стэйблриджский секретарь. – Чтобы ты, преподаватель-одиночка, не начал вбивать в головы учеников идеи всеобщего уравнивания и прочую ерунду. Поэтому во всех красках ты должен расписать, что хочешь преподавать и зачем.
— Ха, я так полагаю, принцесса Селестия тоже обязана сочинить подобную бумагу?
— Она её сочинила за два дня до выхода директивы, – ответил Рэдфилд, с тихим весельем наблюдая, как саркастическое выражение на морде Блэкспота сменяется искренним удивлением. – Только, как мне рассказывала сестра, что в Кантерлоте секретарствует, Селестия написала свою учебную программу почерком Шейда. С ошибками, свойственными Шейду. С речевыми оборотами, часто употребляемыми Шейдом. Такая вот у нас принцесса-педагог.
— И Управление Образованием это пропустило?
— Конечно. Нейсей с Шейдом такие друзья, что о чём угодно договориться могут. Включая обход норм преподавания для коронованных особ.
— Значит, мне тоже надо кучу страниц лабуды сочинять, – вздохнул Блэкспот. – И никого не волнует, что я своих учеников уже полгода тренирую? Что у меня за плечами сто с лишним лет практического опыта? Что я, мои заклинания, помогли Кантерлот воздвигнуть, Стэйблридж построить, а потом ещё его восстановить после катастрофы?
Рэдфилд молчал, уставившись в глубины своей чашки. Он отчаянно пытался придумать, как посодействовать старому другу, попавшему в силки бюрократии.
— Ты бы присел, что ли, – предложил секретарь, кивая на новенькие стулья, расставленные вдоль стенки. – В ногах правды нет. А мебели у нас выше крыши. Старую списываем. Новую, вот, приобрели. Стулья, столы, шкафы, тумбочки. Больше семидесяти единиц. Вот, кстати, маленькая польза от нового начальника: где, какими судьбами он добыл мебель, как он её без документов перевёз и оформил – Дискорд его знает. Но вот она, родимая.
Блэкспот потянулся магией к удачно повёрнутому стулу, намереваясь подтащить его поближе к кьютимарке. Развивавшаяся больше века интуиция сразу подсказала, что что-то идёт не так. Гладкое податливое магическое поле вокруг стула вдруг стало вибрирующим и ершистым. Искры поверх серой ауры с каждой секундой вспыхивали всё ярче и ярче. Блэкспот вынужден был разжать магический хват, и, как только бывший ярл это сделал, деревянный стул моментально вспыхнул жёлто-оранжевым пламенем. Превратившийся в полыхающий факел предмет мебели стукнулся ножками о пол посреди секретарской каморки, в опасной близости от занимающих все доступные поверхности гор бумаг.
— Ох ты ж! – произнёс Блэкспот и интуитивно начал творить заклинание, образующее маленькую дождевую тучку. Обычный приём для тушения маленьких пожаров на этот раз вместо пользы принёс только пару седых волосков: от наколдованной воды язык пламени взметнулся вверх, лизнув потолок. Тучу и дождь ярл моментально убрал.
Рэдфилд тем временем уже поднял в воздух бочку и проворно отворачивал её литую крышку. Лишь пара десятков литров натуральной кипячёной воды заставили почерневший стул с насквозь прогоревшей в паре мест обивкой скрыться за дымовой завесой. Своевременные меры спасли от уничтожения в огне документы, папки и ящики. Правда, часть из них, в спешке сброшенная на пол, всё равно пришла в негодность из-за незапланированного воздействия горячей воды.
— Кха-кха… – Блэкспот срочно полез открывать окно, потому что дышать в помещении можно было только горьким дымом. – Это не я, честно. Кхек!.. Я без понятия, что случилось.
— Нам после глобального ремонта только нового пожарища не хватало.
Рэдфилд, хлюпая по пропитанному водой и напрочь испорченному ковру, изучал дымящийся стул, временами робко пытаясь до него дотронуться. Магию секретарь использовать не рисковал.
— Рэдс, у меня и в мыслях не было устраивать пожар, – расстроенно повторил бывший ярл, окидывая взглядом учинённый разгром.
— Блэкспот, я до последнего буду верить в твою невиновность. Я знаю, как тебе дорог наш научный центр, – заверил секретарь, хлюпая к стене и останавливаясь возле панели интеркома. – К счастью, у нас здесь избыток умных голов, которые смогут объяснить, что именно произошло, отчего и почему.
* * *
Компанию двум серым единорогам, различавшимся ростом и расцветками гривы, составил чёрный, занявший по параметрам жеребцовой красоты некое промежуточное положение; впрочем, в отсутствие поблизости кобыл подобные сравнения проводить было некому. Вызванный по интеркому старший лаборант кружил вокруг обгоревшего стула, водя над ним похожим на раскрытый птичий клюв прибором. Свидетели пожара, стараясь держаться подальше, ожидали вердикт Скоупрейджа. Рэдфилд попутно занимался сушкой и учётом подпорченных бумаг.
— Скоупрейдж, вас ведь можно поздравить со знаменательным событием? – спросил Блэкспот.
— Можно, – прозвучал не особо весёлый ответ. Гость НИИ вопросительно посмотрел на секретаря.
— У него семейная жизнь не очень складывается, – объяснил Рэдфилд, бережно укладывая семнадцатую страницу какого-то отчёта поверх девятнадцатой, после чего стал осматривать пол на предмет листка с цифрой «восемнадцать». – Молодожёны поругались прямо перед свадьбой. После церемонии разошлись и уже три месяца живут в разных домах.
— Она пустит меня к себе и простит, если я признаю себя виноватым во всех своих изменах, – угрюмо проворчал Скоупрейдж, изучая показания прибора. – Я признал, что совершил одну ошибку, за которую себя ненавижу. Но ей мало!
— Лучше в это не влезать, – шепнул наполовину скрывшийся под секретарским столом Рэдфилд. – У них там какой-то свой особенный счёт измен, от которого у всех интересующихся крыша едет.
— В смысле?.. – так же тихо поинтересовался Блэкспот.
— Я совершил ошибку, я это признаю, – сказал чёрный единорог, который, очевидно, расслышал шёпот и последующий вопрос. – И раскаиваюсь. Но когда я сам попытался её исправить, отправив свой разум в прошлое, артефакт не сработал. Я ничего не исправил, хотя сделал шестнадцать попыток. Но отменить собственную измену не смог…
— Я предупреждал, – печально заметил секретарь, намекая, что лаборант лишь начинает излагать свою точку зрения.
— Но она считает иначе. – Скоупрейдж сердито встряхивал Расклинатель, замыкая отходящие контакты. Со стороны казалось, будто единорог вымещал на приборе всё своё недовольство. – Гласси считает, что из-за того, что я шестнадцать раз перемещал своё сознание во времени, я шестнадцать раз ей изменил. С технической точки зрения это бред, даже двойной. Во-первых, в текущей линии времени существует лишь одно моё тело и одно моё сознание. Все остальные Скоупрейджи относятся к иным линиям времени и, согласно третьему постулату Автерейджда, они все перестали существовать в момент активации Ментального Реверсификатора. На мне одна измена, но никак не шестнадцать. Но когда я пытаюсь обосновать эту точку зрения, она вспыхивает, как ясенец, и вообще перестаёт со мной разговаривать.
Лаборант прервался, чтобы зафиксировать показания измерительного устройства, после чего повернулся, чтобы исследовать целёхонький стул у стены.
— Нормальные семьи посуду на кухне бьют, – не удержался от комментария Рэдфилд, – а эта парочка доказывает и опровергает теоретические основы темпоральной магии.
— Ясенец – это что такое? – спросил у него Блэкспот. Ответ пришёл с другой стороны.
— Да куст один, ядовитый слегка, – ворчал Скоупрейдж. – У него смола такая, что загорается от солнечных лучей. Поэтому он может удивить внезапным огненным шоу. И нет, пока вы не спросили – стулья сделаны не из него.
— Можем вызвать группу биологов из внешнего зоосада, чтобы определили материал, – со знанием дела произнёс секретарь. – Потому что без документов непонятно, из чего эти стулья.
— Надо вообще-то Паддока поставить в известность о случившемся. Он какой-никакой, а ответственный за безопасность НИИ.
— Ой, не-не-не, – запротестовал Рэдфилд. – Этот закроет кабинет на ключ, заставит письменно зафиксировать наши показания о произошедшем ЧП. А то вообще посадит в ЛК-19 до выяснения всех обстоятельств. Без него разберёмся.
— Поддерживаю! – кивнул Скоупрейдж, после чего моментально вернулся к предыдущей, явно больной для него теме. – Так вот, во-вторых, думаю, вы согласитесь, что если Реверсификатор был сломан, а я выяснил, что это так, и не мог никуда переместить моё сознание, то Гласси ошибочно выделяет иные линии времени. Они не были затронуты, следовательно, считаются проступки только в этом континууме… Конкретно один проступок, и тот в невменяемом состоянии.
Лаборант явно ждал, что возникшая пауза будет нарушена одобрительным хмыканьем или словами поддержки. Однако два социально более опытных единорога поддерживали точку зрения, неприятную для молодого семьянина.
— Тебе надо согласиться со своей женой, – отрывисто произнёс Блэкспот.
— Я только что привёл два аргумента, опровергающих её точку зрения…
— Да, но с кобылами это не работает, – оборвал его проживший полторы сотни лет жеребец. – Ты либо соглашаешься, либо тратишь остаток жизни на попытки её переубедить. Так что останься при своём мнении, но кивни и скажи: «Дорогая, ты полностью права».
Уткнувшийся в экран Расклинателя единорог ничего не отвечал, но сердито дёргал ушами. По всему выходило, что заглянувший в НИИ стопятидесятилетний маг привёл тот же самый аргумент, что молодожён слышал от всех прочих советчиков. Аргумент, что шёл вразрез с точкой зрения старшего лаборанта.
— Я так с принцессой Селестией общался, когда ярлом был, – добавил Блэкспот.
— Тоже её «дорогая» называл? – с невинным ехидством поинтересовался Рэдфилд.
Бывший ярл сделал странный жест: он вкинул голову, словно собираясь кивнуть, но в последний момент передумал и медленно опустил голову, бросив отрывистое:
— Не твоё дело, Рэдс.
Справа от перебрасывающихся подколками очевидцев пожара чёрный единорог решился на эксперимент, окутав магией и подняв в воздух нормальный стул. Снова измерил магические параметры, шумно вздохнул и легонько коснулся магическим полем ножки подкопчённого стула. Ни дыма, ни пламени не появилось, что заставило Скоупрейджа задумчиво закусить губу.
— Ерунда какая-то, – фыркнул он, складывая измерительный прибор. – Стулья не прокляты и не несут вредоносных чар. Однако я фиксирую на них какие-то непонятные следы магии. Не разбери какого спектра. Может, стул воспламенился, может, не воспламенился. Но вы, Блэкспот, его заклинанием не поджигали, это я точно утверждаю.
— Мою магию не хотите проверить? На всякий случай?
«Клац-клац-бип» – заговорил раскрываемый высокоточный прибор. Острая часть его «клюва» нацелилась на рог Блэкспота.
— Действуйте, – попросил-скомандовал Скоупрейдж.
Рэдфилд, ведомый чувством самосохранения и любопытством, протопал по испорченному водой ковру за спину лаборанта и через его плечо уставился на мечущиеся по тёмно-зелёному экрану Расклинателя светло-зелёные точки. Об истинном смысле этого монохромного танца знал только задумчиво хмыкнувший Скоупрейдж.
— Так-так. – Лаборант покрутил пару похожих на монеты регуляторов, выступавших по бокам устройства. – Придётся повторить.
— Без проблем, – сказал маг, признанный одним из сильнейших заклинателей прошлого столетия. Он ещё раз потратил энергию на примитивные световые чары.
— Вот это уже интересно, – заметил Скоупрейдж, глядя на непонятные ни для кого, кроме него самого, метания точек. – Смещённая ионизация магического поля. Иногда появляется после контакта с мощными артефактами. Вы ни с какими реликвиями намедни не практиковались?
— Вроде нет.
В течение нескольких следующих минут Скоупрейдж непрерывно крутил регуляторы и жал кнопки, пытаясь добиться от обиженно пищащего Расклинателя совершенно чёткой картинки.
— Гармонизирующее… – пробормотал лаборант. – Вообще шикарно! Это у вас последствия контакта с Элементами Гармонии. Так за сто лет и не выветрились. Это ж магическая инклюзия субклеточного уровня. Мы только что доказали её существование! – Чёрный единорог оторвал заворожённый взгляд от Расклинателя и обратил его на зеленогривого мага. – Нам с вами научную работу под это писать надо.
— Эта инклюзия, она опасна? – поинтересовался Рэдфилд. – Может, Блэкспоту стоит медицинское крыло посетить?
— Что важнее – это данное явление стул подпалило? – задал более животрепещущий вопрос бывший ярл.
— Не-а. Чисто теоретически инклюзия так не работает. Она создаёт некоторые возмущения магического поля, но они даже не сказываются на качестве заклинаний. А также ни на расходе магических сил, ни на мощности в чарах. Это вот как радуга, которая появляется на небе во время или сразу после дождя. Самому дождю нисколько не мешает, просто красиво смотрится.
— Итак, эта версия – не версия, – подытожил Рэдфилд, возвращаясь к своему столу. – И мы всё ещё без понятия, почему самоуничтожилась инвентарная единица нового мебельного гарнитура.
— Вообще, предлагаю показать этот «уголёк» Везергласс, – сказал Скоупрейдж, закрывая «клюв» Расклинателя. – Моя ненаглядная – спец по приведению объектов в негодное состояние. Возможно, у неё появится идея, что не так с данным конкретным.
Рог Скоупрейджа окутала аура, однако бывший ярл оказался проворнее и положил на почерневшую древесину копыто.
— Дотащим без магии, – предложил он. Лаборант, секунду поразмыслив, кивнул.
* * *
Копна красных волос едва виднелась за горой всевозможных бумаг. Начальник отдела прикладной магии возвела справа от себя бастион из жёлтых папок, закрытых и топорщившихся хвостиками многочисленных закладок. Слева начинали свой уводивший под стол путь расползавшиеся змеями рулоны перфорированной бумаги с прерывистыми линиями, изобилующими остроугольными выступами. Прямо перед Везергласс высились листы с печатными или рогописными отчётами, наравне с вполне читабельными буквами содержащими совершенно непонятные непосвящённым диаграммы, таблицы и уравнения. Передние ноги доктора лежали на сложенных вчетверо широкоформатных чертежах, давно скрывших под собой истинный облик столешницы.
Везергласс убрала пару проверенных листов в папку, извлекла из недр полуоткрытого ящика чистый лист, поставила внизу подпись и задумалась над уже заверенным, но пока не существующим даже в её голове текстом, одновременно пытаясь копытом вытащить из-под угрожающе шелестящих рулонов печать отдела.
В этот момент доктор услышала топот и сопение в непосредственной близости от своего стола. Втайне радуясь возможности прекратить на время ненавистную её натуре естествоиспытателя канцелярскую деятельность, она подняла взгляд, но, едва распознав за горой бумаг морду своего мужа, поникла вновь.
— Чего тебе? – недовольно-нервным тоном произнесла кобылка. Она держала перо над листом бумаги так, словно уже готова была написать достойную войти в бюрократические анналы фразу и не хотела, чтобы кто-то сбивал её с настроя.
— В Стэйблридж в гости приехал ярл Блэкспот, – сообщил Скоупрейдж, безнадёжно попытавшись заглянуть в глаза супруге, но натолкнулся на сердито-неподвижную чёлку.
— Я занята. Не могу его приветствовать, – жёстко произнесла Везергласс. Перо начертило в воздухе букву «Ф», но листа так и не коснулось.
— Я бы не стал беспокоить, – продолжал попытки завязать более душевный разговор Скоупрейдж, – но просто из-за ярла Блэкспота в секретарской сгорел стул.
— Ремонт оборудования – тоже не ко мне, – буркнула малиновая единорожка. У неё постепенно заканчивались воображаемые буквы, которые можно было оставить в пространстве над листом. А супруг всё не уходил.
— Мы не можем установить причину возгорания.
Перо поставило гипотетическую точку в конце так и не сложившейся фразы и вернулось в чернильницу.
— Я за сегодня подготовила три прикладных и один обзорный отчёт по деятельности отдела, – злобно прорычала она. – Ёлкины иглы, я даже на обед не смогла вырваться! Если ты считаешь, что я всё брошу и побегу выяснять, почему горит дерево, то можешь прямо сейчас пойти в… Ой, здрасьте!
Только на середине подготовленной речи доктор заметила, что перед её столом собрался консилиум из троих единорогов, двое из которых сделали вид, что с пониманием относятся к ситуации и на последние полторы минуты избирательно оглохли.
— Рэдс, будь любезен, принеси из столовой пару бутербродов для доктора, – попросил Блэкспот, одной улыбкой подкрепляя вежливую просьбу и выражая сочувствие голодной и только потому, в чём никто не сомневался, разражённой и злой кобылке. – Я тебе затраты из фамильного состояния потом компенсирую.
— Я могу сходить за едой… – начал было Скоупрейдж, но Везергласс жёстко оборвала мужа:
— Если тебя кто-то вообще попросит.
Рэдфилд ушёл, а учёные переместились к лабораторному стенду, куда уже успели поставить предмет всеобщего любопытства.
— Мы не хотим вас надолго отрывать, – сообщил Блэкспот. Скоупрейдж недовольно нахмурился, посчитав тон бывшего ярла излишне обходительным.
— Я только рада от всего этого оторваться, – покосилась на своё «бумажное королевство» Везергласс. – За две недели ни одного полноценного эксперимента. Ни одного захудалого тестирования. Сижу, пишу, сверяю да заверяю. Это уже не отдел прикладной магии, а отдел лингвистики и каллиграфии какой-то. А у вас чего нового?
— С моего прошлого визита – ничего. Кроме того, что мне преподавать запретили.
— И до вас дотянулся, – сочувствующе произнесла малиновая единорожка. – От этой кабинетной мыши никому покоя нет… Так-с, что тут у нас за драконозебра?..
Начальник отдела прикладной магии изучала останки стула несколько минут, уделяя отдельное внимание наименее пострадавшим частям, где под потрескавшимся от жара лаком проступала естественная структура дерева. Наблюдавший со стороны Блэкспот отметил, что доктор постоянно порывалась что-то сказать, но одёргивала себя, продолжая осмотр. Наконец все миллиметры потемневшей поверхности были изучены.
— Конечно, не без сомнений, но очень может быть.
С этой загадочной фразой Везергласс прошла к рабочему месту. Прежде всего поглядела на подписанный лист бумаги, на котором в её отсутствие так и не появился текст заключения, поморщилась и, отмахнувшись от этих должностных обязанностей, едва ли не с головой зарылась в ломившиеся от содержимого ящики стола.
— Как я погляжу, количество недовольных руководством Шейда растёт день ото дня, –заметил Блэкспот, повернув голову к стоящему рядом Скоупрейджу.
— Вы даже не представляете, – отозвался тот, тоскливо наблюдая за дёргающимся из стороны в сторону хвостом жены. – Практически все проекты, которые вела Гласси, остались без финансирования и не получили одобрения. «Феникс-два» Шейд назвал дорогостоящим и опасным. Запретил. «Имитация драконьего пламени» для него не имела «практической пользы» и не показывала «реального прогресса в развитии». «Психосоматическая матрица» тоже в пролёте. Но там, в принципе, причина есть. Без Бикер матрицу сознания физически не достроить потому, что нет объекта исследования.
— Бикер позволяла исследовать своё сознание? – удивился Блэкспот. Бывший ярл одно время обращался с памятью и психикой бывшей начальницы Стэйблриджка как с игрушкой и не предполагал, что та после этого позволит лезть себе в голову.
— Ага. Учитывая, что профессор тогда сочиняла бумаг столько же, сколько теперь свалилось на мою жену, я уверен, она с радостью ради лишнего часа свободного времени терпела эксперименты над собой любимой.
— Вот! – От вопля вынырнувшей из-за стола и размахивающей зажатым в копыте изрядно помятым листом бумаги Везергласс вздрогнули все в ЛК-1.
Принявший у неё добычу Блэкспот в замешательстве уставился на исписанный в прямом смысле вдоль и поперёк лист. Сделанные с разной степенью неряшливости записи были, насколько он мог судить, заметками для самоорганизации – такая-то встреча, запись в спортивный зал, напоминания отправить письмо, сделать одно, другое, третье… Только с подсказки доктора бывший ярл обнаружил, что изучает не ту сторону.
На обороте штришками и выведенными на глаз линиями был начерчен стул. На четырёх ножках, соединённых продольными планками. С чисто символически изображённой спинкой и небрежно отмеченными местами крепления элементов конструкции. Однако в этом небрежном рисунке единорог без труда распознал предмет мебели, который не в единственном экземпляре подпирал стенку секретарского кабинета.
— Ваш рисунок? – рефлекторно спросил Блэкспот, слегка поворачивая лежащий на копыте лист. До выяснения причин недавнего происшествия он не доверял своей магии никаких предметов.
— Нет, доктора Кэнделвик. Работала в моём отделе.
— Работала?
— Ушла в другой научный центр. Три месяца назад. Здесь у неё мыша кабинетная остановила все проекты, поручив какие-то ерундовые задания. И то, что стало причиной возникновения этого рисунка, Кэнделвик доделать тоже не дали. Моё разрешение она получила, но Шейд сказал «опасно, непрактично».
Везергласс жестом попросила вернуть ей листок. Она положила его на стол картинкой вверх. Рядом пристроился поднос с несколькими бутербродами, парой пирожных и четырьмя стаканами фруктового сока – Рэдфилд как раз вернулся из турне по столовой.
— Сколько я должен буду? – вполголоса поинтересовался бывший ярл.
— А я не сказал разве? – Секретарь, только что отметивший схожесть рисунка и сгоревшего предмета мебели, был слегка рассеян. – В столовой для сотрудников НИИ всё бесплатно. Точнее, за счёт административного ресурса. Дейнти Ран отыскал в уставе Стэйблриджа хитро сформулированный пункт о финансировании второстепенных департаментов и выбил себе несколько процентов бюджета. Так что за всё платит Краулинг Шейд. И никуда не денется, так как внести изменения в устав Стэйблриджа ему сложнее, чем выполнить тройное сальто в двухметровом падении.
— Ну что, тогда давайте объедать вашего начальника, – с улыбкой произнёс Блэкспот.
— Так вот, как я ни старалась, дать ход проектам доктора Кэнделвик я не смогла, – с перерывами на сэндвич с хрустящей корочкой делилась информацией Везергласс. – А конкретно об этом проекте со стульями у нас зашла речь только однажды. Кэнделвик предложила проект создания долговременной фурнитуры, которая бы обновлялась при поломке или износе. Фактически речь шла о внедрении биологической магии в структуру неживого объекта.
— А в фантазии этой Кэнделвик не откажешь, – уважительно произнёс бывший ярл.
— Блэкспот, я вас удивлю ещё больше. Кэнделвик нашла техническую возможность реализовать идею. Если этот стул действительно её творчество, то я клянусь ногой, которую ещё не ломала, что в него встроены чары, свойственные птице феникс.
— Ёжкин ты ж! Теперь понятно, почему не получилось распознать магию, – обрадованно пристукнул копытом Скоупрейдж. – Мой Расклинатель на такие чары даже не настроен. Надо будет перепаять…
— И Шейд завернул такой проект? – спросил Рэдфилд, переводя взгляд с листка на воплощённый в дереве и ткани проект самовосстанавливающейся мебели.
Умудрённый годами вкалывания на разных начальников секретарь в данную секунду не мог сделать две вещи: разжевать засохшее пирожное с кремовой начинкой и понять, каким местом думал нынешний руководитель НИИ, ставя крест на потенциально прибыльном проекте с элементами научного прорыва.
— У этой кабинетной мыши, видимо, свои приоритеты, – фыркнула малиновая единорожка.
— Хорошо, – поднял голову Блэкспот. – Допустим, что была такая разработка…
— Да я с Кэнделвик вечер и ночь спорила о возможности существования подобной мебели, – перебила его Везергласс, раздражённая то ли возможным недоверием к своим словам, то ли попыткой Скоупрейджа тихой сапой подсесть к ней поближе. – Собственно, тогда она эту картинку и нарисовала, когда мне свою теорию доказывала. А я решила не выкидывать. Думала, может, она ещё вернётся в Стэйблридж.
— А где Кэнделвик сейчас?
— Эм-м…
— Где-то в Мэйнхеттане, – вспомнил Скойпрейдж. – Ей письмо пришло из какого-то Центра Океанографии.
— Понятия не имею, что специалист по прикладной магии могла найти для себя в заведении, где плетут макраме из водорослей, – перебила мужа Везергласс. – Но, если судить по единственному письму, которое она потом соизволила прислать, что-то нашла. По крайней мере, ресурсы и возможности.
— Гласси тоже пришло письмо от океанографов, – счёл нужным добавить старший лаборант.
Встретив свинцовый взгляд Везергласс, Скоупрейдж придал своей морде невинно-непонимающее выражение. Ответом был ещё более тяжёлый взгляд и возмущённое фырканье.
— Да, конвертик с рыбкой на штемпеле. С интересными предложениями по трудоустройству, должна заметить. Но бросить всё, как Кэнделвик, и уехать – я этого просто не могу.
— Почему? – полюбопытствовал бывший ярл.
— Потому что на мне не только писанина со всего департамента, – дёрнула ушами доктор. – Только благодаря моему упорству и аргументам с десяток научных проектов ещё ведутся. Шейд бы все ЛК через один позакрывал, если бы я против него не выступила. И как только я сорвусь в другое НИИ, все гениальные идеи в кабинетах задушат, а многие останутся без работы. Или будут при своём высшем образовании и искрах творческой гениальности в панелях третьесортных промышленных агрегатов лампочки менять. Я Стэйблридж не оставлю потому, что я не хочу для него такого будущего.
Везергласс замерла, с гордым вызовом глядя в пространство перед собой. Сотрудники ЛК-1, с мест слышавшие её речь, наверняка по-тихому улыбались. Скоупрейдж придвинулся поближе к супруге.
— Ты восхитительно произносишь пафосные речи, – сказал он с выражением полного обожания на морде.
— Отвянь, – не двигая губами, произнесла Везергласс. Чёрный единорог сник и сделал два шага в сторону.
— То есть, допустим, доктор Кэнделвик всё-таки сделала стулья-фениксы, и Шейд купил их для Стэйблриджа? – вернулся к исходной теме Блэкспот. – Но почему они загораются от моей магии, а не от старости?
— Хороший вопрос, – кивнула Везергласс. – Есть в вашей магии что-нибудь необычное?
Бывший ярл посмотрел на старшего лаборанта.
— Магическая инклюзия на субклеточном уровне, – подсказал Скоупрейдж. Неожиданно упоминание научных терминов дало эффект, который ожидался от прозвучавшего ранее комплимента: Везергласс не просто заметила присутствие мужа, но обратилась к нему со словами, в которых в равной степени звучали забота и радость:
— Это правда возможно? Ох, это же тебе на диссертацию исследование.
— Дорогая, я то же самое сказал. Парни, вон, подтвердят.
— И это открытие может стать ответом на все загадки, – объявила Везергласс, вновь поворачиваясь к Блэкспоту. – У Кэнделвик всегда были проблемы с учётом критических и абнормальных уровней магии. Постоянно её в это носом тыкала. Вполне возможно, что необычное излучение от заклинания спровоцировало встроенные в мебель чары. До момента, когда они реально должны были проснуться.
Блэкспот чувствовал себя неуютно из-за взгляда доктора, прикованного к его голове. Закрадывалось подозрение, что мысленно Везергласс уже спилила рог бывшего ярла и запихнула его необычные клетки под конденсор вандерспектрового микроскопа. Во всяком случае, всю ту его часть, которую не растворила прежде в колбах химического стенда.
— Не предложи я вам присесть, мебель была бы цела, – резюмировал Рэдфилд.
— И сейчас не всё потеряно, – усмехнулась Везергласс. – Вы прервали процесс перерождения, однако его можно завершить. Всё, что требуется – ещё немного чар нашего гостя.
— Я бы не рекомендовал. – Рэдфилд кивком указал на «бумажное королевство» Везергласс, расположенное в опасной близости от собеседников. Малиновая единорожка смерила запасы макулатуры уничтожающим взглядом. Во-первых, потому что охотно сама бы их сожгла. Во-вторых, потому что, в теории, пламя феникса не вредило окружающим объектам, следовательно, они ничуть не мешали.
— Вперёд! – скомандовала она. Бывший ярл нехотя подчинился, но подождал, пока Рэдфилд заберёт со стенда поднос с тарелкой из-под бутербродов и пустыми стаканами.
Знакомую дрожь сопротивляющейся магии Блэкспот почувствовал почти сразу. Окружающие, кто с нервозностью, кто с восхищением, наблюдали, как вокруг подгоревшего стула вновь вспыхнуло жёлто-красное зарево, скрывшее под собой объект. Буквально через несколько секунд пламя угасло, и из клубов сдобренного паром дыма на место опустился изящный предмет для создания домашнего уюта. Такой же сверкающий, такой же лакированный, как и прежде. Даже трилистники на обивке вернулись на свои места.
— Эксперимент считаем удачным, – произнёс Блэкспот, поспешно прекращая магическое воздействие. Стул вполне мог пойти на второй цикл перерождения.
— Ох, Кэнделвик, золотые твои копыта! – Везергласс бесстрашно приблизилась к стулу и погладила его спинку. – Из-за выходок Шейда такой гений покинул Стэйблридж!
— Шейд у нас тут в начальниках долго не просидит, – заверил жену Скоупрейдж. – Уж в чём-чём, а в этом я уверен. Его заменит достойный пони. Возможно, даже ты. Потому что по заботе о своих сотрудниках тебя мало кто переплюнет.
Везергласс продолжала молча смотреть на возродившийся стул. Скоупрейдж бросил на Блэкспота и Рэдфилда быстрый взгляд. Оба единорога синхронно демонстративно напряглись, намекая на наступление подходящего момента и готовые сделать то, что в таких случаях требуется от лишних свидетелей. Скоупрейдж сглотнул, избавляясь от вставшей комком в горле амбициозной гордости, и негромко проговорил:
— Знаешь, я тут подумал… Я ведь задолжал тебе очень много извинений.
Рэдфилд и Блэкспот так же синхронно повернулись и вышли из лаборатории, чтобы избежать участи быть вовлечёнными в семейные разборки.
— Что касается моей образовательной программы… – начал бывший ярл.
— Я состряпаю шаблончик и объясню, как его заполнить, – ответил секретарь. – Сделаем всё грамотно, никакой Шейд не придерётся. А на крайний случай... Я поставлю его в известность, насколько непредсказуемы и опасны отдельные его закупки.
— Благодарю, Рэдс.
— Полимат. Бикер. Шейд. Если честно, это всегда был твой научный центр. Остальные «начальники» дёргали лишь нити, которые видели. А ты дёргал вообще все.
— Я финансировал строительство Стэйблриджа, чтобы реализовать свои злые планы, – напомнил Блэкспот.
Секретарь подвигал ушами, выбирая из множества ироничных ответных реплик одну:
— Ага. Но мы всё равно по тебе скучали.