Темная и Белая жизнь - Пробуждение силы
Темная жизнь - Акт 1. Глава 5 - В путь
Арон увидел на противоположном конце двора Ректора Леониуса, который помахал ему.
— Арон! — он дружески улыбнулся. — Вас-то мне и надо! Нельзя ли вас на минуточку?
— Ну конечно! — ответил фестрал. Ректор Леониус ему нравился, однако они мало общались за пределами Академии.
— Можно, я угощу вас пивом или обедом? Я все хотел как следует поблагодарить за то, что вы спасли Софью Кар, но я был так занят…
— Да и я тоже, — сказал Арон.
— На самом деле я уже давно собирался с вами поговорить, но время все бежит, бежит и убегает. — Он огляделся по сторонам.
— Пообедать я бы не отказался, а вот пить мне, пожалуй, не стоит. Мне меньше чем через час предстоит принимать экзамены.
Они зашли в «Удар в копыто». Фестрал никогда не бывал внутри, для таких как он, это заведение было дороговато.
Леониус в своей черной магистерской мантии бросался в глаза, и хозяин несколько заискивал перед ним, провожая нас обоих к особому столику. Единорог как ни в чем не бывало уселся за стол, а вот фестрал нервничал все сильнее. Он никак не мог понять, для чего ректор Академии понадобилось с ним беседовать.
— Что вам угодно? — осведомился высокий тощий трактирщик, когда они расселись. — Что-нибудь выпить? Блюдо сыров? У нас сегодня превосходная форель с лимоном!
— Форель и сыр меня вполне устроят, — сказал жеребец.
Хозяин обернулся к мальчику:
— А вам?
— И мне, пожалуй, форель, — ответил он.
— Великолепно! — сказал трактирщик, потирая копыто. — А пить что будете?
— Сидр, — заказал Арон.
— Феллоуское красное у вас есть? — нерешительно спросил Леониус.
— А как же! — ответил трактирщик. — И, надо сказать, отличного урожая, можете мне поверить.
— Ну, тогда налейте мне чашечку, — попросил он, покосившись на собеседника. — Уж, наверно, от одной-то чашечки голова мне не откажет?
Хозяин убежал, оставив их наедине с ректором. Странно было сидеть с ним за одним столом. Фестрал нервно поерзал на стуле.
— Ну что, как у вас дела? — непринужденно поинтересовался ректор.
— Более или менее, — ответил ему. — Удачная выдалась четверть, если не считать… — указал в сторону ещё не отстроенной части здания медики.
Жеребец невесело хмыкнул.
— Прямо как в старые недобрые времена, а? — он покачал головой. — Сотрудничество с демоническими силами! Господи помилуй!
Трактирщик принес заказанные напитки и молча удалился.
Ректор Леониус поднял широкую керамическую чашу.
— Ну, за то, чтобы суеверы не сожгли нас заживо! — сказал он.
Фестрал невольно улыбнулся, невзирая на свое замешательство, и поднял свою деревянную кружку.
— Недурная традиция!
Они оба выпили. Архимаг одобрительно крякнул и посмотрел на него через стол.
— Тогда скажите, вы когда-нибудь задумывались о том, что станете делать со своей жизнью, когда покончите со здешними делами? Ну, когда получите ранг мастера.
— Об этом я пока что особо не задумывался, — честно признался. — Мне кажется, до этого еще так далеко…
— При той скорости, с какой вы продвигаетесь, возможно, не так уж и далеко. Вы уже студент, а ведь вам всего… сколько вам лет?
— Шестнадцать, — уверенно соврал он. Он был очень чувствителен к упоминаниям о своем возрасте. Большинству студентов было уже лет по двадцать, когда они поступили в Университет, не говоря уже о том, когда получили свои ранги студентов. Тринадцать лет для Академии слишком мало.
— Шестнадцать… — задумчиво произнес. — Об этом легко забыть. Вы так уверенно держитесь…
Его взгляд слегка затуманился.
— Селестия и владычица, я в семнадцать лет был в таком расцвете сил! Учился, пытался отыскать свое место в мире… А женщины…
Он медленно покачал головой.
— Знаете, потом станет лучше. Пройдет года три-четыре, и все понемногу устаканится.
Он приподнял свою чашку навстречу собеседнику и отпил еще.
— Хотя у вас, похоже, все более или менее в порядке. В семнадцать лет уже студент! Значительное достижение.
Арон немного покраснел, не зная что ответить.
Вернулся трактирщик, принялся расставлять по столу блюда. Дощечку с разложенными на ней ломтиками разнообразных сыров. Мисочку с поджаренными ломтиками хлеба. Мисочку с клубничным вареньем. Мисочку с черничным повидлом. Блюдечко с лущеными грецкими орехами.
Леониус взял ломтик хлеба и ломтик крошащегося белого сыра.
— Вы весьма недурной в именовании, — сказал он. — Перед таким мастером, как вы, открывается немало возможностей.
Арон намазал клубничным вареньем бутерброд из хлеба с сыром и сунул его в рот, чтобы оттянуть время и подумать. Что ректор имеет в виду? Он хочет, чтобы фестрал сосредоточился на изучении именование? Быть может, он хочет выдвинуть его в подмастерье?
Студентом его сделал Иладин, но он знал, что это можно переменить. Магистры временами оспаривали друг у друга особенно многообещающих студентов.
— Ну да, мне нравится заниматься именованием, — осторожно ответил фестрал.
— Это и так очевидно, — усмехнулся. — Могу вас заверить, некоторые из ваших соучеников предпочли бы, чтобы она нравилась вам поменьше.
Он съел еще ломтик сыра и продолжал:
— Так недолго и перетрудиться. Не сказал ли один мудрый ученый: «Избыток учения портит студента»? Быть может, вам не помешает отдохнуть хотя бы одну четверть. Попутешествовать, погреться на солнышке… — Он отхлебнул еще вина. — После того инцидента в медики, слухи вокруг вас не успокаиваются.
— Я не знал, что и сказать на это. Мысль о том, чтобы сделать перерыв в учебе и отдохнуть от Университета, никогда не приходила мне в голову. И потом, куда я поеду?
Трактирщик принес блюда с рыбой, исходящей паром и благоухающей лимоном, и маслом. На некоторое время оба они занялись едой. Фестрал был рад поводу помолчать подольше. — «С чего бы ректору хвалить мои успехи и тут же советовать мне бросить учебу?» — обдумывал про себя Арон.
Через некоторое время Леониус, удовлетворенно вздохнув, отодвинул тарелку.
— Позвольте, я расскажу вам одну историю, — сказал он. — История эта называется «Невежественный единорог».
Услышав это, фестрал поднял глаза, медленно пережевывая рыбу. Арон очень старался ничем не выказать своих чувства. Ректор приподнял бровь, как бы ожидая возражений. Видя, что студент молчит, он продолжил:
— Жил-был однажды ученый-аристократ. Он знал все о магии, и о артефакции, и об алхимии. В голове у него надежно хранилось десять дюжин разных имен, он владел восемью языками, и почерк его был безупречен. По правде говоря, единственное, чего ему не хватало, чтобы сделаться магистром, — это умения выбрать нужный момент, да еще любезности и общительности.
Ректор отхлебнул вина.
— И вот этот единорог некоторое время странствовал по свету, надеясь отыскать свое счастье. И как-то раз по пути в Данарах ему попалось озеро, которое надобно было пересечь.
Леониус широко улыбнулся.
— По счастью, на берегу был лодочник из земпопони, который вызвался перевезти его на ту сторону. Мастер, видя, что поездка займет несколько часов, попытался завязать беседу.
«Что вы думаете о теории Теккама касательно того, что энергия является не столько свойством материи, сколько одной из изначальных субстанций?» — спросил он у лодочника.
Лодочник отвечал, что отродясь о таком не думал, да и впредь не собирается.
«Но ведь ваше образование, несомненно, включало в себя это, — осведомился единорог.
«Да у меня и образования-то нет, ваша честь, — отвечал ему лодочник. — Я бы этого вашего Теккама и не признал, даже если бы он самолично явился продавать иголки моей женушке».
Единорогу сделалось любопытно. Он задал ему еще несколько вопросов, и тот признался, что понятия не имеет кто такой Фелтеми Рейс и для чего надобен жар-винт. Единорог расспрашивал его добрый час, сначала с интересом, потом в смятении. Последней каплей стало, когда он обнаружил, что лодочник вообще не умеет ни читать, ни писать.
— Как же вы это, сударь! — ужаснулся он. — Ведь каждый пони обязан работать над собой, постигать новое. А пони, лишенный преимуществ образования, немногим лучше дикарей!
Ректор ухмыльнулся.
— Ну, как вы можете догадаться, после этого разговор как-то увял. Еще около часа они плыли в напряженном молчании, но, как раз когда вдали показался дальний берег, внезапно налетела буря. Утлую лодчонку начало заливать волнами, борта скрипели и стонали.
Земнопони пристально взглянул на тучи и промолвил: «Минут через пять станет совсем худо, потом еще хуже, а потом расчистится. Но моя лодчонка этого не выдержит. Надо нам с вами пуститься вплавь». И, сказавши так, лодочник снимает с себя рубаху и принимается опоясываться ею.
«Но я же не умею плавать!» — восклицает единорог.
Леониус допил вино, перевернул чашку вверх дном и твердо поставил ее на стол. И молча, выжидающе уставился на студента. Лицо у него сделалось несколько самодовольное.
— История недурна, — признал он. — Только вот земнопони у вас разговаривает чересчур уж простецки. Тут вы перегнули.
Ректор склонился перед ним в коротком насмешливом поклоне.
— Учту на будущее, — сказал он, потом поднял копыто и заговорщицки взглянул на него. — Надо сказать, что история моя предназначена не только для развлечения: в ней сокрыто зерно истины, которое способен отыскать лишь умнейший из студентов.
Он сделал загадочное лицо.
— Ведь в сказках и историях содержатся все истины на свете, знаете ли. Так что советую прислушаться ко мне, — он встал со стола и оставил несколько бит. Тихим шагом вышел из трактира, оставив Арона одного.
В этот вечер к нему присоединились в трактире его друзья. Они сидели за отдельным столиком и выпивали сладкий сидор. Арон всё рассказал им что произошло в этом трактире сегодня днем.
— Да он же тебе намекал, тупица! — раздраженно сказал Сирон. — Ты просто ничего не желаешь слушать!
— Он мне сказал отдохнуть лишь четверть и всё.
— Дискорд его подери, это был мягкий намек. Тебе нужно, как минимум, на пару лет залечь на дно. Пойми, после трехгодового инцидента, когда я оставил вас двоих с Даеаном, многое изменилось. Не знаю из-за тебя или нет, но произошел резкий скачек магии. Что привлекло лишнее внимание в сторону Академии. Ректор смог утихомирить этот инцидент, когда это снова произошло. Теперь в самой Академии, город что так не влезал сюда много лет, начал действовать, посылать сюда частые проверки, — объяснил ему пегас всю ситуацию.
Арон склонил голову. — Но куда мне пойти?
Теперь на сцену вышел единорог аристократ. — Тут я смогу тебе помочь. Конечно, это далеко, но ты доберёшься, я уверен в этом. Если идти на восток, то там расположена деревня Дербушир. Там есть особняк, мы туда ездили, когда я был ещё маленький. Но теперь там больше никто не живет лет так восемь или больше. Не упомнить мне, — на минуту единорог замолчал, придавшись воспоминаниям. — Прости, задумался, там ты можешь остановиться. Найти работу, ведь ты у нас мастер на все копыта, с голоду не помрёшь. Старосте я послал уже письмецо о тебе, так что там тебя примут как своего. Ну как согласен?
У фестрала отвисла челюсть, раньше он и подумать не мог, что кто-то из посторонних ему так сильно поможет в создавшуюся минуту. — Ванар… я честно… не знаю… что тебе и сказать.
— А ничего и не нужно, друзья всегда помогают в беде друг другу, — с улыбкой сказал он.
— Тогда я завтра отправляюсь, — с улыбкой он допил сидор и встал со стола. И перед уходом чуть не забыл самое главное. — Ванар, ты прости меня. На вот, возьми мой запасной ключ и поживи пару недель у меня, — он достал ключ и положил на стол.
— Зачем? — заинтересованно спросил он.
— Ну как бы сказать... пришлось выдать тебя кое-кому, — замялся фестрал.
С начало до единорога не доходило, но после минутной запинки он как вулкан закричал. — Аааарроонн!!! — фестрал что есть мочи выбежал из трактира с улыбкой на устах.
На следующий день он поспешно простился со всеми, кого знал в Университете. Ванар и Сирон от души пожали ему копыта.
Кирдан что-то буркнул, не прекращая выводить руны, указал на свой стол, где ожидал его сверток. Он был полностью спрятан под тряпичной тканью и тяжеловато весил. Для Арона этот вес был самый раз. Попрощавшись и забрав свои последние биты за заказ, он отправился в Медики.
Арвэл смерил его долгим пронзительным взглядом сквозь очки и сказал, что, когда он вернется, место в медике будет ждать его.
Отыскать Иладин ему так и не удалось. Он ограничился тем, что сунул записку под дверь его кабинета. Поскольку магистр, кажется, никогда им не пользовался, могло миновать несколько месяцев, прежде чем он ее обнаружит.
Арон заглянул в магазин, купил самое необходимое для путешествия — компас, палатка, седельная сумка, провиант на два дня, леска с крючком, воск, фляга, огниво. Всё это уместилось в одну сумку, даже оставалось ещё место. Он вернулся обратно в Гнезда, забрал свои вещи, надел на себя плащ, убрал в сумку остатки денег и, последний раз посмотрев на пустующую комнату, двинулся в путь.
Фестрал не особенно удивился, повстречав на Каменном мосту Сталионграде. В те дни Арона мало что могло удивить в магистре имен Иладина. Он сидел на каменном парапете моста, высотой по пояс, и болтал копытами над тридцатиметровой пропастью внизу.
— Привет, Арон! — сказал он, не отводя глаз от бурлящей воды.
— Здравствуйте, магистр Иладин, — сказал фестрал. — Боюсь, мне придется на пару лет уехать из Академии.
— Что? Неужто вы и вправду боитесь?
Арон заметил в его спокойном звучном голосе легкий призвук насмешки и несразу сообразил о чем он.
— Это просто фигура речи. Такие фигуры в нашем языке подобны портретам имен, расплывчатых, слабых, но все-таки имен. Будьте с ними поаккуратнее. — Он поднял на него глаза. — Присаживайтесь, посидите со мной.
Арон начал было отнекиваться, потом остановился. Все-таки это он сделал его студентом… Фестрал положил на плоские каменные плиты свою седельную сумку. Мальчишеское лицо Иладина озарилось улыбкой, и он гостеприимно похлопал по каменному парапету, предлагая ему сесть рядом.
Арон с легкой тревогой посмотрел вниз. — Знаете, магистр Иладин, я лучше не буду…
Он посмотрел на него укоризненно. — Осторожность приличествует магистрам. Именователю подобает уверенность в себе. Трусость не к лицу ни тому ни другому. И вам она не к лицу. — Он снова похлопал по камню, уже решительнее.
Арон осторожно влез на парапет и свесил задние копыта за край моста. Вид отсюда был впечатляющий, сердце у него радостно забилось.
— Ветер видите?
Арон пригляделся. На миг ему показалось, как будто… Нет, ничего. Он покачал головой. Иладин как ни в чем не бывало пожал плечами, хотя Арон уловил легкое разочарование.
— Это хорошее место для именователя. Объясните почему?
Арон огляделся. — Вольный ветер, могучая вода, древний камень…
— Хороший ответ, — он услышал в его голосе неподдельное удовольствие. — Но есть и еще одна причина. Камень, вода, ветер — все это есть и в других местах. А чем это место отличается от прочих?
Он поразмыслил, огляделся и покачал головой. — Не знаю.
— Тоже хороший ответ. Запомните его.
Фестрал ожидал продолжения. Видя, что Иладин молчит, он спросил:
— Так почему же это хорошее место?
Он долго-долго смотрел на воду и наконец ответил:
— Это край. Грань. Высокое место, откуда можно упасть. На грани все видно куда отчетливей. Опасность пробуждает спящий разум. Многое становится ясно. Видеть — это неотъемлемая часть того, чтобы быть именователем.
— А если я упаду? — спросил Арон.
— Упадете так упадете, — пожал плечами Иладин. — Иногда падение тоже позволяет многому научиться. Во сне ведь часто падаешь перед тем, как проснуться.
Некоторое время они оба молчали, погрузившись в свои мысли. Арон зажмурился, пытаясь расслышать имя ветра. Он слышал шум воды внизу, чувствовал шершавый камень под своими копытами. Нет, ничего…
— Знаете, как прежде говорили, когда студент на уезжал из Академии? — спросил Иладин.
Арон покачал головой.
— Это называлось «отправиться в погоню за ветром», — хихикнул он.
— Да, я слышал это выражение.
— Да? И как вы его понимаете?
Он задумался, подбирая слова. — Ну, это что-то такое легкомысленное. Идти куда глаза глядят, не зная зачем.
Иладин кивнул. — Да, большинство студентов уезжают из легкомыслия, с легкомысленными намерениями. — Он наклонился вперед, чтобы посмотреть прямо вниз, в бушующую внизу реку.
— Но прежде оно означало другое.
— Правда?
— Правда.
Он снова выпрямился. — Когда-то давным-давно, когда все студенты стремились сделаться именователями, все было иначе. Он облизнул кончик копыта и подставил его ветру.
— Имя, которое прежде всего советовали отыскать начинающим именователям — было имя ветра. Когда они его находили, их спящий разум пробуждался, и отыскивать прочие имена было уже проще. Однако некоторым студентам имя ветра все никак не давалось. Тут было слишком мало граней, слишком мало риска. И они уезжали прочь, в дикие, невежественные края, искали удачи, приключений, охотились за тайнами и сокровищами…
Он взглянул на него.
— Однако на самом деле они искали имя ветра.
Разговор на время прервался: на мосту появился посторонний. Это был моряк грифон из дальних земель. Он смотрел на нах краем глаза, не поворачивая головы, и, когда он проходил мимо, Арон старался не думать о том, как легко ему было бы столкнуть мальчика с моста.
Потом посторонний миновал их. Иладин устало вздохнул и продолжал:
— С тех пор все переменилось. Теперь граней вокруг даже меньше, чем прежде. Мир сделался не столь дик. Вокруг меньше магии, меньше тайн, и лишь малая горстка поней знает имя ветра.
— А вы его знаете, да? — спросил фестрал.
Иладин кивнул.
— Оно разное в разных местах, но я умею слушать и улавливать его изменчивую природу.
Он расхохотался и хлопнул мальчика по плечу.
— Ступайте, ступайте в погоню за ветром! И не бойтесь рисковать!
Арон вышел за большие красные ворота. Это место будет всегда в его сердце. Фестрал ещё раз посмотрел назад. Подправил длинный сверток на спине, сориентировался с компасом где восток и убрал амулет в виде полумесяца под жилет. Сделав один шаг вперёд, раздал тяжелый каменный голос.
— И куда мы пошли?