Пегаска и мышиный горох

Глава первая и единственная

Рэйнбоу Дэш беззаботно парила в небе над Понивиллем. Этим летом голубую пегаску мало интересовало происходящее на земле, в родном городе её лучших подруг: Эпплджек от зари до зари усердно трудилась на ферме, чтобы обеспечить себя и свою семью богатым урожаем фруктов и овощей, Пинки Пай почти всё своё время уделяла любимому увлечению – выпечке, раз от раза стараясь превзойти саму себя в кондитерском деле, вестей от Рэрити давно уже не было с тех пор, как её бутик в Кантерлоте стал пользоваться бешеной популярностью, Флаттершай с головой погрузилась в заботу о лесных зверятах, а принцесса Твайлайт Спаркл постигала азы магии аликорнов, изредка обращаясь за помощью к радужногривой пегаске по вопросам полётов. С последнего её визита на облака прошло несколько недель, и сохнущая от скуки Рэйнбоу в который раз виртуозно облетала все попадающиеся ей на пути препятствия. Маршрут летуньи пролегал мимо отдельно стоящих ветряных мельниц, холмов, редких деревьев и городской колокольни. Чтобы полёт не казался чересчур простым и быстрым, Рэйнбоу сдабривала его придуманными ей же акробатическими номерами, виртуозными поворотами и головокружительными сальто. Единственное, что её огорчало – почти полное отсутствие зрителей, кто мог бы по достоинству оценить мастерство исполнения трюков.

Гонка закончилась также быстро, как и началась. Десять минут, и все препятствия были пройдены, а фантазии на новые элементы художественного полёта не осталось. Пегаска улеглась на пушистом белом облаке размерами едва больше её самой, подставив брюшко лучам полуденного солнца. Кончики радужного хвоста и гривы трепетали под слабыми дуновениями ветра.

— Как же мне скучно…

Рэйнбоу перевернулась и начала разглядывать протянувшийся вокруг на многие мили бескрайний летний пейзаж. Большую зелёную долину делила пополам извивающаяся, словно змея, широкая река, по берегам которой раскинулись густые заросли камыша. Поперёк русла в нескольких местах виднелись небольшие мостики, соединяющие тонкие ниточки дорог. Пегаска всегда недоумевала, для чего нужны мосты и дороги, когда любое препятствие можно просто перелететь, но потом понимала, что не у всех пони есть такая замечательная и крайне полезная вещь как крылья. Взгляд Рэйнбоу продолжал скользить по океану зелени, пока не остановился в месте, где заканчивалась долина, и начиналось таинственное и самое жуткое во всей округе место – Вечнодикий лес. Высокие лиственные деревья надёжно укрывали от посторонних глаз многовековые тайны и опасности. Однако совсем не этот факт пробудил летунью от уныния: Рэйнбоу поняла, что ещё ни разу не летала над самим Вечнодиким лесом. Пегаска сорвалась со своего облака и полетела через всю долину к своей цели. Она уже представляла в своём воображении новые движения и манёвры, которыми будет облетать вековые стволы деревьев, нырять между их раскидистых ветвей и, возможно, увидит нечто потрясное, чего до неё ещё никто не видел. А если вдруг на пути возникнет какая-то опасность, то в любой момент можно просто снова улететь вверх, к облакам. Зачем чего-то бояться, когда за спиной есть крылья, а небо — самое надёжное укрытие?

Кончики стоявших, словно стражи, лиственниц окрасились радужным следом с тем, как отважная пегаска достигла начала Вечнодикого леса — своей импровизированной трассы. Даже летя над самыми макушками деревьев ничего нельзя было разглядеть, и Рэйнбоу на полном ходу нырнула в кроны. Первая долгожданная сложность, с которой встретилась пегаска – лабиринт из ветвей и плотной листвы, отличающийся малым пространством для манёвра и скудным солнечным светом, которого едва хватало на то, чтобы оценить последующие препятствия и принять решение о следующем манёвре. Не сбавляя скорости, Рэйнбоу петляла между ветвями, пока наконец не решила вынырнуть из леса и огласить округу своим победоносным кличем.

— А теперь нырнём поглубже!

Там, где теперь летела Рэйнбоу, практически не было солнечного света. Мощные стволы деревьев то и дело возникали на пути, но в последний момент перед столкновением пегаска меняла направление и продолжала свой опасный, но захватывающий дух полёт. Мысли о том, как она будет хвастаться перед подругами и всем Понивиллем о своём приключении, захватили воображение Рэйнбоу. Вновь взлетая к небесам пегаска слишком поздно заметила на своём пути массивную рогатину, пролететь между ветвями которой и не задев их оказалось невозможно: левое крыло приняло на себя сильный удар, за которым последовала взрывоподобная боль. Неуправляемой лавиной Рэйнбоу с криками неслась сквозь хлеставшие её бока, лицо и ноги заросли. Последнее, что произошло с ней перед потерей сознания и падением на землю – скользящий удар головой о сосну.

Рэйнбоу пришла в себя и открыла глаза, но ничего не увидела. Вокруг было темно. Пегаска подумала что ослепла, но пламя костра на мгновение выхватило из полумрака чей-то силуэт. В воздухе витали незнакомые запахи, где-то совсем рядом бурлил котёл. Первая мысль, что пришла в голову Рэйнбоу – её хотят съесть. Попытки пошевелиться успеха не принесли: у пегаски совершенно не было сил, тело болело, на голове и ногах были повязки, а сама она лежала на правом боку в мягкой постели и была бережно укрыта тёплым пледом. Рэйнбоу с ужасом вспомнила всё, что произошло с ней, и попыталась пошевелить левым крылом.

— А-а-а-а-а-а-й…

Протяжный стон привлёк внимание хлопотавшей у котла зебры, и та подошла к постели.

— Прошу, не бойся меня. Это я – Зекора, подруга твоя.

— З-зе… кора… — Рэйнбоу выдохнула, радуясь про себя, что её опасения оказались напрасны. Зебра осмотрела повязку на голове Рэйнбоу и улыбнулась.

— Рядом с домом моим ты упала. Хорошо, ничего себе не сломала.

Рэйнбоу не нашлось, что на это ответить. Пегаска простонала, закрыла глаза и погрузилась в раздумия. Головокружительное падение обошлось без серьёзных травм, что, конечно не могло не радовать, однако её выходка теперь станет всеобщим достоянием, и нагоняя от друзей теперь не избежать. Но угроза выговора была просто смешной по сравнению с тем, что ей, скорее всего, опять нельзя будет летать до полного выздоровления. В памяти ещё были свежи воспоминания о пытке скукой в больнице Понивилля, где пришлось коротать долгие дни за (о, ужас!) чтением. Только хижина Зекоры вряд ли могла похвастаться наличием интересной литературы, и вопрос времяпровождения вышел по важности на первый план.

Зекора тем временем наполняла глиняную тарелку свежеприготовленным отваром. Ярко-малиновая кашица источала приятный сладковатый запах, дым тонкими струйками поднимался вверх и закрутился спиралью, когда зебра понесла тарелку к столику рядом с кроватью Рэйнбоу.

— Внимательно меня ты послушай: это поможет вернуть тебе силы. Кушай.

Рэйнбоу присела и взяла тарелку с кашей. Сладкий запах достиг её носа, и пегаска положила в рот полную ложку. Хижина наполнилась хриповатым кашлем, едва Рэйнбоу распробовала горько-кислый вкус приготовленной Зекорой еды.

— Фу! Что это за гадость такая?!

— Смесь из трав и ягод разных. Полезными свойствами разнообразных.

Пегаска собралась было возразить, но пристальный взгляд и кивок Зекоры убедил её съесть порцию растительной каши без остатка. Зебра не раз спасала жителей Понивилля от напастей, с которыми не справлялась медицина, и у Рэйнбоу не было причин ей не доверять. Пересилив себя, пегаска задержала дыхание и проглотила лекарство целиком. Эффект не заставил себя долго ждать: чувство усталости и голода стало отступать, и Рэйнбоу осторожно встала с постели. Плотные повязки на ногах сковывали движения, а замотанное крыло неуклюже топорщилось.

— Бинт от микробов порезы твои защищает. Но для лечения их мне кое-чего не хватает.

— Так пойдём и найдём то, что тебе нужно!

Зекора подошла к окну и отдёрнула занавеску. В хижину проник яркий молочно-белый свет. Рэйнбоу выглянула на улицу и поняла, что стояла глубокая ночь.

— Конский редис! То есть сейчас мы никуда не пойдём? Мне уже лучше, честно! Давай побыстрее найдём, что там тебе надо, ты сваришь какое-нибудь супер-клёвое зелье, я его выпью и снова смогу летать? Я почти в полном порядке-а-а-а-а-ай! — инстинктивно Рэйнбоу попыталась расправить крылья, за что была наказана ноющей болью в левом плече.

— Не торопись в небеса подниматься, пару дней тебе придётся поправляться.

Зекора мягко подтолкнула Рэйнбоу обратно к постели, не обращая внимания на возмущения пегаски. Как только она снова оказалась под пледом, зебра затушила огонь в очаге, и из темноты ответила на недовольное ворчание.

— Завтра на поиски я отправляюсь. С желаньем помочь я твоим посчитаюсь.

Утренний лес постепенно наполнялся пением птиц. Зекора хлопотала у котла, добавляя новые ингредиенты и тщательно помешивая содержимое длинной деревянной ложкой, стараясь не разбудить мирно храпящую Рэйнбоу. Кашеобразная жидкость постепенно приобретала нужный ярко-малиновый окрас, а воздух в хижине наполнялся сладковатым запахом.

— Ну ещё пять минуточек, — пробормотала сквозь сон Рэйнбоу. Зекора положила кашу в тарелку, аккуратно поставила её рядом с кроватью и начала собирать всё необходимое для сбора ингредиентов в лесу. Едва стоило зебре приоткрыть входную дверь, как позади послышался голос.

— Кто-то вчера обещал взять меня с собой!

Рэйнбоу сидела на кровати, лениво потягиваясь и зевая. Зекора обернулась, сняла седельные сумки и подошла к пегаске.

— Ты так сладко и крепко спала. Поспать подольше тебе я дала.

— Но не тут-то было! Я – ранняя пташка! Что это? — Рэйнбоу заметила тарелку с кашей, — Опять эта гадость?

— Съешь хотя бы чуть-чуть, и мы немедля отправимся в путь.

— Ла-а-а-а-дно, — протянула Рэйнбоу, мокая ложку в кашу и отправляя её в рот. На удивление, вкус уже не был таким противным, и пегаска быстро умяла свою порцию. – Готово! Полетели… Ой, то есть пошли!

Зекора улыбнулась и одела седельные сумки обратно. Лес встретил кобылок утренней прохладой. Лесная подстилка приятно проминалась под копытами, Рэйнбоу шла по тропинке следом за Зекорой, то и дело отвлекаясь на скачущих по деревьям белок и выпрыгивающих из-под опавших листьев лягушек.

— А что мы ищем?

Зебра отточенными до автоматизма движениями срезала попадавшиеся ростки, грибы и соцветия тонким ножом-полумесяцем, бережно складывая добычу в сумки.

— Семена горошка мышиного. Ингредиент рецепта старинного.

Тропинка закончилась. Зекора и Рэйнбоу оказались на большой поляне посреди Вечнодикого леса. Пегаска раскрыла рот от удивления: вся поляна была усеяна красивого вида растением, чьи стебли доставали ей до коленок и клонились под тяжестью фиолетовых цветков в форме кисточек. Она впервые в жизни видела такое причудливое растение. Рэйнбоу часто удивлялась вещам, которые для других были обыденностью: небо было домом для всех пегасов, и многим из них было попросту всё равно, что есть там, внизу, на земле, в мире единорогов и земных пони. Пегаска наклонилась, понюхала цветки и зажмурилась от приятного медового аромата.

— Вкуснятина! А его можно есть?

— Есть его, пожалуй, не стоит. Желудок твой горошек расстроит, — ответила Зекора, ловко извлекая из цветков коричневые, похожие на бусины, ядрышки.

Хмыкнув, Рэйнбоу снова понюхала цветки. Зекора отвлеклась и протянула пегаске маленькую склянку: — Прошу тебя собрать лепестки, но аккуратно, не испорти ростки.

Сбор занял некоторое время. Какое? Сказать было трудно. Лес притупил ощущение времени Рэйнбоу: для неё поход за неизвестными ранее растениями превратился в своеобразное приключение, а когда ты занят приключениями, время летит незаметно. Зекора дала знать, что собранного количества будет достаточно, и опустилась перед горошком на колени.

 — Благодарю тебя, матерь природа, за дары для понячьего рода. Пущу их на дело благое, не потрачу на дело дурное.

Зебра поднялась на ноги, поклонилась и пошла обратно к тропинке. Рэйнбоу поняла, что их дело закончено и пора возвращаться обратно.

Вернувшись в хижину, Зекора принялась готовить целебный отвар. Рэйнбоу поняла, что в таком деликатном деле, как зельеварение, она точно плохой помощник, поэтому молча уселась на кровать и стала наблюдать за Зекорой. Зебра, подобно шаману, плавно водила копытами над котлом, произнося неразборчивые словосочетания и звуки на неизвестном языке после каждого добавления ингредиента. Рэйнбоу решила, что это родной язык Зекоры. Отвар постепенно закипал, цвет его менялся от ярко-жёлтого до иссиня-чёрного, а запах был настолько необычным, что пегаска не смогла подобрать что-нибудь для сравнения.

— Отвар целебный почти уж готов, добавим теперь мышиный горох.

Едва зебра бросила в кипящий котёл коричневые семена и фиолетовые лепестки, как зелье ярко вспыхнуло и стало исходить дымкой всех цветов радуги. Рэйнбоу раскрыла рот от удивления: у неё возникло ощущение, что зелье будто бы знало, для кого оно предназначено. Не отводя взгляда от разноцветной дымки, пегаска заметила боковым зрением, как Зекора зачерпнула зелье сделанной из половинки кокоса чашкой и подула на него.

— Теперь повязок твоих сделаем смену. Я промокну их в отваре и снова одену.

Рэйнбоу молча сидела и смотрела, как снятые с её ног, головы и левого крыла испачканные повязки, погружённые в чашу с зельем, очищались и пропитывались целебной жидкостью. Ссадины и синяки от ветвей не кровоточили, но выглядели весьма неприятно и всё ещё были болезненны на ощупь. Зебра ловко, почти невесомо, вернула на свои места уже чистые и приятно пахнущие мёдом повязки и принялась аккуратно заворачивать левое крыло пегаски таким образом, чтобы целебное зелье максимально сильно воздействовало на ушибленный сустав. Закончив процедуру Зекора убрала чашу с уже непригодными к использованию остатками отвара, затушила костёр в очаге и начала готовиться ко сну.

— Спасибо, Зекора, — сказала Рэйнбоу, забираяся под плед.

— Не мне стоит “спасибо” сказать. Теперь нам пора ложиться спать.

— Как это не тебе? Да если бы не ты…

— Завтра на полянку ты вновь возвращайся. Там буду я… И ещё кое-кто. Не пугайся.

Пегаска ничего не ответила. Зекора всегда говорила загадками, но эта оказалась для её радужногривой пациентки слишком сложной. Неужели она имела в виду то, что нужно будет прийти и тоже поклониться перед мышиным горохом? Это же просто растение! Целебное, полезное, но всё же растение. Которое не умеет говорить, видеть, слышать, радоваться и грустить. Оно не по своей воле поделилось листьями и семенами. А даже если бы и само это сделало, то всё равно приходить и кланяться перед растением было как-то… глупо. Рэйнбоу поморщилась, но дальше размышлять не стала и закрыла глаза, медленно уходя в царство сновидений.

Рэйнбоу проснулась посреди ночи. Никогда ещё пегаска не чувствовала себя так хорошо и бодро. К её удивлению, Зекоры в хижине не было. Только дымящаяся тарелка с кашей малинового цвета говорила о том, что зебра ушла совсем недавно. Рэйнбоу взяла тарелку, съела всё, что в ней было, и облизнулась. Вкус больше не отдавал ни кислинкой ни горечью, оставляя после себя лишь сладкое послевкусие.

В хижину через не занавешенное окошко влетели три зелёных шарика. Мерцая и потрескивая, они привлекли к себе внимание кобылки. Сначала Рэйнбоу отошла в угол хижины, испугавшись неожиданного гостя, но потом, не видя для себя угрозы, подошла ближе.

— Ты… кто? Или что? Где Зекора?

Троица шариков прокрутилась в воздухе, потрещала и медленно вылетела обратно в окно. Рэйнбоу нахмурилась и направилась следом, ловко выпрыгнув наружу. Во тьме ночного леса разливалось приятное зеленоватое сияние десятков таких же шариков, которые позвали Рэйнбоу за собой. Пегаска шла мимо них по той же тропинке, когда она и Зекора шли собирать мышиный горошек. Шарики-ведущие изредка потрескивали, а их витающие вдоль тропинки собратья отвечали им слабым шипением и звоном, чем-то похожим на звук колокольчика. Внезапно троица распалась, ярко вспыхнула и исчезла, наступила тишина. Рэйнбоу остановилась и закрыла глаза от неожиданности. Спустя минуту она огляделась и заметила, что снова стоит на поляне мышиного гороха. Над причудливыми растениями витали языки зеленоватой дымки, завиваясь вверх и сходясь в зависшем в воздухе большом молочно-белом шаре. Его свет равномерно разливался по всей поляне, упираясь в охранявшие это место, словно стражи, вековые стволы деревьев. Рэйнбоу увидела, как в нескольких метрах справа от неё стояла на коленях Зекора. Едва пегаска захотела окликнуть зебру, как со стороны белого шара раздался мелодичный голос.

— Здравствуй, дитя неба.

Рэйнбоу подняла глаза. Шар по-прежнему висел над центром поляны, только стал чуточку ярче и непрерывно мерцал.

— Что ты сделала с Зекорой??? А ну немедленно её расколдуй!

Шар засмеялся. Пегаска недовольно фыркнула и царапнула копытом землю, но, пошевелив теперь уже здоровым крылом поняла, что из-за повязки взлететь ей не удастся.

— Не бойся. Дитя земли, что носит имя “Зекора”, сама пришла ко мне с просьбой дать тебе возможность поблагодарить меня лично. И я вижу, что она постаралась на славу. Думаю, они тебе больше не нужны.

Два зелёных всполоха отделились от шара и медленно проплыли к Рэйнбоу. Своими прохладными прикосновениями они развязали узелки на всех повязках, и те упали на землю. Пегаска осмотрела свои бока и ноги, от ссадин и синяков не осталось и следа. Крылья снова работали и слушались хозяйку, Рэйнбоу едва удержалась от того, чтобы взлететь.

— И всё же, кто ты?

— Я – матерь-природа, — молочно-белый шар замерцал, — Я незримо присутствую во всём, что окружает тебя. Земля, по которой ты ходишь, с моим благословением дарит всем живым существам возможность утолить свой голод и жажду, спрятаться, исцелиться, появиться на свет и обрести покой.

— Ну а я – Рэйнбоу Дэш, — не найдя больше слов Рэйнбоу неуклюже поклонилась, — Приятно познакомиться, госпожа. Да, я вроде как хотела… сказать спасибо и… ну, спасибо за это классное растение. Я боялась, что долго не смогу летать, но благодаря Зекоре и Вам… в общем… спасибо. И… простите.

— За что же ты просишь предо мной прощения, дитя неба? – зелёные всполохи закружились вокруг, обдувая цветки мышиного гороха и гриву-ирокез Зекоры.

— Ну… Я думала, что на земле почти всегда скучно, и редко происходит что-то интересное и захватывающее. Ещё я думала, что настоящее счастье и свободу можно обрести лишь в полёте, и что тем, кто ходит по земле, никогда этого не постичь. В общем, теперь я понимаю, что здесь, на земле, пони-без-крыльев тоже счастливы. И когда приходит беда, они всегда могут обратиться за помощью. К Вам. Вот.

— Как интересно, — шар на мгновение потускнел, — Твои слова разумны, но позволь кое-что тебе объяснить: ты отделяешь небо от земли, и землю от неба, когда, на самом деле, одно без другого жить не может. Разве можно себе представить небо без земли, а землю без неба? Птицы, паря в небе, ищут себе пропитание на земле. Животные, живя в земле и на ней, дышат чистым и свежим воздухом. И пони земли, что растят урожай, всегда будут благодарны пони неба за живительную влагу, а те, в свою очередь, с радостью пользуются плодами их трудов. Посему не разделяй более небо и землю. И позволь преподнести тебе подарок, в память о нашей встрече.

Молочно-белый луч протянулся от шара до Рэйнбоу. По нему спускался небольшой тряпичный мешочек на тесёмке, пока не достиг пегаски и не повис едва заметной тяжестью на её шее.

— Прощай, дитя неба. И береги себя.

Зелёные всполохи закружились в вихре, обволакивая собой шар. Мгновение спустя свечение с яркой вспышкой распалось, оставив после себя быстро тающие белые искорки. Рэйнбоу посмотрела на Зекору. Зебра медленно шагала в её направлении и широко улыбалась.

— Это было… потрясно! Спасибо, Зекора! Я говорила с самой матерью-природой!

— Вижу, подарок ты получила. Что же природа тебе подарила?

Рэйнбоу ослабила тесёмку и подставила копыто. На него высыпалось несколько семян-бусин мышиного гороха. Зекора улыбнулась ещё раз и кивнула в ответ на мысли пегаски. Кобылки без слов поняли значение подарка. Убрав горошины обратно в мешочек Рэйнбоу поднялась в воздух, сделала сальто и полетела следом за уходящей зеброй.

Рэйнбоу Дэш беззаботно парила в небе над Понивиллем. Перекусив с Эпплджек отличным яблочным пирогом и обсудив с подругой самые свежие новости голубая летунья вновь неслась по своей излюбленной полосе препятствий. Улучшив прежний рекорд на целых три минуты, она взлетела на облако и улеглась на живот, балуя спинку теплом солнечных лучей. С края облака снова виднелась зелёная долина. Рэйнбоу разглядывала, как по тонким ниточкам дорог перемещаются пони, кто-то медленно шёл запряжённый в тяжелогружёную телегу, кто-то весело и беззаботно нёсся резвым галопом. Взгляд летуньи остановился там, где заканчивались холмы и луга, и начинался мрачный, полный тайн и загадок Вечнодикий лес. С того момента, как она попрощалась с Зекорой и вернулась в свой облачный дом, она ни разу не снимала мешочек с семенами мышиного гороха, свой талисман, с шеи, и каждый день доставала коричневые бусинки, чтобы их поразглядывать. В памяти всплыла её самая удивительная за всю жизнь встреча. Поразмыслив ещё немного пегаска улыбнулась, поправила тесёмку, убедилась, что узелок надёжно завязан, и молнией устремилась вниз, на землю. Уж очень ей захотелось пройтись пешком.