Вишенка

Вишенка

В жизни каждого пони, будь то трудолюбивый земнопони-фермер, утонченная единорожка-модель из высшего света Кантерлота или простая пегаска с погодной фабрики, есть одно особенное воспоминание, навсегда оставшееся в памяти. Не обязательно самое первое, не обязательно хорошее, к сожалению, но оно всегда особенно яркое и четкое. Для кого-то это всего лишь эпизод из прошлого, который они никак не могут забыть, для кого-то — напоминание о былых ошибках, а для кое-кого — нечто большее.

Черри Берри, совсем еще жеребенком ехала на спине своего отца. Маленькие ножки болели от непривычно долгой ходьбы, и она радовалась возможности отдохнуть почти так же сильно, как возможности покататься верхом на папе. Чувства распирали озорную малышку. Оглядываясь по сторонам, она с восторгом примечала то пони продающего воздушные шарики, то лавку, торгующую чем-нибудь вкусненьким, то еще что-нибудь интересное. Как-никак был самый разгар праздника.

В честь какого там “слонцестояния” были эти празднования, заботило кобылку далеко не так сильно, как купленный папой шарик в одном копыте и сладкое пирожное с густым белым кремом и ягодной начинкой в другом. Сладкие крошки сыпались прямо на гриву жеребцу, и даже одно его ухо пострадало от нашествия липкой сладости, но он продолжал смеяться и радоваться празднику, как ни в чем не бывало. Весь этот окружающий шум, праздная и легкая суета наполняли Черри Берри такой радостью, что она могла её выразить, лишь крепко-крепко обняв отца, в восторге пища ему что-то неразборчивое в многострадальное ухо.

И тут все внезапно замерли: и пони с шариками, и добрая пегаска-кондитер, положившая чуть больше воздушного крема на пирожное, и даже папа замедлил шаг и остановился. Все подняли головы вверх, к небу. Малышка попыталась проследить за их взглядами, но она ничего не замечала на этом бесконечном голубом полотне, кроме огромного сияющего диска солнца. Папа вчера пытался ей объяснить что-то про празднование самого продолжительного дня в году, когда все пони собираются и вместе встречают рассвет, но Черри была еще слишком маленькая и, похоже, все проспала.

Задумавшись об этом, она продолжала рассматривать небеса. Огромные, невыносимо голубые, они словно гипнотизировали кобылку. Казалось, еще чуть-чуть и она провалится в эту бесконечную синеву. Покрепче ухватившись за папу, Черри услышала нарастающий гул. Вдалеке показалась странная пестрая точка, оставляющая за собой темный след на этом чистом небесном полотне. По мере приближения, она распалась на несколько отдельных точек, каждая отправилась вырисовывать свой особенный, замысловатый узор, полный петель, зигзагов и завитушек.

Оказавшиеся пегасами в сине-желтой форме, они так легко и свободно, так грациозно и красиво кружили в небесном океане, что Черри просто не могла оторвать от них глаз. Что-то доселе неведомое зарождалось в глубинах её детского разума. Как заворожённая, кобылка протянула копытце вперед, в безнадежной попытке дотянуться до чего-то прекрасного и недосягаемого. Не осознавая тщетность своих действий, она тянулась все выше и выше, даже приподнялась на задних ногах, встав на спине жеребца. Но в какой-то момент равновесие её подвело и она, тихо пискнув, плюхнулась обратно, продолжая водить глазами за невероятным танцем этих крылатых акробатов, этих небесных волшебников, этих чудотворцев.

Все представление заняло чуть меньше получаса. За это время у Черри заболела шея, а уставшие от перенапряжения глазки начали слезиться. Своим заключительным номером команда пегасов пронеслась по небу на ошеломительной скорости, сплошной темной полосой перечеркнув всю ту вязь узоров, что каждый из них создал. В какой-то момент раздался оглушительный хлопок. Малышка от испуга тихо ойкнула, покрепче ухватив отца за шею. Тот, не оборачиваясь, легонько потрепал её за гриву, успокаивая. За хлопком последовала волна, одним махом стеревшая с небес все следы недавнего выступления. И вновь бесконечно глубокая синева предстала перед глазами кобылки.

— Я хочу к ним, хочу летать — едва слышным шепотом твердо сказала себе Черри, устраиваясь поудобнее. — Обещаю себе: когда-нибудь я обязательно полечу.

Потом были ещё празднования, была даже сама принцесса и она что-то делала, но все это уже мало заботило кобылку. Все, о чем она могла думать в тот день и даже кусочек вечера, это то самое представление пегасов, их удивительная легкость и свобода, это восхитительное, бесконечно голубое и такое манящее небо. Заботливо уложенная в кроватку отцом, выслушавшая положенную ей перед сном историю, и нежно поцелованная в носик, Черри, вопреки обыкновению совершенно не могла уснуть. Лежа с распахнутыми как два маленьких симпатичных блюдца глазами, она вспоминала столь насыщенный прошедший день: цветастый шарик, что теперь был привязан к изголовью кроватки; сладкое пирожное, от которого папе еще предстоит отмыть ухо; удивительное шоу Вондерболтов. И, конечно же, малышка вновь восхищалась глубиной и красотой яркого дневного неба. Интуитивно стремясь еще раз испытать это небывалое чувство, она выглянула в окно. Темный, почти черный ночной небосвод встретил её волшебной россыпью мерцающих звезд и огромным диском луны, почти таким же ярким, как солнце. Любуясь этим чарующим видом, кобылка заснула, опустив мордочку на подоконник.

И не было у этой тихо посапывающей малышки даже смутных подозрений о том, насколько воспоминания об этом дне изменят всю её жизнь.

— Черри. Черри! — назойливый голос едва пробивался к кобылке сквозь клейкую паутину сна. Окружающая синева пошла рябью и провалилась куда-то вверх, выталкивая её сознание в реальность. Вздрогнув, она подскочила на месте, недоуменно оглядываясь по сторонам.

— Ты что, все проспала? — обиженно раздалось откуда-то сбоку. Там, за партой сидела единорожка-отличница Аметист Стар. Она уже комично надула губки и сложила копыта на груди, невольно походя на сердитую учительницу. — Я неделю готовилась, а ты все пропустила!

— Готовилась к чему? — потягиваясь и позевывая, спросила Черри Берри, украдкой поглядывая на свою парту. Рисунок, изображавший её с крыльями на голубом фоне, немного смялся, но все еще радовал глаз.

— Как это к чему?! — вознегодовала Аметист, всплеснув копытами. — Сегодня же день “покажи и расскажи”! Неужели, ты не знала?!

— Неа, — с детской непосредственностью сообщила кобылка, пожав плечами. Стараясь изобразить бурную деятельность, она принялась перекладывать на парте свои рисунки, изображавшие её в самые разные моменты полета.

— А это тогда что? — внезапно оживилась Аметист, вытягивая шею и пытаясь заглянуть в листочки.

— Это… — растерялась Черри, в поисках ответа задумчиво оглядываясь вокруг. Взгляд её остановился на карточках, оставшихся после выступления единорожки. Слова сами сорвались с её языка, совершенно не соответствуя её прошлому ответу. — Это мои записи для доклада.

Малышка скорчила важную мину, словно она была готова, еще даже до того, как эту тему вообще задали. Судя по иронично и недоверчиво поднятой брови Аметист, она на этот блеф не купилась.

— Минуту назад ты еще и не знала о докладе, — резонно заметила она, находя логическую нестыковку в показаниях одноклассницы. Внезапная идея, как вывести врунишку на чистую воду, заставила её ехидно улыбнуться. — Если так, то какая же была тема?

— Эм… — тут же замялась кобылка, растерянно теребя листочки. — Тема доклада…

— Черри Берри! — звонкий голос учительницы не дал малышке окончательно опозориться перед одноклассницей. Уже какое-то время она недовольно наблюдала за их перебранкой, ожидая, когда же они вспомнят, что они находятся на уроке, найдут в себе зачатки совести и обратят на неё внимание. Тщетно. — Я вижу, ты уже поздравила Аметист с её блестящим выступлением. Не будешь ли ты так любезна, выйти к доске и рассказать нам о своей метке?

“А, так значит вот какая тема”, — растерянно подумала кобылка. Похоже, теперь её ждал позор не только в глазах одной лишь Аметист, а полный провал перед всем классом. Но шанс выкрутиться все же еще был. На ходу стараясь сообразить хоть что-то, Черри не заметила, как прихватила с собой к доске пачку своих рисунков. Её пробил озноб, ноги дрожали и подгибались, холодный пот выступил на лбу. “Нет ничего хуже, чем быть не готовой”, — думала она, нарочито медленно устраиваясь за небольшим импровизированным пюпитром.

— Начинай, когда будешь готова, у нас впереди еще весь день, — иронично подстегнула её учитель, возвращаясь к своей книге. Вся напускная строгость улетучилась и, внезапно, полторы сотни слезливых страничек в мягкой обложке заботили уже немолодую неулыбчивую пони гораздо больше, чем полный класс жеребят. Учеников она повидала сотни на своем веку, а вот любовные страдания литературных героев открыла для себя совсем недавно. Желая поторопить нерасторопную нарушительницу спокойствия, она добавила: — Но не забывай, что скоро ланч. Ты же не хочешь оставить одноклассников голодными?

Два десятка пар недовольных взглядов устремились на Черри. Нервно сглотнув, она сделала глубокий вдох, успокаиваясь и приводя мысли в порядок. Держа перед собой листочки, словно шпаргалку к речи, которую она, очевидно, не готовила, кобылка начала свой рассказ, импровизируя на ходу.

— Где-то в середине лета мы с папой поехали в госте к тете Джубили на ферму. Это довольно далеко, так что нам пришлось вставать рано утром, еще даже солнце не встало, быстро собираться и бежать на поезд. Ехать было немного скучно, а папа разговаривал с какой-то пожилой пони. Все это мне было не интересно, и я просто смотрела в окно и считала проносящиеся мимо деревья. Я насчитала примерно шестьдесят восемь штук, а потом, я, наверное, уснула, потому что папа меня разбудил, когда мы уже приехали, — как-то совсем издалека начала свое повествование Черри Берри, не замечая хмурое недовольство на мордочке учителя. Но вмешиваться та не стала, поверх книги наблюдая, что будет дальше.

— Когда мы приехали, было уже за полдень. Тетя Джубили встретила нас и повела к себе. Мы уже не в первый раз были у нее в гостях. Один раз она уже как-то показывала нам свою ферму и рассказывала, как ухаживать за деревцами. Так вот, пока папа с ней о чем-то разговаривал, и мне разрешили побегать по саду, так что я уже знала куда идти, — на этом моменте кобылка чуть усмехнулась, вспоминая что-то приятное. — Там было много красивых деревьев с большими яркими вишенками. А в самом дальнем конце я увидела крохотное деревце, совсем саженец, рядом с уже выкопанной ямкой. Я подумала, что тетя как раз собиралась его посадить, когда мы приехали, и решила ей помочь.

Было видно, что с каждым словом история дается ей все легче и легче. Маленький огонек разгорался в её глазах, довольная широкая улыбка появилась на мордочке. Она вся подалась вперед, стараясь поделиться теми чувствами, что охватывали её в тот момент.

— Вспоминая, как это делала тетя, я поставила саженец в ямку. Стараясь держать его ровно, я аккуратно присыпала его землей, особенно бережно обращаясь с нежными корнями. Затем утрамбовала копытами, чувствуя, как земля проседает, делая небольшое углубление и обильно полила. Образовалась небольшая лужица, но это нормально. Почему-то я точно знала, что с этим саженцем все будет в порядке, — Черри Берри словно светилась изнутри, рассказывая весь процесс посадки. Каждое действие она описывала почти любовно, с искренней радостью и небывалым счастьем. — Мне это очень понравилось, словно я сделала что-то правильное и хорошее. А когда я вернулась к взрослым, оказалось, что я получила метку. Мы с папой еще погостили какое-то время, отметили вишневым пирогом, а потом тетя Джубили подарила мне другой саженец, чтобы я посадила его у себя дома и заботилась о нем. Теперь маленькое вишневое деревце растет у нас во дворе, и я о нем забочусь.

Завершив свой рассказ, Черри вздохнула, переводя дыхание. Из класса послышалось пара нестройных ударов копытом в пол, но обильного копытоплескания ожидать не приходилось. Учитель не проявляла никаких эмоций, давно потеряв нить повествования, целиком погруженная в книгу. Пожав плечами, кобылка собралась было уже вернуться на место, довольная, что легко отделалась. Но тут немолодая пони опомнилась.

— Да, хорошее выступление, — дежурно похвалила она, очевидно, все пропустив. — Можешь сдать свои записи и садиться на место.

— С-сдать? — заикаясь, переспросила малышка, в панике пряча свои рисунки за спину. — А может не надо?

— Ну же, Черри, не надо стесняться, — призывно помахала копытом учитель, со вздохом поднимаясь. Ученица сделала шаг назад. Немолодая пони, с легкой ленцой последовала за ней, начиная злиться. — Не заставляй меня за тобой гоняться! Не в том я возрасте, чтобы гарцевать за мелкими негодниками!

Поняв, что отступать некуда, Черри с содроганием сердца протянула свои творения вперед. Любопытствующий взгляд учителя заскользил от листочка к листочку, не задерживаясь ни на одном дольше секунды. Затем, чуть смутившись, она переспросила кобылку:

— Но тут же только рисунки, да еще такие странные, — с непониманием в голосе произнесла она, демонстрируя один из рисунков всему классу. — Можешь пояснить: что вот это такое у тебя на копытах?

Черри смутилась, опустив взгляд. Малышка отчаянно стеснялась своего творчества и своих фантазий о полетах. Но испытующий, по-своему располагающий к доверию взгляд учителя сыграл свою роль в решении кобылки рассказать правду.

— К-крылья, — шепотом выдавила она. Густой румянец можно было увидеть даже сквозь ярко-розовую шерстку. Казалось, еще немного и где-нибудь на ней вспыхнет маленький пожар. К счастью, обошлось без происшествия, но ученики не оставили её слова без внимания.

— Зачем земнопони крылья? — театральным шепотом спросил кто-то у соседа по парте.

— Не взлетит! — хмыкнув, авторитетно заявил кто-то из пегасов.

— А вдруг сможет? — неожиданно поддержал одноклассницу кто-то ещё с задних парт.

— А где она перья возьмет? — едва слышно уточнила другая пегаска, опасливо прижав к себе крылья, словно боясь их потерять.

— У тебя повыдергивает, трусиха, — хохотнул главный забияка.

— Чудачка, вечно навыдумывает всякого! — захихикала парочка кобылок-подружек, любящих перемывать косточки всем и вся.

— Ничего у неё не выйдет. Воображала! — чуть презрительно скорчила мордочку Аметист Стар.

— Не выйдет, не выйдет! — подхватил нестройный хор жеребят, доверившись авторитетному мнению единорожки-отличницы.

Звонкий удар подкованным копытом по столу прервал не в меру расшумевшийся класс, заставив их замолкнуть. Учитель, довольная результатом, сохранила строгое выражение лица. Такое мастерство Аметист и не снилось. Прочистив горло, немолодая пони заговорила в абсолютной тишине.

— На самом деле существуют земнопони и единороги, чье призвание действительно лежит в воздухоплавании. Но им благоволила судьба и удача, наградив соответствующими призванием и метками, навсегда связав их профессию с небом, — под взглядом затаивших дыхание жеребят блеснула знаниями учитель. Повернувшись к едва не плачущей Черри, она с несколько наигранной участливостью поинтересовалась. — Как же ты собираешься летать, если твое призвание заботиться о нежных и прекрасных вишнях? Каждый выполняет то, что ему уготовано. Кто же будет делать твою работу?

Малышка, глотая выступившие на глазах слезы молча кивнула. Ком, стоящий в горле, не дал ей даже пискнуть что-то в оправдание. Ноги отказывались слушаться, словно примерзнув к полу. Такая же ледяная глыба поселилась где-то в районе груди, холодя сердце.

— Знаешь, я думаю, тебе стоит сконцентрироваться на том, что тебе действительно суждено делать, не распыляясь на всякие глупости, вроде полетов, — подвела итог учитель, считая, что учит нерадивого жеребенка уму разуму. Что она не учла, так это насколько дорога была для Черри эта мечта.

Что-то внезапно переменилось в малышке. Обида, стыд и страх внезапно сменились холодным безразличием. Взгляд её стал отсутствующим, словно она смотрела прямо сквозь немолодую пони. Там, где только что стояла хнычущая кобылка, внезапно осталась лишь её оболочка, в то время как сама она пребывала неизвестно где. Не спеша она развернулась на месте и отправилась за свою парту, не слыша ни звука вокруг себя. До конца дня Черри не произнесла ни слова, не обратила внимания ни на одну шутку, отпущенную в её сторону злыми языками. Даже Аметист Стар не смогла образумить её, как ни пыталась взывать к логике и к здравому смыслу, какие бы доводы не приводила. Все понапрасну.

Черри Берри была глуха ко всему. В её голове, скрываясь за пустым отсутствующим взглядом, крутилась всего одна прочно засевшая мысль: “Я им покажу, я им всем покажу!”

С того дня Черри Берри очень изменилась. Пропала та немного неряшливая и растерянная малышка, умудрявшаяся заснуть на уроке, прийти с неготовым домашним заданием или посвятить весь день рисованию, вместо решения задачек. Теперь она представляла из себя образец прилежности и послушания, конечно, не хватающий звезд с неба, но и не выделяясь из остального класса. Учитель считала, что теперь с ней все будет в порядке и гордо приписывала заслугу по её перевоспитанию лично себе.

Обычно, после завершения занятий Черри Берри внезапно куда-то убегала, оставляя шумную толпу жеребят позади. Никто не знал куда, никого не заботило, никому не было дела до какой-то там кобылки. Никому, кроме Аметист Стар, единственной по счастливой случайности оказавшейся в курсе таинственных исчезновений Черри. Но обо всем по порядку.

Будучи признанной отличницей, единорожка всячески старалась поддерживать свой статус, поглощая одну книгу за другой, и постепенно, прочитала все, что было дома у нее, у её немногочисленных подруг и даже просто хороших знакомых. В поисках дополнительных знаний, Аметист забрела в старую понивильскую библиотеку. Там-то и состоялась неожиданная встреча. В тот день единорожка по совету уставшей от бесконечных расспросов учительницы отправилась почти на окраину города в поисках “огромного дерева с окнами и дверью”. К немалому её изумлению, оно действительно быстро нашлось.

Выглядела библиотека несколько пугающе, словно домик какой-нибудь ведьмы из Вечносвободного леса. Умом-то Аметист прекрасно понимала, что бояться ей нечего, и не забывала себе об этом постоянно повторять. Но вот ноги слушать её не хотели, предательски подгибаясь, пока она с содроганием сердца открывала пронзительно скрипящую дверь. Заброшенное помещение встретило её затхлым душным запахом старых и, похоже, плесневеющих книг.

Нервно сглотнув, Аметист вошла внутрь. Её взгляду предстали ряды полок с книгами вдоль стен. Сквозь окошко под потолком пробивался лучик солнца, озаряя хоровод пылинок своим импровизированным светом прожектора. Едва слышное поскрипывание старого дерева пронизывало весь дом. Испуганно прижимаясь к стенке, единорожка пошла на обход, повторяя себе, что бояться ей абсолютно нечего, что тут никого нет, и что она ведет себя очень глупо для уже почти взрослой и крайне ответственной пони.

На краткий миг Аметист показалось, что ей удалось убедить себя в безопасности этого места. Она даже кривенько улыбнулась этим своим недавним страхам. Но стоило ей сделать шаг вперед, как всю её словно насквозь пронзил леденящий внутренности ужасающий звук. Металлический, протяжно-отрывистый и ритмичный, он походил на звук затачиваемого ножа, без сомнения не для благих намерений. И тут же всякие остатки отваги покинули единорожку. На месте, где только что стояла храбрая рассудительная кобылка, осталась лишь напуганная малышка наедине с чем-то неизвестным.

Аметист не выдержала напряжения, и, завизжав от страха, осветила комнату светом своего рога. Стоит отметить, что раньше ей этот трюк почти никогда не удавался, и срабатывал так хорошо лишь в критической, почти опасной для жизни ситуации. По крайней мере, так она думала. В лучах чуть розоватого свечения перед ней предстала ни кто иная как Черри Берри. В копытах она держала кремень и кресало, а на полу перед ней стояла небольшая узорная масляная лампа. Судя по её виду, она испугалась вопля единорожки ничуть не меньше. Некоторое время кобылки молча и ошеломленно разглядывали друг друга.

— К-какого сена ты тут делаешь!? — чуть заикаясь, первой опомнилась Аметист. Она так старалась замаскировать стыд за свой испуг гневом, что даже позволила себе выругаться, что прилежной ученице-отличнице никак не положено.

— Читаю! — в тон ей ответила Черри, указывая на стопку книг возле себя. Она все еще приходила в себя.

— В темноте? — не унималась единорожка, осматриваясь в поисках окон. Нашлось только одно, плотно закрытое старыми пыльными шторами. Они то и не пускали солнечный свет в комнату, скрывая кобылку-затворницу от посторонних глаз, позволяя ей укрыться в своем поросшем пылью книжном форте. И все это вмиг было разрушено одним лишь появлением незваной гостьи.

— Да, читала! Что еще, по-твоему, делают в библиотеке? И, между прочим, при свете, пока кое-кто, не буду показывать копытом, не впустил сюда сквозняк и все не потухло! — перешла в наступление земнопони, суя погасшую, еще теплую узорчатую масляную лампу под нос единорожке. — Я тут сижу, читаю, прячусь от посторонних глаз, никого не трогаю. И тут внезапно гаснет свет, а пока я пытаюсь его зажечь, ко мне кто-то подкрадывается и вопит прямо на ухо, да еще и пытается ослепить своей магией!

Повисла неловкая пауза, во время которой кобылки осознали всю комичность положения. Но смеяться никто не спешил. Черри обеспокоено поглядывала на незваную гостью, раскрывшую её “тайное убежище”. Скрываясь от насмешек сверстников, она целыми днями просиживала тут, читая, как она думала, жизненно важную и полезную для нее информацию: об аэродинамике, о механике полетов, о строении крыльев пегасов. Единорожка же, в свою очередь, побаивалась за свою репутацию: прослыть трусихой ей совершенно не хотелось. Она и так прикладывала огромные усилия, чтобы её считали самой ответственной и организованной, и терять свой статус из-за одного промаха она не намерена.

— А почему ты тут прячешься? — поскорее постаралась сменить тему Аметист. — Тебе что, больше нечем заняться?

— Да потому что ты и вся ваша школьная братия мне житья не даете! — вспылила Черри, захлопывая лежащий перед ней том, поднимая облачко пыли. Закашлявшись, она замахала копытом, разгоняя маленькую незапланированную катастрофку локального масштаба. Мордочка её слегка посерела от грязного налета. — Куда не сунься, везде зубоскалите. Теперь еще и отсюда придется сваливать и искать новое место.

— Послушай, — протянула Аметист, чувствуя укол вины. Она внезапно осознала, как много неприятностей они доставили этой, в сущности ни в чем не повинной кобылке. Но вот просто так сказать, чтобы она никому ничего не расскажет, в этом случае не сработает. Не поверит она, после всего, что ей пришлось вытерпеть. Надо дать ей причину. Идея возникла сама собой и выглядела она вполне работоспособной. Притворно испуганно единорожка предложила: — я никому не расскажу, что ты тут делаешь, если ты забудешь о сием досадном инциденте. Не хочу, чтобы меня дразнили трусихой.

Черри уж точно не горела желанием создавать из этого проблему, а мысль сдать одноклассницу и подвергнуть её тем же мучениям, что она сама испытывала, ей и в голову не приходила. Но для приличия она изобразила на мордочке некоторые раздумья, заставившие единорожку заметно поволноваться, а затем утвердительно кивнула.

— Прекрасно, — довольно потерла копыта Аметист, вновь спеша перевести тему. — Теперь, если ты не против, мы впустим сюда немного света и займемся уборкой. Ты же не собираешься продолжать заниматься в этом бардаке?

Обреченно вздохнув, Черри подчинилась. Ей по школьному опыту было известно, что если эта кобылка взялась руководить, проще согласиться и следовать указаниям. Остаток дня они вместе занимались генеральной уборкой в библиотеке. Надо отдать Аметист должное: вместо того, чтобы только лишь раздавать команды, она принимала посильное участие во всем мероприятии, работая наравне с одноклассницей. К вечеру библиотека предстала перед кобылками в совершенно ином свете, став по-своему уютной и домашней, со своим неповторимым очарованием.

— Что ж, ты отлично поработала, — единорожка отметила заслуги Черри, благодарно кивнув.

— Ты тоже ничего, — парировала та, кивая в ответ. — Значит, до завтра?

— До завтра, — эхом повторила Аметист и направилась домой. Обе кобылки устали и нуждались в отдыхе.

С того дня они почти каждый день после занятий проводили в библиотеке. Единорожка с жадностью вгрызалась в гранит науки, поглощая литературу со скоростью средней камнедробилки. И лишь когда её глаза начинали болеть от мельтешащих перед ними строк текста, графиков и формул, она обращала внимание на Черри. Та, казалось, вообще не отрывалась от своих книг, делая пометки в свою пухлую, уже слегка потрепанную тетрадь. Аметист как-то невзначай подсмотрела, что же столь увлекло её невольную соседку. К сожалению, это оказались книги о птицах, пегасах, физике и механике их полета.

“Все такая же воображала”, — немного разочарованно думала единорожка. Она-то наивно надеялась, что Черри наконец-то выкинула из головы всю эту чушь с полетами и взялась за учебу. А нет, розовая кобылка просто это очень хорошо скрывала. “Ну и пусть, — размышляла Аметист, — рано или поздно она повзрослеет и перерастет эти глупости”.

Единорожка даже не представляла, как заблуждается.

Прошла осень с её Ночью Кошмаров, незаметно промелькнула зима со своим Днем Согревающего Очага, и вот уже убран снег и весна вступила в свои права, целый месяц радуя Эквестрию своими теплыми погожими деньками. Крошечное вишневое деревце во дворе домика Черри прижилось, потянулось к солнцу, вытягивая верх свои веточки, унизанные крошечными нежными цветами. Во многом благодаря бережному уходу со стороны Черри, конечно же.

Кобылка и сама расцвела. Даже со стороны было заметно, как она с каждым днем все больше и больше улыбается, радуется, а то и почти светится от счастья. Кто-то списывал всё на весну, кто-то просто игнорировал, и лишь Аметист подозревала что-то неладное. Конечно она все еще считала, эту вечно витающую в облаках пони глупой воображалой, что явно мешало им стать подругами. Но они столько времени проводили вместе, что она не могла не обратить внимания на изменения в поведении розовой пони. Первым тревожным звоночком стал день, когда, привычно зайдя вечером в библиотеку, единорожка не обнаружила там Черри. На вполне закономерные вопросы кобылка лишь загадочно улыбалась, что стало тревожным звоночком номер два. И Аметист не хватало лишь третьего, чтобы начать всерьез беспокоиться.

И вот, одним весенним утром, по дороге в школу сокрушаясь о том, что она ничем не может помочь погрязшей в фантазиях кобылке, Аметист услышала гомон со стороны игровой площадки, где жеребята обычно проводили большую перемену. Там собралась приличных размеров толпа, оживленно что-то обсуждающая и показывающая копытами куда-то вверх. Присмотревшись, единорожка не могла не распознать ярко-розовую кобылку, стоявшую на крыше школы.

Черри Берри стояла у самого края и довольно улыбалась, пусть и немного нервно, все же не каждый день становишься центром все общего внимания, но это и было её изначальным планом. Ведь сегодня она им всем докажет, что была права, покажет, как они все заблуждались. От предвкушения у неё дрожали ноги, хотя виной этому могло быть и излишнее волнение, и недостаток сна, ведь она всю ночь занималась приготовлениями. План был прост и безупречен, ему бы даже Аметист позавидовала. Осталось лишь привести его в исполнение.

Из седельной сумки появилось на свет… нечто. Некая сложная конструкция из кожаных ремешков, деревянных направляющих-опор, целой россыпи перьеподобных деталей, плотно закрепленных на своих местах. Все это выглядело внушительно и являлось плодом трудов нескольких месяцев исследования, планирования и конструирования. Папины старые ремни от седельных сумок, деревяшки от старой ограды, несколько обрезов ткани из простыни и еще кое-что по мелочи, — все пошло в ход. И теперь настал момент испытать это в деле.

Помогая себе зубами, Черри водрузила увесистую конструкцию на передние копыта, покрепче затянула ремешки, слыша, как поскрипывает старая кожа и сделала пару пробных движений. Получилось несколько тяжелее, чем она думала, но все должно было сработать. “Ведь должно же?” — с внезапно проснувшимся сомнением подумала кобылка. Волнение внутри неё нарастало. Взглянув вниз, она нервно сглотнула, уже пожалев, что выбрала крышу школы своей первой стартовой площадкой. Но стоило ей поднять глаза вверх, как все тревоги рассеялись.

Бесконечное голубое небо, пусть и подпорченное стайкой надвигающихся грозовых туч, манило её к себе, все так же, как в тот самый день, приглашая искупаться в воздушных потоках его бескрайних просторов. Не этого ли она хотела с самого начала? Не это ли было её настоящей целью? Жажда доказать свою правоту лишь подстегивала кобылку изо дня в день, давая силы и целеустремленность, но настоящий огонь в её душе пылал исключительно ради полета к этому необъятному и прекрасному голубому небу.

Черри сделала глубокий вдох, окончательно решившись. На короткий миг ей вспомнилось цветущее деревце вишни, о котором она с удовольствием заботилась все это время. Оно было её единственным другом, молчаливо поддерживая, выслушивая мечты и планы, беззвучно одобряя. Улыбнувшись, кобылка выдохнула и с силой оттолкнулась от парапета, раскинув в сторону самодельные крылья. По площадке разнесся общий возглас изумления. Кто-то испуганно закричал. Учитель, ругаясь сквозь зубы спешившая на крышу, чтобы остановить нерадивую ученицу, застыла в дверях, наблюдая, как та уже буквально вылетела за пределы досягаемости.

Ветер ударил в мордочку Черри, заставляя закрыть мигом заслезившиеся глаза. Она ощутила, как воздушный поток обтекает её, наполняя и раскрывая самодельные крылья. Счастье захлестнуло кобылку, наконец-то исполнившую свою мечту о полете. На короткий миг. Левую ногу рвануло, разрывая всю конструкцию, за ней последовала правая. Потеряв поддержку, Черри внезапно осознала, что находится непозволительно высоко и последствий падения не избежать. Удивленные возгласы толпы сменились на крики ужаса, когда несчастная пони с нарастающей скоростью понеслась к земле.

В образовавшейся тишине послушался глухой удар одновременно с оглушительным треском и непонячьим криком боли, от которого кровь стыла в венах. К месту крушения уже бежали медсестры с носилками, и неподвижное, тихо поскуливающее тельце кобылки повезли в больницу. К счастью, сама Черри этого уже не осознавала, погрузившись в тяжелую, вязкую темноту, так напоминающую нависшее над Понивиллем затянутое грозовыми тучами ночное небо.

Закусив губу, Аметист с содроганием сердца наблюдала, как уносят кобылку, с которой она провела так много времени вместе. И пусть они так и не стали друзьями, хоть какая-то привязанность у неё все же появилась. Теперь она это точно знала. Погруженная в такие иррациональнные и неорганизованные волнения, единорожка поскакала в сторону больницы под тихий шорох начинающегося дождя.

Первые весенние грозы бывают очень жестокими. Буйные завывающие ветра, бросающие в окна россыпь капель дождя, бурные потоки воды, льющиеся с небес на землю, сверкающие вспышки молний, прочерчивающие затянутый тучами небосвод. В этом хаосе, никому не осталось дела до гнущегося к земле тоненького вишневого деревца. Последние трепещущие лепестки срываются и уносятся в даль, ветки трещат, рискуя в любую секунду сломаться, а одна, казалось бы, самая крепкая, так и вовсе сдалась напору стихии и надломилась у основания.

Кто хоть раз переживал перелом знаком с этой невыносимой, ноющей болью, когда от любого случайного движения словно челюсти незримого хищника смыкаются на поврежденной конечности, а бездействие совершенно не приносит облегчения. От всей этой безысходности хотелось лезть на стену, зарыться с носом под одеяло и тихо плакать, кричать в ярости, копытами выбивая из подушки последние перья, но ничто из этого не помогло бы хоть как-то ускорить процесс заживления. Остается лежать, терпеть и ждать, что Черри Берри и делала в своей палате в больнице Понивиля после того как ей наложили гипс.

Из-за далеко не самого успешного приземления голова противно ныла, а мысли вращались медленно, словно тяжелые камни в мутном грязевом потоке. Тщательно вылавливая каждую из них по отдельности, кобылка пыталась осознать недавние события: кратковременный неудачный “полет”, последовавшее за ним совершенно незапланированное падение, и, как следствие, удар о землю. Дальше память её подводила. Может, оно и к лучшему, что Черри очнулась лишь когда все закончилось.

И все же она провалилась, и сделала это с оглушительным треском, буквально. Показала всем, чего стоят её мечты: весь план, вся идея, которой она посвятила почти полгода. День за днем, вечер за вечером, втайне от всех она работала над своим творением. И в один миг все пошло прахом. Кому нужны мечты, полеты, кому теперь нужна сама Черри? Мало того, что ей теперь предстоит быть посмешищем для всей школы, так еще наверняка заставила отца волноваться. Малышка расстроенно вздохнула, чувствуя, как подступают к глазам слезы обиды. На себя, на это дурацкое небо, на всех сразу. Казалось, теперь она больше никогда не сможет смотреть на эти голубые просторы так, как раньше. Черри Берри зажмурилась, стараясь не дать эмоциям вырваться наружу бурным потоком. Лишь мокрые дорожки слез прочертили себе путь по розовой шерстке.

Внезапный скрип двери заставил её вздрогнуть. Моргнув, она постаралась утереть слезы, морщась от боли в ноге. В палату настороженно просунулся нос Аметист Стар, а затем и вся кобылка. Увидев пони на кровати, она на мгновение замерла, а затем опустила глаза в пол.

— М-можно войти? — едва слышно поинтересовалась единорожка, пряча взгляд. Выглядела она в тот момент совсем не так самодовольно, как обычно. Пропала та привычная уверенность в себе заядлой отличницы, вечно гордо поднятая голова поникла, заставляя малышку выглядеть жалко и беспомощно. У входа в палату стоял обыкновенный испуганный жеребенок, совсем как в день их первой встречи в библиотеке.

Будь на её месте кто другой, Черри, не задумываясь, спряталась бы с головой под одеяло, не желая, чтобы её видели такой. Но это была Аметист, та самая пони, с которой она провела так много времени в понивильской библиотеке. И с ней все было по другому: несмотря на все их разногласия и нередкие споры, в присутствии единорожки она чувствовала себя нужной, чувствовала себя “собой”. Розовая кобылка, чуть сморщившись от боли, утвердительно кивнула, приподнимаясь на подушке, чтобы лучше видеть гостью.

— Спасибо, — почти шепотом выдавила Аметист, приближаясь к краю кровати. Только оказавшись рядом, она позволила себе заглянуть в лицо кобылке. Черри насуплено отвернулась, явно не желая, чтобы хоть кто-то видел её слезы. Словно оправдываясь, единорожка продолжила: — я пришла сразу, как смогла. Занятия отменили, и я просто не могла оставить тебя здесь одну.

Подобие ободряющей улыбки скользнуло по её мордочке и почти отразилось на лице Черри. Но этого было явно мало, чтобы вывести погрязшую в отчаянии и боли пони из её скорбного состояния.

— Знаешь, я хочу тебе кое в чем признаться, — внезапно произнесла Аметист чуть громче, чем хотела. Испугавшись своего собственного голоса, она прижала ушки к голове, но назад слова уже не вернешь и она решилась идти до конца. — С того самого дня, как я узнала о твоем… увлечении, я в тебе разочаровалась. Мне казалось это глупым и непрактичным и вообще жеребячеством. И когда я увидела тебя в библиотеке с этими книгами, я решила что ты просто занимаешься своими глупостями, предаваясь своим бесполезным мечтам, и не обратила на это внимания.

Черри сердито засопела, все еще не поворачивая мордочки к однокласснице. Та прекрасно понимала, что это не те слова, что необходимы пони, пережившей падение, но это было то, в чем она должна была признаться.

— Но в тот момент, когда я увидела тебя на крыше, когда ты совершила прыжок… Я кое-что поняла. Ты не просто мечтатель, ты — кобылка с целью, и ты к ней идешь несмотря ни на что. На самом деле, твоя сила в твоих мечтах! Я могу только позавидовать такой целеустремленности, тому огню, что пылает в твоем сердце, — поспешно добавила единорожка, перегнувшись через Черри и заглядывая в её удивленно расширившиеся глаза. Радуясь, что её слова действуют, Аметист продолжила с энтузиазмом. — Я считаю это удивительным. Не смотря на насмешки других, на отсутствие поддержки, не смотря на… меня, ты сотворила нечто невероятное. Ты летела, пусть и на краткий миг, но ты по-настоящему летела! И это выглядело просто потрясающе! Ты… удивительна. И я рада, что мне довелось узнать тебя получше.

Кобылка замялась, чувствуя, что говорит что-то лишнее. Румянец выступил на её мордочке, а глаза бегали по предметам интерьера, не зная на чем остановиться. В смущении, она хотела отвернуться и убежать, но голос Черри заставил её замереть.

— Ты правда так считаешь? — едва слышно, шепотом просипела она. Слезы вновь прочертили мокрые дорожки по её щекам, теряясь где-то в шерстке на груди. Глаза кобылки с недоверием и надеждой глядели на единорожку. Та сама не могла сдержатся, и готова была окончательно поддаться чувствам, таким глупым и иррациональным.

— Да, я правда так считаю, — смаргивая выступившую на глазах влагу, кивнула Аметист, стараясь улыбаться. — Ты самая удивительная пони, что я знаю, и я горжусь, что знакома с тобой.

На мгновение Черри замерла, осознавая услышанное, затем её мордашка скривилась от рвущегося наружу плача, и она, забыв про ногу, про боль и про недавний провал, порывисто обняла единорожку. Не ожидавшая подобного гостья, смутилась еще больше, но, не смотря ни на что, обняла плачущую кобылку в ответ.

— С-с-спасибо, — сквозь всхлипы бормотала Черри, оставляя мокрые пятна слез на спине и шее Аметист. Она крепко сжимала объятия, не желая отпускать ту единственную опору, что была у неё сейчас. — Спасибо тебе, за всё.

— Все в порядке, ничего страшного не случилось, — шептала ей на ухо единорожка, чувствуя, что и сама плачет. — У нас впереди будет еще много всего. Вот увидишь, как только ты отсюда выберешься, мы непременно возьмемся за это дело вместе, и у тебя всё получится. Вот увидишь…

Они держались друг за друга, выплескивая накопившиеся эмоции под звуки скрывающей их плач, не на шутку разыгравшейся грозы. Так продолжалось, пока последние слезы не были выплаканы, последняя грусть не ушла, оставив после себя тянущую пустоту, что всяко была лучше. С высохшими солеными дорожками на мордочках, кобылки, наконец, расцепили объятия и, неловко улыбнувшись, посмотрели друг на друга.

— Так… мы теперь подруги? — с поистине жеребячьей непосредственностью спросила Черри, утираясь.

— Похоже на то, — широко улыбнулась этому факту Аметист. Это было немного непривычно для нее, вот так вот делить с кем-то свои эмоции и чувства, заботиться и переживать за кого-то другого.

В дверь требовательно постучали. Вздрогнув, кобылки испуганно обратили свои взгляды к источнику звука. Наконец, единорожка сообразила, что это значит.

— Кажется, я тут слишком задержалась, — виновато призналась она, отступая назад. — Так что, мне сейчас придется уйти. Но я ещё обязательно приду. До скорой встречи, подруга.

— До скорого... — немного погрустнев, махнула ей копытом Черри, наблюдая, как хвост Аметист скрывается за дверью, — ...подруга.

Глубоко вздохнув, кобылка откинулась на подушку, ощущая, как на место пустоты внутри приходит новое, непривычное чувство. Прислушиваясь к себе, она сочла его достаточно приятным, хоть и необычным. Взглянув в окно, Черри отметила, что гроза уже прошла и тучи постепенно расползались, то тут то там проблескивая синевой неба. Но от этого вида Черри внезапно стало не по себе. Ей казалось, что это неправильно, что ей не суждено оказаться там, но маленькую мечтательницу все равно неумолимо тянуло туда, ввысь.

Запутавшаяся в себе, сконфуженная и растерянная, она едва не пропустила мимо ушей начало разговора у дверей своей палаты. Навострив ушки, Черри довольно отметила, что слышит как раз самое интересное.

— ...так быстро как мог. Как она, доктор? — голос отца нельзя было не узнать. Звучал она не на шутку взволнованно. — С ней все будет в порядке?

— С ней все будет хорошо, вы увидитесь с ней через минуту, — ответил доктор участливо. — Однако есть кое-что, что мне с вами необходимо обсудить. Вы осознаете, что ваша дочь спрыгнула с крыши школы? Вам не кажется это несколько странным?

— Неужели вы думаете, что она... — очевидно, теперь голос отца звучал шокировано.

— Нет, я так не думаю, — Черри представила, как доктор отрицательно машет головой. — Но, судя по словам очевидцев, она пыталась взлететь на некотором подобии самодельных крыльев. Я видел, что от них осталось: печальное зрелище. К счастью именно они и смягчили удар.

Повисла гнетущая тишина, во время которой у кобылки засосало под ложечкой в предчувствии чего-то нехорошего. Словно там за дверью решалось что-то очень важное и от этого зависела её судьба.

— Я вас понял, — наконец произнес её отец спокойно. — Думал, до этого не дойдет. Хорошо, я поговорю с ней.

— Будьте добры, — эту фразу доктора можно было бы воспринять как язвительное наставление, если бы он не сказал её неожиданно мягко, почти просяще. Через мгновение дверь в палату открылась.

— Привет, вишенка, — неправдоподобно бодро произнес самый главный жеребец в жизни Черри.

— Папа! — также притворно удивилась она, обрадованно приподнимаясь на кровати, несмотря на боль в ноге. — Ты пришел!

— Как только узнал, что случилось, — кивнул он, присаживаясь у постели. На встревоженный взгляд дочери он помотал головой. — Нет, я на тебя не сержусь. И даже не собираюсь ругаться. На самом деле я хотел у тебя кое-что спросить…

— ...да? — малышка заглянула во внезапно погрустневшие глаза отца.

— Что… что ты помнишь о матери? — тихо спросил он. В комнате вновь повисла тишина.

— Не много, — Черри грустно вздохнула, предаваясь воспоминаниям. — Невнятные образы, обрывки эмоций. Что-то хорошее…

— Она тебя очень любила. И ты её любила, особенно когда она щекотала крылом твой нос, — погрузился в воспоминания отец, грустно улыбаясь. — А ты очень любила кататься у нее на спине. Может быть поэтому…

— Ты о чем? — непонимающе прянула ушком Черри.

— Понимаешь, любовь к небу это отличительная черта пегасов, как у твоей мамы, — поглаживая дочь по щеке, произнес жеребец. — Я всегда говорил, что ты очень на неё похожа. Возможно, даже слишком.

— Так значит... моя мама была пегаской? — удивленно переспросила малышка, растеряно уворачиваясь от копыта отца. — Значит, поэтому я такая?

— Хоть ты и родилась земнопони, в тебе течет кровь настоящего пегаса. Подобное сочетание бывает крайне редко. И это делает тебя по-своему уникальной, — кивнул ей жеребец. — Эх, если бы ты сказала мне сразу, если бы только я был внимательнее — всего этого можно было бы избежать.

— И что с этим можно сделать? — с сомнением в голосе спросила Черри.

— Ну, мы бы могли попросить пегасов… — стал предлагать отец.

— Нет, — рассеяно прервала его Черри.

— Тогда, может, колесница… — вновь попытался он, но малышка была неумолима.

— Нет, — проговорила она, прислушиваясь к своим ощущениям. Что-то для себя решив, она продолжила. — Я чувствую, что должна это сделать сама: попасть “туда” одна, и никак иначе, — Черри сама не понимала почему, но так велело ей сердце.

— Ты совсем как мама, — горько усмехнулся жеребец. — Она тоже наотрез отказывалась брать меня с собой в небо. Правда, я думал, это потому что я толстый.

Они дружно рассмеялись, развеивая сгустившееся напряжение. Хихикая, Черри внезапно пришла в голову одна идея.

— Слушай, может, я и хочу отправиться в полет одна, но я не буду против, если мне помогут с этим. Крылья конечно не сработали… — она стыдливо закрыла мордочку копытами, — ...и о чем я только думала? Но, наверняка же есть и другой способ?

— И я уверен, ты его непременно найдешь. Со временем. И если будешь хорошо учиться, — подмигнул ей отец. — Ну что, договорились? Только больше никогда не поступай так безрассудно. Ты же не хочешь заставить меня еще раз так волноваться? И пообещай мне, что будешь рассказывать обо всех своих “безумных” идеях.

— Заметано, ты будешь первым, кто узнает. Ну, может, вторым, — усмехнулась Черри, прикидывая возможные перспективы. Еще одна идея всплыла на поверхность её сознания: — Кстати, можешь передать кое-что моей подруге, Аметист Стар? Ты мог с ней встретиться по дороге сюда.

— Твоей подруге? Конечно! Что ей сказать? — участливо кивнул жеребец, наклоняясь поближе. Малышка что-то горячо зашептала ему на ухо, от чего его улыбка становилась все шире и шире. — Хорошо, я непременно ей передам, — пообещал он. — А теперь отдыхай. Чем быстрее ты выздоровеешь, тем скорее сможешь начать выполнение своего очередного “плана”.

Попрощавшись с дочерью, он вышел, как никогда довольный, что все прошло достаточно гладко. Отец боялся, что она болезненно воспримет упоминание матери, но на самом деле ему давно уже стоило об этом рассказать. Глядишь, и большей части проблем можно было бы избежать. Зачастую, недомолвки и недопонимания становятся главными причинами самых разнообразных неприятностей.

А Черри в это время удобно устроилась на постели, во всю предаваясь мечтаниям о том дне, когда она, наконец, доберется до этого голубого простора. Все же в этом Аметист была права с самого начала: она заядлая воображала и этого у нее не отнять. Остается надеяться, что новообретенная подруга не откажется ей помочь в одном маленьком, но хлопотливом дельце. Кому-то ведь надо ухаживать за вишневым деревцем, пока Черри лежит в больнице?

К слову о деревьях. Очень сложно заметить, как они растут, особенно если они у тебя постоянно на виду: сначала это лишь тонкий прутик саженца, неуверенно пускающий корни в новом, незнакомом для него месте. А через какое-то время, как ты пристально за ним ни наблюдай, он совершенно внезапно оказывается прекрасным деревом и приходит понимание, что он был таким уже давно, просто это как-то не бросалось в глаза. Некогда слабенькие веточки, способные вместить всего несколько листочков, бурно покрыты зеленой растительностью; прекрасные цветы, так радующие глаз весной, сменяются богатым урожаем налитых соком, спелых алых вишенок.

Также и Черри Берри почти не заметила, как пролетели школьные годы. В компании с Аметист Стар она была занята куда более важными вещами. Помимо учебы, они на пару организовали свой небольшой тайный клуб “Будущих воздухоплавателей” и все свободное время тратили на разработку и планирование способов отправиться в полет. Нет, конечно, они не старались изобрести колесо с нуля, никто ведь не запрещал им воспользоваться примером других пони, добившихся успеха в этом деле. Именно поэтому в один прекрасный день Черри объявилась в библиотеке с рисунком большой фиолетовой кляксы на синем фоне. Увы, навыки её рисования были все так же плохи.

— Что это? — непонимающе вскинула брови Аметист, отрываясь от пухлого томика по какой-то там заумной, совершенно непонятной для Черри теме.

— Дирижабль! — восторженно ответила та, чуть попискивая от распиравшей её радости. — Огромный такой!

— А по мне больше похоже на розовое пятно? — повернув голову на бок, призналась единорожка. — Ты уверена, что не держишь его вверх ногами?

— Я художница, я так вижу! — иронично высунув язык, кобылка прикрепила рисунок на стену рядом со своими другими работами.

— Тогда тебе пора подумать об очках, — усмехнулась Аметист, поправляя на носу свои собственные. — Дирижабль, говоришь?

— Здоровенный! — с огням в глазах воскликнула Черри, широко разводя копыта в стороны, насколько это только было возможно. — Представь, как это будет потрясно!

— И опасно! — осадила подругу единорожка. — Он же наполнен газом, что при малейшей искре разнесет и весь дирижабль, и тебя вместе с ним. Одного падения с тебя достаточно, я думаю. Нет, я против этой идеи.

— Но… но… — мгновенно приуныла кобылка, послушно усаживаясь за стол. — Ты всегда так говоришь про мои идеи! Неужели ничего с ним нельзя сделать?

— Хм… — задумчиво выдохнула Аметист, прогуливаясь вдоль книжных полок. Возле одной из них она замерла на несколько секунд, а затем сверху к ней спланировала окутанная сиянием книга. Пролистав её почти до половины, единорожка довольно воскликнула: — ага! Зачем рисковать с газом, когда можно обойтись просто воздухом, смотри!

Картинка в книге изображала огромный воздушный шар, а под ним была подробная схема работы с пояснениями. Пробежавшись по ним взглядом, Черри призадумалась.

— Это… может сработать, — наконец изрекла она, улыбаясь. — Думаешь, стоит попробовать?

— По крайней мере, это проверенный способ, — кивнула Аметист, делая для себя пометки в блокнотике. — И главное без огромного взрывающегося пузыря с газом.

Черри еще раз перечитала инструкции, в частности графу о необходимых материалах и задумчиво присвистнула.

— Потребуется много простыней, не думаю, что у меня столько есть, — прикинула она в уме количество ткани на пошив шара.

— Даже и не думай! — внезапно подскочила единорожка. — Никакой кустарной работы. Если и делать, то серьезно и качественно. Будем брать только лучшие материалы.

— Но это обойдется слишком дорого, а мы пока простые школьницы, пусть выпускаемся в этом году, — опять расстроилась Черри, улегшись мордочкой на стол.

— Говори за себя, — своим излюбленным официозно-горделивым тоном изрекла Аметист. Вмиг она преобразилась из обыкновенной кобылки в строгую председательницу школьного ученического комитета, целеустремленную, дерзкую и умеющую добиться своего. И где она только подобного нахваталась? — Как ты думаешь, а не пора ли нам перейти к резервному плану и обратиться за помощью?

— К кому? — непонимающе подняла ушки земнопони, не отрывая головы от стола.

— Потом расскажу. Не натвори без меня глупостей. А мне пока предстоит наведаться к одной моей знакомой…— на пути к двери бросила Аметист. Не успела Черри несколько расстроенно возразить, что все глупости они теперь делают только вместе, как той уже след простыл. Вздохнув, она устроилась поудобнее и принялась делать то, в чем ей не было равных: мечтать.

Дверь в библиотеку почти беззвучно открылась, нисколько не потревожив сон мирно посапывающей розовой кобылки. На пороге в лучах закатного солнца стояла крайне довольная собой Аметист Стар. Оглядевшись и приметив подругу, она подкралась к ней и села напротив, не упустив случая полюбоваться, как та мило улыбается во сне. И все же жажда единорожки похвастаться была сильнее желания смотреть на спящую Черри, так что она легонько погладила копытцем её гриву.

— Просыпайся. Ты просто обязана это услышать, — мягко произнесла Аметист. И не удержавшись, добавила со всей свойственной ей заумностью. — Я обеспечила нам финансирование.

Кобылка открыла глаза и, позевывая, потянулась. Сфокусировав взгляд на довольной мордочке единорожки, она улыбнулась в ответ.

— Фи… что? — Черри помотала головой, сбрасывая последние остатки сна. — Что бы ты ни сделала, выкладывай. Надеюсь это хорошие новости.

— Да ничего особенного. Помнишь, в прошлом году я помогала в мэрии с организацией архива? Навела там порядок и разложила все по полочкам. Уйма времени ушло, но оно того стоило, — до сих пор довольная проделанной работой, начала свой рассказ Аметист. — Так вот, я, по старой памяти, попросила Мэр выслушать мое предложение, от которого она не смогла отказаться.

— И что же ты ей предложила? — заинтриговано переспросила кобылка, украдкой зевнув в сторонку. — Разве у нас есть что-то ценное?

— Разумеется. У нас есть воздушный шар. Вернее, будет. А если еще вернее, то и не у нас, — совсем запутанно пояснила единорожка. Видя глубокое непонимание в глазах подруги, она соизволила разъяснить: — Мэр дает нам деньги на постройку, мы все организуем и получаем воздушный шар. Поскольку деньги принадлежат городу, то и шар официально будет принадлежать ему, и любой желающий сможет им воспользоваться, получив необходимое разрешение у Мэр, конечно. Но, на деле я сомневаюсь, что найдется хоть один безумец, который рискнет самостоятельно отправиться в полет. Кроме тебя, конечно. Для города это статус, достопримечательность и местная особенность, да и Мэр рада принять любую помощь.

— Так, а при чем тут я, — нос Черри уже собрался грустно опуститься, но единорожка её прервала.

— А ты будешь официальным хранителем шара, той ответственной пони, что будет за ним присматривать, содержать его в лётной форме и пользоваться им безо всяких разрешений в любое время дня и ночи. Здорово, правда? — ожидая бурной реакции, Аметист заглянула в глаза подруги.

Той понадобилось несколько секунд для осознания. Затем можно было заметить, как непонимание и недоверие сменяется рвущимся наружу счастьем, улыбка на мордочке растягивается все шире и шире, а глаза наполняются влагой. Сорвавшись места Черри подлетела к подруге и крепко ее обняла, при этом не переставая подпрыгивать на месте от радости и тараторить “спасибо-спасибо-спасибо!”, прижимаясь мокрой щекой к шее Аметист.

— Тише, тише, — та пыталась успокоить расчувствовавшуюся кобылку, впрочем, не очень усердно. Единорожке нравилось, когда её благодарили за добросовестно проделанную работу. И все же надо было что-то с этим делать. — Ну же, еще рано благодарить, еще ничего не построено, это только начало длительного пути.

— Да, наверное, — утирая слезы счастья, усмехнулась Черри. — Что бы я без тебя делала?

— Прыгала бы с крыш, конечно же, — отшутилась кобылка, начиная смущаться. — А теперь, я думаю, пора расходиться. Уже поздно, а завтра будет новый день и нам предстоит много работы.

Еще раз обнявшись, подруги отправились по домам только затем, чтобы после почти бессонной от волнения ночи приступить к делу.

Сама постройка воздушного шара дело хоть и не безынтересное, но трудоемкое и непростое. Но когда на помощь собирается чуть ли не весь Понивиль, тут уж и работа спорится. То местная начинающая и перспективная модельер подсобит с изготовлением купола, заодно украсив его чудесным узором, то кто-нибудь с яблочной фермы подскажет и покажет, как сплести особенно прочную корзину. Конечно, не обошлось без небольших происшествий: одна серая пегаска умудрилась запутаться в куполе и её вызволяли оттуда несколько часов. К счастью, это была самая большая их неприятность, и постройка была закончена в срок.

В назначенный день, прямо в канун праздника Летнего Солнцестояния, весь город подтянулся к центральной площади. Все, от мала до велика, собрались, чтобы поглазеть на столь знаменательное событие. Еще издалека можно было увидеть огромный фиолетовый узорчатый купол шара, готового к полету. Прямо под ним расположилась небольшая стартовая площадка с корзиной и небольшой трибуной неподалеку. Мэр как раз заканчивала декламировать свою речь, в красках рассказывая о том, как важно это событие для города и как много полезного этот шар принесет.

За ней расположилась пара ответственных за шар кобылок. Аметист Стар была довольна проделанной работой и немножечко гордилась тем, что приложила ко всему этому свое копыто. Да чего уж там таить, она была готова лопнуть от гордости за себя и свою организаторскую деятельность, но держала себя в копытах, смиренно улыбаясь разношерстной толпе. Черри расположилась рядом, едва не сияя от счастья. Еще бы, ведь этого дня она ждала так долго, день за днем фантазируя, как же все будет. А теперь у нее наконец-то есть шанс узнать это на самом деле.

Памятуя о своем неудачном первом опыте, она, конечно, немного побаивалась, но это не помешало ей вынести из своего провала некоторые уроки. Например, на голове её красовалась самая настоящая шапка летчика с огромными очками для защиты глаз от ветра. Не хватало еще зажмуриться и попустить хоть толику того, что её ждет наверху. Вновь погрузившись в мечтания, она не заметила, как мэр закончила свою речь и лишь деликатное покашливание вернуло кобылку с небес на землю, только лишь для того, чтобы отправиться в эти самые небеса на самом деле.

— Ты точно не хочешь полететь со мной? — Черри повернулась к единорожке, вопросительно подняв бровь. — Ты как никто другой заслужила это право.

— Ну уж нет, я — пас, — усмехнулась ей Аметист, окидывая взглядом массивную конструкцию. — Кроме того, должен же остаться кто-то внизу и присматривать за твоим деревцем, если тебя унесет неизвестно куда, — отшутилась она, подмигивая.

Подруги рассмеялись, развеивая скопившуюся в воздухе тревогу. Черри коротко обняла подругу, окинув толпу взглядом, отыскала в ней своего отца и помахала ему, широко улыбаясь. Он ответил ей тем же, не прекращая утирать глаза платком. Затем кобылка кое-как перевалилась через борт корзины и, оказавшись внутри, внезапно посерьезнела. Она вдруг поняла, что вот он, решающий миг, момент, которого она ждала с самого раннего детства. Чувства стали захлестывать её с головой: восторг и страх, радость и тревога, счастье и опаска и много чего еще. Но, сделав глубокий вдох, Черри успокоилась, очистив разум от ненужных эмоций. Сейчас перед ней была только одна дорога: вверх. И она собиралась пойти по ней, от начала до конца, наслаждаясь каждым мгновением.

— Поехали! — скомандовала розовая кобылка, водружая защитные очки на нос. Ремешок немного давил в районе ушей, но это была незначительна помеха. Корзина дрогнула, когда канат, удерживающий её на земле, был отпущен. Плавно и неторопливо шар начал свой путь ввысь, неся на своем борту пони, готовую встретиться со своей мечтой. Затаив дыхание, она наблюдала, как ей открывается удивительный и прекрасный вид на город: ставшая совсем небольшой ратуша, змейки дорожек и улочек, сверкающая лента реки, — все было как на копыте.

Черри с удовольствием приметила вишневое деревце у своего дома, так выросшее всего за несколько лет. Поддавшись моменту, она зачем-то кивнула ему, как старому приятелю, словно хвастаясь, как высоко ей удалось забраться. Смутившись, кобылка отвела взгляд в сторону и наткнулась на другой небезызвестный домик. Раньше там жила её учительница, так и не поверившая в мечту жеребенка. Даже немного жаль, что она перебралась в Кантерлот и не может стать свидетелем триумфа Черри.

Прищурившись, кобылка посмотрела на пеструю толпу на площади, выискивая знакомые лица. Узнав, как ей казалось, знакомую светло-фиолетовую единорожку, она ей помахала, опасно перевесившись через край корзины. Аметист помахала ей в ответ, про себя сделав пометку позже отругать подругу за столь рискованный жест. Не хватало еще свалиться им на головы из-за такой мелочи. Впрочем, подобное безрассудство было как раз в духе этой мечтательницы, возможно именно поэтому единорожка и любила проводить с ней время: своей непосредственностью та привносила нечто яркое в её привычную и безупречно организованную жизнь.

Довольная Мэр тоже махала кобылке в шаре, наслаждаясь восторженными возгласами толпы. Теперь, если вдруг случится какая оказия, она смело сможет заявить: “Да, мы готовы к подобной неожиданности”. Её грели мысли, что она делает что-то полезное для своих горожан, и что еще есть такие молодые и талантливые пони, готовые взять на себя нелегкий труд постройки шара на благо города. Именно ради таких моментов она и терпела все трудности своей нелегкой профессии.

Отец Черри не мог отвести глаз от маленького розового пятнышка под огромным шаром. Сложно было поверить, что его дочурка, та самая кроха, которую он недавно катал на спине, добилась так многого. Мало кто может похвастаться, что исполнил свою мечту, едва закончив школу. А с такой подругой как Аметист Стар его дочурка не пропадет, в этом он был уверен. Эдакий своеобразный голос разума, который она так любит пропускать мимо ушей.

А Черри тем временем с высоты птичьего полета разглядывала понивильскую библиотеку. Отсюда она вовсе не казалась такой огромной и внушительной. Не то, что во время регулярных генеральных уборок. Иногда казалось проще научиться летать без крыльев, чем избавиться от вездесущей пыли в этом гигантском пылесборнике, по ошибке названном библиотекой. От одного только воспоминания об этом у Черри засвербило в носу и она звонко чихнула.

А затем она подняла взгляд к небу. Глаза кобылки распахнулись как можно шире, словно пытаясь вобрать в себя всю эту необъятную бесконечность, этот ярко-голубой простор. Оглядевшись вокруг Черри осознала, что она одна, наедине с этим прекрасным небосводом, принявшим её как родную. Наконец-то она нашла свое место в этом мире. Все, что осталось внизу, было в тот момент неважно. Значение имели лишь она и небо. Её небо.

Слезы выступили на глазах кобылки, скапливаясь в защитных очках. Содрав их, она подставила мордочку ветру, позволяя высушить мокрые дорожки. Ласковые воздушные потоки нежно гладили её шерстку, заставляя жмуриться от удовольствия. Стоящее в зените солнце спряталось за огромным шаром, отбрасывая гигантскую тень на всю площадь. Спохватившись, Черри испугалась, что совсем потеряла счет времени. Казалось, прошла целая вечность. Волнуясь, что заставит родных и близких переживать, что папа расстроится, а Аметист будет ею крайне недовольна и опять рассердится, кобылка поспешно начала процедуру спуска. Потянув за веревку, она принялась потихоньку стравливать горячий воздух, опускаясь обратно к земле. Там уже поджидала парочка пони, готовых задушить её в объятиях, дай только корзине коснуться земли.