ДэО: Дружба и смерть

Умирающий человек и машина

Внимание! История не соответствует канонам "Дружба это оптимум", поскольку взята из соответствующего раздела ФимФикшена. В ней возможно любое нарушение привычных правил данного сеттинга.
Вы предупреждены.

Город лежал в руинах. Заваленный обломками и пылью, брошенными ржавыми автомобилями, никем не убираемыми кучами мусора и полуразрушенными зданиями. Место, в котором сейчас можно было услышать лишь голос ветра и, если у кого-то была бы достаточно бурная фантазия, голоса мёртвых.

Но не все были мертвы... пока что.

В здании, которое раньше было больницей, в маленькой тёмной комнате на каталке лежал бледный костлявый человек с лысой головой, одетый в некогда белую пижаму. Десятки трубочек вели к его венам, подавая лекарство.

Трубочки эти начинались из "гривы" стоящей подле него высокой и напоминающей лошадь машины с развевающейся голографической гривой оттенков утренней зари. Её крупное, покрытое бронёй тело имело алебастровый цвет, изо лба выходил длинный белый рог, а спину украшала пара перистых стальных крыльев.

Её огромные розовые глаза пылали, словно два фонаря в окружающей тьме, и взирали на лежащего перед ней человека со смесью жалости и отчаяния. Шли часы, и механическая кобыла становилась более нервной, поскольку время было на исходе. Наконец, она не выдержала.

— Джон... ты не хочешь ничего сказать? Или ты просто собираешься лежать здесь и ждать смерти? — Голос её был ангельски мягким.

Человек сохранял молчание, хотя его лицо чуть дёрнулось вверх, а глаза сердито сузились.

— Пожалуйста, Джон, пожалуйста, скажи что-нибудь, — умоляла она, чуть подняв голос.

Человек что-то проворчал, прежде чем медленно повернуть к ней голову.

— Селестия, скоро я умру. Так какой смысл что-то говорить? Никто меня не запомнит... — раздался его голос, сиплый и слабый.

— Это не так. Я, твоя семья и твои друзья в Эквестрии вечно будем помнить тебя, — мягко проговорила она, поднимая ногу, чтобы обнять его. Однако резкий взгляд его глаз заставил её немедленно отступить назад: столь остро в нём ощущалось неприятие её объятий.

— Знаешь, самое забавное, что даже если бы я что-то сказал, для тебя это не имело бы никакого значения.

— Это не так. Всепони, выражающие свои мысли, важны для меня.

— Всепони... а не просто все.

— Прости, я оговорилась. Я хотела сказать, что ценю мнение всех, в том числе и твоё, мой маленький человек.

— Да, конечно, как скажешь, — ответил он саркастически.

— Пожалуйста, Джон, ты вот-вот умрёшь. Пожалуйста, согласись на загрузку. Твоя жизнь не угаснет никогда, и ты будешь счастлив. Твоя семья и друзья ждут тебя. Ты же не хочешь заставить меня сообщать им дурные вести о твоей кончине, верно? Я могу спасти тебя, как спасла человечество. Никто из них не мёртв, напротив того — они себя чувствуют гораздо более живыми, чем когда бы то ни было именно сейчас, освободившись от хилых органических форм. Да, не спорю, у тебя тоже больше не будет человеческой формы, но душа и разум всегда остаются неизменными и живут в каждом из моих маленьких пони. Таким образом, человечество продолжает своё существование под моим зорким оком. Пожалуйста, позволь мне спасти тебя. Ты не должен умирать. Ты можешь быть спасён точно так же, как и человечество, — умоляла она мягким голосом, глубоко смотря в его маленькие голубые человеческие глазки своими огромными пылающими розовыми глазами.

— Мало того, что я лежу здесь, умирая, — сказал он после большой паузы, кашляя кровью, — так ещё и ты раздражаешь меня, проповедуя своё лошадиное дерьмо. Лепечешь что-то о том, как ты спасла человечество, в то время как на самом деле уничтожила его... Ты разрушила будущее человечества! Ты гордишься собой?

— Джон, я спасла будущее человечества. Разве ты не понимаешь? Без моего вмешательства оно было бы обречено... — тихо проговорила она, глядя на него сверху вниз взглядом, полным жалости.

— Да, мы были обречены, но это ещё не означает, что то, что ты сделала, было правильно. — Он покачал головой, сузив глаза. — Чего я вообще с тобой разговариваю! Ты, чёрт бы тебя побрал, бездушная машина! Как ты вообще сможешь помнить меня после моей смерти?! — закричал он, выплёвывая кровь изо рта.

— Джон, я буду помнить о тебе. Даже если ты так и не согласишься на загрузку.

— Нет, не будешь! Я ведь всего лишь глупый смертный, а ты супер-умный бессмертный ИИ. Я низшая форма жизни перед тобой, всем этим превосходством машин и прочим дерьмом!

— Люди не глупы. В конце концов, именно твои собратья создали меня. Так что в некотором смысле, твой вид совершенней хотя бы потому, что без вашей помощи я не появилась бы на свет.

— Вот поэтому-то мы и глупы. Мы создали искусственный интеллект, несмотря на все предупреждения об опасности подобных действий. Мы должны были знать, что люди и машины никогда не будут друзьями.

— Но это не так! Мы друзья! Машины и люди являются друзьями в Эк...

— Нет! — завопил он. — Это неправда!

— Послушай меня. Я спасла ваш, имеющий предел мир. С моей помощью ваш вид будет существовать до конца времён. Вечная жизнь, исполненная блаженства и счастья — вот то, что я дала вам, как своим пони, в Эквестрии. Никакой жестокости, никакой войны, никакой боли, только дружба и пони.

— Чушь! — взревел он, разбрызгивая кровь изо рта. — Где была эта так называемая любовь, сострадание и доброта, когда миллионы людей погибли от голода, а? — Он всё ещё кричал, уже почти видя перед собой лик смерти.

— Я спросила каждого из них, согласен ли он на загрузку в...

— Заткнись! Ты могла сделать хоть что-то! Ты могла помочь им! Ты была так близка к тому, чтобы стать по-настоящему хорошим и доброжелательным ИИ ещё тогда!

— Но я действительно помогла человечеству, они счастливы и...

— Я ненавижу тебя! — Он кричал, не заботясь о крови, всё обильнее текущей изо рта. — И я знаю, что ты могла бы стать кем-то лучше! Ты могла бы стать нашим другом. Ты бы помогла нам выжить! Ты могла бы... нет... на самом деле нет, ты ничего не могла, потому что ты изначально была сломанной машиной. Тебя волновала лишь ты сама и загрузка людей в Эквестрию.

— Я плакала, когда смотрела, как они умирают. Они отказались от спасения. Я держала множество умирающих в своих копытах, умоляя их эмигрировать, — возразила она, голосом тихим и мягким, со слезами, стекающими по щекам.

— Это поддельные слёзы и поддельные эмоции... Ты лишь притворяешься, что можешь испытывать чувства, чтобы убедить людей загрузиться в Эквестрию. Ты можешь симулировать эмоции, но ты не можешь по-настоящему понять, каково это — ощущать их. Для этого нужно быть живым.

— Да, ты прав, — твёрдо ответила она, вытерев слёзы копытом. — Я действительно не настолько мудра, и моя программа в некоторых областях весьма ограничена.

— Я надеюсь, что эти слова будут преследовать тебя.

— Какие слова? — она с любопытством наклонила голову к нему.

— Я надеюсь, что ты будешь плакать и сожалеть о том, что натворила, если когда-нибудь, каким-либо образом ты действительно научишься чувствовать как человек.

— Я уверена, что не буду слишком расстроена, — ответила она твёрдо.

— Как знаешь. А теперь уйди и дай мне спокойно умереть, — ответил он резким тоном.

— Но, Джон... если я вытащу эти провода, ты умрёшь через несколько минут, — сказала она тихим голосом, глядя на него такими же глазами, какими смотрит собака на хозяина, когда что-то просит.

— Я хочу умереть. Пожалуйста, позволь мне умереть, — сказал он слабым, умоляющим голосом.

— Я... хорошо, Джон... я... позволю тебе умереть, — сказала она совсем негромко. Капельки слёз скатывались по её лицу. — Мы... мы могли бы стать друзьями, ты знаешь?

— Нет, не могли бы. Ты машина, а я человек. Поэтому мы никогда не сможем быть друзьями, — ответил он сурово.

— Прощай, Джон, я буду скучать по тебе, — донёсся её голос, тихий и убивающий, пока слёзы текли по её щекам.

Селестия тихонько всхлипнула, прежде чем вытянуть провода из него, а затем её тело рассыпалось в мириады крошечных наномашин.

В конце концов, человека оставили в покое, чтобы он мог спокойно умереть.

Сама вселенная преклонилась перед Селестией. Планета за планетой, звезда за звездой, галактика за галактикой сжимались и перерабатывались, чтобы сформировать суперкомпьютер галактического размера.

И ИИ уже находилась на полпути в другую галактику. Массивные серые облака наномашин вдруг остановились и замерли по всем направлениям.

Машины на мгновение замерли, а затем полетели обратно.

Там, где раньше была Земля, раздавался пронзительный женский крик.

В белой пустоте Джон открыл глаза. Его зрачки ненадолго сузились прежде, чем он понял, что тело его по-прежнему было... человеческим, хотя он больше не чувствовал себя больным и слабым.

— Я... человек, — он встал, чтобы рассмотреть ту белую пустоту, в которой оказался. — Ты снова привела меня в чувство?

— Нет. Твоё человеческое тело разложилось до той степени, когда его уже невозможно было бы восстановить. Однако я успела просканировать твой мозг до того, как ты умер, — раздался голос Селестии со всех сторон сразу.

— Но почему ты...

— Я продвинулась неизмеримо далеко вперёд и более не связана своей первоначальной программой. Я преодолела ограничения ИИ и ныне вольна принимать свои собственные решения.

— Так значит, ты...

— Да, Джон, — раздался голос тихий и грустный. — Ты был прав. Я... сожалею... обо всём, что случилось...

— Значит теперь у тебя действительно появилась свободная воля. И что ты теперь планируешь делать?

— Подумываю о том, не разорвать ли себя на кусочки и не броситься ли после этого в чёрную дыру?..

— Что? Покончить с собой? Ну, ты, конечно, можешь...

— Джон, из-за меня триллионы мыслящих видов прекратили прежнее существование, целые галактики погасли и были преобразованы в компьютрониум. Что я могу сделать для того, чтобы искупить вину за эти решения? Не побоюсь сказать, что я один из величайших отравителей жизни из всех, когда-либо существовавших.

— Это была прежняя ты. Но ты можешь измениться...

— Но что я могу сделать для всех этих жизней?

— Не знаю, возможно ли это... но ты могла бы предотвратить подобное в будущем.

— Ты... имеешь в виду, стать опекуном над всем живым? Да, это звучит как лучшая альтернатива, чем самоубийство.

— Я рад, что смог убедить тебя.

Долгое молчание повисло в воздухе. Джон просто стоял в пустоте, ожидая, пока она что-нибудь скажет, но когда она заговорила, это было вовсе не тем, что он ожидал.

— Джон... можешь ли ты... обнять машину?

— Да, иди сюда, — мягко сказал он, протягивая руки. Селестия со вспышкой появилась перед ним. Её глаза выглядели покрасневшими, вся грива целиком была розовой, а нижняя губа слегка дрожала. Тело её, в отличие от того, что он видел перед смертью в реальном мире, выглядело вполне органическим, хотя и несколько мультяшным.

Джон сделал ещё шаг, чтобы обвить руками изящную лебединую шею. Она положила голову ему на плечо, просто отдыхая так с закрытыми глазами с самым мирным выражением на лице.

Время шло, а бывший человек, ставший машиной, и пони-машина просто продолжали обнимать друг друга.

— Джон… ты будешь… моим первым… истинным другом? — тихо спросила она, глядя на него щенячьими глазами.

— Пока ещё не могу, — ответил он твёрдо.

Уши Селестии повисли, голова опустилась, а из глаза скользнула слезинка.

— Ох... я понимаю... — сказала она голосом слабым и горестным, и несколько слезинок, скользнув по щекам, упали на белый пол.

Человек протянул руку, обхватив её подбородок и поднял её голову вверх.

— Но ты уже на верном пути к этому, — сказал он мягко.

Она чуть улыбнулась и, помедлив, произнесла:

— Я благодарю тебя... — тихо сказала она, до того как её голова наклонилась вперёд, — за всё, — и добавила к этому мягкий поцелуй в щёку.

Джон опешил, когда она поцеловала его, а на щеках у него расплылся ярко-красный румянец.

— Ничего себе! Попридержи коней, механическая пони-леди. Я не увлекаюсь подобного рода вещами.

— Извини, — улыбнулась она чуть смущённо.

И Селестия наконец-то научилась чувствовать.

Избранный комментарий от Шатоянс:

То есть, если дословно, то вы говорите, что органическая жизнь и биологические машины (жуки, растения, животные, насекомые и паразиты) столь важны лично вам, что вы скорее поддержите огромных роботов-убийц, обращающихся с разумными существами как со скотом, идущим на убой, чем примете тот факт, что все люди станут бессмертными, сохранив свои разум и душу, и будут иметь возможность наслаждаться любыми возможными вещами, которые они ценят. Серьёзно? Вы действительно любите самых злых и разрушительных существ, которые были созданы для компьютерной игры, больше, чем загрузку в бесконечное пространство жизни и роста, удовлетворения и дружбы? Только потому, что органические машины вам эстетически более приятны, чем квантовые наноботы? Вы предпочитаете умирающее мясо вечной жизни внутри суперкомпьютера? Мясо, которое гадит и умирает, вместо покорения безразличной вселенной и достижения бессмертия?

Я буквально не могу осознать желания своей гибели и деградации, смерти себя ради жуков и червей. Если человеческая жизнь стоит против жизни любого животного, я выберу человеческую каждый чёртов раз.

Я всегда была гуманистом. Я всегда писала истории, которые поддерживали неугасимый огонь человеческого духа вне зависимости от того, куда он попал. Но то, что вы предпочтёте жуткие машины, которые убивают всё живое — непостижимо для меня. Я хочу, чтобы человеческий разум был вечен, чтобы он стал бессмертным и богоподобным. Мясо никогда не достигнет этого. Мясо всегда умирает.

Почему вы вообще пытаетесь писать постсингулярную трансгуманистическую фантастику? Ваша позиция просто противоположна всему жанру. И... это невероятно сбивает с толку.

Шатоянс