Основатели Александрии (Founders of Alexandria)

Часть 8 (Коди) — Глава 2

Алекс моргнула и открыла глаза в полумраке больничной палаты. Боли не было, только неприятное онемение конечностей и, особенно, живота. Палата вокруг неё была полностью разгромлена. Её собственный зелёный мех устилал пол, несмотря на то, что всё её тело было по-прежнему им покрыто. Углы палаты были забрызганы кровью, ею же была залита дверь и пропитан матрас. Алекс очнулась так быстро, что они не успели за ней убрать.

Её сердце начало биться и монитор возле кровати принялся попискивать. Её лёгкие наполнились воздухом, и она закашлялась. Возвращение нередко ощущалось так, как будто она вот-вот утонет, первые вдохи настолько же тяжёлые, как были бы для новорожденного.

В палате что-то шевельнулось и у Алекс не сразу получилось сфокусировать на нём взгляд. Фиолетовая шерсть, грива будто молния, халат, испачканный пахнущей железом кровью. Он пошатываясь подошёл к её кровати, принеся с собой запах пота и всё ещё с грязной маской на лице.

У Алекс не хватило сил сопротивляться, когда он поднял её правую переднюю ногу, не доверяя мониторам и проверяя пульс собственным чувствительным копытом.

– Господи, да что ж ты такое? – его слова воспринимались растянуто, как будто идущими издалека. Её мозг всё ещё вернулся не до конца.

– Жива, – прохрипела она, выплёвывая ему на грудь полный рот слюны и крови. Её собственная грудь и живот теперь выглядели идеально чистыми, ни следа растяжек и набухшего в готовности к приближающимся родам вымени. Никаких признаков длившейся почти год беременности. Она выглядела так же, как в день, когда она вернулась из Эквестрии. Ей казалось, что она ощущает в своей гриве запах Эквестрии. – Почти. Погодь минутку.

Оливер сорвал маску, его золотистые глаза наполнились слезами. В его гриве всё ещё оставались следы крови.

– Смерть не отдаёт свои жертвы, – сказал он. – Умереть – значит больше не существовать. Возвращаться нечему.

Алекс не смогла сдержаться и улыбнулась. Она знала, что улыбке сейчас нет места, что она скорее всего ещё сильнее его разозлит. Но удержаться никак не получалось.

– Я в-вчера встретила глубоко верующего пони… вчера, да? Не знаю. Думаю, его слова были более традиционны.

Естественно, она была права. Она должна была сказать что-то другое. Выражение лица Оливера потемнело, глаза сузились.

– Не шути со мной, Хаггард. Только не после сегодняшней ночи.

Она открыла рот чтобы огрызнуться – по крайней мере, эта часть её мозга всё ещё работала. Но затем она проглотила что хотела сказать, откинувшись на подушку.

– Я видела место, про которое ты сейчас думаешь, – прошептала она. – Не думаю, что оно такое уж страшное.

Оливер хмыкнул:

– Тем не менее, ты всегда возвращаешься.

Она снова улыбнулась:

– Это потому что ты здесь. И другие пони, они тоже ничего.

Он в ответ не улыбнулся.

В этот момент к ней полностью вернулась память. Алекс была в больнице не из-за какого-то из множества происшествий, случившихся с ней за последние годы. Её не застрелили и не переехали. Она сделала что-то куда более важное. Может, именно поэтому Оливер был так расстроен?

– Что с ребёнком?

Его выражение не изменилось:

– Он в порядке. За ним сейчас Клауди присматривает. Здоров, состояние хорошее.

– Выбор был или он, или я, – пробормотала Алекс, опуская глаза на кровать. – Надеюсь… надеюсь ты не забыл, что выбирать надо было его.

Оливер положил голову ей на плечо. Она обняла его, замерев в тишине и не обращая внимания на запах. Она не знала, сколько потребовалось Оливеру чтобы заговорить – но немало.

– Я не… мне не нравится, когда те, кого я люблю, снова и снова себя отдают. Смерть никогда раньше не возвращала назад тех, кого я потерял. Однажды она не вернёт и тебя.

– Может быть, – прошептала она в ответ. – Но не сегодня.

Сказав это, Алекс поднялась на ноги, перекатившись на другую сторону кровати, чувствуя скопившуюся там грязь. Это было совершенно непохоже на её мужа – обычно больница была безукоризненно чиста, в соответствии со строжайшими стандартами чистоты времён до События. Но обычно ему не приходилось наблюдать, как перед ним умирает его жена.

– Осторожно! – крикнул он, бросаясь к ней. – Тебе пока не стоит вставать! Ложись в постель!

Она проигнорировала его, без труда выпрямляясь.

– Олив, – сказала она, как можно мягче. – Я умерла, забыл? У меня не будет выздоровления. – Она развернулась боком, убирая с дороги хвост. – Видишь? Никаких повреждений. Никаких растяжек. Ничего.

– Ох, – он вяло помахал копытом. Она всё ещё видела боль на его лице, когда он снял окровавленный халат и бросил его на кровать. – В таком случае полагаю, тебе и открытки «поправляйся быстрее» не понадобятся.

Она до этого и не замечала всего, что лежало на прикроватных столиках – пожелания здоровья от пони Александрии. Они были куда менее цветасты, чем во времена продававшихся в супермаркетах открыток, и среди них не было воздушных шариков. Зато было много свежих цветов и других вкусных вещей. Всё, что могла желать молодая мать.

– Клауди в соседней палате с нашим сыном, – сказал Оливер. – Ждёт тебя.

– Что ты ей сказал? – спросила Алекс.

– Ничего, – ответил он. – Я помню, ты не хочешь, чтобы другие знали. Просто сказал, что тебе нужно время отдохнуть.

Алекс не позволила себе задуматься о плохом, не сейчас. Как ей кормить ребёнка, если у неё нет молока? Как пони Александрии отреагируют на её чудесное исцеление? Ничто из этого сейчас не имело значения.

С таким маленьким населением как у них, детское отделение никогда не было перегружено. Несколько родов в месяц означали, что нет смысла держать там кого-то на постоянной работе. Обычно либо Оливер, либо кто-то из его помощников делал всё необходимое. Учитывая обстоятельства, там вместо него заправляла Клауди Скайз.

Она даже оделась в форму медсестры, специально сшитую для неё, и лежала в углу палаты вместе со своей старшей дочерью, Ами. Кобылка уже могла ходить самостоятельно, но была уложена в кроватку-качалку, что ей определённо совершенно не нравилось.

– Надо же, – сказала Скай. – Ты уже ходишь? Земнопонесть, похоже, тот ещё стимулятор.

В середине палаты стоял одинокий инкубатор, помаргивающий тёплыми огоньками и попискивающий как будто кругом был мир до События. Внутри лежал первый ребёнок Алекс.

Она немедленно почувствовала связь между ними, то, к чему её не могла приготовить никакая её магия. Глядя сквозь стекло на крохотного пони внутри, на шерсть как у неё самой, только более синюю, с прядями гривы как у Оливера, она почувствовала нечто, известное матерям с начала времён, и мало кому ещё. Она почти не слышала облегчения Скай по поводу её возвращения, не чувствовала объятий, не видела ничего иного. Она не могла почувствовать удовлетворения, пока не возьмёт крохотного пони в руки.

Ну, или в копыта.

В этом чувстве не было ничего сверхъестественного, как всё чаще случалось с другими её чувствами. Ничего, кроме простой любви в громадных фиолетовых глазах.

– Думаю, ты был прав, – сказала она, подняв взгляд на Оливера. Он подошёл поближе, внимательно наблюдая за любым признаком недомогания у них обоих. Его манеры улучшались тем больше, чем дальше они уходили от её смерти. – Думаю, Коди будет для него подходящим именем. Коди Питтман. Это ты, малыш! – Ей показалось, что ребёнок ей улыбается. Она улыбнулась в ответ.

– Это не очень хорошее имя, – вмешалась Скай. – Может, будь он человеческим ребёнком, оно бы и подошло. Но это же пони. Надо придумать ему имя, подходящее для пони.

– Он Коди, – раздражённо сказал Оливер. – Мы с Алекс это обсудили. Коди если мальчик, Мэри если девочка.

Клауди Скайз закатила глаза:

– Ну ладно, как хотите. Вы же не моего ребёнка обрекаете на жизнь, полную издевательств. Правда, Шурфайр?

Кобылка посмотрела на неё из люльки, плача и пытаясь вырваться. Клауди ей этого не позволила.

– Коди, – снова сказала Алекс, ещё раз проверяя, как оно звучит. – Да, звучит неплохо. Современно.

Скай что-то проворчала из своего угла.

Через несколько часов они перебрались в другую палату, не покрытую следами недавней смерти Алекс. Клауди Скайз сняла свою форму медсестры, и на то у неё была веская причина, потому что именно ей пришлось кормить ребёнка. Спасало то, что её собственному было всего пара месяцев от роду.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала она мягким, ободряющим голосом. – У Мистик Руна было больше года на то, чтобы прочитать все книги по магии. Бьюсь об заклад, в Эквестрии было для этого заклинание.

Алекс внимательно наблюдала за ней, готовая поймать сына, если бы тот упал. Но младенцы-пони отличались от человеческих – они могли стоять и ходить практически с самого рождения. Он не упал.

– Думаешь, есть заклинание, чтобы у пони появилось молоко?

– Звучит как то, о чём в Эквестрии бы подумали. На ферме у животных постоянно были проблемы с молоком. У людей на этот случай есть искусственные заменители… но в Эквестрии их наверняка не умеют делать. Они придумывают заклинание.

– Можешь его спросить? – поинтересовалась Алекс, оседая на пол. – Если спрошу я, он это мне потом месяц поминать будет.

– Конечно, – ответила Скай. – Без проблем. Я надеялась у тебя с этим будет получше. Не ты ли говорила, что каждой из нас надо завести как можно больше жеребят?

Алекс содрогнулась, вспоминая, как её вскрывали на операционном столе. На её памяти это была одна из самых болезненных смертей.

– Клауди, я не думаю, что решусь когда-нибудь ещё на одного. По крайней мере, если не подрасту немножко. Оказывается, быть технически достаточно большой совсем не то же самое, что на самом деле быть достаточно большой. Оливер сделал всё от него зависящее, но у нас просто нет достаточного технического уровня.

По крайней мере, Оливера удалось отправить на заслуженный отдых. Даже магия земного пони не могла вечно позволять ему не спать.

– Это было ужасно, – и больше она ничего не сказала. Рассказывать в деталях о собственной смерти… Алекс не хотела посвящать в это никого. Даже Скай.

Кто-то постучал в дверь, после чего толчком открыл её. Алекс подняла взгляд и не удивилась, обнаружив там Адриана и Морию. Джозефа видно не было, зато они принесли еду в разнообразных стеклянных лотках. Позади Мории даже висел удерживаемый её магией столик, пусть даже просто складной пластиковый. За последний год она сильно продвинулась в использовании своего протеза. Копытами она толкала перед собой коляску, в которой тихонько спал Дик. Из всех детей он был самым старшим, и изрядно. Кроме того, он был неплохо воспитан. В отличии от своего отца…

– Привет, Алекс, – сказал Адриан. – А тебе не рано из постели вылезать? – Он глянул на Клауди, но никак не прокомментировал то, что она кормит Коди. Алекс стало интересно, а заметил ли он это вообще.

Значит, они пока не слышали о том, что случилось.

– Неа, – ответила она. – Я за Коди больше волнуюсь.

– И зря, – сказал Адриан. – Никто в детях не разбирается лучше Клауди. – Он поставил лотки с едой на стол и обнял жену. – Отдохни. Необязательно всё время быть храбрым мэром Александрии и во главе всего.

Она подчинилась, больше чтобы их успокоить. Коди проследил за её уходом своими громадными глазами, но, видимо, был слишком голоден, чтобы подать голос. И это было хорошо, потому что к этому времени голод Алекс начал напоминать о себе. Воскресать было делом нелёгким.

– Джо скоро подойдёт, – сказала Мория, когда все расселись вокруг стола. – Он сказал, что ему только что-то доделать, и он сразу сюда телепортируется. – Стульев вокруг стола не было, но пони они и не требовались. Пони могли усесться как животные. Даже Мория больше не носила много одежды, хотя шорты всё ещё надеть не забывала. Адриан от одежды отказался совсем, но на нём был его пояс с инструментом.

– Уверена, это что-то важное, – сказала Алекс, вгрызаясь в кукурузный хлеб. – Надеюсь, он понимает, что он в должности мэра застрял ещё минимум на месяц, если не больше.

– Он в курсе, – раздражённо ответила Мория. – Уж поверь мне, он в курсе. Он про это каждый вечер заткнуться не может, когда домой приходит. Говорит, что тебе и Оливеру надо было больше о других подумать, могли бы завести ребёнка и после того, как срок на посту закончился.

Клауди Скайз засмеялась:

– Ага, Рун просто-таки образец воздержания, – она демонстративно покосилась на коляску, после чего повернулась к Мории. – Ты как, уже снова беременна?

Мория сердито пробурчала:

– Хватит уже про меня, речь про Алекс. Не надо её утомлять всей этой ерундой, видно же, что роды у неё были очень тяжёлые. Посмотри на неё – бледненькая, едва ложку не роняет…

Алекс оттолкнула тарелку и нахмурилась. Возможно, кто-то из них и заметил.

– Я вернусь к работе как только Коди можно будет оставлять одного. Не знаю, какой это срок, но уверена, что в эквестрийских книжках для родителей про это написано. Я последую их совету.

– Ах да. У межвселенских массовых убийц должны быть прекрасные советы молодым мамам, – сказала Мория. – Тебе, пожалуй, стоит разжиться погремушками в виде их деспотов, как у Клауди. Так твой ребёнок будет с младенчества знать, кто его настоящие друзья.

Вот теперь Алекс действительно почувствовала стресс. Джозеф и впрямь объявился где-то через час, когда они уже закончили есть и Адриан уже ушёл. Джозеф сердито поговорил с Морией, тихонько пошептался с Клауди Скайз, после чего снова исчез, так же быстро, как и прибыл. Когда он вернулся, у него с собой была распечатка диаграммы заклинания, и всё раздражение, которое у Алекс накопилось по поводу его лени немедленно растворилось. У Джо может и был талант по-идиотски ставить приоритеты, но по крайней мере Алекс не придётся полагаться на Скай в вопросе кормления собственного сына.

В последующие несколько дней к Алекс пришло много посетителей. Не то чтобы её нужно было держать запертой в больнице, но Коди это всё ещё требовалось, и Оливеру настаивал. Она подчинилась просто чтобы не заставлять его нервничать. Все, кто хоть что-то значил в александрийской политике, пришёл пожелать ей выздоравливать побыстрей – офицеры милиции, торговцы, простые граждане. Некоторые оставили небольшие подарки. Она наслаждалась каждым из этих визитов, в основном потому, что сходила с ума будучи запертой в крохотной палате, вынужденная симулировать слабость.

Но один из посетителей отличался от остальных. Он пришёл ближе к концу, когда она уже готовилась покинуть больницу и перебраться назад в свой трейлер. Тёмная фигура вошла так тихо, что Алекс его едва заметила, пока не учуяла тарелку, которую он нёс в своей бледно-зелёной магии.

Это было печенье – её любимое.

К сожалению, врождённый страх пони перед ченжлингами распространялся и на младенцев, поэтому Коди принялся хныкать и плакать в колыбели возле её кровати, изо всех своих невеликих сил пытаясь спрятаться под одеяло. Только когда Алекс прикрыла колыбель одеялом, чтобы скрыть от него ченжлинга, он наконец успокоился.

– Привет, – сказал Алвин, ставя тарелку с печеньем на край прикроватной тумбочки. Он выглядел куда лучше, чем в прошлую их встречу – куда менее голодным, с зарубцевавшимися и заживающими ранками. – Я хотел извиниться за нашу первую встречу. Тогда я не знал, но знал бы – заставил бы Хирама подождать.

Алекс улыбнулась и потянулась к печенью, но немного не достала.

– Ну что ж, посмотрим, каковы они на вкус. Может быть я тебя прощу.

– Уж лучше, чем ваши! – он пролевитировал одно к ней, предлагая попробовать.

И он был прав – на вкус оно было значительно лучше её собственной попытки. Каким-то образом ему удалось принести их ещё тёплыми, и крупная шоколадная крошка таяла во рту, но при этом не обжигала. Алекс зажмурилась, наслаждаясь вкусом после всего того, что ей натащили другие пони. Сладость была именно тем, чего ей нестерпимо хотелось.

– Прощаю, – сказала она. – Там вообще твоей вины не было, Алвин.

Ченжлинг пожал плечами:

– Не Алвин, если можно. Тот я был куда лучшим человеком, чем я сейчас. Что бы меня в это ни превратило… в высасывающего души паразита… какой бы мы все ни прошли страшный суд, я его завалил. Не хочу, чтобы моё прежнее имя запятналось тем, чем я стал. – Он кивнул на печенье. – Теперь я просто Чип, если не возражаете. Потому что память о том, чем вы меня накормили, навеки останется со мной.

Они одновременно засмеялись.

– Хочешь знать, каково это – не уметь забывать плохое? – спросила Алекс. – У тебя на это воображения не хватит.

Он перестал смеяться:

– Может и нет. Но по крайней мере вы остались настоящей, мэр Алекс Питтман. Вы всё ещё вы, просто с другой шкурой. Событие не отобрало у вас душу. С вами ваш сын, он вырастет без нужды высасывать из других жизнь чтобы не умереть с голода. Дети не будут плакать если он просто войдёт в комнату.

Алекс открыла рот чтобы ответить, но почувствовала, что слова ей из себя приходится с трудом выдавливать:

– Я… нет, ты прав. Жизнь ченжлинга не самая лёгкая перспектива… Чип. Но не думаю, что ты этим автоматически обречён. Я слышала рассказы про… жуткие вещи, которые делали другие ченжлинги. По-настоящему оправдывающие их имя. В других местах. Но не тут. Райли хочет быть иной. Она никому не лжёт, и ей не приходится быть паразитом. Думаю, тебе повезло, что ты её нашёл.

– Это да, – признал он мечтательным голосом. – Думаю, повезло. Никогда никого настолько красивого не… – Чип замолк, неловко растопырив крылья. Он отвернулся, ковыряя пол копытом. – Если тебе не трудно, никогда, ни при каких условиях при ней этого не упоминать, я буду очень благодарен.

– Не пытайся прятать, она знает, что ты чувствуешь, просто стоя рядом, – Алекс махнула в сторону тарелки. – Но так и быть. Принесёшь ещё одну такую тарелку – и договорились.