Бессмертная Партия

Глава 17 - Меня зовут Астор Корускар

Тишину, воцарившуюся в Зале Солнца, нарушали лишь всхлипы Флаттершай.

Она сидела у дальней стены, баюкая в копытах бездыханное тело Эмпириана. Слезы стекали по лицу пегаски, падая на изувеченную шею мертвого принца. Хрупкое тело Флаттершай содрогалось от рыданий.

Твайлайт наблюдала за ней, плохо представляя себе, что ей следовало делать. Не только с Флаттершай — она не знала, что делать со всеми. Даже с собой. Элементы выцвели и перестали отзываться. Твайлайт с подругами стали всего лишь шестью пони. Пускай они и были одними из сильнейших воинов в мире, какой теперь от этого прок?

Флаттершай нарушила тишину криком:

— Он убил его! — Она посмотрела на жеребёнка у себя в копытах. — Он не был опасен. Он никому не мог причинить вреда. Он был просто малышом.

Твайлайт подошла к подруге и присела рядом.

— Я знаю, Флаттершай.

— Как кто-то может творить подобное? — Флаттершай подняла на Твайлайт глаза. — Он просто... он просто...

Новая порция слез хлынула из глаз, и пегаска, не выдержав, снова зарыдала.

Твайлайт передала сражение Селестии, но всё ещё оставалась за главную. И кроме неё некому было отдавать приказы.

— Уведите Флаттершай от него, — сказала она Эпплджек. — Вы все должны получить медицинскую помощь и немного отдохнуть. Я знаю, что солнце уже встало, но сейчас только три часа утра.

Эпплджек открыла рот, чтобы возразить.

— Вы все, — сказала Твайлайт. — Дэш, ты выглядишь так, словно едва можешь летать. Рэрити хромает. И даже у тебя есть пределы, Эпплджек.

— Как и у тебя, — сказала Эпплджек. Твайлайт не сомневалась, что они слышали усталость в её голосе.

— Я отлучусь ненадолго, — стоило Твайлайт произнести эти слова, она сразу же пожалела об этой лжи. Единорожка не знала, могла ли Эпплджек всё ещё использовать свой Элемент, или просто достаточно хорошо знала Твайлайт. — У меня есть дела.

— Твайлайт....

— У меня есть дела! — выкрикнула она.

Рэрити положила копыто ей на плечо.

— Это... касается Спайка?

Разумеется, это касалось Спайка. Разве могло быть иначе?

— Нет, — сказала она сквозь сжатые зубы. — Это не касается Спайка и не может его касаться. На кону вопрос существования всего нашего вида и восстановления привычного образа жизни. Я должна спасти мир, Рэрити. Я не могу позволить себе беспокоиться о дракончике, который уже мертв.

Твайлайт знала, что плакала бы, если бы не научилась так хорошо сдерживать эмоции.

— Возвращайтесь к повстанцам, — сказала она. — Узнайте, что надо сделать, и убедитесь, что это выполняется. До тех пор, пока не вернется Луна, командная цепь такова: Нобл, Невпечатляющий, Старлайт, Миднайт. Выясните... выясните, кто еще жив и сообщите им, что они за главных. Эпплджек говорит от моего имени.

 — Твайлайт, — неуверенно начала Рэйнбоу Дэш. — Тебе нужно....

— ...побыть одной, — закончила за неё Твайлайт. — Мне нужно побыть одной.

Никто не остановил единорожку, когда она направилась к выходу.

Но когда она дошла до двери, Флаттершай заговорила.

— Мы убьем его, — произнесла она. Твайлайт обернулась и увидела, что Флаттершай поднялась на ноги и со смущенным видом смотрит на неё. — Мы убьем его, — повторила Флаттершай. Твайлайт медленно кивнула.

Она посмотрела на Эпплджек.

— Я вернусь утром, — сказала она. Двери, ведущие в Зал Солнца, с грохотом захлопнулись за ней. Твайлайт предпочла оставить другую часть предложения не озвученной.
"К тому времени вы сможете сказать, живы ли ещё мои родители".

---

Титан не солгал. Гора превратилась в плато.

На самом деле, прежде это не было горой или, по крайней мере, настоящей горой. Когда Селестия и Луна заточили Титана и Терру, сковавшая их магия, необъяснимым образом сосредоточилась в Темном Сердце Вечнодикого Леса. Единственном месте, на которое в их детстве Титан и Терра наложили запрет. Селестия с Луной несколько разочаровались, выяснив, что это оказался всего лишь географический центр Вечнодикого Леса.

И всё же принцесса не могла объяснить, почему средоточение энергии, сформировавшей тюрьму Титана, выбрало именно это место. На всякий случай Селестия использовала Сердце также и в качестве своего рабочего места, когда изменяла фундаментальные свойства мира. Она сделала облака более податливыми, животных — более послушными, и изолировала чудовищ. Темное Сердце Вечнодикого Леса хранило все заклинания, которые помогли ей превратить мир в рай.

Она создала гору в качестве своеобразного памятника. Защитная оболочка из камня поверх чар и в то же время надгробная плита для её собственных родителей. Для более разумных обитателей Вечнодикого Леса это также служило предупреждением: "Сердце вашего дома принадлежит мне. Если бы я захотела большего, вы не остановили бы меня. Держитесь подальше от народа пони".

Каким-то образом Титан срезал целую верхушку горы, и там осталось идеально ровное, словно отполированное плато, возвышавшееся над землей на несколько десятков метров. У Селестии мелькнула мысль: куда он мог поместить оставшуюся часть скалы?

Копыта принцессы коснулись камня, и рядом с ней появился Дискорд, зависнув в воздухе. Он был непривычно тихим и сосредоточенно смотрел на своих противников.

Напротив стояли родители Селестии. Во всяком случае, принцесса считала их своими родителями. Была ли Терра её настоящей матерью? Возможно, Селестии удастся спросить королеву об этом, прежде чем убить.

На Титане и Селестии были почти одинаковые комплекты сотворенной магией брони земных пони, измененной таким образом, чтобы прийтись впору аликорну. Все-таки именно Титан научил принцессу этому заклинанию.

Рог Терры на мгновенье засветился, и влага ив воздухе вокруг неё конденсировалась, покрывая Терру тонким слоем воды, которая затвердела и превратилась в черное фехтомагическое одеяние. Такую же мантию предпочитала Луна, и это было объяснимо, ведь младшую принцессу всему обучала королева.

— Селестия, — фыркнула Терра. — Ты имеешь хоть какое-нибудь понятие о том, что представляет собой это создание? Объединиться с ним — не просто безрассудство, это безумие. Он...

Титан попытался убить Селестию. Он действовал быстро, да и расстояние между ними было небольшим. Принцесса не заметила, как он взмахнул крыльями, и даже не сотворила Зенит. Сингулярность выгнулась в направлении её беззащитной шеи — лишенная света пустота стремилась обезглавить принцессу.

Не успела Селестия уйти в сторону, как между ними возник Дискорд, удерживая острие Сингулярности в вытянутой лапе. На движение драконикуса не было даже намека — ни вспышки света, ни размытого пятна перемещения. Он просто занял место, на котором его не было лишь мгновение назад.

Селестия отступила на шаг, шокированная такой коварной тактикой Титана. Терра, казалось, была изумлена не меньше. Не вмешайся Дискорд, Селестия лишилась бы головы.

Поведение короля говорило о том, что он не верил в гарантированную победу. Он пытался победить, а значит, существовала вероятность проигрыша. Из-за вмешательства Дискорда Селестия впервые увидела, как её отцу не позволили совершить желаемого.

— Ну-ну, Титан, — с улыбкой сказал Дискорд, разворачиваясь во всю свою длину. — Почему бы тебе не выбрать кого-нибудь твоего размера?

Мир вокруг них погрузился во тьму, когда Сингулярность поглотила свет. Селестия почувствовала как её потянуло к клинку. Титан смотрел на Дискорда как и на все прочее: словно тот был насекомым. Но эффект отчасти ослаблялся одним фактом: Дискорд был вдвое выше.

— Ты хочешь испытать свою силу против короля мира? — сказал Титан. — Да будет так.

Дискорд притворно улыбнулся, изобразив пародию на героическую позу.

— Знаешь, Порядок, — сказал он. — Мне так нравятся твои драматичные речи.

Он поманил Титана когтем.

Пространство между ними взорвалось. Пульсирующая ударная волна отбросила Селестию назад, но она сумела сгруппироваться и, перекатившись, подняться на копыта в пятидесяти метрах от прежнего места. Каменная крошка обрушилась на неё, но магии земных пони было более чем достаточно для защиты шкуры от существенного вреда. Подняв взгляд, она увидела, что облака над ними расступились, словно их недавно потревожили.

Она призвала Зенит как раз вовремя — к ней уже устрмилась Терра. Со вспышкой неоново-зеленого света Экзогенезис столкнулся с клинком Селестии. Они обменялись серией незамысловатых ударов, и принцесса с удовлетворением заметила, что Экзогенезис меньше заряжен энергией, чем её клинок.

Лезвия сцепились друг с другом в воздухе перед ними, и Зенит подошел к Терре угрожающе близко.

— Сестра, — сказала Селестия, пробуя на вкус слово. — Являешься ли ты и моей матерью тоже, или всё это ложь?

Терра улыбалась, несмотря на гораздо менее выгодное положение.

— Большая часть того, что мы тебе говорили, была ложью, — сказала она. — Но не это. Ты моя дочь, хотя не то чтобы это что-нибудь значило для аликорна.

— Это кое-что значит для пони.

Терра невесело рассмеялась.

— Я хорошо осведомлена о том, как привязаны пони к своим детям, солнышко. Но тебе неведомо, каково это — быть матерью. Луне только сто лет, а во время нашего отсутствия ты не могла завести детей. Кто ты такая, чтобы говорить мне, что я поступаю неправильно?

Когда Селестия подумала о Твайлайт, убивающей Эстима, вся тяжесть небес словно обрушилась ей на спину.

— Я думаю, ты права, — сказала она. — Но что насчет твоего другого родителя? Твоего брата или сестры? Они были такими же сумасшедшими, как и ты?

Глаза Терры ожесточились.

— Это будет непросто, — прошипела она.

Селестия потеряла равновесие, когда камень под ней превратился в жидкость. Копыта начали погружаться в густую влагу, и Терра сразу же замахнулась Экзогенезисом. Селестия блокировала удар при помощи Зенита и, взмахнув крыльями, вырвалась из вязкого камня. Со следующим взмахом она оказалась уже на твердой почве.

Терра перепрыгнула через лужу и вновь набросилась на Селестию, которая снова перехватила выпад Зенитом, готовясь контратаковать с удвоенной силой.

Но ей не представилось такого шанса. Экзогенезис, удерживаемый Зенитом, разделился на два равных лезвия, и одно из них устремилось к Селестии. Пирнцесса отпрянула, чтобы увернуться от клинка, но Терра как раз этого и ждала. Её копыто угодило Селестии в лицо.

Этот удар нес всю силу аликорна, и Селестию отбросило назад чуть ли не на десять метров. Она едва поднялась на копыта, слыша звон в ушах, и сразу же подверглась очередной атаке Терры.

Селестия приготовилась парировать выпад, но Терра снова разъединила Экзогенезис на две части, которые обогнули клинок Селестии, и той пришлось отбросить Зенит назад, чтобы блокировать хотя бы одно из лезвий матери. Другое же отсекло её переднюю ногу на уровне колена. Из отрезанной конечности хлынула кровь, и, лишившись лишней тяжести на конце ноги, Селестия на мгновение утратила чувство равновесия.

Не колеблясь, Селестия нанесла Терре удар в голову здоровой передней ногой, раздробив большую часть лица королевы и отправив ту катиться по каменному плато. Используя магию единорогов, она притянула свою отрезанную ногу на место, и магия земных пони срастила плоть и кость воедино.

— Удивлена? — спросила Терра, поднявшись на копыта. — Всё, что ты знаешь о сражениях, ты узнала от меня. Я полагаю, Луне это всё ещё дается лучше, чем тебе. — Кости её лица срастались с хрустом и треском. — Неужели ты думаешь, что победишь только потому, что ты старше?

Селестия смотрела на свою мать. Все, что та говорила, было правдой — Терра превосходила её в бою. Вполне возможно, что Терра владела всеми возможными уловками, всеми видами боевых стилей и такими боевыми заклинаниями, которые Селестия никогда и не видела.

Но Селестия всё же была сильнее за счет немаловажного преимущества. И пока оно использовала его с умом, принцесса могла выжить до тех пор, пока у Терры не закончатся все козыри. Не было такого, чему она не могла бы обучиться, дай ей только время.

Она взмахнула Зенитом.

— Нет, дорогая сестра. Я собираюсь победить потому, что я умнее.

---

Всё ещё не было кончено. Пока нет.

Твайлайт устало брела по коридорам Кантерлотского замка, рассматривая шестиконечный черный кристалл, который несла по воздуху перед собой. Эквинокс. Элемент Магии. Больше не её Элемент.

Она все ещё могла сформировать клинок и зачерпнуть магию пегаса или земного пони. Но истинная сила Элементов Гармонии была для неё потеряна. Титан каким-то образом разрушил эту связь.

Твайлайт необходимо было восстановить Элементы и выяснить, как именно Титан смог их остановить. Больше ничто не имело значения: ни командование армией, ни оплакивание Спайка, ни она сама.

Она. Теперь имя Твайлайт Спаркл казалось ей чужим. Безусловно, это было её имя, но была ли она той пони, которая командовала армией Эквестрии? Была ли она той пони, что бросила вызов божеству и убила генерала Эстима? И была ли эта пони той же самой пони, что едва ли не каждую ночь поправляла Спайку по ночам одеяло?

Твайлайт остановилась и прислонилась к стене, собираясь с мыслями. Сейчас было не время для очередного приступа самокопания. Разум подсказывал ей, что она, скорее всего, никогда не примирит ученицу Твайлайт Спаркл с Твайлайт Спаркл — богоборцем. Её личные эмоции были ничем перед лицом нависшей над миром угрозы.

Ей не нужно быть счастливой. Ей не нужны быть уверенной в правильности своих поступков. У неё нет времени на сожаления об освобождении Дискорда или убийстве Эстима. Мир находится на грани катастрофы, и она сделает всё, чтобы удостовериться, что народ пони увидит завтрашний день. Чего бы это не стоило.

Она вошла в кабинет Селестии и поразилась тому, как мало он изменился с тех пор, когда она посещала его в последний раз. Комната была всего лишь устланной ковром миниатюрной библиотекой со столом, доской и партой, но именно здесь для Твайлайт прошло большинство занятий. Это была комната, в которой единорожка выросла.

Бегло прощупав помещение магическими чувствами, она обнаружила то, что искала в стене за главным книжным стеллажом. Телекинезом Твайлайт выломала всю стену вместе с книжной секцией.

Там, надежно спрятанный внутри стен, находился крошечный квадратный сейф, сделанный целиком из чего-то вроде олова. Единорожка ещё раз прикоснулась к ларцу магическими чувствами, отмечая ряд наложенных для охраны заклинаний. Её разум встрепенулся от знакомого ощущения восхитительно сложной магии Селестии.

Твайлайт сокрушила всю защитную магию грубой мощью, разрушая каждый оставшийся след силы Селестии. После того, как она имела дело с защитными заклинаниями Титана, аналоги Селестии показались почти примитивными. Сейф распахнулся, и Твайлайт бережно подняла прекрасно сохранившийся внутри фолиант.

Она смела с письменного стола обломки камня, затем заклинанием восстановления починила сломанное только что кресло и села. Существовало только одно подлинное свидетельство до-Дискордианского периода, доставшееся роду пони. Только одна книга, которая упоминала о годах правления Титана и Терры. Если ответы на её вопросы и существовали, то они находились в этом томе.

Подчиняясь телекинезу книга открылась на первой странице, и Твайлайт начала читать:
"Меня зовут Астор Корускар, и я пишу эти слова при лунном свете по двум причинам: чтобы убедиться, что они сохранятся навечно, и в знак презрения к врагу короны, принцессе Луне".

Как только её глаза начали двигаться по странице, Твайлайт ощутила в своем сознании давление магии. Она отшатнулась, на мгновение задумавшись о том, почему магия показалась ей столь знакомой. Ответ поразил её: эта магия походила на её собственную. Астор Корускар зачаровала свой дневник.

Нерешительно и со множеством предосторожностей Твайлайт всё же открыла свой разум заклинанию.

---

Астор почувствовала вкус грязи и крови.

— Может, это и есть твой талант, — сказал Кларион, поставив копыто ей на загривок и прижимая лицом к земле. — Возможно, тебя должны были назвать Панчинг Бэг.

Остальные находившиеся во дворе жеребята засмеялись.

Он поднял копыто и пнул её в бок. Астор невольно сплюнула немного крови и неловко откатилась прочь от очередного удара, прежде чем свернуться в клубок. Не в первый раз ей хотелось быть земной пони. Кларион Колл был таким сильным. Хотела бы она быть такой же сильной. Хотела бы дать ему сдачи.

Но она была единорогом. Она чуть-чуть научилась магии. Она могла воспользоваться ею при уборке посуды, чтобы поставить стаканы на верхнюю полку, не больше. Она не могла использовать магию, чтобы причинить Клариону вред, так что магия была бесполезна.

— Поднимайся, — сказал Кларион. — И покажи нам свой бок. Давай посмотрим, не получила ли ты ещё свою метку боксёрской груши.

Он схватил её и поставил на копыта. Астор одурело покачнулась, восстанавливая равновесие. В том месте, куда ей ударили по лицу, один из зубов шатался.

— Пусто, — сказал жеребенок, рассматривая её бок. — Думаю, мы должны продолжить.

Пони во дворе зааплодировали, и Астор мысленно отметила для себя всех присутствующих. Они получат свое.

Кларион врезался в неё. Астор видела приближающуюся атаку, но была недостаточно быстрой, чтобы отойти в сторону. Она не могла дать отпор крепкому жеребенку. Она была бессильна.

В голове у Астор зазвенело от очередного удара о землю. Кларион взгромоздился на неё и приложил в челюсть, и Астор второй раз за этот день прикусила себе язык.

— Я мог бы отломать тебе рог, — сказал Кларион.

При этих словах другие пони во дворе примолкли, и Астор ощутила приступ настоящего страха: Кларион никогда не заходил так далеко. Рогу единорога требовались месяцы на то, чтобы отрасти снова.

— Ты и так изгой без таланта, — сказал Кларион. — Давай-ка лишим тебя и магии.

Астор тряслась от страха, презирая себя за то, как мало она могла сделать.

— Нет, — сказал наконец Кларион, — единственное, на что ты годишься, — это убирать посуду. Может, я вместо этого придушу тебя.

С этими словами он принялся передней ногой давить единорожке на шею.

Астор попыталась сопротивляться, безрезультатно пиная его ногами.

— Я и правда мог бы задушить тебя, — сказал он. — Я бы мог сказать, что не знал, как сильно придавил тебя. Я бы мог сказать, что считал это игрой. Самое худшее, что они сделают со мной — это призовут на службу, потому что я всего лишь жеребенок. Я просто выберусь отсюда и вступлю в армию на два года раньше. Всё равно никто не заберет меня домой.

По мере того, как он говорил, глаза Астор расширились. Он не мог убить её, он был обычным хулиганом. Вокруг находилось по меньшей мере десяток других жеребят. Кто-нибудь из них вмешается. Кто-то, несомненно, видел, что Кларион зашел слишком далеко. Её зрение начало затуманиваться.

Никто ничего не сказал. Все они собирались смотреть, как она умирает.

Астор сообразила, что Кларион был прав — он мог бы выбраться отсюда, убив её. Все знали, что он в любом случае хотел вступить в армию. Не то чтобы у кого-то из них был выбор, их точно не собирались усыновить в ближайшее время, а приют перестанет их содержать, когда им исполнится шестнадцать.

У единорожки не было ни метки, ни родителей, ни имущества — так или иначе, будет ли что-то значить её жизнь или смерть? Почему вообще она хотела жить? Чтобы проснуться завтра и прожить очередной день в качестве бесполезной, одинокой, бездарной Астор Корускар? Чтобы она могла с гордостью поставить посуду на самую высокую полку, прежде чем её изобьют во дворе до полусмерти? Все, кто знал её, стояли вокруг и безразлично наблюдали за тем, как она умирает. Так почему это должно было её волновать?

Ответ, пришедший ей на ум, имел мало общего с Астор Корускар. Она не хотела позволить Клариону победить. Она не хотела доставлять ему такое удовольствие. Она хотела, чтобы следующие два года он прожил в приюте и видел, что никто не приходит, чтобы забрать его в любящий дом. Кроме того, она хотела, чтобы он умер.

Астор подняла переднюю ногу и испуганно указала на пространство позади жеребенка, пытаясь что-то произнести. Она смогла лишь едва слышно прошептать: Сандэнс.

Несмотря на всю броваду, глаза Клариона расширились в страхе. Астор с презрением отметила, как этот хулиган боялся попасть в неприятности. Ему следовало бояться смерти.

Кларион повернулся в поисках их опекунши, и Астор незамедлительно собралась с силами и сбросила с шеи его ногу. Она сделала единственный мучительно болезненный задыхающийся вдох, прежде чем голова Клариона резко повернулась обратно к ней.

— Эй! — сказал он. Он всё ещё прижимал кобылку к земле, и у Астор был только один шанс.

Она схватила неприятеля передними ногами за голову, а затем вонзила рог в шею.

Тот не вошел до основания. Сандэнс запретила Астор заострять рог, но всё же этого было достаточно. Когда она выдернула его, Кларион отшатнулся, и она почувствовала, как кровь хлынула ей на лицо. Астор поднялась, болезненно хватая ртом воздух, в то время как Кларион катался по земле перед ней.

Должно быть, она повредила ему голосовые связки: вместо криков он издавал скрипучие, булькающие звуки и хватался за горло. Астор наблюдала за ним и с удовлетворением отметила, что ни один пони во дворе не помог ему.

Но этого было недостаточно. Количество крови, вытекавшее из шеи жеребенка, казалось Астор слишком маленьким. Рана не могла быть смертельной, особенно для земного пони.

А Астор нужно было, чтобы она оказалась фатальной. Если Кларион выздоровеет, то он вернется и убьет её. Ей необходимо было убедиться, что он больше никогда не причинит ей вреда.

Едва восстановив дыхание, она хладнокровно прошагала к нему и придавила копытом его шею. Она опустила свой рог, готовясь вонзать его в плоть Клариона до тех пор, пока не повредит артерию.

Но ей ну удалось совершить задуманное. Её сбила с копыт пегаска размером ещё крупнее, чем Кларион.

— Сердце Титана! — выругалась Сандэнс, поставив Астор на землю. — Да что с тобой такое, Астор? Ты могла убить его!

Астор посмотрела опекунше в глаза.

— Я пыталась убить его.

Сандэнс повернулась к своим помощникам, которые как раз приземлились во дворе.

— Доставьте его в больницу, — сказала пегска. Затем она повернулась к Астор.

— Внутрь. Сейчас же. Все внутрь.

---

Астор была одной из тех нескольких жеребят в приюте, у которых были собственные комнаты. Спустя месяцы драк с каждым пони, которого селили вместе с Астор, Сандэнс просто решила оставить её в одиночестве. Это не было привилегией — и без того переполненный приют, не мог просто взять и выделить ей комнату, построенную для двоих. Вместо этого кобылку переселили в отремонтированную кладовку. Помещение было размером меньше трети комнаты, рассчитанной на двоих, но Астор предпочла остаться там. Ей нравилось быть одной.

Всё крошечное пространство занимали только кровать и книги. Разумеется, они не принадлежали единорожке, у неё не было ничего. В отличие от большинства других кобылок и жеребят, у Астор не осталось даже сувенира, оставшегося на память от родителей. Она всегда насмехалась над остальными за то, как они тряслись над своими безделушками — медальонами или одеяльцами, а у Оранж Пеко была даже маленькая модель парусной лодки. Однако втайне Астор хотелось иметь хотя бы маленькое доказательство того, что её родители когда-то существовали.

Зато у неё были книги. Вскоре Астор узнала, что большая их часть бесполезна — они были по садоводству, или истории, или рассказы о доблестных принцах, спасающих попавших в беду девиц. Но даже в приюте хранилось несколько книг по магии.

Проблемой стало то, что единорожке следовало изучить также математику и естественные науки, а заодно ей нужен был словарь, чтобы разбираться в особо сложных местах. Некоторые книги были написаны старинным языком, и Астор приберегла и пару книг, посвященных ему. Вскоре всё имеющееся пространство в комнате заполонили разные книги. А единорожке всего лишь хотелось хоть немного научиться магии, в надежде что это поможет ей помучить Клариона до тех пор, пока он не уйдет.

Она покачала зуб, который почти выбил Кларион. Он слишком шатался, и Астор придумала способ, как вырвать его при помощи магии. Возможно, если она будет как следует тренироваться, то сумеет вырывать зубы магией кому-нибудь другому.

Потом она принялась за чтение. Единорожка достаточно поднаторела, чтобы удерживать книгу в воздухе и одновременно читать. Конкретно этот том был о кинетических полях. Астор не могла создать поле самостоятельно, но всё же понимала, каким образом они работали и почему были гораздо эффективней обычных силовых стен.

Её размышления прервала повернувшаяся на двери щеколда. Астор никогда не понимала, почему Сандэнс нужно было всегда запирать их в комнатах. Им некуда было идти.

Сандэнс шагнула в комнату и села на единственное место, куда можно было сесть — на кровать рядом с Астор. У пегаски были мешки под глазами и взлохмаченная грива. Во рту она принесла ведро, которое поставила на пол.

— Кларион выживет, — произнесла она наконец.

— Досадно, — сквозь зубы процедила Астор.

— Не говори так, Астор, — Сандэнс вытащила из ведра тряпку и ртом выжала её. — Не двигайся, — сказала она сквозь ткань и начала вытирать лицо Астор.

— Теперь я умру, — спустя некоторое время прервала молчание Астор. — Кларион меня убьет.

Сандэнс бросила окровавленную тряпку обратно в ведро.

— Кларион Колл задира, но не убийца. Я же говорила тебе, чтобы ты держалась от него подальше. А ты ранила его в шею.

— Он меня душил, — сказала Астор. — Он сказал, что, если он убьет меня, они, вероятно, заберут его в армию. Ты же знаешь, что он хочет вступить в армию.

— Кларион — проблемный жеребенок, — вздохнула Сандэнс. — А ты достаточно умна для того, чтобы знать, что с ним нельзя связываться.

Астор при помощи магии дотянулась до тряпки и вытащила её из ведра, затем принялась бережно вытирать поврежденную шею.

— Получается это моя вина? Я виновата в том, что я бесталантный изгой?

— Я не это имела в виду, Астор. Всё же он был агрессивнее, чем обычно. Почему он был так зол?

— Я не причем. Он всегда злой, если ты не заметила.

Сандэнс вздохнула.

— Ты всегда не причем, Астор.

Астор намеревалась врать дальше. На данный момент она определенно могла заставить Сандэнс поверить ей, но не была уверена, что Кларион станет хранить молчание. Она решила сказать правду. Всё же у неё была некая гордость.

— Он сказал, что мои родители наверняка ещё живы. Он сказал, что я оказалась здесь только потому, что они отказались меня. Что я никому не нужна.

— Астор, ты знаешь, что это неправда.

— Хватит с меня этого, — ответила единорожка. — Может ты хочешь удочерить меня?

— Астор...

— Так я и думала, — вздохнула она. — Я сломала его погремушку.

Сандэнс посмотрела на неё с ужасом.

— Что?!

— Его погремушку. Такую с мелкими голубыми точками. Я испепелила её. Я в первый раз сожгла что-нибудь магией. Потом я сказала ему, что его родителям он тоже не нужен, и что они наверняка умерли. И он принялся колотить меня, а потом попытался убить. Я решила, что единственный способ убедиться в том, что он больше никогда не ударит меня снова — это убить его.

— Астор, эта погремушка была единственной вещью, с которой он пришел сюда. Она была для него самой дорогой вещью.

— Я знаю, — сказала Астор. — И именно поэтому я её и уничтожила.

Астор отжала кровь с тряпки и положила её обратно в ведро. Некоторое время Сандэнс молчала.

— Ты повредила ему голосовые связки, — сказала пегаска наконец. — Поскольку он земной пони, они восстановятся, но он не сможет петь несколько месяцев. А это то, благодаря чему он чувствует себя особенным.

— Ты пытаешься заставить меня пожалеть об этом, — ответила она. — Но мне не жаль. Почему ему можно чувствовать себя особенным, а мне нет? Почему ему должна достаться дурацкая погремушка? Он вернется и убьет меня, а меня это даже не волнует.

— Не говори так, Астор.

— Это правда. Я никому не нравлюсь, и у меня нет таланта. Если бы я умерла, сколько тебе потребовалось бы времени, чтобы обо мне забыть? Сколько, после того, как мое имя упомянут в последний раз? Ты можешь назвать мне имена всех сирот, которым исполнилось шестнадцать и которые ушли на войну? Или ты и их забыла?

Сандэнс встала, чтобы уйти.

— Ты понятия не имеешь о том, насколько это больно, Астор — видеть, как они уходят на войну и погибают там. Все вы вырастаете, слыша, что вы никому не нужны. Но это неправда. Я бы хотела, чтобы ты это увидела.

Затем она ушла, заперев за собой дверь.

---

Астор Корускар была могущественна.

Она парила в центре главного зала приюта, купаясь в свете своей недавно пробудившейся магии. Вокруг неё вращалось несколько дюжин книг. Держа одну из них открытой, она читала о фехтомагии, когда они пришли, чтобы забрать её.

В помещение прошагали два пегаса в легкой броне со знаками обведенных в круги солнц армии Титана. Между ними шла аликорн с розовой гривой и белой шерстью. Астор никогда раньше не видела аликорна.

— Вы — принцесса Селестия.

Селестия бесстрастно кинула взгляд на единорожку.

— На колени, — произнесла она.

Астор обдумала её слова.

— Зачем? — сказала она. — Если вы здесь для того, чтобы казнить меня, я умру независимо от того, стану на колени или нет. А если вы решили призвать меня в армию, то неужели мои плохие манеры заставят вас передумать?

И снова лицо принцессы не выдало её мыслей.

— Оставьте нас, — сказала она.

Не проронив ни звука, Сандэнс и стражи Селестии немедленно покинули помещение. Принцесса продолжала холодно смотреть на Астор, и та впервые за годы почувствовала себя маленькой кобылкой. Парить в воздухе в центре комнаты внезапно показалось глупым.

— Астор Корускар, — сказала Селестия. — Ты убила жеребенка.

— Он не был жеребенком, — сказала Астор. — Он был старше меня.

— Он был жеребенком, а ты — кобылка. Оба дети. Ты расскажешь мне, почему он мертв.

Астор была поражена тем, как смогла Селестия заставить такой мелодичный голос звучать столь слабо и безжизненно.

— Он пытался меня убить, — сказала она, — поэтому я ранила его в шею своим рогом.

— Ты убила его при помощи магии.

— Именно, — подтвердила Астор. — Он выжил, когда я ранила его в шею, но я каким-то образом повредила ему голос. Его особенным талантом было пение. Вернувшись в приют, он снова попытался меня убить.

— И это было тогда, когда ты получила свою метку? — спросила Селестия.

Астор кивнула.

— Я умирала, — сказала она. — Он душил меня на кухне, и на этот раз я не могла его остановить. А потом я почувствовала тепло внутри, и внезапно мне стало хорошо.

Селестия кивнула.

— Пробуждение.

— У меня было так много магии, — сказала Астор. — Я начала парить, а моим глазам стало жарко. Кларион испугался.

— Он отступил? Это было не в порядке самообороны?

— Он отступил, — кивнула Астор, — Но я знала, что он попытается снова. Что придет за мной, когда я буду спать, или ударит меня ножом. Поэтому я схватила его магией, — сказала она, вспоминая, — и потянула в разные стороны. Его разорвало на части.

Там повсюду была кровь.

— Понимаю, — сказала Селестия. — Знаешь ли ты, как высоко оценивается твоя магическая сила?

— Нет, — сказала Астор. — Они дали мне шкалу, но я сломала её.

Селестия кивнула.

— Да, Астор, ты сломала её. Ты в высшей степени особенная единорожка.

— Ценная, — сказала Астор. Селестия подняла голову. — Я ценная. Вы хотите, чтобы я сражалась в вашей армии. А иначе вы меня убьете. Вот почему вы здесь.

Селестия стала подходить ближе.

— По сути, да. Магически одаренные единороги чрезвычайно ценны, а ты — наиболее ценный магический талант. Я пришла сюда, готовая обратиться к тебе, как к сироте. Я собиралась сказать тебе, что всё будет хорошо, и что я буду теперь заботиться о тебе. Я намеревалась сделать так, чтобы ты почувствовала себя желанной, и хотела предложить тебе дом.

Астор сглотнула.

— Вы этого не сделаете?

— Сделаю, — сказала Селестия. — Но теперь, когда я встретила тебя, я вижу, что могу сделать тебе предложение, которое ты найдешь ещё более заманчивым. Это было видно по тому, как ты отказалась опуститься на колени, как ты парила, вместо того чтобы сесть, как ты описывала, как убила Кларион Колла. Это предложение умерит твою склонность к бунту.

Она ступила сферу из парящих книг Астор и наклонилась.

— Сила, Астор. Если ты пойдешь со мной, станешь моей ученицей и будешь в точности выполнять всё, что я говорю, то ты станешь сильнейшей смертной пони из всех когда-либо живших. Я научу тебя убивать врагов, и мои враги станут твоими. Ты никогда не будешь нуждаться в еде, крове или внимании, твои союзники будут уважать тебя, а соперники — бояться.

Астор подняла взгляд. О таком предложении не стоило даже задумываться.

— Я согласна, — сказала она. — Но у меня есть вопрос.

— Обращайся ко мне "ваше высочество".

— У меня есть один вопрос, ваше высочество.

Селестия кивнула в знак согласия.

— Спрашивай.

— Вы непонятно выразились. Это призыв на воинскую службу или удочерение?

---

Терра считала, что провести немного времени с сестрой было приятно, даже если при этом она была стиснута ногами старшей сестры и падала к земле почти со скоростью звука.

Шерсть на спине Терры горела, хотя она не могла сказать, был ли тому виной жар от стремительного падения или удар молнии. Принять бой в воздухе было глупым поступком с её стороны. Что именно вынудило прошлую Терру — королеву тверди — сражаться со своей дочерью в небе, было непостижимо разуму. Прошлая Терра бывала порой настоящей дурой.

Земля быстро приближалась, и мысль о столкновении не пугала Терру. Как правило, они с землёй превосходно ладили она же была воплощением земли, в конце концов. Но что-то подсказывало ей, что отношения Терра — Земля пострадают, если она украсит собой лесную подстилку бесцветной лужей толщиной с монету.

За мгновение до того, как они достигли верхушек деревьев, Терра начала действовать. Когда аликорны проламывались сквозь полог, с треском ломая ветви и воспламеняя листву, она сделала землю под собой жидкой. Если бы их встретила твердая земля, плоть Терры превратилась бы в порошок. Но разжиженный грунт смягчил удар, взвиваясь вокруг них фонтаном. От неожиданности Селестия замешкалась, и Терра вырвалась из хватки и позволила земле затянуть себя в свои объятия. Пока она плавала в густой тьме, её растерзанная плоть срослась сама по себе, а ожоги исцелились.

Текучая почва не была столь же добра к дочери Терры. Она окутала Селестию, поднимаясь вверх по шкуре и тонкими прядями облепляя её. Селестия неистово забила крыльями, чтобы не дать затянуть себя на глубину, и вырывалась из ловушки Терры. Приземлившись на твердой почве, она стряхнула со своей брони жидкую грязь.

Терра появилась из густого озера полностью исцеленной и ударом копыта велела земле затвердеть, принимая прежнюю форму. Терре это было не так уж важно — в конце концов, она могла ходить по воде. Но постоянно сосредотачивать внимание на копытах отвлекало бы её от битвы.

— Знаешь, — сказала Селестия. — На самом деле ты могла бы предвидеть возвращение Дискорда. Прогулка по дворцовому парку подсказала бы тебе, что он всё это время был здесь.

Вокруг них падали на землю горящие листья; угли и пепел парили в море зелени.

Задаваясь вопросом, почему Селестия тянула время, Терра фыркнула.

— Парк? — спросила она. — Я похожа на пони, которая интересуется парками?

Селестия приподняла бровь.

— Ты же мать-природа.

— О, Селестия, — сказала Терра. Она призвала Экзогенезис. — Природа едва ли принадлежит мне. Она никогда не принадлежала мне, и меньше всего — сейчас. Скажи мне, почему ты пытаешься завязать беседу? Чего ты ждешь?

Зенит вспыхнул перед Селестией.

— Свожу на нет каждое действие, которое ты можешь предпринять, — сказала она. — Выясняю, как создать тебе проблему, которую ты не сможешь решить.

— Да? — сказала Терра. — Позволь мне помочь тебе, дитя: существует два возможных исхода. Первый — тебе не удастся убить меня. Титан вернется, победив Дискорда, и ты умрешь. Второй — тебе удастся меня убить. Титан вернется, убив Дискорда, и ты умрешь. Вот что случается, когда ты играешь бессмертную партию, Селестия. Титан побеждает, ты умираешь.

Селестия слабо улыбнулась.

— Посмотрим.

Взмахнув крыльями, она подлетела к матери, и Экзогенезис вспыхнул, парируя Зенит. Терра сражалась, как загнанная в угол мантикора. Она орудовала клинком так дико и неистово, что редко даже одна часть Экзогенезиса надолго оставалась в одном месте. Он царапал по броне Селестии, отчаянно пытаясь пробиться через её оборону.

Но все усилия были тщетны. Сражаться с Селестией было всё равно, что биться с тенью. Селестия опиралась не на силу или скорость, а на трюки: более половины её ударов в той или иной степени были ложными, и каждый раз, когда Терра перехватывала их, она оказывалась в еще болеё рискованном положении. Каждый шаг вперед вынуждал отступать на два.

Однако Терра не позволяла дочери просто так захватить преимущество. Она уклонялась и проскальзывала под Зенитом так же часто, как и блокировала его Экзогенезисом. Когда их клинки давили друг на друга, она набрасывалась на Селестию, нанося удары копытами и головой. В ближнем бою у Терры было неоспоримое преимущество.

Они сражались как божества. Окружавшие их деревья вспыхивали как солома, когда Селестия рассекала их своим неизменно пылающим клинком пытаясь добраться до Терры. Обычный огонь едва ли был помехой, и Терра наступала с твердой решимостью убить свою дочь. В воздухе витал пепел, шкуры аликорнов покрывала кровь, но они не останавливались.

— Итак, — прокричала Селестия, перекрывая шипение сталкивающихся клинков. — Ты говорила, что когда-то была хорошей. Что случилось?

В направлении Селестии устремились две части Экзогенезиса, и она мощным взмахом крыльев отлетела назад, повалив два дерева.

— Мой отец случился, — сказала Терра, воссоединив клинок. — Он очень неудачно выдал меня замуж.

Терра, не удержавшись, ухмыльнулась над тем, как сузились глаза дочери. Когда дело касалось прошлого, Селестией было слишком просто управлять.

Селестия спикировала на Терру, но та увернулась от Зенита и лягнула свою дочь в лицо. Принцесса проехала несколько метров на боку, и, скользя копытами в грязи, поднялась на ноги. Терра наблюдала за тем, как челюсть дочери встала обратно на место с громким щелчком.

— И ещё, — беспечно сказала Терра, — он приказал мне проредить популяцию пони. Потребовались десятилетия для того, чтобы получить то самое количество, что хотел наш дорогой отец. Видишь ли, у меня была склонность перебарщивать, поэтому нам пришлось снова размножать их до надлежащей численности.

Она прыгнула на Селестию, и Экзогенезис столкнулся с Зенитом в воздухе между ними.

— Но дело было не только в статистике, — прошипела Терра, перекрывая гудение клинков. Её ресницы загорелись, но королева не обратила на это внимания. — Титан хотел передать им послание, поэтому он приказал устроить разрыв поколений. Каждый пони, которому было меньше девяти лет на момент распоряжения, должен был умереть. Если месяцы пыток не послужили тебе подсказкой, поясню: наш отец несколько жесток.

— Это он во всем виноват, не так ли? — спросила Селестия. Экзогенезис замерцал.

Терра зарычала.

— Нет. Я признаю свои действия. Титан не понимает, как может род пони сопротивляться, когда борьба столь безнадежна, но я — знаю. Я повидала так много матерей и отцов, которые вставали между мной и своими неразумными детьми, прекрасно понимая, что они вот-вот погибнут и зная, что они не смогут меня остановить, но все равно пытаясь. Бороться, чтобы выжить. Это заложено в их природу.

— Я убью тебя, — прошипела Селестия. — Я сделаю тебя беспомощной, и тогда заткну тебе нос и запихну копыто в глотку.

Терра улыбнулась.

— Вот именно та Селестия, которую я вырастила. Я так устала выслушивать твои самодовольные оправдания того, что ты должна править миром. Никакое добро не искупит грехов нашего прошлого. Я стерла с лица мира целый вид.

Рот Селестии скривился в гримасе отвращения.

— И ты гордишься этим, Терра? Почему? — выкрикнула она.

Экзогенезис погас, и удар магии пробежал сквозь тело Терры. Ей спалило волосы, когда волна всепоглощающего пламени хлынула вперед, намереваясь испепелить её. Терра призвала воздух под свои оборванные крылья и отлетела назад, одновременно отбрасывая вал огня назад на Селестию. Та прошла сквозь него невредимой — солнечный огонь никогда не причинял вреда принцессе Селестии.

— И как? — кричала Селестия. — Как ты могла когда-то быть хорошей?

Она наставила Зенита на королеву. Жгучий белый поток жидкого пламени извергся из острия клинка и с чудовищным ревом хлынул вперед. Терре потребовалось колоссальное усилие, чтобы взмыть в воздух и уйти от атаки. Селестия сдвинула луч вслед за ней, от сосредоточенности у принцессы на лбу выступили капли пота.

Луч прошел сквозь деревья Вечнодикого Леса, мгновенно обращая в облако пепла каждый ствол, которого касался. На многие метры вокруг от пламени загорались листья и трава. Земля под лучом светилась, превратившись в расплавленное стекло. “Нет, — подумала Терра. — солнечное пламя никогда не вредило принцессе Селестии. Но оно всегда вредило всему остальному”.

Как ты могла когда-то быть хорошей? Прошлая Терра бывала порой настоящей дурой.

Когда луч иссяк, Селестия устремилась к ней по воздуху. Несмотря на божественную способность Терры к восстановлению, половина её шкуры превратилась в паленую щетину. Терра зарычала, когда Зенит и Экзогенезис вспыхнули друг напротив друга — зеленое и золотое свечения слились воедино подобно миниатюрной звезде.

Селестия Зенитом сместила клинок Терры влево, а затем ударила Терру передней ногой, окутанной телекинетической энергией. Громовой рокот разнесся по лесу, и волна оглушающей силы швырнула Терру на землю. Королева перевернулась в воздухе, чтобы приземлиться на копыта.

Слишком поздно Терра осознала, что земля под ней превратилась в расплавленное стекло.

Её ноги окутал кипящий шлак, и болевой шок разрушил концентрацию Терры. Боль растеклась выше, когда каждая из ног Терры сгорела намного выше уровня копыт. Одна мысль опередила все прочие: Селестия обхитрила её. Вероломная маленькая дрянь. Терра взвилась в воздух при помощи такого мощного взмаха крыльев, что он погнал волну по расплавленной земле.

По-видимому, Селестия ещё не закончила. Наделенная силой тысячелетнего пегаса, принцесса призвала невероятно толстую молнию с ясного неба. Та ударила Терру прямо в голову, и электричество парализовало все нервы. Глаза королевы зашипели и лопнули, по лицу потекла липкая жидкость.

Селестия не просто сражалась с ней — она пыталась её убить. Здесь и сейчас. Голос в глубине сознания Терры выкрикнул единственное слово: выживи. Она упала на землю.

Принцесса выпустила ещё один ревущий поток жидкого солнечного пламени. Даже без возможности видеть, Терра чувствовала его приближение. Она пыталась двинуться с места, тело казалось таким медленным. Это было неправильно. Она должна была выжить…

Терра сгорела заживо.

Если она кричала, то крик потерялся в рокоте заклинания Селестии, которое выжгло окружающий воздух. Если она чувствовала боль, то боль была кратковременной, ведь пламя сожгло даже её нервы. Терра чувствовала, как от жара её облепленные обугленными мышцами кости деформируются и трескаются. Расплавленный жир вытек из её тела и испарился. Если она и выживет, то это будет на милости Селестии.

Но смертельного удара не последовало. Тело Терры знало, как восстановить себя, как стянуть воедино останки пони и превратить золу в плоть. Её кости срослись и снова заняли свои места, по мере того как восстанавливались мышцы, но Селестия не убила её. Органы снова начали функционировать, когда по венам вновь потекла кровь, но Селестия не убила её. И только когда глаза Терры втекли обратно в глазницы, она поняла, почему.

Над ней во всем своем ужасающем спокойствии стоял Титан. Его лицо скрывала грива, два ослепительно белых кольца радужной оболочки горели среди абсолютной черноты глаз. Огромные крылья, оправленные на кончиках эфиром, были расправлены в стороны. Сингулярность простиралась перед ним, удерживая Зенит в воздухе над Террой. Защищая её.

Терра посмотрела на него и подавила дрожь. Как ты могла когда-то быть хорошей? Прежняя Терра определенно была дурой; ведь хуже, чем быть дочерью Титана, могло только быть его женой, а она являлась и той, и другой.

— Я не доволен, — произнес Титан.

---

— Имя? — спросил один из стражников.

— Меня зовут Астор Корускар, — сказала она. — Я хотела бы поговорить с Мэйжор Компромиссом.

Стражник внимательно посмотрел на неё. Астор не носила форму, а её грива сегодня была ярко-красного оттенка.

— Нет, — наконец произнес он.

— Я настаиваю на том, чтобы вы пересмотрели свой ответ, — произнесла Астор. — Видите ли, я важная персона.

— Всё что я вижу, — сказал стражник, — так это не имеющую звания кобылку, пытающуюся прервать важное совещание, которое проводит командир армии. Убирайся отсюда.

«Мне потребуется в два раза больше времени и вдвое меньше усилий на то, чтобы чихнуть, — подумала Астор, — чем на то, чтобы убить тебя, маленький пони».

— Валиант! — позвала она.

Валиант беседовал с солдатом армии. Он, по-видимому, извинился за прерванную беседу, прежде чем подойти к Астор.

— Добейся того, чтобы нас впустили, — сказала ему Астор.

— И кто это? — спросил стражник, осматривая Валианта. Перед ним стоял белый единорог в черной мантии, который был приблизительно того же возраста, что и шестнадцатилетняя Астор.

Валиант выдал учтивый полукивок-полупоклон.

— Я сэр Валиант, рыцарь-командующий Ордена Естественного Порядка. Рад знакомству с вами.

Гвардеец засмеялся.

— Ты? — спросил он. — Рыцарь-командующий Ордена Естественного Порядка? Советую тебе вернуть мантию владельцу, пока он не устроил тебе взбучку, мальчик.

Валиант, казалось, нисколько не обиделся.

— Орден Естественного Порядка не считает возраст заменой опыта или умения. Я прошу допустить Астор и меня во внутреннее кольцо, чтобы мы могли поговорить с Мэйжор Компромиссом.

На это стражник рассмеялся с удвоенной силой.

— Вот значит как? Скажи мне, сэр Валиант, какой это рыцарь Ордена Естественного Порядка просит о чем-то рядового стражника вроде меня?

— Обладающий хорошими манерами, — просто ответил Валиант.

— Вот так повезло! — воскликнул стражник. — Мне попался единственный вежливый рыцарь во всем ордене. Любой другой к этому времени уже убил бы меня, верно? Но не ты. Ты слишком добр, сэр Валиант.

— Благодарю вас, — кивнул Валиант. Астор начала терять терпение.

— Катись отсюда, — отрезал стражник. — Мне точно известно, что в армии Мэйжора нет никаких рыцарей-командующих.

Валиант снова кивнул.

— Я не состою при армии. Меня назначили рыцарем-защитником Астор Корускар для того, чтобы она могла пребывать здесь, не имея звания.

— Слушай, малыш, — сказал стражник. — Мне плевать, какую историю состряпали вы двое. Продолжите трепаться — и я подвешу вас обоих за уши. Понятно?

Валиант спокойно посмотрел на него.

— Как можно быть, — пробормотал он, — настолько тупым?
"Наконец-то", — подумала Астор.

У стражника отвисла челюсть.

— Что ты только что сказал?

Валиант продолжал спокойным и ровным голосом.

— Никто не посмеет выдать себя за рыцаря-командующего Ордена Естественного Порядка. Я молод, не спорю. И поэтому ваши сомнения по поводу моего звания не совсем безосновательны. Но если бы вы хоть бы на миг задумались о том, что существует хотя бы малейшая возможность того, что я — тот, кем по моему утверждению и являюсь, вы обращались бы со мной немного более уважительно. Это так, на всякий случай. Вы должны были извиниться, проверить мою личность по книге учета, а затем вернуться осведомленным. Но вы до сих пор этого не сделали. Вы понимаете, что я, находясь в этом лагере, являюсь гласом короля Титана?

Стражни перевел взгляд с Валианта на Астор, и на его лице отразилась неуверенность.

— Я проверю по книге, — сказал он. — Но если....

— Нет, — перебил его Валиант. — Вы этого не сделаете. Вы здесь и сейчас решите, верите ли вы сказанному мной или нет. Ведь если вы пропустите меня, а я окажусь самозванцем, то вас накажет начальство. А если же вы прогоните меня, а я окажусь тем, за кого себя выдаю, то я обрушу на вас гнев Титана.

— Это значит, что он убьет вас, — пояснила Астор. "Это почти как логическая головоломка, — подумала она. — Хотела бы знать, как часто стражники сталкиваются с этим на дежурстве".

— Самозванец именно это и сказал бы, — сказал стражник. — Ты просто не хочешь, чтобы я сверялся с книгой.

Астор заметила блестевшую у него на лбу каплю пота.

— Верно, — сказал Валиант. — Но если я являюсь тем, кем сказал, то это также и бессмысленная жестокость. Соответствует ли это описаниям рыцаря Ордена Естественного Порядка, которые вы слышали?

— Я.... — гвардеец бешено озирался по сторонам. — Вы не можете рассчитывать на то, что я....

— Три секунды, — сказал Валиант.

— Хорошо! — закричал гвардеец. — Просто идите! Мэйжор всё равно мне хвост накрутит за это.

— Благодарю вас, — сказал Валиант, когда они с Астор прошагали мимо стражника. — Вы, несомненно, пожелаете проверить мое оружие.

Его одеяние затрепетало, и на землю аккуратно улеглись тринадцать частиц металла.

— Тринадцать фрагментов грозового серебра.

Гвардеец посмотрел вниз, и Астор точно знала, какая мысль пронеслась у него в голове: "Только владелец клинка может управлять им при помощи телекинеза".

— Считайте редкостной добротой то, — Валиант отвернулся и проследовал во внутренний круг, — что я забуду ваше лицо.

— Что же, — сказала Астор, как только они благополучно продолжили свой путь к Мэйжор Компромиссу. — Это было почти подло с твоей стороны, Валиант. Я удивлена.

Валиант поднял бровь.

— Я оказал ему любезность, — ответил он. — Любой другой член Ордена убьет его, если он выкажет подобную непочтительность. А я же преподал ему весьма необходимый урок. И вообще, мне хотелось бы для разнообразия применить свою силу на что-то иное, кроме как открывать для тебя двери.

— Я слышала, Фиркрааг снова пробудился, — сказала Астор. — Как это звучит — убить одного из сильнейших драконов в мире?

— Невозможно, даже для нас с тобой. Я думал о чем-то большем, чем спасение девиц. О чем-то, что сделает мир лучше.

— Но вместо этого ты застрял здесь, открывая все двери, которые я не могу выбить, — продолжала Астор. — Возможно, мне стоит попросить Селестию о присвоении звания.

— Принцессу Селестию, — поправил Валиант. — Титулы очень важны.

— Все рыцари так говорят, — парировала с улыбкой Астор.

— А скажи мне, — сменил тему Валиант, — зачем мы собираемся прервать совещание между Мэйжор Компромиссом и его самыми доверенными офицерами?

— Ты ещё не догадался?

— У меня есть подозрения, — сказал Валиант. — Главное из которых опирается на тот факт, что ты обычно не носишь ювелирные украшения.

Астор посмотрела вниз, на ожерелье из больших бусин, окружавшее её шею.

— Ты весьма наблюдателен, — заметила она. — Но это только на случай наихудшего варианта развития событий. Я просто собираюсь сказать ему, что беру командование армией на себя.

Валиант остановился, как вкопанный.

— Ты должно быть... Нет, знаешь что? Я знаком с тобой достаточно для того, чтобы знать, что ты не шутишь.

— Хорошо, — Астор остановилась и повернулась к нему лицом. — Давай выслушаем твои возражения.

— Ты не можешь, — воскликнул Валиант. — Это безумие! Принцесса Селестия направила тебя сюда, чтобы ты узнала, как функционирует армия, а не для того, чтобы ты развалила её изнутри!

— Селестия никогда не делает что-либо только по одной причине, — сказала Астор. — А я успела насмотреться на воюющих пони, Валиант, и собираюсь сделать некоторые улучшения.

— Устраивая переворот? Ты сама слышишь, что сейчас говоришь?

— Да, — раздраженно произнесла Астор. — Селестия передала Компромиссу эту армию, чтобы он взял Предел Вечнодикого Леса. Он потерпел неудачу. Я полагаю, что необходимо вмешаться.

— Ты делаешь это, чтобы произвести впечатление на принцессу.

— А зачем ещё я что-то делаю? — спросила Астор. — Ты мой рыцарь-защитник и поступишь так, как я тебе велю. И прямо сейчас я велю тебе бездействовать, пока я забираю командование у Мэйжор Компромисса. Ты справишься с этим, верно?

— Когда принцесса Селестия об этом узнает...

— Не думай, что знаешь принцессу лучше, чем я, Валиант. А теперь пойдем.

Она развернулась и начала быстро удаляться.

— Это сумасшествие, — пробормотал Валиант, прежде чем последовать за ней, — и у меня нет клинка, Астор.

— Он тебе не понадобится. Твоя работа — стоять с грозным видом, понимаешь? Ты — рыцарь-командующий и, если ты будешь стоять рядом со мной, я буду выглядеть более представительно.

— Ты не сможешь добиться всего только за счет представительного вида, Астор.

— Я знаю, — сказала она. — Но я могу получить остальное благодаря силе, интеллекту или сексуальности.

— Сексуальности? — спросил Валиант. — Поэтому ты так виляешь крупом?

— Да, — ответила Астор. — Ты будешь поражен тем, как легко заставить пони делать то, что ты хочешь, когда их единственная цель — затащить тебя в постель.
"Поймай намек", — подумала Астор.

— Ты провел нас мимо стражника, потому что он думал, что ты рыцарь-командующий Ордена Естественного Порядка.

— Я и есть рыцарь-командующий Ордена Естественного Порядка.

— Неважно, — сказала Астор. — Положение — это не что-то реальное, скорее вымысел. Правила фехтомагии, которые были выбраны, казалось бы, произвольным образом, заставляют пони смотреть на тебя с уважением только из-за цвета твоей мантии.

— На что ты намекаешь? — спросил Валиант.

— Я — сильнейший единорог среди живущих, а у меня всё еще нет звания. Из-за этого во многих отношениях я бессильна. Компромисс – майор, и его мнимое положение дает ему вполне реальный запас влияния. Но он доказал, что не может больше его использовать, поэтому я собираюсь забрать его.

— А потом ты собираешься завоевать Предел Вечнодикого леса?

— Да, — кивнула Астор. — Если отдельно взятый пони может влиять на других одеваясь и говоря определенным образом, то почему это не сработает с армией? Где одеяние, которое заставит наших врагов передумать? Где тот титул, что поставит их на колени без кровопролития? Я предполагаю, что армия мало чем отличается от пони.

— Звучит как цитата из книги.

Астор проигнорировала его.

Внутреннее кольцо лагеря Компромисса было возведено вокруг руин древнего города, который, по-видимому, был сожжен дотла Фиркраагом в один из его наиболее активных годов. От былого величия осталось лишь скопление едва пригодных к жизни каменных развалин, служивших жилищем для командующих армией.

Строение в центре, чьи скудные остатки некогда были башней, стало командным центром, где Мэйжор Компромисс проводил собрания. До тех пор, пока они продолжались, никому не было позволено входить или выходить.

Астор распахнула дверь с излишним шумом и магической вспышкой. Внутри, вокруг большого круглого стола стояли свыше дюжины пони. В центре находился Мэйжор Компромисс, стареющий единорог с зеленой шкурой и голубой гривой.

— Мэйжор Компромисс, — выкрикнула Астор, когда каждая пара глаз в комнате обратилась к ней. — Ваш отказ посоветоваться со мной, прежде чем принять решение об отступлении, был столь же опрометчивым, как и само это решение. Селестия будет очень недовольна.

Зарекомендуй себя как властную и авторитетную личность и позволь несоответствию между тем, как ты выглядишь, и тем, как действуешь, заинтриговать их.

— Корускар, — проворчал Компромисс. — Я уже говорил, что мне некогда учить кобылок тонкостям военного искусства. Убирайся отсюда, пока я не подвесил тебя за уши.

Действенный контрудар; он выставил тебя малолеткой, игнорируя твое притязание на власть. Если бы только он оспорил его. Ах, ладно, делать нечего, кроме как выставить жеребенком и его, и внедрить ему в сознание мысль о Селестии.

— Вы ведете себя недостойно, Компромисс. Попробуйте причинить мне вред — и я вздерну вас за измену, а потом четвертую за ересь.

Прошло достаточно времени для того, чтобы все они заметили стоящего рядом с тобой фехтомага. Пусть они задумаются, кто эта кобыла, что угрожает майору смертью?

Майор уставился на неё, открыв рот. Астор не винила его: вплоть до этого мгновения она играла роль нетерпеливой ученицы.

— Ты смеешь, — сказал он наконец, — обвинять меня в измене короне?

А сейчас отвечай на их вопрос.

— Я — правое копыто самой Селестии, и я говорю от её лица, — солгала Астор. — Я не обвиняю вас в измене короне. Я признаю вас виновным в ней.

Если тебе повезет, то он станет возражать против измены, а не власти.

— Я не сделал ничего, чтобы предать моего короля и принцессу! Ты несешь чушь, Корускар!

Это было легко. Давай разозлим его.

— Принцесса Селестия приказала вам захватить Предел Вечнодикого Леса. А вы вот-вот отдадите приказ об отступлении.

— Если останемся в Пределе, то мы его потеряем! — Компромисс перешел на крик.

— Отступление гарантирует это! — выпалила Астор. — Или вы забыли об этом, Компромисс?! Должна ли я напомнить вам, что если ты отступаешь, это означает, что ты проигрываешь!

Конечно, если в итоге ты не выигрываешь. Но мы не станем его в это посвящать.

Лицо майора побагровело.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — рявкнул он. — Я ветеран войны с десятилетним стажем! Под моим командованием были одержаны решающие победы в Скокграде и Средландии!

Унизь его.

— Ни одна из которых, насколько я припоминаю, не была одержана путем отступления.

— Тварь, — выплюнул майор.

Настало время для самого мощного оружия из всех: наглой лжи.

— Принцесса Селестия подозревала вас в некомпетентности, — сказала Астор. — Но даже она не думала, что всё будет настолько плохо. Четыре поражения за два месяца. Три деревни оставлены принцессе Луне. Ваш провал непростителен, и с целью убедиться в том, что вы не будете в дальнейшем помехой целям короны, должны быть предприняты радикальные действия.

— У тебя нет власти, — сказал Компромисс, кипя от гнева.

— Напротив, — сказала Астор. — Это у вас нет власти. Я лишаю вас звания и его привилегий. Вам надлежит немедленно вернуться в столицу. А если вы не подчинитесь этому приказу, я обрушу на вас гнев принцессы Селестии.
"Пожалуйста, — подумала Астор. — О, Селестия, пожалуйста!" Её мысли переместилась к тяжелым бусинам ожерелья. Их было ровно двадцать.

Мэйжор Компромисс сформировал свой клинок.

— С удовольствием посмотрю, как ты попытаешься это сделать, высокородная стерва!

Воздух хлопнул вокруг телепортировавшейся Астор, когда она появилась всего лишь в считанных сантиметрах от майора. Он открыл рот, но единственным звуком, раздавшимся прежде чем его глаза остекленели, было тихое бульканье. Он распался на три аккуратно нарезанных части, и поток крови устремился к копытам Астор, как только останки ударились о пол с сочным стуком.
"Я выросла в сиротском приюте, Мэйжор", — подумала Астор.

Её клинок, Сангрофил, завис в воздухе. Астор нанесла удар по направлению к себе, и в итоге она вся была в крови. Когда теплые капли побежали по лицу, щекоча ей щёки, она поежилась от удовольствия. Пони, собравшиеся вокруг стола, неподвижно рассматривали её, не шевелясь.
"Не вся власть является мнимой", — подумала она.

— Я собираюсь рассказать вам о том, чего именно я хочу, — сказала Астор своим новым подчиненным. — А вы сделаете так, чтобы это произошло. Именно благодаря этому методу мы завоюем Предел Вечнодикого леса. Если раньше вы такого не делали, то теперь будете. Но пожалуйста, не стесняйтесь оставлять предложения — мои двери всегда открыты.

Пони вокруг стола хранили молчание. Астор чувствовала, что кровь Компромисса собралась в лужу у её копыт. Она облизнула губы.

— Пегасы приступят к расчистке погодной зоны над лагерем размером в три раза больше, чем это необходимо. Единороги будут зажигать по ночам втрое больше походных костров, чем обычно. Земные пони будут устанавливать все палатки, которыми мы располагаем, а не только те, которые нам нужны, и будут расставлять их так, чтобы они заполнили новую площадь.

Никто не проронил ни слова, поэтому Астор продолжила.

— Они приступят к этому, а мы выдвинемся по направлению Хомутдола, словно для того, чтобы атаковать Уздбург.

Находившийся ближе всех офицер проглотил наживку:

— Уздбург кажется…

— Легкой мишенью, да, — сказала Астор. — Враг хочет, чтобы мы вступили там в бой, и таким образом они атакуют нас во фланг с юга при помощи передового отряда. Действительно, элементарно. Но мы не собираемся атаковать Уздбург, мы просто сделаем вид, что атакуем. И наши враги не решатся атаковать нас, когда их разведка доложит о том, что у их порога разбила лагерь армия, количеством в три раза превосходящая свои прежние размеры. Они решат, что мы получили подкрепление из столицы, а затем будут ждать, пока мы вступим в бой. Но мы не станем этого делать. Двигаясь на позиции для нападения с юга, они оставят большую часть Предела под ослабленной охраной. И тогда мы отправим двести наших лучших единорогов и пегасов-перевозчиков, чтобы пересечь реку. Они будут действовать группами по двадцать и, начиная с севера, выжгут и опустошат каждый клочок плодородной земли Предела.

— Вы это серьезно? — воскликнул кто-то.

— Более чем. Враг показал, что они привязаны к Пределу, и они лучше разделят свой личный состав, чтобы бороться с нашими партизанами, чем перейдут в отрытое наступление, особенно думая, что наше число увеличилось втрое. Они, однако, потерпят неудачу, и каждый годный в пищу кусок отсюда и до границ Предела будет уничтожен в течение двух месяцев.

Луна контролирует небесный город Камулон. Это означает, что они могли бы заново засеять землю при помощи земных пони. В связи с этим мы также возведем на реке плотину.

— Вы собираетесь превратить Предел в пустошь, — ужаснулся офицер.

— Верно. В течение последующих четырех месяцев враг будет страдать от голода, дезертирства и низкого морального духа. Мы убедим их в том, что располагаем здесь крепким плацдармом, в то же время вынуждая их рассредоточивать свои войска. Имея в тылу линии снабжения, мы будем относительно свободны.

— Это жестоко, — сказал тот же офицер. — Пони так не воюют.

— Именно, — сказала Астор. — Они не будут этого ожидать, и не будут знать, как реагировать на это. Они всё ещё контролируют Предел, и у них всё ещё большая по размерам армия, так что стандартная практика диктует им ждать наших действий. Но мы не будем действовать. Мы возьмем их измором, а затем нанесем удар, когда они побредут назад на более безопасную территорию.

— Если они подумают, что мы получили подкрепление, — сказал он, — они решат, что мастер-генерал сильно заинтересована в Пределе. Они могут также стянуть силы.

— Они не смогут прокормить армию на выжженной земле, — парировала Астор.

— Я имею в виду не солдат, — продолжал офицер. — Что мы будем делать, если в сражение вступит принцесса Луна?

Другой пони невесело рассмеялся.

— То, что делает любая армия, когда в сражение вступает Губитель, — сказал он. — Умирать.

— Я убью её, — сказала Астор.

Офицер прервался, чтобы посмотреть на неё.

 — Вы же не всерьез?

— Я могу взять верх над принцессой Селестией в поединке, — сказала Астор. — Моя главная цель в этой войне — убить её сестру. Если Луна вступит в сражение, — Астор посмотрела вниз, на лужу крови, в которой всё ещё стояла. Ей хотелось больше. — Она умрет.

---

Не первый раз за свою бесконечную жизнь Селестия была раздосадована силой Титана. Это было просто несправедливо. И так было всегда.

Титан ударил её окутанным силовым полем копытом, по телу принцессы пробежала раскалывающая кости волна, и Селестию отбросило, как сломанную игрушку. Ещё до того, как рухнуть на землю, Селестия заблокировала три очередных выпада Сингулярности. Она повернулась к Титану лицом, приготовившись к очередной атаке, но король подался назад, встав в паре десятков метров от неё.

— Не моя дочь, — сказал он. Селестия не была уверена в том, обращался ли он к ней или к Терре. На какое-то мгновение она забеспокоилась, что к обеим — если бы Титан когда-нибудь научился делать больше одной вещи одновременно, род пони оказался бы в большой опасности.

Сингулярность разъединилась и устремилась к ней двадцатью с лишним частичками абсолютной тьмы. Селестия не успела ответить. Каждый из ровных и поглощающих свет фрагментов клинка её отца превратился в конфетти задолго до того, как достиг цели. Цветная бумага кружилась и танцевала в воздухе между ними, напоминая стаю бабочек.

— Порой я задаюсь вопросом, — сказал Дискорд, появляясь между ними. — Не другое ли у вас, пони, значение слова "веселье". Зачем бы ещё вам творить всё это… — он указал широким жестом на Селестию, Терру и пылающий лес, — если вам это не нравится. Зачем вообще делать что-то, если это не весело?

Селестия подавила желание испустить разочарованный вздох.

— Ты должен был убить его, — сказала она Дискорду. Она не знала, как выглядела битва между Титаном и Дискордом, хотя ей было более чем любопытно. В прошлом никакая магия, использованная Селестией, не могла даже помешать Дискорду, не говоря уже о том, чтобы обратить его в бегство.

Титан молчал. Терра пыталась встать на копыта.

— Не выйдет, — сказал Дискорд, внезапно оказываясь позади Селестии.

— Нет, — прошептала она. — Ты должен.

— Я дам тебе три дня, — сказал Дискорд. — Три дня без Титана, чтобы Твайлайт и её друзья приготовились.

— Элементы не сработают, — сказала Селестия, вспоминая тусклые черные кристаллы, прикрепленные к броне пяти пони.

Дискорд усмехнулся.

— Это потому, что Твайлайт применяла их непроизвольно, — сказал он. — А ей требуется использовать их осознанно.

— Не играй со мной, Дискорд!

— Почему нет? — сказал Дискорд. — Разве не этим ты сейчас занимаешься? Не играешь свою маленькую партию? Ничто в твоей игре не могло победить Титана. Никогда не могло. Но я попытаюсь, — прошептал он. — Только ради тебя.

— Сволочь, — прошипела Селестия. — Ты никогда не хотел, чтобы мы победили.

— Поверь мне, Селестия, — сказал Дискорд, выходя из-за неё, чтобы лицом к лицу встретиться с Титаном, — так будет намного интереснее. Хе-хей! — крикнул Дискорд Титану.

Титан спокойно смотрел на Дискорда.

— Кстати, Порядок, — сказал Дискорд, когда в его лапе из ниоткуда появилось яблоко. — Почему ты уверен в том, что это яблоко упадет, когда я его отпущу? — Титан продолжал хранить молчание. — Потому что всякий раз, когда яблоко отпускали в воздухе, оно падало. Но почему ты считаешь, что яблоко будет вести себя так же, как раньше?

Дискорд откусил кусочек яблока, шагая по направлению к королю.

— Потому что так функционирует мир, — сказал драконикус. — Таков порядок. Одни и те же ситуации порождают одни и те же исходы. Мир ведет себя точно так же, как вел себя в прошлом. Но почему ты веришь в это? Похоже, лишь потому, — сказал он, ухмыляясь, — что так было раньше!

Дискорд остановился неподалеку от Титана.

— Мир будет предсказуемым, потому он всегда был предсказуем. Но, видишь ли, порочный круг делает это недействительным. Смотри.

Он позволил яблоку выпасть из его лапы. Оно, как он и сказал, пролетело по воздуху и упало на землю. Но, приземлившись, оно превратилось в отрезанную голову единорога. Взрослого жеребца с красной гривой и белой шерстью. Титан закрыл глаза.

— Порядок не свойственен нашему миру. "Естественный порядок" – это оксюморон. Единственная истина заключается в том, что никакого порядка нет. Единственная естественная вещь — это хаос. — Он подошел на шаг ближе к Титану и наклонился. — Прекрати нарушать мои правила, Порядок.

— Не называй меня Порядком, Дискорд, — произнёс Титан. — Ты думаешь, что можешь причинить мне боль и поддеть меня, используя моего мертвого сына. Но это не так. Ты считаешь, что можешь отвоевать у меня этот мир. Но и это не так. Несмотря на все утверждения о том, что ты и есть воплощение хаоса, ты всегда был совершенно предсказуем, мой враг. И твоя величайшая слабость заключается в том, что ты никогда не меняешься. — Он открыл глаза. — Меня не сдерживает тот же недостаток. Я больше не Порядок.

— Меня зовут Титан, — сказал он, когда Сингулярность возникла перед ним. — И тебе не следовало ронять яблоко.

---

— Хорошие новости, — сказала Астор, входя в комнаты Валианта. — Теперь я выше тебя по званию. Лейтенант Корускар.

Валиант сидел в центре комнаты, затачивая фрагмент своего клинка.

— Ты не выше меня по званию, — сказал он, не отрывая взгляда от серебряного фрагмента. — Я рыцарь, а ты солдат. Абсолютно разные системы рангов.

— Зато, — сказала Астор, — я теперь официально стала правым копытом самой Селестии.

— Принцессы…

Астор помахала копытом.

— Неважно. Всё равно она для меня теперь мастер-генерал принцесса Селестия.

— И ты на самом деле так её называешь? — спросил Валиант.

— При всех — да. Селестия терпит многое с моей стороны, но подрыв её авторитета на публике к этому не относится. Я ведь верный маленький монстр.

Не поднимая глаз, Валиант заменил один сегмент клинка на другой.

— Ты слышала об этом? — спросил он.

— Астор Корускар! — выкрикнула она. — Маленький монстр Селестии. По-моему, для прозвища, которое дают тебе враги, оно весьма недурно.

— Не согласен, — сказал Валиант. — Но, кажется, тебя это не заботит. Я полагаю, наше пребывание в столице почти завершилось?

— После моего триумфа в Пределе я получаю собственную армию для захвата севера. Как называется тот большой участок земли к северу от Предела Вечнодикого Леса?

— Сердце, — ответил Валиант. — Мы подберемся ближе к Фиркраагу. И его брату, Эксакктусу.

— И почему я должна об этом волноваться?

— Потому они два сильнейших в мире дракона, к тому же ещё и братья. Каждый из них может превратить твою армию в пепел, Астор. И они держатся подальше от территорий друг друга, что уже говорит о самых дружественных отношениях между двумя драконами, о каких мне известно. В последний раз Фиркраага видели месяц назад, когда мы уходили из Предела. Он сравнял с землей целую деревню с населением почти в тысячу пони.

— Я не рыцарь, Валиант. Меня не волнуют драконы.

— Да? — сказал Валиант. — В последний раз Луну видели лишь тогда, когда она загоняла Эксакктуса обратно в его логово. В конце концов, её прозвище — Губитель.

Астор нахмурилась.

— Я всегда думала, что это просто метод запугивания.

Валиант покачал головой.

— Даже среди рыцарей Титана Луна — живая легенда. Пока Селестия играет в шахматы, Луна убивает драконов. И всё же она до сих пор не смогла убить ни Эксакктуса, ни Фиркраага.

— Значит, Луна может до сих пор находиться в Сердце, — сказала Астор. Убийство сестры Селестии станет для единорожки завершением войны. Она осуществит свою цель. Селестия будет гордиться ею.

— Возможно, — сказал Валиант, — но любой из драконов может очень сильно осложнить тебе жизнь. Они с куда большим удовольствием выберут мишенью нас вместо Луны, ведь они знают, что она представляет реальную угрозу.

— Если так, — сказала Астор, — тогда мы убьем их. Всё просто.

— Едва ли, — сказал Валиант. — Хотя говорят, что на драгоценности Фиркраага можно купить королевство, и что среди них есть чистейшая грозовая платина, какая только известна роду пони. Если кто-то сделает себе клинок из этого металла, то он не будет знать себе равных.

— Деньги и власть, — сказала Астор. — Никогда не думала, что ты такой, Валиант. Разве не ты вечно говоришь о том, чтобы сделать мир лучше?

Валиант засмеялся.

— Единственная причина, по которой я кажусь таким хорошим, заключается в том, что всякий раз, когда ты меня видишь, я нахожусь рядом с тобой, Астор. Кстати, мне нравится твоя униформа.

— Правда? — сказала Астор, взглянув на свой застегнутый на все пуговицы белоснежный мундир и плащ. — Думаю, золотой отделки могло бы быть чуть больше. По крайней мере, я не должна носить дурацкую шляпу.

— Как насчет нормальной шляпы? — спросил он. — Возможно, двууголки или адмиралки с золотой отделкой по краю. Разумеется, тебе придется перекрасить шкурку в белый, хотя в таком случае мы подходили бы…

Астор смерила его ледяным взглядом.

— Э, — сказал Валиант. — Может быть, мы пробыли в столице чересчур долго. Наверное, будет лучше, если мы отправимся прямиком на войну.

---

Капитан Меркурий приземлился перед Астор и произнес напряженным от страха голосом:

— На нас напали.

Астор посмотрела на капитана. Его крылья с боков и живот испещряли многочисленные царапины и порезы, некоторые из которых всё ещё кровоточили. Грива пегаса пребывала в беспорядке, но это не было чем-то необычным для командира крыла: они жили в воздухе, в конце концов.

— Где твоё крыло? — спросила Астор.

— Все мертвы, — сказал он, вздрогнув. — Три пегаса. Их лидер…

— Кобыла? Белая с красно-голубой гривой?

Меркурий кивнул.

— Понимаю, — сказала Астор. — Аркболт — величайшая из воздушных асов Луны, и она правда доставляет много неприятностей. Я предполагаю, что они наступают с севера?

— И с запада, — подтвердил Меркурий. — По меньшей мере шесть тысяч. Должно быть, они каким-то образом прорвались через Предел.

— Несомненно, — сказала Астор. — Твои раны смертельны?

— Нет, мэм. Я всё ещё могу сражаться.

— В таком случае облети лагеря. Скажи пони, чтобы они готовились к битве и ожидали приказов от своих командиров.

Меркурий опешил.

— Мэм?

— Ты слышал меня, капитан. Если кто-то из моих солдат испытывает такие же сомнения, то напомни им, что я никогда не проигрывала сражений. Действуй так, словно это всё — часть моего плана.

— А это она? Я имею в виду, часть плана, мэм?

— Нет, — сказала Астор. — Это будет бойня. Но мы победим, — добавила она, увидев выражение его лица. — А теперь лети.

Она зачерпнула магию и телепортировалась прочь.

Астор появилась в центре своей штабной палатки и с удовлетворением заметила, что здесь присутствовали почти все офицеры.

— Судя по выражению ваших лиц, я не ошибусь, если скажу, что вы уже знаете о нападении, — сказала она. — По всей видимости, Луна решила, что может застать нас врасплох. И она оказалась права.

Единорожка взглянула на присутствующих. Астор лично отбирала членов своего военного совета, основываясь на их компетентности.

— И поэтому выживание каждого пони в этом помещении, как и военная кампания Селестии в Сердце, зависит от вашей способности понять то, что я сейчас скажу. Ясно?

Получив персональный кивок от каждого из своих командиров, Астор начала раздавать приказы. Этот батальон пожертвует собой, чтобы рассредоточить войско Луны, другой разобьет второй и третий ряды, чтобы приблизиться и атаковать с флангов. Этому батальону нужно будет сражаться на марше, тому потребуется построиться фалангой. Они были в меньшинстве и их застали врасплох. Но Астор требовала от своих солдат больше, чем кто-либо из командиров Королевской Армии, да и в целом они были лучше обучены.

Она никогда не проигрывала сражений. Она никогда не отступала. Она прекрасно осознавала, что если выиграет эту битву, силы Луны будут рассеяны и расколоты, и весь Предел останется за Астор. Она была маленьким монстром Селестии и не собиралась разочаровывать свою принцессу.

Это было короткое совещание. Закончив его, Астор телепортировалась в свои покои, где хранила оружие. Несмотря на то, что Сангрофил она всегда держала при себе, у неё хватало и других орудий убийства. Четыре металлических диска, заостренных и зачарованных для дополнительной маневренности. Два выдвижных накопытных ножа в зачарованных ножнах, раскаляющих клинки, чтобы отбить врагам охоту идти в ближний бой. Две дюжины покрытых ядом игл с быстродействующим транквилизатором, чтобы сбивать пегасов с неба.

Астор уже привыкла управляться со сложным комплексом ремней, крепящим сбрую для всего арсенала под униформой. Не прошло и минуты, как единорожка была в полной боевой готовности.

Валиант ворвался в дверь как раз перед тем, как она собралась телепортироваться на поле боя. Он задыхался, его взгляд дико метался.

— Астор, — выдохнул он.

— А, — сказала она. — Рада, что ты здесь. Ты можешь пойти со мной: я собираюсь деморализовать целый батальон. И знаешь, я никогда не видела тебя в бою, кроме как на тренировке, как это ни странно.

— Нет, — сказал Валиант. — Астор, ты должна развернуть армию. Мы должны идти на юг, сейчас же.

Астор посмотрела на него.

— Объясни, — прошептала она.

— Это Фиркрааг, — сказал он. — Он покинул Предел и быстро летит по направлению к Седлбургу.

На какой-то момент Астор растерялась. Однако до неё быстро дошло, что пытался сказать Валиант.

— Валиант, — сказала она. — Если мы отступим сейчас, Луна сможет полностью выбить нас из Сердца. А Седлбург она возьмёт в любом случае.

— И? — спросил Валиант.

— И нашим врагам будет меньше проку от горстки пепла, чем от функционирующего шахтерского городка.

Валиант смотрел на неё, пятясь.

— Ты не можешь всерьёз так говорить, — прошептал он. — Это не засеянное поле, Астор, это деревня, населенная пони.

— Население Седлбурга насчитывает две тысячи четыреста восемьдесят три жителя. Атакующее войско Луны — по меньшей мере шесть тысяч солдат.

— Нет… — сказал Валиант, тряся головой.

— Я могу математически доказать, что принимаю правильное решение, Валиант.

— Пони для тебя — всего лишь цифры? Одна погибшая деревня — просто статистика?

— Знаешь ли ты, — сказала Астор, — что будет означать победа в этой битве? Луна потеряет Сердце. Территория Титана будет в два раза превосходить земли Терры. И это сделаю я. Селестия…

— Селестия? Вот из-за чего это всё?

— Всё из-за этого, Валиант. Она создала меня!

Мускулы на шее Валианта взбугрились.

— Она презирает тебя! — выкрикнул он.

Астор отпрянула.

— Ч-ч-что? — сказала она, ненавидя саму себя за то, что запинается.

— Я говорил с ней неделю назад, Астор. Она в Сердце.

— Она не там, — сказала Астор, тряся головой. — Я бы знала.

— Принцесса Селестия ненавидит эту войну, Астор. Она ненавидит убивать пони. Я даже не думаю, что она хочет, чтобы Луна умерла. Ты выполняешь работу, которую она не хочет делать, и это она тоже ненавидит. Ей не нужен маленький монстр, Астор. Ей нужна сестра.

— Лжец, — прошептала Астор. — Ты хочешь победить Фиркраага. Ты просто хочешь убить дракона, спасти деревню и раздобыть волшебный меч. И ради этого ты отнимаешь у меня мой звездный час.

— Думаешь, все из-за этого? Две тысячи пони, и ты думаешь, что я хочу меч?

— Эта деревня погибнет, Валиант. И ты ничего не можешь с этим поделать. Прочь с моей дороги.

Валиант смотрел на неё.

— Ты не можешь этого сделать, Астор. Ты не божество. Ты – семнадцатилетняя кобылка из сиротского приюта с…

— Прочь с моей дороги! — Астор нанесла ему сокрушительный удар телекинезом. Его отбросило к стене, и он сполз на пол. Астор двинулась к двери.

— Монстр, — сказал Валиант, кашляя. — Ты. Маленький. Монстр.

Астор остановилась, но не обернулась.

— Я удивлена, что тебе потребовалось так много времени, Валиант, чтобы понять то, что уже знает весь мир.

---

Астор обладала разрушительным могуществом.

Когда она выдернула накопытный нож из шеи земного пони, сухожилия лопнули, и ей в лицо брызнула кровь. Она развернулась и снесла голову другого врага с плеч Сангрофилом, предавшись трепету смертельной схватки. Её диски разлетелись, тихо звеня от магической энергии, разрезая на куски всё больше пони.

Астор снова устремилась в гущу боя, разъединяя Сангрофил и запуская его фрагменты в трех солдат. Она рванула частицы вверх, и каждый фрагмент вырвался из темени врагов в миниатюрном фонтане крови. Её атаковал пегас, но Астор заблокировала его переднюю ногу при помощи накопытного ножа. Он закричал, когда его плоть зашипела при соприкосновении с раскаленным металлом. И завопил ещё громче, когда Астор вогнала второе лезвие ему в желудок и провернула.

Ближайший пони начал раздавать приказы. Астор желала хаоса. Она телепортировалась к нему в брюшную полость. Он не издал ни звука, когда ему разорвало жизненно важные органы, а при возникновении Астор ошметки пони эффектно разлетелись на его солдат. Без колебаний она направила в изумленных врагов двадцать фрагментов клинка. Каждый из них взорвался, унося с собой жизни десяток солдат. Враги начали нарушать построение и бежать. Астор оказалась права — это не были обученные солдаты. Это были ополченцы.

Она не остановилась. Отступающее войско было уже не жильцами, и Астор не страшилась получить недостаток во врагах в ближайшем будущем.

Её второе сознание улавливало любую приближающуюся атаку. А первое занималось тем, чтобы убивать врагов так быстро, как только возможно. На самом деле это не составляло для неё труда — пони были невероятно хрупкими созданиями. Она могла бы убивать их голыми копытами, но это было попросту слишком медленно. К тому же если враги оставались в целом виде, в этом не было никакого веселья.

Разорванные на части пегасы падали с неба и забрызгивали землю вокруг неё. После того, как её грива и шкура стали скользкими от крови, ей пришлось применить заклинание, удерживающее гриву подальше от глаз. Астор редко доводилось наслаждаться боем так долго.

Каждый пони, умирая, смотрел на неё одним и тем же взглядом. Безусловно, это был страх, но он приобретал множество разных форм. Это не было страхом перед более крупным и могущественным пони — Астор прекрасно знала этот страх. Сейчас же он больше походил на страх перед ураганом или землетрясением. Так, по представлению Астор, смотрели на Фиркраага деревенские жители, когда тот являлся, чтобы их сожрать. Это был страх перед монстром.

Астор упивалась кровопролитием. Она позабыла как о Валианте, так и о том, что он сказал о Селестии. Она перестала беспокоиться о победе и даже о своих собственных войсках. Они были натренированы работать сообща, как единое целое. Они выполнят свою задачу.

В схватке её чувства обострялись, и Астор знала, что прошел почти час к тому времени, когда она впервые почувствовала усталость. Как ни странно, ни боль в мышцах, ни даже напряжение в сознаниях не говорили ей о том, что её силы убывали. Она и не заметила бы этого, если бы не начала становиться медлительной. На сей раз фрагмент вражеского клинка порезал ей плечо.

Она вознаградила нападавшего тем, что аккуратно нарезала его по крайней мере на семь частей, окрасив окружавший мир в багровые тона. Затем Астор набросила сеть из магических цепей на вражеского магически одаренного единорога, телепортировалась ему за спину и вонзила в него два накопытных ножа. Его хрящи шипели и лопались вокруг раскаленного металла, пока она не сбросила своего противника на землю. В её сторону полетело копьё, но единорожка при помощи магии отправила его обратно, пронзив ключицу и бок пегаса.

Она почувствовала шершавую, сухую боль в горле и осознала, что в течение последних двадцати минут выкрикивала слово "умри".

Астор убивала снова и снова, карая своих врагов за то, что они осмелились воевать против единственного истинного мастера войны. Но на место каждого пони, которого она убивала, вставал другой. Единорожка почувствовала, что с каждым убийством устает всё больше. Но она не могла остановиться: её стратегия базировалась на том, чтобы погасить слабое наступление на этом участке армии Луны. С каждым солдатом, которого она не убила или не обратила в паническое бегство, должны были иметь дело её собственные войска.

Противники заметили, что она замедлилась, и смогли нанести ей несколько незначительных ран. Это обнадежило их, и они усилили атаку. Начав уделять гораздо больше времени и усилий самозащите, чем совершению убийств, Астор обнаружила, что окружена. У неё мелькнула мысль о том, что она погибнет. Это казалось такой нелепой идеей. Она не могла умереть. Не она. Не от копыт пони.

Прибытие Селестии не могло оказаться более своевременным. Её выход не был величественным или эффектным; она просто приземлилась рядом с Астор и пророкотала своим божественным голосом: "Огонь".

Астор призвала адское пламя. Селестия призвала солнечное пламя. Вместе они за считанные секунды очистили площадь вокруг себя. При виде Селестии враги начали спасаться бегством.

— Ты забралась слишком глубоко в ряды врага, Астор Корускар. Это рискованно даже для тебя.

— Я сочла это необходимым, принцесса, — сказала Астор. — Если войскам Луны не удастся прорваться через мой левый фланг, она потеряет большую часть своего преимущества.

Она внимательно смотрела на принцессу, пытаясь засечь любой намек на гордость или злость, но в случае с Селестией всегда было трудно сказать наверняка.

— Ты покинула свои войска, — сказала Селестия.

— Я считаю их достаточно компетентными для принятия решений в мое отсутствие. Моей значимостью на поле битвы нельзя пренебрегать.

Несомненно, Селестия знала, что это было правдой — она должна была заметить тела.

Селестия наклонила голову.

— Ты в порядке, Астор? Ты вся в крови.

Вопрос застал Астор врасплох. До этого Селестия никогда не спрашивала, все ли с ней в порядке.

— Да, — улыбаясь, ответила Астор. — Да, я в порядке.

Вся в крови. Она теплыми ручьями стекала по лицу единорожки и пропитывала гриву.

— А теперь продолжим работу? — она указала Сангрофилом на убегающих солдат.

— Разумеется, — сказала Селестия.

Раньше Астор ни разу не сражалась бок о бок с принцессой, и сейчас у неё был шанс продемонстрировать Селестии, как много она узнала. Какой ценной пони она стала.

Астор, вдохновленная присутствием Селестии, атаковала первой. Она порубила нескольких пони на части прежде, чем Селестия догнала её, затем метнула диски в толпу, чтобы пролить больше крови. Теперь Селестия увидит, на что она была способна. И Астор об этом позаботится.

Убивать было для них так естественно, что Астор с трудом могла поверить, что они ни разу до этого не сражались вместе. Селестия притягивала к себе внимание вражеских солдат божественным ликом. Она парировала или открыто игнорировала их атаки, не сбавляя скорости. Астор мелькала тут и там в их рядах, убивая врагов пачками, прежде чем кто-нибудь замечал её присутствие.

Вместе они были несокрушимы. Астор хотелось бы, чтобы это длилось как можно дольше, но, к сожалению, почти через четверть часа их настигли собственные войска.

— Мы победили, — сказала Астор сквозь неровные вдохи. Её лицо исказила неровная ухмылка. — Я положила их сотнями.

Селестия посмотрела на поле вокруг себя, усеянное трупами.

— Да, — сказала она. — Это так. Ты сделала именно то, чему я тебя учила.

— Принцесса? — спросила Астор. — Что-то не так?

Селестия отвела взгляд.

— Приведи себя в порядок, Астор Корускар.

С этими словами она расправила крылья и взлетела.

---

Астор вихрем влетела в покои Селестии, захлопнув за собой дверь при помощи магии.

— Вы должны были… — она застыла. Возвышаясь над Селестией, в паре метров от Астор находился король.

Одна лишь сила притяжения не смогла бы так быстро поставить её на колени.

— Ваше Величество, — сказала она. Она повернулась к Селестии. — Пожалуйста, принцесса, простите мою бестактность. Я подумала, что в ваши покои вторгся один из моих подчиненных.

Король Титан обратил свой взор на неё, и Астор впервые за всю свою жизнь хорошо рассмотрела властителя мира. Радужная оболочка его глаз светилась внутренним белым светом. Грива состояла из туманного белого эфира, который простирался вниз вдоль шеи и вокруг кончиков крыльев.

Когда он посмотрел на неё, Астор ощутила необъяснимый страх. Страх не перед пони или чудовищем, а перед чем-то чуждым. Это был страх неизбежности смерти и бездонной темноты глубочайшего океана. Астор только что совершила важнейшее в своей жизни достижение, а Титан в мгновение ока заставил её почувствовать себя ничтожеством.

Она не знала, как такое возможно — у неё была защита от мысленной магии. И также она удивлялась, что не смогла почувствовать Титана, прежде чем войти в помещение. Присутствие его силы невозможно было не обнаружить на расстоянии нескольких километров.

Сейчас над ней нависла реальная опасность. Насколько она слышала, король Титан, не думая дважды, казнил бы её за простое нарушение поведения. И ничто бы ему не помешало. И хотя Астор могла убивать пони сотнями, Титан смог бы уничтожать их целыми городами за раз.

— Повторись, пони, — сказал Титан. Астор съежилась. Селестия редко использовала свой голос на полную мощность, но даже тогда он звучал почти музыкально. Голос же Титана вызывал такое чувство, словно её сознание перетирали жерновами.

— Я… — начала Астор. — Принцесса Селестия отсутствовала на совете, поэтому я послала гонца, чтобы просить её о присутствии. Я предположила, что он без разрешения вошел в покои её высочества. Он уже однажды поступил так в прошлом.

— Интересно, — сказал Титан. — Мы не можем сказать, честна ли ты. Где ты нашла её, Селестия?

— Приют для сирот, — ответила Селестия. — Мы ничего не знаем о её происхождении. Оно было признано… несущественным.

Титан слегка склонил голову на бок, глядя на Астор.

— Сними магический захват с тела, пони.

Астор колебалась. Если Титан хотел убить её, ему не понадобилась бы магия. Кроме того, единороги никогда не оставляли себя беззащитными от чужого телекинеза. Это было врожденным навыком; снять захват было бы всё равно, что остановить собственное сердцебиение. Она сделала то, что было сказано.

В тот же миг Астор окутал телекинез короля. Он поднял её в воздух, на уровень своих глаз, и начал медленно поворачивать, рассматривая.

— Скажи нам, пони, — произнёс Титан. — Кем были твои родители?

— Я не знаю, ваше величество, — сказала Астор, вися вверх ногами. — Они были убиты в начале войны.

— Твое имя?

— Астор Корускар, Ваше Величество.

— Корускар, — молвил Титан. — Оставили ли родители тебе что-нибудь?

Астор быстренько вспомнила горящую погремушку Кларион Колла, утраченную много лет назад.

— Нет, — сказала она. — Ничего.

— Безусловно, — сказал Титан. Астор почувствовала, как по её телу прошла волна магии. — В тебе есть след божественной силы, Астор Корускар. Ты не простой единорог. — Он бесцеремонно уронил её на пол, и Астор невольно заворчала.

Титан повернулся к Селестии.

— Раздобудь одаренного жеребца, чтобы он оплодотворил её в течение сезона. Доставь младенца нам, когда тот родится. Помимо этого ей запрещено иметь детей. Отыщи всех её живых родственников, стерилизуй или убей их. Мы выразились понятно?

Селестия немедленно кинула.

— Да, мой король.

— И казни пони, который в прошлом входил в твои покои.

Рог Титана засветился, и потолок распался на сотни кирпичей, которые разошлись в стороны и повисли в воздухе. Он удалился, взлетев в небеса и запечатав за собой пролом.

— Я не понимаю, — прошептала Астор, поднимаясь с пола.

— Он и Терра играют в игру, которая вне твоего или моего понимания, Астор.

— Но жеребенок? — спросила Астор. — Зачем?

— Я не знаю, Астор. Но нам нужно убедить его в том, что ты мертва. Мы разыграем твою смерть в битве, и ты оставишь армию и спрячешься.

— Нет, — сказала Астор.

— Что?

— Нет, — повторила Астор. — Я сделаю то, что он просит.

Селестия посмотрела на неё с ужасом.

— Ты отдашь ему своё новорожденное дитя?

— Да, — сказала Астор. — Мое место здесь, с армией.

— Нет, Астор, — сказала Селестия. — Это будет чудовищно.

— А я и есть ваше маленькое чудовище! — крикнула Астор. — Я не хочу детей. Я хочу быть рядом с вами!

— Я знаю, чего ты хочешь! — выкрикнула Селестия. — Ты думаешь, я этого не поощряла? Ты думаешь, я не использовала тебя? Я бессмертна, Астор! — Селестия опустила голову. — Деревня с двумя тысячами жителей погибла. А сегодня я видела, как ты с ухмылкой разрываешь врагов на части.

Астор отступила на шаг.

— Вы были со мной, — сказала она. — Вы хотели от меня этого.

Селестия закрыла глаза.

— Род пони заслуживает большего, чем то, что я сделала с тобой, Астор. Я превратила тебя в монстра.

— Нет, — сказала Астор, качая головой. — Нет. Я делала все, что вы хотели, и даже больше. Я ваш самый надежный лейтенант! Я должна убить вашу сестру.

— Мне жаль, Астор, — сказала Селестия. — Я не могу выразить тебе, как сожалею о том, что сделала с тобой. Но ты больше не можешь быть моим лейтенантом. Ты должна оставить армию и жить своей жизнью.

— Нет! — выкрикнула Астор. — Это именно то, чего я хочу! Лучше быть монстром, чем пони!

— Мне жаль, Астор. Но ты должна уйти.

— Но вы, — произнесла Астор, её голос надломился. — Вы удочерили меня.

— Я призвала тебя на службу. Мне жаль, Ас…

— Нет! — крикнула Астор. Два лезвия Сангрофила вспыхнули рядом с ней. Не успев сообразить, что делает, она замахнулась ими на Селестию. – Прекратите. Так. Говорить!

Зенит встретился с Сангрофилом, но Селестия уже давно не была соперником для Астор, которая с легкостью сломила защиту принцессы и, прижав богиню к стене, скрестила лезвия на шее Селестии.

— Скажите мне еще раз! — крикнула Астор, ей лицо обжигали слезы. — Что вы бессмертны!

Селестия закрыла глаза.

— Астор…

— Лейтенант, — сказала Астор. — И вы не поступите со мной так. Вы не можете просто взять и забрать всё, чему вы меня научили. Вы не можете просто уничтожить то, чем меня сделали. Я ваш маленький монстр, ваше высочество, и я выиграю эту войну и убью вашу сестру, даже если мне придется утопить род пони в крови. А вы, — сказала она, прижимая лезвия к шее Селестии. — Вы будете править, когда я закончу. Я передам вам мир. И вы, Селестия, будете любить меня.

Астор исчезла.

---

— Ты был прав, — сказала Астор, появившись в покоях Валианта. — Она презирает меня.

Судя по всему, Валиант укладывал вещи. Он встал, едва заметив её.

— Астор? — спросил он. — Ты плачешь?

Астор поняла, что действительно плакала.

— Она не может даже смотреть на меня, — сказала она, отворачиваясь. — Я пыталась убить её.

— Что?!

— Нет, — Астор повернулась обратно к Валианту. — Я не пыталась. — Если бы она пыталась, Селестия была бы мертва. — Но я угрожала ей.

— Не пыталась, — сказал Валиант. Он начал расхаживать по комнате. — Ты должна вернуться. Ты должна принести извинения. Принцесса Селестия милосердна.

— Нет, Валиант. Она хочет, чтобы я скрывалась. Она хочет, чтобы мир позабыл обо мне. Но я не позволю ей. Я не хочу, чтобы меня запомнили как пони, чьим именем назвали шкалу.

— Что же заставило Селестию так сказать?

Астор приложила копыто к виску.

— Она не знает, что делает! — выкрикнула она. — Без меня эта война будет продолжаться десятилетиями! Ты нужен мне, — сказала она Валианту. — Принеси мне список десяти сильнейших в армии жеребцов. Они должны быть единорогами.

— Астор, — сказал Валиант. — О чем ты говоришь?

— Я должна завести ребенка. Мне нужно… — она сглотнула. — Забеременеть. Мой кавалер должен быть единорогом выдающейся силы.

— Ты бросила умирать целую деревню с двумя тысячами пони, — сказал Валиант, — а теперь ты ждешь от меня, что я найду жеребца, чтобы ты могла затащить его в постель? Ты не в себе.

— А что я должна была делать, Валиант? Развернуть целую армию и потерять Сердце, обманув этим ожидания Селестии? Я лейтенант Корускар, Валиант. Или ты думаешь, что какая-то часть моего положения требует ценить жизни пони? Тебя так сильно удивляет, что я — та, кто я есть?

— Я знаю тебя, — сказал он. — И ты — не монстр. Прекрати говорить о детях и иди спать, Астор. И никакого списка я для тебя делать не буду.

— Почему? — спросила Астор. — Ревнуешь?

— Что?

— Да ладно тебе, Валиант. Я знаю, чего ты хочешь. Этого хочет и Селестия: или ты думал, что она приставила тебя ко мне по случайности? Да, Валиант Корускар. От тебя у меня определенно были бы могущественные дети.

Валиант скрипнул зубами.

— Я сильнейший в этой армии жеребец, Астор. Ты это знаешь. Тебе не потребуется список.

— Ты так думаешь? — сказала Астор. — Я ни разу не видела тебя в сражении против настоящего противника, Валиант. Ты хоть когда-нибудь кого-нибудь убил? Всё, что ты всегда делаешь, так это твердишь и твердишь о том, чтобы сделать мир лучше. Но ты никогда этого не сделаешь.

— Я не хочу тебя, — сказал Валиант. — Уже нет.

— С тобой или без тебя, но это произойдет.

— Не делай этого, Астор. Ты поступаешь безрассудно.

— Ты хочешь меня, — сказала Астор. — Ты годами следовал за мной, Валиант. Ты не мир хочешь сделать лучше, а меня. Ты хочешь меня исправить. И это твой шанс. Раз ты рыцарь, то прояви себя — убей кого-нибудь из моих врагов и назови это подвигом. — Астор повернулась к двери. — Ах да, ты же не можешь, — сказала она, уходя. — Ведь я уже убила их всех.

---

Проснувшись на следующее утро, Астор решила, что сошла с ума.

Она всегда была стойким приверженцем логического подхода, но её действия накануне не имели никакого логического объяснения. Она бросила целую деревню сгорать в драконьем огне. С точки зрения тактики это было верное решение. Возложить вину на Селестию тоже было разумно: принцесса никогда не обучала единорожку каким-либо этическим нормам. Приоритетом для принцессы всегда была победа любой ценой.

И все же Астор знала, что на взгляд практически любого пони совершенные ею деяния были злом. Злом, не оправдываемым никакими благими намерениями. Что подумают о ней солдаты, когда узнают о случившемся? А учитывая тяжелые потери, которые они понесли в битве, Астор сомневалась, что надолго останется их любимым командиром.

Селестия презирала её. Селестия, что приютила Астор. Единорожка делала всё, что желала принцесса, но, по-видимому, Селестии больше не нужен был этот полезный инструмент. Астор задавалась вопросом, чего же хотела Селестия, если принцессу не устраивала даже она.

Она пыталась убить свою принцессу, что было полным абсурдом. Но если подумать на свежую голову, это не выглядело таким уж неожиданным. Накануне был напряженный день, Астор просто надломилась.

А сейчас она пыталась собрать детали воедино. Ей нужно будет извиниться как перед Валиантом, так и перед Селестией. Демонстрация смирения почти наверняка вернет их на её сторону, и это будет больше в духе той пони, какой они бы хотели видеть Астор. А значит, они победят. Она решила начать с Валианта. Несомненно, после того, как она высмеяла его, он ушел, чтобы подуться где-то за пределами лагеря.

Она старалась не думать о жеребенке с тех пор, как вылезла из постели. Больше всего её волновало то, что она добровольно хотела отдать дитя Титану. Что подумала бы Астор Корускар из сиротского приюта, увидев, как она так охотно отказывается от жеребенка? Конечно, что она настоящий монстр.

Астор была монстром, и две тысячи мертвых пони Седлбурга служили тому подтверждением. Но без Селестии это всё, что от неё оставалось. Монстр без хозяйки. В чем теперь был смысл?

Её размышления прервал стук в дверь. Взглянув на часы, Астор обнаружила, что проспала два с лишним часа. Но единорожка не беспокоилась — она их заслужила.

— Войдите, — сказала она, распахивая дверь магией.

— Мэм! — сказал гонец, вставая по стойке смирно. — Сэр Валиант вернулся. Он просил вас присутствовать снаружи.

Астор начала одеваться.

— Валиант покидал армию?

Гонец приподнял брови.

— Да, мэм. Он сказал, что выполнял ваши приказы. Мы не подумали задавать вопросы рыцарю-командующему Ордена Естественного Порядка.

— Мои приказы, — повторила Астор. "Прояви себя — убей кого-нибудь из моих врагов и назови это подвигом".

Астор телепортировалась в центр лагеря и начала бешено озираться по сторонам в поисках Валианта. Большая группа пони собралась вокруг чего-то, и она решила, что Валиант там.

— Валиант! — выкрикнула она, пытаясь протолкнуться сквозь толпу. — Валиант! — Пони вокруг неё не двигались с места.

Астор раздраженно вздохнула.

 — Я Астор Корускар! — крикнула она.

Все пони поблизости незамедлительно повернулись лицом к ней, затем попятились. Над толпой повисло молчание, когда Астор медленно прошагала в центр. Толпа расступилась, и единорожка увидела Валианта.

Он был в крови. Ожог простирался по половине его лица и спускался на шею. Он снял свою сбрую и использовал ремни как веревку, с помощью которой волочил голову крупного красного дракона.

Он убил Фиркраага. Один.

— Это невозможно, — Астор покачала головой. — Ты же говорил мне, что только Луна может справиться с Фиркраагом и Эксакктусом.

Валиант кивнул.

— Когда две сущности вступают в противоречие, Астор, — сказал он. — Нечто большее, чем просто сила, определяет, кому жить, а кому умереть.

— Но как?.. — спросила Астор.

Валиант пожал плечами.

— Это секрет. Ты всё равно не захотела бы его услышать. А теперь, — сказал он. — Ты знаешь старинный язык. Как будет "Губитель"?

Астор смотрела на него.

— Карсомир, — прошептала она наконец. — Сэр Валиант Карсомир.

Четырнадцать фрагментов металла, похожего на грозовую платину, вырвались из отрезанной головы Фиркраага и объединились перед Валиантом.

— Карсомиром может зваться мой клинок, — сказал он. — Я предпочту быть Валиантом Корускар. — Он пал на колени.

Астор с трудом понимала, что происходит. Валиант должен был быть слабым. Тем не менее он убил дракона, встретиться с которым в поединке не решалась даже Луна. А теперь…

Удерживаемый в воздухе магией Валианта, к ней плыл крупный синий бриллиант. Когда он был на полпути к ней, несколько фрагментов Карсомира прорезали воздух, и части самоцвета отпали, придав бриллианту форму четырехконечной звезды, метки Астор.

Валиант смотрел мимо самоцвета в глаза Астор.

— Выходи за меня.

---

Терра находилась в смертельной опасности, а подобное нечасто случалось с аликорнами. Этого не случилось бы и сейчас, однако Титан сражался с Дискордом высоко над ними, под черным небом.

Селестия перехватила её копыто и ударила Терру в грудь. Воздух выбило из лёгких, и королеву отбросило назад. К ней устремился Зенит, горя десятком раскаленных добела точек. За ними следовала Селестия.

Терра перекатилась на ноги и разъединила Экзогенезис, чтобы отбить клинок своей дочери. Едва коснувшись земли, Селестия развернулась, чтобы лягнуть задними копытами, но Терра нырнула под них, прежде чем нанести удар передними ногами.

Её дочь перехватила и сломала их, а затем изо всех сил ударила головой в лицо Терры. Скорость Селестии вкупе со странной способностью предугадывать каждый следующий шаг противницы оказалась весьма досадной. "Да, — подумала Терра, — ты побеждаешь потому, что ты умнее, Селестия. Оторви мне заднюю ногу, вот так. Смотри, как мерцает и гаснет под напором твоего клинка мой. Неважно, что ты на век старше меня и вдвое сильнее. Ты просто слишком умна".

Главной биологической потребностью стало выживание. Терре нужно было оставаться в живых так долго, как это было возможно. Она знала, что Титан изгонит Дискорда так же, как и раньше. И тогда он отыщет её. Он всегда её находил. Он сам так сказал, когда сделал Терру своей женой.

Терра прирастила ногу обратно к телу и начала пятиться до тех пор, пока не нашла лучшую точку опоры для сражения с Селестией. Она держала Экзогенезис вплотную к своему телу, приготовившись к любым уловкам, на какие способна Селестия. На данный момент о том, чтобы причинить Селестии вред, не могло быть и речи. Выжить.

И она смогла. Зенит снова и снова атаковал, но Терра держалась. Не один раз её сжигали, ломали, разрывали на части, но она восстанавливалась. При всей своей маневренности Селестии не удавалось убить Терру. Это было слишком трудной задачей, когда Терра всецело сосредотачивалось на выживании.

Наконец Титан вновь опустился.

Хотя что-то было не так. Титан не мчался по воздуху — он падал. Он не столько приземлился на скалу под собой, сколько упал на нее, глухо ударившись о камень, и замер. Обе — и Терра, и Селестия — остановились, чтобы посмотреть на него: он приземлился всего лишь в десятке метров от них. Титан силился сделать единственный неровный вдох. Глаза Селестии расширились, когда она снова повернулась к Терре.

Со сверкающей вспышкой Селестия ударила Терру ещё одним лучом солнечного огня. Несмотря на то, что Терре удалось заслониться от большей части удара, королеву всё равно отшвырнуло назад. И она слишком поздно догадалась, что собиралась сделать Селестия. Терра поднялась в воздух и увидела Селестию, стоявшую рядом с их отцом.

— Нет, — выдохнула она.

Её пегасье зрение позволяло видеть всё. Зенит вонзился в грудь Титана, целясь прямо в сердце. Клинок погружался в его тело: пятнадцать сантиметров, тридцать, пятьдесят. Терра устремилась к королю, но слишком медленно. Селестия убивала его.

Титан перевернулся на живот, не обращая внимания на Зенит, хотя при этом движении клинок едва не рассек его пополам. Сингулярность погрузила пространство между ним и Селестией во тьму. Селестия перевела взгляд с Титана на его клинок, и на сей раз её лицо выражало неподдельное изумление.

Титан вонзил клинок, и Селестия закричала, когда её грудина деформировалась, выгибаясь к лезвию из чистой тьмы. Терра приземлилась рядом с ними, в изумлении смотря на короля.

— Подумать только, — сказал Титан между мучительными вдохами, — что ты умрешь так легко. Что при всех твоих кознях мне нужно только притвориться мертвым, чтобы уничтожить тебя.

Сингулярность пульсировала, всё сильнее насаживая Селестию на клинок. Принцесса задыхалась, а из уголка её рта и по подбородку потекла струйка черной сукровицы.

— Все кончено, Селестия, — сказал Титан. — Это конец.