Бессмертная Партия

Глава 19 - Не покидай меня

Воздух казался Луне похожим по вкусу на пепел. Её глаза пересохли, а губы потрескались. Она лежала на каменном постаменте посреди центральной площади Понивилля. Или, по крайней мере, посреди того, что от неё осталось. Терра сравняла это место с землёй, оставив лишь дымящиеся руины и мёртвые тела.

Луна была на пороге смерти. Терра как следует поработала над этим. Принцесса лежала в высохшей луже собственной крови, слабая и беспомощная. Магии земной пони едва хватало, чтобы поддерживать жизнь, и уж точно не хватило бы, чтобы сражаться.

Твайлайт вернулась за ней. Ни один пони не стоил меньшего, разумеется. К величайшему стыду Луны, Терра смогла отрубить ей ноги, а принцессе так хотелось посмотреть, как всё закончилось. Она потеряла сознание, когда Твайлайт спасла её своим...

Чем же Твайлайт её спасла? Луч света, который разорвал Терру напополам, должен был быть мощнее сильнейших боевых заклинаний Селестии. Какая магия способная питать такое мощное оружие? Что за заклинание создала Твайлайт? Хотя само по себе было удивительно уже то, что единорожка вообще вернулась за ней.

Возможно, Луне не стоило так уж удивляться. Ведь заманить Твайлайт и её подруг в Понивилль не составило для Луны никакого труда. Проведя с ними столько времени, Луна ничуть не удивилась тому, как охотно они бросились навстречу почти неминуемой гибели. В конце концов, они же героини.

Героини и носители мощнейшего оружия в истории Эквестрии. Оружия, которое откликается на дружеские поступки и самопожертвование. Привести Твайлайт и подруг на поле боя, всех вместе, было частью плана Луны. В отличие от Селестии, её никогда не волновали мелкие детали. Твайлайт с подругами вновь используют Элементы Гармонии, на этот раз против Терры, или же умрут, и Титан победит. К сожалению, всё было так просто.

— Луна!

Из губ принцессы вырвался тихий стон. Она отключилась, когда Терра отрезала ей ноги? Неужели она была настолько близка к смерти?

— Луна!

Голос, выкрикивавший её имя, был резким и знакомым. Эпплджек? Всё было туманным, будто во сне. Не должна ли она что-то сделать?

Закованное в броню копыто Эпплджек ударило Луну по щеке. Металлический привкус собственной крови резко ускорил её пробуждение.

— Луна! — кричала Эпплджек. — Вставайте! Вы нужны нам, сейчас же!

Луна резко распахнула глаза и увидела перед собой выжженную землю. Рядом лежал её нагрудник, расколотый надвое. Терра, должно быть, сломала его во время боя, но Луна не помнила этого момента.

— Мы… победили? — спросила она. Что Эпплджек делает на площади? Она пришла за Твайлайт? Этого оказалось достаточно?

Эпплджек схватила Луну передними копытами и попыталась поднять Принцессу на ноги.

 — Луна! — крикнула она снова.

Луна закачалась и повалилась обратно на землю. Ноги отросли, но новые конечности ощущались непривычно после того, как она столько времени провела без них. Они всегда были такими длинными?

Когда Луна упала, Эпплджек пнула её в бок, отчего принцесса стиснула зубы.

 — Если вы не поможете, — сказала Эпплджек, — Селестия умрёт.

 — Что? — Луна с трудом встала и посмотрела вниз, на Эпплджек. Элемент Честности выглядел ярким оранжевым драгоценным камнем, висевшим на шее земной пони. Хотя, похоже, Элементы на самом деле были заключены внутри своих носителей.

В воздухе раздался голос Твайлайт.

— Она дезориентирована после перекачки. Веди её сюда.

Перекачка. Селестия. Дезориентирована. Последнее точно было правдой, подумала Луна, когда Эпплджек протянула копыто и обвила ногу вокруг её шеи. Фермерша повернула голову Луны в сторону, чтобы та могла увидеть Твайлайт.

Единорожка стояла, склонившись над Селестией: рог Твайлайт светился, глаза были закрыты, по щекам текли слёзы. Селестия лежала в грязи и не двигалась. Её шерсть была перепачкана в крови. “Селестия умрёт”, — сказала Эпплджек.

Луна глядела на них, ничего не понимая.

— Она в Кантерлоте, — сказала Луна. — Селестии не может быть здесь, она в Кантерлоте.

Твайлайт открыла глаза. Они были красными и отёкшими.

— Она спасла меня, — сказала Твайлайт и посмотрела вниз, на лежащую без движения принцессу. — Она всех нас спасла, — единорожка перевела взгляд обратно на Луну. — Мы теряем её. Я собираюсь использовать вашу магию земной пони, чтобы помочь ей. Мы с Эпплджек слишком слабы.

— Мою магию? — спросила Луна. — У меня её недостаточно. — Луна считала, что её не должно было хватить, чтобы залечить даже собственные ноги. Что она может дать Селестии?

Луна заметила лежащую позади Твайлайт незнакомую земную пони. Зелёная шёрстка. Волнистая жёлтая грива. Терновое Сердце украшает бок.

Нагрудник Луны сломан. Ей приходится смотреть на Эпплджек сверху вниз. Во рту больше не чувствуется крови.

— Принцесса, — сказала Твайлайт. — Взгляните на себя.

Мир вокруг Луны внезапно стал чётким, и ситуация предстала перед ней с обескураживающей ясностью. Она посмотрела на свои ноги. Они и правда стали длиннее, уравняв её в росте с сестрой. Принцесса расправила крылья — широкие, цвета полуночного неба и изящно заостряющиеся к кончикам. На глаза спадала прядка гривы, колыхаясь у её лица холодным вечерним бризом.

— Я дала вам силу Терры, Принцесса, — сказала Твайлайт. — И сейчас мне нужно забрать немного обратно. Понимаете?

Луна кивнула.

— Начинай.

Рог Твайлайт засиял ещё ярче. Ослепительная точка света скрыла из виду половину площади.

— Не сопротивляйтесь, — сказала она.

Когда у тебя забирают магию, ощущения такие же, как когда выдёргивают зуб. И как аликорну, Луне случалось терять зубы только тогда, когда она огорчала свою мать. Заклинание Твайлайт вонзилось Луне в грудь, и её замутило. Но Принцесса терпела: ей не впервой было сталкиваться с болью и неприятными ощущениями.

— Вот так, — сказала Твайлайт. Свет её рога стал меркнуть.

— Это всё? — спросила Луна, склонив голову набок.

— Я взяла немного силы, — кивнув, сказала Твайлайт. — Не саму магию.

Луна опустила взгляд на сестру. Грива Селестии лежала неподвижной копной розовых волос. Змейки чёрных вен тянулись вдоль её ног и были едва видны под алебастровой шкурой. Кровь, которую Луна видела ранее, ссохлась на шерсти чёрными комками. Грудь Селестии поднялась на долю сантиметра.

— Она точно будет в порядке? — спросила Луна.

— Думаю, да, — ответила Твайлайт. — Но с ней что-то не так. То, что Титан сделал с ней, подавляет её магию. Даже её восстановление проходит неправильно. Нам придётся каждый час давать Селестии твою силу, если мы хотим сохранить ей жизнь.

Луна кивнула в ответ, не сводя глаз с медленно поднимающейся и опускающейся груди Селестии. Ещё одна вещь, которой она обязана Твайлайт.

— Я сделаю всё, что потребуется, — сказала Луна.

Твайлайт вздохнула; не вставая с земли, она слегка отклонилась назад и потёрла копытом висок.

— А что с вами? — Спросила она принцессу. — Как себя чувствуете?
“Как богиня”, — подумала Луна. В ней теперь была тысячелетняя сила. Она сравнялась по могуществу с Селестией. Любой пони в королевстве будет смотреть на неё снизу вверх. Любое здание она может разнести в щепки одной лишь силой мысли или, если пожелает, голыми копытами. Она может лететь, обгоняя звук, или пройти через огонь, не опалив и волоска.

Луна вспомнила, как Найтмэр Мун упивалась своей силой. Теперь эта сила была и у Луны. Но заслуживала ли она её?

— Более высокой, — ответила Луна. — Зачем было давать силу мне, Твайлайт Спаркл?

Твайлайт нахмурилась.

— Вы единственная пони, с которой я могла это сделать, Луна. Земные пони невосприимчивы к магии пегасов или единорогов. То же и с остальными расами. Если бы всё было так просто, то с помощью Эпплджек я могла бы почти мгновенно залечивать раны любых пони.

— Это же бессмыслица, — сказала Луна. — Ты единорог, но я видела, как ты летала.

— Должно быть, это из-за Элементов Гармонии, — сказала Твайлайт. — Это не первое правило, которое они нарушают. Или, может быть, внедрить пони инородную магию всё-таки возможно, просто пока я не знаю, как. Насколько мне известно, силу вообще невозможно передавать.

— Разумеется, — сказала Луна. — Но ты так и не ответила, почему решила сделать богиней меня, а не себя.

Твайлайт посмотрела на Луну такими глазами, будто та предложила ей отрезать и съесть собственный рог.

— Это вы богиня, Принцесса. А я простая пони.

— Эй, вы двое. Она просыпается, — крикнула Дэш, кивнув в сторону Терры.

Луна и Твайлайт устремили свои взгляды к вяло ворочавшейся на земле зелёной пони.

— Терра, — сказала Твайлайт.

Луна подошла поближе к Терре, и Твайлайт последовала за ней. Корона Терры сползла набок, грива свалялась, спуталась и выглядела слишком обыденно. Холодный пот блестел на лице бывшей королевы.

Терра поднесла копыто к испачканной в грязи щеке. Она обвела спокойным взглядом стоявших над ней пони и поправила передними копытами корону. Когда она посмотрела на себя, сквозь её губы вырвался судорожный вздох. Она зажмурила глаза.

— Полагаю, — начала Терра, — сейчас мы выясним, сколько на самом деле героизма в предводителях народа пони. Самый безболезненный способ сделать это — остановить мой мозг. Самый болезненный? Думаю, у Луны есть множество вариантов.

Луна холодно посмотрела на мать.

— Я задолжала тебе больше страданий, чем способна испытать любая пони, Терра. Но твоя боль мне больше не интересна.

Терра с горечью рассмеялась хриплым смехом.

— В таком случае это значит, что Селестия выживет. Какая жалость.

— Терра, — сказала Твайлайт, — у меня есть несколько вопросов к тебе.

— Твайлайт Спаркл, — начала Терра, — я беспомощна и ожидаю смерти, но я по-прежнему твой враг. Ты получишь ответы, только если станешь меня пытать. Я уже говорила, что рано или поздно любого пони можно сломать. Будет интересно узнать, верно ли это для меня.

Твайлайт не стала слушать Терру.

— Что тебе известно об Элементах Гармонии?

— Только то, что они бесполезны против Короля, — презрительно усмехнулась Терра.

— Ложь, — прорычала Эпплджек. Терра закатила глаза.

Твайлайт телекинезом подняла Терру и перевернула её вверх ногами, держа за заднюю ногу. Их глаза оказались на одном уровне.

— Я даю тебе последний шанс, Терра. Что тебе известно об Элементах Гармонии?

Терра плюнула Твайлайт в лицо. Плевок попал прямо в глаз и потёк по щеке. Твайлайт вытерла его копытом.

— Понятно, — сказала она. — Любая информация, которую ты нам дашь, будет ненадёжной.

Терра посмотрела на Луну.

— Она это серьёзно? — сказала она, кивнув на Твайлайт. — Нет, — сказала она, снова обращаясь к единорожке. — Я не дам вам никакой информации. Зачем, во имя Эквестрии, мне давать вам какую-то информацию? Неужели за последнюю тысячу лет пони так отупели, что это ты их спасительница?

Твайлайт закрыла глаза и медленно, глубоко вдохнула через ноздри.

— На площади лежат ровно двенадцать мёртвых пони, Терра. И каждого из них убила ты.

Терра открыла рот, чтобы ответить, и Луна увидела, как Твайлайт захлопнула его своей магией.

— Убийца,— сказала Твайлайт. — Ты понятия не имеешь, что я могу с тобой сделать. Я могу заставить тебя улыбаться, слизывая грязь с моих копыт, детка.

Рэйнбоу Дэш оказалась между Твайлайт и Террой так быстро, что Луна сомневалась, заметил ли кто-нибудь её движение. Пегаска ничего не сказала, просто уставилась в лицо Твайлайт бешеным взглядом.

Твайлайт отвела глаза в сторону.

— Я… — она сглотнула.

Едва слышно, почти одним дыханием, Рэйнбоу Дэш произнесла единственное слово:

— Нет.

— Её воспоминания, — кивнув, прошептала Твайлайт. — Без них мы не можем быть уверены, что получили всю правду. Мне нужны её воспоминания.

Луна смотрела на Терру. Твайлайт до сих пор держала её рот закрытым, но в глазах бывшей богини больше не было ни весёлости, ни даже злобы. Широко раскрытые, они бешено метались между Твайлайт и Рэйнбоу Дэш.

Рэйнбоу провела копытом по гриве.

 — Хорошо, — сказала она. — Только до тех пор, пока ты не...

— Я не буду, Рэйнбоу Дэш. Я не смогла бы. Даже с ней.

Дэш коротко кивнула и отошла в сторону.

Твайлайт отпустила Терру, и та повалилась на землю. Беспорядочно перебирая ногами, она стала пятиться назад.

— Ты не можешь, — сказала она. — Только не без моего согласия. Ты не можешь!

Твайлайт сняла телекинезом корону с головы Терры и отшвырнула её в сторону.

— Нет, — закричала Терра, хватая воздух, на месте которого мгновением раньше находилась корона. — Она моя!

Твайлайт смотрела на Королеву, лицо единорожки оставалось бесстрастным.

— Тебе не захочется смотреть на это, Рэйнбоу Дэш.

— Мне плевать на неё, — процедила Дэш. — Дело в тебе.

Тёмная энергия начала собираться вокруг кончика рога Твайлайт. Взгляд Терры приковался к крохотной чёрной точке, и её зрачки моментально уменьшились.

— Нет, — сказала она. — Ты не можешь заставить меня. Магия так не работает. Только аликорны могут...

Твайлайт метнулась к королеве с пегасьей скоростью и прижала передние ноги Терры к земле с силой земной пони.

— Я особенная, — ответила Твайлайт голосом, лишённым всяких эмоций.

— Нет! — Терра беспомощно замолотила задними ногами. — Не трогай меня! Слезь! — слёзы блестели на её лице, пока Твайлайт опускала рог. — Я расскажу тебе! — вопила она. — Я всё расскажу! Пинки Пай — аркпони! Разве ты не хочешь узнать, что это значит?

— Я узнаю, — прошептала Твайлайт. Луна в ужасе наблюдала за происходящим. Что же могло ввергнуть Терру в такое отчаяние и так её напугать?

Твайлайт прижала голову Терры к земле, и королева беспомощно билась пытаясь высвободиться.

— Пожалуйста, — молила она. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Рог Твайлайт коснулся её лба. Лицо Терры вдруг стало пустым, и её глаза на несколько секунд загорелись фиолетовым, когда в неё проникла магия Твайлайт. Сияние резко угасло, и Терра обмякла. Она изо всех сил сомкнула глаза, заскулила и обхватила себя передними ногами.

Твайлайт отпрянула от Терры, будто та до сих пор была аликорном. Она тяжело порывисто вздохнула и, пошатываясь, попятилась назад. Рэйнбоу Дэш сгребла её в крепкие объятия.

— Твайлайт? — спросила Дэш.

Твайлайт дрожала, её взгляд затравленно метался.

— Титан, — прошептала она. — Он… Он убил её. Небо ясное, Титан убил её.

Луна шагнула вперёд.

— Кого он убил, Твайлайт Спаркл? Терру?

Твайлайт покачала головой. Широко раскрытыми глазами она уставилась на Луну и сглотнула.

— Свою первую жену, — проговорила Терра, лёжа в грязи. — Мою мать, — она вздрогнула, будто ей было больно произносить эти слова. — Гармонию, — проговорила она сквозь слёзы. — Её звали Гармония.

---

Цитадель высилась над Сердцем Вечнодикого леса. С первого взгляда на эту сияющую крепость из стали и стекла можно было сказать, что её спроектировали не пони: в ней не было ни ровных граней, ни прямых углов. Вся, от похожих на лепестки стен до светящихся рун, избороздивших все металлические поверхности, она состояла из завитков и изгибов.

Цитадель была огромной — больше даже замка Аликорна в столице, Эквине. Гордо возвышаясь в центре леса Терры, она была прекрасно видна даже с Пограничья, линии, которую не мог пересечь ни один смертный пони. Самой Терре она всегда напоминала платиновый цветок — наверное, лотос. На самом же деле, это скорее цветы были похожи на Цитадель. В конце концов, она появилась раньше.

Сегодня бутон Цитадели был распахнут, и от солнечных бликов на раскрытых лепестках глазам становилось больно. Не находись она тут, сколько Терра себя помнила, Цитадель смотрелась бы неестественно в центре её леса, окружённая яркой зелёнью.

Двумя взмахами крыльев Терра поднялась над деревьями, чьим кронам было всё ещё очень далеко до вершины Цитадели, и подлетела к сияющей постройке. Она всмотрелась в начертанные на стальных стенах знаки и без труда нашла то, что искала: в конце концов, она повторяла это на протяжении трёхсот лет. Терра родилась в этом месте.

Аликорн провела копытом по поверхности Цитадели, и по символам пробежала волна синего света. Под её копытом металл вздрогнул, будто живое существо. На нём проявился десяток стыков, и стена разделилась на фрагменты, которые начали дугой подниматься вверх. Проём беззвучно открылся, пропуская внутрь её королевское высочество принцессу Терру.

Внутри Цитадель выглядела практически так же, как и снаружи. Каждая из лепестковых стен была распахнута к небесам, и естественный свет затмевал синий отсвет символов, нанесенных на каждую частицу металла. На лепестках не было ни подмостков, ни парапетов, чтобы ходить, они просто плавно клонились к земле.

Вместо стен и пола внутреннее пространство Цитадели состояло из колец. Они парили друг над другом и состояли из тысяч крохотных металлических фигур — кругов, полукругов, правильных треугольников — и каждый из них испускал то же синее свечение, что и внешние лепестки. Кольца вращались вокруг центра Цитадели вопреки законам гравитации.

Терра сделала шаг в пустоту, и ближайшая металлическая пластина образовала под её опускающимся копытом платформу. Принцесса шла вперёд, а платформа сама собиралась под её ногами, отзываясь на касания копыт усиливающимся сиянием символов.

Гармонии для работы требовался простор. На самом деле ей требовалась столько места, сколько нельзя было найти ни в одной постройке народа пони. Цитадель всё ещё была вдесятеро меньше, чем требовалось. Терра стала подниматься наверх, шагая по широкой спирали выстраивающихся перед ней ступеней.

Гармония решила проблему с помощью “фрагментов”. Заострённые изогнутые пластинки металла могли сформировать любое помещение и любой инструмент, какой мог понадобиться — а им нужно было много инструментов. Во фрагментах также хранились их архивы и — как предполагалось — они могли служить для обороны Цитадели.

Не то чтобы на них когда-нибудь нападали. Насколько понимала Терра, Дискорду придётся потратить несколько драгоценных минут, чтобы пробиться через защиту Гармонии. А если сама Гармония будет на месте, то любые его попытки будут тщетны.

Это означало, что какие бы виды Дискорд не привёл к вымиранию, Терра и Гармония смогут восстановить их по чертежам из архива. Они смогут восстановить всё что угодно, было бы время. Дискорд не мог испортить в их мире ничего такого, чего они не смогли бы исправить.

Ещё это означало, что Гармония не может отлучаться из Цитадели дольше, чем на десять минут, если Порядок не решит остаться охранять её сам. Такого почти не случалось.

Терра закончила подниматься, взобравшись к самому верхнему ярусу Цитадели, располагавшемуся чуть ниже кончиков лепестков. Она вновь шагнула в пустоту, и её копыто опустилось на небольшую шероховатую платформу, похожую на сегмент гораздо большего круга. Она пошла вдоль этого круга; пластины позади падали обратно в никуда, а перед ней возникали новые.

Её приветствовал холодный чистый голос, в котором лишь едва различимо слышалась магия аликорна:

— Я думала о твоей метке.

Терра опоздала на двадцать минут и уже понимала, к чему клонит мать. В конце концов, они провели вместе уже триста лет.

— Терновое Сердце, — сказала Терра.

— Это точно оно? — Звучный голос Гармонии растекался по всей Цитадели. В центре верхнего кольца, прямо перед Террой, возникло полупрозрачное, сотканное из синего света сердце пони размером вдесятеро больше самой Терры.

— Видишь ли, — продолжала Гармония, — метка на твоём боку совсем не похожа на настоящий орган, который качает кровь по телу пони. Это скорее абстракция. Которая символизирует не орган, но любовь. Любовь, — проговорила Гармония, будто решала вслух какую-то загадку. — Ещё одна абстракция, которая была придумана родом пони. Сочетание базовых репродуктивных инстинктов и искры возвышенного. Если ты когда-нибудь захочешь услышать совершенно новую идею, Терра, попроси пони рассказать, что такое любовь. Каждый даст тебе свой ответ, в который вложит и то, что надеется получить от отношений, и то, что надеется дать.

Терра закатила глаза и села. По-видимому, это займёт время. Даже говорить с воздухом было бы интереснее. Она бы предпочла вернуться к их работе.

— Потому твоя метка призвана обозначать любовь, ту любовь, что изобрели пони. Любовь ли делает тебя особенной, Терра? Думаю, это трудно оспорить: в конце концов, ты принцесса Терра. Нелегко придётся тому, кто вздумает отыскать в этом мире существо, что разделяет эту идею любви и в то же время не любит тебя. Над твоей песнью плачут сирены, а от твоей красоты нимф терзает зависть. Эти создания — мои творения, но в них замысел Порядка: ни одна из смертных рас не должна помышлять превзойти нас в каком бы то ни было отношении.

Терра подпёрла голову копытом и зевнула. Неужели Гармония собиралась заодно объяснить и всю иерархию Порядка?

— Но быть любимой это ещё не всё, не так ли? Ты любишь создания этого леса так сильно, что твой отец решил бы, что ты больна. Я же считаю это очаровательным. Я видела, как ты вздрагиваешь при виде белки, испытывающей боль. И потому кто-то может удивиться, почему же это сердце именно терновое?

Терра вскинула бровь.

— Любовь и нежность — две совершенно отдельные вещи, Гармония. Можно не сомневаться, что тернии здесь уместны.

— Может быть, — ответила мать. — Однако же я снова и снова ломаю голову, размышляя над тем, в чём заключается твой талант в этом мире, и знаешь, что я никак не могу найти?

— Настолько тяжелый камень, что ты не сможешь его поднять?

С верхнего кольца Цитадели слетело несколько фрагментов, и они образовали новую секцию круглой платформы. Воздух над этой секцией слегка замерцал, и возникшая там Гармония лукаво взглянула на Терру.

— Оправданий, — сказала она; на этот раз её голос доносился из единственного источника. — Твоей медлительности.

Как и все аликорны, Гармония была одного роста с Террой. Но на этом сходства заканчивались. Короной ей служил нимб, который, казалось, состоял из солнечного света, что пробился сквозь облако. Шерсть была безукоризненно белой. Её грива вилась и клубилась бурлящей массой эфира — голубой, как синева океанских глубин. Временами какой-нибудь новый цвет возникал на прядке у её лба, катился волной вдоль гривы до самых кончиков и исчезал.

Терра улыбнулась.

— Может, ты недостаточно хорошо искала, мама? Видишь ли, это терновое сердце. Возможно, моё предназначение в том, чтобы ранить тех, кто меня любит, своими вечными опозданиями? Мне кажется, что это вполне очевидно.

Гармонии выглядела недовольной.

— Твой отец сказал бы, что любовь не для аликорнов, чем опроверг бы твои суждения и разрушил выводы.

— Не сомневаюсь, что то, что испытывает ко мне отец — это не любовь. Но как же ты, Гармония? Как ты опровергнешь мои суждения? — усмехнулась Терра.

Гармония зашагала вдоль кольца, на ту половину, где стояла Терра.

— У пони очень интересное отношение к воспитанию детей. Родителю недостаточно просто любить своего жеребёнка: он должен любить его безоговорочно. Самый высоконравственный и достойный родитель — тот, который ждёт от своего ребёнка только двух вещей.

— Я провожу с ними больше времени, чем ты, — сказала Терра. — Я знаю, в какие крайности могут удариться пони, когда дело касается их детей.

Гармония нахмурилась.

— Крайности. Да. В любом случае, скажи, чего ожидают от тебя.

— Мне правда… — застонала было Терра.

— Да.

Терра вздохнула, выпрямилась и стала перечислять вслух:

— От меня ждут понимания, что, хотя я аликорн и наделена свободной волей, мои решения и убеждения никогда не будут перечить твоим или отцовским. Если мы когда-нибудь окажемся в чём-то несогласны, мне надлежит сделать так, как будет сказано, и надеяться, что однажды я стану достаточно мудрой, чтобы согласиться с вами. От меня ждут, что я буду следить за развитием жизни в нашем мире и контролировать его. С самого момента создания нового вида я должна следить за тем, чтобы он рос и становился самодостаточным, чтобы занять своё место в естественном порядке. От меня ждут, что я буду любима и обожаема всяким смертным существом. Я использую эту любовь, чтобы не дать Дискорду ввергнуть их в отчаяние и направить против нас. По меньшей мере я должна внушать им, что тоже люблю их. От меня ждут, что я буду сражаться с кричлингами Дискорда, когда бы это не потребовалось. Я не буду пытаться их спасти. Изменения в них уже необратимы. Я буду уважать и почитать своих мать и отца, которые являются всевышними богами. Я возражу или не подчинюсь отцу, только если его интересы будут идти вразрез с интересами моей матери. Я никогда не возражу моей матери и буду беспрекословно ей подчиняться.

— Остановись, — сказала Гармония, и Терра остановилась. — Что там было последним?

Терра свирепо посмотрела на мать.

— Я никогда не возражу моей матери и буду беспрекословно ей подчиняться.

— Говорила ли я тебе, чтобы ты приходила вовремя, Терра? — улыбнулась Гармония.

— Говорила,— ответила Терра.

Улыбка исчезла с лица Гармонии.

— Тогда что могло случиться такого важного, что ты не смогла прийти вовремя?

— Исследования, — ответила Терра. — Я проводила исследования.

— Исследования снаружи Цитадели? Как те, с книгами?

Гармонии всегда казалось странным, что пони предпочитают хранить информацию в бумаге и чернилах, вместо того чтобы использовать металл и магию.

— Как те, с пони, — сказала Терра. — Сегодня я встретила любопытного единорога. Его зовут Аэликс. Аэликс Корускар.

Лицо Гармонии стало непроницаемым.

— Ясно.

— Он умеет телепортироваться. Он не создает разрыв и не перемещается, а манипулирует пространством напрямую. Это магия драконикуса.

— Нет, не она, — сказала Гармония. — Но результат один.

— Неважно, — отмахнулась Терра. — При ближайшем изучении я установила, что он может ещё кое-что. Такое, что я не могу повторить. То, что Порядок назвал бы неестественным. Он может воздействовать на нас, Гармония.

— Я знаю, — ответила ей мать. — Это часть его устройства.

— Мало нам было земных пони, которые скачут во времени, или пегасов, которые могут петь мою песнь и способны выдержать взгляд Порядка! — прошипела Терра. — В них, по крайней мере, были изъяны. Но у этого нового вида пони… у этого Корускара их нет! Просто единорог с рядом способностей. Я бы сказала, весьма необычных способностей. Что ты создаешь, Гармония?

Гармония отвернулась.

— Ты никогда не ослушаешься меня и не воспротивишься мне, — сказала она.

— Это так, — вздохнула Терра.

— Тогда, моя Терра, уясни кое-что раз и навсегда, — Гармония повернулась и взглянула дочери в глаза. — Ты никогда больше не станешь говорить об этом. Ни с кем. Даже со мной.

Голос Терры зазвучал взволнованно:

— Он всё узнает, Гармония.

— Узнает. Но на моих условиях.

— Нет таких условий, при которых ты могла бы преподнести ему Аэликса так, чтобы он счёл его приемлемым.

— Приемлемым? — огрызнулась Гармония. Эхо прошло по Цитадели и какое-то время колыхалось меж двух безмолвных аликорнов. — Ты думаешь, я считаю приемлемым то, что он жертвует тысячами пони, чтобы выманить Дискорда? Думаешь, я считаю приемлемым, что я едва могу выйти в мир, который сама же создаю?

— Ты должна, — сказала Терра. — Всё это необходимо. Тысячелетний труд будет утерян, если Дискорд доберётся до Цитадели.

— А пони, которых Порядок отдает в лапы Дискорда, оставляя им участь кричлингов? Думаешь, они считают это приемлемым?

Терра сглотнула.

— Ты всегда учила, что они принадлежат нам, и мы выбираем их судьбу. Что шанс на прочный мир стоит любых жертв.

— Я боюсь, что ошибалась в обоих случаях, — ответила Гармония. — И боюсь, что сами мы пожертвовали слишком малым и потребовали слишком больших жертв от пони.

Терра не знала, что сказать. Её всегда корили за то, что она слишком печётся о пони — это она была мягкой, а не Гармония. И вот теперь её мать признаётся в сочувствии к существам, которых видела лишь изредка.

— Мы дали им жизнь и среду для существования, — Терра цитировала отца очень тихим голосом.

— Мы дали им наших врагов, — сказала Гармония. — Но не нашу силу. Возможно, так не должно быть.

Терра молчала.

— Представь, что у пони будет сила, чтобы уничтожить их врагов. По отдельности они слабы, но живучи как вид. Так многочисленны и изобретательны, что их вымирание практически невозможно. Так многочисленны, что среди них всегда найдутся те, кто смогут использовать эту силу ответственно.

— Ты создаёшь оружие, — сказала Терра.

— Вовсе нет, — сказала Гармония. — Я создаю будущее.

---

Семья Терры не любила её. Она часто спрашивала себя: а любила ли она их? Её мать бывала надоедливой. Её отец бывал страшным. Её брат бывал глупым. Но, как и ко всем своим подопечным созданиям, она всё же что-то чувствовала к себе подобным, аликорнам. Модель семьи как у пони была чужда Порядку и Гармонии, но это не значило, что между ними не было привязанности. Конечно же, они могли бы полюбить её, хотя бы за её полезность.

Она стояла в лесу, глядя на гладь спокойного пруда, окруженного дубовыми деревьями. Как и всегда, Терра ощутила неуловимое присутствие пробудившейся магии и начала петь.

Сегодня песнь была бабочкой, слетевшей с кувшинки. Её голос порхал между нот и нежным зовом взлетал вверх. Ветви вокруг неё заколыхались и стали расчесывать ей шёрстку. На деревья слетелись птицы, и их голоса влились в песнь Терры.

Она шагнула вперёд, и от её копыт, ступающих по зеркальной глади пруда, пошла рябь. Песнь стала быстрее и громче, будто усилившийся ливень. У её ног, под самой поверхностью воды, в сложном танце своих косяков вились рыбы. Даже они знали свою принцессу.

И они любили свою принцессу. Каждое дерево, каждая рыбка, каждое животное питало к ней такую нежность, какая могла бы затмить собой самое их естество. Волк мог встать бок о бок с овцой, лишь бы насладиться великолепием Терры, Принцессы Леса, и её песнью. Её красота вдохновила пони впервые сделать краски из масел; её музыка послужила основой для создания множества инструментов, каждый из которых пытался подражать её голосу. Но ничто не смогло с ней сравниться.

Но любили бы они её, если бы не магия? Терра решила, что ответом было “да”. Она была для них большим, чем красота или пение: она была их опорой. Она была их кормилицей. Она была матерью в том смысле, которым это слово наделяют пони. Всегда готовая остановиться и позаботиться о любом создании — не важно, сколь малом. Всегда готовая посадить семя или взрастить пищу. Терра любила их. Это было так просто.

И она любила свою семью. Чтобы принять это, ей потребовались годы: в конце концов, любовь — это бесполезная идея, свойственная исключительно народу пони, и ей не было места в сердце аликорна. Однако же это была правда. Ей хотелось, чтобы они были счастливы и были в безопасности. Ей хотелось, чтобы не было войн, чтобы Гармония и Порядок могли вместе шагать по этому миру, созидая и управляя так, как им кажется верным. Чтобы они с братом могли править этим миром сами по себе, не скованные родительской опекой. Но сейчас оказаться вдали от Гармонии или Порядка дольше, чем на десять минут, было равносильно самоубийству: Терра была не ровней Дискорду.

По роще прокатилась волна магии. Песнь Терры оборвалась, и она, распугав животных, плюхнулась в пруд. Деревья, встрепенувшись, вернули себе свою обычную непреклонность.

В лесу раздался смех — громкий, чистый и искренний. Это был смех жеребца с глубоким и властным голосом — голосом, созданным отдавать команды. Гармония не упустила ни единой детали, создавая своих детей.

Терра недовольно застонала, когда её грива вернулась в своё обычное состояние и копной мокрых волос упала на лицо. Она отвела её в сторону и снова встала на поверхность воды.

— Эмпириан, — сказала она, устремив на него недобрый взгляд. — Ты никудышный муж и идеальный брат.

Короной Эмпириана был титановый лавровый венок, плотно сидевший меж его ушей. Похожий рисунок украшал обрамлявшие его фигуру декоративные доспехи, выкованные из титана. Его спину покрывал короткий плащ из красного шёлка, застегнутый на одном плече. Он был красным в цвет гриве. Цвет превосходства. У него было четко очерченное лицо, а глаза хранили какую-то несгибаемую решимость, даже когда он смеялся. Эмпириан был создан, чтобы быть богом до мозга костей — совершенный правитель для народа пони.

И при всём этом никчемный муженёк.

— Прошу прощения, дорогая сестра-жена, — сказал он, прыгнув на поверхность пруда. — Неужели я прервал твоё, эм… — сказал он, указал копытом на окружавший их лес. — Веселье?

Грива Терры снова воспарила.

— Я Принцесса Леса. Мать-природа. Веселиться — моё исключительное право как принцессы. Но, в любом случае, это было не то.

— Действительно? — вскинул бровь Эмпириан.

Терра совершенно серьёзно кивнула.

— Мы резвились. Это совершенно другое.

— С каких пор? Объясни.

— Сомневаюсь, что ты сможешь уловить такие тонкости, — отмахнулась Терра. — Скажу только, что веселье обычно включает в себя больше веселости и меньше прыжков.

— Мне, такому безнадёжному дураку, придётся поверить тебе на слово.

— Как разумно с твоей стороны осознать глубину собственной неразумности. Итак, почему же ты не занят сбором налогов и не меняешь мир к лучшему с помощью бумажек?

— Принц Народа Пони лично не занимается сбором налогов или изданием законов, Принцесса. К тому же даже у него иногда бывают выходные.

— Никогда не понимала твоих “денег”, — сказала Терра. — Зачем тебе такая куча монеток? Они и так делают всё, что ты им скажешь.

— Да, — согласился Эмпириан. — Но деньги — это гарантия того, что они будут вознаграждены. Это средство управления.

— Но зачем пегасу или земному пони золотая монета? Они не смогут ничего с ней сделать.

— Это символ, Принцесса. Они могут превратить монеты в пищу, когда проголодаются, или в одеяла, если им станет холодно.

— Думаю, я предпочла бы, чтобы мне платили едой или одеялами.

Эмпириан поднял вторую бровь.

— Не может быть, чтобы ты была так глупа. Мне кажется, тебе стоит больше времени проводить в цивилизации.

Терра усмехнулась.

— Законы, деньги… всё такое прямоугольное. Нет уж, спасибо.

— Но народ любит тебя, принцесса.

— Меня любит всё, принц, — улыбнулась Терра. — Я бываю в деревнях у леса. Недавно я бросала дротики на лужайке с жеребятами и пела на свадьбе. Гораздо приятнее, чем сидеть взаперти в окружении советников, записывая очередную выдуманную доктрину.

— Закон — это важно, принцесса. Он подчиняет их нам.

— Закон, мой любезный принц, — отвечала Терра, ухмыляясь, — это кусок бумаги, закрепленный другими кусками бумаги. Которые в свою очередь подкреплены ещё большим количеством бумаги. Если ты зайдёшь достаточно далеко, то найдёшь пони. Идеи не уничтожить, как сказала бы Гармония, в отличие от пони.

— Ты просто завидуешь, потому что я зарабатываю больше тебя, — рассмеялся Эмпириан.

— Ха! — вскрикнула Терра. — Ты бы сам хотел, чтобы твоей работой было резвиться целыми днями.

Эмпириан вздохнул.

— Порядок знает про нового пони.

Терра лишь через мгновение осознала сказанное Эмпирианом. Улыбка медленно покидала её лицо, когда значение его слов просачивалось в разум, сводя все мысли в одну точку: Порядок знает. Но Эмпириан сказал “новый пони”, один. Порядку известно только об одной из новых рас.

Терра вскипела от злости:

— Зачем было сообщать об этом так? Почему ты не мог сказать сразу, как только меня увидел?

— Так я вижу более честную реакцию, — ответил Эмпириан. — Изумление, затем обеспокоенность, затем облегчение. Есть не одна новая раса.

— Борода Гармонии, — выругалась Терра. — Иногда ты бываешь настоящим мерзавцем, принц.

Эмпириан протянул копыто, положил ей на плечо и негромко сказал:

— Интересы Порядка превыше моих. Прости.

Это извинение было искренним, и Терра быстро его простила. Она была не из тех, кто долго держит злобу.

— Какое ему дело до того, что Гармония продолжает создавать? Это её предназначение.

— Это так, — сказал Эмпириан. — Но она должна создавать расы, которые впишутся в естественный порядок. Этим новым пони нет места в нашем мире.

— Естественный порядок, — Терра выплюнула эти слова. — Животные, поедающие друг друга ради выживания, ураганы, вырывающие деревья с корнями. Какая разница, как всё устроено, пока всё это существует вместе?

— В гармонии? — спросил Эмпириан.

— Вроде того, — ответила Терра, примирительно кивнув. — Этот разговор ни к чему нас не приведёт, не так ли?

— Совсем ни к чему, — сказал Эмпириан. — Надеюсь, они придут к разумному соглашению. А до тех пор мы проведём пару дней вместе. Звучит весело, не правда ли?
“Я люблю тебя, брат”.

— Весело, я полагаю, — сказала Терра. — Мне нравится проводить с тобой время. Где Порядок?

— В Пределе, — сказал Эмпириан. — Пока он остаётся там, я смогу безопасно приходить и уходить.

— Что он делает в Пределе? — удивилась Терра. — Это же прямо у Цитадели, под защитой Гармонии.

Эмпириан нахмурился.

— Ловушку, — ответил он после паузы.

Ловушка. Порядок собирается скормить Дискорду ещё одну деревню пони в надежде выманить его.

— Никчёмная потеря, — фыркнула Терра. — Он сделает с ними, что захочет, и уйдёт.

Эмпириан стиснул зубы.

— Важно, чтобы мы поддержали эту инициативу. Пожертвовать несколькими пони стоит того. Слабость Дискорда в том, что он не может планировать или плести интриги.

— Это ты так думаешь.

— Я это знаю. Мы воспользуемся его непоследовательностью.

— Пони назвали бы тебя убийцей, — процедила Терра сквозь сжатые зубы.

— Неужели? — спросил Эмпириан. — Ведь на самом деле я их бог. Это наше право, Терра. Твой долг не требует от тебя быть достаточно твёрдой, но это присуще потомкам Порядка.

— Вы все говорите, что я слишком мягкая, — сказала Терра. — Но это не слабость, это мой выбор. Мне это не нравится, принц.

Эмпириан горько усмехнулся.

— Это война, принцесса, — сказал он. — Она никому не нравится.

---

Кричлинг был созданием кошмара. У него было четыре ноги, но каждая из них была вдвое длиннее обычных ног пони и сгибалась в трёх местах. Его кожа, казалось, стягивалась с лица, будто что-то ухватило его за затылок и дёрнуло так, что лицо стало расползаться по швам. Кровь сочилась из трещин на туго натянутых губах и рубцов у глаз. Излишки кожи складками собралась на спине. У него был скорпионий хвост, покрытый впившимся в плоть хитиновым панцирем.

Как и всегда, увидев одного из них, Терра замерла. Ком желчи встал у неё в горле, когда тварь повернулась к ней и исторгнула истошный визг. Губы монстра разорвались, и по его морде потекло ещё больше крови.

Эмпириан рубанул его по ногам Совереном, магическим клинком, словно сделанным из сияющего металла. Терра замерла в отвращении при виде повалившегося на пол безногого кричлинга.

— Вот потому мы и зовём тебя мягкой, принцесса, — сказал Эмпириан, пронзив клинком череп существа. Ноги твари продолжали беспомощно биться об пол, даже когда та умерла.

Они были в Эквине, сияющей столице народа пони. А именно — в замке Аликорн, откуда правил Эмпириан. Эквина была достаточно близко к Цитадели, чтобы Дискорд не смел её атаковать. Гармония могла прибыть сюда в любой момент, чтобы уничтожить Дискорда. Нападать на Эквину было глупо.

По крайней мере, они так считали.

Сияющие башни Капитолия охватил хаос. Одни сгорели, другие оказались превращены в леденцовые палочки, в то время как третьи парили в воздухе кверху ногами. Их обитатели оказались в ловушке и полными страха глазами выглядывали в перевёрнутый мир.

Красные дождевые облака носились по небу, каждое по своей, судя по всему, случайной траектории, проливая жидкость, под которой таяло всё, чего она касалась. Когда облака проходили, эта влага собиралась в бесформенные сгустки камня, дерева и плоти.

При этом страшнее всего были крики. Но не пронзительные завывания кричлингов, которые те издавали при виде добычи, а голоса пони, которые звучали вслед за ними.

Терра почувствовала жжение в груди.

— Вот что делает с ними Дискорд, — сказала она. — Когда Порядок оставляет их как приманку. Вот во что они превращаются.

— Род пони очень крепок, — сказал Эмпириан. — Сократи их популяцию на десять тысяч, и они восстановят свою численность всего за поколение.

— Этому тебя учили? — спросила Терра. — А мы? Если оба наших родителя сегодня умрут, сражаясь с Дискордом, продолжение нашего вида всё равно не окажется под угрозой.

Эмпириан посмотрел на неё. Его лицо исполнилось изумления.

— Мы бессмертные боги, Терра. Мы имеем значение как индивиды.

Терра слегка наклонила голову в сторону трепыхающегося кричлинга. Его скорпионий хвост каждый раз издавал щелчок, ударяясь об пол.

— А они — нет?

Эмпириана, казалось, возмутила сама эта мысль.

— Нет. Чему Гармония тебя учила? — Махнув копытом, он продолжал: — Не важно. Она вот-вот будет тут. До этого момента мы будем охранять моих советников. Я не смогу править из Эквины с помощью кучки монстров.

Терра кивнула. Их спор может и подождать. Сейчас им нужно разобраться с крупнейшей атакой из всех, что предпринимал Дискорд против пони.

 — Веди меня.

Они взлетели и нырнули в одно из окон, внутрь замка Аликорн. Эмириан вёл Терру через лабиринт коридоров и дверей. Вскоре она почувствовала, что перестала ориентироваться. У неё никогда не складывались отношения с прямыми углами.

— Гармония уже должна быть здесь, — сказал Эмпириан. — Она должна была вылететь, как только почувствовала его присутствие. Своим промедлением она подвергает нас опасности.

— Она придёт, — сказала Терра, когда они вылетели из одного окна и влетели в другое, несколькими этажами выше. — Не сердись на мать. По-моему, Порядок слишком сильно на тебя влияет.

— И это говорит кобыла, которая скорбит по кричлингу.

— Когда-то он был пони, — сказала Терра.

— Их нельзя излечить, Терра, — сказал Эмпириан. — Ты знаешь это. — Они приземлились у высокой двойной двери, и Терра догадалась, что они добрались до зала совета. — Когда изменения проникли внутрь, даже Гармония и Порядок не могут ничего исправить. Единственное лекарство — это смерть, и смерть для них — милосердие.

Он распахнул двери.

За ними лежала большая высеченная в камне круглая комната. Вдоль стен с поднятыми высоко над полом окнами тянулись ряды скамеек. В центре комнаты было возвышение, на котором, как догадалась Терра, обычно стоял Эмпириан.

Внутри было полно кричлингов. Восьминогие твари с раздутыми животами повернулись и уставились на аликорнов своими фасетчатыми глазами. Монстры, что некогда были пегасами, тоже развернулись в воздухе на своих насекомоподобных крыльях. Были там и кричлинги с тремя лицами, кричлинги, чьи глазницы обрамляли ряды острых зубов, и кричлинги, у которых из отверстий на спинах сочилась слизь. На каждом из них болтались изорванные остатки красных тряпок, похожих на плащ Эмпириана.

Принц вздохнул.

— Ох, какая досада, — сказал он, будто не лишился только что нескольких дюжин пони, которых знал многие годы. Он вызвал Соверен. Терра вызвала Экзогенезис.

— Решила помочь на этот раз? — спросил Эмпириан с кривой ухмылкой.

Терра снова ощутила вкус желчи. Не из-за кричлингов, а из-за улыбки Эмпириана. Как кому-то может нравиться нести смерть?

— Я милосердный бог, — прошептала она.

В мгновение ока она оказалась на другом конце зала и разрубила ближайшего к ней кричлинга надвое. Он лопнул, как яйцо, брошенное об стену, забрызгав Терру и пол вокруг отвратительной зелёной жижей.

Кричлинги не проявили большого интереса к Терре и Эмпириану, когда те только вошли. Но как только Терра убила одного из них, все монстры уставились на неё. Зал наполнили их жуткие вопли.

Сияющие фрагменты клинка Эмпириана пронзили головы и шеи десятка кричлингов, оставив тех корчиться в агонии но полу в лужах собственного гноя.

Терра тоже не мешкала. Она разделила Экзогенезис и отправила его в свою половину кричлингов. Её оружие разило тварей не хуже Соверена с той лишь разницей, что Экзогенезис, прикасаясь к их плоти, превращал её в пыль.

Кричлинги падали, как подкошенные. Ни один из них не коснулся Принца или Принцессы. Чтобы очистить комнату, аликорнам потребовалось несколько секунд.

— Видишь? — сказал Эмпириан, стряхивая зеленую жидкость с клинка. — Вот почему мы важны как индивиды, а они — нет. Поэтому, и из-за бессмертия.

В этот момент воздух наполнил новый голос.

— Ты ошибаешься, Эмпириан. Как же ты ошибаешься.

Терра замерла, в ужасе уставившись на Эмпириана. Гармония до сих пор не явилась. Им не справиться с Дискордом: им всего по триста лет.

— Тебя нельзя винить за это, — произнёс голос Дискорда. — Ты являешься результатом своего воспитания. Но в одном я могу тебя заверить, сын Порядка.

Гной, растекшийся по полу, стал стекаться на возвышение в центре зала. Лужа склизкой жидкости росла, поднималась, становилась гуще, пока не оторвалась от пола и не приобрела форму драконикуса. Дискорд открыл глаза и улыбнулся.

— Ты сто́ишь не больше любого из тех пони, которых вы только что убили.

Терра невольно отступила назад. Где же Гармония?

— Мы убили? Убийца здесь ты. Ты убил этих пони, когда превратил их в это.

Дискорд мгновенно обвился вокруг неё. Плоть Терры дрожала и ёжилась там, где он касался её тела.

— Я ни во что их не превращал, — сказал он. — Я просто заставил вас двоих так думать.

Он щелкнул пальцами.

Трупы в зале превратились в тела пони. Тела пони, которых разрубили надвое, которым вскрыли глотки и чью плоть превратили в пыль их собственные боги. Терра вспомнила, как они все посмотрели на неё, когда она убила первую тварь; как услышала омерзительный вопль кричлингов. Значит, это закричали советники Эмпириана?

На этот раз она почувствовала вкус желчи не от мерзкого вида кричлингов и не от гадкого поведения Эмпириана. Она по незнанию убила пони, назвав это милосердием. Ноги подвели её, и она упала. Её вырвало, в глазах внезапно помутнело, и она почувствовала, как на теле проступил холодный пот.

— Прямо как мать. Яблочко от яблони недалеко падает, — сказал Дискорд. — Ты спрашиваешь себя, почему Гармонии до сих пор нет? Мы с ней сыграли в одну небольшую игру. Ей пришлось выбирать между своими детьми и теми пони, которых вы пытались мне скормить, чтобы выманить меня. И знаешь что, Эмпириан?

Терра по-прежнему была словно прикована к полу и не могла видеть ни Эмпириана, ни Дискорда. Она не знала, почему её брат не отвечает.

— Если существует правильное и неправильное, — сказал Дискорд, — то Гармония выбрала правильное. Как ты чувствуешь себя, Эмпириан, зная, что твоя мать поступила бы неверно, если бы спасла твою жизнь?

— Ты переоцениваешь своё положение, — сказал Эмпириан. — Они уничтожат тебя. Ты просчитался.

— Действительно? — сказал Дискорд. — Похоже, Порядок навешал тебе лапши на уши. Он всё время говорил тебе, что собирается меня убить? Как жаль, что до этого дня нам с тобой никогда не доводилось поболтать наедине. Как бы мне хотелось поговорить по душам, но время поджимает, и у нас ещё есть дела.

Терра заставила себя подняться.

— Отойди от него.

Дискорд повернулся.

— Ох, иди погуляй, — сказал он. — Я выйду к тебе через минутку.

Он щёлкнул пальцами ещё раз.

Терра оказалась снаружи Замка Аликорн, лицом к Эквине. Дискорд телепортировал её из дворца. Чтобы остаться с Эмпирианом один на один.

— Брат, — прошептала Терра.

Она метнулась к замку, но вдруг поняла, что понятия не имеет, как найти зал советников. Влетев в вестибюль, она остановилась. Все в замке казалось Терре одинаковым — красные ковры и прямые углы.

Зал советников был где-то наверху этого громадного здания. И он располагался где-то в центре. Терра никогда прежде не нуждалась в своих божественных силах так, как сейчас.

Она рушила на своём пути стены и перекрытия, за какие-то секунды сокрушая в прах то, что пони строили десятилетиями. Она продвигалась медленно, но так было быстрее, чем блуждать по запутанным коридорам.

Пока Терра крушила дворец, чтобы прийти на помощь брату, её разум начинал осмысливать сложившееся положение. Гармония должна была защищать Эквину, Терру и Эмпириана. Дискорд не мог напасть на них, когда мать была неподалёку.

Или так, по крайней мере, предполагалось. Где же сейчас была Гармония? Эмпириан один с Дискордом, с врагом, с которым ему не справиться. Кровь похолодела в жилах Терры, когда она поняла, что её брат умрёт. Что ей делать, ворваться и спасти его? Она не могла победить Дискорда.

Между ними, конечно, были разногласия, но он всё равно её брат. Он её супруг. Она не может его бросить. Она не может остаться одна.

Оказавшись в коридоре, который показался ей смутно знакомым, Терра остановилась. Она пролетела через несколько дверей, срывая их с петель, уверенная, что где-то здесь находится зал советников.

Теплая волна облегчения омыла Терру, когда она увидела Эмпириана и Дискорда, стоявших в центре зала в окружении мертвых советников. Ну конечно, брат заболтал его. Может быть, им удастся отвлечь его до тех пор, пока не подоспеют родители.

— Эмпириан, — позвала она.

Эмпириан повернулся, чтобы поприветствовать её.

— Ты уродлива, — сказал он.

Терре потребовалось мгновение, чтобы понять, что он сказал; чтобы заметить почерневшие белки его глаз, корону из переплетенных между собой червей на его голове. И в это самое единственное мгновение её брат был ещё жив.

Но в следующий миг истина увлекла её в крайне достоверный кошмар. “Их нельзя вылечить, Терра. Единственное лекарство — это смерть, и смерть для них — милосердие”. Мир рухнул, и у Терры нестерпимо сдавило в груди. Она вскрикнула, и по её лицу покатилась слеза.

— Прошу тебя, не плачь! — сказал Эмпириан, шагнув ей навстречу. — Прости, мне не стоило говорить это так. Просто ты всегда выглядела так прекрасно, Терра. Ты была создана специально, чтобы отвечать эстетическим вкусам пони. Твоё тело так совершенно, что становится омерзительно.

Эмпириан продолжал приближаться к ней. Дискорд достал пакет с попкорном.

— Но мы можем исправить тебя, — сказал Эмпириан. — Мы можем сделать тебя красивой. И ты всё увидишь, Терра. Он покажет тебе такое, что перевернёт твой мир вверх ногами, — хихикнул Принц. — А потом он на самом деле перевернёт мир вверх ногами.

Дискорд набил рот попкорном.

— Я мечтал о сыне с тех самых пор, как ко мне пришла эта идея — все эти пять минут, — сказал он. — Я так им горжусь.

— Ты не представляешь, как тебе больно, — продолжал Эмпириан с широко раскрытыми глазами. — Как ужасно, когда твои мысли заперты у тебя в голове. Он может исправить это, Терра. И тогда ты сможешь думать и делать всё, что захочешь. Ты сможешь выйти за рамки.

Он снова рассмеялся — так по-жеребячьи, что челюсти Терры сжались настолько, что зубы готовы были сломаться. Из ноздри принца сбежала вниз зелёная струйка.
“Их нельзя вылечить, Терра. Когда изменения проникли внутрь, даже Гармония и Порядок не могут ничего исправить”.

— Нет, — сказала Терра. — Мы исправим тебя. Мы обязаны.

— Я уже исправлен! — неожиданно вскрикнул Эмпириан. — Ты думаешь, жизнь правителя — это то, чего я хочу? Меня не волнуют мои дурацкие правила! Мне больше не нужно угождать отцу!

Рациональная часть мозга подсказывала Терре, что перед ней стоит не её Эмпириан. Что её брат уже мёртв. Но оно выглядело, как её брат, и говорило голосом её брата.

— Я люблю тебя, — сказала Терра. Эмпириан склонил голову набок, один из червей из его короны упал на пол. Лицо Дискорда застыло, и пакет с попкорном выпал из его лап, рассыпав кукурузу по окровавленному полу.

— Я знаю, что мы не должны, — прошептала Терра. — Знаю, наши родители считают это бесполезным, особенно Порядок. Ты не такой уж милый, если быть честной. Но ты мой брат. Никто не заботится обо мне так, как это делаешь ты, Эмпириан. Все наши разногласия, наши различия — они делают нас идеальными братом и сестрой. И я люблю тебя за это.

Дискорд возник рядом с ней и склонился над ухом Терры.

— Как трогательно, — сказал он, после чего смахнул львиной лапой слезинку с её лица. — Но не нужно так горевать. Он сказал правду. Мы можем исправить тебя.

Внутри Терры всё похолодело.

— Сомневаюсь, что ты оставишь мне большой выбор, — сказала она. — Я знаю, что ты делаешь со своими врагами.

Дискорд оскалился в улыбке и скользнул к Эмпириану.

— Врагами? Я сделал это с Эмпирианом не потому, что он мне враг, я сделал это потому, что он скучный. Но ты, Терра — ты дочь Гармонии. И поэтому ты очень интересная. Выбор сделает всё только ещё интереснее. Наденешь ли ты Корону Червей?

Терра закрыла глаза.

— Ты притворяешься? — спросила она. — Или действительно так слабо понимаешь нас? Надеюсь, небеса рухнут на тебя за то, что ты сделал с моим братом, Дискорд. Я никогда не надену иной короны, кроме Терновой. Такова я есть.

— Милая маленькая кобылка, — сказал Дискорд. — Ты же сломана. Ты осталась без брата, а скоро останешься без матери. Ты проведешь остаток жизни с одним только Порядком. И ты растеряна, потому что в тебе столько любви. Но от любви тебе нет толку: любовь не предназначена для аликорнов. Ты очень долго будешь несчастна, Терра, — прошептал он ей на ухо.

Терра отдёрнулась от него.

— Значит, я должна просто так сдаться сейчас?

— Ты станешь другой, — сказал Дискорд. — Я не стану врать тебе. Я изменю тебя к лучшему. Может быть, в тебе ничего не останется от пони, которой ты являешься сейчас, но ты будешь счастлива. И ты навсегда останешься с Эмпирианом. Разве не этого ты хочешь? Чего ещё искать в жизни, если не счастья?

Терра сглотнула.

— Счастья для других, — ответила она. — Поступать правильно. Менять мир к лучшему. Я предпочту умереть.

— Прекрасно, — махнул лапой Дискорд. — Тогда убей себя.

— Что? — поражённо спросила Терра.

Дискорд улыбался.

— Ты слышала. Убей себя. Если ты предпочитаешь смерть Короне Червей и не веришь, что я говорю искренне, то должна полагать, что я намерен даровать тебе судьбу похуже смерти. Поэтому единственный осмысленный поступок, который ты можешь совершить — это убить себя.

— Я…. — Важнейшей задачей всякого правильно сконструированного вида должно быть выживание. Терра уяснила это с малых лет. Выжить, шептал голос на задворках её сознания.

Дискорд рассмеялся.

— И это вы, пони, считаете, что я поступаю нерационально.

Терра никогда не занималась войной. Это было дело Порядка и Эмпириана, а Гармония и Терра восстанавливали то, что оставалось. Так было всегда. Но Эмпириан создал у неё впечатление, что Дискорд был созданием хаоса, неспособным к стратегии или планированию.

И вот они ошиблись как никогда. Дискорд как-то смог исключить из уравнения Гармонию, разорил столицу и превратил Эмпириана в кричлинга. Терра была на очереди, и как бы ей не хотелось отрицать это, Дискорд был прав: ей остаётся только убить себя.

Она не могла заставить себя это сделать. Она даже не знала, как это можно сделать. Сама идея была просто абсурдной. Выжить.

Дискорд улыбнулся ей.

— Помни, Терра, что я дал тебе выбор.

Вспышка света, и он исчез, оставив её наедине с Эмпирианом. Или с тем, что осталось от принца.

— Он такой милый, — сказал Эмпириан, когда Дискорд исчез. — Надеюсь, он станет моим новым папой.

Терра закрыла глаза.

— Прости меня, Эмпириан.

Она запела ему колыбельную. Песня была медленной, и в каждой ноте была жестокость. Когда лицо Эмпириана расслабилось, Терра обвила его шею копытом и повела брата по кругу в небольшом танце.

— Твоя музыка всегда такая приятная, — прошептал ей Эмпириан. — Ты пробовала петь задом наперёд? Если петь задом наперёд, то все ноты, которые ты вкладываешь в песню, вернутся обратно.

Терра не могла ответить ему, не прерывая песни. Вместо этого она сняла с его головы корону из червей и мягко опустила её на пол. А затем призвала Экзогенезис.

Эмпириан слегка вздрогнул, но песня держала его в своей власти.

— Ты хочешь сделать мне больно? — спросил он.

Усилие воли; свист воздуха; глухой стук, с которым голова её единственного брата покатилась по полу. Ещё один глухой удар — упавшего тела.

— Нет, — прошептала Терра. — Будет совсем не больно. Я не могу видеть, как страдают живые существа.

Терра не знала, сколько простояла там к тому моменту, как услышала аплодисменты Дискорда. Птичья лапа ударялась о львиную, и каждый хлопок доносился до неё всё яснее и громче.

— Ты, — прошипела она. — Ты убил его.

Дискорд возник перед ней.

— Ах-ах-ах! — сказал он, помахав птичьей лапой. — Это ты убила его. Если, конечно, ты не считаешь, что винить стоит ту, чьи поступки повлекли за собой его смерть. В таком случае его убила Гармония. В таком свете всё станет гораздо интереснее. Скажи мне, Терра, что ты сказала, когда убила первого советника? Я запамятовал.

— Я милосердный бог, — прошептала Терра.

Воздух позади Дискорда всколыхнулся и задрожал. Затем иллюзия развеялась, и из воздуха проступил образ пони. Дискорд обернулся, похоже, впервые застигнутый врасплох.

— А я, — произнёс Порядок, — нет.

По залу разлетелся рокот, похожий на гром, что слышен из-под воды. В один миг Порядок стоял позади Дискорда. В следующий он оказался прямо перед Террой, оставив за собой след из лоскутов непроницаемой тьмы. Дискорд исчез.

Слова застревали у Терры в горле.

— Я-я убила его, отец, — она отступила на шаг назад. — Мне пришлось. Я сожалею.

Порядок смотрел на неё сверху вниз. Его взгляд был очень, очень пустым.

---

Перед ними раскинулся яркий зелёный луг, тысячи одуванчиков на нём подражали золотому солнцу в небесах. Ни единое облако не нарушало безупречную чистоту голубого неба. Этот луг воплощал собой самую суть всех лугов и полян, и, возможно, был тем самым лугом, по образу и подобию которого были созданы все другие. На нос Терры села бабочка и лениво встрепенула крылышками.

— Тебе всего двенадцать лет, Терра, — сказал Порядок. — Но твоё место в естественном порядке определено ясно. Ты будешь растить и воспитывать каждый новый вид и направлять их к их особому месту в нашем мире.

— Как бабочек? — спросила Терра. Та, что сидела у неё на носу, вспорхнула, испугавшись голоса кобылки. Терра с улыбкой наблюдала за её полётом.

— Не бабочек, — сказал Порядок. — Не раньше, чем Дискорд приведёт их к вымиранию или сделает непригодными. Теперь ответь мне: что ты видишь на этой поляне?

— Одуванчики! — Грива Терры была одного с ними цвета. Безупречно одуванчикового.

— Разумеется, — сказал Порядок. — Ни маргариток. Ни жимолости. Ни колокольчиков.

Воздух рядом с ними всколыхнулся, и трава припала к земле, когда Гармония стала заходить на посадку. Она сложила крылья и приземлилась рядом с ними.

— Между цветами случилась война, и одуванчики победили.

— Это плохо? — спросила Терра.

— Ни единому виду не положено превосходство, — произнёс Порядок. — И тем не менее одуванчики взяли верх.

— Это конструктивный дефект, — сказала Гармония, встав рядом с мужем. — Они слишком живучие и слишком быстро размножаются. Я всегда считала, что хорошо проектирую семена.

— Слишком хорошо, по-видимому, — сказал Порядок.

— Да, — сказала Гармония. — Их нужно переделать.

Терра перевела взгляд от матери к отцу.

— Значит, одуванчики изменятся?

— Да, — сказала Гармония. — Они должны стать менее живучими. Я переделаю их так, чтобы они могли жить в гармонии с остальными цветами.

— Таким образом вписавшись в естественный порядок, — сказал Порядок.

Терра хихикнула. Гармония улыбнулась. Порядок вскинул бровь, посмотрев на них.

— Тут и начинается твоя задача, Терра, — сказала Гармония. — Эти одуванчики слишком крепкие. Ты должна убить их всех, прежде чем мы начнём внедрять новые.

— Я должна убить их?

— Естественно, — сказал Порядок. — Радуйся, что мы занимаемся одуванчиками, а не гиенами.

— Ты вечно вспоминаешь гиен, — вздохнула Гармония.

— Но я не хочу убивать одуванчики!

— Те гиены, — сказал Порядок, — почти всегда достойны упоминания.

— Это был единичный случай… — проворчала Гармония.

— …с участием двенадцати тысяч пылающих гиен....

— Мама! — закричала Терра. — Папа! — Родители посмотрели на неё. — Разве никак нельзя оставить эти одуванчики? Они мне нравятся. У них цвет, как у моей гривы.

Порядок, казалось, на мгновение задумался.

— Можно, — произнёс он наконец. — Это поспособствует развитию твоих навыков в магии единорогов.

— Ты научишь меня магии? — ахнула Терра. Порядок кивнул.

— Вам потребуется заготовка? — спросила Гармония.

— Нет, — ответил Порядок. — Это будет простое заклинание.

— Ладно, — сказала Гармония, — тогда я отлучусь. Веди себя хорошо, Терра. Твой отец терпелив, но только к тем, кто усерден в учении.

Терра охотно кивнула.

— Я буду! В смысле, хорошо себя вести.

Гармония улыбнулась и улетела.

— Итак, — начал Порядок. — Построение заклинания, которое стерилизует каждого представителя определённого вида, — сложная задача. Сперва ты должна понять, как они размножаются. Ты знаешь, как размножаются одуванчики, Терра?

— Нужно подуть на них! — ответила Терра.

— Это верно, отчасти. Но в то же время всё намного сложнее…

---

Кем бы ни был тот, кто учил Терру магии; кем бы ни был тот, кто так легко шутил с Гармонией — он исчез безвозвратно.

— Я знаю, — сказал Порядок. — Ты… — он помолчал, — …не виновата. Я должен поблагодарить тебя за то, что ты убила моего единственного сына, Терра. Я бы не смог сделать этого сам.

Дискорд возник в пространстве позади Порядка.

— Это было грубо, — возмутился он.

Порядок повернулся и взглянул на Дискорда.

— Беги, Терра, — сказал он. — Найди свою предательницу-мать. Скажи, что она убила моего сына. И что я победил Дискорда.

Она убила моего сына. Терра сглотнула.

— Это странно, — сказал Дискорд, летая по кругу. — Я не ощущаю себя побеждённым. Ты не можешь видишь будущее, Порядок.

— Нет, — сказал Порядок. — Я могу его создать.

Порядок резко обернулся к Терре, его рог загорелся ослепительным светом. Белая молния энергии устремилась к Терре и ударила её в грудь раньше, чем она успела хотя бы шевельнуться, повалив на пол. Терра оказалась заключена в полупрозрачную сферу пульсирующей энергии. Магия Порядка.

Силовое поле омыла волна света и звука столь громкая и яркая, что мгновенно оглушила и ослепила её. Пытаясь подняться, Терра пропустила через тело заряд магии земной пони, чтобы залечить раны.

Тут сфера исчезла, и Терра начала падать. Воздух подхватил её крылья, и, расправив их пошире, принцесса смогла удержаться в полёте и спланировать на вершину кучи камней.

Камни. Она была в зале советников, а потом начала падать. Это Дискорд телепортировал её, или это просто-напросто всё, что Порядок оставил от замка Аликорн? Плотное облако пыли, в котором трудно было дышать, к её ужасу, указывало на второе.

Порядок обрушился с неба, будто метеорит. От места, где он ударился о землю, во все стороны хлынула волна из камней, часть из которых угодила в Терру.

Несмотря на густую пыль, Терра слышала, как Дискорд щёлкнул пальцами. Крохотные частицы, висевшие в воздухе, опустились на землю, укрыв мир вокруг кроваво-красной пеленой. Терра вдруг с ужасом осознала, что он превратил их в кровь.

— Бедный Порядок, — сказал Дискорд. — Как же ты построишь совершенный мир без своего совершенного сына?

— Дискорд, — сказал Порядок. — Ты безупречное несовершенство. Хаос, сосредоточенный в существе, чьё единственное предназначение — губить всё, что имеет истинную цель. Я создам совершенный мир, Дискорд. И начну с того, что уничтожу тебя.

Порядок крутанулся на месте, отчего кровь с его шкуры брызгами разлетелась в стороны. Он вызвал к жизни Сингулярность.

— Монстр, — сказал он.

Кровь, коснувшись Дискорда, превратилась в воду. Капли сверкали на его обнажённых в ухмылке зубах.

— Разве мы не оба такие?

Порядок бросился вперёд, Сингулярность плясал в воздухе рядом с ним. Дискорд скользнул в сторону, обогнув меч, и, ухватившись когтистой птичьей лапой за лицо Порядка, сорвал половину шкуры.

Терра расправила крылья и сорвалась с земли так быстро, как только могла. Поле боя между трёхтысячелетним аликорном и Дискордом — не то место, где она могла находиться. Ей было нужно вернуться в Цитадель и отыскать мать.

Когда крылья уже несли её подальше от замка Аликорн, до неё донёсся крик. Он не был похож на голос ни одного из существ, которых Терра слышала раньше — а она знала зов каждого создания Гармонии. Это был высокий стон, сотни раз наложенный сам на себя. Это не было похоже на голос Дискорда, но кто ещё это мог быть?

Когда Терра бешено неслась через перекрёстки городских улиц, в воздухе возник Дискорд и ухватил её на лету, вонзив когти птичьей лапы принцессе в живот. Драконикус выглядел совершенно целым и невредимым, но его глаза были широко распахнуты, а зрачки сжались в крохотные точки.

— Разве ты не хочешь быть счастливой? — прошипел он. — Разве не ради этого все ваши поступки? Прими меня или навсегда останешься несчастной.

Терра билась в его хватке, пытаясь высвободиться, но его лапа слишком глубоко и крепко зарылась в её плоть. Насколько же силён Дискорд? Сто́ит ли физическая сила хоть чего-нибудь против драконикуса? С тем же успехом Терра могла бы бороться с горой.

Порядок обрушился на землю рядом с ними. Его посадка раскрошила брусчатку и подняла в воздух комья земли. Дискорд выпустил Терру и взлетел.

— Не прикасайся к ней больше, — сказал Порядок. Сингулярность взрезала воздух и встретила голову Дискорда.

Дискорд рассыпался, будто разбитый витраж, на миллион осколков, которые растворились в воздухе.

Порядок с трудом сделал шаг к Терре. Она невольно сжалась.

— Продолжай. Двигаться, — сказал он. — Ты. Выживешь.

Терра собрала вокруг себя воздух и молнией устремилась дальше, к границе Эквины. Она неслась через дома, ныряла под башнями и летела по улицам быстрее, чем когда-либо в жизни. Ей двигала единственная идея. Та первоочередная задача, которая заложена в каждое живое существо. Выжить.

На окраине Эквины перед ней появился Дискорд. Он явно продолжал сражаться с Порядком, пока она летела: у него недоставало руки.

— Хочешь знать, почему он так отчаянно хочет, чтобы ты выжила? — спросил Дискорд. Пока он говорил, его рука отрастала заново. — Потому что собирается убить твою мать. Задумайся об этом, — сказал Дискорд. — Ты проживёшь всю свою бессмертную жизнь рядом с ним — одинокая и беспомощная. Я могу освободить тебя.

Он двинулся к ней, чтобы схватить, но становился, когда центр его груди пронзил Сингулярность. Не обратив на клинок особого внимания, Дискорд посмотрел по сторонам в поисках нападавшего.

Воздух между Террой и Дискордом замерцал, и Порядок возник перед своей дочерью. Когда Дискорд повернулся, чтобы взглянуть на своего врага, которого уже там не было, Сингулярность вышла из его тела и отсёкла драконикусу голову.

Прежде чем эта гротескная штука коснулась земли, Порядок прижал тело Дискорда к земле и занёс Сингулярность.

Голова Дискорда испарилась и вновь очутилась на своём родном месте.

— Я же сказал тебе, — сказал Порядок, дёрнув ушами, — чтобы ты больше не прикасался к ней! — Он тряхнул головой, прогоняя несуществующих мух. — Ты не послушал. Почему никто никогда не слушает...

Дискорд издал тонкий слабый смешок.

— Ох, Порядок. Зачем вообще кому-то тебя слушать?

Порядок медленно покачал головой.

— Я сделал этот мир островом порядка в мрачном океане бесконечного хаоса. И вот моя награда. Моя жена предала меня. Мой сын мёртв. Как вышло, что ты живешь, а они гибнут?

— Я жив, — отвечал Дискорд с улыбкой, — потому что я не могу умереть. Я единственное, что здесь неизменно, Порядок. Я — хаос.

— Я не Порядок! — проревел Король. Сингулярность трудилась вовсю, отрубая конечности драконикуса быстрее, чем он мог их отрастить. — Я больше не часть естественных законов. Я их новый повелитель. Мне не осталось равных, и скоро у меня не останется противников.

Порядок устремил свой меч в лицо Дискорда. Тот поднял лапу, чтобы отразить удар. Кончик меча раскололся и распался в сгусток чёрной энергии, не подпускавшей к себе лапу. Он гудел и приближался всё ближе к лицу Дискорда.

Омерзительное шипение Дискорда перекрывало его собственный крик боли.

— Ты, — сказал он. — Ты не можешь меня убить! Я. Не могу. Умереть.

Порядок наклонил голову набок.

— Да, — сказал он. — Не могу. Я приготовил для тебя участь похуже, враг. Такую, что заставит тебя пожелать, чтобы ты мог убить себя, хотя подозреваю, что ты уже мечтаешь об этом.

Дискорд то ли хрипло закашлял, то ли рассмеялся.

— Испытай меня, Порядок.

Терра поняла, что это её шанс. Что ей нужно бежать. Но насколько сильно её инстинкты требовали бежать, настолько велико было её желание увидеть всё. Её отец был в шаге от того, чтобы закончить войну. Дискорд вот-вот проиграет. Дискорд — враг, которого они не могли убить на протяжении веков.

Частичка тьмы возникла на кончике рога Порядка.

— Я не Порядок, — сказал он спокойно. — Я отрекаюсь от этого имени в пользу более подходящего. Покуда я остаюсь порядком, что превыше хаоса, но также я и разум, что превыше эмоций. Я непобедимый чемпион Бессмертной Игры. Я вершина всякой жизни, и я приведу этот мир к новой, золотой эпохе равновесия и совершенства. Я Титан, я — правитель всего сущего.

Он склонился к самому уху Дискорда.

— И теперь я повергну тебя, враг, способом столь ужасным, что ни одно создание этого мира впредь не осмелится забрать у меня этот мир, — начал шептать Титан так тихо что Терра едва его слышала своим пегасьим слухом. — Не думай о белой комнате, — сказал он.

Дискорд внезапно напрягся.

— Нет, — сказал он. — Нет, нет, нет! Ты не знаешь… ты не мог знать...

— Не думай о том, что эту комнату не разрушить, о том, что ты заперт там навечно. Не думай о том, что свет в этой комнате так ярок, что выжжет тебе глаза, не думай, что тебе никогда и никуда не деться от её жестокой простоты.

Дискорд закричал. Его крик был как слитые воедино вопли тысяч тварей. Однако было в этом крике что-то, что показалось Терре знакомым — так кричат от боли животные. Он бился под Титаном, будто насекомое, приколотое булавкой, потом как зверь в клетке, потом извивался угрём. Он не сбежал.

— Не думай о том, — сказал Титан, — что эта комната — кошмар лично для тебя, враг, за то, что ты убил моего сына. Не думай, что в этой комнате ты беспомощен, и муки твои будут длиться вечно.

Дискорд завопил снова, и ещё тысяча голосов прибавилась к кошмарному вою. Он выгнулся и впился зубами в переднюю ногу Титана. И был проигнорирован.

Рог Титана был полностью окутан тёмной магией, когда коснулся лба Дискорда. Крик стих.

— Не думай об этих вещах, — прошептал Титан. — Потому что в противном случае ты не сможешь думать ни о чём другом, пока я не умру.

Дискорд исчез, расколовшись на тысячи крохотных частей, которые провалились в острие рога Титана. Король встал.

— А я намерен жить вечно.

---

Топот копыт Терры по платформам Цитадели раздавался чаще, чем когда-либо раньше. Она даже не смотрела на них, со всех ног несясь к верхнему кольцу.

— Гармония! — закричала Терра, добравшись до вершины.

— Я здесь, — отозвалась мать. Она стояла неподалёку, вглядываясь в призрачный образ Эмпириана, висевший рядом с таким же изображением Терры.

— Это его модель, — сказала Гармония. — И твоя. Я думала, у меня останется от вас только это. Но ты выжила. — Лицо Гармонии смягчилось, и в глазах показалась боль. — Моя Терра, — сказала она, повернувшись к дочери.

— Ты оставила нас умирать, — сказала Терра. — Ты позволила ему забрать Эмпириана. И чуть не позволила ему забрать меня. — Она с трудом выдавила из себя следующее слово: — Почему?

Гармония закрыла глаза.

— Я решила, что ошибалась, Терра. Что наши жизни стоят не больше, чем жизнь любого другого пони. Я поняла, почему мне потребовалось так много времени, чтобы к этому прийти. Потому что однажды я примирилась с этой правдой… — она глубоко вдохнула. — Я делала ужасные вещи, — сказала Гармония. — Поистине ужасные. Моё невежество привело к нескончаемой резне всего рода пони на протяжении стольких лет...

— Ты выбрала их, — сказала Терра. — Ты сделала свой выбор и отреклась от своих детей, чтобы спасти пони.

— Да, — сказала Гармония. — Я слишком долго играла в бога, но правда в том, что я не могу вынести смерти даже нескольких тысяч из них. Логика жестока, Терра. Представляешь ли ты, каково это — оправдывать математикой идею, что оставить собственных детей на верную смерть — верное решение?

— Думаешь, ты спасла их? — сказала Терра, не веря своим глазам глядя на мать. — Ты знаешь, чем прямо сейчас занят твой муж? Он убивает их, Гармония. Он стирает Эквину с лица земли.

Гармония вздрогнула.

— Мне почти три тысячи лет, Терра. Я слышу их крики даже отсюда.

Она замолчала.

Терра пристальнее присмотрелась к матери. Гармония потеряла сына. Её муж лишился рассудка. Её дочь… Презирала ли Терра свою мать? Она чувствовала, что её предали, несомненно. То, что сделала её мать, невозможно было простить. Но, несмотря на это, Гармония выглядела такой же спокойной, как и всегда.

— Это начало перемен, — сказала Гармония. — Я позволю умереть тысячам сейчас, чтобы спасти остальных от вечной тирании. Это бездушно, это жестоко, но это лучшее, что я могу для них сделать, невзирая на свои божественные силы, — образы в центре Цитадели исчезли, и она понизила голос до шёпота. — Мы создали их, — сказала она. — И ты тоже, Терра. А теперь… Впрочем, конечно, тебе известно это чувство. Он был твоим братом. Они — твои подданные.

— Ты, — сказала Терра, мотнув головой. — Это ты должна была умереть. Не он.

— Поверь мне, — сказала Гармония. — Если бы я могла прекратить это одной своей смертью, я бы это сделала. Но боюсь, этого будет недостаточно. Скажи мне, Терра: если бы тебе пришлось выбирать между мной и десятком тысяч пони, что бы ты выбрала?

— Тебя, — сказала Терра. Она старалась не думать о вопросе. Она уже знала ответ. — Ты королева.

Гармония покачала головой.

— Нет, Терра. Это ты королева.

Корона Гармонии угасла. Её грива выпрямилась и ровными прядями безвольно опустилась вдоль шеи. Регалии упали со сжимающегося тела. Через какие-то секунды она предстала перед Террой такой маленькой, что вполне могла сойти за жеребёнка.

— Теперь во мне меньше магии, чем в высших пони, — сказала Гармония. — Я живое подтверждение тому, что единственное различие между нами и народом пони — это сила. Так ответь мне, Терра: кого ты выберешь, зная, что три тысячи матерей погибнут вместе со своими детьми, если ты выберешь меня?

Терра почувствовала, как глаза начинало жечь.

— Это несправедливо, — сказала она.

— Да, несправедливо, — сказала Гармония. — Мы зовём себя богами, но сделать этот выбор так трудно. Когда они ничего не значили, это было куда проще. Я думаю, всё дурное всегда просто.

— Дискорд повержен, — сказала Терра. — Порядок придёт сюда. За тобой. Ты должна бежать.

— Нет, — сказала Гармония, — я не побегу. Мой муж придёт, и у нас будет долгий, давно назревавший разговор.

— Забери свою силу обратно, — взмолилась Терра. — Дерись с ним.

Гармония улыбнулась.

— Он победит, — сказала она. — У твоего отца есть дар, Терра. Я ни разу не видела, чтобы он проиграл сражение.

Терра посмотрела сверху вниз на свою крошечную мать, и по её щекам покатились слёзы.

— Прошу тебя, сделай что-нибудь. Я не могу потерять и тебя.

Гармония склонила голову набок.

— Почему же?

— Потому что ты моя мама, — сказала Терра. — Ты нужна мне.

Её лицо перечеркнула самая печальная улыбка из тех, какими она улыбалась Терре.

— Если бы существовало более ясное определение любви, — сказала она, — я думаю, что мои чувства подошли бы под это понятие, Терра.

Терра сжала крохотную пони в объятиях. Вот оно — всё, чего она когда-либо желала от своей матери.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она.

— Моя Терра, — сказала Гармония. — Мой целый мир. Я жду от тебя только двух вещей. Исполни их, и я буду гордиться тобой, как только может гордиться мать. И знай, что пока ты будешь бороться за них, я всегда буду любить тебя.

— Умоляю тебя, — повторила Терра. — Не оставляй меня с ним.

— Первое, Терра: ты должна делать мир лучше. Не важно, сколь малыми делами.

Терра всхлипнула, но кивнула.

— Второе, Терра, будет сложнее. Ты должна быть счастлива. Это всё. Я бы хотела, чтобы мне не пришлось покидать тебя, Терра, но у меня нет другого выхода. Чтобы уравновесить его действия и привести в действие мой план, я должна умереть.

— Нет, — простонала Терра. Утром она собиралась прогуляться по садам замка Аликорн с Эмпирианом. Только и всего. — Это несправедливо. Почему всё так несправедливо?

— Потому что, — сказала Гармония, — мы сами создали всё это.

— И так это и должно остаться, — сказал Титан.

Он влетел через открытый верх Цитадели, беззвучно приземлившись на платформе верхнего кольца.

— Всё должно существовать в своей доле. В безупречном равновесии. Таков естественный порядок.

Гармония сглотнула и отошла от Терры. Она посмотрела на мужа и покачала головой.

— Неважно, как они существуют, Порядок. Лишь бы они существовали вместе.

Титан смотрел на Гармонию, и Терра силилась отыскать на лице отца хотя бы намёк на эмоции.

— Моя система будет совершенна, — проговорил Титан. — Самодостаточная и надёжная. Без Дискорда она превратится в то, чего мы желали.

Лицо Гармонии стало спокойным и пустым, и она ответила таким же отрешенным голосом, как Титан.

— Я утверждаю, что мы более не вправе получать всё, чего мы хотим. Наше творение превзошло своих создателей, и страдания, которые мы возлагаем на них, выходят за пределы нашего понимания. Мы ошибочно рассматривали их как вид, хотя даже не могли оценить их как индивидуальностей.

— Народ пони — это мечта, — сказал Титан. — А мы — мечтатели. Ты заблудилась в ложной действительности, Гармония, полагая, что она и есть реальность.

— Эквина? — бесстрастно спросила Гармония.

— Её больше нет, — сказала Титан. — Дискорд повержен. Они больше не нужны нам в таком количестве.

— И?

— И их следует наказать. За то, что они отравили твой разум. За то, что помешали тебе защитить наших детей.

Гармония всего на миг закрыла глаза и кивнула.

— Счастье — это то, чего не добиться могуществом, властью или привилегиями, Порядок. Это скорее отсутствие внутренних противоречий. Я нашла счастье в признании собственных злодеяний. Я очистила свой разум от яда.

— Счастье, — повторил Титан. — Мы странствовали по космосу. Видели, как рождаются звёзды. Вместе.

— Сам по себе космос холоден и мрачен, — сказала Гармония. — Безбрежное ничто, наполненное светлыми точками, столь крохотными, что кажутся ничтожными. Но этот мир так полон жизнью и энергией.

— Нет, — сказал Титан. — Я излечу тебя. Я заставлю тебя видеть так, как вижу я.

Медленно, по-прежнему сохраняя на лице бесстрастную маску, Гармония покачала головой.

— Тебе это не удастся, — сказала она. — Не со мной. Не раньше, чем я тебе позволю.

— Тогда позволь мне. Стань снова моей женой.

— Нет.

— Ты убила моего сына.

— Да, убила.

— Между мной и ними ты выберешь их?

Гармония опустила взгляд на свои брошенные регалии.

— Уже выбрала.

Пауза. Титан моргнул.

— Не покидай меня, — сказал он.

Ещё одна пауза. Терра никогда не видела, чтобы её родители колебались. О чём они думали, говоря эти слова так, будто ничего не значат друг для друга? “Я разум, что превыше эмоций, — говорил Титан. — Не покидай меня”.

С кем он останется, если убьет свою жену? С Террой. Дочерью, которую он почти не замечал с самого её рождения. Его потомок мёртв. Единственная равная ему стоит перед ним и говорит, что предпочтёт умереть, чем быть его женой. “Я намерен жить вечно”.

Титан глядел в лицо вечности, наполненной ничем. Ничем, кроме его работы.

— Я намерена бороться с тобой за власть, — сказала Гармония. — Поскольку Терра ценна для нас обоих, то в наших общих интересах дать ей сбежать.

— Терра, — произнёс Титан, ни на миг не сводя глаз с Гармонии. — У тебя есть двадцать семь секунд. Тебе потребуется каждая из них.

Гармония повернулась к ней.

— Улетай, Терра. И помни, что я сказала тебе.

Улетать. Терра никогда не могла летать внутри Цитадели. Она чувствовала, будто должна что-то сказать матери. Одно последнее слово перед тем, как та умрёт. Но не смогла придумать ничего, кроме как коротко кивнуть и взмыть в небо.

Я люблю тебя. Будь счастлива. Делай мир лучше. Эти фразы были чужды Терре как аликорну. Что ей делать? Куда идти? Очевидно было, что она не должна позволить отцу найти себя: Порядок пугал её. Титан пугал в тысячу раз сильнее.

Я люблю тебя. Будь счастлива. Делай мир лучше. Титан захочет избавиться от новых рас. Терра может их спасти. Это сделает мир лучше, не так ли? Сделает ли её счастливее забота о столь малом числе пони, когда Титан будет заниматься своей отбраковкой?

Двадцать семь секунд. Она даже не знала, сколько уже прошло, но, должно быть, где-то около двадцати семи. Её мать вот-вот умрёт. В любой миг её мать умрёт.

Гулкий гром, не похожий на удар молнии. Ударная волна, ломавшая кости. Мир стал белым.

---

Терра очнулась от звука журчащего ручья и света, который немилосердно светил в глаза. Лежа на земле и ещё не придя до конца в чувство, она уже поняла, что наступил абсолютно прекрасный день.

— Я рад, что ты проснулась, — сказал Титан.

Терра вскочила на ноги, но что толку было пытаться сбежать от отца? Он стоял перед ней, а она ещё даже не взлетела.

— Ударная волна, — сказала Терра. — Она оглушила меня.

— Верно, — произнёс Титан таким же пустым голосом. — Бегство никогда не было для тебя подходящим вариантом. Я дал тебе двадцать семь секунд. Тебе хватило бы девятнадцати.

Терра шагнула назад. Она не могла сбежать, не от него. Ей нужно найти способ выжить.

— Гармония мертва, — сказал Титан. — Как и Эмпириан. Дискорда больше нет. Поэтому остались только мы с тобой, Терра. А у меня нет ни потомка, ни жены.

Терра сглотнула.

— Воспользуйся мной, — сказала она. — Я буду твоей наследницей.

Титан оценивающе посмотрел на неё.

— У меня нет сомнений, что ты сделаешь это, несмотря на твою неприязнь ко мне и моим идеалам. Так или иначе, тебе нужно выжить. Но я Титан. У меня не будет преемника. Нет, для тебя найдётся лучшее применение.

На кончике рога Титана начала собираться чёрная масса.

Терра подумала о Дискорде, навечно запертом в его собственном разуме. В её сознании молнией пронеслась одна-единственная мысль: ей нужно умереть. Любая участь будет лучше этой.

Но Терра поколебалась. Пока разум принцессы просил о суициде, инстинкты вопили о выживании. Этот миг сомнений лишил её последнего шанса на смерть.

Титан прижал её к земле быстрее, чем Терра смогла отреагировать. Она отталкивала его копытами, которые могли с корнем выворотить дерево. Её отец не двинулся ни на сантиметр.

— Ты будешь моей новой женой, — сказал Титан.

— Нет! — закричала Терра. Она беспомощно била крыльями по земле. — Не трогай меня! Слезь! — На её лице заблестели слёзы, когда Титан стал опускать рог.

— Пожалуйста, — взмолилась она. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...

Рог Титана коснулся её лба, и извивающаяся тьма опустилась ей на лицо. Там, где она касалась шерсти, Терра чувствовала холодную тёмную слизь. Это было отвратительное чувство, и принцессе показалось, что заклинание Титана ненавидит её. Будто оно хотело причинить ей боль.

Пушистые кролики. Порхающие бабочки. Деревья, покачивающиеся под свежим вечерним ветерком. Пока заклинание Титана опускалось ниже по лицу и застилало глаза, Терра думала о своих любимых вещах. И, одну за другой, заклинание Титана стирало эти вещи из её сознания.

Она скребла копытами лицо, но тьма не стиралась. Она не видела её, но чувствовала, как тьма просачивается меж зубов, скользит по языку, затекает в горло. Терру тошнило, но ничего не выходило. Голова пошла кругом. Она провалилась в пустоту…

---

— Терра.

Терра очнулась.

Она вдохнула, затем выдохнула. Принцесса не чувствовала, чтобы что-то изменилось. Но Терра знала, что это не так. Титан что-то сделал с ней. Что-то с её разумом. Что-то ужасное.

— Ты скажешь мне, — сказал Титан. — Имя пони, которого сделала Гармония. Того, кто может изменять нас.

Терра колебалась. В её сознании зароился миллион насекомых, а шкура начала зудеть. Она чувствовала, как начинает ускользать от своего “я”, когда психологическое давление возросло до невыносимого уровня. Из глаз полились слёзы, спина выгнулась дугой. Осколок стека скребся по внутренней стенке черепа.

— Аэликс! — выкрикнула она. — Аэликс Корускар. — Она в измождении повалилась на землю. Что Титан сделал с ней?

— Моё заклинание устроено просто, — сказал Титан. — Ты мягкая, и тебя извратило влияние пони. Мне не нужно это в жене. Мне нужно нечто, в чём они увидят монстра. И я сделаю тебя такой, Терра.

— Нет… — слабо промолвила Терра. — Ты не можешь.

— Не отчаивайся, жена моя. Ты будешь страдать поначалу, но в конечном итоге найдёшь удовольствие в своём существовании. И когда в заклинании отпадёт необходимость, когда ты будешь этим монстром по собственной воле, оно уйдёт. Так что пойми, я не лишаю тебя свободной воли, а лишь отбираю её на время. И верну, как только ты станешь использовать её надлежащим образом.

Терра свернулась на земле и начала плакать. Я люблю тебя. Будь счастлива. Делай мир лучше.

Титан опустил копыто ей на грудь.

— Слушай внимательно, королева мира. Ты будешь слушать каждое слово, что я говорю. Ты никогда не попытаешься убить себя. Ты никогда не будешь отвергать мои планы. Напротив же, станешь активно содействовать достижению моих целей, какими ты их видишь.

Жужжание стало громче. Зуд превратился в боль, как от воспалённой раны. Я люблю тебя. Будь счастлива. Делай мир лучше.

— Ты будешь презирать всё, чем ты являешься сейчас. Ты будешь презирать смертных пони. Их боль и смерть будут приносить тебе удовольствие. Твоей страстью будут только боль и жестокость, твоим утешением будет лишь отрицание себя нынешней.

Я люблю тебя. Будь счастлива. Заклинание Титана заглушило голос Гармонии.

— Ты выйдешь в мир и начнёшь уничтожение пони, Терра. Семь из каждого десятка земных пони. Восемь из каждого десятка единорогов. Семнадцать из каждых двадцати пегасов. Каждого аркпони. Каждого эратеруса. Ты отыщешь Аэликса Корускар и приведёшь его ко мне. Ясно ли тебе, что я сказал?

Нескоро, совсем нескоро, но Терра смогла заговорить.

— Да, король Титан. Я полностью тебя поняла.