Защитник
Цена справедливости
Единорог открыл глаза и застонал, потом попытался встать, боль пронзила всю спину и бок. Он подтянул к себе ноги, на нём висели золотые оковы, цепочка соединяла браслеты на ногах. Шайнинг с трудом согнул переднюю ногу и поднёс к глазам. Золотистый чуть светящийся металл оков с выбитым знаком солнца и луны. «Крисалис оказалась права», — мрачно подумал жеребец. Синегривый пони осмотрелся вокруг. Комната с лежаком и отгороженным туалетом не представляла собой ничего интересного, сосредоточив взгляд на полутьме впереди, разглядел железную дверь с небольшим забранным решёткой окошком. «Тюремная камера, Кантерлот, нижний блок, для самых опасных», – отрешённо вспомнил жеребец. Единорог всё-таки смог встать и дойти до удобств. Вода из крана показалась какой-то совсем невкусной с железным привкусом. Через пять минут он вернулся на лежак, застеленный соломенным матрасом, подложил жиденькую подушку под голову и вновь лёг. Попробовал зажечь рог, тело пронзило болью, он опять застонал, потом закрыл глаза. Его мысли устремились в странный город на огромном горном плато, он улыбнулся воспоминаниям, мелкий жеребёнок носится по его спине, пытается пожужжать своими маленькими крылышками. Почему-то на ум опять пришло видение годичной давности, огромная чёрная кобыла с зелёными глазами, лежащая на своей кровати, распухшее от молока вымя, над которым усердно трудится мелкий чейнджлинг. Затем в тумане возникла их последняя встреча, зелёные глаза, полные тепла и чего-то такого неповторимого, прикосновение прозрачных крыльев. От этого видения жеребец заплакал, слёзы полились на подушку . Минуты? Часы? Сознание снова уплыло в страну грёз. Ему снились сверкающие вершины кристальных гор. Он очнулся от сна и понял, в его камере кто-то находится.
— Мы усыпили тебя, чтобы вылечить, травмы очень серьёзные, ты первый пони на моей памяти, выживший после удара аликорна.
Селестия сидела рядом с кроватью, её живот, ближе к передним ногам, был перевязан тугой повязкой. Кобыла явно осунулась и похудела, стали заметны резкие тени под глазами.
— Почему ты не убил меня?
Единорог закрыл глаза, не желая разговаривать.
— Шайнинг, Каденс разбирается с тем, что вы там натворили, всё плохо. Она держится на остатках своей воли, невозможно подарить счастье тем, кого ты заковала в цепи. Ей очень тяжело. Помоги нам, ради тех, кого ты защищал полтора года. Помоги снять цепи! Прошу тебя!
Единорог открыл глаза, с тоской посмотрел на белого аликорна, понял, он больше не видит в ней Принцессу. Не верит ни единому её слову.
— Клянусь, это всё ошибка. Большая ошибка! Ничего этого не должно было произойти. Ни одна из нас о таком не думала, даже в самом страшном сне! Вижу, ты не веришь мне. Чего ты хочешь за свою помощь? Есть ли у нас шанс вернуть твоё доверие?
Шайнинг Армор закрыл глаза, на подушку опять начали капать слёзы.
— Я виновна! Хорошо! Ты победил! Помоги освободить их! Что тебе ещё нужно? Как только сможешь сам ходить, отпущу на все четыре стороны. Пожалуйста! Умоляю! – из фиолетовых глаз катились горькие слёзы.
Он улыбнулся, вспомнив слова Крисалис, «Ради своих маленьких пони солнечная Принцесса пойдёт на всё». Шайнинг понял, никуда она его не отпустит. Он сделал всё возможное, для тех, кто ему доверился, пусть теперь другие сражаются с грифонами и защищают Кристальную Империю. Напоследок очень хотелось вновь увидеть Королеву, хоть на миг взглянуть в её зелёные глаза.
— Пусть она попросит, — голос прозвучал очень тихо.
— Я сейчас пошлю зов Каденс, дворцовый телепорт работает, через час она придёт.
— Зачем она мне? Вы прекрасно поняли о ком речь.
— Твайлайт позвать? – неуверенно спросила белоснежная кобыла.
— Хватит врать, вы наверняка побеседовали с высшими Кристальной Империи, знаете всё. Мою подругу зовут Крисалис. С теми, кого вы назвали, мне говорить больше не о чем.
Селестия вздрогнула и опустила голову.
— Ты прекрасно знаешь, я не могу этого сделать.
Жеребец закрыл глаза и замер. Принцесса молчала какое-то время, потом тихо вздохнула.
— Хорошо. Я попробую.
Каденс в сопровождении Фезе зашла в казарму, единорожка пыталась делать вид, что у неё всё нормально, но в глазах сияла бесконечная тоска.
— Зачем вам его кабинет? Там ничего интересного. Мы музей хотели…
— Почему он не правил из Дворца?
— Запретил называть себя Принцем, обращались к нему по имени. Принцесса, пожалуйста, не трогайте нашу память, вы отобрали у нас свободу, оставьте хоть это.
Фезе опять начала размазывать слёзы по своей мордочке, с каждым днём становилось всё сложнее сдерживаться, цепи ранили душу.
— Эта Мист сказала, что не может покинуть Империю, сослалась на клятву. Фезе, ты веришь в чудеса, которых не существует. Они не могут любить! Я это знаю лучше всех! Их слова – ложь! Не придумывай оправданий для задержки чейнджлингов на этой земле. Я не стану никого убивать, наказывать или что-то плохое делать, но они отправятся домой.
Они зашли в кабинет, розовая кобыла окинула взглядом стол, стулья и кровать, карта с размеченными гарнизонами всё ещё висела на стене. Знакомый терпкий запах ударил в нос, Шайнинг действительно здесь жил. Аликорн села, закрыла глаза, пытаясь успокоить дыхание. Фезе ушла, оставив её в одиночестве. Розовая кобыла долго сидела в пустой комнате, пытаясь подметить малейшие детали. С удивлением увидела свою старую фотографию с маленькой Твайлайт, ещё на одной карточке – Фларри, восседающую на спине отца, и явно совсем новую с изображением какого-то мелкого чейнджлинга. Она просидела около часа в комнате Шайнинг Армора, затем вернулась к себе. Дворец уже домыли, свои покои Каденс привела в порядок сама.
— Принцесса!
В зал приёмов влетела пегаска из личной охраны, на которой настояли диархи.
— Принцесса! Ваша Фезе! Они подрались, ей разбили голову, случайно! Она сама…
Аликорн сорвалась с места и на полной скорости бросилась по коридору, потом сообразила, можно ведь телепортироваться. Около дома высшей толпилось множество пони. Все кричали друг на друга.
— Тишина! – голос Каденс заставил всех мгновенно умолкнуть.
Они расступились, пропуская её к дому, аликорн забежала внутрь, оценив обстановку, бросилась к лежащей на полу белой единорожке, рядом сидел незнакомый земной жеребец из солнечной гвардии и тёр копытом мокрые глаза.
— Принцесса, я не специально! Клянусь! Я не хотел! Простите! Она вцепилась мне в ногу, угрожала молнией ударить! Вы приказали всех отправлять на поезде, они её не отдавали. Я не хотел, клянусь!
Из рассечённого лба на пол текла кровь, белая единорожка тяжело дышала.
— Умоляю, простите, я не могу больше так. Пожалуйста! Они не хотят их отдавать, мы не железные. Что же мы творим? Они и так в цепях! Я сорвался! Не хотел её поранить, щитом отмахнулся.
Жеребец натурально завыл, обхватив голову копытами. Каденс прочитала самое мощное лечащее заклинание, на какое хватило сил.
— Где эта чёрная дырявая пони?
— Они ушли на поезд, увели её, два земных пони, собрали вещи и ушли.
— Кто-нибудь знает, почему она это сделала?
Кристальные пони опустили головы. На пороге появилась Мист и прошла внутрь.
— Я начинаю верить в слова Шайнинг Армора, ты не Каденс. Всё, что о тебе говорили – ложь. Ты злая, ты жестокая, ты тиран. Радуйся своей победе, упивайся кровью.
Аликорн закричала и со всей силы ударила копытом чёрную кобылу. Мист влетела в угол, словно мячик и осталась лежать неподвижно. Каденс легла, обхватила голову копытами, укрылась крыльями и заплакала. Пони начали отходить от неё, один из кристальных подбежал к чейнджлингу и коснулся рогом, читая простенькие лечебные заклинания. С его рога посыпались сверкающие искорки. Фезе встала, немного посидела, её качало из стороны в сторону. Каденс убрала крылья.
— Почему?
Фезе опустила голову, дёрнула ногами, звякнув золотой цепочкой.
— Она младшая кобыла моего табуна. Вы одели на меня цепи, разрушили мою семью, уничтожили всё, за что я отчаянно боролась эти полтора года. Они уехали домой, туда, где им дадут покой. Вы правы, чейнджлинги не умеют любить. Сердца дырявых пони холодны, как лёд их родных Кристальных гор. А ваше сердце, Принцесса? Какое оно?
Белая единорожка замерла на мгновение, потом сняла со своей шеи кулон на серебряной цепочке, знак высшей пони Кристальной Империи в виде сердечка из сапфира. Положила его к копытам Каденс. Затем пошла прочь из собственного дома, к тем, кто её всегда ждёт, надеясь успеть на поезд. Аликорн уронила голову на свои копыта и громко застонала от боли, рвущей душу на куски.
Яркая белая вспышка ударила в окна дома, с улицы послышались удивлённые возгласы.
— Каденс? Ты здесь?
В комнату вошла Селестия, окинула всё взглядом, и, оттеснив кристального пони, коснулась рогом бока чейнджлинга, сразу же начав читать лечащие заклинания.
— Высшая Мист, мне нужно передать приглашение в Кантерлот для вашей Королевы. Безопасность я гарантирую. Шайнинг Армор обещал помочь снять цепи с кристальных пони, если она его попросит, мне он больше не верит.
Мист села, закрыла глаза, её рог ярко вспыхнул изумрудным огнём, десятки зелёных лучиков разлетелись по комнате.
— Она придёт через пару минут, — ответила дырявая старенькая пони.
— Прошу, оставьте нас наедине, — попросила белоснежная кобыла.
Кристальный единорог, поддерживая Мист, поспешил вместе с ней к выходу. Селестия легла рядом с Каденс, обняла её крыльями.
— Мы его вытащили, сильный единорог, слишком сильный. Я осмотрела его рапиру, это не то оружие, которое мы некогда дарили. Камни на гарде должны быть голубые, под цвет твоей кьютимарки, а они зелёные. Лезвие пробило мою броню, оно не ломалось под действием косы аликорна, не существует оружия, которое можно скрестить с вечностью. Коса – часть судьбы, она воля и власть, прошлое и настоящее той, которая обречена Эквестрией на вечное служение народу пони. Каденс, посмотри на меня. Он добивался вашего удара! Я проиграла поединок, рана не зажила до сих пор, никакие заклинания не помогают. Ты понимаешь, о чём я говорю?
Каденс кивнула.
— Я сражалась не с обычным пони. Он не высший и неважно, считают ли его лидером кристальные пони. Каденс, до вашей размолвки, ты ничего странного не замечала?
— Последнее время мне не удавалось компенсировать его тоску и печаль своим Даром. Я думала, это связано с накопившейся обидой. Старалась подбодрить его, показать свою любовь и сама создавала памятные моменты, чтобы побыть втроём. Я его люблю, Селестия! Не могу забыть его запах, голос, сильные ноги. Боль рвёт душу на куски. Полтора года надежды на прощение и финал, разделивший нас пропастью. Я разбила его сердце и потопталась на осколках.
Каденс лежала, закрыв глаза, уткнувшись в собственные копыта носом, из глаз непрерывно текли слёзы.
— Послушаем Королеву Крисалис. Возможно, она прояснит ситуацию, без неё явно не обошлось. Я не понимаю, почему она помогла защитить Кристальную Империю. Королевство ничего не получило с этого, кроме памятных камней для своих детей и огромного количества проблем со смешанными табунами.
— К ним четыре клана уехало жить, сразу после окончания боевых действий. Это три сотни пони. Фезе сказала, Шайнинг радовался этому и всячески их подбадривал. Ещё две сотни земных пони и немножко пегасов переехали и живут там. Я в отчаянии, они обвиняют меня. Называют убийцей! После всего произошедшего, мои пони уже не сомневаются, именно мы убили Имбрейс. Никакие объяснения не помогают. Я пыталась рассказать о древнем договоре с Королевством. Высшие пони Кристальной Империи больше не верят словам своей Принцессы, требуют предъявить документ, что я им покажу? Устала, хочу покоя. Эти две недели стали кошмаром наяву, мои пони отдаляются от меня всё дальше. Неделю назад высшая Бриз собрала весь свой клан и сбежала в рой. Они ушли под покровом ночи на своих копытах через горы, словно полагали, будто я стану гнаться за ними. Бриз оставила мне записку, мол, больше не может служить, потому, что я предала их всех и солгала ей. Чем больше пытаюсь разъединить кристальных пони и чейнджлингов, тем меньше это получается, всё больше моих подданных уезжает жить в рой. Моя Фезе, надежда и опора! Та, которой я доверяла больше, чем себе самой, ничего не сказала о кобыле чейнджлингов в её табуне. Попытка выгнать закончилась переездом её семьи в рой. Я разрушила табун самой близкой мне пони. Она сняла знак высшей. Не этого я хотела!
— Каденс, давай пока оставим в покое табуны с чейнджлингами. Сейчас надо освободить их от цепей и это главное.
Прямо в комнате вспыхнул зелёный огонь, затем он собрался в овал, из него вышла Крисалис. Как обычно, по мордочке этой клыкастой пони ничего не понять, хищная улыбка, прищуренные зелёные глаза. То ли напасть собирается, а может просто настроение боевое.
— Я здесь по одной единственной причине, на этой земле остались мои пони и они несчастны по чьей-то вине, ума не приложу, кто же виноват?
— Королева Крисалис, мы просим помощи.
— Не слишком ли часто вы стали просить о ней? Очень дорого рою обошлась помощь кристальным пони, – холодно поинтересовалась Королева.
— Крисалис, прошу, не надо ссориться. Свои разногласия мы можем выяснить в другое время, по нашей вине кристальные пони в цепях. Это моя вина, это я дралась с тем, кто защищал эту землю полтора года. Мне нужно было лечь перед ним и благодарить, я не нашла в себе сил, пошла на поводу своих старых обид. Пожалуйста, помоги нам!
Королева сверкнула своими зелёными глазами, её рог неярко вспыхнул, она недоумённо посмотрела на белоснежную кобылу, потом перевела взгляд на розового аликорна. Села и почесала копытом голову, зачем-то пожужжала крыльями.
— Я попрошу. С некоторых пор, у меня любовь к поездам, они так смешно гудят, интересно наблюдать, как пони прощаются на вокзале или наоборот радуются встрече с родными, — Королева улыбнулась, её глаза вспыхнули зелёным светом, — надеюсь, поезд снова начнёт ездить в обе стороны?
Оба аликорна прекрасно поняли условие, выдвинутое Королевой. Селестия радостно заулыбалась в ответ и кивнула, Каденс тяжело вздохнула и тоже кивнула. Они телепортировались во Дворец и ушли через портал в Кантерлот. Как выяснилось, там их ждал сюрприз в виде Принцессы Луны, орущей на своих ночных пони, и требующей немедленно поставить пред её светлые очи всех виновных.