Фоллаут Эквестрия - Лунные Тени
Методология выведения ксеноморфов часть 2
Давным-давно существовала и здравствовала созданная волей народов, великая и могучая галактическая империя — Эквестриюшка. А потом прилетели коварные, в своей аморальной бездуховности, зебро-рептилойды и всё развалили...
Полученный в пустоши опыт подсказывал, что находящемуся на освещённом участке местности пони, сложно заметить что-либо в окружающей темноте, зато сам он прекрасно виден. Поскольку глаза всех живых существ подстраиваются под освещению. Сидящий в круге света от костра часовой видит за его пределами только стену быстро сгущающегося мрака, в то время как его отошедшие покурить товарищи или таящийся в тенях потенциальный противник размыто различают весь окружающий пейзаж.
Памятуя это, я выключил фонарь, когда давление в камере снова выровнялось. Непроглядная темнота лишённого иллюминаторов шлюза свалилась на меня, заставив поёжиться как от попавшего за воротник снега.
Выждав примерно минут пять, чтобы зрачки более-менее привыкли к отсутствию света, я на ощупь открыл дверь. Всё же, в абсолютной темноте не способны видеть даже оснащённые фото-умножителями и ПЗС-матрицами киборги, к числу коих я не отношусь.
Когда створка, шипя, поехала в сторону, я сделал шаг назад и встал с пенетратором наизготовку. Если привлечённая шебуршением в тёмном шлюзе тварь вслепую прыгнет из глубины корабля — её будет ждать неприятный сюрприз…
Благодаря глубине проникновения (нам ведь не нужно распределять силу по площади) колющие удары обычно оказываются гораздо опаснее рубящих. Не признанный теологами нашего стойла товарищ эволюция, как хороший компоновщик, не любит разбрасываться кубатурой внутри биологических систем. Куда не ткни в тушку – в любом случае попадёшь во что-нибудь жизненно важное.
Мои опасения оказались напрасными. Желающих попробовать на вкус мое импровизированное копье пока не нашлось. Стараясь не производить никакого шума, я оттолкнулся задними копытами, и полетел в сторону элетрощитка.
За автоматической гермодверью не было ничего, кроме пустого отсека, с размороженным трупом отважного космопони в криогенной камере.
Трудно было поверить, что мы с Байтом и Флером, менее суток назад, мирно пили здесь спаркл-колу. Кровь Райза была повсюду. Вентиляция не работала, и неподвижно висевшие в воздухе капли так и застыли, превратившись в ржавый прах, похожий на пылевую бурю над высушенной пустошью.
Через эту мглу, словно тень, медленно плыл я, не шевелясь и стараясь дышать через раз. Время тянулось как сгущёнка . Дверца с надписью:
«НЕ ВЛЕЗАЙ
зампотех
УБЬЁТ!»
приближалась нехотя.
Что там говорил подбитый в двадцати километрах над космодромом пегас-«НКРовец» , когда в первом отделе спросили откуда он взял чёрную каску с черепом и молниями? «А у меня папа электрик. Он полгода назад здесь пассатижи забыл…» — После приказа товарища Стальона пришлось ему поверить и, проведя экскурсию по затопленным ракетным шахтам, в которых проштрафившиеся «добывали цветмет», отпустить c новыми пассатижи со склада и наилучшими пожеланиями.
Мимо меня проплыла криогенная камера.
Райз…
У жеребца было вроде всё, что принято считать нужным для счастливой жизни. Прибыльное дело, дом, семья, повозка, ПипБак, патефон наверное. И ему это было в тягость. Он хотел другого.
Да, существуют такие пони, для которых спокойная жизнь сродни концлагерю. Родной дом для них – клетка, тихий семейный очаг – адское пламя, привычная рутина – замкнутый круг. Во все времена они с радостью отправляются в завоевательные экспедиции, плавают в дальние страны, мотаются по гарнизонам, да полигонам. И знаете что? Они счастливы! Потому что живут по-настоящему! Потому что для них жизнь — это движение вперёд в неизведанное, а не бег по замкнутому кругу…
Точки начала и конца жизненного отрезка Райза наверняка разделял длинный и славный боевой путь. Ну и две сотни километров по вертикали. Что тоже заслуживает уважения.
Вот только моя собственная траектория пока ещё была не отрезком, а направленным в бесконечность лучом, и я искренне надеялся, что ксеноморфам не удастся это изменить…
Я, наконец, долетел до щитка.
Что честный инженер может сказать, улыбающейся отовсюду смерти?: «Не сегодня! Я ещё дросселя не проверил».
Осмотр показал, что как раз обязавшиеся демпфировать скачки напряжения в цепи постоянного тока дросселя в полном порядке, в отличие от забрызгавшего всё щёлочью блока конденсаторов-ионисторов. Хорошо хоть, что он подключался параллельно. Впрочем, с пиками потребляемой мощности теперь будут проблемы. От более серьёзных повреждений сеть спасли расплавившиеся предохранители.
Восстановить электропитание не составило особого труда, благодаря хранившейся в щитке коробке с ЗИП их собратьев.
Надеюсь, когда пойдёт ток, пылесборники в вентиляции справятся…
Моё копыто застыло на рубильнике. Нужно было принимать решение. Если бы моими противниками были разумные существа, то дав свет, я бы выдал себя с головой. Но ведь эти твари просто звери? Мне ничего не известно об их органах чувств, но большинство животных видят в сумерках лучше пони. Вероятно, в темноте преимущество будет на их стороне.
Неожиданно из салона донеслась незнакомая песня:
Может ты снова в тучах мохнатых
Вспышки орудий видишь вдали?
Или, как прежде, в черных бушлатах
Грозно шагают твои патрули?
Длинноволновый приёмник снова поймал ту странную передачу. И как всегда рядом нет ни пони кроме меня. Впрочем, сейчас это даже на копыто. Я дернул рубильник, и, щурясь от тусклого освещения, полетел к кабине. Сквозь шум заработавшей вентиляции оттуда долетало:
Волны крутые, штормы седые -
Доля такая у кораблей…
….Ветром соленым дышат просторы.
Молнии крестят мрак грозовой.
Что тебе снится, крейсер Аврора?
Я почти достиг люка, когда музыка пропала. Ладно, хоть частоту потом запишу…
Когда я приоткрыл люк, в салоне мелькнула какая-то тень. Спрятавшись за переборкой, я аккуратно вернул его на место, сильно пожалев, что Бореалис не является самым освещённым местом в пустоши. Сколько тварей может ждать в кабине? Две? Три? Мне так и одной много! Я инженер, а не чемпион пустоши по боям без правил! Улетучившийся после шлюза страх вернулся, заставив меня снова съёжиться. Однако, «копытоводство по выживанию в пустоши» запрещает паниковать, и рекомендует осматриваться по сторонам. Холодный рассудок, и прагматизм – вот залог выживания в таких ситуациях.
В бытовом отсеке тварей нет, значит, они могут быть или в приборно-агрегатном или в кабине.
В последнюю мне как раз и надо. Я ещё раз осмотрелся. После царившего здесь мгновение назад полумрака штатное освещение немного слепило. Выдохнув, я взял из закреплённой на одном из стеллажей коробки банку с тушёнкой и запустил её в люк приборно- агрегатного отсека, надеясь, что твари отвлекутся на шум, дав мне драгоценные мгновения. А там уже разберемся.
Я откинул забрало гермошлема и влетел в пространство кабины, сжал в зубах лопатку.
Ну и мерзкий же вкус у облупившейся краски. Почему обладающие долбанным телекинезом единороги проектировали практически все предметы обихода? Включая те, которыми даже не пользовались! Так и представляю, как дворянин-профессор-академик-единорог копает окоп такой вот лопаткой, попивая Зебрийский черный кофе и обсуждая грифонью поэзию и новинки искусства. Обязательно хлюпая, как иногда этим грешит Флер.
Грохот достигшей чего-то твёрдого банки, и последовавшее шебуршение в вентиляции были знаком, что пора действовать. Влетев в кабину я захлопнул люк и рванул к контрольной панели. Вопли недовольных ксеноморфов в соседнем отсеке работали похлеще иного стимулятора.
На счету каждая секунда. Малейшая ошибка, и придется отбиваться от них в копытопашной борьбе. Найдя отвечающий за скорость вращения вентиляторов бегунок, я выпустил лопату и перевёл его в положение «Макс.». Теперь шум вентиляции мог соревноваться с гулом винтов найденного нами на Авиабазе Нелис стратегического бомбардировщика, разумеется, если Глайдеру, одному из лидеров нашего племени, удастся его починить. Я достал из сумки свёрток с «яблочной бомбой», и просунул его под решётку воздухозаборника. Теперь, надо воткнуть проволочки в розетку. Обеспечивающий их переменным током двигатель-генератор, состоящий, как ни странно, из питающегося постоянным током, как и все бортовые системы электродвигателя, и сидящего на том же валу генератора переменного тока, должен был заработать, когда в сети появилась мощность. Я развернулся и замер. В невесомости ко мне бесшумно подлетал ксеноморф.
С чего это я взял, что весь выводок ломанётся на шум по вентиляции?
Поняв, что обнаружена, тварь сменила тактику, став двигаться вокруг меня по сужающейся спирали.
Внезапно меня осенило. Отталкивающийся лапками от воздуха мутант двигается практически бесшумно, но не может при этом развивать большое ускорение. В отличие от имеющего под копытами твёрдую поверхность меня. Прикинув, где через секунду окажется тварь, я оттолкнулся от пола, и, выставив вперёд пенетратор, как неуправляемый снаряд полетел на перехват.
-За Родину! За Стальона! — крикнул я для острастки, чувствуя, как на смену страху приходит кураж.
Так вот что чувствуют ракеты земля-воздух!
Тварь попыталась уклониться, но тщетно! Наклонив бур, я прошил чуждую форму жизни насквозь.
И не так страшен мерзостный мутант, как его малюют.
Ощущая себя, как минимум, командором Эдрианом Хуффом из ордена Космических морпехов «Копыта Селестии», я опустил забрало шлема и полетел к розетке.
Бахнуло так, что содрогнулся весь корабль. Скафандр спас меня от баротравм, но уши заложило капитально. Чтобы избавиться от неприятного ощущения я несколько раз сглотнул. Боюсь, вентилятор потом придется долго и упорно чинить.
Надо было замыкать цепь, находясь при этом в другом отсеке.
Приёмник снова поймал странную передачу. Теперь бодрый голос пел:
Стрелки время отсчитали на часах,
И ракета появилась в небесах.
На Луну одним дыханьем перенёс
Век двадцатый восемь новеньких колёс .
Стрелки кружат по орбите колеса,
А мечта опять взлетела в небеса.
Век двадцатый любит делать чудеса,
Чудеса!
Ты, Земля моя, во все глаза гляди:
Завихрились пылью Млечные пути.
Может, это от тачанки огневой
Долетает до Луны порыв лихой.
Стрелки кружат по орбите колеса,
А мечта опять взлетела в небеса.
Век двадцатый любит делать чудеса,
Чудеса!
Ускоряем мы движение веков,
Рассыпаются кометы от подков,
Время новые названия даёт
И тачанку заменяет луноход.
Я подлетел к приёмнику, что бы посмотреть частоту радиостанции, но заметив боковым зрением размытую тень, подцепил копытом его ручку и с размаху врезал прибором по твари.
-За Бога-принцессу! За Эквестриум! За понячество!
Во все стороны летели обломки электроники и брызги ихора.
С мутантом покончено, теперь можно расслабиться.
Или нет?
Я посмотрел на своё левое копыто. Так и есть, на рукаве скафандра темнел небольшой разрыв. Ну и когти же были у почившей твари. Я, было, поёжился от мысли о миновавшем меня кошмаре, но вспомнил про рассеянный в воздухе табун. Избыточное давление в скафандре конечно защита, но не панацея. Придётся вколоть антидот. Стараясь не шевелить задетой ногой, я достал шприц-пакет из седельной сумки. Что за противоядия припас для нас добрый доктор? Афин. Звучит как какое-нибудь жаропонижающее. Я попытался сделать себе инъекцию прямо через скафандр и тут же пожалел об этом. Под экранно-вакуумной теплоизоляцией костюма скрывались покрытые с внешней стороны углерод-углеродистым композитом пластины армированной стекловолокном кремнеорганической керамики. Теоретически, под такой защитой космопони мог продержаться несколько секунд в струе ЖРД. Встретив преграду игла потеряла устойчивость, и, начав работать на изгиб , мгновенно сломалась.
Дискорд!
Дрожащим копытом я достал из подсумка второй и последний антидот. Аккуратно ввёл иголку в разрыв и быстро вколол спасительное средство. Пытаться пробить иголкой скафандр не имело смысла. Не даром во время войны министерство стиля спроектировало на его основе знаменитые бронекостюмы «Ватник» , предназначенные для забиравшихся на большие высоты пегасов-перехватчиков. Военные дизайнеры Рэрити всего лишь применили заклинание снижения массы, убрали экранно-вакуумную теплоизоляцию, навесили чуть-чуть композитной брони и клетку Фарада в виде свинцовой кольчуги с бериллиевым напылением, встроили необходимый для длительного полёта на больших высотах термокостюм (читай электрическую грелку) и, поставив форсированные насосы в систему отвода тепла, научили костюм компенсировать перегрузки (а при разгермеризации и высоту) мощными гидравлическими обнимашками.
Сомнительное удовольствие эти ваши уколы. Я выбросил шприц и, держа в копытах верный пенетратор двинулся к машинному отделению.
Надо бы доложиться на Бореалис, что твари невосприимчивы к химии.
-Алло! Это Метал. Соедините с главным залётчиком пжалста …
-Рад слышать, что у тебя всё хорошо. Распылил табун, подлый засцанец? – Дискорд, откуда он узнал что я обоссал ободок унитаза? Надо было самому повозмущаться для отвода подозрений.
-Агась. А почему сразу подлый?
-Тебе на Бореалисе хорошо, можешь сесть и пристегнуться, а нам тут приходится осуществлять помёто-метание, зависая над целью в позе орла.
-Тренируйся штурмовик — бомбардировщиком станешь, — я решил по полной программе использовать своё нахождение в недоступном для пилота месте.
— Аккуратнее, — прочитал мои мысли пегас,- Балу нашёл в холодильнике мороженую белену, и синтезировал из неё немного атропина, — так что я могу прилететь к тебе, на помощь…
-Тебе придётся продувать шлюз, — отмахнулся я.
-Именно. Поэтому к тебе и отправляется единорог.
Идея определённо не относилась к разряду лучших. Пока Балу при помощи зебры по десятому разу насиловал перегонный куб, а не отошедший от шока Вольт вяло скрёб шпангоут — в салоне Кветцеля успели вздремнуть все, кроме ускорявшего заклятием сжатия времени растворение пенополистирола в керосине Кванта.
-Подожди, тут ещё недобитый Мутант летает.
-Твою Селестию!
Из приборно-агрегатного отсека донеслось характерное «Вззз», и мне пришлось ускориться.
В голове отчётливо вертелась какая-то мрачно-пафосная музыка со странными словами. Что-то вроде салооо, тоооореааадор алкаааш , салооо тореааадор алкаааш , гимли гимли наруто теперь ты пицца гимли гимли.
Влетев в приборно-агрегатный отсек, я услышал доносящийся из душевой кабинки шум льющейся воды. Как такое возможно в невесомости? Бесшумно подплыв к ней, я резко отодвинул дверцу.
Увиденное заставило меня застыть от ужаса.
Белый единорог размером с супер-аликорна в фиолетовом плаще, цилиндре и монокле мыл голову МОИМ ШАМПУНЕМ!
Дыхание на миг перехватило. Вы хоть представляете, как сложно достать в интимных местах вроде столичной пустоши нормальный шампунь для ломких волос? Святая Селестия! Лучше бы на меня ещё одна химера прыгнула.
Выдавливая последние капли бесценного эликсира упругости себе на цилиндр, единорог взглянул на меня. В его голубых глазах читались ирония и превосходство.
-Ты что творишь, собака?!- я откинул забрало шлема и хватил сапёрную лопатку. Ща этот петух узнает, что бывает с теми, кто крысит по тумбочкам.
-Каждому воздастся по его вере, — единорог невозмутимо откусил от намазанной чёрной икрой фуагры .
Предвкушая расправу, я как следует замахнулся, но сапёрная лопатка врезалась во что-то мягкое на пол пути к шее засранца.
Драть Селестию под хвост! Оставшаяся химера, неудачно выпрыгнув из вентиляции, попала точно под удар. «Последний аргумент пехотинца» обезглавил мутанта и, достигнув по инерции единорога, прошёл сквозь него, не причинив ровным счетом никаких повреждений. Что за фигня?
Я попробовал рубануть ещё раз. Безрезультатно.
-Какого сена?!
-Успокойся, Метал. Всё в порядке, — из тени вылетел Квант.
Кто это? – я указал копытам на странного единорога, другому странному единорогу.
-Я знаток древних тайн, хранитель удивительных и страшных чудес!
-Не гони, если ты стальной рейнджер — то я балерина! – мы не заметили, как из ведущего в бытовой отсек люка влетел комиссар с огнемётом.
-О! Товарищ Флер! Как мило, что вы заглянули к нам на бал! — слова белого единорога прозвучали у меня в голове.
-Кто ты и что забыл на борту советского корабля?!– земной пони расширенными зрачками уставился на единорога.
-Вы можете называть меня Воланд… И я пришёл по ваши души, — голос единорга мерно раздавался у меня в голове. По идее сейчас было самое время, что бы сильно-сильно обделаться со страху, вот только на аликорнов и голограммы я насмотрелся ещё в Филлидельфии.
Откуда на борту Бореалиса взяться невидимой недобогине в хим. защите и с проектором? Зачем она играла со мной? Почему сразу не выстрелила в одинокого инженера молнией из инвиза? Не утруждая себя этими вопросами, я начал отступать с открытого места, держа лопатку наготове.
Бесплотный единорог конкретно завис.
Очевидно, порядочной жертве полагалось пасть на колени и испуганно молить о пощаде.
Когда до регенератора воды оставалось всего ничего — ожил радиомодуль Пип Бака.
-Эй, кулибины, тут портальный движок искрит как грозовое облако. Что с ним делать?
-Откуда я знаю? Спроси лучше Кванта, он же учёный.
-Я пытаюсь вызвать его уже полчаса.
-Док, тут один анклавовец интересуется, отчего ваш движок может искрить? – я постарался как можно беззаботнее спросить синего единорога.
Квант нехотя отвёл глаза от голограммы и повернулся ко мне. Его стоящая дыбом грива походила на оранжевые протуберанцы, а в глазах застыла решимость.
— Межзвёздные перелёты ближе, чем вам кажется. Квантовая информация из-под горизонта событий. Гравитация и время.
-Что?
-Этот корабль побывал в местах, которые ты не можешь себе даже представить, — учёный как-то странно улыбнулся, — настало время вернуться.
-В ад? – не знаю, где побывал Кветцель, но судя по обшивке — среда там весьма агрессивная.
-Ад это просто слово, реальность гораздо хуже, — единорог протянулся копыто голограмме.
— Какого Дискорда ты творишь?! Я два раза повторять не буду! Отвечай, если жизнь дорога! – я как копьё взял пенетратор наизготовку.
— Что есть жизнь пони? Это страдание. Ни один из нас не может быть счастливее своего тела, а ведь оно всё время занято тем, что медленно умирает. Даже у здоровейших жеребцов всегда что-то болит, а ведь кроме мук физических есть моральные, делающие нас ещё несчастнее. С точки зрения биохимии естественным состоянием пони является страдание: кому-то не хватает крышечек на новую кофточку, кому-то антирадина, что бы остановить лучевую болезнь. Чтобы не сойти с ума мы все, как наркопони, непрерывно ищем повод выбросить себе в кровь немного эндорфина — естественного антидепрессанта и анальгетика. Как тьма это отсутствие света, так и счастье – лишь отсутствие страдания, вызванное инъекцией обезболивающего. Но зачем? Рано или поздно мы всё равно умрём, от радиации в пустоши или от старости в своей постели. Какая разница?
-Никакой, — легко согласился комиссар, — Но раз нас всех в любом случае ждут мучения и смерть, то чем долго тлеть гнилушкой — лучше уж сгореть с пользой углём в топке. Глядишь, если таких пони наберётся достаточно, паровоз прогресса проедет по дороге истории ещё одну станцию вперёд. Жизнь коротка, а истина бессмертна.
-И какая же станция у вашего паровоза следующая? – Квант недоверчиво посмотрел на огнемётчика.
-Наш паровоз вперёд летит, в коммуне остановка. Другого нет у нас пути, в зубах у нас винтовка! – от прочитанной комиссаром литании голограмму передёрнуло.
-Кстати, док, ты что-то говорил про гравитацию и время. Этот корабль, что, побывал в светлом арментуистическом будущем? – вот уж действительно, то, что нелегко представить жителю пустоши, – А они там к другим звёздам полетели?
Воланд сделал фейсхуф.
-Нет, — раздражённый голос зазвучал в моей голове, — этот корабль просто побывал в измерении чистого хаоса!
-Но как такое возможно? Я думал, что безграничное страдание это естественная расплата любого живого существа за разум. Что каждый пони носит свой маленький ад в себе, – учёный недоверчиво отдёрнул копыто.
-Агась, мой маленький ламповый ад всегда со мной, — Флер ласково погладил ствол огнемёта.
-Жалкие смертные, думаете, что вы властны над своей судьбой?
-Каждый сам кузнец своего счастья! – уроков Селестияславия мне хватало в ПТУ, — Небесное стойло Богинь — сказка для жеребят, а пепел и свихнувшихся ИИ к делу не пришьёшь.
— Если Света Богинь нет — то откуда браться теням? Считаете, тёмных сил не существует?
-Агась. А зачем они нужны? Древний манускрипт по физике для школьников 9 класса гласит, что все чудеса в природе можно объяснить при помощи Четырёх Великих Сил: Электромагнетизма, Гравитации, Слабого взаимодействия и Специальной Ядрёной магии — огнемётчик ухмыльнулся.
Если меня нет, то, что это? — рог Волонда блеснул и отгораживавшая бытовой отсек стена исчезла.
Перед нами предстала бесконечная каменистая равнина другого мира. Его усыпанная жёлто-оранжевой серой поверхность дрожала от рвущихся из-под неё сил. Торчащий из-за горизонта вулкан выбрасывал расширяющийся столб пепла в чёрное, наполовину занятое газовым гигантом небо. А в паре сотен метров от нас виднелась фонтанирующая лавой трещина.
-Классно! — прокричал Флер, хватая мой молоток.
-Мой маленький пони, видишь сыплющуюся с неба серу? Геологическая активность здесь так высока, что ландшафт меняется прямо на глазах. Отныне тебе предстоит картировать поверхность этого мира…
-Я в раю!
Белый единорог, на секунду замер в недоумении, но быстро собрался.
-Ты будешь изучать и наносить на карту новые разломы и вулканы! ВЕЧНО!
-Да! Я назову их в честь всех воинов-интернационалистов! И революционных матросов!
— Что? Эээ… -
— Точно и ещё в честь ВСЕХ Членов ЦК! Это будет так потрясно, верно?
Поверхность обречённого мира содрогнулась.
-Вот только одна проблема, – на мордочке Флера отразилась внутренняя борьба.
-Что?
-У меня приказ. Сожалею, но мне нужно лететь его выполнять.
-Может, останешься хоть на пару столетий?
— Не могу, Родина зовёт.
— Взгляни на эту беззащитную базальтовую шаровую отдельность… Неужели тебе не интересно узнать, как она образовалась в вакууме?
-Полагаю, в безвоздушной среде на вулканические бомбы не действует аэродинамическое сопротивление, заставляющее их принять форму веретена или капли. Вот брызги расплава и принимают форму шара под действием сил поверхностного натяжения. Остыть за счёт радиационного охлаждения и затвердеть за время разлёта по баллистическим траекториям они вполне успевают.
-Ты хочешь взять образец? – Воланд изобразил обаятельную улыбку.
-Но только один образец, — сжимая в зубах молоток, Флер полетел к здоровенному булыжнику.
Внезапно ведение пропало.
-Что здесь происходит? Я на твой телепортный движок последний огнетушитель потратил!!! – рассерженный пегас безрезультатно пытался привести в чувства Кванта.
-Ну вот ваше высочество и соизволило явиться на бал, — холённый единорог был всё ещё в душе.
-Как ты меня назвал?
-Главнокомандующий Харрикей очень бы удивился, узнав, куда долетел его далёкий потомок. Понимаю, у вас ко мне много вопросов, — Воланд подмигнул.
— Опять, прибыло пополнение. Добро пожаловать в лагерь Наиварро. Вы одеты не по форме солдат! Где ваша силовая броня?!
— Ну… мне её не выдали, — последним чего ожидал демон была общевойсковая проверка на вшивость.
— И вы думаете, я этому поверю, салага?! Вот она — правда, вы допустили потерю дорогостоящего обмундирования! Его стоимость будет вычтена из вашего жалования! И вы будете служить, пока вам не исполнится пятьсот десять лет! Потому что вам потребуется именно столько лет, что бы оплатить комплект силовой боевой брони модели ватник 2м, которую вы потеряли! Доложите об этом в арсенале! Получите новый комплект и галопом в сортир! Там будет ваш пост! Работа сложная!
-Эээ.
-Рядовой вы всё ещё без формы?! Я дал вам прямой приказ пойти и вылизать толчок так, что бы сама Селестия сочла за честь там просраться! А ну прочь с глаз моих, и не сметь показываться, пока не будешь выглядеть как солдат, а не как чучело огородное!
— Нет ничего разрушительнее невежества,- Воланд грустно полетел в сторону кабинки.
Корпус ракетоплана содрогнулся от удара. В бытовом отсеке Флер безрезультатно пытался отколоть образец прозрачного силиката от иллюминатора. Мимо пролетел обезглавленный труп химеры. Хоть с этой проблемой покончено. Что теперь у нас по плану? Дегазация?
-Метал,- в эфире появился слабый голос Байта. – Я смог взломать шифр! И, кажется, нас вызывают с поверхности!
-Как такое возможно? Мы же сняли всё штатное радиооборудование с Бореалиса, как не подлежащее ремонту.
-Но не с Кветцеля. Устойчивый сигнал идёт с подконтрольной Стальону территории…
Какому-то члену ЦК с парой золотых звёзд на чистой форме приспичило, просто так полюбоваться в видеофон на командира экспедиции и присматривающего за ним комиссара. К чему бы это?
Из-за внезапного сеанса связи с Пустошью я снова остался на Бореалисе один.
Достав из ЗИПа углерод-карбидную теплозащитную плиту, я стал при помощи зубной щётки Метеора намазывать на неё напалм.
Мощности слабого приёмника ПипБака не хватало, чтобы принять приходящий с поверхности сигнал. Но зато он ловил ответы Кветцеля.
-Во всём виноваты коварные зеброрептилоиды! Это они скололи весь афин! И выпили весь протирочный спирт!
-И ещё распродали перед стартом весь наш запас промедола!
— Никак нет. Самочувствие экипажа удовлетворительное.
— Информационная энтропия — мера хаотичности сигнала, неопределённость появления какого-либо символа первичного алфавита. При отсутствии информационных потерь численно равна количеству информации на символ передаваемого сообщения.
-Центр, вас плохо слышно, какие-то помехи на линии…
Закончив наносить вязкую жидкость на керамику , я снял с копыт накопытники, и, взяв из аптечки пустой шприц, ввел с его помощью экспроприированный у астрофизика фиксаж для фотопластин — водный раствор тиосульфата натрия, и занюхал его одной из бесчисленных Флеровых присадок к огнесмеси – изоамилнитритом. Затем, пока антидоты к синильной кислоте растворялись в моей крови, я примотал синей изолентой паяльник к концу пенетратора, заодно худо-бедно замотав рукав скафандра.
Теперь можно поджигать…
-Док, как там ребята?
-Им мерещился зебрийский демон эрекции из старого учебника по урологии. Пришлось прервать сеанс связи и прописать пациентам волшебных подзатыльников…
-Они выживут? – массушка у копыт доктора вполне богатырская, ускореньице тоже…
— Дикарь и «мистер сингулярность» — да. Насчёт крылатого подумаю — этот петух бросил меня через весь салон.
-Он за штурвалом?
-Давно.
Я с максимального расстояния ткнул плиту концом включённого паяльника.
В течение секунды ничего не происходило. Затем через забрало шлема меня ослепила яркая оранжевая вспышка. Тонкий слой напалма выгорел почти мгновенно. Оставив после себя раскалённую, светящуюся красным керамику, жар стал медленно распространяться по кораблю.
Я перелетел в кабину и сел в кресло второго пилота.
Скафандр замедлял подход тепла к телу, но не прекращал его. Когда температура на борту достигла двухсот градусов, я с центрального пульта открыл дверь в выходной шлюз.
-Кветцель, это Бореалис. Всё готово. Давайте тягу.
-Начинаем манёвр.
Показалось, что челнок упал на правый борт. Я выждал минуту и, закрыв шлюз, поймал токсин в ловушку.
-Вырубай тягу!
Когда ускорение пропало, дистанционно открытый люк выпустил облачко цианистого водорода на просторы вселенной.
Жар уже проникал под скафандр. Пора выбираться.
Вставая, я оглянулся на лобовое стекло, и увидел за ним одетого в синюю форму оранжевого пегаса с белой гривой и обворожительной улыбкой. Он приветливо помахал мне копытом.
-Ну что, потомки? На Марс слетали?
Мне потребовалось несколько секунд, что бы понять кто передо мной.
-Юра! Мы всё про….ли! – чувствуя неимоверный стыд, я бросился в салон.
В скафандре было жарко, как в бане.
Всё вокруг стало приобретать красно-оранжевый оттенок. Очертания предметов поплыли.
Как же жарко! Горю!
Надо двигаться к шлюзу.
Вдруг в сужающемся поле зрения появилась объятая языками пламени фигура земного пони в маршальском кителе.
Неожиданно прояснившимся зрением, я рассмотрел на нашивке номер части: 11284-Р, и фамилию «Вик».
— Родина в опасности, товарищи бойцы! Как проходит подготовка второй ступени?
Стеллажи, электрощиток, гермодверь, всё вокруг завертелось. И я, не удержав равновесия, упал в темноту.
Перед тем как окончательно провалиться в забвение, я почувствовал, что упёрся во что-то холодное.
Получен новый уровень.
Новая способность – Мастер заточки. Любой колюще-режущий предмет в ваших копытах превращается в смертоносное оружие. Вы получаете + 15% к урону холодным оружием.
Получено достижение — «Трава у дома». Наркотические препараты действуют на вас на 25% дольше. Не суммируется с «восприимчивость к химии» и «день под кайфом».