Компас
Глава 41 - Корван - Судьба
POV Алекс
— Что за чертовщина происходит? Какие нахер кланы, что за любовь-морковь? Ты мне сам говорил, что жизнь у тебя была несладкой, а на деле всё наоборот! Нашёл свою половинку и счастлив. Почему я должен на это смотреть? — со злостью я силой мысли хотел перейти на самый последний блок памяти и закончить всё это, но что-то не дало мне этого сделать.
— Блок памяти заблокирован. Просмотрите полный цикл, чтобы разблокировать его, — раздался механический голос.
— Какой полный цикл? Ты мне дал право перематывать воспоминания, если захочу, так что снимай ограничения и давай закончим на этом. Мне уже всё осточертело! — в гневе произнёс я в пучину бездны, но ответом мне стал обратный отсчёт.
— Три… два… один… — снова тьма.
POV Корван
Минуло несколько лет после изгнания Релога. Поначалу никто не мог поверить в это; все казалось злой шуткой, которая нужна, чтобы сбить их столку, но после двух дней, когда на помощь с припасами и товарами пришли другие кланы, все поняли, что это правда. Через день избрали нового главу. Им оказался главный дозорный Дар. Конечно, хотели избрать меня; Кейла толкала мою кандидатуру куда только можно, но я сам отказался от этого. Не моё это и всё тут. У меня имелась обязанность, которую недавно назначили мне, а менять её на другую я ни за какие коврижки не согласен.
Под руководством Дара мы смогли пережить холодный сезон, который в этом году выдался очень морозным. Ну и не без моей помощи, конечно. Мне удавалось предсказать, в какие дни будут самые суровые похолодания, и мы готовились к ним. После наступило теплое время, которое силой выпроводило холод, давая всему живому оклематься после холодной спячки.
А что касается меня и Кейлы… Ну, тут нечего и говорить. Мы обвенчались и стали жить вместе. Она занималась травничеством, а я в свободное от своих обязанностей время сушил травы и делал лекарства. Так сказать, зачем у доктора покупать, если можно самому это сделать, когда своё не хуже чужого?
Вот так год за годом мы жили в мире и спокойствии. Так я считал, пока не настал тот роковой день…
— Корван, спасибо, что помог моей маме. Мы очень признательны тебе, — поблагодарил мальчик и мило улыбнулся мне.
— Всегда пожалуйста. Если опять что-нибудь случится, зови, я непременно приду к вам. Но хочу дать вам один совет: найдите себе клан. А то до холодов осталось не так много времени, и тогда вряд ли мне удастся как-то пройти к вам через сугробы, — предупредил я отвергнутых.
— Но кто захочет нас, отвергнутых, принять? Мама не чувствует своё тело и всегда лежит, а я всеми силами стараюсь не дать нам умереть от голода. Так что мы бесполезны для клана, лишь нахлебниками будем, — констатировал он своё положение в обществе. Мне было понятно, о чём говорит юный олень. Выход из таких ситуаций всегда есть.
— Клан Цветов жизни. Слышал о таких? — он кивнул. — Вот смотри… Пойдёшь на север, увидишь огромное дерево. Там твой путь. Когда встретишь кого-то из них, то скажи, что ты от Корвана. А если попросят доказать, то напомни им про растение, которое недавно чуть не погибло. Они знают, о чём речь. Тогда попроси у них помощи. Этот клан в долгу передо мной. Пускай возьмут под крыло тебя и твою маму. Негоже вам жить одним тут, среди леса, где любое дикое существо готово в удобное для него время отобедать вами, — после этого мы расстались.
Путь обратно в клан был долгим, нудным. Потребовался примерно день, чтобы преодолеть всю чащу леса, да и при этом избегать неприятностей. Вот и показались знакомые растения с деревьями. Это означало, что осталось совсем немного — и я дома. С улыбкой я думал о своей Кейле и что будет сегодня на ужин. Так замечтался, что не заметил вдали чёрный дымок, возвышающийся в небо. Но когда ветер донёс до меня терпкий запах гари и смерти, мой взор устремился на небо. Увидев столб темного дыма, я определил, что он шел из самой деревни.
Страх обуял меня. Не разбирая дороги, я рванул в сторону деревни. Мне хотелось верить, что всё обошлось, и это лишь чья-то злая шутка, но запах смерти пронзил моё тело, и такая надежда сразу исчезла. Оставалось лишь молиться, что Кейла жива.
Выбежав из леса, я сразу направился к своему дому; он был как раз ближе всех. Дом был полностью уничтожен, лишь дотлевали последние угольки. Огонь обратил его в кучу пепла, перемешанную с недогоревшей трухой. В панике я стал искать любые следы Кейлы и наделся, что при пожаре её там не было. Обыскав всё, не жалея своих копыт, я не обнаружил ничего напоминающего сгоревшее тело. Выдохнув с облегчением, что жены моей там не было, я отправился в саму деревню.
Я пришёл в ужас, увидев, что произошло с моей деревней. В небо поднимался густой, практически чёрный дым; последние дома были поглощены пламенем. От них остался лишь пепел, по которому то и дело прыгали маленькие огненные искры, то вспыхивая, то угасая.
Меня сковал страх. Дикий, животный, заполоняющий и напрочь вытесняющий все другие чувства. Зрачки сузились в несколько раз, а рот самопроизвольно раскрылся: я не мог сказать ни слова и стоял в оцепенении, словно был закован в тяжёлые кандалы. «Что произошло? Почему? ГДЕ КЕЙЛА?» — истошно кричал мой разум, но я не мог не то что сдвинуться с места, а даже пошевелить копытом.
Казалось, что всё это просто кошмарный сон; я напрочь отказывался верить в то, что показывали мои собственные глаза. Однако они не лгали, и этому свидетельством был ужасный тошнотворный смрад, который резким запахом врывался в лёгкие и кружил голову, отдаваясь дрожью по всему телу.
Посреди деревни располагался самый кошмар. Там была навалена куча сгоревших трупов, которые были накиданы друг на друга, как какой-то мусор. В них я с ужасом узнавал товарищей и соседей. Их тела были полностью в запёкшейся крови, из многих вылезали кишки и прочие органы, некоторые из них даже пульсировали, на что я не мог смотреть без рвотных позывов.
Именно их запах тогда принёс мне ветер. Запах сгоревшей плоти расходился на большое расстояние; становилось трудно дышать. Чтобы не задохнуться от трупного запаха, пришлось отойти на приличное расстояние. Мозг соображал с бешеной скоростью. Я не мог поверить, что среди этих трупов есть Кейла, и что она также страдала, как они. Эта мысль сподвигла меня вернуться обратно и достать тело оленихи, но громкий шум вперемешку с кашлем меня остановил. Повернувшись, я увидел выбирающегося из-под завала главу, Дара. Весь покрытый высохшей кровью, он с трудом выбирался из ловушки. Я что было сил побежал к нему и помог выбраться.
Напав на главу, я бешено стал терзать его вопросами:
— Где Кейла? Что произошло? Кто это сделал? — но вместо ответа я получил лишь мучительное мычание. Я, будучи всё это время в порыве гнева, только сейчас обратил внимание на то, что у него отсутствовало пол-лица. Ну, как сказать отсутствовало, просто у половины лица не было кожи. Огонь уничтожил часть лица Дара, оставив лишь лоскуты мяса и висячий глаз. Как он вообще остался жив? Уму непостижимо. Но я не убавлял свой напор. Сейчас Дар находился на грани смерти, но я был обязан узнать, что тут случилось, даже если придётся клещами вытягивать из него всю информацию.
— Говори, кто это сделал?
Дар старался говорить, но боль была невыносима. Он чувствовал, что через пару минут настанет его конец. Тело горело в агонии, глаз висел, покачиваясь в разные стороны и принося новые порции боли. Но уйти к остальным, не оставив Корвану информацию о том, кто это сделал, он просто не мог. Говорить Дар уже не мог, но двигать конечностями — легко. С силой он оттолкнулся от Корвана. Тело с каждой секундой переставало его слушаться, но он держался, копытом выводя разные буквы, которые могли помочь Корвану отомстить за всех них. Уже через минуту тело Дара онемело. Он упал, сдвинувшись в другую сторону.
Я подбежал к месту, где после себя оставил сообщение Дар. Разобрать было трудно, но я понял одно: «Кейла… Релог… На восток». Дальнейшие слова были неразборчивы, но я знал достаточно: кто и где. Подойдя к Дару, я увидел, что он пустым взглядом уставился на небо. Дар покинул этот мир, оставив бремя мести на меня.
— Спи вечным сном, Дар. Ты был достойным главой. Я отомщу за наш клан! — гневно произнёс я, закрыв уцелевший глаз главы Светлых. Оставив его, я направился на восток. В мыслях были лишь месть и ненависть к этой мрази, что сотворила всё это с нашим домом.
Пробираясь через заросли терновника и густой растительности, я с каждым шагом приближался к своей цели. При этом с этими шагами мой гнев только увеличивался. Мысли были лишь о мести. Каждый план об убийстве и экзекуциях был страшнее предыдущего. Глаза заливались кровью; лишь мысль о том, что Кейла с ним, удерживала меня от опрометчивых шагов. Кто знает, может, Релог устроил засаду, понимая, что моя супруга у него, и я сломя голову сейчас бегу прямо к нему в лапы. Нет, мне нужно думать трезво и убрать эмоции в сторону. Одни они могут меня погубить в этот роковой момент в моей жизни.
Когда я прошёл ещё несколько метров, моему слуху удалось поймать чьи-то звуки. Эти звуки принадлежали моей супруге. Мольба о помощи заставила чувства взять верх над разумом. В бешеном состоянии я вырвался из цепких лап леса. Рядом с пещерой стояло трое замызганных мразей; все они были в шрамах, а у кое-каких в некоторых местах вообще отсутствовала шерсть. Это были одичалые — изгнанные за свои преступления в кланах. Они без какой-либо жалости насиловали Кейлу. Ярость захватила моё тело. Теперь разум, который должен быть на первом месте, исчез. Вместо него появился звериный инстинкт.
— Тихо… Я сейчас дойду до кондиции и заполню тебя. Потерпи. Я надеюсь, ты родишь мне крепкого наследника, — произнёс изгнанник с разорванным ухом и шрамом на всю морду, увеличив свой темп.
— Нет… пожа… лу… — безжизненно хрипя, промычала Кейла.
— Стив, мы же договаривались, что первенец будет от меня! —возмутился второй олень.
— Да ладно тебе…. Сейчас… Ещё… чуть-чуть… — уже было видно: оставалось немного, и лоно лани заполнится. Однако резкий удар заставил Стива остановиться. Не понимая, что сейчас произошло, он опустил голову вниз и увидел черное копыто, покрытое кровью, которое торчало прямо из его грудной клетки. Я вытащил его, и труп повалился набок, издав лишь подобие хрипения. Я силой отшвырнул его в сторону, подальше от своей жены.
Двоица, увлекшаяся зрелищем и ожидавшая своей очереди, не увидела меня, позволив совершить первое убийство прямо у них на глазах. Последующие действия оказались быстрыми. Они не успели даже среагировать, не то что что-то сделать. Тело их друга, откинутое мной, сбило этих двоих с ног, и я оказался рядом с ними и одним ударом пробил обоим головы. От удара их черепные коробки лопнули, как пузыри, и мозги разлетелись по сторонам.
— Корван… — только и смогла произнести олениха, протягивая копыто в мою сторону.
Когда я увидел Кейлу, ярость потухла во мне так же молниеносно, как и появилась. Подбежав к супруге, я стал осматривать её. Всё тело было покрыто ранами от глубоких до порезов. Шерсть лани больше не имела светло-коричневый окрас: из-за высохшей крови он стал кораллового цвета. Волосы на её голове слиплись между собой из-за спёкшейся крови. Эти мрази хотя бы не тронули лицо… Не знаю почему, но хвала древнему! Хоть здесь всё цело.
Лань смотрела на меня безжизненными глазами, как бездушная кукла. Разум затуманился; он не хотел выпускать её из клетки, которую выстроил. Мне было плевать на это: если не вытащить Кейлу из этого состояния сейчас, то для она будет потеряна навсегда. Вспоминая предостережения Драгнира, я воспользовался своим даром, который так долго скрывал ото всех.
Приложив копыто ко лбу лани и сосредоточившись, я пробрался в сознание Кейлы. Там среди тёмного нечто мерцал маленький огонёк, который с каждой секундой лишь угасал. Поняв, что времени очень мало, я протянул копыто к нему и, схватив его, прижал к себе и своим дыханием стал раздувать в нём жизнь. Подобно тлеющим уголькам, с каждым разом огонёк то вспыхивал, как яркая звёздочка, то опять потухал. Убедившись, что он уже не потухнет, я вытащил из собственной груди такой же огонёк, только яркий и красивый, и прислонил его к огоньку Кейлы, делясь своим теплом. После этого её огонёк засверкал множеством красок. Он вырвался из моих объятий и вышвырнул из сознания своей хозяйки.
Я вернулся в реальный мир; в глаза Кейлы снова вернулся разум. Она, проморгавши, со слезами на глазах прыгнула на меня, не думая о своём теле и ранах. Сейчас, находясь в полном шоке, она не могла ничего сказать, а лишь проявляла эмоции, говорящие за неё. В них читался страх, отчаяние и грусть. Мне ничего не оставалось, как обнять её покрепче и держать столько, сколько потребуется, пока её, душа вернувшись из клетки, не восстановится. Мне придется присматривать за ней и делать всё, чтобы она была в безопасности, после чего мы отправимся к ближайшему клану и там постараемся зажить заново, позабыв всё это как страшный сон. Но этому не суждено было сбыться.
С разных сторон стали выходить одичалые; с каждой секундой их становилось всё больше и больше. Увидев их, мне пришлось оторвать от себя вторую половинку, но она сопротивлялась: ей не хотелось уходить от меня. Мне силой пришлось перетащить Кейлу к себе за спину; я с агрессией посмотрел на не приятелей.
— Так-так-так, кого я тут вижу! Неужели к нам пришел тот, кто заварил всю эту кашу? Давно не виделись, Проклятый. Ты решил почтить нас своим присутствием, да? Это честь для нас, — раздался до боли знакомый голос.
Его владельцем оказался Релог; тот вышел из леса. Его белая, ещё не замаранная шерсть так и осталась нетронутой. Но вот рога, которые когда-то красовались на его голове, отсутствовали, даже признаков от них там, откуда они должны расти, не осталось.
— Эй, босс, смотри! Он убил наших, причём двоим проломил головы. Вон их мозги валяются по разным сторонам, — сообщил один из одичалых.
— Я и сам вижу! Если ещё раз раскроешь свою пасть, окажешься на их месте, — зло пророкотал Релог. — А тебя, Корван, я и не надеялся увидеть. Мне казалось, что мы всех убили… Однако тебе удалось избежать участи всего клана. Хмм… Не знаю, зачем эти долбоящеры оставили в живых Кейлу, но на будущее это будет им уроком, — с сарказмом усмехнулся он, смотря на меня. — Теперь, когда ты тут, я самолично убью тебя, а после и твою самку! — он двинулся ко мне.
— Не подходи!.. Ещё один шаг, и я убью тебя, даже не взирая на то, что ты был в нашем клане! — предупредил я, приготовившись обороняться.
Релог хищно улыбнулся, демонстрируя игривый азарт. Он с наслаждением растягивал момент начала нашего боя, наблюдая за моими потугами защитить Кейлу. Когда Релог обошел меня со стороны, всё моё внимание было устремлено лишь на него. Я по своей глупости поверил его словам, что он самолично убьёт меня, не позволив своим прихвостням вмешаться. Эти слова оказались лишь обманом, чтобы сбить мою бдительность.
Один из одичалых уже стоял наготове. Дождавшись удобного момента, он выпрыгнул из своего укрытия и что было мощи нанёс удар по голове. Меня, не успевшего среагировать, снесло в сторону. Лань, державшаяся сзади меня, прижалась к земле, но тут же была силой схвачена и поднесена к Релогу. На меня повалились все одичалые. Я ничего не смог предпринять при такой мощной массе. Через минуту я лежал на земле в зафиксированном состоянии. Релог блаженно облизнул свои губы, будучи в предвкушении скорой реализации своего плана.
— Вот ты и попался, Проклятое дитя! Или мне называть тебя сыном? Вот не надо делать такую мину! Я с самого первого дня понял то, что ты — мой проклятый сын, но у меня были сомнения. Поначалу мне не хотелось в это верить, а позже я решил проверить, правда ли это. Достать чёрную розу было не так уж просто, а ещё труднее было заставить нашего лекаря использовать её против тебя. Эх… Тяжко было, пока я не пригрозил расправой с членами его семьи. Особенно с дочуркой, которую он так оберегал от тебя. Кейла как раз и является его дочерью, если ты не знал, — он указал на пленницу. — Знал бы ты, как он корил себя за то, что сделал. Из-за боли от вины он не придумал ничего умнее и повесился на ближайшем дереве, — Релог дьявольски улыбнулся.
— Ты монстр… — сквозь боль произнёс я, смотря ему прямо в глаза. С моего лба на лицо струйками стекала кровь.
— Это я монстр?! — воскликнул бывший глава, ударив меня по лицу. Он приблизился ко мне до самого носа. — И это говорит тот, кто смог уйти от проклятия черной розы! Когда это произошло, у меня больше не осталось в тебе сомнений. Я точно знал, что от тебя нужно избавиться, но, если я сделал бы это открыто, клан бы взбунтовался и у меня бы были проблемы. Я много думал о том, как можно провернуть твою смерть красиво и безопасно для себя. И вот оно, то самое, что помогло мне: сходка глав кланов, где любой инцидент мог стать для тебя роковым! Но, увы, я просчитался. Тебе как-то удавалось избавиться от любой проблемы, используя старые традиции, — он снова меня ударил, но теперь ещё сильнее. — Из-за тебя, падаль, я оказался в изгнании! Меня пожизненно лишили рогов! Это самый ужасный позор для оленя… Ты можешь себе представить, что ощущает олень без рогов?! Это как самец без яиц! Вот так я сейчас себя чувствую! — моё лицо встретилось с несколькими ударами.
Сплюнув сгусток крови и прокашлявшись, я промолвил: — Сам… виноват… — снова последовали удары.
— Ты слишком дерзкий, Корван. Давай посмотрим: будешь ли ты таким, если твоя подружка пойдет по стопам своего отца? — Релог кивнул своим подручным.
Те, в свою очередь, поняли его намёк и закинули на самое высокое дерево верёвку с петлёй на конце. Мои глаза расширились; я стал понимать, на что намекает враг. Я стал ёрзать в попытках выбраться, но лишь ухудшил своё уже и так неудачное положение.
— Нет… Прошу, убей меня… Не трогай Кейлу! — кричал я, превозмогая боль в челюсти.
— Ох, как ты теперь по-другому заговорил! Но нет, я обещал, что у тебя будет мучительная смерть. Так что она начнётся с наблюдения за любимой. Ну, а после всё остальное. Ты же не думал, что для тебя всё так просто закончится? — он с наслаждением наблюдал за попытками Кейлы вырваться и убежать. Но её держали крепко, ведя к петле. Поняв, что сопротивляться нет смысла, она сдалась. Уже без каких-либо усилий она сама шла к своей гибели.
Я не мог этого видеть. Мне хотелось вырваться, разорвать всех, как это было недавно, но того чувства ярости больше не было. Пришлось лишь с отчаянием и проклятиями в сторону Релога наблюдать за всем этим. Вот её подвели к дереву, надели на шею петлю; белый олень схватил меня за морду.
— Смотри, как она будет умирать! Ты должен видеть каждое мгновение её мучений! Лишь тогда ты поймешь меня, когда я потерял свои рога и всё, чего добивался с таким трудом… — зло прошипел он.
— Прошу… не надо… — промолвил я, в отчаянии испуская слезу.
— Давай! — скомандовал бывший глава. Двое из одичалых налегли на верёвку, натянув и приподняв лань на приличную высоту. От резкого натяга верёвки Кейла захрипела. Она стала брыкаться в попытках снять с себя петлю и вдохнуть свежего воздуха, но это у неё не получалось. Верёвка вцепилась в шею мёртвой хваткой, не позволяя лани выбраться. Задыхаясь, она ещё несколько секунд брыкалась, а после закатила глаза. Лицо посинело, язык вывалился изо рта. Жалкое мгновение, и Кейла больше не подавала признаков жизни.
— НЕ-Е-ЕТ! — выкрикнул я с невыносимой болью на душе. Потеряв свою любовь, я потерял и смысл жизни. Теперь, когда второй половинки нету, мне незачем жить. «Нужно спасать хозяина и покинуть реальный мир, уйдя в глубокую кому», — решило сознание за меня. Но вот Релог решил по-другому, сообщив мне ещё одну новость.
— Ах да, как я мог забыть? — он артистически изобразил страдальца, позабыв сообщить самое главное. — Ты знал, папочка, что у твоей жёнушки мог быть ребёнок? — с издёвкой сообщил он мне.
Держатели верёвки опустили Кейлу, но при этом оставили в висящем состоянии. Один из одичалых подошел к ней, достал острый предмет и одним ударом разрезал ей брюхо. Оттуда с тошнотворным хлюпаньем повалились внутренности. Одичалый с наслаждением сунул копыто внутрь и стал что-то искать; через пару секунд, найдя то, что искал, он вынул это. Это оказался небольшой мешочек из крови и плоти, в котором кто-то был. Он разрезал его, и оттуда упал не сформировавшийся эмбрион.
— Вот и твой не рождённый ублюдок! На одну погань меньше. А теперь, когда «обед» закончился, можно перейти к «десерту», — Релог улыбнулся и уставился на меня, но тут же отшатнулся и побледнел; в его глазах читались страх и ужас. Он даже захотел дать дёру, но не успел.
С каждой секундой, начиная с того момента, когда я услышал о ребёнке, меня снова посетило то чувство и инстинкт. Мне хотелось убить, уничтожить каждого за всё, что они сотворили со мной и с моей женой. Ярость и гнев затуманили мой разум. Хотелось продержаться и не уйти в буйство, но, когда они вытащили из Кейлы ребёнка и показали его, ярость вышла в свободный поход, охватив моё тело.
Цвет тату на плече сменился с зелёного на чёрный. Символ в виде листка, до этого никем не увиденный, стал излучать тёмную ауру. Те, кто держал меня, вспыхнули чёрным пламенем. Они никак не успели среагировать, так и сгинув, превратившись в пепел. Встав с земли, я увидел страх всех одичалых. В панике они стали убегать, подминая под себя нерасторопных. Релог тоже подался в бегство, но мощный удар по копытам, и он свалился на землю. Переломанные конечности не позволят ему и приподняться.
Я оставил его на месте, убедившись, что он никуда не уйдет. Мой взгляд устремился на убегающих, а особенно на тех, кто принимал участие в расправе над Кейлой. Эту троицу ждала кара похуже, чем у остальных. С каждой секундой чёрная плеть распространялась по телу, изменяя меня до неузнаваемости, но я не замечал этого; моей целью было одно: догнать всех одичалых и уничтожить, превратив их в пепел. Из безумия вперемешку с гневом получается невероятный коктейль.
Дальнейший рассказ о судьбе остальных одичалых я оставлю в сторонке. Только скажу одно: все они были жестоко уничтожены и подвергнуты смерти. Лишь троица была экзотически убита. Двое, что повесили мою жену, испытали ту же участь. При этом мучения, которые они испытывали, нельзя выразить словами. Их, подвешенных на петлях, я то подымал, душа верёвками, то опускал вниз, в огонь, который сжигал их конечности, и при этом я давал им снова вдохнуть воздуха. Так длилось несколько часов, пока они не умерли. Позже участь ждала другого. Он был приколочен к дереву в виде креста, а я медленно вырезал маленькими кусочками его плоть. Крики мучений и полного отчаяния с мольбой о прекращении доставляли мне удовольствие. Его экзекуция длилась весь день. Одичалый в этот день полностью сдался и умер, откусив себе язык. Поняв, что от него больше ничего не добьюсь, я вспорол его брюхо, выпустив все содержимое наружу.
Вернувшись обратно, туда, где лежал Релог, я обнаружил его на том же месте, спокойно смотрящего на небо. Он, спокойно и не обращая на меня внимания, произнёс:
— Вот ты и вернулся, сын. Наверняка ты уже всех убил, а тех троих мучал, пока не умерли от мучений. Святые богини, если бы я только знал, что так случится, то не оставил бы тогда тебя в лесу, — я всё ближе подходил к нему, пока не оказался совсем рядом; он всё продолжал свою тираду. — Мне казалось, что хранитель леса разберётся с тобой. Но я ошибался. Нужно было тогда, как только ты родился, убить тебя. Но когда я увидел тебя, такого беззащитного, мои чувства взяли верх над разумом, и я позволил им дать тебе крохотный шанс выжить. Если бы только тогда разум переборол меня, все были бы целы. Но теперь поздно о чём-то жалеть. Всё, что сейчас произошло, обернуть назад невозможно. Проклятое дитя, появившиеся на свет, непохожее ни на отца, ни на мать, принесёт гибель клана. Но будущее, которое видел я, не должно было стать таким, — он тяжко выдохнул и взглянул на меня.
Всё тело было покрыто хаотическими красными шлейфами. Те самые фиолетовые глаза, что источали ауру и огонь… Когда-то он видел в них будущее деревни. Но на самом деле он увидел своё будущее. Лежащий на земле безрогий преклонял голову перед своим сыном в роли нового Главы. Тогда он и ушел с этим младенцем в чащу леса, не дав этой судьбе исполниться, и после покинул его, обезопасив себя от приближающегося будущего. Но, как оказалось, матушку-судьбу нельзя обмануть. Она изменила предначертанное Релогу и клану. Теперь Релог не преклонял голову перед новым главой, а лежал на земле, дожидаясь собственной смерти. Понимая, что совершил ошибку и пошел против своей судьбы, он искреннее улыбнулся всему этому.
Я молча приподнял копыто над головой своего отца. Увидев улыбку, я с силой пробил ему голову. Ошмётки мяса и мозгов разлетелись в разные стороны. Наконец-то расправившись с ним, я повернулся к месту, где лежала Кейла. Её труп уже поменял цвет и стал источать трупный смрад. Подойдя к ней и не обращая ни на что другое, я лег рядом и закрыл глаза.
POV Алекс
— Фрагмент памяти закончен… Архивация базы данных объекта Корван… Идёт переписывание фрагментов памяти объекта Алекс…. Сессия закончена… Объект Алекс, нам очень жаль… Время вышло, ваше дальнейшее существование и в этом, и в другом мире невозможно… Начинается отсчёт полной ликвидации… — произнес голос, опечалив меня.
Теперь, увидев судьбу Корвана, я стал понимать, почему он стал таким. Но оставались другие вопросы, на которых ответов я не получил их. Может, не увидел. Это уже неважно. Скоро я покину этот мир, уйдя в бездну, или, может, к богу. Шут его знает, что ждёт меня за тем краем бездны. Смирившись, я прикрыл глаза. Тьма стала моим другом, одиночество — братом. Сейчас, воссоединившись с ними, я был рад. Теперь я смогу спокойно покинуть этот мир, не сожалея ни о чём. Я стал прислушиваться к отсчёту друга-голоса.
— Пять… четыре… три-и-и… — он замолчал.
Я оказался во тьме. В полной пустоте, где лишь я и мой голос. Теперь я стал понимать: вот что ждёт всех нас после смерти. Пустота и тьма. Сжавшись в позе эмбриона, я закрыл глаза и стал тихо подвывать. И думать о том, что ждёт меня тут в дальнейшим. Но так не могло продолжаться вечность. Боль пронзила плечо. Посмотрев на него, я увидел, как выводились линия, соединяясь и образовывая символ в виде листка.
Что-то странное стало происходить в небытии. Открыв глаза, я устремил свой взор на небытие. Оно будто скорчивалось от боли. То сжималось, то растягивалось, будто кто-то хотел проникнуть сюда сквозь него. И ему это удавалось: на черном пологе разорванная линия образовалась.
— Ты ещё не закончил дела в этом мире, мой сосуд, — демоническая рука схватила меня, сжав в своих когтистых пальцах. — Твоё время ещё не пришло, — демонический голос вытащил меня из небытия, вытягивая через созданную им брешь.
— Внимание… Ядро восстановлено… Жизненные показатели объекта нормализовались… С возвращением, объект Алекс…