Пластиковый поцелуй
Первая
My pretty, pretty, pretty, pretty Barbarella.
Ума не приложу, как почти в центре города удалось сохраниться самому настоящему универсаму, с жирными уродливыми продавщицами, имбецилами-охранниками и выцветшей до прозрачности наклейкой «Enjoy Coca Cola» на входной двери. И уж тем более не понимаю, кто по своей воле согласится сюда ходить. Ведь за углом находится современный торговый центр с великолепным обслуживанием: улыбчивыми кассирами, бесплатной упаковкой и автоматической доставкой покупок на дом за символическую плату.
— ‘Вадцать восемь баксов, пакет надо?
— Нет, не надо. Пожалуйста, — я протянул продавщице потертую банковскую карточку.
— Че ты мне ее суешь, в аппарат суй, написано же.
— А, извините, — карта никак не попадала в узкую прорезь древнего мини-терминала, покрытого какими-то подозрительными бурыми разводами. Мельком оглянувшись, я заметил на стене лист офисной бумаги c предупреждением о карточках, но за развешанными пачками чипсов оно совершенно не читалось.
— Э, студент, у тя тут не хватает!
— Можно так доплатить?
— Лучше мелочью.
— У меня только такая…
Продавщица со страдальческим вздохом выхватила из моих рук мятую купюру в пятьдесят долларов и, переваливаясь с ноги на ногу, словно жирная утка, ушла в подсобку. Не теряя времени, я начал складывать в старый штопаный рюкзак свои покупки. Ровными рядами на его дно легли обычные вещи для одинокого человека «немного за двадцать»: кое-какие продукты, зубная паста, лампочка, взамен перегоревшей на кухне… Всё это почти ничего не весило, но моим плечам таки предстояло сегодня потрудиться — сверху в голодную пасть рюкзака начал погружаться большой тяжелый пакет из толстого пластика с яркими негостеприимными надписями «Не есть! Держать вдали от животных! Не давать детям!».
Из подсобки послышались тяжелые шаркающие шаги продавщицы, а вскоре показалось и её обширное тело. Тяжело взглянув мутными глазами на застегнутый рюкзак, а затем на бритого паренька-охранника, копающегося в планшете на другом конце зала, тело подошло к прилавку и сунуло обратно мою банкноту.
Древние магазины упорно цепляются за жизнь, и постоянным клиентом одного из них являюсь я. Не оттого, что мне будто бы нравится общение с живыми людьми, какое в последнее время пропагандируют всякие дауншифтеры. Просто здешние продавщицы, застрявшие в две тысячи десятом году, понятия не имеют о содержимом того пластикового пакета с устрашающими надписями, занимающими, согласно закону, ровно сорок пять процентов от передней стороны упаковки. А если бы понимали… Тогда я вряд ли бы решился даже посмотреть на эти пакеты в их присутствии.
— Нету сдачи, потом занесешь.
— Хорошо, — отозвался я, с некоторым облегчением засовывая деньги обратно в карман. Сейчас мало кто пользуется «настоящими» деньгами, но я чувствовал себя уютнее, таская в кармане старый добрый полтинник. Мало ли что…
— Спасибо, — тихо сказал я, разворачиваясь к выходу, но в ответ услышал лишь громкий щелчок раскусываемого кедрового ореха.
С этими тётками я вполне могу сказать «дайте вон тот, номер семь», а тётка, кряхтя, бухнет на прилавок этот самый пакет, бросив на него типичный взгляд «и чего в этой хрени может стоить столько бабла?». Если бы она знала, сколько «этой хрени» необходимо на месяц, она бы свалилась в обморок. А узнай, сколько стоит то, что «эту хрень» потребляет — так вообще без вызова «скорой помощи» не обошлось бы.
Отогнав взмахом руки надоедливый коптер с листовками, на который ребятня уже успела привязать дохлую крысу, я поудобнее расположил рюкзак и зашагал домой.
«… Сто девяносто восемь, сто девяносто девять, двести, двести одна, двести вторая, бинго.»
Я и так знал точное количество ступеней к своему этажу, но их регулярный пересчет был одним из немногих физических упражнений, каким я подвергал свой хилый организм. Конечно же, у меня не хватало силы воли и смелости начать заниматься спортом. Так что хождение пешком по ступенькам, вместо увлекательных поездок на лифте, и нелепая зарядка по утрам — это и были мои тренировки.
— Доброе утро, — кивнул я старенькой соседке, разглядывавшей содержимое своего почтового ящика.
— Ох, доброе, — ответила старушка, кивнув в ответ, — на вот, гостинец.
У меня в руке оказался леденец «Барбарис», похожий на завернутый в фантик кусок красного стекляруса. Мне всегда казалось что такие конфеты перестали выпускать еще в двадцатом веке…
— Ты это, — продолжила старушка мне вслед, — ты с собакой то своей чего не гуляешь? Им ведь воздух нужен, и побегать хочется. Давеча слыхала, упало что-то у тебя там, на весь дом загремело. Животина, поди, от заперти-то мается, вот и бедокурит, не?
— Нет, ничего ей не будет, это порода такая, домашняя, — быстро проговорил я, отпирая дверь в бокс.
«Собака», о да.
— А-а-а, ну я в этих современных не разбираюсь, но ты бы хоть во двор ее сводил, это всякой животной приятно. У нас там вон, сколько хозяев гуляет постоянно, Светка вон тоже, намеднись, взяла се…
Я быстро закрыл за собой дверь и вздохнул. Старушки не меняются, это да. Однако в их постоянстве есть несомненный плюс. Они видят вещи куда проще, чем те являются на самом деле. Именно поэтому я и поселился в обветшалом доме, почти полностью отданном старикам-ветеранам какой-то войны начала века. Ведь они поголовно уверены, что у меня живет собака.
Отпирая дверь, я на мгновение замер и прислушался. В квартире было тихо, только гудел вечно сломанный воздуховод в прихожей. Я медленно приоткрыл дверь, пока не увидел треть помещения, и… ногу лавандового цвета, твердо стоящую на коврике.
— Я тебя вижу, — сказала хозяйка ноги, подошла к двери и попыталась её закрыть.
— Ты что, даже не пустишь меня на порог собственного дома? — спросил я, придерживая дверь. Четыре ноги с другой стороны скользили по полированному полу и собирали коврик в кучу.
— Я всегда жестока по… пфх… По отношению к тем, кто отлынивает от занятий! — пропыхтел очаровательный голос, обладатель которого уперся лбом в дверь и скреб по ней рогом.
— Но ведь у меня в институте свободное посещение, — парировал я, снимая рюкзак.
— С этим «свободным посещением» ты не сможешь выучить ничего дельного!
— Ладно, ладно, я просто ленивый дурак, ты же знаешь.
— Нет, ты не дурак. Но ленивый — это уж точно, — снисходительно проговорил мой оппонент и, наконец, отошел от двери.
Я поставил рюкзак на пол, опустился на колени и встретился с неодобрительным взглядом больших фиолетовых глаз.
— Будь у меня магия, я бы заперла тебя в прихожей пожить на недельку. С обязательным изучением полного курса…
— Но тогда ты бы осталась без новых книг, и тем более без еды.
— Я бы скачала книги из этого твоего гипернета, а голодание полезно.
— К тому же, будь у тебя магия, ты бы вряд ли согласилась сидеть тут взаперти с такой унылой личностью, как я.
— Нет, ты все-таки дурак… — ответила Твайлайт Спаркл и неловко обняла меня.
— Прости, сегодня опять то же самое, — виновато проговорил я, с натугой вытаскивая из рюкзака тяжелый пластиковый пакет.
— Ничего страшного, я люблю эту странную штуку, — весело ответила Твайлайт, сделав акцент на слове «странную», — даже если бы обычная здешняя пища и не была для меня ядовита, я бы ни за что не согласилась есть твою стряпню. Это же ужас. Одним запахом можно тараканов травить.
— Ну, в наше время настоящие продукты стоят дорого, — я пожал плечами, — а синтетика по вкусу совершенно не отличается, да и по сути это одно и то же.
— С одной точки зрения да, но ведь существуют и другие критерии! Согласно последним исследованиям Евразийской Ассоциации…
— Что, опять лекция, да? Тогда, пожалуй, книги я тебе не покажу, ты их итак перечитала чересчур много.
— Эй, так нечестно! — возмутилась единорожка и ткнула меня копытом в плечо.
— У нас скоро от книг деваться будет некуда, из всех щелей уже лезут.
— Книг много не бывает.
— Я бы поселился в библиотеке, будь такая возможность, ты же знаешь. Но вряд ли где-то можно найти библиотеку, куда вообще никто не ходит. Я не уверен, можно ли их вообще еще найти. А если тебя увидят, начнутся вопросы, к тебе будут все приставать…
— Да, я понимаю, — ответила Твайлайт, слабо улыбнувшись, — наверное, я все-таки единственная из пони, кто тут оказался.
— Ну, лично я больше о подобном не слышал.
Прошел всего год, а я уже научился изощренно лгать.
Пока я раскладывал покупки по своим местам и готовил себе нехитрый обед из полуфабрикатов, единорожка сидела на подушке, поставленной на маленькую тумбочку, и читала очередную умную книгу. Книга стояла на держателе, и, чтобы перевернуть страницу, Твайлайт каждый раз облизывала кончик копыта. Я мог бы смотреть на это вечно.
— Трудно без магии? — спросил я, насыпая в большой стакан бурый порошок из принесенного мной пакета.
— Да нет, на самом деле нормально. Разве что с верхних полок…
— Больше не лазь самостоятельно по стремянке, — строго сказал я, — ты не представляешь, как я испугался в прошлый раз, когда ты свалилась с такой высоты, еще и чуть под падающий шкаф не попала. Еще и всех соседей переполошила, я еле от них отбрехался.
— Больше не буду. Здесь у вас падать очень больно, не то что в Эквестрии. Всё хочу провести кое-какое исследование на эту тему, но никак не соберусь.
— Извини, что так получилось, мне нужно было заранее выложить те книги, которые тебе понадобятся.
— Ты уже извинялся, брось это. Лучше покорми меня, я здорово проголодалась. Все эти новые знания здорово влияют на аппетит.
Я хорошенько размял ложкой порошок в стакане, избавившись от комочков, затем взял чайник и капнул немного воды себе на запястье, проверяя температуру. Вода должна быть не слишком холодной — иначе порошок не растворится, и не слишком горячей — Твайлайт нельзя слишком горячее. Удостоверившись, что температура подходит, я залил порошок водой, закрыл стакан герметичной крышкой и начал по-всякому трясти им в воздухе, хитро поглядывая на единорожку. Твайлайт укоризненно смотрела на меня поверх книги и наверняка улыбалась.
Так, вроде готово.
Получившаяся густая розоватая жижа была похожа на кисель с вкраплениями блестящих серебристых точек и резким химическим запахом, для того, чтобы никто даже случайно не принял это за еду. Я сунул в жижу трубочку для питья, повесил на локоть белое полотенце и аккуратно поставил стакан перед единорожкой, использовав мизинец как амортизатор.
— Ваш коктейль, мисс… — я чуть поклонился.
— Благодарю, — кивнула Твайлайт и сунула трубочку в рот.
Второе, что бы я мог делать вечно — это смотреть, как она пьет.
— «… Можно определить как мощный комплекс ассоциаций в многомерном пространстве смыслов. Мышление, создание текста и чтение глубоко ассоциативны; мы живем в паутине культурных нитей, выращиваем новые ассоциации и изнашиваем старые. Есть культурные провода, вызывающие при касании просто электрический разряд, а есть…»
— Так, всё, моя голова сейчас лопнет, — взмолился я, откидываясь на спину.
— У Пинки как-то раз лопнула голова, мы потом целый день Сахарный Уголок от конфетти убирали. — рассеянно сказала Твайлайт, поправив очки копытцем, — Правда, я смутно помню тот день.
— В нашем мире, если у кого-то лопнет голова, то оттирать комнату придется от более неприятной субстанции, — сказал я, постаравшись отогнать мысли о лопнувших головах. — Давай закончим на сегодня с этим литературным анализом, у меня сессия только через месяц.
— Это не важно, нам нужно готовиться. Ты от меня просто так не отвертишься.
— Что бы я без тебя делал, Твайли… — сказал я и ласково погладил её по носу. Если вы когда-нибудь гладили маленького хомячка, то его спинка будет примерно такой же на ощупь, как шерстка на мордочке у этой единорожки.
— Ты не дурак, но ленивый — это уж точно, — ответила Твайлайт обычной фразой и закрыла книгу.
Взяв её зубами, она ловко поставила учебник на полку, а затем подошла ближе ко мне и вытянула голову вперед, чтобы я снял с нее очки. Сама она с ними никак не управлялась.
— Неудобно все-таки без магии тебе, — ляпнул я, не подумав, и Твайлайт начала повторять всё заново: “Да нет, на самом деле нормально. Разве что с верхних полок…”
Придется все-таки исключить слово «магия» из лексикона на пару дней.
За задернутыми занавесками вспыхнул и погас последний луч заходящего солнца, пройдя за штангой какой-то беспроводной связи на соседней крыше. Вот и еще один день прошел…
Сразу после заселения в эту квартиру я перенес выключатели света чуть ниже, но не настолько низко, чтобы вызывать подозрения у хозяев, регулярно заходивших проверить порядок в жилище. Встав на задние ноги и вытянувшись прямо, Твайлайт как раз доставала копытцем до выключателя.
— Поможешь мне в ванной? — спросила единорожка, опираясь одной передней ногой на стену под кнопкой.
— Конечно, только подожди, я достану новую зубную пасту…
Твайлайт не рекомендовалось погружаться в воду даже наполовину, поэтому я всегда мыл её вручную из душа. На выходе получалось довольно жалкое зрелище, потому что шерсть, там, где она была подлиннее, постоянно слипалась в тёмные иголочки и не желала нормально сохнуть в помещении. А так как сушить единорожку феном тоже было нельзя, то оставались только растирания большим махровым полотенцем. Ну, или пробежки туда-сюда, но соседи от такого явно были не восторге, к тому же отчетливый звук копыт мог вызвать лишние подозрения. За все эти годы никто так и не придумал, как сделать в таких домах как наш нормальную звукоизоляцию.
— Хочешь завтра что-нибудь вкусное? — спросил я единорожку, которая сложила передние ноги у меня на коленях, пока я расчесывал её гриву большой щеткой. Грива почти сразу принимала обычную форму, в отличие от шерстки, которая после высыхания еще долго оставалась пушистой, отчего Твайлайт выглядела сильно располневшей.
— Я бы хотела бутерброд на хлебе, испеченном из ржаной обдирной муки, с ромашками и зеленью. Но…
— Но это невозможно, извини.
— Нет, ты все-таки дурак… Ты уже извинялся, брось это. Лучше погрей мне коврик, не люблю спать на холодном.
— Коврик давно уже теплый, тебя дожидается, — я напоследок взъерошил ей гриву, отчего она испустила легкий смешок и больно ткнула меня рогом под рёбра.
В прихожей раздался резкий звонок телефона. Того самого древнего домашнего телефона, о существовании которых все нормальные люди забыли еще пятьдесят лет назад. И я в том числе.
— Ты не ответишь? — поинтересовалась Твайлайт, повернув голову в сторону звука и задвигав ушами.
— Мне некому звонить по этой штуке, наверняка ошиблись номером, или спам-роботы названивают. — быстро проговорил я, — Давай ложиться спать.
Звонки продолжались довольно долго, и я уже всерьез подумал о том, чтобы отключить телефон от сети. Но сделаю это завтра, аппарат еще выкопать из шкафа надо…
Место для сна пони, толстый круглый коврик, находилось в углу комнаты, на специальной подложке из антистатика. Подойдя к нему, Твайлайт вопросительно взглянула на меня, а я улыбнулся и провел пальцем по экрану на стенке. Температурный график, размагничивание, диагностика, отключенные отчеты на сервер, отключенные обновления и еще какие-то пункты, к которым я никогда не прикасался, так как понятия не имел об их назначении.
Осторожно потрогав коврик копытом и оценив его температуру, Твайлайт потопталась по-кошачьи и легла на живот, поджав под себя одну переднюю ногу.
— Ну что, спокойной ночи? — я встал перед ней на колени, протянул руку и легонько погладил пони по мягкой щеке, отчего та зажмурила глаз и дернула противоположным ухом.
— Угу, спокойной — отозвалась Твайлайт сонным голосом, улыбнулась мне и добавила, — я тебя люблю.
— Я тебя тоже.
Твайлайт вытянула шею и я почувствовал на щеке ее живой и свежий поцелуй.
Пони снова опустила голову, расположив ее в специальном месте на сгибе ноги. Так во время сна шея не будет в напряжении. Я еще раз погладил ее по голове, тело единорожки постепенно обмякло и, как будто, стало темнее.
Твайлайт уснула, а слева от выключенного экрана загорелся тусклый желтый индикатор.
Следующим утром меня разбудил зловредный телефонный звонок.
Я бросил дежурный взгляд на мирно спящую Твайлайт и яркий зеленый огонек на панели. Тут всё в порядке, теперь месть.
Мои ноги привычно легли в старые поношенные тапочки и пошли в коридор с твердым намерением раздробить этот злосчастный пиликающий пережиток прошлого на мелкие кусочки. Или хотя бы безжалостно выключить его, все-таки мне не хотелось потом доплачивать хозяевам за порчу имущества.
Но, по известному закону подлости, как только я коснулся ручек на дверцах шкафа с хозяйскими вещами, где и был погребен аппарат — звонки прекратились.
— Да они издеваются! — воскликнул я, и ударил ногой подвернувшийся ботинок.
— Что случилось? — спросила Твайлайт из комнаты, подняв голову и снова двигая ушами.
— Ничего страшного, опять телефон беспокоит.
— Ты не ответил?
— Понятия не имею, кто это, — соврал я, — спи, рано еще.
Пони оглядела комнату и снова улеглась. Зеленый индикатор на мгновение мигнул желтым.
Решив в который раз отложить разгребание завала в шкафу и охоту на телефонный аппарат, я прошел на кухню для обыкновенных утренних дел. Обычно дела заключались в поглощении дешевого чая «со слоном» и приготовлении коктейля для Твайлайт. Но сегодня к этим чрезвычайно трудным и ответственным делам добавилось еще одно.
— Доброе утро, — сказала единорожка, входя на кухню и щурясь от яркого солнечного света. Окна моей кухни выходят на обширную крышу торгового центра, так что на них никогда не задернуты шторы, а мрачные тучи, висевшие с утра, уже разогнали синоптики.
— Очень доброе, Твайли. Как спалось?
— Не знаю, странно как-то. Мне приснился ты и Принцесса, и вы почему-то обсуждали «новую меня», и спорили, плохо это или хорошо.
— Оу, моя скромная персона в обществе самой Принцессы? Ну надо же, — рассеянно проговорил я, не отвлекаясь от листа бумаги, за которым просидел все утро.
— Чем занимаешься? — Твайлайт забралась на свою подушку и начала подглядывать.
— Да так, ничего особенного, к институту готовлюсь, — я прикрыл записи руками, и Твайлайт навалилась на меня сзади, положив подбородок на плечо.
— Ты от меня просто так не отвертишься, — сказала пони, пытаясь убрать мою руку копытцем.
— Ладно, Твай, хватит, там действительно ничего важного. Давай я лучше тебе поесть дам. Хочешь коктейль?
— Конечно, хочу, я с утра всегда голодная.
Пока единорожка с громким хлюпаньем и смешками под нос высасывала из большого стакана остатки коктейля, я успел вписать на лист еще пару фраз, и «Ты от меня просто так не отвертишься» была одной из них.
— Зарядку будешь делать? — спросила Твайлайт, когда я вытер ей рот салфеткой и сложил грязную посуду в мойку.
— Не, сегодня пропущу, — я с чрезвычайно занятым видом попытался слинять, но был прибит к месту укоризненным взглядом Твайлайт, — позавтракали ведь уже…
— Это не важно. Ты ведь знаешь, что зарядка способствует…
— Только не говори, что ты снова будешь читать мне эту лекцию!
— ...Улучшению работы сердечно-сосудистой системы и опорно…
— Ладно! Всё! Только не надо про потенцию, как в прошлый раз.
С болящими после интенсивной разминки суставами я кое-как натянул обувь и присел перед нахмурившейся единорожкой.
— Ничего не забыл?
— Да я так просто, прогуляться. Куплю тебе чего-нибудь вкусненького заодно. Книги выложены на стол, форточка открыта, воздуховод на низких оборотах, подушка взбита — все как ты любишь.
Твайлайт вытянулась на цыпочках и чмокнула меня в щеку, прикрыв глаза. Я, в свою очередь, расплылся в блаженной улыбке и чмокнул единорожку в лоб, стараясь не выколоть себе глаз рогом. Нет, все-таки ее шерстка — это что-то.
— Привет инвалидам воображения и жертвам ранней самостоятельной жизни! — донеслось из коммуникатора, после чего тяжелая железная дверь, ведущая в подвал Конторы, начала с шипением открываться.
Спустившись в подвальный этаж и стараясь ни на кого не смотреть, я свернул в знакомый закоулок за древним сломанным копиром и остановился у еще одной закрытой двери.
— Говори пароль, — сказал тот же голос.
— «Пароль», — со вздохом ответил я. Из соседнего кабинета быстро вышел какой-то сутулый клерк, и я поскорее сделал вид, что с интересом изучаю устройство копира. Но клерку явно было не до подозрительного меня.
— Правильно, — ответил голос и над дверью сверкнул объектив камеры, — а теперь попрыгай на одной ноге.
— Слушай, хватит издеваться, у меня дела, — проговорил я, раздумывая обо что вытереть пальцы, перепачканные толстым слоем пыли с копира.
— Эх, да ты кроме как по делу из своей пещеры и не выползаешь, — пробурчал голос.
— Сам-то когда в последний раз солнце видел?
— Солнце не нужно, от него бывает рак кожи.
— У тебя скорее глаза высохнут и вывалятся от компьютеров. Так и будешь меня под дверью держать?
— Я в них капли закапываю. Ладно, сейчас Аллочка тебе откроет.
Ох нет, только не это.
— Эй, я лучше сам… — начал было я, но «Аллочка» уже открыла дверь и уставилась на меня своими здоровенными комплексными сенсорами. Глазами, то бишь.
— Добро пожаловать, хозяин! — сказала она и поклонилась, — Прошу, проходите.
Она схватила меня за руку и потащила в комнату. Именно потащила, потому что этому тупому конструкту совершенно незнакомо понятие «нежность». И от прикосновения ее руки, покрытой какой-то мерзкой резиной, мне сделалось совсем нехорошо. Ничего общего с мягким прикосновением копытца Твайлайт.
Внешне Аллочка представляла собой милую худенькую двенадцатилетнюю девочку, одетую в костюм служанки. Но под белыми чулочками, кружевным чепчиком и передником с карманами скрывался обыкновенный синтетик, к тому же устаревший еще лет десять назад.
— Скажи этой штуке, чтобы отпустила, — прошипел я, пытаясь выдрать запястье из цепких клешней Аллочки.
— Алл, приготовь нам чаю, пожалуйста, — донеслось из-за спинки здоровенного офисного кресла, окруженного со всех сторон мерцающими мониторами. Хозяин помещения, лысый и располневший мужик лет тридцати пяти, медленно развернулся вместе с сиденьем и развел руки в стороны.
— Добро пожаловать, о ищущий.
— Ага… — буркнул я и оглянул помещение, подыскивая место для того, чтобы присесть. На глаза попадались только куски кабеля, свисающие из открытых потолочных панелей, да коробки с умными научными надписями. Я принялся просто прохаживаться по комнате туда-сюда и разглядывать всякие непонятные штуки.
— Рад видеть тебя в добром здравии, — сказал толстяк.
— А ты, кажется, потолстел еще больше. И в прямом, и в переносном смысле.
— Нужно будет сбросить вес — сделаю операцию, делов то… — бросил мой собеседник, принимая из рук вернувшейся Аллочки гигантскую кружку с чаем. Отдав ему чай, Аллочка с дебильной миной направилась ко мне.
— Убери ты от меня эту штуку, — взмолился я, сделав синтетику протестующий знак рукой, — мне не по себе, когда она рядом.
— Не называй её так. Не понимаю я, разве она не кажется самым милым созданием на планете? — Хозяин Аллочки поманил ее к себе и принялся гладить по голове.
— У меня есть свой неоспоримый лидер в этой категории, а твой синтетик мне кажется роботом-убийцей.
— А у тебя вообще…
— Так, хватит об этом, — перебил я, — еще раз говорю, я здесь по делу.
— Снова делать твою богиню еще божественнее? — скептически произнес толстяк и громко отхлебнул чая, — Ну ладно, давай свои почеркушки. Кстати, в очередной раз спрашиваю: может, позволишь мне показать твою соцмодель зарубежным спецам? Заработаешь кучу денег. Ничего подобного ни у кого и близко нет.
— По-моему, мы договаривались, что ты больше не будешь поднимать эту тему.
— Эх… Эгоист ты, товарищ. Столько людей лишаешь удовольствия.
— Как будто всем этим людям нужны разговоры. Вон Аллочка твоя, ни слова лишнего не говорит, наверное в башке мозгов как в промышленном роботе. Зато под юбкой наверняка все по последнему слову техники.
— Но-но, почитай мне тут еще морали. Завидно, что ли? У твоей-то под хвостом...
— Еще одно слово, и я тебе нос сломаю.
— Сломаешь мне нос, — задумчиво протянул собеседник, — Аллочка вырвет тебе ноги. Ладно, шучу-шучу… Но ты все-таки еще раз хорошенько обдумай.
Толстяк развернулся к своим мониторам и принялся увлеченно щелкать клавишами древней механической клавиатуры, которой очень гордился, то и дело прихлебывая чай.
Я опасливо оглянулся на Аллочку, которая стояла в сторонке с остывающей кружкой моей порции напитка. Синтетик это заметил, наклонил голову и улыбнулся, чуть помахав мне свободной рукой. Бр-р-р, нет уж, ко мне эта штука больше не подойдет. Вон как клешнями-то хватает, наверняка об отрывании ног этот старый извращенец не сильно-то и лукавил. Интересно, как и чем она питается? А, кстати об этом…
— Да, чуть не забыл, мне еще нужна упаковка этого нового питания, оранжевого.
— Ты хоть знаешь, сколько оно стоит? — страдальчески проговорил мой товарищ, не отвлекаясь от работы.
— Впишешь в сегодняшний счет за коррекцию.
— Ты безответственный и больной, вот что я тебе скажу. Твой кредит ведь ограничен, не забыл? Или ты, в кой то веки, нашел работу?
— Это мои проблемы.
Я сделал еще несколько кругов по комнате, раздумывая чем бы себя занять, и стараясь не смотреть в глаза Аллочке, что было довольно затруднительно. Проклятый синтетик постоянно оказывался передо мной с глупой физиономией, преисполненной надежды, и робко протягивал остывший уже чай.
— Слушай, я, наверное, пойду.
— Погоди еще, я не закончил, — махнул рукой толстяк, не отрываясь от работы.
— Да ничего, потом зайду, все равно правки не срочные.
Толстяк оглянулся, подняв бровь, и пожал плечами.
— Ну иди, иди. “Дела” у него, видите ли. Аллочка, дай ему большой пакет из новой коробки и выстави этого делового за дверь.
Внезапно комнату огласила пронзительная трель переговорного устройства. Аллочка, только что стоявшая слева от меня, моментально куда-то испарилась, оставив чашку с чаем прямо на полу. Краем глаза я заметил на одном из мониторов толстяка картинку с камеры, установленной в коридоре. Под дверью неловко переминался тот самый клерк, которого я встретил по пути сюда.
Хозяин помещения еще раз оглянулся, удостоверившись что его подопечная скрылась, отряхнул крошки от чипсов с груди и нажал на кнопку ответа.
— Чего надо?
— У нас это… Принтер не печатает...