Castle of Glass
Главa VI. Друг из прошлого | Удар в сердце
— Там!
Софт указала копытом в сторону яркой белой вспышки, на секунду озарившей мрачный лабиринт. Блайнд тут же повернул голову туда, куда указывала подруга, испуганно задержав дыхание. Не произнося больше ни слова, единорожка первая сорвалась с места, оставив Лаки позади. Она бежала так быстро, что если бы не зеленая простыня, которую Софт успела откуда-то выхватить перед тем, как они с Лаки пустились следом за Элизабет и Десерто, он бы ее уже потерял. Зачем ей понадобилась эта тряпка, жеребец понятия не имел, но спорить было некогда. Шум, который подняли Лиза и Дес в коридорах школы, привлек внимание слишком большого количества ушей, и, только Богиня знает, что сейчас произошло в том месте, где только что вспыхнул яркий белый свет.
Софт первая завернула за угол, попутно сбив лежащий на декоративных квадратных кустах сугроб. Он непременно бы угодил в лицо Лаки, если бы, по счастливой случайности, не пролетел мимо и шлепнулся около него, заставив затормозить. Жеребец лишь усмехнулся и вновь двинулся следом.
— Они тут! – послышался голос Софт в тот момент, когда он почти догнал ее.
— Твою… — еле слышно шепнул Блайнд.
В нескольких метрах от них лежал Десерто, лишенный маскировки и не подающий признаков жизни. Рядом сидела Элизабет. Пегаску едва заметно шатало, а ее мутный и измученный взгляд был прикован к лежащему перед ней.
— О Богиня… — Софт сглотнула. – Лаки!
Блайнд в два прыжка оказался рядом с Элизабет, не дав той упасть на снег. Она тихо что-то простонала, тяжело моргнула и беспомощно повисла в копытах жеребца. С Десерто все было еще хуже. Софт аккуратно взяла его за плечи и приподняла над землей. Голова Деса откинулась назад, а копыта безвольно упали на снег. В отличие от Лизы, чья грудь все еще вздымалась при каждом вздохе, Десерто вообще не шевелился. Софт приложила свое правое ухо к его животу, в том месте, где находились стыки пластин панциря, и замерла.
— С…Софт?.. – осторожно произнес Лаки, глядя на единорожку.
— Чш… тихо, — она отмахнулась копытом, внимательнее прислушавшись.
Тело Деса еле заметно дрогнуло.
— Дышит, — облегченно выдохнула Софт. – Но он очень плох! Как Лиза?
Блайнд повернулся, окинув взглядом пегаску, лежащую без сознания в его копытах. Ее дыхание было ровным, словно она просто спала. Это было очень странно, учитывая произошедшее.
— Живее всех живых, — хмыкнул Блайнд, расплывшись в улыбке.
Но его ухмылка увяла, стоило ему вновь взглянуть на Софт. Ее мордочка слабо покраснела, а щеки надулись, вызвав секундное недоумение у Лаки. Ситуацию разрядил Десерто, судорожно вздохнув.
— Тихо, тихо, только держись, — начала причитать Софт, заворачивая Деса в белую простыню.
Блайнд приподнял Лизу, перекинув ее переднюю ногу через свою шею, и попытался водрузить ее на спину, но в последнее мгновение Софт почему-то остановила его.
— Нет! – кобылка телекинезом приподняла Десерто, завернутого в ткань, и поднесла ближе к жеребцу. – Ты… ты понесешь его!
В голосе Софт звучала некая неуверенность, а глаза лихорадочно искали место, где можно спрятаться. На щеках сидел все тот же румянец.
— Чего? – Блайнд удивленно приподнял бровь. – Он же легче пони! К тому же, что я ему скажу, если он вдруг очнется. Ты-то уж точно что-нибудь придумаешь!
— Н…нет! – Софт стукнула копытом по снегу и быстро приблизилась к Лаки. – Ты у нас умный, ты что-нибудь придумаешь… к тому же… к тому же, лучше я буду нести ее… потому что могут возникнуть вопросы…
Она оттолкнула жеребца от Лизы и положила ее передние ноги и голову себе на спину.
— К тому же… тебе будет проще рассказать директору Варден, что случилось! – кивнула Софт.
Единорожка громко вздохнула. Пусть пегасы и весили меньше обычного пони, выдержать вес тела Элизабет у Софт получалось с трудом.
— Она и тебе легко поверит, — Лаки подошел к Десерто и с легкостью положил его себе на спину.
«Чуть тяжелее пары полностью нагруженных сумок»
Тут стоило сказать огромное спасибо природе – чейнджлинги действительно весили гораздо меньше обычного пони. Но Софт, почему-то, решила отдать бесчувственное тело Деса Лаки, чем вызвала у него искреннее недоумение.
— Не важно! – единорожка сделала глубокий вдох, поправляя свою ношу. – Некогда спорить! Я отнесу Лизу в особняк Фоулеров и побегу за миссис Дерикой, а ты неси его домой. Надеюсь, ты помнишь, где он живет?
Лаки сердито скривился, словно Софт произнесла какую-то несуразицу.
— Встретимся там, — произнесла Софти.
Жеребец кивнул. Кобылка, помогая себе телекинезом, поспешила прочь. Блайнд, пожав плечами, развернулся и помчался в противоположную сторону, к другому выходу из лабиринта, который вел к опушке леса. Если он правильно помнил, то двадцать минут прогулки напрямую через лес выведут его точно к улице, где жил Дес. Тело Десерто вновь еле заметно дрогнуло.
— Держись парень, — шепнул Лаки. – Сейчас…
Договорить он не успел. Когда жеребец пробегал очередной отрезок лабиринта, внезапно возникший из тени силуэт преградил ему путь, вынудив Лаки остановиться. Понадобилась пара секунд, чтобы в полумраке разглядеть знакомую коричневую шерсть и короткую фиолетовую гриву. Перед Блайндом стоял Фрай. Невооруженным глазом было видно, что бежал он сюда, как и Лаки с Софт, сломя голову. Грива жеребца была растрепана, сам он тяжело дышал. Фрай впился в Лаки яростным взглядом, словно хищник, который, наконец, настиг свою добычу.
— Куда… это… ты собрался? – произнес он, стараясь восстановить дыхание.
— Гуляю, — фыркнул Блайнд. – Тебе-то чего, Смалл Фрай?
Жеребец сделал шаг вперед, сверля Лаки тяжелым взглядом.
— Большой Фрай! — рыкнул он. – Положи этого урода на землю и гуляй отсюда.
— Ага, может тебе и ключи еще дать? – усмехнулся Лаки, сделав шаг назад. – Где лежат ответы на все следующие контрольные?
Тело Десерто вновь еле дрогнуло. Надо было спешить, а этот фиолетовогривый забияка очень сильно мешал. Нужно было что-нибудь быстро придумать, но что?
— Все должны увидеть, кто он на самом деле! — Фрай сделал еще один шаг.
Он уже стоял на расстоянии вытянутого копыта от Лаки.
— А если я категорически против? – Блайнд ехидно ухмыльнулся, поправив ношу у себя на спине.
Фрай ощетинился. Казалось, что из его затылка вот-вот пойдет дым, а от яростного взгляда начнет таять снег. Он вытянул шею навстречу Лаки.
— Не вмешивайся! – грозно произнес Фрай. – Я отомщу этому уроду! И мне не помешаешь ни ты, ни твоя сраная подстилка Соф…
Тирада Фрая была прервана копытом Блайнда, резко ударившим тому прямо в нос. Смалл, от неожиданности и сильного удара, попятился и, отойдя на несколько шагов, сел задом на землю. Он схватился за нос, из которого начала сочиться кровь, падая каплями на снег.
— Закрой пасть, Смалл, — твердо произнес Блайнд. – И больше не смей так говорить о Софт!
Фрай поднял голову, злобно посмотрев на Лаки. Улыбка уже сползла с лица Блайнда, а сердитый взгляд ответно сверлил сидящего перед ним.
— Ты что, тварь, охренел?! – взревел Фрай.
Он ринулся на противника, но быстро передумал, напоровшись на ответный вызывающий взгляд. Лицо Фрая скривилось в яростной гримасе.
— Ну давай, малыш! – Лаки вызывающе вытянул шею, подставляя щеку. – Посмотрим, что сделает с тобой директор Варден, если ты хоть копытом тронешь ее сына!
Блайнд сделал еще один шаг вперед. Фрай, злобно скалясь и вытирая кровь, отступил назад.
— А вместе с Лизой и Софт мы добавим к этому еще и «отягчающие обстоятельства», — добавил Лаки. – Посмотрим, чего стоят наши слова против твоего.
Фрай, злобно взревев, рванул на Блайнда. Лаки с легкостью уклонился от выпада и одним движением свободного копыта оттолкнул жеребца в бок, повалив его на землю. Не теряя времени, Лаки прижал голову Фрая к земле, не давая тому подняться. Смаллу ничего не оставалось, как беспомощно копошиться в снегу, сердито сопя, кряхтя и пытаясь вырваться. Лаки наклонил голову к Фраю.
— А что такое? – с издевкой произнес он. – Тут нет твоих друзей-бугаев? А что с ними случилось? А-а-а, они же тебя бросили!
Блайнд надавил копытом на голову Фрая, заставив того приглушенно пискнуть. На глазах Смалла появились слезы, а лицо, только недавно пылающее яростью, исказили ненависть и отчаяние.
— Ты остался один, малыш Фрай, — холодно произнес Лаки.
— Большой… — Смалл шмыгнул носом.
Казалось, еще секунда, и его голос сорвется на писк, а сам он начнет рыдать.
– Большой Фрай!.. – пискнул жеребец.
Лаки пренебрежительно фыркнул.
— Большой? – лицо Блайнда скривилось в отвращении. – То, что я вижу перед собой, слабо тянет даже на «крохотный».
Он опять надавил на голову Фрая, заставив того всхлипнуть.
— Жаль, Десерто нас не видит, — произнес Лаки. – Каково это, поменяться с ним местами? Осознать, что теперь ты – тряпка, о которую все будут вытирать ноги?
— Н…нет! Я… я… — прошипел Фрай.
— О да, — злобно улыбнулся Блайнд. – Дес жил с этим долгие годы, посмотрим, насколько хватит тебя!
Он резко убрал копыто с затылка Фрая. Тот поспешно поднялся, неуклюже отпрыгнул назад и вонзил остервенелый взгляд в Лаки. Из глаз Фрая текли слезы, а из носа медленно сочилась кровь, капая с подбородка.
— Пошел вон, червь, — холодно произнес Блайнд.
— В…вы… вы все ответите!!! — прошипел Фрай.
Шмыгнув носом и вытерев слезы с глаз, он развернулся и галопом бросился прочь, вырвав один из кустов с корнем. Лаки сделал глубокий вдох и сглотнул. Фрай исчез, а вместе с ним исчез и напор адреналина. Задние ноги жеребца затряслись. Отпор, который он только что дал Смаллу, стал огромной неожиданностью даже для самого Лаки, что уж говорить об этом хулигане.
«Вот… Вот это я крут!»
Лаки вновь сглотнул. Самое забавное, что причиной такого акта стало всего лишь случайное оскорбление, брошенное хулиганом в сторону Софт.
«Всего-лишь?! Это ведь Софти!»
Блайнд сердито фыркнул. Но почему он так разозлился, даже вот сейчас? В этот самый момент он поймал себя на мысли, что вот было бы круто, если бы она все это сейчас видела. Лаки, сам того не ожидая, гордо выпятил грудь.
«Надо будет ей все рассказать!»
Тело Десерто вновь дрогнуло, возвращая Блайнда в реальный мир и напоминая, что именно он тут делает.
— Ой, копыта и подковы!!! – Лаки стукнул себя по лбу. – Прости, дружище!
Не произнося больше ни слова, Блайнд рванул в сторону леса.
Сон медленно и нежно отступал, возвращая Элизабет в реальность. Это было самое мягкое и спокойное пробуждение, которое когда-либо испытывала Лиза. Казалось, что перед тем, как заснуть, ее аккуратно положили на самую мягкую и удобную кровать, попутно забрав из головы все скверные мысли и переживания, оставив пегаске только беззаботную тишину. Элизабет открыла глаза, села на кровати и потянулась, разминая крылья. Все это сопровождалось самым сладким зевком, который когда-либо получался у пегаски. Так хорошо она еще не высыпалась.
Лиза огляделась. Она была в своей комнате, но как она сюда попала? Мозг пытался восстановить картину прошедшего дня. Или дней? Сколько она спала? Неизвестно. Внезапно в так хорошо начавшееся утро стали пробираться скверные образы недавних событий. Элизабет вспомнила, как напала на Фрая, вспомнила погоню по коридору, и лабиринт… и Десерто, беззвучно падающего на снег. Тело пегаски пронзил холод. Она обхватила себя передними ногами и задрожала.
— Лиза! – раздался знакомый голос со стороны входной двери.
К Элизабет тут же подбежал Чейз. Она, не произнося ни слова, вцепилась в отца, уткнувшись носом ему в грудь, и тихо заплакала.
— Милая… как же ты нас напугала, — Чейз крепче обнял дочь.
— П…папа… — Лиза отстранилась от отца и произнесла полушепотом, — п…
— Все уже в порядке. Тебя быстро принесли домой, — он погладил ее по голове. – Прости, мамы сейчас нет дома, она в Мейнхеттане, но я сразу же ей сообщ…
— Н…не надо расстраивать еще и маму!.. – запротестовала Лиза, но осеклась. – М… меня… что?
Пегаска сглотнула. Принесли? Но кто? А если ее принесли… то… а как же Дес?!
— Прин… принесли? – неуверенно произнесла Лиза.
— Ну да, — кивнул Чейз. – Милая кобылка малинового окраса. Из особенных примет могу вспомнить веснушки и две косички. Как же ее звали… Соф… Сот?..
— Софт Тач! — на одном дыхании выпалила Элизабет.
— Ага, — кивнул Чейз.
У Лизы словно камень с души свалился. Значит, те голоса принадлежали Лаки и Софт, а это, в свою очередь, значит, что они позаботились и о Десерто. Как-никак, они хорошие друзья Холо и кое-что понимают в том, что чейнджлингам стоит сохранять скрытность. Пегаска глубоко вздохнула и облегченно опустила голову отцу на грудь.
— Хвала Богине… — шепотом произнесла Лиза.
— Первый раз слышу от тебя слова благодарности Принцессе Селестии, — усмехнулся Чейз.
— А Дес? – спохватилась Элизабет. – Как он?
— Дес? – отец нахмурил брови. – Э-э… Десерто, что ли?
Элизабет энергично закивала, впившись в отца взглядом.
— Я разговаривал с Дерикой. По ее словам, с ним тоже все в порядке, — ответил Чейз.
Лиза вновь облегченно вздохнула, опустив голову. Теперь та огромная масса камней, давящих на нее с момента пробуждения, рассыпалась, оставив после себя пару булыжников, все еще беспокоящих Лизу. Но они не шли ни в какое сравнение с исчезнувшим грузом, и пегаска была благодарна за эти минуты облегчения. В кои-то веки хорошие новости.
— Как бы то ни было, милая, что у вас там случилось? – Чейз взял дочь за подбородок и посмотрел ей в глаза. — По словам твоей подруги, это было связано с твоей болезнью. Но рассказывать детали она отказалась, аргументируя тем, что твоя версия будет более правдоподобной и полной.
Элизабет неуверенно помялась на месте. Ей стоило рассказать отцу все. И под «все» подразумевалось именно ВСЕ, начиная от ее приступа ярости до… до Десерто. Воспоминания о сыне Дерики отозвались очередной волной холода по телу. Что с ним? Как он сейчас? Этого Лиза не знала. Главное, что жив.
«Отец обещал больше не таить от тебя секретов. Будет честно, если ты поступишь так же»
Лиза закрыла глаза, нахмурилась и потерла лоб. Воспоминания были не самые приятные. Что уж там говорить – они были попросту ужасны. Но пережить их вновь было необходимо, ведь папа должен услышать все, что надо. К тому же отец, может быть, подскажет, что же Лизе делать дальше.
— Это случилось… — Элизабет сглотнула. – Это случилось на большой перемене. К Десу приставали хулиганы… и я заступилась.
Элизабет замолчала, не зная, что сказать дальше. Чейз удивленно наклонил голову.
— Я знаю, что ты, как и твой старик, — произнес Чейз, — не будешь стоять в стороне, когда рядом происходит что-то скверное. К тому же я в курсе того, что у сына Дерики есть кое-какие проблемы в школе с хулиганами. Но… милая, если верить твоей подруге, ты…
Чейз на секунду замолчал, собираясь с мыслями. По его лицу было видно, что папа пытался подобрать наиболее мягкие слова в этот момент.
— Говори как есть, пап, — Лиза взглянула на отца.
— Ты… попросту обезумела, — продолжил Чейз.
«Спасибо, я знаю»
— Я хочу сказать, что… как же выразиться… — отец нахмурился. – Дочка, я очень хорошо знаю тебя, и многое из того, что ты делаешь, для меня понятно, как ни для кого другого. Но… Лиза, разве из-за Десерто стоило так злиться? К тому же вы с ним даже не друзья, насколько я помню. Надрать задницы хулиганам, обижавшим его – это я понимаю, но… впадать из-за него в неистовство?..
Элизабет глубоко вздохнула. Папа сам подвел ее к этой запретной черте, которую Лиза всячески избегала. Теперь нужно было решить, стоит ли рассказать Чейзу все то, что она старалась не замечать и прятать внутри себя. Отступать было уже некуда. Нужно признаться в этом самой себе.
— Он… — Лиза на секунду запнулась, подбирая слова. – Он не такой, как остальные…
«О Богиня! Браво! Идеальный выход из положения! А теперь начни рассказывать папе о богатом внутреннем мире твоего знакомого чейнджлинга, о котором ты вообще НИ ШИША НЕ ЗНАЕШЬ!»
Лизе вновь захотелось себя стукнуть. А лучше лягнуть, и посильнее. Но сделать что-то подобное у нее вряд ли бы получилось. Пегаска зажмурилась и тихо фыркнула.
— Внутренне что ли? – на лице Чейза появилась улыбка.
— И внешне! – Элизабет стукнула копытом по кровати, опустив голову. – Он вообще другой! Я… я не знаю, как объяснить…
Ситуация усугублялась тем, что это была тайна Десерто и его семьи. Иначе Лиза бы уже давно все рассказала.
— «Не такой, как все…» — Чейз приставил копыто к подбородку. – Все равно слабо тянет на аргумент.
Отец пожал плечами.
— Я знаю, пап, — выдохнула Лиза. – Но…
Неожиданно решение пришло само собой, сильно взбодрив пегаску. Лиза повернулась к Чейзу и посмотрела ему в глаза. Его лицо тут же озарилось интересом, словно он почувствовал то воодушевление, которое испытывала его дочь.
— Пап… — Элизабет постукала копытами друг о друга.
— М? – Чейз наклонил голову в сторону.
— Расскажи… — произнесла Лиза, — расскажи мне о Статисе.
Отец грустно улыбнулся, а на его лице появилось задумчивое выражение. Чейз медленно встал с кровати и повернулся к окну.
— Пап… прости я… — Лиза испуганно закрыла рот копытами.
— Нет-нет. Все хорошо, милая, — ответил он, продолжая смотреть на утреннее небо.
Чейз опустил голову и закрыл глаза. Несколько долгих секунд он стоял в полной тишине, потом поднял голову и вновь посмотрел в окно.
— Старина Статис… — вполголоса произнес Чейз. – Я немного удивлен, что ты спросила о нем… но я ведь уже говорил, что многое из того, что ты делаешь, для меня понятно? А теперь стало еще понятнее, особенно твоя реакция на этих хулиганов. Вот оно в чем дело…
Отец сел на пол, не отрывая взгляда от окна. Элизабет медленно встала с кровати и подошла к Чейзу, сев рядом с ним.
— Я думаю, эта тайна уже отжила свое, — на лице отца появилась улыбка. – Статис был… был той еще задницей! Ворчливый, эгоистичный, надменный и самодовольный. Я не помню ни одного члена К.А.А., кого бы не бесил этот жеребец. Статису было плевать на тебя, на твое мнение и на то, кто ты. Он всегда делал все, как хотелось ему, даже если это вызывало протесты окружающих. Но он был один из самых опытных оперативников, имевшим за своими плечами более пятнадцати лет охоты на самых опасных тварей во всей Эквестрии.
Чейз опустил голову и почесал затылок.
— Я помню, — продолжил он, — как моя группа получила первое совместное задание вместе с ним и его ребятами. О Богиня… я думал, я закопаю его еще до начала операции…
Отец засмеялся. Такого доброго смеха Лиза не слышала от него уже давно, если слышала вообще. Доброго, но очень грустного. Пегаска уже пожалела, что начала этот разговор, но Чейз, по-видимому, был не против, продолжая свой рассказ. Как говорила Холо, порой лучше выговориться, чем держать все в себе.
— Но увидев его в деле… — отец утвердительно закивал. – Лиза, то, как он и его ребята, слушая приказы этого самодовольного кретина, скручивали чудовищ, от вида которых седеют виски… Это не описать словами, дорогая. Это надо видеть.
Чейз посмотрел на дочь и потеребил ее гриву. Лиза широко улыбнулась.
— И тут я задал наш с тобой любимый вопрос, — продолжил отец, вновь повернувшись к окну.
— «Почему?» — спросила Лиза.
— Именно, — папа кивнул. – Но пробиться через его наигранный кретинизм было почти невозможно. Он так прочно окружил себя этим барьером из ненависти к своей персоне… Эх, знала бы ты, сколько раз я хотел разбить ему морду…
Лиза еле слышно усмехнулась.
— Мне он напоминает кое-кого, — улыбнулась пегаска.
Чейз кивнул.
— Переломный момент наступил на одной из совместных операций, — продолжил он. – Слышала что-нибудь о Медвежуке?
— Не-а, — Элизабет отрицательно помотала головой.
— С виду, это довольно забавное существо, — произнес Чейз. – Как ты уже догадалась, это полу-жук, полу-медведь, как бы глупо это ни звучало. Четыре медвежьих лапы с острыми когтями, брюшко как у пчелы с жалом и острые зубы. Тех, кто отдал многие годы службе в К.А.А., такой вид пугать не будет, мы видели и пострашнее. Но внешность бывает обманчива…
Чейз на секунду запнулся, собираясь с мыслями.
— Кратко расскажу, как мы ловили чудовищ в К.А.А., – произнес отец. – В каждой группе насчитывалось по пять пони – один ловец, две «приманки» и два «тяжеловеса». Ловцом, как ты уже поняла, обычно был пегас. «Приманками» — единороги, так как при необходимости они всегда могли уйти от опасности с помощью телепортации или привлечь внимание цели ярким магическим представлением. А роль «тяжеловесов» всегда играли крепкие земные жеребцы и иногда кобылки. После того, как ловец накидывал специальную сеть или аркан на монстра, задачей «тяжеловесов» было его как можно быстрее обездвижить и придавить к земле. Но это если кратко и без подробностей, иначе весь рассказ может занять половину дня.
Чейз улыбнулся дочери.
— Всю историю я тебе рассказывать не буду, — продолжил отец, — но скажу одно – медвежук оказался очень умной тварью. Он просто игнорировал «приманки», стараясь атаковать именно пегасов-ловцов или тех, кто оказывался слишком близко. Вскоре из двух ловцов на ногах остался лишь твой старик, а из «приманок» дееспособным был лишь Статис. «Тяжеловесам» повезло больше – из шести мы потеряли лишь двоих. Это было чудо, что пока никто не погиб.
Он повернулся к Элизабет, посмотрев дочери в глаза. Через мгновение он вновь отвернулся к окну.
— Те ребята, кто еще был способен стоять на копытах, старались отогнать медвежука от раненых и перенести их в безопасное место, — продолжил Чейз. – Но у этой твари были свои планы на этот счет. Над нами и нашими парнями нависла смертельная опасность. Местность, где мы дрались с медвежуком, была гористая, благодаря этому нам кое-как удавалось избегать его ударов, перенося раненых. И в самый критический момент ко мне подбежал Статис и сказал, чтобы я со всех ног и крыльев мчался на противоположный склон низины, прямо за спину этой твари. Он сказал, что я сам пойму, что мне следует делать. Кто его знает почему, но я его послушался.
Чейз вновь усмехнулся и почесал затылок.
— Я затаился в безопасном месте, пока медвежук терзал остальных, — произнес Чейз. – Видя это все со стороны, я уже хотел было убить Статиса, как вдруг, в нескольких десятках метров от этого чудища не выпрыгнул… как ты думаешь кто? Я!
Отец громко рассмеялся.
— Я подумал, что схожу с ума! – Чейз стукнул копытом по полу. – Я сижу тут, в безопасности, в то же самое время, как в противоположной стороне от медвежука, вылез опять же я, неистово махая копытами и что-то крича. Само собой, этот монстр знал, что меня атаковать следует в первую очередь, и молниеносно рванул на «второго меня», когда тот спрятался. И тут я понял, что следует делать. Не теряя времени, твой старик вылез из укрытия, начав громко вопить и всячески стараясь привлечь внимание твари. И это сработало – монстр резко развернулся и бросился в мою сторону. Что же делать дальше, я понятия не имел, потому просто скрылся за ближайшим булыжником и приготовился удирать. Но стоило твари приблизиться ко мне, как с другой стороны низины вновь появился я! Так повторялось раз за разом, пока сбитый с толку монстр попросту не проигнорировал меня, повернувшись спиной. Второго шанса мне было не нужно.
Лиза удивленно таращилась на отца, пока тот сидел и широко улыбался, вновь переживая те события.
— Нич… ничего себе, — единственное, что смогла произнести пегаска.
— Само собой, — Чейз пожал плечами, — после этого я и узнал, что Статис – чейнджлинг. Он оказался очень даже милым парнем, пусть его внешность поначалу и казалась довольно странной.
— А такой «задницей» он был потому, что питался подобными эмоциями? – спросила Элизабет.
Чейз удивленно посмотрел на дочку. Через мгновение он расплылся в улыбке и нежно потрепал гриву дочери здоровой ногой.
— «Почему?», верно? – хмыкнул отец. – Узнаю свою дочурку.
Лиза кивнула и ответно улыбнулась.
— А потом… — лицо Чейза помрачнело.
— Папа, если не хочешь, то… — Элизабет попыталась отговорить отца продолжать.
— Нет, милая, — он помотал головой. – Я слишком долго держал это в себе. И я всегда довожу начатое до конца.
Элизабет кивнула.
— А потом этот чертов василиск… — отец взглянул на свой деревянный протез. – Мне больно все это вспоминать, но… твой старик повел себя очень глупо и самонадеянно.
Чейз запнулся. Его лицо исказилось от одновременно нахлынувших гнева и отчаяния. Было видно, что эти воспоминания даются папе отнюдь нелегко.
— Из-за моей глупости, — с трудом продолжил Чейз, — василиску удалось загипнотизировать меня. Недолго думая, эта змеюка бросилась в атаку, готовая вонзить в меня свои зубы, но у нее ничего не получилось… В последний миг передо мной появился Статис, принявший всю мощь челюстей василиска на себя… Я получил лишь удар в ногу.
Чейз постучал по протезу, опустив голову.
— Это… — он сглотнул, — Это ужасно… видеть своего лучшего друга, пронзенного зубами этой твари. Единственное, что он сказал напоследок, это «Сохрани все в тайне…».
Чейз замолчал и вздохнул. Элизабет обняла его за шею и прижалась к груди. Тяжелое дыхание и частый стук сердца указывали на то, что внутри Чейза пылает пожар, но отец держался. Лиза или кто-нибудь другой уже бы валялись на полу и рыдали, но Чейз продолжал сидеть и рассказывать эту жуткую историю. По щеке Элизабет скользнула слеза.
— Чейнджлинги умирают не как мы, Лиза, — продолжил Чейз. – Их тела испаряются, ничего не оставляя после себя… Статис умер так же, забрав с собой половину головы Василиска, убив его вместе с собой. И подарив мне жизнь, ценой собственной…
— Прости, пап… я… — Лиза шмыгнула носом.
— Ничего, — Чейз обнял ее. – Память. Это то, что остается у нас, даже после того, как отнято все остальное. Она это то, что остается с нами до последнего вздоха и это то, что нельзя у нас отнять. Пока мы помним тех, кто покинул этот мир, они продолжают жить внутри нас.
Он отстранился от дочери и, приподняв ее мордочку за подбородок, посмотрел в глаза.
— И я искренне рад, — Чейз вытер слезу со щеки Элизабет, — что о Статисе теперь будет помнить кто-нибудь еще.
Он крепко обнял Лизу и поцеловал ее в лоб.
— Мне жаль… — тихо произнесла Элизабет.
— Внешность обманчива, — так же тихо произнес Чейз. – При первой встрече я хотел убить Статиса, а сейчас мне его не хватает. Он был смелым… и безрассудным. Он, не задумываясь о последствиях, рискнул всем, чтобы спасти меня и остальных. А потом отдал свою жизнь ради друга.
Отец отстранился от дочери, вновь посмотрев ей в глаза.
— И мне теперь многое стало понятно, — улыбнулся он. – Например то, почему ты бросилась защищать этого паренька. Твоя история с Десерто чем-то похожа на мою и Статиса. Оказывается, байки про «злобное чудище», напавшее на школьных забияк в твой первый день в школе не такая уж и выдумка.
Чейз усмехнулся.
— Он все же набрался смелости снять маскировку, — кивнул отец. – А в детстве даже по дому боялся без нее ходить.
Лиза вытаращила глаза, уставившись на Чейза.
— Ну, милая, — произнес он, видя удивление дочери, — ты же не думаешь, что я ничего не знал? Дерика тоже хорошо знала Статиса, поэтому, после того как в ее жизни появился Десерто, я был первым, к кому она обратилась за советом.
Элизабет зажмурилась и потерла виски. Вновь то самое чувство, когда тебе кажется, что ты знаешь какой-то очень важный секрет, а в итоге оказывается, что все, кому бы его можно было рассказать, уже давно в курсе.
— И я опять узнаю все самая последняя, — щеки пегаски надулись от возмущения.
— Ты сама понимаешь, что это не наша с Треей тайна, — улыбнулся Чейз. – Десерто сам тебе все рассказал, вернее сказать, показал.
Лиза ответно улыбнулась.
— Честно сказать, я был удивлен, — продолжил Чейз. – Он заступился за тебя потому, что знал о твоем недуге и знал, что ты дочь друга его мамы. Ему этого было достаточно. Хорошо, что он не знал, что ты чемпион по ЧиДо, верно?
Чейз подмигнул дочери. Элизабет быстро увела глаза в сторону, а ее щеки начали медленно заливаться румянцем.
— А теперь, зная все это, — добавил отец, — он не побоялся выйти против твоего недуга.
Лиза посмотрела на Чейза. Действительно, история о его старом друге была очень похожа на то, что произошло с ней и Десом накануне. Вот только Лиза очень надеялась, что Десерто не придется жертвовать своей жизнью ради нее.
— Крепкий парень, — усмехнулся Чейз. – Даже несмотря на свое ослабленное состояние, он смог выстоять против чемпиона Эквестрии. Я поражен.
— Па-а-ап! – фыркнула Лиза. — Стой, а что за «ослабленное состояние»?
— Ну, я думаю, ты уже в курсе, что Десерто – бесцветный? – спросил Чейз.
Элизабет кивнула.
— Так вот, — продолжил отец, — Бесцветные – это последняя опора улья, когда погибает Королева. Они кормят всех остальных сородичей, пока те отдают все, что у них есть, на выращивание новой. Бесцветные чейнджлинги даже иногда перестают сами питаться. Они, своего рода, фанатики, чьей основной задачей является выживание всех, даже если они при этом сами погибнут. Поэтому, чтобы дом Дерики не утонул в запасах геля, ее сын держит себя в ослабленном состоянии. Иначе, как считает сам Десерто, если он не будет держать себя полуголодным и ослабшим, он сорвется и навредит кому-нибудь или начнет фанатично заполнять дом пищей.
Чейз пожал плечами, отрицательно помотав головой. Взгляд его вновь был направлен в окно.
— Очень глупо так полагать, — добавил он, — но ты попробуй его переубеди. Ты, я думаю, уже успела убедиться в том, какой он упрямый.
— Еще как! – энергично закивала Лиза.
— Но, даже несмотря на это, — на лице Чейза появилась улыбка, — он смог выстоять несколько раундов против чемпионки.
Воспоминания о случившемся накануне повергли Элизабет в уныние. Ее уши опустились, лицо погрустнело, крылья обвисли, а взгляд устремился в пол.
— Смог… — грустно прошептала Лиза.
— Ну-ну, милая, — Чейз приобнял дочь. – Я разговаривал с Дерикой, с ним все в порядке. Тем более, это была не ты.
— Ага, как же… не я… — Элизабет сердито фыркнула. – Видимо, это кто-то другой позволил мне потерять контроль над собой, превратив в безумное чудовище!
Лиза обняла себя передними ногами. По телу вновь пробежала знакомая дрожь.
— Это ужасно… — вполголоса произнесла Лиза. – Тебя… тебя словно запирают в прозрачной тюрьме, откуда невозможно выбраться. А потом, твоими же копытами…
Элизабет сглотнула, посмотрев на свои передние ноги. Чейз тут же крепче обнял ее, прижавшись своей головой к голове дочери.
— Он теперь вообще не станет смотреть в мою сторону… — Лиза закрыла лицо копытами. – Я ужасна…
— Не думаю, что это так, — возразил Чейз. — Во всяком случае, я не думаю, что он стал бы повторно рисковать ради кобылки, которая даже не является его другом. Вдруг у него на тебя планы?
Лиза повернулась к отцу, посмотрев на него полным надежды взглядом. Этот разговор с Чейзом, особенно последняя его часть, сильно воодушевил пегаску. В кои-то веки вновь захотелось расправить крылья и, для начала, сделать пару кругов вокруг дома.
— Думаешь? – тихо произнесла она.
— А кто знает? — ответил Чейз, поворачиваясь к дочери. – Во всяком случае…
Отец неожиданно замолчал. Он протянул здоровое копыто и прикоснулся к подбородку Элизабет. На его лице возникло секундное удивление, которое тут же сменилось на понимание. Чейз приподнял бровь.
— Даже так… — он смотрел в глаза Элизабет. – Знакомый взгляд, который я замечал только у твоей бабки и матери.
На лице отца появилась мягкая полуулыбка.
— Аккуратнее, Фоулер, — усмехнулся Чейз. – Ты собираешься идти по неизведанной тропе.
— Я иду по ней уже несколько дней, — произнесла Элизабет. – И с каждым мгновением я все сильнее хочу сорваться в галоп.
Боль. Она возникла, словно яркая вспышка в темноте, и мгновенно заполнила собой все вокруг. Волны боли медленно прокатывались по измученному телу Деса, заставляя каждую клетку стонать. Хотелось убежать от этих мук, но сил не было. Их не было даже для того, чтобы просто открыть глаза. Но было в этом и что-то хорошее – он все еще жив. Боль была свидетельством того, что Нервный Синтез, так опрометчиво использованный Десом, отнял у него не все силы. Но что было делать? Позволить дочке Фоулеров погибнуть? Конечно нет! Тогда, лучше было погибнуть самому?
Десерто медленно открыл глаза. Он лежал в своей комнате, совсем один. В помещении было темно, и лишь тонкая желтая линия, пробивающаяся из-под закрытой входной двери, была единственным источником света. Десерто, собравшись с силами, попытался встать. Боль усилилась, и Дес вновь рухнул на подушку. Попытка встать напомнила ему про то, что тело болит еще по одной причине, которой была одна знакомая пегаска. Одно дело, когда тебя колотит школьный забияка, и совсем другое, когда к тебе прикладывается чемпион Эквестрии по боевым искусствам.
Очередная попытка встать. Боль пронеслась по всему телу, словно раскаленная стрела. На долю секунды у Десерто потемнело в глазах, но он не отступил, пока, наконец, не смог сесть. В награду за его маленькое достижение боль немного отступила. Но ее отголоски все еще остались в ноющих мышцах, ногах и спине. Даже челюсть болела так, что лучше было пока не зевать.
Внимание Деса привлекла маленькая оранжевая точка, лежащая по правую сторону от его кровати. Это был «светлячок» — заклинание Дерики. Стоило его коснуться, и мама уже знала, что Дес проснулся. Она часто использовала его, особенно в детстве Десерто, когда он чувствовал себя плохо. Раньше он об этом не задумывался, но сейчас, после этих сумасшедших нескольких недель и, глядя на светлячка, Дес начинал понимать, как сильно Дерика переживает за него. Он часто ощущал все те эмоции жалости и сочувствия, но никогда не придавал этому значения. Но вот сейчас…
«Я – идиот…»
Рядом со светлячком стояла пол-литровая непрозрачная банка, завязанная сверху белой тканью. Дес сразу узнал ее – в этих емкостях мама хранила его запасы геля. В этот самый момент Десерто понял, насколько он проголодался. Хорошо, что магические способности восстанавливаются быстрее, нежели остальное тело. Аккуратно подхватив банку телекинезом, Дес снял ткань и сделал маленький глоток. Во рту тут же появился приятный привкус, а по горлу прокатился холодок от текущего сквозь него геля. Десерто сделал еще глоток, потом еще. Пить следовало осторожно, иначе он мог подавиться, как это часто бывало, и забрызгать едой все вокруг. Он ощутил прилив сил, а в голове прояснилось. Но вместе с тем вернулась и боль. Не такая сильная, как раньше, так что ее вполне можно было терпеть.
Десерто уже поставил на пол банку, как вдруг увидел сложенный лист бумаги, лежавший рядом со светлячком. Он подхватил записку, раскрыл ее и, подсветив зеленым светом от своего рога, внимательно прочел.
«С Элизабет все хорошо. В школе тебя никто не видел. Домой тебя принесли довольно быстро, потому ни о чем не переживай. Друг».
Внутри Деса все похолодело. Он вспомнил, что произошло накануне. В пылу погони, он совсем забыл, что удар Фоулер на третьем этаже школы лишил его маскировки, а в лабиринте он вообще потерял сознание. Но он сейчас дома, а вокруг нет королевской стражи и копий, приставленных к его шее. Значит, этот «друг» действительно принес его домой. А вдруг это все хитрый план, чтобы дождаться, пока Десерто очнется, чтобы допросить его? Но зачем? Быть может, они подозревают Деса в том, что он хочет устроить вторжение? Хотят допросить, чтобы узнать про сообщников? Про каких сообщников?! Какое вторжение?!
От накатившей волны паранойи и роя глупых вопросов, у Деса разболелась голова. Он сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоиться. Во всяком случае, даже если это и так, разве Дес смог бы убежать в таком состоянии? И бросить всех остальных?
«Ну уж нет!»
Придумать можно что угодно, но проще всего встретиться с реальностью. Десерто тронул телекинезом светлячка. Маленькая точка слабо дрогнула, поднялась над полом и растворилась в тусклой вспышке. Дес сделал глубокий вдох, готовый принять все, что ему сейчас приготовила судьба. В коридоре послышались шаги. Внутри Деса все сжалось. Так страшно ему не было уже давно, но выбора не оставалось. Дверь тихо приоткрылась, впуская свет в темную комнату. Десерто зажмурился. В комнату стали просачиваться эмоции тревоги, которые тут же почуял Десерто.
— Дес? – прозвучал голос Дерики.
Вопреки его опасениям, это была просто мама, а не элитные королевские войска, явившиеся на допрос пойманного чейнджлинга.
— Мам? – Дес открыл глаза.
Голос Десерто был необычно тихим и хриплым, что явно намекало на то, что недавно кое-кто переборщил с Нервным Синтезом. Больше не говоря ни слова, Дерика бросилась к сыну и крепко, но аккуратно, обняла его. Все вокруг Деса вновь наполнилось такими знакомыми и неимоверно приятными эмоциями любви и радости, пусть среди них и была огромная куча переживаний. Он уткнулся в гриву Дерики и закрыл глаза.
— Как же ты нас напугал… — тихо произнесла она.
— Прости… — шепнул Дес в ответ.
Мама отстранилась от него и быстро зажгла свет в комнате, заставив Десерто зажмуриться. Дерика внимательно осмотрела сына, пока глаза того привыкали к свету. Наконец, Дес смог их открыть, увидев перед собой взволнованное, но все равно улыбающееся лицо матери.
— М-мам?.. – полушепотом произнес он.
— Все хорошо, малыш, — Дерика погладила его по спине. – Тебе нечего бояться.
— Но… как я сюда попал? – отрицательно помотал головой Дес. – Вернее… вернее, кто меня принес?
Сейчас этот вопрос волновал его больше всего. Пусть в записке и говорилось, что никто его не видел, но ей Дес не доверял. Нужно было услышать еще хотя бы одну версию, иначе эти внутренние страхи съедят его прямо тут.
— Друг, — произнесла Дерика. – Во всяком случае, он так представился.
— И ты ему веришь? – осторожно спросил Дес.
Дерика наклонила голову в сторону, посмотрев на сына с долей укора. Она осторожно приблизилась и поцеловала Десерто в лоб, намекая на беспочвенность и глупость его очередных опасений.
— Думаю, что да, — кивнула мама. – Это был Блайнд Лак, хороший друг мисс Холли Лоялти и сын директора школы. Ты должен его знать.
Имя Десерто узнал сразу. Неразлучная парочка Софт Тач и Блайнд Лак — две школьные достопримечательности. Знамениты они были не сколько своей успеваемостью и способностью заряжать энергией всех вокруг, сколько давно известной всем неразделенной влюбленностью Софт, которую Блайнд, полностью оправдывая свое имя, в упор не замечал. Десерто, бывало, улавливал эмоции этой парочки и, чего греха таить, они имели один из самых приятных вкусов, которые ему доводилось встречать.
— Пока его подруга, Софт, позвала меня домой с работы, — продолжила Дерика, — он принес тебя сюда сразу после той… драки?..
Драка? Дес вспомнил остальные подробности того дня. Холод вновь пронесся по телу. Как он мог забыть про это?!
— Драка?!.. – ошеломленно выпалил Дес. – Л… Лиз… Эл… Что с дочкой Фоулеров?!
Он уставился на маму ошеломленными глазами. Сердце бешено заколотилось. Он совсем забыл, что сделал с Лизой то, о чем боялся даже подумать.
«Нет, мне пришлось!.. Иначе… иначе…»
— Ну-ну, — Дерика мягко улыбнулась, стараясь успокоить сына. – При мне не надо стесняться произносить ее имя. С ней все в порядке. Я разговаривала с ее отцом. Дважды. И я могу тебя заверить, что ее состояние сейчас даже лучше, чем когда-либо.
Она погладила Десерто по спине. Дес громко выдохнул. Услышать эти слова было огромным облегчением. В кои-то веки хорошие новости. Десерто тяжело опустил голову, уткнувшись лбом в плечо мамы.
— Да-да, юный джентлкольт, — Дерика обняла Деса. – Вы спасли эту юную леди.
Она мягко усмехнулась. Десерто отстранился от матери и вздохнул.
— Сколько я?.. – произнес он.
— Как и всегда, после того, как ты перебарщиваешь со своим маленьким талантом, — ответила мама. – Сегодня второй день. И конечно, как и обещала, я никому пока не рассказывала о том, что ты его применил. Даже Чейзу.
Она на секунду замолчала. Дес ощутил, как эмоции Дерики сменились на озабоченность и тревогу. Он удивленно наклонил голову.
— Но все же, что там случилось, милый? – произнесла мама, не дожидаясь вопроса сына. – Ты всегда боялся… боялся применять Синтез. Особенно после того…
— После того, как я чуть не убил папу… — Дес опустил голову.
— Ты бы не убил Валианта, — возразила Дерика. – Я тебе уже говорила, в том, что случилось, нет твоей вины. Мы ведь до сих пор толком и не знаем, как он работает, а проверить его на ком-то еще…
Десерто отрицательно замотал головой. Резкое движение тут же отозвалось вспышкой боли в шее, заставив его скривиться.
— Нет, мам! – произнес он. – Это слишком опасно! Хватит уже того, что случилось с папой!
— Тихо, тихо, — Дерика постаралась успокоить сына. – Я уже говорила, что не буду тебя заставлять. Но почему же ты тогда не побоялся применить его к Элизабет?
Десерто посмотрел на маму. Вопрос был правильный и уместный. Дес и в правду всегда боялся использовать свое странное умение на ком-либо, кроме Дерики. На маму синтез действовал очень успокаивающе и ободряюще, позволяя ей, по ее словам, полностью абстрагироваться от мелких проблем и с ясной головой и упорядоченными мыслями найти идеальное решение. Но на ДейДрим, например, он вообще не действовал.
А на отца… Как потом Дес узнал от мамы, Синтез перегрузил его нервную систему и тот потерял контроль над своим телом, перестав на некоторое время даже дышать. Благо Дерика смогла быстро стабилизировать его состояние, но папа еще неделю не мог нормально передвигаться, а первые несколько дней даже есть. После этого Дес зарекся делать подобное с кем-либо еще. До недавнего момента.
— Я… — Дес сглотнул, — с ней точно все в порядке?
— Хм… — Дерика задумалась, приставив копыто к подбородку и хитро улыбнувшись. — У меня странное ощущение дежавю. Точно такой же вопрос мне постоянно задавала Элизабет, пока я была у Фоулеров. Пришлось ей даже кое-чего рассказать о тебе, иначе она бы не успокоилась. Так заинтересованно меня еще никто не слушал. Не переживай, ничего провокационного. Ну… может чуть-чуть.
Десерто потупил глаза и попытался отвернуться, но Дерика тут же пресекла эту попытку, взяв сына за подбородок и повернув к себе. Хорошо, что панцирь чейнджлингов не краснеет.
— А почему ты так смутился, милый? – притворно удивилась мама.
Дес насупился.
— Нич… ничего я не смутился, — буркнул он.
Дерика крепко обняла сына. Через секунду она выпустила его из объятий и улыбнулась. Дес улыбнулся в ответ.
— И все же, — произнесла мама, — расскажи, что случилось?
Десерто отвернулся в сторону и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Восстановить в памяти все события того злополучного дня оказалось не так просто. Все происходило так быстро, и что-нибудь могло ускользнуть от внимания Деса. Что-нибудь, но не самое главное – то, с чего все началось.
— Я… я толком не знаю, — начал Десерто, — но началось это из-за… из-за Фрая…
Дерика закатила глаза. Она уже хотела было что-либо возразить, но Дес остановил ее.
— Это не важно, мам, — продолжил он. – Фрай и друзья вновь решили поиздеваться… как всегда.
Десерто сглотнул. Он не любил подобные беседы. Эмоций, витавших вокруг мамы во время них, Дес побаивался. Она уже много раз пыталась решить этот вопрос раз и навсегда, но Десерто каждый раз отговаривал ее или всячески этому препятствовал, боясь, что будет лишь хуже. Но сейчас эту перепалку нельзя пропускать, ведь именно с нее все и началось.
— Они кинули в меня шар с водой… прямо в школьном коридоре, — Дес вновь сглотнул. – Фрай хотел кинуть второй, но не успел…
Дес посмотрел матери в глаза. Десерто вспомнил то ощущение, когда он почуял те эмоции, тот гнев. Внутри опять все похолодело.
— Мама, это было ужасно… — с трудом продолжил он. – Перед тем, как Фрай кинул второй шар, я почувствовал эти эмоции. Это была ярость. Она была сильнее и страшнее всего того, что я видел раньше. Мне на секунду показалось, что она заполнила собой все вокруг. А через мгновение я уже видел Лизу и Фрая… подвешенного над полом.
Десерто запнулся. Картины того дня вновь предстали перед ним. Испуганное и молящее о помощи лицо забияки и взгляд Элизабет. Дерика молчала.
— Потом я увидел ее глаза, — продолжил Дес. – Я и раньше видел, когда пони злятся… но тут.
По телу Деса прокатилась дрожь. Дерика тут же обняла его, погладив по спине. Это помогло ему успокоиться.
— Мама, мне показалось, что она хочет его убить, – продолжил Дес. — Это как будто была вообще не она. Я видел ее злую, тогда на вечере. Но сейчас словно… словно что-то вселилось в нее.
Дерика кивнула.
— И ты сделал то, что делаешь всегда, — произнесла она. – Переключил ее ярость на себя.
— Я просто… — Дес запнулся.
— «Не хочу, чтобы другие страдали из-за меня», — закончила за него мама. – Я знаю, милый.
Она погладила Деса по спине.
— А потом… пока она гналась за мной, я увидел, что она борется, — Десерто вновь сглотнул, неохотно продолжая рассказ. – И там, в лабиринте… эта ярость, овладевшая ею… Я помню, как она начала кричать, что ей больно. В тот самый момент я понял, что все очень плохо.
Дес закрыл глаза и положил лоб на плечи Дерики. Она мягко поцеловала его и вновь нежно погладила по спине.
— Я разговаривала с Чейзом, — произнесла она. – Это был самый сильный приступ. Элизабет могла попросту погибнуть.
Дерика отстранилась от сына и погладила его по щеке.
— Если бы не «кое-кто», — улыбнулась она. – Так что я не слукавила, сказав, что ты спас ее. И эта кобылка это знает.
Дес вновь отвернулся в сторону. Кризис миновал, освободив голову от большинства страхов и опасений. Но на их место тут же пришли иные мысли, гораздо более приятные и… немного неприличные. Десерто неуверенно помялся на месте.
— Ничего… ничего особенного, — пробурчал Дес, — подумаешь…
— Конечно, «ничего особенного», — кивнула Дерика. – У нас же уже весь город заполнен спасенными тобой милыми кобылками, чьи сердца ты похитил.
Десерто насупился, сердито посмотрев на маму. Дерика захихикала, мягко потерев его щеки, и поцеловала в нос.
— Тебе уже лучше? – она встала и отошла от Деса.
Десерто медленно выпрямился и потянулся. Тело ответило болью, но вполне терпимой. Дес сделал шаг. Сильная вспышка пронзила левую ногу, заставив его согнуться. Десерто потряс ноющей конечностью, пытаясь прогнать неприятные ощущения.
— Бывало и похуже, — произнес он.
— Ничего, тебе надо просто размяться, — кивнула мама.
Дерика встала рядом с сыном и легонько толкнула его вперед.
— Давай, мой домашний супергерой, хватит уже валяться. Пойдем, поможешь маме с ужином, — хихикнула она. — Скоро вернутся твоя сестра и отец. Кстати…
Мама прошла выходу и повернулась к сыну.
— Ты, надеюсь, не забыл, что мы с папой завтра уезжаем и вернемся только на следующей неделе? – произнесла Дерика.
— Тфу! – Дес попытался схватиться за голову, но измученное тело тут же напомнило о себе, отчего он болезненно скривился. – Я совсем забыл об этой твой встрече институтов или как там его!
— Именно! Ну, ничего страшного, — успокоило его мама и, ухмыльнувшись, добавила: — Так что на тебе опять все хозяйство и сестра. Не закорми ее шоколадом, ладно?
Десерто улыбнулся и кивнул, захромав к выходу из своей комнаты.
«Бывало и хуже…»
Следующие дни, как ни странно, оказались тихими и спокойными. Даже после того, как миссис Варден пригласила Десерто в свой кабинет, якобы для «дачи показаний», директор школы попросту поинтересовалась его состоянием и уверила в том, что инцидент замяли, а отец Элизабет оплатит ремонт перил и окна. Однако она взяла слово с Деса, что он не будет распространяться о произошедшем. Странно было еще и то, что по школе не ходили слухи и сплетни о случившемся, словно всем было все равно. Видимо причиной тому было отсутствие свидетелей в тот момент или, вероятнее всего, кто-то еще приложил к этому свое копыто. Кто именно – Десу знать не хотелось.
С дочерью Фоулеров также было все странно. После того дня Элизабет старалась не попадаться Десерто на глаза. О том, что было тому причиной, можно было написать целую книгу, но Дес надеялся, что на этот раз она прекратит проявлять интерес к нему и займется своими делами, какими бы они ни были. Но слова мамы, услышанные им в тот вечер, когда он очнулся, и эмоции, которые он порой чувствовал, пока шел по коридору, убеждали в обратном. К желтой линии интереса прибавилась иная, голубой цвет стыда. Все заходило слишком далеко и, как Дес ни старался остановить этот снежный ком, от его попыток он катился еще быстрее.
Проблемы начались во второй половине учебной недели, когда Дес попался на глаза школьной суперзвезде – Страйкеру. Жеребца, как всегда, окружала свита из друзей и поклонниц, во главе которых, на почетном месте правого копыта, шествовал его закадычный друг Стомпер. Раньше Десерто попросту проигнорировали бы, даже не взглянув в его сторону. Но не сейчас…
— О! Вы только посмотрите, кто тут ошивается! – загоготал Страйкер, ткнув копытом в сторону Деса. – Это же наш большезубый Казанова! Такой уродливый, что аж прекрасный.
Группа сопровождающих звезду пони громко засмеялась. Все вокруг тут же наполнилось эмоциями отвращения и надменности.
— Аккуратно, братан! – Стомпер легонько стукнул друга по плечу и глумливо ухмыльнулся. – Не делай резких движений в сторону нашего блевотно-шерстного «друга».
– Ага! Надо сбавить темп! – заржал капитан команды в ответ. – А то посмотришь на него как-нибудь не так, и эта чокнутая выбьет из тебя все дерьмо!
По коридору пронеслась очередная волна гогота. Десерто опустил голову и попытался ускорить шаг, но ничего не вышло. Левая нога все еще болела при каждом движении. Получилось нечто вроде «ускоренного хромания», и Дес, под гогот Страйкера и его друзей, проковылял мимо. Над ним и раньше издевались, но почему-то именно сейчас это показалось ему крайне обидным. После тех долгих лет оскорблений и жестоких шуток именно эти слова задели его за живое. Дес остановился посреди коридора и сердито фыркнул, тряхнув головой. Но косые взгляды окружающих учеников охладили нахлынувшую волну обиды, и Десерто поспешно заковылял дальше.
Как оказалось, «шутка» Страйкера не осталась без внимания. Уже этим вечером под правым глазом капитана хуфбольной команды красовался здоровенный синяк, а нижняя губа немного распухла. И не нужно было гадать, обо что, вернее, об кого он так сильно ударился. С этого момента вокруг Деса стала витать аура страха и недоверия. Если раньше все ученики попросту не замечали его, то теперь старались обходить стороной. Всего пару дней, и из школьного изгоя Десерто превратился во вселяющий ужас объект.
Благо, крайне затравленный вид, который Дес так тщательно шлифовал долгие годы, иногда работал во благо. Бояться «такого» было просто смешно, потому через пару дней инцидент превратился в «защиту угнетенных» со стороны Элизабет Фоулер, к тому же в школе прекрасно знали о том, что она и Страйкер друг друга недолюбливают. А случай с Десом стал просто «поводом». А Лиза из школьного хулигана номер один превратилась в защитницу слабых и униженных. Само собой, без Софт и Блайнда тут не обошлось. Десерто прекрасно это знал. Одному неимоверно везло, другая, хоть и была милой и нежной на вид кобылкой, умела прекрасно манипулировать толпами доверчивых пони. Несмотря на это Деса все равно сторонились. К неприязни добавилось еще и опасение за свою шкуру. В сторону Десерто по-прежнему смотрело большое количество глаз.
Ситуация усугубилась еще и тем, что у ДейДрим начались проблемы в школе. Младшая сестра начала выполнять обещание, данное Десу в тот вечер, когда они поругались с Элизабет. Сам Десерто не присутствовал при всех событиях, но по подслушанному разговору и слухам среди младшеклассников, новое оскорбительное высказывание в сторону Десерто после того, как Страйкер получил фингал, закончилось таким же синяком под глазом произнесшей это кобылки. И виновницей теперь уже была ДейДрим. Попытки образумить сестру закончились полным провалом. И это было ужасно. Раньше Десерто был просто тенью, теперь же к его персоне стали проявлять нежелательное внимание, пробуждая ото сна все новые и новые страхи, дремавшие до этого в потемках его сознания. Перед паранойей открыли дверь, и она вышла на свет. С этим нужно было что-то делать, но что? Только он был виноват в случившемся, и как это все остановить Десерто просто не знал.
Последний день учебной недели выдался спокойным. Все были в предвкушении скорых выходных, и это чувствовалось в каждой эмоции, наполняющей сейчас школьные коридоры. Еще более радостным для учеников этот день был потому, что это были последние выходные перед началом каникул. Еще неделя и все – гуляй пони по поляне! Во время большой перемены Дес, как обычно, расположился под старым дубом. Морозы уже начали брать свое, прогнав с заднего двора шумные разношерстные компании пони, которые любили поболтать на свежем воздухе. Большая часть учеников теперь проводила этот перерыв в стенах школы или библиотеке, а на улицу выходили лишь самые морозостойкие. Вокруг теперь царили тишина и спокойствие.
Десерто сидел, опершись на ствол дерева, и разглядывал пакет с гелем, лежащий у него в копытах. Густая жидкость тускло мерцала зеленоватым светом, словно стараясь подыгрывать бликам солнца на снегу. Дес, глядя на это занимательное представление, все глубже погружался в тревожные мысли, сопровождающие его на протяжении всей недели.
— Привет.
Голос раздался слева, совсем близко от Десерто. Он настолько погрузился в раздумья, что почти потерял связь с реальностью. От неожиданности Дес испуганно подскочил на месте, выронив пакет с гелем, который тут же предательски проскользил в ту сторону, откуда прозвучало приветствие. Дес опасливо сделал шаг назад и повернулся к говорящему. Прямо напротив него стояла Элизабет, одетая в белую шапку и красный шарф. Пегаска остановила копытом скользящий к ней пакет с гелем и посмотрела на Десерто. Пустое пространство вокруг дуба мгновенно наполнилось разномастными эмоциями, исходящими от дочери Фоулеров, самой яркой из которых было смущение.
«Ч…что?.. Зачем?..»
— Из…извини, не хотела напугать, — осторожно произнесла Лиза.
Подняв пакет со снега, она мельком взглянула на него и, сделав шаг навстречу, протянула Десу. Потянуться и забрать свой пакет было сложно, ведь все еще ноющая левая нога напрочь отказывалась помогать в этом. Десу пришлось использовать телекинез, предварительно оглянувшись по сторонам. Благо морозная погода прогнала со двора практически всех, кто осмелился выйти, и, кроме Элизабет, здесь никого не было. Среди эмоций Лизы появилось разочарование, стоило пакету с гелем взмыть в воздух и спрятаться в седельной сумке Деса.
— Сфпас… спасибо, — прокашлялся Десерто, взглянув на Лизу. – Привет.
Как только их взгляды встретились, Элизабет тут же отвела свой в сторону. Она начала нервно постукивать копытцем по снегу около себя, выкапывая в нем маленькую ямку. Повисло неловкое молчание.
— Д… Дес… — нерешительно начала она.
— Все хорошо, и я в порядке, — произнес Десерто, вновь сев на снег. – Тебе не нужно извиняться. Это уже не важно.
— Как будто «извини» тут будет достаточно… — сердито пробубнила Элизабет и шмыгнула носом.
Она села, повернув голову в другую сторону, и постучала копытами друг о друга. Витающая вокруг нее аура нервозности вкупе с эмоциями смущения и нерешительности сбивали Деса с толку. Он замечал нечто подобное у кобылок, но только тогда, когда их «допрашивал» учитель у доски. Да и то, те эмоции и переживания не шли ни в какое сравнение с тем, что сейчас ощущал Десерто, сидя напротив Элизабет.
— Я… я… — неуверенно продолжила Лиза. – Эм… я…
Десерто настороженно наблюдал за мысленными терзаниями пегаски. Что-то было не так, но что?
— Помычи еще, идиотка! – тихо, как она считала, прошипела Лиза и сердито скривилась.
Десерто показалось это забавным и, если бы не тот ворох событий и эта крайне странная ситуация, он точно бы улыбнулся. Волнение Лизы с каждой секундой только усиливалось, пока Дес продолжал сидеть и наблюдать. Вихрь эмоций все нарастал, а он, глядя на пегаску, пытался понять причину. Хотя причина была вполне ясна – он сам, но в чем подвох?
— В общем… — Элизабет сделала глубокий вдох, собираясь с силами. – Я пришла… не только… за этим.
Копыто Лизы тут же встретилось с ее лицом, и под дубом послышался очередной еле слышный шепот «идиотка…».
— А… — Десерто удивленно наклонил голову в сторону. – А зачем?
На лице Лизы появилась нервная улыбка. Взгляд пегаски продолжал хаотичное движение вокруг Деса, изредка останавливаясь на нем, но после тут же уползая прочь. Гнетущая атмосфера продолжала нарастать. Разум Десерто отчаянно пытался найти причину такого поведения, но раз за разом терпел неудачу. С этим нужно было что-то делать, а в таких ситуациях есть самое верное решение.
— Я, наверное, лучше пойду… — вставая, произнес Дес.
— Нет! – воскликнула Лиза.
Десерто замер. Обе передних ноги Элизабет были направлены в его сторону, словно она пыталась остановить что-то, на полной скорости несущееся на нее. Ее взгляд больше не блуждал, как потерявшийся путник. Лиза еще больше разнервничалась.
— Не… не уходи, — пегаска опустила копыта, виновато опустив голову. – Пожалуйста…
— Ладно, — осторожно кивнул Дес, вновь сев на землю. – Но… я не понимаю…
Стоило ему послушаться, как Элизабет немного успокоилась, но общий градус напряжения все равно оставался достаточно высоким. Лиза глубоко вздохнула.
— Я должна тебе кое-что сказать… — произнесла Элизабет.
Десерто вновь кивнул.
— В общем… тут такое дело… — вполголоса произнесла Элизабет, нервно постучав копытами друг о друга. — Ты… ты мне нравишься, Дес.
Дес ошеломленно вытаращил глаза. Услышанное только что не вписывалось ни в какие рамки разумного. Возможно, оно могло бы в них вписаться, где-нибудь в самых потаенных закромах его мыслей, но не более. Сейчас же, когда это стало реальностью, одна часть Десерто была просто ошеломлена и, если не соврать, даже рада. Но в то же время, другая была переполнена сомнениями. Да, услышать нечто подобное от понравившейся кобылки было бы счастьем для любого жеребца. Но Десерто, к сожалению, не любой. Поэтому подобное откровение, как ни странно, наряду с удивлением вызвало сомнение, которое росло с каждой секундой.
— Ч…что? – единственное, что смог произнести Дес.
— Ну, да… нравишься, — Лиза смущенно улыбнулась.
Она подняла на него взгляд алых глаз. Десерто неуклюже помялся на месте, не находя подходящих слов. Каких там слов, не было даже подходящих мыслей, чтобы описать все это. Да, дочь Фоулеров проявляла к нему кое-какой интерес, может быть даже некоторую симпатию. Скорее всего из-за того, что он ей помог. Но чтобы вот так… это вообще ни в какие ворота!
— Но… — Дес нахмурился. – Но почему?
Теперь настала очередь Лизы ошеломленно посмотреть на Десерто. Изрядная порция удивления разбавила эмоции смущения и нервозности, окружавшие пегаску.
— Почему я? – добавил Дес, не дожидаясь, пока все вокруг вновь погрузится в неловкое молчание.
Элизабет хотела что-то ответить, но осеклась. Вокруг пегаски вновь повисло смущение. И неудивительно, ведь вопрос звучал крайне глупо. Если нравишься, скорее всего, есть за что, но Дес просто не мог понять за что именно. Ну… повел он себя как идиот в тот вечер, набросившись на Фрая в своей истинной форме. Дочь Фоулеров уже показала всей школе, что не «западает» на грубую силу и важный вид жеребцов. Это на своей шкуре уже успел ощутить Страйкер. А внешность чейнджлинга никак не могла называться эталоном привлекательности среди пони, особенно если сравнивать его с обычным жеребцом. Жутко, может даже экзотично, но не более. Что еще? Спас ее в тот день? Пусть так, но этого слишком мало для «Десерто, ты мне нравишься». И что в итоге остается, кроме шепелявого кривозубого затравленного пони с растрепанной гривой? Максимум «мне тебя жалко», но никак не «ты мне нравишься».
— Лиза, я… — продолжил Дес. – Я не хочу тебя обидеть, но…
Он указал копытом на себя.
— Что… что тут может нравиться? – произнес он. – Или…
Дес оглянулся вокруг. Никого. Школьную площадку давно покинули последние замёрзшие ученики. Теперь они с Элизабет были наедине. Сделав глубокий вдох, Дес окружил себя яркой изумрудной аурой, сняв с себя маскировку. Теперь перед Элизабет он был уже в своей истинной форме.
— …или тут? – закончил Десерто.
Среди эмоций Лизы внезапно возникла еще одна, фиолетовая, и это был явно не страх. Подобную ей Десу иногда доводилось встречать, но это случалось довольно редко. И появлялась она обычно тогда, когда пара из кобылки и жеребца оставалась наедине. Что это было, Десерто не знал, но всегда старался обходить стороной места, где чуял ее. Там, где витал подобный фиолетовый эмоциональный оттенок, шанс получить в нос был крайне высок.
— А ты, как всегда, опять все о внешности? – Элизабет скрестила передние ноги на груди. – Странно, мне мама всегда говорила, что она обманчива.
— Тогда за что? — произнес Дес.
— Это… это очень глупый вопрос, – Элизабет с укоризной посмотрела на Деса, отрицательно помотав головой.
— Наверное, но… — Десерто потер висок здоровой ногой. – Извини, но я просто не могу понять, как такая как ты…
Он запнулся. Теперь пришла его очередь смущенно отвести взгляд и уставиться в землю.
— Какая такая? – Элизабет вызывающе смотрела на Деса, требуя ответа.
Десерто сердито фыркнул.
«Раз уж начал – иди до конца»
Он посмотрел Лизе в глаза.
— Красивая, насколько я могу судить, — ответил Десерто. – Уже много добившаяся в жизни. У тебя прекрасная семья. Ты живешь в роскоши. Стоит тебе лишь захотеть, как вокруг тебя будут виться толпы прекрасных жеребцов на любой вкус. Перед тобой открыты все двери, где тебе всегда будут рады.
Дес посмотрел на свою правую ногу. Подняв ее, он провел копытом по одному из клыков, мельком взглянув на отверстия, которыми она была усеяна.
— А тебе нравится «это»? — произнес Десерто, указывая на свою конечность. – И если ты права и внешность обманчива, то… тогда за что, Элизабет?
Лиза секунду смотрела на ногу Деса, после взглянула ему в глаза.
— Действительно, — усмехнулась она, — за что?
Она сделала шаг к Десерто.
— Я знаю, что ты сильно переживаешь за свою семью, — продолжила Лиза, — и за сохранение в тайне того, что ты – чейнджлинг.
Он потупил взгляд.
— Да, тебе пришлось попотеть, — Элизабет кивнула, — чтобы вся эта затея с превращением себя в приведение осуществилась. Как бы глупо это ни выглядело. Да, узнав о чейнджлингах больше, я стала лучше понимать, зачем вам прятаться. Хотя ты и довел все до абсурда.
Десерто молча посмотрел на Лизу. Пегаска не издевалась, а говорила прямо и спокойным тоном.
— Но то… — Элизабет на секунду умолкла. – Но то, как ты рискнул всем тем, что так тщательно строил долгие годы ради меня…
Она опять смущенно улыбнулась.
— Я как-то подумала, — Лиза пожала плечами, — а что бы фиолетовогривый и его банда мне сделали? Испачкали школьную форму? К тому же ты знал, чья я дочь и мог предположить, что бы случилось с этими ребятами, сделай они мне… «неприятно».
Улыбка пропала с лица Элизабет, вернув ей серьезный вид. Пегаска продолжала смотреть точно в глаза Деса.
— Но тебе было плевать на это, — продолжила она. — Верно?
Лиза сделала еще один шаг.
— Так бы поступил любой жеребец на моем месте, — возразил Десерто.
— Как же жаль, что его там не было, — ехидно произнесла Элизабет.
Дес тихо фыркнул.
— Плевать на все тебе было и тогда, — продолжила Лиза, — когда я съехала с катушек…
Пегаска сглотнула. Воспоминания Лизы о том дне отразились яркой вспышкой гнева и сожаления в окружающих эмоциях. Она потупила взгляд и сердито топнула. Сделав глубокий вдох, Элизабет, собравшись с мыслями, вновь посмотрела на Деса.
— Тут тоже бы подошел «любой жеребец»? – спросила она.
Десерто промолчал.
— Жаль, но они все попрятались под скамейки, — добавила Лиза. – Кроме тебя.
— Мне тоже было страшно… — возразил Дес.
— Но ты же не спрятался под скамейку? – Лиза наклонила голову в сторону.
Десерто отрицательно помотал головой.
— Я… я не мог оставить тебя… вот так вот, наедине с… — он запнулся и сглотнул.
— С моей болезнью, — продолжила за него Элизабет. – Я много думала о том дне… Дес, если честно, даже я бы испугалась и спряталась, когда передо мной разъяренный чемпион, который запросто может свернуть мне шею. Но тебе и тут было плевать…
Она подошла к Десу, сев напротив него.
— Этого мне вполне достаточно для «нравится», — произнесла Лиза. – И да…
Элизабет опустила голову и, приподняв одну из передних ног Деса, провела копытом по отверстиям на ней.
— …«это» мне тоже нравится, — добавила она, вновь посмотрев на Десерто.
Сердце заколотилось, в голову ударила кровь. Сохранять самообладание, да и вообще хоть какое-то подобие здравого рассудка, становилось все сложнее. Одна часть Десерто вновь хотела бежать, но другая, большая его часть, – словно была поглощена пегаской, сидящей напротив него. Казалось, все самые потаенные мысли Деса, о которых ему было стыдно даже думать, медленно начинают обретать реальность.
«Это… это же… что?..»
Вновь этот фиолетовый оттенок. Эта странная эмоция. Сейчас Дес ощущал ее как никогда четко. Наряду с остальными эмоциями Элизабет, наполняющих все пространство вокруг дуба, эта усиливалась с каждой секундой. И тут Десерто неожиданно вспомнил, где ему уже приходилось чуять нечто подобное. Это было словно вспышка прозрения, как будто в комнату, где вот-вот должны были подписать судьбоносное решение, вбежал один единственный несогласный с важной папкой, остановив всех вокруг от совершения ужасной ошибки. Фиолетовая эмоция – желание. Это ее чуял Десерто в те моменты, когда оказывался рядом с кобылками, заигрывающими со своими жеребцами. Иногда они это делали, чтобы что-нибудь выпросить, иногда просто – для удовольствия. Иногда после подобных заигрываний, когда кобылка получала то, чего хотела, она бросала жеребчика. Иногда было наоборот, но итог был всегда не самым веселым для кого-нибудь одного из этой пары. Не зря говорят о коварности женского пола.
Все вставало на свои места. Сладкие слова, убаюкивающие разум, нежные прикосновения, подавляющие волю и, само собой, желание получить такой манящий приз. То, что порой заставляет некоторых жеребцов, а иногда и кобылок, устраивать настоящие драки. Бархатный ошейник, украшенный изумрудами и пахнущий розами. Мягкий, приятный и красивый, но сдавливающий шею каждый раз, когда ты делаешь что-то не так.
И, конечно, ложь. Такая приятная, такая сладкая. Когда Дес стал в школе незаметным фантомом, его уши стали слышать то, о чем многие не подозревают. Ложь всегда имела самые приятные для тебя краски, словно кто-то спустился с небес и пообещал исполнить все твои желания. Так было и сейчас. Но это была всего лишь ложь. Все эти слова дочери Фоулеров, ласково возводящие на пьедестал все идиотские поступки Деса, были обычной ложью.
«Но зачем?..»
Глупый вопрос. Она ведь выяснила, что у Десерто есть очень удобная особенность – Нервный Синтез, способный успокоить ее во время очередного приступа. К тому же с Десом можно делать все, что душа пожелает – он не предаст и не сбежит. А куда ему бежать или кому что-либо рассказывать? Ему ведь никто не поверит, он же всего-навсего трусливый изгой, прячущий свой истинный облик от чужих глаз. А это значит, что надев на него такой поводок, можно творить все что угодно, не боясь за маленькую «красную кнопочку», сидящую у тебя на привязи, которая, если что, всегда выручит тебя во время приступов гнева.
Все стало прозрачным, словно Десерто смотрел сквозь кристально чистую воду горного озера. Его глупое геройство, его смешные благородные поступки – все это было крошечным и несуразным. Это все фарс, ложь и вранье. Он ей не нужен, ей нужна лишь его особенность. К горлу подступил гневный ком.
«Наивный идиот…»
Элизабет мягко улыбнулась и медленно подалась вперед, приближаясь к сидящему около нее Десерто. Дес тут же отстранился назад, прижав к себе свою ногу, которую до этого момента Лиза держала в копытах.
— Что-то не так?.. – произнесла она, удивленно глядя на Деса.
В этот момент Десерто объяла изумрудная аура, вернув ему обычный вид земного пони. Его недоверчивый взгляд встретился с удивленным взглядом пегаски.
«А… а если я ошибаюсь?»
Есть только один способ это узнать.
— Дес, что случилось? – вновь произнесла Лиза.
Эмоции вокруг нее заплясали тревожными оттенками.
— Тебе нравится не «это»… — Десерто отрицательно помотал головой.
Он медленно встал и сделал шаг назад. Из-за боли в ноге получилось это довольно неуклюже. Элизабет также встала, обеспокоенно глядя на Деса.
— Тебе нужен Синтез… — произнес он, сделав еще один шаг назад. – Ни я, ни мои идиотские выходки, ни прочее. Просто я нужен как успокоительное…
— Т…ты чт… что?.. – выдавила из себя пегаска.
Элизабет ошеломленно смотрела в ответ, не веря своим ушам.
— Просто признай это! – сердито произнес Дес.
— Что?! – сквозь зубы процедила Элизабет.
Она напряглась. Вокруг Лизы стала медленно закипать ярость, вытесняя все остальные эмоции.
«Видимо, не ошибаюсь»
Гнев. Обычная реакция на раскрытую ложь. Десерто видел и это. Стоит кого-нибудь уличить во лжи, на тебя тут же выльется целый чан негатива и ненависти. Лжец, пытаясь скрыть свой промах, будет прятать его под гневом, направленным на тебя. И сейчас не было никаких причин сомневаться в этом.
— Все это ложь! – Дес вновь отрицательно помотал головой. – Естественно, а я дурак-то поверил! Зачем же тебе такой урод, как я?! Все просто! Все эти слова – просто вранье, чтобы посадить меня на привязь…
— Ты что, сбрендил?! – прорычала Элизабет. – Откуда эта чушь?!
Гнев усилился. Десерто осторожно отступил. Сердце начало бешено колотиться. Сейчас, когда все вскрылось, ему следовало бежать. И как можно быстрее, пока еще есть время. Телекинез судорожно пытался нащупать пакет с гелем.
«Идиот! Зачем ты выпустил его из копыт?!»
Десерто сделал еще один шаг назад.
— Тогда почему ты так злишься?! – произнес он.
— Потому что ты несешь какую-то околесицу! – Лицо Элизабет пылало гневом.
«Или, проще говоря, правду!»
— Ты думала, это будет так просто?! – фыркнул Десерто.
Элизабет продолжала сверлить сердитым взглядом Деса. Напряжение росло, а предательский пакет с гелем все ускользал от Десерто. Внутри него все похолодело от ужаса. Он помнил, как сильно может приложить чемпионка по ЧиДо, но сейчас ему действительно было «плевать». Гнев и обида затмили собой страх. Его можно было бить, можно было издеваться, оскорблять – Дес все бы стерпел. Но не такое… Это было гораздо хуже всего того, что он пережил. Это было настоящее предательство.
— Действительно — «чемпионка»! — голос Деса дрожал. – Решила превзойти остальных? Поиздеваться еще и над чувствами?!
Гнев, окружающий Лизу стал еще ярче. Не было уже ни желания, ни радости, ни смущения, только гнев. Голова Элизабет наклонилась ниже, крылья отстранились от тела. Дес прекрасно помнил эту позу, этот «наконечник». Воспоминания о том дне, когда ему пришлось выдержать все те яростные удары, сковали внутренности ледяной хваткой ужаса. Он неуклюже сделал еще один шаг назад.
— Ты ничуть не лучше остальных… — хмуро произнес Десерто.
— Заткнись! – рявкнула Элизабет.
Он вновь увидел эти глаза, как в тот день. Теперь страх взял свое. Десерто хотел развернуться и бежать, но поскользнулся. Острая боль в ноге не дала ему удержать равновесие и он, словно мешок овса, рухнул на снег.
— П… п… прости… я… не хотел… — дрожащим голосом произнес Дес. – н… не надо…
Он инстинктивно закрылся трясущимися передними ногами, пытаясь хоть как-то выиграть время, если она бросится на него. Наконец, телекинез нащупал проклятый пакет с гелем. Десерто тут же вытянул его из сумки.
— Д… — Элизабет замерла.
Ее глаза смотрели то на тяжело дышащего Деса, то на пакет с гелем в его магическом захвате. В воздухе уже не было той вакханалии гнева. Все резко умолкло, оставив лишь ужас. В глазах Элизабет, как и внутри Деса, читался только он.
— Д… Дес… — дрожащим голосом произнесла она, протянув переднюю ногу ему навстречу. – Дес… я н… я не…
— Н… не надо… — Десерто сглотнул. – Пож… пожалуйста… я… я не хотел…
Он отрицательно помотал головой.
— Дес… не надо… под… подожди… — тихо произнесла она, сделав еще один шаг вперед.
Леденящий ужас все сильнее сковывал Десерто.
«Сейчас или никогда!»
Дес вцепился зубами в пакет с гелем, словно это был его последний шанс.
— Дес, подожди! – закричала Лиза, рванув к нему.
Поздно. В мгновение ока Десерто объяла зеленая аура, переместив его куда-то в пространстве. Он рухнул на снег. Тело разразилось болью от недавно полученных травм, но больше всего сейчас у Десерто болело внутри. Если физическую боль он мог выдержать, просто стиснув зубы, как он и всегда это делал, то сдержать эти муки было просто невозможно. Он кое-как поднялся на трясущихся ногах, но не устоял и вновь рухнул на снег. На глазах появились слезы.
— Наивный идиот… — всхлипнув, дрожащим голосом произнес Дес. – Наивный и тупой идиот…
Очередная попытка встать. Тело противилось, но физическую боль заглушал этот немой крик внутри. Десерто был зол. Не на дочь Фоулеров, а на себя. За то, что позволил этому произойти, за то, что позволил себе дать слабину.
«Мне тут не место… И никогда не будет! Пора бы уже, наконец, усвоить это!..»
Поднявшись, Дес понуро поковылял в сторону дома. Возвращаться в школу уже не хотелось.