Солдаты другого мира

Глава 4 - Встреча с Трикси

Эквестрия. В 2 милях от Понивилля.

По дороге, идущей сквозь густой лес, под сильными потоками дождя двигалась небольшая повозка-вагончик. Колеса скрипели так, будто их не смазывали целую вечность. Вагончик качался из стороны в сторону из-за сильных порывов ветра, слегка задевая ветки деревьев и иногда ломая их. На борту его висел маленький плакатик, который, как только начался ураганный ливень, тут же оторвался и полетел туда, куда его гнал ветер, пока не упал в лужу. На плакате была изображена лазурная единорожка с небесного цвета гривой с голубовато-белой полосой и кьютимаркой в виде полумесяца и волшебной палочки. Сама же единорожка на плакате была облачена в плащ с нашитыми на нём жёлтыми и голубыми звёздами, застёгнутый фибулой с крупным голубым топазом, и большую конусообразную шляпу мага с такими же звёздами и стояла на задних копытах, раскинув передние в разные стороны. Также на плакате красовалась идущая дугой над изображением единорожки надпись крупными буквами, правда, слегка подправленная: «Великая и Могучая Извиняющаяся Трикси».

Вагончик продолжал неспешно катиться по дороге, а тянула его как раз та самая Трикси, которая и была на плакате. Только она уже не была такой жизнерадостной. Вместо её волшебных плаща и шляпы на ней была чёрный плащ с капюшоном, что закрывал почти всю её мордочку. Правда, от дождя плащ спасал слабо — полностью пропитавшись влагой, он облепила фигуру единорожки, отчего ливень лишь казался ещё более мокрым и холодным. Единорожка никуда не спешила и просто шла, таща за собой свой вагончик, опустив голову вниз и смотря себе под копыта, которые были уже изрядно испачканы грязью, и периодически вздрагивала от холода и премерзкого ощущения мокрой шёрстки и не менее мокрого плаща.

Сверкнула молния, лишь на мгновение слегка осветив мордочку грустной и поникшей единорожки, темно-фиолетовые глаза которой скрывались под капюшоном. Трикси даже не дёрнулась, она уже привыкла путешествовать в любую погоду, будь то гроза или ясно. Трикси не боялась грозы, но всё же единорожку окутывал печаль и сильный страх. Страх оказаться забытой, никому не нужной. Это и случилось после того случая с Амулетом аликорна. Да, она извинилась перед Твайлайт, но всё равно не смогла остаться в Понивилле после того, что натворила.

Противный дождь нагонял меланхолию, и Трикси незаметно для себя погрузилась в воспоминания.

Жизнь её никогда не была лёгкой и радужной. Потерявшая в двенадцать лет дом, Трикси почти месяц выживала на улицах одного из худших районов Мейнхэттена, пока её, истощённую, ослабевшую, гонимую отовсюду никому не нужную бродяжку не подобрал старый земнопони Аджаил Трик. Жил он в небольшом домике с двумя комнатами, небольшой кухней и крохотными ванной с туалетом. Вокруг дома был разбит небольшой сад. За домом же под крышей стоял потрёпанный фургончик, который почти всё время был закрыт, лишь иногда Трик заходил в него и запирался, порой и на несколько часов. Благодарная ему всей душой, Трикси стала помогать старому пони всем, чем могла. Боясь, что опять останется на улице, единорожка взяла на себя все хлопоты по дому и даже стала помогать ухаживать за небольшим садом Трика.

Как-то раз после уборки дома Трикси выглянула в окно, что выходило на задний двор и фургончик, вдруг заметила, что его дверь чуть-чуть приоткрыта притом, что Аджаил Трик недавно ушёл и должен вернуться лишь где-то через полчаса. Поддавшись любопытству, единорожка выбежала из дома и заглянула внутрь фургончика. Увиденное её поразило: внутри фургон был раза в четыре больше, чем снаружи, там стояли две кровати, стол, холодильник, магоплита, два больших шкафа возле входа, на стенах находились полки, уставленные всякой всячиной, а в дальней стене находилась какая-то дверь. Но что привлекло её внимание, так это лежавший на столе большой альбом с фотографиями. Подойдя к столу, Трикси открыла альбом и, глядя на фотографии, почувствовала настоящий восторг. На фотографиях был он — молодой Аджаил Трик в синей мантии, расшитой звёздами, и такого же цвета остроконечной шляпе. А ещё он стоял на сцене и творил магию.

Это не была обычная магия, ведь она доступна только единорогам. Нет, на фотографиях бордовый земнопони с гривой цвета «кофе с молоком» показывал фокусы перед восторженной публикой, что, судя по выражениям из лиц на фотографиях, следила за ним, затаив дыхание и не сводя с него горящих радостью и восторгом глаз. Увлёкшаяся разглядыванием фотографий единорожка не сразу заметила, что позади неё стоит слегка погрустневший Аджаил Трик. Опомнившаяся Трикси, увидев хозяина альбомов, тут же начала извиняться за своё любопытство. И внезапно, осмелев, спросила: может, он был когда-то фокусником? А затем, услышав утвердительный ответ, попросила его показать какой-нибудь фокус.

Трикси запомнилось, что в тот момент Трик заколебался, а во взгляде проскользнула какая-то затаённая тоска и боль, хоть тогда Трикси не поняла этого взгляда, как и того, что он означает. Лишь много позже, вспоминая этот момент, она обратила на это внимание. Однако не успела в тот момент единорожка что-либо сказать, как старый земнопони вдруг потянулся копытом к её гриве и вытащил у неё из-за уха… конфету. Трикси уставилась на неё с удивлением и восторгом, а затем попросила показать что-нибудь ещё. Аджаил Трик вдруг как-то тепло по-отечески улыбнулся Трикси, потрепал по гриве, а затем подошёл к комоду и достал оттуда колоду обычных карт. После чего показал несколько простых фокусов — угадать карту, подменить карту, даже разорвать карту на кусочки, чтобы потом показать её же целой, а под конец просто согнул колоду и отпустил карты, чтобы они вылетели из его копыт, но вместо карт по комнате вдруг закружились, опадая, лепестки красных, как и рубашка карт, роз.

Впервые Трикси видела нечто, что так её захватило. Это было похоже на магию, но ею не было. И, наверное, этим увиденное понравилось ей ещё больше. Родители не особо баловали Трикси, так что она редко когда бывала на каких-нибудь выступлениях или концертах. А после того, как её мать пропала без вести, отец и вовсе забросил её. Так что в жизни светло-синей единорожки было мало развлечений, поэтому столь нехитрые, но зрелищные, особенно последний, фокусы вызвали у неё столь бурный восторг. Радостная единорожка попросила показать что-нибудь ещё, но Аджаил Трик потрепал её по голове и сказал, что покажет ещё что-нибудь завтра. Но попросил больше не заходить в фургон, если он сам этого не разрешит.

Как и обещал, следующим вечером Трик принёс из фургона палочку, шляпу, платок и небольшой сундучок и показал единорожке несколько фокусов. На следующий вечер он показал ещё несколько, ещё на следующий — ещё и ещё… Каждый раз Трикси радовалась словно маленький жеребёнок, смотря на то, как он то достаёт платок или цветок из пустой коробки, трубы или даже из-за уха единорожки, то достаёт кролика или голубя из пустой шляпы, то, на секунду скрыв один предмет платком, мгновенно превращает его в другой, то ставит несколько шариков один на один, и они не падают…

В какой-то момент Трикси и сама захотела попробовать что-то повторить. Но у неё ничего не получалось, даже просто поставить два шарика один на один, хотя это казалось таким простым. В итоге она расстроилась, и это увидел Аджаил Трик. Расспросив, отчего она такая смурная, он, услышав причину, задумался ненадолго, а потом взял и показал, в чём хитрость того фокуса. Затем стал рассказывать про фокусы с картами, с платками… Сначала Трикси даже расстроилась, когда узнала, что за большинством фокусов стоят хитрые трюки с отвлечением внимания, невидимой леской, коробками с двойным дном, зеркалами и другие хитрости, благодаря которым становится возможной «магия фокусника». Но в какой-то момент она почувствовала азарт, желание самой овладеть этой «магией», чтобы делиться ею со всеми со сцены. Более того, когда Аджаил Трик показывал очередной новый фокус, Трикси даже пыталась сама разобраться, в чём там заключается хитрость, и порой ей даже удавалось практически полностью «расколоть» только что увиденный ею фокус!

С тех пор старый земнопони стал учителем Трикси. Он рассказывал, показывал, объяснял, поправлял… Трикси было сложно, порой даже очень. Большинство трюков предназначались для выполнения не имеющими магии земнопони, поэтому Трик запрещал в этих фокусах помогать себе магией — неважно, телекинез это, телепортация или превращение какое. Однако Трикси удивило то, что старый фокусник также знал фокусы, доступные только единорогам, и хоть он не мог их выполнить, но досконально знал, как они выполняются, и учил этому Трикси.

Так прошло полтора года. Постепенно у Трикси получались всё более и более сложные фокусы. Но она учила не только то, что знал Аджаил Трик. Иногда единорожка брала в библиотеке книги по магии и искала в них заклинания, которые помогли бы ей с некоторыми фокусами или даже придумывала новые, в которых пользовалась вычитанной в этих книгах магией. Конечно, не всё у неё получалось — всё-таки она даже не закончила школу, да и не всегда ей хватало усидчивости и концентрации, так что знала она лишь самые простые заклинания, а что-то более сложное, например, превращение, телепортация, создание предметов и так далее ей не давались или давались плохо. Хотя некоторые иллюзии и заклинания управления светом ей удавались лучше остальных — например, она научилась запускать небольшие шарики света, что взрывались искрами словно фейерверк.

После того как Трикси побывала внутри фургончика и увидела те фотографии ей стало любопытно прошлое приютившего её земнопони. Однако на вопросы о прошлом он либо отмалчивался, либо переводил разговор на что-то другое. Пока однажды он не позвал Трикси куда-то с собой. Шли они около часа, пока Трик не привёл её в расположенный на самом краю города явно заброшенный и неухоженный парк с прудом и небольшим искусственным водопадом. Удивительно, хоть парк и выглядел заброшенным, однако по выложенным горкой камням всё ещё тёк небольшой ручеёк — похоже, об этом парке забыли настолько, что даже не перекрыли текущую в пруд воду.

Когда старый земнопони и четырнадцатилетняя единорожка подошли ближе к пруду, Аджаил Трик вдруг подошёл к растущему неподалёку от них раскидистому клёну и положил небольшой букет хризантем, тех самых, что он выращивал в своём саду. «Она очень любила хризантемы» — сказал Трик на удивлённый взгляд пришедшей с ним единорожки. «Всё-таки сегодня наша пятидесятая годовщина…» Смутная догадка тогда посетила голову Трикси, но она всё же решила уточнить и спросила, о ком Аджаил говорит.

И тогда Трик поведал ей грустную историю.

---

Мне с жеребячества удавались разные фокусы. В жеребячестве я с завистью смотрел на единорогов и на используемую ими магию. Я всегда хотел обладать магией, хотел уметь творить что-то невероятное, волшебное, поражающее воображение. Увы, я был обычным земнопони, и магия была для меня недоступна. Так что я нашёл то, что не было магией, но при этом было невероятно на неё похоже.

Фокусы. Магия без самой магии. Чудеса, что требовали всего лишь ловкости копыт и никакого мошенничества. Мне было пять, когда в мой родной Мейнхэттен приехал бродячий фокусник Дайвид Бланд. Именно тогда, случайно забредя на его выступление, я с огромным восторгом увидел, как обычный пегас творил магию. К несчастью, тогда это было его последнее выступление в нашем городе, и на следующий день Бланд уехал, однако то, что он показал мне, зажгло во мне искру. Я захотел так же, как и Дайвид творить «магию без магии».

С того дня я стал постоянно практиковаться, придумывал, подсматривал или узнавал из книг всё новые и новые фокусы. А однажды я решил устроить небольшое выступление для друзей. От показанных мной фокусов они были в восторге. Потом кто-то позвал пару жеребят с соседнего двора, потом ещё нескольких… Я стал устраивать небольшие представления каждые две-три недели, и на них приходило всё больше не только жеребят, но и взрослых. И тогда я понял, что я хочу быть как он — быть бродячим фокусником, как Дайвид Бланд. Тогда же я обрёл и свою кьютимарку. Я стал давать представления в других районах Мейнхэттена, и в итоге, скопив за два года достаточно денег, купил себе небольшую повозку-вагончик. Обустроив её и приделав к ней раскладную сцену, я на следующий же день после моего шестнадцатилетия отправился колесить по Эквестрии.

Первое время, конечно, было тяжело — всё-таки меня никто не учил жизни путешественника, и многое мне пришлось постигать самому. К тому же первое время я жутко уставал, пока тащил за собой свой дом на колёсах, так что первые месяцы даже когда между городами можно было лёгкой трусцой дойти за день, я тратил на это по три-четыре дня. Да и представления первое время шли с переменным успехом. Но потом я приноровился и стал получать удовольствие не только выступая на сцене — путешествие само по себе тоже стало мне в радость. Да и мои выступления всё больше и больше нравились моим зрителям.

В своих странствиях я обошёл всю страну вдоль и поперёк, от Мейнхэттена до Лас-Пегасуса, от южных Пустошей до северных заснеженных городов, бывал и в Грифоньем королевстве, и в Як-Якистане, и даже как-то забросила меня жизнь в драконьи земли, откуда мне пришлось чуть ли не бежать, когда я понял, куда попал. И везде, в каждом городе, городке и деревеньке я устраивал свои волшебные шоу. Накопив за четыре года денег, я решил сделать свой фургон побольше и поудобнее внутри, так что нанял двоих хороших единорогов-магов, что при помощи вложенных в драгоценные камни заклинаний расширили почти втрое внутреннее пространство вагончика. Благодаря этому я немного перепланировал внутренне убранство и смог даже устроить там небольшую ванную и туалет.

Долгое время я путешествовал один. Конечно, иногда у меня появлялись попутчики, но обычно они следовали со мной до ближайшего города. И только спустя пять лет странствий в одиночестве я встретил ту, кто стала спутницей в моих беспрерывных странствиях, а позже — и моей спутницей жизни. Нашу историю знакомства никак нельзя назвать обычной. Спаркл Дроп, или Капельку, как я называл её, я встретил в Филлидельфии, когда в очередной раз посетил этот город, чтобы дать ряд выступлений. Сначала я планировал задержаться не более чем на две недели, но в итоге остался там почти на месяц.

На седьмое выступление я обратил внимание на молодую светло-синюю единорожку с белой с двумя аквамариновыми полосами гривой и хвостом и двумя каплями воды и тремя искорками с коротким шлейфом на месте третьей капли на кьютимарке, которая, как мне подсказывала память, пришла уже раз третий или четвёртый подряд, при этом каждый раз сидела в переднем ряду и с горящим восторгом взглядом наблюдала за моим выступлением. Тогда я решил слегка поменять очередной фокус и вместо платка из пустой коробки вытащил букетик цветов и, соскочив со сцены, подарил ей со словами «Моей самой верной поклоннице», после чего продолжил выступление. Каково же было моё удивление, когда тем же вечером она вдруг постучалась в дверь моего дома на колёсах, представилась и внезапно попросилась взять её с собой путешествовать и сделать своей ассистенткой. Как оказалось, Спаркл Дроп и сама обожала фокусы, однако из-за чересчур консервативных родителей не могла заниматься своим хобби открыто. И поэтому она уже давно решилась сбежать из дома и стать бродячим артистом. А тут объявился я, и Спаркл Дроп решила, что это её шанс.

Согласился я не сразу. Почти неделю я отговаривал её, объяснял, что путешествия это не лёгкая прогулка по лесу, нужна выносливость, сила, умение переносить тяготы долгих путешествий, ведь это в центре страны города расположены недалеко друг от друга, а в отдалённых районах можно было несколько дней идти от одного города до другого. К тому же, если она хочет стать моей ассистенткой, ей нужно будет многому научиться. Однако её энтузиазм лишь разгорался всё сильнее. В итоге я махнул копытом и предложил ей продемонстрировать то, что она умеет. И остался сидеть с разинутым ртом. Нет, сначала я был просто удивлён, приятно удивлён, когда она начала с простых и незамысловатых фокусов, почти все из которых я и сам знал и умел делать, хотя несколько я увидел впервые. Но потом Дроп перешла на фокусы, что были смесью ловкости копыт и настоящей магии — и я буквально сел, разинув рот. Поэтому, недолго думая, я согласился. И ни разу не пожалел о принятом тогда решении.

Однако у нас всё ещё оставалась одна проблема. Капелька была уверена, что родители её ни за что бы не отпустили. Поэтому мы стали разрабатывать план её побега. Вдобавок мне нужно было немного переоборудовать фургончик — сменить одну кровать на две поменьше, поставить ещё один шкаф, прибить на стенки ещё полочки, из-за чего места там стало намного меньше, чем было. Отчасти это и стало одной из причин, из-за которой я задержался в городе. И вот на двадцать седьмой вечер пребывания в Филлидельфии я дал своё последнее представление перед тем, как покинуть этот город. А ночью я тихо подкатил к условленному месту у ограды небольшого двухэтажного дома, и вскоре через калитку вышла небольшая тень, при приближении превратившаяся в знакомую светло-синюю единорожку, навьюченную несколькими сумками и чуть ли не падающую под их весом. Слава Селестии мы догадались перетащить её реквизит для фокусов, который она хранила у себя дома, заранее, как и часть вещей. Быстро забросив всё внутрь фургона, я впрягся и как можно скорее покинул сначала окрестности особняка, а после и город.

Так начались наши совместные странствия. Дроп оказалась очень способной, и вскоре даже некоторые фокусы у неё стали удаваться лучше, чем у меня. В наших совместных странствиях мы придумали или узнали много новых парных фокусов и трюков. Дроп была словно жеребёнок, она радовалась каждому нашему выступлению и каждому удачно выполненному фокусу, но ещё больше она радовалась, видя, как сильно зрителям нравились наши шоу.

Даже не знаю, когда я перестал смотреть на неё только как на ассистентку и попутчицу. Просто в какой-то момент я стал замечать, что мне просто нравится разговаривать с ней, неважно о чём, смотреть на неё, помогать ей. Мы и до этого почти всё делали вместе, как-никак вместе путешествуем, так что и те же «домашние» дела обычно тоже делали вместе. Но с какого-то момента даже готовка или стирка бок-о-бок с ней стали доставлять удовольствие и приносить радость. В какой-то момент я просто понял, что хочу, что не хочу расставаться с ней, чтобы она всегда была рядом, чтобы мы были вместе навсегда. Я скрывал это почти три месяца, морально готовясь и дожидаясь одной очень важной для Спаркл Дроп даты. И в день её девятнадцатилетия я признался ей и попросил стать моей особенной пони.

Впервые в жизни я видел Капельку такой счастливой. Она согласилась, даже не раздумывая. Оказалось, что наши чувства взаимны, только она хотела дождаться Дня Копыт и Сердец, который будет через два месяца, и в этот тёплый семейный праздник попросить меня стать её особенным пони. В тот день я впервые почувствовал себя счастливым настолько, насколько не был никогда до этого. Вскоре мы поженились, а через полтора года у нас родилась дочь Пёрпл Мист, маленькая единорожка нежно-сиреневого окраса с гривой и хвостом двух оттенков бардового и глубокими фиалковыми глазами. Незадолго до родов мы осели в Мейнхэттене, моём родном городе. Два года, пока Капелька нянчила маленькую Мисти, пролетели как один миг.

Спустя два года после рождения дочери мы решились вновь пуститься в наши странствия на обновлённой и немного перестроенной повозке, давая наши волшебные представления тут и там. Впервые увидев наше шоу, Мисти была в полном восторге. Тогда мы стали каждое выступление за кулисами на сцене ставить специальное креслице, в котором сидела наша дочурка и наблюдала за нами своими пытливыми глазёнками, радостно цокая после каждого фокуса. В четыре года она даже попыталась сама научиться делать простой фокус с картами. Это было так умилительно… Видя, что Мисти так понравились фокусы, мы стали её учить сначала самым простым трюкам, а по мере того, как она росла, учили всё более сложным и интересным номерам. Впервые вместе с нами на сцене дочка выступила, когда ей было всего семь. Зрители в тот день, взрослые кобылы и жеребцы просто пищали от восторга, смотря, как маленькая единорожка с серьёзной сосредоточенной мордашкой пытается сделать свои первые фокусы. Зрителям выступление тогда пришлось по душе, а Мисти… Мисти с огромным восторгом рассказывала о том, как ей понравилось выступать перед столькими пони. С того дня Мисти стала выступать с нами сначала раз в неделю, потом чаще, и с девяти лет уже была с нами каждое выступление.

Но всё изменил несчастный случай. Думаю, любой знает, что фокусы бывают разные по сложности, и ловкая подмена карты или её угадывание не сравнится с выстрелом пони из пушки или прыжком в таз с водой с высоты в три этажа. И по опасности они тоже различаются. И поэтому часто так бывает, что во время отработки подобных трюков можно получить травмы, порой даже очень опасные. Так что мелкие царапины, порезы, синяки и прочее мы, отрабатывая всё новые фокусы, получали регулярно, так что аптечка в нашем передвижном доме всегда лежала на полке у входа, и пополняли мы её достаточно часто. И когда Мисти стала учить более сложные и опасные трюки, она тоже порой получала мелкие, но неприятные травмы. Однако это нисколько не уменьшало её желание стать такой же фокусницей, как и мы. До того Дискордом проклятого дня.

Среди наших трюков были также несколько, связанные с огнём, и один из самых простых — огненное дыхание. Суть его проста: исполнитель набирал в рот специальную горючую смесь, а затем выплёвывал её на источник огня, например, факел или свечу, и получалась красивая огненная струя. Мы всегда покупали определённую смесь, которая была безопасна, а ещё, если в неё кое-что добавить, огонь получается более ярким и не сгорает мгновенно, а держится в воздухе пару секунд, а кое-какими другими добавками можно даже менять цвет пламени. Но однажды, когда мы давали ряд выступлений в Рэдклоу, одном из грифоньих городов, у нас в очередной раз закончилась горючая смесь. Однако, обойдя город вдоль и поперёк, мы не смогли найти нужную горючую жидкость, и один грифон-продавец предложил другую смесь, что, как он сказал, «хорошо и сильно горит». Не знаю, почему не обратил тогда на эти слова внимания…

Когда мы вернулись к фургону, время уже поджимало, ведь вскоре мы должны были начинать наше представление. Поэтому я приготовил из купленной жидкости смесь, однако в кои-то веки попросту забыл проверить её. Я думал, что ничего плохого не случится. Но увы, я ошибся. Выступление проходило без проблем, пока не дошло до группы «огненных трюков». И открывать её должна была Мисти, выскочив вперёд и выдохнув перед зрителями огонь. Когда настал этот момент, я почувствовал необъяснимую смутную тревогу, но списал её на обычное волнение за близких, когда они подвергают себя опасности. Конечно, все опасные трюки были отработаны до автоматизма, так что не представляли опасности, однако всегда существовал шанс, что что-то пойдёт не так.

Как потом оказалось, если в ту жидкость добавить используемую нами смесь, то она не просто вспыхивает ярче и прогорает за пару секунд, а не мгновенно — нет, она становится намного опаснее, так как вспыхивает почти втрое сильнее. В этом мы убедились на своём горьком опыте. Вот Капелька объявляет, что мы переходим к нашей следующей части, вот выбегает Мисти с зажжённым факелом, подносит к мордочке, а в следующую секунду я вижу вспышку и слышу полный боли крик дочери, после чего с ужасом вижу её с охваченной огнём головой и копытом. Зрители тут же вскочили, начали кричать, клекотать, некоторые заметались туда-сюда, кто-то подлетел к сцене. Как я схватил ведро с водой, стоящее за сценой на всякий случай, и вылил на Мисти я не помнил, пришёл в себя я только когда ведро уже было отброшено в сторону, а я прижимал к себе плачущую от боли дочь, смотря, как Спаркл Дроп поспешно обрабатывает ногу дочери мазью из принесённой ею аптечки.

Слава Селестии, всё оказалось не так страшно, как казалось в тот момент. В больнице Рэдклоу нам сообщили, что у Мисти всего лишь лёгкие ожоги на левой передней ноге, на которую попала горящая жидкость, опалена шерсть на мордочке и маленький ожог возле носа, а ещё немного обгорела грива, особенно надо лбом и возле правого уха. И иначе как чудом нельзя назвать то, что её глаза совсем не пострадали. Поэтому благодаря нашим эквестрийским лекарствам, поставляемым в больницы Грифоньего Королевства, уже через неделю ожоги полностью затянулись, и на их месте начала постепенно нарастать новая шёрстка. К несчастью, грива её так быстро не отросла бы — точнее, у грифонов просто не было подобных средств, поэтому Мисти пришлось сменить причёску и сильно укоротить на время гриву.

Мисти было почти шестнадцать, когда это случилось. Мы с Капелькой надеялись, что произошедшая трагедия вскоре забудется за буднями артиста, тем более мы даже решились на время полностью убрать все фокусы с огнём из наших выступлений. Однако с тех пор между нами и Пёрпл Мист словно кошка пробежала. Мы стали меньше разговаривать, у неё появились какие-то тайны, которыми Мисти не хотела делиться с нами, часто она ходила грустная или задумчивая. Я не знал, что мне думать, но Капелька сказала, что это нормально для юных кобылок в её возрасте. Тем более после произошедшего было бы странно, если бы она просто забыла об этом. Через какое-то время дочка вновь стала выступать вместе с нами. Но теперь она делала это без удовольствия, это было видно по её взгляду, в котором больше не было того восторга. А ещё порой во время выступления или отработки фокусов в её взгляде стал проскальзывать страх.

Где-то через год после той трагедии отношения с дочерью стали ухудшаться. Мы начали ругаться, сначала редко, затем чаще и чаще. Мисти перестала тренироваться, а затем и вовсе оказалась выступать. Не раз она говорила нам, что ей надоело быть «бездомной бродяжкой», надоело мотаться по стране из конца в конец, ей хотелось осесть где-то и жить нормальной жизнью. Дошло до того, что она начала пить, и не только сидр. Ни разговоры, ни увещевания, ни даже угрозы не помогали — наша дочь, Пёрпл Мист, попросту перестала нас слушать.

Примерно спустя два года после трагедии мы в очередной раз посетили Ванхувер. На тот момент дела у нас шли хуже обычного, так что мы решили задержаться в Ванхувере почти на месяц, раз в неделю переезжая из одного района города в другой, чтобы нас могли посетить больше пони. И почти сразу после приезда наша дочь стала уходить на прогулки. Первую неделю она уходила после обеда и возвращалась вечером, однако потом вдруг стала пропадать по полночи, а то и вовсе возвращалась под утро. К тому моменту наши отношения испортились окончательно, и если честно, я совсем не удивился, когда, придя вечером накануне дня, когда мы должны были дать последнее выступление перед отъездом из Ванхувера, она заявила, что нашла себе жеребца и никуда не поедет.

Помню, мы тогда сильно повздорили, очень сильно. Мы кричали друг на друга, доказывая свою правоту и не слушая друг друга. Больше всего меня тогда разозлило то, что Пёрпл Мист даже не посоветовалась с нами и не хотела это обсудить. В какой-то момент она крикнула, что любит Шарп Фезера и всё равно здесь останется, и мы ей не указ. Я сорвался и выпалил: «Раз так хочешь с ним быть — тогда иди, тебя здесь никто не держит!». На это Пёрпл Мист развернулась и, хлопнув дверью, убежала.

После ухода дочери мы оба очень расстроились. Вечер прошёл в подавленном настроении. Я даже хотел отменить последнее выступление, но жена уговорила меня, сказав, что все ждут его и что не стоит из-за плохого настроения наказывать дожидавшихся шоу зрителей. В конце концов, я согласился. Как же я жалею, что тогда не настоял на своём и не отменил то дискордово выступление…

На следующий день Мисти не вернулась ни утром, ни к обеду, ни даже к началу выступления. Честно говоря, я хотел бросить всё и сорваться искать дочь, но моя Капелька сказала, что она уже выросла, и если это то, чего наша дочь желает, то мы должны просто отпустить её. В конце концов, она и сама сбежала из дома в том же возрасте, что и у дочери сейчас, и ни разу не пожалела об этом.

То выступление я начал с тяжёлым сердцем. Мысли постоянно крутились вокруг моей Мисти. Вдобавок я ощущал какую-то необъяснимую смутную тревогу, прямо как тогда, когда Мисти упала в колодец и сломала ногу, отчего две недели пролежала в гипсе. Пытаясь избавиться от тревоги, я проверял и перепроверял весь инвентарь, каждую мелочь, но всё было в порядке. Когда я начал проверку по третьему кругу, Капелька отчитала меня, назвала параноиком и сказала начинать выступление.

Поначалу всё шло прекрасно, я даже вздохнул с облегчением, потому как подумал, что всё обойдётся и ничего страшного не случится. Пока мы не дошли до номера «Побег из аквариума». В этом номере Спаркл Дроп связывала меня и даже завязывала мне рот и глаза, после чего телекинезом опускала в аквариум с водой, из которого я должен был выбраться. В этот момент я вдруг вновь почувствовал тревогу, но не придал ей значение. Это и стала моей фатальной ошибкой. Поначалу номер проходил нормально: Капелька хитрым образом связала меня, так, что казалось, что я не смогу сам выбраться, если не знать один секрет этих хитрых узлов, и опустила меня в аквариум, затем по плану она должна прикрыть меня тканью на 30 секунд, потом показать, что я изо всех сил пытаюсь выбраться, закрыть ещё на 30 секунд, а потом должна показать пустой аквариум, а я должен выйти из-за кулис, да ещё и абсолютно сухой. Важный момент в том, что когда она закрывает меня второй раз, я должен выскочить, нырнуть в хитрый люк в полу, а затем вылезти в другой люк и выйти.

То, что что-то пошло не так, я узнал только тогда, когда скрылся в люке. Я уже как раз собирался вылезти за кулисами, как услышал треск доски, а затем звук, будто упало и разбилось что-то большое и стеклянное, а через мгновение раздались крики ужаса, а под сцену хлынула вода. Испугавшись того, что, как рисовало моё воображение, могло произойти, я выскочил на сцену и застыл от ужаса. Огромный аквариум свалился прямо на мою Капельку и разбился, и я видел несколько покрытых кровью осколков, воткнувшихся в её тело.

К счастью, среди зрителей были два единорога-лекаря, поэтому к тому моменту как примчалась больничная карета, они уже вытащили из моей Спаркл Дроп почти все осколки, кроме пары самых опасных, перевязали как могли в тех условиях и использовали заклинания первой помощи. Честно говоря, как мне сказали в больнице, ей очень повезло, что раны были глубокими, но не опасными для жизни. Большинство оставленных осколками ран благодаря единорогам-целителям и зельям были полностью вылечены меньше чем за две недели. Но к несчастью, один из осколков повредил ей позвоночник, а также, видимо, упавший аквариум каким-то образом попал на её рог, отчего он раскололся. В одночасье моя любимая и оказалась практически парализована ниже пояса, и почти потеряла свою магию. Думаю, тебе как единорогу несложно понять, каково это — вдруг остаться без магии, которой пользовалась всю жизнь.

Привязанная из-за травмы к кровати, Капелька оказалась даже беспомощнее земнопони. Я тратил заработанные нами деньги на зелья и услуги единорогов-целителей, нанимал лучших специалистов, на которых только хватало. Однако даже так лечение шло небыстро. Каковы бы ни были искусны единороги-целители, однако позвоночник — слишком тонкая и хрупкая штука, поэтому даже магией и зельями он после повреждения срастается и восстанавливается очень тяжело и долго. Лишь спустя долгие три месяца Капелька впервые смогла встать на все четыре копыта. Однако ещё год она буквально заново училась ходить, и даже по прошествии этого времени она всё равно немного прихрамывала и припадала на правое заднее копыто. Эта травма осталась с ней до конца жизни.

С её рогом дела обстояли куда хуже. Рог единорога — очень тонкий инструмент, сложность строения которого зависит от того, сколь сложными чарами пользуется в своей жизни единорог. Конечно Капелька не пользовалась чарами из раздела высших, на которые способны только легендарные единороги вроде Стар Свирла, однако среди используемых в наших фокусах чар встречались и довольно сложные, как, например, та же телепортация. Так вот, если рог повреждён, то чем сложнее его строение, тем тяжелее и медленнее он восстанавливается. Но что ещё хуже, единорог при повреждении рога, даже если это всего лишь небольшая трещина, практически полностью теряет способности к магии, которые потом восстанавливаются очень долго. С Капелькой было то же самое: хоть внешне рог сросся всего за месяц, внутренне же он восстанавливался около полутора лет — по крайней мере, лишь спустя полтора года моя Спаркл Дроп смогла хотя бы зажигать рог, не кривясь от боли, а спустя ещё несколько месяцев у неё стал получаться простейший телекинез. К тому времени мы уже давно жили здесь, в этом самом доме, который я купил на оставшиеся после лечения Капельки сбережения.

Хуже всего то, что на том выступлении также была Пёрпл Мист и видела произошедшую трагедию собственными глазами. Однако во время выступления она пряталась в задних рядах, и я не видел её, а потом во время поднявшейся суматохи не смогла подойти к нам, поэтому примчалась в больницу чуть ли не одновременно с нами. Почти полтора часа мы сидели и ждали, пока закончится операция. Когда же вышел врач и сказал, что жизнь Капельки вне опасности, я почувствовал, что державший меня страх наконец стал отпускать. Однако врач рассказал, что у неё повреждён позвоночник и рог и что нормально ходить она, скорее всего, сможет в лучшем случае через полгода, а колдовать — не раньше чем через год, после чего посоветовал идти домой, так как сейчас она спит и посещать её пока нельзя. Мы с дочерью вернулись домой в наш фургончик, после чего у неё началась едва сдерживаемая до этого истерика. В тот момент выплеснулись все её страхи и мысли, что она скрывала эти годы. Мисти заявила, что это всё мои фокусы виноваты, что если бы не они, то ни она сама тогда, два года назад, ни мама не пострадали бы. Она многое тогда наговорила. Умом я понимал, что она права лишь отчасти и что это всего лишь несчастный случай, никто в нём не виноват, однако что-то не давало мне ответить ей, что она неправа. В итоге, выговорившись, она, как и накануне вечером, хлопнула дверью и ушла.

С этого дня Мисти практически перестала со мной общаться. Я много раз пытался с ней поговорить, но почти всегда она игнорировала меня, что бы я ни говорил, и уходила. Даже Капельку, свою мать она навещала в то время, когда не было меня. Я знал, что Капелька пыталась поговорить с нашей дочерью, однако лишь встречала стену раздражения и обиды. За день же до выписки Спаркл Дроп из больницы они поссорились из-за того, что Мисти настаивала, что это моя вина, а Дроп её уверяла, что я не виноват. Я через закрытую дверь слышал конец их ссоры, как и её последние слова: «У меня больше нет родителей», после которых она выскочила за дверь, чуть не сбив меня, и, глянув на меня как на незнакомца, сбежала.

Это был последний раз, когда мы разговаривали с дочерью. Когда Капелька вышла из больницы, мы стали искать, где живёт этот Шарп Фезер, однако ни его, ни моей дочери по обнаруженному адресу не оказалось, а пожилая пара, что там жила, сказала, что их сын вот уже пять лет живёт где-то отдельно. В конце концов, мы смогли найти их обоих, но Мисти отказалась с нами разговаривать. Однако Шарп Фезер оказался неплохим жеребцом и, когда мы попросили его присмотреть за нашей дочерью, заверил нас, что не даст ей заскучать и даже сказал адрес, где живёт, чтобы мы могли писать Мист письма.

После этого мы переехали сюда, в Мейнхэттен и здесь же осели. Какое-то время я давал свои представления один, чтобы заработать денег на нас с Капелькой, но вскоре мои выступления всем наскучили. Конечно первые года полтора находились пони, что помогали нам когда продуктами или вещами, когда и битсами, но в конце концов никто не станет помогать вечно, так что по прошествии двух лет остались лишь трое пони, кто не отказывал нам в помощи или же сам её предлагал, пусть и изредка. Когда на мои выступления перестали приходить, я работал то тут, то там, давая свои представления всё реже, а после и вовсе сложил весь сценический инвентарь в фургон и перестал даже доставать. И я, и Дроп периодически писали дочери, однако в ответ письма приходили редко и только ей, мне же дочь так ни разу и не написала.

В последние годы Капелька начала сильно сдавать. Её рог так до конца и не восстановился, из-за чего её магия словно вытекала из него, даже когда Спаркл ей не пользовалась — именно так сказал наблюдавший её врач. И три года назад в её день рождения моей Капельки не стало. Тогда мы вместе посидели, вдвоём отпраздновав за столом её шестидесятишестилетие и нашу сорок седьмую годовщину свадьбы и вместе легли спать, а наутро она просто не проснулась.

С те пор я остался один. Я написал дочери и рассказал о смерти матери, однако ответ от неё так и не пришёл. Хотя однажды я видел, как она навещает могилу Спаркл Дроп, но не стал тогда мешать ей. Знаешь, а ведь твои глаза, они так похожи на глаза моей Мисти. Как бы хотелось сейчас увидеть её. Наверное, плохой всё же из меня вышел отец…

---

Старый фокусник замолчал и простоял не говоря ни слова возле клёна долгие несколько минут. Трикси была потрясена этой историей, она едва сдерживала себя, чтобы не разрыдаться. Но кроме этого история заставила её серьёзно задуматься. Впервые она поняла, что быть бродячей фокусницей не так уж и легко, что на это требуется много не только физических, но и душевных сил, нужно быть готовой к трудностям и невзгодам, с которыми она может столкнуться в своих странствиях. А кроме этого она поняла, что фокусы совсем не так просты и безопасны, какими ей раньше казались. Перед ней встал выбор: продолжить заниматься фокусами, переходя к всё более сложным, рискуя при этом однажды заработать травмы, или же бросить это всё и найти себе менее интересное, но и менее опасное занятие. Однако Трикси чувствовала, что магия, фокусы — вот оно её призвание, она хотела этим заниматься и не могла всё бросить на полпути, и рассказанная Триком история лишь в итоге укрепила в ней это желание. Однако у неё из головы всё не выходила сказанная старым земнопони напоследок фраза, что он хотел бы увидеть Пёрпл Мист.

И тогда она решилась найти её. Трикси стала каждые несколько дней показывать те фокусы, которым обучилась по дворам неподалёку от дома Трика. Все битсы, что порой платили зрители, она откладывала на поездку, и только спустя где-то три месяца она собрала достаточно, как она считала, денег. Готовясь к поездке, Трикси упросила старого фокусника показать ей фотографии его семьи, если они есть. К счастью, среди фотографий сохранились несколько фото Пёрпл Мист, сделанные незадолго до того как она сбежала из дома и перестала общаться с отцом, и Трикси незаметно стащила одну из них. В итоге Трикси, рассказав, что хочет съездить в другой город на несколько дней, однако не говоря ему истинную подоплёку поездки, и распрощавшись с Аджаил Триком, отправилась в Ванхувер. Поездка на поезде заняла двое суток. Прибыв в город, она сначала отправилась по адресу, на который отправлялись письма для Пёрпл Мист, однако вместо неё Трикси встретила бабулька, рассказавшая, что она уже больше двадцати лет живёт здесь, однако никакие письма сюда не приходят. Трикси не знала, что ей делать, и старая единорожка посоветовала той спросить на местной почте, вдруг искомая сама забирает письма.

На почте ей рассказали, что подходящая под описание единорожка действительно периодически приходит и забирает письма сама, но делает это нерегулярно, и ни её адреса, ни какого-либо способа связи Пёрпл Мист не оставляла. С почты Трикси вышла в растерянности. Ванхувер большой город, и шансы найти в нём пони-будь не так уж велики, если нет того, кто может помочь в этом. Однако Трикси твёрдо решилась во что бы то ни стало отыскать дочь приютившего её Аджаил Трика и не намеревалась сдаваться так легко. Тогда она стала ходить по городу, подходя к встречным пони, а также заходя во все встречные лавки и магазины и расспрашивая, не знает ли кто такой единорожки. Большинство пони просто игнорировали её, кто-то даже накричал на неё, чтобы «эта бродяжка катилась прочь», а даже те, кто отвечал ей, не знали такой пони.

Трикси пробегала до самого вечера, пытаясь найти нужную пони. Уже вечерело, и уставшая и сбившая все копыта Трикси присела на лавочке возле местного цирка. Отдохнув полчаса и уже собираясь идти искать ночлег, она вдруг обратила внимание на небольшой плакат, на котором увидела светло-сиреневую единорожку с однотонной жёлтой гривой, черты мордочки которой были смутно знакомыми. Трикси достала стащенную у Трика фотографию и когда сравнила мордочку на фото и на плакате, то нашла между ними близкое сходство. С толку сбивал лишь цвет гривы, однако Трикси предположила, что она просто покрасилась.

Удостоверившись, что это действительно Пёрпл Мист, Трикси вошла внутрь цирка. Конечно же, её не хотел пускать, она даже объяснила, от кого она и кого ищет, но в ответ получила «Таких здесь нет». Однако когда она показала фотографию, один из вышедших на её спор с охранником артистов воскликнул: «Да это же наша фокусница Спаркл Трик!» Трикси была шокирована этим. Она попросила пони-будь проводить её к Мист, однако та уже давно закончила репетицию и ушла домой. Поэтому этот самый артист Айрон Пауэр предложил провести Трикси к дому Мист.

Открывшая им уже немолодая единорожка сначала не хотела никого впускать и ни о чём разговаривать, но после упоминания её отца и демонстрации фотографии переменилась в лице и попросила зайти. Когда Трикси вошла внутрь, то обнаружила небольшую, чуть больше чем у Трика, двухкомнатную квартиру, обставленную довольно просто и скромно. Мист провела Трикси на кухню, сделала чай и стала расспрашивать, кто Трикси такая, откуда знает её отца и зачем разыскивала её. Когда светло-синяя единорожка поведала то, что ей рассказал старый земнопони, Мист вдруг разрыдалась.

Успокоившись через минут двадцать, Мист рассказала, что случилось после того как она ушла из дома. Напуганная произошедшим, Пёрпл Мист винила во всём произошедшем отца и его фокусы. Конечно, что-то внутри говорило ей, что это не так и она ошибается, однако скопившиеся за последние годы недовольство и обида на отца не давали ей рассуждать здраво. А после ссоры с матерью она и вовсе не хотела ни видеть, ни слышать их обоих. А когда на адрес Шарп Фезера пришло первое письмо, она обиделась ещё и на него за то, что он сообщил её родителям свой адрес. Хотя позже, когда она немного отошла от «предательства» жеребца, то всё же признала, что он поступил правильно.

Какое-то время спустя Мист стала понимать, что была неправа, обвинив во всём отца. И ей стало очень стыдно, стыдно за то, что она сорвалась, что она тогда столько всего наговорила. Все эти годы ей было ужасно стыдно, она хотела поговорить с отцом, попросить прощения, даже писала ему письма, много писем… и ни одно не отправила. Она смогла заставить себя писать матери, преодолела свой страх, что она им больше не нужна… однако страх, что отец не простил её, когда она тогда сбежала, бросив их с матерью, только что выписавшейся из больницы и восстанавливающейся после тяжёлой травмы.

Жизнь Мист сложилась не очень хорошо. С Фезером они прожили вместе двенадцать лет. Первое время они действительно хорошо ладили, и у них даже родился жеребёнок Дрим Кикер, тёмно-синий пегас с медными с бордовым отливом гривой и хвостом. Однако спустя шесть лет они стали ссориться всё чаще и чаще, и в итоге после очередной ссоры спустя ещё год она не выдержала и, забрав сына, ушла к подруге, что любезно позволила ей пожить у неё. В итоге они развелись, а спустя четыре года она встретилась с Пёрфект Уоллом, крепким земнопони, что был начальником строительной бригады. В итоге они поженились, однако жеребят у них так и не появилось, хоть Уолл и относился к Дриму как к собственному сыну. А два года назад Уолл погиб на стройке из-за некачественных материалов, из-за чего при строительстве дома обрушился один из блоков прямо на Уолла и троих пони из его бригады. Двое пони удалось спасти, а Уолла и ещё одного рабочего — нет.

Сама же Мист сначала перебивалась с одной работы на другую, пока не устроилась работать в один кондитерский магазинчик. А как-то раз, когда она шла домой, навстречу ей попался плачущий жеребёнок. Она не смогла пройти мимо плачущего жеребёнка. С собой у Мист было несколько конфет, так что она подошла к жеребцу лет десяти и показала пар простых фокусов вроде вытащенной из-за его уха конфеты. Жеребёнок очень обрадовался. Мист разговорилась с ним, и оказалось, что жеребёнок из жеребяческого приюта. Мист не выдержала и повела его с собой, после чего купила ему в ближайшем ларьке мороженое. Жеребёнок был просто счастлив, и Мист уже собиралась уходить, когда он вдруг попросил её показать несколько фокусов в приюте для его друзей. Глядя в его полные надежды и восхищения глаза, Пёрпл Мист не смогла отказать, потому что впервые за пятнадцать лет видела тот же взгляд, что и у жеребят, которые смотрели выступление их семьи, когда она сама ещё была жеребёнком…

На следующий день после работы она зашла в приют, в котором жил тот жеребёнок, и договорилась с директором приюта, что хочет выступить в свой свободный день и денег за выступление с них она брать не будет. И через три дня она устроила получасовое представление в том приюте. Приютские жеребята были просто в восторге, а она… она вновь ощутило то же самое, что чувствовала на сцене — радость от того, что дарила радость другим. Мист стала вспоминать старые трюки, которые когда-то выучила от отца и матери, а в свой выходной день ходила по приютам, жеребяческим садам, школам и устраивала выступления. Она не просила за выступления ни битса — всё же для неё это было скорее хобби, а не работа, однако вскоре директора, а иногда и просто обрадованные родители подходили к ней и протягивали кто несколько монет, кто пакет яблок или сладостей, кто предлагал заходить в их лавку, где Мист всегда будет ждать хорошая скидка. Однако Мист было стыдно называться своим настоящим именем, и тогда она решила взять себе имена родителей. Так и появилась Спаркл Трик. А спустя какое-то время о ней узнали в цирке и предложили работать у них, и в итоге уже почти одиннадцать лет как она работает в этом цирке. Сын давно уже вырос и ездит по другим городам, и лишь изредка навещает свою мать.

После долгого разговора, что занял всю ночь Трикси удалось убедить Мист отправиться вместе с ней и повидать отца. Наутро Пёрпл Мист стала собираться и складывать кое-какие нужные вещи в чемодан. Каково же было удивление и Мист, и Трикси, когда в дверях они столкнулись с молодым тёмно-синим жеребцом-пегасом, оказавшимся тем самым Дрим Кикером, сыном Мист, что только что вернулся из командировки и решил навестить мать. Увидев мать в компании Трикси, да ещё и с чемоданом он удивился и спросил, куда она решила отправиться. Услышав же в ответ о дедушке, о котором мать никогда не рассказывала ранее, он помрачнел и сказал, что едет с ними. Втроём они отправились на вокзал и взяли билеты на поезд, отходивший после обеда. И почти всё время, пока они ехали, Мист когда с восторгом, а когда и с затаённой болью рассказывала сыну о своих родителях, о том, кем они были, откуда она научилась тому, что умела и почему тогда сбежала, совершив тем самым свою самую большую ошибку в жизни.

Однако в Мейнхэттене их поджидала ужасная новость: Аджаил Трик умер, не дождавшись всего лишь двух дней до приезда дочери. Сосед, обнаруживший его, сказал, что нашёл старого земнопони сидящим за столом, перед ним был открыт альбом на фотографии, на которой молодой он с его женой и их дочь лет десяти, радостно обнявшись, счастливо улыбались в камеру. Рядом с ним лежали два письма и завещание. Одно из писем предназначалось Трикси, второе — его дочери Пёрпл Мист. Развернувшая прямо там предназначавшееся ей письмо, Мист там же и разрыдалась. Трикси также раскрыла своё письмо — и также не смогла сдержать слёз.

Дорогая Трикси!

Если ты читаешь это письмо, значит, я всё же не дождался твоего возвращения. Жаль, что я так и не смог с тобой попрощаться, а ещё что так и не увидел свою дочь и не попросил у неё прощения. Хотя, возможно, это даже и к лучшему — ты уже достаточно взрослая, и тебе нужно искать свой путь в жизни, а не ухаживать за стариком вроде меня. Эти два года были для меня очень счастливыми, я словно вновь вернулся в те времена, когда моя дочь была маленькой кобылкой, и я учил её премудростям мастерства фокусника. Когда я видел твои полные восхищения глаза, я видел в тебе отражение своей дочери, и моё разбитое сердце снова наполнялось тем теплом и радостью. Спасибо тебе, спасибо за всё.

За эти два года я постарался научить тебя всему, чему успел. Кроме этого я делал заметки и пояснения о фокусах, о которых я не успел тебе рассказать. Все они записаны в тетрадке, что лежит в твоём фургончике. Да, ты не ошиблась, этот фургончик и всё, что в нём находится теперь твоё. Я знаю, что ты хотела стать странствующей фокусницей, я видел то, как жадно ты учила секреты нашего мастерства, а ещё как ты смотрела на мой старый фургон. Надеюсь, что он верно прослужит тебе и поможет в твоих путешествиях. Также я попросил знакомого единорога, чтобы он зачаровал фургон так, чтобы он стал почти на треть легче.

Квартиру я переписал на вас с дочерью напополам. Однако зная, что ты, скорее всего, вскоре отправишься колесить по Эквестрии я подготовил у нотариуса договор, по которому квартира полностью отходит к дочери, а ты получишь стоимость своей половины квартиры в битсах.

Я знаю, что ты необычная единорожка и что всё у тебя получится. Всегда будь сильной, иди вперёд несмотря на любые преграды, и однажды ты станешь великой и могучей. А ещё береги себя и никогда не забывай о технике безопасности. Это очень печально, когда одна ошибка, один недосмотр может разрушить семью…

С наилучшими пожеланиями,

Аджаил Трик.

Трикси проплакала до вечера, после чего несколько дней приходила в себя. Не лучше было и Пёрпл Мист, что так и не смогла попросить у отца прощения за ошибку, что она совершила когда-то. После этого Трикси прожила в бывшем доме Трика две недели, после чего забрала деньги и отправилась в своё первое путешествие.

Первый год был для Трикси самым тяжёлым. Конечно, Аджаил Трик рассказывал о разных трудностях, с которыми она столкнётся в своём путешествии, и даже учил, как справляться с некоторыми из них. Однако одно дело слышать об этом и совсем другое — ощутить их все на своей собственной шкурке. К тому же первые три года она умела ещё не так уж много фокусов, да и те в основном довольно простые и не всегда зрелищные, так что её шоу не могли похвастаться большой оригинальностью и собирали не так уж много зрителей. Вдобавок если в отдалённых деревнях её принимали довольно хорошо, то в крупных городах её усилия иной раз вызывали недоумения, а то и вовсе смех. Конечно, Трикси злилась и обижалась, но ей больше не оставалось ничего, кроме как лишь отрабатывать известные ей трюки и придумывать или вычитывать в записях Трика новые, более сложные и более захватывающие фокусы. Кроме этого продолжала учить новые заклинания, особенно различные световые иллюзии, и постепенно её шоу становились всё успешнее и успешнее, так что спустя три года она уже стала довольно известной как в больших городах, так и во многих маленьких городках и деревнях. В конце концов, уверенная в своих силах, она даже стала бросать вызов жителям деревень и небольших городов, хвастаясь своей силой и своими способностями, и довольно редко, чтобы кто-нибудь пытался ответить на её вызов, вдобавок Трикси почти всегда побеждала.

Так прошли семь лет её странствий. Как и Аджаил Трик, Трикси исколесила всю Эквестрию вдоль и поперёк и не раз бывала в соседствующих с ней странах. Однако по некоторым причинам, а зачастую и по стечению обстоятельств она лишь два раза бывала в столице Эквестрии Кантерлоте — в её первое посещение местные снобы, задирающие носы так, что на них можно было поднос ставить, и он не упадёт, ей совершенно не понравились — а в расположенном неподалёку от столицы Понивилле она не побывала и вовсе. Возможно, последнее было не таким уж и плохим решением, потому что когда она всё же оказалась в этом казавшемся тихим и мирным городке… она потеряла всё.

В своих путешествиях Трикси заметила, что пони неохотно идут на выступления неизвестного фокусника, не имеющего громкого имени, запоминающихся титулов или великих побед и свершений. Поэтому уже через полгода своих странствий Трикси стала называть себя Великой и Могучей — так, как когда-то назвал её в письме тот самый земнопони, которому она была обязана своими знаниями, умениями и даже меткой, что она получила, когда впервые смогла успешно вытащить кролика из шляпы, поставленной на прозрачный куб. Однако этого было мало, поэтому вскоре она стала прибавлять к своему имени сначала «победительница волков и мантикор», затем стала называть себя «укротительницей гидры и дракона», а позже и вовсе стала объявлять себя «победительницей большой медведицы». Откуда же светло-синяя единорожка могла знать, что выдумывание себе столь громких титулов обернётся для Трикси катастрофой…

Случившееся тогда Трикси несколько месяцев вспоминала с содроганием. Конечно, отчасти она и сама была виновата в случившемся, однако она даже в страшном сне не могла себе представить, что кто-то окажется настолько глупым, что поверит в её сценический образ и действительно притащит в город звёздного медведя! Не говоря уже о том, что она и представить себе не могла, что его логово окажется недалеко от города, в котором она будет выступать. Эти двое идиотов!.. Трикси скрипнула зубами, когда в памяти всплыли эти двое недоразвитых малолетних самоубийцы. Именно из-за них она потеряла своё имя, потеряла свою славу, а ещё именно из-за них она потеряла свой фургон. Тот самый фургон, что достался ей от Аджаил Трика и прослужил ей верой и правдой семь лет. Фургон, к которому она так привязалась и который был её единственным домом — этот самый фургон был раздавлен и превращён в груду деревянных обломков взбешённым звёздным медведем, что сам был размером с трёхэтажный дом.

Конечно, тогда она больше всего винила не их, а эту выскочку Твайлайт Спаркл и её долбанутых на всю голову друзей, которые захотели посоревноваться с ней и проиграли, а после та самая Твайлайт опозорила Трикси тем, что смогла на самом деле победить того огромного медведя. Конечно, много позже Трикси поняла, что Твайлайт тогда спасла и её, и город, но в тот момент в ней говорили лишь злость и обида, а также отчаяние из-за потерянных ею дома и всех сбережений.

После этого жизнь Трикси стала почти такой же тяжёлой, как и когда она первый раз потеряла дом. Оставшись без ничего в своих волшебных шляпе и плаще, что когда-то также принадлежали Аджаил Трику и были заботливо перешиты и отремонтированы единорожкой, Трикси несколько дней бродила от деревни к деревне, пока не набрела на ферму камней, где её, голодную, уставшую и грязную, приютила семья Пай.

Однако, как известно, «кто не работает — тот не ест», и Трикси пришлось работать. Тяжело работать. Работа на ферме камней была очень тяжёлой, но что ещё хуже — ей запрещалось хоть как-то помогать себе магией, иначе это влияло на выращиваемые камни. Поэтому перекатывать камни с одного поля на другое Трикси приходилось так же, как это делали земнопони — своими собственными копытами. Конечно, за годы в дороге Трикси стала довольно крепкой и сильной для единорожки, но даже так она в лучшем случае могла сравняться по силе с более-менее тренированным пегасом, но никак не с земнопони, тем более такими сильными как суровая семейка Пай.

Вкалывая как проклятая, Трикси не заметила, как пролетел месяц, пока в один день глава семьи Игноус Рок Пай не принёс ей мешочек с несколькими битами. Немного не ожидавшая этого Трикси тогда обрадовалась и решила не тратить эти деньги, а скопить и купить на них новый фургончик — хоть произошедшее в Понивилле и испортило ей репутацию, однако не отбило у неё желания быть бродячей фокусницей. Конечно, у неё нет-нет, да проскальзывала мыслишка на собранные деньги купить какую-нибудь волшебную опасную вещицу и пойти отомстить унизившей её, как Трикси тогда думала, Твайлайт, однако желание купить себе другой так необходимый ей фургончик перевешивало. До того самого дискордового дня, когда ей в копыта попался этот Селестией проклятый Амулет Аликорна.

При мысли об этом амулете Трикси пробила невольная дрожь. Произошедшего тогда Трикси практически не помнила, её воспоминания были размытыми и зияли провалами. Всё, что произошло после того, как она, отпахав на каменной ферме год, направилась в близлежащий город Рокчестер, чтобы заказать там постройку фургончика с нужными ей параметрами на заработанные ею за год битсы и просто из любопытства зашла в находившуюся по дороге магическую лавку, и там ей на глаза попался Амулет Аликорна, и до момента, как она очнулась стоящей в Понивилле и пытающейся что-то наколдовать прямо напротив Твайлайт Спаркл и её подруг, отчего Трикси не выдержала и, испугавшись, сбежала, она узнала больше из слухов, а не вспомнила сама. Как она позже узнала, когда Трикси зашла в ту лавку, то буквально прикипела взглядом к тому амулету, и в ней зародилось желание обязательно его купить, из-за чего она все собранные на фургон деньги отдала этому пройдохе-продавцу. Кстати, после произошедшего Трикси пыталась найти этот магазин и этого продавца, но ни его, ни его магазина в Рокчестере уже не было.

Когда же Трикси забрала Амулет Аликорна и надела себе на шею, то её разум будто помутился, и всё её естество захватила единственная цель: отомстить Твайлайт Спаркл. И несколькими минутами позже она уже шла по направлению к Понивиллю. От того же, что она, по словам других, творила в Понивилле с этим амулетом Трикси пришла в ужас. Она не только заставила Твайлайт соревноваться с ней в магии, которая внезапно стала у Трикси в разы могущественнее, более того, Трикси творила то, что могли лишь маги высшего уровня — и это притом, что сама Трикси подобных заклинаний даже не знала! Словно сам Амулет ей подсказывал и объяснял, как эти заклинания использовать. Но околдованная Амулетом, Трикси издевалась над подругами Твайлайт, а также над другими ни в чём не повинными жителями Понивилля. Единственное, что принесло ей какое-то моральное удовлетворение после произошедшего — так это то, что, по слухам, она неплохо поиздевалась над теми двумя идиотами, из-за которых она всё потеряла, и лишь тот факт, что она сама этого не помнила немного огорчал её.

Когда Трикси узнала, что она натворила под влиянием амулета, она не знала, что ей дальше делать. Лишь много позже она узнала, что этот амулет крайне опасен тем, что многократно форсирует магию единорога, делая его во много раз сильнее, но при этом буквально сжигая и уничтожая его ядро магии. Но что ещё хуже, амулет подчиняет носителя, при этом фокусируя его на самой негативной мысли, заставляя того желать достигнуть её при помощи Амулета Аликорна, тем самым всё больше и больше буквально отбирая у него тело и одновременно сводя с ума. И хвала Селестии, что Твайлайт с подругами хоть и обманом, но всё-таки смогла заставить Трикси снять этот дискордов амулет, тем самым спасая её. Конечно, Трикси сама никогда не признается Твайлайт в этом, но в душе она была ей благодарна.

Но в тот момент Трикси думала не об этом. Она снова осталась без денег, без крыши над головой и без еды. Страшась возможного отказа и того, что семейство Пай прознало о её выходке в Понивилле, она всё же вернулась на каменную ферму… и была вновь ими принята. На этот раз она смогла скопить на фургон немного быстрее — всего за девять месяцев, после чего, распрощавшись с ними, вновь отправилась колесить по Эквестрии и давать свои представления. Однако всё изменилось и стало куда хуже.

После того, как о произошедшем в Понивилле написали в газете вместе с её фотографией в качестве главной злодейки, отношение к ней изменилось с нейтрально-плохого после её первого прихода в Понивилль до чуть ли не ненависти, из-за чего на её шоу практически никто не приходил, а порой её и вовсе пытались прогнать. И даже то, что с того момента прошёл почти год мало что изменило, ведь в Эквестрии преступления вещь крайне редкая, из-за чего они порой обсуждаются месяцами. Поэтому чуть ли не каждый знал, что она не только не побеждала никакую Большую Медведицу, но ещё и при помощи амулета попыталась захватить весь Понивилль и издевалась над его жителями, и это её очень расстраивало. Однако, осознавая, что она натворила, она быстро смирилась с отношением других пони. «Пусть знают правду, Великая и Извиняющаяся Трикси больше не собирается хвастаться и обманывать пони. Трикси больше никого не обидит! Трикси будет показывать только то, что умеет!» — думала про себя лазурная единорожка.

Давая представления, Трикси держала своё слово и делала то, что умела вроде вытаскивания кролика из шляпы, телепортация заранее заготовленных букетов цветов, иллюзорные фейерверки и образы из света и другие эффектные, но довольно простые фокусы и магию. Но её фокусы и красочные иллюзии почти никто не воспринимал всерьёз, вдобавок все недолюбливали единорожку. Но однажды после очередного представления к ней подошёл маленький жеребёнок…

---

Филлидельфия

— Мисс Великая и Извиняющаяся Трикси… — неуверенно позвал волшебницу жеребёнок шоколадного цвета с ярко-красной гривой, дёргая единорожку за уголок плаща, когда та хотела зайти в свой фургон.

— Да? Великая и Извиняющаяся Трикси слушает тебя, — повернувшись к нему произнесла Трикси.

— А почему Вы говорите о себе в третьем лице? — всё так же неуверенно говорил жеребёнок.

— Ах, это! Прости, это просто такая привычка,— ответила единорожка, опустив глаза. — Никак не могу от неё избавиться.

— А за что вы извиняетесь? Мне просто было интересно. А можно мне ещё кое-что у вас узнать?

— Разумеется, я слушаю тебя.

— А почему Вы зовётесь «Великая и Извиняющаяся Трикси»? Ведь раньше вы были «Великая и Могучая Трикси»!

— Потому что я не могучая, — грустно ответила Трикси, — я всего лишь фокусница, а не великая волшебница, какой я пыталась себя выставить.

— А те слухи, что вы были хвастуньей, обманщицей, а потом и злой… это правда?

— Ну-у… Эмм… Да, это правда, — сказала Трикси. — А зачем, собственно, ты спрашиваешь?

— Я просто смотрю на вас и не вижу в Вас той злой пони, про которую все говорят, — вдруг с жаром заговорил жеребёнок. — Да, вы, может, и были злой обманщицей, но вы же исправились! Я вижу в вас добрую фокусницу, которая просто пытается развлекать взрослых и детей своим талантом. И у вас это хорошо получается! Жаль, что мои друзья и родители не оценили ваше шоу. Мне всё равно, что они о Вас думают. Вы по-прежнему мой кумир! Вы «Великая и МОГУЧАЯ Трикси»! Вот, возьмите этот камушек! Я сам его выстругал! Это от меня лично! — улыбнулся на последних словах жеребёнок и протянул единорожке синий драгоценный камень, по форме напоминающий полумесяц.

— С-спасибо тебе, малыш. Трикси… тьфу, то есть мне очень приятно это слышать. Давно никто не говорил обо мне такие хорошие слова. Спасибо тебе большое! — взяв камень, Трикси сама не заметила, как обняла жеребёнка, да тот и не собирался сопротивляться и в ответ обнял единорожку за шею. У неё на глаза накатывались слезы. В этот момент она была очень счастлива.

— Мисс Трикси. Вы что, плачете? Я вас обидел? — растерянно спросил жеребёнок.

— Нет-нет, что ты? Да, я плачу, но это слёзы счастья. Счастья, которое подарил мне ты. Кстати, как тебя зовут, малыш?

— Меня зовут…

— Райет!!! — вдруг кто-то громко позвал жеребёнка. — Райет! А ну иди сюда! Быстро!

— Ну мама! Я хочу поговорить с Великой и Могучей Трикси! — запротестовал Райет.

— Отойди от этой шарлатанки, быстро! — к ним подбежала оранжевая единорожка с красно-зелёной гривой.

— Нет! — отчеканил жеребёнок и встал напротив матери с серьёзным видом. — Она не плохая! Она добрая! Она просто хочет хорошего отношения к себе! Она исправилась!

— Так, всё! Хватит! Идём домой! А Вы! Больше не вздумайте подходить к моему сыну! — строго сказала единорожка и, схватив в телекинез сопротивляющегося Райета, потащила его домой.

Трикси, наблюдая за всем этим, хотела заступиться за Райета, но ведь та единорожка — его мать. Да и она просто пытается защитить своего ребёнка. Трикси продолжала смотреть вслед уходящей матери и Райету, который пытался вырваться из поля телекинеза, но безрезультатно. У неё снова стали наворачиваться слёзы. Но теперь она знала — не все отвернулись от неё. Есть те, кто видят в ней ту хорошую пони, которая приносит всем добро и веселье. Она продолжала держать тот самый камень, который подарил ей Райет, и, посмотрев на него, прижала камушек к своей груди и ушла в свой вагончик.

---

Погрузившись в воспоминания о том случае, Трикси не заметила, как споткнулась обо что-то или, вернее, об кого-то. Гроза мешала сразурассмотреть того, кто лежал на дороге, но было точно ясно, что это было живое существо. Трикси испугалась не на шутку и уже было хотела бежать, но заметила, что существо и не думало нападать, словно оно спало либо просто не желало обращать на неё внимания.

Трикси выпряглась из оглоблей своей повозки-вагончика и стала осматривать лежащего, отметив про себя, что на нем была одежда, причём довольно странная — темно-серого цвета, да ещё и покрывала почти всё тело, на поясе Трикси различила чёрный ремень с серой пряжкой. На голове было что-то вроде полукруглого гладкого шлема чёрного цвета. На задних конечностях была чёрная грубая обувь — сапоги.

Рядом с ним лежала некая неизвестная вещь: она была довольно длинной, на одном конце имела небольшую ручку и маленький крючок, а с другой была в форме трубки и имела круглое отверстие на конце. Посередине она была довольно толстой и имела ещё один большой крючок, а снизу была длинная прямоугольная палочка. Что интересно, она почему-то пахла порохом, как тот, что используют в фейерверках, только запах был более едким и неприятным.

Трикси ещё несколько секунд рассматривала эту причудливую вещицу, а затем снова обратила внимание на лежащего без сознания. Существо лежало на спине, и единорожка заметила, что на воротнике его куртки была то ли брошь, то ли какой-то значок — орёл с распахнутыми крыльями и со странным символом, напоминающим крест с изогнутыми концами. На левой конечности имелась красная повязка с точно таким же странным черным крестом в белом круге с красной оправой.

«Может, он как-то связан с грифонами? Но тогда почему у орла на этой брошке нету тела льва? И что это за странный символ? И кто это вообще такой? Никогда не видела таких существ. Разве что он немного напоминает минотавра» — рассуждала Трикси, осматривая неизвестного.

Неожиданно существо слабо пошевелилось и негромко застонало. Тут в голову Трикси внезапно пришла мысль, что существо, возможно, ранено и сейчас без сознания. Ведь не будет же кто-нибудь в здравом уме и сознании просто так спать посреди дороги, да ещё и под проливным дождём?

«Может, как-то помочь ему? Ну не оставлять же его в грозу на дороге!» — решила Трикси, осторожно подхватила существо телекинезом и занесла в свой второй уже «дом на колёсах».

Занеся существо в фургончик, она зажгла единственную лампочку под потолком и окинула помещение взглядом. Невольно у единорожки вырвался слегка удручённый вздох. Её новый фургончик был не чета тому, что достался ей от вырастившего её старого земнопони. Увы, у единорожки не было денег на то, чтобы нанимать кого-либо, кто бы смог наложить на фургон заклинание расширения пространства, а сама она могла разве что мечтать об этом, ведь подобная магия относится к разряду довольно сложной, и для её освоения нужны систематические занятия магией.

Именно в такие моменты Трикси больше всего жалела о том, что не могла ходить в школу и посещала её ещё когда была совсем жеребёнком. Поэтому в её фургончике с трудом умещались кровать, возле которой, упираясь в переднюю стенку, стоял небольшой холодильник, на котором лежала простая походная магоплита, благо Трикси, будучи единорожкой, сама могла заряжать питающие оба устройства кристаллы. Напротив кровати в стену был встроен опускающийся раскладной столик, за которым находилось зеркало, таким образом, он был и обеденным, и рабочим столом, и гримёрной. Над самой кроватью к стене были приколочены несколько полочек, на которых находились разные памятные для Трикси вещи, книги по магии, фокусам и — неожиданно! — небольшая иллюстрированная энциклопедия о летающих машинах и устройствах — дирижаблях, вертолётах, самолётах, планерах и даже воздушных змеях. Отдельно была полочка для её небольшого набора сценической косметики.

Также в её фургоне возле входа стоял большой шкаф, в котором, кроме хозяйственных мелочей вроде швейного набора, умывально-банных принадлежностей, посуды и всего прочего также находился весь её реквизит для выступлений, а одна из секций была гардеробом, правда, почти пустым — в нём лишь хранились запасные сценические плащ и шляпа, а также зимнее пальто и чёрный закрытый плащ-дождевик, что сейчас был надет на Трикси и что оказался совершенно не приспособлен к льющему как из ведра снаружи фургончика ливню. Между шкафом и кроватью примостился маленький столик, на котором стояла небольшая лампа, под которой удобно читать книжку, а также небольшая плетёная корзинка с несколькими яблоками. Напротив шкафа стоял большой сундук, также набитый различным реквизитом, а за ним к стенке были прислонены небольшие раскладные столик и стул для завтраков, обедов и ужинов на открытом воздухе, когда Трикси останавливалась в какой-нибудь живописной местности и когда позволяла погода. Конечно, места было не в пример меньше, чем в её первом фургоне, но Трикси уже смирилась и привыкла к этой тесноте.

Однако теперь Трикси было куда труднее, ведь теперь в вагончике была не только она, но и это самое существо, которому она решила помочь. Первым порывом Трикси было уложить существо на её кровать. Однако чуть ли не ручьём текущая с одежды существа вода, да ещё и испачканная на спине в грязи тут же отбили у неё это желание, так как сушить кровать или отстирывать бельё единорожке не хотелось, да и весьма проблематично это. Не найдя лучшего решения, Трикси решила пока положить существо на пол, только подстелила запасную простынку, после чего скинула свой плащ, повесила его сушиться на крючок на двери, а затем села возле принесённого ею существа и стала задумчиво его рассматривать.

Его лицо было плоским, с маленькими глазами и носом. Волосы на голове имелись, правда, короткие и светлого цвета. На передних конечностях имелись пальцы, как у минотавров. Однако осмотреть остальное мешала мокрая одежда.

«Нужно на всякий случай его осмотреть, вдруг он ранен или у него что-то сломано? Но одежда мешает, придётся его раздевать. К тому же, если его не раздеть и не уложить под одеяло, он может заболеть» — подумала Трикси, глядя на вздрогнувшее от холода существо и на лужу, натёкшую с него.

Трикси не совсем понимала, зачем это существо практически полностью закуталось в одежду — всё-таки ни пони, ни другие расы, которые знала Трикси одежду практически не носили, она была скорее аксессуаром, подчёркивающим индивидуальность, вроде её шляпы и плаща, доставшихся ей от Трика, или же надевалась по каким-то определённым случаям, например, платья на Гранд Галопин Гала и другие подобные мероприятия. Так что раздевая его, Трикси не испытывала никакого смущения — ну, может быть, саму каплю, всё-таки она раздевала незнакомое ей существо.

В первую очередь Трикси решила начать с его верхней части. Осторожно расстегнув пряжку и сняв ремень, Трикси принялась за пуговицы и, потянув магией за воротник, стащила полевую куртку. Под курткой была серая майка и Трикси так же осторожно принялась стягивать и её, оголив торс человека.

«Грудь почти такая же, как у минотавров, но тут какое-то пятно, очень похожее на синяк. Кажется, он сильно ушибся» — размышляла Трикси, осторожно проведя копытцем по груди человека и с опаской поглядывая на его лицо. Человек немного скривил лицо от боли и тихо замычал, из-за чего кобылка от испуга резко отдёрнула копытце.

— Так… Теперь нижняя часть. Надеюсь, ты не очнёшься в этот момент, — прошептала Трикси, потихоньку стягивая его сапоги.

Закончив с сапогами, кобылка принялась искать застёжку на штанах и, найдя, осторожно их расстегнула и сняла. Под ними оказались небольшие шорты, и так как они тоже были насквозь мокрыми, Трикси решила снять и их и тоже потянула вниз. Однако когда она их немного стянула, то на несколько секунд замерла, глядя на то, что шорты скрывали, и когда она спустя несколько секунд всё же поняла, что это, то густо покраснела, натягивая при этом клочок ткани обратно, не решаясь оставить жеребца (а она этому только что нашла самое прямое подтверждение) голым. При этом голову единорожки посетила мысль, что теперь понятна причина, почему минотавроподобное существо так закутано в одежду — всё же естественной магией сокрытия обладали все известные Трикси разумные расы без исключения, так что скрывать всё под хвостом они учатся ещё с малого возраста. Однако существо, похоже, этой магией не обладало или не умело использовать, и увиденное только что — Трикси ещё сильнее покраснела от этой мысли — лишь доказывает это.

Трикси помотала головой и, с трудом отбросив лишние мысли и отведя взгляд от скрывавших вызвавшую такую у неё реакцию часть шорт, она стала осматривать существо дальше. На задних конечностях имелся небольшой волосяной покров, но не было копыт, как у тех же минотавров. Вместо них была ступня и пальцы, почти такие же, как у алмазных псов из пещер, только не было их тех когтей, как на их лапах. В этот момент Трикси заметила на правой ноге кровоточащую рану, ранее скрытую под штанами, вдобавок она заметила, что эта нога выглядела не такой ровной, как другая, и испугалась, что она, возможно, сломана. Трикси тут же подскочила к шкафу и достала оттуда аптечку. Из аптечки она достала бинт и недорогую ранозаживляющую и восстанавливающую мазь, а затем из угла, где лежали несколько запасных досок Трикси достала пару небольших дощечек для шины.

Первым делом она решила заняться куда более опасной раной на ноге. Она вновь стала её внимательно осматривать.

— Плохо дело… — пробормотала про себя Трикси. — Кости сами не срастутся. Придётся вправлять. Потерпи, сейчас будет немного больно, — успокаивающе прошептала Трикси, не зная, слышит ли он её или нет.

Сосредоточившись, фокусница начала окутывать своим полем лазурного цвета ногу человека. Затем раздался негромкий хруст, и существо громко замычало и сразу же обмякло. Затем Трикси аккуратно стёрла кровь, зачерпнула копытцем мазь, аккуратно смазала ей рану и ту часть бинта, что будет наложена на рану, наложила шину на ногу и перебинтовала её. Затем перешла к груди, снова зачерпнула мазь и стала аккуратно её втирать там, где на груди находился большой синяк. Лежащее перед единорожкой существо сквозь сон слегка улыбнулось, видимо, ему нравились нежные прикосновения копытца кобылки-фокусницы. А может, это уже начала действовать мазь, даруя, как знала Трикси, прохладу и успокаивая боль. Закончив наносить мазь, Трикси слегка приподняла его магией и начала обматывать его грудь бинтами. Осторожно завязав бинт, Трикси вдруг вспомнила, что забыла вытереть существо, схватила полотенце и аккуратно его обтёрла насухо, а затем положила на свою кровать и укрыла одеялом.

— Фух, вот и пригодились уроки наставника по медицине. Не зря Трикси стремилась знать всё на свете, — с облегчением сказала лазурная единорожка. — Отдыхай. Надеюсь, Трикси не пожалеет, что спасла тебе жизнь.

Убрав все медицинские принадлежности обратно в аптечку, сложив в таз простынь и мокрые грязные вещи существа и вытерев пол, Трикси решила немного отдохнуть и, разложив на полу плед, свернулась калачиком и не заметила, как провалилась в сон.

Утром

POV Матиас

— Ох, голова просто раскалывается… Что произошло, чёрт возьми? Что то был за взрыв? На нас напали? Не знаю… Помню, стоял в строю, мы должны были расстрелять того русского подпольщика. Помню, оберштурмбанфюрер отдавал команды одну за другой. А потом этот странный гул, такой… нарастающий. А затем этот взрыв — и больше ничего, темнота. Может, на нас снова Ничего не понимаю. Голова так болит, что даже думать больно.

Немного повозившись, я постарался повернуться на бок, но внезапно ощутил острую боль в ноге и понял, что, похоже, каким-то образом умудрился её сломать. Я сразу же принял прежнее положение. Полежав ещё немного, я решил открыть глаза и немного удивился. Я был вовсе не в лазарете. Во всяком случае, это место явно на него не походило. Об этом говорит один только размер этого помещения.

Складывалось такое впечатление, что это был какой-то игрушечный домик, ну или дом довольно-таки маленького человека — ребёнка, что ли? И действительно, всё выглядело довольно маленьким, даже можно сказать миниатюрным, словно делалось для ребёнка лет десяти-двенадцати. Да и само помещение было очень маленьким. Хотя кровать выглядела обычного взрослого размера и, должен признать, была очень хороша. Я давно не спал на таких мягких и тёплых кроватях.

Но сейчас главным вопросом, которым я должен был задаться, так это где я сейчас нахожусь. Да и в конце концов, что именно тогда произошло? Тот гул и та яркая вспышка света… Неужели на нас напали советские солдаты? Или это были советские партизаны? Решили спасти своего товарища от верной гибели? Хотя нет. Советские партизаны хоть и храбры, но отнюдь не безрассудны и глупы, чтобы так рисковать из-за одного своего солдата. Для них лучше отдать свою жизнь самим, чем рисковать жизнью своих товарищей.

Но если предположить, что на нас не напали, то тогда что произошло и где я? Здесь даже нет никакой символики, чтобы можно было сразу понять, во вражеском доме я сейчас нахожусь или нет? Но на удивление, здесь, в этом жилище я чувствовал себя в безопасности. Словно я находился у себя дома.

— Хотелось бы мне узнать, кто обитает в таком небольшом домике, — подумал я и, случайно забыв про сломанную ногу, попытался встать, но уже через секунду она напомнила о себе дикой острой болью, отчего я, не сдержавшись, громко выругался в её адрес.

И тут я услышал чей-то женский голос. Голос был слегка сонный, но явно недовольный, сигнализировавший мне о том, что своими ругательствами я нечаянно разбудил его владельца. Причём голос доносился откуда-то с пола возле кровати. Аккуратно пододвинувшись к краю, чтобы не побеспокоить раненую ногу, я повернул голову и увидел, что на коврике возле кровати лежала небольшая лошадка цвета лазури.

Но удивил меня не сколько её окрас, причём было видно, что лошадка не была крашеной, а это её природный цвет, а её личико, которое совсем не походило на тех маленьких лошадок, которых я раньше видел. Мордашка этой лошадки была куда короче, если сравнить с обычными лошадьми или пони, и выглядела милее и красивее, а её яркие выразительные глаза были поистине божественными. Никогда ещё раньше я не встречал таких как она. Почему я решил, что это она? Не знаю, но в её мордочке прямо-таки чувствовались женственность и мягкость.

Но ещё большее удивление я испытал, когда осознал тот факт, что на её голове посреди лба из-под гривы торчал небольшой рожек. Словно она была как то самое существо из сказок, про которые мне читала мама. По-моему, если мне не изменяет память, таких существ звали единорогами.

Казалось, меня уже ничего не могло удивить, но я понял, как сильно ошибался, когда эта единорожка вдруг заговорила. Да, это была именно членораздельная речь, не ржание какое-нибудь, свист или ещё что, а речь, только на абсолютно мне не понятном языке.

— Да быть этого не может! — крикнул я и, испугавшись, попытался отползти подальше от неё.

Это было глупостью с моей стороны. Во-первых, сломанная нога никак не позволяла мне этого сделать, а когда я вновь пошевелился, по телу прошла очередная волна боли. А во-вторых, отползти попросту было некуда, поскольку здесь и так было мало места, и кровать стояла вплотную к стене. В этот момент я услышал, что она опять что-то произносит, и снова на неё посмотрел. Разумеется, я не понял ни одного её слова, но всё равно это было речью, а значит, это была необычная лошадка, раз уж она умела говорить.

Несколько долгих минут мы оба рассматривали друг друга, пытаясь успокоиться и привести мысли в порядок. Точнее это мне было необходимо взять себя в руки. Единорожка же выглядела вполне спокойно. Она также рассматривала меня, но без страха в глазах, а даже, я бы сказал, с ноткой интереса и любопытства.

Когда она вновь что-то произнесла, я сделал лишь непонимающее лицо и после этого она аккуратно залезла на кровать и попыталась приблизиться ко мне, но я стал отстраняться от неё, пока не понял, что уже давно упираюсь своей спиной в спинку кровати и ползти уже было некуда. Хотя с виду она и выглядела дружелюбно, но война сделает параноиком любого человека. Ведь мне было неизвестно, что можно было от неё ожидать.

Единорожка же, увидев, что я пытаюсь отстраниться от неё, тяжко вздохнула, и в следующий момент я увидел, как её рог объяло слабое свечение — а через пару секунд одеяло, укрывавшее меня, крепко прижало меня к стене, не давая пошевелиться!

В следующий момент единорожка аккуратно подошла ко мне и коснулась своим рогом моей головы. В голове словно взорвалась бомба, такую я почувствовал боль, но к моему удивлению, она прошла также быстро, как и началась. Словно её и вовсе не было.

— Ух, что это такое было? — спросил я, проведя рукой по своей голове.

— Это было специально языковое заклинание. Правда, немного болезненное, но довольно-таки действенное, — произнёс мягкий, но немного самоуверенный девичий голос, и, подняв голову, я уставился на единорожку, рядом сидевшую со мной на кровати.

— Это ты сказала?! Я понимаю тебя! — только сейчас сообразив, что происходит, сказал я.

— Конечно понимаешь! Заклинания Трикси всегда срабатываю великолепно, — гордо произнесла единорожка.

— Трикси? Это, я так понимаю, твоё имя.

— Правильно понимаешь. А вот такое существо как ты Трикси видит впервые.

— Ну, скажем так, и я до сегодняшнего дня никогда не видел единорогов, особенно таких красивых как ты, — произнёс я и расширившимися от удивления глазами заметил, как на мордочке лошадки появился довольно заметный румянец.

«Да ладно! — промелькнула мысль. — У неё же шёрстка на мордочке, пусть и короткая, но всё же! И именно она и покраснела! Как она это делает?» Я, может, и не зоолог, но всё равно знаю, что шерсть не может просто так менять цвета или краснеть в смущении, подобное просто невозможно! Хотя… существование на Земле единорогов тоже где-то за гранью возможного… Ладно, об этом лучше задуматься потом, когда побольше узнаю об этом месте.

— Спасибо за комплимент, Трикси очень приятно это слышать. Но ты так и не сказал, кто ты и что ты за существо?

— Я человек, а зовут меня Матиас Штайнер, но можно просто Матиас, так гораздо легче произносить моё имя, — произнёс я и слегка замялся: — Трикси, а почему ты говоришь о себе в третьем лице?

— Оу, извини, эта привычка говорить о себе в третьем лице, всё никак не могу отвыкнуть. Не обращай внимания.

— Э-э-эм, ла-адно, — протянул я, ещё раз окидывая глазами помещение, заметив заодно, что на улице за стеной проливного дождя виднелся лес. — Трикси, скажи, а где я собственно нахожусь?

— В моем доме, конечно же. Тебе не нравится дом Трикси? — немного расстроенно спросила она.

— Нет, что ты, — тут же поспешил её успокоить я, — у тебя здесь очень мило и довольно уютно, пусть и тесно. Просто я до этого не видел домов для маленьких лошадок.

— Я не лошадка, а пони, — серьёзно произнесла Трикси.

— Извини, не хотел тебя обидеть.

— Ладно, Трикси не обидчивая и принимает твои извинения.

— И я так понимаю, мне стоит благодарить именно тебя за оказанную врачебную помощь, — произнёс я, слегка потирая сломанную ногу.

— Да, за это можешь поблагодарить медицинские навыки, в которых Трикси тоже сильна, — гордо произнесла единорожка.

— И за это тебе большое спасибо, — произнёс я улыбнувшись. — Трикси, я уже понял, что нахожусь у тебя дома, но не могла бы ты сказать конкретнее, где находится твой дом и куда я попал? Так как думаю, что это вовсе не та страна и даже не тот мир, из которого пришёл я.

— Ты в этом уверен? — спросила Трикси.

— Во всяком случае, про единорогов я слышал только из сказок, которые мне рассказывала моя мама перед сном. А отсюда два предполагаемых варианта. Либо я просто сошёл с ума и мне всё это видится, либо я действительно сейчас разговариваю с живой единорожкой, а это значит, что я вряд ли нахожусь в своём мире.

Кивнув моим рассуждениям, Трикси стала рассказывать мне про свой мир и страну, в которой она жила. С каждым сказанным ею словом я всё больше убеждался, что попал не в обычный другой мир, а в самую настоящую сказку, ведь как ещё я мог подумать, узнав, что попал в мир, где обитают единороги, пегасы, минотавры и грифоны? Мир, в котором царил мир и покой, где не было войны, конфликтов и прочих мерзостей нашего мира. Но что больше обрадовало меня, так это то, что этот мир был полон магии. Тем, чем я восхищался всю свою жизнь.

Скосив взгляд в строну, я заметил, что на стене рядом со мной висела небольшая конусовидная шляпа. Такую же примерно шляпу я видел, когда ещё был совсем маленьким мальчиком, когда ходил на представления неких фокусников. Конечно, эта шляпа выглядела куда красивее. В отличие от обычной чёрной шляпы, эта была синего цвета немного темнее шкурки сидящей рядом со мной единорожки и украшена различными звёздочками, что придавало ей более нарядный вид.

— Тебе понравилась шляпа Трикси? — произнесла единорожка, глядя, как я чуть ли не с восхищением рассматриваю её шляпу.

— Да, она очень красивая.

— Трикси очень приятно это слышать, — улыбнувшись, произнесла она.

— Знаешь, когда я был маленьким мальчиком, то всегда восхищался магией и фокусниками. Я помню чуть ли не каждое их представление, которые я видел своими глазами. Каждый их фокус, каждый их трюк был полон загадок и мистики, но вместе с этим их трюки даруют людям радость и счастье. Словно они наполняют наши души чем-то светлым и прекрасным. Я сам хотел стать фокусником и приносить в жизни людей нотку магии. У меня даже были отличные успехи, пока… пока меня не призвали… — произнёс я, заметно погрустнев.

— Не призвали куда? — спросила Трикси.

— Прости, но я не могу тебе этого сказать.

— Но ведь я рассказала тебе о своём мире, теперь Трикси считает, что ты тоже обязан рассказать о своём. Так будет честно, — сурово и слегка обиженно произнесла единорожка, глядя мне прямо в глаза.

— Прости, но тебе действительно лучше этого не знать, — ответил я, отводя взгляд. — Наши миры отличаются друг от друга, и довольно-таки сильно. Не только в плане существ, которые обитают в наших мирах, но и в плане того, что сейчас у нас происходит. Чтобы ты поняла, могу сказать, что в нашем мире сейчас всё не очень хорошо.

— Неужели у вас всё так плохо? — забеспокоилась Трикси.

— Боюсь, ты даже представить себе не можешь, что сейчас у нас происходит, — вздохнул я. — И лучше пока это останется тайной. Во всяком случае, до поры до времени. Надеюсь, ты поймёшь меня.

Я понимал, что этими словами я мог немного напугать её. И хоть я и ненавидел наш режим, ненавидел всё то, что происходило в моем мире по вине моей страны, но врать ей я не хотел, поэтому будет лучше пока просто ничего ей не рассказывать. Я не хотел, чтобы она, узнав правду о нашем мире, думала о людях как о каких-то чудовищах.

В комнате на несколько минут повисла гробовая тишина. Каждый из нас был погружен в свои собственные мысли. Нам обоим было, о чем подумать. Но я понимал, что после сказанных мною слов ей, мягко говоря, было некомфортно находиться рядом со мной.

— Трикси, спасибо тебе за заботу и за то, что помогла мне, но я, наверно, лучше пойду, — произнёс я и, превозмогая сильную боль в ноге, попытался встать. Но меня тут же моментально остановило копытце единорожки.

— Трикси не может позволить тебе уйти. К тому же, куда ты сможешь пойти с такой лапой? — произнесла она, и я слегка рассмеялся. — Трикси сказала что-то смешное?

— Извини, но у меня не лапа, а нога. Это у других существ, возможно, лапы, а у людей ноги и руки, — сказал я показывая ей свои конечности. — А насчёт куда я смогу пойти, так я просто сломаю или найду какую-нибудь крепкую ветку и использую её в качестве костыля. И думаю, я так смогу дойти до какого-нибудь города или деревушки.

— А что дальше? Что ты будешь делать потом? Чем будешь заниматься?

— Не знаю, придумаю что-нибудь, — сказал я, вновь попытавшись встать, но на сей раз боль в ноге была настолько сильной, что я смог лишь застонать сквозь невольно сжатые зубы и откинуться обратно на спинку кровати.

— Так, Трикси решила, что ты останешься у неё, — твёрдо и серьёзно заявила единорожка.

— Но… — я уже было хотел возразить, но её поднятое копытце тут же остановило меня.

— Трикси не принимает никаких возражений, — перебила она меня. — Трикси нашла тебя, а значит, она полностью за тебя отвечает. Поэтому пока ты поживёшь с ней. Во всяком случае, до тех пор, пока не поправишься и твоя… нога не заживёт.

— Трикси, я искренне благодарен тебе за заботу, правда. Но я не хочу обременять тебя, к тому же у тебя здесь и так мало места. А я, прошу заметить, по сравнению с тобой не такой уж и маленький.

— Глупости, пускай дом Трикси и маленький, но как ты и сам отметил, он довольно-таки уютный. Поэтому Трикси хочет, чтобы ты чувствовал себя как дома.

— Что ж, раз уж ты настаиваешь, то с моей стороны было бы глупо отказаться от такого щедрого предложения. Но это до тех пор, пока моя нога не заживёт. Мне всё же неловко, что тебе пришлось в буквальном смысле поселить меня у себя.

— Не задумывайся над этим. Трикси предлагает тебе выпить вместе с ней её любимого ромашкового чая. Отлично согревает и расслабляет, как тело, так и мысли, — произнесла она и спрыгнула с кровати, магией подхватывая чайник и ставя на стоящую на железном ящике, очень напоминавшем непривычного вида холодильник, мини-плиту.

Пока единорожка возилась с чайником, я вновь стал оглядывать эту тесную коморку с деревянными стенами и единственным окошком и, почти развернувшись, заметил на маленьком столике у меня за спиной несколько яблок. При виде их я отчётливо почувствовал, что проголодался, но в данный момент в моих мыслях было вовсе не съесть эти яблоки, а сделать с ними кое-что другое.

Слегка согнув руки и размяв пальцы, я подбросил пару яблок вверх и стал ловко жонглировать ими. Поймав одно яблоко, я моментально посылал его обратно в воздух, не давая им упасть на кровать. Я так увлёкся этим, что даже слегка потерял счёт времени, и из некоего транса меня вывел только звук вскипевшего чайника. От неожиданности я даже потерял концентрацию, и несколько плодов с ощутимым ударом приземлились прямо мне на голову.

— Это было довольно впечатляюще, — произнесла единорожка, подойдя ко мне и слегка хихикая.

— Спасибо, я долго тренировался, чтобы научиться жонглировать, — произнёс я и в этот раз схватил все шесть лежавших рядом со мной яблок и лёгким движением рук отправил их в воздух.

Пожонглировав так ещё пару минут, я ловко поймал все яблоки и, схватив последнее, слегка надкусил его.

— Ты неплохо жонглируешь своими руками. А ещё что-то умеешь? — поинтересовалась пони, и я охотно стал показывать ей все фокусы, которые знал и мог показать. Неважно, насколько простым или примитивным он был, единорожка с интересом наблюдала за моими трюками.

Конечно, я понимал, что вряд ли мог изумить её. Всё-таки она была опытная волшебница, и как она случайно упомянула, она и сама была фокусницей и показывала разные магические трюки. Но она действительно искренне и с интересом наблюдала за каждым моим фокусом. И когда я закончил, она радостно зацокала своими копытцами.

— Трикси признает, это было очень здорово, — улыбнувшись произнесла она.

— Тебе правда понравилось? Мне показалось, что такие фокусы и трюки вряд ли смогут впечатлить такую волшебницу, как ты.

— Пускай твои фокусы не так сложны, как фокусы Трикси, но они не лишены привлекательности и шарма. Ведь в фокусах главное не сложность, а то, насколько сильно ты вкладываешь в них свою душу, и именно это и делает их особенными.

— Спасибо, мне очень приятно это слышать, — смутился я.

— Знаешь, у Трикси есть замечательная идея. Ты ведь говорил, что всегда мечтал стать фокусником, а Трикси очень часто в её представлениях не хватает помощника. И поэтому я, Трикси Луламун, предлагаю тебе, Матиас, стать моим персональным помощником. Этим ты очень сильно поможешь Трикси.

— Ты хочешь, чтобы я показывал фокусы вместе с тобой!? — радостно спросил я, на что единорожка утвердительно кивнула. — Конечно, с радостью!

От радости я чуть даже не подскочил на месте, если бы не нога, которая опять дала о себе знать довольно-таки неприятной болью. И от этого я случайно перевалился на бок и накрыл собой единорожку, прижав её к кровати и оказавшись на ней сверху. Наши лица оказались лишь в паре сантиметров друг от друга, и сейчас я смог понять, насколько же у неё глубокие и прекрасные глаза. Такие необычные и в тоже время завораживающие.

Наконец поняв, что произошло, мы резко отстранились друг от друга и, слегка хихикая, отвернулись друг от друга, пытаясь смотреть в разные части дома. Но поскольку дом и так был маленьким, это удавалась нам с большим трудом, и наши взгляды всё равно пересекались.

— Пожалуй, Трикси стоит приготовить ещё чаю, — слегка улыбаясь предложила она, хотя за всё это время мы ни разу к нему не притронулись.