Planescape: сказка о леди и рыцаре
Признания
Знал бы, где упаду — соломки бы подостлал
https://www.youtube.com/watch?v=F5Y8XUXGH9g
Меч.
Прекрасный, смертоносный, меняющийся.
Подаренный крохотным слабым стебельком.
После ставший огромной удавоподобной лианой.
Ныне представляющий собой тонкую-тонкую осоку.
Прошедший многие планы. Видевший великие чудеса и грандиозные беды. Рассекавший нежить и демонов, сталь и дерево.
Нашедший форму и разум, познавший любовь и ужас.
Ведающий жизнь и смерть.
Вопреки всему бесстрашно бросившийся в бой против собственного «родителя», в полной мере отдавая себе отчет о последствиях.
Теперь она молчит.
Не ластится, не вьется, не гладит и подставляется под ладонь.
Иззубренная поверхность зло свистит на замахе и не по весу основательно стучит, погружаясь в тело «врага».
Некогда чистая юная зеленая гладь испещрена язвами и пятнами болезненной желтизны, а на кромке будто задержались крупинки владыческой тьмы.
Клинок не умер, не впал в кому и не смирился.
Рыцарь чувствует напряжение. Сжатие внутренней пружины сего существа, давно переставшего быть лишь проклятым оружием.
Когда ей суждено распрямится? В кого? За что?
Может ли воин Христов доверять нашедшему его лезвию?
Вася отскочил от чучела и произвел продемонстрированный еще давно почившим сорок первым удар ногой с разворотом. Показушный, неэффективный, откровенно опасный в настоящем бою из-за медлительности и сложности прием.
В современных условиях – со всеми купленными совереновой честью волшебными игрушками – способный свалить боевого слона в полной сбруе.
Если приставленный к боевым орудиям человечек не подведет. Не позволит амулету скорости закрутить бывшего студента юлой или моноклю точности – отвлечь сокрытым во всякой точке потрясающим крошечным миром.
Может ли Меч доверять незаслуживающему его носителю?
“Потенциальный дворянин” промазал, задумавшись.
Травяное полотно собралось в трость и удержало парня от падения.
А после разошлось и оттяпало сперва соломенную руку, а потом и деревянную голову.
В завершение свернувшись подобно бинтам вокруг запястья.
Маленькое, битое, надежное.
Готовящееся.
Былой школяр пощекотал голубоватые усики: прежде дриада – иного именования, учитывающего конкретные особенности дивного создания, найти не удалось — прямо-таки извивалась от этого изысканного удовольствия. Теперь не соизволила и внимания обратить.
Юноша закусил губу.
Они оба служат Понту.
Пока это не влияет на выполнение должностных инструкций, отношения друг с другом не так уж и важны.
Факт же буквального произрастания острой лозы непосредственно из бестовых костей только добавляет крепости их сотрудничеству.
Кого спасал оный симбиоз?
Израненное, сожжённое темным пламенем растение?
Или опять восставшего против благодетельницы никчемного гомоса, коему навеки верный клинок отдавал всего себя даже на пороге смерти?
Паладин глубоко вздохнул и обернулся к следующей мишени.
Дит выздоравливает после нанесенной семицветной литературой душевной травмы, а драгоценное страшилище до сих пор в блужданиях – ученик имеет все возможности предаться безделью.
Посидеть с книгой в уголке. В тишине и покое. Но там подмастерье будет совершенно беззащитен перед мыслями. Например, «а не в Ад ли направился мой дорогой товарищ-язычник?» и «не возлагалась ли на меня обязанность сему помешать?», вкупе с «не лежит ли до сих пор – по отношению ко всем прочим коллегам и каждому жителю Планов вообще?».
Не говоря уже о наличии у него нужды в совершенствовании – и обязательства ее удовлетворения. Во исполнение данного слова.
Чтобы стать достойным сведенного свыше звания.
Перестать порочить Абзацстригу неэффективностью.
Поработаем над дальней атакой.
Как раньше хлестать на три метра кнутом, разумеется, не выйдет. Придется осваивать метание. Ножей, естественно – не разбрасываться же в зале взрывчаткой. Тем паче столь редко ему выдаваемой. Опять дискриминация по классовому признаку.
Парень взял со стойки первый снаряд и приступил к упражнению. Для начала без бросков. Лишь разворот, плавный перенос веса с левой ноги на правую и локтевое движение. Подражая руководству: Понт относился к данному аспекту своей многогранной личности с неожиданным пиететом, вопреки всему новообретённому могуществу и занятости периодически уделяя полчасика тренировкам. Ну, «тренировками».
Случайный зритель с завидной убежденностью назвал бы акт танцем – и вряд ли кто сумел бы его переубедить после лицезрения одухотворенного, полного восхитительных изгибов и изломов кружения. Резкое же повышение содержания металла в чучелках вокруг – так, мелочи. Впечатление портило разве что происходившее по завершении в чем-то безумно милое, однако же безусловно злобное топтание на месте с самодовольным хихиканьем.
Бывший тяжеленный, бегемотоподобный и во многих смыслах приземлённый конь не стесняется наслаждаться новым телом – хотя конечно пальцы остаются любимейшим приобретением. Особенно когда удается в прямом смысле наложить руки на желе.
На крайнем мысленном образе оруженосец не смог выбрать, умиляться или содрогаться и предпочел вернуться к реальности, выпустив в конце размаха рукоять.
Глуховато-чавкающий «тук» внезапно раздался НАМНОГО ближе предпологаемого.
Фаль неспешно опустила расширившиеся глаза вниз.
На торчащий у нее в груди посторонний предмет.
Вернула взор обратно на человечка.
Медленно подняла бровь.
Из глубинного нутра недотепы поднялся невоспроизводимый писк, в то время как разум лихорадочно перебирал варианты действий, старательно отпихиваясь от неуместных вопросов а-ля «почему вообще с такой дистанции воткнулось?».
Полудемоница не говоря ни слова проследовала к двери и задвинула засов.
Волнение перешло на новый уровень и на пути к решению воздвиглись уже вполне конкретные ожидания предстоящих событий. Очень красочные.
Умеренно прекрасная – между «красивой» и «шокирующе великолепной» — стройная женщина с распущенными угольно-черными волосами до пояса и минималистичном, хорошо подчеркивающим соразмерные формы зеленом платье несколько минут молча стояла к нему спиной. Будто специально провоцируя всё более ужасающие волны сумасшедшего предвкушения.
— Не твоя вина, — ни капли не окровавленное лезвие звякнуло об пол. – Извиняюсь за прерванное занятие и незаметный подход. В ином случае могли бы образоваться свидетели, способные помешать долженствующему состояться разговору.
Воспаривший на седьмое небо паладин мигом закрыл потихоньку источавший непроизвольную тихую тарабарщину рот и всем видом продемонстрировал готовность воспринимать абсолютно любые сведения.
Со стороны небось выглядело странно.
Учительница во всяком случае определенно не почувствовала себя увереннее.
Скорее наоборот.
Жемчужина победительницы драконов походила вокруг да около, села, встала, потеребила перчатки, закусила губу, расстегнула стягивающий талию ремень.
«Приглашающая» улыбка рыцаря стала еще вымученнее.
Хвала Небесам, никаких способных бросить тень на чью-либо честь эксцессов не последовало: дочь сюзерена всего-навсего достала наименее уместную часть тела.
— Это не хвост, — заявила дама, грозя кавалеру обрезанным в форме сердечка кончиком. – То есть, теперь-то хвост, функционально, однако лишенный его центаврианин использовал данный орган сильно альтернативным образом.
Пауза.
— Ага! – громко выдал парень, пытаясь без смены позы или положения, исключительно тоном, передать крайний энтузиазм по поводу откровения.
— Нет, ну сам бы попробовал сделать сразу столько признаний! – без предупреждения неловко и неуместно обиделась ангелица. – Не знаешь, откуда и начать – вот и стартовала с наименее важного, — обозначенный отросток отпустили шататься дальше. – Только Понту не говори, а то лишний раз расстроится.
Парень ударил себя кулаком в грудь.
Леди закатила глаза.
Период некомфортного молчания.
— Я не отсюда. От слова «вообще». Помнишь парадоксально отрезвляющий дождь из овсяного печенья? – двадцать секунд задержки, якобы кавалер правда сходу способен припомнить какой-то конкретный абсурдный эпизод из мириадов виденных. — В моей версии этого не произошло. Отец не совладал с ненавистью и Тень пожрала нашего руководителя без остатка, оставив позади очень довольную фактом потери своих цепей полукровку. Помимо свободы получившей в наследство возрождающиеся останки Абзацстриги, полсотни тайников на десятке планов, кучку наемников и широкие связи в неожиданнейших местах. Замечательный стартовый капитал, позволивший воплотить в жизнь значимую часть обуревавших ее с детства безумных фантазий.
Кривая усмешка, не лишенная тем не менее ностальгического оттенка.
— Например, собрать полтора десятка сирот и заставить их копать секретное логово, где затем устроить им бесплатную школу со столовой и рукодельным кружком. Дождаться педагогической конференции и запустить к работникам долота и молота стаю адских гончих, дабы впоследствии продать в высшей степени воспитанных и дивно спрессованных щеночков в лучшие дома. Обеспечить Гурманам регулярный подвоз навоза отвратительнейших тварей Мультивселенной, коий они в соответствии с гильдейской клятвой жрали. Забить целую деревню хоббитов-ни-капли-не-людоедов, выдать их за младенцев в престижнейшем ресторане и потом хохотать над неспособностью расфуфыренных, убежденных в благородстве и разборчивости собственного вкуса рогоносцев распознать подмену. Поучаствовать с гитами в геноциде былых хозяев, тщательно собрать оставшихся после бойни личинок, вырастить из них с полсотни и благородно вернуть потеряшек семье. Снабдив каждого парой интереснейших артефактов вроде дешевого персонального портала с системой псионического наведения.
Злобный хохот.
— Пятнистым стоило бы произвести оную операцию века назад – к сожалению, они хотят не столько убивать мозгожеров, сколько делать это лично и с расстановочкой. Аж слухи доходили, дескать благодарные найденыши культ «великой матери» учинили и сами стали выращивать себе замену, — убийственно самодовольный оскал. Быстро поникший. – Дополнительный повод для прихода гостей, в коих и без того недостатка не ощущалось, учитывая принципиальное рассекание гибрида исключительно в естественном, нескрывающем алхимически прельстивую плоть виде. Не спешащим портиться вопреки поеданию сладкого до засахаривания, растворении едва ли не в любой встречной жидкости, хлестании кофе ведрами, а травы с прочими овощами — тачками, — новое возведение очей горе. – В общем, оправдала абсолютно все опасения любимого родителя, кроме ранней беременности и попадания в лапы создателям. По понятным теперь причинам.
— Да! – заполнил намекающую паузу былой студент, потерявший нить еще в районе вопроса.
— До зубовного скрежета стыдно той, кем когда-то являлась. Полуночные переходы из злой в добрые не забыл? – заминка. — То есть, для тебя-то оно чуть ли не вчера. Ну, пару меся…полгода…короче, липа всё. Издевалась над конем. Чтобы и гадостей ему поделать и совсем уж не ссорится. Наверное.
Женщина прикрыла веки и потерла виски. Фигура будто утратила четкость, раздвоилась, пошла волной.
— Отделять…мыслить с каждым днем тяжелее. Чай и начинать сей крайне неуместный «диалог» не стоило – проблемы уже совсем скоро стали бы чужими, — намекающий на очередную шутку не для всех смешок. – Вот только тогда бы и сказка об ином паладине почила бы в бозе, а на это мы не пойдем. Хотя бы из уважения к претерпленным им страданиям. Ибо никому другому не досталось столько внимания эмансипированной демоницы, как слишком долго маячившей перед носом запретной игрушке.
Она сделала шаг вперед и провела пальцами по шее слушателя:
— От жабр до крыльев. От ауры обесцвеченной до души расколотой. От поцелуев до пыток. Весь жар по природе жаждавшей определенного рода общения обитательницы золотой клетки обрушился на единственного человечка. Несчастного безумца. Веточку, увлекаемую могучим течением, — госпожа моргнула и перед рыцарем пронеслась вереница образов.
Цельных, звуковых, обонятельных, эмоциональных. Подобных картинам мастеров и случайным пятнам на фартуке маляра. Со множества точек зрения, в разных плоскостях и противоречивых характеров.
Объединяло их наличие жертвы.
Кого-то, не имеющего и намека на контроль.
Лишенного голоса.
Пребывающего полностью в чужой, пусть местами и благосклонной, а то и доброжелательной власти.
Парень отшатнулся – контакт прервался.
— У Нилессии нашлось бы о чем побеседовать с несчастным, — продолжила дочь соверена, опуская руку. – Впрочем, изверги мучили ее по приказу дьявольской природы – Парсифаль же, или любое из сотен меняемых со скоростью перчаток имен, предавалась развлечениям исключительно потому, что могла. Имела возможность безнаказанно и безнадзорно творить любую дичь, исследуя саму себя. Ища, насколько далеко простирается ее злоба и доброта. Очевидно, первая шла глубже.
Пожатие плечами.
— Вопреки всему сказанному, а также здравому смыслу и общему для большей части сущего желанию избежать страданий, заложник ситуации не позволил себе скатиться в ласковое море безумия. Более того – в принципе отказался от сколько-то утешающей ненависти к угнетательнице. Вовсе же парадоксально: намеревался сохранить прежде данные обещания. Их-то наверняка помнишь, — бровь поднялась и опустилась. – От признания некоего монстра дамой сердца до службы роду посвятившего в лучшие из людей сюзерена. А потому когда за мной наконец пришел кто-то адекватно подготовившийся, пленник совершил одну из некогда определивших его образ для окружающих глупость – вступился за палача. Внезапно, небезуспешно. Враг не ожидал никаких сюрпризов от резонно принятой за часть фона стонущей груды плоти и погиб. Центральный же персонаж повествования за проявленный героизм заслужил первое не-шутливое и не-экспериментальное избиение. Ибо заставил ОПЯТЬ ощутить зависимость от кого-то. Обязанность. Задолженность. Ну и за идиотизм, естественно.
Леди сжала кулачки и издала в полной мере перенятый от родителя зубовный скрежет:
— Какого же хрена? Откуда это белорыцарство? Делиться стыдно – кое-кто ж неправильные выводы сделает и решит, якобы бабу нужно защищать безотносительно заслуг и качеств! Я собственноручно загналась в могилу безголовым поведением, а нападавшие же вполне вероятно представляли собой положительную сторону противостояния, натуральных «хороших парней», пришедших спасти мир от хаотического чудовища! – вдох и более спокойное окончание. – Заодно и денег нагреть, немного – вновь понятное и одобряемое в случае использования честного труда намерение.
Нащупавший почву Бест поднял ладонь вверх:
— Позвольте, но ведь честь благородного человека и правда требует защищать дам без лицеприятия – по причине их телесной слабости, обусловленным высшим предназначением к деторождению и хранению очага?
Собеседница состроила кисловато-умиленную мину:
— Родной отказ от любых попыток взгляда на мироздание поверх идеологических очков. Целый ряд известных фактов о стоящем пред тобой гибриде мог бы с тем же успехом не существовать. И как только Верхние без тебя жили?
Подмастерье вернулся к предельно верноподданическому выпучиванию глаз.
— А-га, — протянула леди, с недовольным видом складывая руки перед грудью. – Должна заметить: подобный стиль общенияни ни в коем разе не располагает к развитию беседы.
Бывший школяр сделал размытое движение верхней частью тела.
— Уффф, — возложение длани на чело. – Сокращая могшую иметь реальную художественную ценностью историю: проявивший чудеса стойкости и совершенно неприличную созданию с мозгом готовность прощать даже самое омерзительное отношение паладин сумел сделать казавшееся невозможным и покорил собственную мучительницу в более чем одном смысле. На кой ляд она ему сдалась – история умалчивает. Дабы после долгих обоюдоострых терзаний, угрызений и взаимных трансформаций сыграть с плодом безумного эксперимента свадьбу. Ставшую стартовой точкой для еще менее благоразумного приключения. Выполнения не произнесенной в данной вселенной клятвы, – широкий, отнюдь не веселый оскал, — Спасти Понта.
Опять период молчания. Ожидает отклика. Какого? Что требуется от бедного оруженосца?
Истерическая реакция не преминула отразиться на физиомордии – угрожающее выражение былой учительницы сменилось досадливым, а после и уставшим. Она отошла к стене и села на скамейку, спустя несколько минут надтреснуто обратившись к воздуху:
— Истово и горячо любимая супруга. Золота куча — не потратить и за два жизни. Артефакты, книги, дворянство, пропуск в лучшие круги. Целые бесконечные Планы вокруг нас, во всей красоте и мудрости, — зримо постаревшее лет на сорок лицо повернулось к начинающему ощущать напряжение в ногах собеседнику. – Чего ему не хватало? Почему избранник отправился в этот поход? Зачем потащил жену за собой? Неужели нельзя подождать? Хотя бы немного насладиться тем всецело заслуженным богатством, коим одарило нас Пламя?
Тут уж, к сожалению, отмолчаться надежды нет:
— Вероятно, в том состоял его долг?
Леди хмыкнула:
— Ну-ну. Сдуру, под влиянием момента и непонимания произошедшего наложенное на себя смертоносное обязательство. Превосходящее ценностью жизнь и благополучие близких – о персональном же и заикаться постесняюсь. Воистину, лучшего зеркала отец не нашел бы и во всей галактике, — женщина потянулась и вдруг заинтересовалась ногтями. – Вероятно, потому и пытала несчастного человечка – настолько явственно в случайном гомосе проступали если не черты, то контуры любимого родителя. Тем страннее было наблюдать за вашими…экзерсисами.
Поразительный и тем не менее неоспоримый румянец на бледных щеках.
— Честно: за десятилетия наших брожений повидала больше, нежели боялась вообразить. Вот только вид ставшего мамочкой папочки, не очень осознанно, но вполне успешно соблазняющего юношескую версию моего мужа безусловно занимает высшую строчку в списке выбивающих из колеи зрелищ парсифалевого бытия, — старательно прячущая взгляд дама принялась оправлять не нуждавшееся во внимании платье. – Не скрою: имела место ревность – каковой не наблюдалось с достопамятного посещения якобы перевоспитавшихся темных эльфов…
Рассказчица запнулась и подняла взор на уже и не мечтающего выбраться из болота потерянности слушателя.
Мир облагодетельствовал смех.
Старый-старый, поднявший из глубин сознания образ серебряных колокольчиков – а заодно и махнувший так давно истаявшим ощущением скрывающегося за углом чуда. Хорошего. Положительного.
— Отважный чемпион, разумеется, ни слова не понял и тишком молится о скорейшем окончании тяжкого обсуждения, — ни капли презрения, лишь неожиданная ласка. – Впрочем, некоторые ключевые слова по идее вот-вот начнут стучаться во внутренние уши, а потому позволь сразу развеять жутчайшее из предположений: нет, госпожа не подкапывается под покорного слугу. Сколь бы соблазнительной перспектива не выглядела. Немного неудобно даже думать о таком – ощущаешься пожилой развратницей, вздумавшей поохотится на безголовую молодежь. К счастью, вовсе утрачивать надежду также не стоит, бо в ближайшем времени данный несомненно прельстивый сосуд обещает освободиться.
Улыбка немного угасла, перейдя из чистого, незамутненного тяжкими размышлениями веселья в легкую грусть с оттенком принятой сердцем обреченности.
Беста наконец прорвала:
— ЧАА-ВОО?! – он немедля в испуге зажал себе рот, будто чихнувший на уроке ребенок. Помогло ненадолго. – То есть, КУДА? ЭЭээээ…где?
Леди прервала его жестом, встала, подошла вплотную и без спроса собственноручно сложила безвольные паладинские конечности крест-накрест у него на груди, зашептав затем на ухо:
— Да, Доминэ, пропициус пачем ин диебус ностис…- едва сохраняющий сознание от культурного шока ученик монахов машинально стал по давней привычке повторять, вслед за творением колесных псевдоангелов воспроизведя мольбу о мире внешнем и внутреннем.
Заодно машинально отметив шероховатость латинского произношения, наглядно демонстрирующее отнюдь не волшебное овладение языком.
Завершив молитву, демоница отпустила жертву и сделала шаг назад, глядя на посвятившего себя ей рыцаря с почти материнской нежностью.
Сей факт нанес новый удар казалось бы успешно отрешившемуся от мирских забот парню – к счастью, не сильный.
— Ваша милость, — проникновенно начал «потенциальный дворянин» немного погодя, сколько-то утихомирив взбудораженное нутро. – Каюсь: покорный слуга оказался недостаточно силен для осознания озарившей меня ныне истины, будучи однако сражен и открывшимся. Не проявит ли благородная госпожа толику великого сострадания и не введет ли недостойного вассала в ведение о причинах происходящего акта просвещения?
— О, они никогда не защищались печатью тайны, — игриво отозвалась перенявшая тон собеседница, извлекая из платья серебряный веер и принимаясь кокетливо обмахиваться. – Кроясь не более чем в убеждении, что могучий воин имеет право знать истоки наверняка смущавшего многих поведения оной слабой женщины в последние месяцы – и сверх того.
— Но чего же желает солнце души моей от носителя звания лучших из людей? – рискнул развить наступление Вася. – Откуда произросла решимость для преступления к сему очевидно неудобоносимому для вас диалогу?
— Из предвкушения конца, — слегка омраченная скрытой печалью озорная улыбка. – И сжигавшего душу стыда за несправедливое обращение с даром и дарителем.
— Право слово: для беспокойства нет причин, — облегченно выдохнул бывший школяр, уверенно топая по стремительно упрочняющейся дорожке. – Ибо в сравнении с добродетелями стоящей предо мною ничтожный приобретенный в тот же день на базаре за презренный металл цветок не стоил и мгновения затрудненья, являя блеклую тень, призрак той роскошной дани, кою вселенная задолжала сияющему великолепию вашей красоты.
— Ладно, завязываем с расфуфыренностью, — с хрустом сложила великосветский атрибут дочь Понта. – А то есть шанс лопнуть от хохота – навроде того момента, когда некий псих пытался впечатлить мучительницу комплиментом, — голос вернулся к пафосности и напевности, — «зубы твои – как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни. У каждой пара ягнят и бесплодной нет меж ними»...
Опять делающий вселенную светлее заливистый и долгий перезвон – закончившийся не столь музыкальным кашлем:
— Нет, сам-то представь — буквально задохнуться можно! И ведь впечаталось! – разрывательница планаров голыми конечностями по мере своих внушительных сил воплотила образ в жизнь. Жуть. Потом вернула челюсть в сравнительно человеческий вид, с толком и расстановочкой перевела дыхание, дотерпела до затихания последней смешинки и с иронически-ностальгическими нотками пояснила. – Мой Бест ради пламенной лилии свернул горы и бился с драконами – в том числе в карты, а оно вам не хухры-мухры. Очередной бессмысленный, опасный и совершенно не нужный жест, вопреки вышесказанному трогающий до глубинных струн. Долг, понимаешь ли. Обязанность любого честного человека преподнести официально согласившейся невесте «достойный» подарок к свадьбе. Доживи до момента тесть – одновременно и распух бы от гордости и орал бы со злости. В конце концов, при затраченных-то усилиях мог и весомее калым притаранить. А мне понравилось – хотя без легкого побития по возвращении разумеется не обошлось, — смущенное шарканье ножкой. – Пережиток чрезмерно тактильного воспитания.
— А разве он не мог аналогичным образом приобрести растение на рынке? — протянул паладин, обозначая вовлеченность в беседу.
— Мог, ясен хрен, — дитя двух природ фыркнуло. – Считал, якобы в том и суть. Без подвига мол не зачтется. Надеюсь, в данной итерации обойдешься без настолько уж карикатурно-паладинского ухаживания.
У Васи по хребту проползла ледяная змея:
— Э-кхэм-ы?
Блеск белоснежных клыков:
— Совсем скоро спящая пробудится и у стоящего предо мной юноши появится шанс вновь противостать казалось бы неодолимой стене из своих и чужих сомнений, страхов и неуверенности, дабы вторично завоевать сердце кошмарного отродья сумасшедшего эксперимента. Коли пожелает, конечно.
— Пардон?! – откровенно паникующим тоном переспросил былой школяр. – Ваше высочество изволит выразить предположение…
— Спокойно, — наследница великого бандита подняла руки ладонями к слушателю. – Без нервов. Никаких требующих поспешности предложений не выносится. Смилуйся уж над старой женщиной – дай вслух помечтать о даровании доченьке не менее яркого и насыщенного бытия, нежели прочувствовала выносившая ее.
Напряженный сверх всякого разумения парень наконец не выдержал и схватился за виски. Простонав последнее уловленное слово, окончательно обрушившее и без того едва державшуюся картину:
— Доченьке? Чьей?
— Моей вестимо, — горделивое вскидывание подбородка. – И Мистера Понта.
Сложение одного и одного заняло секунды. Юноша так и рухнул, где стоял. Проглотив язык и бросив имеющиеся мощности на борьбу с воображением.
Леди встала, подошла к нему вплотную и села рядом на корточки.
— Прошу прощения за розыгрыш, — извинения звучат подозрительно искренне. – Предсмертный мандраж вообще дело такое – как-никак прежде со скелетиной всего пару раз встречалась, да и то на кошачьих фестивалях и под присмотром. Наш просвещенный лидер в страшном сне не увидит ничего из проматываемого ныне в этой умной голове, — заминка. – Ладно, допустим там-то и похлеще вещи случаются, особенно ежели кто пожелает повторить соответствующее проклятье. Речь шла о Парсифаль – «твоей» Парсифаль. Той версии ребенка двух природ, коя сопровождала человечка до печальных событий на блеклых полях. Она здесь, — хлопок по гладкому животу. – Не буквально. Просто не смогла отказать себе в удовольствии выдать наше временное единение за высокий акт материнства.
Алебастровая ладонь легла на мокрый от пота лоб и свежая порция образов хлынула внутрь.
Знакомая сцена, которую Бест в течении долгих месяцев изо всех сил пытался забыть. По причине крайней неудобоваримости. Неуместности.
Этакий здоровенный кусочек паззла с океаном, вывалившийся из коробки с безбрежной пустыней на передней картонке.
План Тени.
Яркая черта портала. Не обычного перехода меж этажами реальности, а пролома в ткани мироздания. Раны. Противного природе катетера.
Два человека. Горящий несокрушимой решимостью в ореоле не потревоженного даже такими титаническими событиями спокойного достоинства. И его бледная, детская, несформировавшаяся копия. Не тронутая и долей пережитых страданий и свершений.
Два чудовища. Старая злобная тварь, угробившая годы на топтание достижений и чаяний любившего «сокровище» всеми остатками души отца. И юная, еще только в мечтах смакующая оный разврат и непотребства жертва всех и каждого, днем смиренно выполняющая работу по дому, а по ночам строящая козни собственному наследию.
Вторая кричит в жгущих подобно каленому железу объятиях первой, пока та наслаждалась горькой сладостью самоубийственного шага, с непередаваемым удовлетворением по очереди вонзая паучьи лапы в столь мало успевшее испытать тело.
Вот вошли все.
У жертвы нет сил на сопротивление.
Торчащие из спины щетинистые конечности неспешно разошлись, разрывая, выворачивая фальшивое мясо и кости наизнанку и таща их за собой. Пока не растянулись тонким слоем поверх мучительницы.
Выдох.
Прошедший жизнь и сполна опробовавший данные создателями силы гибрид уменьшился, сжавшись в десятки раз.
Вдох.
Шатер из плоти застонал под напором и раздался, истончившись до толщины случайной мысли.
И поддался.
Не порвавшись. Войдя. Слившись с напавшим на него аналогичным существом.
Родным, отличающимся лишь обманчивой тяжестью чужого времени.
О Сострадающий, как же велико искушение не останавливаться на достигнутом и впитать проигравшую! Растворить молодого девлола в себе, пожрать ее, забрать до капли бесценное, потрясающее богатство непрожитых лет.
Исправить учиненное в бедственной юности и бесшабашной зрелости.
Поделиться им.
Глупышка так и так бы не сумела обойтись с ним разумно – не то, что она…
Ха-ха-ха.
Монстр подняла глаза на спутника.
Мутный после поглощения взор размазал вид до неузнаваемости – кабы не инородное всей вселенной пятно Шкуры, вообще бы ничего не различила.
Рыцари изволили производить беседу.
Наверное.
Ждет супругу для осуществления грязной работы.
Та не замедлит.
Выполнив всё в точности с планом.
Своим.
А другая пусть пока спит, в тепле и неге иномирового страшилища.
Крепнет.
Видит сны.
Учится на чужих ошибках.
Пока не придет миг очнуться и перенять бразды правления новым, лучшим телом и узреть мироздание разумом одновременно свежим и знающим.
Видение прервалось.
Фаль смотрела на «потенциального дворянина» с грустной иронией:
— Событие произойдет в промежутке от пары недель до полугода. Молодежь традиционно нетерпелива – и опять же в соответствии с природой и обычаями выпьет родительницу до капли. В нашем щадящем случае – не за годы взросления, а за минуты рождения. Такую цену запросили за воплощение ЕГО мечты, — лик вдруг помрачнел. – Точнее, я так думала.
Последовавшая затем еще более разительная перемена заставила парня в ужасе отползти от собеседницы на добрые три метра – пока не уперся в стену.
— Он заставил меня убить собственного мужа, — голос негромок, однако то тишина перед бурей. – Ради красивой картинки для зрителей. Насколько же им небось приятно было страдание. Унижение. Ошеломление. Тупая баба считает, будто свершает великое жертвоприношение. Наконец-то искупает бесчисленные пытки. Каждый плевок, удар и издевку. Каждый презрительный жест. Становится достойной паладина. Кладет саму себя на алтарь.
Бессильный смех с закрытым ртом.
И заметные лишь по движению губ слова.
— Кто «он»? – убедившись в отсутствии взрыва, спустя пару минут по завершении милостиво неслышимой тирады подал голос вроде собравшийся обратно подмастерье.
Дама изогнула бровь:
— Не очевидно? – сардоническое хмыканье. – Тогда подсказка: вся эта мишура с маскировкой под нашедшую типа принадлежащего ей девлола Лолт – не более чем исполнение заказа «чтоб позрелищней получилось», — тон упал до гробового. – Проклинаю день выхода с ним на контакт и вдвойне – когда привела к Королю Рыцаря, — небожительница вдруг напела. — Уговор составлен был, сердцу каждого он мил…
Песня умерла в непролившихся слезах.
В наступившей за тем гнетущей тишине гулко разнесся неуверенный, слегка заикающийся голос слушателя:
— Эм, ВАШ…партнер…искренне сожалел о причиняемом страдании. Утверждал, якобы вы для него дороже вселенной.
— Ну-ну, — скепсис аж на зубах скрипит. – Если только безпонтовой. Спасибо за лишнее напоминание о том, чего лишилась в надежде загладить давнюю вину.
— Простите, — юноша склонил голову и, терзаясь болезненной жаждой хоть чем-то собеседницу да подбодрить, брякнул. – Однако разве жертва напрасна? Вам же удалось спасти своего любимого родителя?
— Во-первых, не своего, а из соседней временной штанины, — сварливо принялась перечислять полудемоница. – Далее, об этом мечтал муж, мне и без того жилось неплохо. В-третьих, мои чувства по отношению к Мистеру Понту отнюдь не столь однозначны.
Парень недоуменно вздернул брови.
— Почти полвека же не виделись, — выражение лица чуточку смущенное. – И это меньшее из зол. Большее – факт переосмысления драгоценного папочки и наших отношений с высоты прожитых лет.
— О каком переосмыслении может идти речь? – после недолгих колебаний, бросился в бой вассал. – Обсуждаемая фигура десятилетиями билась подобно рыбе об лед, стремясь обеспечить сидящую предо мной даму всем необходимым для возрастания в прекрасную леди. Честно скажем, успешно.
— Польщена, — издевательский книксен. – Забыл упомянуть про многочисленные детские травмы – от лицезрения заживо лишаемой кожи поняши до буквального поедания в случае непослушания – разнообразную эксплуатацию, обкатку экстремальных педагогических методов и ласку, не ведающую себе равных в неуклюжести. По смерти коня воспитанница провела ГОДЫ, старательно портя и оскверняя всё ему дорогое. В том числе себя.
— Разве у кого-то иного вышло бы лучше? – отошел ученик монахов на представляющиеся более надежными позиции. – Тем паче учитывая «нестабильность», некогда заставившую первоначальных создателей избавиться от плодов эксперимента?
— Действительно: подлинная история появления некой девчушки в Сигиле заметно взбудоражила сложившуюся картину. В оригинальной реальности до них так и не докопалась – убились самостоятельно до прибытия дочурки. Вообще рассматривала вариант, якобы лошадка вовсе украла редкого гибрида у подлинной матери, — печальный вздох. – Касательно же второй части: да. Много у кого. Например, у не воспринимающих детей в качестве кушанья. Или бесплатной рабочей силы/рекламы. Склонных прислушиваться к желаниям ребенка поверх вбитых собственным обучением представлений о правильном. Наконец, обладающих женскими ролевыми моделями, не ограниченными неблагодарной убийцей-партнером.
Почти задорное хмыканье:
— Ох и тяжко же легло оное наследство на личную жизнь страшилища. Их высочество на самом деле ДОРОЖИЛ Дианой – в большем числе смыслов, нежели готов признать. Несчастный чурбан. Небось, потому так и тянет к перевертышам, что сам меняться категорически отказывается.
— Допустим, — кивнул подмастерье, инстинктивно стремясь не влезать в персональные владения соверена. – Но вернемся к вопросу на руке: куда пересматривать руководителя, коли не в лучшую сторону?
— Отлично ведь знаешь ответ, кочевряжась сугубо из верноподданического порыва. Навевает приятные воспоминания, — полукровка подперла лицо ладонью и склонила голову на бок. – Пожалуй, необходимо признать определенного рода…предвзятость. Хочешь-не хочешь, а папочку винить в произошедшей трагедии легче всего, чем взращенный на известном образе девлол и занимается. Факт знатно искажает восприятие. С семейной точки зрения к нему и правда подкопаться тяжеловато – с таким-то отпрыском. Другой бы скорее всего сдался на первых приступах, милосердно позволив мученице научных изысканий спокойно умереть.
— Будто ваше дальнейшее бытие состояло исключительно из страданий, — на волне неожиданно в кои-то веки выигранной словесной дуэли облегченно выдохнул оруженосец.
— Нет, не исключительно, — взгляд заметно смягчился, а после вновь окреп и блеснул сталью. – Вот только в той заботе не нашлось и крошки любви – она пришла позже – вместо которой высились башни и карнизы Обещания. Затратного и мучительного Долга. Ярма, против воли наброшенного на шею подругой, умирающей по его ошибке, — натуральное и зело неблагозвучное хрюканье. – Где-то подобное уже слышала, а?
Фаль встала и прошла пару кругов по помещению.
— Здесь и сокрыта главная беда и трагедия Принца. Видная лишь с расстояния, — разворот к парню. – Он считает себя жертвой.
Брошено аки приговор.
— Считает? – также поднялся на ноги паладин. – Заложник безжалостного Шара, продавшийся в рабство в надежде спасти доверившихся ему и не обретший за то ни капли признательности? Благосклонный властелин, поднявший десятки и сотни существ из грязи, дабы вкусить от них полную чашу предательства? Не ведающий равных благодетель, из жизни в жизни расшибающийся в лепешку ради ненавидящих и презирающих…
— Да: является жертвой, — с легким раздражением прервала перечисление небожительницы. – В первую очередь, собственных устремлений, амбиций и представлений. И считает себя жертвой – тем самым, открывая карт-бланш на любые безумства. Здоровый волк не станет нападать на караван или резать скотины сверх потребного, а вот у бешеной овцы преград нет. Добавь пушистой зверюшке огромные клыки, крылья и огненное дыхание – и получишь примерную, ничтожно малую масштабом картинку осуществляемых руководством опустошений. Мир из раза в раз избивает сына Города до смерти – а конь встает, отряхивается и идет с новыми силами и уверенностью выправлять кривду и вершить Справедливость. Не задумываясь над вопросом «а может таки перестать пилить служащий сиденьем сук»?
— Обсуждаемый задумывается о том регулярно, — подбородок невольно вздернулся. – И не находит в себе сил бросить вселенную на произвол судьбы.
— А лошадка у нее спрашивала? – обвиняющий перст. – Неужели настолько неподъемно осознать: не всё нуждается в помощи бессмертного героя. Не все ее заслуживают. И уж точно не всегда твердая рука и жадный алтарь прогресса представляют собой оптимальный выход из ситуации. Напротив: сплошь и рядом альтернатива, будь то разрушение и без того залитого кровью по крышу института или продолжение существования в чем-то лживого, однако же сотворенного без злых намерений крохотного Рая — предпочтительна!
— Вы бы оставили Парсифаль умирать в грязном переулке? – в лоб поинтересовался Бест, складывая на груди руки.
— Нет: для начала бы отмыла, отчистила, а потом поделилась бы с коллегами, — наследница повторила жест. – По дороге устроив геноцид зараженным по твоей же вине семицветикам и не забывая потихоньку подгребать ульевский криминал.
Вася спокойно пропустил тираду мимо ушей, ограничив реакцию скептическим изломом бровей.
Поединок взглядов длился недолго.
— Предполагая, якобы преподанные моральные принципы без оговорок имплементировались в идеалистическом и при том сугубо приземлённом ключе – нет, — отведшая глаза леди поправила платье. – К сожалению, тут реальность и ожидания расходятся. Ибо окружение, обстоятельства, не те. А адаптироваться, подлинно измениться, ученик Лордов не способен. Истинный путь истинен и ежели фактам то не нравится, то тесниться придется именно им.
— Разумеется, — не по чину исполненный важности кивок. – Путь Господень прям и ярмо Христово не тяжко.
— Вот только Понт – не Бог, — очередная кривая усмешка. – Ни пока, ни вообще. Он инструмент своих воспитателей. Порождение власти, выкованное и заточенное для единственной великой миссии. Глиняная маска, впресованная в голову и обожжённая драконьим пламенем. Ныне обретшая иного хозяина. Под стать слуге.
— Повелитель не имеет ничего общего с Шаром! – горячо возразил юноша.
Хохот.
Громкий, злобный, обидный до глубины души хохот – тем не менее заставляющий усомниться.
Вспомнить.
— То-то же, — удовлетворенно похлопала собеседника по плечу ангелица. – Нужна воистину божественная воля, чтобы не воспроизвести в себе образ мучителя. В нашем же случае пытка продолжается веками и тысячелетиями. Из славного, доброго и сострадательного, пусть и несколько увлекающегося персонажа уверенно и методично выбивается, с позволения, человечность. Замещаясь безжалостной эффективностью. Каждый проигрыш, разочарование и смерть вливается в свежую тушку, обогащая ту опытом и неизбежно отнимая очередную каплю иллюзий и надежд. Веру в лучшее, доверие, дружбу, честь и преданность – взамен наделяя знанием о предательстве и эгоизме. Никого не напоминает?
Многозначительный хлопок по животу.
Былой школяр опять схватился за виски, удерживая за края разъезжающуюся в приближении откровения башню понимания.
— Не постесняюсь поделиться долго терзавшей идеей, — Парсифаль встала вплотную и прошептала на ухо. – Разве же не из Принцев получаются Короли?
Ученик монахов облегченно выдохнул: насколько же приятно в столь тяжком, грозящим из-за всех углов открытиями положении услышать надежную, очевидную глупость.
— Каюсь: выстрел действительно не близкий, — тонкая длань подняла метательное копье и шутя снесла им среднюю из трех мишеней. – Увы, отнюдь не невозможный – учитывая громаду миров и времен. В далекой-далекой галактике один из стремящегося к бесконечности количества «земных поней» достиг-таки вожделенного могущества и принялся за исполнение безумного плана всеобщего счастья. По знакомой снасти, но новаторской схеме: наличествующие люди всегда жаждут большего. Не получая – страдают. Так сделаем же новых: обретших весь возможный опыт и споткнувшихся на каждых граблях. Не совершающих ошибок – по причине успешного их совершения прежде. Или, по меньшей мере, наблюдения за осуществлением их другими. В конце концов, для того сказки и сочиняют…
— Подождите-подождите-подождите! – аж театрально вскинул руки взбудораженный подмастерье. – Где? Куда? КАК?
— Тшшшш, — губы запечатал палец. – Названный вариант с иным мирозданием – и тогда руководитель формирует себе коллег в прочих. Шанс с нетрадиционным перемещением по великой реке – в этом случае идет тренировка самого себя, дабы в назначенный час занять пустующее место и стартовать следующий круг.
— Ему же больно! – сделал Бест шаг назад.
— Цель оправдывает средства, — последовала Фаль за ним. – Особенно столь многообещающая. И чего уж греха таить: скорее всего еще и удовольствие доставляет немалое. Ибо Понт ненавидит Понта. Убийства, грабежи, подлоги и тысячи прочих мерзостей оправданы и необходимы – пока маленький наследник проклятого трона не остается наедине с собой. Не оглядывает нескончаемые поля «статистики». Не кладет цветы у памятников с потихоньку стирающимися надписями. Не откладывает в сторону врученный ему Городом кодекс общего блага и не оборачивается к тщательно замазываемым, треплемым и оплевываемым страницам иной книги. Про индивидуальную ответственность, независящий ни от кого неизменно правый суд и надежды, лишенной всякой опоры на земную мудрость.
Былой школяр встретился спиной со стеной.
А небесной красы создание прижалось к нему спереди.
Обняло.
Не соблазняя и не унижая, а наоборот – ища поддержки.
— Лишь Всезнающий ведает, насколько мне его жаль, — драгоценные слезы пролились на кожаную куртку. – И ведь я Диана. Осознаваемую же тобой глубину сей бездны страшно и представить. Наверное поэтому и пошел, не оглядываясь, вперед. Навстречу гибели – ради дарования дополнительного, пусть и заведомо практически безнадежного шанса.
— Эгхэ-эм, — выразился потерявшийся оруженосец, с опаской укладывая ладони на плечи госпоже. – Почему безнадежного?
— Пф, — краткий смешок. – Подняться из грязи Улья до статуса верховного божества, в процессе завалив с четверть населения Верхних Планов, включая все Силы за исключением добровольно покорившихся копытному диктату – тобишь в принципе все. Надежная, буквально обреченная на успех стратегия. Пора расписывать торжественный банкет в ознаменование триумфа.
Женщина подняла заплаканное лицо на слушателя и грустно улыбнулась:
— Даже друзья в один голос пророчили ему поражение. Между нами – к счастью. Строчки в кабинете начинают ужасать сразу по завершению мирского удела. Ну, в большей степени. Шоколаду готовится настоящее истребление, — губы шутили, а глаза не смеялись.
Дитя двух природ отстранилось и ласково погладила ученика по щеке:
— Тебе и будущей Парси надлежит лишь обеспечить руководителя заботой до неизбежной погибели в надежде на перенесение им хоть частички этого тепла в следующий цикл.
— Зачем? – ох и противоречивые же внутри чувства. Неужели ей того не видно? – Какой смысл?
— Живущий имеет надежду, — извлеченный из недр одеяния кружевной платочек аристократично коснулся оставшихся от соленой жидкости дорожек. – И ничто не вечно под луной. Когда же настанет час Принца мне не сказать – поскольку данный вопрос задавал Шару ты.
— Оййййй, — Вася возложил ладонь на чело.
— Агась: вселенная прекрасна и удивительна, — платье в третьей, а то и четвертый раз подверглось поправке. – Вроде, не упустила ничего из требовавшегося наружу. О чем бы еще таком мозговымораживающим побеседовать – во избежание утраты подходящего настроения? – лукавый взгляд из-за раскрытого веера. — Хочешь поведаю о сомнениях касательно истинности множественности измерений? В самом деле: зачем допускать этакое громадье, коли куда логичнее объявить его всего-навсего разновидностью снов и мысленных экспериментов. Симуляцией опыта. А то и пигментом воображения: воплощением чаянья, будто ГДЕ-ТО всё прошло хорошо, да и в принципе удобная отмазка – это не у нас подозрительно качественный мир, а просто аналогов мириады и потому никакая тонкая настройка не показывает наличия за ней разумного замысла.
Парадоксальная девушка-старушка сделала брови домиком:
— Вырежи последнюю фразу – как-никак убеждение в существовании бесконечного разнообразия галактик подразумевает и гарантированное бытие по крайней мере одной, сформированной именно по Хитрому Плану – причем по закону подлости, именно в ней-то факт осознанного проектирования скорее всего и будет отрицаться. Обратного-то не доказать.
Небрежное рассуждение об основах вселенной и правда несколько разгрузило стонущий мозг подмастерья – достаточно, для задания вопроса по сути:
— Так, кто виноват-то?
— Не выразишься ли конкретнее? – белозубый оскал, к счастью, сошел на нет по мере осознания собеседницей серьезности внутренней ситуации мученика познания. – Вини Короля – всяко не лишнее. Пусть формально к нему и не подкопаться, а с этической точки зрения Шар безобразен
Великолепно – теперь подведем черту и составим нормальный, читабельный вывод.
Ага.
Свет в комнате внезапно померк и раздался загробный голос:
— Вся ваша жизнь была долгом предо мной. Ибо без моего раба. Без вмешательства, Услуги. Вы бы не прожили и дня. Почивший Бест то понимал – и оплатил чужую жизнь, — в проходе очертилась невысокая фигура. – Вините исключительно себя. Свои выборы. И идите свершать новые.
Смех.
Поначалу мощный и жуткий.
Впоследствии перешедший в девчачье хихиканье.
Фис щелкнул пальцами и зажег лампы:
— Ежли чё, вышесказанное просила передать очень приятная в общении белая сфера, — маг облизал губы. – А уж каких поняшек в качестве оплаты показала…
— Детали оставь себе! – вскинула раскрытую ладонь растерявшая всякую игривость дама.
— Без балды, — успокаивающе отозвался незваный гость. – Кстати подслушал в ожидании удачного момента ваш разговор и жажду признаться: тоже путешественник в пространстве-времени. Известный вам под иным именем, повзрослевший и просветленный.
Безумец поковырял ногтем в зубах, вытер палец о мантию и продолжил:
— Не станем портить сюрприз – так и так ситуация вот-вот разрешиться. Пока же Васю вызывают на задание, книжку добывать, а дочурка немедля отправляется под домашний арест в гнездышко. Решение начальства окончательно и обжалованию не подлежит. Покатились!
-
-
-
Бест стоит на вершине очередного чуда природы: дивной красоты сухопутного коралла, настоящего живого холма, кормящегося несомыми местными могучими потоками воздуха червячками и букашками, из-за крохотности недоступными людскому глазу – во всяком случае, так заявил нехарактерно наполненный энтузиазмом имаскари. Следовательно, к наветренному склону лучше не подходить. Чего бы там не утверждал вышеупомянутый мудрец.
В общем, не зря Васю послали вперед разведать.
Орлиным взором оглядев окрестности, потрясающие с эстетической точки зрения и зело угнетающие с тактической, рыцарь встал на выглядящее наименее прочным место и подпрыгнул.
«Почва» и не подумала прогнуться.
— Говорил же: вопреки зримой пористости, омертвевший поверхностный слой способен выдержать тонны, а то и десятки тонн, — волшебник дружески положил руку на плечо. – Беспокоиться абсолютно не о чем.
— В данном аспекте – допустим, — паладин вывернулся из-под обычно держащего уважительную дистанцию коллеги. – А представляющий собой мечту любого засадника ландшафт? За любым из этих бугров можно спрятать целую армию!
— Кого? Невидимых и неслышимых гигантских хомяков? – широкая, намекающая на простенькую шутку улыбка. Потом беженец видимо припомнил обстоятельства своего трудоустройства и оскал несколько поблек. – Ви всё прошерстила, а ваш покорный слуга накрыл сенсорной сеткой. Всяко не опасней случайной улочки в Улье и определенно больше пространства для маневра. Плюс, репутация потенциального продавца.
— О котором никто никогда не слышал, — скептически вставил ученик монахов, чувствующий себя довольно глупо из-за этой вынужденной подозрительности.
В конце концов, не считает же он, будто их высочество ВСЕРЬЕЗ доверила ему собственную безопасности, а не банально послала подальше.
— О котором никогда не слышал ты с мадам Понт – факт, последнюю не смутивший, — поразил товарища в условное сердце маг. – Кстати, руководство — могучий друид, легко и непринужденно чующий любую тварюшку за километры.
Бывший студент склонил голову в признании поражения:
— Хорошо – тогда помогу начальству с грузом.
— Ноуп! – внезапно выросла из ниоткуда опять-таки до кончиков длинных ушей радостная эльфийка. – Ибо, а, оно охренеть как забавно и б: клиент выразился предельно четко. Поэтому стой и наслаждайся зрелищем.
Паладин высокомерно вздернул нос и отвернулся в противоположную от потихоньку приближающегося пыхтения сторону. Немного постоял так под хрюканье и произносимые громким шепотом комментарии коллег. Припечатал себя обвинением в глупости и совершил новый разворот. Официально, ради обеспечения надзора для пущей безопасности.
Сопящая, кряхтящая и вероятно вполголоса ругающаяся прелестница в нестандартном наряде минут пятнадцать попеременно то тянула, то толкала здоровенную окованную железом тачку размером с таран, доверху набитую отлитыми из чистого золота корнишонами. Достигнув подчиненных, победительница драконов и демонов рухнула прямо на землю:
— Сорочка запачкалась, — сыграла воровка в очевидности. – Придется-таки выполнить уговор до буквы и раздеться.
— Облизнутся, — огрызнулась владычица, лихорадочно хватая ртом воздух и держась за бока. – Специально узнавала: ночнушки считаются. И какого хрена вообще надо было столь точно цитировать-то?
— Ой, да куда жлобишься-то?! У тебя там и без этого покрывала нижнего белья толщиной с мою шубу. Очки не врут! – демонстрация обозначенного предмета, габаритами смахивающего на полноценный бинокль.
— Отдай! – протянула леди к ним дрожащую руку. – Стоило только раздеться, а карманы уже обчистили. Это, фер, великий артефакт, заготовленный мной для дела вселенской важности.
— Кое-кто слишком много думает о возможности просвечивать чужую одежду, — с минимум привычного ерничья протянула артефакт владелице Ви. – И коли уж вещица настолько важна…
— Заткнись, — дама цапнула предмет и судорожно сунула в карман. – Всем тихо. Не мешайте настраиваться. Качественный бартер требует сосредоточения. Фух, — тонкая длань схватилась за сердце. – И, пожалуй, дыхательного прибора. Ох и вышла же из формы. Тягательной, в смысле.
— Дадим начальству немного пространства! – опять проявил инициативу имаскари, фамильярно перекидывая за спину Бесту руку и оперативно уводя воина Христова от вопреки всему соблазнительных вздыманий и опаданий.
Получив в ответ на душеспасительную заботу обиженный взгляд.
Буквально час назад перед ним раскрылась бездна поразительных сведений о мироздании вообще и имевшем место семейном счастье с дочерью соверена в частности. А сейчас подмастерье дуется из-за упущенного шанса поглазеть на владыку, между прочим также раскрывшегося с очередной трагической грани. Воистину бездонна подлость человеческая. Или скорее приспособляемость, милостиво сместившая ракурс с высоких во многих смыслах тем на понятные и приземленные.
— Слушай, раз уж такая оказия выпала, не пояснишь ли часом по пульту? – тычок в грудь. – Глаза ведь меня не обманывали и паладин правда облагодетельствован силой «выключать» руководство? Покажи, а?
Неожиданный интерес – ну, несвоевременный, а так-то вполне логичный – окончательно выбил парня из колеи недостойных лучшего из людей размышлений. В благодарность он не стал кочевряжиться и выполнил просьбу, вытащив ключ к памяти властелина из-под куртки и протянув соратнику.
Волшебник цапнул параллелепипед и нажал большую красную кнопку.
Без спроса, без ничего.
Бывший школяр обомлел, на мгновение заподозрив органы чувств в обмане, а после с ужасом оглянулся на повелительницу.
Та в прежнем ритме отдувалась, ничем не демонстрируя долженствующую произойти отрешенность от мира.
— Разумеется, в наличии защита от посторонних, — довольно объявил экспериментатор и, прежде нежели обмякший от ужаса юноша успел среагировать, произвел прежний акт уже бестовым пальцем. – Реакция есть?
— Нет, — подала голос подопытая. – Чай не дура с Прайма – работает исключительно при желании Васи. А то украдут или случайно во сне жмякнет. За попытку не виню: стирать высшестоящим память – мечта каждого второго. Тем не менее, впредь пожалуйста подобной ерундой не майтесь.
— Печально, — с ни капли не подходящей сентенции неестественной улыбкой отозвался устроитель встречи. – Тогда продолжим с основным планом.
В его руке появился крохотный шарик.
Бросок.
Встретившаяся с неведомой штуковиной в воздухе стрела эльфийки произвела на свет негромкий хлопок и холм обильно оросило сверкающей пыльцой.
— Сигнал дан, — жизнерадостность зашкаливает. – Начнется с минуты на минуту.
— Ф-фер! – вскочила на ноги принцесса, нервно обглядывая мятую и грязную сорочку. – Предупреждать надо! А лучше приказа ждать!
— Пардон, оплошал, — поклон. Натуральный поклон в пояс. Вроде бы первый виденный подмастерьем в фаустовом исполнении. – Впредь не допущу. Вот только жребий брошен и нам осталось лишь плыть по течению. Будьте добры, снимите указанные клиентом защиты и артефакты…
— Хрен им! – раздраженно прервала стремительно закипающая леди. – Сразу же сказала – никаких послаблений по безопасности сверх отсутствия тяжелого вооружения и оставления эскорта в каморке! И вообще: чем дальше в лес, тем меньше нравится. Холмы эти, жизнью буквально набитые, ни кого не различишь, требования безобразные, трава странная, — пинок по торчащим там и сям мясистым зеленым листьям. — Да и про балаган с фейерверком и конфетти ни слова не помню, — она громко втянула носом. – Ощущения подозрительные, будто еще обнаженнее стала.
— Бывает, — легко и радостно отмахнулся бывший преподаватель, сводя ладони вместе и порождая меж ними клубок извивающихся ломаных линий.
— Не бывает! – отрезала леди, вознося длань. – Серьезно…
Вспышка.
Вспышка, вспышка, вспышка, вспышка, грохот.
Чявк.
Двойной.
Вася моргнул.
Совереновы очи внезапно обрели оперенье, торчащее из них на коротких древках.
Ускорившийся втрое против нормального Фауст с размаху всунул в отверстый рот шаровую молнию и тут же пал на колено, ударив второй рукой в «землю». Отбросившая же лук Ви кинулась на руководительницу сзади, столкнув ее в образованный магом портал, немедленно закрывшийся за жертвой.
Сцена заняла секунд восемь.
Бест уверенным, натренированным движением воли схватил сознание в охапку, прикрыл веки, всей грудью вдохнул слегка подпаленный и сладковатый воздух, открыл глаза.
Картина в целом прежняя. Единственное изменение – пара гипотетических мятежников сидела обнявшись с отчаянием готовящихся к вечному расставанию и с острейшим интересом вглядывалась в небо.
Рыцарь поднял пока не дрожащий кулак и постучал себя по виску.
Ноль влияния.
— Дико извиняюсь! – от шока аж пропустив традиционное «эм», начал юноша.
Высота озарилась грандиозным оранжевым взрывом, к гулу коего примешался торжествующий вопль поближе, перешедший в иного рода звук.
Коллеги страстно целовались и судя по всему намеревались пойти намного дальше.
Вообще не обращая внимания на свидетеля.
— Простите! – повысил голос былой студент. – Не могли бы вы снизойти до пояснений касательно произошедшего?
На сей раз дозваться удалось – по крайней мере имаскари очнулся и обнаружил-таки зрителя:
— О, пардон, забыл, — он легонько оттолкнул льнущую к нему эльфийку и бровями показал ей на препятствие к продолжению празднования. – Впереди прочего: в насилии нет никакой необходимости!
— Больше нет, — с некоторой досадой подтвердила остроухая, разворачиваясь к слушателю. – Причина исчезла. Со спецэффектами.
— Это было необходимо! – с жаром развил наступление лысый. – Пожалуйста: не хватайся за меч. Мы же разумные люди и сумеем достичь взаимопонимания через диалог!
Вася оценил ситуацию: с одной стороны, реальность вроде бы для разнообразия соответствует первому впечатлению. С другой, перед ним боевые товарищи, прошедшие огонь и воду — заслужившие как минимум права высказаться. С третьей, успешно противостать магу и мистической воровке вряд ли удастся, а потому верным вариантом является не бездумная месть, а отступление и перегруппировка в сторожке с остальными. Там уже решим коллегиально.
— Хорошо, — паладин подчеркнуто сложил руки у груди. – Слушаю.
Данная реакция внезапно застала оппонента врасплох. Бест готов поклясться: «незаметно» стряхнутое с ладони свечение предназначалось отнюдь не для создания комфортной атмосферы. Когда же первая заминка сошла на нет и обрадовавшийся Фауст открыл рот…наступил новый период молчания. Оратор не нашел слов.
— Ой, да чего языками молоть! – наконец не сдержалась женщина, обливая избранника уничтожающим взглядом. – Коняга слетел с катушек – пришлось всех спасать от стремительно набиравшего веса безумца. Деньги и поздравления шлите почтой.
— Крохотная поправочка, — стыдливо сглотнул имаскари. – Цели руководителя изначально выглядели несовместимыми с кем-либо разумнее бревна. Тоже видел ведь надписи в кабинете! Там такое намечалось!
— Поубивать кучу народа — стать богом – погрузить вселенную в счастье, — качнул головой подмастерье. – Деталей, конечно, не помню, однако же разве оно от нас скрывалось? Почему сейчас?
Ви фыркнула:
— Тайна сие есть зело великая. Тем не менее, ответ определенно не связан с осуществившимся буквально на наших глазах неожиданным возвышением лошадки до руления горами золота, уверенным ремонтом ульевского синдиката, крохотным геноцидом случайных колесников…
— Целой индустрией по продаже человеческих детей в рестораны для демонов, — вставил, содрогнувшись, пространственник.
— Или красочнейшей разделкой того бедняги в собственной тайной комнате, — в тон присовокупила Золотая, явственно бледнея.
— Я шел в услужение к несколько эксцентричному, но благонадежному, местами благородному авантюристу, на закате жизни решившему поиграть в бандистко-приключенскую политику. В основном безвредному, а то и полезному для мира и окружающих, — наконец ухватил полноценную мысль кавалер. – А пришел к мегаломаньяку в юбке, реально ворочающему здоровенным куском Сигила и сидящему в море ресурсов. Действительно способному выполнить безумные планы. Уже оставляющему на Планах отпечаток, с котором ваш скромных учитель ни за какие коврижки не хотел бы ассоциироваться.
— Сверху кладем факт резкого снижения нашей ценности в разноцветных глазах, — с энтузиазмом подхватила остроухая. – При ее денжищах в любом месте черпни – найдешь специалистов немногим хуже. При этом не бывших свидетелями более ранних страниц доблестной Абзацстриги и не обладающих сведениями ни о чокнутой дочурке, ни о прочих секретах дорогой организации. Учитывая же легкость расставания со служащими…
Многозначительное движение раскрытой ладонью по горлу.
— Таким образом, наша измена получилось очень своевременной, — палец поднялся вверх, будто на уроке призывая аудиторию ко вниманию. – Вовремя же предать – это не предать, а предвидеть!
Остроухая выразила всяческое одобрение пафосному заявлению.
Пауза.
— Поверь: имейся иной путь, – астралист выставил перед собой раскрытые ладони, — и стоящий пред тобой наемный работник не решился бы убивать деловую репутацию. Да и в целом прерывать чье-либо существование. На кону лежало не только сохранность двух предельно ценных в моих глазах шкурок. Весы заняло, во избежание излишней драматичности, БЛАГОПОЛУЧИЕ широчайших слоев населения вплоть до дежурящих у штурвала. Помешали бы любимые лошадиным сердцем высокие материи точно также истребить, к примеру, ульевцев, коли бы они перестали влезать в Великий План?
— Лицемерные же вздохи о прискорбных, однако же неизбежных жертвах оставь кому помоложе, — экая всё же сложилась парочка. – Пусть сам свое Высшее Благо жрет.
Убедившись в окончательном завершении речи защиты Бест медленно отер выступившую на лице испарину и заметил:
— Вы взорвали начальницу ради «Высшего Блага», — кавычки пальцами. – И пожалели даже лицемерно вздохнуть по ней.
Ви набрала полную грудь воздуха и шумно высморкалась:
— Доволен? – в ладонь впрыгнул лук. Для натяжения и прицеливания потребовалось мгновение. – Всеми ногами за расхождение друзьями с последующим обменом открытками и периодическим свингерством, но ведь кое-кто дышать не может без периодического свершения положенных по статусу глупостей.
Волшебник с самым виноватым видом собственноручно заставил возлюбленную опустить оружие и принялся злобно шипеть на ухо нечто моралистическое. Дама закатила очи и тихо отбрехивалась сквозь сжатые зубы. Спустя минуты полторы не сдержавшись:
— Да в любой же момент бросится! Помнишь меч-лиану? – снаряд вновь лег на курс к сердцу.
Заметно медленнее прежнего.
— Не пори чуши, — с несколько излишней, прямо-таки монументальной неспешностью ударил по стреле маг. Столь же размеренно продолжил. – Без пафосного объявления с салютованием и шага не ступит. Тем паче имеет место диалог – хороши-ый-е ша-ан-ссыы во-овсе-е о-обо-о-о-й…
Речь окончательно утратила членораздельность.
А еще мир стал заметно умиротворенней.
И стесненней.
Бест краем зрения уловил нечто подозрительно в небе и принялся с континентальной быстротой поднимать голову.
То есть, усилия вроде сверх обычного не прилагается, а прогресс не превышает таковой у улитки. К счастью, он всё-таки наличествует.
К ним величаво спускается некий объект, за которым помимо смахивающего на небрежный мазок черной краски дыма тянется также потрясающе красивый золотистый шлейф.
Вася догадался о природе явления задолго до его приближения. Заслуга невеликая – прошла ВЕЧНОСТЬ.
По меньшей мере, минут двадцать.
Факт же именно что приближения – тобишь, принципиально большего, нежели прежде – раскрылся во взорвавшем сознание возгласе:
— …!
С души свалился камень: никаких великих решений пока принимать не надо.
Их высочество выглядела, мягко говоря, неполной. Плечи и значительная часть головы сохранилась. Плюс неопределимые ошметки и летящий немного в стороне кусок ноги.
ДАВНО затаенный коллективный вздох.
Внутри черепа становится несколько тесновато.
— Нет, ну ясный же хрен, — образ казалось бы прочно ушедшего в небытие торжественного жеста. – Как выжил, пэнанггалан липовый?
— Экие траты-то ради продления брожения по юдоли скорби, — сардонический смешок. – Так понимаю, о переговорах мечтать не стоит?
— От чего ж? – нездоровый хохоток. – У меня прямо ГОРИТ высказаться.
Драматическая пауза с ненастоящим набиранием воздуха в грудь:
— Не передать, какого труда стоило скромному коню сдержать радость от появления буквально перед носом настоящего, профессионального пространственника.
Разделенный ментальный мир озарился удивлением – «голос» жертвы струился искренностью и ностальгией.
— Представь: очухивается несчастный, лишившийся почти всего беглец посреди нигде, с дикого бодуна, гребаной эльфийкой и обузой, радостно вливающими в уши вести о произведенном накануне разврате. Кошмар, а не пробуждение. И вдруг вырастает сверкающий благородной лысиной, на вид неглупый, чем-то неуловимо знакомый имаскари, САМ якобы намедни напросившийся в услужение — и заявляет об умении в астрализм! То есть, ходячая мечта любого работодателя, тем паче в тогдашнем тяжком положении. Чуть в Бога снова не поверил, — идея слезы счастья пролетела мимо. – Дальше лучше: подарок Небес с первого же дня показал себя ответственным, не лишенным энтузиазма и соображения тружеником, а заодно поразительно приличным – для гомоса – индивидом. Сморкался в платок! В кровати без ботинок спал! Речь грамотная, артикулированная, с минимумом паразитов и дрянного Канта! Специализация, ради которой убить пару сотен случайных прохожих не стыдно! Сколько денег на транспортировке сэкономили! При ставке вдвое меньшей стартовой на рынке! Плюс навык работы в команде, образованность, гигиеничность…
Настоящая волна теплоты и признательности.
— Порой хотелось подойти и расцеловать за бытие капелькой квалифицированного солнца в океане мрачной некомпетентности. Постеснялась, — аналог пожатия плечами. — В смысле, сперва конем существовала, потом боялась производственную синергию испортить, а там и относительно сложившиеся отношения подоспели, куда соваться с чужими объятиями банально невежливо.
Оххххх.
Вон оно как оказывается повелитель свои трубные вздохи воображает.
— Флуктуации, альтернативы, разветвления. Сколь прекрасно было бы знать их все, дабы никогда не совершать ошибок и не гадать об упущенных шансах. Тем не менее, за ВЕСЬМА продолжительное и КРАЙНЕ болезненное время разрывания на куски – в ретроспективе, план с песком ой хреновый вышел, — «шепот в сторону». Разумеется, отлично «слышимый». – В одном уверилась точно: говорящей лошади стоило чаще демонстрировать, насколько в глазах Организации ценен уважаемый волшебник и осуществляемый им вклад.
Типа тяжелое сопение.
— Не монетарную, естественно. Ибо нефиг, — непонятно, то ли опять «громкость» недостаточно понизила, то ли измывается. Во всяком случае, следующая фраза опустилась в откровенно неприязненные краски. – И ты, мерзость остроухая, мебель болтливая, пакость хаотическая…на деле проявилась подозрительно надежным товарищем и агентом, — вернулся прежний покаянно-выспренный поток. — Особенно ежели учесть расово-классово-фракционно-элайментовые наклонности. Крови портила много. Прибыли приносила больше. Компанию чудищу составляла. Нилессию гендерно социализировала. Там правда ущерб подсчитать сложнее, но суть в другом: ваше теоретическое высочество также не видело от ворчливого и всегда недовольного руководства и доли причитающейся по заслугам благожелательности.
Лирично настроенные самобичующиеся останки окутались голубоватой завесой.
— Я плохой начальник. Злобный, мелочный, требовательный. Буквально видящий в персонале куски мяса. Ожидающий чудес и беззаветной верности, а в ответ не выражающий минимально долженствующей ощущаться благодарности. Некоторых уродов не исправляет не то что тривиальная могила, а и прочувствование всей полноты этого же самого травмирующего опыта на собственной шкуре.
— Животное, — с типичной, однако же приправленной свежими и необычными мазками наглостью начала Ви. – Нафиг сдалась нашему высочеству твоя благодарность. Серьезно.
— Поддерживаю, — скромно ляпнул кисточкой волшебник. – Работали ради денег. Зарплата выдавалась исправно. В аспекте награждения претензий нет. Помимо неизбежных вроде «маловато будет» и тэ дэ.
— Допустим, — с образом просветленного монаха степенно раскрылся Понт. – Тем не менее, позвольте от всей многократно проглоченной, переработанной и выпущенной на новые муки души извиниться перед вами за недостаток теплоты и, с позволения, человеческого отношения. А также, с не меньшей решимостью и твердостью: спасибо.
Глубокий поклон. Мысль о нем.
— За поддержку. За лояльность. За инициативу. За существование НЕ малоосмысленной обузой, — кивок понятно на кого. – И не теми мерзавцами, коими вас воспринимал.
Вася инстинктивно сжался. Охотница же неслась дальше:
— Предвосхищая следующий вопрос: нет, про длившееся вечность и маленькую тележку мучительное раздирание на десяток кусочков не забыл. Просто, учитывая историю и обильные пророчества, измены ожидать стоило. Причем значительно раньше. Увы, надежды на лучшее никто не отменял. Надеюсь, мы останемся разумными созданиями и завершим сотрудничество без дополнительных эксцессов, мирно разойдясь творить каждый персональные великие дела?
Аудиторию накрыло атмосферой недоумения.
Первой очухалась эльфийка:
— Издевается, скотина.
— Ничуть, — идея вежливой лучезарной улыбки.
— Честно? — имейся возможность в наличии, произошло бы поднятие брови. — Не шутите?
— Нет, — аура благодушия по ощущениям расширилась на целую вселенную.
И лопнула:
— То есть, шучу.
Фирменный, достойный внесения в легенды оскал и вал образов, чего конкретно и сколько раз пожиратель людей сделает с предателями, их родными, собственноручно выращенными детьми и копиями из соседних измерений, стоит ему только добраться до Сигила.
— А вот здесь-то коник и завяз! – справившись с первичным шоком, задорно заявила остроухая.
Обещающая крайнюю краткость пауза в ужасах.
— Помните пыльцу? – с грустным смешком поинтересовался Фауст. – Безумно дорогая вещь. Ассасинский шик. Защитную магию корродирует, отравляет, сбивает с толку и лишает всякой надежды на побег посредством порталов. Любых. Испарит. Заказчик потребовал – причем обязательно и на нас чтоб попало, иначе о полном избавлении от контрактного проклятья не стоит и мечтать. Отсюда уйдет лишь одна партия.
— В сговоре, …, — «шипение».
— Агась, — нотка гордости. – Признаться, весьма доволен собой: найти клиента быстро, тайком и достаточно богатого для снятия договорных цепей – немалый успех.
— Кто же? – черно-багровый комок с навевающими неприятные ощущения картофельными формами потихоньку заталкивался обратно внутрь соверена. — И только попробуй на профессиональную этику кивнуть, падаль.
— Гляньте на местные растения, — ишь об улыбках-то думает, мерзавец. – Ежели до сих пор не догадались – подождите возвращения в великую реку.
— Кстати, долго еще? – нетерпеливо вставила воровка. – Вешалкой – и то небось не настолько скучно кантовалась.
Невинная фразочка подорвала процесс подавления внутренних демонов и они вырвались наружу успевшей позабыться зубастой сворой. Пространство объединенных разумов и, выражаясь совереновым языком, «ха-ха реальное», сместились, поплыли и перемешались до состояния, когда отличить протекающие эмоции от тянущихся к ним лап тьмы стало невозможным. Начинавшая казаться почти комфортной заморозка превратилась в потенциально смертельную ловушку...
Вася упал.
Подавлявшая сила без предупреждения исчезла.
Мятежники также не удержались и свалились.
Кавалер застопорился, зато эльфийка без промедления перекатилась, вскочила, призвала в руку лук и подпрыгнула метров на пять вверх.
Едва коснувшиеся поверхности останки соверена окатило дождем решивших резко затвердеть солнечных лучей. Самые ранние достигли цели, остальные принял теневой щит – почти сразу распавшись, тем не менее предоставив шанс уйти из под обстрела и нанести ответный удар.
Рядом зазвучал громкий речитатив и встающий на ноги рыцарь узрел совершающего пассы Фауста – клинок послушно и безропотно устремился к былому товарищу.
Мгновение вновь остановилось.
Владыка, на трех беспалых конечностях из чистого мрака стелящийся в сторону, с четвертым в середине замаха и пятым далеко в небе.
Воровка, увернувшаяся от щупальца ненависти и держащая на натянутой тетиве тонкую молнию.
Маг, стряхивающий с кончиков пальцев коричневую массу размером со слоновью голову.
Паладин, чей смертоносный кнут застыл в дюймах от бледной лысины.
Из земли же высовываются, отряхиваясь, пузатые зеленые шарики с воинственно топоршащимися листьями.
— Шо? Опять?! – с откровенным возмущением и немалым удивлением первой подала глас повелительница. – Неужели гребаные кочаны намерены преследовать несчастного, собственноручно ими подтолкнутого к конфронтации путника до конца жизни?
— Сама природа мстит за себя! – грозно подтвердила Ви. – Покайся, животное, за каждую сожранную тобой травинку!
Ментальное скрипение зубами.
— Во-первых, перед вами друид, со всеми вытекающими. Во-вторых, до недавнего времени – убежденный мясоед. В-третьих – ты же, фер, изначально и натравила их на нас!
— Бе-бе-бе, кайся говорю, — предсказуемая идея показать язык. – А лучше: помри наконец. Даже суицид – а-ля отправится с минимум защиты и горой золота на встречу с таинственным и никому неизвестным покупателем – и тот толком проделать не способен!
— Хрен вам! – отвергла предложение Охотница. – Не когда настолько близко подошла к цели. Из твоих костей сделаю бочку для безалкогольных напитков.
— …! – оскорбленности нет придела. — И вообще ЛОШАДЬ ГОВОРЯЩАЯ!
Леди хмыкнула и не сочла нужным отвечать.
Наступила тишина.
Застрявшие песчинки неспешно вываливались из начальственных телес.
— Вот-вот, — спустя условные пять минут объявила владычица. – На всякий случай: от слов не отказываюсь – для меня было честью работать с вами.
— Не взаимно, — тявкнула лучница.
Волшебник вроде бы не вполне разделял оную точку зрения. «Вслух» впрочем ничего не выразил.
— И я сожалею о произошедшем развитии событий, — мрачно завершила принцесса. – Васю, кстати, верните.
— Лучший план – переходи на сторону добра, — скороговоркой подумал неудачливый учитель. – Отлично ведь понимаешь, где она. Не в смысле, присоединяйся к резне – и без тебя сил достанет, бо клиент родичей на пару армий привел. Ограничься благородным невмешательством. Позволь коню вкусить плоды былых трудов. Какие бы долги и истории вас не связывали — монстр не заслуживает верности, — егоза сверху заворчала о пустой трате времени, однако же волшебник остановил ее окриком, устремив исполненный надежды мыслевзгляд на разум юноши. — Ради спасения мира и собственной души – выйди на свет.
Сюзерен молчал.
Бест взвесил предложение – по крайней мере, из уважения к моменту и бывшему товарищу.
Помолился, вверяясь в объятия Всевышнего.
Почувствовал незримую ладонь на плече, не перевешивающую ни туда и ни сюда, но поддерживающую решимость делать персональный выбор.
Отвечать-то ему одному.
Всем придется нести ответственность исключительно индивидуально.
— Нет.
— Паладин, — с кратким «вздохом» резюмировал имаскари. Фыркнул. – Или же напротив, эгоист, приносящий Высшее Благо в жертву единственной женщине, коя на тебя и взглянуть-то лишний раз побрезгует?
— Воистину, немногого же стоят ваши обещанья, — гордо ответствовал парень. - Лояльность вассала соверену обеспечивается лояльностью соверена вассалу. Душа – Богу, сердце – даме…
Знаменитое высказывание прервалось возвращением течения. Естественным образом жаждавший спасти шкурку маг в ту же секунду взорвал не успевший отдалиться заряд, сметя всех участников боя с вершины холма.
Меч не дал подмастерью улететь далеко, а Понт – остаться без руководства.
Вместе они устремились прочь от фонтанирующего капустой бугра, рубя и кромсая всё вокруг.
Вниз, к сторожке у портала, откуда высовывалась пытающаяся разобраться в ситуации Нилессия.
Почти у основания великого коралла Диана снова обратилась к подчинённому с коротким вымученным приказом:
— Лови.
Служившие опорой тени истаяли и горячий, слегка дымящийся кусок обгорелой плоти упал в протянутые руки юноши.
— Боль адская, — поделилась она несколько секунд спустя. – Сил капля. Идеальный момент для предательства прошляпил, Бестолочь. Пожалеешь еще.
Не имевший более возможности отмахиваться от наседавших противников парень кивнул. И растянулся на земле – очередная зеленая зараза бросилась прямо под ноги. Ослепленная голова с дырой вместо рта полетела вперед, спружинила о призванный мрак и прикатилась прямо в заботливо растянутую мантию Фиса.
Догнавшие паладина растения окутались молниями и распались, а пришедшие следом наткнулись на вставших блистательной и смертоносной стеной Клинков во главе с Дитом, почему-то отложившим боевой топор в пользу любомета. Розовая волна ударила метров на десять, не оставив от противников и пепла.
— Уговорил силою чувства перед дамой покрасоваться, — с гордостью пояснил семицветик, одну руку протягивая рыцарю, а другой передавая владыку трепетной госпоже Элисон. – Приятный цвет, не правда ли?
Былой школяр облил собеседника исполненным бесконечного подозрения взором. Увы, для расспросов время не подходит – раньше стоило побеспокоиться.
— Всё кончится хорошо, — обезоруживающая улыбка. – Наверное. Ну или плохо – перспектива и так далее. Хотя нет, всё же первое: как-никак в итоге мне посчастливилось покататься на богине!
Ученик монахов мысленно махнул рукой и решил довериться прежде не подводившему сверх предела сумасшедшему, покорно позволив увести себя в сторожку, где получил столь необходимую после спуска и падения первую помощь. Вечная стражница с нежностью матери обнимала Понта, одновременно громко и четко гавкая приказы. Рогоносец хорохорился в первых рядах. Живые доспехи методично резали волны нападавших. Прочий эскорт тоже чего-то делал.
В скромный домик ударил титанических объемов огненный шар – разбившись об определенно построенный заранее магический щит. Безумный маг подмигнул товарищу и молча протянул футляр с гранатами.
Бест перекинул подношение через плечо и с каким-то горячечным предвкушением вышел наружу, встав плечом к плечу с апатично разминающимся в преддверье команды цифровым.
Прежде пасторальный пейзаж будто перенесся на иной план.
Под упитанными зелеными шарами не видно земли.
Небо скрывается за полотном из тысяч острых листьев.
Из-за холмов тяжело и грузно выступают знакомые гигантские фигуры,
И где-то там скрываются предатели, обреченные либо умереть, либо добраться до беззащитной принцессы.
Пройдя сквозь паладина и тонкую линию соратников.
В груди разгорается восторг.