Принцепс
Глава 21: Распутывая клубок
Да уж, чувствовал себя я паршивенько, ничего не скажешь. Никогда бы не подумал, что её смерть подействует на меня так. Ведь я уже убивал тех же сомбристов, но в том случае хоть работает принцип самозащиты, поэтому, вроде как, мне лично не особо хотелось марать копыта в их крови, но они сами упорно настаивали на этом.
А вот с мисс Хартсшайн всё по-другому… Это именно что убийство с большой буквы, где моё желание, отражённое в телекинетическом поле, нажало на спусковой крючок. До этого момента собственный разум оправдывался, а теперь представил мне горький факт, от которого я не мог теперь избавиться. Я – вор и убийца, готовый на всё, чтобы удержать место, которое бессовестно украл. Аж тошно от таких мыслей.
Не мне изобретать велосипед, поэтому, как и многие до меня, свои моральные терзания я топил в алкоголе. В данном случае в нескольких лучших бутылках вина, что удалось найти в погребе особняка. Тридцатилетней выдержки, если верить этикетке, даже жалко тратить на того, кто не оценит вкус по достоинству.
— Малышка наконец уснула, — появилась, тихо заходя в кабинет, Лайтнинг с чутка растрёпанной гривой, но искорками усталой радости в глазах, — не хотела засыпать без колыбельной… жаль я не знаю, какую пела Хартсшайн, поэтому пришлось импровизировать.
— Ты решила заменить её и стать няней для Стар? – немного в лоб пробубнил я.
— А у тебя есть выбор? – словно его не было, похлопала глазами пегаска.
— Нанять кого-нибудь? – пожал плечами я. — Мне за финансы беспокоиться не надо, по крайней мере пока. Но если ты хочешь попробовать…
— Я бы хотела, — чуть смутилась она, когда призналась.
— На этом и порешим, — булькнул я, вернувшись к предыдущей деятельности, то есть распитию вина.
— С тобой всё в порядке, Рич? – заметила она, в конце концов, моё понурое состояние.
— Я в полном порядке, разве не видно? – съязвил я, но сразу одумался, когда дёрнул раненую конечность. – Прости. Нет, мне не очень хорошо. Просто небольшая сделка с совестью, ничего серьёзного.
— Ты должен был поступить так, иначе правда о тебе раскрылась или они украли бы Вайт Стар.
— Может быть раскрылась… а может быть внучке лучше было бы жить с дедушкой в спокойной и мирной Эквестрии, а не с лжецом, который использует её как замену питания магией! — со злостью процедил я.
— Что? – теперь настало время Лайтнинг удивляться и сердиться. – Использовать как?
— Она сглаживает моё желание пожирать магию, когда она рядом… — внезапно на меня навалилось раздражение, вызванное тем, что мне вообще приходится оправдываться. — Я – чейнджлинг, ты понимаешь это, Лайтнинг!? – чуть ли не прокричал я, на краю разума помня, что слишком громко шуметь нельзя. – Я не могу жить как ты или любой другой пони, грифон или кто там ещё есть… Если я не буду питаться, то я превращусь в зверя, который будет думать только о еде. Всё что ты видишь перед собой это маска, лицо того, кто лежит в коконе и отдаёт мне свои мысли. Я просто… — затихли слова в моём горле.
— Рич… — осторожно позвала пегаска, касаясь моего копыта.
— Рич!? – вспылил я, перейдя на злое шипение. – Так ли меня зовут? Или нет. Кто знает, что я такое. Кто я такой? Почему я не могу ответить на этот простой вопрос? И почему он продолжает возникать в моей голове вновь и вновь? Ты сможешь ответить мне, Лайтнинг…
Натянутая тишина продлилась несколько минут, в течение которых я буравил озлобленным взглядом пегаску, а та виновато поникла, не зная, как реагировать на мою вспышку гнева.
— Прости, накипело, — тихо вздохнул я и осел обратно в кресло, потирая забинтованную рану, — просто забудь, что я сейчас сказал.
— Ничего, иногда полезно так выплёскивать эмоции, — настороженно улыбнулась она. — Значит… ты не питаешься Вайт Стар?
— Нет, — покачал головой я, — как бы это сказать. Рядом с ней мне легче и желание поедать магию притупляется.
Вновь возникла новая пауза, которую никто из нас не решался прервать. Я отвернулся к камину и, подхватив кочергу, потревожил тлеющее дерево, от чего в нашу сторону пахнуло приятной теплотой. Ночь за окном ещё не скоро превратится в день, но спать совершенно не хотелось.
— Лайтнинг, — осторожно обратился я, вглядываясь в пляску огней.
— Да?
— Если ещё раз случится подобное… подумай, прежде чем нанести удар. Чёрная пыль, быть может, помогает тебе забыться, но ты просто убила его, не задумавшись ни на секунду.
— Ты обвиняешь меня? – грустно произнесла она.
— Нет. Что произошло, то произошло, — пожал плечами я, обернувшись к ней и вглядываясь в её янтарные глаза, склеры которых едва-едва зеленели в свете пламени. – Но в следующий раз спроси себя: “А можно ли обойтись без смерти?”.
— Я постараюсь, — кивнула она. – Но откуда ты знаешь, что я продолжаю использовать чёрную пыль?
— Во-первых, это очевидно, — сказал я, поднимая одно копыто. — Во-вторых, белки твоих глаз зеленеют, — закончил, поднимая заднюю ногу, вызвав слабый смешок с её стороны.
— Это так заметно? – пегаска покрутила головой в поисках чего-нибудь зеркального.
— Не очень, — ответил я, доставая отполированный меч из ножен и поднося его к ней, — у меня просто глаза хорошо видят, чтобы заметить это.
Лайтнинг приняла оружие и попыталась найти угол, с которого могла бы рассмотреть глаза. Когда это ей удалось, она долго смотрелась в неширокое лезвие, словно не узнавая своё отражение. Я мог бы принюхаться к эманациям, но решил не поступать так, а налил ещё кружечку красного вина.
— Можешь присмотреть за ними? – прошептала пегаска, отстёгивая от металлических конструкций в крыльях ампулы, но никак не могла решиться положить их на стол.
— Конечно, — ответил я, подхватывая телекинезом, пока она не передумала.
— Я пойду спать, — не найдя что сказать, выдала Лайтнинг, помявшись на месте.
— Спокойной ночи. Завтра будь готова к любым неожиданностям.
Пегаска развернулась и быстрым шагом покинула кабинет, оставив в напоминании о себе лёгкие сладкие эманации, которые стремительно рассеивались. Я перевёл внимание на восемь стеклянных сосудов, из которых только пять с половиной были наполнены чёрной пылью. Телекинетическое поле потянулось вскрывать одну из ампул, но меня прервал стук в дверь.
— Входите, — откликнулся я, убирая чёрную пыль подальше.
— Патриций, — поклонился Ньювинг, заходя в кабинет.
— Нашлось что-нибудь важное?
— Да, — он выложил на стол несколько книг и распечатанных конвертов.
— Хорошо, — хмыкнул я, когда пробежал глазами письмо, схожее с теми, которые я заполучил раньше. – Нашёл тех двоих, что помогли в нападении?
— Никак нет, — отчитался лейтенант. – Были найдены двое связанных стражников, места которых неизвестные заняли, но их отличительные приметы они не запомнили, кроме того, что это были единорог и пегас.
— Интересно, — пробубнил я, вспоминая послание Гильды, — отложи поиск до лучшего времени и подготовься к завтрашней встрече. Думаю, дюжину в активное сопровождение и ещё две в засаде.
— Вы всё равно собираетесь отправиться к патрицию Веридитасу? — обеспокоился Ньювинг.
— Если я собираюсь стать принцепсом, то обвинять его в попытке похитить мою сестру мне невыгодно. Тем более он – грифон чести, Гриф не будет изворачиваться, если я выдвину обвинение, а признает свою вину, — объяснял я.
— Как пожелаете, я всё подготовлю, — кивнул пегас и собрался уходить.
— Постой, — окликнул его, — не составишь компанию? – предложил я, наливая вино во второй бокал.
— Благодарю вас, но я ещё на службе. В таверне “Знахарка” продолжается обыск, а я уже предпочёл службу вам, изъяв улики, тем самым предавая свой долг городу.
— Вопрос в том, считаешь ли ты, что поступил неправильно.
— Я ваш меч и щит. Я служу дому Де Уварум в первую очередь, — честно ответил пегас, стукнув себе по стальному нагруднику.
— Спасибо, Ньювинг, мне действительно приятно слышать подобное, — улыбнулся я, но в глубине души мне напоминали, что эти слова обращены не мне.
Лейтенант городской стражи тоже оставил меня одного, но теперь у меня появилась деятельность, которая не будет вгонять в постоянную рефлексию. Первым я решил просмотреть судовой журнал, так как здесь искать будет легче всего.
Итак, последний рейс корабля и немного событий до этого. Корабль принадлежал патрицию Веридитасу, но после завоевания перешёл непосредственно под морской флот Лунарии, оставив грифона фактическим владельцем, что просто накладывало больше проблем с согласованием провоза товаров. Так, не это важно. Последний груз прибыл из столицы, а туда, судя по категории товаров, из Кристальной Империи. А следующая поездка должна была быть с пассажирами в Хуффингтон.
Дальше я заглянул в журнал начальника порта, просто для проверки достоверности данных. Затем просмотрел новые письма, содержание которых не открыло ничего нового, но подтвердило старое. Хартсшайн связывалась с Клаудстрайком, а он, в свою очередь, с Грифом.
Но не это меня будоражило больше всего. Я напряг всю свою память, стараясь вспомнить каждый момент с того, как встретил сомбристов у Серого Камня. Эмблема затмения позволяет… уводить взгляд от того места, где ты находишься ровно до тех пор, как выдашь себя, либо наблюдатель достаточно сосредоточится, чтобы развеять этот эффект. Именно на это намекала мне Свити Дропс, в день, когда уезжала в Лунарию. Ещё кое-что… моя магия работает в её пределах.
Резкий ментальный удар почти что вывел меня из сознания, но я успел разобрать невнятное эхо.
“Ничего, кроме магии чейнджлингов не работает здесь, в пределах т…”
Что это значит? В пределах чего? Стоп, мне кажется, что сейчас это путь не туда. Главное в том, что эмблема поглощает любую магию кроме моей. Магии чейнджлинга. Я даже перепроверил, достав эмблему затмения с дальнего угла балкона. Оказывается, даже сам предмет спокойно находился внутри моего телекинетического поля.
Проходим дальше, не задерживаемся. Покушение сомбристов уже на меня. Лайтнинг и Дропс спасают меня от судьбы продырявленного сыра, но потом, на следующий день, заявляются двое единорогов, которые отравили меня ядом мантикоры. Тем же ядом, что и ипата, притом никого больше не отравили из высших родов. Хотя, как мне кажется, это связанно с тем, что их вторая цель, то есть я, оказалась слишком живучей, чтобы поднять стражу на уши.
Теперь приходим к потрёпанному гроссбуху Клаудстрайка. Я искал всего лишь упоминание, которое должно было быть среди многочисленных страниц, ведь старый пегас даже отмечал время выхода постояльцев через главный вход. Среди последних я наткнулся на нечто знакомое… Напротив имени Торнхув находилось напоминание вернуть монеты глупому земнопони, что не знает цены деньгам. Жаль, что он не вспомнил, когда я в прошлый раз заходил…
Что-то загрустилось, поэтому вернёмся к поиску. Так, мне нужны последние месяц-два. Единороги, мужского пола. Слишком много совпадений, нужен какой-то точный намёк. Хм, первое моё появление в городе, сразу после короткого плена у этих двоих я забрёл в таверну. В углу были кто-то, не помню кто, но почему? Неужели, эмблема?
Не в ту сторону думаю. Чтобы не уйти в мыслительную петлю, я, пока выдалось время, сходил в комнату мисс Хартсшайн и забрал все письма, которые не мог изъять ранее. Перечитав послания из таверны и сопоставив их с теми, что нашлись у земнопони, я нашёл зацепку. Клаудстрайк не знал об убийцах-отравителях, а Хартсшайн наоборот, и именно попросила помощи она непосредственно у Грифа. Поищем дату в гроссбухе… не так много посетителей и, бинго. Вот они, два единорога, имена незнакомы, но я уверен, что это они.
Все доказательства, включая вырванные только что листы из судового журнала, гроссбуха и журнала начальника порта, отправились в небольшую шкатулку, приготовленную специально для них. Для верности я вырвал ещё страниц, бросив в камин, чтобы создать впечатление, что кто-то направленно устранял информацию, если кто-нибудь из стражи заинтересуется и начнёт расследование. Сами книги я оставил, чтобы вернуть Ньювингу.
К моменту, когда все карты оказались у меня разложены по полочкам, солнце давно взлетело в небеса, освещая прекрасный мир за окном. Видимо, усталость позволила мне насладиться пейзажем, а именно подстриженным, ухоженным и сияющим природной зеленой лугом моего заднего двора.
Но подобное мгновение тишины и покоя не могло длиться дольше. Я осушил остатки бутылки и выполз из кабинета, чтобы в кой-то веки привести себя в порядок и бинты сменить надо обязательно. Где-то на полпути к выходу мне повстречалась Тиферет. Розовая длинная грива ведь у неё?
— Он желает попрощаться, — без эмоций обратилась она.
— Хорошо, — согласился я, поскольку единорожка загородила путь и не намеревалась отходить в сторону.
Советник Шадоумейн скрывался неподалёку, прямо в соседней комнате, где устроился словно у себя дома. Он листал чёрную книгу, но в этот раз, наученный опытом, я сразу закрыл глаза, стоило мне увидеть отдающую жёлтым страницу и чёрные иероглифы на ней. Но обрывки образов уже потекли мне в голову, но разобрать их было невозможно. Что там было? Кровь? Звёзды?
— Вы во второй раз смогли посмотреть в книгу, — ухмыльнулся зебра-единорог, стоявший почти вплотную ко мне, когда я открыл глаза, — скажите, что вы видели?
— Ничего, — замешкался я.
— Конечно, — наклонил голову он, прищуриваясь, — конечно, вы ничего не увидели. Ваши ментальные блокировки поражают, патриций.
— В каком смысле, — напрягся я, отступая на пару шагов.
— Эта книга была создана тем, чьи мысли посетила тьма, но тьма не нашего маленького, уютного мирка, — я, кажется, начал понимать, почему Солар Эклипс приказал убить его и передать книгу. – Вы ведь знаете, что миров много, и я говорю не только о планетах, а иных реальностях. В одном вы можете быть обыкновенным слугой народа, служа и защищая, а в другом являться правителем или торговцем, а может быть всё вместе. Единство во многих лицах, но с одним разумом.
— Я не говорил, что знаю это, но, услышав подобную идею, не могу не согласиться, что она выглядит заманчиво. Вот только если бы это было правдой, не была бы наша жизнь несколько другой? – я попытался вести себя непринуждённо, просто выдавая первые возникавшие мысли.
— Технологии, — улыбка на его лице превратилась в гримасу ужаса, при этом без каких-либо видимых изменений в мимике, — стальные машины, рассекающие города, — в его глазах заблестел жёлтый песок, а эманации, сошедшие с ума, сошли с ума, — алюминиевые птицы, покоряющие небеса. Такая жизнь могла бы быть здесь, но есть она где-нибудь в зеркале Эквестрии. В зеркале, где останется только бесконечная выжженная пустошь.
— Амал… — попытался проговорить я, начиная чувствовать натуральную опасность, но лёгкое настойчивое копыто надавило мне на челюсть.
— Нет, — шепнула Тиферет.
— Не стоит, патриций, это слово имеет опасную силу, которую вы не понимаете. Вы ведь не хотите лишиться голоса, если будете использовать его не к месту? – он сделал жест, и она отступила от меня, но напряжение не пропало. – Но, вообще-то, я собирался попрощаться, ведь благодаря вам, я сумел рассмотреть всё, что меня заинтересовало здесь. Мы ещё увидимся, Торакс. И мне интересно, какой будет эта встреча.
Моё тело не подчинялось, оно словно застыло на долгую минуту, в течение которых я только и мог наблюдать, как уходит Шадоумейн, а за ним две единорожки, ступая нога в ногу. Впервые за очень долгое время я ощутил чувство, которое, казалось, позабыл после двух смертей. Всеобъемлющий страх. Страх который сковал моё тело похлеще любой магии. Страх, который не давал мне поднять оружие против него.
Как я ожидал, Диес Фрага в резкой форме отказался от встречи, а его посланец передал мне более-менее приличную версию отказа, лишённую всяческих уничижительных эпитетов, но сохранив общий тон. Вот только он и его мелочные выпады меня не волновали после случайного пересечения на башне воздушного сообщения. Меня интересовал только один грифон, который, всё-таки, согласился переговорить у него в загородном поместье.
Я собрал всё, что могло мне помочь в битве: старый добрый меч, несколько эмблем затмения за пазухой, на передние копыта надел скрытые клинки, ну и не стоит забывать о двух пистолетах, современном и “современном”. Если придётся сражаться, то я готов бодаться всеми возможными способами.
Вот только настроение в карете было напряжённым. Я мысленно готовился к разговору с последним патрицием, от которого зависело моё становление принцепсом, а значит, вероятно, моя жизнь. Лайтнинг буравила меня взглядом, безмолвно ругаясь на то, что я взял малышку в такую опасную ситуацию. А сама Вайт Стар молча сидела, опустив голову. Я не знал, что творилось в голове маленькой зони, но примерно представлял, ориентируясь на эманации. Печаль и смирение.
А вот природа вокруг совершенно не подходила под настроение. Яркое солнышко, согревающее землю, чистое небо, лишённое даже намёков на облака, приятный ветерок, колыхающий траву. Благодать.
Тем временем в поле зрения попала очень странная скала. Я, конечно, не геолог, но мне кажется, что подобное каменное изваяние явно не имеет естественной природы. Хотя бы в том плане, что появиться в таком виде здесь, посреди равниной местности, оно не могло.
Камень напоминал серое, почти выбеленное сухое дерево, раскинувшееся во все стороны. Оно имело кучу веток, на краю которых располагались небольшие домики, которые, в основном, придерживались одного стиля соломенных зданий, что напоминали своеобразные гнёзда. Вся вершина, примерно последняя треть, представляла собой многоэтажный дом, расположенный внутри полого ствола. Когда мы подъехали ближе мне стало абсолютно ясно, что это попытка стилизации под старую архитектуру грифонов. Весьма недурно и очень дорого.
На въезде в прилегающий лес, нас остановили и высадили по простой причине: дороги дальше нет. Вместе с “сорняками” мы ступили на аккуратную каменную дорожку, проложенную средь леса, а не вместо него. А большая часть моей стражи осталась позади, чтобы дождаться подкрепления. Естественно это не было озвучено прислужникам Виридитаса.
Пока мы шли, я прислушивался к шуму природы, надеясь выцепить намёки на засаду. А вот малышка начала оживать, когда увидела пролетевшую птицу над головой. Сначала с опаской, а затем с искреннем задором она погналась за ней. Я кивнул Ньювингу и Лайтнинг последовать за ней, и они скрылись среди деревьев, на что, к моему удивлению, никак не отреагировали стражники.
У подножия грифоньего дерева-скалы, на площадке у самого низа, показался, наконец, сам владелец этого места. Гриф Виридитас стоял во всём парадном, но без какого-либо видимого оружия, но это не исключало, что под белыми одеяниями не скрыто что-то опасное. В глазах грифона теплилась сосредоточенность и… смирение?
— Мы оба знаем, зачем ты сюда явился, патриций Де Уварум, — сурово начал он, жестом отпуская всех стражников, — поэтому пошли за мой в более подходящее для этого разговора место.
С сильным скептицизмом я последовал за ним, в тайне ожидая засады, ведь так легко будет убить его в этом случае и никаких моральных терзаний. Но этого не случилось. Пройдя сквозь каменные корни, служившие маскировкой для труб, мы вышли на достаточно широкую поляну, в центре которой находилась каменная платформа, на которой стояли стол с парой стульев. Он уселся с дальней стороны, а я согласился занять оставшееся место.
— Итак, Гриф Виридитас, — решил начать я, доставая шкатулку со спины и раскрывая её, — какой сегодня прекрасный день…
— Хватит! – оборвал он. – Среди зелени Кондору говорят только прямо и честно. Довольно увёрток, их нам достаточно и там, среди кулуаров Мондела. Вы хотите правды? Да, это я сделал! – стукнул себе в грудь грифон.
— Хорошо, тогда начнём с обвинений. Вы были связаны с владельцем трактира “Знахарка” Клаудстрайком? – официально озвучивал я.
— Да.
— Вы были связаны с миссис Хартсшайн?
— Да, — повторил он, не дрогнув ни на мгновение.
— Вы предоставили им корабль, на котором они смогли бы сбежать с патрицианкой Вайт Стар? – этот немного вопрос сбил его столку.
— Да.
— Тогда вы понимаете, чем грозит попытка похитить действующего главу семьи?
— Да, — вновь ожидаемый ответ.
— Ладно, — махнул копытом я, чтобы обозначить перерыв в обвинительной части, — тогда ответь, почему ты ставил печать под письма Клаудстрайку? – вылетели несколько конвертов и легли на его сторону стола.
— Какой ответ ты ожидаешь от меня услышать? Он хотел доказательств того, что переписывается с патрицием, и я их предоставил, — твёрдо заявил Гриф.
— Какая глупость, — заметил я.
— Может быть для тебя. Мой дед учил меня поступать по правде, когда это требуется. Не лгать, когда можешь сказать правду, не юлить, когда нужен чёткий ответ. Ложь множит себя, но правда ломает веретено вранья.
— И эта “правда”, — кавычки копытами делать не так-то удобно, — дала вам право пытаться убить другого патриция?
— Это была отчаянная просьба! Просьба за…
— Защитить юную зони, чей брат ненавидел и презирал её, — закончил за него я. – Мне не нужны пересказы, я и сам могу рассказать. Презренная дочь еретички-знахарки, редкое пятно на почти что безупречном древе единорогов дома Де Уварум. Я знаю, — повторил я, прикрыв глаза. – Ричмонд Де Уварум сделал много зла ей, но вы, все вы, заговорщики, нашли предлог, который позволял вам устранить препятствие, вставшее словно кость в горле. Хартсшайн даже не могла помыслить о том, чтобы убить воспитанника, даже ради защиты ребёнка. Но потом я изменился и у неё появилось универсальное объяснение, которое позволяло со спокойной совестью устранить угрозу или сбежать, тем самым спасая малышку. А теперь, Гриф, ответь мне на два вопроса.
Лезвие меча, обхваченное изумрудным полем, беззвучно выскользнуло из ножен и зависло рядом со мной. Грифон не шевельнулся, только приподнял голову, словно подставляя шею под удар. Его взгляд был твёрд.
— Вы связанны со служителями короля Сомбры? Вы послали единорогов Флима и Флэма, чтобы отравить меня?